4

– …Вы понимаете, на что идете? – в сотый раз спрашивал доктор и испытующе заглядывал нам в глаза. – Уважаемый Вис, уважаемая Кана, я понимаю, что вы уже совершеннолетние, но мой долг объяснить вам некоторые последствия слияния матриц. Вы знаете, что это приводит к потере индивидуальности?

Доктор замолчал, проверяя, какое впечатление произведет на нас это заявление. Не знаю, как на Кану, на меня оно не произвело никакого, потому что я доктора слушал в пол-уха. Тот перебирал наши бумаги, говорил и постоянно заглядывал нам в глаза, а мы с Каной сидели от него через стол, держась за руки и прижавшись друг к другу боками. Мы были заняты тем, что терлись под столом лодыжками, а я еще обдумывал, как бы незаметно ущипнуть Кани за попку.

– К частичной потере индивидуальности, – поправился доктор, в котором после некоторой борьбы научная добросовестность победила желание нас запугать. – Вы, наверняка проходили теорию и в школе, и в вузе, но сейчас не грех повторить. Вы должны понимать, на что идете. Человек – это не совокупность органов. Это не руки, не ноги, не голова, не печень и даже не мозг. Как утверждает современная наука, человек – это ментальная матрица: совокупность характера, привычек, воспитания, традиций, влияния социума и прочего, прочего, прочего. Матрица формируется с самого рождения, а некоторые исследователи утверждают, что ее формирование началось много рождений назад. Не будем отвлекаться на разные точки зрения и оттолкнемся лишь от реально проверенного факта: наши мысли, появляющиеся на протяжении жизни, не берутся из ниоткуда. Они формируются нашей индивидуальной ментальной матрицей. Следовательно, мысли не случайны, их появление, формирование подчиняется определенным законам. Я не хочу углубляться в теорию, ибо для вас сейчас актуальны не научные вопросы, а практические. Я хочу показать вам, как работает ментальная матрица. Представьте миллионы колышков разной толщины и длины. Ну, пусть эти колышки будут натыканы в песке, на побережье. Представили? – Мы автоматически кивнули, услышав вопросительную интонацию в голосе доктора. – А на эти колышки натянута очень прочная эластичная пленка. Колышки – это наши с вами ментальные наработки, то есть привычки, свойства характера, особенности воспитания и так далее, выращенные, – или, если хотите, вбитые, – за жизнь или даже за несколько жизней, если согласиться со сторонниками теории перерождения. А пленка – это ум, который держится на «колышках». Под влияние ветра… Только не спрашивайте, что такое ветер, а то мы увязнем в таких дебрях!.. Конечно, мне, как ученому, очень интересен этот вопрос. Наша древняя религия сравнивает ветер то с душой, то с Богом. Именно кто-то из них – или даже оба сразу – приводят ментальную матрицу в движение. И когда пленка ума, укрепленная на «колышках» под влиянием «ветра» начинает колебаться… Вы следите за моей мыслью? Понимаете образ? – Мы снова кивнули, а я даже отвлекся от Каны и попытался понять, что именно так упорно объясняет дотошный доктор, вместо того, чтобы просто поженить нас. – Хорошо, что понимаете. Тогда сейчас слушайте особенно внимательно. Когда пленка ума начинает колебаться, то образуются слабые вибрации, форма и свойства которых целиком зависят от формы ментальной матрицы и формы ее частей. Вот эти вибрации ума и есть наши с вами мысли. Таким образом, зная форму и особенности ментальной матрицы человека, можно легко понять, какие мысли будет формировать его ум. А сейчас подумайте, на что вы идете! Сок Священного Дерева объединит ваши ментальные матрицы. Наложит их друг на друга. С одной стороны, кажется, что это здорово, ведь каждый из вас сможет легко читать мысли партнера. Но так ли это здорово, если вспомнить, что не только ты сможешь видеть партнера насквозь, но и он тебя? Увидит все твои тайные мысли, детские переживания, страхи, сексуальные фантазии, подлинное отношение к другим, к политике, религии, увидит, как ты относишься к нему. И не только в любви, но и когда раздражен, обижен и в гневе. Готов ли ты ощущать партнера целиком? Не только в радости и счастье, а в любом состоянии. Но даже это еще полбеды. При слиянии с другим, твоя собственная личность неизбежно попадает под влияние личности партнера. Вот это я и назвал частичной потерей индивидуальности. Вы оба неизбежно изменитесь! Понимаете? Вы перестанете быть самим собой! Каждый из вас станет не просто «я», а «я» плюс партнер. Не лучше ли принять осознанное одиночество? Подумайте! Осознанно принять свое одиночество, свою индивидуальность. Вы всегда будете одиноки, но при этом – самим собой! На вас почти не будут влиять партнеры, с которыми вы живете. Ведь их всегда можно поменять, если что-то не так. Но жену или мужа не поменяешь. Вы навсегда будете друг у друга в уме. Понимаете?! Иногда люди думают, что стоит им объединиться, как все пойдет само собой. Это распространенная ошибка. Да, чтение мыслей друг друга помогает стать ближе, но женатая пара проходит те же биологические испытания, что и почти-женатые. Кризис первого года, когда ослабевает гормональная тяга, кризис второго и четвертого года, когда появляется ребенок, и природа считает, что работа сделана и пару нет необходимости больше держать вместе с помощью гормонов… В почти-браке эти проблемы легко решаются сменой партнера. Поэтому психологи рекомендуют не затягивать почти-браки дольше четырех лет. Но если вы женитесь, то… Проблемы будут те же, но решить их будет гораздо сложнее. Вам придется, – придется! – пережить их вместе. И далеко не у всех получается. Иногда, женившись, люди просто начинают ненавидеть друг друга, но разойтись не могут. Жить с кем-то еще – тем более. Кому нужен человек, в голове которого живет «посторонний»? Если женатые люди расходятся, то либо кончают жизнь самоубийством, либо сходят с ума… По статистике более десяти процентов женившихся сходят с ума или кончают с собой. И процент увеличивается с каждым годом. Вы все еще хотите пожениться?

