Партизаны откатили Ли-2 в укрытие и не успели замаскировать его ветками, как над аэродромом появилось еще несколько самолетов. Один из них посадила командир полка Валентина Гризодубова. В этом самолете находились руководитель лекторской группы ЦК КП(б)У Кузьма Дубина, писатель и офицер связи УШПД Яков Баш и другие посланцы Большой земли.
Строкач с волнением смотрел, как один за другим приземлялись на поле транспортные самолеты. Вспомнил, с каким трудом удалось добиться первых трех самолетов. В это утро на партизанский аэродром их приземлилось десять! Доставлены первые десятки тонн груза и 30 пассажиров. Как выросли возможности штаба!..
Строкач подошел к Гризодубовой, крепко пожал ей руку.
— Большое спасибо вам, Валентина Степановна, спасибо начальнику штаба вашего полка Верхозину. Спасибо за то, что вы имеете таких отважных и славных пилотов и штурманов. Спасибо им всем от партизан за мужество! — горячо поблагодарил генерал Строкач.
Группа Строкача, сев на подводы и на оседланных коней, тронулась с аэродрома. Их сопровождала рота партизан во главе с белобрысым парнем Смирновым, молчаливым, но, как говорили, лихим в бою. Направились в лагерь генерала Сабурова. Строкач с интересом смотрел на партизан. Все хлопцы чисто выбриты, бравые, стройные, веселые…
Фыркнул конь под Строкачем. Ногами всадник чувствовал теплое тело лошади. Строкач огляделся и только тогда увидел живописные берега речки У борть, в которой отражались, как в зеркале, пышные дубы, высоченные сосны и березки. В тихий гомон партизан, ехавших рядом, мирно вплетались птичьи перепевы.
В восемь утра гости с Большой земли прибыли в лагерь.
— Рад вас видеть, Александр Николаевич! — сказал Строкач, обнимая Сабурова. — Думаем задержаться в вашем лагере. Не прогоните?
— Мы вас так ждали, — ответил Сабуров. — Тем паче прилетели вы не с пустыми руками, — в быстрых, острых глазах Сабурова спрятана улыбка.
— Сразу видно, что вы практичный человек. Но у нас не только тонны грузов, в наших головах — конкретные предложения! Верно же? — обратился Строкач, улыбаясь, к своим спутникам по полету.
— Вот именно! — подтвердил Старинов.
Все вошли в избу лесника. Вдоль стен — скамейки, посреди комнаты — стол из свежевыструганных досок. На стене — большая карта европейской части СССР, портрет Ленина. Пахло сосновой смолой.
Около месяца тому назад в этой же хате состоялось совещание, которое проводил секретарь ЦК КП(б)У Д. С. Коротченко. Тогда план боевых действий партизан на летний период обсуждали в общих чертах — исходя из указаний Ставки Верховного Главнокомандования.
На этот раз в хате собрались командиры соединений и отрядов, дислоцировавшихся на севере Житомирской и Ровенской областей, здесь же Д. С. Коротченко, секретарь Ровенского подпольного обкома партии генерал-майор В. А. Бегма, секретари Винницкого и Каменец-Подольского обкомов партии Д. Т. Бурченко и С. А. Олексенко, секретарь Черниговско-Волынского подпольного обкома партии генерал-майор А. Ф. Федоров, командиры соединений генерал-майоры С. А. Ковпак и А. Н. Сабуров, С. Ф. Маликов, Я. И. Мельник, представитель ЦК Компартии Молдавии И. И. Алешин и другие партизанские руководители соединений и отрядов, находившихся в партизанской зоне.
Дружеские рукопожатия, улыбки, приветствия.
— Как Москва?..
— Всем вам, дорогие товарищи, большой привет от Центрального Комитета ВКП(б), от ЦК коммунистов Украины! Перед отлетом Леонид Романович Корниец просил меня земле родной поклониться, обнять вас всех!
— На это дело вы, Тимофей Амвросиевич, целый месяц потратите, — заметил шутя Коротченко. — А времени у нас в обрез.
Демьян Сергеевич посмотрел на часы и поднялся из-за стола. Выглядел он уставшим. За два прошедших месяца не одну сотню километров прошел секретарь ЦК КП(б) Украины с партизанами генерал-майора Ковпака, делил с ними и радость, и беду, не раз во вражеском тылу смотрел в глаза смерти…
— Товарищи командиры, комиссары! Мы накануне больших событий на фронте. Ваши отряды и соединения здесь, на севере Житомирской, Ровенской и Волынской областей, создали партизанский край, который сливается на севере с партизанским краем Белорусской республики. Партизанская зона — это большое дело. Она позволяет нам принимать самолеты, лечить раненых, поддерживать нашу Советскую власть. Это важное политическое дело. Но в данный момент партизанское движение переходит в новую фазу. Ставка Верховного Главнокомандования требует от украинских партизан активизации действий, особенно на коммуникациях противника, требует от нас оперативной боевой помощи Красной Армии. Сейчас перед вами выступит начальник Украинского штаба партизанского движения, член Центрального Комитета КП(б) Украины генерал-майор Тимофей Амвросиевич Строкач. Человек он военный. Ему и карты в руки в этом очень важном разговоре.
Строкач вынул из полевой сумки блокнот, перелистал несколько страничек, как бы решая, с чего начать.
— Товарищи партизаны! Ваша боевая деятельность постоянно находится в центре внимания Коммунистической партии, Ставки Верховного Главнокомандования. Об этом свидетельствуют десятки тонн военных грузов, которые вы получили уже сегодня. Вами гордятся на Большой земле и вас помнят. Об этом свидетельствуют те несколько тысяч правительственных наград, которые я имею честь вручить вашим лучшим командирам и бойцам.
— Ура!
— Слава Коммунистической партии!
— Слава Красной Армии!
— Я прибыл сюда вместе с группой специалистов Украинского штаба партизанского движения, чтобы скоординировать с вами планы боевых и диверсионных операций каждого соединения и отрядов, собравшихся в партизанской зоне. Одной из главных задач Красной Армии этим летом будет битва за Харьков, Донбасс, Левобережную Украину и Днепр. Главная задача партизан — перекрыть железнодорожные и шоссейные дороги. Это коренная наша задача в настоящее время. Непосредственно выполнять ее будут минеры, подрывники. Только сегодня на вашем аэродроме приземлилось десять самолетов. Столько же их должно прилететь и завтра, и послезавтра, пока партизанские отряды не получат достаточное количество минно-подрывного снаряжения, некоторую часть оружия. Обратите внимание на применение новой подрывной техники. Породнитесь с этой техникой! Ставьте мины замедленного действия. Ставьте их как можно больше! И эти мины в назначенный вами день и час будут взрываться под немецкими эшелонами…
В хате стало тихо. Начальник партизанского штаба говорил об известном и в то же время, выделяя основные вопросы, конкретизировал их, уточнял частные задачи.
— Поймите меня правильно: наш штаб изо всех сил старается помочь вам современным оружием — автоматами, ружьями ПТР, минометами и прежде всего минами, толом. Но Москва не может прислать все необходимое количество взрывчатки. Тол нужно искать здесь, в тылу врага, как это и делают уже многие партизаны, извлекая тротил из бомб, снарядов. Такие «чертовы кухни» полным ходом работают в соединениях Федорова, Бегмы, в отряде полковника Брынского и в других формированиях. Начинание энтузиастов заслуживает поддержки. Научитесь технологии и безопасности в этом нелегком, но весьма нужном деле, и вы сможете вести настоящую войну с эшелонами противника.
Строкач сделал паузу и вздохнул.
