Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

4 Не все «гнило в королевстве датском».

За день до нападения Германии совершенно неожиданно оживилась фельдъегерская служба северного королевства. Телефонные линии, напротив, буквально одновременно оказались повреждены в разных местах. Многочисленные посланцы на автомобилях, мотоциклах, велосипедах, лошадях (а на ближайшие объекты и пешком) дружно отправились доставлять особо секретные засургученые пакеты. Военные курьеры были датчанами, ни один посторонний враг среди них не затесался, да и не собирался это делать. Зачем? Гораздо легче оказалось убеждением и деньгами (очень даже приличными) склонить к сотрудничеству не питающего симпатий к Гитлеру заместителя главы этой отнюдь не воинственной службы скромного капитана Якобсена. На его счастье (какое совпадение), еще двумя днями раньше его непосредственный начальник попал в автомобильную катастрофу (что-то у его машины случилось с тормозами) и, хоть и выжил (случайно), но отправился надолго в госпиталь – залечивать свои многочисленные переломы.

Капитан Якобсен, чистосердечно радуясь тому, что он делает (и полностью понимая последствия), да еще и получив за свою искреннюю радость немалое количество датских марок и иностранной валюты в скромном кожаном саквояжике, мастерски организовал изготовление секретных приказов, рекомендованных ему (как он наивно считал) щедрым английским джентльменом, и их рассылку по намеченным адресам.

Произошел еще один факт, поначалу не афишируемый в Датском королевстве: неожиданно слег в бессознательном состоянии от непонятного недуга сам Его Величество 70-летний король Кристиан Х, в прошлой реальности чрезвычайно не желавший оказывать немцам сопротивление.

И колесо истории в очередной раз хоть и со скрипом, но отвернуло с прежнего трусливого пути и покатило под пока еще небольшим углом в сторону, все больше отдаляясь от прежней, позорящей потомков викингов гнилой колеи.

В 5.15 на следующее утро передовые подразделения 170-й пехотной дивизии вермахта несколькими механизированными колоннами перешли границу нейтральной северной соседки и двинулись настороженным маршем вглубь чужой территории. Датские пограничники на всех контрольно-пропускных пунктах демонстративно бежали, даже не пытаясь оказать многочисленным нарушителям ни малейшего сопротивления.

Передовой немецкий дозор в составе четырех легких бронеавтомобилей (одного открытого сверху пулеметного и трех двухосных башенных «хорьхов», вооруженных 20-мм автоматическими пушками) в сопровождении трех крытых грузовиков американской марки «Форд» (выпущенных на германском заводе), плотно набитых пехотой, наступал впереди своего батальона по шоссе в сторону городка Хоккеруп. Дозор, геройски сокрушив бампером переднего броневичка полосатый деревянный шлагбаум перед контрольно-пропускным пограничным пунктом, чуть ли не с улюлюканьем помчался вслед оседлавшим велосипеды и бешено крутящим впереди педали датчанам.

Перепуганные датские пограничники, не выдержав гонки, внезапно съехали на левую обочину, перемахнули неглубокий кювет и скрылись в густом лесу. Разгоряченные погоней немцы, не сбавляя скорости, продолжали гнать по пустому шоссе на север. Но недолго. Под вторым, пушечным, броневиком совершенно неожиданно рванула установленная ночью противотанковая мина. Отлетело левое переднее колесо; потерявший одну из четырех точек опоры, быстро несущийся почти пятитонный бронеавтомобиль кувыркнулся и слетел в придорожную канаву, калеча собственный экипаж и начиная опасно дымить.

Первый открытый сверху пулеметный броневичок, случайно не наехавший на одну из нескольких десятков заложенных под тонкие асфальтовые латки или присыпанные щебнем противотанковых мин просуществовал тоже недолго. Из ближайшего лесочка, куда скрылись «трусливые» пограничники на велосипедах, часто зататакала 20-мм автоматическая пушка фирмы «Мадсен» на низком колесном лафете. Аккуратная короткая строчка легко прошила тонко бронированные капот и кабину, разрываясь внутри и не оставляя ни машине, ни двум членам ее экипажа ни малейших шансов. Со смертельно раненным водителем, упавшим на руль, и мертвым командиром-пулеметчиком броневик еще проехал по инерции под сотню метров и неприкаянно остановился прямо посреди дороги.

Оставшиеся «хорьхи» спешно тормозили, а их командиры, еще мгновение назад гордо выглядывающие из низких башенок, ныряли вниз и лихорадочно пытались повернуть свои автоматические пушки в сторону врага. Не успели. Скрытая в посадке на сто метров ближе к границе заработала вторая 20-мм пушка, успешно вспарывая меткой очередью из 15-зарядного магазина борт и корму броневика, ехавшего последним. Башня предпоследнего «хорьха» стала поворачиваться в ее сторону, но огонь открыть так и не успела: на оставшуюся опасную цель быстро переключилась уже расправившаяся с пулеметным броневичком первая пушечная установка датчан. 20-мм бронебойные снаряды легко прошили с близкого расстояния покатую, но тонкую боковую броню «хорьха» и разорвались в середке. Два из них, пролетев через боевое отделение, рванули уже в расположенном в корме двигательном отсеке – обездвиженная машина ярко полыхнула и высоко зашлась черными клубами.

На три следовавшие за броней крытых грузовика обратили безжалостный гнев своих кинжальных очередей скрытые в том же лесу ручные пулеметы той же датской фирмы «Мадсен». Пулемета было три. К их захлебывающейся какофонии присоединили свою разрозненную пальбу и винтовки еще с ночи схоронившейся за деревьями стрелковой роты.

Разгром германского передового дозора был полный. Оставшиеся в живых перепуганные стрелки боязливо подняли руки, и лишь двоим, удачно воспользовавшимся жирным дымом от разгоревшихся машин удалось просочиться на другую сторону шоссе (где тоже залегли датчане, но уже реже) и возвратиться обратно к своим.

Взвинченные, но счастливые своим удачным спасением солдаты поведали о подлой западне не желающих склониться перед германской мощью датчан своему напыщенному капитану. Капитан Земмингер, не попавший на польскую компанию, и впервые участвовавший в боевых действиях, решил показать свое воинское мастерство и расправиться с наглыми, не понимающими своего счастья быть мирно оккупированными, датчанами самостоятельно, не ставя в известность херра полковника. Он наметил, не доезжая до поворота, где произошел незапланированный разгром передового дозора, заранее спешить своих стрелков и, наступая через лес, охватить вражескую засаду с флангов и тыла. Оставшиеся шесть тяжелых трехосных пушечных бронеавтомобилей должны были выехать вперед по шоссе за поворот уже после завязавшегося в лесу боя и массированным пушечно-пулеметным огнем своих башен поддержать пехоту.

Доехали до поворота. Остановились. Не успели одетые в серо-зеленые шинели и глубокие каски стрелки покинуть нагретые их солдатскими задницами деревянные скамьи, как должный (по мнению их капитана) быть пустым лес с обеих сторон от дороги предательски полыхнул огнем. Кинжальные очереди малокалиберных пушек на низких колесных лафетах и ручных пулеметов на сошках с высоко торчащими вверх изогнутыми магазинами одной и той же фирмы «Мадсен»; залпы магазинных винтовок другой датской фирмы, «Краг-Йоргенсен», и, ну надо же, знакомое длинное стрекотание родных МГ-34, только что подло захваченных и сразу обращенных против своих же солдат. Водители расстреливаемых «фордов» и тяжелых бронеавтомобилей, уже не слушая приказов, пытаясь скрыться от летящих со всех сторон из-за придорожных деревьев смерть несущих стали и свинца, сталкивались и добавляли в эту заварившуюся огненную кашу еще большего хаоса.

Рассчитывавшие на легкую прогулку в северном направлении, на что-то вроде больших весенних маневров в ходе военной операции с символическим названием «Учения на Везере», немцы из роты капитана Земмингера с удивлением обнаружили, что они запросто могут не вернуться в любимый Фатерлянд живыми или, по крайней мере, целыми и здоровыми. А умирать им так не хотелось… Кому не удалось своевременно убежать обратно в направлении собственной границы, бросали оружие и застенчиво поднимали руки.

Вместе с подчиненными сдался, так и не проявивший свое воинское мастерство херр Земмингер. Поначалу бравый капитан пытался остановить свое разбегающееся, как тараканы от света, воинство, грозно крича, бестолково размахивая большим пистолетом П-38 системы Вальтера и даже постреливая из него в воздух. Еще не бывавшие в бою солдаты с карабинами Маузера в руках не реагировали на его крикливые призывы залечь и организовать оборону, а старались побыстрее прошмыгнуть мимо него. Не пытались ему помочь еще немногие уцелевшие лейтенанты, фельдфебели и прочие растерявшиеся первый раз под огнем унтер-офицеры. Первый номер одного из пулеметных расчетов с МГ-34 наперевес не спешил открыть огонь по густо мелькающим в придорожной посадке вспышкам, он, якобы случайно, даже двинул своего командира, стоящего у него на пути, короткой рогулькой деревянного приклада в живот и побежал дальше. Согнувшийся от перехваченного дыхания капитан наставил вороненый вальтер в спину улепетывающему пулеметчику, но выстрелить не успел – пуля из краг-йоргенсена пробила насквозь его собственное бедро, перебив при этом берцовую кость, – пришлось упасть на дорогу и заплакать от собственного бессилия и дикой нахлынувшей боли.