– Ты как, Кани? – спросил я. Она положила мне подбородок на плечо и посмотрела на доктора, словно на говорящую табуретку: с удивлением, но довольно-таки равнодушно.

– Угу, – сказала она.

– Ладно… – До доктора наконец дошло, что если его пламенная речь и убедила кого-то, то явно не обнимающуюся парочку напротив. – Заполняйте анкету, оплачивайте пошлину и проходите в лабораторию на сканирование матриц. Если не обнаружится каких-то патологий или несовместимости, завтра закажу жидкость в храме, а послезавтра поженитесь. По крайней мере, вы молодцы, что подошли к делу по-современному, а не бросились в ближайший храм. Там же ничего не проверяют, просто зачитывают древние тексты и дают жидкость. А ведь бывают случаи несовместимости матриц…

– Слышал, иногда монахи-друиды тоже не разрешают жениться, – возразил я. На самом деле, мне очень хотелось пройти обряд по старинке в храме-древе. Таинственная атмосфера, полусумасшедший монах, древние мантры… Но родители Каны настояли на современном варианте.

– Да, я знаю. Считается, что опытные и искренние священники чувствуют, когда к ним приходят несовместимые пары. Но тут раз на раз не приходится, а у нас – наука! Все-таки, пока вы заполняете документы, я хотел бы указать вам еще на некоторые моменты…

И доктор опять начал говорить и объяснять, почему женитьба – это анахронизм, и почему осознанное одиночество – это величайшее изобретение нашего времени.

Да, насколько я помню, именно тогда это «изобретение» обрело государственную поддержку. Потом я узнал, что служащим в палатах регистрации брака даже выплачивали премию за каждую пару, которую удалось отговорить…

А мы заполняли анкеты и, помнится, нас даже забавляло то, что рассказывал доктор. Мы с Кани оба из настоящих семей, так что на практике знали преимущества брака. К тому же мы были так влюблены, что никакие аргументы… Хотя, если верить теории отца, с ее стороны был расчет и здравая оценка. Да, очень похоже, хотя спустя годы, эта мысль не задевает меня так, как раньше, потому что я понимаю, – женская любовь есть, что бы ни говорил отец. Просто эта любовь – другая. Но, по крайне мере, я был точно влюблен безумно, ведь Кана буквально свалилась ко мне с небес… До сих пор с удовольствием вспоминаю тот день. Хотя начался он весьма неприятно.