— Я видел в лагере невооруженных бойцов. Мне просто неловко смотреть на таких воинов. «Какой же ты партизан без винтовки, без карабина, без автомата?»— хотелось мне спросить у них. Конечно, было бы идеально — вооружить партизан, как и армию, современным оружием. Наш штаб стремится к этому. Но в ожидании автоматов с Большой земли хорошо бы остановить немецкий эшелон с оружием. Вооружайтесь за счет врага! Именно так вооружались партизаны в гражданскую войну. И еще о минерах. Время торопит. Нам нужно обучить только в ваших отрядах и соединениях хотя бы четыре тысячи подрывников, чтобы они научились пользоваться новым оружием, минами замедленного действия — МЗД-5. С нами прилетел мой заместитель Илья Григорьевич Старинов. Пришлите к нему командиров диверсионных отрядов, групп на инструктаж. Немедленно нужно организовать курсы, школы минеров. Помните, что подрывники — бойцы передовой линии партизанского фронта. Цените их труд, представляйте их к правительственным наградам!..
Строкач достал из полевой сумки журнал «Перец» и, улыбаясь, показал всем обложку. На рисунке были изображены подрывники Герои Советского Союза Григорий Балицкий и Василий Яремчук. Оба партизана несли на плечах длинный рельс, а на нем висели «колбасы-эшелоны» — по два кольца таких колбас возле каждого.
— Так тож Василь Яремчук! — узнал кто-то Яремчука в дружеском шарже.
— И Грицько Балицкий!
— Похожи оба! — согласился Строкач. — Дозвольте прочитать оду в их честь.
Григорій Балицький з поваги до тевтонів
Тринадцять висадив ворожих ешелонів.
І стільки ж рівно Яремчук Василь.
У них, як видно, спільний стиль.
«Тринадцять», кажуть, чортове число,
А вам воно удачу принесло.
Для нас «тринадцять» — це тільки початок.
А для фашистів — на капут завдаток…
— Молодцы хлопцы!
— Молодцы и подрывники, и журналисты «Перца». Но Василь Яремчук немного недоволен такими стихами, потому что он уничтожил двенадцать, а не тринадцать эшелонов. Поэт дописал для рифмы, и вот теперь Яремчук хочет исправить эту неточность. Он прилетел сюда во главе группы, чтобы создать отряд из пятидесяти — шестидесяти партизан и уничтожить по эшелону на каждого бойца.
— По эшелону на каждого? — удивленно переспросил кто-то из командиров.
— Вот именно! По эшелону на партизана! Такое социалистическое обязательство взял наш Василий. Это будет война Яремчука с Гитлером по большому счету! Вот я и хотел предложить вам, товарищи, чтобы вы в предстоящих боях стремились приблизиться к результатам Яремчука. Это очень важно. Но успешно уничтожать фашистские эшелоны мы сможем только в том случае, если будем применять тактику маневренных диверсионных отрядов. Не засиживайтесь на одном месте. Старайтесь перехитрить гитлеровскую охрану на железных дорогах. Ставьте как можно больше мин замедленного действия на одном участке. Тактика маневренного диверсионного отряда в шестьдесят, сто, сто двадцать человек была главной в деятельности вашего боевого побратима Героя Советского Союза Ивана Копенкина. А действовал этот отряд, как вам известно, не в Полесье, а в лесостепи и в степи на Харьковщине, Ворошиловградщине. Мог бы там пройти Копенкин с обозом?.. Конечно нет! Для копенкинцев было достаточно колхозного сада, чтобы незаметно передневать и пойти дальше, ударить по врагу. А в соединении генерал-майора Сабурова только обоз состоит из полутысячи повозок. Это, конечно, хорошо, что такой мощный обоз! — улыбнулся Строкач. — Но с ним не пройдешь к Жмеринке и Казати-ну. А надо истреблять вражеские эшелоны именно под Жмеринкой, Казатином, Шепетовкой, Здолбуновом, Знаменкой, Смелой и другими железнодорожными узлами. Настало время, когда крупные соединения должны отпочковывать меньшие отряды для самостоятельной деятельности. Однако этого многие товарищи не хотят понять, ругают наш штаб, что мы этого требуем. Товарищ Сабуров еще в феврале даже жалобу на нас написал в Центральный штаб партизанского движения, что, мол, Украинский штаб, давая распоряжение о выделении из его соединения отряда Иванова, хочет, чтобы немцы разбили сабуровцев по частям. Здесь есть доля правды в том, что во время боев с карателями оборону лучше держать крупным отрядом. Это было подтверждено десятки раз на практике. Но партизаны существуют не для обороны, а для нападения на противника. Оборона — это исключение, явление нежелательное, а нападение, движение, маневр — это правило! В период подготовки на фронте к большим военным действиям тактика диверсионных маневренных отрядов, смешанных отрядов и тактика рейдового соединения должны быть преобладающими в нашей борьбе…
— Тактика рейдового соединения на основе глубокой разведки! — заметил генерал-майор Ковпак.
— Именно так, Сидор Артемьевич! — согласился Строкач. — Рейд на основе глубокой продуманной разведки. Как же можно без разведки?! Еще несколько слов, товарищи, о партизанском крае. Тактика партизанской зоны вполне оправдывает себя на границах Смоленщины, Белоруссии и Латвии, в Ленинградской и Псковской областях. Партизанская зона необходима и здесь, на севере Украины, на западе и на востоке от Днепра, в Сумщине. Такие зоны приковывают к себе значительные силы противника. Но задача, которая стоит перед нами сегодня, требует создания маневренных отрядов, способных наносить врагу систематические удары в самых уязвимых точках. Мы должны уничтожать вражеские эшелоны, блокировать железнодорожные узлы, срывать поступление живой силы и техники врага. Судьба освобождения Украины, Белоруссии, Молдавии, Прибалтийских республик и западных областей Российской Федерации и всей войны решается Красной Армией на фронте, и мы, партизаны, должны оказать фронту всемерную помощь… Не могу не напомнить вам о коварстве и изворотливости фашистов. Два месяца назад в Украинский штаб партизанского движения из разных районов вражеского тыла были доставлены листовки, написанные якобы от имени командования прорыва Красной Армии к партизанам. На самом деле это немецкие листовки, и появление их было не случайным. Фашистское командование, обеспокоенное размахом партизанского движения на Украине и в Белоруссии, решило внести «свои коррективы» в вопросы тактики партизан на весенне-летний период нынешнего 1943 года. Авторы листовок предлагают вам, партизанам, отказаться от мелких отрядов и спокойно ждать «приказа командующего армией прорыва» идти в «победный поход на Варшаву и Берлин»… Полностью текст этой фальшивки вы знаете, и нет надобности его повторять. В провокационной сущности листовки разобрались многие, но не все, тем более что идея крупных и сверхкрупных отрядов и сейчас остается популярной среди партизан. Фашистская пропаганда именно на это и рассчитывала и призывала украинских и белорусских партизан «объединяться» и «ждать спокойно»… Вот почему, как только Демьян Сергеевич сообщил нам в Москву об этой листовке, ЦК КП(б)У и наш штаб подготовили и передали партизанским отрядам радиограмму, в которой разъяснялся провокационный смысл листовки…
Немало еще было сказано начальником штаба, и главное сводилось к умению действовать тактически грамотно, активно, оперативно. Немало задали партизаны вопросов генералу Строкачу главным образом о новом в тактике минеров в предстоящий период, о приемах диверсионных действий на железных дорогах, усиленно патрулируемых немцами.
Потом выступил секретарь ЦККП(б)У Коротченко:
— Я остановлюсь на некоторых вопросах национальной политики в нашем движении. С каждым днем население западных областей Украины все больше убеждается, что Гитлер и его подручные — украинские и польские буржуазные националисты — стараются столкнуть поляков с украинцами. Мы должны разоблачать истинное лицо националистов, защищать и польское, и украинское население, помогать полякам создавать отряды из местного населения. В Ровенском соединении генерал-майора Бегмы уже есть польские отряды Собесяка, Куниц-кого. Наши партизаны должны помнить, что задача у нас с польским народом общая — разбить немецко-фашистские войска, изгнать их с Украины, а потом помочь полякам освободить и их родину.
Выступление Демьяна Коротченко было выслушано с большим вниманием. Все понимали, насколько важны вопросы, поставленные секретарем ЦК КП(б)У для будущей деятельности партизанских отрядов.
