От Ельцина к...?: Хроника тайной борьбы. Книга 1

Глава 1 ТОЛЬКО НЕ КОММУНИСТЫ!

До апреля 1996 года в правительственных кругах США не сомневались в победе Бориса Ельцина на президентских выборах 16 июня. Иначе с какой стати Международный валютный фонд выделил бы России 10-миллиардный кредит? Всем было ясно, что заокеанский подарок преподносился под конкретную личность Ельцина.

Апрельская встреча в Москве президента США Билла Клинтона с лидером российских коммунистов Геннадием Зюгановым поколебала прежнюю уверенность администрации США в победе Бориса Николаевича. Американские эксперты признали серьезную политическую роль КПРФ как выразителя интересов многих социальных групп, наиболее пострадавших в ходе неудачных рыночных реформ.

В связи с этим представители деловых кругов США высказали серьезные опасения по поводу возможного прихода к власти на выборах в России лидера коммунистов. В этом случае, по мнению бизнесменов, произойдет немедленное сворачивание рыночных реформ, неизбежное ухудшение отношений между Россией и США и, как следствие, глобальное снижение активности американских предпринимателей на российском рынке.

Администрация США располагала сенсационной информацией, которая не была обнародована в России. Правда, наиболее проницательные московские политики подозревали, что рейтинг Ельцина среди избирателей весной 1996 года был ниже, чем у Зюганова, но необходимыми доказательствами не располагали. ЦРУ же полностью владело обстановкой в России. По конфиденциальным докладам джентльменов из Лэнгли, даже частично выполненные президентом Ельциным обязательства: положить в короткие сроки конец войне в Чечне и погасить все задолженности по зарплате, отнюдь не способствовали росту его популярности.

Американские аналитические центры прогнозировали неизбежность второго тура голосования. По их мнению, участвовать в нем будут Б. Ельцин и Г. Зюганов, так как разрозненные представители «третьей силы» не являлись серьезной альтернативой ни тогдашним представителям власти, ни коммунистам. Но именно сторонники «третьей силы» смогут «решить судьбу России, отдав свои голоса одному из фаворитов предвыборной гонки».

Интересен расклад западных специалистов относительно симпатий и антипатий российского электората.

В конфиденциальных докладах своим правительствам зарубежные аналитики исходили из результатов парламентских выборов в России в декабре 1995 года. Выборы в Государственную Думу показали внимательным наблюдателям, что электорат в стране был жестко поделен еще в 1991 году, вернее, в переходный период от 1990 к 1992 году, и с тех пор конфигурация избирателей не претерпела почти никаких изменений.

Особенно устойчивость российского электората заметна на краях политического спектра. В 1995 году лидер ЛДПР снова получил 6 миллионов голосов, что и в 1993-м. Совершенно очевидно, что в условиях нормальной политической борьбы он не сможет получить сколько-нибудь заметно больше. Его успех на выборах 1993 года, когда он почти в два раза улучшил свои показатели по сравнению с 1991 и 1995 годами, во многом объясняется экстремальными условиями той избирательной кампании. Тогда Жириновскому отдали свои голоса все умеренные националисты и краснобелые (их просто не допустили к участию в выборах), которые все-таки пришли к урнам, а не выбрали бойкот «незаконных выборов», а также эмоциональные сторонники Руцкого, которых, как показали эти выборы, было гораздо больше, нежели реальных.

Анпилов получил 2,5 миллиона голосов, которые в 1995 году получил А. Макашов, и ясно, что бы ни случилось, эти 2,5 миллиона голосов радикал-коммунистического толка будут и впредь проявляться на выборах — если будут голосовать, а не бойкотировать, пока ситуация не изменится радикально.

Это совсем чистые примеры. Западные специалисты проводили и более тщательный анализ. Если, отмечали они, выделить чисто демократический электорат Явлинского («Яблоко» лежит на пересечении демократов и центра. — В. Г.), то, приплюсовав к нему демократов, проголосовавших за другие блоки, можно получить примерно то же количество избирателей, которые в 1991 году проголосовали против сохранения СССР.

Анализ всех ранее прошедших выборов показывает, что 12–13 постоянных миллионов Зюганова как раз и составляют чисто коммунистический электорат. Вспомним 16 миллионов голосов, поданных за Рыжкова 12 июня 1991 года. Впоследствии они перешли к Зюганову (12–13 миллионов) плюс миллион Рыжкова-Бабурина.

Около 6 миллионов голосов, поданных за Черномырдина — это электорат партии власти, который лишь в самом крайнем случае переметнется на сторону оппозиции, как переметнулся от Рыжкова к Ельцину в 1991 году — да и тогда формально Ельцин был в России уже больше «власть», чем Рыжков. Ну и четыре с небольшим миллиона голосов Явлинского также представляют собой достаточно устойчивое образование на пересечении демократического и центристского электората. Однако если он попытается вступить в некоторую равноправную коалицию, то не исключено, что его электорат может легко раствориться.

Итак, более или менее четко поделенными являются от 30 до 35 миллионов человек, то есть до 50 процентов всего потенциального российского электората. Остальные 35–40 миллионов — это весьма аморфный и размытый центр, не имеющий ярко выраженных политических пристрастий. Электоральное поведение этой части избирателей формируется под влиянием умеренно-патриотических (часто замешанных на ностальгии по СССР) идей в сочетании (иногда сложном) с идеями социальной справедливости (скорее, несправедливости того, что происходит в стране), приправленных житейскими мудростями типа «лучшее — враг хорошего», «лишь бы не было войны» и т. д.

Казалось бы, наличие столь широкомасштабной группы не определившихся избирателей противоречит высказанному ранее тезису о том, что электоральное поле поделено. Однако анализ поведения этой группы показывает, что особо больших надежд на политический прорыв через ее консолидацию ждать не следует. Если на поддержку этого электората претендует множество партий, то каждая имеет шанс получить долю симпатий. Здесь работает принцип больших чисел. Кто-то из лидеров партий понравился или сказал что-то, что совпало с настроением. Когда же предлагаемый выбор недостаточно разнообразен, то подобные избиратели либо примыкают к одной из реальных политических сил, либо просто Не идут голосовать.

Есть два возможных подхода к тому, как структурировать эту часть избирателей, поучали западные эксперты предвыборный штаб Б. Ельцина. Первый — это стать радикальным выразителем одной из сторон сложносоставного мировоззрения избирателей этой группы. Например, патриотической или же идеи социальной справедливости в ее некоммунистическом варианте. Но поскольку ни одна из сторон у всей группы не является доминирующей, да и избиратель этот опасается радикализма, причем именно радикализма своих собственных идей в первую очередь, все «чистые» патриотические и социал-демократические группировки оказываются в Достоянном проигрыше.

Второй подход заключается в том, чтобы попытаться воспроизвести в некотором усредненном виде ту сложную смесь идей, которая характерна для всей группы в целом. Или даже в самом радикальном виде, как это пытался сделать Конгресс русских общин (КРО), представляющий себя надпартийной, надклассовой и даже надрелигиозной структурой — здесь явно проявила себя оборотная сторона приземленного аппаратного сознания лидеров. Но здесь тоже ничего не вышло, так как напоминало попытку оперировать средней температурой пациентов в больнице, включая, возможно, и тех, кто уже в морге: в итоге даже с Лебедем пять процентов не натянули. Впрочем, урок не пошел впрок, о чем свидетельствует очередная попытка В. Шумейко создать движение «Реформы — новый курс», ориентированное на этот электорат.

Уже то обстоятельство, что ни один из видных политиков не принял участия в его учреждении (С. Филатов не в счет, он со времен учреждения Партии социальной демократии (ПСД) А. Яковлева все никак не может успокоиться), не было выработано четкой линии во взаимоотношениях с Ельциным (не то оно его осуждает, не то приветствует), показывает надуманность такого рода попыток.

Люди из предвыборного штаба Ельцина понимали: единственное, что способно консолидировать названную группу избирателей — это харизма. В свое время на эту группу безотказно действовала харизма Ельцина. И даже потускнев, она еще дала хорошие результаты на референдуме 1993 года.

И не стоит думать, что образ Ельцина не сыграет и на этот раз — нет ничего более живучего, чем устоявшаяся харизма. Так убеждали обеспокоенную президентскую семью близкие ей лица из числа специалистов, взявшихся за неимоверно трудную задачу, — добиться избрания Ельцина на второй срок.

Верившие в счастливую звезду Ельцина исходили из того, что среди потенциальных претендентов на пост президента мог быть лишь А. Лебедь. Но он только начинал приобретать популярность, а лидеры КРО пытались, используя имя А. Лебедя, завоевать сторонников среди избирателей. Что произошло в действительности, стало ясно в феврале.

Пока известности А. Лебедя хватило на то, чтобы привести его в парламент. Отметим, что весной 1996 года ситуация существенно отличалась от парламентской 1989 года, — тогда Ельцину удалось в полной мере раскрутить свой образ борца с номенклатурой за счастье народное. Во второй Государственной Думе Лебедь мог просто-напросто затеряться. Да и прямые трансляции из Думы телевидение давно не ведет. Очевидно, что и коммунисты, которые предстали ведущей и самой заметной силой в парламенте, будут стараться приглушить Лебедя. Впрочем, еще неизвестно, прибавило бы А. Лебедю популярности, окажись он в парламенте вместе со сторонниками КРО.

Итак, перед президентскими выборами 1996 года сложилась следующая ситуация. Во-первых, КПРФ с 13 миллионами голосов избирателей, 2,5 миллиона Анпилова, три миллиона голосов аграриев и рыжковцев. Если кандидат КПРФ выдвигался бы как единый кандидат левых сил — в целом он смог бы получить более 18 миллионов голосов. Было очевидно, что Зюганов — наиболее реальный претендент на пост президента — его авторитет среди электората, особенно после парламентских выборов 1995 года, был наиболее высоким. Поэтому вряд ли КПРФ решилась бы выдвинуть еще кого-нибудь даже ради дополнительных голосов центристов: опыт «Демократической России» с Б. Ельциным еще не забылся.

Во-вторых, у I?. Ельцина было шесть миллионов голосов партии власти. Понятно, что Е. Гайдар своих избирателей отдаст Ельцину (не Г. Явлинскому же!). Понятно, что Г. Явлинский с четырьмя миллионами голосов может забыть о втором туре. Шести миллионов сторонников В. Жириновскому также маловато для второго тура. Предполагалось, что центристский электорат в меньшей степени отойдет к Г. Зюганову (а у него уже более 18 миллионов избирателей) и В. Жириновскому, в большей — Б. Ельцину и Г. Явлинскому, (маловероятно, чтобы Г. Явлинский обошел Б. Ельцина).

Так что из реальных претендентов, у которых была бы возможность выхода во второй тур голосования, было двое: Б. Ельцин и Г. Зюганов. Правда, был еще третий — А. Лебедь. Если в 1991 году два кандидата обеспечили проведение выборов в один тур, то в 1996 году ситуация изменилась: претендентов стало трое, что вызвало неотвратимость двух туров.

Возникал вопрос: если во второй тур выйдут Б. Ельцин и Г. Зюганов, у кого из них больше шансов? У Б. Ельцина? Вполне возможно, ибо центристский электорат, от которого будет зависеть исход выборов, в силу своей житейской премудрости предпочтет старое зло новому. Но у Г. Зюганова была возможность для победы, если он станет единым кандидатом левопатриотических сил. Возможность выхода во второй тур А. Лебедя была маловероятной, — трудно предположить, что А. Лебедь одержит победу над Г. Зюгановым. Он мог бы получить преимущество в том случае, если бы сторонники партии власти, демократов и Г. Явлинского поддержали бы его на выборах. Но так могло произойти лишь теоретически, на бумаге.

Исход выборов зависел не столько от настроений избирателей, сколько от предвыборной тактики претендентов, то есть от профессионализма и сплоченности стоящих за ними интеллектуальных команд, которые сумеют найти методы привлечения центристского электората.

Поэтому первой задачей участия коммунистов в выборах должно быть привлечение профессиональных команд, умеющих работать с этим электоратом.

Президентская команда была изначально слабо сплочена и именно эту проблему ей пришлось решать в первую очередь.

С учетом всего вышесказанного и отечественные, и зарубежные аналитики ожидали дальнейшего усиления позиций А. Коржакова в окружении президента, поскольку только у него имелась возможность создать сплоченную команду. Хуже всего дело обстояло у А. Лебедя: ему-то команда нужна была на порядок более сильная, чем прочим претендентам.

В аналитических докладах рассматривался даже такой фантастический поворот событий, как выдвижение В. Черномырдина на пост президента. Кто угодно, лишь бы не коммунисты!

Может ли премьер при конкуренции с Б. Ельциным попасть во второй тур президентских выборов? Шансов у В. Черномырдина, более приемлемого для центристского электората, на победу над Г. Зюгановым было больше, чем у Б. Ельцина. Но он — В. Черномырдин, разумеется, сможет объявить о своем участии в выборах, если не будет премьер-министром, или его назначит своим преемником Б. Ельцин. Правда, по высказыванию А. Коржакова, президент дал понять, что таковым В. Черномырдина не видит. Так что коммунистической Думе стало невыгодным отправлять В. Черномырдина в отставку.

Пойдет ли Ельцин на серьезную реорганизацию правительства в ближайшее время? Вряд ли. Скорее всего, он ограничится отставкой А. Козырева, да под вопросом министр финансов В. Пансков, который уже долгое время находится в больнице и может попроситься в отставку по состоянию здоровья, после чего весь блок финансовых ведомств — министерство финансов, Госналогслужба, налоговая полиция, Центральный банк — будет перестроен. Кроме того, учитывая явно неудачный для движения «Наш дом — Россия» исход голосования в армии, Б. Ельцин может пойти и на отставку П. Грачева. Совершенно очевидно, что объявленные 80 процентов голосов военных в поддержку НДР не что иное, как блеф. В армии — сплошь протестное голосование. Отставки близких к министру обороны генералов уже начались (В. Воробьев), да и А. Коржаков отзывался в своем интервью о П. Грачеве пренебрежительно.

Так что серьезных реорганизаций правительства ждать не следует, а вот что Ельцин будет дистанцироваться от деятельности своего кабинета министров и чаще критиковать его — это было очевидно. Не исключено, что в отношении отдельных министров и высокопоставленных чиновников пойдет в ход и компромат, собираемый Службой безопасности президента и ФСБ. В преддверии выборов следовало ожидать усиления борьбы с коррупцией, ибо этот лозунг весьма привлекателен.

Объектом анализа была и ситуация в Государственной Думе. Коммунисты со своими сторонниками имели в нижней палате парламента около 150 голосов. Естественно, их первой задачей стал поиск недостающих 35 голосов для того, чтобы самостоятельно распределить все значимые места в Думе. При этом для привлечения независимых депутатов коммунисты могли пойти даже на выделение из своих рядов еще двух фракций — аграрной и «розовой». Создание аграрной фракции весьма вероятно.

В случае, если коммунистам не удастся добиться большинства на период распределения думских портфелей, они могут договориться с одной из трех других фракций в Думе, что заведомо даст им большинство, причем НДР исключалась. С пропагандистской точки зрения более приемлем был бы союз с Г. Явлинским, однако он, как и Г. Зюганов, претендует на одни и те же места в Думе, в то же время с В. Жириновским их интересы пересекаются мало. В. Жириновский нацелен на весь блок внешнеполитических комитетов — по международным делам, СНГ, геополитике, а также на комитет по обороне, промышленности и социальным вопросам.

Коммунисты хотят взять себе весь блок экономических вопросов, в чем они сталкиваются с Г. Явлинским, и комитет по безопасности. Как бы ни сложился ход переговоров, второстепенные комитеты вроде комитета по делам женщин Г. Зюганов готов отдать хоть НДР.

5 января 1996 года на свое последнее заседание собрался Совет Федерации первого созыва. Предстояла его реорганизация, так было решено, что сенаторы будут работать на непостоянной основе. Кто будет председателем Совета Федерации вместо В. Шумейко, который так и не сумел успешно довести свою многомесячную борьбу за сенаторское кресло? Было бы естественно, если бы председателем верхней палаты парламента стал один из руководителей законодательных органов субъектов Федерации.

Однако не было ни одного кандидата, обладающего общероссийской известностью, за исключением А. Тулеева, который остался в сенате, хотя и избран в Думу. Но вряд ли сенаторы решились бросить столь дерзкий вызов президенту. Нужен был кто-то другой.

Претендент на пост руководителя верхней палаты, по мнению отечественных и зарубежных наблюдателей, должен быть достаточно хорошо известен в России и политически относительно нейтрален. Кроме того, желательно, чтобы он был вхож к президенту. В наибольшей степени этим условиям отвечал екатеринбургский губернатор Э. Россель и глава администрации Московской области А. Тяжлов. Последний к тому же возглавлял Ассоциацию глав администраций и имеет то преимущество, что постоянно находится в Москве. Однако недостатки характера А. Тяжлова делали его в глазах сенаторов мало приемлемой кандидатурой. Что касается Э. Росселя, то его политические амбиции также могли вызвать отторжение.

В связи с отсутствием приемлемых кандидатур на пост председателя верхней палаты в Совете Федерации активно обсуждался вопрос — а нужен ли вообще постоянный руководитель сената? Мол, сенаторы могут занимать этот пост поочередно. А раз не нужен постоянный председатель, то не нужен и аппарат, поскольку он обслуживал преимущественно председателя и его заместителей. Предлагалось расширение личных канцелярий сенаторов с урезанием центрального аппарата до технического секретариата.

Будет ли в таком случае работоспособен Совет Федерации? Трудно сказать. Одно только ясно — он будет непредсказуем. Победит ли такая точка зрения на структуру сената, станет ясным после того, как соберется Совет Федерации второго созыва.

Такая ситуация сложилась в начале 1996 года в основных структурах власти.

Какое положение сложилось с Центральным банком?

С. Дубинин, судя по всему, решительно взялся за перекраивание российского казначейства. В связи с отставкой В. Геращенко, главы Сбербанка, — крупнейшего коммерческого банка страны, контрольный пакет акций которого принадлежит Центробанку, С. Дубинин предпринял попытку перевести в Сбербанк бывшую и. о. председателя Центробанка Т. Парамонову и наиболее преданных ей членов команды А. Войлукова и А. Козлова — «чтобы геращенковским духом и не пахло». Впрочем, он быстро передумал, не захотев создавать правление Центробанка «в изгнании», да еще на столь влиятельном месте.

Всю зиму шли залоговые аукционы, призванные обеспечить поступление денег в бюджет. Эти аукционы сопровождались большим числом шумных скандалов, что не удивительно, если учесть, что они ознаменовали собой один из решающих этапов передела собственности, к тому же проводились при явном неодобрении действующей Государственной Думы, попытки которой приостановить передел собственности регулярно натыкались на вето президента. Нетрудно предположить, что новая Государственная Дума активнейшим образом попытается вмешаться в этот процесс и именно этот вопрос будет наиболее важным в ее работе.

В рамках изучения предвыборной ситуации в России американские специалисты активизировали сбор информации о политических настроениях в Российской армии. Аналитиков интересовала в первую очередь степень лояльности офицерского состава в президенту, а также к таким кандидатам на пост главы российского государства, как Г. Зюганов и В. Жириновский. Особый упор делался на изучение политических симпатий российского офицерства в ряде крупных военных округов, в частности, Московского, Уральского, Северо-Кавказского. Их интересовала степень авторитета командующих среди офицеров этих округов, информация о политических симпатиях полкового и дивизионного звена Сухопутных войск Российской армии.

По оценке одного из руководителей института дипломатии государственного департамента США С. Вудби, весной 1996 года по уровню боеготовности и обученности офицерского состава Российская армия занимала девятое место в мире.

Многие канадские журналисты и дипломаты высказывали убежденность в «предопределенности» победы Б. Ельцина на президентских выборах. По их мнению, коммунистическая оппозиция в лице Г. Зюганова являлась для президента России достаточно серьезным соперником, но не настолько, чтобы помешать ему остаться на второй срок на посту главы государства.

Дипломаты подчеркивали, что Канаду, как и другие страны Запада, в качестве президента России устраивает лишь кандидатура Б. Ельцина. В случае победы Г. Зюганова канадцы не исключали возможности применения к России определенных санкций, в том числе в виде свертывания программ западной технической помощи.

Политические круги Австралии положительно оценивали деятельность Б. Ельцина и также были заинтересованы в его победе на выборах, считая факт переизбрания гарантией дальнейшего развития демократических реформ. Однако затянувшийся чеченский конфликт и методы его разрешения, по их мнению, при определенных условиях могли привести российскую политическую систему к изменению в тоталитарном направлении.

Избрание Г. Зюганова на пост главы государства австралийцы считали нежелательным, но его шансы на победу оценивали достаточно высоко. Вместе с тем они при любом исходе выборов не заинтересованы в свертывании политических и экономических связей с Россией, являющейся привлекательным рынком сбыта австралийских продовольственных товаров.

По оценкам специалистов Института европейской политики Лувенского университета, изложенным в аналитической записке для правительственных департаментов Бельгии, на фоне жесткого соперничества двух основных кандидатов в президенты России Б. Ельцина и Г. Зюганова наблюдался рост популярности тогдашнего главы государства. По мнению руководителя института профессора К. Малфлит, это объяснялось в первую очередь тем, что поддерживавшие лидера коммунистов избиратели ориентировались не на личность, а на идею. Электорат Г. Зюганова стабилен, не имеет резерва роста и составляет примерно 30 процентов от числа активных избирателей.

В то же время Б. Ельцин активно завоевывает симпатии тех избирателей, которые ориентированы на харизматическую личность. Таковой среди кандидатов в президенты, кроме Ельцина, является только А. Лебедь, но его позиции, по мнению Малфлит, гораздо слабее. А. Лебедь оттягивает на себя часть потенциальных избирателей обоих претендентов. Однако для лидера коммунистов генерал более опасен, чем для нынешнего президента, поскольку воплощает те качества, которых недостает Г. Зюганову — «жесткость» и «сильная рука». В силу этого участие А. Лебедя в предвыборной гонке выгоднее Б. Ельцину.

По мнению бельгийцев, если не произойдут какие-либо чрезвычайные события, Б. Ельцин в оставшееся до выборов время сможет привлечь на свою сторону значительную часть колеблющихся и укрепит шансы на победу в президентской кампании. Специалисты института считают, что Бельгии пока нет необходимости пересматривать свою политику в отношении России.

Представители деловых и правительственных кругов США в последнее время активно используют российских предпринимателей, выезжающих за границу, для изучения ситуации, складывающейся в регионах РФ в период предвыборной кампании. Проявляется повышенный интерес к возможности прихода к власти коммунистов и к политической ориентации бизнесменов России.

Американцами высказывалось мнение о необходимости оказания всемерной поддержки президенту России. Отмечалось, что российские предприниматели должны сыграть в этом основную роль, так как они, как никто другой, заинтересованы в продолжении курса реформ. С этой целью при финансовой помощи США предлагалось создавать структуры типа «Ротари-клубов», через которые можно было бы формировать определенное мнение россиян и оказывать влияние на местные органы административного управления.

По мнению представителей английского юридического бизнеса, в Великобритании возможное поражение на выборах президента РФ рассматривалось как нежелательное, но не влекущее каких-либо серьезных внешнеполитических изменений. Поясняя такую позицию, представитель английской юридической фирмы «Constant and Constant» Дж. Томас отметил определенную предсказуемость руководителя российского государства, что устраивало правительственные и деловые круги Великобритании. Одной из главных причин возможного поражения президента РФ англичане считают тяжелые социальные последствия, обусловленные слишком высоким темпом проводимых в России экономических реформ. По мнению Томаса, при любом исходе президентских выборов в России международные контакты с ней должны развиваться, при этом потребность в юридических консультациях будет возрастать, что предполагает укрепление позиций «Constant and Constant» на российском рынке.

Официально дистанцируясь от вмешательства во внутрироссийские дела, МИД Украины выражал заинтересованность в продолжении курса реформ и демократизации общественных отношений в России, развитии предпринимательства. По мнению украинских дипломатов, такой курс способствует либерализации внешних связей, динамичному развитию экспортно-импортного обмена России с другими странами. Все эти процессы, выгодные Украине, увязываются с перспективой победы на выборах президента РФ Б. Ельцина.

Некоторые западные наблюдатели обращали внимание на то, что по мере приближения выборов в выступлениях Б. Ельцина «слышится все большая напряженность и нервозность».

Его последние выступления полны разнообразных обещаний, в том числе и невыполнимых. Например, «покончить к 2000 году с воинской повинностью в стране», по мнению экспертов, совершенно не реально.

Заявления Ельцина о готовности вступить в коалицию буквально с любой партией, за исключением коммунистов, входили в противоречия с появившейся в последнее время информацией о возможности предложения «главному коммунисту Зюганову» поста премьер-министра. Как отмечают наблюдатели, создается впечатление, что Ельцин готов пойти на все, чтобы привлечь большее число голосов избирателей на свою сторону.

По оценкам некоторых западных аналитиков, президент России Б. Ельцин «сможет занять на президентских выборах лишь третье место, не попав даже во второй тур голосования». Именно поэтому, как считают иностранцы, в последнее время предпринимались усилия для укрепления позиций президента и поиска возможных «нетрадиционных» путей выхода из «предвыборного тупика».

Позиция США по поводу возможной отмены выборов в России неоднократно излагалась публично и в частном порядке и сводилась к тому, что «Конституция должна соблюдаться и выборы должны быть проведены в запланированные сроки». В США будут крайне разочарованы возможной победой Г. Зюганова, однако правительствам западных государств будет очень сложно примириться с отменой выборов.

По мнению правительственных кругов Австрии, на предстоявших президентских выборах в России победу скорее всего одержит Г. Зюганов, который пользуется существенной поддержкой населения и по сути является не коммунистом, а социал-демократом. Австрийцами лидер КПРФ и его сторонники рассматриваются как «новое поколение коммунистов», с которыми можно сотрудничать, и в случае победы Зюганова каких-либо изменений в политике Австрии по отношению к России не ожидается.

Как считают австрийцы, возврат к прошлому в России исключен и реформы продолжатся, причем они будут иметь социальную направленность и в то же время ориентироваться на возрождение отечественной промышленности. Австрийские бизнесмены, работающие на российском рынке, намерены увеличить инвестиции в российскую экономику.

Одновременно в австрийских деловых и политических кругах существует страх перед маловероятной, но все же возможной победой на выборах Жириновского. К лидеру ЛДПР относятся как к популисту и «человеку с больной психикой».

Возможность переноса выборов президента РФ также обсуждается в кругах, близких к главе австрийского правительства. По убеждению австрийцев, нарушения Конституции РФ недопустимы и выборы должны состояться в срок. В противном случае Россия будет рассматриваться как недемократическое государство, попирающее собственный Основной закон.

Иностранные дипломаты практически единодушны во мнении, что выборы пройдут в два тура и основными претендентами на высший государственный пост будут Ельцин и Зюганов. Они считают, что, несмотря на то, что по последним опросам рейтинг президента практически сравнялся с рейтингом Зюганова, Ельцину и его окружению «не следует обольщаться». К опросам необходимо подходить более скептически, так как они не отражают всего спектра общественного мнения.

По информации из японских дипломатических и деловых кругов, правительство этой страны всерьез обеспокоено возможностью победы Г. Зюганова или В. Жириновского на предстоящих президентских выборах.

Токио, заинтересованный в том, чтобы правительство Б. Ельцина осталось у власти, готов предоставить ему финансовую поддержку. При этом, однако, японцы хотят получить гарантии ее реализации в пределах Дальнего Востока России. В правящих кругах страны существует твердое убеждение, что истраченные на поддержку региона средства позволят создать здесь благоприятные условия для деятельности компаний Японии, а также своего рода «японскую партию» среди местного населения. По их мнению, это будет способствовать решению «территориального вопроса», а также даст Японии преимущество в случае автономизации Дальнего Востока от центральной части России.

Английские корреспонденты, анализируя возможные результаты президентских выборов в России, не исключали победы лидера коммунистов Г. Зюганова. Исходя из этого и учитывая позицию наиболее влиятельных политиков из окружения Г. Зюганова, победа коммунистов, по мнению англичан, скорее всего приведет к дестабилизации отношений России с Западом вообще и с Великобританией в частности. Западные дипломаты и политики отмечали, что в России набирают силу антизападные настроения. Именно поэтому Запад, как никогда ранее, заинтересован в победе Б. Ельцина. В связи с этим Международный валютный фонд предоставил России очередной многомиллиардный заем, несмотря на то, что Москва бессмысленно тратит огромные средства на войну в Чечне. Этот заем рассчитан лишь на то, чтобы помочь Ельцину «подкупить некоторые категории избирателей».

Корреспонденты отмечали, что в России надо поддерживать саму демократию, а не отдельных лиц, называющих себя демократами, и рекомендовали направлять в Россию независимых наблюдателей, чтобы они «могли поднять тревогу, если команда Ельцина попытается подтасовать результаты выборов».

У Запада не подготовлено никаких планов на случай победы коммунистов. Но соседние с Россией страны в случае прихода к власти коммунистов будут рассчитывать на поддержку именно западных стран. По мнению корреспондентов, уже сейчас было бы по меньшей мере благоразумно приостановить сокращение западных вооруженных сил, так как «Россия в состоянии хаоса, располагающая избытком ядерного оружия и склонная к империалистической экспансии, никому ничего хорошего не обещает».

Анализируя ход предвыборной кампании Г. Зюганова, немецкие корреспонденты подчеркивают, что его появление в Бонне поставило политические круги ФРГ в сложное положение. По неофициальным сообщениям представителей МИД ФРГ, канцлер Коль и министр иностранных дел Кинкель считают визит несвоевременным. Предполагается, что он может каким-то образом отразиться на ходе предвыборной борьбы, в которой Запад, по общему мнению, стоит на стороне Ельцина. Поэтому с Зюгановым не встречался ни один из представителей исполнительной власти. Другое дело — парламентарии. Зюганов посетил руководителей обеих фракций правящего блока ХДС/ХСС и либералов, встретился с лидерами оппозиции — как с социал-демократами, так и с «зелеными» и с группой ПДС.

Понять, какую позицию заняли те или иные боннские политики по отношению к своему гостю, трудно. Как будто сговорившись, лидеры основных блоков — христианско-демократического и социал-демократического — отказались не только рассказывать о содержании своих бесед, но даже не допустили на встречу теле- и фоторепортеров.

Чеченский узел. Важнейшим фактором, влиявшим на расстановку политических сил, продолжала оставаться чеченская проблема. Взятие Грозного обозначило конец первого, наиболее «шокового» этапа конфликта. К моменту его завершения четко выявились позиции ведущих социальных и политических групп, определилась реакция общественного мнения. Дальнейший ход событий в целом становился предсказуемым: ни «решительное поражение», ни «решительная победа» России в чеченской войне не представлялись возможными. Полномасштабные переговоры (а не договоренности о перемирии) с режимом Дудаева были бы явно беспредметными, скорее всего они могли выйти в затяжную фазу с фрагментами вспышек военных действий, проведения террористических актов, актов гражданского неповиновения и т. д.

Единственно реальным можно было считать сценарий, при котором чеченская война приобретала затяжной, тлеющий характер. При оптимальном для Москвы варианте постепенно удалось бы «чеченизировать» конфликт, свести его военную составляющую к возведению опорных баз, охране наиболее важных объектов и коммуникаций. Предпосылки такого варианта — в налаживании внутричеченского диалога на местном уровне, расколе лагеря сторонников Дудаева, легитимизации альтернативной ему власти, которая в перспективе могла бы взять на себя организацию выборов и установление приемлемых для Москвы форм отношения Чечни с Российской Федерацией.

Трагические события в городе Буденовске внесли существенные коррективы в развитие событий. Во-первых, вынудили российское руководство сесть за стол переговоров с представителями Д. Дудаева, тем самым де-факто признать легитимность его режима. Во-вторых, основательно встряхнули вершину государственной власти, еще более обнажили ее просчеты при решении сложных проблем в области межнациональных отношений, продемонстрировали слабость силовых структур и уязвимость государственной системы мер по обеспечению безопасности страны, а также укрепили сомнения в способности властей эффективно противодействовать преступным посягательствам на жизнь и здоровье граждан России. Все это основательно било прежде всего по авторитету Б. Ельцина.

Дорогостоящая военная кампания в Чечне в конечном итоге не дала обещанных народу результатов. Более того, следствием эффективных террористических акций боевиков Д. Дудаева мог быть возврат к исходной (до начала боевых действий) политической ситуации в этом регионе. Всем было очевидно: чем бы ни завершился переговорный процесс по разрешению кризиса, Чечня будет являться постоянным фоновым раздражителем, осложняющим ситуацию в России.

Экономика. Большинство экспертов сходилось во мнении, что российская экономика уже близка ко «дну» кризиса. В то же время инфляция в 1995–1996 годах вновь стала двузначной. Очевидно, что если даже правительство удержит свою макроэкономическую линию, существенно сбить темпы инфляции не удастся. Но и это достаточно проблематично, учитывая последствия чеченского кризиса, возраставшее давление лоббистов и азарт популистских решений, в который входили политики в преддверии президентских выборов.

В этих условиях максимализировалась вероятность популистской игры, срывавшей планы президента и правительства. Подобные решения не столько поднимали популярность самих парламентариев в глазах населения, сколько окончательно добивали доверие к президенту. Именно таким косвенным путем они надеялись увеличить собственные шансы на предстояв-их выборах.

Внешняя политика. Положительным моментом, вписывавшимся в логику «демократического» сценария, была внешняя политика. Общая заинтересованность в сохранении добрых отношений с Западом (не сводимая к вопросу о кредитах МВФ) побудила Москву ослабить элементы антизападной риторики, сдержанно реагировать на критику по поводу чеченских событий, на откладывания приема России в Совет Европы.

Региональные элиты. За прошедшие два года региональная элита стала более самостоятельной, иерархизировалась, почувствовала большую уверенность. Однако в скрытой борьбе с центром она не шла дальше того, чтобы подчеркнуть свою дистанцированность от него, расширить свои властные полномочия, сыграть на струнах местнического патриотизма. Сепаратистские мотивы отсутствовали. По-видимому, радикальных изменений в государственном устройстве страны никто из региональных лидеров сейчас не хочет. В этом смысле ситуация вокруг Чечни выявила их заинтересованность в сохранении Федерации.

Усилился страх региональных лидеров перед президентом и в то же время дал дополнительные стимулы к поиску его преемника. Вырисовываются параметры требований к кандидату, приемлемому для региональных элит: номенклатурная укорененность (как Ельцин), предсказуемость (отсутствие которой — главный недостаток Ельцина).

Состояние массового сознания. На старте президентской избирательной кампании массовое сознание находилось в ином, чем перед парламентскими выборами 1993 и 1995 годов, состоянии.

После мощнейшего лавинообразного процесса декоммунизации массового сознания в годы горбачевской перестройки, который был использован Б. Ельциным и демократами на президентских выборах 1991 года, уже в 1993 году появились явные признаки идеологического отката, представлявшего собой реакцию на очень высокие темпы социальных перемен, неопределенность будущего и потерю социальных статусов и самоидентификации. В тот момент общество оказалось фактически расколото на сторонников «партии движения» и «партии прошлого» — доли тех, кто желал вернуться в доперестроечное время, и тех, кто желал жить в настоящем, приблизительно сравнялись. Так, в октябре 1993 года треть населения предпочитали рыночную систему плановой (в феврале 1992 года — 52 процента) и столько же — планирование рынка (в феврале 1992 года — 27 процентов).

Осью, организующей политическое пространство, оставалось отношение к президенту. Ельцин был «полюсом притяжения» реформаторских сил, так что в избирательной кампании 1993 года сохранилась биполярная логика — «партия президента» против остатков «партии Верховного Совета». Это обстоятельство плюс проведение в те же сроки референдума по Конституции и выборов в Совет Федерации обеспечили относительно высокую мобилизацию избирателей.

В 1996 году в обществе шло два параллельных процесса. В поведенческом плане продолжалась индивидуальная адаптация к новому обществу, «разгосударствление» личной жизни и становление «приватного» человека. Этот социально-психологический сдвиг привел к дерадикализации общества, росту аполитичности и негативного отношения к власти. В то же время все заметнее становился «ностальгический синдром». В сентябре 1994 года всего 22 процента опрошенных утверждали, что жить стало лучше, чем до перестройки, а 58 процентов были недовольны настоящим. В декабре того же года сторонники планирования превышали «рыночников» в соотношении 41:26. 70 процентов опрошенных сожалели о распаде СССР, причем 40 процентов определяли себя как сторонники восстановления Советского Союза. До 60 процентов населения были убеждены в том, что свобода и демократия принесли с собой утрату порядка, а сторонники порядка побеждали демократов в соотношении 76:9. Приведенные данные опубликованы в сборнике ВЦИОМ «Экономические и социальные перемены», 1995 год, № 1, с. 23–24.

Таким образом, в обществе возникло новое «идеологическое» большинство, сформированное массовой реакцией на сложности социальных перемен. Это большинство было готово наказать нынешнюю команду реформаторов за тяжелые испытания, однако не собиралось реставрировать «старый порядок». Во-первых, новый «приватный» человек поддерживает принципиально иные, чем «человек советский», ценности: он ориентируется на «законность и порядок», «стабильность» и «достойную жизнь» и не приемлет «мобилизационную» идеологию тоталитарного режима. «Центристское» неприятие крайностей все сильнее укореняется в массовом сознании. Во-вторых, большинство населения фактически интернационализировало основные достижения перестроечного периода: свободу слова, сближение со странами Запада, свободу выезда из страны, свободу предпринимательства. Наконец, как это ни парадоксально, реформаторам легче собрать большинство в стране по конкретным проблемам, чем по принципиальным идеологическим вопросам.

Вместе с тем произошел разрыв между властью и обществом, который был многократно усилен чеченским конфликтом. Примером мог служить наблюдавшийся с начала чеченской войны всплеск антимилитаристских настроений. По данным фонда «Общественное мнение», общество поддерживало акции солдатских матерей, пытавшихся забрать своих детей, воевавших в Чечне (75 процентов), и положительно относилось к отказам военнослужащих выполнять приказы в ходе военных действий в Чечне (53 процента).

Сильнее всего антивоенная установка проявилась в родительской части общества. Согласно опросу фонда «Общественное мнение», 42 процента респондентов собирались на президентских выборах голосовать за противников военных действий в Чечне и лишь 8 процентов — за их сторонников.

В обществе нарастал негативизм по отношению к личности президента. На протяжении последних лет популярность Ельцина неуклонно снижалась, но при этом сохранялся устойчивый отрыв от следовавшей за ним когорты политиков. Осенью 1994 года отрыв сошел на нет, а с декабря того же года опросы ВЦИОМ фиксировали, что по степени доверия населения Б. Ельцин уже уступал Г. Явлинскому. Не исключено, что одним из мотивов, подтолкнувших федеральную власть к введению войск в Чечню, была надежда, что «маленькая победоносная война» восстановит пошатнувшийся рейтинг президента. Результаты, однако, оказались противоположными ожидавшимся. В первом туре президентских выборов, по данным фонда «Общественное мнение», за Ельцина готовы проголосовать только 3 процента опрошенных, а за Явлинского — 14 процентов.

Чечня наложилась на старую поляризованную структуру, не создав вместо нее новой. Чеченский конфликт привел к деструктуризации политического пространства. Прежняя ось, вокруг которой оно было организовано — отношение к президенту — оказалась сломленной. Политические лидеры были вынуждены определяться в чеченском вопросе помимо или даже вопреки своим про- или антипрезидентским предпочтениям, партии оказались идеологически дезориентированы. Биполярную логику окончательно сменила логика «борьбы всех против всех».

Политические лидеры попытались воспользоваться ситуацией в своих интересах, и тем фактически открыли избирательную кампанию. Однако, за исключением Явлинского, большинство из них ничего не приобрели или даже потеряли в глазах избирателей. Это относится как к критикам (Е. Гайдар), так и сторонникам (В. Жириновский) «чеченской кампании».

Пожалуй, с наименьшими потерями из чеченского кризиса вышел В. Черномырдин. Он сумел дистанцироваться от президентского курса в Чечне и благодаря этому не подорвать своей репутации. Все большая часть элиты начала рассматривать его в качестве потенциального преемника Ельцина. В 1996 году он пользовался не слишком большой поддержкой электората и только 4 процента опрошенных считали, что он лучше остальных справился бы с ролью президента. Его имиджу не хватало политического измерения, и он рассматривался массовым сознанием как технократ, призванный выполнять чисто технические функции.

Политическое пространство демократов. Отмеченные тенденции к распаду и перегруппировке рядов в наибольшей мере затронули лагерь демократических сил. Катализатором обоих процессов стало разложение фракций Государственной думы первого созыва, которое во многом стимулировалось исполнительной властью. В результате чеченских событий даже пропрезидентские думские фракции, например, «Демократический выбор России» перешли в фактическую оппозицию Б. Ельцину. Это заставило исполнительную власть предпринять усилия по формированию лояльных к ней депутатских групп, что не могло не подорвать прежнюю фракционную структуру.

Начавшись с парламентских фракций, кризис затем вышел за рамки Государственной думы и охватил сами партии. На угрозу распада они ответили попытками реорганизации и перегруппировки своих рядов, однако эти попытки оказались малоэффективными.

В итоге на старте избирательной президентской кампании сформировалась четырехполюсная структура политического пространства демократов: партия «Демократический выбор России» бывшего премьер-министра Е. Гайдара, движение «Вперед, Россия!» бывшего министра финансов Б. Федорова, движение «Яблоко» Г. Явлинского, федеральная партия «Демократическая Россия» Л. Пономарева и Г. Якунина, созданная из остатков движения «Демократическая Россия» — главной опоры президента Б. Ельцина в период борьбы с коммунистическим режимом.

В эпицентре кризисных процессов оказалась самая многочисленная в первой Думе, но не преодолевшая пятипроцентный барьер на выборах во вторую Думу, фракция «Выбор России», через которую осуществлялись связи демократов с исполнительной властью. События в Чечне, когда лидеры «Выбора России» выступили с резкой критикой президента Б. Ельцина, не только породили конфликт в недрах фракции и привели к выходу из нее ряда видных членов, например, министра иностранных дел А. Козырева, но и перенесли процесс разрушения внутрь самой партии ДВР — ушел председатель исполкома, известный предприниматель и главный спонсор партии О. Бойко, трое других членов исполкома также оставили свои посты. Произошло саморазрушение «партии Гайдара», она утратила лидерские позиции в политическом пространстве демократов.

Остальным демократическим центрам не удалось в полной мере использовать распад «Выбора России» для структурной реорганизации демократического лагеря. В некоторых из них наблюдались сходные центробежные процессы. Примером может служить депутатская группа Либерально-демократический союз «12 декабря». Образование ее лидером Б. Федоровым собственного политического движения «Вперед, Россия!» фактически уничтожило ЛДС в ее первоначальном виде.

Единственным островком стабильности в демократическом лагере оставалась фракция «Яблоко» Г. Явлинского. Заявляя о себе как о демократической альтернативе президенту Б. Ельцину, она с самого начала отличалась большой компактностью и внутренней. дисциплиной и к тому же была лишена обременительных связей с исполнительной властью. Это позволило ей без кадровых и политических потерь пережить наиболее острую фазу «чеченского кризиса». В результате к преддверию президентских выборов она занимала позицию лидера демократических сил, оттеснив с нее «партию Гайдара».

В целом, однако, потенциалу демократических сил был нанесен существенный ущерб. Резко ослабло их влияние в Думе. Во внедумском пространстве границы электорального поля еще более сузились вследствие подрыва политического лидерства «Выбора России».

Политическое пространство «центра». По сравнению с флангами политического спектра его центральная часть отличалась относительной разряженностью и слабой организованностью. Брешь, образовавшаяся в результате катастрофического поражения на парламентских выборах 1993 года основной центристской силы — «Гражданского Союза», давала о себе знать и в начале 1996-го. Партия ПРЕС, созданная тогдашним вице-премьером С. Шахраем, не смогла заполнить эту брешь в Думе и тем более за ее пределами.

В результате конфликта в ПРЕС из нее вышел руководитель Комитета по связям со странами СНГ, председатель объединения «Предприниматели за новую Россию» К. Затулин. На выборах 1993 года ПРЕС сумела пройти в Думу во многом благодаря поддержке, которую она получила от лидеров некоторых национальных образований в составе РФ. В 1995 году, в новых условиях, региональные лидеры не оказали ПРЕС активной поддержки, во многом из-за ее солидарности с действиями федеральных властей в чеченском конфликте.

Не прошла в Думу второго созыва и самая малочисленная фракция ДПР, которой едва удалось преодолеть пятипроцентную планку на выборах 1993 года. После выхода из состава фракции ее харизматического лидера Н. Травкина она раскололась фактически пополам, что лишило ее шансов на выборах 1995 года. Не дал ожидаемых результатов и наметившийся было альянс ДПР с бывшим секретарем Совета безопасности Ю. Скоковым.

Потерпело поражение и избирательное объединение «Женщины России», строившееся на чисто корпоративных принципах.

К центру тяготела и Партия социальной демократии, с самого начала задумывавшаяся как поддерживаемая исполнительной властью версия социал-демократии. Однако во главе этой партии встали уже «отыгранные» фигуры перестроечной эпохи — бывший член Политбюро ЦК КПСС А. Яковлев, бывший министр обороны Е. Шапошников и другие. Организационные способности этих политиков оценивались невысоко. Естественным союзником ПСД могло стать Российское движение демократических реформ (РДДР), возглавлявшееся политиками того же перестроечного поколения — бывшим мэром Москвы Г. Поповым, мэром Санкт-Петербурга А. Собчаком. Но это люди, давно исчерпавшие кредит доверия россиян.

В целом в «правом секторе» политического «центра» были попытки накопления определенного потенциала из организаций и лидеров, способных набрать «критическую массу», достаточную для формирования одного или нескольких жизнеспособных избирательных объединений. Однако замедленность протекавших здесь процессов привела к тому, что они не успели завершиться до декабря 1995 года.

Ситуация в «левом секторе» политического «центра» характеризовалась тем, что большинство левоцентристских партий было малочисленным и сами по себе они не представляли серьезной политической силы. Это относилось и к новообразованной Социал-демократической народной партии В. Липицкого, собранной из осколков Народной партии «Свободная Россия» после разрыва с ее прежним лидером А. Руцким. Любая из левоцентристских партий по отдельности или даже их блок не могли рассчитывать на широкую поддержку избирателей. Для этого им не хватало главного — авторитетных лидеров общероссийского масштаба.

На роль таких лидеров претендовали Ю. Скоков и И. Рыбкин. Через возглавляемую им Федерацию товаропроизводителей, объединявшую наиболее консервативную часть директоров государственных предприятий, Ю. Скоков включил в свою политическую орбиту фракции НРП и ДПР. Чеченские события были им использованы для укрепления связей с руководством республик РФ, выразивших открытое несогласие с действиями федеральных властей.

В активе И. Рыбкина были важнейшие институционные ресурсы — четвертый по значимости пост в государстве и хорошие отношения с исполнительной властью, налаженные связи со структурами и лидерами из внедумского пространства. Однако и он потерпел неудачу на выборах 1995 года, поскольку его политическая судьба зависела не столько от успехов «малой» левоцентристской Социалистической партии трудящихся (СПТ), с которой он был тесно связан, сколько от развития его отношений с Аграрной партии России (АПР), по списку которой он был избран в первую Думу, а также от перспектив вовлечения в политику Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР).

АПР формально относилась к лагерю оппозиции, но в 1995 году все больше начала смещаться в направлении левого «центра». ФНПР, наследница традиционных советских профсоюзов, держалась в стороне от «большой политики». Мобилизация ресурсов ФНПР, располагавшей привилегированными отношениями с исполнительной властью, мощным аппаратом и разветвленными связями в трудовых коллективах, способствовала бы превращению «левого центра» политического спектра в реальную политическую силу, противостоявшую оппозиции. Наличие у ФНПР ярко выраженных корпоративных интересов делало ее удобным партнером для исполнительной власти.

Общая разряженность в нише политического центра во многом была обусловлена тем, что за годы президентства Б. Ельцина так и не возникло особой «партии власти». Речь в данном случае идет не о «команде» из приближенных к президенту лиц, а о некоем самостоятельном политическом образовании. Вместе с тем административная, политическая и экономическая элиты страны ощущали, да и сейчас ощущают острую потребность в политической организации, которая была бы достаточно респектабельна: внешне дистанцирована от Б. Ельцина, но при этом укоренена в структурах власти; менее идеологизирована, чем существующие партии, и меньше, чем они, завязана на лидеров популистского толка. Такая «партия власти» обладала бы высокой притягательностью для самых различных социальных и политических групп.

