Останься со мной живым

Глава 8. Другая грань Егора

Как и в прошлый раз, наутро от Егора не осталось и следа. Поэтому я выдохнула с облегчением и на радостях почти двое суток неотрывно проработала. На следующий день утром, гуляя с Дружком, мы встретили соседку Аню, и она пригласила меня в гости.

Сначала пили кофе и болтали о жизни, обсуждали увлечения, Аня принесла шкатулку с рукоделием, показала свою вышитую картину: филигранная работа. Люблю мелкие детали, поэтому надолго зависла над вышивкой. В школе я немного шила и плела украшения из бисера, но интерес быстро пропал. Сейчас любила собирать многотысячные пазлы.

Потом я вспомнила и рассказала, как однажды с Ульяной мы забрели на какой-то мастер-класс для художников – там нам дали разноцветные шарики с краской и ружьё для пейнтбола, и на огромном холсте мы «рисовали». Получилась, конечно, абстрактная ерунда из клякс, зато было весело.

– О, пойдём я тебе кое-что покажу! – Аня повела меня в спальню. Над кроватью висела большая картина: ночное небо, а вместо звёзд яркие неоновые цветы разных размеров.

– Ух ты! Красиво, – поразилась я. – Это ты нарисовала?

– Нет, это Егор. После смерти его брат раздал картины на память. Ты представляешь, он ото всех скрывал своё увлечение. Никто не знал, что он рисует.

Было в картине что-то необъяснимо притягательное – именно чёрный фон оттенял цветы, заставлял их светиться, мне захотелось рассмотреть все ближе. «Кадмий пурпурный», вспомнила я варенье и улыбнулась. Удивительно, какое неполное впечатление может остаться о человеке, если судить его лишь с одной стороны. Я смотрела на картину и восхищалась, Егор определённо был талантлив, и в то же время не понимала, почему он так хочет насолить мне? Может, просто добивается, чтобы я съехала?

Когда Егор был рядом, его выходки, наглость и бестактность раздражали, но, если отринуть негодование и просто взглянуть на него как на человека, открывались другие грани: талант, мастерство, ведь я влюбилась в его дом чуть ли не с первого взгляда. Картина восхитила меня. Интересно, а на стенах в доме тоже его работы?

– Аня, а это точно Егор нарисовал, может, он их просто коллекционировал? – наконец, оторвалась я от созерцания полотна.

– Да, там в углу картины дата, его подпись и инициалы, – пояснила она.

Разговор как-то плавно перешёл на Егора, Аня рассказала, что он одним из первых купил участок в этом районе. Потом уже началась активная постройка коттеджей, спрос резко вырос. Егор жил в Москве, но каждые выходные, праздники, отпуска проводил здесь. Дом спроектировал и большей частью строил сам. Всегда рвался сюда, но московская жизнь и работа не отпускали. Когда оставался здесь, к нему иногда приезжал брат. Аня рассказала, что у Егора, кроме брата, никого и не было, их с одиннадцати лет воспитывал дед, а потом и тот умер. О младшем брате Егора Аня отзывалась не так лестно, рассказала, что тот много пьёт и дом продал из-за пагубной привычки – нужны были деньги.

Аня говорила, что у Егора была девушка, приезжала сюда нечасто, но летом они периодически собирались с соседями, жарили шашлыки, устраивали посиделки. Егор близко дружил с Сергеем, часто к ним заглядывал, помогал со стройкой, ремонтом.

Вернулась домой я опять в смятении. Егор открылся мне с другой стороны: жизнерадостным и общительным. Аня говорила, что его многие любили, он был скромным, но умел расположить к себе. Только меня наоборот будто отвращал своими выходками. И я не понимала почему. Ведь расскажи Егор больше о себе, я попробовала бы его понять, быть может, мы могли бы договориться, подружиться. Но он так рьяно нарушал мои границы и портил жизнь, что теперь о компромиссе речи быть не могло.

Начало ноября выдалось морозным, я зажгла камин. Дружок опять вытянулся на полу, подставив рыжий бок теплу. Уютно, тепло, светло. На душе было так же. Холод и ветер за окном оттеняли домашний уют, заставляли ценить крышу над головой, да и саму жизнь. Словно те яркие цветы на картине Егора, они будто светились за счёт темноты кругом, так и камин особенно согревал именно в морозный день.

Разве много мне нужно было для счастья: дом, тепло, уют, возможность заварить ароматный кофе, потрепать мохнатую шерсть собаки, улыбнуться ее добродушной морде, позвонить друзьям и родителям, поделиться душевным теплом.

«А Егор? Он мёртв!» – меня будто обожгло. Одна мысль о его смерти тут же вырвала из теплоты и уюта дома на морозную улицу. Странно, но почему-то я начала беспокоиться о Егоре. Задумалась о нём, и опять меня накрыло тоской. Стало так его жаль. Жаль несостоявшейся жизнь, жаль Демона, который скучал и скулил в отсутствие хозяина. Слёзы потекли по щекам, хорошо, что никто не увидит моей сентиментальности. В этом плюс одиночества – я могу дать выход своим эмоциям, никто не осудит и не будет лезть в душу.

Только вот когда я громко всхлипнула, а слеза скатилась и упала на диван, во всём доме выключился свет.

– Егор?! – осторожно воскликнула я.

Лампочка мигнула.

– Егор, ты здесь? – вновь спросила я у тишины.

Свет снова на мгновение мигнул и опять погас.

– Ты меня пугаешь, – тихо проговорила я и поспешно утёрла слёзы. Ждала, что он сейчас выскочит или опять натравит на меня Дружка, чтобы тот что-нибудь стащил. Морально подготовилась к противостоянию. Но пёс по-прежнему лежал у камина, где потрескивали угли. Дрова прогорели, поэтому в комнате было темно. Я включила фонарик на телефоне, осветила гостиную. Егор не выходил.

– Ты не включишь свет? – снова спросила я.

Лампочки мигнули два раза.

– Это значит нет?! – усмехнулась и предположила я.

Свет опять дёрнулся. Это походило на какую-то игру, что ж, попробуем разгадать его загадку. Значит, один раз мигнёт – это означает «да», два раза – «нет».

– А нормально ты со мной сегодня разговаривать будешь?

«Нет».

Тут же хотела спросить «почему?», но поняла, что мигающий свет не ответит мне на этот вопрос.

– Ты появишься?

И снова «Нет».

– А придёшь завтра?

Но свет не загорелся. Молчание. Он не знает.

– Ты не знаешь, когда появишься?

«Да». Я нахмурилась. Почему Егор вдруг решил завести этот странный разговор?

– Хочешь, чтобы я уехала?

Я была готова к тому, что свет мигнёт один раз, но Егор не ответил, он не знал или не хотел отвечать.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

«Да». А что именно придётся догадываться мне, но я совершенно не знала, что это может быть. Оставалось только сидеть и гадать, но для начала нужно было узнать, в каком направлении двигаться. Я перебирала все возможные темы и зацепки: дом, ремонт, собаку, мебель, свою причёску и даже душу. На всё был ответ «нет».

– Я не знаю, – в отчаянии проговорила я. – У меня уже кончились варианты.

И лишь когда я выдала:

– Неужели ты хочешь извиниться?

Он ответил «да», а потом свет включился, и Егор больше не «разговаривал».