После совещания командиры собрались под ветвистым дубом вокруг полковника Старинова. Илья Григорьевич разложил на сбитом из ящиков столе новые мины и показывал, как они смонтированы. Подходили все новые и новые люди, главным образом подрывники. Ради их работы и прилетел сюда полковник Старинов.
— Эта небольшая коробка, в которой смонтирована «эмзедушка», — показывал Старинов свою новинку, — может причинять весомый урон фашистам. Если это поймут подрывники, то мы превратимся в грозную силу для вражеских эшелонов.
Вторую группу минеров инструктировал старший лейтенант Егоров. Генерал Строкач с удовлетворением наблюдал, как убедительно доказывал он партизанам превосходство новой мины над теми, которые до сих пор были на вооружении большинства партизанских отрядов. Мины нажимного, внезапного действия перестали оправдывать себя, так как противник усовершенствовал систему охраны железных дорог и обнаружить мины старого образца теперь не составляло большого труда.
На следующий день группа генерала Строкача прибыла в соединение Ковпака.
На лесной поляне построился ветеран соединения, 1-й батальон — Путивльский отряд. Тимофей Амвросиевич Строкач от имени Президиума Верховного Совета СССР вручает партизанам правительственные награды. Первую медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени он прикалывает к кителю секретаря ЦК КП(б)У Демьяна Сергеевича Коротченко, затем командира соединения Сидора Артемьевича Ковпака и комиссара Семена Васильевича Руднева. Тремстам командирам и бойцам-ков-паковцам вручил Строкач правительственные награды.
А после торжественной церемонии командование соединения склонилось над топографической картой. Партизаны готовились выступить в Карпатский рейд, развернуть диверсионную деятельность на шоссейных дорогах, на нефтяных промыслах в Прикарпатье.
— Карпатский рейд будет иметь большое политическое значение, — говорил Строкач. — Ковпак в Галиции, в Карпатах! Это очень важно для населения западных областей Украины. Личность ваша, товарищ Ковпак, как партизанского вожака известна и народу, и врагам. Надеемся на успех вашего рейда, генерал!
— Пойдемте к речке, Тимофей Амвросиевич. Скажу по правде: люблю природу, как матушку родную. Мы — дети природы, а она свою службу несет исправно, знает свое дело. К ней только надо приловчиться— и когда ведешь хозяйство, и когда воюешь…
Еще через день генерал Строкач прибыл в лагерь соединения Героя Советского Союза генерал-майора А. Ф. Федорова.
Вася Бобырь записал в своем дневнике: «Федоров— человек суровый и требовательный. Его глаза бывают гневными — и тогда дрожит враг, встречаясь лицом к лицу с Федоровым. Но когда рядом друзья — Алексей Федорович веселый человек, большой шутник…»
Алексей Федорович Федоров, первый секретарь Черниговского обкома партии, стал секретарем и Волынского подпольного обкома партии. В партизанском соединении, которое он возглавил, издавалась республиканская газета «Радянська Україна», орган ЦК КП(б)У, тираж ее достигал нескольких тысяч экземпляров, систематически проводились политинформации комиссаров и политруков, в отрядах и ротах выпускались стенные газеты, боевые листки.
Соединение уже было построено, начальник штаба Д. И. Рванов отдал Строкачу рапорт. После официального приветствия, вручения наград состоялся парад партизан. Шли мужчины призывного возраста. Шли юноши, деды и подростки. Строем шли женщины-партизанки. В ватянках, куртках, шинелях, пальто, с автоматами, винтовками — отечественными и трофейными.
Тимофей Строкач держал руку под козырек. Ему казалось, что перед ним шагали не просто люди разных поколений и многих мирных профессий, а шел сам народ, поднявшийся на смертный бой с немецкими фашистами во вражеском тылу. «Партизаны — наша слава, наша гордость… Это те сыны Украины, перед которыми снимут шапки целые столетия, которыми будут гордиться поколения… Это неумирающий символ бессмертия нашего доброго и честного народа…» Тысячу раз прав Довженко, произнесший эти сердцем рожденные слова. Этих людей, что проходят мимо генералов Строкача и Федорова, никогда не забудут, их никому не победить.
Генерал-майор Строкач не сводил глаз с партизанских колонн. Во весь рост предстало перед ним величие народа, Коммунистической партии, объединившей в единую семью свободные народы великой страны. Вот где воочию проявляется чувство семьи единой!..
От генерала Сабурова прибыл гонец с пакетом. Строкач взял письмо.
Сабуров сообщал, что в районах Овруча и Мозыря собираются фашистские воинские части, чтобы повести наступление на партизанскую зону.
Строкач обсудил с Федоровым и Рвановым обстановку. Решили послать разведку в сторону Мозыря. В соединения Ковпака, Сабурова и другие отряды послали конников с предупреждениями.
Совещание командного состава соединения Федорова продолжалось. Присутствовало около 100 человек. Строкач излагал главную задачу, которая стояла перед соединением: надо оседлать четырьмя отрядами все четыре ветки Ковельского железнодорожного узла.
— Задача сложная, ответственная и почетная, — говорил Строкач. — Наш штаб не пожалел для вас новых мин МЗД-5, взрывчатки. Вы должны парализовать работу этого крупного и очень важного железнодорожного узла на магистрали Варшава — Киев. Ковель — первый узел на нашей советской земле с запада. Все, что приходит к нему из Германии и Польши, должно уничтожаться. Вы должны закупорить Ковель, сделать движение немецких эшелонов невозможным. Это очень важно для Красной Армии, которая будет сражаться под Харьковом, под Полтавой…
— Постараемся сделать именно так! — сказал командир соединения Федоров и обратился к своему новому заместителю по диверсионной работе Егорову: — Верно я говорю, товарищ Егоров?
— Да. Подрывники, минеры сделают все, чтобы парализовать Ковельский узел, — ответил старший лейтенант.
— Ваша операция так и будет именоваться: «Ковельский узел», — продолжал Строкач. — Конечно, было бы идеально вывести из строя этот железнодорожный узел на месяц, полтора. Но немцы примут все меры, чтобы поезда шли на восток. Борьба будет тяжелой, так что всем четырем вашим отрядам будет где показать себя. Эшелоны, которые пройдут от Ковеля дальше на восток, будут уничтожаться партизанами соединения генерала Бегмы, Федорова-Ровенского, еще далее на восток — соединениями Маликова, Грабчака. Из этого мы секрета не делаем. Но в своей боевой работе подрывники должны помнить, что им незачем оставлять эшелон для минеров Бег-мы, Маликова и Грабчака. Надо стараться его уничтожить здесь, под Ковелем, под Ровно. На других надейся, но сам не плошай. Я хочу, чтобы вы, товарищи, поняли всю ответственность, которая ложится на вас в этой операции. Украинский штаб партизанского движения верит, что своими диверсионными действиями ваше славное соединение войдет в историю партизанской борьбы…
Командир отряда Герой Советского Союза Григорий Балицкий, говоря о готовности к диверсионным действиям, сказал:
— Наш отряд вырос из небольшой группы до семисот бойцов, вооружившись главным образом за счет противника. С немецкими эшелонами мы на «ты». Вот почему мы не хотим отдавать добытое нами трофейное оружие. Надо, чтобы оно оставалось в отряде…
— Это неверно, — возразил Федоров. — Оружие надо распределять так, чтобы вооружить невооруженных. Сделано нами много. Но чтобы помочь Красной Армии изгнать фашистские войска с Украины, надо сделать еще больше. Украинский штаб хорошо нам помог, обеспечивает нас толом, минами. Оружие и боеприпасы распределим по потребностям и по боевым задачам каждого отряда. Моральное состояние бойцов и командиров высокое. Кони у нас хорошие. Просим только, товарищ Строкач, прислать нам еще радиостанции для связи с отрядами.
