Остаться навсегда

Часть 3

Год спустя…

Алан сосредоточенно смотрел в монитор компьютера. Ему не мешала ни громкая музыка, доносящаяся из-за дверей, ни шум толпы в клубе – он умел отрешиться от всего, что мешало ему в тот или иной момент. Также он не обратил внимания на то, что дверь кабинета открылась, и кто-то зашел внутрь. И отвлекся от документов лишь когда по плечам и рукам заскользили тонкие пальчики, разминая закаменевшие мышцы. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, расслабляясь под лаковым легким массажем, который сейчас казался высшей благодатью.

- Ты слишком много работаешь, - обходя мужчину и усаживаясь ему на колени, произнесла гостья.

- Мне нужно успеть справиться с делами до нашего отъезда, - обвивая одной рукой точеную талию девушки, ответил Алан, открыв глаза и посмотрев на нее.

- Свадьба только через месяц, - хмыкнула красавица в его объятьях.

- У меня очень много работы, - усмехнулся блондин.

- И совсем нет времени на меня, - притворно надула губы Регина, с наигранной обидой глядя на него.

- По-моему ты не скучаешь - тебе есть чем заняться.

- Я скучаю по тебе, мой пусик, - умильно дула губы девушка, мягко трепля его за щеки.

Алан недолго выдержал и рассмеялся. Следом за ним, сбросив с себя маску глупышки и пустышки, улыбнулась Регина.

- Будь я подобной девушкой – ты сошел бы с ума, - со смешком произнесла она, поднимаясь с его коленей и окончательно сбрасывая с себя образ типичной дурочки, что так и размножались вокруг пачками.

- Именно поэтому я женюсь на тебе, а не на твоей сестре.

- Даже не напоминай, - закатила глаза Регина, садясь за стол напротив него и беря в руки одну из папок, что стопкой лежали, дожидаясь внимания Алана.

Мужчина только усмехнулся на подобную реакцию своей невесты при одном только упоминании родственницы, вызванную далеко не ревностью, как могло показаться, а всего лишь раздражением. Регина и Кристина были разными словно небо и земля. Первая - умная, серьезная, деловая, ответственная, сообразительная молодая женщина. А вторая – тупенькая, глупенькая, простая словно амеба, не сверкающая даже зачатками интеллекта, и интересующаяся исключительно шмотками, парнями и вечеринками – типичная оторва без претензий на эволюцию. Кстати, изначально именно Кристина была претенденткой в невесты Алану. Но стоило ему познакомиться с данной особой – и он готов был наплевать на все выгоды и плюсы этого брака. Но уже на следующий день к нему пришла ее сестра – Регина, и прямо с порога предложила свою кандидатуру в его жены. Алан опешил от подобного заявления, но после основательного разговора, прямого, без прикрас и лести, без уверток и глупых игр, согласился.

Идея с браком пришла к Алану не спонтанно. После того, как Ольга уехала, четко обозначив свое решение никогда больше не видеть его и просто исчезнуть со всех радаров претившего ей окружения, он тоже решил начать жизнь с чистого листа. Забыть о своих переживаниях, выбросить из головы и сердца все эмоции и слабости, сосредоточиться на работе. И именно работа привела его к решению о браке. Выгодная партия, сплошные плюсы от родства с этой семьей, развитие бизнеса в новом направлении – почему бы нет? Да и мысль о своей семье, даже детях не претила ему. Он был не прочь избавиться от статуса холостяка, заиметь какую-то стабильность. Никто не говорил о чувствах, великой любви или просто симпатии – этот союз был удобен всем, каждый получал свою выгоду, и это всех устраивало. Ровно до тех пор, пока Алан не познакомился с будущей супругой. Кристина произвела на него неизгладимое впечатление, которое до сих пор вспоминалось с дрожью. Непроходимая глупость, тупость и полнейшее отсутствие зачатков разума напрочь отбило все желание видеть эту красивую девушку в качестве своей жены. Ведь все же Алан хотел бы видеть рядом разумного человека, с которым можно и поговорить, и что-то обсудить. А жениться тупо на красивой обертке было уже слишком, и идти на подобные жертвы даже ради выгодной сделки он не был готов. Но тут на пороге появилась Регина – полная противоположность своей сестры. Умная, знающая себе цену, не разменивающаяся на мелочи, целеустремленная – она готова была стать идеальной женой и партнером для Алана. И второе казалось даже привлекательней.

- Мой брат едва ли найдет время для нашего семейного дела. Моя сестра, - тут Регина откровенно скривилась под понимающим смешком Алана, - вообще далека от всего этого. Отец все еще надеется на Стаса, но я очень сомневаюсь, что с него будет толк. И потом – все дела давно веду я сама, никто из акционеров компании не позволит отцу все отдать моему брату. Отсюда и вывод – я ваш идеальный вариант.

Алану понравилась откровенность и честность, с которыми пришла к нему Регина. Она без обиняков приняла все его условия брака, выдвинула свои – приемлемые, логичные и вполне обоснованные. Куда более серьезно они обсудили деловую сторону их брака, что тоже было несомненным плюсом и устраивало мужчину. Вот так и вышло, что выходила Регина из его офиса уже в качестве невесты.

По прошествии буквально нескольких месяцев Алан лишь убедился в правильности своего выбора, в его разумности и несомненном преимуществе. Регина оказалась потрясающей женщиной, под стать ему. Они быстро нашли общий язык, интересы. Ни один из них не строил каких-то иллюзий по поводу их будущей совместной жизни, не было никаких глупых требований, претензий и капризов со стороны Регины, никоим образом Алан не ограничивал свою невесту. И вместе они составляли идеальный тандем. Вполне естественно, что скоро они разделили и постель, что тоже приносило обоим полное удовлетворение и удовольствие, притом, что как-то ограничивать Алана в его общении с противоположным полом Регина даже не намеревалась.

- Мы больше друзья, чем будущие супруги. И меня это устраивает куда больше романтической влюбленности, - вот так рационально и логично все объяснила молодая женщина. – Так что живи как хочешь, но уважения я все же заслуживаю.

С этим Алан не собирался спорить, а потому все свои интрижки, которые, впрочем, не были слишком уж частыми, крутил осторожно и скорее по привычке, а в последнее время обходился и вовсе без них, поскольку Регина полностью удовлетворяла все его потребности. Это с виду она казалось холодной и отчужденной, далеко не страстной, но в постели все было с точностью до наоборот.

Но все же в их отношениях не было огня – он начинался и заканчивался в постели. По большей части они действительно были хорошими друзьями, которые свободно и легко общались, вместе работали, развивали свое дело, оставаясь в эмоциональном плане абсолютно равнодушными друг к другу. И для Алана это было лучшим, на что он мог рассчитывать: эмоции для него были под его же собственным запретом. Он не желал поддаваться им, не желал вновь быть зависимым от чувств и переживаний, которые всегда выходили боком и не принесли ему ничего хорошего, когда он поддался им в прошлый раз.

- Как идет подготовка к свадьбе? – вновь утыкаясь взглядом в монитор, спросил Алан.

- Издеваешься, да? – невесело хмыкнула Регина. – Это самое ужасное, чем мне приходилось заниматься в своей жизни. К тому же у Кристины это получается куда лучше.

- Да, ее энтузиазму можно позавидовать, - усмехнулся мужчина. – Ты не боишься, что она перестарается?

- Уж здесь у нее есть вкус и фантазия – хоть где-то да пригодился ее бесполезный мозг, - проворчала Регина. – Тебе помочь? – помахав папкой, что просматривала, спросила девушка.

- Да, было бы не плохо.

И на пару они занялись работой, которую Алану предстояло разгрести, чтобы можно было поехать отдохнуть с молодой женой после свадьбы куда-нибудь далеко и надолго.

- Я все равно не понимаю, - упрямо твердила Соня, раздраженно бросая в мойку зелень.

Алан проследил за полетом петрушки, весело усмехаясь реакции подруги, которую он наблюдал с тех пор, как сказал о своем решении жениться на Регине. Первое, что спросила Соня:

- Ты ее любишь?

А, услышав правду, которую блондин не собирался скрывать, недовольно фыркнула и сказала, что он совершает ошибку. Прошло уже несколько месяцев, а Соня все еще волком смотрела на него и спорила на эту тему, не понимая того, почему Алан так поступает.

- Ты просто не знаешь, что это такое, - хмыкнул мужчина, забирая из рук девушки нож, которым она остервенело крошила овощи перед ним на столе, превращая их практически в кашу.

- Нет, я слишком хорошо знаю, что такое подобный брак, - сдвинув брови, бросила Соня.

- Это разные вещи, - поджал губы блондин, понимая, что она говорит о своем браке с Денисом. – Это наше обоюдное, обдуманное решение.

- Ты не любишь ее.

- Не всем везет так, как нам, - раздался от порога голос Дана, с нежностью смотревшего на жену.

- Он просто слишком упрям, - глядя на друга исподлобья, проворчала Соня.

Дан с Аланом переглянулись и ловко сменили тему. Но как можно заставить девушку отвлечься от этой темы, когда ее предмет находится в их доме? Соня общалась с Региной нормально, вполне дружелюбно, у них было много общих тем для разговора и они смогли бы стать подругами, если бы не предвзятое отношение Сони к браку ее друга и этой молодой женщины.

- Я знаю, что не нравлюсь тебе, - однажды прямо сказала Регина Соне.

- Дело не в тебе, - честно ответила девушка. – Я желаю Алану счастья.

- Нам хорошо вместе.

- Этого недостаточно.

- Для нас – вполне.

- Прости, но ты ошибаешься. Не знаю, как ты, а он просто пытается заставить себя жить без чувств. И это не есть нормально.

Регина не навязывала свое общение и дружбу Соне, и это устраивало всех. И все же для девушки эта тема была неприятна.

- Ты не искал Ольгу? – вернулась к нужному вопросу Соня, когда Дан вышел из кухни, унося во двор тарелки с салатом для пикника, который она устроила для своих друзей.

- Нет. Она просила оставить ее в покое, я это сделал.

- Ты не думал, что ей просто нужно было время?

- И как долго прикажешь ждать? – хмуро произнес Алан, недовольно глядя на подругу. – Я не клялся ей в верности и преданности, я ничего ей не обещал и не просил обещаний от нее. Так чего я должен ждать? Чуда? Чудес не бывает, - отрезал блондин, так же подхватывая со стола тарелку и выходя из комнаты.

Соня проводила его сочувствующим взглядом. Она не единственная, кто видел, что Алан все еще переживает свои несостоявшиеся отношения с любимой женщиной. Просто все прочие приняли его позицию, а ей это было не по душе. Она приняла бы все, что Алан делает со своей жизнью, если бы он делал это не в попытке забыть прошлое, а потому, что решил идти дальше – без сожалений, без боли и воспоминаний. Но все это еще довлело над ним, и подобной категоричности она не понимала. Но все же заставила себя больше не поднимать эту тему и не лезть в жизнь друга – она делала попытки, и каждая встречала сопротивление. Больше она не станет никак его переубеждать и спорить.

Соня вышла во двор и присоединилась к компании, время от времени поглядывая на Алана и его невесту. Они здорово смотрелись вместе, хорошо подходили друг другу, давно стали не просто парой, но друзьями, и девушка вдруг решила, что возможно так даже лучше. Надежды на то, что Оля когда-нибудь еще встретится на пути Алана, не было. И на то, что он вновь позволит себе влюбиться так же сильно, тоже. Поэтому, не лучший ли это для него вариант? У него будет семья, дети, и пусть это не все, но хоть что-то. Успокаивая себя именно такими мыслями, Соня окончательно отказалась от попыток облагоразумить блондина.

