От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Предисловие

Издательство политической литературы задумало и выполнило весьма полезное дело — на подступах к 50-летию начала второй мировой войны подготовило сборник извлечений из книг западных авторов об эпохальных событиях Великой Отечественной войны. Коль скоро главным фронтом, на котором был решен исход невиданной в истории схватки, была Великая Отечественная война Советского Союза, материалы, включенные в эту книгу, касаются почти исключительно ее. Со всех точек зрения такая методология подборки, а следовательно, и оценки фактов научно обоснована, дает возможность в должной перспективе представить случившееся в 1939–1945 годах.

Это необычайно важно, ибо мир ощущает последствия второй мировой войны и в наши дни, а ее длинная тень будет отброшена и на грядущие десятилетия.

Книги, из которых заимствованы отрывки для этого сборника, можно отнести, условно говоря, к «промежуточной» по времени западной историографии второй мировой войны. Они увидели свет в основном в 60-е — начале 70-х годов. Эти «промежуточные» книги, понятно, подготовили почву для современной западной историографии, пытающейся «перевоевать» минувшую войну, скорбящей об ошибках нацистской Германии в походе на Восток против СССР.

Сборник открывают отрывки из книги английского историка Б. Лиддел Гарта и американского публициста У. Ширера. Оба зарекомендовали себя в своих странах как крупные специалисты по истории второй мировой воины. В отличие от плоских пропагандистских клише о советско-германском пакте 23 августа 1939 года, Лиддел Гарт категорически настаивает, что заключение его было прямым следствием двойной игры Запада, разгаданной в Москве. Запад, подчеркивает он, пренебрег тем, что «единственный шанс избежать войны лежал теперь в том, чтобы заручиться поддержкой Советского Союза — единственной державы, способной оказать непосредственную помощь Польше и таким образом сдержать Гитлера» (с. 21–22). Когда в 1969 году эта статья Лиддел Гарта вошла в 8-й том британской «Истории второй мировой войны», антикоммунистическая риторика на Западе еще не достигла нынешнего накала. Поэтому маститый английский знаток тех событий Лиддел Гарт подчеркивает, что Берлин фактом воссоединения Эстонии, Латвии и Литвы с СССР «счел себя обманутым партнером по договору о ненападении 1939 года, хотя большинство советников Гитлера реалистично расценивали этот шаг России как естественную предосторожность, вызванную опасением по поводу возможных акций Гитлера после победы на Западе» (с. 29–30). Это неплохо иметь в виду тем, кто солидаризуется с клеветнической кампанией о том, что договор 23 августа 1939 года будто бы дал повод для включения этих стран в состав СССР.

Чрезвычайно поучительно обстоятельство, подчеркнутое У. Ширером, что при подготовке и планировании агрессии Германии против Советского Союза не было противоречий между Гитлером и германским генералитетом. «Нет никаких доказательств, что генералы главного командования сухопутных войск (ОКХ) возражали против решения Гитлера напасть на Советский Союз. После войны Гальдер с издевкой напишет о “русской авантюре Гитлера” и заявит, что командующие сухопутными войсками Германии были с самого начала против этой войны с Россией. Но в объемистом дневнике Гальдера за 1940 год нельзя отыскать ни одной записи, которая подтверждала бы эти утверждения. Более того, они оставляют впечатление, что Гальдер с подлинным энтузиазмом относился к этой “авантюре”, за планирование которой он, как начальник генерального штаба ОКХ, нес основную ответственность» (с. 40–41).