— На днях вам пришлют и рации, и радистов, — пообещал Строкач. — Еще я хотел заметить, товарищи, вот что. Есть отряды, которые выросли до определенного уровня и прекратили рост. Это неправильно. Надо ставить вопрос так, чтобы из вашего соединения рождались новые соединения и отряды, которые пошли бы на самостоятельную работу. Многие из вас, здесь присутствующих, могут командовать крупными отрядами. Это хорошо. В рейде каждый ваш отряд будет иметь рацию и будет поддерживать связь не только с генералом Федоровым, штабом соединения, но и с нами, с Украинским штабом партизанского движения. Такое руководство боевыми действиями наших партизан еще год назад нам и не снилось! Советую штабу соединения, вам, товарищ Рванов, подробнее сообщать нам о ходе операции. Называйте фамилии людей, которые самоотверженно выполняют задания, которые разумно и оперативно руководят боем. Бывает, что рядовые партизаны ругают вас, командиров, за то, что, прикрываясь фразами о боевом учении, вы подолгу сидите на одном месте, в одном лагере. Надо действовать, а не сидеть в лагере. Я прошу вас также довести до сведения бойцов порядок награждения партизан, чтобы они знали об этом, как знают наши солдаты на фронте. Сейчас уже год 1943-й. Уже позади наши победы под Москвой и Сталинградом. И еще я должен сказать и вам, и командирам всех соединений и отрядов, где успею побывать: надо покончить с «немцебоязнью». Это значит, что партизаны не должны бояться немцев как военной силы, а должны смело сражаться с ними, используя свою партизанскую тактику. Нечего и говорить, что гитлеровская армия очень сильна. Если бы было не так, враг не дошел бы до Волги и до Кавказского хребта прошлой осенью. Сильны фашисты и здесь, в тылу. Есть сведения, что они собираются повести наступление на нашу партизанскую зону и уже сосредоточивают войска у Овруча и Мозыря. Но не так страшен черт, как его малюют!.. Партизан должен понять, что он сильнее фашиста, потому что воюет партизан на своей земле, где каждое дерево, каждый куст может стать для него родным домом, на земле, где поддерживают партизан люди в селах и городах. Советский партизан воюет за правое дело, за освобождение своей родной земли и за освобождение человечества от гитлеровской нечисти! Что может быть благороднее этой великой исторической миссии! Принимайте в отряд только проверенных людей, чтобы они не подвели в походе, в бою. Добивайтесь, чтобы партизаны стреляли только в цель, а не в небо и не в лес «за молоком», чтобы не глушили толом рыбу, а берегли этот тол для немецких эшелонов. Мне кажется, что Балицкий прав. Трофейное оружие, другое снаряжение, взятое в бою у врага, надо делить между теми отрядами, которые добыли его в бою. Больше должен получать тот отряд, который не отсиживается в лесу, а рвется в бой!..
— Правильно, товарищ Строкач!
— Правильно! — раздались одобрительные возгласы командиров.
Фашистское командование знало о пребывании в партизанских отрядах секретаря ЦК КП(б)У Коротченко и начальника УШПД генерала Строкача. Знали они и о самолетах, приземлявшихся на партизанские площадки с грузами и людьми. Знали и потому начали большую карательную экспедицию.
Строкач торопился. Надо побыстрее отправить из партизанской зоны соединения и отряды на боевую работу в районы железнодорожных узлов, в рейды. Он хотел еще полететь на левый берег Днепра к черниговским и киевским партизанам, которые должны помочь Красной Армии в битвах за переправы на Десне и Днепре. Украинский штаб на июнь 1943 года имел радиосвязь со 116 отрядами, со множеством разведывательных и диверсионных групп партизан-парашютистов. Во многих оккупированных областях Украины появились областные партизанские штабы, объединившие десятки отрядов. Их деятельность тоже должна быть направлена на борьбу с вражескими эшелонами, на срыв перевозок фашистских войск и техники к линии фронта… Строкачу хотелось сделать как можно больше.
Коротченко и Строкач снова прибыли в лагерь ковпаковцев. Партизаны собирались в рейд.
Прощаясь, Ковпак обратился к Строкачу:
— Присылайте нам самолеты. Патрончиков нам, патрончиков побольше…
— Сбросим. Лишь бы была четкая радиосвязь, — ответил Строкач. — Берегите себя, Сидор Артемович. И еще… — он достал из полевой сумки толстую тетрадь и прочитал: — «Товарищу Ковпаку Сидору Артемовичу.
В память посещения Вашего партизанского соединения оставляю Вам настоящую тетрадь для ведения личного дневника предстоящего рейда 1943 года.
Надеюсь, что дневник будет богат славными боевыми подвигами партизанских отрядов и отдельных командиров и бойцов, которые в будущем войдут в историю.
В дневнике прошу отражать лично отданные Вами распоряжения, личные впечатления и все то, что будет ценно в дальнейшем для истории партизанского движения.
Записывайте ежедневно о всем пережитом как лично Вами, так и всем Вашим соединением.
Желаю успеха!
Ваш Т. Строкач.
12 июня 1943 года»[1].
— Спасибо, Тимофей Амвросиевич! — принял подарок Ковпак. — Постараюсь записывать. Наши люди и рейды стоят того, чтобы о них написать. Верно же, комиссар? — обратился он к Рудневу. — Семен Васильевич тоже ведет дневник…
— Да. Я перед выходом в дальние края хотел вам, товарищ Строкач, показать кое-что из написанного за последнее время. Кто его знает, возможно, больше мы и не встретимся. Мне же с вами хочется быть откровенным, — сказал Руднев задумчиво, перелистывая тетрадь. — Вот я записал 4 июня, за день до вашего прилета к партизанам…
Генерал Руднев подал тетрадь Строкачу.
«Стоим на месте. Погода исключительная. Место стоянки — лиственный лес. Место сухое, хорошее, пастбище для скота — хорошее. Метров двести — река У борть. Бойцы целый день купаются, греются на солнце, чинят сапоги, белье стирают — одним словом, приводят себя в порядок, готовятся к трудовому и сложному походу. Даже я не выдержал и погрел свои старые кости на солнце.
Днем прошел по всем ротам, поговорил с бойцами. Сегодня должен улететь в Москву тов. Вершигора по вызову. Неприятную получил радиограмму от тов. Строкача. «Долго ли будете стоять у Сабурова и скоро ли выступите в рейд?» Сабуров стоит шесть месяцев, а мы только пришли после 11-дневных боев.
Форсировали Припять. Бойцы устали и требуют отдыха, а Строкач набрался нахальства спрашивать, долго ли будете стоять?..»
— Хорошо, прямо-таки художественно вы пишете, Семен Васильевич, — сказал Строкач, пробегая глазами еще раз слова «Строкач набрался нахальства спрашивать…» Полистал дальше странички дневника. Подробно описан бой 18 мая 1943 года во время форсирования Припяти, когда соединение вышло из кольца между Днепром и Припятью, разгромив полицейский батальон и нанеся поражения немецкой пехотной дивизии и танковому полку. Руднев писал о гибели командира 4-й роты Пети Горбовцева и самого старого бойца в соединении Григория Юника. «Слава вам, партизаны, герои! Вечная память — погибшим!..» Вот еще фраза: «Наши люди — они лучше золота»…
— Вы настоящий комиссар, Семен Васильевич, — сказал Строкач, просматривая тетрадь Руднева. — Вы любите своих бойцов. В этом ключ ваших побед, в том числе и 18 мая на Припяти. Что же касается резких выражений в мой адрес, то я не обижаюсь. Для УШПД главное, чтобы отряды были в боевых рейдах, в работе. Засиживание на одном месте, да еще в партизанской зоне, — это та же немцебоязнь! Не думайте, что подобные телеграммы я посылал только вам. А ваши записки непременно войдут в историю партизанского движения на Украине. Когда-то им цены не будет….
— Вы думаете? — спросил Руднев.
— Уверен в этом… О! — удивился Строкач. — Да вы успели записать и события дня сегодняшнего!