Надо отдать должное: федеральная исполнительная власть прилагала активные усилия, чтобы вывести «центр» первой Думы из состояния «болота» и придать ему большую организованность. Пример — формирование трех думских фракций «Стабильность», «Дума-96» и «Россия». Эта задача стала особенно актуальной после того, как в результате чеченских событий исполнительная власть по существу лишилась в Думе постоянной опоры. Острый кризис в отношениях с «Выбором России» и ускорившийся распад этой фракции вместе с ненадежностью «центристского» думского «болота» сделали проблему скорейшего обретения организованной поддержки в парламенте особенно настоятельной.

Наиболее прозорливые аналитики уже тогда предсказывали: новые депутатские объединения вряд ли будут способны сыграть двойную роль — парламентского «филиала» исполнительной власти и одновременно ее «партийного» представителя в разворачивавшейся избирательной кампании. Любые новые думские образования неизбежно будут отличаться большой неустойчивостью и склонностью к самораспаду. Едва ли они смогут пережить саму Думу.

Ниша «партии власти» в предвыборной кампании была занята общественно-политическим движением «Наш дом — Россия» во главе с премьер-министром В. Черномырдиным. Это избирательное объединение, созданное «под себя», рассчитывало на активную поддержку самых различных управленческих структур, особенно на региональном уровне. И в самом деле, оно добилось существенной мобилизации голосов местного электората. Правда, спустя некоторое время над фракцией НДР в Думе и в целом над этим движением повис тот же дамоклов меч, что и над проправительственным «Выбором России» Е. Гайдара.

Политическое пространство оппозиции. После выборов 1995 года оппозиция разделилась на «статусную», получившую фракционное представительство в Федеральном собрании и доступ к атрибутам государственной власти, и «уличную», не имевшую ни первого, ни второго. Постепенно она стала убеждаться в появлении реальной возможности мирным путем прийти к власти или, по крайней мере, приобщиться к ней с минимальной «потерей лица».

В Государственной думе первого состава оппозиционным фракциям, в отличие от демократов и центристского «болота», удавалось избегать серьезных расколов. Тем не менее состояние политического ПОЛЯ оппозиции в начале 1996 года как в думском, так и во внедумском пространстве мало чем отличалось от того, в котором находились демократы. Оппозиционный лагерь почти так же был фрагментирован и служил местом конкуренции между различными партиями, движениями и лидерами.

Структура оппозиционного лагеря характеризовалась четырехполюсностью. Помимо двух центров — «лидеров» — КПРФ и ЛДПР, и занимавшей особую нишу АПР, существовал еще один более слабый, раздробленный, но автономный национал-патриотический «полюс» — Российский общенародный союз С. Бабурина, обновленный Фронт национального спасения И. Константинова и другие.

Из них, пожалуй, только ЛДПР располагала харизматическим лидером, способным претендовать на роль руководителя общероссийского масштаба. Это гарантировало, ей представительство в Думе нового созыва. Однако харизма В. Жириновского к тому времени изрядно потускнела, его попытки проникнуть в политический истеблишмент так и не увенчались успехом. К моменту президентских выборов 1996 года из всех политических фигур именно он вызывал у россиян наибольшее недоверие.

Остальные центры оппозиции не имели лидеров, обладавших качествами, необходимыми для руководителей общероссийского масштаба. Председатель КПРФ Г. Зюганов за пределами возглавляемой им партии не пользовался авторитетом, считали президентские аналитики. Они убеждали Ельцина, что сила коммунистов не в их лидерах, а в многочисленности и организационной мощи, унаследованных еще от советских времен.

В отличие от двух предыдущих, третий центр возник в политическом поле оппозиции относительно недавно, после выборов в Государственную думу первого созыва. Это — Аграрная партия России (АПР) М. Лапшина. Первое время она представляла собой нечто среднее между «сельскохозяйственным» филиалом КПРФ и корпоративным объединением, способным к прагматическому торгу и временным соглашениям с исполнительной властью. В начале 1996 года ее можно было уже считать не оппозиционной, а скорее, полуоппозиционной силой левоцентристской ориентации.

Что касается четвертого полюса оппозиции — национал-патриотического, то здесь также ощущалась нехватка лидеров общероссийского масштаба. Отсюда — острая конкуренция претендовавших на лидерство кандидатов, не имевших прочных связей с национал-патриотическим движением. Среди таких «сторонних» кандидатов выделялись бывший вице-президент А. Руцкой и Ю. Скоков. Несмотря на свою популярность у части избирателей, А. Руцкой в 1996 году не располагал реальными шансами на лидерство, так как его кандидатура по разным причинам отторгалась большинством оппозиционных центров. Созданное им движение «Держава» пребывало в фактической изоляции. Психологически и политически он маргинализировался, постепенно смещаясь на территорию, занимаемую В. Жириновским. Список, первым номером в котором значилась бы фамилия А. Руцкого, вполне мог бы рассчитывать не менее чем на пять процентов от общего числа голосов. Об этом свидетельствовали тогдашние опросы общественного мнения. В то же время в результате кризиса в НПСР А. Руцкой лишился собственной партийной базы, а его организаторские способности вызвали серьезные сомнения.

Из всех более-менее заметных фигур оппозиции кремлевские аналитики отдавали предпочтение Ю. Скокову. Его сильная сторона — в масштабах и качестве политических связей, что объясняется его происхождением из высшего эшелона команды Ельцина. Располагаясь в полуоппозиционной буферной зоне, он запросто мог претендовать на роль «объединителя» сил оппозиции и левого «центра».

Вместе с тем отмечалось, что потенциал Ю. Скокова все же не следует переоценивать. Он не обладает личной харизмой, малоизвестен широкой публике, хотя и пользовался определенным авторитетом в номенклатурных кругах, особенно провинциальных. Скоков силен в закулисных интригах, но не в публичном пространстве. В критические моменты, как это было перед выборами 1993 года, он склонен попросту уходить в тень.

Кремлевским аналитикам казалось, что в случае образования сильного, опиравшегося на городские и сельские профсоюзы блока умеренно социалистической ориентации, он оказался бы привлекателен для многих представителей «статусной» оппозиции, и это могло бы взорвать весь оппозиционный лагерь изнутри. Главным итогом такой масштабной перегруппировки стало бы расширение политического поля «центра» за счет укрепления, а, возможно, и лидерства его «левого центра», а побочным продуктом — резкое ослабление оппозиции и даже вытеснение ее на политическую периферию.

Отсутствие широкого левоцентристского блока представлялось чреватым расширением политического поля оппозиции за счет захвата им «левого сектора центра». К 1996 году основные центры оппозиции были нацелены именно на такой захват.

Разногласия. Как отмечали наблюдатели, в окружении президента существовали разногласия вокруг вопросов, связанных со стратегией проведения предвыборной президентской кампании. Служба безопасности президента во главе с А. Коржаковым, С. Филатов, В. Шумейко еще летом 1995 года предлагали Ельцину сначала тщательно изучить политическую ситуацию, в том числе результаты предстоявших в декабре парламентских выборов, и только после этого объявить о своем баллотировании. Группа В. Илюшина, первого помощника президента, в состав которой входили помощники Г. Сатаров, Ю. Батурин и другие, считавшиеся либералами, полагали, что Б. Ельцин должен ускорить объявление выдвижения своей кандидатуры. Это было связано с опасением, что на декабрьских выборах победу одержат противники не только самого президента, но и «системы, которая создана вокруг президента».

Аналитики все же считали, что наиболее вероятно заявление о повторном выдвижении Б. Ельциным будет сделано после парламентских выборов, что позволит снять возможные обвинения со стороны оппозиции в использовании служебного положения в предвыборный период. Тем более, что, судя по некоторым признакам, предвыборная кампания Бориса Николаевича фактически началась уже в 1995 году.

Она характеризовалась попытками создания нового образа Б. Ельцина, «выражающего интересы всех россиян». В ход пошли заигрывание с электоратом, что выразилось в спешном подписании указа о поддержке малого предпринимательства, поддержка отечественных сельскохозяйственных производителей, а также усиление индивидуальной работы с региональными лидерами. Со стороны официальных должностных лиц президентской администрации, и особенно помощника М. Краснова, отмечалось стремление вытеснить коммунистическую оппозицию с поля государственности, показать отличие государственной политики власть предержащих от всесилия государства в понимании коммунистов — в этом якобы заключается новая опасность возврата к тоталитаризму. Особое внимание уделялось молодежи — на Старой площади планировалось проведение собрания представителей разных молодежных объединений численностью до 1 тысячи делегатов, которым предстояло осознать, что президент — гарант будущего.

По мнению политологов, развитие внутриполитических событий после урегулирования парламентско-правительственного кризиса могло пойти в русле следующих вариантов предвыборной борьбы. Однако, прежде чем перейти к рассмотрению выдвигаемых вариантов, нельзя не затронуть охотнорядско-белодомовский конфликт, случившийся летом 1995 года и едва не закончившийся либо отставкой кабинета министров, либо роспуском Госдумы. Парламентско-правительственный кризис, последовавший после трагедии в Буденновске в середине июня 1995 года, стал, безусловно, ключевым событием, определившим развитие ситуации в России накануне парламентских и президентских выборов.

Ставшая уже привычной для россиян обстановка неустойчивости в политике, кризиса в экономике и правового беспредела нашла свое воплощение в захвате чеченскими террористами большой группы заложников. Драматические события на юге России отчетливо продемонстрировали несовершенство системы государственного управления, обеспечения безопасности страны, отсутствие отлаженного механизма принятия решений в кризисных ситуациях, некомпетентность многих руководителей создали опасный прецедент достижения политических целей с помощью терроризма.

Неудавшийся штурм больницы, сопряженный с гибелью людей, заставил Кремль сделать жесткий выбор между использованием традиционного принципа «политической целесообразности» и спасением, даже на самых унизительных условиях, жизни рядовых граждан. При этом как на лакмусовой бумажке проявились пристрастия ведущих политиков и общественных деятелей, занимавших высшие государственные посты или претендовавших на место на политическом Олимпе.

Надо отдать должное председателю правительства В. Черномырдину, который в критический момент, несмотря на жесткий настрой «силовиков» и вполне определенную позицию самого президента, взял на себя ответственность о прекращении штурма и лично возглавил переговоры с террористами, послужившие прелюдией начала мирных переговоров в Чечне.

Последовавший за буденновской трагедией парламентско-правительственный кризис выразился не только в принятии Госдумой вотума недоверия правительству, но и затронул интересы самого президента — по инициативе фракции коммунистов была предпринята попытка начать процедуру импичмента, для чего было собрано 165 подписей депутатов, а также посягнул на один из главных устоев незыблемости президентской власти — Госдума проголосовала за внесение ряда изменений в Конституцию России, усиливавших контроль нижней палаты за деятельностью правительства. Такие шаги Госдумы вызвали эмоциональную реакцию как со стороны президента, однозначно поддержавшего правительство, так и главы кабинета, в свою очередь поставившего перед Госдумой вопрос о доверии.

Однако при тщательном анализе ситуации выявилось, что роспуск Госдумы в тот момент был невыгоден В. Черномырдину, возглавлявшему движение «Наш дом — Россия», поскольку по закону о выборах в Госдуму в голосовании принимают участие объединения, зарегистрированные не менее чем за полгода до момента проведения выборов. Невыгоден роспуск парламента был и президенту, поскольку он рисковал войти в историю ярым противником парламентаризма, а главное, получавшим явно не устраивавшие его результаты досрочных выборов в Госдуму. В Кремле победило мнение, что укрепление демократии — это укрепление власти, а поэтому в Госдуме должны быть «разумные», то есть управляемые депутаты.

В этой ситуации глава государства, рейтинг которого в связи с растиражированной средствами массовой информации причастностью к санкционированию штурма в Буденновске еще более снизился, предложил создать для преодоления кризиса согласительную комиссию из представителей Кабинета министров, Совета Федерации и Госдумы под руководством президента в интересах принятия ряда взаимных обязательств, которые могли бы свести к минимуму возможность повторения подобных ситуаций. В их числе: совместные усилия кабинета и парламентариев по доработке бюджета на 1996 год, отказ Думы от принятия социально-экономических решений, по которым правительство даст отрицательные заключения; достижение мирного урегулирования в Чечне и обеспечение мер безопасности в связи с чеченским конфликтом; создание совместной комиссии под руководством президента к реформированию Вооруженных Сил; ускорение принятия ряда законов, в том числе о формировании Совета Федерации и об избирательных округах — по мнению Б. Ельцина, в отличие от принятого Госдумой закона, верхняя палата должна быть представительным, а не выборным органом, в который входили бы по два представителя от каждого субъекта Федерации; совместное внесение поправок к Конституций; обязательство Госдумы не рассматривать вопрос о доверии правительству без предварительных консультаций с президентом и без обсуждения на согласительной комиссии.

В дополнение к этой широкомасштабной программе сотрудничества ветвей власти Б. Ельцин и В. Черномырдин проводили активные консультации с лидерами фракций и независимыми депутатами, принявшие в ряде случаев характер торга. Аграриям взамен на лояльность были обещаны дополнительные ассигнования в связи с засухой и повышение закупочных цен на сельхозпродукцию. С лидерами фракции ЛДПР «в принципе» обсуждалась возможность включения представителей партии в состав правительства. Но все же главным «товаром» в торге стали «силовые» министры. Только принятый в последний момент указ президента об увольнении В. Ерина, С. Степашина и Н. Егорова обеспечил требуемый результат повторного голосования в Госдуме о вотуме недоверия кабинету — за это решение 1 июля проголосовало только 193 депутата вместо 241 десятью днями ранее.

Явилось ли благополучное разрешение парламентско-правительственного кризиса свидетельством изменения расклада сил в окружении президента и усиления влияния на него со стороны умеренных центристов и прагматиков, а в более общем плане точкой отсчета нового политического времени? Ряд аналитиков считал, что сдача «силовиков» — вынужденный тактический ход президента. Об этом, в частности, свидетельствовало появление «странного» президентского указа о дислокации федеральных войск на территории Чечни во время мирных переговоров, о котором даже не знали члены правительственной делегации, явное нежелание чеченской стороны повторно встретиться с российскими представителями на переговорах 5 июля, а также новое назначение В. Ерина в Службу внешней разведки, мало похожее на проявление «государева гнева». Эти рецидивы возможного силового решения чеченской проблемы в общем-то имели свою логику — при успехе мирных переговоров оправдать многочисленные жертвы в Чечне было бы трудно и вина за них, пусть даже не в юридическом, а пока в моральном плане, ляжет не только на окружение, но и на самого президента. Ситуация усугублялась наличием с обеих сторон непримиримых сторонников войны, которые не хотели смириться с переговорами и шли на провокации, связанные с гибелью мирного населения.

Были, конечно, и другие, более оптимистичные мнения о том, что трагедия в Буденновске означала поворот в курсе президентской власти в сторону использования в разрешении спорных вопросов политических методов. В пользу его, в частности, мог послужить такой аргумент — при мирном урегулировании федеральными властями чеченского конфликта у оппозиции в преддверии парламентских и президентских выборов выбивался крупный козырь, связанный с темой Чечни, исчезал также повод для критики со стороны многих зарубежных стран.

Кто оказался прав, показало дальнейшее развитие событий. Бесспорно другое — трагедия в Буденновске способствовала более взвешенному подходу исполнительной власти к принятию решений, затрагивавших интересы и само право на жизнь мирных российских граждан. Обсуждение в Госдуме вопроса об импичменте президента и начатое рассмотрение в Конституционном суде правомерности указов президента и нормативных актов правительства о восстановлении конституционного порядка в Чечне хотя и не привели к вынесению обвинительного вердикта, но стали, с учетом предстоявших президентских выборов, определенными сдерживающими факторами в принятии главой государства важных решений, особенно сопряженных с применением силы. Важное значение при этом имела практическая реализация предложенного президентом механизма консультаций, призванного стать своего рода «системой раннего оповещения об угрозах политической стабильности». Забвение вроде бы привлекательных документов, подобных Договору об общественном согласии, носит, к сожалению, неединичный характер.

Миротворческая роль в освобождении заложников укрепила позиции В. Черномырдина как самостоятельной политической фигуры, способной принимать ответственные решения. Характерно, что действия председателя правительства во время буденновской трагедии носили беспрецедентно публичный характер, а это, по мнению ряда наблюдателей, преследовало цель застраховать его от возможных происков силовиков. В. Черномырдин во время пребывания президента в Галифаксе даже позволил себе высказать критику в адрес руководителей «силовых» ведомств, которые подчиняются непосредственно главе государства. Существует мнение, что отставка «силовиков» была не только уступкой правительства Думе, но и президента — главе правительства. При этом Б. Ельцин вновь почувствовал уверенность в привычной для себя роли «верховного арбитра».

«Не вижу в действиях премьера ошибок», — заявил Борис Николаевич по возвращении из Галифакса в отношении ситуации в Буденновске.

Как заметили наблюдательные аналитики, Ельцин сумел найти приемлемый для себя вариант выхода из невыигрышной ситуации.

Результаты преодоления парламентско-правительственного кризиса, усиление позиций В. Черномырдина внесли некоторые коррективы в сценарии кампании по выборам в парламент и президента России. При этом надо учитывать, что, несмотря на победу премьера, двукратное голосование в Госдуме почти половины депутатов в поддержку вотума недоверия правительству явилось серьезным предупреждением кабинету, да и не только ему, признаком того, что в стране сохранялся источник социально-политической конфронтации. В этой связи, по мнению наблюдателей, было бы логичным ожидать от премьера при выступлении в Госдуме 19 июля 1995 года не только в общем-то весьма спорной констатации «признаков стабилизации экономики», но и изложения конкретных мер по внесению изменений в проведение реформ, прежде всего в плане давно обещанного усиления их социального вектора.

Итак, парламентско-правительственный кризис был урегулирован. В каком направлении следовало ожидать развития предвыборной борьбы за президентское кресло? Предполагалось три варианта.

Первый вариант предусматривал выдвижение Б. Ельцина на второй срок. Черномырдин остается главой правительства — по крайней мере, до президентских выборов. Факт повторного выдвижения президента сплотит его противников как «слева», так и «справа», что делало шансы на переизбрание более проблематичными.

Во втором варианте Черномырдин объявлялся преемником Ельцина. На Западе такой вариант приветствовался бы. В ходе предвыборной кампании премьера поддержало бы большинство региональных элит, значительная часть традиционного актива демократов, умеренные патриоты и даже часть «левых». Основным соперником В. Черномырдина виделся выразитель интересов левопатриотического альянса Г. Зюганов или Ю. Скоков. Эта пара, по прогнозам многих аналитиков, могла бы выйти во второй тур, где у премьера были бы неплохие шансы одержать победу.

Третий вариант не исключал возможности разжигания противоречий между Б. Ельциным и В. Черномырдиным — по аналогии с осенью 1994 года. Недоброжелатели премьера в окружении президента имелись, поскольку побежденные всегда видят в победителе своего главного врага. А с учетом личных амбиций Бориса Николаевича повод для смещения Виктора Степановича найти не трудно. В частности, просматривалась обеспокоенность Кремля в отношении возможного усиления альянса В. Черномырдин — Ю. Лужков. Отчасти этим можно объяснить «личное поручение» президента мэру Москвы по Буденновску.

Второй вариант представлялся экспертам наиболее оптимальным с точки зрения обеспечения стабильности обстановки в стране. Но наиболее реальным все же представлялось повторное выдвижение Б. Ельцина, поскольку он стал фактически заложником созданного им аппарата. Одним из аргументов, подкреплявших последнее предположение, стала негативная реакция со стороны кремлевского окружения президента в адрес «Краснопресненской набережной» по вопросу исполнения полномочий главы государства во время болезни Б. Ельцина. Сама ссылка пресс-секретаря премьера на Конституцию была расценена как неуместная.

Эксперты стали отмечать усиление влияния на формирование курса реформ первого вице-премьера А. Чубайса. По некоторым данным, в Кремле его называли любимцем президента. Даже представления Генпрокуратуры о нарушениях Госкомимуществом порядка приватизации оставались без должного реагирования. Объективно А. Чубайс стал лидером «питерской команды», в состав которой вошли А. Кох, С. Беляев, П. Мостовой, С. Васильев, А. Илларионов и П. Филиппов и другие. Считаясь либералом-рыночником, Чубайс в то же время проводит жесткую федералистскую экономическую политику. По характеристикам ближайшего окружения, является приверженцем административного стиля работы, возглавляет множество различных комитетов и комиссий. По оценкам зарубежных специалистов, имеет далеко идущие политические амбиции, для достижения цели не остановится ни перед чем. Уже создана команда имиджмейкеров А. Чубайса во главе с недавно ставшим руководителем информационных программ ОРТ А. Евстафьевым. Лондонский журнал «Экономист» назвал А. Чубайса «президентом 2010 года». В то же время его судьба пока целиком зависела от положения Б. Ельцина и возможных его преемников.

Что было еще характерно для предвыборного президентского марафона? Участились попытки властей «наладить диалог» с представителями средств массовой информации. Журналисты ведущих изданий и информационных программ приглашались в Судебную палату по информационным спорам при президенте РФ, где им были предъявлены претензии в передержках, распространении слухов. Констатировалось, что отношения власти и СМИ достигли критической точки. В этой связи Судебная палата совместно с Союзом журналистов объявили о намерении создать Совет по информационной политике. Пока же вопросы руководства СМИ решались без всякого Совета, а как и прежде, в результате лоббирования конкретных лиц. Чего стоила хотя бы апелляция бывшего руководителя пятого канала РГТК Б. Курковой к А. Коржакову (главный телохранитель президента заявил, что и так работает, как вице-президент), а также закончившаяся победой борьба за смещение главного редактора «Российской газеты». Новым руководителем официального правительственного издания назначен А. Юрков, который на первой встрече с ее коллективом, оценивая состояние газеты, заявил, что «жанр доносов несовместим с профессиональной журналистикой».

Продолжала набирать силу тенденция активного вхождения в политику финансово-промышленной олигархии России. На заседании координационного совета «Круглого стола бизнеса России» было отмечено, что для формирования своего лобби в парламенте необходимо провести в Госдуму через одномандатные округа 60 кандидатов. В координационный совет входили известные предприниматели И. Кивелиди и А. Киселев, участвовал также управляющий делами администрации президента П. Бородин. А всего эта структура представляла 278 организаций из 73 субъектов Федерации, в том числе отлаженную московскую систему, поддерживалась рядом средних финансовых компаний и коммерческих банков. По некоторым данным, «Круглый стол бизнеса России», имевший притязания сформироваться в самостоятельную и реально претендовавшую на власть политическую силу, однозначно стоял на стороне президента.

Все чаще объектом взаимного сотрудничества предпринимателей и политиков становились вопросы, далекие от чистого бизнеса. Первые были заинтересованы в стабильности своего положения, вторые — в получении средств для проведения предвыборной кампании.

По оценкам экспертов, для ее финансирования блоку, партии или движению необходимо от 100 тысяч до нескольких миллионов долларов. Такие деньги получить непросто. Естественно поэтому, что партийные кассы многих российских политических структур нередко имеют «двойное дно». Легальную часть представляют членские взносы, оплаченная лекционная деятельность, добровольные пожертвования. Вторая, «теневая» часть, включает значительные средства, образованные при прямой, но латентной поддержке банковско-коммерческих структур, а в некоторых случаях и с привлечением бюджетных средств.

По мнению отдельных экспертов, вероятными источниками финансирования выборной кампании некоторых партий и объединений могли быть следующие:

Движение «Наш дом — Россия» могло рассчитывать на средства Союза нефтегазопромышленников, в том числе РАО «Газпром», НК «Лукойл», ЮКОС, консорциума банков, предложивших кредит под залог пакета госакций (»Империал», «Менатеп» и др.).

Аграрная партия России. Банков, разделяющих идеологию аграрного лобби, практически нет. Лидеры АПР считали, что на ведение избирательной кампании потребуется 2–2,5 миллиарда рублей. Основной денежный ресурс — бюджетные кредиты, дотации, субсидии.

КПРФ возлагала надежды на партвзносы (2–3 тысячи рублей в месяц) 500 тысяч членов партии. Кроме того, дополнительно по 5 тысяч рублей собиралось на избирательные нужды. Часть средств поступила от собственных коммерческих структур, а также ряда банков (»Тверьуниверсалбанк» и др.).

«Демократический выбор России» достаточных средств для проведения выборов не имел. Концерн «Олби» во главе с О. Бойко от финансирования ДВР публично отказался, активно сотрудничал с официальными структурами, заявлял о сотрудничестве с НДР. Лидеры ДВР вели поиск спонсоров, в том числе и на региональном уровне. Администрация Брянской области перечислила 100 миллионов рублей Институту экономических проблем переходного периода, возглавляемого Е. Гайдаром.

«Яблоко» — крупный спонсор так и остался неизвестным. Муссировалась информация о ставке на Г. Явлинского финансовой группы «Мост». Объединение искало поддержки среднего бизнеса, вплоть до «продажи» двух вакантных мест в списке кандидатов на выборах по центральному списку финансировавшим блок коммерческим структурам.

ЛДПР уже не могла в полной мере рассчитывать на услуги трастовой компании GMM (А. Ненахов). В этой ситуации логична была ставка на помощь через посредников зарубежных сторонников — Й. Хамбруша, главы австрийской торговой фирмы; Э. Нойвирта — торговца лесом; В. Гирке и В. Ноймана — руководителей «Общества по организации опекунства», занимавшихся скупкой предприятий на территории бывшей ГДР. Они выделили В. Жириновскому 3 миллиона марок на избирательную кампанию 1993 года; лидера правой партии DVU Г. Фрея, а также мелких и средних предпринимателей, заинтересованных в использовании лоббистских возможностей ЛДПР.

Специалисты отмечали, что если крупный бизнес поддержит правоцентристов и обеспечит им победу, это будет не только победа «партии власти», но и победой «партии капитала». Увы, этим ожиданиям не суждено было сбыться. Итоги парламентских выборов декабря 1995 года перечеркнули прогнозы карасей-идеалистов, плохо знавших жизнь своей страны.

Несмотря на то, что официальные должностные лица в преддверии президентских выборов все чаще говорили о стабилизации в экономике, инфляция росла, продолжался спад в машиностроении, легкой промышленности и других отраслях. Программа правительства на 1995–1997 годы не выполнялась. «Болезнью» отечественной экономики по-прежнему оставался вопрос привлечения инвестиций и правильного их использования.

Продолжал испытывать значительные трудности нефтегазовый комплекс. К началу 1996 года капитальные вложения в нефтяную отрасль сократились втрое. Бездействовала почти треть наличного фонда скважин. Половина технических средств была изношена более чем на половину, и только 14 процентов из них отвечали мировому уровню. На погашение налогов у нефтедобытчиков уходило более 60 процентов доходов, у нефтепереработчиков — 75 процентов. Платить акциз почти в 40 тысяч рублей с тонны нефтяникам было нечем.

Экспертные прогнозы свидетельствовали о том, что запасы зерна в мире сократятся в 1996 году до самой низкой черты с тех пор, как ведется подобная статистика — до 255,4 млн. тонн, что соответствует 52 дням нормального мирового потребления. В связи с этим неизбежно должны были возрасти мировые цены сначала на хлебобулочные изделия, затем на говядину, свинину, мясо домашней птицы, яйца, молочные продукты и напитки. В 1995 году урожай зерновых в мире уменьшился с прежних 1 780 млн. тонн до 1 744 млн. тонн. На этом фоне бодрые заверения российских министров о том, что импортировать зерно страна не будет, вызывали недоумение.

Положение в сельском хозяйстве между тем сложилось настолько угрожающе, что явилось основанием для рассмотрения в Совете Федерации вопроса о продовольственной безопасности страны. Главная причина заключалась в резком ухудшении, обвальном падении финансового состояния сельских товаропроизводителей. Абсолютное большинство хозяйств утратило собственные оборонные средства. Ситуация усугубилась кризисом неплатежей. Кредиторская задолженность таких хозяйств достигла астрономической суммы — 25 триллионов рублей. На положение в агропромышленном комплексе отрицательно повлиял ценовой диспаритет. Рост цен на автомашины, сельхозтехнику, запчасти к ним, горюче-смазочные материалы, минеральные удобрения значительно опережал подъем закупочных цен на сельхозпродукцию. От такого диспаритета и некоторых других факторов предприятия АПК понесли гигантский ущерб. Затратив на урожай около 40 триллионов рублей, выручили за проданную продукцию почти вдвое меньше — 21 триллион рублей. Ценовой антагонизм продолжал расти, возрастала опасность, что его последствия станут необратимыми.

Короче, страна пребывала в глубоком кризисе. Одна из его причин — разрушение экономических связей между бывшими странами СНГ. С открытием внешних границ стало полностью очевидным, что подавляющая часть продукции неконкурентноспособна не только потому, что она хуже по потребительским свойствам, но и неизмеримо дороже по энергозатратам и материалам.

Все это явилось основой для проведения клиринговых поставок товаров, объем которых снижался, а также поставило на повестку дня вопрос о выработке общей для всех стран СНГ структурной перестройки промышленности под эгидой межгосударственного экономического комитета. По сути, это означало реальное подчинение экономик всех стран Содружества самой сильной из слабых — России, а если сюда добавить Платежный союз, то возникал наиболее рациональный путь выхода из структурного кризиса. Но, если в него вступить, мало что осталось бы от столь горячо оберегаемого в Киеве, Ташкенте, Баку и других столицах суверенитета. Этим во многом и объясняется противоречивость, лабиринты и даже тупики интеграции.

Со смешанным чувством недоумения и обиды восприняли многие россияне итоги сочинской встречи президентов Б. Ельцина и Л. Кучмы, в ходе которой была найдена формула для статуса Черноморского флота, установлена норма раздела кораблей — 81,7 процента России и 18,3 процента Украине, а также береговой инфраструктуры — 50:50.

Было очевидно, что сочинское соглашение оставило неурегулированной сложнейшую проблему, касающуюся будущего статуса Севастополя. Довольно туманное рамочное соглашение по Черноморскому флоту, без определения правового статуса российской его части, скорее всего, преследовало достаточно ограниченную цель: не дать российско-украинским отношениям охладеть окончательно и удержать Киев от совсем уж чрезмерного флирта с Западом. Основания для беспокойства имелись: в Вашингтоне Украину считали сферой интересов НАТО, к тому же имеющей «жизненно важное значение для интересов национальной безопасности США».

В преддверии президентских выборов в России активно развивались украинско-германские отношения. Все это способствовало определенному отходу политики Л. Кучмы от предвыборной пророссийской, свидетельством чему были заявления президента Украины о том, что Киев не может остаться вне военных блоков, а также отказ от участия в Таможенном союзе. Обескураженные россияне убеждались, что Украина все больше претендовала на роль «буфера и моста» между Россией и Европой, противовеса влияния РФ в Европе.

И уж вовсе странны были заявления и действия многих кремлевских политиков, в штыки встретивших попытки соседней Белоруссии интегрироваться в экономику России. Недостаточно четкая позиция Б. Ельцина в этом вопросе вынуждала дистанцироваться от него значительную часть избирателей, не забывших Беловежские соглашения, в результате которых начались несчастья для большинства населения.

На таком фоне разворачивалась предвыборная президентская кампания.

Глава 2 ОСЕНЬ БЕЗ ПРЕЗИДЕНТА

Чем больше отдаляется во времени президентский выборный марафон, тем больше всплывает разных подробностей, о которых рядовые россияне тогда и не подозревали.

Первым нарушил молчание бывший начальник Службы безопасности президента А. Коржаков. В своей книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката» он поведал немало шокирующих деталей, неизвестных широкой публике.

Характеризуя роль дочери президента Татьяны на кремлевском Олимпе, А. Коржаков подчеркивает, что она очень зависима от советников отца Б. Березовского и А. Чубайса. Она рассматривает некоторые правительственные группы как непослушных маленьких мальчиков, а в других видит прекрасных принцев — как в сказке, которая становится былью. Для нее американские консультанты, которых Чубайс привез в Россию, были, разумеется, иностранными принцами. По их совету Ельцин поехал в Ростов во время президентской выборной кампании и попробовал танцевать джигу так, словно у него здоровое сердце молодого человека. В тот день, по словам А. Коржакова, президент чувствовал себя ужасно. Но хотя он выглядел отчаянно уставшим и бледным, Татьяна все еще вдохновляла его выйти на сцену.

«Иди, иди, папочка, ты это можешь», — сказала она.

Музыканты начали исполнять популярную мелодию, и Ельцин еще больше развернулся, пытаясь изобразить что-то вроде «змеи». Наина начала припрыгивать вокруг, в тактичном отдалении от него. Но шеф никогда не умел танцевать, и никто из окружавших не надеялся на чудеса. Они только молились за то, чтобы кандидат в президенты не упал замертво на глазах ошеломленной аудитории.

После танца Татьяна бросилась целовать Ельцина. Она кричала: «Ты просто великий, папочка. Ты такой удивительный! Что за подвиг!»

Коржаков, по его словам, спросил Татьяну: «Что вы делаете со своим отцом?!» — «Саша, ты не должен придираться», — ответила она.

«Именно тогда я понял, — пишет А. Коржаков, что Татьяна — девушка-простушка, чья роль — передать идеи других людей. Ельцину и посылать ему напоминания о себе — в духе все того же детского послания: Ты великолепен, папа! Держись!»

В 1998 году, уже будучи депутатом Государственной думы, А. Коржаков разоткровенничался на пресс-конференции: «Весной 1996 года я предложил перенести выборы на два года. Причем не просто так, я знал подлинное состояние здоровья Ельцина, я советовался и с членами Совета Федерации, и с оппозицией, и с коммунистами. И все были «за», лишь бы только президент дал на это отмашку, а дальше работа пойдет.

— И что бы мы в результате получили?

— Представьте себе, если бы мы перенесли выборы на два года, кто бы сегодня стал выбирать Ельцина? Я думаю, такого сумасшедшего вы не найдете в стране. То есть совершенно другая политическая ситуация была бы.

— Ну уж…

— Да, может быть, мы бы пришли за два года правления с ним к такому же кризису. Но у нас было бы больше вариантов выхода из него. Но вся пресса тогда навалилась на меня, что я преступник, готовлю государственный переворот. И Ельцин кричал: не лезь в политику. И кто оказался прав? Ведь он фактически дискредитировал президентскую власть. Чем он дольше правит, тем больше очков набирает коммунистическая оппозиция, тем больше набирают жириновцы и другие».

В 1998 году многие средства массовой информации начали смело предполагать, что президентская гонка 1996 года основательно подорвала и без того слабое здоровье Бориса Николаевича.

В том, что оно было слабым, когда Ельцина избирали президентом, убеждала своих читателей и московская газета «Время» (15 октября 1998 г.) свидетельствами своего обозревателя Татьяны Малкиной. Публикация появилась в связи с «Итогами» известного телекомментатора Е. Киселева, в которых он рассказал и показал, как президент Ельцин споткнулся и чуть не упал в аэропорту в Ташкенте, куда прибыл с рабочим визитом. По Киселеву, у россиян — больной и некомпетентный президент.

Публицист «Времени» откликнулась на этот сюжет следующим образом: «Всем пишущим о президенте журналистам, включая коллег из телекомпании НТВ, доподлинно известно, что, скажем, летом 1996 года Борис Ельцин был ничуть не здоровее, чем сейчас. Признаться, иногда нам казалось, что он вот-вот умрет, ну прямо у нас на руках. Хотя донос и не принято сочетать с исповедью, скажу честно — вы не можете себе представить, сколько нелепых, ужасных и опасных выступлений и выходок Ельцина довелось наблюдать тем, кто проехал с ним всю Россию в ходе предвыборной кампании. Мы так никогда о них и не написали. Хотите верьте, хотите нет — исключительно из страха перед коммунистическим реваншем. На НТВ тогда лежала особая ответственность — миллионы доверчивых зрителей. И НТВ не подкачало — Ельцин в исполнении Независимого телевидения был бодр, свеж, румян, голосист. Репортажи безбожно монтировались. Кто знает, не будь Евгения Киселева, удалось бы Борису Николаевичу опять стать президентом или нет. Одним словом, это был заговор российских журналистов против Геннадия Зюганова. Для одних этот заговор был добровольным гражданским выбором, для других — вопросом политической стратегии и экономической целесообразности».

Однако вернемся в 1996 год. 9 августа. Кремль. Инаугурация — церемония вступления президента в должность. По некоторым обстоятельствам, и не столько по погодным, она прошла в щадящем режиме, заняв по времени всего 25 минут. Завершилось торжество тридцатью артиллерийскими залпами. Если бы не звучавшая в тот момент в зале в исполнении хора и оркестра ода Глинки «Славься», праздничный салют можно было бы принять за канонаду, докатившуюся до Кремля из Грозного.

«Лучше бы орудия, салютовавшие президенту, помогли нашим в Грозном», — под такой «шапкой» вышла назавтра одна из популярных московских газет, назвав действо в Кремле «торжественным празднованием дней национального позора». Телетрансляция произвела тягостное впечатление: невыносимо было смотреть, как смертельно больной президент, который не мог произнести ни слова, кроме присяги, состоявшей из 33 слов, с большим трудом считывал их с «телетекста», запрятанного в клумбу. Казалось, что из-за кулис за ним наблюдают со скрещенными пальцами и заклинанием: «Только не упади!»

На приеме, который состоялся после торжества, Борис Николаевич смог произнести единственный тост: «За молодую и вечно изменяющуюся Россию».

Консилиум врачебный — выводы политические. Известие о болезни президента, проведенном консилиуме вызвали вал сообщений, слухов, гаданий, размышлений, вариантов о возможных результатах и последствиях от самых позитивных до весьма мрачных. Несмотря на стыдливые оговорки о необходимости соблюдать этические нормы и правила, о том, что рассуждения аморальны, мысли запретны, главные вопросы, занимавшие умы политиков, политологов, журналистов, общественность — о вариантах политических решений в связи с возможной «стойкой неспособностью президента исполнять свои обязанности», о стабильности власти, ее будущем, претендентах и шансах в состязании за «кремлевский приз».

Комментарии официальных источников были, как всегда, противоречивы и неоднозначны, но из потока информаций все же можно было выделить некоторые значимые составляющие происшедшего.

Сообщения о болезни руководителя государства в сравнении с информацией о болезни прошлых вождей приобрели небывалую открытость, но из советской эпохи сохранилось стремление читать «между строк», выделять неточности, недоговоренности, умолчания.

Тревогу не только российского, но и мирового сообщества вызывали сообщения о самочувствии президента. Весьма краткие появления лидера на экранах телевизоров с несколькими фразами не развеивали некоторых сомнений. Комментарии к сообщениям официальных и зарубежных деятелей от медицины, политики, журналистов вызывали ряд вопросов. И самый главный среди них: чем на самом деле страдает президент?

Специалисты отмечали, что трудно поверить, будто одно лишь атеросклеротическое поражение сосудов сердца, которое проявляется чаще всего приступами стенокардии, превратило энергичного государственного деятеля, столь эффектного в августе 1991 года, в «каменного гостя» эпизодических телерепортажей после выборов 1996 года. Нет ли у него какого-то иного недуга, о котором осведомленные российские лица и «приближенные» зарубежные специалисты предпочитали тогда умалчивать, взяв время на размышление и подготовку к операции в несколько месяцев.

Второй волновавший всех вопрос: почему для участия в консилиуме был приглашен всего лишь один «кардиологический патриарх» из США? В подобных ситуациях, к примеру, при подготовке операции Р. Рейгану, американцы собрали на консилиум 27 лучших специалистов. Совещание медицинских светил длилось 16 часов. Стратегия, выработанная врачами, позволила бывшему президенту до сих пор радоваться жизни.

Этот вопрос вызывал догадки относительно того, не является ли участие знаменитого американского кардиолога М. Дебейки на консилиуме по оценке здоровья нашего президента фактом заинтересованности в этом американских кругов? По мнению ряда наблюдателей, перенос сроков операции на два месяца был необходим не только Б. Ельцину. Это позарез нужно Б. Клинтону на предстоявших в начале ноября 1996 года президентских выборах. Сойди Б. Ельцин с дистанции раньше времени, и конкуренты тут же обвинили бы Билла, что поставил, мол, не на ту фигуру.

Третий вопрос: какими лекарствами приближенные доктора пользуют своего пациента? А вдруг он, как Л. Брежнев на закате его карьеры, получает высокие дозы транквилизаторов. Если он их принимает, то не сопряжен ли был всплеск его предвыборной активности с временной отменой или заменой этих препаратов.

Четвертый вопрос: как собираются оплачивать врачебные услуги? Ведь по сообщениям прессы, консилиум для президента стоил около 200 тысяч долларов. Нельзя исключить, что это вовсе не единственная оплата, подобные платежи будут продолжаться, растянутся на сроки весьма длительные, а информация будет самой скудной и неопределенной.

Пятый вопрос: если все обстоит так прекрасно, как сообщает пресс-секретарь президента, то почему столь активны потенциальные претенденты на президентский пост? Выделенные из контекста общих фраз и заявлений их слова и дела выглядели следующим образом.

Указ № 1378 «О временном исполнении обязанностей президента РФ», инициированный и подписанный Б. Ельциным, перехватывал инициативу у оппонентов В. Черномырдина, предлагавших то созвать внеочередное заседание Думы, то создать специальную медицинскую комиссию. Как следовало из указа, никаких коллективных акций подобного рода президент не допустит. Он и только он своей властью определит день и час предстоявшей временной передачи полномочий.

Указ принес дивиденды не только президенту. В выигрыше оказался и В. Черномырдин. Премьер теперь был избавлен от необходимости «отмываться» от обвинений в явочной узурпации власти. Кроме того, его новые полномочия (без форс-мажорных обстоятельств) обещали быть настолько временными, что не успели бы существенно осложнить ему жизнь.

Опрос, проведенный службой «Мнение» в сентябре 1996 года по проблеме «Кто должен исполнять обязанности президента во время операции и лечения Б. Ельцина», показал, что из 1020 опрошенных 70,5 процента высказались за В. Черномырдина, 10 процентов за А. Лебедя, 1,3 процента за Ю. Лужкова, 0,5 процента за Г. Зюганова, 0,1 процента за Г. Явлинского.

Ряд тогдашних акций премьер-министра многие наблюдатели с определенной степенью приближения считали предвыборными. Достаточно вспомнить его поездки в Нижний Новгород и Оренбургскую область. Перед населением страны предстал не сухой главный хозяйственник страны, а жесткий, уверенный в себе, харизматический лидер.

В Нижнем Новгороде он выступил как современный прогрессивный и деятельный политик. На своей малой родине присутствовал при открытии нового храма, рядом с ним был благословляющий патриарх всея Руси, там же, в Оренбуржье, Виктор Степанович посидел за штурвалом комбайна и намолотил на краюху хлеба. Многие увидели в этом и иные символы и иной штурвал.

Во время поездки в Псковскую, область как бы в ответ на принятую латвийским сеймом 22 августа 1996 года декларацию «Об оккупации Латвии» российский премьер жестко подчеркнул: «Чужой земли нам не надо, но и свою территорию никто отдавать не собирается».

Комментарии В. Черномырдина по итогам встречи с чеченскими сепаратистами во главе с 3. Яндарбиевым резко контрастировали по тону с компромиссным по сути заявлением. Премьер счел нужным подчеркнуть, что территориальная целостность России, нерушимость ее границ, в том числе административных, а также действие Конституции не могут быть предметом торга: Чечня — внутреннее дело России.

Удачным и весомым был для премьера и дебют нового института — Совета обороны, продемонстрировавший влияние В. Черномырдина на «силовиков». Премьер провел заседание спокойно и очень уверенно.

Многие наблюдатели отмечали, что между В. Черномырдиным и Г. Зюгановым заключен как бы на перспективу пакт о ненападении.

Стартовые возможности В. Черномырдина были высоки, так как он по Конституции целых три месяца мог исполнять обязанности высшего должностного лица государства.

Аналитики отмечали также участившиеся в то время поездки мэра Москвы по стране, подписание между столицей и регионами двусторонних отношений. Некоторые обозреватели полагали, что таким образом мэр Москвы выстраивал свою вертикаль «Центр — провинция», которая могла оказаться противопоставлением вертикали «Администрация президента — провинция».

Лужков усиливал свои позиции, наращивал патриотическую риторику и становился центром консолидации оппозиционно настроенной части партии власти. Происходило нечто вроде первичных выборов в партии власти, в ходе которых все больше баллов получал московский градоначальник.

Ряд его тогдашних высказываний выглядел как предвыборные программные установки. По поводу соглашения, подписанного А. Лебедем в Чечне: «Документ… представляется как капитуляция армии перед бандитами». О Севастополе и Черноморском флоте: «Нужно помнить простую истину: Севастополь — это русский город, который мы не должны потерять и который мы никому не отдадим». Контекст высказываний в связи с развитием взаимоотношений России с Белоруссией подразумевал более тесное и эффективное сотрудничество обеих стран и народов.

В этих заявлениях он представал перед избирателями как решительный лидер, готовый отстаивать интересы своей страны даже в очень тяжелой ситуации. Популярность Лужкова распространялась из благополучной Москвы, в то время как всплески экономического кризиса могли сделать шансы В. Черномырдина менее реальными.

Празднование очередного Дня города — столицы России, прибывшие из большинства регионов гости Москвы во многом способствовали росту популярности московского мэра. Грандиозное шоу, показанное по телевидению, многие восприняли как предвыборную обкатку команды лидера, идей, лозунгов. На фоне впечатляющих успехов в развитии хозяйства Москвы и заботы о ее жителях Ю. Лужков получал признательность и уважение не только москвичей, но и многих миллионов россиян.

В высших эшелонах власти испугались дальнейшего роста популярности А. Лебедя, особенно во время болезни президента и вероятности смены власти. Мир по-лебедевски стал мишенью нападок и попыток саботажа, превратился в разменную монету в новом раунде политической игры за высший кремлевский приз, что продемонстрировало и первое осеннее заседание Государственной думы.

Мир в Чечне, которого так ждали и желали, оказался фактически заложником позиции одного человека, которая зависела от неустойчивой и меняющейся расстановки сил в Москве. При этом для многих главная дилемма состояла в том, что нельзя было не поддерживать Лебедя как миротворца, но в то же время не было желания способствовать его президентским амбициям, которые он не скрывал, нередко нарушая все принятые этические нормы.

В ходе обсуждения ситуации в Чечне на заседании Государственной думы политические лидеры и представители властных структур дали понять Лебедю, как относятся к нему лично и к его варианту решения проблемы чеченского сепаратизма.

Кратким, на первый взгляд, рутинным указом президент нанес секретарю Совета безопасности весьма ощутимый удар, лишив его весомых рычагов влияния на военных, поскольку руководителем комиссии по высшим воинским званиям и должностям при президенте Российской Федерации был назначен не А. Лебедь, а Ю. Батурин. Кураторство над расходованием бюджетных средств для силовых ведомств было поручено В. Потанину. Пресса с сарказмом отметила, что влияние секретаря Совета, безопасности на военных резко упало — до нуля.

Несмотря на неудачи, рейтинг популярности А. Лебедя рос. Об этом свидетельствовали данные опроса ВЦИОМ в сентябре 1996 года. Из опрошенных 1600 человек А. Лебедь пользовался наибольшим доверием у 34 процентов респондентов, Г. Зюганов — у 15, Б. Ельцин — у 12, Г. Явлинский, В. Черномырдин и Ю. Лужков — у 9 процентов.

Альянс Лебедя с Коржаковым, о котором много говорили, мог оказаться очень мощным — в смысле взрывоопасным. У генерала Лебедя была прочная репутация честного и неподкупного борца за справедливость.’ У генерала Коржакова — слава держателя компромата на действующих и недействующих политиков. Эффект в случае объединения этих двух образов в один в ходе президентской кампании мог оказаться посильнее «Фауста» Гете. Но Лебедь — птица, которая стремится летать сама по себе. И в тогдашней кремлевской золотой клетке ему было тесновато.

Теперь о Зюганове. Лидер КПРФ подчеркивал, что полное заключение консилиума врачей о состоянии здоровья президента так и не опубликовано, хотя фракция КПРФ настаивала на этом. «После 17 июня Борис Ельцин на работе не находился», «Больная страна требует каждодневного оперативного управления, а трех часов ей недостаточно», «Работы, где можно не работать год, я не знаю», «Отставка — это было бы благом для самого Бориса Ельцина, для его семьи и для страны», — заявлял Зюганов.

На первом пленарном заседании осенней сессии Госдумы он вновь предложил сформировать Госсовет, который, по его мнению, можно составить из представителей различных органов власти, и на нем оперативно обсуждать и решать возникающие в стране проблемы. Эта идея весьма похожа на рыбкинское предложение — Политический консультативный совет, которое коммунистами было встречено весной с чувством глубокой неприязни.

