Отдых на озере

Глава 2

Спешу исправить свою невольную оплошность. Подробно и в красках представляя читателю мою новую приятельницу, я совсем мало поведала о себе.

Давайте знакомиться. Меня зовут Люба, мне тридцать два. Как вы уже, должно быть, поняли, у меня есть любимый сын Сева, и я разведена. У меня спортивная фигура со всеми положенными женщинам выпуклостями и изгибами, средней длины крашеные, немного вьющиеся светлые волосы, которые я часто, но тщетно выпрямляю, и глаза цвета болотной воды. Внешностью я в целом обладаю вполне симпатичной, большинство знакомых меня даже считает красивой. Хотя до текущих подиумных стандартов красоты мне почти как британской кошке до пантеры. В частности, не хватает сантиметров пятнадцати роста, пухлой, согласно сегодняшней моде, верхней губы и, пожалуй, умеренности в привычке качать бицепсы. Они у меня, признаться, чуть великоваты и излишне рельефны для формирования образа этакой романтической барышни.

Впрочем, ни о подиуме, ни о сказочных принцах с конями каких бы то ни было мастей мечтать мне не приходило в голову даже в ранней юности. Так вышло, что из кокона подростковых комплексов я как-то сразу выпорхнула вполне земным, уверенным в себе и, как мне тогда казалось, определившимся в своих целях человеком. За это я благодарна своей семье, все взрослые члены которой любили и воспитывали меня, пусть и кто во что горазд, зато открыто и вдохновенно.

Конечно же, некоторые иллюзии в юности у меня были, да и жизненные цели претерпевали по мере моего взросления немалые изменения. Зато Любовью Денисовой я именовалась всегда. Даже в браке фамилию не меняла, чем вызвала, помнится, недовольное шушуканье суеверных пожилых родственниц на собственной свадьбе. Впрочем, возможно, они в итоге оказались правы, потому что брак мой распался, прилично не дотянув и до своего первого круглого юбилея. Любопытно, но никаких видимых извне причин для краха моей, казавшейся для всех идеальной, ячейки общества вроде бы не наблюдалось. Просто в какой-то момент я вдруг с недоумением осознала: я живу с замечательным, но совершенно чужим мне человеком. Не то чтобы на меня внезапно напала скука или, того хуже, депрессия. Совсем нет! Скорее это можно было назвать озарением, а затем и взвешенным решением, вызванным честным и обстоятельным разговором с собой.

Удивительным открытием для меня стало и то, что муж на моё робкое предложение развестись ответил абсолютным и категорическим согласием. По его словам, он «давно ощущал то же самое», и с радостью и видимым облегчением подписал все полагающиеся в таких случаях бумаги и даже лично занимался их дальнейшим ходом в лабиринтах государственных структур. А через некоторое время переехал жить в другой город.

Так мы с семилетним сыном Севой оказались одни накануне серьёзного и ответственного жизненного старта – его поступления в первый класс. К счастью, экс-супруг неплохо зарабатывал, был честным и любящим отцом и безоговорочно выполнял все подписанные финансовые условия развода. Это позволило мне не отдавать собственного ребёнка на попечение другим людям в попытках самостоятельно прокормить нашу маленькую семью.

Я продолжала воспитывать Севку лично, пытаясь впихнуть в его юное сознание столько разумного-доброго-вечного, сколько позволяла ёмкость сего непрочного сосуда.

На свою работу (я переводчик и частный преподаватель, знаю несколько европейских языков) у меня получалось тратить пока лишь редко выдающиеся свободные часы. Поэтому я бралась только за особенно интересные заказы от постоянных клиентов, что не мешало нам с сыном жить далеко не впроголодь.

Мои родители, кстати, тоже официально в разводе. Но у них это, как втайне считаем мы с младшим братом Костей, скорее милое семейное развлечение, чем следствие какого-либо серьёзного конфликта. Дело в том, что разводились они дважды, и оба раза, по рассказам весело хохочущих ныне над этим родственников-очевидцев, с грандиозным скандалом и громкими заявлениями по типу:

– Даже знать друг друга больше не желаем!

Но после обоих разводов они очень быстро мирились, вновь съезжались, и не проходило и года, как у них рождался ребёнок. Сначала я, а затем мой младший брат.

Когда появился на свет Костя, мама, по профессии преподаватель высшей математики, твёрдо сказала:

– Традиция эта, конечно, хорошая и очень перспективная, но приобретённый комплект из дочери и сына количественно меня вполне устраивает.

Мама вообще обожала порой ввернуть в повседневные бытовые разговоры фразы, больше подходившие для университетских лекций. Многодетность в её планы не входила никогда. Зато в них входила, и к тому моменту уже томилась в длительном и тяжком ожидании недописанной, её кандидатская диссертация.