И Строкач прочел: «Путь далекий, тяжелый, но путь очень важный. Утром много говорили лично с тов. Строкачем по вопросу задач соединения и по ряду личных вопросов, касающихся судьбы семьи. Идем далеко, что будет с нами — неизвестно. Строкач интересовался прошлым отряда. Как я работаю с Ковпаком и т. д. Во время беседы дал очень много ценных советов в дальнейшей работе, а самое главное — беречь отряд, беречь людей.
…Познакомился с тов. Строкачем — он произвел на меня чрезвычайно приятное впечатление, прекрасный человек. В конце беседы он подарил мне маленькие часики, которые я попросил передать жене, так как они совершенно мне не нужны. Днем говорили вместе с тов. Коротченко, Строкачем и Ковпаком по ряду вопросов, задач, стоящих перед соединением в последующей работе и т. д…»
— Спасибо за все, дорогой Семен Васильевич! — поблагодарил Строкач, отдав Рудневу тетрадь.
Прибывшая на проводы группа ЦК КП(б)У и УШПД прощалась с командованием соединения. Ковпак еще раз попросил:
— Смотрите, товарищ Строкач, сбрасывайте, нам побольше патрончиков. Хвост за собой большой тащить не станем! — намекнул он на обоз.
— Сбросим вам и Винницкому соединению, которое будет идти некоторое время параллельно с вами. За сорокапятимиллиметровую пушку, что отдали вы Федорову, сбросим вам шесть полуавтоматических ПТР и десять тысяч патронов. Была бы бесперебойная связь с вами! — Строкач обнял Ковпака и добавил: — И себя берегите…
Партизаны колоннами тронулись в путь. На левом берегу У борти вместе с провожавшими остался только комиссар Руднев. Коротченко обнял его, прощаясь.
— За эти пятьдесят дней, Демьян Сергеевич, сдружился с группой ЦК, с вами. Ваше присутствие в нашей части принесло большую пользу. И народ вас полюбил…
Руднев подошел к Строкачу, положил руку на его плечо.
— Рад, что встретил вас, пограничника и партизана. Хочется встретиться еще когда-нибудь! — тихо проговорил Руднев. — Передайте привет жене, сыну.
Руднев вскочил на своего гнедого, приподнялся на стременах:
— Передайте привет Родине, народу!
Всадник исчез за деревьями. Строкач и Коротченко пошли к своим лошадям. У Тимофея Амвросиевича сжималось сердце. Оно будто предчувствовало, что больше уже не придется встретиться с этим черноусым, красивым человеком, одним из пионеров партизанского движения на Украине, талантливым военачальником, пламенным комиссаром, который был душой не только для бойцов своего соединения, но и для тысяч других партизан, был олицетворением чистой совести, неколебимой веры и преданности делу коммунизма…
12 июня группа ЦК КП(б)У и УШПД прибыла в соединение ровенских партизан генерал-майора В. А. Бегмы. Это формирование возникло на базе отряда «За Родину», пришедшего в Ровенскую область в составе сабуровского соединения из Сумской области. Отрядом командовал Иван Федоров-Ровенский. Решением ЦК ВКП(б) депутат Верховного Совета СССР Василий Андреевич Бегма был отозван с фронта и послан на Ровенщину секретарем подпольного обкома партии. Строкач знал Бегму еще до войны и особенно подружился с ним перед вылетом Бегмы в партизанский отряд. Весной 1943 года было создано второе Ровенское соединение. Областной штаб стал объединять 20 отрядов, насчитывавших несколько тысяч партизан, были среди них и два польских отряда.
— Когда я в январе этого года улетал из Москвы, Михаил Иванович Калинин, передавая ордена и медали для награждения партизан, сказал: «Берегите, товарищ Бегма, людей. Люди у нас хорошие. Таких людей нет нигде в мире», — рассказывал генерал-майор Бегма. — Это очень правильно, потому что наши люди — сыны социалистической революции. Товарищи верно говорили о боевой работе. Но война — это не только бои, диверсии, разведка. Наша война состоит еще и в том, чтобы не дать оккупантам хлеб, мясо, картофель, овощи и в то же время накормить людей, живущих в партизанской зоне. Без хлеба долго не повоюешь. Весной партизаны помогли крестьянам посеять. У нас на учете пятнадцать государственных хозяйств, в которых соберут урожай не немцы, а мы, партизаны. Об этом мы уже подумали. Обком партии планирует хозяйственные работы в партизанской зоне так, чтобы хватило крестьянам на посевы для будущей весны, потому что к этому времени придет Красная Армия. Мы не дали немцам вывезти двадцать тысяч тонн зерна, десять тысяч голов скота, много птицы. Население не выплатило оккупантам шестьдесят миллионов марок. В этом тоже наша борьба против фашистов. В наших отрядах работают десятки различных мастерских. У нас есть бани, прачечные. Наши медики помогают тысячам жителей окрестных сел и местечек. Это тоже наша борьба за здоровье людей, война против тифа, вшей, эпидемий…
Слушая Бегму, Строкач подумал об экономическом саботаже украинских селян, о саботаже рабочих на предприятиях. Ведь сколько ни пытались гитлеровцы «раздуть» доменную печь в Запорожье, хотя бы одну, так ничего и не получилось. Рабочие не позволили этого сделать. Это тоже война. И очень большая война. Украина не дала Гитлеру ни стали, ни машин. И в этой борьбе участвуют миллионы советских людей!..
На совещании комсостава соединений генерала Бегмы и Федорова-Ровенского Строкач поставил главную задачу — оседлать Сарненский железнодорожный узел. Полковник Старинов выступил с инструктажем о новой мине. После совещания он еще долго был в окружении минеров.
Когда шли ужинать, Строкач вдруг рассмеялся, вспомнив:
— Только теперь до меня дошло!.. Вручал я медаль невысокому, сухощавому, уже пожилому партизану и сказал ему: «Спасибо вам, товарищ Грицун, за мужество в боях!» А он мне ответил: «Нема за що, пане-товарищу генерал!» Наверное, в кровь у них вошло это «пан». Это хорошо, что у вас много бойцов из местного населения…
— Тысяч пять, — уточнил Федоров.
Комиссар соединения и секретарь обкома партии Лука Кизя подарил Строкачу журнал «Народний месник», который выпускался в пяти экземплярах, напечатанных на машинке. На титульной странице значилось, что это иллюстрированный ежемесячный исторический, литературно-художественный и военно-политический журнал Ровенского подпольного обкома КП(б) Украины и соединения партизанских отрядов Ровенской области. Адрес издания — немецкий тыл, время — май — июнь 1943 года. Журнал вручили с автографом: «Начальнику УШПД, генералу Строкачу Т. А. На память о незабываемых днях личного руководства героической борьбой народных мстителей Украины в тылу врага летом 1943 года. От партизан Ровенской области».
— Спасибо, товарищ Кизя! Это очень дорогой подарок. Наверное, из всех партизанских соединений не только на Украине, айв других республиках только вы издаете еще и литературно-художественный журнал. Читают его люди?
— Зачитывают до дыр, — сказал кто-то из командиров. — Если бы журнал имел такой тираж, как наши газеты…
— Нет полиграфической базы, — ответил комиссар Кизя.
— А сколько у вас газет? — поинтересовался Строкач.
— Две областные газеты — «Червоний прапор» на украинском и на польском языках, — сказал редактор «Червоного прапора» Игнат Бесскромный. — В районах издаются подпольными райкомами партии газеты «Червона зiрка», «Червоний шлях», «Бiльшовицька правда», «Син України», «Кармелюк», «Богунець», «Ворошиловець». Наши газеты распространяются также и в Ровно.
— Гауляйтер Эрих Кох тоже читает нашу газету, — пошутил кто-то из партизан.
— Но без энтузиазма, — добавил комиссар. — Потому что, вступая на пост рейхскомиссара Украины, Кох никогда не думал, что на Ровенщине развернется такая партизанская война против оккупантов.
Группа Строкача выезжала в лагерь к Сабурову. Генерал-майор Бегма пригласил гостей поужинать в отряде имени Чапаева: он находился по дороге к сабуровцам. Строкачу надо было остановиться и в этом отряде, чтобы вручить бойцам и командирам правительственные награды.