Далее Ширер не оставляет камня на камне от версии, что геноцид мирного населения на оккупированных территориях СССР был якобы делом рук только СС и карательных органов «третьего рейха». Нет, массовые убийства возлагались и на вермахт, который обрушился на Советскую страну 22 июня 1941 года, вооруженный надлежащими приказами и инструкциями на этот счет. Ширер пишет далее: «Для завоевания России недозволенных приемов не было — допустимы были все средства. Гитлер потребовал, чтобы у его генералов на этот счет не оставалось никаких сомнений. В начале марта 1941 года он пригласил на совещание командующих всеми видами вооруженных сил, ключевых командиров сухопутных войск и изложил им свой приказ… “Война в России (заявил Гитлер) будет такой, которую нельзя будет вести по рыцарским правилам. Это будет борьба идеологий и расовых противоречий, и она будет вестись с беспрецедентной безжалостной и неутомимой жестокостью. Все офицеры должны отвергнуть от себя устаревшую идеологию… Я категорически требую, чтобы мои приказы беспрекословно выполнялись. Комиссары являются носителями идеологии, противоположной национал-социализму, поэтому комиссары должны быть ликвидированы. Немецкие солдаты, виновные в нарушении международных правовых норм… будут прощены. Россия не участвовала в Гаагской конвенции и поэтому не имеет никаких прав, вытекающих из нее” (с. 41–42).

И еще на одном свидетельстве Ширера хочется акцентировать внимание читателя: “…какой бы суровой ни была русская зима и как бы ни были русские, естественно, лучше подготовлены к ней по сравнению с немцами, главным фактором в том, что произошло в эти дни, была не погода, а яростное сопротивление частей Красной Армии и несокрушимая воля советских войск к победе” (с. 52).

Ход вооруженной борьбы на советско-германском фронте дается главным образом в книге известного английского историка А. Кларка “Барбаросса”. Русско-германский конфликт 1941–1945 годов», изданной в 1965 году. Эта работа относится к числу обстоятельных исследований Великой Отечественной войны. Автор весьма высоко оценивает достижения Красной Армии на протяжении всей войны. Он обоснованно подчеркивает великий подвиг известных и безвестных наших героев, обеспечивших летом 1941 года крах «блицкрига», впервые остановивших вермахт, а в декабре 1941 года погнавших гитлеровцев от стен Москвы.

Очень значительны оценки Кларком действий наших войск, попавших в окружение, например, в первый же день: «До этого дня немцы привыкли к тому, что окруженные части противника быстро прекращали сопротивление и погибали. Периметр обороны сокращался, фланги сжимались, иногда делались слабые попытки вырваться окружения или контратаковать, а затем — сдача в плен, капитуляция. Быстрота и глубина танковых ударов, непрерывные атаки авиации и, главное, тщательно отработанное взаимодействие всех родов войск создали вермахту ореол непобедимости, которого не имела ни одна армия со времен Наполеона (которую, к слову, разгромили тоже русские армии. — С. Р.). Однако русские, игнорируя эту военную репутацию вермахта, действовали совсем иначе.

Реакция окруженных соединений всякий раз была энергичной и наступательной. Целые дивизии собирались в кулак и сразу же переходили в наступление, двигаясь туда, откуда доносился гул артиллерийской канонады» (с. 63).

Или вот на с. 75 Кларк пишет: «Немцы были поражены тем, что столкнулись с противником, продолжающим борьбу даже после окружения, о чем единодушно свидетельствуют все немецкие донесения и отчеты о боях в этот период». И в заключение о 1941 годе А. Кларк пишет: «Возрождение военной мощи русских и их зимнее наступление 1941 года останутся одним из самых выдающихся достижений в военной истории» (с. 118).

О разгроме немецко-фашистских войск под Москвой рассказывается в материалах А. Кларка «Москва 1941 года» и П. Карелла «Почему немцы не могли взять Москву?». П. Карелл, говоря о причинах неудач советских войск в первый военный год, излагает и распространенную на Западе версию о «деле» Тухачевского.

Не менее впечатляет очерк А. Кларка о Сталинградской битве, который дополняет резюме известной работы американского историка У. Крейга «Катастрофа на Волге» (1970 г.), хотя можно и нужно поспорить с А. Кларком по поводу оценки битвы под Курском в 1943 году. Неправильно противопоставлять ее Сталинградской битве по значимости, обе просто означают начало и завершение коренного поворота в ходе войны. Тем не менее о разгроме немецких полчищ под Курском рассказано живо и впечатляюще. Равным образом удовлетворительно описан Кларком финал Великой Отечественной — штурм и взятие Берлина. Все это говорит в пользу объективности английского историка.