В общем, третий раз жениться родители не пошли, решив, что это лишь дурацкая формальность, и в их случае текущее положение вещей будет гораздо удобнее и где-то даже веселее.

Мой папа, ранее руководитель в сфере торговли, а с недавнего времени пенсионер, активный, по-прежнему подтянутый и спортивный, дома сидеть категорически не любит. Каждый раз, собираясь в свою очередную поездку, или, как он сам их гордо называет, экспедицию, папа пытается уговорить жену составить ему компанию. И бывает неизменно и с возмущением отвергнут, независимо от цели и планируемого наполнения предстоящего путешествия.

– Дети, уймите наконец своего отца! – обычно обращается мама к нам с Костей. – Он снова сошёл с ума и пытается засунуть меня в спальный мешок и скормить голодным комарам.

В общем, собирается ли мой папа на поиски редкой рыбы в речках соседней области, созерцание экстремально прекрасных закатов в алтайских горах или на дегустацию идеального виноградного купажа на просторах южных республик (в зависимости от того, какое из увлечений берёт над ним верх), он вынужден ехать туда без её компании. Моя родительница, всё ещё практикующий преподаватель, в свободное время ценит тишину и уединение и получает счастливый шанс использовать их сполна, погрузившись в чтение любимых детективных романов, рукоделие и воспитание кота. Как два этих, столь разных по увлечениям и темпераменту, человека ухитрились встретиться, полюбить друг друга и вот уже целую жизнь прожить вместе – ума не приложу.

Мой брат и внешностью, и характером пошёл скорее в маму. Вчерашний студент-психолог, он всем прочим развлечениям предпочитает домашние просмотры каких-то заумных авторских короткометражек и чтение книг по психологии и социологии. Непременно бумажных, чтобы с понятным лишь ему эстетическим наслаждением выделять тонко заточенным мягким карандашом особенно интересные абзацы. И единственное место, куда его за последние месяцы на регулярной основе удавалось вытаскивать из дома его девушке Рите – студия исторической реконструкции. Это такое место, где увлечённые люди долго готовятся, репетируют, шьют костюмы, а потом разыгрывают сцены каких-то важных событий, происходивших в далёком прошлом. Но что-то мне подсказывало, брат быстро соскочит и с этого крючка подруги, с ног сбившейся в попытках спихнуть Костю с любимого дивана и вывести в люди. Сильно подозреваю, брат ходит в студию с сугубо профессиональной исследовательской целью.

Я же по многим признакам больше напоминаю своего лёгкого, весёлого и предпочитающего живое общение отца. Особенно своей склонностью к частым перемещениям по земле и смене занятий. Хотя иногда мамины гены, признаюсь, всё же мощно напоминают о своём присутствии и усаживают меня дома в уютное кресло с какой-нибудь важной мыслью, требующей срочного, детального и скрупулёзного препарирования.

Мой сын Сева, пока мне так кажется, тоже проявляет в целом признаки нашей с папой шумной и жизнелюбивой породы. От своего же собственного отца Севке посчастливилось унаследовать высокий рост, любовь к плаванию и категорическое неприятие любых иных видов физической нагрузки. Любых! Отчего учитель физкультуры Севкиной «английской» школы регулярно пишет мне в мессенджер пространные сообщения разной степени возмущённости. Собственно, платная школа-секция дзюдо, с которой мы приехали отдыхать и тренироваться в «Сартовы озёра», была моей очередной, не особенно пока успешной, отчаянной попыткой увлечь ребёнка хоть каким-нибудь «наземным» видом спорта.

Думаю, на первый взгляд текущая картина моей жизни выглядела для многих почти идиллически гладкой, весьма расслабленной и даже, уверена, могла вызывать у некоторых определённую зависть. Однако спешу заверить, и в ней было множество мелких и неприятных шероховатостей, эпизодически доходивших до уровня наждачной бумаги. Не говоря уже о том, что на момент описываемых событий период постразводной адаптации хоть и приближался к своему завершению, всё ещё временами давал о себе знать фантомными болями, преимущественно организационно-бытового характера.

Обо всём этом я обязательно поведаю при случае. А пока передо мной и сыном лежал открытый, огромный, сверкающий мир, на который мы оба смотрели чистыми, чуть наивными, зато совершенно свободными глазами.

Свободу я упомянула здесь не случайно. Дело в том, что, будучи молодой разведённой женщиной, не связанной при этом никакими серьёзными обязательствами, я по-прежнему оставалась одинокой. Точнее, так считали и регулярно об этом напоминали мне мама, осторожно соглашавшийся с ней в этом папа и несколько моих ближайших подруг. Я же себя одинокой совершенно не считала. Более того, признаюсь, я начинала с каждым днём всё больше ценить эту самую свободу и плюсы, ею в женскую жизнь привносимые. Но, как однажды веско изрекли после очередного кухонного консилиума члены переживавшей за меня группировки подруг, «это путь в никуда». И в ответ на мои бурные протесты потребовали от меня хотя бы иногда ходить на ничего не значащие свидания.