Алан попрощался со своим секретарем и вышел из офиса – здесь работа была закончена. Еще одна ждала в клубе, где он решал менее официальные дела, но куда более «увлекательные». Был уже поздний вечер, и на входе в клуб его встретила гудящая толпа желающих попасть внутрь. Пробираясь через это море людей, Алан рассеянно смотрел на лица, сосредоточенный скорее на мыслях о работе. Но тут в яркой толпе мелькнула особенно яркая точка – рыжие волосы.

Сколько бы он ни пытался, но так и не смог заставить себя не реагировать на подобное проявление природы. Это был какой-то инстинкт, рефлекс, который он, вопреки своему желанию, не мог побороть. Чертыхнувшись сквозь зубы, Алан отвернулся и в менее хорошем настроении продолжил пробираться внутрь. Охрана на входе пропустила его, где он тут же первым делом столкнулся с той самой девушкой, которая привлекла его внимание своей шевелюрой.

- Ох, простите, - неловко оборачиваясь к Алану лицом, произнесла милая девочка, тут же стушевавшаяся под откровенно недовольным и даже злым взглядом мужчины, совершенно не понимая, чем вызвала такую реакцию.

И ведь не виновата она была в его предубежденности и негативе, а он все равно не мог сдерживать свою злость. Не обращая внимания на лепет испуганной красавицы, блондин обошел ее стороной и направился к себе.

Сосредоточиться на работе уже не получилось, и так было всегда: Алан не мог заставить себя не думать об Оле при любом намеке или ассоциации с ней – рыжие волосы, смех, походка, фигура и еще куча всего, что лишь отдаленно напоминало ему девушку. Это было как наваждение, которое он не в силах был побороть или сдержать. Понимая, что о работе больше не может идти и речи, Алан вышел из кабинета и спустился в бар выпить и расслабиться. Перемолвившись приветствиями со знакомыми и друзьями, мужчина устроился на высоком стуле, а бармен тут же поставил перед ним стакан с виски. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Пригубив напиток, блондин рассеянно смотрел в зеркало, что было напротив за полками с выпивкой. Яркий свет бара будто врезался в мрак танцпола, где стробоскопы лишь вспышками освещали танцующее море людей. Даже не понимая того, что делает, Алан высматривал в большой толпе рыжие волосы. Взгляд не останавливался на брюнетах, блондинах, вообще ни на ком, пока не зацепился за медный блеск, сверкнувший где-то очень глубоко. Поставив на бар бокал, он обернулся лицом к площадке, теперь уже целенаправленно выглядывая ту самую девушку, которая сегодня так некстати помешала ему работать, ведь именно ее он мельком заметил сейчас в толпе. Уловив ее взглядом снова, мужчина целенаправленно двинулся в ее сторону: уж если ему не дали поработать, то он будет развлекаться. Никакая совесть не напомнила ему о том, что он почти женат, никакой стыд перед невестой не заставил его вернуться назад к бару.

Девушка немного испуганно дернулась в его руках, когда он подошел к ней и мягко обвил рукой талию. Обаятельная улыбка на губах, извинение за свою грубость совсем недавно, ненавязчивые комплименты, и они уже танцуют вместе. Девушка немного смущена вниманием такого мужчины, потому что еще очень юна, не сверкает такой броской красотой, которая присуща ее подруге, которая не сводит голодного и намекающего взгляда с ее кавалера. И в другое время Алан непременно выбрал бы именно ее: безумно красивая, уже готовая на все, что он ей предложит, сексуальная до головокружения, и ясно дающая понять, что знает, зачем он пришел. Но не ее он хотел видеть в своей постели. Не ее он хотел иметь всю ночь напролет, представляя другую, а вот эту, с рыжими волосами. Он развернет ее к себе спиной, чтобы не видеть лица, запустит руку в медные локоны, выгнет ее до немыслимых пределов, и будет слушать громкие стоны, в своем воображении меняя их звучание на знакомое.

Это было диким самообманом, на который он позволял себе время от времени идти, чтобы не сойти с ума, пусть потом и становилось горше. Но эти минуты полета фантазии давали ему возможность не забывать Олю. Да, он начал новую жизнь, да, у него есть другая, скоро появится семья, но это не значит, что он когда-нибудь забудет свою рыжую бестию. Она навсегда поселилась в его сердце, и этого не изменит ни время, ни другие женщины в его жизни, ничего вообще.

Увлекая незнакомку снова на танцпол, откуда он сможет ее спокойно увести за собой, оставляя в стороне ее подруг, с которыми она пришла, Алан нетерпеливо поглядывал на девушку, смущая ее своими взглядами и невольно веселясь от этого: давно он не общался со столь юными и неопытными дамами, которые робели и потупляли взгляд, ловя в его взоре желание. Привлекая ее к себе близко-близко, давая чувствовать свое тело, каждое его движение и стук сердца, Алан склонился к девушке, шепча какой-то бред ей в ушко. Он умел обольщать, умел лишь словами добиваться своего, и едва ли прикладывал к этому усилия. Его голос был приглушен до интимного шепота, интонации были призваны соблазнить и увлечь в омут порока, и такая явно неопытная девушка, что была сейчас в его рука, буквально таяла на глазах, ее маленькое тело подрагивало от острого напряжения, а дрожь выдавала ее волнение.

Целуя неумелые губы, Алан нетерпеливо сжимал в руках талию девушки, имени которой уже не помнил. Он хотел как можно скорее увести ее отсюда, чтобы как можно дольше наслаждаться ею в более интимной обстановке. Мягко, но твердо сжимая ее ладонь, ласково и обольстительно улыбаясь, мужчина потянул ее за собой, увлекая к выходу. Отводя взгляд и лицо от смущенной милашки, он стер маску нежности, выказывая лишь удовлетворение от того, как продолжит вечер. Но неожиданно улыбка слетела с его губ, тело оцепенело на минуту, и он рассеянно выпустил руку своей незнакомки на ночь. В какой-то прострации, не отрывая взгляда от точки впереди, он пошел за ней, в ту же минуту забыв о растерявшейся спутнице, которая непонимающе смотрела ему в след, не зная, что делать, а через миг он уже исчез из ее поля зрения. Пробираясь сквозь толпу, расталкивая людей локтями, Алан настойчиво и нетерпеливо шагал вперед, внимательно следя взглядом за тем, что так взбудоражило его. Не слушая возгласов недовольства и возмущения, мужчина шел напролом, боясь не успеть за исчезающей из вида и тут же снова возникающей фигурой.

Ничего не видя и не слыша, Алан выскочил из толпы танцующих и двинулся дальше, туда, где за поворотом скрылся объект его столько неожиданного и пристального внимания. Он убеждал себя в том, что ему привиделось, что он просто ошибся и этого не может быть априори. Но все равно шел, уже почти бежал к запасному выходу, где скрылась такая знакомая фигура. Бредом было предположение, что этот человек, за которым он следовал именно тот, о котором он подумал. Но что-то не отпускало его, не давало просто остановиться и подумать о том, что он идет за миражом. Но чем черт не шутит?!

Алан буквально вылетел на задний двор, учащенно дыша и только и успевая, что проводить взглядом отъехавшее такси в переулке за углом. Проведя рукой по лицу и прикрыв на миг глаза, он выматерился вслух, а мысленно обозвал себя глупцом и наивным идиотом, каких еще свет не видывал.

По привычке взъерошив волосы, и снова раздраженно пробурчав что-то себе под нос, Алан развернулся к дверям, чтобы вернуться в клуб. Да так и застыл на месте, не веря своим глазам.

У стены напротив, рядом с дверью, опираясь спиной о кирпич, с самодовольной улыбкой на губах, готовой вот-вот превратиться в откровенный смех, с блеском в хищных зеленых глазах стояла Ольга. Те самые рыжие волосы, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью, вновь окутывали ее округлые плечи, поражая своей яркостью и сиянием, которые, оказывается, успели позабыться за два года. Тот же безбашенный вызов во взгляде, который был присущ ей в самом начале знакомства, и от которого следа не осталось во вторую их случайную встречу. Раскованная поза, откровенный наряд, так далекий от образа официантки – перед ним была та самая Оля, которую он встретил на пороге квартиры Игоря. Та, самая, которая заворожила его своей таинственностью и непостижимостью. Та самая, от которой крышу рвало на части, не давая думать совершенно. Та самая, в которую он когда-то сильно и бесповоротно влюбился.

Как в замедленной съемке Алан медленно шагнул вперед на один шаг. Потом еще один и еще, пока не оказался к Оле вплотную, чтобы коснуться ее. Он глаз не сводил с ее лица, протягивая руку, и его взгляд в эту минуту трудно было прочесть – чего в нем было больше непонятно. Но одно из чувств быстро взяло верх над всем остальным, когда его ладонь жестко и безжалостно сжалась на хрупком горле девушки.

- Какого черта ты здесь делаешь?! – прорычал злобно Алан в лицо Ольги, которая даже не дернулась и не испугалась подобной его реакции.

- Ты не рад мне? – умудрилась хмыкнуть она, смело глядя на него, нисколько не страшась его гнева и ярости, которые так и бурлили в его взгляде и голосе.

- Не рад, - припечатал мужчина, отпуская ее и тем самым чуть отталкивая от себя и делая шаг назад.

И он действительно был не рад.

Зачем она пришла? Зачем снова появилась в его жизни, когда ясно дала понять, что ему нет места в ее собственной? Она четко и предельно понятно высказалась, когда просила оставить ее в покое. Она однозначно дала понять, что им не по пути. И он отпустил. С тяжелым сердцем, тоской, болью, грустью, но отпустил, как она того и хотела. И он решил идти дальше, потому что тогда не на что было надеяться и на чудо рассчитывать не приходилось. И он смирился, привык к мысли, что потерял единственно любимого человека. Привык и начал жить сначала. Он построил планы, у него были определенные намерения, которые менять он не собирался в угоду капризам этой безумной девушки, которая из раза в раз переворачивает его жизнь с ног на голову. Да, он скучал! Да, он тосковал! Да, он любил! Но сколько раз он должен будет потерять ее, чтобы понять, что эта женщина не принесет в его жизнь ничего кроме страданий и боли, к которым он не привык и не желал привыкать?! Когда она в очередной раз ускользнет из его рук, оставив подыхать от тоски?!

Алан не хотел больше повторять то, что уже дважды обернулось для него боком. Он не желал начинать все по новой и не быть уверенным, что в этот раз все получится. Но Ольга непредсказуема, она никогда ничего ему не пообещает, никогда ничего не предложит, не даст гарантий – в этом вся она. И для него ее появление сейчас не сулило ничего хорошего, даже с учетом того, как сильно он желал ее увидеть, прикоснуться и снова сделать своей. Что этот миг блаженства, который она ему подарит, по сравнению с тем, что оставит за собой, вновь исчезнув? Слишком мало.

- Зачем ты вернулась? – хмуро спросил Алан у Оли, сверля ее диким бешеным взглядом, полным злости. – Во что опять решила поиграть?

Девушка выгнула бровь на его фразу и хмыкнула, насмешливо глядя на него.

- Неужели я вижу страх в твоих глазах? Ты меня боишься?

- Просто исчезни, как ты любишь и умеешь это делать, - холодно произнес мужчина. – Пожалуй, я даже знать не хочу, зачем ты вернулась. Просто растворись, уйди, испарись из моей жизни. Я научился жить без тебя, и мне хорошо. А для тебя места больше нет.

- Наверно оно есть для той рыженькой девочки, что ты тискал весь вечер? – хитро, с сарказмом и издевкой, намеком, протянула Оля, отступая от стены и подходя к нему вплотную. – Кого-то она мне напоминает, - сделав вид, что задумалась, произнесла девушка, рассеянно касаясь кончиками пальцев его рубашки с районе горловины, то и дело задевая открытое горло.

Алан лишь зубы стиснул, глядя поверх ее головы, чтобы не встречаться с колдовскими зелеными глазами, в которых бесконечно тонул всегда.