Настроение у Строкача было неважное. Он думал о вышедших в рейды соединениях, о тревожных донесениях разведки из района Овруча и Мозыря…
Но вот на опушке раздалась музыка. Прибывших встречали трое. Скрипач, высокий мужчина с интеллигентным лицом, сразу же обратил на себя внимание мастерским исполнением. Играл он свободно, с душой. Скрипке вторил аккордеон. Третьим вплетался в боевую мелодию марша бубен.
— Товарищ командир! — обратился Строкач с улыбкой к командиру отряда Василию Кабанову. — Вы что, наняли оркестр в честь нашего приезда?
— Так это ж наше командование вас встречает, как и положено. Скрипач — комиссар отряда Митрофан Зубашев, аккордеонист — начальник штаба отряда Николай Куницкий, который на днях возглас вит польский отряд, а на бубне «чешет» мой заместитель Петро Масляк, — доложил Кабанов.
— Виноват, — сказал Строкач. — Я не узнал Куницкого. А кто же это ужин готовит, что так приятно пахнет на весь лес?
— Вечерю готовит партизанка Маруся, то есть моя жена, — ответил Кабанов, переступив с ноги на ногу и покусывая кончик черного уса. — Просим гостей к столу! У нас, конечно, всякое бывает, точнее, многого не бывает. Но сейчас есть. Фашисты из партизанского края ничего не смогли взять. Значит, есть у нас…
— А рыбу к столу подаете не толом глушенную? — вдруг спросил Строкач.
— Нет, товарищ генерал! Толом наши ребята глушат эшелоны, а рыбу ловим мирными средствами.
— Смотрите. Фашистов прогоним, а рыба, воды — все это народное богатство, и его надо беречь…
— У нас есть одно хозяйство, — вступил в разговор Бегма, — где старый рыбак держит большущих карпов. Приходится ему угощать рыбой и немцев, и националистов. Ловит рыбу он сам, чтобы вражеское лихое око не увидело пудовых маток. «Для Советской власти, для народа берегу рыб!» — сказал он мне по секрету, узнав, что я депутат Верховного Совета и секретарь обкома партии.
Настроение у Строкача улучшилось. Славные люди — опытный, мудрый Бегма, молчаливый и мужественный Федоров-Ровенский, комиссар-скрипач Зубашев, он же и журналист, поляк Куницкий, который среди дня зашел в немецкий ресторан, разоружил двоих офицеров, сидевших там, и реквизировал у музыкантов аккордеон, так как эта вещь очень нужна и партизанам, а не только немцам…
Когда стемнело, десять всадников направились в лагерь генерала Сабурова. Расстояние — 30 километров. Ночь темна. Лесными тропами конников может провести только опытный разведчик. Вот он и едет впереди.
К Строкачу обратился лейтенант Вася Бобырь:
— А не кажется вам, Тимофей Амвросиевич, что ехать такой тропой ночью — преступление? Плохонькая засада, две-три очереди с автоматов и… все. От наших коней останутся только копыта…
— Ерунда. Это же партизанский край! — ответил Строкач. — Ты же видел, нас даже с музыкой встречают. Слыхал, как партизаны говорили, что к Василию Андреевичу Бегме как депутату Верховного Совета ходят на прием избиратели даже из сел, в которых стоят немецкие гарнизоны?.. Это многое значит, дорогой Вася. Это значит, что местные люди верят в Советскую власть даже во время фашистской оккупации. Это тем более много значит, Вася, так как население здесь жило при Советской власти перед войной всего полтора года…
— Я все слыхал. И кое-что записал в блокнот.
— Молодец, Василий. Веди дневник исправно, как комиссар Руднев.
— Есть. Буду стараться, товарищ генерал!
— Знаете, сколько мы уже проехали партизанскими тропами за прошедшие дни? — вдруг спросил Бобырь несколько минут спустя и сам ответил: — Сто тридцать восемь километров!
— Какая точность! — засмеялся Строкач. — Ты что, Вася, спидометр вмонтировал лошади на шею?
— Зачем спидометр? У меня есть обыкновенная топографическая карта. С детства люблю путешествовать по карте и вычислять расстояния, — задумчиво ответил Бобырь.
— Сто тридцать восемь километров! Это мало. Надо нам только здесь проехать пятьсот! Да потом еще столько на Черниговщине и в Киевской области. А потом, возможно, и в Черном лесе, в Холодном Яре на Кировоградщине. А, Вася?..
В разговорах и в раздумьях время прошло незаметно.
Всадников Тимофея Строкача встретил патруль. Лагерь сабуровцев еще жужжал как улей. Бойцы смотрели кинофильм «Парень из нашего города» и теперь расходились в свои отряды, роты.
Ранее утро. У палатки, в которой ночевали Строкач и Коротченко, стоял шалаш, где расположились другие работники ЦК.
В третьей палатке были писатели Анатолий Шиян и Яков Баш, он же офицер штаба по особым поручениям, и лектор Кузьма Дубина.
Строкач очень доволен такими соседями. В тихие вечерние минуты Баш, Дубина и Шиян пели украинские народные песни. Когда не гремит вблизи, Демьян Сергеевич и Тимофей Амвросиевич просят представителей идеологического фронта спеть «Повiй, вiтре, на Вкраїну» или какую-нибудь запорожскую песню.
Анатолий Шиян часто выступает с лекциями перед партизанами, а кроме этого работает над документальной книгой о партизанах. Есть у него и у лектора Дубины еще и партизанское поручение: написать фашистам письмо в духе письма казаков-запорожцев турецкому султану. Вот они и готовят текст письма «Гітлеру-посіпаці — скаженому собаці». Партизаны будут обсуждать письмо, а потом напечатают отдельной листовкой. Пусть все знают, что советские партизаны не только бьют фашистов оружием, но умеют воевать и шуткой.
Группа генерала Строкача собралась в Сумско-Винницкое соединение, которым командовали Яков Иванович Мельник и Дмитрий Тимофеевич Бурченко, секретарь Винницкого обкома партии. Перед отъездом Строкач позвал старшего лейтенанта Баша, чтобы ознакомиться с добытыми и обработанными документами. Еще и еще раз приходилось убеждаться в важности информационной службы. По возвращении в Москву нужно создать в штабе отдел информации… Начальником этого отдела мог бы стать Яков Васильевич Баш. У него острое писательское зрение, он умеет видеть незаметное на первый взгляд, что потом оказывается очень существенным.
Через несколько часов конников генерала Строкача встретил партизанский патруль. С партизанами были также командир соединения Мельник и комиссар Бурченко.
Мельник — крепко сложенный, мускулистый человек с правильными чертами лица. Когда он работал в УШПД, поговаривали, что Яков Иванович пишет стихи. Однако Строкачу тогда так и не удалось узнать, какой из ветерана Мельника поэт. Но важно то, что человек влюблен в прекрасное.
Бурченко подтянут, опрятен. У ворота гимнастерки выглядывает снежно-белый подворотничок. Сапоги начищены до блеска. На широком ремне — «вальтер».
Строкач поздоровался с командирами тепло, сердечно, как со старыми друзьями. Да так оно и было. Обоих он провожал полгода назад за линию фронта, Бурченко знал еще до войны, потому что пограничный отряд Строкача дислоцировался в Винницкой области. Встречались в Киеве на съезде Компартии Украины, на пленуме ЦК КП(б)У. Мельника Строкач знал по работе в УШПД в самый тяжелый период, когда советские части отступали с Северного Донца к Волге.
Сумско-Винницкое соединение — молодое формирование, образованное в Хинельских лесах весной 1943 года. Партизаны вместе с соединением Алексея Федорова осуществили рейд на правый берег Днепра в очень тяжелых условиях: таял лед на реках, в селах и местечках было полно фашистских солдат — отступавшей из Харькова армии. А перед соединением стояла очень сложная и важная задача — выйти к железнодорожным узлам Жмеринка и Казатин.