Выстрелы постепенно прекратились. Из посадки сдающимся солдатам на вполне литературном немецком языке прокричали требование, сложить оружие и собраться на дороге позади буйно разгоревшейся рыжим веселым пламенем и клубящейся едким черным дымом техники. Набралось около трех десятков уцелевших и раненых. Еще с десяток раненых не могли двигаться самостоятельно и, кто был в сознании, отбросив от себя оружие, стонали среди убитых товарищей.

Датчане, быстро обыскав, погнали пленных вглубь леса, отнюдь невежливо подталкивая самых медлительных прикладами; раненых немцев перевязали и оставили на месте, гуманно оттянув подальше от жарко пылающей их собственной техники. Из трофеев победители опять забрали брошенные пулеметы, железные коробки с набитыми патронами лентами и ручные гранаты. Германские карабины датчане покидали в огонь – пускай горят деревянные ложа и отпускается от жара сталь затворов и стволов.

На шоссе наступило временное затишье. Ошарашенные неожиданным отпором немцы собирались с силами. Разгром авангардной роты, уничтоженные броневики – спокойнее в Польшу поначалу входили. Подтянувшаяся батарея легких полевых гаубиц снялась с передков уже по датскую сторону границы. Вымуштрованные расчеты привычно и быстро оборудовали позиции. Вперед выслали корректировщиков с полевым телефоном, пристрелялись и щедро выпустили по уже безлюдному лесу по обе стороны от места второго боя половину боекомплекта своих 105-мм осколочно-фугасных гранат.

Выдвинувшаяся пешая разведка сообщила об отсутствии живых и мертвых солдат противника, и немецкая колонна настороженно и не спеша двинулась вперед с уже новыми бронеавтомобилями впереди, открывавшими густой пулеметный огонь по каждому подозрительному кусту или закачавшейся от ветра и птицы ветке.

Через пару спокойных километров шоссе перегородил завал из поваленных деревьев. Дозор остановился и обстрелял пулеметами и завал, и лес по обе стороны от дороги. В ответ – ни пули, ни звука. Немецкая колонна, ощетинившись во все стороны стволами автоматических пушек, пулеметов и карабинов, остановилась; посланные вперед и в стороны разведчики врага не обнаружили. Но когда принялись разбирать завал, раздалось несколько взрывов от, как оказалось, подло привязанных между деревьями и незамеченных в листве немецких же ручных гранат М-24. Ничего не понявшие в первый момент солдаты залегли и снова открыли бесполезную стрельбу во все стороны.

Когда опять наступила тишина, вперед выслали саперов. Саперы отвязали еще несколько собственных германских гранат на длинных деревянных ручках и с помощью вновь подошедших солдат растянули деревья в стороны, освобождая проход для техники. Все погрузились и тронулись дальше. Но не далеко. Буквально через полсотни метров под передним колесом головного пулеметного броневичка рванул очередной незамеченный фугас. Открытый броневичок подкинуло капотом вверх – он полыхнул. Еще не успевшая разогнаться механизированная колонна остановилась и опять грозно рыкнула огнем во все стороны, так и не видя врага.

Вперед опять пошли саперы. Теперь со щупами и лопатками. Техника двинулась следом с черепашьей скоростью. Саперы обнаружили и обезвредили еще пару спрятанных под тонким слоем свежего асфальта, тщательно притрушенного пылью и грязью, фугасов. Но большинство якобы свежих латок на дорожном полотне оказывались сымитированными подлыми датчанами и только отбирали на свою проверку лишнее время. Принявший командование над колонной майор Штайнер получил по рации нагоняй от своего полковника: продвижение по датской территории безнадежно отставало от графика «Учений» и ему надлежало немедленно форсировать марш, если он не хочет в ближайшее время продолжать следовать в этой же колонне, но уже с пустыми погонами рядового стрелка.

Майор Штайнер этого не хотел, он убрал саперов, а вперед, в качестве тральщика-смертника, послал грузовик с одним шофером. Перевозимых в нем солдат и фельдфебеля, потеснившись, приняли к себе остальные крытые «форды». Через полкилометра смертник, который хоть и пытался объезжать подозрительные места, как и ожидалось, подорвался, сам он погиб – грузовик полыхнул – колонна опять остановилась, но по сторонам стрелять не стала (зачем зря патроны тратить?).

Тотчас из-за недалекого поворота шоссе раздались слегка заглушенные расстоянием глухие хлопки, и прямо посреди шоссе между остановившихся грузовиков, плотно набитых немецкими солдатами, огненно и дымно расцвели разрывы 81-мм мин французских батальонных минометов системы Брандта. Где-то, очевидно, сидел датский корректировщик, и мало какая тяжелая мина весом под семь килограммов разорвалась зря. Минометчики постепенно переносили огонь вдоль колонны. Уцелевшие солдаты выпрыгивали из машин и разбегались в придорожные посадки, на всякий случай, стреляя впереди себя по абсолютно безлюдному лесу. Несколько «фордов» загорелись, не повезло двум мотоциклам и одному трехосному тяжелому броневику. От близкого взрыва детонировал зарядный ящик у следующей в середине колонны противотанковой 37-мм пушки – не стало ни самой пушки, ни большей части расчета. В кузовах грузовиков, на шоссе и обочинах вповалку лежали десятки трупов и жалобно стонали раненые.

По рации с трудом связались с батареей легких гаубиц, как надеялся майор Штайнер, оставшейся на прежней позиции возле границы (не зря надеялся), передали примерные координаты вражеских минометов. Артиллеристы произвели расчеты и дали пробный выстрел, разрыв которого от места частично разгромленной колонны был невидим. Зачем-то добавили еще пару раз. Для корректировки майор Штайнер выслал вперед отделение стрелков и связиста с полевым телефоном. Стрелки, не показываясь из-за деревьев, потрусили в сторону предполагаемых позиций датчан, разматывая за собой провод. Хлопки минометов из-за леса прекратились – разрывы на шоссе больше не вспухали. Через время высланная вперед группа обнаружила на перекрестке шоссе и проселочной дороги пустые металлические контейнеры из-под мин и следы от вдавленных в грунт отдачей опорных плит. Ни одного датчанина, ни живого, ни мертвого вблизи не наблюдалось. Воронок от своих гаубичных снарядов – тоже. Сообщили по телефону своему командиру и получили приказ: занять на перекрестке оборону и ждать. Заняли и стали ждать.

В это время на позицию гаубичной батареи, остававшейся на прежнем месте, чтобы оказывать в случае нужды артиллерийскую поддержку наступавшей по шоссе колонне, налетели никем не ожидаемые (по плану «Учений на Везере», они уже несколько часов, как должны были сгореть на собственном аэродроме) три стареньких британских биплана фирмы «Глостер» грозно называвшиеся «Гладиаторами». Не ожидавшие чужой авиации немцы действенный зенитный отпор дать не успели: так, постреляли отдельные солдаты в белый свет, кто из карабинов, кто из ручных пулеметов.

Считавшиеся истребителями, но сейчас посланные в качестве легких штурмовиков медленные «Гладиаторы» несли на внешней подвеске по четыре 50-кг фугасных бомбы каждый. Они совершенно безнаказанно выскочили из-за восточной части леса и с первого захода, чуть ли не на бреющем полете, разгрузились над гаубичной батареей и охраняющими ее подразделениям. И спокойно улетели не обратно, а на север, имея в своих цельнометаллических корпусах и двойных крыльях лишь по десятку другому неопасных пробоин винтовочного калибра. Сзади, после дюжины мощных разрывов, все заволокло пылью, и дымом. Через серое марево проступали жадные языки пламени, рвались гаубичные боеприпасы, горело растекшееся из пробитых бензобаков машин топливо.

Тройка отбомбившихся датских пилотов повела свои медлительные бипланы прямо вдоль шоссе и буквально через считанные минуты оказалась над снова собирающейся в путь злосчастной колонной майора Штайнера. Заслышав звук моторов, обернувшиеся немцы с радостью увидели приближающиеся три низко летящие машины. Люфтваффе! «Хеншели». Некоторые стрелки даже успели приветственно помахать чумазыми ладошками отважным орлам Геринга (как они считали).

Идущие друг за дружкой «Гладиаторы» еще слегка снизились и, чуть ли не цепляясь неубирающимися шасси за тенты грузовиков, щедро прострочили всю колонну из стреляющих через винт синхронизированных спаренных 8-мм пулеметов. Прострочили и улетели. А оставшиеся живыми бравые немецкие вояки опять залегли или разбежались в стороны.

Получивший пулю в грудь майор Штайнер лежал на спине; смотрел в холодное серое небо, с каждым хриплым мучительным выдохом все больше и больше пачкая свои узкие губы розовой пеной из пробитого легкого, и молил Бога, о котором давно уже не вспоминал, о быстрой смерти.