- Ну же, признайся, - подаваясь к нему и окутывая его своим запахом, произнесла интимно Оля, заглядывая ему в глаза, - что ты скучал по мне. Что ждал. Что мечтал увидеть снова. Что хотел.

Последнее она прошептала ему уже в губы, не сводя взора с его глаз, в которых все еще бушевал пожар злости.

- Сейчас я хочу, чтобы ты ушла, - сквозь зубы процедил Алан, отступая от нее под ее тихий переливчатый смех, который она сопроводила его бегство – не уход.

Алан вернулся в клуб, но лишь затем, чтобы выйти через парадную дверь, сесть в машину и рвануть с места с визгом тормозов, уезжая как можно дальше от своего очередного падения в омут, где веселые черти уже заждались его, с нетерпением потирая руки.

Прищурив взгляд, Алан смотрел вниз. В руках была сигарета, которая должна была успокоить его и скрыть нервозность, но одно ее наличие уже показывало всем вокруг, что он не в порядке. За спиной Дан и Ринат вместе с Соней и Таисией весело и непринужденно общались. Редко они вот так собирались все вместе, тем более в ночном клубе: у кого-то были дети, у кого-то работа, вот и выходило, что не выходило у них проводить время как раньше, когда никого ничто не обременяло. К тому же, что Соня, что Таисия давно предпочитали куда более спокойные и уютные места. И если для первой это было нормой всегда, то вторая не так давно сменила свои приоритеты, и даже не муж и не ребенок помогли ей успокоить свой взбалмошный нрав, а всего лишь время, когда все приелось, надоело и захотелось спокойствия.

Блондин ощутил, как на плечо опустилась легкая рука, и он повернул лицо к Соне.

- Что случилось? – сразу же спросила девушка, забирая у него сигарету, к которой он едва притронулся, и туша ее в пепельнице под его рукой.

- Почему ты решила, что что-то случилось? – сделал попытку свалять дурака Алан, что у него, конечно же, не вышло, судя по красноречивому и скептическому взгляду Сони. – Не забивай себе голову, - вздохнул он, отворачивая лицо от подруги.

Взгляд снова невольно отыскал в толпе внизу фигуру, за которой он наблюдал последние десять минут. Оля снова появилась в клубе сегодня, спустя неделю после их встречи. И каждый день этой недели Алан был здесь и высматривал ее среди гостей, мысленно упрекая себя за это, но не в силах сдержать своего нетерпения и желания увидеть ее снова. Он очень сомневался, что она послушает его и исчезнет без следа, поэтому был твердо уверен, что девушка даст о себе знать очень скоро. Но это «скоро» тянулось для него так медленно, что он просто не находил себе места. Нет, он не изменил своего решения относительно Ольги, не собирался идти у нее на поводу, чего бы она ни хотела от него, но не высматривать не мог. Это была какая-то дикая потребность, бредовая и глупая, ничем не обоснованная, кроме его чувств к ней, которые сейчас снова кипели в душе, просясь на волю. Но он не готов был отпускать их, не готов был снова быть подверженным им. Ему нравилась его рациональная, целиком и полностью контролируемая жизнь, и он не собирался менять ее на очередную гонку за неуловимым счастьем, которая вряд ли окажется успешной.

- Когда она вернулась? – прервала его размышления Соня, заметившая его взгляд и проследившая за ним.

Она узнала Олю, да и на кого еще друг мог смотреть так? Пусть он и не замечал этого, но все эмоции были в его глазах. Не каждый мог рассмотреть их, но тем не менее.

- Не знаю, и знать не хочу, - нахмурившись, ответил Алан, разворачиваясь к балкону спиной.

- Ты не рад? – внимательно глядя на него, удивленно протянула девушка.

- А по мне не видно? – невесело хмыкнул блондин.

- Но почему? Ты же лю…

- Даже не думай произнести это вслух, - оборвал фразу подруги Алан, предупреждающе посмотрев на нее.

- Мое молчание не изменит твоих чувств, - с сарказмом фыркнула Соня.

- Ее возвращение не изменит моих планов.

- Ты слишком упрям.

- А ты обещала больше не вмешиваться.

- Я помню, - скривилась Соня, вновь глядя вниз на Олю.

Ей было что сказать, но она не стала – Алан уже большой мальчик, а все, что она думает, он и так знает, нет нужды твердить одно и то же в сотый раз. Она смирилась с его упрямством, смирилась с его выбором, и лишь надеялась, что он еще пересмотрит свои планы на жизнь.

Алан проводил взглядом вернувшуюся к мужу подругу и вновь повернулся к залу, опуская глаза и встречаясь с глазами Оли. Девушка стояла у бара, глядя на него снизу вверх, на губах была загадочная улыбка, а блеск хитрых глаз был заметен даже издалека.

- Ты – мазохист и болван, - сказал блондин сам себе, отходя от балкона и направляясь вниз.

Скривился при виде торжествующей и довольной улыбки Сони, которую заметил краем глаза, но продолжил свой путь. Направился к бару, где видел Олю, но там девушки уже не было. Но стоило развернуться к танцполу, как нашел ее там. Она танцевала, полностью погружаясь в музыку и ритм, не замечая того, как на нее смотрят, не видя никого и ничего вокруг. Она умела это – отрешиться от реальности и просто ловить кайф. И сейчас, глядя на нее, Алан не видел и следа той депрессии, с которой они прощались в последний раз. Девушка будто ожила, вернулась к нормальной жизни, смогла преодолеть свои страхи и просто принять случившееся с ней, принять и забыть, как страшный сон. Она снова была той девушкой, которая так заворожила его и привлекла когда-то. И признаться, но именно такая она была ему близка больше всего. Не та хмурая и всем недовольная официантка, не та забитая, униженная и измученная жертва собственной семьи. Он любил ее в любом обличии, с любым настроением, но именно такая она сводила его с ума тогда и сводит с ума сейчас. Она была настоящей, именно такой, какой хотела быть, и именно это делало ее столь желанной: свободолюбивая, дерзкая, неуправляемая – ее хотелось покорить, хотелось приручить. Она знала, чем привлечь его, и бессовестно пользовалась этим знанием. А он, как натренированный пес, не мог не реагировать. И его это бесило, раздражало и выводило из себя. Он не хотел играть по ее правилам, он хотел установить свои, чтобы все держать под контролем и не позволить никому и ничему вновь сбить его с толку.

Музыка менялась, а он все так же стоял у бара и просто наблюдал за девушкой, задумчиво щурясь. Одно было ясно – она добилась своего: он не мог не думать о ней, не мог не вспоминать, не мог не хотеть. И глупостью было пытаться скрыть это от нее. Но что мешает ему и дальше идти по намеченному пути лишь с небольшим отклонением? Ничего.

Алан отвернулся к бару и жестом попросил выпить. Едва успел пригубить напиток, как почувствовал прикосновение рук к своему телу – одна зарылась в светлые волосы на затылке, а другая скользнула по обнаженной под футболкой руке. Нельзя было не догадаться, кто это был. Блондин бросил на Ольгу короткий взгляд и залпом выпил виски. А после, взяв ее за руку, повел за собой на выход. Не обращая внимания на ее коварную и довольную улыбку, мужчина целенаправленно шел к двери с менее довольным лицом. Скорее он был хмур, сосредоточен и даже недоволен, от него так и шарахались те, кто встречался на пути.

Не говоря ни слова, лишь перебрасываясь взглядами, парочка подошла к машине Алана. Села внутрь и в полной же тишине провела всю дорогу к дому мужчины. Так же молча они поднялись на нужный этаж и вошли в квартиру.

Резко и грубовато Алан прижал Ольгу к стене своим телом, заглядывая ей в глаза в тусклом свете лампы.

- Не думай, что победила, - прошептал он в губы девушке, сжимая руку на ее лице сильно, но осторожно, запрокидывая рыжеволосую головку.

- Идет, - хмыкнула Оля.

Он слишком долго ее ждал, слишком сильно скучал и тосковал по ней, чтобы и дальше продолжать тратить время на препирательства. Резко и жадно он прижался к раскрытым губам, вторгаясь в горячий ротик напористо, требовательно и властно. Сжимая в кулаке проклятые рыжие волосы, Алан буквально поедал ее рот, не в силах насытиться ее вкусом и ароматом. Вторая крепко удерживала тонкое тело, будто он боялся, что она вот-вот испарится, исчезнет без следа. В голове был сплошной туман, отошло на второй план все, кроме того, что он держал в руках – любимую женщину.

Оля покорно, не менее страстно отвечала на его дикий поцелуй, испытывая ту же сжигающую потребность ощутить близость. Она тоже скучала, она тоже не находила себе места, и сейчас все это рвалось наружу в безудержном урагане эмоций, который она, в отличие от Алана, даже не думала сдерживать. Ее ладони нетерпеливо скользили по сильному телу, проникли под футболку, касаясь горячей кожи, которая будто обжигала дрожащие пальцы. Она нетерпеливо потянула ткать вверх. Словно раздражаясь промедлению, Алан сбросил с себя футболку и снова приник к ее губам, обхватив руками ее лицо, покусывая нежные губы, вдыхая в себя ее запах и близость.

Каждое прикосновение, каждый поцелуй, вздох были пропитаны огнем страсти и сильнейшего напряжения и желания: казалось еще немного и разряд сверкнет в полумраке коридора. Руки мужчины судорожно сжимались и разжимались на хрупком теле, выбивая из него дух. Это и близко не походило на ласку, скорее на желание просто не отпустить, не дать отодвинуться даже на миллиметр, но именно поэтому это и заводило куда сильней нежности: эта потребность, зависимость заставляла кровь закипать в венах.

Оставив измученные губы в покое, Алан укусами-поцелуями спустился на тонкую шею, сжимая ее пальцами до сбивающегося дыхания, когда замираешь на мгновение без возможности вдохнуть или выдохнуть, что дает ощутить каждое прикосновение в сотни раз сильнее. Вот и Оля уже с ума сходила от водоворота всех этих ощущений, в которых ее топил умелый любовник, не давая что-либо сделать самой, не давая даже возможности подумать или ответить, лишь покоряться и отдаваться.

Нетерпение быстро взяло верх над жадностью, и Алан буквально разорвал на девушке платье в стремлении как можно быстрее добраться до обнаженной плоти. Та же участь постигла и белье, полетевшее на пол ошметками шелка и кружев. Мужчина с легкостью подхватил тело Ольги на руки и понес в спальню, где бросил на кровать. Раздеваясь, он не отводил горячего и хищного взгляда от ее белоснежного тела, которое призывно извивалось на постели перед ним.

Не сводя с Алана своего взгляда, Оля ласкала саму себя, нетерпеливо постанывая. Ее ласки было откровенны и совершенно бесстыдны. Одной рукой она касалась своей груди, а пальцы другой скользили между стройных ножек в легкой, но такой возбуждающей ласке. Целую минуту мужчина позволял ей удовлетворять себя, глядя на это с предвкушением и восторгом, а после навис над ней всем телом, опираясь одной рукой о постель, а другой прекращая ее шаловливые ласки, сжимая в ладони ее запястье. Не сводя с нее голодного взгляда, он поднес ее пальцы к губам и неторопливо облизал, заставив Олю нетерпеливо застонать и заерзать под собой. Легонько чмокнув ее губы, он резко опустился вниз и, бросив на нее короткий, обещающий взгляд, склонился к ее бедрам. Запрокинув голову и выгнувшись всем телом, она протяжно застонала, прикрывая глаза от острого, но в то же время нежного наслаждения, которое ей дарил мужчина своими губами. Метаясь по постели, удерживаемая на месте лишь сильными руками на бедрах, Оля стонала и всхлипывала все громче и жалобнее. Испарина покрывала все ее горящее тело, она покусывала пальцы, сдерживая крики, одной рукой зарываясь в белокурые волосы любовника.

- Ну же, - выдохнула девушка со стоном, - не мучь меня!