«Левая» Дума и ее лидер были озабочены сложившейся ситуацией. Г. Селезнев подчеркивал, что администрация президента «утверждается как самостоятельный институт власти и это смущает общество». Этот институт, по его мнению, надо поставить на место. Команда президента представляет собой треугольник, отношения внутри которого лишены иерархической подчиненности, а подчас и просто не оговорены в правовом отношении. Секретарь Совета безопасности и глава администрации президента, сколь бы ни были велики их фактические властные полномочия, действуют. именно в отсутствие федеральных законов о возглавляемых ими ведомствах. Председатель Думы высказал мысль о том, что Борису Ельцину следовало бы решить, «насколько его здоровье позволяет ему исполнять свои обязанности». «В России не та ситуация, чтобы работать в облегченном режиме», — подчеркнул Г. Селезнев.

Аналитики отмечали, что существовали контуры возможной договоренности коммунистов с властями, которые стали вырисовываться еще перед вторым туром президентских выборов, когда В. Черномырдин принимал у себя в гостях Г. Зюганова и других видных деятелей коммунистической фракции Госдумы. Когда же доподлинно стало известно, что президенту действительно предстоит операция на сердце, а борьба премьера и секретаря Совета безопасности за титул наследника приобрела почти явные формы, коммунистам пришлось открыто показать, кто им милее. А. Лебедю были предъявлены обвинения в потакании чеченским сепаратистам и развале России, а В. Черномырдин с первой же попытки набрал в думе необходимое число голосов для утверждения на посту премьера.

Многие наблюдатели не исключали, что в случае досрочных президентских выборов, о вероятности которых сообщал Г. Зюганов во время визита в Страсбург, взаимоотношения Черномырдин — Зюганов будут строиться по модели Ельцин — Лебедь.

В августовском опросе ВЦИОМ (1700 респондентов, 19 регионов) задавался вопрос о том, за кого россияне проголосовали бы, если бы по состоянию здоровья Ельцин был вынужден оставить президентский пост. Результаты следующие: за Г. Зюганова 22 процента, за А. Лебедя — 19, за Г. Явлинского — 10, за В. Черномырдина — 3,5 процента.

«Отставка Ельцина и новые выборы президента», — только такой выход из сложившейся ситуации считал наиболее приемлемым лидер КПРФ. Собственные шансы и легитимность Г. Зюганов оценивал весьма высоко.

Какую позицию занимал во всей этой подковерной борьбе Е. Строев? Председатель Совета Федерации и одновременно орловский губернатор делал ставку на Центральную Россию. Западные бизнесмены в этом регионе все больше начинали работать «под Строева», видя в нем одного из гарантов спокойной работы. Недавно компания «Кока-Кола» ввела в эксплуатацию в Орловской области один из крупнейших в Восточной Европе заводов по производству напитков, считая, что Орел находится в центре зоны экономических интересов этой мощной фирмы.

Планируется с помощью западных инвесторов финансировать создание телефонных станций в сельских районах под 2 процента годовых, затем продвигаться по России, имея как образец станцию в Орле. Подписаны «Первоочередные направления сотрудничества в области создания системы межрегиональных деловых связей и производственной кооперации предприятий Москвы и Орловской области». Наблюдатели отметили, что это произошло во многом благодаря хорошим отношениям между Е. Строевым и Ю. Лужковым. Оба руководителя избраны населением и на своих постах чувствуют себя весьма свободно в отношениях с центральной властью. Е. Строев весьма резко высказывался за окончание военных действий в Чечне, по вопросам работы федерального правительства, о возможностях принятия бюджета на 1997 год. Тон его выступлений становился все более жестким.

Аналитики считали, что имело место определенное сближение позиций Ю. Лужкова и Е. Строева. Если кто-то из двух этих руководителей все же рискнет выступить в роли будущего претендента за главный кремлевский пост, то второй его обязательно поддержит.

И наконец, о Чубайсе. Руководитель администрации президента не числился в рядах явных «кандидатов в Ельцины». Но история учит тому, что в подковерных боях часто выигрывают не вояки, а умелые и напористые личности второго эшелона.

А. Чубайс пришел со своей командой. Он собирается работать, и можно не сомневаться: все условия для этого будут созданы. В его руках сосредоточен мощный и изощренный чиновничье-бюрократический аппарат. Это реальная власть. Команда А. Чубайса контролировала губернаторские выборы, а это значило, что многие региональные лидеры будут в определенном смысле «должниками» главы администрации президента. В ходе возможной гонки за кремлевский трон это тоже могло быть сильным аргументом.

Росту реального влияния А. Чубайса способствовало и утверждение Б. Ельциным положения об администрации президента. Канцелярия президента, его главные управления, аппарат Совета безопасности и Совета обороны, управление делами президента, согласно подписанному Б. Ельциным положению, входят в состав администрации на правах самостоятельных подразделений.

При наличии такой схемы А. Чубайсу удастся избежать дублирования внутри администрации, однако ни в коем случае не исключается возможность параллелизма власти в стране в целом. При А. Чубайсе администрация по численности перегнала аппарат правительства. А. Чубайс назвал цифру 1550 человек, а в правительстве около 1 тысячи чиновников. С приходом новых людей экономический блок в администрации существенно усилился. Создавалось впечатление, что в случае необходимости новая администрация сможет и заменить кабинет.

Как бы предостерегая возможных претендентов на главный кремлевский пост, А. Чубайс достаточно прозрачно в своих выступлениях уже не раз акцентировал внимание на том, что «совершившие фальстарт» бегуны под строгим и пристальным взглядом главного арбитра возвратятся на исходные позиции.

Словом, «большая политика» в России по-прежнему была прерогативой узкой группы лиц в окружении президента, а общественность еще в большей, чем прежде, степени была отодвинута на обочину политической жизни и растерянно наблюдала оттуда за тем, что происходило «в верхах», ожидая, чем все это закончится.

Закулисный способ формирования и принятия политических решений остался основным и не оставлял российскому гражданину ничего иного, кроме как воспринимать информацию о том, что происходило в стране, в аппаратной упаковке, или верить тому, что говорили об этом многочисленные оппозиционные лидеры, а также щедро оплачиваемые из разных источников аналитики и обозреватели.

В условиях, когда Б. Ельцин по причине болезни в течение продолжительного времени оказался практически выключенным из нормального повседневного процесса управления делами государства, в стране возникли и реально действовали несколько конкурировавших друг с другом центров власти и принятия решений: возглавляемая А. Чубайсом администрация президента, правительство страны во главе с В. Черномырдиным, Федеральное Собрание и, что может быть самым важным в сложившейся ситуации, узкая «семейная» группа советников и лоббистов, наиболее близко стоявших к президенту и его администрации.

В эту группу, получившую название «Московская группа семи», ряд обозревателей включили хорошо известных в России предпринимателей и банкиров Березовского, Потанина (бывший глава ОНЭКСИМ-банка, в то время первый вице-премьер правительства), Гусинского, Ходорковского, Авена, Фридмана, Смоленского. Некоторые знатоки придворной жизни указывали на тесную связь этой группы с главой администрации президента А. Чубайсом и дочерью президента Т. Дьяченко.

До 17 октября 1996 года одним из влиятельных центров формирования политики государства считался также Совет безопасности, однако после снятия его секретаря А. Лебедя и назначения вместо него И. Рыбкина роль этого органа была сведена к решению узкого круга рутинного, чаще всего «пожарного» характера, причем на достаточно узком направлении, в первую очередь, на чеченском.

Аналитики расходились во мнении, будет ли способствовать повышению роли Совета безопасности в формировании государственного политического курса вызвавшее в России шумный скандал назначение одним из заместителей И. Рыбкина известного предпринимателя Б. Березовского. Единственное, в чем они не сомневались, это в том, что данное событие — крупный шаг российского капитала для того, чтобы прибрать к своим рукам рычаги политической власти. Если это так, то в стране, похоже, открыто заявил о своих правах еще один серьезный центр власти, стоявший гораздо ближе к президенту и его команде, чем к правительству, но уже репетировавший свою собственную роль на российской политической сцене.

В стране, несмотря на то что президентские выборы давно прошли, никак не могло завершиться формирование всех основных ветвей и органов власти, от деятельности которых, собственно, и зависит эффективность и устойчивость работы механизма государственного управления. В верхних эшелонах власти развернулась во многом невидимая, но весьма жесткая борьба за контроль над самим президентом, над государственным аппаратом, силовыми ведомствами, рычагами принятия решений. Что, с одной стороны, затягивало процесс окончательного формирования структуры и кадрового наполнения органов высшего государственного и военного управления России, с другой — способствовало сохранению ситуации реального безвластия, а точнее — многовластия и выжидания, скрытности и двуличия политиков, спонтанного появления новых политических связок и союзов и такого же быстрого их распада.

Шунтирование. Интриги. Переизбрание на президентский пост Б. Клинтона, американского друга Б. Ельцина, и успешное проведение операции на сердце российского президента, казалось бы, в политическом отношении должны были бы дать дополнительный импульс проводимому в России финансово-экономическому курсу и способствовать укреплению позиций находившихся у власти реформаторов. Однако совокупность объективных факторов давала основание здравомыслящим людям говорить скорее о предстоявшем росте нестабильности как в российских политических верхах, так и в стране в целом.

Одним из главных факторов нестабильности продолжало оставаться состояние здоровья Б. Ельцина.

В западных средствах массовой информации сообщалось о некоем реальном заключении врачей из состава операционной бригады. Согласно этому заключению, ухудшение здоровья российского президента и летальный исход могут случиться внезапно в течение 6 —10 месяцев. В условиях нервных стрессов вероятность неблагополучного исхода возрастает.

По мнению все тех же западных источников, назначение даты проведения операции на 5 ноября во многом было обусловлено стараниями А. Чубайса и А. Козырева, которые аргументировали свое предложение «особой сентиментальностью Клинтона» и возможностью повышения шансов на продолжение кредитования России через Международный валютный фонд и другие программы помощи со стороны США. Действительно, победа Клинтона на президентских выборах укрепляла надежды России на возобновление траншей МВФ — порядка 660 миллионов долларов до конца 1996 года, равно как и. на целый ряд шагов навстречу Москве, среди которых оттяжка решения вопроса о продвижении НАТО на Восток, расширение частного кредитования и подключение к финансированию бюджетного дефицита за счет международных рынков, снижение давления по Ирану и возможное смягчение позиции по Чечне.

Однако по сложившейся политической традиции выигравшая в США партия должна учесть в своей политике хотя бы часть жестких требований республиканцев в отношении России, закладывая таким образом двухпартийную базу под свой стратегический курс относительно Москвы.

Среди вопросов, по которым неизбежно усиление давления «правых республиканцев» как в конгрессе, так и в исполнительных эшелонах власти, были весьма острые для России. Это требования ратификации договора об СНВ и вероятной увязки его с экономическими программами, включая и дальнейшую реструктуризацию внешнего долга; молчаливого согласия Москвы на прокладку нефтегазопроводов из Средней Азии в обход территории России и оказание помощи США Украине в ее споре с Россией по вопросу о статусе Севастополя; разрушения «де-факто» других стратегических, позиций России и, прежде всего, в вопросе об А. Лукашенко с последующей сдачей Белоруссии в руки антироссийски настроенных националистических сил; формирования второго пояса «санитарного» кордона, отрывающего Восточную Европу от России. Ключевым, безусловно, являлся вопрос о Белоруссии, потеря которой Россией позволила бы Западу реализовать идею Прибалтийско-Черноморской ассоциации.

За победившим на выборах Б. Клинтоном стояли мощные финансовые группировки, которые тоже имели свои воззрения на будущее России и перспективы экономической «колонизации» постсоветского пространства. Одна из этих группировок выступала за военно-политическое подчинение и экономическое освоение территории России как единого целого через последовательное проведение монитаристской финансовой модели. Эта группировка опиралась на федеральный центр в лице А. Чубайса.

Вторая группировка считала целесообразным дальнейшее расчленение России через борьбу регионов за автономию на базе «антизападничества», включавшего как русский патриотизм, так и мусульманский фундаментализм. Первоочередной и центральной здесь вставала проблема Чечни и структурного видоизменения конституционного устройства России в плане внедрения принципа самоопределения. Это потенциально способно полностью изменить существующую геополитическую систему России сначала на Кавказе, а потом и на всем ее территориальном пространстве.

Информация, поступавшая из конфиденциальных западных источников, предупреждала российские власти: наиболее антироссийски настроенные финансовые и политические группировки США будут требовать заключения мира в Чечне и проведения там выборов любой ценой с целью легитимизации выхода первого субъекта Российской Федерации из общего конституционного пространства. Соответственно эти позиции в Москве будут отстаивать определенные политики. Вслед за выборами в Чечне и последующим формированием Кавказской конфедерации народов — Грозный заключит соглашения с Абхазией, Дагестаном, Ингушетией — должно последовать ускоренное давление на «конфедерализацию» российского пространства с одновременным внедрением интернационального контроля над ядерными объектами России.

Болезнь Б. Ельцина и складывавшиеся вокруг нее политические обстоятельства завершили кристаллизацию механизма реальной исполнительной власти, которая выстроилась по «дворцовому» принципу. Принятие стратегических решений осуществлялось через семью президента. Штабная группа А. Чубайса — Б. Березовский, В. Гусинский, В. Потанин, А. Лившиц, С. Дубинин — и находившаяся под ее влиянием Т. Дьяченко проводили любое государственное решение и продолжали осуществляемую с 1991 года политическую и финансовую линию. Сформировалась своеобразная иерархическая пирамида власти. На ее вершине находились А. Чубайс и Б. Березовский. Последний углублял свои коммерческие программы на всех возможных направлениях. В. Потанин служил в этой системе своего рода тараном в реализации конкретных экономических программ, способных вывести ориентированные на группировку А. Чубайса московские банки на качественно более высокий уровень.

Между тем наблюдатели отмечали, что в этом финансовом блоке наметились серьезные противоречия узкокорыстного характера между группой «молодых» банков (группа 13) и группировкой, сложившейся вокруг Газпрома и ее представителя С. Дубинина. В финансовую сферу транслировались и конкурентные противоречия между мировыми финансовыми центрами, которые создавали собственные сети в России или же стремились «прикупить» существовавшие банковские структуры. Условно говоря, к группе Газпрома ближе находился ряд европейских энергетических гигантов и их американские партнеры, в то время как крупнейшие финансовые группировки США тяготели к ОНЭКСИМ-банку и другим чубайсовским финансовым структурам. Именно они стояли за требованиями Международного валютного фонда по разукрупнению (демонополизации) Газпрома и его трансформации в холдинг, что привело бы к распылению финансовых средств и устранению этого крупнейшего конкурента.

Сложившаяся в российской экономике цепочка задолженностей и неплатежей выводила ситуацию на возможный переход огромных массивов собственности России и СНГ в руки Газпрома, что равнозначно обратной деприватизации и усилению вмешательства государства в экономику и политику, против чего принципиально выступал А. Чубайс. Такое положение автоматически вело к укреплению политических позиций В. Черномырдина, что было неприемлемо для Б. Ельцина в связи с особенностями его характера и психологии.

В. Черномырдин в известной мере насколько возможно активно сотрудничал с Б. Березовским и С. Дубининым. Е. Строев в силу осторожности проявлял полную лояльность как семье президента, так и А. Чубайсу. Несколько особняком стояли силовики, которые практически полностью развернулись в сторону А. Чубайса. В. Черномырдин через КПРФ, аграриев и ЛДПР выполнял также функцию сдерживания оппозиции от радикальных действий.

Группировка А. Чубайса в качестве идеологической базы имела модель жесткой американизации российского общества с опорой на передачу основных фондов во владение ряда финансовых групп США, действовавших в России через крупные фирмы «Мэрил Линч», «Соломон Брозерс», «Квантум фонд». Скупка пакетов акций российских предприятий осуществлялась через ОНЭКСИМ-банк, АЛЬФА-банк и ИНГ-банк. Последний представляет собой российское отделение крупнейшего в Европе голландского капитала, хозяина банка «Бэрингс». Политика ужатия рублевой денежной массы и понижения доходности финансовых инструментов автоматически ведет к банкротству мелких и средних банков, расположенных в провинции, а также вызывает ускоренное разорение промышленных предприятий, за исключением предприятий нефтегазового комплекса. Складывавшаяся ситуация вела к тому, что Газпром, если бы он сохранился как единое целое, смог бы закупить главные объекты смежных промышленных комплексов как в России, так и в СНГ. Такой ход событий явно не устраивал целый ряд влиятельных американских финансовых группировок, что и обуславливало требование Международного валютного фонда о демонополизации Газпрома.

Требования к группе А. Чубайса о демонополизации естественных российских монополий со стороны США и МВФ постоянно усиливались и накладывались на острейшую потребность в расшивке неплатежей и задолженностей. В свою очередь, Газпром стремился ускорить выход своих акций на нью-йоркский рынок и укрепить жизнеспособность за счет продажи части акций иностранным инвесторам.

Существовали и другие факторы, подталкивавшие А. Чубайса к радикальным действиям, направленным на замену В. Черномырдина и его группировки на политической авансцене России. Деятельность ВЧК не давала необходимых бюджетных доходов, что в обстановке обострявшихся требований народных масс и региональных лидеров вынуждало объявить фамилию виновного в провале социально-экономической политики, а также изъять финансовые средства у крупных монополий. Было ясно, что области и республики в составе России вряд ли что отдадут, и пример тому Якутия. Следовательно, наиболее реальной жертвой оставался Газпром. Необходимость таких действий вызывалась и субъективной потребностью президента осуществить крупные кадровые перемещения для утверждения собственной властной функции.

Помешать этому ходу событий могло лишь жесткое требование ФРГ как главного российского кредитора сохранить В. Черномырдина и всю систему Газпрома.

Каким бы оптимизмом ни веяло от сообщений о состоянии здоровья Б. Ельцина, его работоспособность была ограничена, поскольку любые физические и нервные перегрузки могли привести к трагическому исходу. Понимая шаткость положения правящей элиты, многие влиятельные члены правительства вели собственную игру и поддерживали параллельные контакты. Все прекрасно осознавали, что Б. Ельцин не сможет уже набрать прежнюю форму и нести полную нагрузку управления государственными делами, поэтому он делегирует немалую часть своих полномочий одной из группировок и станет вмешиваться в процесс принятия решений лишь по наиболее крупным вопросам.

Аналитики предполагали, что у Б. Ельцина имелось четыре наиболее вероятных сценария действий.

Первый — отказ от МВФ, удаление А. Чубайса и формирование коалиционного правительства. Второй — удаление А. Чубайса и сохранение модели МВФ с одновременным укреплением позиций В. Черномырдина. Развитие событий по этим сценариям, хотя и были возможны, но маловероятны, поскольку вели к полному ужатию властных полномочий самого Б. Ельцина. Третий сценарий был связан с удалением В. Черномырдина, списанием на него экономических и социальных провалов и выдвижением нового премьера с возможным роспуском Госдумы в преддверии завершения региональных выборов.

Четвертый сценарий имел прямое отношение к борьбе против Ю. Лужкова при минимальных шансах на быструю победу. Б. Ельцин прекрасно понимал, что в конце декабря 1996 года губернаторские выборы качественно поменяют расстановку сил с высокой степенью вероятности появления мощной силы, противодействующей группе А. Чубайса и осуществляемой им жесткой финансово-кредитной политики. Ю. Лужков публично бросил вызов руководителю президентской администрации в ходе поездки в Архангельск и фактически пошел против рекомендации президента на «консолидацию всех ветвей власти и политикоидеологических сил» вокруг А. Чубайса.

Ю. Лужков осознавал, что неформальное лидерство в Совете Федерации он уже завоевал и имеет возможность укрепить его после окончания избирательной кампании. В связи с этим стали понятны усилия московского мэра по сколачиванию группы доноров-регионов и смысл встреч, которые он провел в Москве с участием представителей Тюмени, Петербурга, Свердловской области, Татарии, Башкирии и Липецка, и в Нижнем Новгороде.

Однако идейная и политическая платформа Ю. Лужкова колебалась между «государственнической», направленной на удаление финансовой модели МВФ и усиление «центростремительных» тенденций, и «конфедерализационной», предусматривающей движение к дроблению конституционного пространства. Если в отношении А. Лебедя и его миссии в Чечне Ю. Лужков проявил себя как государственник, то на встрече глав администраций в Нижнем Новгороде были обсуждены требования русских областей к уравниванию их по налоговым сборам с автономиями — федеральный налог не более 10 процентов, понижение импортных пошлин и регионализация общих налогов, создание свободных экономических и таможенных зон, регионализация приватизируемых объектов, природных ресурсов, а также перевод программ социального обеспечения на местный уровень.

При выполнении данных требований федеральный бюджет мог рухнуть, а общенациональные ведомства и программы разрушиться с одновременным исчезновением федерального правительства. Данная перспектива просматривалась и в ряде заявлений глав администраций, которые подчеркивали, что с Москвой как региональным лидером готовы дружить и сотрудничать, а некомпетентным центром в лице федерального правительства — нет. Эта субъективная линия усиливалась неприятием личности А. Чубайса и возникающими ассоциациями относительно «приватизации по Чубайсу», «гайдарономики» и прочих факторов, олицетворяемых ежедневным телевизионным вещанием и руководящим составом российского банковского сообщества.

Оппозиция в Госдуме прекрасно понимала, что ее будут заталкивать в русло искусственного выбора между федеральной моделью, предполагавшей окончательное подчинение основных фондов России международному капиталу в качестве единого целого, и моделью противодействия диктату МВФ через регионализацию с окончательным распадом России на отдельно функционирующие регионы. В свете этого оппозиции следовало бы выдвинуть собственную линию, которая с одной стороны была бы приемлемой для региональных элит. Стало очевидным, что в ближайшее время оппозиции придется столкнуться с попытками легитимизации финансирования Чечни и тотальной амнистии боевикам. Высказывались прогнозы, что подобные действия уже к концу 1996 года окажутся политически провальными в силу внутричеченской динамики и могут вовлечь оппозицию в «раздел» ответственности с исполнительной властью за положение в Чечне.

Если Госдума сумеет продержаться до конца января 1997 года, то возникали реальные возможности для совместного действия оппозиционных сил против антиинфляционного бюджета и за удаление А. Чубайса и финансового блока, который контролировал денежные потоки. В этом смысле у оппозиции возникнет потребность затягивания любого вопроса, способного привести к досрочному роспуску Госдумы — обсуждение бюджета, рассмотрение новой кандидатуры премьера, но одновременно усиливать пропагандистскую риторику и политические действия по изоляции группы А. Чубайса. Последнее предопределяло давление на него по каждому поводу — запрос о Березовском в спецслужбы, вызов его в Госдуму, постановление о недопустимости сохранения чиновников в госаппарате при наличии у них заграничных счетов и т. д.

Некоторые аналитики уже в 1996 году в стратегическом плане рекомендовали Госдуме и оппозиции пойти на диалог с Ю. Лужковым и близкими к нему кругами с долгосрочной целью скоординированного участия в следующих президентских выборах и распределения ролей для вывода на первую позицию наиболее эффективного деятеля с точки зрения российских интересов.

Прогнозировалось, что в конце 1996 года следовало ожидать поэтапного наращивания кризисных явлений с пиком в феврале 1997 года при растущей возможности устранения Б. Ельцина через углубление ряда кризисных ситуаций. Однако в открытой пропаганде такой подход рекомендовалось полностью исключить.

В 1991 году большинство граждан РСФСР на первых президентских выборах проголосовало за Бориса Ельцина, потому что страстно хотело перемен. Пять лет спустя россияне снова избрали своим президентом Бориса Ельцина, но уже по другой причине — лишь бы не было перемен.

Надежды и порожденные ими ожидания сыграли в первой половине 1996 года роль тех предохранителей, которые при худшей, чем в 1995 году, социально-экономической ситуации в стране не позволили накопившимся в обществе усталости и недовольству выплеснуться наружу в стихийной, неуправляемой форме.

Анализ общественных настроений и ожиданий первой половины 1996 года позволяет высказать предположение, что основу для появления в обществе надежд на улучшение политической и экономической ситуации в стране создавали результаты декабрьских 1995 года парламентских выборов и общая общественно-политическая атмосфера на первом этапе президентской избирательной кампании.

Действительно, значительное обновление состава Государственной думы, развернувшаяся масштабная кампания по выборам нового главы государства с участием в ней в качестве претендентов на президентский пост представителей всех основных общественно-политических сил России, вызвали у большинства российских граждан ощущение реальной возможности наконец-то путем цивилизованной, демократической, а главное — легитимной политической процедуры положить начало выводу ее из кризисного пике.

Многие россияне полагали, что новые думские избранники и новый президент, независимо от того, кто выиграет президентские выборы, просто не смогут вести государственные дела по-прежнему и будут обязаны внести изменения в курс реформ, чтобы они отвечали интересам и ожиданиям большинства населения, а не только немногочисленной привилегированной части российского общества.

Российские избиратели рассчитывали на реальное воплощение гарантий защиты интересов социально уязвимых категорий населения, на проведение реформы системы оплаты труда, налоговой реформы, на эффективную борьбу с организованной преступностью, а также на сокращение и чистку государственного аппарата от коррупционеров и взяточников и установление строгой ответственности госслужащих всех рангов за порученную работу. Избиратели надеялись на изменения в идеологии реформ в сторону усиления их социальной и общенациональной ориентированности, верили, что будет преодолен кризис государственности, улучшится управление экономикой страны.

Достаточно остро и последовательно ставились вопросы о выборе пути развития России, окончании войны в Чечне, предотвращении дезинтеграции России, прекращении разграбления национальных богатств, введении госмонополии на экспорт стратегического сырья и вооружения, реформировании армии, активизации интеграционных процессов в рамках СНГ и другие. Избирательные кампании 1995–1996 гг. были отмечены повышенным вниманием общества к важным общенациональным императивам, таким, как русская идея, общенациональные ценности, российская государственность, национальная безопасность, единство русского народа и другие.

Увы, уже к концу 1996 года стало очевидно, что названным выше общественным надеждам и ожиданиям в ближайшее время не суждено сбыться, хотя к такому печальному выводу можно было прийти и ранее.

Россия, несмотря на благополучно завершившиеся выборы президента страны, которым остался Б. Ельцин, и глав администраций ряда важных субъектов Федерации, так и не смогла избавиться от своих ново-приобретенных проблем. Прекращение войны в Чечне здесь не в счет, так как вероятные последствия этого решения далеко не однозначны.

Российское общество осознавало, что все ошибки в построении нового государства нельзя исправить в одночасье. Оно готово было еще потерпеть, но при условии, что те, кто находится у власти, продемонстрируют свою серьезную готовность и способность к общенациональному диалогу с учетом общественных настроений. Как раз такой готовности российские граждане и не увидели, что во многом и сформировало после выборов президента недовольство даже среди тех, кто совсем недавно был без ума от российских реформаторов и их реформ.

В новый, 1997, год Россия вступала с еще большим набором сложных и острых общественно-политических, социально-экономических, финансовых, морально-этических и международных проблем.

Особенность данной ситуации, которая в последующем могла оказать неблагоприятное влияние на исторический климат и ситуацию в России, выражалась в том, что многими российскими гражданами овладело разочарование итогами развития политического процесса 1996 года, который не оправдал их надежд и ожиданий.

Проявлением такого разочарования следует считать очередное существенное снижение популярности президента Б. Ельцина при одновременном росте общественной поддержки лидерам оппозиции, резкое увеличение числа критических стрел в адрес президентской администрации и правительства, возобновление массовых акций социального протеста граждан, сохранение, несмотря на завершение полосы крупных избирательных кампаний, высокой активности в деятельности ведущих политических партий, движений и отдельных политических фигур.

По данным Центра исследований политической культуры России, по состоянию на декабрь 1996 года рейтинг популярности Б. Ельцина составил всего 10 процентов. Выше президента в этом отношении стояли Г. Зюганов — 23 процента, А. Лебедь — 16 процентов и Ю. Лужков — 12 процентов.

Весьма жесткой и неослабевавшей в течение почти всего послевыборного периода критике со стороны оппозиции и общественности подвергалась деятельность руководителя администрации президента А. Чубайса, нового руководства Совета безопасности Российской Федерации в лице И. Рыбкина и Б. Березовского, а также председателя правительства России В. Черномырдина, его заместителей и министров, отвечавших в первую очередь за финансово-экономический и социальный блоки. Понятно, что эти объекты находились в эпицентре критики по двум основным причинам. Для оппозиции — это промежуточные мишени, которые в совокупности олицетворяли главную цель — президента. Для остальной части общества фамилии этих политических деятелей ассоциируются с теми социально-экономическими и политическими неурядицами и трудностями, с которыми страна сталкивалась каждый день на протяжении длительного периода времени.

Неудовлетворительное положение дел в стране вызвало массовые акции протеста, организованные Федерацией независимых профсоюзов России (ФНПР) и левым политическим блоком НПСР 5 и 7 ноября 1996 г., а также всероссийскую забастовку шахтеров 3 декабря. Продолжились локальные выступления работников бюджетной сферы, не получивших обещанных им финансовых средств ни на выплату зарплат, ни на развитие их отраслей. Обращает внимание, что вместе с экономическими требованиями демонстранты все чаще выдвигали политические лозунги, требующие отставки руководителей страны и смены курса. При этом раздавались призывы готовиться к более решительной борьбе за свои права, в том числе и вооруженной.

Послевыборная ситуация в России, когда, казалось, политические страсти должны были успокоиться, чтобы все участники политического процесса смогли осмотреться, оценить обстановку и внести коррективы в стратегию своих дальнейших действий, осталась все такой же тревожной. Ясно, что главные политические силы страны остались на прежних позициях согласия или несогласия с внешнеполитическим и экономическим курсом президента и его команды, тем более, что этот курс не подвергся существенным изменениям.

Сохранению атмосферы политической неопределенности и конфронтации в послевыборный период способствовали и болезнь президента, и неуклюжие маневры его администрации. Политические интриги, развернувшиеся вокруг заболевшего президента, длительное время не позволяли ни на минуту расслабиться ни одной из влиятельных политических группировок как внутри самой «партии власти», так и в лагере оппозиции. Что стало едва ли не основным препятствием на пути решения важных текущих и перспективных государственных проблем.

Дальнейшее усиление неудовлетворенности общества результатами политики и практической деятельности властей имели под собой вполне конкретную основу.

Во-первых, большому числу россиян стало ясно, что в период избирательных кампаний 1995–1996 годов их, образно говоря, «водили за нос», агитируя за того или иного кандидата. Большинство российских политиков уже хорошо научилось манипулировать общественным мнением, смело и безответственно раздавать заведомо невыполнимые обещания, называть черное белым, а белое черным и так далее. Уже через несколько месяцев с вершин российской власти покатилась волна дезавуирования предвыборных обещаний. И что самое удивительное и поразительное — триумфаторы избирательных кампаний и политических баталий, судя по всему, считали, что избиратель ничегошеньки не понял и готов снова с раскрытым от восторга ртом ловить новые красивые обещания!

Во-вторых, в обществе и в первую очередь в его активной в политическом отношении части видели, что колоссальные финансовые и материальные средства, брошенные в топки избирательных кампаний, послужили в итоге не общенациональным интересам, а на благо определенных лиц или узкокорпоративных группировок, на закрепление непопулярного курса реформ. Предвыборные обещания оказались «мыльным пузырем». Последовавшая полоса разоблачений всякого рода нарушений в ходе выборов и махинаций с денежными средствами убедили избирателя в том, что его просто использовали в избирательных и политических играх.

В-третьих, дела в социально-экономической сфере России по-прежнему обстояли неважно. Обещанное чудо экономической стабилизации и роста снова отложено, вроде бы на 1997 год. Финансово-экономические показатели 1996 года в сравнении с 1995 говорят сами за себя.

По данным Госкомстата, снижение общего объема валового внутреннего продукта (ВВП) России в 1996 году составило около 6 процентов. Падение объемов производства в промышленности составило 5 процентов, в сельском хозяйстве — 3 процента. Темп падения капиталовложений в экономику страны отмечен на уровне 18 процентов. Число безработных возросло на 11 процентов и подошло к цифре 6,6 миллиона человек. Размер чистых (золотовалютных) резервов, по оценке экспертов, снизился с 9 до 1 миллиарда долларов. Объем розничного товарооборота 1996 года уменьшился на 2 процента, платных услуг населению — на 10 процентов. Общий уровень потребительских цен за год вырос в 1,5 раза. При росте номинальных доходов населения в 1996 году в те же 1,5 раза считалось, что реальные доходы населения России остались на позициях конца 1995 года. К достижениям финансово-экономической политики правительства относили снижение до 22–24 процентов инфляции в годовом исчислении.

В-четвертых, как подчеркивали большинство независимых экономистов, состояние финансово-экономической сферы России пока не давало оснований для оптимизма. Негативные процессы и тенденции в российской экономике, по всем признакам, сохраняли почву для своего развития и в 1997 году.

По-прежнему острой оставалась проблема неплатежей. Временами казалось, что она стала законом экономической жизни нашей страны и общества. Рост неплатежей в 1996 году продолжался. Бюджетная задолженность по зарплате в октябре 1996 года выросла в 74 субъектах Федерации из 89. На начало октября того же года недоимки по платежам в бюджет составили 100 триллионов рублей, а вся суммарная просроченная задолженность предприятий и организаций приблизилась к 500 триллионам рублей.

Вплотную к этой проблеме примкнула другая — уклонение от уплаты налогов. По некоторым оценкам, в 1996 году от уплаты налогов было сокрыто не менее 80 триллионов рублей.

Возрастал государственный долг. Его внутренний объем приблизился к отметке 250 триллионов рублей, или 50 миллиардов американских долларов. (В бюджете 1997 года этот долг еще более возрастет). Не менее острой и опасной для национальной экономической безопасности оставалась проблема бегства капитала за рубеж и дальнейшей долларизации финансово-экономической сферы. Оценки размеров этого бегства — различные: от 30 до 50 миллиардов долларов в год. Кроме того, промышлявшие на территории России представители ближнего и дальнего зарубежья уносили к себе на родину еще 120–130 триллионов рублей.

В-пятых, чувство патриотизма. Какие бы трудности экономического плана не переживало российское общество, для каждого россиянина важное значение имеют вопросы престижа государства, его места в современном мире, отношения к нему со стороны других стран и народов. Россиян по-настоящему беспокоит скатывание России на позиции третьеразрядного государства. А для такого беспокойства имелись все основания.

1996 год в истории России стал этапным: исполнилось пять лет российской независимости, пять лет СНГ и столько же — российским реформам. Это срок, когда уже нельзя все свои неудачи и просчеты относить только на счет прежнего «тоталитарного прошлого». Что стало со страной за годы перестройки? На этот вопрос общество уже вправе спросить ответ с российских властей. Представляется уместным подвести некоторые итоги этой «пятилетки».

По ресурсам России нет равных в мире. Валовая потенциальная ценность разведанных и предварительно оцененных запасов полезных ископаемых в нашей стране в мировых ценах составляет 28,6 триллионов долларов, прогнозный потенциал — 140 триллионов долларов. Даже после распада СССР Россия владеет примерно 15–20 процентами мировых разведанных запасов нефти, 42 процентами газа, 43 процентами угля, 25 процентами мировых запасов древесины. Мы осуществляем 11 процентов мировой добычи нефти, 28 процентов газа, 14 процентов угля, 25 процентов алмазов. В то же время Япония, например, зависит от иностранных энергоресурсов на 82 процента, Германия и Франция — на 50–52 процента, США — на 23 процента.

Однако, обладая примерно четвертью всех энергоресурсов планеты, Россия пока не смогла воспользоваться этим преимуществом в интересах национального развития, неуклонно скатываясь в последние годы на позиции должника развитых государств мира. Ее внешний долг составил на конец 1996 года 130, а по другим данным — 150 миллиардов долларов.

О современном положении России в мире в сравнении с бывшим Советским Союзом красноречивее всего могут говорить следующие данные.

Унаследовав больше 50 процентов территории и населения бывшего СССР, Россия в 1996 году производила менее 30 процентов от его валового внутреннего продукта и 20 процентов продукции союзного промышленного производства. За 1990–1995 гг. сельскохозяйственное производство Российской Федерации сократилось на 40 процентов, продукция машиностроения — на 70 процентов. Падение производства в военно-промышленном комплексе составило 90 процентов. Размер капиталовложений в сопоставимых ценах упал на 80 процентов.

Экономические, военные и, следовательно, геополитические позиции России в мире достаточно наглядно характеризовались следующими показателями 1996 года.

Объем российского производства составлял всего лишь 2 процента от мирового. Для сравнения: США — 25 процентов, Япония — 16 процентов, Китай — 8 процентов, Германия — 6 процентов. Военные расходы России составляли 4 процента от всех военных расходов мира. Для сравнения: расходы США составляли одну треть от мировых, а вместе с их союзниками — 60 процентов, США финансировали более 60 процентов всех военных НИОКР мира. Российские вооруженные силы «тянули» на 6 процентов в мире.

По размерам ВВП Россия опустилась во вторую десятку наиболее развитых стран мира. Впереди нее — США, Китай, Япония, Германия, Франция, Великобритания, Италия, Канада, Индия, Бразилия и Индонезия. Обладая квалифицированной рабочей силой и значительным научно-техническим потенциалом, а также огромными природными ресурсами, Россия тем не менее стала бедным государством, оказавшись на 45-м месте в мире по величине ВВП на душу населения.

Только по официальным данным, на экспорт шло в 1996 году 40 процентов добываемой российской нефти, 30 процентов газа, 40 процентов от общего производства аммиака, 50 процентов синтетического каучука, 70 процентов рафинированной меди, более 80 процентов никеля, 63 процента проката черных металлов, почти 80 процентов минеральных удобрений. В то же время экспорт продукции российского машиностроения гражданского назначения продолжал сокращаться и его доля в общем объеме российского экспорта упала до 6 процентов к началу 1996 года.

Таким образом, как бы нас не огорчала такая оценка, но факты — упрямая вещь. Процесс деиндустриализации России и превращения ее в сырьевой придаток высокоразвитых стран мира является очевидным и печальным фактом жизни общества и государства. По существу, есть все основания говорить о потере в значительной мере на государственном и ведомственном уровнях управления экономикой России, ее уничтожения и, как следствие, — сползание страны в крупномасштабный хронический кризис. Не замечать этого и не понимать — просто невозможно.

В-шестых, можно утверждать, что многие граждане России вроде бы смирились с неспособностью властей обеспечить внутреннюю и внешнюю безопасность страны, защитить общество от внутреннего криминального беспредела, от угроз, исходящих из горячих точек ближнего и отчасти дальнего зарубежья. Криминал, во всех его крайних проявлениях, стал чуть ли не главной особенностью российской действительности.

Преступность продолжает подтачивать все еще слабые правовые опоры российского государства, настойчиво и изобретательно внедряется в политическую систему и органы государственного управления, стремится подчинить своим жадным интересам не только финансово-экономическую и политическую, но уже и духовную жизнь государства и общества. И конца этому не видно.

В-седьмых, у россиян не вызывают чувства гордости и надежды Вооруженные Силы Российской Федерации. О тяжелой ситуации в армии уже сказано и написано столько, что трудно еще что-либо добавить. Может быть, есть смысл повторить известную сентенцию о том, что «народ, не желающий кормить свою армию, будет вынужден кормить чужую». Россия уже кормит чеченские вооруженные формирования. Если так будет продолжаться и дальше, обязательно появятся и другие «едоки». Конечно, военные вопросы не так просты, как это представляется иным доморощенным стратегам, не прослужившим и года в армии, но претендующих на обладание истиной в этих делах.

Столкнувшись на практике с резким обострением бюджетного кризиса и разрушением системы национальной безопасности, государственная машина мобилизуется не на устранение причин, связанных с ошибками макроэкономической политики, а на борьбу с симптомами. При этом главным направлением борьбы становится поиск «крайних». Как, например, вынесение «смертных приговоров» неплательщикам налогов специально для этого учрежденной Временной чрезвычайной комиссией (ВЧК). Требуя «казни» крупнейших производственных предприятий, ВЧК удивительным образом не обращает внимания на куда более значительные преступления привилегированных коммерческих структур, нарушениях ими норм валютного контроля, а также колоссальные махинации по резервированию и прокачиванию бюджетных денег через привилегированные банки, на сокрытие доходов от владения государственным имуществом и распоряжением миллиардными валютными резервами государства.

Существуют оценки, согласно которым в 1996 году были истрачены последние остатки экономического «жирка», проедавшегося на протяжении последних лет. Ресурсы для перераспределения капитала из базовых отраслей экономики в финансовый сектор из-за их развала были фактически исчерпаны. Центр, по-видимому, уже был не в состоянии при помощи финансовых рычагов серьезно повлиять на ситуацию в регионах в случае ее резкого обострения. Поэтому, как полагают, 1997 год для экономики мог стать решающим: или правительство найдет способы и источники оживления национального производства и заложит базу для его роста, — тогда дела постепенно пойдут на лад, или же ему придется пойти на ужесточение крайних мер для наполнения и исполнения бюджета. В этом случае экономические и политические перспективы российского государства будут еще более непредсказуемыми.

Обозначенные проблемы свидетельствуют, что 1997 год для России, в первую очередь для основной массы ее рядовых граждан в социально-экономическом, и в политическом плане будет не менее сложным, чем предыдущий. Достаточных резервов у правительства, похоже, не имеется, долги по всем направлениям не сократились, ожидать подъема национального промышленного и сельскохозяйственного производства без серьезных капиталовложений не приходится, так как воздействие политических и экономических факторов, разрушающих российскую экономику, не блокировано. Что касается политической ситуации в стране, то в силу известных причин она вероятнее всего по-прежнему будет развиваться по принципу маятника: от временной стабилизации до очередного подъема общественного недовольства и наоборот.

Жизнь в России во втором полугодии не внесла существенных изменений в традиционную расстановку основных политических сил. Их соотношение объективно отражал тогдашний состав Государственной думы. Политические группировки и движения, приравнивающие себя к «партии власти» — «Наш дом — Россия», «Демократический выбор России» и другие — да и сама исполнительная власть растеряли часть своих сторонников, а сторонники левой ориентации сохранили и даже несколько укрепили свои позиции в обществе. Об этом свидетельствовали результаты выборов глав администраций в ряде краев, областей и других субъектов Российской Федерации. Там победителями оказались кандидаты, поддержанные оппозицией.

Незамеченные избирательные кампании. Выборы глав республик и губернаторов в 52 субъектах Федерации, представительных органов власти в 26 регионах, а также многочисленные выборы в муниципальных образованиях, состоявшиеся в 1996 году, могли существенным образом изменить в стране политический баланс сил, обозначить новые отношения федеральных и региональных руководителей.

Избрание органов представительной власти, глав администраций городов и районов, начало их деятельности в целом подтвердили прогностические разработки о возможности перераспределения власти на уровне регионов.

До последнего времени губернаторы, за исключением тех, где прошли выборы в 1993 году, назначались президентом, а главы местных администраций — губернатором. Таким образом существовала четкая иерархическая пирамида власти, при которой каждый ее уровень полностью зависел от вышестоящего.

Пройдя через процедуру выборов, губернаторы, казалось бы, получили полноту исполнительной власти в своих регионах. Однако с избранием глав муниципальных образований произошло перераспределение власти еще ниже к «муниципалам», которые уже могли противостоять губернатору в своих требованиях, исходя из своих полномочий, согласно тому мандату, который они получили от избирателей. Этот процесс затронул не только внутреннюю жизнь регионов, но и имел существенное значение для всей общенациональной системы власти.

Складывалось впечатление, что передача полномочий на более низкий уровень означает сдачу власти федеральным центром, однако тщательное изучение этого процесса позволило констатировать, что на местах появился реальный противовес губернаторам, с помощью которого из центра можно воздействовать на глав субъектов Федерации. Так, например, выборы мэров крупных городов Свердловской области привели к довольно резкой смене отношений последних с региональными властями, что заставило губернатора Эдуарда Росселя всерьез задуматься об укреплении вертикальной исполнительной власти.

Правящие элиты почувствовали это не только в Екатеринбурге. Например, при выборе глав муниципальных образований Ярославской области они старались поддержать только тех, кто определенно входил в команду губернатора. Причем администрация Ярославской области проявила! поразительную настойчивость в том, чтобы в районах и городах руководителями стали лояльные лица. Эта цель была достигнута благодаря тому, что прежние руководители районов были назначены губернатором и к выборам это были «свои» люди, с которыми областная администрация могла конструктивно работать.

Таким образом, общая стратегическая линия областной администрации на муниципальных выборах заключалась в сохранении основного состава районных глав, в их поддержку была развернута пропагандистская выборная кампания.

Региональные избирательные кампании 1995–1996 годов показали растущую политическую активность директоров крупных промышленных предприятий. Показательными в этом плане были выборы в Ярославскую областную Думу и в Архангельское областное собрание. Сформировавшиеся «группы интересов», в отличие от предыдущих выборов, пожалуй, впервые повели серьезную борьбу за депутатские мандаты. Выборы показали возросшую организованность и социально-политическую зрелость кандидатов.

Директорский корпус Архангельской области принял самое активное участие в выборах: около сотни его представителей были зарегистрированы кандидатами в депутаты собрания, баллотируясь практически по всем округам области. Из 33 вновь избранных депутатов областного собрания, по крайней мере 9 — из прежнего состава. Одиннадцать представляли два центра области — города Архангельск и Северодвинск, 7 — руководители крупных производственных структур, 6 — лица, занятые в сфере здравоохранения, 5 — «администраторы», то есть главы муниципальных образований, руководители структурных подразделений областного Собрания предыдущего созыва.

Обратите внимание — ни одного «чистого» политика!

Выборы в Ярославскую областную Думу также показали, что в области доминировала всего одна политически влиятельная группа интересов, на порядок превосходившая все остальные — «директорский истеблишмент». Причем эта, контролировавшая экономику региона группа находилась в нормальных рабочих отношениях с администрацией области. Из 49 вновь избранных депутатов областной Думы 12 — директора крупнейших промышленных предприятий области, 7 — директора аграрных и агропромышленных предприятий, 4 — руководители крупных коммерческих структур.

Без преувеличения вновь избранный корпус депутатов Ярославской областной думы можно назвать «советом директоров»: около 50 процентов от избранных депутатов — руководители предприятий, причем в подавляющем большинстве это «первые лица» крупнейших промышленных структур области.

Здесь тоже ни одного «чистого» политика. Это важный симптом — впервые с начала демократических реформ в представительные органы не попадают записные ораторы и краснобаи.

Региональные выборы 1995–1996 годов высветили весьма важную тенденцию, которую условно можно назвать деполитизацией региональных элит. Эта тенденция состоит в том, что «хозяева регионов» все больше отходят от идеологии и риторики московской политической элиты, ставя во главу угла свои конкретные региональные интересы и проблемы, нисколько не заботясь об их общественно-политической интерпретации. Региональные лидеры начали все больше осознавать перспективность имиджа хозяйственника-практика, не играющего в политику, а занимающегося делом.

Так, в период избирательной кампании по выборам губернатора Санкт-Петербурга Владимир Яковлев неизменно подчеркивал, что он, в отличие от Анатолия Собчака, хозяйственник, а не политик. Такая же стратегическая линия разыгрывалась на губернаторских выборах декабря 1995 года главами администраций Ярославской, Томской, Оренбургской, Омской областей.

Выборы губернатора Санкт-Петербурга выглядят наиболее показательными с точки зрения процесса перегруппировки властных элит. Несмотря на победу в первом туре выборов А. Собчака (29 процентов голосов), его бывший заместитель Владимир Яковлев со своей коалиционной командой одержал победу в ходе итогового голосования. Решающее значение имел для В. Яковлева практически единодушный призыв кандидатов, перешагнувших пятипроцентный рубеж, отдать за него голоса. Таким образом, помимо чисто административных ресурсов влияния на электорат, которых у бывшего первого заместителя мэра было достаточно, ему также удалось создать коалицию сразу на двух прочных основаниях: политическом и административно-хозяйственном — директорский корпус, «дружественная» бизнес-элита, отдельные представители управленческого звена.

Анализ итогов голосования показал, что Владимир Яковлев получил большую поддержку, нежели Анатолий Собчак, в так называемых «спальных» районах, где проживают в основном работники кризисных отраслей производства, прежде всего ВПК. Там В. Яковлев собрал более 50 процентов голосов. Аналогичны итоги и в пригородной части Петербурга, административно входящей в состав северной столицы. Более 50 процентов голосов Яковлев получил в районах, где традиционно сильны оппозиционные настроения, весомы позиции коммунистов.

А. Собчак был поддержан в основном избирателями центральной части Петербурга: творческой интеллигенцией, студентами, служащими, некоторой частью пенсионеров.