Обо всем этом говорилось на совещании. Мельник и Бурченко докладывали, что они наметили сделать, чтобы формирование стало маневренным, боеспособным. Долго сидели над картой, изучая и уточняя маршрут рейда, другие детали, связанные с предстоящим заданием.
— Будем учиться у Федорова, Ковпака, Сабурова, у Маликова, — сказал Бурченко. — Очень полезным для нас, командиров молодого соединения, было совещание, проведенное ЦК КП(б)У в апреле. То был настоящий семинар. Много полезного дали нам ивы, товарищ Строкач, как начальник УШПД. Чтобы окончательно поставить точки над i, выскажите свое мнение о нашем желании создать большие партизанские формирования во время рейда.
— Этим не надо увлекаться, — ответил Строкач. — Главная задача нашего роста — это создание новых отрядов в новых районах. Большое соединение не всегда желательно, в рейде особенно. Ведь вам придется вести бои на большом расстоянии от баз. Погоня за количеством бойцов может рождать «иждивенцев». Не обещайте людям оружие, а говорите им, чтобы они сами добывали его, если хотят быть настоящими бойцами! Больше смелости. Надо, чтобы захватчики боялись партизан. А для этого необходимо, чтобы наши отряды, группы всегда первыми видели противника, имели хорошую агентурную разведку. На большие гарнизоны вести наступление не стоит, как не надо в нынешний период захватывать райцентры. Все главные силы надо бросить на коммуникации противника, уничтожать эшелоны и автоколонны. Налаживать крепкие связи с населением. Дисциплина в отрядах должна быть высокой… И еще. Во время рейда поддерживайте связь с Ковпаком. В таком сложном походе надо чувствовать локоть соседа! — предупредил Строкач Мельника и Бурченко.
— Нам бы батальонных минометов, — попросил Бурченко.
— Получите минометы. Сегодня самолеты должны доставить еще военные грузы.
— Хорошо. Завтра мы с Яковом Ивановичем подскочим на аэродром, — обрадовался Бурченко.
— Будем ковать железо, пока горячо! — добавил Мельник.
Один за другим отправлялись на выполнение боевых заданий Ставки Главнокомандования украинские партизанские соединения, отряды, диверсионные группы, дислоцировавшиеся до недавнего времени в северных районах Житомирской и Ровенской областей.
Строкач познакомился со словацкими партизанами, их командиром Яном Налепкой, в прошлом учителем, выпускником офицерской школы. В недавнем бою отряд словацких партизан уничтожил пять грузовиков с фашистскими солдатами.
— Хорошо, что вы воюете на стороне советских партизан и помогаете нам бить врага. Придет время, и украинские партизаны появятся на чехословацкой земле, чтобы помочь Красной Армии и вашим землякам изгнать с Карпат, Высоких Татр, из ваших долин фашистскую нечисть. Советские партизаны в долгу не останутся.
— За нами дело не станет. А когда будете формировать отряды на мою родину, товарищ генерал-майор, не забудьте о нашем отряде и обо мне тоже. Мы еще посчитаемся с фашистами!
— Не забуду. Вот моя рука!
Состоялось совещание и в Молдавском соединении, которым командовал И. И. Андреев. И здесь Строкач вручил партизанам и командирам правительственные награды. И здесь была поставлена задача идти соединению на юг.
Возвращались в лагерь сабуровцев поздним вечером.
Лес вдруг тревожно зашумел. Ветки деревьев начали хлестать конников по плечам, по лицу. Зафыркал конь под Строкачем. В небе зигзагами вспыхнули молнии. Раздался гром. Несколько минут спустя хлынул, как из ведра, дождь.
— Не я говорил, — пробурчал Бобырь, — что надо было остаться ночевать у молдаван…
— Штабные бумаги не промочите? — спросил Строкач у Баша.
— Сумка надежная. А самого — хоть выкрути!
— Ничего, хлопцы! Скоро лагерь, — успокаивал Строкач. — Там обогреемся, высушимся…
— Как раз обогреемся! — снова подал голос Вася Бобырь.
— Если бы я знал, что ты такой, Вася, хныкало, не взял бы с собой в немецкий тыл. И даже не взял бы в штаб!
Бобырь замолчал. Но он оказался правым. Хижина, которую разыскали разведчики строкачевой группы среди лесных джунглей, не могла укрыть путников. Хата среди дикой природы была словно из сказки, на «куриных лапках». Сквозь дырявую крышу вода лилась ручьями.
Строкач лег рядом с Бобырем.
— Не послушали меня, не остались у молдаван, — бубнил вполголоса Вася Бобырь.
Но вскоре притих и уснул крепким сном, пригревшись у плеча генерала. Тимофей Амвросиевич укрыл парня парашютом.
В лагере Сабурова разведка сообщила, что большие силы карателей с каждым днем приближаются к партизанскому аэродрому. Было бы странно, если бы противник не заметил советских самолетов. Пилоты Валентины Гризодубовой порядочно нашумели во вражеском тылу. Каждую ночь к партизанам прилетало по 10–12 машин, часть их сразу же летела назад через фронт, а часть самолетов оставалась на лугу замаскированная ветками, сеном.
В прямой зависимости от полетов партизанской авиации увеличивались и немецкие гарнизоны вокруг партизанской зоны на севере Украины. Если в апреле в Коростене было 3000 фашистских солдат, в Олевске — 600, в Новоград-Волынске — 500, Овруче — 250, то в июне в Коростене было 11 500, Олевске — 3500, Новоград-Волынске—8600, в Овруче — 10 000, в Ровно—10 000, в Житомире — 15 000, в Сарнах — 2000. Всего фашисты сосредоточили с юга против четырехугольника Коростень — Сарны — Сталин — Мозырь 60 000 солдат. Немного меньше их было со стороны Белоруссии, с севера.
В конце июня Строкач получил из Украинского штаба партизанского движения от начальника оперативного отдела сообщение о том, что против партизанских отрядов в Черниговской области послано также войско в 40 000 солдат. Приблизительно столько же карателей выступило против партизан и в Сумской области, в Брянском лесу, который являлся близким тылом немецко-фашистских позиций на Курском выступе, где готовилась операция «Цитадель». Война против партизан с применением тактики «выжженной земли», «мертвой зоны» еще не проводилась гитлеровцами в таких широких масштабах. На этот раз в ней должна была принять участие почти 130-тысячная армия, вооруженная до зубов.
Наступление фашистских войск против партизан в июне 1943 года было продумано заблаговременно. Теперь уже не только командиры, но и каждый партизан поняли провокационную сущность фашистской листовки, призывавшей не действовать весной и летом, а собираться в большие отряды и «ждать приказа командующего армией прорыва». Большие потери понесли отряды, дислоцировавшиеся в Сумской, Курской и Орловской областях. Карательные операции противника показали, что крупное соединение партизан не в состоянии продержаться долго в оборонительном бою против регулярного войска. Спасение — в движении. Только подвижные и негромоздкие отряды способны не только оторваться от противника, но и наносить ему внезапные удары во время карательной экспедиции.
Читая донесения разведчиков и телеграммы из УШПД, Строкач все же был доволен, что из партизанской зоны уже вышли на юг и юго-запад Украины почти все соединения и отряды. Так что немецкие карательные войска опоздали завязать узел «партизанского мешка». Оставалось здесь только соединение Сабурова.
Хотя и сгущались грозовые тучи, Коротченко и Строкач продолжали свои поездки по отрядам. Прибыли они и в Житомирское соединение, которым командовал бывший начальник материально-технического отдела УШПД Степан Маликов. Его группа приземлилась на Житомирщине в ноябре 1942 и к июню следующего года выросла в многочисленный партизанский отряд. Хорошо работали минеры этого соединения на железнодорожных ветках Коростенского узла.
Представители Украинского штаба побывали в Киевском соединении Ивана Хитриченко, посетили партизан Героя Советского Союза генерал-майора М. И. Наумова, который в эти дни был в Москве. Строкач разговаривал с начальником штаба Мельником, обсудил с ним все необходимые вопросы.