Алан лишь усмехнулся, бросив на нее короткий взгляд, и снова вернулся к сладкой пытке, которая и его сводила с ума. Но было так сладко, так пряно, что не было сил остановиться. И сделал он это, лишь доведя их обоих до грани.

Покрывая поцелуями плоский животик, упругую грудь, Алан поднимался вверх по телу Оли. Он навис над ее лицом, глядя в затуманенные глаза. И видимо, это показалось ей уже перебором. Она столкнула с себя мужчину, заставляя его опрокинуться на спину, оседлала его, довольно сверкая глазами и медленно, плавно впустила его плоть в свое изнывающее от нетерпения лоно. С шипением, судорожно сжатыми на ее бедрах руками, Алан погрузился в жар и влагу, дрожа всем телом. Олин стон эхом донесся до его слуха – так громко билась собственная кровь в ушах. Сжимая его внутри себя, Оля выгнулась на нем, опираясь руками о кровать за спиной, запрокинув голову и громко, надрывно дыша. Нельзя было не любоваться этой картиной: выгнутое стройное тело с белоснежной влажной кожей, запрокинутое горло, упругая грудь, требующая прикосновений и ласки, которые он тут же подарил ей, накрывая полушария ладонями, сжимая требовательно и жадно, нетерпеливо, намекая на желание продолжить. Девушка подалась вперед, в его руки, глядя на него из-за завесы волос затуманенными глазами. Алан резко наклонил ее к себе, впиваясь в губы, удерживая за затылок, а второй рукой сжимая ее бедра, чтобы начать двигаться. Оля стонала ему в губы громче с каждым толчком, силу, резкость и частоту которых он увеличивал. Яростно вбиваясь в нежное тело, ловя губами стоны наслаждения, мужчина глаз не сводил с зеленых омутов напротив.

Резко сменив их положение, мужчина оказался сверху. Очередной глубокий поцелуй, и он снова начал двигаться, встав на колени, а ее удерживая лежа, чтобы руками ласкать горячее тело, чтобы смотреть, как она метается под ним, подмахивая и прося еще.

Невозможно было остановиться, замедлиться. Невыносимо было разорвать прикосновение рук и тел, разъединить одно на двоих дыхание. А после нельзя было даже отодвинуться, лишь сжимать в руках еще сильней, лишь целовать еще ненасытней, смотреть, не отрывая взгляда. И уснуть вдвоем, что было особенно ценно в свете того, что было так давно.

Алан проснулся в одиночестве, чему совершенно не удивился. Мрачно усмехаясь, поднялся с постели и направился на кухню за крепким кофе. И замер на пороге от удивления, застав там Ольгу, которая, увлеченная музыкой в наушниках от плеера, не заметила его, готовя, судя по всему, завтрак. В одной из его рубашек на голое тело, босиком, с всклоченными волосами, собранными в небрежный узел на макушке, двигающаяся с такт музыке, она бесшумно передвигалась по за плитой и столом, крутя попкой прямо перед его глазами.

Картина была дикой, если не сказать больше. Оля никогда не готовила для него завтраки, даже кофе не варила просто потому, что никогда не оставалась до утра. И он не знал, радоваться тому, что это изменилось или нет. Скорее второе. Радоваться он мог год назад, два года, когда хотел видеть ее по утрам, а не просыпаться в холодной постели лишь с воспоминаниями о прекрасной ночи. Но не сейчас, когда ему это было не нужно. Не сейчас, когда эти бытовые мелочи были свойственны его отношениям с невестой, которая уже через пару недель сменит свой статус на новый – жена. Не сейчас, когда все, что его могло связывать с Ольгой – это разовая связь, которую он позволил себе позволить в последний раз.

Мрачно глядя на девушку, Алан направился к ней. Оля резко обернулась к нему, вздрогнув всем телом, когда он коснулся ее плеча, а в глазах он успел уловить всплеск паники и ужаса, который заставил его нахмуриться, пристально глядя на быстро взявшую себя в руки девушку.

- Ты меня напугал, - отводя взгляд, произнесла Оля, откладывая в сторону плеер.

- Что ты здесь делаешь? Почему не ушла? – проигнорировав беспокойство, которое всколыхнулось в душе, спросил мужчина.

- Обычно ты задавал противоположный вопрос, - хмыкнула Оля, как ни в чем не бывало. – Но не суть, я сейчас уйду.

И она, поставив на стол вафли и омлет, вышла из кухни под его все таким же хмурым взглядом.

Нет, Алан определенно не понимал эту девушку. Ни тогда, ни сейчас. Она никогда не была предсказуемой, всегда умела удивлять и заставить задуматься.

Стоя у окна с тлеющей сигаретой в пальцах, Алан лишь услышал, как захлопнулась входная дверь. Не было желания остановить. Не было желания сказать «останься». Не было желания просто взять за руку и не дать уйти. Была жгущая потребность! Одновременно мужчина желал, чтобы сегодня они виделись в последний раз, и увидеть ее снова уже через минуту. Первое было продиктовано благоразумием, рациональностью и холодным расчетом. Второе – колотящимся сердцем, рвущимся на части в страхе больше не увидеть, не прикоснуться, не услышать смеха и не посмотреть в зеленые глаза.

Отворачиваясь от окна, где наблюдал, как Ольга у подъезда садится в такси, Алан в который уже раз заставил себя запереть все чувства глубоко внутри, не давая им тревожить душу.

- Жалеешь? – довольно потягиваясь, протянула томно Оля, глядя на напряженную спину Алана.

Уже вторую ночь подряд она проводила в квартире мужчины, куда он ее привозил. Первое влечение было удовлетворено в прошлый раз, и сейчас появилось время думать, чем Алан и занимался, сумев оторваться от прелестей Ольги.

Он был недоволен, был напряжен и хмур. И вполне понятно, почему девушка спросила именно об этом – по нему было видно, что он на распутье: то ли доволен, то ли разочарован.

- Нет, - не задумываясь, ответил Алан, поднимаясь на ноги и натягивая на голое тело джинсы.

Подхватив с тумбочки сигареты, он подошел к окну, открыл его и закурил, глядя на ночной город перед глазами.

- Но продолжать не собираюсь, - продолжил через минуту блондин, посмотрев на Ольгу. – Я женюсь. Через две недели.

- Я знаю, - спокойно дернула плечом девушка, кутаясь в простынь и поворачиваясь на бок, подпирая голову рукой, и насмешливо глядя на него. – Об этом уже не один месяц трубят все новостные ленты.

- Тебя это не смущает?

- А должно? Меня не смущал собственный муж, когда я меняла любовников. Так почему должна мешать твоя «еще не жена»? – хмыкнула Оля.

- Тебе лучше исчезнуть с горизонта. Твое возвращение никак не повлияет на мои планы. Я не готов к твоим играм. И тебе лучше уйти, не взяв того, зачем ты пришла.

- То, зачем я пришла, уже и так мое – твое сердце.

- Оно было твоим когда-то. Все изменилось, - отворачиваясь, чтобы не выдать своего лукавства, ответил Алан. – Для тебя нет места в моей жизни.

Именно так когда-то сказала ему сама Ольга, четко и ясно дав понять, чтобы он катился на все четыре стороны.

- Ты уверен? – поднимаясь с кровати и подходя к нему, спросила девушка, удерживая на груди простыню. – Если я уйду, как ты хочешь, ты не пожалеешь? Я вернулась к тебе, чтобы остаться. Зная это, ты не будешь кусать локти?

- Чтобы остаться? – несмешливо и иронично протянул Алан, глядя ей в глаза. – Ты не умеешь «оставаться». Это не в твоей натуре. И снова наступать на те же грабли я не намерен.

С этими словами Алан решительно отошел от окна и от девушки. Он не хотел говорить на эту тему, не хотел вообще говорить с Ольгой хоть о чем-то. По-хорошему, ему бы ее в целом не хотеть, но с этим были проблемы с первого дня знакомства.

- Я вернулась не для того, чтобы услышать твое «нет», - произнесла Оля, глядя, как Алан одевается.

В ее голосе не было предупреждения, не было намека. Там было упрямство, вера в свои силы и возможности – все то, что составляло ее нрав. Она будет бороться за то, за чем пришла.

У Оли было время, чтобы понять свое отношение к Алану в свете того, что оно в принципе имело место быть: она прекратила прятаться, прекратила убегать, и у нее появился шанс остановиться и найти свой дом, настоящий, где она будет счастлива и довольна. Два года назад у нее не было такой возможности, год назад тоже. Сейчас она появилась. И на это ушло много времени и сил, много переживаний, сомнений и размышлений. Она пережила ад, и он ее сломил. Она потеряла себя, потеряла веру в свои силы, желание жить, а в этом была вся она. Уезжая год назад от Алана, девушка хотела только одного – вернуть саму себя к жизни. И она не была уверена в исходе, именно поэтому ушла от любившего ее мужчины. Что если бы она никогда больше не пришла в порядок? Что если бы не нашла в себе сил справиться со страхами и пережитым? В этом случае от нее не осталось бы и следа. И что тогда любил бы Алан? Тень? Призрака? И как долго он смог бы делать это, не получая ответа и видя лишь сплошную аморфность и равнодушие с ее стороны? А она боялась увидеть разочарование в его глазах. Боялась понять, что больше не любима. И для нее было лучше просто уйти, разорвав все, что их связывало и могло бы связать. Ей было не легче, чем ему, но было важно и необходимо решиться на это.

И это принесло плоды. Она пришла в себя, пришла в норму. И готова была взять то, что когда-то предлагал ей Алан. И плевать, что он забрал свои слова обратно. Плевать, что не желает видеть ее рядом. Плевать, что упорствует и сопротивляется. Главное, что он все еще ее любит. Нельзя было не верить в это, видя, как он смотрит на нее. Нельзя было не сомневаться в его словах, призванных уверить ее в обратном, когда он далеко не так равнодушен, как хочет казаться. И Оля была очень упряма, чтобы вот так просто уйти, как просит ее Алан. Она готова бороться за свое счастье, готова вырвать его из рук другой женщины, готова переубедить этого мужчину в том, что она не играет, что ей можно верить, и она готова остаться навсегда.

- Я вернулась, чтобы бороться за нас.

- «Нас» нет, - отчеканил Алан, гневно обернувшись к ней, что ее отнюдь не смутило – слишком уж рьяно он произнес эти слова для человека, который уверен в себе и своих желаниях. – Ты сама сказала это мне когда-то.

- Я передумала, - легко хмыкнула Оля, подходя к недовольному мужчине, потеряв по пути простынь. – И всегда смогу помочь тебе сделать то же самое.

Нельзя было отвести взгляд от подобного соблазна, и Алан не отводил. Эта женщина умела соблазнять, умела завлекать. Но и он умел настоять на своем. Умел быть решительным. И не столь важно, что сейчас ему впервые тяжело оставаться непоколебимым: он любил ее, хотел, и это не могло не действовать.

- Ты всегда делаешь лишь то, что хочешь ты?

- Да.

- А я нет. Я не сделал то, чего хотел, давая тебе уйти. Я не сделал то, чего хотел, глядя тебе вслед. Я сделал так, как ты просила, и как было необходимо и правильно для тебя. Твоя очередь.

И Алан вышел из спальни, а потом и из квартиры. Оля проводила его взглядом. Из ее глаз ушла бесшабашность, и появилась задумчивость. Она не ожидала подобного упрямства от этого мужчины. Но это лишь усложняло ее задачу, а не делало ее невыполнимой. Она была куда упрямей, чем был он.