Победа В. Яковлева в Санкт-Петербурге стала продолжением закономерности, когда власть демократической элиты «образца 1991 года» сменяется на власть «крепких хозяйственников».

Приход новой управленческой команды политологи прогнозировали следующим образом. Радикальные демократы-управленцы постепенно уступят место профессионалам-прагматикам, для которых хозяйственная риторика займет первое место, а собственная политическая проблематика окажется второстепенной.

В отличие от региональных элит, на политическом горизонте Кремля не появилось ни одной новой яркой политической личности, способной аккумулировать внимание на своей фигуре как потенциальном лидере государства. Все те же аналитические прогнозы и упражнения вращались вокруг хорошо известных лиц — В. Черномырдина, Ю. Лужкова, А. Лебедя, Г. Зюганова, Е. Строева, А. Чубайса, к которым стали добавлять фамилии некоторых относительно удачливых региональных лидеров — К. Титова, Д. Аяцкова, Б. Немцова и других. Хотя в последнее время в коридорах власти появились представители крупного российского бизнеса — В. Потанин, Б. Березовский — время их выхода на первые роли в государстве тогда еще не пришло, но пристрелка уже проводилась.

Какие особенности в политической жизни России 1996 года могли повлиять на ее развитие в ближайшие год-полтора? По мнению аналитиков, в первую очередь, на что следовало бы обратить внимание, — продолжающееся постепенное наращивание потенциала сил левой и государственно-патриотической ориентации в Федеральном Собрании: все места заняли не назначенцы, а избранные президенты и губернаторы, значительную часть из которых по тем или иным основаниям можно считать более близкой к КПРФ или НПСР, нежели к президенту и его администрации.

Казалось, что именно этот процесс определит политическую тактику оппозиции — пройти спокойно весь избирательный цикл в регионах и по его результатам сориентироваться в дальнейших действиях, организовать ли давление на исполнительные власти для реализации своих политических целей с парламентских позиций, или повести наступление только с регионального уровня. Таким образом, предполагалось нормальное, легитимное, может быть, временами острое и неоднозначное развитие политического процесса в России.

Вторая особенность развития политической ситуации будет заключаться в постепенном усилении самостоятельности регионов, переосмыслении идеологии взаимоотношений территорий с Москвой и понимании необходимости большей опоры на собственные силы и ресурсы в решении жизненных проблем. По оценкам ряда аналитиков, развитие этих процессов могло в итоге оказать положительное влияние на развитие экономики страны, конечно, при условии, если центр не увидит в этом явлении угрозы своим позициям и единству России. Роль центра в этом процессе должна быть очень деликатной и конструктивной, а в регионах также должны определить, где пройдет граница их полной самостоятельности.

Следующий момент связан с двумя первыми: появление в результате избирательной кампании в регионах новых лидеров, обладающих жизненным, политическим и административно-хозяйственным опытом, способных, действуя более самостоятельно, с учетом знания местных условий и здравого экономического смысла, создать предпосылки для налаживания нормального экономического развития.

Конечно, предупреждали прогнозисты, многое здесь будет зависеть от личности новых руководителей, от их устойчивости к соблазнам рынка, честности и порядочности, мотивации их деятельности, в том числе от степени приверженности их идеям державности и чувства долга перед своими согражданами.

Соединение усилий таких руководителей с деятельностью государственных и национально ориентированных акционерных и частных экономических структур регионов могло бы, по-видимому, дать весьма положительные результаты. Конструктивная роль центра в этом процессе могла бы заключаться в том, чтобы не мешать налаживанию такой работы и по возможности поддерживать ее.

Следует отметить и появление признаков размежевания интересов между группировками финансистов и промышленников на федеральном и на региональном уровнях. С июля 1996 года начался «прорыв» влиятельной группы представителей новой российской финансовой олигархии в состав высших органов государственного управления — администрацию президента, правительство, Совет безопасности.

Используя свое растущее влияние на исполнительные структуры федеральной власти, а где возможно, и особую близость с высшими государственными чиновниками, лидеры финансового сектора российской экономики развернули планомерную и успешную кампанию по установлению контроля над важнейшими отраслями экономики.

Финансовые воротилы, действовавшие в последнее время во все более тесной связке с рядом российских компаний сырьевого бизнеса, «отсасывают» на себя значительную часть скудных бюджетных средств, ограничивают источники внутреннего производства (хорошего рынка для производителей в стране не существует), создавая тем самым дополнительные трудности для развития экономики России. И это не может не вызывать нарастания противоречий между финансистами-сырьевиками и промышленниками. Этот процесс, по прогнозам, будет развиваться и дальше, особенно если учесть приход к руководству в ряде промышленных регионов политиков-государственников.

Аналитики также обратили внимание на еще одну особенность развития политической ситуации в России: в 1996 году продолжился процесс структуризации политических сил и их перегруппировка. Причем он имел определенную направленность: заблаговременную подготовку к следующим парламентским и президентским выборам — очередным или внеочередным. Ряд известных общественно-политических движений пытались придать своей работе более строгие и целенаправленные формы. Например, приобрести статус политических партий хотели «Наш дом — Россия», «Демократический выбор России», «Яблоко» и другие, общественно-политические движения.

Отдельные политические деятели, как А. Лебедь, предприняли попытки сформировать собственные партийные структуры. КПРФ, НПСР, ЛДПР — уточняли и корректировали свои программы и политическую стратегию на ближайшую перспективу.

Конгресс русских общин и другие некогда влиятельные организации в целях политической реанимации лихорадочно искали новые притягательные идеи.

Значение этого процесса в том, что он отразил продолжавшиеся поиски политически активной частью российского общества выхода из сложившейся тупиковой ситуации, в которой пребывала России. Только одни видели выход в сохранении с небольшими коррективами существовавшего экономического и политического курса страны, другие — в отказе от навязанной России чисто западной модели развития и переводе его на реальную российскую почву.

Во всех без исключения аналитических исследованиях подчеркивалось, что на деятельность политических партий и движений, а также политических лидеров различных уровней по-прежнему большое влияние будет оказывать способность президента Б. Ельцина восстановиться после болезни и взять под свой личный, а не аппаратный контроль наиболее важные линии и рычаги государственного управления. К сожалению, констатировали эксперты, деятельность президента после его возвращения в Кремль 14 декабря 1996 года не давала оснований говорить о его готовности и решимости внести нечто новое в стратегию реформ и тактику их реализации.

Именно расчет на сохранение достигнутого уровня политической стабильности и постепенное улучшение экономической ситуации с одновременным усилением звучания державных нот во внутренней и внешней политике России был одним из главных мотивов выбора россиянами Б. Ельцина на второй президентский срок.

Отсутствие откровенного, серьезного и непрерывного диалога властей со своими гражданами по проблемам развития страны вызвало у многих россиян ощущение брошенности, дефицита в стране государственной воли, грозившей России национальной катастрофой и утратой ею последних признаков великой державы.

Нет ничего хуже, обиднее и опаснее для общества, чем утрата гражданами ощущения национального самоуважения, надежды на обещанную политическую и социальную стабильность.

Отсюда стремительное нарастание разочарования в обществе после завершения президентских выборов.

Опросы, проведенные в конце 1996 года, показали: у значительной части россиян, отдавших 3 июля свои голоса Б. Ельцину (это более 40 миллионов человек или 53,82 процента от общего числа принявших участие в голосовании), усиливалось ощущение дезориентированности, оболваненности и безысходности. Увы, большинство предвыборных обещаний кандидата-победителя оказались невыполнимыми. Если что и стало меняться после выборов, так только в худшую сторону.

Бюджет-96 оказался полностью провален. Финансовая катастрофа, выразившаяся в неспособности правительства собрать и половину налогов, вынудила Международный валютный фонд демонстративно отказать Москве в предоставлении очередного (шестого) транша кредита в размере 340 миллионов долларов. По оценкам ряда российских специалистов, экономика страны во многом стала жертвой предвыборного популизма. На ее состоянии сказались огромные, по некоторым оценкам до четырех миллиардов долларов, затраты на проведение президентской избирательной кампании. Гигантские средства поглощала война в Чечне и последовавшее «восстановление» инфраструктуры этой республики.

И все же, отмечая, что Россия превратилась за годы демократических реформ в чудовищный и круто криминализированный ералаш, большинство аналитиков сходились во мнении: что бы там ни говорили о Б. Ельцине, именно он является тем единственным крупным политиком России, который еще способен упредить неблагоприятное развитие политического процесса в стране, взяв на себя инициативу по внесению назревших корректив в курс преобразований. Логика рассуждений была такая: отойдя на время болезни от активных государственных дел, восстановив в результате успешной операции на сердце свой жизненный потенциал и получив некоторую возможность понаблюдать за развитием страны как бы стороны, Б. Ельцин мог бы начать новый этап своего активного президентства с открытого и честного анализа причин негативных итогов, с провозглашения программы действий, направленных на оздоровление жизни в стране и восстановление ее авторитета в мире.

Бедная Россия: рядом с монументальной, хотя и серьезно пошатнувшейся фигурой Б. Ельцина не было ни одной другой, на которой мог бы остановить свой стосковавшийся взгляд изверившийся электорат. И это — при бесчисленной армии претендентов на спасение Отечества.

Глава 3 СХВАТКА ГЕНЕРАЛОВ

Осенью 1996 года вследствие болезни Б. Ельцина было искусственно создано безвластие, для этого у окружения президента были веские доводы.

Испытанные в прошлом приемы управленческой деятельности, в основе которых лежала тактика сдерживания и противовесов, требовавшие незаурядных способностей и абсолютного владения ситуацией, оказались не по силам хворавшему Б. Ельцину. Противоборство влиятельных сил внутри президентской власти вылилось в скандальные публичные разборки, сопровождавшиеся выносом на суд общественности ранее тщательно оберегаемых теневых сторон деятельности представителей политической элиты.

Интересы самосохранения выдвинули на первый план задачу наведения порядка и укрепления дисциплины в структурах исполнительной власти.

Первый шаг в этом направлении — освобождение с занимаемых государственных постов непредсказуемого, слабоуправляемого и чрезмерно амбициозного А. Лебедя. Так продемонстрировал президент свою решимость избавляться от инакомыслия в собственных рядах и снял напряженность противостояния в верхних эшелонах исполнительной власти. Идеи «сплочения» и «консолидации» во властных структурах стали доминирующими.

Ну, а поскольку А. Лебедь вне стен Кремля стал не менее опасен президентской власти, был дан ход представленным в Генеральную прокуратуру министром внутренних дел А. Куликовым документам, «изобличавшим А. Лебедя в стремлении к насильственному захвату власти». Началась активная следственная работа по делу бывшего секретаря Совета безопасности РФ. Как сообщалось в печати, прокуратурой были получены и задокументированы свидетельские показания в пользу выдвинутого обвинения.

Были выделены в отдельное делопроизводство материалы и в отношении неожиданного союзника А. Лебедя — генерала А. Коржакова, правда, в основном по фактам разглашения служебных сведений. Аналитики прогнозировали: если Генеральный прокурор Ю. Скуратов станет активным игроком в президентской команде, то развернувшиеся сражения на уголовно-процессуальном уровне смогут заметно снизить активность А. Лебедя на политическом фронте. На большее здесь властям рассчитывать не приходилось, поскольку даже неискушенному в политических интригах обывателю была очевидна истинная подоплека происходившего и его симпатии были скорее всего на стороне обвиняемого.

Вторым ходом было создание так называемой «постоянной четверки» — Консультативного совета при президенте РФ. Это своего рода реверанс в сторону Госдумы, призванный убедить, думскую оппозицию отказаться от инспирирования противостояния двух ветвей власти и склониться к более приемлемому в сложившейся ситуации для Кремля варианту кулуарного согласования интересов. С другой стороны, Консультативный совет давал А. Чубайсу, представлявшему в нем президента на время его болезни, возможность играть на возникавших между правительством и палатами Федерального собрания противоречиях.

Третий шаг — новый виток борьбы президентской власти за влияние в регионах, объявленный в ходе проведенного А. Чубайсом совещания по проблеме совершенствования контрольной функции государства за соблюдением Конституции РФ и федерального законодательства государственными органами и органами местного самоуправления. Им предложено создать специальный орган, контролирующий территориальное законотворчество. При недостаточных финансовых возможностях государства и набиравшем силу процессе фактического выхода избранных в регионах губернаторов из-под прямой зависимости от президента, оставался единственный механизм влияния — судебный. Можно было предположить, что когда будет запущен механизм такого контроля, первые не только экономические, но и юридические санкции падут на те территории, где Кремль проиграл губернаторские выборы.

Одновременно велась целенаправленная индивидуальная работа с влиятельными лидерами субъектов Федерации. Умеренное содействие в этом администрации президента оказывал председатель Совета Федерации Е. Строев.

В информационно-аналитических кругах, обслуживавших политическую и финансовую элиту, активно муссировался вопрос о предпринимавшихся А. Чубайсом мерах, направленных на сближение с Ю. Лужковым.

Планировавшееся совместное участие московского мэра и руководителя президентской администрации как «старшего от правительства и Федерального собрания» на церемонии закладки атомной подводной лодки «Москва» — жесткий расчет и, бесспорно, личная политическая инициатива А. Чубайса.

Характер взаимоотношений между А. Чубайсом и Ю. Лужковым дестабилизировал обстановку в пропрезидентских кругах, поэтому стремление главы президентской администрации найти основу для союза с московским мэром объяснимо. Ю. Лужкову могли быть предложены условия, на которых он должен был занять позицию, более всего устраивавшую команду А. Чубайса.

В этой связи внимание привлекала активность А. Чубайса в тех регионах страны, в которых столичные власти имели свои экономические интересы. Так, обставленный очень торжественно официальный визит в Санкт-Петербург завершился его широкими обещаниями помочь городу с финансированием строительства метро, согласием взять под личную опеку Национальную библиотеку. Накануне своего визита в Архангельск, где в разгаре была кампания по избранию нового губернатора области, обещал решить проблему выплаты федеральной задолженности местным предприятиям.

Подхваченная прессой, хотя и опровергавшаяся официальными властями тема о начале новой предвыборной гонки в связи с болезнью Б. Ельцина и малой вероятностью его возвращения к активной политической деятельности все же, как сейчас выясняется, имела под собой реальную основу.

Спустя два года появились свидетельства того, что ближайшее окружение президента приступило к практической подготовке возможной смены власти. По имевшемуся плану, кандидатом на пост президента становился В. Черномырдин, победа которого должна была обеспечиваться всеми доступными средствами и любыми способами. Чубайсу отводилось место премьер-министра с фактически неограниченными полномочиями.

О начале предвыборной кампании свидетельствовала и непривычная откровенность В. Черномырдина перед тележурналистами. Это давало политическим обозревателям возможность сделать вывод: если сверхосторожный премьер-министр решился на публичную рекламу, то вероятность новых досрочных выборов велика.

Характерно, что появление премьер-министра на экранах канала НТВ с гармошкой в руках и в домашних шароварах совпало по времени с заявлением пресс-секретаря президента о том, что Б. Ельцин отменяет все рабочие встречи в связи с завершающейся стадией подготовки к операции.

В соответствии с указаниями А. Чубайса, контролируемые им и его сторонниками средства массовой информации готовили акции, направленные против наиболее возможных конкурентов. Продолжалась кампания по дискредитации А. Лебедя, отсечению от него потенциальных сторонников и его полной изоляции, в первую очередь информационной. Характерно в этом отношении высказанное В. Черномырдиным в узком кругу убеждение в том, что попытки банковских структур поддержать А. Лебедя окончатся крахом их самих. Тогда же была допущена утечка информации о том, что руководство финансовой группы «Мост» приняло решение об отказе в помощи возможной предвыборной кампании бывшего секретаря Совета безопасности РФ.

А. Чубайс и его команда лихорадочно пытались использовать ситуацию для укрепления своих властных позиций. Шли кадровые перестановки, принимались решения, которые давали основание аналитикам говорить о скрытом политическом перевороте.

Назначение на должность заместителя секретаря Совета безопасности РФ предпринимателя Б. Березовского вызвало острую полемику в общественно-политических кругах и на страницах прессы. Переход крупнейшего финансиста и фактически хозяина огромной информационной империи в новое для него качество действительно вызывал вопросы. Что за этим кроется и кому это нужно?

Это назначение спровоцировало новый виток конфронтации властей. Председатель Госдумы Г. Селезнев заявил о своем отказе участвовать в работе Консультативного совета при президенте РФ, в деятельности которого была заинтересована президентская команда.

К тому же Б. Березовский был известен как заинтересованное лицо в продолжении военной кампании в Чечне и противником заключенных А. Лебедем Хасавюртовских соглашений. Поэтому заместитель секретаря Совета безопасности РФ вносил определенную долю сомнений в желании властей идти по пути мирного урегулирования конфликта, что также не отвечало интересам Кремля.

Кроме того, репутация Б. Березовского была сильно подмочена сомнительными операциями возглавляемого им «ЛогоВАЗа», неудачным участием в развитии отечественной автомобильной индустрии и, как намекали газеты, криминальными историями, в числе которых указывалось дело тележурналиста В. Листьева. Грандиозный скандал разразился в связи с его гражданством Израиля.

Никто из ответственных государственных лиц, да и сам Б. Березовский, не могли внятно сформулировать для общественности, какие же функции конкретно он должен выполнять. Даже премьер-министр предположил (?!), что новый заместитель секретаря Совета безопасности будет ведать вопросами взаимодействия государственных структур и бизнеса, что вообще не было предусмотрено положением о СБ.

Назначение Б. Березовского представляло собой серьезный аргумент в пользу мнения о личных властных амбициях тогдашних первых руководителей государства. Единственное, в чем аналитики были едины — появление нового члена Совета безопасности затрагивало интересы Б. Ельцина. Было очевидно, что это назначение продиктовано чисто политическими обстоятельствами, и за ним стоял лично А. Чубайс, который готовился к решительным политическим схваткам.

Постойте, а возможны ли были внеочередные выборы?

Внимательное прочтение Конституции Российской Федерации позволяет сделать вывод, что внеочередные выборы президента страны возможны только в случае его смерти или в случае его собственной отставки. Статья 92 части 2 Конституции предусматривает прекращение исполнения полномочий президента также в случае «стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия». Однако упоминание в части 3 этой же статьи о конституционном праве председателя правительства во всех случаях временно исполнять обязанности президента РФ, наряду с отсутствием в законодательстве четкого механизма признания «стойкой неспособности» президента, означает на деле сколь угодно длительное исполнение его обязанностей, то есть фактическое регентство.

Процедура временного исполнения обязанностей президента потенциально выгодна как председателю правительства, так и Государственной думе (по Конституции в этом случае они не имеют права распускать друг друга).

При взаимных уступках, стремлению к компромиссам и возник на самой беспринципной основе альянс подчиненного президенту правительства с думской оппозицией.

Мало кто в стране верил, что здоровье, а следовательно, дееспособность президента в таком возрасте может резко улучшиться. Все эти обстоятельства позволяли предположить о возможности проведения, начиная с весны 1997 года, внеочередных выборов. По крайней мере, один из всех известных претендентов на президентский пост, генерал А. Лебедь, возлагал надежды на внеочередные президентские выборы в феврале 1997 года.

Не каждый претендент должен публично признаваться в своих намерениях. О них, за редким исключением, говорят все, кроме него самого.

Лишь однажды, да и то относительно короткое время, власть в Российской Федерации была солидарной, консолидированной — в период борьбы с союзным руководством, противостояния с ГКЧП и М. Горбачевым. В 1994 году, когда прошли первые страхи от «недодемократической» Думы, президент и правительство обрели в Иване Рыбкине проводника своих интересов, а спикерство Владимира Шумейко в Совете Федерации предоставило властям возможность свободы в сфере государственного управления.

Президент и правительство, начав войну в Чечне, упустили шансы, предоставленные консолидацией власти для объединения общества, и в скором времени, после выборов 1995 года в Государственную думу, вынуждены были уступить оппозиции часть власти. Место услужливого В. Шумейко занял дипломатичный и компромиссный Е. Строев, а место И. Рыбкина — неудобный Г. Селезнев, превративший Государственную думу в штаб оппозиционного кандидата на президентских выборах 1996 года. Болезнь президента вызвала потребность в дальнейшем дележе власти, появлении консультативной «четверки».

Первый срок президентства Б. Ельцина характеризовался постоянной, иногда непримиримой борьбой в его окружении, в его собственной партии власти. Эта борьба достигала такого масштаба, что, в интересах самосохранения, некоторые, в прошлом близкие сотрудники президента в начале 1996 года публично настаивали на отказе Б. Ельцина от выдвижения своей кандидатуры на выборах. Как утверждали Е. Гайдар и Г. Бурбулис: «чтобы отнять у коммунистов удобную мишень». Затем, в условиях противостояния с оппозицией, последовал период мобилизации всех сил партии власти. Между первым и вторым турами, как известно, пришлось пойти на дополнительное рекрутирование во власть А. Лебедя. Однако, еще до окончательного решения судьбы президентства в России, схватка между соперничавшими группировками двора привела к новым крупным выбросам, исходам из окружения президента. Это относится к таким фигурам, как О. Сосковец, П. Грачев, А. Коржаков, М. Барсуков, Н. Егоров.

Президент пытался продолжить тактику «разделяй и властвуй», используя в качестве противовеса Черномырдину-Чубайсу своего нового помощника А. Лебедя. Возможно, это как всегда удалось бы президенту, однако частичная потеря его трудоспособности подстегнула быстрое наступление «третьего тура» — борьбы за престолонаследие.

Борьба за наследство Б. Ельцина означала окончательный приговор складывавшейся в течение нескольких лет его партии власти. Отныне между ее основными крыльями были возможны лишь тактические, временные, но не долгосрочные договоренности. В условиях междоусобной борьбы наследников для них стали допустимыми альянсы с вчерашними врагами, с оппозицией, которые подчас оказывались ближе вчерашнего союзника. Один из наиболее парадоксальных примеров — поддержка, оказанная А. Чубайсом и контролируемым его друзьями телевидением непримиримому антиельцинисту Н. Кондратенко в Краснодарском крае.

Основные контуры новой конфигурации власти в России стали складываться до отставки А. Лебедя. Преимущественные, по Конституции, права премьера на исполнение полномочий президента сделали его, пусть формально, ключевой фигурой и для коллег из партии власти, и для оппозиции. В. Черномырдин балансировал и примирял: с одной стороны, А. Чубайса с его «Выбором России», с другой — КПРФ Г. Зюганова и Думу Г. Селезнева. Пресса по этому поводу злословила о «Чернозюганове» и об идеях «Чубче». Вряд ли у кого были сомнения, что этот союз, хоть и непрочный, создан, главным образом, для удержания на дистанции от стартовых позиций всех других возможных претендентов в борьбе за власть. То есть А. Лебедя и Ю. Лужкова.

До тех пор, пока А. Лебедь исполнял обязанности секретаря Совета безопасности, он был главным диссидентом в самой партии власти, магнитом для недовольных внутри ее самой. С его уходом на эту роль стало некому всерьез претендовать, кроме Ю. Лужкова. Правда, потенциальным выразителем недовольства курсом изнутри партии власти мог бы стать Совет Федерации. Однако Е. Строев не занял активную позицию, он выглядел скорее союзником Ю. Лужкова, чем конкурентом на его роль.

Такое положение Ю. Лужкова — «сидящего на колесе», ожидая своего часа в гонке по вертикали — создавало ему особые возможности именно благодаря беспринципности и непрочности коалиции Чубайс-Черномырдин-Зюганов. Здесь следует отметить возросшую самостоятельность действий регента А. Чубайса, его демонстративный отказ от выхода из членов «Демвыбора России», что при наличии НДР означало претензию на отдельную от В. Черномырдина политическую опору. Ю. Лужков, застрахованный своим феноменальным результатом на выборах мэра Москвы от кремлевских сквозняков и простуд, одновременно и нервировал и расстраивал единство участников правящей коалиции.

Назначение Б. Березовского в Совет безопасности, всколыхнувшее не только общественность, но и уже ко всему привыкшее чиновничество, едва не стало бикфордовым шнуром для подрыва коалиции Черномырдина. Это назначение, неважно, справедливо или нет, рассматривалось как подтверждение далеко шедших властных устремлений А. Чубайса. Руководству КПРФ, и так явно перебравшему по части конформизма с существовавшей властью, грозила утрата доверия со стороны избирателей. Не исключалось, что В. Черномырдину будет предложено избавить его от претендовавшего на диктаторскую роль регента — демарши Думы, митинги и демонстрации протеста, намек на растущее недовольство военных. И не исключалось, что на том этапе премьер предпочтет союз с Думой и коммунистами союзу с А. Чубайсом.

Момент был чрезвычайно ответственный. Тот из претендентов — В. Черномырдин, Ю. Лужков или Г. Зюганов — кто возглавил бы кампанию по изгнанию Лжедмитрия из Кремля и освобождению Б. Ельцина из «подмосковного Фороса», мог тем самым сделать самую главную заявку на победу на будущих президентских выборах, затмить в сознании избирателя образ изгоняющего бесов А. Лебедя.

Премьер между тем, пользуясь поддержкой разочарованного в А. Лебеде министра обороны, входил во вкус обязанностей Верховного главнокомандующего. Вновь возросла роль МВД, и вполне вероятная отставка А. Куликова, как уже сделавшего свое дело, была отложена на неопределенное время.

В «мозговых центрах» основных претендентов на президентский пост в случае досрочных президентских выборов кипела напряженная работа, тщательно изучались все шансы «за» и против. Эта работа, конечно же, проходила сугубо конфиденциально, и о ней стало известно только некоторое время спустя, когда острота ситуации прошла.

По некоторым расчетам, поражение коммунистов на президентских выборах 1996 года, подтвердивших незыблемость политического режима в России, едва не превратило КПРФ в уходящую политическую силу, неспособную претендовать на высшую, президентскую власть. КПРФ предсказывали роль ведущей партии оппозиции, которая оказывала бы, как Итальянская компартия во времена Берлингуэра или французская при Марше, серьезное влияние на формирование правительства, местной администрации, внутреннюю и внешнюю политику страны, но не больше. Однако все расчеты опрокинул скоропостижный кризис власти после выборов, невозможность или нежелание правительства и администрации в этих условиях вести наступательную борьбу против изученной и вроде бы удобной в роли противника компартии, что очень быстро привело к возрождению веры руководства КПРФ в свои силы, достижению успешных результатов на выборах глав администраций в краях и областях.

КПРФ и Народно-патриотический союз не могли не выдвинуть вновь кандидатом в президенты Г. Зюганова — тогда, когда это было бы наверняка, то есть досрочно, но, по прикидкам аналитиков, не раньше весны 1997 года. В ожидании «зимних холодов и изматывания противника» тактика КПРФ состояла в одновременном поддержании статус-кво в стране и собственного образа главной и единственной партии оппозиции. В целом коммунистам удалась попытка сохранить под своим началом предвыборную коалицию. Наиболее удобным для КПРФ противником на будущих выборах оставался многолетний премьер В. Черномырдин, что и предопределяло желание сохранить его до выборов во что бы то ни стало. Наоборот, наиболее опасным и непредсказуемым конкурентом КПРФ считался А. Лебедь, в чьей отставке, по некоторым данным, Государственная дума сыграла не последнюю роль.

Обычно коммунисты проявляли сдержанность в оценке деятельности мэра Москвы Ю. Лужкова. Но не приходилось сомневаться, что в случае его выдвижения руководство КПРФ использовало бы все свои организационные, а кое-где и появившиеся у них после губернаторских выборов административные возможности на местах для борьбы с неудобным и сильным соперником. Уже на раннем этапе, в начале 1997 года прогнозировалась вполне возможная конкуренция между Ю. Лужковым и руководством КПРФ за влияние в Совете Федерации, за симпатии избранных губернаторов-оппозиционеров.

Не было никаких сомнений, что А. Лебедь будет участвовать в президентских выборах, когда бы они ни состоялись. Другой вопрос, в каком состоянии подойдет к старту он сам и его экипаж. Успех А. Лебедя на выборах 1996 года явился следствием не только разочарования избирателей традиционными «красными» и «белыми», но и результатом самообмана, в который впали деловые круги, часть связанной с А. Чубайсом новой элиты, в попытке приручить на будущее союзника. Многие были разочарованы, если не напуганы неблагодарностью генерала, и потому с охотой втянулись в козни против его политического будущего. С другой стороны, пройди выборы в конце 1996 года, Лебедь привлек бы чрезвычайно много голосов. Сам он понимал бренность славы, силу противодействия и потому торопил события. Получалось, что у генерала много было анонимных голосов и мало конкретных, влиятельных сторонников.

Провал всех кандидатов А. Лебедя на губернаторских выборах лишний раз удостоверил, что политическое окружение генерала было чрезвычайно бедно на лица, а его структуры слабы, запутаны, раздирались противоречиями. Заявленное объединение ДПР С. Глазьева, КРО Д. Рогозина и собственно лебедевской «Чести и Родины» в коалицию «Правда и порядок» затянулось. Создать свою фракцию, использовать трибуну Государственной думы генерал не захотел или не смог. Можно было заранее ожидать, что любые попытки утвердить ячейки сторонников А. Лебедя на местах или взбунтовать левоцентристские фракции Государственной думы будут жестко пресекаться КПРФ и ее союзниками. А. Лебедь мог бы пойти на партнерство с Г. Явлинским — незапятнанным властью, признанным экспертом в экономике — и сделать таким образом прививку своей поросли в регионах. Вместо этого А. Лебедь демонстрировал близость к А. Коржакову, что, может быть, внешне эффектно, но принесло обоим больше вреда, чем пользы.

В этом, по мнению многих наблюдателей, и есть главная проблема — то есть в самом Лебеде. Он стремится во власть, ради нее готов на что угодно, способен извлекать выгоду из ничтожности своих противников. Но достаточного опыта рутинной политической работы у него не было, желания сформировать команду не из сослуживцев и ординарцев — тоже. Если бы власть и думская оппозиция сделали должные выводы и перестали бы предоставлять Лебедю различные поводы для соискания лавров спасителя страны, его движение вступило бы в полосу отлива. Парадокс именно в том, что все делалось как раз наоборот.

А теперь о клубе кандидатов в президенты. Среди безусловных участников досрочных президентских выборов фигурировали В. Черномырдин, А. Лебедь, Г. Зюганов. Допускалось участие в первом туре Г. Явлинского, В. Жириновского, А. Руцкого, В. Шумейко, а также приправа из экзотических кандидатов — К. Боровой, В. Брынцалов и другие. Могли бы попробовать свои силы, но скорее всего воздержатся Б. Немцов, А. Чубайс, А. Куликов, Е. Строев, Э. Россель, С. Бабурин, Е. Наздратенко.

По аналогии с президентскими выборами ожидалось, что при таком списке кандидатов неизбежен второй тур с выходом в него Г. Зюганова и В. Черномырдина. Однако не исключалось, что при сохранении имевшихся тенденций в политике и экономике дела могут принять иной оборот, и выбирать во втором туре придется между Г. Зюгановым и А. Лебедем.

Ряд экспертов, и особенно зарубежных, отмечали, что, несмотря на всем известное решительное красноречие В. Черномырдина, он не выглядел человеком, способным найти выход из кризиса. Способность занимать две точки зрения одновременно — за мир в Чечне и территориальную целостность России — приносила ему дивиденды и в Кремле, и в Думе, но никак не улучшала ни качество правительственных решений, ни положение в стране. Руководитель правительства, находившийся на своем посту с конца 1992 года, сам дал публичную оценку своей деятельности, сказав на всю страну: «дальше ехать некуда». Пресса по этому поводу иронизировала, что к моменту выборов мы, видимо, уедем еще дальше, к тому же сомнительно, что оппозиционные кандидаты не напомнят народу о достижениях премьера. Партия власти Б. Ельцина, и без того сокращающаяся, словно шагреневая кожа, сильно рискнет, сделав ставку на победу В. Черномырдина на выборах президента России.

Возможности и влияние А. Лебедя и Г. Зюганова возросли, хотя и не пропорционально, и в разных плоскостях. Г. Зюганов не утратил свой электорат и мог опираться на поддержку избранных губернаторами сторонников Народно-патриотического союза. А. Лебедь совершил положенный подвиг, стал жертвой интриги и заставил о себе спорить с утра до вечера. Досрочные выборы в такой обстановке были бы их шансом, и они оба боролись бы за победу до конца.

Все остальные кандидаты, по мнению наблюдателей, своим участием в гонке будут просто напоминать о себе, зарабатывать приданое для брака между турами. Пресные политические будни западных демократий создают время от времени неожиданный шанс для аутсайдера, «темной лошадки», путающей все прогнозы своим бурным финишем. В ситуации с внеочередными президентскими выборами в России эти «темные лошадки» способны растолкать и даже обойти группу фаворитов. Но при одном условии. Если в борьбу не вступит Ю. Лужков, который «больше, чем просто мэр».

Верность московского градоначальника президенту была и остается до последнего времени редким явлением для политических нравов пореформенной России. Как постоянная величина, взаимоотношения мэра и президента не раз подвергались испытаниям в 1991, 1993 или 1996 годах, когда решалась судьба Б. Ельцина., Хотя на голову Ю. Лужкова, как гром среди ясного неба, «падал снег», в конце концов президент удерживал своих опричников от сведения на всякий случай счетов с самым могущественным из своих союзников.

До выборов 1996 года Ю. Лужков отвергал всякие подозрения в стремлении занять высший пост в государстве. Какую же позицию он занял после выборов, когда всем стало ясно, что эпоха Ельцина заканчивалась?

Люди в стране сами почувствовали, что выдвижение Ю. Лужкова началось. Вряд ли такая конкуренция обрадовала сторонников В. Черномырдина, Г. Зюганова или А. Лебедя. Многие «мозговые центры» в те дни прокручивали возможные варианты развития событий. В случае дальнейшего раскола партии власти рассматривался даже вариант выдвижения Ю. Лужкова и В. Черномырдина одновременно. Кто победит? Деловые круги Москвы и России оказались бы перед выбором, который они не хотели бы делать. Но. если такое произойдет, аналитики утверждали, что крупнейшие банковские и промышленные структуры сделают обязательную ставку на кандидата Лужкова.

В отличие от неторопливого, осмотрительного Лужкова Лебедь не скрывал своих намерений.

После изгнания из Кремля его имя не сходило со страниц информационных изданий. Одна из основных причин — открыто объявленная им цель на ближайшую перспективу — стать президентом Российской Федерации. Столь серьезная заявка на высший государственный пост подкреплялась его активной политической деятельностью.

Новая команда А. Лебедя в значительной степени отличалась от той, с которой он вел первую предвыборную кампанию. Сам он считал свое окружение достаточно профессиональным. Люди его команды — члены таких организаций и движений, как «Честь и Родина», Конгресс русских общин, Союз патриотических национальных организаций, «Дорога жизни в XXI век», Российское общенациональное движение, Партия самоуправления трудящихся. С их помощью экс-секретарь Совета безопасности надеялся решить главную для него задачу — создать высокотехнологическую структуру, которая позволяла бы решать вопросы идеологии, различные организационные вопросы, консолидировать политическую платформу. Кроме того, он рассчитывал на поддержку значительной части КПРФ, разочаровавшейся в своем руководстве.

И вот А. Лебедь объявляет о создании новой Российской народно-республиканской партии. Такое решение было принято после того как стало известно о разрабатываемом лидерами КПРФ и ЛДПР законопроекте, согласно которому выдвижение кандидатов в Государственную думу и на пост президента будет осуществляться только от политических партий.

Работа по организационному становлению партии А. Лебедя велась довольно активно, притом как в центре, так и в регионах. В Санкт-Петербурге прошел учредительный съезд партии его петербургских сторонников. Ее костяк составили более ста активистов региональной организации «Честь и Родина». К ним примкнули представители других политических образований, в основном центристской направленности. По заявлению инициатора и организатора съезда Г. Кузнецова, основной задачей партии является объединение тех сил, которые не нашли для себя приемлемых решений в вопросах политической и экономической ситуации в России ни в одной из других политических организаций различной направленности.

За первые дни существования партии в нее вступили 250 человек. А. Лебедь и его штаб в организационном вопросе переняли у коммунистов структуру партийного строительства. В первую очередь формировались региональные отделения с большими правами и полномочиями. Их задача — участие в местных выборах и формировании органов власти, чтобы на федеральных выборах лидер мог опереться на действующую отмобилизованную структуру. Итоговый съезд в Москве был запланирован на февраль 1997 года.

Политологи, обслуживавшие «партию власти», сходились во мнении относительно того, что А. Лебедю придется столкнуться со множеством препятствий в своей предвыборной кампании. Да и не ясно, состоятся ли досрочные выборы. К тому же в структурах российской политики А. Лебедь не занимал прочного места. Вряд ли он мог рассчитывать и на поддержку большинства региональных лидеров. Слабыми звеньями в его предвыборной кампании могут стать нехватка финансовых средств и низкий рейтинг в проельцинских средствах массовой информации.

Правда, сам Лебедь утверждал, что для проведения президентской кампании он располагает 250 миллионами долларов. Откуда у него столько денег, не распространялся. По мнению некоторых российских аналитиков, самое активное и непосредственное участие в финансировании кампании Лебедя принимали А. Коржаков и О. Сосковец. Его единомышленник, депутат Госдумы А. Головков, говоря о финансировании кампании А. Лебедя, заявил: «Банкиров хватает, а названные двое — лишь некоторые из сотен».

«Сотен» — это, наверное, слишком. По имевшейся у оппонентов А. Лебедя информации, финансовые структуры, поддерживавшие генерала, можно было разделить на три категории. Прежде всего, это те, кто финансировал его депутатскую и президентскую кампании в 1995–1996 годах. Они делали на него главную ставку. Вторая группа поддерживавших А. Лебедя банков колебалась: то оказывала денежную и организационную помощь, то полностью отказывалась от сотрудничества — не исключено, что под давлением. На третью категорию финансовых структур — самую могущественную — А. Лебедь сильно рассчитывал, и от того, на чьей стороне оказались бы эти люди, зависел вопрос о президенте России.

А. Лебедь сообщил также, что его решение вновь выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах одобрил и чемпион мира по шахматам Г. Каспаров, имеющий, по словам генерала, отличные связи в финансовых и деловых кругах Америки. По некоторым сведениям, именно он сыграл большую роль в организации поездки А. Лебедя в США.

А. Лебедь не повторял ошибки Ю. Скокова и охотно давал интервью различным средствам массовой информации, явно рассчитывая на усиление своей популярности среди населения. В одном из интервью он прямо заявил, что 1996 год считает для себя как для политика удачным. Основная цель, которую перед собой ставил, достигнута: война в Чечне прекращена. За столь непродолжительный период нахождения на посту секретаря Совета безопасности он успел сделать все, что не требует много времени — «все остальное — процессы длительные, тяжелые, рутинные».

Свой уход из президентской команды не рассматривает как неудачу в политической карьере, так как указ о его отставке был подписан больным президентом. По мнению Лебедя, в последнее время на всех указах Б. Ельцина стоит его факсимильная подпись, а готовятся они в кабинете А. Чубайса.

Давая оценку деятельности И. Рыбкина на посту секретаря Совета безопасности, А. Лебедь отмечал, что данная организация утратила свою значимость и ее руководитель иногда просто имитирует активность. Что же касается заместителя секретаря СБ Б. Березовского, то по глубокому убеждению Лебедя, он согласился на эту должность с целью замести следы в Чечне, где в свое время занимался бизнесом. Кроме того, Березовский явно рассчитывает на присвоение значительной части инвестиций, которые могут быть задействованы для возобновления полномасштабного функционирования нефтепровода, проходящего по территории Чечни. Именно этим целям, по мнению А. Лебедя, и были подчинены все последние визиты секретаря СБ в Чечню и на Кавказ.

Характеризуя сложившуюся на тот момент ситуацию в Вооруженных силах России, генерал заявлял, что «армия и силовые структуры доведены до свинского состояния. Лишены хорошего вооружения, боеприпасов, боевой подготовки, денег. У людей отняли все, что можно. А главное, они лишены идеологии». Говоря о министре обороны И. Родионове, А. Лебедь заявлял, что он просто «пересидел» в кресле начальника академии Генерального штаба. Став министром обороны, не сумел разобраться во всех кремлевских интригах и был «подставлен» под сложившуюся ситуацию. В конечном итоге И. Родионов «сломался и сдался», так и не поняв, чего от него ждали офицеры и генералы.

Историю с главкомом Сухопутных войск генералом В. Семеновым А.Лебедь расценил как интригу, раскрученную министром внутренних дел А. Куликовым. Своего мнения о самом А. Куликове А. Лебедь не изменил. Он по-прежнему считает, что А. Куликов ничего конкретного не сделал в Чечне за те восемь месяцев, которые ему были определены указом президента для наведения порядка в этом регионе. Им было отдано лишь единственное распоряжение по Чечне относительно отбора кандидатов в школу прапорщиков.

О В. Семенове. Японские корреспонденты в Москве подали эту историю так, будто И. Родионов продолжил начатую А. Лебедем кампанию по обновлению высшего военного руководства страны. В. Семенову инкриминировали не столько «покровительство промышленной вертолетной корпорации, в которой работает его жена», сколько участие в нелегальных поставках в «горячие точки» оружия и военного снаряжения. По прогнозам японских наблюдателей, «если эти обвинения подтвердятся, И. Родионову придется отстранить от исполнения своих обязанностей ряд военачальников высокого ранга. Включая влиятельного К. Кобеца».

Многие политологи считали встревожившие Кремль визиты А. Лебедя в США и Германию началом его новой предвыборной кампании.

По мнению специалистов, А. Лебедь стремился получить имидж умеренного, предсказуемого и миролюбивого политика. О здоровье президента говорил мягче и дипломатичнее, чем в Москве, предложив Б. Ельцину самому определить, в состоянии ли он решать неотложные проблемы, стоявшие перед страной. Говоря о возможности проведения досрочных выборов, А. Лебедь отмечал, что они не отвечают планам и интересам правящей олигархии, и в этой связи не исключал, что вместо выборов она пойдет на введение в стране чрезвычайного положения.

Согласно заявлению А. Лебедя, Россия оказалась на грани катастрофы, а болезнь президента стала для страны национальной трагедией. Развал державы, к которому, по его мнению, приведет перерастание ряда мелких кризисов в один крупномасштабный, может привести к перекройке карты мира и в конечном итоге — к третьей мировой войне.

По сообщениям немецких средств массовой информации, в Германии он встречался с самыми крупными политиками, финансистами и бизнесменами. В программе американского турне бывшего секретаря СБ важное место было отведено деловым контактам. В частности, была проведена встреча с руководством корпорации «Дюпон», организован ланч, на котором присутствовали члены торговой палаты штата Делавер, политики и крупные бизнесмены. В ходе встреч А. Лебедь призывал представителей американских деловых кругов вкладывать деньги в российскую экономику.

В ходе своих многочисленных выступлений и интервью А. Лебедь не упускал возможности показать Западу, что они имеют дело с человеком не только твердым и решительным, способным навести порядок в России, гибким, рассудительным политиком, с которым можно иметь дело, но и ясно представлявшим, как вывести страну из тяжелого кризиса.

В февральском номере за 1997 год журнал «Сенчур юропен экономик ревью» напечатал статью А. Лебедя «Чем больна Россия», которую перепечатали другие американские издания. В статье он пишет: «…Когда на руинах советской империи в начале 90-х годов возник новый режим, демократические силы считали его транзитным поездом в светлое будущее. Джентльменское соглашение между влиятельными общественными группами, подтвержденное итогами референдума 1993 года, позволило правительству предпринять суровые реформы, хотя для их реализации россияне должны были потуже затянуть пояса. Цель реформ состояла в том, чтобы восстановить выдохшуюся социалистическую экономику практически с нуля. Но далее произошло следующее: мелкая номенклатура захватила власть и допустила нарушения условий соглашения. Избрав выгодный им курс развития экономики, они превратили идеалистический энтузиазм миллионов рядовых россиян в звонкую монету, получив при этом многомиллиардные прибыли. Под властью жестокой российской олигархии люди лишились иллюзий относительно того, что им будет позволено действовать свободно. Рост малого бизнеса искусственно замедлялся. Целому поколению молодых менеджеров не давалось хода. Формирование среднего класса, который в любой стране является гарантом стабильности и положительных перемен, сдерживается или полностью остановлено…

…Российская демократия без ясного набора действующих правил деморализующе влияет на общество и порождает коррупцию. Всем юридическим лицам на территории РФ должны быть даны равные права перед законом. С раздачей привилегий тем, кто готов смазывать «скрипучее колесо», должно быть покончено…

…Россия должна строго придерживаться гармонии в разделении полномочий между федеральными и региональными законодательными органами. Не следует ожидать, что российские регионы с их многообразными национальными, климатическими и другими особенностями жили по одним и тем же правилам. Однако законодательная гармония может быть достигнута только после внимательной оценки законов, уже принятых в затянувшийся переходный период…

Чтобы Россия могла занять прочное место в быстро изменяющемся мире, президент страны должен проявить политическую волю и решительность в следующем:

1. Покончить с тиранией финансово-политической олигархии и коррумпированных функционеров.

2. Восстановить контрольные механизмы по проведению в жизнь законов на всей территории России.

3. Превратить судебную систему в действительно независимую ветвь власти.

4. Открыть шлюзы для притока частного капитала, в том числе и иностранного, в российскую экономику.

5. Превратить государственные налоги из формы грабежа в инструмент стимулирования экономического роста.

6. Исключить криминальный мир из процесса принятия решений.

7. Решить аграрный вопрос, проведя техническую модернизацию и усовершенствовав структуру сельскохозяйственного сектора.

8. Начать серьезную реформу армии на основе стратегических оборонных приоритетов и ввести контрольные механизмы для надежного сохранения и нераспространения оружия массового уничтожения.

9. Сдерживать политический экстремизм всех властей.

10. Обеспечить проведение неидеологизированной внешней политики».

В целом достаточно мощный прорыв А. Лебедя на политическую сцену Запада дал определенные результаты. По отзывам американской и немецкой прессы, к нему проявлен серьезный интерес со стороны политических и деловых кругов этих государств.

Конечно же, окончательное решение на очередных или внеочередных президентских выборах, если бы они состоялись, сделал бы выбор российских избирателей. Именно за него и предстояла борьба между целым рядом претендентов на пост главы государства. И всем без исключения уже тогда А. Лебедь составлял опасную конкуренцию.

Вот почему в Кремле, на Краснопресненской набережной и на Тверской улице тщательно отслеживали информацию с Запада, касавшуюся строптивого генерала. Она доставляла немало беспокойства во всех трех стратегических точках.

Немецкие корреспонденты, например, отмечали, что «чем больше в Москве говорят о здоровье Б. Ельцина, тем больше внимания уделяют в Бонне личности А. Лебедя» и его встрече с лидером фракции ХДС в бундестаге, которого рассматривали как одного из наиболее вероятных преемников Г. Коля на посту канцлера.

Особое внимание представители западных СМИ обращали на организаторов визита А. Лебедя — германское Общество внешней политики, именуемое в прессе «мозговым центром МИД». Социал-демократическая оппозиция Германии сочла ошибкой отказ Г. Коля от встречи с потенциальным кандидатом в президенты России, который демонстрировал во время визита гораздо более умеренную позицию, чем прежде.

Почему Старая площадь, Краснопресненская набережная и Тверская столь обеспокоенно прислушивались к мнению германских политиков о А. Лебеде? Германия взяла на себя ведущую роль среди западных стран, пытавшихся завязать новые отношения с Москвой. Заявление российского политика о возможности вхождения четырех восточно-европейских стран в НАТО было расценено в Бонне как «признак его растущей политической зрелости».

Это высказывание А. Лебедя понравилось и за океаном. Сенатор-республиканец У. Рот, комментируя свою встречу с ним в день инаугурации американского президента, отметил, что в вопросе расширения состава НАТО «генерал занимает гораздо более гибкую позицию, чем многие из его российских коллег».

По мнению американского политика, «трудно сказать что-либо определенное о здоровье Б. Ельцина», поскольку официальные круги России «обязаны соответствующим образом реагировать на попытки оппозиции разыграть карту болезни президента, демонстрируя факт присутствия хозяина у руля власти». Заболевание главы государства подтолкнуло многих российских политиков к резкой активизации своей деятельности, поэтому прения по вопросу об отстранении Б. Ельцина независимо от его самочувствия будут продолжаться еще долго, считал сенатор.

На взгляд американцев, в условиях затянувшейся болезни президента именно А. Чубайс и В. Черномырдин являлись теми людьми, которые были способны заполнить образовавшийся вакуум власти. «Эти влиятельные лица не заинтересованы в открытой борьбе за право стать преемниками Б. Ельцина, им нужно лишь спокойствие в стране, — предупреждали заокеанские аналитики, — поэтому они будут всячески гасить активность политиков, фактически уже начавших предвыборную кампанию, прежде всего А. Лебедя и Ю. Лужкова».