Моя соседка по коттеджу Наташа, как выяснялось, придерживалась по данному вопросу сходного мнения.

– Курортный роман? – машинально переспросила я, услышав её неожиданное заявление.

– А что тебя так удивляет? – Наташа кокетливо похлопала ресницами. – Детка, тебе, по-моему, достаточно годиков, чтобы знать: иногда люди заводят курортные романы. Мутят друг с другом, понимаешь?

– Мутят, – передразнила я её. – Слово-то какое противное. На тошноту похоже.

– Ага, – принялась объяснять Наташа, не обращая внимания ни на моё замечание, ни на мой презрительно сморщившийся нос, – ну, там, для разнообразия мутят, а бывает, что банально для здоровья. В конце концов, просто от скуки. Знакомятся на курортах, проводят вместе время, и в основном, заметь, приятно проводят!

Здесь соседка сделала многозначительную паузу, после чего, не дождавшись от меня ни единой реплики на сей счёт, продолжила:

– Потом люди обычно разъезжаются по домам и хранят в памяти особенно горяченькие моменты, и, если повезёт, это обходится без последствий для их здоровья и, даже бывает, семейного положения.

И приятельница артистично закатила глаза, изображая, по-видимому, один из сладострастных моментов курортного романа, предполагаемый к особенно тщательному хранению в памяти его участницы. Затем она бросила паясничать и, уставившись на меня в упор, спросила:

– Ну и как тебе эта идея?

Я рассмеялась, поняв наконец, что она и не думала шутить по поводу романа. Разговор этот явился логическим продолжением нашего недавнего женского трёпа о мужчинах.

Пару дней назад мы за бокалом вина делились друг с другом впечатлениями о своих попытках завести новые отношения. Точнее, Наташа красочно и с известным юмором рассказывала мне именно об этом, благо недостатка в подобных историях у неё не было. А я вынужденно ограничилась повествованием о нескольких неудачных первых свиданиях, на которые меня почти силой загоняли попеременно то мама, то подруги. И где я интуитивно использовала приёмы, которые можно было бы с успехом свести в методичку «Как избавиться от парня за три часа».

– Ната, – воскликнула я, продолжая веселиться, – я ничего не имею против курортных романов. Наоборот, я только за, особенно если, как ты говоришь, с удовольствием и без последствий. Ну и куда ты собираешься для этого поехать?

– Вот! – почти заорала, перебивая меня на полуслове, соседка. – Всё, тогда давай не будем терять времени даром. Поделим местный контингент на твой, мой и совсем бесперспективный.

– В смысле? Какой контингент? Ты здесь, что ли, роман завести хочешь? – разинула я рот.

– Люб, не тупи, – почти ласково отрезала Наташа. – Конечно, здесь. Курортом, конечно, этот колхоз назовёшь разве что с большой натяжкой. И мужиков тут маловато, а точнее, совсем в обрез. Поэтому надо действовать в бодром темпе, не то мы тут с тобой погибнем во цвете лет от тоски зелёной.

– Да с кем тут вообще мутить-то?! – выпалила я, автоматически переходя на сомнительный сленг соседки.

– Ага, вот ты уже и выбираешь, – удовлетворённо отметила Наташа.

– Ничего я не выбираю, ты с ума сошла, – возмущённо затараторила я. – Тут из мужского пола только толпа малышей-спортсменов, три тренера, которые возрастом от них не особо далеко ушли, несколько невнятных женатиков под конвоем и один престарелый сморчок. Ну ладно, один женатик ничего так. Но у меня принципы! А, да, ещё дядя Лёша, охранник, и вроде мужик какой-то из местных иногда тут работает. Бродит, что-то разруливает со стройкой на территории и ягоды отдыхающим продаёт. Но мне они, как ты понимаешь, без надобности.

Я перевела дух и только тут заметила, что Наташа смотрит на меня с неприкрытым восхищением. Она набрала полную грудь воздуха и, выдержав небольшую паузу, сказала хриплым от накативших эмоций голосом:

– Люб, вот это я понимаю, системный подход! А сама ещё прикидывалась белой овечкой.

Я растерянно молчала, не зная, что на это ответить и как объяснить Наташе, что никаких планов по соблазнению охранника дяди Лёши, любителя кроссвордов, равно как и симпатичного спортивного женатика с печальными глазами и крупной громогласной супругой, у меня нет. А на людей я смотрю и подмечаю детали машинально, так устроен мой требующий постоянной информационной подпитки мозг.