Алан совершено запутался в своих мыслях. Голова разрывалась от всего, что его беспокоило и тревожило – начиная с работы и дел, заканчивая скорой свадьбой и Ольгой, о которой он думал, буквально не переставая. Он запрещал себе, пытался не вспоминать и выбросить ее из головы. Но не выходило, как и прежде. Да и, казалось, стало еще тяжелее: ее сладкое обещание «остаться навсегда» слишком уж растревожило его, пусть и не показал он этого. Но он любит, сильно, крепко и по-настоящему, и как любой влюбленный не может не цепляться за последнюю надежду, пусть и понимая, как глупо это делать. Будь на месте Ольги любая другая женщина, и он бы поверил. Но ведь это Оля – сама себе на уме, непостоянная, ветреная, переменчивая и взбалмошная. Она сама приучила его к тому, чтобы не доверять ей, сама обернула против себя же свой нрав. И Алан разрывался меж двух огней – и хочется, и колется.

С одной стороны была Регина – умная, красивая, предсказуемая, спокойная - тихая гавань, куда хотелось вернуться после выматывающего шторма. Но что за жизнь без приключений, без риска, без опасности, без крутых виражей и диких волн, которую представляла собой Оля? И он готов был признать, что не умел жить спокойно. Не умел, не любил и не хотел. Однако и страдать он тоже не любил.

Все эти мысли не оставляли его ни на минуту. И даже находясь дома у невесты, он думал лишь об этом.

- Что с тобой?

- С чего ты взяла? – спокойно спросил Алан, ставя на столик перед диваном свой бокал с вином и поднимаясь на ноги, чтобы не смотреть на сидящую рядом молодую женщину, которая не сводила с него внимательного взгляда уже некоторое время.

- Ты задумчив, недоволен, напряжен. На меня почти не смотришь, - пожала плечами девушка, делая глоток и не отрывая взгляда от прогуливающегося по гостиной мужчины.

- Есть кое-какие обстоятельства, не дающие мне покоя. Но тебя они не коснуться, не переживай.

- Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понимать, что «не дающие покоя» слишком мягкое выражение. Поделись со мной, я помогу, - мягко улыбнулась Регина.

- Мне пора, - понимая, что просто грубо сбегает, избегая разговора, произнес Алан, направляясь к двери.

Регина проводила его непонимающим удивленным взглядом. Потом задумчиво прищурилась. Ей не нравилось то, как Алан ведет себя в последнее время: они почти не видятся, он избегает ее, постоянно не находя время для встреч, с учетом того, что она особо-то и не навязывается. Он даже едва прикасается к ней, как к женщине, чего прежде за ним не наблюдалось. У него всегда была к ней тяга, и это было взаимно. А сейчас он был настолько рассеян, что едва обращал внимание на нее, сидящую рядом с ним почти в одном неглиже. И ее, как женщину, это тревожило. И она была достаточно умной, чтобы понять, что появилась другая. Да, она не любила Алана, да не ревновала его, но, тем не менее, собиралась за него замуж. У нее был планы относительно их общих дел, от которых она так же не собиралась отказываться. Этот брак должен будет принести одни сплошные радужные перспективы. Но судя по всему, сейчас был случай из тех, когда ей нужно было что-то предпринять. Она едва обращала внимание на разовые интрижки своего жениха, понимая их сиюминутность и незначительность. Но сейчас Алан был обеспокоен, слишком задумчив, а это говорило о куда большем, нежели мимолетная связь. А для нее – это прямая угроза ее благополучию и планам. И пусть Алан ни словом не обмолвился о том, что засомневался в их планах на совместную жизнь, и подготовка к свадьбе продолжалась в прежнем темпе, это все равно напрягало.

Регина прошла к себе в спальню и переоделась, отбросив в сторону так и неоцененное кружевное художество. Нетрудно было догадаться, куда поедет Алан – он едва ли был разнообразным в плане досуга: собственный клуб, где можно было совмещать работу с развлечениями, был в приоритете.

Ночное заведение как всегда было многолюдно, тем более что была суббота. Молодую женщину без каких-либо проблем и задержек пропустили внутрь. В баре Алана не оказалось, и, поднимаясь наверх, она ожидала увидеть его именно там. И не одного.

Мужчина был наверху. Стоял к ней спиной, опираясь руками о поручень балкона. Один. Бросив взгляд на его личный столик, она никого не увидела, кроме пары знакомых мужчин – друзей жениха. Регина не знала, что почувствовала в этот момент – облегчение или неудовлетворение. Уже развернулась, чтобы незамеченной и не уличенной в слежке покинуть клуб, как взгляд привлекла девушка, направившаяся в сторону блондина. Алан обернулся к ней, оказываясь полу боком к Регине. Но даже не видя глаз мужчины, едва различая его лицо, нельзя было не понять, что именно эта рыжеволосая красавица – предмет его задумчивости. То, как он оплел рукой ее талию, собственнически прижимая к своему телу близко-близко, будто желая чувствовать всю ее без остатка; то, как его рука скользнула по открытому горлу запрокинувшей томно голову красавицы – нежно, властно, плавно спустившись на грудь, где кончиком пальца он провел по прямому краю ее платья; то, как эти самые пальцы следом же очертили контуры призывно распахнутых губ; то, как скользнули в распущенные волосы, чтобы удержать прелестную головку для сладкого, медленного, полного эротичности и страсти поцелуя – все это говорило о том, как мужчина хочет любимую женщину: целиком, полностью, без остатка, без намека на сдержанность, которая была знакома каждой, кто был с ним, но не стал возлюбленной.

И Регине была знакома эта сдержанность. Алан всегда был страстен, неутомим, умел и нежен, но никогда она не видела его - даже в самый острый пик наслаждения – таким, каким он был, всего лишь целуя другую. Обрушься на него сейчас стены, а он и не подумает оторваться от девушки, что держит в руках.

Молодая невеста увидела достаточно, чтобы сделать выводы, а потому ушла, не став мешать, разоблачать или устраивать скандал. Во-первых, не считала себя оскорбленной. Во-вторых, у них с Аланом был договор – она не вмешивается в его «развлечения». Ну а в-третьих, ей нужно было подумать. Что касается истерик – они были не по ее части – она умела вести себя достойно.

- Кажется, это была твоя невеста, - облизывая губы, и бросив короткий взгляд в сторону лестницы, протянула Оля.

- Но тебя же это не волнует? – спокойно произнес Алан, лаская губами ее ушко и шею под ним.

- И не должно. А вот ты слишком спокоен для того, кто так рьяно отстаивает свои планы.

- Мое равнодушие – не признак твоей победы, - усмехнулся мужчина, заглянув ей в глаза. – Даже не надейся. Я женюсь. И это окончательно.

- Не зарекайся, - сладко улыбнулась Оля, сверкая хитрыми глазами.

Алан не стал в очередной раз спорить с ней на эту тему, затыкая сладкий рот очередным поцелуем. Ему было все равно, что Регина только что застала его за изменой, было все равно, как она отреагировала на это – все это не волновало его сейчас абсолютно. Все, что имело значение – Оля в его руках. Он ни о чем и ни о ком не мог думать, когда она была рядом. Своими глазами, голосом, запахом она сводила его с ума, заставляя концентрироваться лишь на себе. И он был не прочь потерять голову в очередной раз, обещая себе снова, что он последний.

- Сегодня я поведу, - улыбнулась Оля, когда, разорвав поцелуй, Алан зазвенел ключами от машины, доставая их из кармана, намекая, что они уходят.

Он безропотно отдал девушке брелок и направился за ней к выходу.

- И куда мы едем? – спросил блондин, когда Ольга направилась в противоположную от его дома сторону.

- Ко мне, - бросив на него короткий взгляд, ответила с улыбкой Оля.

- С чего вдруг?

- Сегодня увидела твою невесту и вдруг подумала о том, что ты спал с ней в той же постели, - язвительно протянула девушка, выжимая педаль газа до предела.

- Да ты ревнуешь, - рассмеялся Алан, глядя на нее с насмешкой. – Никогда бы не подумал, что ты на это способна.

- Я на многое способна.

- Я запомню, - хмыкнул мужчина. – А что насчет твоей постели? В ней кто-то был за последнее время?

- Она девственно чиста, - усмехнулась Оля.

- Хочешь сказать, за тот год, что тебя не было, ты ни с кем не была? – голос Алана был спокоен, но сам он был в напряжении, ожидая ответ.

Его не должен был волновать этот вопрос, да и какая разница? Но волновал, и разницу хотелось почувствовать.

- Нет. С тех пор, как ты вытащил меня из «клетки» Димы, у меня никого не было.

Алан проницательно взглянул на девушку. Она храбрилась, отвечая на этот вопрос, но было видно, что тема ей неприятна и даже болезненна. И эти ее вздрагивания, и испуг, если он подходил к ней незаметно – ему казалось, что подсознательный страх даже такая сильная личность как Оля никогда не сможет взять под контроль.

- Знаешь,- неожиданно продолжила девушка, невесело усмехаясь и как-то мрачно глядя на дорогу, словно не асфальт видя перед собой и не мигающие знаки, а что-то неприятное, пугающее, - не особо тянет к мужчинам после многократных изнасилований.

- Не надо, - отворачиваясь, тихо, но решительно произнес Алан.

- Почему же, - как-то странно и нервно хмыкнула Оля. – Когда-то ты просил меня открыться тебе, выплеснуть все из себя. Может быть, я готова это сделать.

- Я не готов, - хмуро посмотрел на нее блондин, доставая сигареты.

Оля не стала ничего говорить – не самая приятная тема для развития беседы. Но даже эта пара фраз уже испортила настроение. И когда они поднимались на лифте на нужный этаж, оба были молчаливы, избегали смотреть друг на друга, а на лицах была хмурость и задумчивость.

Оля открыла квартиру и вошла, он следом за ней. Она не успела зажечь свет и вздрогнула, когда в темноте он сразу же коснулся ее плеч, положив на них ладони.

- Тш, это всего лишь я, ты же знаешь, - тихо произнес Алан, перехватывая ее руку за пару сантиметров до кнопки выключателя.

- Знаю, - хрипло, сглотнув, прошептала Оля. – Но я всегда буду бояться. Столько времени прошло, как ты меня вытащил, а я все еще боюсь.

- Всего год, этого ничтожно мало для того, что ты пережила.

- И я даже не поблагодарила тебя тогда, - повернулась к нему лицом Оля, привыкнув к темноте и разглядев его глаза.

- Это уже не важно, - покачал головой Алан, касаясь ладонями ее лица.

- Для меня важно, - прошептала девушка. – Ты всегда был важен для меня. Именно поэтому я тогда уехала. Я не знала, приду ли в норму, и стоит ли тебе ждать этого момента. Я не могла тогда ничего тебе пообещать, ничего не могла предложить из того, что бы ты хотел. Потому и ушла. Но сейчас – я вернулась. И я хочу дать тебе все, что ты попросишь.

Алан почему-то был уверен, что подобная откровенность, даже намек на слабость ее пола, были впервые. Он никогда не думал, что услышит от этой девушки признание вины или осознание своей беззащитности. Это было не свойственно Оле – признавать поражение, просить, предлагать что-то больше обычного.

И он все равно не верил. Боялся поверить.

- Это ничего не меняет, - касаясь губами ее лба в коротком, каком-то равнодушном в эту секунду поцелуе, произнес мужчина.

Через миг вспыхнул свет, и он, обойдя Олю, прошел в квартиру, оставляя ее на пороге кусать губы и брать себя в руки.

- Мне нравится, - вынес вердикт Алан, обойдя большую гостиную-студию, поделенную на цветовые зоны. – Здесь есть ты. В смысле – ты не бросишь все это бездумно, без сожалений.

- Я не собираюсь уезжать.

- Тебе стоит сделать это, - с нажимом сказал блондин, подойдя к ней и снова обхватывая руками ее лицо, заглядывая ей в глаза, будто пытаясь навязать свою волю гипнозом. – Ты не получишь меня.

- Я уже получила тебя, - хмыкнула Оля, ему в губы. – Ведь ты здесь, со мной. Не со своей невестой.

- Это моя слабость. Но временная.