Канадские политологи отмечали, что уход с политической сцены А. Лебедя не вызвал ожидаемого на Западе примирения противоборствовавших сил в Кремле. Руководитель администрации президента РФ А. Чубайс, один из инициаторов отставки генерала, неожиданно сам попал под огонь критики различных, зачастую воюющих между собой политических фракций, сомкнувших свои ряды в борьбе против могущественного соперника.

По мнению канадцев, «несмотря на поддержку со стороны представителей ведущих финансовых структур, частных компаний и корпораций, А. Чубайс пока еще не может рассчитывать на самостоятельную роль в государственном масштабе». Однако западные эксперты подчеркивали, что «в настоящее время положение руководителя администрации президента РФ остается стабильным, несмотря на скандал вокруг известных магнитофонных записей, потому что Б. Ельцин крайне нуждается в сильном и толковом администраторе».

По прогнозам западных обозревателей, «уже одна лишь надежда избирателей получить, наконец, физически здорового и решительного главу государства» способна вознести А. Лебедя на вершину власти в России. Вместе с тем высказывалась уверенность в том, что еще не определившийся в своей программе кандидат, весьма уязвимый из-за отсутствия у него политического опыта и квалифицированных советников, «неминуемо окажется между жерновами интересов различных влиятельных группировок».

«Несмотря на заверения А. Лебедя в том, что в случае своей победы он прежде всего займется изменением существующей Конституции с тем, чтобы Россия стала более демократической республикой, вряд ли стоит ожидать от него Конкретных рецептов преодоления кризиса», — считали на Западе. Впрочем, четкая концепция будущих преобразований от него пока и не требовалась, так как «чем дольше отсутствует в Кремле президент, тем ниже планка ожиданий российского населения».

Любопытна точка зрения западных кремленологов по проблемам России. Заокеанские специалисты просчитывали, за что в первую очередь примется тот или иной претендент на президентский пост в случае своей победы на выборах.

По оценкам ряда зарубежных экспертов, Российская Федерация не в полной мере отвечала требованиям, предъявляемым к федеративному государству.

Профессор Берлинского университета им. Гумбольдта Э. Баллер считал, например, что становление государственного устройства России шло по варианту сознательного предоставления широких полномочий республикам «с целью предупреждения процесса неконтролируемого развала страны». По мнению немецкого ученого, наличие отдельных противоречий в тексте российской Конституции способствует «разбалансировке федеративного устройства». Прежде всего это относится к недостаточно четкому закреплению объема полномочий субъектов Федерации.

Кроме того, в тексте Конституции 1993 года «вообще отсутствует трактовка ряда важных типовых признаков федеративного устройства», например, бюджетного и налогового суверенитета России, а также «финансового федерализма», подразумевающего ограничение компетенции республик в области внешнеэкономических связей.

Немецкий эксперт считал, что эти противоречия могли бы быть «частично преодолимы в случае, если отдельные статьи Основного закона России интерпретировать в пользу субъектов Федерации, а не в пользу центра», причем разрешением спорных вопросов подобного уровня должен заниматься исключительно Конституционный суд России, полагал Э. Баллер. По его мнению, «следует также отказаться от принципа, в соответствии с которым внутреннее устройство автономных субъектов дублирует федеральное».

Как считал профессор Парижского института политических наук М. Мендрас, поиски гармоничной структуры отношений между центром и регионами, возможность реализации ее на практике во многом зависит от поведения региональной элиты, а «диалог с провинциями сегодня в значительной степени основан на способности признания Москвой легитимных местных руководителей в качестве равных партнеров». Французский политолог подчеркивал, что пока администрации некоторых областей и республик требуют полномочий, которые они фактически не способны реализовать, «ряд региональных лидеров уже на деле обладает такой властью, которая способна составить угрозу целостности России».

Представитель Колумбийского университета Л. Солник, анализируя существовавшую практику заключения договоров о разграничении предметов ведения, отвечал, что «местная администрация на основании 71 и 72 статей Конституции России получила возможность требовать закрепления определенных исключительных полномочий на региональном уровне». Зачастую при этом наблюдается противоречие по 12 пунктам, в том числе отрицание принципа частной собственности на землю и федеральной собственности на природные ресурсы, стремление оспорить решения центра о назначении судей и прокуроров и т. д. «Лидеры ряда республик пытаются получить право на отмену решений Москвы об объявлении чрезвычайного положения», а президенты республик Саха и Калмыкия открыто обсуждали возможность проведения референдума о продлении срока своих полномочий.

Американский политолог обратил внимание на особый статус этнических республик в составе Российской Федерации, и прежде всего Татарстана и Башкортостана, получивших по сравнению с автономными областями и краями существенные преимущества, в том числе и налоговые льготы. Л. Солник считал, что подобная стратегия Москвы обусловлена наличием «коалиции национальных республик», действующей в целях сохранения своих привилегий.

По мнению специалиста, «парадоксально, что коренное население составляет абсолютное большинство только в шести из этих национально-территориальных образований, в то время как русскоязычное население бесспорно преобладает в девяти из 20 исконно этнических республик».

По оценке американских экспертов, «Москва не должна исключать возможности выхода отдельных субъектов Федерации из состава России». И 3. Яндарбиев, и А. Масхадов, и Ш. Басаев, являясь наиболее реальными претендентами на пост президента Чечни, выступали за скорейшее отделение республики от России. «Кремль не сумел одержать победы над Грозным силовыми методами, и хотя остается возможность задушить его экономически, существуют влиятельные силы в российском руководстве, которые в этом не заинтересованы».

Как подчеркивали эксперты, после провозглашения Чечней независимости в 1991 году в республике добывалось от 2 до 5 миллионов тонн нефти в год, однако экспортировалось приблизительно в пять раз больше, около 12–13 миллионов тонн. Разницу, по мнению экспертов, составляла российская нефть, нелегально поставляемая «в интересах некоторых российских политиков» через Чечню и Азербайджан в Турцию.

Американцы считали, что именно «конфликт из-за распределения прибыли» в середине 1994 года между лидером сепаратистов Д. Дудаевым и его российскими «деловыми партнерами» послужил одной из причин начала крупномасштабных боевых действий.

Принимая во внимание наглядный опыт построения взаимоотношений между центром и Татарстаном, которому предоставлены широкие права, американские наблюдатели считали, что Ингушетия и Дагестан вряд ли последуют примеру Чечни, тем более что обе эти республики находятся в экономической зависимости от России.

В отличие от соседей по региону Грозный и в дальнейшем останется узловым пунктом российского нефтепровода, если только Москва по-прежнему намерена участвовать в ожидаемом «нефтяном буме» в районе Каспийского моря.

Продолжая внимательно отслеживать обстановку на Северном Кавказе, аналитические центры Запада прогнозировали, что в России «за счет войны будут списаны многие финансовые махинации», непосредственно связанные с событиями в Чечне.

Чеченская республика «стала заложницей отдельных финансово-промышленных кругов России, выступивших за разрешение конфликта военным путем». Именно вследствие ряда экономических факторов, считали аналитики, российские политики «не смогли своевременно принять окончательное решение о прекращении боевых действий».

Западные наблюдатели сходились во мнении, что в случае образования на территории Чечни свободной экономической зоны, следует ожидать усиления турецкого влияния на Кавказе.

По оценкам западных дипломатов в Москве, наблюдался рост сепаратистских настроений на Северном Кавказе, о чем, в частности, свидетельствовали события в Кабардино-Балкарии. Иностранные представители связывали эту «центробежную тенденцию» с отсутствием в России «целенаправленной национальной политики по отношению к малочисленным народам, которые, стремясь сохранить свой язык и культуру, активно ищут новые формы административного устройства и пересматривают традиционно сложившиеся взаимоотношения с Россией».

Кроме того, дипломаты подчеркивали, что «провокационные заявления отдельных политиков о России для русских», тиражируемые средствами массовой информации, вызывают резко негативную реакцию «не только в самих национальных образованиях, исторически входящих в состав империи, но и у большинства зарубежных диаспор». Иностранные дипломаты в связи с этим отмечали, что предпринимавшиеся правительством шаги по усилению роли казачества в Северо-Кавказском регионе не будут способствовать разрешению национального вопроса, поскольку могут привести к обострению противоречий «между русскоязычным населением и коренными этническими группами».

Полезен взгляд на себя со стороны и по вопросу об экономической ситуации. В. Черномырдин и другие высшие правительственные чиновники бесконечно твердили о наступившей наконец-то стабилизации. Именно тогда пресса изобрела язвительно-грубый термин «полный стабилизец». Не обладая полной информацией о состоянии дел в стране, средства массовой информации инстинктивно догадывались, что происходит.

Происходило вот что. Эксперты госдепартамента США отмечали, что в 1996 году темпы роста цен в России не превысили 25 процентов в целом за год, «а рубль впервые загнан в валютный коридор и стал вполне предсказуем».

Радоваться бы надо! Тем не менее они советовали своим землякам и международным экономическим организациям «задуматься над тем, за счет чего появились эти достижения». По их расчетам, российское руководство «вместо того, чтобы сокращать дефицит бюджета или держать рост заработной платы ниже темпов инфляции, как это делается во всем мире, просто перестало отвечать за финансовые обязательства государства перед своими гражданами».

В связи с этим американские эксперты подчеркивали, что в результате применения «оригинального российского метода финансовой стабилизации» общая задолженность по зарплате только в 1996 году составила, по их расчетам, 12–15 миллиардов долларов. «Именно эта огромная масса невыплаченных государством денег ограничивает покупательский спрос и объясняет, как сдерживаются цены в России», — считали зарубежные экономисты.

По мнению ряда западных экспертов, «экономическая политика по сдерживанию роста денежной массы», направленная на снижение уровня инфляции, привела к возрастанию в финансовом секторе экономики России удельного веса векселей, ваучеров, товарных облигаций. По прогнозам иностранцев, в 1997 году общий объем «суррогатной денежной массы» еще больше должен будет увеличиться из-за того, что использование и непрерывная эмиссия ценных бумаг не в полной мере учитывались при формировании как федерального, так и местных, бюджетов.

«Хотя снижение уровня инфляции до 20 процентов в 1996 году является положительным результатом деятельности правительства РФ, этот показатель не вполне отвечает требованиям Международного валютного фонда», — подчеркивали эксперты.

По оценкам американских экономистов, в условиях «беспрецедентного разгула в России теневой экономики» жесткие меры, предпринимаемые Временной чрезвычайной комиссией, могли довершить уничтожение мелкого частного бизнеса. Американцы считали, что «недавнее выступление в МВД российского премьера' способно спровоцировать силовую атаку на тех предпринимателей, которые и так уже почти задавлены налогами и рэкетирами». В связи с этим эксперты обращали внимание на то, что с момента образования СНГ объем промышленного производства в стране и так сократился вдвое.

Как полагали западные эксперты, «сегодня важнее обеспечить налоговые отчисления от концернов-гигантов, подобных «Газпрому» и «ЛУКойлу», которые должны регулярно вносить реальную долю своих доходов в государственную казну».

Ситуацию, когда несколько ведущих российских банков контролировали до 50 процентов государственного достояния, американские финансовые эксперты, проводя аналогию с «частнособственническим коммунизмом латиноамериканского образца», считали показателем «злокачественного заболевания российской экономики».

Перспективы российской экономики радужных надежд, увы, не вселяли. Об этом свидетельствовал и закрытый аналитический обзор о прогнозах развития экономического и социально-политического развития России на первую половину 1997 года. Сей любопытный документ был подготовлен в конце октября 1996 года Гарвардским русским исследовательским центром по поручению госдепартамента США и Всемирного банка.

По мнению экспертов исследовательского центра, в феврале —марте 1997 года в ряде регионов России прогнозировались наиболее серьезные за последние пять лет социальные волнения, вызванные тяжелым экономическим положением страны. В этих условиях, полагали западные специалисты, правительство России будет вынуждено пойти на денежную эмиссию с тем, чтобы погасить задолженность по финансированию прежде всего социальной сферы. Кроме того, политологи Гарварда не исключали возможность ухода в отставку к июлю 1997 года тогдашнего правительства РФ, а также последующую ликвидацию РАО «Газпром», ЕЭС «Россия», АО «Норильский никель», некоторых крупнейших нефтяных компаний как единых холдингов.

При условии сохранения относительной социально-политической стабильности в обществе, в марте — апреле 1997 года прогнозировался возможный рост частных зарубежных инвестиций на 70–80 процентов по сравнением с тем же периодом 1996 года, активизацию фондового рынка корпоративных ценных бумаг и международных государственных облигаций.

В качестве главной причины недобора налоговых платежей в России авторы исследования называли вовсе не плохое законодательство в этой области, на чем настаивало российское руководство, а «тотальную систему коррупционно-теневого перераспределения прибылей в экономике России». В результате этого, по мнению гарвардских ученых, свободная прибыль уходит не в производственный сектор экономики и не в бюджет государства, а концентрируется в руках «небольшой группы политической, экономической и криминальной элиты», которая тратит средства на потребление и вывозит их за границу.

По мнению экспертов исследовательского центра, в ближайшее время в России должны нарастать дезинтеграционные процессы, что объясняется борьбой региональных элит за экономическое самовыживание и их стремлением использовать социально-экономические условия регионов для борьбы с центральной властью и расширения своей самостоятельности и независимости от нее.

С учетом этой и другой информации, правящие и деловые круги США считали, что значительное истощение промышленного потенциала России и неустойчивость внутреннего положения позволяли строить отношения с ней как со слаборазвитой страной.

Наиболее крупные инвестиции в российскую экономику и решающая роль в выдаче международных кредитов создавали условия для наращивания американского влияния на политику, формирование кредитно-финансового и экономического курса российского руководства.

США считали необходимым добиваться от России выполнения следующих условий:

1. Не повышать зарплату бюджетным организациям.

2. Полностью прекратить финансирование капитального строительства и правительственных программ.

3. Девальвировать рубль до 6500 рублей за доллар (вместо запланированных 6100 рублей) под предлогом стимулирования роста поступлений от экспорта.

4. Сжать рынок государственных ценных бумаг, прежде всего ГКО, и перенести центр тяжести долга на глобальные сертификаты о депонировании (ГСД) и муниципальные казначейские обязательства (МКО).

Реализация указанных мер, как пытались заверить представители США, позволит сдержать инфляцию, резко сократить бюджетные расходы и стимулировать рост зарубежных инвестиций. Однако ведущие американские исследовательские центры, прогнозируя дальнейший спад производства и резкое обострение социально-политической обстановки в России, не рекомендовали «ввязываться» в серьезные проекты по крайней мере до середины 1997 года.

Тем не менее ряд крупнейших инвестиционных центров намеревались все же реализовать свои программы в отношении России, полагая, что внутренняя нестабильность создает благоприятные условия для решения следующих проблем:

— установления контроля над российской банковской системой, прежде всего банками, ориентированными на развитие национального капитала в промышленности;

— создания каналов прямого регулирования деятельности государственных финансовых институтов России;

— проникновения в ведущие российские банки и подчинения через них крупнейших финансово-промышленных групп;

— обеспечения прочных позиций в борьбе за топливно-энергетические и сырьевые ресурсы России.

В этих целях на первом этапе предполагалось добиться заключения договора с правительством РФ о переориентации рынка государственных ценных бумаг с ГКО на ГСД с предоставлением права эмитировать эти бумаги на международных рынках. Для этого планировалось выделить правительству России 2,5 миллиарда долларов в качестве оплаты номинальной стоимости пакета ГСД и предоставить кредит Центральному банку РФ в размере 2 миллиардов долларов для скупки ГКО. По расчетам, данные меры должны были привести к банкротству «неудобных» коммерческих банков и установлению контроля над ними со стороны финансовых групп США, а также создать возможности для непосредственного влияния на текущую экономическую политику российского правительства.

Через лоббистов в Госкомиссии по ценным бумагам и биржам США намечалось осуществлять протекционистскую политику в отношении «лояльных» российских финансовых и промышленных групп и отсекать от международного рынка ценных бумаг национально ориентированные российские структуры. Депозитариями, которым доверялось работать с американскими ценными бумагами, объявили банки с западной ориентацией. Не допускались к американскому фондовому рынку банки, имевшие российскую направленность.

Такой подход находил полное понимание и поддержку администрации США. Как считали в Вашингтоне, политические скандалы, вызванные циничной борьбой за власть в России при действующем президенте, создавали благоприятные предпосылки для дальнейшего упрочения позиций в правящих и деловых кругах. Спецслужбам было дано указание активизировать деятельность по сбору достоверной информации о расстановке сил в российском руководстве и «оказанию максимального содействия национальным компаниям в освоении рынка России».

По словам представителей деловых кругов ФРГ в Москве, российский сырьевой рынок представляет исключительный интерес для стран Запада. Немецкие эксперты высказывали мнение, что демократия и рынок слишком сильно ударили по среднему россиянину, который «считает за счастье, если ему вообще выплатят зарплату». Немцы видят основную причину тяжелой ситуации в том, что «на смену плановому хозяйству пришел не рынок, а вакуум власти».

По их мнению, улучшения в этой сфере пока не предвидится в связи с тем, что в России отсутствуют надежная правовая и административная структура, единые правила игры для всех участников экономического процесса и, наконец, контроль за соблюдением этих правил со стороны государства.

В итоге, как утверждали иностранцы, «после пяти изнурительных лет россияне все еще стоят только на пороге радикальных экономических реформ». С точки зрения немцев, экономическая ситуация в России — это фактор риска для всего мира, так как без «экономического чуда» молодая российская демократия может оказаться нежизнеспособной, и россияне добровольно откажутся и от демократии, и от рыночной экономики.

Анализируя экономическую ситуацию в России, немецкие эксперты выражали сомнение в том, что западные государства и дальше будут оказывать нам финансовую поддержку. По их мнению, это обусловлено тем, что к 2002 году едва ли значительно вырастут ежегодные платежи со стороны РФ в счет долгосрочных долгов. Своевременное погашение кредитов станет возможным только в том случае, если Россия будет в состоянии обеспечить сохранение достаточно высоких темпов экономического роста в течение длительного времени, правильное размещение иностранных средств и добьется еще большего превышения экспорта над импортом. Немецкие предприниматели отмечали, что «после периода взаимовыгодного сотрудничества проявились отрицательные факторы, заставляющие с максимальной осторожностью продолжать деловые контакты». По их мнению, несовершенство российской законодательной базы «не в должной мере защищает интересы зарубежных партнеров гарантиями обоих государств». Данное обстоятельство позволяло иностранцам считать Россию страной, в которой коммерческая деятельность связана с особым риском.

По прогнозам немецких бизнесменов, в ближайшем будущем не стоило ожидать каких-либо крупных совместных проектов или западногерманских инвестиций в промышленность Российской Федерации, в том числе и по причине наличия в Германии собственных экономических проблем. Так, ряд предпринимателей считал, что кризисные явления в металлургической промышленности ФРГ неизбежно отразятся на торговых отношениях с Россией.

Западногерманские бизнесмены подчеркивали свою заинтересованность в максимальном ограничении американского экономического влияния на российском рынке. При этом они не исключали возможности того, что ФРГ в случае изменения к лучшему экономической и политической ситуации займет положение основного торгового партнера России. Правительственные круги Германии не станут поощрять участие немецких фирм в тех проектах, которые будут выгодны американцам.

Генеральное консульство ФРГ в Санкт-Петербурге оценило обращение Международной ассоциации бизнеса города к своему мэру с предложением создать консультативный совет по иностранным инвестициям как явно проамериканский проект. Дипломаты сочли, что данная ассоциация при поддержке генерального консульства США предпринимает попытку создать такой консультативный совет, который, исходя из структуры членства и опираясь на поддержку министерства торговли США, будет сильно ориентирован на интересы этой страны.

Учитывая интересы Германии и других стран-членов ЕС в сфере торговли и инвестирования, представители немецких деловых кругов обратили внимание на то, что консультативный совет по иностранным инвестициям сможет эффективно действовать в области консалтинга только в том случае, если деловой мир Европы соответствующим образом будет представлен в таком органе. По мнению бизнесменов ФРГ, опыт Москвы показал, что правительство США с целью оказания поддержки частному сектору экономики, охотно использует подобные органы для собственных интересов, не обращая внимания на тот факт, что страны-члены ЕС сами по себе до сих пор являются более важными партнерами в сфере экономики.

Здесь мы вплотную подходим к рассмотрению международного положения России, предназначавшегося, скажем так, не для публичного оглашения.

Представители военных и дипломатических кругов Сирии в свете визита министра иностранных дел РФ Е. Примакова в целом критически оценивали перспективы улучшения российско-сирийских отношений. По их мнению, «в правительстве и администрации президента РФ усилилось влияние тесно связанных с Израилем должностных лиц».

Именно это, как считали сирийцы, Явилось причиной неудачи проходивших в Москве переговоров по вопросам поставки крупной партии оружия и военного снаряжения в Сирию. В качестве ответных мер, по словам сирийских представителей, «правительство САР будет затягивать процесс возвращения внешних долгов России, отмечая, что нынешнее российское руководство занимает в настоящее время явно антиарабскую позицию».

По мнению западных корреспондентов в Москве, российско-китайское сближение направлено на сдерживание роста глобального влияния Соединенных Штатов. Корреспонденты подчеркивали, что в совместном коммюнике, опубликованном после встречи в Москве премьера Госсовета КНР Ли Пэна с российскими высокопоставленными лицами, было объявлено о планах стратегического партнерства. При этом Россия и Китай заявили, что новый альянс поможет формированию «многополярного мира».

Как подчеркивали представители прессы, дополнительным стимулом для сближения России с Китаем является угроза России со стороны расширяющегося на Восток НАТО.

Представители посольства ФРГ в Москве отмечали, что Россия «стремится к подписанию хотя бы промежуточного варианта договора о европейской безопасности», но против подобной модели сотрудничества активно выступают США.

У западногерманских дипломатов вызывала определенное беспокойство позиция Вашингтона, намеренного жестко отстаивать собственную точку зрения по данному вопросу и исключить возможную конкуренцию Североатлантическому союзу. Немецкие дипломаты подчеркивали в связи с этим, что в ходе переговоров глав государств — членов ОБСЕ американская сторона представила свой проект «заключительного заявления участников встречи на высшем уровне», в котором расширение НАТО прямо называлось средством для дальнейшего укрепления безопасности всех государств Европы.

По оценкам венгерских дипломатов в Москве, официальный Будапешт заинтересован в активизации межгосударственных контактов с Россией, в связи с чем дипломаты по-прежнему рассматривали события в Чечне как сугубо внутреннюю российскую проблему. Так, представители торгпредства Венгрии после получения официального коммерческого предложения от правительства Ичкерии продолжали исходить из того, что Чечня является составной частью Российской Федерации и в соответствии с действующим порядком направили запрос в МИД и МВЭС РФ с просьбой о проверке полномочий чеченских представителей.

В то же время представители венгерских дипломатических кругов высказывали беспокойство в связи с «неконструктивной» позицией России по ряду проблем двустороннего экономического сотрудничества. Будапешту так и не удалось добиться согласия российской стороны на проведение официальной встречи на уровне министров с целью урегулирования взаимных финансовых претензий. В ходе такой встречи венгры были бы готовы предложить приемлемый для России вариант погашения задолженности за счет поставки в Венгрию партии самолетов МИГ-29 и СУ-27 с последующим их реэкспортом (с согласия РФ) в Бразилию.

Другим негативным моментом, препятствовавшим развитию полноценного экономического сотрудничества, венгерская сторона считала позицию России по вопросу поставок в Венгрию 2 миллиардов кубометров природного газа в качестве компенсации за работу, проделанную венграми еще до распада СССР при обустройстве газового месторождения «Тенгиз» в Казахстане. В Будапеште считали, что попытка руководства России переложить ответственность на поставки газа на те страны СНГ, где в свое время работали венгерские граждане, противоречит нормам международного права, поскольку Москва по большинству обязательств признала себя правопреемницей СССР.

По словам дипломатов, если российская сторона намерена и в дальнейшем по-прежнему жестко отстаивать свою позицию, руководством Венгрии будет предпринят ряд дипломатических демаршей, которые помогут ей отстоять свои интересы.

И снова о внутренних проблемах. Так, как они виделись со стороны. На этот раз — об организованной преступности.

Американские эксперты, изучая вопросы транснациональной организованной преступности, отмечали возраставшую угрозу международной безопасности со стороны «русской мафий», которая уже не считалась на Западе чисто внутренней проблемой России. Экспертов настораживали данные, согласно которым более 400 российских банков и 47 бирж контролировались преступными группировками, а также статистика заказных убийств — около 30 покушений на жизнь крупных банкиров к началу 1996 года, из которых 16 погибли.

Американцы были убеждены, что российские «воры в законе» особенно активно устанавливали контакты с иностранными преступными синдикатами в сфере контрабанды оружия, наркотиков и незаконных финансовых операций, связанных с отмыванием грязных денег. В связи с этим пристальное внимание экспертов привлекала греческая часть Кипра, откуда, по их сведениям, «через обширную сеть финансовых и торговых компаний, принадлежащим российским гангстерам, незаконные средства' переводятся в западные банки в таких количествах, что уже в ближайшем будущем подобные операции способны нарушить стабильность европейской банковской системы».

Состояние Вооруженных сил Российской Федерации оценивалось как кризисное. Согласно экспертизе американских специалистов, откровенные высказывания И. Родионова о тяжелом экономическом положении российской армии напоминали в последнее время жесты отчаяния, поскольку правительство РФ как бы не слышало предупреждений министра обороны о возможности социального взрыва в среде военнослужащих.

К тревожным признакам назревавшего открытого конфликта американцы относили действия офицерских жен, устраивавших митинги протеста на территории отдельных частей и блокировавших взлетно-посадочные полосы военных аэродромов. По прогнозам, если на активные действия протеста решатся сами офицеры, то «мятеж может мгновенно распространиться по всей территории России, поскольку все необходимые для этого социальные предпосылки давно созданы».

Американцы считали, что в будущем следует ожидать дальнейшего ухудшения материального положения военнослужащих, так как ни один военный городок не будет обеспечен в полном объеме отоплением и снабжением. Они отмечали, что, хотя вопросами продовольственного обеспечения занимались лично министр И. Родионов и начальник Генерального штаба, их возможности сильно ограничены катастрофическим дефицитом финансов. В ряде случаев командиры частей вынуждены были выставлять вооруженную охрану у электроподстанций в ответ на действия местных властей, отключавших за неуплату долгов электричество на объектах Минобороны.

Обострялась обстановка вокруг расширения НАТО. Многие корреспонденты, аккредитованные в Москве, сообщали в свои редакции: хотя российские руководители по-прежнему осуждали запланированный прием новых государств в члены НАТО, «это всего лишь риторика, предназначенная для общественности внутри страны».

Германские журналисты, работавшие в Москве, были уверены, что в действительности Кремль, «зависящий от международного сотрудничества», уже готов согласиться с расширением НАТО, но хочет при этом сохранить свое дипломатическое лицо.

По мнению ряда немецких обозревателей, в вопросе расширения НАТО Россия вела «двойную игру». Упорные протесты Москвы, в том числе и резкое по содержанию выступление министра обороны И. Родионова в Брюсселе, являлось не чем иным как средством давления на альянс с целью-выторговать за свои уступки максимально высокую цену. В противном случае Россия не стала бы вести вообще никаких переговоров.

Немцы считали, что согласие России на расширение альянса всегда было вопросом цены, а не принципа. Разумной платой за покладистость Кремля могло бы быть обязательство не размещать на территории новых членов НАТО атомное оружие. Вместе с тем отмечалось, что в таком случае к западу от Одера безопасность будет гарантирована американскими войсками, а к востоку — бумажными обязательствами Запада, которые стоят немногого, если вспомнить горький опыт Польши 1 сентября 1939 года. В то же время страны, которые не могут рассчитывать на поддержку НАТО, по мнению немцев, сами будут ненадежными союзниками.

Согласно оценкам западных аналитиков, страны Центральной и Восточной Европы хватались за любую соломинку, сулившую им интеграцию в западные структуры, руководствуясь прежде всего экономическими соображениями, а также стремлением избежать продолжения 300-летней российской гегемонии. В условиях, когда ЕС отделывается лишь туманными обещаниями, их взоры обращены к НАТО.

Однако аналитики отмечали, что альянс вряд ли сможет гарантировать новым членам безопасность границ и разрешение взаимных территориальных споров. Пример же Турции показывал, что соблюдением прав человека НАТО тоже не интересовалось.

По мнению западных специалистов, альянс, создававшийся на случай войны между двумя блоками, и сегодня может быть направлен только против России. Поэтому планы его расширения с полным основанием воспринимаются в Москве «как грубая провокация». Когда Россия и ее армия переживают глубокий кризис, а народ и правительство хотят только мира и экономического процветания, продвижение НАТО на Восток только поможет приходу к власти в Москве «красно-коричневых». От расширения альянса выиграет лишь военно-промышленный комплекс, для которого нет ничего страшнее мира и который не возражал бы против возобновления «холодной войны».

Таким образом, благодаря гаданию западных аналитиков, кто победит на президентских выборах в России и к решению каких проблем приступит победитель в первую очередь, мы получили возможность узнать хоть немного правды об этих самых проблемах.

Над сценариями возможного развития политической обстановки в России трудились крупнейшие научно-исследовательские центры мира. Наиболее основательным был признан доклад «Россия до 2010 года и что это значит для мира», подготовленный Ассоциацией кембриджских исследователей проблем энергетики (CERA). Она является ведущей международной консалтинговой фирмой, занимающейся изучением проблем мировой энергетики, мировой экономики и политики, а также разработкой прогнозов политического развития. Основана в 1982 году в США, ее структуры действуют в Кембридже (штат Массачусетс), Париже, Осло, Вашингтоне и Оклинде (штат Калифорния). С 1985 года CERA приступила к исследованиям и оказанию консультативных услуг по проблемам, касавшимся Советского Союза, а в 1991 году она создала специальную консультативную службу по странам бывшего СССР.

В закрытом аналитическом докладе содержалось четыре сценария долгосрочных прогнозов о перспективах возможных изменений обстановки в Российской Федерации.

Первый из них — «Сползание». Он отражает анализ современного состояния страны. «Это сценарий, при котором вырабатывается (а точнее «вымучивается») новая схема распределения власти и богатства между бывшими членами советского класса управленцев, к которым добавляется все больше новых игроков. При «сползании» экономическая политика в масштабах страны почти полностью парализована, но на микроуровне рождается новый мир или, по крайней мере, новый класс собственников».

Авторы данного сценария следующим образом определяют его основное содержание. «Это картина общества и экономики, скользящих вниз по наклонной плоскости. Беззаконие постепенно становится нормой жизни. Ностальгия по старому порядку и политика, ведущая к озлобленности и унижению народа, могут стать мощными политическими силами…».

В трех последующих сценариях прогнозируются варианты политического будущего России.

Развитие страны по сценарию «Двуглавый орел», по мнению авторов доклада, «…ведет к появлению более сильной политической среды, которая должна стабилизировать и укрепить слабое центральное правительство. Это союз «красных баронов» ВПК и руководителей промышленности с армией и органами правопорядка. Он направлен на возрождение чувства гражданского достоинства, однако вновь ставит экономику в зависимость от государства…».

Основное содержание выражено следующим образом: «Главным отличием сценария «Двуглавый орел» является воссоздание более сильного центрального правительства, по сравнению с тем, которое мы рассматривали в рамках сценария «Сползание».

«Двуглавый орел» предполагает образование союза умеренных и консервативных групп, считающих, что содействие развитию рынка (каким они его себе представляют) лучше всего путем восстановления сильной центральной власти и гражданского порядка… По их мнению, самая прочная база для возрождения России — это российская промышленность, особенно оборонная. «Государственники привлекают милицию, военных и средства массовой информации к широкомасштабной кампании, цель которой — использовать гнев народа, направленный против преступности, всевозможных мафий, многих частных предпринимателей и коррумпированных местных чиновников».

Сценарий «Смутное время» предполагает «движение в обратном направлении — отказу от централизованного направления, вследствие чего так или иначе возникнут хаос и неизбежные попытки противодействовать ему. Строго говоря, это не один сценарий, а скорее целое семейство. При более благоприятном стечении обстоятельств Россия двинется по пути «долгого прощания», то есть дальнейшего ослабления централизованного в прошлом российского государства. Тем не менее рано или поздно за хаосом, как бы долго он не продолжался, последует, вероятно, обратная реакция: централизация, собирание русских земель… В худшем случае возникает государство, враждебное внешнему миру, стремящееся возродить российское господство над странами бывшего СССР…».

При наиболее умеренном варианте «Смутного времени», обозначенном авторами как «Долгое прощание», «сепаратистские тенденции в регионах преодолеваются относительно легко и быстро, и рецентрализация России вокруг Москвы приводит к утверждению мягкого, даже демократического режима. Региональный сепаратизм может оказаться сравнительно мягкой и медленно действующей силой, которая преодолевается без кровопролития и жестких репрессивных мер».

В наиболее жестком варианте «Смутного времени», названном авторами «Русским медведем», «правящие круги состоят главным образом из представителей профессиональной элиты и московской бюрократии. Основой режима является не коммунистическая партия, несмотря на то, что среди его сторонников много бывших коммунистов. Он основан не на марксистской идеологии, хотя на практике руководствуется некоторыми социалистическими принципами. Его идеология — расплывчатая, опирающаяся главным образом на воинствующий русский национализм и государственный консерватизм. Главной угрозой для безопасности страны, по мнению авторов «Русского медведя», являются внутренние сепаратистские тенденции, и руководство уделяет первоочередное внимание ликвидации «автономных» регионов в самой России».

Авторами доклада не исключается также и возможность развития России по сценарию «Русское чудо», имея в виду русское экономическое чудо.

Кроме того, в докладе CERA прогнозируются возможные тенденции внешней политики России по отношению к Украине, Белоруссии, государствам Балтии, Кавказа, Средней Азии, США, Германии, Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона. В частности, указывается: «Главные проблемы отношений между США и Россией будут связаны с экономической и технической помощью, инвестициями, торговлей и ядерным оружием. Соединенные Штаты будут и далее добиваться от Москвы сокращения ядерных вооружений, а также решения более широких вопросов, касающихся нераспространения ядерных и обычных вооружений».

Другая проблема в межгосударственных отношениях между США и Россией связана с возможными спорами в Центральной и Восточной Европе, а также в республиках бывшего Советского Союза. Россия будет продолжать настаивать на том, что она призвана играть центральную роль в решении всех вопросов, касающихся Украины и других государств-преемников СССР. Со временем она начнет более резко критиковать Запад, особенно США, за вмешательство в решение важнейших вопросов, связанных с ближайшим зарубежьем. В России будут раздаваться протесты против американского вмешательства в дела безопасности и национальных интересов России, и с такими протестами будут выступать не только враждебные Западу крайние националисты.

Итак, вся логика протекавших событий показывала, что по разрабатываемой в крупнейших мировых центрах проблеме перевода России с социалистического пути развития на капиталистический, было принято однозначно жесткое решение. Оно подразумевало окончательное разрушение российской экономики и перевод ее в «нулевое» состояние — то есть в структурно не связанные фрагментарные элементы экономического базиса.

Данный подход обусловлен несколькими факторами. Человечество не знает эволюционного пути перехода от социализма к капитализму. Цивилизованный перевод социалистической экономики на капиталистический путь развития, проводимый в Восточной Германии при помощи колоссальных инвестиций, не дал положительного результата. Правительство ФРГ израсходовало на эти цели от 600 миллиардов до 1 триллиона марок. Однако экономика восточных земель ФРГ так и не достигла уровня и качества западных земель, а правительство ФРГ получило резкий рост коррупции из-за сложности обработки большого объема инвестиций. Интересная деталь: территория и численность населения бывшей ГДР сопоставимы с характеристиками Московской области.

Поэтому, наверное, и возобладал механистический подход, когда при переводе производства на новый уровень технологии значительно дешевле построить новый завод, чем модернизировать старое производство. Тем более, что новейшая экономическая история знает решение проблемы развития из «нулевого» состояния — достаточно вспомнить план Маршала для послевоенной Японии, план Эрхарда для Германии, «новый курс» Рузвельта при преодолении «великой депрессии».

Конкретно данный подход проводится в жизнь Международным валютным фондом, лондонским и парижским клубами, а также внутрироссийскими центрами. Заданные МВФ экономические показатели для России (дефицит бюджета-96 — 4 процента, дефицит бюджета-97 — 3 процента, годовая инфляция на уровне 10–20 процентов) в конечном итоге ведут к недостатку инвестиций в промышленность и, как следствие, к падению производства. Отступление от заданных МВФ показателей грозит России отказом от реструктуризации непомерного внешнего долга со стороны парижского и лондонского клубов.

По оценке экспертов, перевод России в «нулевое» состояние займет еще 3–5 лет. Ожидается, что после этого,’с помощью дозированных иностранных инвестиций произойдет оживление отдельных производств и отраслей, прежде всего сырьевых и экологически «грязных». При этом основной целью на данном этапе будет создание новых рынков в России, но уже под контролем иностранного капитала.

Об определенной принадлежности мировых центров свидетельствует внедряемая ими региональная политика России. Ее целью является создание образований, относительно слабо связанных с центром, желательно на конфедеративной основе. В качестве аналога этой схемы можно рассмотреть США на начальной стадии развития, которые образовались 200 лет назад после поражения конфедератов (южан) в Гражданской войне с федератами (северянами). Тем не менее, в начале образования США получили сильное конфедеративное начало — недаром дословно аббревиатура УСА переводится как соединенные государства Америки.

Положительным моментом данной системы ее российские сторонники считают проработанность механизмов управления. Кроме того, в менее крупных и более слабых образованиях значительно легче развивать новые рынки, которые, в отличие от центра, не будут выдвигать глобальные требования. Роль центра при этом будет номинальная.

В российской политической жизни не просматривается сил, способных противодействовать данной политике, — с удовлетворением констатируют на Западе. Поэтому ее реализация вполне вероятна. События на Северном Кавказе, в других регионах Российской Федерации — тому убедительное подтверждение.

Глава 4 КРОВОТОЧАЩАЯ РАНА

6 августа 1996 года в 5 часов 50 минут в Грозный вошли вооруженные формирования ЧРИ. Подготовка штурма не была тайной ни для жителей, ни для военных. Не объяснено до сих пор, почему накануне вторжения боевиков в город охранявшие его 1500 военнослужащих внутренних войск и сотрудников МВД, а также подчинявшийся правительству Д. Завгаева полк чеченской милиции были сняты с блок-постов и выведены из Грозного. Выдвижение началось, когда вооруженные формирования ЧРИ уже входили в город!

В первые же часы. штурма федеральные силы понесли большие потери. Ситуация требовала немедленных действий, но масштаб катастрофы был либо недооценен российскими военачальниками и кремлевскими чиновниками, либо они не осмелились доложить всю правду президенту, стремясь не испортить ему предстоявший праздник инаугурации.

В день инаугурации, 9 августа, В. Черномырдин дал поручение министру обороны И. Родионову и министру внутренних дел А. Куликову в кратчайший срок разрешить ситуации, сложившуюся в Грозном. Однако время было упущено, положение в городе вышло из-под контроля федеральной стороны.

10 августа Б. Ельцин объявил днем траура в связи с событиями в Грозном. Секретарь Совета безопасности, помощник президента по национальной безопасности А. Лебедь получил назначение полномочного представителя Б. Ельцина в Чеченской Республике. В тот же день А. Лебедь прибыл на Северный Кавказ.

11 августа комиссия по урегулированию чеченского кризиса под председательством В. Черномырдина одобрила силовой вариант, для чего решено было в ближайшие дни ввести в Чечне чрезвычайное положение.

19 августа генерал К. Пуликовский фактически предъявил вооруженным формированиям ЧРИ ультиматум, потребовав от них покинуть Грозный. Мирному населению он дал 48 часов на выход из города.

21 августа начался обстрел Грозного.

А. Лебедь, прибыв в Чечню, заявил, что «проблема ультиматума» будет решена к утру 22 августа, «руководствуясь гуманными соображениями и здравым смыслом», и отправился на встречу с А. Масхадовым.

Ночью и днем 22 августа в селе Новые Атаги в ходе переговоров А. Лебедя с А. Масхадовым был выработан и подписан документ, предусматривавший разведение противоборствующих сторон, отвод войск и совместный контроль над отдельными районами Грозного.

Всего с 6 по 22 августа в Грозном, по неполным данным, погибли 494 и были ранены 1407, пропали без вести 182 военнослужащих и сотрудников милиции. Погибших мирных жителей никто не считал — журналисты называли цифру 2000 человек. Свыше 220 тысяч беженцев покинули город.

30 августа в Хасавюрте А. Лебедь и А. Масхадов подписали «Совместное заявление» о принципах, по которым будет в дальнейшем идти переговорный процесс. Был согласован срок подписания политического соглашения между Россией и Чечней — до 31 декабря 2001 года.

Хроника последующих событий: 31 декабря 1996 года был завершен вывод всех федеральных войск с территории Чечни.

27 января 1997 года в Чечне состоялись президентские и парламентские выборы. Президентом ЧРИ из зарегистрированных 16 кандидатов был избран А. Масхадов.

12 мая 1997 года в Москве Б. Ельцин и А. Масхадов подписали договор о мире и принципах взаимоотношений между РФ и ЧРИ.

Американские эксперты, оценивая ситуацию на Северном Кавказе, полагали, что «Москва превращает Чечню в резервацию, практически по всему периметру границ окруженную войсками».

Создание такого кольца вокруг республики, по мнению американцев, могло означать подготовку российского руководства к одному из двух вариантов дальнейших взаимоотношений с Грозным. Первый предусматривал силовое удержание республики в составе Российской Федерации. Однако большинство экспертов считали наиболее вероятным второй вариант, при котором после президентских и парламентских выборов Чечня попытается форсировать свой курс на независимость, а Россия ограничится воздвижением вокруг Ичкерии «силового забора».

Иностранные корреспонденты отмечали, что осложнение предвыборной ситуации в Чечне после убийства сотрудников Международного Красного Креста в селении Новые Атаги и захвата заложников из числа российских милиционеров на дагестанской границе вызывает сильное беспокойство.

Зарубежные журналисты обратили особое внимание на заявления «подчиняющегося только Д. Дудаеву и аллаху» С. Радуева, который подчеркнул, что «рассматривает нынешнюю ситуацию как временную передышку, необходимую для подготовки групп смертников, чтобы привести в исполнение собственные приговоры военным преступникам», к которым он отнес ряд высших должностных лиц России.

По мнению российских и западных обозревателей, С. Радуев демонстрировал открытое неповиновение официальному Грозному в лице А. Масхадова, что свидетельствовало о «слабости официальной власти в республике, которая на самом деле не настолько целостна и монолитна, чтобы гарантировать выполнение всех достигнутых с ней договоренностей». Западные журналисты считали, что дальнейшее продолжение российско-чеченских отношений будет зависеть от позиции А. Масхадова.

Согласно оценкам американских политологов, активная работа по формированию органов новой исполнительной и законодательной власти и подготовке к президентским выборам необходима нынешним лидерам Чечни для создания видимости легитимности их руководства республикой. Политологи подчеркивали, что к власти приходят командиры вооруженных формирований, принимавшие активное участие в боевых действиях против федеральных войск, и от которых американцы прежде всего ожидают действий по созданию в Чечне всего спектра силовых структур. Особое внимание будет уделяться развитию и совершенствованию деятельности Департамента государственной безопасности Чечни, особенно тех его подразделений, которые специализируются на проведении диверсионно-разведывательных операций и хорошо зарекомендовали себя в ходе войны.

На создание силовых структур необходимы крупные финансовые ресурсы, и иностранцы не исключают возможности того, что при отсутствии действенных мер контроля за распределением направляемых в республику средств недостаток денег будет покрываться за счет их изъятия из финансируемых Россией социальных программ. Кроме того, американцы считали, что сильное влияние на мусульманские республики Северного Кавказа позволит будущему руководству Чечни шантажировать правительство РФ и добиваться от него компенсационных выплат, при этом не допуская серьезного вмешательства во внутренние дела республики.

Политологи предполагают, что формирование антироссийских настроений, поддержка организаций сепаратистского толка, осуществление провокаций в местах расположения федеральных войск на территории Дагестана, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии позволят лидерам Чечни отвлечь внимание российского руководства от событий, происходящих в самой Чечне, политика которой долго еще будет носить ярко выраженный милитаристский характер.

Согласно прогнозам, только два из пяти кандидатов в президенты Ичкерии имели реальные шансы победить на выборах. Еще месяц назад рейтинг А. Масхадова, с которым связывались надежды чеченцев на умеренность и политическую стабильность, был настолько высок, что ни о какой конкуренции не могло быть и речи. Однако теперь, когда война уже в прошлом, приоритеты кардинально изменились, и сегодня многие в Чечне уверены в победе Ш. Басаева.

Как считают западные аналитики, лидеры чеченских сепаратистов, добившись вывода с территории республики федеральных войск и роспуска правительства Д. Завгаева, направят дальнейшие усилия на организацию своих представительств за пределами Рос-сии.

Иностранцы уверены, что большинство западноевропейских государств, не желая обострять отношений с Россией, воздержатся от прямых контактов с представителями Ичкерии до ее официального выхода из состава Федерации. Вместе с тем они отмечали и тот факт, что многие прибалтийские политики, демонстративно одобрявшие действия сепаратистов во время развития конфликта в Чечне, способствовали созданию в странах Балтии «чеченских учреждений гуманитарного характера», которые фактически будут работать в режиме дипломатических институтов.

Развитие связей с Прибалтикой имело для Чечни не только политическое, но и экономическое значение. По оценкам зарубежных аналитиков, сепаратисты всегда в значительной степени опирались на криминальные доходы, которых в последнее время хронически не хватало. Чеченские лидеры осознавали, что для восстановления экономики республики необходимо легально получить финансовые средства хотя бы в виде компенсаций за материальный и моральный ущерб. А прибалтийские республики способны оказать существенную помощь в организации и проведении активной идеологической кампании, результатом которой могло стать усиление давления со стороны мирового сообщества на Российскую Федерацию, вплоть до того, что получение Россией очередных западных кредитов могло во многом зависеть от готовности правительства РФ выделять из них многомиллиардные суммы Чечне.

О результатах выборов в Чечне. Западные политические обозреватели полагали, что достаточные основания для признания Чеченской Республики полноправным субъектом международного права отсутствуют. В то же время, по их мнению, несмотря на успешное завершение выборов в Чечне, вряд ли можно говорить о том, что политическое будущее этой страны определилось.

Президент России, как подчеркивали иностранцы, в полной мере осознавал необходимость сохранения контроля за маршрутами транспортировки нефти от каспийских месторождений.

Жесткая позиция, занимаемая российским руководством, не только делала невозможным скорый выход республики из состава Федерации, но и «заставляла» Запад сомневаться в том, что Москва когда-либо пойдет на реальные уступки Грозному.

«Убедительная победа прагматика А. Масхадова» свидетельствовала об изменившихся настроениях большинства жителей, мечтавших прежде всего о стабилизации обстановки в регионе. По мнению иностранцев, заявления А. Масхадова, желающего «в экономическом плане отношения с Москвой оставить прежними», фактически являлись признанием зависимости Чечни от финансовых поступлений из федерального центра. Новая власть не только стремилась восстановить разрушенную инфраструктуру республики за счет средств российского бюджета, но и заявляла о необходимости получить выплаты по зарплатам и пенсиям, начиная с 1991 года. Как считали политологи, этот интересный маневр со стороны официального Грозного по выяснению пределов возможностей федерального центра показывал, что хасавюртовские соглашения уже исчерпали себя, а проблема отложенного статуса потеряла свою остроту. Теперь российскому руководству, чтобы своевременно использовать возможность конструктивного диалога с сепаратистами, нужно иметь четкую концепцию урегулирования взаимоотношений с Чечней, «иначе республика со временем снова станет деструктивным фактором на Северном Кавказе».

Хотя ранее все кандидаты, участвовавшие в предвыборной гонке в Чечне, обязательно заявляли о своей решимости добиваться независимости Ичкерии, после выборов стало ясно, что этот лозунг являлся не столько средством объединения чеченского общества, сколько служил целям предотвращения раскола между различными влиятельными группировками и полевыми командирами. Отказ Ш. Басаева от сотрудничества со всенародно избранным президентом ЧР мог иметь далеко идущие последствия вплоть до повторения афганского сценария гражданской войны.

Сводки из правоохранительных органов. По оценке правоохранительных органов России, мирное урегулирование в Чечне использовано чеченской организованной преступностью для расширения и укрепления своих позиций в коммерческих структурах Москвы, Петербурга и ряда крупных региональных центров.