В лагерь Сабурова возвратились на третий день.
Утром партизан разбудил рев моторов. Два немецких самолета пролетели над самым лагерем. Поступило сообщение, что на севере, в местечко Лельчицы, вступили каратели.
С юга от Маликова пришло письмо: «Товарищ Демьян (Д. С. Коротченко) просил меня приехать к Собитову (Сабурову) для переговоров. Никак не могу. Не позволяют обстоятельства. Мы, к сожалению, не очень знаем, что творится на вашем, северном фланге. Но у нас уже началось… Прилагаем все усилия, чтобы пройти мимо их колонн и расположений, чтобы оказаться в их тылу, в том же районе, где мы и были к началу карательной экспедиции. Костров не зажигаем. Разговариваем шепотом. А вот лошади не понимают. Приходится прощать им это. Маликов. 23/VI 1943 г.».
Прошло несколько дождливых дней. Ночами партизаны Сабурова все же принимали грузы с Большой земли, а днем группа генерала Строкача снаряжала отряды в районы действий согласно плану, утвержденному Ставкой.
Войска карателей все ближе и ближе подходили к сабуровскому лагерю, пытаясь навязать партизанам бой. Фашисты ожидали от сабуровцев открытого боя. Но партизаны знали о заслонах и пытались вырваться из окружения.
Т. А. Строкач и Д. С. Коротченко с несколькими товарищами должны были улететь последним рейсом. Но аэродром захватили каратели. Пришлось возвратиться в партизанский отряд. Лагеря уже не было. Сабуровское соединение вышло в поход, избегая открытого боя с многотысячной армией карателей. Коротченко и Строкач присоединились к колонне.
Невдалеке гремели артиллерийские залпы. Партизан непрерывно сопровождала вражеская авиация, сбрасывая бомбы на обоз, на пешие колонны. Пришлось свернуть на лесные тропы, очень трудные и для людей, и для лошадей.
По колонне объявили привал. И снова — бесконечная, тяжелая и тревожная дорога. Ночь — темень темная. Беспрерывно льет дождь. Ехать подводами почти невозможно. Строкачу жаль было смотреть на лошадей, тащивших в этом болоте повозки. Снова передышка. Лошадей пустили на пастбище.
От усталости ныли ноги. Строкач лег на ветки и положил под голову кулак. 27 июня. Через две недели дочке исполнится пятнадцать. Доведется ли к этому времени попасть в Москву?..
Утром вышли. Бездорожье. Колонну повели местные крестьяне. Но снова обоз обнаружили вражеские самолеты. Минут десять они кружили над партизанами, обстреливая их из пулеметов, сбрасывая бомбы.
Тяжеловато с обозом в таких ситуациях. Это понимают теперь все партизанские командиры…
В тот же день, 28 июня, удалось связаться с киевскими отрядами Хитриченко, Чепурного, Покровского и с соединением генерала Наумова. Все эти отряды остались в тылу вражеских карателей.
Очень сыро. В грязи увязают повозки. Наконец вышли на дорогу. Курить разрешено только в кулак. Недалеко село. Вдруг раздался взрыв, будто выстрел зенитки. Возможно, это сигнал для карателей. Но нет. Тишина. Вдоль партизанской колонны, растянувшейся на 5 километров, мчат связные.
— Что случилось? — спросил Строкач у всадника.
— Воз наскочил на мину…
Пошли дальше. Рядом со Строкачем идет Коротченко. Он очень устал, но не подает виду, потому что усталость одолевает всех бойцов. Положив руку на плечо идущего впереди товарища, многие спят на ходу.
— Товарищ Дубина! — окликнул Коротченко лектора. — Проснитесь, а то упадете в лужу!
— Я не сплю, Демьян Сергеевич! Я дремлю и думу думаю, — и Дубина сладко зевнул.
— О диссертации думает, — пошутил Анатолий Шиян.
— Нет. Я думаю о том, что где-то существует койка, белая простынь и подушка…
Разговоры умолкли. Стало слышно, как чавкают сапоги по раскисшей дороге.
Строкач вел лошадь в поводу и думал: «Ему тоже, сердечному, нелегко, хотя он и конь!..»
И 29 июня весь день шел дождь. Все промокли до нитки, а костров разжигать нельзя. Вражеские самолеты-разведчики не прекращали полетов даже в непогоду. Недалеко от цепочки партизан «юнкерсы» сбросили около 20 бомб весом по 250 килограммов.
Командиры отрядов докладывали Строкачу и Коротченко обстановку. С четырех сторон соединение Сабурова окружено вражеским войском. Вот это и есть «мокрый мешок»…
Пришло сообщение от Маликова. Его соединение ушло от карателей. А соединение Сабурова спасалось только тем, что заслоны в 50–60 человек самоотверженно сдерживали обнаглевших карателей. Только группа командира Лаборева и политрука Ф. Е. Сокоренко сожгла 30 автомашин противника, подбила три танка, легковую машину, завалила лес на полутора километрах, истребила 500 гитлеровцев, уничтожила семь мостов, наведенных фашистскими саперами для переправы. Группа Смирнова из засады у дороги между хуторами Вилия и Блужки, где партизаны ожидали самолет, сожгла четыре грузовика и 70 карателей. Ударные группы воевали здорово и за себя, и за все соединение!..
Уже пришли вести о том, что ушедшие в рейд отряды и соединения славно воюют. А это очень важно.
Наконец посчастливилось принять самолет. Из самолета бравой походкой вышел генерал-майор М. И. Наумов, пожал руку Строкачу и сказал:
— В самый раз прибыл. В разгаре прочесывание лесов…
В боевой обстановке Михаил Иванович всегда старался нагнать страх на противника, и немцы в своих донесениях часто преувеличивали силы генерала в десятки раз. Военное образование он получил в Высшей школе пограничников. В феврале 1943 года капитан Наумов согласился возглавить рейдовый отряд и прошел из Сумской области через лесостепную полосу и через Днепр в степные районы Кировоградской области. За этот рейд ему было присвоено звание Героя Советского Союза и воинское звание генерал-майора.
Строкач крепко пожал Наумову руку. Простились с Сабуровым, комиссаром Богатырем.
— Хлопцы, не очень топчите жито! Через три недели рожь будут косить. Есть надо и этой осенью, и о семенах нужно побеспокоиться! — напомнил Строкач бойцам, шагавшим по ржи.
Самолет поднялся над полем, взмывая в небо. На земле партизаны машут шапками…
В районе Гомеля начали стрелять зенитки. Прошел час, второй. Строкач зашел в кабину пилотов.
— Как тут у вас? — спросил Строкач у командира корабля Б. Г. Лунца.
Лунц показал на небо.
— Похоже, что утренняя заря, — сказал Строкач.
— Нет. Это горит земля, товарищ генерал! Я вызывал Москву, чтобы дали нам «ворота», а Москва не отвечает. Между Белгородом и Орлом началось сражение. Вот что значит эта заря… В эфире тысячи голосов — немецких и наших летчиков.
Облака, все небо были подсвечены огромным пламенем с земли. Внизу горели поля, полыхали танки.
Они летели в исторические минуты. Это было начало сражения на Курской дуге между армиями гитлеровской Германии и советскими войсками. Началась битва, в ходе которой должны были сказать свое слово и партизанские отряды и соединения, ибо действия партизан были частью общего плана Верховного Главнокомандования. Эта битва была началом освобождения Советской Украины от немецко-фашистских захватчиков, она открывала путь Красной Армии к Днепру, к Киеву и дальше — на Варшаву, Будапешт, Прагу, Берлин. Это был путь к окончательной победе над фашистской Германией.
Фронтовую полосу, где клокотала ожесточенная битва, самолет миновал благополучно.
Взошло солнце. Оно светило Строкачу прямо в лицо через иллюминатор. Это всходило солнце свободы над Украиной, над Белоруссией, над всей многострадальной Европой.