- Посмотрим, - повторилась девушка, снова насмешливо усмехаясь.

Алан ничего не ответил, наклоняясь к ее лицу.

Но неожиданно…

- Мамочка? – сонный голосок из другого края комнаты.

Алан обернулся так стремительно, что в глазах зарябило. Но он смог вполне четко рассмотреть девочку, стоявшую на пороге гостиной, сонно трущую кулачками глазки, щурящуюся от слепящего света. Сладко зевая и привыкая к режущей яркости после сумрака спальни, малышка не сразу его увидела. А заметив, застыла на мгновение, глядя на него широко распахнутыми глазками. Алан не думал, что она его узнает, но Лика вдруг кинулась к нему, влипая в него всем тельцем, оплетая ручками и ножками, когда он присел перед ней на колени, чтобы успеть ее подхватить.

Его тут же окутал сладкий детский запах – неповторимый и уникальный, присущий лишь этой девочке. Смешная пижамка, нежная кожа ладошек у него на шее, шелковистые волосы, в которые он зарылся лицом и быстро колотящееся сердечко на груди – и он вдруг понял, как сильно тосковал по этой крохе: ничуть не меньше, чем по ее матери. Специально не спрашивал о ней у Оли, чтобы не чувствовать того, что чувствует сейчас – горечь от разлуки с еще одним любимым человеком.

С ребенком на руках, Алан обернулся к улыбающейся Оле.

- Это не честно, - прошептал он одними губами, глядя на нее с упреком.

Оля лишь плечами невинно пожала, не скрывая довольной улыбки.

- Напои ее, а я переоденусь.

Алан кивнул и направился на кухню. Пусть Лика и узнала его и была рада видеть, спать ей хотелось больше, и, напившись воды, она попросилась в кровать. По указанию ее пальчика, он принес в детскую и уложил на постельку. Присел рядом, удерживаемый хрупкой ладошкой, и смотрел, как девочка засыпает буквально на его ладони под щекой. Нельзя было не улыбаться, что Алан и делал, гладя ее по пушистым волосам.

- Скучал? – тихо спросила возникшая на пороге детской минуту назад Оля, понаблюдав за ними.

- Безумно, - так же тихо ответил мужчина, забирая свою руку из плена пухлой щечки и поднимаясь на ноги, чтобы уйти, но прежде с заботой укутав малышку. – Она выросла.

- Дети быстро меняются, - улыбнулась Оля, закрывая за ними дверь в спальню дочери.

- Настя тоже здесь?

- А с кем, по-твоему, я оставляю ее, пока добиваюсь тебя? – хмыкнула девушка.

Девушка сменила свое вечернее платье на домашнюю кофту и простые джинсы, смыла макияж с лица, что придало ей более нежный, не такой роковой вид, но ничуть не испортило ее красоты. Теперь она была очень уютной и домашней – еще одна сторона, с которой Алан если и встречался прежде, то лишь пару раз. Это был еще один облик многогранной, такой разрозненной личности Оли. Она умела быть всякой, разной. И сейчас он наблюдал ее именно такой – простой, без затей, заботливой, спокойной и даже умиротворенной. И вот такая она тоже ему нравилась. Но он любил ее, и она будет нравиться ему в любом образе: оторва в клубе, раскрепощенная любовница в постели, заботливая и любящая мать.

Алан прошел за Ольгой на кухню, где она сварила ему кофе.

- Останешься на ночь? – спросила девушка, передавая ему чашку с напитком.

- Да, - почти не задумавшись, ответил Алан. – С Ликой я уже увиделся – ты ведь это планировала, привозя меня к себе?

- Возможно, - пожала плечами Оля. – Она скучала по тебе. Спрашивала почти каждый день.

- И что ты говорила ей?

- Я – ничего, - вздохнула девушка. – Все объяснения ей давала Настя: сначала, чтобы ее успокоить, потому что я была занята лишь собой. Потом тоже она, выкручиваясь и стараясь не обещать скорой встречи, пока не убедилась, что я пришла в норму.

- Ты ведь не планировала возвращаться.

- Нет, - согласилась Оля. - Но Настя знает меня лучше всех, я для нее как открытая книга. И кто и может предугадать мои действия, так это она.

- Мне бы ее способности, - проворчал себе под нос Алан, пряча губы за чашкой.

- Моя спальня – следующая после детской, - выходя из кухни, произнесла девушка.

Блондин кивнул, допивая напиток, а через минуту последовал за ней. Спальня Ольги тоже была уютной и обжитой, что снова напоминало о том, с каким постоянством она говорила о том, что вернулась навсегда. И все чаще он ловил себя на мысли, что не в ее характере говорить о чем-либо с такой настойчивостью, а значит, она изменила свои приоритеты.

Именно в этот момент своих размышлений Алан поймал себя на сомнениях в правильности того, как поступает. Нахмурился, недовольный этим фактом. Стянул с тела футболку, бросив ее на кровать, и подошел к окну, доставая сигареты. Приоткрыл створку и закурил, задумчиво щурясь и размышляя. Ему не нравилось то, что творилось в его голове. И если сердце и прежде его не слушалось, то сейчас и мозги уже отказывались. И страх был не таким уж сильным, и планы на жизнь вдруг показались слишком пресными и тусклыми. И семья больше не была нужна, и дети: одно объятие Лики вдруг показало ему, что никого другого он не хочет больше вот так прижимать к себе, поить водой и укладывать спать, никакой другой ребенок не станет ему родней, чем эта малышка, и собственные уже были не так желанны.

За спиной открылась и закрылась дверь спальни, прерывая размышления мужчины. Он обернулся к вернувшейся Ольге, которая на ходу вытирала влажные волосы полотенцем, обмотав другим свое тело. В причудливом свете ночной лампы на открытом теле девушки были отчетливо видны шрамы, и это зрелище снова вернуло его к теме разговора в машине. Ольгу нисколько не портили эти отметины, оставшиеся после «клетки» Дмитрия, и расположение каждой он изучил за то время, как девушка вернулась. Но ни разу не спросил о том времени, когда она их получила. Ему казалось это слишком личной темой, которая лишь еще больше свяжет их, еще больше растрогает его сердце. К тому же для самой Ольги эта тема тоже была далеко не приятной, и подняла она ее сегодня лишь едва. А он и боялся услышать, и хотел этого, пусть и смутно понимал зачем.

- Расскажи мне, - произнес Алан, глядя на девушку, которая села перед своим туалетным столиком, бросив на него взгляд в отражении.

Она сразу поняла, о чем он просил.

- Ты же не хотел слушать и знать.

- Я передумал, - пожал плечами блондин, доставая новую сигарету и снова отворачиваясь к окну, потому что не хотел смотреть ей в глаза, не хотел видеть ее переживаний.

А спросил потому, что ей нужно было это. Она все еще живет в том кошмаре, просыпается ночью от них, вся в поту и слезах, с дрожью ужаса во всем теле. Да, она пережила это, справилась с последствиями, но страх все еще довлел над ней. И ей нужно было поделиться этим с тем, кому она доверяет, кто примет ее исповедь, кто разделит с ней ее боль и мучения, а потом скажет, что все закончилось, и пообещает не допустить подобного больше никогда в жизни.

- Меня поймали как раз после того, как я успела спрятать Настю и Лику. Сразу же повезли домой. Я не видела отца и мужа несколько лет, но они нисколько не изменились: все такие же ублюдки и подонки. Они были в бешенстве, но вместе с тем довольны, что нашли меня. Дима избил меня до полусмерти, едва я переступила порог дома. Так он выплеснул на меня всю злость, гнев и ярость от моего побега. То, что мне удавалось так долго скрываться, тоже не добавило им мягкости.

Оля медленно расчесывала свои влажные волосы, глядя на свое отражение, но едва ли видя: взгляд был направлен в прошлое. Она была напряжена, голос дрожал, а руки трусились, пусть она и пыталась сдерживаться.

- Меня закрыли в моей комнате, где я провела взаперти много лет. Тогда мне показалось, что я вернулась в прошлое. Я задыхалась от страха, мне было больно, голова раскалывалась, и я едва чувствовала свое тело – только режущую и тупую боль в каждой клеточке.

- На следующий день Дима принес документы на подпись. Я плюнула ему в лицо. Он снова избил. Так продолжалось несколько дней – не знаю, даже сколько – я потеряла счет времени. Потом…потом он сказал, что нашел Лику, - Оля сглотнула на этих словах, и Алан понял, что она вновь сейчас пережила тот миг осознания, что самое дорогое для нее в руках ненавистных людей, в опасности. – Он так уверенно описал ее, каждую деталь. Я и подумать не могла, что он блефует. А он всего лишь описывал меня с моей детской фотографии – ему просто повезло, он угадал, что мы с ней похожи. Но тогда я этого не знала, это позже он признался, что солгал. Но было поздно – я отдала все. Я была слишком убита, слишком слаба и слишком боялась за дочь, чтобы и дальше продолжать быть упрямой. А то, как он описывал свою расправу с Ликой, если я откажусь…

На этих словах Оля просто затаила дыхание, прикрыла глаза и попыталась успокоиться, сотрясаясь всем телом в ужасном ознобе. Алан не выдержал и подошел к ней. Рухнул на колени за ее спиной и мягко обхватил руками. Стянул с пуфика на свои колени и крепко-крепко прижал к себе. Сейчас он впервые видел и слышал, как плакала Оля. И это разрывало ему душу.

- Я отдала все. И тогда же поняла, как было глупо не сделать этого раньше. Ведь можно было просто отдать, не показываясь на глаза. Исчезнуть с их радаров, прекратить быть предметом поиска. Но я была слишком упряма, чтобы подумать об этом, все боялась, что так они меня точно найдут, все равно захотят отомстить, что им будет мало.

- Но им было мало, - прошептал Алан, качая ее на руках, так и сидя на полу на коленях.

- Да. Я думала, получив свое, они оставят меня. Просто избавятся. Но я недооценила их ненависть, злость и мстительность. В моих вещах они нашли все мои поддельные документы, так узнали о том, как и где я жила все время, пока скрывалась от них. Так Дима узнал о «клетках». И заставил участвовать. Первое время я просто пыталась ничего не делать под вой разочарованной недовольной толпы. Им нужно зрелище, а я всего лишь входила в клетку и стояла, позволяя себя избивать. Было неинтересно. После боя Дима привел ко мне какого-то психа, маньяка. Он бил так, что я выла, рыдала и кричала. Я никогда не встречала таких людей – он знал такие болевые точки, от удара по которым можно просто сойти с ума от непередаваемой боли. И я сходила. Так мне дали понять, что не потерпят подобного моего отношения к тому, что происходит на ринге. С тех пор я начала драться. Не в полную силу, без цели победить, но от меня отстали, и того маньяка я больше не видела. Но и этого им было мало, - усмехнулась грустно Оля, вытирая слезы, пряча лицо у него на груди. – Бои были почти каждый день, и не по одному. А после каждого меня не отводили в подвал к остальным. Меня отводили в отдельную камеру, где уже другие маньяки-извращенцы насиловали меня. Они платили за это моему муженьку, им нравилось подобное развлечение. Каждый раз, каждый день это был кто-то другой, с каждым разом все более жестокий и отвратительный. А Дима смотрел. Сидел в сторонке и мстительно наблюдал, улыбаясь и смеясь.

Алан обнимал Олю, прикрыв глаза и замерев, словно каменное изваяние. Руки, обнимавшие девушку, были напряжены до боли. Челюсти сведены до скрипа зубов, а мозг готов был взорваться от ярости, боли и непередаваемых ощущений. Алан не знал всех этих деталей, но всегда догадывался, что отнюдь не уменьшало шока и удивления, осознания, когда он сейчас слушал рассказ Ольги. Он никогда не давал своим мыслям и догадкам зайти так далеко, в такие подробности. И был уверен, что никогда не забудет того, что рассказала ему девушка по его же просьбе сейчас. Дрожание ее тела, голоса в эти минуты навсегда останется в его памяти как символ ее боли, ее страданий и мучений, который он не смог предотвратить вовремя, пусть даже и не по своей вине.