Одним из основных направлений деятельности чеченских группировок стало «подключение» к внешнеэкономическим сделкам, связанным с продажей нефти, нефтепродуктов, леса, иного сырья и полуфабрикатов, пользующихся спросом на мировом рынке. Особое внимание уделялось структурам, занимавшимся поставками за рубеж вооружений и стратегических товаров.

На втором месте было установление контроля над коммерческими банками и компаниями, имеющими счета за рубежом, с целью получения процентов с совершаемых сделок, а также отмывания «грязных» денег.

На третьем — получение крупных кредитов в коммерческих банках под фиктивные договора через реально существовавшие или специально создаваемые фирмы с последующим обналичиванием и хищением средств.

В качестве нового направления правоохранительные органы отмечали использование чеченцами фальшивых векселей коммерческих банков.

Чечня на международной арене. Первые заявления нового президента Чечни А. Масхадова показали, что одной из главных задач он ставил признание Чеченской Республики Ичкерии как субъекта международного права, предоставление международных гарантий независимости Чечни.

Пока не было очевидных доказательств того, что мировое сообщество готово официально признать независимость Чечни. Более того, на официальном уровне постоянно подчеркивалась приверженность позиции о территориальной целостности России. Руководство стран «семерки» опасалось быстротечной и неуправляемой дезинтеграции РФ и справедливо считало, что насильственный (де-факто) выход самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерии из состава Российской Федерации мог инициировать этот процесс. Вместе с тем многие политики на Западе в принципе не возражали против дальнейшего раздела России, если этот процесс можно было бы ввести в управляемые рамки, без негативных для Запада последствий в военной, экономической, социальной сферах.

Избрание А. Масхадова президентом Чечни рассматривалось как событие, которое могло существенным образом изменить позицию зарубежных стран, так как в складывавшейся ситуации возникала реальная возможность обеспечить легитимный процесс выхода республики из Российской Федерации, вынудить российское руководство признать его неизбежность и законность. В пользу такого вывода говорило многое и, прежде всего, то, что А. Масхадов — не только один из наиболее жестких и последовательных сторонников независимости Чечни, он яснее других понимал, что только международное признание и международные гарантии позволят Чечне обрести реальную независимость от России.

Ни для кого не было секретом, что А. Масхадов политик больше прозападного, чем исламистского толка. Конечно, он будет стремиться проводить взвешенную, сбалансированную между Западом, исламскими странами и Россией внешнюю политику, но отдавать предпочтение будет, скорее всего, Западу.

Такую позицию трудно было понять. Крушение двухполюсной системы миропорядка и последовавший за этим переходный «турбулентный» процесс дали основание многим российским, да и западным политикам говорить о наступлении эры многополюсного мира. Однако современные реалии позволяли сделать противоположный вывод. Все отчетливее проявлялось движение к однополюсному миру — достаточно, например, назвать «семерку» ведущих держав. Причем роль единоличного мирового лидера все больше играли Соединенные Штаты, которые не скрывали своих намерений закрепить и усилить свои доминирующие позиции.

Это, разумеется, понимал и А. Масхадов. Поэтому «весовые коэффициенты» приоритетов во внешней политике нового чеченского руководства виделись, скорее всего, расставленными так: США — Западная Европа — исламский мир — Россия. Разумеется, это в силу известных причин не должно афишироваться.

Наконец, и для Запада А. Масхадов наиболее приемлемая фигура. Он легитимно избранный президент Чечни, имеет по сути европейское образование и воспитание, а главное пользуется известностью на Западе не только как умелый военачальник, сумевший организовать сопротивление регулярной российской армии, но и как миротворец, инициатор и непосредственный участник всех акций, предпринятых конфликтующими сторонами по прекращению военных действий и мирному урегулированию конфликта. Не последнюю роль для Запада играло то обстоятельство, что и для российского истеблишмента А. Масхадов был наиболее приемлемой фигурой.

Чеченскими сепаратистами сделано уже немало в международной области для того, чтобы утвердиться в качестве субъекта международного права. По сути, заложены основы «внешнеполитической инфраструктуры», которая после проведения международно признанных демократических выборов и формирования легитимных органов власти республики, получит в своем развитии дополнительный импульс.

К тому же надо признать, что руководство чеченских сепаратистов пользовалось советами вполне квалифицированных специалистов в международных делах. Примеров тому немало. Последний яркий пример. — прошедшие в Чечне выборы, когда в числе «иностранных» наблюдателей, приглашенных Центральной избирательной комиссией Чечни, были наблюдатели и от Российской Федерации.

По каким направлениям следовало ожидать активизации деятельности чеченского руководства на международной арене?

Отвечая на этот вопрос, весьма неприятный для российского руководства, многие констатировали, что прежде всего чеченские сепаратисты пойдут по пути открытия своих консульств, представительств, информационных и культурных центров, которые можно открыть без установления официальных дипломатических отношений и которые будут выполнять функции неофициальных посольств.

Конкретные шаги в этом направлении предпринимались Чечней уже с 1991 года. В 1996 году было открыто 16 так называемых «консульских представительств ЧРИ» за рубежом, а также целый ряд информационных центров и других представительств.

Опыт с открытием «консульских представительств» напрямую заимствован из практики восстановления дипломатических отношений Советского Союза с Израилем, когда в отсутствие дипломатических отношений в Тель-Авиве длительное время работала консульская группа МИД СССР для решения вопросов, связанных с защитой интересов граждан СССР в этой стране. После восстановления дипломатических отношений эта же группа составила костяк советского посольства в Израиле.

Были и другие примеры установления «неформальных» отношений, использованные в практике российской дипломатии. Так, в Москве с 1993 года действовало представительство Тайбэйско-Московской координационной комиссии по экономическому и культурному сотрудничеству, являвшееся фактически по своим функциям и генеральным консульством Тайваня. Скорее всего, российский опыт не останется незамеченным чеченским руководством. Да и в международной дипломатической практике подобных примеров немало.

Не исключалось установление и прямых дипломатических отношений с некоторыми странами. Такое развитие событий вполне было вероятно. Далеко не все государства, даже бывшие союзники Советского Союза, опасаются испортить отношения с Россией. К тому же всегда можно найти какую-нибудь небольшую африканскую, латиноамериканскую или другую страну, которая за существенное анонимное «вливание» в свою экономику от Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Турции или какой-либо другой заинтересованной страны согласилась бы первой прорвать «дипломатическую блокаду». На такую роль, например, вполне подходила Турецкая Республика Северного Кипра. Именно таким образом Тайванем в 80-е годы были «куплены» дипломатические отношения с Габоном «в пику» Китайской Народной Республике.

Нельзя было сбрасывать со счетов и использование возможностей чеченской диаспоры в зарубежных странах с целью лоббирования — через национальные парламенты или государственные структуры — интересов Чечни в зарубежных государствах. В этом отношении наибольшими возможностями обладают чеченские диаспоры в Иордании, где некоторые ее представители занимают высокие посты в структурах государственной власти, в Турции, Сирии, Египте, ряде западных стран, и прежде всего в США и Германии.

Важно было учитывать и активизацию связей нового парламента Чечни с парламентами других стран. Этот канал представлялся наиболее доступным и легитимным для проталкивания в национальных парламентах тех решений, в которых заинтересовано чеченское руководство.

Чечня могла внедрять своих представителей в международные организации и использовать их возможности в своих целях. Чеченцы имели своих представителей и наблюдателей, пускай формально, пускай не признанных — во многих международных организациях. Они активно работали в Организации непризнанных наций и народов. Следовало ожидать их настойчивых попыток внедриться с тем или иным статусом в ООН, ОБСЕ, другие авторитетные международные организации. Министр иностранных дел ЧРИ И. Чимаев, например, направил письмо министру иностранных дел Индонезии, нынешнему председателю Организации — Исламская конференция о желании принять участие в работе ее юбилейной сессии. Чеченские лидеры будут также стремиться подключить международные органы, в том числе и юридические, для того, чтобы добиться от России выплаты материальных и моральных компенсаций.

Особое внимание, безусловно, будет уделено странам Балтии и СНГ, в частности, Казахстану, где имеется наиболее многочисленная и антироссийски настроенная чеченская диаспора, родственному по религии Азербайджану, ближайшей соседке Грузии, позиция которой в споре между Россией и Чечней крайне важна. Причем в налаживании отношений с Грузией может активно использоваться абхазский фактор.

Ну и, конечно, могут быть использованы внутри-российские возможности, в частности, довольно широко развитые зарубежные связи Татарстана, Башкортостана, Калмыкии, других национальных республик, которые могли существенно облегчить руководству Чечни выход за рубеж.

В этих условиях остро встает вопрос о выборе линии федеральных властей в отношении международных акций нового чеченского руководства. Безусловно, жесткое предупреждение российского МИДа об ответных мерах, вплоть до разрыва дипломатических отношений со странами, которые признают независимость Чечни, дает свои результаты. Однако было бы ошибкой ограничиваться только этим.

Признают или не признают? По мнению испанских дипломатов в Москве, «ни одна из европейских стран в обозримом будущем не признает независимости Чечни, а А. Масхадов будет вынужден пойти на соглашение с Кремлем». Испанские дипломатические представители считали, что даже страны Балтии, руководители которых открыто сочувствовали чеченским сепаратистам, остерегутся признать ее независимость не только из-за возможных экономических санкций со стороны России, но и «не желая портить свой имидж в глазах Европы».

По оценкам ряда корреспондентов США в Москве, «А. Масхадов стал своего рода политическим заложником своих недавних соперников — 3. Яндарбиева и Ш. Басаева». Он уже не в состоянии остановить действия, направленные на обретение Чечней полной независимости и окончательный выход из состава России, «хотя и имеет репутацию умеренного лидера, обладающего достаточным опытом для ведения переговоров» как с российским руководством, так и с наиболее влиятельными, полевыми командирами.

Как считали временный поверенный в делах США в России Д. Тэффт и американский дипломат Т. Грэхем, «неординарность политической обстановки требует от Москвы необычных решений». По их мнению, в сложившейся ситуации наиболее дальновидным шагом руководства России стало бы признание фактической независимости Чечни с тем, чтобы в дальнейшем попытаться вновь интегрировать ее в состав Федерации при помощи экономических рычагов. Американцы полагали, что при нынешнем составе Государственной думы невозможен «легитимный вариант признания чеченской независимости, так как имеющая значительный перевес леворадикальная оппозиция попытается использовать ситуацию для возбуждения процедуры импичмента президента России».

Дипломаты рассматривали Турцию в качестве одного из наиболее влиятельных исламских соседей, с которыми Чечня неизбежно попытается наладить политический контакт с целью добиться в дальнейшем международного признания. Вместе с тем Анкара, по их прогнозам, будет разыгрывать «чеченскую карту» для оказания давления на Москву при обсуждении вопроса о поставках новейших вооружений Кипру. Однако американцы убеждены, что турецкие политики вряд ли способны безоговорочно признать независимость Чечни, поскольку имели собственные проблемы с курдскими сепаратистами и вполне могли столкнуться с эффектом «политического бумеранга» на своей территории.

Согласно оценкам американских представителей, вероятность повторения афганского сценария гражданской войны в Чечне невелика, однако наличие большого количества вооруженных людей, которым в случае наступления прочного мира просто нечем будет заняться, станет серьезной проверкой жизнеспособности нового правительства республики. Д. Тэффт полагает, что в перспективе при заключении соответствующего договора Грозный способен взять на себя часть функций по охране южных границ СНГ, и в определенной мере это помогло бы стабилизировать ситуацию в самой Чечне. Развитие событий во многом зависит от дальновидности А. Масхадова, политический вес которого в глазах чеченцев, проживающих в северных районах республики, значительно выше, чем у первого чеченского президента, подчеркивают дипломаты.

Ситуация на Северном Кавказе… Посол Ирака в Москве X. Джума выразил мнение, что стратегической целью Запада является «выдавливание» России из кавказского региона и создание «буферной зоны» между государствами Закавказья и Российской Федерацией. В будущем, согласно прогнозам иракского дипломата, «конфликты приобретут не столько территориальный, сколько межэтнический характер», что в перспективе может привести к установлению «международного контроля над регионом».

По мнению посла, по мере обострения противоречий между нефтедобывающими государствами Ближнего Востока и ведущими западными корпорациями возрастает интерес последних к Каспийскому шельфу и Северо-Кавказскому региону. Дипломат не исключал возможности постепенного установления жесткого национального контроля за добычей и транспортировкой нефти в Ираке, Иране и Саудовской Аравии, а в этом случае Западу срочно потребуется искать альтернативу сырьевым ресурсам указанных стран. Дипломатический представитель отмечал, что в ближайшие годы центр мировой нефтедобычи может переместиться на Кавказ, поскольку, по оценкам зарубежных экспертов, на Каспийском шельфе уже разработаны и готовы к освоению месторождения, содержащие до 25 миллиардов тонн нефти. Кроме этого, в Северо-Кавказском регионе на большой глубине залегают перспективные нефтеносные пласты, центром которых географически является Чечня, подчеркнул X. Джума.

Дагестан. Реальная угроза территориальной целостности Российской Федерации связана с крайне негативным развитием событий в Республике Дагестан и требовала безотлагательных мер в обеспечении безопасности в этом регионе. Обострение общественно-политических, социально-экономических и национально-религиозных противоречий в республике, где проживает 38 народов и этнографических групп, а также возраставший напор со стороны чеченского сепаратизма, стремившегося создать фронт противостояния федеральному центру, создавали опасность для России потерять Республику Дагестан как ворота России в Закавказье, Ближний и Средний Восток.

Республика длительное время находится в состоянии экономической блокады. В результате чеченских событий нарушено железнодорожное и автомобильное сообщение, кабельная связь, приостановлена добыча нефти, многие предприятия закрыты, так как республика несколько лет работала в автономном режиме, испытывая дефицит в энергообеспечении.

Спад производства, дефицит бюджетных расходов привели к падению социальной защищенности граждан республики. Начиная с 1991 года и по сей день ее бюджет является дотационным, которого не хватает даже на выдачу заработной платы. В Республике Дагестан в конце 1996 года насчитывалось около 200 тысяч безработных, что составляло 25 процентов трудоспособного населения. Средняя заработная плата в республике в 3,2 раза ниже, чем в среднем по России.

Дополнительную социальную напряженность в Республике Дагестан создают и не регулируемые миграционные процессы. Война в Чечне вызвала поток беженцев, основную массу которых составляли этнические чеченцы. Число чеченцев, проживавших в Дагестане, с 1994 года возросло с.60 до 200 тысяч человек. Социально-экономические трудности повлекли за собой и криминализацию общества в республике. За период с января по ноябрь 1996 года в Республике Дагестан было зарегистрировано 12 698 преступлений. Всего в этой республике проживает в настоящее время около 2 миллионов человек.

Из-за нехватки финансовых средств не реализуется ряд федеральных программ. Например, свернута программа переселения лакского населения (90 тысяч человек), которое под давлением чеченцев-акинцев вынуждено было бросить дома. Не находит решения и проблема обустройства лезгинов. В республике продолжается стихийное переселение населения из горных районов на равнину. Ограничение в землепользовании населения, проживающего в равнинной местности, может обострить отношения между кумыками и аварцами, кумыками и даргинцами, лезгинами и азербайджанцами, горцами и русскими. Усиливаются миграционные процессы среди русского населения. Все это создает взрывоопасную обстановку в межнациональных отношениях между народами и этнографическими группами, проживающими на территории Дагестана.

Геостратегическое положение Республики Дагестан требовало от федерального центра повышенного внимания и по следующим причинам. Серьезным дестабилизирующим фактором, оказывающим влияние на обстановку в республике, является близость границы с Чечней. В связи с изменением в ней ситуации следует ожидать выброса огромной криминальной массы в сторону Дагестана. Граница между республиками не охраняется ни с одной, ни с другой стороны. Чеченские боевики все чаще проникают на сторону Дагестана и контролируют ряд ее населенных пунктов.

Бесконтрольное поведение чеченских боевиков в приграничных районах, не прекращающиеся случаи угона скота, автотранспорта, похищения людей с целью получения выкупа, призывы к местному населению воевать против «общего врага — России», установление норм шариата, очевидная целеустремленность лидеров Ичкерии пробить себе путь на Ближний Восток, заявления представителей чеченской стороны о территориальных претензиях к Республике Дагестан вырабатывают у населения психологию прифронтового синдрома.

Бессилие людей привело к созданию отрядов самообороны. Общую численность формирований самообороны Дагестана предполагается довести до 5 тысяч человек. Правительство республики производит закупки вооружений для этих отрядов. Обстановка в республике с каждым днем накалялась, раздавались призывы вооружить подразделения местных резервистов и объявить в Республике Дагестан чрезвычайное положение.

Территория Дагестана становится объектом пристального внимания со стороны спецслужб сопредельных и иностранных государств, которые в качестве дестабилизирующего действия активно используют религиозный фактор в лице его наиболее экстремистской формы — ваххабизма, подталкивающего население к выходу из состава Российской Федерации и созданию исламской Республики Дагестан.

Руководство республики не разделяет идеи превратить Дагестан в независимое мусульманское государство и твердо выступает за пребывание в составе России. В то же время критическое экономическое положение, невыполнение указов и постановлений российского руководства по стабилизации положения в республике ведет к формированию у населения Дагестана психологии неверия в возможность оказания существенной помощи со стороны федерального центра в выходе из опасного кризиса.

Неприятие своевременных мер со стороны центральной власти усиливает возможность как региональной, так и мировой дестабилизации, которая, прежде всего, создает угрозу безопасности Российской Федерации.

Из Чечни приходили тревожные сообщения: руководство сепаратистов проводит мероприятия по повышению боевой готовности войск, включая подготовку военных специалистов из числа чеченской молодежи за рубежом. Изыскивались новые способы приобретения оружия и боеприпасов.

Еще до выборов имелись все основания прогнозировать, что сепаратисты в своем стремлении найти выход к Черному морю перейдут к активным действиям по присоединению новых территорий, причем не только в Дагестане, что может привести к вспышке всеобщей кавказской войны, вводу миротворческого корпуса НАТО с последующим отсоединением Кавказа от России.

Углубление противоречий с Узбекистаном. Внешняя политика Узбекистана целиком подчинена задаче становления этой страны ведущей державой Центральной Азии.

Основным компонентом данного процесса являлось максимальное ограничение влияния России в Центральной Азии и вытеснение ее из региона. В этом контексте на внешнеэкономическом поле Ташкент солидаризировался с теми государствами, которые являлись соперниками Москвы в регионе, старался свести к минимуму зависимость от Кремля, поддерживая, в частности, проекты строительства транспортных магистралей, нефте- и газопроводов в обход ее территории. Достаточно вспомнить соглашение о создании транскаспийского коридора.

В рамках СНГ Ташкент взял курс на всемерное противодействие шагам России, направленным на политическую и военную интеграцию республик бывшего СССР. Внутри Содружества Узбекистан настойчиво подчеркивал свою независимость и охотно сотрудничал с теми государствами, которые могли бы составить антироссийский альянс. Также антироссийскими целями было продиктовано и создание Сообщества государств Центральной Азии со штаб-квартирой в Ташкенте. Доминируя в этой организации, Узбекистан «проталкивал» свой вариант интеграции, противоположный интеграции с Россией.

Осознание важности геополитического положения Узбекистана, его экономических ресурсов и стратегических возможностей в плане нейтрализации влияния России в Центрально-Азиатском регионе, послужило мощным импульсом к налаживанию тесных связей с Ташкентом стран Запада, и прежде всего США.

Таким образом, можно сделать вывод, что во внешнеполитическом плане реальные предпосылки для сближения Москвы и Ташкента отсутствовали.

Аналитики предупреждали: в обозримой перспективе Узбекистан будет основным соперником России в Центрально-Азиатском регионе. Политические амбиции узбекских лидеров, в частности, их стремление сделать республику региональной сверхдержавой, обусловит антироссийскую направленность их действий в. регионе, в рамках СНГ и на международной арене в целом.

Угроза безопасности на Дальнем Востоке. Основной угрозой интересам военной безопасности России на Дальнем Востоке являлась возраставшая мощь Японии, которая продолжала предъявлять территориальные претензии к России. Несмотря на малочисленность армии, Япония уже в 1996 году превосходила Россию по уровню военных расходов, направляя их на качественное совершенствование своих вооруженных сил. Это могло явиться основой для активных притязаний на Курильские острова. В этой ситуации Запад, и в первую очередь США, скорее всего поддержат Токио не только политически, но и путем демонстрации силы.

В перспективе потенциальная военная угроза могла возникнуть в результате сохранения нынешних темпов экономического и военного потенциала КНР. Согласно ряду источников, современная военная доктрина Китая содержит перечень «врагов, от которых исходит угроза войны», и Россия занимает в нем третью строку.

Важную роль для интересов национальной безопасности России играл и корейский фактор. В первую очередь речь идет о возможном кризисном развитии обстановки на Корейском полуострове. Учитывая наличие общей границы с КНДР и свои стратегические интересы в данном регионе, Россия обязана была бы занять твердую позицию в случае попытки разрешения конфликта военными методами. В случае же объединения Кореи на границах России появился бы еще один претендент на региональное доминирование, причем имеющий одну из самых мощных армий в мире.

И на этом фоне — нехватка средств на обеспечение надежной охраны границы в Приморье и Забайкалье.

Внешние угрозы безопасности России в этом регионе усугублялись внутренними проблемами. По оценкам военных специалистов, в Дальневосточном, Забайкальском военных округах и на Тихоокеанском флоте складывалась не просто критическая, а взрывоопасная ситуация.

По состоянию на декабрь 1996 года общая задолженность бюджета войскам Забайкальского округа составляла 1,32 триллиона рублей, Тихоокеанскому флоту — свыше 1,5 триллионов рублей. Из-за проблем с финансированием резко падала боеготовность частей и подразделений, росла коррупция и преступность среди военнослужащих, резко подскочил уровень аварийности, возросло число крупных ЧП. Социально-экономический кризис привел к резкому оттоку из войск кадровых офицеров и прапорщиков. Укомплектованность офицерскими кадрами составляла лишь 70 процентов.

Приднестровье в контексте интересов России. Внутриполитическая ситуация в самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республике (ПМР) оставалась крайне сложной вследствие экономической и дипломатической блокады со стороны Кишинева, отсутствия инвестиций в экономику региона, непомерно больших расходов на содержание вооруженных сил и низкого уровня жизни большинства населения.

По ряду оценок, переизбрание в ПМР И. Смирнова и приход к власти в Молдавии П. Лучинского, могут сыграть роль катализатора решения затянувшегося приднестровского конфликта. Стремление Лучинского к быстрому решению приднестровской проблемы вызвано внутриполитической ситуацией в Молдавии, характеризующейся наличием мощной правой оппозиции, возглавляемой экс-президентом М. Снегуром и ориентированной на Румынию.

Имелись основания предположить, что в обмен на вхождение ПМР в состав Молдавии на строго оговоренных условиях Кишинев мог бы пойти на уступки в вопросе размещения на своей территории российских военных баз и полную интеграцию республики в СНГ, при этом воссоединение ПМР с Молдавией на конфедеративной основе не уменьшило бы степени влияния России, а присутствие российских войск было бы дополнительной гарантией сохранения ПМР своего статуса в составе Молдавии.

Очевидно, что наличие в составе Молдавии ПМР с большинством русскоязычного населения стало бы, в определенной степени, сдерживающим фактором для тех политических сил, которые стремились к воссоединению с Румынией и подталкивали Молдавию к вступлению в НАТО.

О планах руководства Украины в отношении Севастополя. В Совете национальной безопасности и обороны Украины подготовлен проект указа президента о наделении Севастополя статусом «особой режимной зоны», как это было в Советском Союзе.

Подобные меры, по мнению секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины В. Горбулина, позволят ограничить въезд в Севастополь российских политиков, депутатов Госдумы и членов Совета Федерации России, разыгрывающих «севастопольскую карту», а также взять под контроль деятельность российских спецслужб и перемещение «иностранных» военнослужащих.

В случае негативной реакции Москвы на эти меры предусматривалось указать на аналогичный режим в районе расположения российских военно-морских баз.

Об оценке экономической ситуации в Украине. По оценкам экспертов госдепартамента и министерства торговли США, основная причина сложного экономического положения Украины проистекала не из декларируемых ее руководством трудностей в связи с повышением Россией цен на энергоносители и тяжелых последствий Чернобыльской катастрофы, а из-за неспособности или нежелания национальной элиты решительно идти по пути преобразований.

Американские специалисты считали, что выход на запланированные темпы роста валового внутреннего продукта и сокращение бюджетного дефицита при сохранении жесткой монетарной линии представлялся трудноосуществимым. Правительство будет не в состоянии переломить тенденцию к сокращению личного потребления и доходов при увеличении удельного веса теневой экономики, что чревато технологической деградацией и примитивизацией производства, сокращением накопленного капитала и дезинтеграцией национальной экономики. В стране 50–55 процентов дохода частных фирм не декларировалось и не облагалось налогами, около 15 миллиардов долларов теневого капитала в 1991–1995 годах вывезено за рубеж, до 40 процентов личного потребления покрывалось за счет индивидуальных хозяйств и не регистрируемой индивидуальной трудовой деятельности.

Попытки строго соблюдать требования МВФ и МБРР таили в себе опасность дальнейшего усиления социально-политической напряженности, особенно в связи с невозможностью погасить задолженность по заработной плате и улучшить положение с занятостью населения.

Уровень внутренних капиталовложений будет оставаться низким, а зависимость Киева от внешних источников финансирования — увеличиваться.

В связи с такой ситуацией эксперты министерства торговли США прогнозировали значительное увеличение в ближайшем будущем объемов американского экспорта в Украину, а также рост инвестиций в украинскую экономику. В 1996 году экспорт американской продукции в Украину увеличился более чем в два раза. В первом полугодии его объем в стоимостном выражении составил 175 миллионов долларов. Для сравнения: за аналогичный период 1995 года — 75 миллионов долларов. Цифра явно недостаточная, и США намерены активизировать работу по продвижению американских товаров и услуг на украинский рынок.

Наиболее перспективным направлением развития экономического сотрудничества являлось, по мнению американцев, активизация инвестиций в украинскую экономику. В 1996 году объем зарубежных капиталовложений в экономику Украины впервые превысил 1 миллиард долларов. США оставались главным инвестором — их доля составляла около 24 процентов. Характерно, что американцы оценивали инвестиционную емкость украинской экономики суммой от 80 до 100 миллиардов долларов.

К основным перспективным сферам инвестирования относились: пищевая промышленность, энергетический сектор, телекоммуникации и связь, медицинская промышленность, здравоохранение.

Заинтересованность в украинской экономике проявляли 250–300 американских компаний, в том числе такие крупные, как «Дженерал Моторе», «Дюпон», «Кока-кола» и ряд других.

В течение последних лет министерство торговли США реализовывало в Украине ряд протекционистских проектов, направленных на привлечение американских компаний на украинский рынок: программы «Поиск партнеров», «Международные покупатели» и другие.

В качестве положительной тенденции в последнее время американцами с удовлетворением отмечался «обход» Москвы в качестве одного из звеньев при проникновении американских компаний на рынок Украины и других стран СНГ.

О высказываниях 3. Бжезинского. По мнению американского политолога 3. Бжезинского, планы расширения НАТО направлены на дальнейший подрыв геостратегических позиций России с целью ограничить ее военную мощь и предотвратить появление у Москвы «новых имперских амбиций» и «сжатия» евразийской сферы влияния России. Основополагающим фактором этого процесса должна стать поддержка Западом Украины как «главного препятствия на пути возрождения российской экспансии».

По оценке Бжезинского, важнейшие практические направления политики США по отношению к России будут в ближайшее время ориентированы на дальнейшее сокращение ядерных арсеналов, для чего необходимо закупать у России дополнительные партии оружейного урана с целью ограничить ее ядерные возможности, усилить нажим на Кремль, добиваясь отказа его от передачи ядерных технологий третьим странам — Ирану, Индии, сориентировать программу Нанна-Лугара на конверсию ВПК России, ускорить заключение договора СНВ-3.

Об американской политике. Президент Клинтон публично заявил, что он собирается проводить двухпартийную политику в ближайшие годы и быть выразителем интересов всей Америки. Важнейшим компонентом этого курса, по замыслу Клинтона, станет внешняя политика США.

При формировании нового ядра политиков, ответственных за национальную безопасность, президент США отдал предпочтение доверительным личным взаимоотношениям. В первую очередь это касалось директора ЦРУ Лейка, помощника президента по национальной безопасности Бергера и первого заместителя госсекретаря Тэлботта.

По оценкам западных аналитиков, назначение Олбрайт и всей команды логично для президента, который намерен быть конечным руководящим звеном в регулировании американского внешнеполитического курса, но которому предстояло надлежащим образом преподнести его общественности и конгрессу. Он хотел бы использовать тот волевой стиль и напористость, которые присущи госсекретарю США Олбрайт, а также получить «прикрытие» во взаимоотношениях с республиканским большинством в конгрессе, которое призван обеспечить Коэн.

Назначением Олбрайт президент США подтвердил установку на более активную внешнюю политику в период его второго президентского мандата. Олбрайт являлась противником изоляционизма и была убеждена в том, что отмежевание от мировых проблем равнозначно лишь отсрочке их решения, поскольку в последующем придется противостоять их пагубному «кумулятивному» воздействию. Не связанная путами «вьетнамского синдрома»' и не испытывавшая никаких психологических колебаний насчет применения военной силы там, где это нужно, она в администрации США оказалась среди первых, кто потребовал такого подхода в Боснии. От нового госсекретаря США следовало ожидать прямоты, а подчас и нетерпимого отношения к традиционной осторожности европейской дипломатии. Ее склонность к публичной дипломатии и резкий язык могут создать трудности для европейских и азиатских собеседников.

Судя по высказываниям президента Клинтона, вся внешняя политика США будет подчинена главной цели — обеспечению мирового лидерства Соединенных Штатов. Под этим углом зрения следовало рассматривать и внешнеполитические приоритеты, определенные Вашингтоном. А они были изложены предельно четко и ясно. Обеспечение безопасности США в жесткой увязке с европейской безопасностью, расширение НАТО и наращивание усилий в области вооружения. Обеспечение процветания США за счет углубления внешнеэкономических и торговых связей, развития трансатлантического рынка ЕС — США и его северо-атлантической зоны свободной торговли, а также институционализация регионального сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Выработка ответов на глобальные вызовы — терроризм, распространение оружия массового поражения и экологические проблемы. Урегулирование региональных проблем и этнических конфликтов.

Претензии Вашингтона на мировое лидерство после исчезновения «двухполюсной» системы отчетливо просматривались в действиях США в югославском кризисе и в отношениях с Кубой, Ираком и Ираном. Однако для повышения эффективности своих шагов Вашингтон нуждался в поддержке союзников, и в первую очередь стран НАТО, и в использований мощного военно-политического механизма Североатлантического союза для решения собственных задач.

Именно поэтому первостепенное значение придавалось сохранению командных позиций в рамках НАТО, а любые попытки европейцев, в частности Франции, изменить такое положение наталкивались на решительное сопротивление США. Становление и развитие сугубо европейских институтов также не отвечало долгосрочным стратегическим интересам Соединенных Штатов. Этим объяснялась и линия поведения. Вашингтона: принизить значение подобных организаций (ЗЕС) или пытаться оказывать серьезное влияние на принимаемые в них решения (ОБСЕ), отстаивая главенство НАТО. Проявившиеся расхождения между США и европейскими государствами в подходах к ближневосточному урегулированию и жесткой блокаде Ирака, возросший вес ЕС и усиление объединенной Германии требовали от Вашингтона повышенного внимания к укреплению «трансатлантической солидарности».

Анализ позиции США по региональным проблемам показывал, что американская администрация была озабочена быстрым ростом экономической и военной мощи Китая, способного уже в начале следующего столетия составить серьезную конкуренцию Соединенным Штатам не только в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Юго-Восточной Азии, но и в мире в целом. В этой связи Вашингтон намерен был включить «китайскую проблему» в повестку дня предстоявших встреч «семерки». На втором месте фигурировала ближневосточная проблема, по которой США занимали ярко выраженную произраильскую позицию, затем следовала Босния как взрывоопасная точка на южном фронте НАТО.

Россия как самостоятельная единица мировой политики стала все чаще выпадать из поля зрения США. Имевшая ВВП всего на уровне 8 процентов от ВВП США и слабо связанная с ними экономическими узами, она переставала быть в центре внимания американской общественности. США являлись держателями всего 5 процентов долговых обязательств России, поэтому она даже как должник не вызывала у них особого интереса. Конгресс из года в год урезал размеры помощи, выделявшейся России, и эта тенденция, судя по всему, сохранится.

Ослабление интереса к России со стороны вашингтонской администрации чувствовалось даже в новой трактовке российского вектора американской политики: «политика прагматического реализма» или «реалистическое взаимодействие с Россией в такой мере, в какой это представляется возможным». Уже никто не употреблял таких формулировок, как «стратегическое партнерство».

В руководящих кругах США о России чаще всего упоминали лишь как об источнике сугубо военных «озабоченностей». Эта тема в той или иной форме присутствовала и в разработках ведущих политологических центров, где формировалась научная база государственной политики США. Например, очень влиятельный Вашингтонский центр стратегических и международных исследований, где длительное время работала Олбрайт, опубликовал в конце 1996 года доклад «Внешняя политика в XXI веке: проблемы американского лидерства», прямо адресованный новой администрации США. В нем говорилось: «Для США (в отношении России. — В. Г.) первый и главный пункт — это сокращение и безопасный контроль над российским ядерным арсеналом. После того как будут реализованы положения уже подписанных соглашений, Россия будет иметь 3800 стратегических и 8000 нестратегических ядерных боеголовок. Возникает озабоченность по поводу системы управления этими вооружениями после краха империи, и эта озабоченность является еще более сильной, чем та, которую США испытывали в разгар «холодной войны».

На второе место в перечне жизненно важных национальных интересов США применительно к России авторы доклада поставили «предотвращение или ограничение той угрозы, которую возрожденная и воинственно настроенная Россия представляла бы для Европы, Азии или стабильности в районе Персидского залива».

Третий принципиальный тезис звучал так: «Свободная и независимая Украина является не только фундаментальным фактором европейской стабильности, но и незаменимым средством, препятствующим возрождению российского империализма».

Составители этого документа вместе с тем считали, что в обозримом будущем Россия будет поглощена заботами о сохранении своей территориальной целостности. Ближайшей приоритетной целью для Москвы будет укрепление стабильности в соседних государствах и сохранение еще имеющихся там пророссийских симпатий. Что же касается отношений России со странами Запада, то им отводилась третьестепенная роль. Иначе говоря, Россия не рассматривалась всерьез как полноценный член мирового сообщества.

Не менее показательным является другой документ рекомендательного характера, подготовленный авторитетным Советом по международным отношениям. Руководил авторским коллективом бывший специальный помощник президента Буша по делам СССР и стран Восточной Европы Блэкуил. В нем опять-таки присутствовали только советы по вопросам военно-стратегического характера типа «увеличить финансовое и техническое содействие России в деле выполнения договоров о сокращении ядерных вооружений», «убедить Россию в следующем десятилетии разработать эффективную ПРО театра военных действий, а затем ограниченную ПРО всей территории страны. Если такое сотрудничество может быть достигнуто, то помочь России в финансовом отношении, купив у нее соответствующие технологии», «дать согласие на обсуждение устаревшего Договора ОВСЕ, имея при этом в виду, что фундаментальные положения этого договора должны быть сохранены».

Совокупность приведенной информации позволяла сформулировать основные направления политики США в отношении России. Среди них: содействие демократическим реформам и недопущение реставрации коммунистического режима, продолжение переговоров по военно-стратегическим вопросам с целью ослабления военной угрозы со стороны России, поддержание диалога с российским руководством по проблемам безопасности с целью ослабления противодействия расширению НАТО.

Предусматривалась также дозированная помощь в проведении рыночных реформ и привлечение России к деятельности международных финансово-экономических институтов, что открывало широкий доступ к ее природным ресурсам и не оказывало серьезного влияния на изменение экономических балансов в мире. В числе иных приоритетных мер: укрепление связей с новыми независимыми государствами, особенно с Украиной и республиками Центральной Азии, с целью воспрепятствовать восстановлению влияния России на постсоветском пространстве и созданию новых военно-политических союзов; взаимодействие с Москвой в решении проблем терроризма, организованной преступности и распространения оружия массового поражения, а также в решении экономических проблем.

Таким образом, новая администрация США не скрывала, что она намерена уделять самое пристальное внимание внешней политике, направленной на упрочение позиций Соединенных Штатов как мирового лидера. Попытки других государств, в том числе и союзников по НАТО, потеснить США с ведущих ролей будут наталкиваться на активное противодействие Вашингтона.

Ю. Лужков и Б. Ельцин в Храме Христа Спасителя

Кто же это так развеселил московского мэра?

А премьера В. Черномырдина кто-то допек

Трудно назвать должность, в которой хоть немного не побыл бы С. Шахрай

Главный приватизатор России сосредоточен

А. Чубайс демонстрирует, что дадут ваучеры населению России

А. Чубайс и А. Шохин. Полное совпадение взглядов

Б. Немцов: «Однако Москва — это не Нижний Новгород…

Г. Явлинский, как всегда с кем-то не согласен

Московский мэр излучает благодушие

Президент хорошо чувствует себя среди молодежи

В каких только ипостасях не был А. Шохин

Г. Зюганов и народная артистка СССР Т. Доронина

Ш. Басаев еще не премьер-министр Чечни

Генерал и парламентарий Л. Рохлин разоблачает коррупционеров

Генерал А. Руцкой снова идет во власть — на этот раз в курские губернаторы

Отношения с Россией не фигурировали в числе главных внешнеполитических приоритетов американской администрации; Вашингтон положительно оценивал демократический курс российского руководства и намеревался впредь содействовать интеграции России в международные финансово-экономические институты. Однако США по-прежнему рассматривали Россию не как партнера на мировой арене, а, прежде всего, как источник потенциальной военной угрозы. В этой связи следовало ожидать продолжения усилий США по снижению такой угрозы. Было ясно, что они будут добиваться ратификации Договора СНВ-2.

Неизменным оставался курс американской администрации на расширение НАТО и всемерное укрепление этого блока при сохранении в нем лидирующей роли США. Вашингтон намеревался стремиться ослабить противодействие России, избегая каких-либо существенных уступок и конкретных договорных обязательств.

Следовало ожидать активизации по инициативе США экономических, политических и военных контактов с бывшими советскими республиками и наращивания усилий по их привлечению к участию в западных и региональных организациях с целью предотвращения центростремительных тенденций и объединения вокруг России.

Высокой была вероятность того, что США попытаются прямо или косвенно оказать воздействие на российское руководство, чтобы воспрепятствовать дальнейшему сближению между Китаем и Россией и возможной координации их внешнеполитических шагов, способных поставить под угрозу мировое лидерство США.

Сценарии дестабилизации. Ряд аналитиков прямо указывали, что определенные круги на Западе разрабатывали меры по дестабилизации политической обстановки в России и Белоруссии.

Так, по их данным, имелись разрозненные данные о вынашивании некоторыми финансово-экономическими группами за рубежом идеи повторения югославского и болгарского сценариев в Российской Федерации и возобновления активности оппозиционных сил в Белоруссии.

Оценивая развитие ситуации в Югославии и Болгарии, аналитики выделили в качестве главных целей западных стратегов в данном регионе смещение считавшихся пророссийски и антинатовски настроенных лидеров, приведение к власти оппозиции с последующей кардинальной чисткой вооруженных сил и спецслужб для насыщения их подготовленными в США и Европе кадрами. По расчетам Запада, это должно было повысить управляемость при вступлении указанных стран в НАТО и одновременно резко ослабить позиции российских спецслужб по добыванию информации о ситуации вокруг Югославии и Болгарии.

Что касается СНГ, то, с одной стороны, средства, необходимые для поддержания активности оппозиции в странах Содружества, незначительны. С другой стороны, тяжелая экономическая ситуация, отсутствие ярких лидеров, имеющих политическую волю, далеко зашедшая «демократизация» общества и отсутствие страха наказания создавали весьма тепличные условия для дестабилизации положения.

Так, в Белоруссии при наличии основных предпосылок сценарий необратимой дестабилизации реализовать все же не удалось в первую очередь из-за присутствия в правящей группе сильного политического лидера — президента А. Лукашенко. В то же время, по мнению аналитиков, в этой стране в ближайшие месяцы возможна попытка эскалации активности оппозиции и налаживания каналов ее финансовой поддержки из. — за рубежа. Необходимость привлечения денежных средств вызвана тем, что, если противодействие процессам интеграции в СНГ и других бывших республиках Советского Союза удастся осуществить за счет работы с правящими элитами без задействования народных масс, то в Белоруссии это не получилось.

Перспектива принятия новой Конституции в этой стране осенью 1996 года очень беспокоила Государственный департамент США и Совет Европы. В Минске на референдум выносились два проекта Конституции: один вышел из аппарата президента страны А. Лукашенко, второй — из недр Верховного Совета республики.

18 октября госдепартамент США выразил свою обеспокоенность тем, что проект белорусского президента якобы «не предусматривал даже видимости разделения властей, защиты личных прав и свобод и верховенства закона». Международная общественность увидела более демократичным проект Верховного Совета. «Российская газета» сравнила оба проекта, хотя, как признается, с большим трудом добыла парламентский вариант. Согласно ее анализу, приведенное в цитате из заявления американского госдепартамента, почти текстуально совпадая, присутствовало и проекте президента Белоруссии, и в проекте Верховного Совета, притом последний производил впечатление списанного с президентского, с некоторыми изменениями формулировок.

Российский официоз сделал вывод: «Коротко говоря, А. Лукашенко предложил народу республики проект Основного закона, очень похожий на российскую (выделено в публикации «Российской газеты». — В. Г.) Конституцию, а парламент воспроизвел нечто хасбулатовское».

В газете также сообщается, что и в самой Белоруссии свой проект Конституции ее авторы из Верховного Совета держат почти что втайне. Во всяком случае, народ его не знает. Среди прочего, видимо, оберегает от преждевременного понимания народом и внесенную в него пожизненную индульгенцию себе: одна из статей, например, разрешала депутатам совмещать работу в Национальном собрании с любой другой должностью. А следующая статья дополняла предыдущую: «Депутат Верховного Совета не несет юридической ответственности за свою деятельность как в период исполнения депутатских полномочий, так и после их прекращения».

Если «Российская газета» не ошиблась в своем анализе обоих проектов, то получалось, что госдепартамент США и международная общественность вмешивались в дела Белоруссии, желая свалить крестьянина-государственника А. Лукашенко, навязав Конституцию многопартийно-парламентского разно-толка, чтобы управлять извне процессом концептуально неопределенного самоуправления многопартийцев. А в России тем временем через «Известия» зондировалось общественное, мнение на предмет выявления в обществе неудовлетворенности действовавшей Конституцией президентско-парламентского характера и возможностей введения в нее конституционных принципов федерализма США, юридически расчленявших единство России — региональной цивилизации и передававших безраздельно власть трансрегиональной мафии ростовщических кланов. Синхронная возня по поводу конституций России и Белоруссии представилась видному московскому публицисту двумя камушками из одной мозаики антиславянской геополитики.

В России, как считали аналитики, в свое время западными кругами не были до конца учтены такие факторы, как огромная территория, большое количество населения, многополюсность правящей элиты, поэтому ставка в основном на работу с руководящими и банковскими кадрами сделала предпринимаемые усилия недостаточно эффективными.

В то же время на фоне двух борющихся идей — активизация ускоренного развала России и поддержание ее целостности при реальном внешнем управлении и резком экономическом ослаблении — носителями которых являются крупные международные финансово-политические объединения, начинали формироваться контуры вариантов возможных последствий дестабилизации РФ.

Один из них предполагал высокую вероятность реализации идеи распада страны в случае серьезного осложнения социальной обстановки в России. Такому пути, в частности, способствовал процесс суверенизации, резкое падение уровня межрегионального общения из-за роста тарифов министерств связи, транспорта и т. д.

Другой вариант рассматривал возможность со стороны ослабевавшей президентской ветви власти ввести чрезвычайное положение, подчинив себё правительственные структуры. При этом существенно укреплялась группа, удобная определенной части западных стратегов. В данном контексте и противники, и сторонники раздела России начинали втягиваться в реализацию плана ее резкой социальной дестабилизации. И той, и другой стороне существенную помощь, зачастую даже не осознавая этого, оказывали как некоторые политические лидеры, так и группа крупнейших отечественных банков, контролировавшая средства массовой информации.

Аналитики выделили четыре основные зоны давления, правильное задействование которых могло легко привести к социальным взрывам в обществе: республики Кавказского региона, казачество, республики Татарстан и Башкортостан, леворадикальные группы.

Казачество представляло собой хорошо организованные группы населения, имеющие на руках большое количество оружия. Несмотря на постоянные внутренние распри, в основном на уровне атаманов, они легко консолидируются при внешней угрозе.

Особой болевой точкой данной зоны являлись районы Чечни, где проживало значительное число русскоязычного населения, причислявшего себя к казакам. Многие делали это из чувства самосохранения, так как видели в казачестве единственную силу, способную противостоять чеченцам.

Взрывоопасности ситуации в данном регионе способствовало также то обстоятельство, что отдельные полевые командиры в Чеченской Республике недовольны произошедшим переделом власти, отсутствием доступа к финансовым ресурсам и готовы были к противозаконным действиям. С другой стороны, радикально настроенные казачьи атаманы также были способны спровоцировать чеченцев. А учитывая наличие значительного числа' криминальных элементов с обеих сторон, вероятность возникновения спровоцированных конфликтов была крайне велика.

В то же время распространение таких конфликтов по другим регионам России облегчалось наличием казачьих группировок во многих субъектах Российской Федерации, равно как и присутствием представителей чеченской диаспоры. А с учетом тесной связи обеих сторон с организованной преступностью и наличия у них огнестрельного оружия, вполне был реален конфликт между ними с втягиванием в него подразделений МВД.

Выгодной стороной варианта дестабилизации с использованием ситуации «казаки — чеченцы» являлось то, что он не требовал привлечения больших финансовых средств.

Оценивая перспективность задействования в подобных целях Татарстана и Башкортостана, аналитики в качестве главного фактора отмечали наличие и высокую активность на территории этих республик экстремистских организаций. Поэтому эскалация движений за независимость не потребовала бы значительных финансовых вложений, так как на внедрение ислама расходовались большие средства рядом мусульманских стран. В то же время отсутствие выхода к границам России несколько осложняло ситуацию и создавало угрозу быстрой локализации процесса дестабилизации за счет возможности перекрытия транспортных магистралей, что сдерживало внешнюю активность политических элит этих республик.

Удобным объектом манипуляции являлись также и кавказские республики, где присутствовали интересы Турции, Ирана, Саудовской Аравии и ряда других арабских стран. Особенно выделялись Ингушетия и Дагестан, где имелось значительное чеченское влияние. Возможные конфликтные процессы в данном регионе сразу же затронули бы и первое (казаки), и второе (Татарстан, Башкортостан) направления дестабилизации.

Наиболее дорогостоящим, но в то же время способным охватить значительные территории с преимущественно русскоязычным населением, по мнению аналитиков, являлся вариант дестабилизации с задействованием леворадикальных групп российской оппозиции — например, анпиловцев. Слабой стороной таких групп являлось отсутствие четкой организации, специфичность привлеченного контингента, что позволяло достаточно легко локализовать выступления их сторонников, мало способных на серьезные многодневные акции. Однако усиление кризисных явлений в экономике и обществе, невыплата пенсий и зарплаты на фоне скачкообразного, почти стопроцентного удорожания квартплаты, коммунальных услуг и энергоносителей могло привести к ситуации, когда леворадикальные группы могли бы быть использованы в качестве инициирующей силы для начала массовых волнений.

О визите В. Черномырдина в США. В окружении вице-президента США А. Гора высоко оценили неформальный обмен мнениями с премьер-министром России по широкому кругу двусторонних отношений с выходом на расширенную внешнеполитическую проблематику. Однако отмечалось, что в контексте обсуждения ключевой темы расширения НАТО на Восток, переговоры не привели к существенному сближению позиций.

Не вызвала оптимизма у американского руководства и идея проведения пятисторонней встречи на высшем уровне — США, Германия, Франция, Великобритания и Россия — с целью окончательного согласования компромиссных развязок по НАТО.

В госдепартаменте США отметили «непривычно жесткую» позицию российской стороны при обсуждении вопросов, затрагивающих интересы национальной безопасности России, например, по проблеме Арктики. Были озадачены в Вашингтоне и высокими требованиями Москвы по проблемам СНВ и ПРО, которые обсуждались в контексте подготовки к встрече президентов США и России в марте.