Наташа поняла моё молчание по-своему и, посопев, очевидно, с целью приведения мыслей в стройный порядок, принялась озвучивать своё гениальное предложение:

– Люба, значит, так. Мне кажется, раз на горизонте пока нет других достойных вариантов, по крайней мере неженатых, предлагаю обратить внимание на мальчиков-тренеров.

– Совсем офонарела?! – зашипела я, усилием воли подавив желание перейти на ещё более непарламентские выражения и с опаской оглядываясь по сторонам. – Таблеток от педофилии тебе насыпать? Им же всем, наверное, лет по двадцать!

– Двадцать четыре и двадцать четыре, а Владу вашему и вовсе двадцать шесть, я узнавала, – вкрадчиво ответила Наташа, тоже переходя на шёпот.

– Даже если так, – не унималась я. – Куда нам эти сопливые подростки? Ты в паспорт давно свой заглядывала? Посмотри, там цифры какие-то должны быть написаны.

– Люб, ну ты зануда такая, – Наташа нахмурилась. – Я тебе что, замуж за них предлагаю? И вообще, твои заявления несовременны. Сейчас среди молодых людей модно иметь подругу немного старше себя. А твои рассуждения – просто этот, как его, зашквар[1]. Или, подожди, кринж, что ли, это называется?

– Между прочим, я тоже знаю эти слова, от Севки слышала, так что не надо тут себе воображать, – буркнула я слегка обиженно.

– Ладно, не дуйся, а просто спокойно послушай, – уже мягче сказала приятельница.

– Твоя взяла, валяй, – со вздохом нехотя сдалась я.

– По-моему, красавчику Владу ты очень даже симпатична, – вкрадчиво начала Наташа.

– Сразу нет, – пожалуй, слишком резко оборвала я соседку. – Тренер моего ребёнка – табу, мне ещё потом с ним общаться как-то. И вообще, мы с ним в прекрасных, но исключительно деловых отношениях. – Подумав ещё секунду и мысленно затоптав ростки интуитивных сомнений, пробивших каменную кладку очередных моих принципов, я добавила: – Честно.

– Серьёзно? Ну ладно, ладно, нет так нет. Тогда я сама им займусь. – И в голосе Наташи, мне показалось, промелькнули нотки радости. – Продолжать-то можно?

«Вот лиса хитрая», – подумала я с улыбкой. Она сама, похоже, засматривается на нашего брутального Аполлона Влада и явно только с этой целью и обдумывает дурацкий сценарий с курортными романами.

Но вслух сказала:

– Да продолжай, чего уж там.

– Тогда Артём, – воодушевлённо защебетала соседка. – Ну да, он не такой симпатичный, как Влад. И помладше. Но зато он тренер совсем из другого филиала. Не из вашего. И ты видела, как он на тебя смотрит?

– Не видела, – на этот раз совершенно честно призналась я. – Чего мне на него смотреть? Артём ведь – это который твоей Яны тренер? Светленький такой, будто выгоревший, с очень короткой стрижкой.

– Наш, да, – поморщилась Наташа. – Активности от него, возможно, и не дождёмся, невнятный он, но мы что-нибудь обязательно придумаем.

– А третий? Серёжа вроде? – со смехом приняла я правила игры. – Он тебе как?

– Шашкин? Шашкин ничего такой, только я пока не поняла, у него с этой воспитательницей Лилей какие-то отношения, что ли. Разговаривают они друг с другом странно. А может, и нет. В общем, надо понаблюдать.

– Понаблюдаем, – не сдержавшись, захихикала я. – Особенно внимательно, судя по всему, за нашим дорогим Владом понаблюдаем. Ох уж эти молодые красивые тренеры.

Наташа снова нахмурилась, и я окончательно убедилась в справедливости своих первоначальных выводов. Объектом её романтических симпатий был, совершенно очевидно, именно Влад.

– В общем, давай составлять план действий. Для начала по нему и Артёму, – сказала Ната и громко назидательным тоном добавила: – Под лежачий камень вода не течёт, Люба. И тут тоже самим всё двигать надо.

Со стороны крыльца послышался грохот и пара приглушённых нецензурных словечек.

Мы резко обернулись. Незаметно подкравшийся к веранде и споткнувшийся, очевидно, о её ступеньку Севка совершенно не выглядел смущённым. Скорее наоборот. Поспешно вскочив на ноги, мой сын затараторил в продолжение подслушанной только что Наташиной фразы:

– А я вот слышал, в животе у людей тоже камни бывают. Вот уж отстой! С ними, наверно, и плавать-то не пойдёшь. Утонешь же, на фиг. Так вот, их врачи не двигают, мне дед сказал, а это, как его, дробят. Тёть Наташ, может, и вам так попробовать?