И сейчас Алан жалел о том, что тогда просто попросил Дана избавиться от этих двоих. Нужно было оставить их в живых, чтобы сейчас не дать им умереть так легко. Чтобы они на собственной шкуре ощутили то, что ощущала их жена и дочь. Чтобы каждым своим стоном и криком они ответили за каждую минуту боли его девочки.

- Я никогда не забуду этого, - тихо прошептала Оля, шмыгая носом и вытирая щеки, все еще не поднимая головы и глядя куда-то в пустоту. – Но я пережила это. Справилась. И я хочу начать все сначала. Хочу другой жизни. С другими людьми. Которые дороги мне, которые ценят меня, которые умеют и хотят любить. Я не умела любить, пока не родила дочь. И позволяла себе делать это лишь для нее. Я помню любовь матери, но куда четче – презрение отца. Для меня любовь всегда была слабостью. Я бежала от нее. Но не хочу больше.

В полной тишине, на полу, в обнимку они просидели больше часа, каждый думая о своем. Мужчина все так же держал Ольгу на руках, гладя ее по почти сухим волосам, а она периодически остаточно всхлипывала, прижимаясь щекой к его груди, где мощно, сильно и надежно стучало его сердце, успокаивая ее таким родным ритмом.

Брошенное, открытое окно быстро заполнило комнату холодом, и ощутив, как Оля дрожит уже от него, Алан поднялся на ноги и уложил ее на постель, тут же ложась рядом и возвращая ее в свои объятья. Укутав их одеялом, он уткнулся носом в рыжие волосы и прикрыл глаза. Не было сил думать, переживать и что-то рассчитывать. Хотелось просто уснуть и на время забыть обо всем, переспать с этим роем негатива, чтобы завтра он не казался таким ужасным, чтобы улегся в голове, как факт, как данность, как неизменное и произошедшее.

Проснулся Алан один от яркого запаха кофе, проникшего в спальню. Натянув на тело лишь джинсы, он вышел из комнаты и направился на кухню, надеясь застать там Ольгу. Но за плитой, готовя завтрак, была не она.

- Алан! Как я рада тебя видеть! – крепко обнимая мужчину, с улыбкой произнесла Настя.

- Привет. Я тоже рад, - искренне улыбнулся блондин. – Как твои дела?

- Все хорошо, - возвращаясь к плите и помешивая что-то в кастрюле, улыбнулась девушка. – Теперь хорошо.

Алан понимающе кивнул на последнюю фразу.

- Оля все-таки добилась своего? – хитро посмотрев на него, а точнее его внешний вид, протянула старая знакомая.

- Уже давно, - хмыкнул мужчина, садясь за стол.

- У нее не бывает иначе. Она всегда получает то, что хочет.

Алан почему-то не стал спорить и говорить что-то вопреки этому утверждению. Задумчиво пригубил кофе и спросил:

- Где она?

- Повела Лику в детский сад. Скоро вернется.

- Не буду ждать. У меня много дел. Спасибо за кофе.

- Не за что. Еще увидимся? Дверь найдешь?

Алан вернулся в спальню, оделся и ушел, захлопнув за собой дверь. У него действительно было много дел, но сперва…

- Алан? – несколько удивленно протянула Регина, когда секретарша доложила о приходе мужчины, и он тут же вошел к ней в кабинет. – Доброе утро.

- Нужно поговорить, - хмурясь, произнес блондин, садясь в одно из кресел напротив ее стола.

- Да, конечно, - несколько сбито с толку, протянула девушка, откладывая в сторону документы. – Что-то срочное? Мы только вчера виделись, - улыбнулась она. – И что с тобой? – нельзя было не заметить выражение его лица, поджатые губы и решительность во взгляде, которая почему-то напрягала.

- Я хочу отменить свадьбу.

Регина была огорошена этой новостью – ее внезапностью, резкостью решения и неумолимостью голоса, с которой Алан произнес эту фразу, глядя ей прямо в глаза. И ведь еще вчера вечером они только обсуждали планы и какие-то детали этой самой свадьбы, и молодая женщина даже не подумала бы, что ее жених сомневается или не уверен. А потом перед глазами мелькнула сцена, увиденная в клубе: она придала ей правильное значение, как оказалось. Вот только не думала, что все так серьезно, что у нее не останется времени на то, чтобы вмешаться.

- Я не понимаю, - нахмурилась теперь уже Регина, глядя на него пристально и серьезно.

- Ты видела меня вчера в клубе с другой.

- И? Она не первая и не последняя. Развлекайся, я никогда тебе этого не запрещала и никогда не упрекну.

- Я люблю ее.

Алан впервые вслух произнес то, что разрывало мозг. Он упрямо не желал говорить этой фразы, словно надеясь, что ее умалчивание приведет к тому, что чувств не останется. Но они крепли с каждым днем, становилось все невыносимее сдерживать их и молчать о них. Хотелось на весь мир кричать о своей любви, пусть ему и не были никогда свойственны подобные желания.

- Я вижу, - прищурившись, произнесла Регина, стараясь держать себя в руках.

Она была недовольна, была раздражена и даже взбешена.

- Но ты любил ее еще до встречи со мной, и эта любовь не помешала нам заключить наш договор. Так что изменилось сейчас? Люби на здоровье, но так же как прежде – издалека.

- Ты достойна лучшего, - мягко хмыкнул Алан, с улыбкой глядя на подругу. – Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы позволять сложиться такой ситуации. И я мог бы любить издалека, если бы у меня выходило, - вздохнул мужчина. – И я пытался. Но не вышло. Она – мое наваждение. Я не могу от нее отказаться. Не теперь, когда уверен, что она моя целиком и полностью.

И Алан рассказал Регине их с Ольгой историю. Невеста слушала его внимательно, а по мере его монолога гнев сходил с ее лица, появлялось понимание, сочувствие, когда близкий и дорогой ей человек с дрожью в голосе рассказывал ужасающие события. Она любила этого мужчину как друга, очень ценила его, и как бы сильно рациональность и расчет ни довлели над ней, еще недавно подталкивающие к действиям по сохранению своего будущего положения, она понимала его: его переживания, чувства, сомнения и неуверенность. Понимала все, о чем он говорил. Она впервые видела его таким откровенным и открытым, таким доверившимся ей.

- Почему ты никогда не рассказывал о ней?

- Я не думал, что увижу ее. Не думал, что она вернется – ее уход был более чем однозначен, а решительности ей не занимать. И я не мог ждать чуда, и решил идти дальше. Но чудо случилось, и она вернулась ко мне, за мной. И я не хочу больше ее терять.

Регина кивнула, опуская глаза. Нервно теребила ручку в пальцах, не зная, что сказать или сделать. Она не была бездушной и черствой, и она хотела для Алана счастья, на которое он так надеялся. И если для этого ей придется отказаться от того, чего она добилась, от прекрасных перспектив и лучшего будущего, она откажется. В конце концов – Алан не предел ее возможностей. Она умна, сильна, богата и вполне сможет самостоятельно добиться того, что мог на блюдечке преподнести ей брак с этим человеком.

- Хорошо, Алан, - со вздохом и слабой улыбкой подняла глаза молодая женщина на уже бывшего будущего мужа. – И… я рада за тебя.

Алан светло и нежно улыбнулся девушке. Поднялся на ноги, обойдя стол, и сжал ее в объятьях, когда она поднялась ему навстречу.

- Мне было хорошо с тобой. Очень хорошо.

- Но с ней лучше, - кивнула Регина, расцепив объятья. – И я буду надеяться, что в этот раз ты удержишь свое счастье навсегда.

- С ней мне только это и остается – надеяться, - хмыкнул мужчина.

- Хочу с ней познакомиться, - уже более легко, приняв новое положение вещей и не видя причин упрямиться, а потому смирившись, как сделала бы любая умная женщина, не опускающаяся до истерик, капризов и выяснения отношений, произнесла Регина. – То, как она на тебя действует, должно исследоваться учеными – ты размяк, - шутливо ткнула его кулачком в плечо со смехом девушка. – Кстати, - вернув себе серьезный вид, продолжила она, - говорить об отмене свадьбы Кристине ты будешь сам.

Блондин страдальчески простонал.

Выходя из офиса Регины, Алан улыбался. Его, наконец, оставили все сомнения, тревоги, страхи и неуверенность. Ольга действительно добилась своего, и он вдруг оказался бесконечно этому рад. Сейчас он снова жил в полном смысле этого слова. Снова дышал, ему хотелось новой жизни, но все такой же яркой и искрящейся счастьем, а не контролем над каждой эмоцией и словом, и Оля даст ему эту искру, зажжет в нем пламя, которое пылает в ее собственной душе.

Еще вчера Алан твердо и решительно сказал Ольге, что женится. Еще вчера напомнил ей, что у нее не выйдет получить желаемое. Самому себе обещал, что его очередное свидание с собственным безумием с рыжими волосами будет последним. Но оно оказалось решающим. Для всех.

Каким же самонадеянным он был, уверяя себя и всех вокруг, что сможет совладать с самим собой, держать под контролем свои желания, потребности и чувства. И даже его сомнения и страхи сейчас казались лишь тратой времени – ведь он все равно уступил. И он все еще боялся и сомневался. И в этом была вся соль их с Ольгой отношений – они всегда будут на грани. Но именно эта грань делала их отличными от остальных, именно эта грань довела его до безумия, научила любить и чувствовать. И именно этой грани ему будет не хватать, если он не позволит самому себе оказаться на ней.

В Ольге нельзя было быть уверенным никогда, и никогда на все сто процентов, но он был уверен в том, что она говорила ему сегодня ночью. Дрожа в его руках от ужасных воспоминаний, позволяя показать свою слабость в слезах, она доверилась ему так, как никогда прежде не доверяла никому. И для нее это было много – слишком много, чтобы так легко отказаться от этого, упустить сбежав. И это давало Алану уверенность в том, что все ее обещания будут выполнены. Не сразу, со временем, им еще предстоит научиться быть рядом в нормальном понимании этого слова, но сегодня он был уверен в завтрашнем дне.

- Что с настроением? – спросила Оля, уже не единожды бросив на Алана пристальный взгляд и неизменно замечая хмурость на его красивом лице.

Девушка стояла у плиты готовя для Лики блинчики. Сама девочка сидела на коленях у мужчины за столом, раскрашивая нарисованных Барби, высунув язычок от усердия. Весь вечер она не отходила от блондина, а он и не хотел ее отсутствия: нежно тискал ее, общался с ней, играл, зацеловывал пухлые щечки, не в силах оторваться от ласковой девочки.

- Завтра моя свадьба, - пристально глядя в глаза Ольги, произнес Алан, словно ожидая ее реакции, которая незамедлительно последовала: девушка прищурилась, поджала губы и резко отвернулась, раздраженно стуча посудой.

Незаметно для нее мужчина усмехнулся, тут же стирая с лица все довольство, когда она снова посмотрела на него.

- Тогда зачем ты пришел? Почему не со своей невестой?

- Плохая примета.

- Ты слишком рационален, чтобы верить в приметы.

- Ты бесишься, - хмыкнула насмешливо мужчина. – С чего бы? – с издевкой протянул он.

Оля прищурилась, бросив на него гневный взгляд.

- Милая, иди поиграй у себя. Нам с Аланом нужно поговорить, - произнесла девушка.

Лика кивнула, соскакивая с коленей мужчины и уходя из кухни вместе со своим рисованием.

Проследив взглядом за дочерью, Оля повернулась к блондину, сложив руки на груди, опираясь бедрами о стол напротив и враждебно глядя на него.

- Я проиграла! Ты доволен?! – рассерженно произнесла она.