Однако нужно обратить внимание на те выводы, к которым подводит как изложение А. Кларка, так и книги западных историков вообще. Кларк оперирует в рамках известной в Англии концепции (в какой-то мере пущенной в обиход У. Черчиллем) о том, что первая и вторая мировые войны в совокупности представляли собой «тридцатилетнюю войну», разразившуюся в XX веке. Вот как определил сам Кларк цели своего труда — «эта книга посвящена величайшей и самой длительной сухопутной битве из всех, которые вело человечество» (с. 55). Правильно? Разумеется! Однако пойдем дальше: «Ее исход изменил соотношение сил в мире и завершил начатый первой мировой войной процесс уничтожения старой Европы. Победоносная Россия вышла из этой битвы как единственная держава, способная бросить вызов — и, пожалуй, даже нанести поражение — Соединенным Штатам Америки в области техники и материальной мощи, то есть в тех областях, где Новый Свет привык к неоспоримому превосходству» (там же). Тут без обиняков нужно сказать — способность нанести «поражение» отнюдь не равнозначна желанию не делать этого. Как известно, цели СССР в той войне заключались в разгроме держав фашистской «оси». Это было достигнуто в союзе с США и Англией, и Советский Союз же выступал за продолжение сотрудничества трех великих держав в послевоенное время.

Попытка Кларка рассматривать итоги войны как точку отсчета для нового конфликта, на этот раз между США и СССР, чистейший произвол. Впрочем, именно таким образом закладывалось основание слишком хорошо известного мифа о «советской военной угрозе». Далее Кларк спрашивает: «Можно ли сделать какие-нибудь общие выводы на основе исследования этой битвы?» (Великой Отечественной). И отвечает: «Думаю, что да, но не того сорта, которые были бы особенно приятны для нас на Западе. Действительно, дело выглядит таким образом, что русские могли самостоятельно, без какой бы то ни было помощи со стороны западных держав, выиграть эту войну или по меньшей мере силой оружия заставить немцев повернуть вспять» (там же). Да, Красная Армия явила миру неслыханную мощь, обеспеченную всем строем социалистического общества. Это, бесспорно, и служит законным поводом гордости советских людей за свой народ, за свою страну. Но все же по-иному воздают должное нам некоторые западные историки, это отчетливо прослеживается также у Кларка, получая логическое завершение в отрывках из книги П. Карелла «Война Гитлера против России» (1971 г.). Начинают с того, что наделяют буквально мифическими качествами советские бронетанковые войска.

Слов нет, Т-34 был «самым лучшим танком в мире», но успехи наших подвижных соединений, объединений обеспечивались умелым применением всех родов войск и видов Вооруженных Сил — авиации на острие танкового рейда в оперативной глубине противника, общевойсковых армий и артиллерии при прорыве и вводе танковых войск в прорыв и т. д. Разговоры о бессчетных танковых колоннах Красной Армии — составная часть нынешних рассуждений на Западе о «русских танковых армиях», будто бы угрожающих Западной Европе. Вот этой «бездушной силе» русских, воплощенной прежде всего в стали танков, гитлеровцы-де не сумели противопоставить должного, скажем, интеллектуального потенциала.

Начальник отдела печати МИД Германии при Гитлере П. Шмидт, скрывшийся под псевдонимом П. Карелл, описывает изгнание немецко-румынских войск из Крыма и разгром группы армий «Центр» летом 1944 года с позиции нескрываемого сожаления. Объяснения его смехотворны. В первом случае случилось это потому, что, «кого боги хотят покарать, того они сперва лишают разума» (с. 301), во втором — это результат «рокового просчета верховного главнокомандования вооруженных сил Германии» (с. 321), а «русские, похоже, сами были удивлены масштабами своей победы» (с. 355).