Я родился в холодном климате. Мы с семьей жили за пятидесятой параллелью северного полушария. Полгода зима, короткое лето и слякоть весной и осенью. Не то, чтобы это совсем плохо, даже сейчас скучаю по снегу и весенним грозам, но я с детства мечтал жить где-нибудь потеплее: в тропиках, на экваторе. Так что после школы решил искать себе новое место. Родители немного беспокоились, но смотрели одобрительно. «Будем к тебе в отпуск приезжать, в море купаться, загорать!» – сказал папа и со вздохом снял со счета крупную сумму на мое обустройство. И я полетел искать дом, работу и приключения. Хотя, нет, в другом порядке: приключения, дом и работу.

Так или иначе, я осел на небольшом тропическом острове, по которому месяц бродил без дела, ночуя под пальмами и общаясь внутри с родителями, которые с каждым днем все сильнее «пилили», переживая за беспутного сына. Папа готов был выслать деньги, чтобы я возвращался. У меня к тому времени не осталось ни гроша, но я чувствовал себя великолепно. Наконец, под давлением родителей, я нашел работу. Чудом. На тропических островах работа – большая проблема. Удивительно, но пригодилось мое детское увлечение – работа по дереву. Что я только тогда не вытворял! До сих пор дома хранятся модели самолетов, кораблей. И до сих пор мне не стыдно их показывать, с такой любовью они сделаны.

Я устроился учеником к местному мастеру, который делал доски для серфинга, украшал яхты для толстосумов, вырезал фигурки животных, выдавая их за местное народное творчество и продавая на сувениры… Одним словом, делал бизнес на том, что для меня было любимым детским развлечением.

Мы быстро сошлись. Мастер с женой мне понравились. Хотя оба злоупотребляли брагой из кокосового молочка, – в доме она просто не переводилась. Но для пары, которой на двоих было около пятисот лет, слабость простительная. Правда, у старика еще была дурная склонность к идиотским розыгрышам и выходкам, но все равно он мне нравился. К тому же, именно после одной из таких выходок я познакомился с Каной…

Старика бесило, что я не умею плавать. Ну, почти не умею, что неудивительно, ведь я вырос в холодном климате. Но мастера это почему-то выводило из себя. Когда мы шли на пляж, он заплывал так далеко, что терялся за горизонтом, а я упорно бултыхался у берега, заплывая максимум на полсотни метров. Как он бесился! Пытался затащить меня на глубину, но я не давался и выбегал на песок. Я объяснял, что могу немного плавать, но у меня страх перед глубиной. Стоит мне понять, что под ногами уже нет дна, как начинаю паниковать.

Никакие аргументы на старика не действовали. Он ругался, чтобы я убирался на свой полюс и не морочил ему голову. И что если я собираюсь остаться на их райском острове, то лучше бы мне научиться нормально плавать и не смешить народ!

Однажды он вывел свой катер и взял меня с собой, якобы показать, где водятся замечательные моллюски, из радужных створок которых он делал удивительно красивые сувениры. Я отказывался, потому что принципиально работаю только с деревом. Но старик рассердился, и пришлось согласиться.

Он отвез меня так далеко от берега, что тот превратился в узкую полоску на горизонте. Остановил катер и сказал, что именно здесь водятся моллюски. Я так разомлел на солнце, что ничего не заподозрил, хотя мог бы и сообразить – посреди океана можно найти максимум планктон.

– Смотри, смотри! – закричал вредный старик, указывая за борт. Я подбежал, посмотрел вниз, но ничего, кроме воды, не увидел. Тут мастер ухватил меня за ноги и перекинул за борт!

Я в ужасе заплавал рядом с катером, а этот гад, – да простит меня его дух, – стоял на палубе и хохотал. В конце концов, он бросил мне спасательный жилет и сказал, что желает мне приятно провести время и избавиться от боязни глубины. После чего завел катер и уехал.

