Отдел по расследованию ритуальных убийств

Иосиф

Он ещё раз проверил заплечный мешок. Молоток, гвозди, моток крепкой шёлковой верёвки – всё на месте.

На пустынной улице сильный ветер гонял капли редкого дождя. «Дул, как всегда октябрь ветрами», – вспомнились слова большевистского поэта.

Ему нравился этот закованный в гранит город. Названный в честь привратника райских ворот, он совершенно не походил на преддверие Рая. Мрачный, серый с нависшими свинцовыми тучами – этакий вертеп грешников, сосуд людских пороков. Хотя Мессир предостерегал, что здесь живут люди сильные духом. Семьдесят пять лет назад город был окружён вражеской армией. Закончилось продовольствие, и жители умирали сотнями каждый день прямо на улицах от голода и холода. Умирали, но не сдавались. И что самое главное, им в этом апокалипсическом кошмаре удавалось оставаться людьми, не превратиться в стадо обезумевших животных. В конце концов, враг отступил, так и не сумев взять город.

Рядом с визгом остановилась полицейская машина. Из салона через полуоткрытое окно на него настороженно смотрел мордатый сержант.

Здешние стражи порядка ему тоже нравились. Они презирали людей, которым должны были служить. С ними было можно договориться или купить. Они так не походили на тех сериальных, которых показывали каждый день по местным телеканалам. Хитрых, но неподкупных. Так не бывает. Хитрость – глупость ума, говорил ещё Платон. А он знал, что говорил, ибо был дешевле истины.

- Куда путь держим? – спросил сержант.

- Домой иду с работы.

- Ни хрена, у тебя работа! Время-то за полночь.

- У меня заказ. Хозяева сказали, пока всё не сделаешь, домой не пойдёшь.

- А где живёшь-то?

- На Дыбенко.

- Ого, далеко забрался! Метро через полчаса закрывают.

- У меня друг на Некрасова живёт. Обещал пустить на ночлег.

Сержант, чья комплекция оказалась под стать физиономии, кряхтя, выбрался из машины.

- Документы.

- Пожалуйста, - он протянул паспорт.

- Рюкзачок свой открой. Запрещённые предметы есть?

- Ну, что вы, какие запрещённые? Вот, смотрите, инструменты.

- Ты плотник что ли? – спросил страж порядка, попеременно заглядывая в паспорт и в рюкзак.

- Плотник, плотник! Причём, самой высшей категории.

- Первый раз вижу плотника с именем Иосиф.

- Я не виноват, что меня так родители назвали, - улыбнулся он, разводя руками.

- Давай, плотник, топай дальше, - протянул ему сержант документы и полез обратно, с трудом протискивая свой толстый живот в салон автомобиля.

- Слышь, Толян, - спросил у водителя, - ты видел где-нибудь еврея-плотника?

- Не-а, - зевнул Толян во весь рот. – Если только в анекдоте.

- Вот и я тоже. Поехали!

Иосиф взглянул на часы. До встречи оставалось пять минут, надо поторопиться.

Он подошёл, когда его «Сейко» показывали ровно половину первого. Но мост был пуст. Раздражаясь, достал мобильник.

- Я уже на месте.

- И я на месте, но вас не вижу.

Иосиф ещё раз огляделся. В этот поздний час вокруг не было ни души.

- Подождите, вы на каком мосту?

- На Итальянском.

- Но договаривались же на Театральном?

- Как на Театральном?

Он на мгновение отнял трубку от лица и сделал глубокий вдох. Сырой октябрьский воздух ворвался в лёгкие.

- Никуда не уходите, я скоро подойду.

Ну да, профессор, он просто не может быть не рассеянным! Мессир учил снисходительно относиться к людским порокам и слабостям. Пока они существуют, мы всегда будем сыты, любил говорить он.

Зазвонил сотовый. Иосиф достал его из кармана, взглянул на дисплей и усмехнулся. «Вспомни о чёрте, и он появится»

- Я слушаю вас.

Голос на другом конце был тихий и вкрадчивый. Но он-то знал, что это обман. Впрочем, как и всё в этом мире.

- Иосиф, я вношу коррективы. Книжный червь не заслужил креста. Сделай всё по-тихому.

- На моё усмотрение, или у вас есть пожелания?

Несколько секунд телефон молчал.

- Профессор всегда боялся сырости, от них портятся книги.

- Я понял вас.

-Действуй, мой мальчик.

Сделать это будет легко. Чего-чего, а уж сырости в этом городе, хоть отбавляй.

Вот и Итальянский мост. Он заметил одинокую фигуру в зелёном старомодном макинтоше, нервно отмеряющую шаги. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Как и следовало ожидать, больше никого в эту промозглую октябрьскую ночь на мосту не было.

- Принесли? – вместо приветствия спросил обладатель макинтоша, щуря близорукие глаза. Из-под узкополой тирольской шляпы торчали седые кудри.

Иосиф молча достал из нагрудного кармана куртки прямоугольной формы свёрток и седой жадно протянул к нему руки.

- Идёмте к фонарю, профессор, чтобы вы смогли всё хорошо разглядеть.

Они встали под фонарём, и Иосиф не совсем бережно положил свёрток на парапет.

- Осторожней! Это же раритет!

Глаза профессора загорелись как у вампира, он начал осторожно разворачивать свёрток. Ничего в мире для него в этот момент не существовало, кроме этого свёртка. Иосиф любил такие моменты, когда на лицах людей отражались их дурацкие страстишки. И профессор, несмотря на свои учёные степени тоже дурак. Так трястись над куском сосновой доски!

Он резко, без замаха нанёс удар в висок, прикрытый седыми прядями. Ноги библиомана подогнулись, и он грудью осел на парапет моста. Иосиф снял заплечный мешок и повесил потерявшему сознание профессору на шею. Немного подумав, взял с перил свёрток с доской и сунул в рюкзак.

Упавшее тело на несколько секунд встревожило чёрную воду. Иосиф постоял, глядя на расходившиеся круги. Затем достал из кармана телефон.

- Я всё сделал.

- Да свершится воля его! Не беспокойся, профессор пойдёт тебе в зачёт.

- Благодарю вас.

- Сейчас иди в гостиницу и ложись спать. Утром ты получишь дальнейшие инструкции.

Человек на мосту поднял голову и взглянул на ночное северное небо, словно пытаясь сквозь затянувшие его тучи разглядеть свою звезду.