От звёзд — к терновому венку

ВСЕ ЛЮДИ СТАРШЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ. «Трудно быть богом»

Говорить об этой книге можно бесконечно, а стало быть — говорить не стоит. Она говорит сама. И как собрание афоризмов, и как высшее литературное воплощение идеи ШКОЛЫ. У не читавшего в юности «Трудно быть богом» — прореха в образовании, более того — в воспитании. Притом невосполнимая.

И еще. Тот, кто прочел эту книгу один раз и «все понял», столь же наивен, как пресловутые слепцы, на ощупь составлявшие представление о слоне…

И все же — один фрагмент. Уж его-то не упомянуть никак невозможно.

«— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или, еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

— Сердце мое полно жалости, — медленно сказал Румата. — Я не могу этого сделать.

И тут он увидел глаза Киры. Кира глядела на него с ужасом и надеждой».

С ужасом и надеждой. В этих словах — определение взгляда на мир думающего, видящего и слышащего, но и не теряющего последней веры интеллигента. Будь то Мастер, с ужасом и надеждой приоткрывающий окно в Будущее, или его читатель, вглядывающийся из-за плеча автора в неведомые миры, порой — апокалиптически мрачные, порой — утопически прекрасные, но всякий раз — завораживающие непонятностью и новизной. (Все это, разумеется, при условии, что Мастер — настоящий.) Каждый, кто хоть раз в жизни обращал свой взор чуть выше обыденности, знает, сколько горького пессимизма и вместе с тем возвышающей дух веры в светлое будущее таится в этом словосочетании — с ужасом и надеждой.

В окончании диалога Руматы с Будахом заключена и иная аллегория. Перед нами — художник, Мастер, сердце которого полно жалости, и потому он не в силах оставить паству и дать ей идти своей дорогой, ибо есть те немногие — из слышащих, — кто верит, и чьи глаза, полные ужаса и надежды, не позволяют ему умыть руки, отказаться от такой трудной миссии — быть для них богом.