Примерно по сходному сценарию (где больше – где меньше) пробуксовывало немецкое наступление и на большинстве остальных протянувшихся в северном направлении шоссе (кроме самого западного), пересекавших германо-датскую границу на полуострове Ютландия.

Трагически не повезло германскому послу в Дании херру Ренте-Финку. Еще до рассвета он выехал из своей резиденции, чтобы вручить датскому министру иностранных дел меморандум о мирной оккупации королевства. Но на одном из должных быть пустынными в этот час перекрестков Копенгагена его солидный, сверкающий глянцем в свете ночных фонарей, посольский лимузин с гордо красующимся свастикой флажком на капоте неожиданно врезался в бок резко выскочившего из-за угла тяжелого грузовика с погашенными фарами. Непонятно откуда подбежавшие мужчины деловито и быстро добили монтировками всех выживших в лимузине, изрядно плеснули в салон бензин из поднесенной канистры, бросили подкуренную сигарету и скрылись. Благодаря этому досадному происшествию датское правительство так и осталось в полном неведении, что через час с небольшим их королевство собираются очень мирно оккупировать для их же собственной пользы (исключительно, чтобы спасти от жестокого захвата подлыми британцами).

Датский верховный главнокомандующий вооруженными силами генерал-лейтенант Биллем Вайн Приор еще за день до этого получил доставленный фельдъегерем секретный пакет от короля (и подпись, и печать были совсем как настоящие), о германских планах назавтра и с приказом дать достойный славы воинственных скандинавских предков отпор. Еще в приказе напоминалось, что на случай войны верховный главнокомандующий выходит из-под власти правительства и парламента и подчиняется исключительно королю. К этому времени 70-летний король уже впал в необъяснимое маститыми докторами беспамятство, и, в случае тевтонского нашествия, всю полноту военной и гражданской власти получал действительно желающий сражаться бодрый 46-летний генерал.

На день раньше, чем в прошлой реальности, генерал-лейтенант Приор прибыл в форт Кастеллет и развил бурную деятельность. Первым делом он объявил мобилизацию резерва первой очереди, потом подняли и запустили в работу заранее составленные планы на случай германского вторжения. Завертелись колесики в генеральном штабе. С приятным удивлением начальник генштаба Герц стал получать из некоторых близлежащих частей сообщения, что там уже получили секретные пакеты с приказами о подготовке обороны, доставленные фельдъегерями. «Накладка получилась, – решил Герц. – Но накладка полезная. Много масла в каше не бывает».

В течение дня полиция, усиленная армейскими патрулями и одевшими форму резервистами, провела массовые аресты пятой колонны: не скрывающих своей принадлежности членов Национал-социалистической рабочей партии Дании, совершенно не пользующейся поддержкой основной массы населения, во главе с их фюрером Фрицем Клаузеном.

При активной помощи гражданского населения выявили и посадили под замок (некоторых после перестрелки) и подозрительные группы немецких туристов, почему-то сплошь состоящие из мужчин призывного возраста с короткими армейскими стрижками.

Когда в начале шестого авиагруппа капитана Фалька из 10-го германского авиакорпуса приближалась к (как они считали) мирно спящему аэродрому Верлёсе, что возле столицы, где они предполагали застать врасплох главные силы датских ВВС, ни одного самолета на земле уже не было. Сквозь предрассветный сумрак германские пилоты разглядели на земле какие-то темные силуэты и немецкие «мессершмитты» (одномоторные Ме-109 и двухмоторные Ме-110) основательно отстрелялись по ним из 20-мм пушек, крупнокалиберных и винтовочного калибра пулеметов. Затем истребители поднялись выше, под самые облака, а аэродром густо и бесполезно засыпали мелкими бомбами (как можно менее поврежденные королевские аэродромы нужны были для скорейшего приема самолетов люфтваффе, нацеленных уже против Норвегии) подоспевшие Хе-111. Зенитное прикрытие аэродрома им не отвечало. Отбомбившиеся «хейнкели» улетели, следом за ними – и уже значительно опустошившие свои бензобаки Ме-109. На большой высоте остались медленно барражировать только двухмоторные Ме-110.

Очень скоро над аэродромом Верлёсе загудели трехмоторные транспортные «юнкерсы» Ю-52 и светлеющее с каждой последующей минутой небо расцвело белым шелком десятков спускающихся на парашютах егерей. А вот им-то, как раз и не повезло. По не очень понятной причине (в Красной Армии было принято не так) немцы десантировались по принципу «мухи отдельно, котлеты отдельно»: у большинства приземляющихся парашютистов оружия при себе не было, разве что пистолеты, кому по штату положено. Их же карабины, автоматы и пулеметы десантировались в специальных контейнерах, к которым нужно было еще подбежать, открыть и лишь тогда вооружиться. А на земле их уже ждали. С большим нетерпением. После окончания обстрела и бомбежки датские военнослужащие, в большинстве своем пережившие ожидаемый ими налет, поставили на брустверы еще вчера отрытых замаскированных щелей и окопов ручные пулеметы на сошках, дружно выложили винтовки. И пошла охота на практически беспомощных немцев, как на диких уток.

Их били и влет, и приземлившихся. К упавшим контейнерам с оружием не дали подойти никому. Летчики барражирующих на большой скорости сверху «мессершмиттов» сперва ничего плохого не заметили. Ну, мелькают внизу какие-то огоньки. Стреляют. Наверняка доблестный десант добивает случайно уцелевших на аэродроме дезориентированных перепуганных местных туземцев, пусть даже и дальних арийских родственников. А как иначе? Когда на поле, густо покрытом надутыми боковым ветром непогашенными белыми куполами парашютов, прекратилось всякое движение (на каждое шевеление летела пуля и не одна), на него, выбравшись из окопов, бросились датчане. Среди множества трупов нашлись и живые. Их быстренько согнали в кучу и, бесцеремонно подталкивая винтовками, отконвоировали в уцелевший пустой ангар.

Старшим по званию у выживших егерей-парашютистов оказался побледневший обер-фельдфебель с простреленным кровенящим плечом и подвернутой лодыжкой. Его грубо оттащили в сторону от подчиненных и, не перевязывая, на чистом языке Гетте объяснили, что если он не хочет немедленно отправиться на встречу с большей частью своих камрадов на тот свет, то должен согласиться на сотрудничество. Времени на раздумье у него нет. Ни секунды. От него требуется сущий пустяк: по рации, упакованной в контейнере вместе с оружием, с помощью датского радиста сообщить своим, о благополучном захвате аэродрома. Если среди выживших десантников есть немецкий радист, и он на него укажет, – обер-фельдфебелю будут особо признательны. Для скорейшего принятия пленным правильного решения к нему подошел огромного роста датчанин со зверским выражением на грубом широком лице и принялся старательно вычищать у себя под ногтями грязь трофейным десантным ножом-стропорезом с узким выкидным лезвием.

Сперва обер-фельдфебель попробовал было что-то лепетать о полагающемся гуманном обращении с пленными, о том, что когда Германия захватит Данию (а сомневаться в этом не приходится), кто его хоть пальцем тронет – будет немедленно расстрелян. Но когда один здоровенный потомок викинга крепко схватил его рукой за глотку, чтобы не дергался; а другой приставил острое лезвие ножа под нижнее веко и слегка придавил, как бы выколупывая глазное яблоко, – согласился на все. Датчанам опять повезло: среди десятка уцелевших парашютистов нашелся и радист, хоть и тоже слегка подраненный.

Принесли рацию, развернули антенну и, наставив на обер-фельдфебеля и радиста пистолеты-пулеметы Бергмана МП-32, с коробчатыми магазинами, торчащими вправо, вежливо попросили связаться со своими и передать, что на земле, мол, все в порядке: посадочная полоса захвачена. Пленные не стали кочевряжиться – связались и сообщили о благополучном захвате аэродрома и полной готовности к принятию транспортов с пехотой. Датчанам оставалось надеяться, что, во-первых, десантникам поверили; во-вторых, они не сообщили каким-нибудь тайным кодом, что работают под принуждением. Стали ждать, тщательно подготовившись к вполне возможной встрече гостей.

И датчане гостей дождались. Меньше чем через полчаса небо, как вороньими стаями, покрылось подлетающими группами трехмоторных транспортников. «Юнкерсы» сделали широкий круг и по очереди пошли на посадку. Эти самолеты, по сведениям, полученным из королевского генштаба и подтвержденные пленными, были битком набиты уже не егерями-парашютистами, а обычной пехотой с полным штатным вооружением. Выпускать их живыми из самолетов было опасно.

Первыми открыли огонь по тормозящему на взлетно-посадочной полосе Ю-52 две установки 20-мм автоматических пушек. Целились пушки по кабине пилотов и двигателям. Некоторые снаряды угодили в цель и оставшийся без управления загоревшийся самолет, так и не затормозив, съехал вбок и несся вперед, пока не наткнулся на стоявшую невдалеке ремонтную мастерскую. От сильного удара огонь полыхнул вдоль фюзеляжа – спастись не удалось никому.

Второй самолет, начав приземляться, но, еще не успев коснуться бетонной полосы, попытался снова набрать высоту. Не получилось. Его влет прошили очереди следующих автоматических «мадсенов». Транспортник просто рухнул брюхом вниз и громко взорвался, живописно разбрасывая во все стороны сгорающие обломки своей алюминиевой конструкции, стального скелета и разорванные куски человеческих тел.