Трудно сказать, чего больше в этих суждениях: деформации событий в угоду неприглядным современным политическим соображениям или элементарной непорядочности. Естественно, и это отчетливо видно из всех материалов антологии, советское командование превосходило гитлеровских генералов, и он, безусловно, прав. Разгром нацистской Германии, помимо прочего, приговор всей военной стратегии и тактике германского милитаризма. Таков объективный вердикт истории. Признать это безоговорочно для западной историографии невыгодно, поэтому они находят «смягчающие» обстоятельства для германского генералитета, что само по себе понятно, ибо ФРГ — союзник по НАТО США и Англии.

Механизм обеления гитлеровских военачальников отчетливо виден из последнего отрывка из книги Кларка, помещенного в сборнике, — «Падение Берлина». Он начинает рассказ с истории немецкого наступления в Арденнах, начатого 16 декабря 1944 года. Известно, что Гитлер затеял эту крупную операцию, руководствуясь политическими целями — попытаться разгромить американо-английские войска на Западе, чтобы, обеспечив тыл, обрушиться на Красную Армию, стоявшую на пороге Германии. Фюрер самоуверенно предполагал, что СССР, памятуя о затяжке «второго фронта», даст возможность устроить кровопускание США и Англии, то есть отплатить союзникам их же монетой. В общем, Гитлер ожидал, что Красная Армия не двинется, пока американо-английские войска будут подвергаться избиению. На деле, стоило начаться немецкому наступлению, СССР откликнулся на просьбы союзников и, перенеся сроки своего наступления, 12–14 января 1945 года двинул вперед свои армии на фронте в 1200 километров от Балтики до Карпат, что привело через четыре месяца к окончательному разгрому фашистского рейха.

Мне вспоминается, как мы на 1-м Белорусском фронте первоначально готовили операцию «Висла—Лодзь—Познань» по плану, заблаговременно утвержденному командующим фронтом маршалом Г. К. Жуковым, и как напряженно работали командующие и штабы фронта и армий после сокращения сроков подготовки операции. По Кларку, победы советского оружия объясняются в первую голову тем, что Гитлер, сосредоточив силы на Западе, пренебрег мнением германских командующих, в первую очередь начальника генерального штаба Гудериана, который предостерегал против угрозы с Востока. Но что он мог сделать, утверждает Кларк, когда, например, из 2299 танков и штурмовых орудий, выпущенных в Германии в ноябре и декабре 1944 года, только 921 было направлено на Восточный фронт (с. 393), а обращения Гудериана к Гитлеру 23 декабря 1944 года и 9 января 1945 года оказались безрезультатными.

Но ведь никто из немецких командующих, и прежде всего Гудериан, не ставил под сомнение расчеты Гитлера в связи с наступлением в Арденнах. Это видно из послевоенных мемуаров Гудериана. Никаких его обращений к Гитлеру не было. Проследив этот вопрос по немецким архивам, английский историк Д. Ирвинг в книге «Война Гитлера» (1977 г.) написал: «Вопрос о прекращении наступления в Арденнах Гудериан поставил только 14 января 1945 года, то есть тогда, когда под ударами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов стал разваливаться противостоящий им немецкий фронт». Аналогичным образом обстояло дело и с распределением танков. «В январе 1945 года на Восточный фронт было направлено гитлеровцами 1 328 танков и штурмовых орудий, на Западный фронт — 290, в феврале — соответственно 1675 и 67 танков». В 1983 году другой английский историк — Дж. Эриксон в большой книге «Дорога к Берлину» вновь вернулся к изложению утверждений Кларка.

У некоторых западных политологов встречаются сетования по поводу зверств, которые чинили немецко-фашистские войска на нашей земле. Подтекст очевиден — если бы вермахт не прибегал к геноциду, тогда народы нашей страны-де не сплачивались перед лицом неминуемой лютой смерти. Эти авторы, однако, упускают из виду, что в таком гипотетическом случае фашизм перестал бы быть фашизмом, что, понятное дело, невозможно.

Нужно полагать, что наш читатель, ознакомившись с материалами сборника, отнесется к ним объективно, критически отделив правдивую оценку событий от тенденциозной.

Маршал авиации С. Руденко

23 апреля 1988 года