- Я ведь предупреждал, - спокойно ответил мужчина, сцепив ладони в замок и расслабленно откидываясь на спинку стула, глядя на нее с превосходством и холодностью. – Уезжай.

- Нет! – решительно покачала головой Оля. – Я никуда не уеду. Буду мелькать у тебя перед глазами и продолжу надоедать, - язвительно произнесла она.

- Ты мне не надоедаешь. Но неужели тебя это устраивает – быть любовницей, на вторых ролях? Делить меня с другой?

Оля опустила голову, прикусывая губы и отводя взгляд. Алан внимательно следил за ней, чтобы ничего не упустить. Он видел ее борьбу с самой собой. Ее уверенность колебалась, а его упрямство уже не казалось ей преодолимым. И сейчас ее уверенность в себе и своих силах таяла окончательно. Это угнетало девушку, она не умела проигрывать, не умела отступать, не теряя лица. А чтобы его сохранить сейчас ей нужно было, гордо задрав подбородок, послать его куда подальше. Собрать вещи, забрать ребенка и снова исчезнуть в неизвестном направлении, не заставляя себя унижаться и умолять – она никогда не умела этого делать, как бы больно ни было.

Алан поднялся из-за стола, так и не дождавшись ответа от Оли. Подошел к ней, опираясь руками о стол по обе стороны от нее, наклоняясь к ее поднятому к нему лицу, вглядываясь в грустные, уже умоляющие глаза, в которых была такая непривычная обреченность и покорность. Самого перетрухнуло внутри от того, насколько дико и неприятно было видеть подобное именно в этих зеленых омутах, где черти сейчас угнетенно жались друг к другу в страхе и неуверенности, прекратив танцевать и буйствовать.

- Я предпочел тебе другую, - четко и твердо говорил Алан, не сводя решительного холодного взгляда с этих глаз. – Ты не нужна мне. Я предлагал тебе остаться со мной. И не единожды. Трижды ты отказалась. Больше я не предлагаю, не прошу и не умоляю. Я не буду тебе отказывать, я не буду тебя прогонять. Но не жди, что ты получишь все, что захочешь. Ты согласна на подобное? Быть запасной? Развлечением на ночь? Удобным вариантом?

Алан с жесткой усмешкой перехватил ладошку Оли, которой она гневно замахнулась, сверкая дикими обозленными глазами.

- Что? Не нравится? Странно, прежде тебя все устраивало.

- Прежде ты не вел себя так по-скотски, - прошипела Оля, вырывая руку из его захвата.

- Привыкай, - обхватывая пальцами ее лицо, произнес блондин. – Теперь будет только так. У меня жена. Она – для меня главное. У нее будет моя забота, нежность и ласка. Тебе могу предложить лишь постель. Годится?

Алану не трудно было сыграть нужные эмоции, пренебрежительность. Не трудно было показать, что все его слова о том, что у нее ничего не выйдет – не были пустыми, а все ее насмешки о том, как он ошибается, оказались таковыми. И у него была причина так поступать: ему нужно было увериться в том, что Оля не отступит ни перед какими трудностями в желании быть с ним. Она очень легко и просто отказывалась от него, от их общего счастья, и в том, что этого не произойдет снова, он не был уверен на все сто процентов, а на меньшее он не согласен. Да, он знал ее упрямство, видел истину в ее обещаниях, но этого было мало – нужно было испытать, проверить, убедиться на сто, на тысячу процентов!

Оля гневно оттолкнула Алана от себя, бросила на него мрачный взгляд и вышла из кухни, а через миг хлопнула и входная дверь.

Мужчина проводил ее взглядом, поджав губы и качая головой. Он вынужден был пойти на подобный риск, вынужден был убедиться в том, что Оля уверена в своих желаниях. И, не смотря на ее бегство сейчас, почему-то был уверен, что это просто всплеск эмоций – ей нужно подумать и успокоиться. Он обидел ее своими словами, принизил, не предложил того, на что она рассчитывала, разочаровал ее, ведь не оценил того доверия, что она предлагала ему. Но ей нужно было понять, что ее играм пришел конец, что он будет с ней не потому, что она победила и добилась своего, а потому что она нужна ему.

- Что случилось? – задумчиво спросила Настя, войдя на кухню. – Куда убежала Оля?

- Проветриться, - только и сказал Алан, оглядев девушку с ног до головы. – Ты уходишь?

- Собиралась, - кивнула с сожалением брюнетка. – Но Лику нельзя оставлять одну.

- Я останусь. Дождусь Ольгу, не переживай.

- Ох, спасибо, - довольно, почти счастливо улыбнулась девушка.

- У тебя свидание, - проницательно отметил Алан, хитро глядя на подругу.

- Да, - неловко кивнула Настя, чуть смущенно даже.

- Удачи.

- Спасибо, - поблагодарила она и вышла из квартиры, а мужчина отправился в детскую к Лике.

Настя вернулась поздно, но что заставляло Алана хмуриться так это то, что Оля не пришла раньше – было за полночь, а рыжей все еще не было. Ждать ее здесь он не намеревался, а потому поехал домой. Он вспомнил свои слова и почему-то вдруг задумался о том, что вся его задумка может полететь к чертям, если гордость и самоуверенность Оли преодолеют все ее прочие чувства. Он нисколько не хотел умалить первое, но со вторым нужно было что-то делать. Оля не умела полагаться на кого-то кроме себя, не умела доверять, не умела рассчитывать. А Алан не умел стоять в стороне. Как настоящий мужчина он желал заботить обо всех нуждах любимого человека, он желал опекать и защищать, ограждать от всех волнений и тревог – это была его потребность, его проявление своих чувств. А Оля не давала ему и шанса на подобное поведение. Она все желала контролировать лично, желала разбираться со всем сама. И для двоих таких людей рядом друг с другом нет места. И либо девушка уступит ему, либо у них ничего не выйдет. А блондин боялся думать, что ошибся в ней, засомневался, что зря рассчитывает на силу ее привязанности к нему.

Дома Алан просто лег спать, в тревоге, сомнениях, но с решительностью и уверенностью в том, что все сделал правильно. Но ему едва ли удалось поспать пару часов, как его разбудил настойчивый звонок в дверь. Догадываясь, кто это, мужчина, потирая лицо в желании прогнать сонливость, пошел к двери.

Это была Оля. Стояла на пороге, обхватив руками плечи, сгорбившись так непривычно и без вызова в гордо вскинутой голове. Смотрела на него в тишине несколько минут – пристально, грустно, загнанно и незнакомо. Алан же отвечал ей выжидательным взглядом, спокойным и равнодушным, как могло показаться. Потому что внутри все напряглось и застыло в ожидании вердикта его отношениям с любимым человеком. Именно сейчас все решится, именно сейчас выяснится, не напрасно ли он в очередной раз поверил этой девушке.

- Я согласна, - предварительно сделав глубокий вдох, произнесла Оля, глядя ему в глаза.

- Согласна на что?

- Быть на вторых ролях. Быть любовницей, удобным вариантом – называй, как хочешь, - она сглотнула, опуская голову и пряча взгляд. – Только не отталкивай меня. Не оставляй.

Голос был надтреснутым, хриплым и искаженным. Из него пропали привычная уверенность, насмешка, сарказм, он дрожал и был едва слышен. И сама девушка будто сдулась, будто эти слова раздавили ее, но не произнести их она не могла. И в этой ее фразе «не оставляй меня» было так много страха, так много боли и отчаяния, что Алан выругался мысленно за идею этой глупой игры. Но нужно было довести все до конца, раз уж он начал.

- Входи, - отступая от порога, произнес Алан.

Оля, все так же не поднимая головы, вошла в квартиру, застыв на пороге.

- Пойдем. Уже поздно, завтра…тяжелый день.

И, взяв ее за руку, повел в спальню, где уложив на постель, крепко прижал к себе, пряча довольное лицо и счастливую улыбку в рыжих волосах. И радовался он не тому, что сломил волю Ольги, ведь знал, что это лишь сделает ее сильней, знал, что в ее покорно склоненной голове уже зреет новый план по его завоеванию, что она все равно не сдастся. А улыбался тому, что не ошибся в ней, что убедился в силе и смелости с ее стороны признать свою перед ним слабость и зависимость. Это завтра он положит к ее ногам весь мир, завтра он предложит ей все, что она захочет, завтра она станет для него единственно ценной, дорогой и любимой женщиной. Это завтра она станет его приоритетом во всем, главным смыслом его жизни. Завтра будет беситься, злиться и гневаться за его игры с ней. Завтра закатит ему истерику и скандал, заставив пожалеть о том, что он так поиздевался над ней. А сейчас он был банально счастлив от того, что все это просто будет в его жизни. Будет она, с ее диким нравом и отчаянной силой, колдовскими глазами и непокорной душой, хитрой усмешкой на губах и вызовом в глазах. Будет принадлежать лишь ему одному – душой и телом, исполнив свое обещание остаться навсегда.

- Ублюдок!

И в стену полетела подушка с дивана.

- Циник!

Туда же отправилась вторая.

- Сволочь!

Ваза со столика, разлетевшаяся сотнями осколков по темному паркету.

- Ублюдок!

- Ты повторяешься, - со смехом уворачиваясь от чего-то снова стеклянного, заметил Алан.

- И я еще не раз повторюсь! – прорычала взбешенная Оля, сверля его диким взглядом из другого конца комнаты. – Поиграть ему захотелось! Проверить, упырь недоделанный!

- Ты плохо знаешь фэнтези – упыри мертвы.

- Так и тебе недолго осталось! Потому что я тебя убью! – и в него снова что-то полетело.

Эти двое метались по гостиной из угла в угол: Алан в ожидании удобного момента прекратить это безумство Оли, а Оля в поисках чего бы еще в него бросить. Оглядываясь по сторонам, она упустила тот момент, когда мужчина оказался рядом, перехватывая ее поперек талии и прижимая спиной к груди.

- Успокойся, - мягко произнес Алан, не переставая улыбаться и с легкостью удерживая ее в руках.

- Не могу! – рыкнула Оля. – Ты играешь со мной, как со зверьком! Ставишь на мне какие-то дебильные эксперименты! Так как я должна реагировать?!

- Ты правильно реагируешь, - хмыкнул мужчина. – В этом вся ты. И за это я тебя люблю. За злость, за силу, за нрав, даже за твою вредность. Но я не мог не убедиться в последний раз. Мне нужно было это. Ты ведь сама знаешь, что не образец послушания, покорности и стабильности.

- А тебе и не нужно все это, - фыркнула Оля, начиная остывать и прекращая вырываться.

- Да, мне нужна ты такой, какая есть – со всеми своими заскоками и тараканами. Но лишь моя и рядом. Навсегда и со мной.

- Я с тобой, Алан, - разворачиваясь в его руках, произнесла серьезно девушка, глядя ему в глаза. – Лишь твоя и навсегда. Я не уйду. Не исчезну и не брошу.

- А я не отпущу. Больше нет, - решительно покачал головой блондин, вкладывая в эти слова и тон голоса всю свою убежденность и уверенность, властность. – Даже если ты захочешь уйти – я не отпущу. Я не буду спрашивать, не буду уговаривать. Ты поставлена перед фактом. У тебя больше не будет выбора – ты сделала его, когда произнесла фразу «остаться навсегда». Другого я тебе не дам.

Он смотрел ей в глаза нежно, мягко касался ее лица кончиками пальцев, следя за ними, но голос был тверд и решителен как никогда прежде. Почти угроза, но такая сладкая и такая нужна Оле.

- Другого мне и не нужно, - улыбнулась девушка, прикрывая глаза и млея от прикосновений к своему лицу. – Но не играй больше со мной. Не проверяй.

- Это было в первый и последний раз, - пообещал Алан, трепетно касаясь ее губ легким поцелуем. – И в ответ я жду твоего доверия.

- Оно твое.

Конец!