Остальные «юнкерсы», ожидавшие своей очереди на посадку, попытались убраться подальше от негостеприимного аэродрома. Но удалось это далеко не всем: среди них густо распушились темные облачка разрывов зенитных 75-мм снарядов, безжалостно и часто пронзали фюзеляжи и плоскости трассирующие очереди мелкокалиберных автоматических установок и пулеметов. С дури плеснули масла в огонь бороздящие на высоте двухмоторные «мессершмитты» прикрытия. Удивленные бешеным огнем с аэродрома, который успешно «захвачен» германским десантом, они стали пикировать на мелькающие наземные вспышки и поливать их пулеметно-пушечными очередями. Но вместо датских зенитных установок, по закону подлости, часть их пуль и малокалиберных снарядов прошила не успевшие скрыться с места избиения собственные транспортники. Сбить они, правда, никого не сбили, но список немецких раненных и убитых солдат основательно пополнили.

Когда еще способные держаться на лету Ю-52 убрались в сторону родного германского аэродрома, с которого так недавно уверенно поднялись на легкую, как они полагали, прогулку; оставшиеся Ме-110 попытались, было, проштурмовать своими пушками-пулеметами зенитное прикрытие главного датского аэродрома; но, получив неожиданно мощный отпор, и потеряв две машины (одна рухнула прямо на летное поле; другая, задымив и выбросив на парашютах экипаж, упала за его приделами), тоже взяли курс на Фатерлянд.

Примерно такой же прием ожидал и вторую авиационную группу люфтваффе, в это же время сперва вхолостую бомбившую, а потом выбросившую на заклание десант на втором по значимости датском аэродроме, Ольборге, расположенном на севере полуострова Ютландия. Так же несолоно хлебавши отправились обратно в Рейх и остатки пехотного батальона, сидящие плотными рядами при полном вооружении в тесных фюзеляжах транспортных «юнкерсов», счастливо избежавших гибели на земле и в воздухе.

Еще одна дюжина Ю-52, набитых под завязку бравыми егерями парашютной роты капитана Дерике, имела задачу высадиться с воздуха над северной оконечностью острова Фальстер и захватить мосты, железнодорожный и автомобильный, через пролив, ведущие к столичному острову Зеландия, а заодно, и небольшой островок в этом проливе с артиллерийской батареей береговой обороны. Шли они без истребительного прикрытия, собираясь провести операцию неожиданно для королевства, «без шума и пыли». Не получилось. Их уже ждали.

Три десятка приземлившихся на островке с береговой батареей бескровно пленили, открыв поверх голов еще не успевших добраться до своих оружейных контейнеров егерей-парашютистов прижимающий к земле перекрестный пулеметный огонь. Вооруженные одними пистолетами немцы (и то не все), бессмысленное геройство проявлять не стали и подняли руки.

Желающих захватить мосты встречали мотоциклисты с ручными мадсенами, установленными на колясках и группы самокатчиков с карабинами за спиной. Определив место приземления кучно расцветших в еще темном предрассветном небе белых шелковых парашютов, они успели подъехать и устроить им торжественную встречу с приветственным салютом. Одна небольшая группа десантников, правда, успела добраться до двух вожделенных контейнеров и разобрать карабины, автоматы и даже один пулемет. Их окружили и, хотя ручной пулемет Мадсена (первый в мире запущенный в серийное производство, разработанный еще в ХIХ веке и слегка модернизированный в двадцатых годах) заметно уступал по большинству параметров прославившемуся в польскую компанию МГ-34, но значительный количественный перевес датских машингеверов решил дело в скандинавскую пользу. Выжившие после короткой, но горячей перестрелки немцы благоразумно сдались на милость разгоряченным успешной (хотя и с потерями) схваткой победителям.

Еще горшая судьба ожидала корабли кригсмарине. В ночь перед «мирным» нападением Германии все четыре королевских минных заградителя работали не покладая своих винтов и машин. На еще днем безопасных судоходных фарватерах в мирных датских проливах, согласно заранее разработанному для такой ситуации плану, на дно были аккуратно поставлены якорные мины. Вышли в море и опустились на перископную глубину девять подводных лодок (две не смогли по причине незаконченного ремонта), были приведены в полную боевую готовность и выдвинулись на позиции два броненосца береговой обороны, пять миноносцев из шести, девять тральщиков; приготовилась морская авиация и артиллерийские форты береговой обороны.

Первыми были, мягко говоря, «неприятно удивлены» потенциальные «туристы» датского острова Фальстер (на котором до этого не повезло и парашютистам), посланные своим фюрером для «ознакомления с местными достопримечательностями» из-под козырьков низко надвинутых глубоких касок. Они, согласно плану, намеревались еще в четыре утра высадиться с двух гражданских паромов «Макленбург» и «Шверин», привычно курсировавших по маршруту Росток-Гесер на самую южную островную оконечность Датского королевства. Еще вчера немцы заменили на паромах датские команды своими военными моряками и загрузили в каюты и на палубы по полнокровному стрелковому батальону, усиленному броневиками и прочим сопутствующим тяжелым вооружением, включая полевую артиллерию, и даже легкий бронепоезд из четырех блиндированных пулеметно-пушечных вагонов и закованного в дополнительное железо паровоза.

В двух морских милях от пункта назначения под бортом первого парома оглушительно и ослепительно в предрассветной темени громыхнула удерживаемая на необходимой глубине своей тележкой морская мина. В широко разверзшийся относительно тонкий корпус судна бешеным потоком ринулась обжигающе холодная морская вода. Тяжело загруженный почти по самую ватерлинию паром все быстрее захлебывался забортной водой, все больше кренясь на разорванный борт. Спасательные шлюпки спустить не успели. Часть моряков и сухопутных пехотинцев, находящихся на верхней палубе, попрыгали в море (некоторые даже успели надеть спасательные жилеты), остальные не сумели выбраться с быстро опрокидывающегося судна. Паром лег на борт, немного «задумался» и, шумно выдохнув громадный воздушный пузырь, отправился на дно, затягивая в образовавшуюся широкую воронку большую часть барахтающихся на волнующейся морской поверхности людей.

Радист на пароме успел передать в эфир сообщение о взрыве под правым бортом. Капитан второго парома хотел было, не подходя близко, лечь в дрейф до выяснения обстоятельств и послать на разведку и спасение тонущих шлюпки, но командующий перевозимым на нем стрелковым батальоном майор Хенке, угрожая большим черным вальтером, настоял следовать дальше и не срывать график десантирования и эффект неожиданности. И паром следовал. До встречи, естественно, со следующей якорной смертью.

Результат был сходный. Дежурившим неподалеку двум королевским подводным лодкам даже добивать никого не пришлось. Немногих спасшихся моряков и солдат-пассажиров никто подбирать не спешил. Из двух полнокровных стрелковых батальонов, команды бронепоезда, артиллеристов и моряков на подручных средствах спаслось меньше десятка человек, и то вынужденных пристать к негостеприимному скандинавскому берегу и, дрожа от холода и ужаса после чудом миновавшей их смерти, сдаться в плен. Большинство немцев опустились на дно, захлебнувшись в черной ледяной воде; лишь несколько десятков замерзших трупов, удерживаемых на поверхности желтыми спасательными жилетами, безмолвно колыхались на черных волнах, жалобно белея оскаленными лицами.

Из порта Киль в широкий датский пролив Большой Бельт для захвата острова Фюн и находящегося напротив порта Корсёр, что на западном побережье столичного острова Зеландия, вышли суда уже непосредственно кригсмарине: не первой молодости броненосный корабль «Шлезвиг Гольдштейн», недавно успевший доблестно повоевать в польскую компанию, совершенно для себя безнаказанно бомбардируя из главного калибра стойко оборонявшийся неделю полуостров Вестерплатте; два транспорта с пехотой; учебный корабль «Клаус фон Беверн», тоже в качестве транспортника, и два идущих впереди тральщика.

Удивленным тральщикам, в принципе не ожидавшим встретить по курсу никаких минных заграждений, удалось оторвать своими опущенными подводными тралами несколько стоявших на глубине и всплывших круглых смертей, грозно растопырившихся на все стороны штырьками взрывателей, и проложить неширокий проход в минной линии. Небольшой насторожившийся караван судов медленно потянулся следом. Основная ударная сила – броненосец – шел сразу за тральщиками. Шел не долго. Стоявшие на перископной глубине в проливе две королевские подлодки, дали с близкого расстояния залп четырьмя торпедами в длинный борт «Гольдштейна».

Четыре хищных бело пенящихся отработанными газами струи, хоть и слабо, но просматриваемые даже в темноте через черную воду, протянулись ядовитыми щупальцами в его сторону. Уклониться медлительный крупнотоннажный броненосец не успевал – мощные взрывы трех угодивших в него торпед (четвертая прошла за кормой) открыли забортной воде быстрый доступ в его глубокий трюм; внутреннее разделение переборками судна не спасло. Правда, на плаву старенький броненосный корабль продержался чуть дольше паромов и даже успел зачем-то бессмысленно выстрелить по разу из 280-мм носовых башенных орудий главного калибра непонятно куда.