Из числа зафиксированных в Вашингтоне договоренностей американцы выделили соглашение о прямых инвестициях в российские регионы. Оно было расценено в администрации США чуть ли не как «стратегическая победа» на пути «закрепления капитализации» российского общества, прежде всего глубинки, и создания дополнительного канала воздействия на центр, используя представительства регионов в законодательных органах власти.

Развал изнутри. Факт инвестиционного кризиса в России никто не оспаривал уже в 1996 году. Выступая на пресс-конференции 7 октября по итогам визита на сессию управляющих Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития, вице-спикер Госдумы А. Шохин заявил, что зарубежных инвестиций в 1997 году следует ожидать не больше, чем в предыдущем.

Главная причина — зарубежные инвесторы по-прежнему опасаются весьма высоких политических и финансовых рисков в России. Уровень инфляции до 10 процентов в год и дефицит российского федерального бюджета, согласованные с МВФ — 3,85 процента от ВНП, — оставляют правительству весьма узкий коридор для маневра. Превышение этих параметров в 1996 году в связи с президентскими выборами и хроническим недособиранием налогов послужили причиной для задержек новых порций международных кредитов, уже открытых России.

Максимальное увеличение кредитов, которых можно добиться — до 10 миллиардов долларов в год, но это лишь 15 процентов от потребностей российской экономики. Частные предприниматели за рубежом, а также российские граждане, Имеющие там свои капиталы, боятся вкладывать их, потому что не верят ни в финансовую, ни в политическую стабилизацию в России. Кроме того, постоянно меняется налоговая законодательная и нормативная база, что является дополнительным фактором стабилизации.

Независимые эксперты, анализируя противоречивые решения исполнительной власти в области финансов — принятие и отмена указов о налогах, закон о поправках к бюджету на 1996 год, корректировка бюджета на 1997 год, создание Временной чрезвычайной комиссии по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины — приходили к выводу, что российская финансовая система пошла вразнос, власти уже не знают, что с ней делать.

Сами по себе хронические недоимки налогов свидетельствовали о полной расшатанности властной вертикали, однако силовые методы правительства по безусловному сбору налогов не всем представлялись единственно правильным в стратегическом отношении шагом. Более того, в деятельности ВЧК многое выглядело алогичным и некомпетентным. Так, на одном из заседаний комиссии рассматривался список из 17 злостных неплательщиков, но вопрос о принудительном банкротстве поставлен лишь для 11, а потом и вовсе лишь для 4 из них. Причем, двое из четырех «банкротов» — КамАЗ и «Татнефть» — после энергичного протеста, заявленного президентом Татарии М. Шаймиевым В. Черномырдину, легко доказали ошибочность такого решения ВЧК, незнание министерствами экономики и финансов целого ряда важнейших документов, включая указ президента РФ об освобождении КамАЗа от части налогов, засчитанных ему как инвестиционный кредит на восстановление после пожара. Подобная некомпетентность администрации президента и правительства подрывала остатки авторитета государственной власти в регионах. В прессе открыто муссировалась тема столь странного налогообложения, по которому злостными неплательщиками оказывались почему-то супергиганты, монополисты, не испытывавшие проблем со сбытом своей продукции.

Признавая факт инвестиционного кризиса, А. Шохин нашел выход из него. По мнению вице-спикера парламента и бывшего первого вице-премьера правительства, заметный приток иностранных инвестиций может возникнуть, если регионы получат возможность самостоятельно их инициировать, минуя центр. Для этого, мол, достаточно ввести 50-процентное освобождение реформированных предприятий от налога на прибыль. Но пока, полагает он, все силы надо бросить на борьбу с хроническими неплательщиками, расшатывающими самые основы государственности в России.

На примере Санкт-Петербурга, принявшего основы собственного налогового законодательства, или на примере Татарстана, давно уже привлекавшего самостоятельно, без участия Москвы, зарубежные инвестиции в республику, по мнению некоторых специалистов, можно усмотреть лишь экономические предпосылки дальнейшего роста внутрироссийского сепаратизма, что может привести уже к разрушению, а не только к расшатыванию государственного устройства.

Помимо иных субъективных и личностных факторов, одной из важных причин отставки А. Лебедя с поста секретаря Совета безопасности РФ послужило, как полагает ряд наблюдателей, его выступление с собственной экономической программой, подготовленной С. Глазьевым. Центральный вопрос в ней поставлен кардинально иным образом, нежели Черномырдиным — Чубайсом — Шохиным. Лебедь ставил вопрос не о том, как собрать или изъять средства в казну, а как дать их населению, чтобы тем самым — через развитие потребительского рынка — пополнить казну! Фактически этот двухстраничный документ, с которым А. Лебедь выступил с трибуны Госдумы, предлагал если не социально-экономическую, то во всяком случае, финансовую реформу.

«Сегодня сплошь и рядом между бюджетом и получателем бюджетных средств, — сказал А. Лебедь с думской трибуны, — вклинились коммерческие банки; которые состригают до 40–45 процентов бюджетных перечислений. Происходит это по вине и даже под руководством Минфина, который расплачивается не деньгами, а векселями, которые затем выкупаются у получателей коммерческими банками со скидкой 40–45 процентов. Но если у Минфина находятся деньги для полного погашения этих векселей, возникает вопрос: зачем это делать? На худой конец можно брать кредиты в ЦБ под льготный процент на финансирование кассовых разрывов. По сути сложившаяся система представляет собой циничную форму казнокрадства, через которую из бюджетных расходов уводится около половины!.. Речь идет о десятках триллионов рублей».

Любопытно, что Глазьеву как начальнику управления по экономической безопасности больше не нашлось места в СБ, однако правительство прислушалось именно к его мерам по восстановлению государственной монополии на алкогольную продукцию.

По давней идее Глазьева, население страны может процветать даже в нынешних экономических условиях за счет справедливо поделенной между всеми ренты на природные ресурсы, которыми богата Россия. Почему же не были приняты эти предложения? Ведь они выдержаны в духе национально-государственных интересов России.

Прежде всего потому, что они шли вразрез с программой развития, которую уготовили России МВФ и МБРР. В случае принятия программы Лебедя — Глазьева ни о каких кредитах по этой линии и речи бы не шло, как и о реструктуризации внешнего долга РФ в 140 миллиардов долларов. К тому же подрывалась бы всякая основа процветания коммерческих банков, а следовательно, весь ход развития был бы иным. Вторая, субъективная причина — попытка А. Лебедя подчинить Госналогслужбу Совету безопасности, а не администрации президента, встретила категорический отпор А. Чубайса, который играл и намеревался дальше играть ключевую роль в решении любого вопроса налоговой политики.

Интересы коммерческих банков и Запада оказались для А. Чубайса выше и важнее. В результате была выбрана в корне неверная, ро мнению большинства экспертов, стратегическая линия правительства — фискальные, экстраординарные меры по сбору налогов любой ценой, вплоть до остановки предприятий и их насильственной приватизации.

Уже тогда прогнозировалось, что правительство весной 1997 года станет испытывать острую нехватку денежных ресурсов и вынуждено будет обратиться за ними на финансовый рынок, к коммерческим банкам, что сведет на нет многие, даже вполне эффективные прежние его действия по обузданию инфляции, стабилизации цен. Снижение процентных ставок, ожидаемое правительством через 5–6 месяцев, в этих условиях стало миражом и похоронило надежду на переход к экономическому прогрессу.

Положение правительства, почти лишенного маневра, усугублял стремительный рост объема суррогатных денег в экономике. Эти квази-деньги — различного рода облигации, векселя, чеки, акции — эмитировались не только в Москве, но и во многих регионах, то есть практически бесконтрольно. Созданная правительственная комиссия по совершенствованию платежей и расчетов не в состоянии была выработать эффективные способы борьбы с этими суррогатами и вынуждена была заявить, что правительство и Центробанк упустили момент, когда эти суррогаты стали активно внедряться в экономику. Специалисты считали вексельные программы регионов наиболее опасными "для экономики страны, ведь выпуск векселей местными банками — фактически та же самая эмиссия, только более низкого качества, доход от которой шел не государству, а неизвестно куда. Это означало, что в стране фактически действовала параллельная денежная политика, за которой, кстати, как выяснилось, внимательно наблюдали уполномоченные МВФ.

Центральной проблемой в отношениях между центром и регионами стали база и нормы налогообложения. Федеральный центр весьма произвольно определял эти параметры, используя механизм налогообложения как средство внутриполитической дипломатии. Одни республики, как Татарстан, Якутия, смогли обеспечить себе и отстоять перед Москвой льготные режимы налогообложения, либо увеличить процент средств, остававшихся в местной казне на развитие. Другие, и таких большинство, служили донорами хроническим неплательщикам и дотационным регионам. Вполне закономерно, что с каждым годом число дотационных регионов увеличивалось, а число доноров — сокращалось, что рано или поздно приведет к конфликту, к акциям открытого неповиновения центру.

Если в 1994 году в России было 64 дотационных региона из 86 субъектов Федерации, то в 1995 году их число выросло до 78. Донорами пока оставались Москва, республики Татарстан и Башкортостан, Красноярский край, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа, Липецкая, Нижегородская, Самарская и Свердловская области. Нужно сделать оговорку, что в условиях прогрессировавшей некомпетентности в аппаратах большинства федеральных министерств невозможно брать на веру даже официальные статистические данные.

Большинство регионов из числа доноров проявляют красноречивые тенденции к сепаратизму, что позволяет говорить о финансово-экономической подоплеке многих сугубо политических акций и процессов. На совещании в Совете Федерации в октябре 1996 года руководители десяти регионов-доноров во главе с мэром Москвы Ю. Лужковым обрушились с резкой критикой в адрес центра, настаивая на том, чтобы все субъекты Федерации были равны по отчислениям в бюджет, чтобы экономические законы применялись одинаково на всей территории России, сурово предостерегали правительство от непосильной дани с доноров — иначе экономическая система рухнет.

Другая, не менее острая проблема, волновавшая всех губернаторов — обилие в регионах разного рода федеральных структур и чиновничества, численность которых порой в 10–15 раз превышала собственные аппараты. Количество федеральных органов власти на местах колебалось от 38 до 53 в каждом регионе. Это силовые структуры — ФСБ, МВД, экономические — агентства Госкомимущества, таможни, службы занятости, предприятия федерального подчинения, органы надзора — налоговая служба, КРУ Минфина, налоговая полиция, санэпиднадзор, Госстрахнадзор, гостехназор и другие. Многие из них, созданные полвека назад, дублировали друг друга и давно морально устарели. По традиции федеральным органам местные администрации выделяют лучшие помещения, обеспечивают транспортом, коммунальными услугами, связью. Для малых регионов с незначительным бюджетом содержать такую армию федеральных чиновников становится все труднее. Немало также ведомств двойного подчинения — и центру, и региону. Ни в правительстве, ни в аппарате президента нет практического решения этой проблемы, и она становится одним из камней преткновения в отношениях между центром и регионами.

Осенью 1996 года страну потрясали многочисленные акции протеста, организованные независимыми профсоюзами, общественными организациями и движениями. Забастовки учителей, энергетиков, в том числе митинги персонала атомных электростанций, массовые выступления студентов, которым не платили стипендии, публичные «похороны» российской культуры, выступления сотрудников судебных органов, оставшихся без финансирования, — все это вынуждало исполнительную власть отвлекаться от решения глобальных задач и срочно латать дыры в бюджете. В печати публиковалось множество прогнозов очередного экономического кризиса.

В отличие от официальных и намеренно оптимистичных, предвзятых прогнозов развития, сделанных в выступлениях министра экономики и министра финансов РФ, смелый прогноз сделал независимый эксперт профессор и банкир В: Грошев. Он считал, что после стагнации российской экономики наступил еще более глубокий спад, вся промышленность «практически легла». 10 процентов российских предприятий еще могли подняться, опираясь на внутрироссийские средства. Но 30 процентов смогут сделать это только при помощи зарубежных инвестиций, которые, как известно, сошли на нет. Об остальных 60 процентах умалчивается.

Финансово-экономический фон во многом определял отношение регионов к центру, к федеральным властям и в итоге — к проблеме дезинтеграции Российской Федерации.

На расстановку политических сил на местах к концу 1996 года сказались состоявшиеся к тому времени выборы глав администраций в 48 регионах. В трех они должны были пройти в январе-феврале 1997 года, а в двух предстояли вторые туры. Однако в целом картина была уже ясна, и дополнительные результаты ее не могли существенно изменить. Правда, комментарии итогов сильно разнились.

Несмотря на то, что заместитель главы администрации президента А. Казаков считал итоги безоговорочной победой Кремля — 20 прежних губернаторов были переизбраны и к ним добавились 17 сторонников «партии власти», у Г. Зюганова арифметика была иная, и тоже в свою пользу. К 14 губернаторам, выдвинутым Народно-патриотическим союзом, он прибавил 11 независимых, в той или иной мере поддержанных оппозицией, и заявил о победе левых сил над президентской командой со счетом 25:20.

По мнению независимых экспертов, обе стороны грешили против истины в противоположных пропагандистско-идеологических целях. Расклад„сил был следующий.

Кандидаты коммунистов или поддержанные НПСР единые кандидаты пришли к власти в 14 регионах из 47. Тут сентябрьский прогноз Г. Зюганова был ближе к реальности. Это Амурская область (итоги были отменены по суду после протеста, заявленного Центризбиркомом), Кировская, Курская, Калужская, Курганская, Брянская, Владимирская, Рязанская, Костромская, Челябинская, Волгоградская области, Краснодарский, Ставропольский и Алтайский края, Марий-Эл.

Пятнадцатый регион представлялся спорным. Это Калининградская область, ее губернатора Л. Горбенко и коммунисты, и «партия власти», и так называемые «крепкие хозяйственники» в равной мере считали своим. Кроме него независимые наблюдатели довольно условно относили к «красным губернаторам» и А. Руцкого.

Вместе с тем КПРФ и НПСР не без оснований приплюсовали к числу своих побед приход к власти таких «попутчиков» из областей для коммунистов, как В. Густов (Ленинградская), Л. Горбенко (Калининградская), В. Цветков (Магаданская), В. Сударенков (Калужская) и ряд губернаторов из других регионов.

Однако у КПРФ можно было отметить и потери — лишь 9 губернаторов из 14 были избраны в тех регионах, где электорат на президентских выборах традиционно поддерживал Г. Зюганова.

«Партия власти» поддерживала своих кандидатов в Саратовской, Архангельской, Ростовской, Воронежской, Вологодской, Сахалинской, Читинской, Камчатской, Самарской, Ивановской, Астраханской, Пермской, Ульяновской областях, Ямало-Ненецком, Ханты-Мансийском, Таймырском, Усть-Ордынском автономных округах, Еврейской и Коми-Пермяцкой автономных областях, Республике Саха (Якутия) и Хабаровском крае. Большинство указанных субъектов Федерации — 17 из 21 в июле 1996 года голосовали за Б. Ельцина.

Из этого анализа следует, что после поражения коммунистов на президентских выборах сузилась географическая зона их влияния на электорат, и в ряде регионов традиционного «красного пояса» предпочтение отдано кандидатам «партии власти». Хотя, с другой стороны, президентские и губернаторские выборы ни в коем случае нельзя сравнивать, так как они достаточно сильно отличались по своей электоральной субстанции. В целом победу НПСР в 14 регионах следовало считать солидным успехом, особенно с учетом того, что «красные» губернаторы представляли в основном высокоразвитые регионы с большой плотностью населения.

К факторам, которые изменили обстановку в Совете Федерации, относились победы в регионах, которые печать уже окрестила «синими», кандидатов, не относившихся ни к «партии власти», ни к левой оппозиции. В их число вошли как «крепкие хозяйственники», так и просто политически нейтрально выступавшие губернаторы, а также представители других, но оппозиционных сил — кандидат от ЛДПР Е. Михайлов в Псковской области, брат А. Лебедя Алексей Лебедь в Хакасии, Ю. Евдокимов в Мурманске.

С учетом этих соображений изменение соотношения сил в Совете Федерации более целесообразно было бы рассматривать не с точки зрения «футбольного счета» между «партией власти» и левой оппозицией, а в сравнении с тем, что планировала администрация президента и что она получила. В сентябре 1996 года на Старой площади был составлен список кандидатов на посты глав региональных администраций, утвержденный А. Чубайсом, которым администрация президента оказывала однозначную поддержку. Если следовать этому списку, то победу на региональных выборах одержали лишь 24 из 47 намеченных Старой площадью кандидатов. По всей видимости, это соотношение более ярко отражает происшедший не в пользу власти региональный сдвиг, а заверения заместителя А. Чубайса А. Казакова о «приемлемости» для власти многих даже «красных» губернаторов следовало отнести лишь на счет вынужденного лукавства. К тому же известно, что внутри администрации президента итоги региональных выборов рассматривались если не как победа НПСР, то как очевидная потеря позиций власти в регионах. Такого же мнения придерживались некоторые безусловные сторонники власти, выступавшие в качестве организаторов поддержки «партии власти» в регионах, — к примеру, тот же С. Филатов.

Ссылки же А. Казакова на якобы «близость» к «партии власти» многих левых губернаторов лишь на основе того, что они заявили после выборов об отсутствии намерений конфронтировать с центром, для чиновника такого ранга малоубедительны. Даже самому неискушенному в политике ясно, что финансовая зависимость регионов от центра никоим образом не способствует возникновению у глав регионов желания устраивать ненужные конфликты.

Наряду с выборами губернаторов в ряде регионов проходили и выборы в законодательные собрания и местные органы власти. Состав областных дум был переизбран в Тульской, Калужской, Калининградской, Сахалинской, Читинской областях, Республике Марий Эл, Ачинском, Ханты-Мансийском автономных округах. «Партия власти» сумела получить в них большинство, тогда как левая оппозиция — лишь по несколько мандатов. В целом состав местных законодателей не вызывал особого беспокойстра у Кремля. Аналогичная картина наблюдалась и на выборах органов местного самоуправления в Оренбурге, Новгороде, Калининграде, Твери, Ханты-Мансийске.

Можно отметить одно из существенных своеобразий, отличавших выборную кампанию в субъектах Федерации, в их тактических установках, с которыми обе общественные силы шли на эти выборы. После парламентских в 1995 и президентских в 1996 годах кампаний были истощены как финансовые, так и морально-политические ресурсы для проведения региональных выборов, и обе стороны были готовы отложить их на неопределенный срок. Есть подтверждения тому, что такие переговоры велись и находили понимание.

В ходе губернаторских выборов 1996–1997 годов выявился тревожный симптом — конфликтное несовпадение федерального и регионального законодательства. Федеральная власть, пожалуй, впервые заговорила открыто о нарушениях Конституции РФ на местах. При этом выяснилось, что механизма, позволявшего привести местные законы в соответствие с Основным законом, у нее фактически нет.

Еще в 1991 году Председатель Верховного Совета РФ снял с должностей некоторых председателей местных Советов, однако потом они были восстановлены судом. В 1996 году ситуация повторилась: суды восстанавливали освобожденных президентом РФ глав администраций. Уже одно это свидетельствовало о том, что ни конституционно, ни законодательно в стране не были определены отношения между высшим российским руководством и структурами местной власти. Ясно, что при таком положении не может быть речи ни о какой властной вертикали, ни о государственном управлении.

Типичные нарушения — требования от кандидатов либо постоянного, либо длительного проживания на территории данного субъекта Федерации. «Рекордсменом» в этом вопросе стала Республика Саха (Якутия), где по местным законам стать губернатором может лишь человек, проживший там не менее 15 лет. Ясно, что такая статья республиканского закона противоречит Конституции РФ и закону о выборах.

Федеральный закон предполагает альтернативные выборы, то есть кандидатов должно быть, как минимум, двое. Однако в Калмыкии и Татарстане решили, что это — излишество, вполне достаточно и одного кандидата.

Еще одно весьма распространенное нарушение, когда от кандидата требуют знания местного языка, в то время как по Конституции РФ достаточно знания языка государственного. Вот, например, как выглядят требования к кандидату в президенты Республики Марий Эл. Он должен быть не моложе 35 лет, не старше 60, владеть государственными языками — горным или луговым марийским, а также русским.

Ситуация, сложившаяся в ходе выборов в Тюменской области, означала попытку фактического пересмотра существовавшего статуса двух автономных образований — Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов. Во время избирательной кампании эти округа приняли решение выйти из-под влияния областных структур и выбирать лишь своих губернаторов. После указа президента, предписавшего одновременные выборы трех глав исполнительной власти всех трех субъектов Федерации и единого губернатора области, ямальцы провели выборы только губернатора округа. Вторым указом президент перенес сроки областных выборов и настоятельно рекомендовал провести выборы тюменского главы с участием населения обоих округов. Представители всех трех субъектов Федерации подписали соглашение о механизме выполнения этого указа и признали, что Тюменская область должна сохранять свое административно-территориальное единство. Однако через неделю депутаты Думы Ямало-Ненецкого автономного округа проголосовали против проведения на территории округа выборов губернатора Тюменской области.

В Карелии, Пензенской, Ленинградской областях местные законы не разрешают голосовать военнослужащим срочной службы. В законе о выборах Сахалинской области записано, что каждый кандидат должен предварительно пройти медицинское освидетельствование. В Бурятии, Ингушетии, Якутии и Коми прежде чем получить бюллетень для голосования, избиратель должен доказать, что является постоянным жителем данной республики.

Новое законодательство Тувы предусматривает право выхода республики из состава РФ в случае, если за это выскажется большинство участников республиканского референдума. А Конституция РФ не содержит на этот счет определенных положений.

Подобных конфликтных противостояний федерального и местных законодательств немало. Все это приводит к прогрессирующему сепаратизму.

Уместно привести высказывание Б. Клинтона: «Политика США в отношении СССР показала правильность курса на уничтожение Союза как империи. Мы сделали то со своим главным соперником, что Трумэн хотел сделать атомной бомбой, только, в отличие от разрушенной атомом, мы получили готовую страну, благодаря самонадеянной политике Горбачева. Теперь наша задача — не допустить к власти коммунистов. Нынешнее руководство России нас устраивает во всех отношениях. Надо не скупиться на расходы. Надо до конца завоевать тот плацдарм, с которого мы никогда не уйдем… Для этого надо расчленить Россию на мелкие государства по югославскому варианту. Только окончательно разрушив ее экономику, мы сможем навязать России свой путь развития. Один из вариантов — установление своих режимов во вновь образованных государствах. Мы позволим России быть небольшим государством. Но только США будет империей».

Устойчивая тенденция к децентрализации власти, «парад суверенитетов», центробежные силы в регионах наблюдаются в России с 1990 года, но, видимо, не достигли еще своего апогея. Наибольшей степени стремление к автономии вплоть до отделения от России достигло в Татарстане и Чечне.

Отношения с Казанью после трехлетней конфронтации были оформлены специальным договором, в республике принята своя Конституция и, если бы не территориальное и геополитическое положение Татарии, то можно было бы расценивать ее нынешнее состояние как вполне суверенного государства анклавного типа.

После двухлетней войны в Чечне, нанесшей множество потерь российской боевой силе и технике, а главное — невосполнимый ущерб авторитету государственности РФ, Чечня фактически тоже суверенное государство, лидеры которого поставили своей целью выход из состава Российской Федерации, к тому же при условии экономического возрождения самопровозглашенной и неконституционной республики Ичкерии за счет средств федерального бюджета.

Главная опасность дальнейшего развития сепаратизма в российских автономиях заключается в том, что события в них — и прежде всего в республиках Северного Кавказа — могут пойти по чеченскому «сценарию».

Этот сценарий оказался слишком заразителен не только для республик Северного Кавказа. Стоит вспомнить попытки губернатора Свердловской области Э. Росселя провозгласить Уральскую республику. Дело там дошло даже до идей выпуска собственной валюты — уральских франков.

«Традиционный» список регионов, тяготевших к повышенной самостоятельности в ходе выборов 1996 года пополнился рядом других, ранее не замеченных в центробежных тенденциях. Серьезного накала предвыборные страсти достигли в Удмуртской республике. Председатель Госсовета этой автономии А. Волков силовыми методами отстранил законно избранного населением мэра Ижевска А. Колпакова от должности, взял курс на авторитарное правление и полную независимость от Москвы. Он развил необыкновенно поспешную законотворческую инициативу, пересматривая практически весь уклад российской государственности. «Если федеральный центр не принял закон о государственной власти в регионах, то Госсовет и правительство республики Удмуртия восполнили этот пробел!» — заявил он.

Большинство субъектов Федерации, склонных к сепаратизму, проявляли его прежде всего в финансово-экономической сфере. Республика Башкортостан получила из Германии кредитную линию на 101 миллион марок, однако не в состоянии самостоятельно освоить даже четвертую часть кредитов за ближайшие три года. Татарстан достиг межправительственных соглашений с Францией и Германией о предоставлении ему кредитов под гарантии Казани, а не Москвы. В сентябре 1996 года М. Шаймиев после встречи с А. Гором подписал такое же соглашение с одним из крупнейших банков США. В Татарии действуют уже 70 американских компаний. В качестве гарантий правительство Татарии впервые в общероссийской практике предлагало землю, госпакеты акций приватизированных предприятий, а также поставки нефти.

Не к этому ли пути призывали некоторые российские политики, предлагая дать право субъектам Федерации самостоятельно выходить на рынок внешних инвестиций? Характерно, что если еще в 1994 году администрация США категорически отказывалась иметь дело с сепаратистами, то теперь прямые контакты с регионами стремительно развиваются.

Глава 5 ЗЕРКАЛО СЛУЖАНКИ ВЛАСТИ

На пороге нового, 1997 года становилось ясно, что центральная проблема России — опасность потери управляемости страной. Расшатывалась властная вертикаль, терялись последние рычаги влияния на регионы. Нарастала угроза распада России.

Горячая осень-96 вызвала к жизни и мощную волну экономического сепаратизма, когда субъекты Федерации самостоятельно, как указывалось выше, в одностороннем порядке устанавливали нормы налогообложения, предъявляли центру финансовые претензии, несанкционированно выходили на рынок внешних инвестиций.

Серьезную угрозу высшим национально-государственным интересам страны представлял и фактор идейной деградации и чрезмерного ослабления морально-политического единства российского общества. В периоды избирательных кампаний эта проблема выкристаллизовывалась особенно зримо и четко. Политики всех мастей убеждались, что вне рамок общенациональной объединительной идеи построить что-либо путное в стране невозможно.

Как не построить дом без фундамента, так не поднять страну без идеи этой страны. Собственно, пока нет идеи — нет и страны. Идейный кризис — самый глубокий, порождающий все остальные. Задача и исторический долг любого крупного руководителя или политической организации, заботящихся о своем народе и претендующих на достойное место в истории, — уловить, почувствовать национальный дух, контуры общенациональной идеи и подчинить всю свою деятельность служению этой идее. Такие идеи не «разрабатывают», в лучшем случае их пытаются «ухватить» и сформулировать в результате глубокого изучения жизни своего народа, честного анализа всей гаммы национальных ощущений, переживаний и устремлений.

За. годы своего суверенитета Россия приобрела слишком много сложных и многоплановых проблем, от решения которых зависит ее дальнейшая судьба. Без принятия безотлагательных серьезных концептуальных решений, понятных для всей страны и ее граждан и воспринимаемых ими в качестве неизбежных и необходимых, выправить положение, не допустив при этом социально-политических катаклизмов, крайне трудно, а то и вообще невозможно.

Понятных для всей страны и ее граждан… Таковыми их делают в том числе и средства массовой информации. Понятия «четвертая власть», «информационное оружие» утратили свой метафорический характер и все более приобретают буквальный смысл и значение.

Активный и массированный выход на рынок средств массовой информации во все большей степени становится приоритетом большого бизнеса. Почти все, электронные СМИ, за исключением государственной РТР, а также большинство крупнейших газет и практически все массовые журналы находятся под контролем тех или иных финансовых групп. Хотя столь значительный масштаб это явление приобрело лишь в последние год-два, проникновение в СМИ крупного бизнеса началось гораздо раньше.

Еще со времен горбачевской «перестройки» журналистская элита и пресса как институт играли исключительно важную роль не только в распространении информации, но и в генерировании идей и продвижении политических позиций в общественное мнение. В известной степени СМИ в позднем СССР, а затем и в России взяли на себя многие функции гражданского общества. Таким образом, контроль над СМИ приносит бизнесу не только рекламные выгоды, но и значительные политические дивиденды, фактически играя роль важного политического ресурса.

Ведущие финансово-промышленные конгломераты осознали значение активной работы в информационной области. Освоение ими этой сферы можно подразделить на два основных этапа. Первый охватывает период с начала 90-х годов до конца 1995 года, когда завершился первоначальный раздел рынка СМИ между тремя группами, которые раньше других смогли оценить преимущества контроля над СМИ. Стоящие во главе этих групп Б. Березовский, В. Гусинский и А. Смоленский прочно заняли ведущие позиции на рынке СМИ и получили значительные преимущества по. сравнению со своими конкурентами.

Второй этап приходится на конец 1995 — начало 1996 года, когда информационный рынок стали осваивать другие финансово-промышленные структуры. Речь идет в первую очередь о рынке печатных СМИ, который продолжает пополняться новыми изданиями. В то же время и электронные СМИ приобретают новых совладельцев. Значительно ускоренный выборной президентской кампанией процесс освоения и передела рынка прессы продолжается и поныне.

Активное воздействие бизнеса на СМИ начало проявляться еще в конце 80-х годов. С появлением предприятий новых форм собственности возникла необходимость в благоприятном освещении их деятельности в СМИ. Основные методы работы с прессой сводились к рекламе и «заказным» материалам.

Взаимная выгода подобного рода контактов была очевидна. Фирмы получали возможность за сравнительно небольшую плату помещать благоприятную для них информацию в изданиях с солидной репутацией. Это означало, что как редакции, так и отдельные журналисты получали дополнительные доходы, которые часто составляли значимый источник их существования.

СМИ активно использовались структурами различной степени солидности для опубликования «заказной» информации. Откровенно благожелательные материалы о деятельности МММ публиковались в различных изданиях, даже в государственных военных газетах. Небезызвестная группа «Гермес» успешно использовала как электронные, так и печатные СМИ, в том числе ярко выраженной оппозиционной ориентации, а также субсидировала собственную газету. Бизнесмен Артем Тарасов инициировал не только статьи в свою защиту в различных СМИ в 1990–1993 годах, но и создание и трансляцию по государственному телевидению документального фильма, носившего апологетический характер.

Некоторые центральные газеты, в том числе и активно выступавшие в защиту свободы слова, публиковали политические и бизнес-аналитические материалы — как правило, за вознаграждение. Исключение делалось лишь для части сюжетов, носивших сенсационный характер, и текущей информации. Определенная часть журналистов превратилась в лоббистов, готовых опубликовать практически любую статью за соответствующую мзду. В этих условиях появление «цивилизованных» крупных инвесторов сыграло в целом положительную роль. Оно предотвратило потенциальную криминализацию и явную продажность СМИ, заменив ее «постоянной связью» с определенными крупными бизнес-структурами. Новые отношения собственности дали СМИ определенную уверенность в завтрашнем дне, позволили планировать редакционную политику и коммерческие проекты на относительно долгосрочную перспективу. Впрочем, случаи внезапного сокращения или прекращения спонсирования тоже не редки.

Уже в 1995 году немало крупных коммерческих структур пришли к выводу: для эффективного функционирования и укрепления собственного политического влияния им необходимо не просто сотрудничество со СМИ, но и непосредственное владение изданиями.

Президентские выборы 1996 года привели к формированию единого механизма, объединившего ведущие СМИ, в первую очередь электронные, их хозяев и верхушку пропрезидентского политического истеблишмента. Слаженная работа этого механизма оказалась настолько эффективной, что стало обычным явлением приписывать ведущую роль в победе Б. Ельцина первому и четвертому каналам телевидения. Хотя единая система отношений бизнеса, власти и СМИ прекратила свое существование после выборов, каждый из вышеупомянутых «актеров» осознал силу и важность пропагандистского ресурса для политической борьбы. В восприятии многих политиков реальное значение этого ресурса даже преувеличивается: некоторые из них склонны полагать, что массированное воздействие на общественное мнение через прессу способно решать любые, в первую очередь электоральные задачи. Хотя целый ряд кандидатов на губернаторских выборах пали жертвами бездумного злоупотребления «господством в эфире», это не подорвало возросшей значимости «четвертой власти» в российской политике.

Вплоть до лета 1997 года СМИ, принадлежавшие основным финансовым группировкам, продолжали действовать по инерции президентской кампании и воздерживались от прямых «глобальных» атак на власть. Однако крушение согласия этих группировок после конкурса по приватизации «Связьинвеста» привело к ожесточенной полемике между подконтрольными конкурирующим банкирам СМИ, причем в этой полемике мишенью становились не только конкуренты, но и их высокие покровители.

Одним из следствий такого изменения в российской политической жизни стало накопление каждым из ведущих политиков ресурсов в области СМИ, причем их владельцы в данном случае также превращаются в критически важных партнеров тех или иных политических группировок. Однако как показала летняя «банковская» война и другие события политической жизни 1997 года, и альянсы между политиками, и их союзы с медиа-империями носили крайне неустойчивый характер.

Первым опытом создания системы СМИ, открыто объявивших о своих «тесных отношениях» с крупной финансовой структурой, стало формирование информационной системы, находящейся' под контролем «Группы «Мост». В 1993 году по инициативе «Моста» была основана первая негосударственная телекомпания НТВ. Затем в состав «информационной империи» «Моста» были включены приобретенные ею радиостанция «Эхо Москвы» и еженедельник «Семь дней», а также основанные непосредственно «Мостом» газета «Сегодня» и журнал «Итоги».

Информационные достижения «Моста» были бы невозможны без наличия у него связей в высших эшелонах власти. Так, часть четвертого телеканала — наиболее выгодное время, так называемое «прайм тайм» — была передана НТВ в период, когда всю информационную политику государства курировал М. Полторанин. Окончательная передача НТВ всего вещания на четвертом канале стала наградой за активное участие телекомпании в президентской гонке.

Несмотря на это, «Мост» достаточно часто менял своих политических партнеров. Так, конфликт с М. Полтораниным проявился уже в 1994 году. В результате «мостовские» СМИ начали против него активную кампанию, сыгравшую свою роль в том, что этот политик был вынужден покинуть арену большой политики.

Взаимоотношения между «Мостом» и Ю. Лужковым также нашли отражение в контролируемых «Мостом» СМИ. Если в 1993–1995 годах материалы о московском мэре в них носили крайне благожелательный характер, то уже во второй половине 1995 года наблюдалось ухудшение отношения к нему в программах НТВ и в газете «Сегодня». Это было связано с началом конфликта В. Гусинского с Ю. Лужковым, вызванного переориентацией руководителя «Моста» на А. Чубайса.

После «банковской» войны лета 1997 года империя В. Гусинского активно демонстрировала намерение сблизиться с В. Черномырдиным. Впервые озвученное вице-президентом холдинга В. Костиковым, бывшим пресс-секретарем Б. Ельцина, в июле подчеркнутое уважение к премьер-министру стало постоянной чертой информационных и аналитических передач НТВ.

Пользуясь своими политическими связями, В. Гусинский смог добиться выгодной для НТВ сделки с РАО «Газпром». Известны материальные затруднения «Мост-банка», которые связаны с потерей части московских бюджетных денег. Поэтому приобретенные «Газпромом» 30 процентов акций НТВ следовало рассматривать как получение телекомпанией солидных инвестиций при сохранении контрольного пакета акций за «Мостом». По некоторым данным, сумма, уплаченная «Газпромом» за акции, значительно превышала их рыночную стоимость.

НТВ традиционно стремилось представить себя в качестве независимой структуры, связанной с «Группой «Мост» лишь сугубо деловыми отношениями. Но политическая активность компании полностью соответствует интересам В. Гусинского, что подтверждают как примеры, перечисленные выше, так и отношение НТВ к другим политическим деятелям и событиям, в том числе и к Б. Ельцину. Несколько демонстративная оппозиционность 1995 года, вызвавшая неприятие со стороны команды А. Коржакова, сменилась полностью пропрезидентской позицией в следующем году.

Примечательно, что в президентской кампании 1996 года НТВ первоначально симпатизировало Г. Явлинскому. Однако активная вовлеченность В. Гусинского в деятельность «давосской группы» банкиров, пролоббировавших кандидатуру А. Чубайса на пост координатора ельцинского штаба и тем способствовавших смене вектора президентской кампании, естественным порядком привела и к переориентации НТВ на кандидатуру Б. Ельцина. Итогом избирательной кампании 1996 года для НТВ стало не только расширение сетки вещания, но и серьезный рост политического авторитета его руководителей И. Малашенко и Е. Киселева, которые неизменно присутствуют в «сотне ведущих политиков России», а первого из них даже называли в качестве кандидата на пост главы администрации президента в июле 1996 года.

НТВ считается наиболее выгодным проектом «Группы «Мост» как с политической, так и с коммерческой точки зрения. Однако попытки расширить сферу влияния НТВ за счет проекта «НТВ плюс», включавшего 4 спутниковых канала — музыкальный, спортивный и два канала художественных фильмов — специалисты не считали удачными. Несмотря на активную рекламу, «НТВ плюс» не оправдывает возложенных на него ожиданий: в России пока не сложился массовый средний класс, составляющий основу аудитории спутниковых каналов на Западе. По данным аналитиков, «НТВ плюс» имел порядка 60 тысяч абонентов, что слишком мало для столь капиталоемкого предприятия.

Первым печатным изданием, контролируемым «Группой «Мост», стала газета «Сегодня», основанная в 1993 году. В эту газету перешла группа журналистов из «Независимой газеты», которым удалось сделать ее престижной, но неспособной достичь массового тиража. Попытка издавать «Сегодня» тиражом в 100 тысяч экземпляров закончилась отправкой около половины его в макулатуру. В связи с этим тираж был сокращен вдвое.

Осенью 1996 года главный редактор «Сегодня» был заменен другим, ранее работавшим в «Коммерсанте». Это повлекло перемены в творческом составе редакции. Объем издания значительно сократился, но тираж несколько вырос. Впрочем, первоначально намеченной цифры он все равно не достиг.

Летом 1997 года в газете произошла очередная реорганизация, вызванная недовольством руководства «Медиа-Мост» результатами деятельности нового руководства газеты. В результате главный редактор был переведен на пост вице-президента холдинга «Семь дней», а часть пришедших из «Коммерсанта» людей покинула газету. Некоторой время обязанности главного редактора исполнял президент АО «Семь дней», а в сентябре 1997 года произошла очередная замена руководства.

Вторым проектом стал еженедельник «Семь дней», который также не обошелся без смены главного редактора. Известный телекритик И. Петровская была смещена вместе с большинством поддерживавших ее журналистов. Следствием этого увольнения стал судебный процесс по поводу невыплаченных гонораров. Несмотря на это, «Семь дней» выглядит достаточно перспективным с коммерческой точки зрения проектом. За счет сравнительной дешевизны и простоты подачи материалов он опередил по популярности своего основного конкурента — еженедельник «ТВ-парк».

Третьим печатным органом В. Гусинского стал журнал «Итоги» — совместное издание с американским журналом «Ньюсуик». Появившийся на свет в начале 1996 года, этот журнал сделал самую серьезную заявку на пустовавшую на тот момент нишу общеполитического еженедельника и обошел по популярности схожий по типу журнал «Огонек». Однако, начиная со второй половины 1996 года, в журнале наблюдается определенная стагнация: «Итоги» практически не развиваются, продолжая использовать лишь изначально освоенные, как правило, калькированные с западного образца приемы.

Некоторое время «Группа «Мост» спонсировала также «Общую газету», однако вскоре финансирование прекратилось.

Кроме НТВ и печатных изданий, В. Гусинский контролирует одну из крупнейших радиостанций России — «Эхо Москвы». Этот проект за счет большего количества рекламы в финансовом отношении более привлекателен.

Первоначально общее руководство информационными проектами «Моста» осуществлялось из единого центра, которым руководил В. Гусинский и президент «Группы «Мост» Сергей Зверев, однако внешне построение «империи» выглядело децентрализованным. В январе 1997 года В. Гусинский объединил все свои информационные структуры в единую компанию «Медиа-Мост». Оставив посты в «Группе «Мост» и «Мост-банке», он сосредоточился на работе в информационной сфере. Еще ранее все печатные проекты «Моста» были объединены в холдинг «Семь дней». Тем самым существовавшая всегда централизация приобрела официальный характер.

Отделение информационных структур от банковских и иных коммерческих начинаний связано не только с нежеланием приносить в жертву политике коммерческие интересы, хотя значительная часть руководства «Моста» изначально отрицательно относилась к информационно-политическим проектам В. Гусинского. Определяющую роль играет и то, что В. Гусинский сделал окончательный выбор в пользу информационных технологий, давая простор своим амбициям «российского Мэрдока». Вместе с тем, ряд косвенных показателей указывает и на то, что уход В. Гусинского с руководящих постов в банковских структурах был вынужденным.

Своим примером В. Гусинский доказал возможность создания информационной «империи» на основах централизации. Впрочем, как считают специалисты, часть его проектов, и в частности, «Сегодня», «НТВ плюс» не оправдали надежд, но их ликвидация нанесла бы ущерб репутации фирмы в целом. Поэтому он предпочитает сохранять и даже развивать нерентабельные структуры, а не прекращать их функционирование.

Выделение в отдельный холдинг всех медиа-проектов позволяет обеспечить полную управляемость как коммерческой стороной дела, так и политической «начинкой» изданий. Не случайно в информационной записке «О положении в СМИ», выдержки из которой со ссылкой на аналитические службы «Белого дома» опубликовали «Московские новости» (№ 38, 21–28 сентября 1997 г.), сделан вывод о «практически полном» влиянии холдинга «Медиа-Мост» на подконтрольные издания.

В отличие от В. Гусинского, А. Смоленский', руководитель банка «СБС-Агро», представляет собой тип бизнесмена, для которого обладание влиятельными СМИ не является профилирующей сферой интересов, хотя его экспансия на этом рынке серьезно возросла. Трудно представить, чтобы А. Смоленский оставил банковский бизнес для того, чтобы возглавить информационный концерн.

Политические связи А. Смоленского накладывали свой отпечаток на характер материалов, помещаемых в контролируемых им СМИ. Основную ставку он делал на тесное сотрудничество с премьер-министром В. Черномырдиным, по отношению к которому, как правило, соблюдалась лояльность в данных СМИ. В то же время мэр Москвы Ю. Лужков был подвергнут резкой критике на страницах журнала «Столица», имевшего «московский» статус. Именно «Столица» оказала наибольшую поддержку дорогостоящей кампании против возведения в Москве памятника Петру Первому, направленной в значительной степени на подрыв позитивного имиджа московского мэра.

А. Смоленский, наряду с В. Гусинским, выступил в качестве спонсора газеты «Сегодня» при ее создании. Однако уже летом 1994 года банк вышел из состава спонсоров этой газеты, что, видимо, было связано с разногласиями между двумя банкирами, возникшими по причинам, не имевшим отношения к СМИ.

Первым самостоятельным приобретением А. Смоленского в области СМИ стал издательский дом «Коммерсант», основанный В. Яковлевым. Хорошая репутация первого в истории СССР крупного негосударственного издательского проекта, каковым являлась газета «Коммерсант», способствовала инвестициям в него со стороны банка А. Смоленского, который в тот период еще назывался «Столичный». Формально «СБС-Агро» не числился среди акционеров издательского дома, но кредиты, данные банком, обеспечивали контроль А. Смоленского над «Коммерсантом».

С помощью «СБС-Агро» издательский дом «Коммерсант» пополнился рядом новых изданий. Первым среди них стал еженедельный журнал «Коммерсант». Газета с того момента получила название «Коммерсант-дейли». Однако, быстро завоевав популярность в деловых кругах за счет высокого уровня аналитических материалов, «Коммерсант», начиная с 1995 года, вступил в фазу стагнации. Причиной этого стал уход из него почти всей журналистской команды, вступившей в конфликт с руководством издательского дома. Ушедшие основали журнал «Эксперт», который стал основным конкурентом «Коммерсанта» на рынке качественных деловых еженедельников.

Целый ряд издательских проектов «Коммерсанта» — журналы «Домовой». «Автопилот», «Деньги» — можно рассматривать как удачные, так как они смогли найти своего читателя и завоевать преобладающие позиции в своих сферах. Более драматичной выглядела судьба журнала «Столица». Основанный еще в 1990 году, он ориентировался на потребности московской либеральной интеллигенции, превосходя многие другие издания по объему «заказных» материалов.

После приобретения «Столицы» «Коммерсантом» последний попытался придать журналу коммерческий характер, но столкнулся с активным сопротивлением коллектива редакции, не желавшего вносить принципиальные изменения в концепцию своего издания. Выход был найден «Коммерсантом» достаточно быстро. В 1995 году журнал перестал издаваться, а в конце 1996 года был воссоздан, но на принципиально новой основе, ориентированной на легкий по стилю, несколько эпатажный журнал. Полностью обновленная «Столица», которую активно кредитовал «СБС-Агро», стала органичной частью издательского дома, но из-за отсутствия коммерческой выгоды вскоре прекратила свой выход.

Не помогло и то, что «СБС-Агро» открыл в «Столице» свою вкладку, то есть создал канал постоянного информационного обеспечения наиболее многочисленного отряда своих частных вкладчиков. Первоначально все вкладчики банка стали принудительными подписчиками «Столицы» — со скидкой 50 процентов от подписной цены — и только после вмешательства антимонопольных органов это новшество было отменено.

Что касается газеты «Коммерсант-дейли», то она пережила несколько реорганизаций, приведших к смене ее основного авторского состава. Последняя такая реорганизация произошла в начале 1997 года, следствием чего стал переход одной группы журналистов в «Сегодня», а другой — в патронируемый «ОНЭКСИМ-банком» «Русский телеграф». Руководство газеты, завоевавшей ведущие позиции на рынке качественной экономической прессы, стремилось превратить «Коммерсант-дейли» в массовую газету с большим. тиражом, ради чего даже выносили основные бизнес-новости в специальную тетрадь. Однако возможность такой быстрой и коренной смены устоявшегося имиджа газеты специалистам представлялась сомнительной.

С 1995 года «СБС-Агро» является одним из акционеров ОРТ — Общественного российского телевидения, в прошлом первого канала Центрального телевидения СССР. Первоначально банк, сосредоточившись на печатных СМИ, не проявлял большого интереса к электронным, а его участие в акционировании ОРТ имело две основные причины. Во-первых, для банка было важным создать плацдарм на телевидении. Во-вторых, статус акционера ОРТ подчеркивал лишний раз близость к структурам исполнительной власти. Как известно, при акционировании ОРТ предложение о покупке пакетов акций делалось с «самого верха» и лишь крупнейшим финансовым структурам.

Однако в 1996 году ситуация изменилась. После перехода заместителя председателя совета директоров ОРТ Б. Березовского на государственную службу роль А. Смоленского на ОРТ возросла. Он возглавил «ОРТ-консорциум банков», владевших 38 процентами акций телекомпании. Кроме «СБС-Агро», в состав консорциума входили также «Менатеп», «Альфа-банк» и «Объединенный банк».

В упомянутой выше записке «О положении в СМИ» делался вывод о неэффективном управлении «СБС-Агро» издательским домом «Коммерсант». Такой вывод независимым экспертам представлялся не вполне точным. Во-первых, руководство «СБС-Агро» держалось в стороне от шумных политических скандалов, а потому не нуждалось в повседневном лоббировании своей позиции через СМИ. Во-вторых, ему всегда удавалось наносить «точечные» удары через издания «Коммерсанта». В-третьих, принцип «гибкого» воздействия на СМИ через кредиты в принципе являлся более цивилизованной формой управления и настраивал СМИ на коммерческую эффективность, что в долгосрочной перспективе исключительно важно.

Экспансия Б. Березовского в СМИ началась в 1994 году, когда он фактически установил контроль над ОРТ. Формально он являлся лишь заместителем председателя совета директоров ОРТ, однако председатель совета А. Яковлев выполнял сугубо номинальные функции. Большинство ключевых постов в компании было занято выдвиженцами Б. Березовского. Лишь генеральный директор ОРТ С. Благоволин был «компромиссной» фигурой, согласованной с правительством. Реальные рычаги управления оказались сосредоточены в руках заместителя генерального директора Патаркацишвили и руководителя информационных программ Пономаревой.

Еще одно электронное СМИ, где имеет влияние Б. Березовский — телеканал ТВ-6.

В качестве руководителя «Объединенного банка» и АО «ЛогоВАЗ» Б. Березовский установил контроль над двумя известными СМИ — «Независимой газетой» и журналом «Огонек». При выборе предметов приложения капитала сказалась основная черта Б. Березовского в работе со СМИ — стремление не создавать новые структуры, а с максимальной выгодой использовать уже «раскрученные», пользовавшиеся неплохой репутацией еще в перестроечный период.