Я кричал ему вслед, чуть не захлебнулся, потом с трудом надел жилет и завис посреди океана, стараясь преодолеть ужас, который накрывал меня, когда я вспоминал, что подо мной – бездна… Этот ужас буквально парализовал, так что я старался ни о чем не думать. Получалось плохо, потому что взгляд словно тянуло вниз. Тогда я насильно заставил себя смотреть в небо. А потом начал придумывать разные способы отомстить старику, когда до него доберусь. Это помогло, и я потихоньку принялся грести к берегу…

Через час я смирился с судьбой и даже начал находить удовольствие в своем положении. Поплавать я любил, просто раньше делал это вдоль берега, а теперь впервые плыл бог знает где. Страх перед глубиной куда-то ушел, и я просто наслаждался теплым спокойным океаном и неспешным движением к берегу. Я надеялся, что скоро меня заметят спасатели, и мне не придется тащиться своим ходом. Хотя потом выяснилось, что старик договорился со службой спасения, – благо, у него на острове все были друзья и знакомые, – и следил за мной в бинокль с вышки наблюдения, посмеиваясь и потягивая с инспектором охлажденный кокосовый сок.

Но грести до берега самостоятельно мне все-таки не пришлось.

Я в очередной раз устало завис на поверхности океана и махал руками, надеясь привлечь внимание спасательной службы. Эффекта не было, поэтому я просто завалился на спину и смотрел в небо, отдыхая и готовясь к новому плавброску. Надо мной кружились чайки, вокруг в воде равнодушно шевелились медузы… Все-таки, у нас замечательный риф.

Вдруг в небе появилась точка, которая стала быстро расти. Я резко перевернулся и заработал руками, чтобы сохранить вертикальное положение в воде. Точка стала величиной с птицу, а потом превратилась в небольшой водный самолет, который несся прямо на меня! Из оцепенения вывел шум. Я подумал, что будет довольно глупо погибнуть посреди океана от упавшего самолета. На секунду эта мысль даже позабавила: «Неплохая месть моему старику! Всю оставшуюся жизнь будет переживать, что так поступил со мной!..» Самолет продолжал снижаться. И вдруг я отчетливо понял, что он действительно падает! И в самом деле на меня! Я заметался, не зная, что делать. Нырнуть поглубже или плыть изо всех сил? Если плыть, то куда? Влево или право? Тут не угадаешь… Я закричал и стал бить руками по воде, стараясь создать как можно больше брызг. Кажется, меня заметили, потому что самолет тоже заметался из стороны в сторону, тем не менее, продолжая нестись в моем направлении!

Виляя, словно подбитая птица, он наконец плюхнулся на воду буквально в десяти метрах от меня. Проехался по инерции, обдав волной, и закрутился на месте. Я видел, что пропеллер вращается только на одном крыле. Шум пропал, видимо, пилот догадался наконец выключить двигатель. Самолет перестал выписывать круги, немного проплыл и остановился.

Я перевел дух и принялся грести к неожиданному небесному гостю.

Кабина щелкнула, открылась, и тут же раздался громкий голос:

– Тебе что, плавать больше негде?! Я же тебя чуть не убила, черт побери?!

Я замер и посмотрел вверх, прикрывая глаза от солнца. Пилотом оказалась молодая испуганная девушка. Я быстрее заработал руками и вскоре ухватился за шасси. Маленький самолет качался на волнах, словно странный, крылатый катер. Я забрался под крыло и улыбнулся девушке. Она замолчала, а я вдруг сказал:

– Я был бы счастлив, если бы меня задавила такая прекрасная девушка.

Наверное, это была самая большая глупость, сказанная мной за всю жизнь. Ну, по крайней мере, из первой десятки самых больших глупостей. Фраза так не вязалась с ситуацией, что девушка изумленно замолчала и уставилась на меня, словно на идиота. Потом мы с Каной часто вспоминали этот момент и хохотали, как сумасшедшие. Мы вместе пытались логически объяснить, почему я так сказал, вместо того, чтобы кричать в ответ, мол, куда прешь на своем гребаном самолете, не видишь, люди плавают?! Кана сказала, что примерно такой реакции ожидала.

Я тоже не мог объяснить свои первые слова. Да, девушка в кабине была на самом деле красивая, но не в тот момент, когда я ее увидел. Тогда ее лицо было искажено испугом, губы дрожали, а на лбу наливалось большое красное пятно, как потом выяснилось – от удара при не слишком удачном приводнении.

Наверное, я инстинктивно нашел слова, которые надо было сказать. Они подействовали странно. Девушка замерла, какое-то время молча смотрела на меня, а потом расплакалась.