Капитан тонущего судна дал приказ команде спускать шлюпки, но было уже поздно: ледяная морская вода добралась до корабельных котлов, и один из них мощно взорвался, еще шире распахнув изнутри подводную обшивку. Тяжело набрякшая водой броненосная махина быстро скрылась под волнами, прихватив возникшим водоворотом и большую часть не успевших отплыть спасательных средств и барахтающихся людей.

Опасно поредевший германский караван застопорил ход и повел радиопереговоры с командованием: желание, во что бы то ни стало прорываться вперед, остыло – просили разрешения вернуться домой. В это время одна из подводных лодок, продолжая находиться на перископной глубине, пошла на перехват учебного судна, явно набитого войсками; а другая нацелилась на первый транспорт. Подойдя ближе, они пустили по одной торпеде им в борта – успешно попали обеими: суда стали с разной скоростью набирать забортную воду и погружаться; команды и перепуганные армейские «туристы» бросились спускать шлюпки и некоторые в этом спасательном деле преуспели.

Капитан уцелевшего транспорта, так и не получив разрешение на возвращение, самостоятельно решил высадить перевозимый им десант не в порту Корсёра, как планировалось и где их явно ждали, а где-нибудь южнее, пусть даже не на пирсе, а на неприспособленном для причаливания берегу с помощью шлюпок.

Но командование, находившееся на безопасном имперском берегу, было категорично: тральщики продолжают разминировать проход в проливе, транспорт с войсками движется за ними и причаливает в порту назначения. В противном случае, капитан корабля может самостоятельно прыгнуть с борта головой вниз, чтобы не утруждать своей трусливой личностью трибунал и расстрельную команду. И вообще. Что за паника? Они не одни участвуют в операции «Учения на Везере»: следом за ними, имея целью захватить уже норвежскую столицу Осло, движется следующая мощная и многочисленная группа кораблей.

Тральщики довольно успешно очистили проход в нешироком минном заграждение и три германских корабля на малом ходу двинулись к Корсёру. Подводные лодки за ними не гнались. Незачем было. Путь немцев, хочешь – не хочешь, пролегал мимо малоприметного форта береговой обороны. Каждый тральщик был вооружен 105-мм орудием и двумя 20-мм зенитными автоматами, не считая пулеметов винтовочного калибра. На транспорте установили только две 20-мм спарки. А скромный королевский форт береговой обороны располагал четырьмя пусть и давно устаревшими, но все еще мощными 280-мм орудиями, не считая мелкокалиберной мелочи для собственной защиты в ближнем бою, в том числе и зенитной.

Орудия форта зарядили заранее, расстояние до целей для их калибров было смешным. Серый встающий рассвет довольно сносно выделял силуэты германских кораблей на слегка колышущихся волнах пролива. Сперва выстрелило одно орудие – мощный белый султан воды высоко поднялся и рухнул вниз буквально в кабельтове перед носом транспорта. Наводчикам не пришлось вносить никаких поправок – корабль по инерции прошел это расстояние и два следующих орудия успешно поразили его борт невысоко над ватерлинией. Чуть довернув, бахнуло и четвертое – еще один трехсоткилограммовый снаряд разметал изнутри часть судна: гнулись и ломались шпангоуты; как бумага, рвалась тонкая стальная обшивка; разлетались и плюхались в воду разнесенные на кусочки люди и предметы; все больше свирепел зародившийся во множественных местах пожар.

На транспорте, стремясь выйти из-под огня, опять дали «полный вперед»; забегала уцелевшая команда и пассажиры в армейских шинелях, пытаясь сбить все больше распространяющееся пламя. Первое береговое орудие перезарядилось и, слегка довернув вправо, выпалило в уже прошедший мимо форта умирающий корабль. От взрыва четвертого датского «гостинца» детонировали собственные 105-мм гаубичные снаряды, перевозимые в трюме для сухопутной артиллерии. Вот как раз они-то, своей одновременно высвобожденной энергией, разметавшие значительную часть подводной обшивки, наиболее щедро пустили вовнутрь соленую воду и оказались «последней соломинкой, сломавшей спину верблюду». Помня быстрое затопление предыдущих кораблей каравана, капитан транспорта отдал запоздавший приказ: спустить шлюпки и всем покинуть судно.

Малую часть шлюпок успели спустить на воду, загрузить сверх нормы и даже отплыть от образовавшейся смертельно опасной воронки. Поначалу перегруженные шлюпки с утонувших кораблей взяли курс на северную оконечность острова Лангеллан, но когда в кабельтове перед ними мощно поднялся из воды высокий столб разрыва, а через короткое время – второй – замахали импровизированными белыми флагами, развернулись и послушно погребли в сторону Зеландии.

По тральщикам, продолжающим идти по проливу курсом на север, никто не стрелял. Они вышли, имея справа на траверзе порт Корсёр, между островами Зеландия и Фюн и не очень понимали, что им теперь делать. Согласно диспозиции, им надлежало прикрывать высадку пехотного отряда с учебного корабля на довольно крупный и густонаселенный остров Фюн для его захвата. Но учебный корабль уже лежал на дне пролива, а жалкие остатки спасшегося с него десантного отряда послушно гребли в противоположном направлении. На самих тральщиках тоже перевозились пехотинцы десанта, по одной роте. Их одних на штурм явно укрепленного датского порта послать?

Командование приказало тральщикам застопорить машины и дожидаться идущую следом мощную «норвежскую» группу кораблей: «карманный» линкор «Лютцов», тяжелый крейсер «Блюхер», легкий крейсер «Эмден», 3 миноносца, 8 тральщиков и 9 транспортов с 2000 человек в качестве десанта. Пушки стоящего на пути форта береговой обороны, скоро будут уничтожены уже поднявшимися в воздух самолетами люфтваффе.

Эскадрилья устаревших германских бипланов Хс-123 прибыла на место раньше подходящей «норвежской» корабельной группы. Уже рассвело, но северное солнце по-прежнему пряталось за скучившимися на востоке облаками. Командир эскадрильи определил сверху кое-как различимое серым ранним утром месторасположение вражеских артиллерийских позиций; сделал широкий круг; удивился бездействию или отсутствию зенитного прикрытия и аккуратно спикировал на цель, освобождаясь от двух 50-тикилограммовых бомб на внешней подвеске. Ведомые «хеншели» последовали его примеру – вражеский форт заволокло дымом и поднятым грунтом, в густых черных клубах что-то горело и взрывалось.

Немцы спокойно, как на учениях, без вражеского противодействия, повторили заход и кучно высыпали на датчан оставшуюся бомбовую нагрузку. Сделали круг почета, убедились в своем неопровержимом успехе и сфотографировали результат для отчетности.

Через непродолжительное время с покачивающихся на невысоких волнах в ожидании «норвежской» группы уцелевших тральщиков заметили далекие многочисленные дымы приближающихся долгожданных родных кораблей кригсмарине. На тральщиках уже успели порадоваться зрелищной бомбежке оставшегося позади датского форта, но какая-то настороженность у команд все равно присутствовала. И, как оказалось, не зря.

В это же время, но гораздо восточнее, в проливе Эресунн, омывающем столичный остров Зеландия с противоположной стороны, к своему месту назначения приближалась еще одна группа кораблей. Для захвата столицы Датского королевства, в отличие от Норвежского, немцы, очевидно не рассчитывающие на серьезное сопротивление, выделили гораздо более скромные силы: пассажирский теплоход «Ганзейский город Данциг», загруженный полнокровным пехотным батальоном; ледокол «Штеттин» и, в качестве огневой поддержки, всего два легковооруженных сторожевых корабля. Этот отряд, вышедший на день раньше, точно по графику подходил еще до рассвета к порту Копенгагена. Но дойти так и не смог: помешали пять 305-мм пушек форта Миддельгрунд, что расположен на острове прямо напротив столичной гавани.

От мощнейших разрывов 400-килограммовых снарядов на дно быстро отправились все, кроме ледокола. Оставшийся в гордом одиночестве ледокол «Штеттин» поставил машину на «полный назад», чтобы побыстрее лечь в дрейф, и успел заменить на мачте флаг кригсмарине белой простыней первого помощника. Датчане его здравомыслящие намерения оценили и топить не стали. В скором времени вышел из гавани и приблизился к ледоколу королевский тральщик «Сторен». Тральщик, наведя на ледокол два орудия и зенитные 20-мм автоматы Мадсена, спустил на воду шлюпку, заполненную досмотровой командой. Датчан без удовольствия, но приняли на борт ледокола; немецкая команда угрюмо, но без сопротивления сдалась и была заперта в собственный трюм. «Штеттин» уже под скандинавским управлением спокойно проследовал, куда до этого и намеревался – в столичную королевскую гавань.