Б. Березовский известен как крайне осторожный инвестор, стремящийся к максимальной экономии вкладываемых финансовых ресурсов. Возможно, это было связано с нехваткой собственных средств — «Объединенный банк» никогда не входил в элиту российской банковской системы. Подобная экономия относилась как к «Независимой газете», финансирование которой на должном уровне началось лишь спустя несколько месяцев после ее приобретения, так и к «Огоньку».

Политические симпатии Б. Березовского накладывали отпечаток на спонсируемые им СМИ. Его стремление реализовать идею «просвещенного патриотизма», нейтрализовать оппозицию путем перехвата ряда ее лозунгов нашло отражение в активной поддержке им руководства «Независимой газеты» на публикацию подобных материалов.

Еще более ярко Б. Березовский продемонстрировал верность своим идеям в деле с А. Невзоровым. По его инициативе, несмотря на протесты С. Благоволина, программа А. Невзорова «Дикое поле» в течение длительного времени фигурировала в сетке вещания ОРТ. А. Невзорову было разрешено заниматься политической рекламой ряда лидеров оппозиции в обмен на лояльное отношение к Б. Ельцину. Операция по «приручению» А. Невзорова завершилась перед президентскими выборами. Ее результатом стала потеря Г. Зюгановым одного из наиболее ярких потенциальных агитаторов. Примечательно, что как только А. Невзоров стал не нужен для обеспечения избирательной кампании, его программа была закрыта. Тем не менее, столь обоюдный ход «подмочил» репутацию Б. Березовского.

Все больше деятельность Б. Березовского в области СМИ наталкивалась на целый ряд препятствий как объективного, так и субъективного характера. К объективным причинам можно отнести аутсайдерный характер его печатных изданий — «Независимая газета» уступала по популярности газете «Сегодня» и не могла реально конкурировать с «Известиями» и «Коммерсант-дейли». «Огонек» проигрывал конкуренцию «Итогам» и «Профилю» на рынке еженедельных журналов.

Авторы записки «О положении в СМИ» в принципе верно оценили влиятельность Б. Березовского на «свои» СМИ, отметив высокую эффективность их пропагандистского воздействия в ходе «банковской войны».

А теперь о «медиа-империи» «Газпрома». Формально она выглядит достаточно внушительно. Крупнейшей российской компании принадлежат 51 процент акций газеты «Трибуна», 30 процентов — телекомпании НТВ, 3 процента — ОРТ, 100 процентов — телерадиостанции «Прометей» и отраслевого журнала «Фактор». Он является основным спонсором газеты «Труд». Дочерние предприятия «Газпрома» также являются совладельцами ряда региональных газет и телекомпаний.

Однако особых успехов, как отмечают специалисты, на поприще СМИ «Газпром» не достиг. Например, владение акциями НТВ и ОРТ является, по словам самих же газпромовцев, всего лишь формальностью. Одна из причин этого — традиционность мышления тех менеджеров компании, которые отвечают за взаимодействие со СМИ. В результате вложения «Газпрома» в СМИ в большинстве случаев носили характер спонсорской помощи, а не политической инвестиции. Поэтому в целом ряде случаев они оказывались неэффективными со всех точек зрения.

«Газпром» сделал ставку на приобретение наиболее массовых СМИ с расчетом на охват не только столицы — ареал распространения большей части так называемой «качественной» прессы, но и большинства регионов. Именно поэтому «Газпром» прибрал к своим рукам известные, ранее уже «раскрученные» издания, основной аудиторией которых являлись лица среднего и старшего возраста.

Первой газетой, которую спонсировал «Газпром», стала «Комсомольская правда», одна из немногих сравнительно динамично развивавшихся традиционных СМИ. Однако вложения в размере 9 миллионов долларов не привели к установлению контроля над газетой. Весной 1997 года 20 процентов акций «Комсомольской правды», якобы находившихся под контролем «Газпрома», перешли в собственность «ОНЭКСИМ-банка» по решению собрания акционеров. Трудовой коллектив редакции, вполне довольный своими взаимоотношениями с «Газпромом», пытался протестовать, но безрезультатно. На собрании большинство имело дружественные ОНЭКСИМу структуры, а позиция коллектива привела лишь к смещению главного редактора почти сразу же после смены инвестора.

Потеря «Комсомольской правды» нанесла серьезный удар по планам «Газпрома» в области контроля за СМИ. Еще более серьезным выглядело то, что это совпало с кампанией против «Газпрома». Именно в этот момент позиция «Комсомольской правды» как достаточно авторитетного издания могла оказать «Газпрому» существенную помощь.

Более перспективными выглядели инвестиции «Газпрома» в газеты «Труд» и «Трибуна», ориентированные на традиционно настроенного читателя. Популярность «Труда» значительно выше, чем «Трибуны». Однако продолжение этих инвестиций может быть поставлено под угрозу в случае усиления контроля со стороны государства за расходованием «Газпромом» средств. Теснейшая связь между государством и РАО «Газпром». может стать осложняющим фактором и привести к обвинениям в нерациональном расходовании средств.

Наиболее удачным проектом, реализуемым «Газпромом» с 1997 года, представляются специалистам вложения в журнал «Профиль», ставший одним из наиболее популярных российских еженедельников, который характеризует политические события через призму «конкретных личностей». Журнал обладает репутацией знатока закулисных интриг, и положительное отношение к «Газпрому» при подаче в журнале острых материалов может принести компании значительную пользу.

Осенью 1997 года руководство «Газпрома» объявило о создании холдинга «Газпром-Медиа», управляющего акциями всех СМИ, принадлежащими «Газпрому». Однако сразу же возникла проблема, состоявшая в том, что наиболее ценный партнер «Газпрома» — газета «Труд» — еще не акционировалась. Шли лишь разговоры об условиях акционирования, в частности, о размерах и цене газпромовского пакета акций.

Ярким примером крупнейшей компании, потерпевшей неудачу при попытке крупномасштабного вторжения в сферу СМИ, является «ЛУКойл».

Со второй половины 1996 года «ЛУКойл» выступил в качестве стратегического инвестора газеты «Известия» — крупнейшего традиционного либерального издания. До того времени был известен лишь один издательский проект компании — профессиональный журнал «Нефть России».

Главный редактор «Известий» И. Голембиовский в течение длительного времени не давал согласия на продажу акций газеты, опасаясь потерять контроль над изданием. Однако аргументы «ЛУКойла» — солидной компании, менее политически ангажированной, чем многие другие коммерческие структуры — убедили его отдать предпочтение именно этому варианту, тем более, что «ЛУКойл» первоначально не претендовал на контрольный пакет.

Однако уже весной 1997 года политические интересы «ЛУКойла» вступили в противоречие с позицией редакции. Резкие выпады «Известий» против В. Черномырдина — сначала упорное предрекание его отставки в конце февраля, а затем скандальная и явно «соркестрованная» перепечатка из парижской «Монд» о «пяти миллиардах» долларов личного состояния В. Черномырдина — привели к конфликту, следствием которого явились два принципиальных шага «ЛУКойла». Во-первых, компания приступила к приобретению контрольного пакета акций, осуществляя их скупку по завышенным ценам. Во-вторых, она потребовала отставки главного редактора.

В конфликте «ЛУКойла» с редакцией «Известий» наглядно проявились особенности пропагандистской войны, которую способны вести российские СМИ. Усилиями как газеты, так и большинства других СМИ «ЛУКойл» был представлен душителем свободы слова, тогда как коллектив редакции — поборником этой свободы. Остроты полемике прибавило и устоявшееся мнение, что репрессивные действия были предприняты «ЛУКойлом» с санкции главы правительства или даже по его инициативе.

На заднем плане остался принципиальный вопрос о том, имеет ли собственник право смещения руководителя редакции. Интересно, что довольно частые прецеденты такого рода оставались вне поля зрения критиков. Лишь попытка освободить от занимаемой должности Голембиовского вызвала реакцию со стороны общества, особенно «знаковых» фигур из демократической интеллигенции, коллективные письма в защиту и т. д.

В этих условиях «ЛУКойл» был обречен на поражение, тем более что глава правительства не мог в данном случае поддержать инвестора без ущерба для своей репутации. «ОНЭККСИМ-банк», выступив в союзе с коллективом редакции, сохранившем 25 процентов акций, смог установить фактический контроль над газетой. Еще до окончательного подведения итогов скупки акций «Известия» напечатали целый ряд статей с резкой критикой «ЛУКойла», после чего стало ясно, кто одержал победу.

«ЛУКойл» осуществлял также попытку внедрения в электронные СМИ. По данным газеты «Русский телеграф», компания владела 10 процентами акций ТВ-6. Кроме того, она выступала в качестве основного финансового донора ТСН, которая была частью второго канала, а потом пожелала превратиться в самостоятельный проект.

К новым фаворитам информационного рынка можно отнести «ОНЭКСИМ-банк». Его первый пробный издательский проект относится к 1995 году, когда банком было спонсировано создание журнала «Эксперт». Произошло достаточно необычное для российской журналистики того времени явление — значительная часть персонала журнала «Коммерсант» одновременно перешла в новое издание.

Наибольшую активность в издательском бизнесе «ОНЭКСИМ» стал проявлять лишь в 1997 году, что совпало с ростом политических амбиций В. Потанина. Во главе кампании по овладению СМИ в «ОНЭКСИМе» стоял М. Кожокин, брат бывшего народного депутата РФ и известного аналитика Е. Кожокина. В 1998 году М. Кожокин станет главным редактором «старых» «Известий», в редакцию которых влились журналисты из прекратившего тогда же выпуск «Русского телеграфа». Наличие четко поставленной цели и значительных средств обеспечивали адресный характер действий банка и их размах в сочетании с наступательностью.

Целью «ОНЭКСИМа» было владение по меньшей мере тремя солидными газетами, рассчитанными на различные слои населения. В выборе приоритетов просматривались политические мотивы.

Во-первых, «ОНЭКСИМ» установил контроль за «Комсомольской правдой» — одной из наиболее массовых общероссийских газет, выведя ее из-под влияния «Газпрома».

Во-вторых, банк с мая 1997 года фактически контролирует «Известия», несмотря на то, что принадлежащий ему пакет акций в два раза меньше пакета акций «ЛУКойла». Тем самым еще одна компания, пользовавшаяся «прочерномырдинской» репутацией, была отстранена от контроля над СМИ.

В-третьих, «ОНЭКСИМ» в сентябре 1997 года приступил к изданию «качественной» газеты, основным ареалом распространения которой должны были стать Москва и другие крупные города. В «Русский телеграф» была привлечена достаточно компетентная команда журналистов из «Коммерсанта», пишущих на экономические и политические темы, а также группа бывших сотрудников газеты «Сегодня». Это издание претендовало стать одним из лидеров на рынке «качественных» СМИ, обладавших сравнительно небольшим тиражом, но рассчитанных на аудиторию, состоящую из лиц, принимающих решения в области политики и экономики. Издание, увы, не «пошло».

«ОНЭКСИМ» стал одним из крупнейших участников российского информационного рынка. У специалистов были основания полагать, что банк серьезно намерен составить конкуренцию традиционным участникам. Его газетно-журнальная группа — массовая «Комсомолка», традиционно авторитетные «Известия» с приложениями, недавний «Русский телеграф» — выглядели довольно внушительно.

В наступательной стратегии «ОНЭКСИМа» очевиден приоритет политических интересов. Тем не менее при достижении столь большого масштаба операций банк вынужден был ставить вопрос и о коммерческой эффективности изданий. Не случайно появилась информация о формировании в рамках «ОНЭКСИМа» специальной структуры — издательского дома «Проф-медиа» для координации подконтрольных банку СМИ.

И все же скандалы, связанные с «захватом» «Комсомолки» и «Известий», свидетельствовали об определенных трудностях в медиа-политике банка. Это, видимо, побудило авторов записки «О положении в СМИ» сделать вывод об ограниченном характере влияния банка на свою «империю».

Наряду с овладением рынком печатных СМИ «ОНЭКСИМ» проявляет интерес и к электронным СМИ. По некоторым данным, именно этот банк был заинтересован в нереализованном проекте акционирования второго и пятого телеканалов.

Интерес к овладению рынком СМИ затронул также целый ряд других известных коммерческих структур. Однако они не склонны, по крайней мере в обозреваемом периоде, к установлению контроля над значительным количеством СМИ, а скорее присматривались к достаточно новому для них рынку.

«Инкомбанк», например, помог возобновить выход «Новой ежедневной газеты», которая стала еженедельной и переименовалась в «Новую газету». Изменился и характер издания: вместо газеты с претензиями на «качественность» появился еженедельник, наполненный острыми, сенсационными материалами, в целом оппозиционный по отношению к правительству.

«Инкомбанк» также спонсирует газету «Век». Но это, судя по отзывам экспертов, менее удачный для него проект, чем «Новая газета». В нем отсутствует сенсационность, привлекающая читателей к «Новой газете».

В отличие от «Инкомбанка», банк «Империал» не сосредоточил внимание на одном издании, а начал действовать на информационном поле методом проб и ошибок. Вначале он спонсировал журнал «Профиль», который стал самым удачным его проектом. Однако вскоре контроль над «Профилем» перешел к одному из крупнейших акционеров банка — РАО «Газпром».

Определенную активность на информационном рынке проявлял и «Менатеп». Кроме небольшого пакета акций ОРТ, «Менатеп» владел пакетом акций ряда изданий, в том числе экономического еженедельника «Капитал» и газеты «Москоу таймс», финансировал выпуск «Литературной газеты» до перехода ее в хозяйство московской группы.

Особого внимания заслуживало назначение Л. Невзлина — второго человека в «Менатепе» — на пост первого заместителя генерального директора ИТАР-ТАСС. Это назначение резко повышало возможности банка влиять на информационные потоки, которыми активно пользовались как печатные, так и электронные СМИ.

Еще один проект «Менатепа» в области СМИ — создание качественной ежедневной газеты, над которой работали ушедшие из «Сегодня» журналисты. Однако летом 1997 года этот проект был заморожен.

Итак, напрашивался вывод о том, что российские СМИ все более оказывались под контролем крупных коммерческих структур, заинтересованных в отстаивании с их помощью своих политических и экономических интересов. «Олигархический» контроль за СМИ представлял собой неизбежную фазу «информационной индустрии». Присутствие на информационном рынке большого количества участников ставило определенную преграду на пути его монополизации, что являлось положительным моментом. В то же время преобладающее влияние на нем наиболее влиятельных коммерческих структур позволяло говорить об эфемерности независимости «четвертой власти», которая превращалась в поле борьбы представителей крупного российского капитала.

Не затихавшая в России на протяжении нескольких последних лет борьба за СМИ вошла к президентским выборам 1996 года в свою новую фазу. Развернувшиеся баталии вокруг таких бывших общенациональных газет, как «Известия», «Комсомольская правда», «Труд», «Рабочая трибуна» достигли своей кульминации после опубликования открытого письма президенту РФ с призывом вмешаться в ситуацию и отстоять свободу российской независимой прессы. В подтексте обращения улавливались нотки скрытого торга: «Если вы не защитите журналистов, они вас перестанут поддерживать».

За всей этой борьбой безусловно стояли интересы мощных политических и финансовых кругов. С точки зрения цивилизованной рыночной практики нет ничего необычного в том, что финансовые магнаты покупали средства массовой информации. В конце концов они просто реализовывали свое право распорядиться собственными деньгами по собственному усмотрению. В случае с «Комсомольской правдой» банк покупал акции путем пусть тайной, но законной сделки с представителями руководства акционерного общества. В ситуации с «Известиями» концерн «ЛУКойл» осуществил операцию, известную в мире под названием «hostile takeover» — нежеланная — для газеты, но абсолютно законная скупка ее акций. В третьем случае «Газпром» еще только готовился стать владельцем «Труда», как перед этим стал владельцем «Рабочей трибуны». Был даже некий «плюс» в этом процессе: легализация истинных владельцев изданий, обретение ими плоти, крови и юридического лица, что является предметом для разработки антимонопольного законодательства в области прессы.

С другой стороны, было очевидно, что вовсе не с целью облегчить работу законодателям шла скупка печатных изданий. Осуществлялся масштабный план теми людьми, которые слишком хорошо осознали роль СМИ, сумевших в период президентской кампании поднять рейтинг одного из кандидатов с шести процентов до победного результата.

«Известия» покусились на В. Черномырдина, и их тут же подмяли «ЛУКойлом». «Комсомолка» «обидела» А. Чубайса, и он прибрал ее к рукам с помощью «ОНЭКСИМ-банка». По сведениям из зарубежных источников, влиятельные лица, определявшие политику государства в области масс-медиа, условно говоря, вычеркнули «Газпром» из списка владельцев российской прессы.

Объяснение этому — в анализе происходивших на внутриполитической сцене процессов.

За всеми скандалами и скупками акций СМИ в России стояли конкретные финансовые группы, задачей которых было создание механизмов, позволявших «через час после объявления выборов начать раскручивать их маховик».

Что же это за группы? Каковы их признаки?

Типичная российская финансовая группа имеет следующие особенности. Во главе ее обычно стоит банк и финансовая держательская компания — холдинг. В нее входит несколько промышленных компаний — либо одной, либо нескольких отраслей, а также торговые и сервисные предприятия. Промышленные предприятия, входящие в группу, организованы в форме акционерных компаний закрытого или открытого типа. Финансовая группа, как правило, связана личной унией с правительством, то есть имеет своих представителей в правительстве или в составе своего руководства бывших высоких правительственных чиновников. Финансовые группы борются между собой за контроль над наиболее лакомыми кусочками бывшего общенародного пирога и в то же время связаны переплетающейся сетью взаимных финансовых участий. Группа контролирует то или иное СМИ — газету, журнал, телевизионный канал.

Нетрудно обозначить основные группы тех, кто имел в описываемый период свой интерес к СМИ.

Это, безусловно, «Газпром» и вообще нефтегазовые компании. В зоне их интереса такие бывшие общенациональные газеты, как «Известия», «Труд», «Рабочая трибуна», «Сельская жизнь», многие региональные издания и телеканалы. По некоторым данным, всего их 29. Эта группа особенно активна в газетном бизнесе, так как с телевидением у нее не все получается — нет людей, вернее, команды, хотя денег хватает на все.

' «ОНЭКСИМ-банк». Он в значительной мере контролировал «Комсомольскую правду» и «Русский телеграф». Этот крупнейший российский банк проявлял интерес и к региональным газетам и телеканалам. В проведении своей политики ориентировался на А. Чубайса.

«Мост-медиа» В. Гусинского. По оценкам западных аналитиков, его переход в «Мост-медиа» объясняется политическими мотивами, а не экономическими — необходимо как следует подготовиться к новым президентским выборам. По сути, в России никогда не прекращалась президентская кампания, и те банкиры, которые приходили к руководству СМИ, старались проталкивать своих кандидатов. Это понятно, они ведь не хотят потерять то, что уже приобрели.

Б. Березовский, как уже указывалось, контролировал информационный блок ОРТ и ТВ-6, журнал «Огонек» и «Независимую газету».

КПРФ. В развернувшейся войне за СМИ коммунистические структуры занимали не последние позиции. Им принадлежали газеты «Правда», «Завтра», «Правда-5», «Советская Россия», а также около 200 региональных и около 500 районных изданий. В списке, правда, отсутствовали информационные агентства — наиболее оперативный вид передачи информации. По опубликованным в прессе данным, в соответствии с решением НПСР создавалось «Агентство патриотической информации» (АПИ). КПРФ предоставит ему свои коммуникационные возможности и снабдит агентство потоком региональной информации.

В описываемом периоде политическая погода на российском политическом Олимпе определялась взаимоотношениями двух суперкланов, сложившихся по итогам публичной и закулисной борьбы в течение 1995–1996 годов, лидерами которых считали В. Черномырдина и А. Чубайса.

Группировка В. Черномырдина, контролировавшая аппарат правительства, была потеснена в результате кадровых перестановок в правительстве и разгрома отраслевых министерств. Команда А. Чубайса, выделившаяся из экономического блока правительства, усилила свои позиции в кабинете министров. Назначение А. Чубайса главным куратором сделало этот перевес еще более ощутимым.

Оба суперклана были выстроены на мощном финансово-экономическом фундаменте. Опора премьерской группировки — полугосударственные структуры нефтегазового комплекса, обслуживавшие их банки — «Империал», «Национальный резервный банк», «Газпромбанк» и другие, остатки ВПК, а также ряд «старых» банков, среди которых «Промстройбанк», «Уникомбанк». За Чубайсом — гигантские холдинги, сформировавшиеся вокруг «новых» банков — группа «ОНЭКСИМ-банка» (МФК, «Менатеп», «Альфа-групп»), группа «Столичного банка сбережений» и другие.

Демонстрируемая ими ранее готовность к сотрудничеству сменилась жестким противоборством в экономической сфере. Одновременно активизировалась схватка за влияние над средствами массовой информации.

Скрытая от глаз общественности перегруппировка сил в «партии власти» длилась не очень долго. Она стала известна в результате скандала, развернувшегося вокруг российско-белорусского договора. Линия противопоставления проявилась преждевременно и отнюдь не потому вопросу, который гарантировал бы либеральной группировке безоговорочную поддержку президента. К тому же проявилась и консолидация вокруг А. Чубайса электронных СМИ, начавших дружно «топить» популярную в обществе идею объединения России и Белоруссии. В результате еще не полностью сформированное правительство оказалось фактически расколото.

Дополнительным толчком к конфронтации послужила предпринятая А. Чубайсом и стоявшими за ним кругами атака на естественные монополии, в первую очередь на «Газпром», РАО «ЕЭС России» и МПС, стремление взять их под свой контроль.

В завязавшемся поединке перевес был на стороне «новых» банкиров, демонстрировавших динамизм и способность консолидировать свои организационные и финансовые ресурсы в интересах того или иного участника группировки, шедшего на очередной прорыв.

Примером такой консолидации могла служить развернувшаяся в СМИ кампания вокруг газет «Известия» и «Комсомольская правда». В борьбе за свои интересы одной из группировок был запущен уже опробованный механизм пропагандистского воздействия как на общественное сознание, так и на президентскую власть. Вынесенные на первые полосы газет материалы с криком об угрозе свободе печати были привязаны лишь к тем СМИ, на которые покушались именно нефтегазовые компании. Со свободой слова в печатных и электронных СМИ, находившихся под контролем А. Чубайса, Б. Березовского, В. Гусинского, вроде было бы все в порядке.

Важное наблюдение: «поделенными» оказались не все СМИ, а только их общероссийская «элита». Несомненно, что именно она обладала наибольшим влиянием на общественное мнение, особенно по проблемам федеральной политики. Однако нельзя игнорировать и такой фактор, как снижение роли общероссийских изданий, так как в провинции предпочитают подписку на региональную прессу. Хотя при внимательном и беспристрастном рассмотрении выясняется, что общенациональных изданий в современной России нет. Каждое СМИ выражает точку зрения тех политических и финансовых кругов, которые «заказывают музыку». Не выполняет, к сожалению, роль общероссийского информационного пространство и телевидение, поскольку оно тоже разделено по нишам и обслуживает только своих хозяев и их прагматичные интересы.

Казалось бы, общенациональное российское телевидение имеет три разные формы собственности: государственную (РТВ), общественную (ОРТ) и частную (НТВ). Но они отличны друг от друга лишь внешними признаками — заставками, музыкальным оформлением, лицами ведущих. Телевидение не только обслуживает правящие и конкурирующие между собой финансово-политические группы. Оно в лице своих руководителей и главных ведущих принадлежит этим самым группам. Отсюда и направленность информационно-политических программ, которые, по мнению многих аналитиков, не отражают истинную картину происходящего в стране.

Информационно-аналитические выпуски телеканалов крутятся вокруг конкретных персон: А. Лукашенко — как главной угрозы демократии в России, Р. Вяхирева — как главного отступника, осмелившегося обратиться за помощью к оппозиционной Госдуме, Б. Немцова — как главного в то время борца с коррупцией.

Посвятив теме «Газпрома» значительную часть эфирного времени, ни один из трех каналов не удосужился поинтересоваться мнением самого Р. Вяхирева. Комментарии на эту тему давали представители другой стороны — А. Кох, Б. Немцов и другие.

По той же схеме обсуждалась тема союза России с Белоруссией. С экрана давали пространные комментарии С. Шушкевич, лидеры Белорусского народного фронта и других оппозиционных А. Лукашенко сил на фоне отдельных реплик, вырванных из контекста выступлений белорусского президента. Обсуждение этого важнейшего для судеб народов двух стран вопроса свелось по сути к разговору о потенциальной угрозе власти Б. Ельцина со стороны А. Лукашенко. Ведущий программы «Итоги» по НТВ позволил себе даже давать оценку действиям российского министра иностранных дел с подстрекающими намеками о целесообразности «разобраться» с ним.

Все это, по мнению западных аналитических центров, дает основание рассматривать телевидение как средство давления на президента, как способ политической дискредитации и устранения неугодных лиц, как инструмент интриги и раскрутки новых фигур. В 1996 году такими фигурами были А. Лебедь, А. Чубайс, позже — Б. Немцов. Искусственно раздувалось значение таких фигур, каждый сделанный ими ход заведомо преподносился как единственно правильный и смелый.

По оценкам все тех же зарубежных специалистов в области информационных технологий, телепрограммы в России только называются аналитическими. Критерий отбора материалов в них один — сенсационность, скандальность, нездоровый интерес к интригам и политическому закулисью. Обязательным стал назидательный, поучающий тон ведущих, присвоивших себе право подводить итоги всему происходящему в стране.

Состав привлекаемых в качестве экспертов лиц один и тот же. Конструктивная оппозиция по существу лишена конституционного права свободно высказывать свое мнение с экранов телевидения.

В отсутствие ясно сформулированной государственной идеологии и идеологических институтов государства телевидение самостоятельно заняло место такого института и взяло на себя роль духовного наставника россиян. Телеканалы находятся в центре внимания тех лиц и структур, которые прекрасно понимают, для чего им телевидение, требующее огромных денежных вложений, чего они от него хотят.

Телевизионный бизнес прежде всего интересует крупных деятелей в области рекламы, имеющих возможность не только извлекать прибыль из рекламы, но и контролировать внутренний рекламный рынок. Голубой экран манит также финансовых магнатов, использующих телевидение как инструмент политического влияния и средство лоббирования своих интересов. Большие надежды на ТВ возлагают и иностранные предприниматели, с его помощью проникающие на российский рынок и использующие телеканалы в качестве средств своего влияния.

В западных странах иностранцев в национальное вещательное пространство не пускают. Там внимательно следят за тем, чтобы оно не было никем монополизировано.

В России, где реальный контроль за этим отсутствует, существует угроза монополизации эфирного пространства страны. Ни подтвердить, ни опровергнуть эти утверждения пока невозможно — для этого потребовалась бы тщательная проверка всех фирм и их учредителей, получивших лицензии на вещание во всех регионах.

Так или иначе, но очевидно одно: за кадром происходит своя, скрытая от чужого глаза и весьма опасная борьба за сферы влияния, за возможность формировать политический курс и массовое сознание. Обыватель по наивности думает, что чем больше каналов, тем лучше — свобода выбора. Однажды, внимательно всмотревшись в телеприемник, он вдруг заметит, что выбора, в сущности, нет.

Разговоры о политической ангажированности телевидения волнуют общественность ничуть не меньше, чем самые животрепещущие вопросы личной жизни. Как и все средства массовой информации, каждый канал телевидения в той или иной мере выражает политические и экономические интересы тех субъектов политической и экономической жизни, которые питают их. А питают финансово-политические группировки.

Показательна история развития канала НТВ на примере передачи ему полностью четвертого канала за счет вытеснения ВГТРК, а точнее «Российских университетов», несших, кстати, большую и полезную культурно-просветительскую и общеобразовательную нагрузку.

Специалисты в области лицензирования утверждали, что не случись президентских выборов, частная телекомпания никогда бы не получила из рук государства общенациональной вещательной частоты.

Нет ничего предосудительного в том, что И. Малашенко и его телекомпания участвовали в предвыборной кампании в пользу Б. Ельцина. Но, по западным стандартам, телевизионный руководитель и политический менеджер — это разные общественные роли. Обычно предпочитают что-то одно.

Многие считали, что имела место политическая сделка, в результате которой частная телекомпания получила из рук государства весьма дорогой подарок за активную поддержку на выборах кандидатуры Б. Ельцина.

Сами по себе, считают аналитики, условия договора, безусловно, нигде не афишировались, и часть сторонних наблюдателей продолжает верить в цивилизованную отдачу канала — государство передавало канал НТВ, поскольку у него, у государства, не было денег на его содержание.

Государство действительно свои телекомпании финансирует из рук. вон плохо. ВГТРК выделяется всего 20 процентов обещанных средств, ОРТ — 14 процентов. И ситуация, когда нищее государство продает частной компании общенациональную вещательную частоту, чтобы поправить дела телекомпаний собственных, могла бы выглядеть более-менее объяснимой. Но даже чиновники из Федеральной службы по телевидению и радиовещанию, которые обязаны были выполнить указ президента и выдать НТВ новую лицензию, соглашались, что речь шла именно о подарке, ибо компания НТВ получила канал с большой аудиторией, со сложившейся технологией, с имевшимся оборудованием, с развитой вещательной сетью, куда входило несколько мощных ретрансляторов по всей территории России. НТВ фактически оплатила лишь стоимость национальной лицензии, которая одинакова и для «бедных», и для «богатых», — это 50 минимальных зарплат, то есть 730 долларов. А самое интересное, что и сигнал частная компания оплачивала по государственным тарифам!

С точки зрения мировой практики — прецедент редчайший. Если бы в любой другой стране некая финансово-промышленная группа. вознамерилась бы получить для своей телекомпании общенациональную частоту, она, гипотетически, выложила бы астрономическую сумму. Гипотетически, поскольку за рубежом частная телекомпания в принципе не может занять публичный, общественный канал.

Указы главы государства по телевидению стали явлением систематическим. И телекомпания «Останкино» потеряла первый канал президентским указом. ВГТРК в свое время обрела четвертый канал таковым же указом. И НТВ в конце 1994 года получила вечерний блок на четвертом канале опять же президентским указом.

Ситуация органично вписывается в картину изменения вещательного баланса между государственными и частными телекомпаниями. Колоссальный передел произошел в пользу последних.

Любая власть, представляющая лишь интересы одной, небольшой социальной группы населения, и, тем более ее зарубежных покровителей, опирается на силовые структуры и СМИ. В российских условиях, подчеркивают зарубежные аналитики, роль СМИ многократно возрастает, поскольку морально-психологическое состояние армии таково, что она больше представляет для власти угрозу, чем несет функцию защиты. Именно средства массовой информации являются важнейшим технологическим звеном, без которого невозможно осуществление разработанных политических проектов. Этим и объяснятся ожесточенность и бескомпромиссность схваток за СМИ.

Российская пресса, которую принято считать основным двигателем перестройки, себя в перестройке не обрела, ибо внутренней перестройке не подверглась. Пресса работала и продолжает работать на власть имущих.

В свое время М. Полторанин гордился тем, что именно он первым применил к российской прессе понятие «четвертая власть». И никто не обратил внимание на то, что в западном мире «четвертой властью» называют не прессу, а общественное мнение, а это совсем не одно и то же. Да, пресса действительно выражает и формирует общественное мнение. Но — в числе других факторов. Подменяя собой общественное мнение, она выполняет абсолютно не свойственную ей функцию. Осознание собственной власти — путь гибельный. А в словосочетании «четвертая власть» российским СМИ больше нравится как раз второе слово. Однако в этом смысле российская пресса, по мнению западных аналитиков, стала заложницей своих иллюзий. Отношения власти с прессой строятся в России по принципу «собака лает — караван идет». Прессе важно только прокричать первой, а дальше хоть потоп. Во власти этот крик отзыва не находит, а в обществе пресса отклика и не ищет.

Пресса, не имея возможности жить только за счет читателей и рекламодателей, старается прислониться к какому-нибудь другому, более сильному организму, что естественным образом приводит к ее ангажированности. В течение длительного периода происходила концентрация СМИ в руках узкой группы финансистов, лояльных лично к А. Чубайсу. В результате «свободная» российская пресса не смогла проинформировать читателя об объективных достоинствах и недостатках всех кандидатов в президенты России в предвыборный период. Попытки представителей оппозиции поставить вопрос о предоставлении объективных данных о состоянии их здоровья тонули в хоре тиражируемых в СМИ голосов, обвинявших коммуно-патриотов в антиельцинских кознях. Но вот выборы прошли и выяснилось, что Б. Ельцин действительно серьезно болен. Нанесенного стране ущерба в результате долговременной стагнации никто не подсчитывал.

В информационном пространстве России проявились две основные тенденции: во-первых, падение реального влияния общенациональных, бывших «центральных» газет и усиление влияния на население со стороны региональных изданий, и, во-вторых, стремление финансовых групп Москвы взять под свой контроль газетный рынок региона.

Первая тенденция выражалась в резком падении уровня подписки на национальные газеты в регионах. Основные причины заключались в их дороговизне и ангажированности. Бывшие «центральные» газеты становились все более московскими и все менее общенациональными.

Осознавая эти явления, московские пресс-концерны стремились восстановить свое положение на региональном газетном рынке. Для этого создавались региональные выпуски или вкладыши самих бывших общенациональных газет, усиливались или создавались заново региональные отделения и информационные структуры. Шел процесс прямой скупки местных газет путем приобретения контрольных пакетов акций или крупных инвестиций в них.

Некоторым изданиям удавалось получать правительственные субсидии на осуществление тех или иных проектов, но это скорее исключение, чем правило. Пожалуй, единственным из государственных структур активным участником на московском рынке СМИ оставалась московская мэрия, перечислившая на счета бывших общенациональных изданий немалые суммы.

Из городского бюджета финансировались специальные приложения, посвященные московским проблемам, к примеру, в «Труде». Лидером по дотациям в 1996 году была «Вечерняя Москва». Значительные суммы получили редакции газет «Куранты», «Московская правда», «Общая газета». Согласно специальным договорам, которые московская мэрия заключает с редакциями газет, они обязуются освещать городскую жизнь и информировать о решениях, которых принимаются в коридорах московской власти.

И все же перспектива за окончательным закреплением ведущих и наиболее популярных СМИ за частными юридическими лицами. Во-первых, государство несостоятельно как инвестор и фактически не способно эффективно участвовать на рынке СМИ. Во-вторых, издания, учредителями которых являются властные структуры, мало популярны и выходят незначительными тиражами.

Согласно данным, у рядовых российских граждан наблюдается отчужденность к тому, что имеет отношение к властным структурам. Особенно это относится к СМИ. Официальные государственные издания «Российские вести» и «Российская газета», учрежденные соответственно администрацией президента и правительством страны, практически невозможно приобрести ни в газетных киосках, ни на улицах у частных продавцов по той причине, что этими изданиями они не торгуют из-за отсутствия спроса у покупателей.

Специальное исследование, проведенное по газете «Российские вести», показало, что она малотиражна, нерентабельна, нечитабельна, неинтересна. Общий рейтинг издания менее 1 процента, что компрометирует высокого соучредителя — администрацию президента, которая отказалась от этой роли.

Какие государственные СМИ оставались еще в России? Кроме газеты «Российские вести» под контролем администрации президента находились канал ВГТРК, радиостанции «Радио России», «Радио-1», «Юность» и «Маяк», под контролем правительства — информационные агентства ИТАР-ТАСС и РИА «Новости». Президентская администрация отказалась финансировать журналы «Россия» и «Родина». Причина — отсутствие бюджетных средств.

Ни о какой «свободе печати» речи уже не было и в помине. В практику вошли прямое давление и угрозы, экономические рычаги. Судебные процессы, льготы и посулы — одним и увольнения — другим, неугодным журналистам. Особенно искривлялось зеркало «свободной» прессы в результате концентрации СМИ в руках отдельных владельцев, связанных с властями.

Сам по себе редакционно-издательский бизнес в России убыточен, поэтому покупка СМИ крайне редко рассматривается как выгодное с коммерческой точки зрения дело. Компании побогаче получают полностью контролируемые печатные издания и радиотелевизионные каналы в качестве собственного «рупора», другие ограничиваются инвестициями в порядке платы за нейтралитет или же просто из-за престижных соображений.

Важным элементом контроля над СМИ считается «перестраховочный фактор»: когда на ту или иную компанию обрушивается поток неблагоприятной информации, есть гарантии, что «свой» информационный орган не будет давать «негатива» и даже поможет восстановить доброе имя компании.

Иногда сотрудничество может строиться на предоставлении так называемых связанных кредитов, когда газете предоставляется значительный кредит, который затем она «возвращает» рекламой — открытой и скрытой.

Инвестиционный процесс обычно активизируется накануне крупных политических событий, имеющих историческую значимость. Таких например, как президентские выборы 1996 года. Значительная часть капиталовложений некоторых крупных российских банков и других инвесторов СМИ, по свидетельствам их представителей, окупились в ходе предвыборной, борьбы, когда власти остро нуждались в «правильном» освещении политических событий. Подробности «печатных» сделок обычно держатся в строгом секрете. По оценке главного редактора «Московского комсомольца» П. Гусева — «Борис Ельцин вряд ли бы стал президентом, если бы не заинтересованность в том многих финансовых групп, которые при нем делали и будут делать деньги». Российские СМИ тогда сделали все, чтобы победил Б. Ельцин, который в первом туре значительно отставал от лидера КПРФ.

Часто в прессе и электронных СМИ разворачивались настоящие информационные войны, в том числе в форме различного рода журналистских расследований. Сплошь и рядом следовали публикации, содержавшие обвинения в адрес определенных предпринимательских кругов, в том числе относительно финансирования ими тех или иных политических сил.

Так, в опубликованной в «Московских новостях» статье «Кассир коммунистов» обвинялся председатель правления «Промстройбанка» в финансовом содействии лидеру КПРФ. Газета «Известия», ссылаясь на некий неназванный документ ФСБ, объявила о том, что «Токобанк» финансировал чеченских сепаратистов. «Круглый стол бизнеса России» вынужден был даже выступить с заявлением, — в котором осудил такой метод ведения конкурентной борьбы.

Через средства массовой информации полным ходом запускалась машина компрометации не только отдельных предпринимателей и возглавляемых ими структур, но и политических деятелей. Среди примеров, отслеженных западными наблюдателями, — выпады С. Доренко против Ю. Лужкова; «расследование» аналитической программой «Итоги» связей криминальных металлургических авторитетов с бывшими членами кремлевской команды А. Коржаковым и О. Сосковцом, по поводу чего депутат Госдумы К. Боровой сообщил министру внутренних дел сумму, которая была заплачена за алюминиевую «джинсу» в программе Е. Киселева — 12 миллионов долларов; «разоблачения» Е. Киселевым политолога С. Кургиняна, заподозренного в авторстве, подметной аналитической записки с целью смещения с должности президента РАО «Газпром» Р. Вяхирева.

Или факт необычного покушения на жизнь банкира В. Ключикова («ТВК») был преподан на ОРТ таким образом, чтобы привлечь внимание к мнимым и реальным связям движения А. Лебедя «Честь и Родина» с банком «Чара», с которым ассоциировалось дело Иванькова-«Япончика». Затем последовала статья в газете «Известия» об окружении А. Лебедя и передач программы «Итоги» по поводу связей генерала в «Инкомбанке».

Финансово-промышленное объединение Б. Березовского, включая группу контролируемых им СМИ, ловко маневрируя на фоне изменений в политической ситуации, вело свою игру. В предвыборный сезон 1996 года оно обеспечивало информационно-пропагандистскую и финансовую поддержку как деятельности команды А. Чубайса по переизбранию Б. Ельцина, так и избирательной кампаний А. Лебедя. В последующем была сделана попытка запугать — опять же через подконтрольную прессу — премьера возможностью сближения А. Чубайса с А. Лебедем. Итогом публичных и закулисных разборок между группами В. Черномырдина и А. Чубайса стал раздел влияния с последующим сближением команд и удалением А. Лебедя из президентского окружения, а также освобождением его с поста секретаря Совета безопасности. Освободившуюся нишу фактически занял сам Б. Березовский. Во избежание чрезмерно негативной реакции был сделан удачный ход — пост секретаря Совета безопасности занял И. Рыбкин, а его заместителем стал деятельный Б. Березовский.

Березовский в своем интервью лондонской «Файнэншл таймс» в ноябре 1996 года заявил, что шесть финансовых групп контролировали 50 процентов экономики России и значительную часть российских СМИ. Конкуренцией между собой, борьбой за влияние членов этой «шестерки» и определялось все содержание СМИ того периода. Читатели тоже были вовлечены в подробности этой борьбы и, следовательно, отвлечены от общенациональных задач.

Мало что знает, разумеется, простодушный российский читатель, телезритель и радиослушатель о деятельности в стране зарубежных информационных структур. И не только рядовой обыватель, но и российский труженик пера и микрофона, который и в дела своего издания не всегда посвящен.

Начало активной деятельности зарубежных СМИ на информационном пространстве Советского Союза приходится на конец 80-х годов. Именно тогда западные СМИ резко увеличили штат своих представительств в Москве, в том числе путем привлечения высококвалифицированных журналистов из числа советских граждан, начали создавать сеть стрингеров в регионах из местных журналистов, вели настойчивый поиск источников информации в различных структурах государственной власти.

Некоторые московские аналитики в 1996 году с тревогой констатировали, что чрезмерная открытость российского общества и возраставший сегмент зарубежной информационной продукции создали опасную деформацию информационного пространства Российской Федерации.

В описываемый период в Москве было зарегистрировано около 260 корреспондентских пунктов иностранных СМИ, аккредитовано свыше 1300 зарубежных корреспондентов из 74 государств мира, представлявших 660 средств массовой информации. На регулярной основе в Россию в зависимости от информационных событий прибывало до 70 специальных корреспондентов в месяц. Наиболее широко представлены СМИ США — 62 (176 корреспондентов), ФРГ — 61 (120 корреспондентов), Франции — 33 (73 корреспондента), Великобритании — 30 (127 корреспондентов), Японии — 25 (56 корреспондентов).

Корреспондентский статус в соответствии с российским законом о СМИ позволяет журналистам практически беспрепятственно посещать любые районы страны, в том числе и «горячие точки», встречаться со всеми категориями лиц, включая политических и государственных деятелей, а главное, оперативно реагировать на изменения обстановки и обеспечивать электронные и печатные СМИ своих стран своевременной информацией, особенно актуальной при возникновении кризисных ситуаций.

С начала боевых действий в Чечне информационные агентства, телерадиокомпании Запада постоянно направляли сменные группы аккредитованных корреспондентов, оснащенных спутниковой связью, в зону конфликта, где они имели практически полную свободу действий. Особенно это было заметно во время событий в Буденновске и Первомайском. Зарубежные корреспонденты неоднократно проникали в районы расположения сепаратистов, интервьюировали полевых чеченских командиров и передавали эти материалы по всему миру, включая Россию, создавая неконтролируемый федеральными властями информационный канал для продвижения в средства массовой информации своих оценок действий федеральных сил, а нередко и для распространения заведомой дезинформации.

Зарубежные информационные агентства — Рейтер, Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс — быстро освоили рынок оперативной информации и стали серьезными конкурентами отечественным производителям информации. Они оказывают существенное воздействие на государственную политику России, экономическую деятельность банковских, коммерческих и промышленных организаций. Обладая существенными финансовыми и техническими возможностями по сравнению с российскими государственными и частными агентствами (например, штат бюро Рейтер в Москве — 200 человек), они способны полностью овладеть российским рынком оперативной информации.

Уже в 1996 году агентство Рейтер контролировало около 50 процентов этого рынка. Оно первым получает устанавливаемые Центральным банком России обменные курсы рубля и другую информацию, а уже потом эти данные поступают в государственные и финансовые структуры страны. В условиях постоянно возрастающей конкуренции в сфере массовой информации в мире данное обстоятельство позволяет получать дополнительные преимущества в борьбе за потребителя, свидетельствует о целенаправленной экспансии на российском информационном рынке. Пример тому — объявление о деноминации рубля. Используя свои связи в Центробанке России, агентству Рейтер удалось заблаговременно получить эксклюзивное сообщение и за полчаса до выступления президента России распространить эту горячую новость.

То же относится и к зарубежному телевидению. Оно все более быстрыми темпами осваивает сферу телевизионного вещания в России. «Голос Америки», например, вел переговоры с 11 телестанциями для продвижения своих программ во внутренний российский эфир, в перспективных планах Всемирной службы Би-Би-Си специально оговорено «использование общественного телевидения для вещания на территории России».

Правда, зарубежные телекомпании пока еще не играли достаточно заметной роли в наполнении российского эфира, но способны резко изменить эту ситуацию после реализации программ создания низкоорбитальной спутниковой группировки, которая обеспечит возможность уверенного приема на всей территории России около 100 телевизионных программ всех стран мира.

А вот обстановка в сфере радиовещания была и в 1996 году довольно острой. На фоне постоянного уменьшения объемов и зоны вещания российских радиокомпаний расширяли свое присутствие в эфире радиокомпании «Голос Америки», «Би-Би-Си», «Свобода», «Немецкая волна». При этом практика совместной с российскими коллегами подготовки радиопрограмм отходит на второй план, уступая место более эффективным и непосредственным возможностям проникновения на внутренний российский эфир.

Радиостанция «Голос Америки» осуществляла прямую трансляцию своих программ через спутниковые системы в 27 городов России, радиостанция «Свобода» изыскала финансовые возможности для ретрансляции 16 часов в сутки непосредственно с территории России путем приобретения времени у коммерческих радиостанций в Черноземье, Поволжье, Санкт-Петербурге. Около 100 станций России и СНГ ретранслировали программы радиостанции «Немецкая волна».

Иностранные компании и информационные агентства выступают и в качестве учредителей печатных СМИ. К ним относятся женские издания, посвященные моде, домоводству. Российско-итальянским предприятием ТОО «Пронто-Москва» издаются 36 региональных выпусков информационной газеты «Из рук в руки», распространяющихся на территории России от Калининграда до Владивостока.

Сложившаяся в области развития системы массового информирования России ситуация создала зарубежным спецслужбам благоприятные условия для реализации программ сбора широкого круга сведений по политическим, экономическим, военным и другим вопросам, формирования круга лиц, способных оказывать в перспективе влияние на общественное мнение и выработку федеральной и региональной политики. Фактически завершен этап реализации этих программ, предусматривавший отбор в ходе различных тематических семинаров, конференций, «круглых столов» кандидатов для профессиональной подготовки в качестве политических деятелей как на территории России, так и с выездом на стажировку в различные страны Запада.

Для сбора подобной информации широко использовались различного рода негосударственные организации, фирмы и фонды, деятельность которых на территории Российской Федерации не контролируется. Формально они оказывали финансовую помощь российским СМИ в виде грантов в рамках программ поддержки развития демократии. Такие гранты получили 120 российских газет. Правда, многие руководители СМИ начали понимать, что время бескорыстных грантов прошло, поскольку западные фонды сворачивают программы поддержки российских масс-медиа.

По информации Агентства международного развития США, 69 процентов российских экспертов и 85 процентов редакторов были убеждены в благородности намерений западных фондов. Однако остальные в последнее время склонны считать, что грантами прикрывался сбор разведывательной информации, попытки влиять на политические элиты и ситуацию в России.

Российские СМИ, не видя иного выхода из сложившегося положения, продавались любым финансовым группам, в том числе и зарубежным, не оглядываясь ни на их политические пристрастия, ни на происхождение их капиталов.

Итак, единое коммуникационное пространство страны распалось. Шла дальнейшая регионализация СМИ, их интенсивная монополизация и концентрация в руках финансовых гигантов, преследовавших собственные цели, далеко не всегда отвечавшие интересам России. Пользуясь саморазрушением российских СМИ, зарубежные информационные структуры контролировали значительный сегмент российского информационного пространства и показали способность оказывать существенное воздействие на общественное мнение России, а также на экономическую деятельность важнейших субъектов банковской и коммерческой сферы.

Российские СМИ, особенно на региональном уровне, поставленные в материальную зависимость от иностранных партнеров по сотрудничеству, доказали свою готовность к проведению выгодных для Запада пропагандистских акций, что приобретает особенно существенное значение при подготовке и проведении избирательных кампаний как в регионах, так и на федеральном уровне.

Российские власти, по оценкам некоторых аналитиков, слишком спокойно смотрели на то, как общенациональные СМИ превращались в пропагандистские средства на службе олигархического капитала. Не было оказано ни одной попытки предотвращения захвата российского информационного пространства иностранными «инвесторами».

Все это создало серьезную угрозу жизненно важным интересам личности, общества и государства в области массового информирования и существенно снизило информационную безопасность Российской Федерации.