Я растерялся. С меня текла вода, но я полез в кабину, чтобы успокоить незнакомку. Уж так устроен – не могу спокойно смотреть на плачущих девушек. Сразу хочется утешить, так что вскоре сидел рядом и бормотал что-то ласковое, слушая сбивчивый рассказ незадачливого пилота.

Оказалось, что у нее сегодня день рождения. И родители наконец-то подарили ей личный самолет, о котором она мечтала едва не с пеленок. Новенький! Она даже три года подряд работала в каникулы, вместо того, чтобы отдыхать и играть, как все остальные. И вот, по окончании школы, в день совершеннолетия, семья собрала все деньги и купила маленький четырехместный водный самолет. И это был ее первый вылет на собственном самолете!

– И мотор заглох! Представляешь?! – она вытерла ладонью глаза и посмотрела на меня. Тут я и увидел, какая же она хорошенькая!

– Не плачь, заплаканная красавица, – сказал я и невольно провел ладонью по ее волосам, поправил челку, – все же хорошо кончилось, ты ведь села!

– Села, – кивнула девушка. Она успокоилась и потрогала свой лоб. – Шишка будет… Дело же не в этом. Просто родители… Знаешь, чего они мне сейчас говорят?! Сначала испугались, а сейчас…

– Ты из семьи?! – воскликнул я.

– Да, а что?! – она тут же насторожилась и испытующе посмотрела на меня.

В то время новые семьи уже становились редкостью, но нас, детей из семей, было сравнительно много – даже отдельные школы еще существовали. А вот отношение к нам со стороны одиночек становилось все хуже.

– Нет, ничего, просто я тоже!

– Правда?! – Она улыбнулась, а потом замерла. Я понял, что она разговаривает с родителями. Я тактично стал рассматривать приборную доску. Такое ощущение, что кое-где даже масло не стерли, так все блестело. Совершенно новенький самолет. Мне стало неловко за свою мокрую одежду и воду, стекавшую вниз. Кресло подо мной уже можно было выжимать.

– Ты извини, я тут немного намочил…

– Ничего, – она глубоко и прерывисто вздохнула. Кажется, справилась с потрясением.

– Слушай, а зачем тебе четырехместный самолет? – спросил я, оглядываясь в салон. – Одноместные дешевле и маневреннее, насколько я знаю…

– Я же не просто летать! – воскликнула она. – Думаешь, капризная дочка выпросила себе игрушку, да?! Нет, я хочу пассажиров возить между островами. Работать буду. Частные перевозки. Для туристов, да и вообще. У меня серьезные планы. Я школу закончила, так что теперь надо думать, чем заниматься. На островах работы почти нет. Можно, конечно, не работать, но это скучно. Официанткой в кафе для приезжих идти?.. Не-е-е, я всегда мечтала летать, вот и придумала, как совместить мечту и работу.

– Ты молодец! – искренне сказал я.

– Только вот в первый же день – авария! – Ее губы задрожали, а в глазах опять сверкнули слезы. – Плохой знак! Да и родители теперь говорят…

– Да какая же это авария?! Просто ты спустилась подобрать терпящего бедствие меня. Разве нет?..

– А ты терпел бедствие? – изумилась она.

– А что, думаешь, я по своей воле плаваю посреди океана?! Да еще в одежде! Так что будем считать, в свой первый полет ты не в аварию попала, а человека спасла! Это хороший знак?

– Это – хороший! – согласилась она и заулыбалась. – Только вот как сейчас быть?! Вызывать «аварийку», чтобы отбуксировали к берегу?

– Ни в коем случае! Тогда будет авария совмещенная со спасением, а это хуже, чем просто спасение. Попробуй, может заведется…

Она нерешительно повернулась к приборам, а я стал молиться, чтобы каким-то чудом все заработало.

И все заработало!

– Ой, оба мотора завелись! – засмеялась девушка и почему-то восхищенно взглянула на меня. – Как ты это сделал?!

– А я тут при чем? Просто новая машина, так что всякое бывает…

Мы разогнались и взлетели.

– Тебя куда?! – деловито поинтересовалась она.

– Если есть кокосы, то вон туда, к моему острову, а если нет, то куда хочешь!

– Кокосы? – изумилась она. – Зачем?!

– Да, хочется чего-нибудь сбросить на голову одному вредному старикану! – рассмеялся я. – Может, хотя бы банан есть?..

Загрузка...