Когда шедший первым в «норвежской» группе тяжелый крейсер «Блюхер» оказался прямо напротив буквально сровненного с землей и скалами все еще догорающего и густо клубящегося дымом форта, внезапно заговорили мощные пушки «уничтоженной» береговой батареи. Правда, немного не из того места, которое так успешно утюжили устаревшие «хеншели». Сперва одна, а за ней и три остальные. Этой ночью гарнизону форта вместе с присланным подкреплением резервистов удалось с помощью бревен, досок, брезента, краски и смекалки вполне удачно сымитировать для разглядывающих их с большой высоты и на большой скорости пилотов люфтваффе свои артиллерийские позиции в полукилометре от настоящих. Настоящие же позиции вполне успешно прикрыли маскировочными сетками, тем же брезентом и размалевали под цвет окружающей местности уже другими красками. Обнаружить датскую артиллерию немцы могли бы по вспышкам во время ее работы. Но когда прилетали «хеншели», корабли еще не подошли и пушки молчали.

Все четыре 300-килограммовых бронебойных снаряда попали в 200-метровый крейсер, с легкостью пробили его 80-мм броневой пояс и разорвались внутри, сея смерть и несопоставимые с плавучестью тяжелой махины разрушения. В принципе, при работе всех помп, при быстром задраивании поврежденных отсеков, «Блюхер» мог бы еще какое-то время продержаться на плаву. Он вполне мог бы огрызнуться ответным огнем своих 203-мм спаренных башенных орудий и даже приблизиться к берегу, чтобы сесть на мель и не затонуть, но один из датских «гостинцев» случайно подорвал носовой артиллерийский погреб для снарядов его главного калибра… Чуть ли не разорванный на две части крейсер пошел на дно почти моментально, прихватив с собой кроме 1600 человек команды и контр-адмирала Кумметца, командующего всей «ословской» группой, еще и больше восьми сотен сухопутных военнослужащих, включая двух генералов.

Шедший у него в кильватере «карманный» линкор «Лютцов» с немного меньшим водоизмещением, почти аналогичной броневой защитой и с шестью 280-мм орудиями главного калибра, расположенными по три в двух башнях, ответный огонь открыть успел. Пока на берегу перезаряжали свои длинноствольные морально устаревшие пушки, прикрытые скалами, многометровым бетоном и броневыми щитами, и наводили их на новую цель, «Лютцов» послал из носовой башни свой первый снаряд. Снаряд лег ниже датских позиций и лишь взметнул высоко вверх вместе с дымом от взорвавшегося тротила выбитую скальную породу. Остальные два снаряда легли ближе, тяжелые осколки одного из них даже пробили 50-мм броню щитового прикрытия и тяжело ранили двух канониров. Кормовая башня линкора тоже повернулась в сторону форта, но достать его пока еще не могла: мешали собственные надстройки.

К обстрелу ожившего форта присоединился и шедший в караване третьим бронепалубный крейсер «Эмден» (одноименный предшественник которого прославился успешным рейдерством еще в Великую войну), вооруженный десятью 105-мм орудиями, прикрытыми бронещитами. Шесть его скорострельных орудий, открыли мало результативную, но частую пальбу, засыпая пространство вокруг береговой батареи относительно легкими в этом сражении, всего лишь пудовыми, снарядами.

С чисто математической точки зрения, попасть из четырех неподвижных наземных орудий, представляющих собой относительно малоразмерные мишени, в движущуюся 200-метровую цель гораздо легче, чем наоборот. И датские канониры это в очередной раз подтвердили. После нескольких метких попаданий густо задымил и отнюдь не трубами «карманный» линкор; один из датских снарядов, легший ниже, чем рассчитывал наводчик выпустившего его орудия, реализовал заключенную в нем мощь гораздо удачнее, чем, если бы угодил в сам корабль. От близкого чрезмерного гидроудара буквально под самой кормой, напрочь заклинило рулевое управление, повредились оба винта, разошлась килевая обшивка, погнулся один из гребных валов. «Лютцов» еще продолжал по инерции двигаться вперед, но уже замедляясь с каждым кабельтовым.

Идущие в «норвежской» группе миноносцы ускорились и попытались догнать свои крупнотоннажные корабли, чтобы защитить их от возможной атаки подводных лодок. Не успели. Линкор атаковали уже утопившие сегодня три крупнотоннажных корабля, почувствовавшие вкус победы, остающиеся на перископной глубине королевские торпедоносцы. Стреляли между собой не согласованно: сперва одна лодка, из обоих кормовых аппаратов; следом – другая. Первые торпеды прошли перед носом, все медленнее движущегося корабля, но вторая пара свое отыграла. «Лютцова» не спасли ни двойной бронированный пояс, ни 40-мм броневые переборки в подводной части. От двух огромных близко расположенных пробоин, полученных в дополнение к предыдущим разрушениям, он стал, быстро набирая воду, крениться на правый борт. Его капитан приказал спускать шлюпки, но моряки не успели…

В дуэли с «карманным» линкором от близко разорвавшегося фугасного снаряда вышла из строя одна береговая пушка, большая часть ее комендоров была убита, ранена или контужена. Оставшиеся три, к этому времени уже тоже имевшие в своем составе по нескольку выбывших из строя человек, хоть и слегка медленнее, но продолжали вести довольно удачно складывающийся для них бой. Теперь свои усилия они сосредоточили на последнем мощном в огневом плане немецком корабле – легком крейсере «Эмдене».

Но в небе опять загудели немецкие моторы – снова вызванная авиационная поддержка, в этот раз более мощная и состоящая из эскадрильи Ю-87, «Штук», заунывно и пугающе ревя сиренами на стойках неубирающихся шасси, сходу круто спикировала на реальные артиллерийские позиции. В этот раз далеко вылетающие из орудийных жерл яркие вспышки без вариантов указывали на цель. По «юнкерсам», промахиваясь, открыли огонь две уцелевшие 20-мм королевские зенитки. Позиции форта, в этот раз настоящие, полностью заволоклись дымом и поднятым в воздух грунтом и скальными обломками. Уничтоженные вместе с расчетами зенитки замолчали. В черных клубах кроме взрывов немецких бомб мощно пыхнул, еще больше разнося все вокруг и собственный датский снаряд, не успевший попасть в зарядную камору длинноствольной пушки. С третьего захода немцы полностью освободились от бомб на внешней подвеске (одной 250-кг под фюзеляжем и четырех 50-кг под крыльями). Прострочив еще, на всякий случай, на четвертом заходе горяще-дымящее, закрытое густыми черными клубами месиво на месте королевского форта береговой обороны из пулеметов, удовлетворенные «Штуки», не понесшие никакого значимого ущерба, спокойно легли на обратный курс.

С катастрофическим опозданием на арене появились четыре датских истребителя морской авиации, устаревшие английские бипланы фирмы «Хоукер» под названием «Нимрод». Обладая скоростью меньшей, чем у монопланов «юнкерсов», «хоукеры» даже не смогли их догнать, не говоря уже о том, чтобы отомстить. Их командир решил хотя бы частично выместить гнев на плывущие внизу транспортники. Он повел свою четверку самолетов, вооруженных лишь парой синхронных, стреляющих через винт, пулеметов винтовочного калибра, на штурмовку следующего последним транспорта, с забитой солдатами и штабелями боеприпасов верхней палубой.

Навстречу заходящим для атаки медлительным бипланам протянулись множественные огненные трассы пулеметов и 20-мм зенитных автоматов, как с самого транспорта, так и со следующих неподалеку тральщиков. Первый самолет успел прострочить с небольшой высоты две близко проходящие частые строчки вдоль верхней палубы и даже подстрелил несколько не успевших отбежать с его пути зазевавшихся немцев; но и сам неудачно получил кроме множества незначительных пулевых пробоин малокалиберный снаряд в мотор. «Хоукер» загорелся и, уже не управляемый своим еще живым пилотом, рухнул. Но не в море, а прямо на палубу. Его гибель не была напрасной. Сам того не желая, он сначала врезался в штабель ящиков со 150-мм снарядами для тяжелых пехотных орудий и, хоть и не взорвал, но поджег его; затем пробил верхнюю палубу, потеряв при этом крылья и большую часть обшивки фюзеляжа, и чуть ли не одним пылающим мотором ворвался в бак с дизельным топливом. Полыхнуло изрядно. Разрушения корабля дополнили начавшие детонировать в загоревшихся ящиках на палубе крупнокалиберные снаряды… С быстро кренившегося на борт транспорта спасательные шлюпки спустить было уже совершенно невозможно; моряки и солдаты стали просто выпрыгивать за борт.

Лишившаяся командира тройка «хоукеров» отвернула в сторону и стала кружить на безопасном для себя расстоянии от поредевшего германского каравана.

Видя потопление одного за другим «старших», более сильных собратьев, крейсер «Эмден» сбавил обороты, давая нагоняющим его миноносцам приблизиться. Также пошла вперед и половина тральщиков, способных кроме траления еще и бороться своими глубинными бомбами с подводными лодками. Остальные четыре тральщика, разойдясь в стороны, остались охранять продолжающие идти вперед восемь транспортов с десантом для Осло.

Королевские подводные лодки, так удачно довершившие торпедами уничтожение «карманного» линкора, заметив в перископы приближение миноносцев и тральщиков, решили убраться подобру-поздорову. Они полностью скрылись под водой и взяли курс на юго-юго-восток, огибая этим маршрутом столичный остров Зеландию.

«Ословская» группа кораблей, больше не подвергающаяся обстрелу, изменив походный ордер, снова двинулась по широкому датскому проливу в пункт назначения. Впереди шел миноносец; за ним легкий крейсер, все еще слегка дымящий из неположенных мест, но уже с большей частью усмиренными командой пожарами; по бокам его – два тральщика; следом в кильватере двигались восемь уцелевших транспортов с миноносцами и тральщиками по бокам на параллельных курсах. Еще два тральщика, уцелевшие после уничтожения предыдущей немецкой группы, поджидали их впереди, готовые начать движение в авангарде.

Немецкие наблюдатели на транспортах вовремя заметили у себя справа на траверзе приближающийся с востока, явно чужой корабль, мощно и черно дымящий одинокой трубой. Судя по его скорости, не превышающей 15-ти узлов, полностью перехватить караван он не успевал, но отсечь последние три судна, а потом преследовать остальных в кильватере, – вполне. Длинная «ословская» группа шла, подстраиваясь под самый медлительный транспорт, на скорости 12 узлов проливом на север; уже идентифицированный чужак, оказавшийся флагманом королевского флота, датским броненосцем береговой обороны «Нильсом Юэлем», неумолимо сокращал расстояние с ней, сближаясь на перпендикулярном курсе.

Броненосец был относительно «молодой», всего лишь 1923 г. вступления в строй, да еще и недавно модернизированный. Его главный калибр, десять длинноствольных шестидюймовок патронного заряжания со скорострельностью каждой 7 выстрелов в минуту 46-кг снарядами, по иронии судьбы изготовила германская фирма «Крупп». Корабль обладал довольно современной системой управления огнем и главного калибра, и зенитным (включающей немецкие же дальномеры фирмы «Цейс»); система была дублирована, и броненосец был способен сосредоточить свою отнюдь не малую мощь одновременно по двум целям. От ответного вражеского огня датчанина защищал пояс американской брони толщиной от 155 до 195-мм, палуба и пушечные щиты – 50-мм.

Броненосец, продолжая сближаться, сделал два пристрелочных выстрела (второй лег меньше чем в двух кабельтовых от цели) и дал залп из главного калибра с расстояния уже трех миль. Сперва он сконцентрировал огонь восьми орудий, прикрытых броневыми щитами (его кормовые пока участвовать не могли) по идущему сбоку от транспортов миноносцу. И так почти семь раз в минуту. Учитывая, что в системе управления огнем было даже такое новшество, как гировертикаль, для компенсации качки, результаты оказались вполне даже впечатляющими и не замедлили сказаться.

Фугасные снаряды разрывали относительно тонкий миноносец, как игрушечный. Снаряды же трех германских могущих огрызаться с правого борта 105-мм орудий последнего даже при метком попадании не могли с такого расстояния пробить мощный броневой пояс и рубку «датчанина». Скоро весь миноносец заволокло жирным, высоко поднимающимся в серое небо дымом и он совсем перестал огрызаться. Остатки команды, не дожидаясь приказа капитана, просто спасаясь от пекущего огня и выедающего глаза и легкие дыма, прыгали за борт; ни одной целой шлюпки на корабле не осталось.

Для защиты каравана от королевского броненосца широким полукругом стал разворачиваться идущий впереди крейсер «Эмден». «Нильс Юэль», больше не отвлекаясь на сжигаемый внутренним огнем, исходящий клубами черной копоти миноносец, выбрал следующими целями идущих сбоку от транспортов два вооруженных, в том числе и пушками, тральщика. На их уничтожение ушло не больше пяти минут: один тральщик после мощного взрыва собственного минного погреба получил быстро увеличивающийся крен на корму и, задрав нос, почти вертикально пошел ко дну; а второй, уже загоревшийся, бросив медленные транспорты, увеличил ход и попытался выйти из-под огня. Не успел. Еще три фугасных снаряда вдогонку спровоцировали серию взрывов у него на борту: тонуть тральщик пока не тонул, но ярко пылал и высоко клубил черным дымом.

Наконец открыл огонь по противнику развернувшийся легкий крейсер: пристрелочные снаряды аналогичного датскому броненосцу главного калибра легли с небольшим недолетом. Главный калибр у «немца» и «датчанина» был одинаков, количеством орудий немец отставал на два, но в бронировании неоспоримый перевес был за броненосцем. Походный ордер «ословской» группы растянулся и нарушился: транспорты, уцелевшие тральщики и два миноносца, уже не подстраиваясь под самого медленного, подняли пары и обороты машин до максимальных. Они спешили на север, стремясь поскорее выйти из-под удара грозного королевского флагмана.

Начавшаяся артиллерийская дуэль между «Эмденом» и «Нильсом Юэлем» закончилась быстро. На левом траверзе легкого крейсера всплыла на перископную глубину очередная, до этого не участвовавшая в бою, королевская подлодка и, можно сказать в упор, дала залп двумя торпедами. Две бело пенящихся из-под черной воды черты уткнулись в 155-ти метровый серый борт и мгновенно высвободили энергию трехсот килограмм взрывчатки каждая. При таких ранениях корабли долго не живут, даже крейсеры. «Эмден» стал все быстрее крениться на разорванный борт, прекратил стрельбу и неожиданно для всех перевернулся вверх килем. Немногочисленные уцелевшие под обстрелом шлюпки спустить не успели – большинство команды так и осталось заперто внутри опрокинувшегося стального корпуса. Не успевший прекратить стрельбу броненосец добавил по обычно скрытому под водой крашенному красным суриком днищу еще полдесятка фугасных снарядов и крейсер, довольно быстро выпустивший из себя остатки воздушной подушки, еще державшей его на плаву, огромным чугунным утюгом пошел вниз.

Восемь транспортов остались практически беззащитными и могли рассчитывать (не все) лишь на свою скорость. Но тут спутала карты уже обрадовавшимся, было, датчанам вызванная по рации авиаподдержка в составе уже двух эскадрилий: одной – истребителей Ме-109 и второй – пикирующих бомбардировщиков Ю-87.

Флагман королевского флота, начав обстрел из главного калибра сразу двух транспортов и продолжая с ними сближаться на перпендикулярных курсах, направил против приближающихся самолетов все свою немногочисленную зенитную защиту: два 40-мм автоматических «бофорса», установленных неподалеку от трубы, и полдесятка пулеметов винтовочного калибра.

Первыми налетели «мессершмитты», они спикировали на огрызающийся огнем броненосец и поочередно густо прошлись по нему из двух синхронизированных фюзеляжных и двух крыльевых пулеметов каждый, стремясь подавить его противовоздушную оборону (по две крыльевых пушки на Ме-109Е вместо пулеметов в прошлой исторической реальности начали устанавливать только с июня, а вмонтированная на некоторых машинах мотор-пушка сильно перегревалась – ее убрали). Среди датской палубной команды появились убитые и раненые. Ответным огнем были повреждены два слишком опасно снизившихся «сто девятых»: один, задымив, лег на обратный курс, а второй, так и не выходя из пике, с красивым всплеском ушел под воду.

Впечатленная удачным потоплением боевых германских кораблей с самоубийственной храбростью бросилась на многократно превосходящие силы люфтваффе тройка все еще круживших над проливом датских бипланов морской авиации. Устаревших «хоукеров», стремящихся атаковать более опасных для броненосца пикировщиков, успели перехватить «мессершмитты». Бой был изначально неравный. Очень скоро все три тихоходных биплана, вооруженных лишь двумя синхронизированными, стреляющими через винт, пулеметами каждый, были сбиты немцами. Лишь одному датскому пилоту удалось выброситься с парашютом из загоревшейся машины и приводниться.

К броненосцу, продолжавшему довольно удачно громить беззащитные транспорты, приблизились «юнкерсы». Кроме встречного зенитного огня, капитан датского флагмана попытался защититься от воздушного налета, резко меняя курс и скорость неповоротливого тяжелого корабля. В какой-то мере ему это удалось: бомбы сброшенные пикировщиками с первого захода в сам корабль не попали – рвались в море, высоко вздымая белые султаны из черной воды. Разорвался на части при ударе о воду и один из Ю-87, с простреленным одной единственной встречной пулей мертвым пилотом в кабине.

Вернулись истребители и опять прошлись частыми пулеметными очередями по кораблю: в этот раз по-крупному досталось расчету правого среднего орудия, работавшему за полуоткрытым броневым щитом толщиной 50-мм, – от залетевших за него пуль вышли из строя два комендора, включая наводчика.

Броненосец, не перестававший уничтожать главным калибром практически безоружные ближайшие суда, добился очередного успеха: потерял ход, сплошь укутанный густым черным дымом немецкий пароход; сквозь высоко клубящуюся черноту огненно пыхали взрывы собственных перевозимых боеприпасов для десанта. Второй, тоже местами запылавший транспорт, дымил меньше, но все заметнее зарывался носовой частью в воду, уже выставив над волнами пошедшие на воздухе в разнос винты.

Карусель самолетов над броненосцем продолжалась, теперь в ней участвовали только пикирующие Ю-87, а Ме-109 барражировали выше, не приближаясь к еще огрызающемуся зенитным огнем флагману и прикрывая свои корабли с безопасного для себя расстояния.

Совсем близко подошедший к германской потерявшей строй колонне «Нильс Юэль» пустил в ход торпедные аппараты. Две толсты «сигары» из четырех поразили свои цели – еще два транспорта получили смертельные для своей плавучести ранения и стали тонуть. Снова заход пикирующих «Штук» и снова бомбы легли за бортом. Правда, от близкого и сильного гидравлического удара вмялись и слегка разошлись в нескольких местах плиты подводного броневого пояса и датчанин начал потихоньку набирать воду в угольные ямы. Но пущенные на полный ход помпы пока справлялись. При последней воздушной атаке немцы лишились еще одного пикировщика: взрывом 40-мм снаряда ему напрочь оторвало крыло и он, беспорядочно крутя бочку, вошел с высоким всплеском прямо в гостеприимно поднявшуюся ему навстречу волну.

У «юнкерсов» закончились бомбы на внешней подвеске, и они потянулись на домашний аэродром – пополнить боекомплект. Пущенная вдогонку со зла, без всякой надежды на попадание, пулеметная очередь случайно перебила заднему немцу трос рулевого управления, и он с заклинившим вправо рулем направления стал описывать неширокий круг. Попытавшись добиться более-менее прямого полета с помощью рулей высоты и подкрылков, немец неожиданно резко пошел вниз и врезался крылом в трубу собственного, уже получившего повреждения от снарядов броненосца, транспорта. Обломки пикировщика затонули, выбраться на поверхность экипаж не успел.

Больше никем не атакуемый «Нильс Юэль» плавно повернул в кильватер вразброд спешащим на север немцам, оставшийся за его кормой подраненный в том числе и собственным самолетом транспорт оказался под прицелом его двух кормовых и двух боковых орудий главного калибра – через несколько минут расколошмаченный с близкого расстояния пароход пылал и дымил вовсю. Остальные орудия броненосца споро принялись опустошать свои артиллерийские погреба вдогонку трем впередиидущим немецким пароходам. Кроме этих транспортов от всей «норвежской» группы уцелели еще три миноносца и шесть тральщиков, которые дымили на всех парах, все больше увеличивая отрыв и от безжалостного толстокожего датчанина, и друг от друга.

Тихоходный броненосец догнать никого не мог, да и не стремился, но его кучно и часто бьющие фугасные снаряды из двух носовых и четырех бортовых орудий вовсю колошматили улепетывающий перед ним в двух милях ближайший транспорт. Опять решили повоевать «мессершмитты»: они снизились и прошлись двумя волнами над королевским флагманом, безжалостно простреливая его вдоль от кормы до носа из пулеметов, стараясь выбить зенитчиков и комендоров главного калибра. Им удалось повредить один 40-мм «бофорс», убить и ранить нескольких зенитчиков и артиллеристов. При этом и одному пилоту люфтваффе пришлось выброситься с парашютом из загоревшейся машины. Не смену убитым и раненым датчанам поднялась сменная вахта, но одной зенитной пушкой с пробитым цилиндром тормоза отката пользоваться стало невозможно.

С фланга у растянувшегося немецкого каравана снова всплыли на перископную глубину датские подводные лодки. Одна лодка, выпустив единственную торпеду, добила изрядно расколошмаченный броненосцем, еле ползущий впереди него дымящийся транспорт. Другая атаковала еще не поврежденный спешащий в северном направлении пассажирский теплоход сразу из двух аппаратов. Но первая торпеда прошла у транспорта за кормой, а вторую геройски перехватил, пожертвовав собой и командой, идущий сбоку тральщик. Тральщик от подводного взрыва раскололся чуть ли не две половины и моментально затонул, а спасенный теплоход, теряя при этом в скорости, пошел противоминным зигзагом.

В сторону едва виднеющихся над невысокими волнами датских перископов повернул еще один тральщик и развил полные обороты, стремясь или атаковать подлодки глубинными бомбами или, хотя бы, отогнать. Шуточки? Из вышедших для высадки в Осло девяти транспортов с 2000-ми человек пехоты, продолжали идти прежним курсом лишь два корабля. Остальные, кто еще не кормил рыб, уже никуда не двигались, а чадно догорали, дрейфуя по воле волн. И это не считая потерь в боевых кораблях, из которых на плаву остались только два миноносца и пять собратьев-тральщиков. А все больше отстающий королевский броненосец все бил и бил из своих страшных пушек по следующему на очереди транспорту, правда, все больше промахиваясь…

Подводные лодки, не дожидаясь встречи с серьезно настроенным тральщиком и его глубинными бомбами, втянули перископы, но убегать не стали. Они просто слегка опустились, добрав в бортовые цистерны морской воды, выключили электродвигатели и другое шумящее оборудование и совершенно пропали из наушников германского акустика. Тральщик еще с полмили прошел вперед в их направлении и лег в дрейф, дожидаясь, когда лодки снова начнут «звучать». Растянутый караван спешил вперед; с юга к одиноко болтающемуся на волнах тральщику неумолимо приближался грозный броненосец. Когда в двух кабельтовых от борта тральщика из темной воды поднялся белый султан пристрелочного снаряда, его капитан плюнул на затаившиеся где-то в проливе подлодки и быстрым зигзагом заспешил вслед уходящим товарищам.

Еще на рассвете германские бомбардировщики Хе-111 щедро усыпали столицу Дании листовками, обращенными к военным и гражданским жителям королевства, с убедительным требованием не сопротивляться солдатам Рейха. Мягкая оккупация, которая неминуемо ожидает датчан, производится исключительно для их же собственного блага и никаких неудобств им не принесет.

После кровавой, ломающей весь график операции, пробуксовки 170-й пехотной дивизии, наступающей на полуострове Ютландия; катастрофических неудач с захватом аэродромов и прочих парашютных десантов и почти полным совершенно неожиданным потоплением нацеленного на легкий захват проливов флота вместе с несколькими стрелковыми батальонами, на Копенгаген опять направились бомбардировщики. В этот раз без листовок. Три эскадрильи Хе-111 с полутора тоннами фугасных и зажигательных бомб во вместительном чреве каждого самолета.

При подлете к столице им навстречу самоотверженно бросилась эскадрилья из семи датских «фоккеров» (построенных по голландской лицензии), машин маневренных, но небыстрых и слабо вооруженных всего лишь двумя 8-мм пулеметами. Упрямо продолжая считать, что датская авиация в полном составе все-таки разбомблена на своих аэродромах, три десятка «хейнкелей» шли без истребительного прикрытия.

«Фоккеры» храбро атаковали, стремясь не столько сбить, сколько рассеять в стороны, сбить с курса многочисленную вражью стаю и не дать им высыпать свой смертоносный груз на столицу королевства. Они атаковали почти на встречном курсе, где немцы могли им противопоставить только по одному пулемету такого же винтовочного калибра в носовой турели в руках у штурмана-бомбардира. Огненные трассы безвредно протянулись навстречу друг другу, и практически неповрежденные самолеты разошлись: бомбардировщики, сохраняя строй, следовали к своей цели, а немногим более быстрые истребители, поднявшись выше, дружно развернулись и атаковали их уже с хвоста. Задымил простреленным маслопроводом и отвалил в сторону один «фоккер»; поникли, прошитые пулями в своих креслах два верхних германских стрелка из МГ-15; загорелся правый двигатель у третьего бомбардировщика.

С двух заходов разогнать немецкий строй не получалось: эскадрильи упрямо следовали курсом на Копенгаген, пассивно отгоняя надоедливые истребители перекрещивающимися в сером небе желтыми трассирующими очередями. Датчане, опять развернувшись и зайдя со стороны верхней задней полусферы, слегка поменяли тактику: они уже не атаковали середину строя, а наваливались парой самолетов на один вражеский. Целили в крайних. Первый из пары двумя пулеметами стремился достать верхнего стрелка, а второй метил по одному из двух крыльевых двигателей. При неудачном первом заходе, сделав крутой разворот, датчане возвращались к этому же самолету.

Выбросился на парашюте из загоревшегося самолета датчанин, наконец-то отвернули с боевого маршрута сразу три бомбардировщика с простреленными черно заклубившими моторами.

Получивший случайную пулю в голову сбоку пилот следующего «хейнкеля», навалившись всем телом на штурвал, невольно направил свой еще груженный бомбовоз к земле. Привычно расположившийся на время воздушного боя на лежанке из натянутого на рамку полотна за носовой турельной установкой штурман-бомбардир не успел добраться к мертвому товарищу и перехватить управление. Только нижнему стрелку-радисту, лежащему в подфюзеляжной гондоле за своим обращенным назад пулеметом, удалось вовремя распахнуть под собой люк, вывалиться наружу и даже раскрыть парашют. Его верхний коллега, сидевший на подвесном сиденье под самым потолком, спуститься в гондолу успел, успел даже покинуть неуправляемый бомбардировщик через уже открытый нижний люк. Вот только его парашют за неимением достаточной на тот момент высоты, даже раскрывшись, не успел в достаточной мере погасить скорость его соприкосновения с земной поверхностью…

Новый заход истребителей – под прицелом оказались не отвечающие огнем машины с уже тяжело раненными или убитыми верхними стрелками. