Оставь мир позади

3

АМАНДА ВЫЗВАЛАСЬ СЪЕЗДИТЬ ЗА ПРОДУКТАМИ. Они проезжали мимо магазина, и она доехала туда по памяти. Она ехала медленно, стекла машины были опущены.

В магазине было холодно, ярко светили лампы, проходы были широкими. Она купила йогурт и чернику. Купила нарезанную индейку, цельнозерновой хлеб, зернистую горчицу цвета грязи и майонез. Купила картофельные чипсы, кукурузные чипсы и банку соуса с кинзой, хотя Арчи не ел кинзу. Купила органические хот-доги, и недорогие булочки, и такой же кетчуп, который покупали все. Купила холодные, крепкие лимоны, газированную воду, водку Tito’s и две бутылки красного вина за девять долларов. Купила сухие спагетти, и соленое масло, и головку чеснока. Купила толсто порезанный бекон, и двухфунтовый пакет муки, и кленовый сироп за двенадцать долларов в граненой стеклянной бутылке, похожей на флакон низкопробных духов. Купила фунт молотого кофе, такого ароматного, что она чувствовала его запах через вакуумную упаковку, и кофейные фильтры 4-го размера из переработанной бумаги. А вам не все равно? Ей – не все равно! Она купила три упаковки бумажных полотенец, и солнцезащитный крем-спрей, и алоэ, потому что дети унаследовали от отца бледную кожу. Купила стильные крекеры, которые выкладывают, когда приходят гости, и крекеры Ritz, которые всем нравились куда больше, купила рассыпчатый белый сыр чеддер, и хумус с добавлением чеснока, и палку жесткой салями, и морковь, которую чистят так усердно, что она становится размером с детские пальчики. Купила печенье из кондитерской Pepperidge Farm, и три пинты политически сознательного мороженого Ben&Jerry’s[5], и смесь для приготовления бисквитного торта Duncan Hines в коробке, а еще тюбик шоколадной глазури, тоже Duncan Hines, с красной пластиковой крышкой – родительство научило ее, что в один из неизбежных дождливых дней отпуска можно скоротать часок, приготовив торт из коробки. Она купила два пухлых цукини, пакет сахарного горошка, букет капусты кейл, такой зеленой, что она выглядела почти черной. Она купила бутылку оливкового масла, и коробку пончиков Entenmann’s с посыпкой, и связку бананов, и пакет белых нектаринов, и две пластиковые упаковки клубники, дюжину коричневых яиц, пластиковую коробку мытого шпината, пластиковый контейнер с оливками, несколько зеленых помидоров, завернутых в мятый целлофан, мраморно-зеленый и шокирующе оранжевый. Она купила три фунта говяжьего фарша и две упаковки булочек для гамбургеров, испачканных в муке, и банку солений местного производства. Купила четыре авокадо, и три лайма, и пучок испачканной в песке кинзы, хотя Арчи не ел кинзу. Вышло больше двухсот долларов, ну да ладно.

– Мне понадобится помощь.

Парень, что складывал покупки в коричневые бумажные пакеты, возможно, учился в старшей школе, а может быть, и нет. Желтая футболка, каштановые волосы, а сам он весь какой-то квадратный, как будто его вырезали из куска дерева. В том, как работали его руки, было что-то волнующее, но отпуск на то и отпуск – он возбуждает, в отпуске все кажется возможным, жизнь полностью отличается от той, которой ты живешь обычно. Она, Аманда, может быть мамочкой-искусительницей, посасывающей горячий юношеский язык на парковке супермаркета Stop & Shop. Ну или она может быть просто очередной женщиной из города, что тратит слишком много денег, покупая слишком много еды.

Мальчик, а может быть, уже мужчина, сложил сумки в тележку и последовал за Амандой на парковку. Он загрузил пакеты в багажник, и она дала ему пять долларов.

Двигатель работал на холостом ходу, она сидела в машине и проверяла, ловит ли сеть. Прилив эндорфинов от поступающих электронных писем – от Джослин, Джослин, Джослин, от директора их агентства, от одного из клиентов, два послания на весь офис от ведущего менеджера проекта – имел почти такой же сексуальный эффект, как трепет от парня-упаковщика.

На работе не происходило ничего важного, но приятнее было знать это наверняка, а не беспокоиться о том, не происходит ли. Аманда включила радио. Она смутно припомнила играющую песню. Она остановилась на заправке и купила Клэю пачку «Парламента». Они были в отпуске. Этой ночью, после гамбургеров, хот-догов, цукини на гриле, после мороженого, посыпанного печеньем, и, возможно, порезанной на ломтики клубникой, они, может быть, трахнутся – не займутся любовью, как дома: в отпуске люди трахаются, потные, влажные и соблазнительно незнакомые друг другу – на чужих простынях из Pottery Barn. Затем они выйдут на улицу, скользнут в бассейн с подогревом, позволят воде отмыть их дочиста, выкурят по сигарете и поговорят о том, о чем говорят люди, женатые так давно, как они: деньги, дети, горячечные мечты о недвижимости (как хорошо было бы иметь свой собственный дом вроде этого!). Или вообще ни о чем не будут говорить – еще одна прелесть долгого брака. Посмотрят телевизор. Она двинулась обратно в крашеный кирпичный дом.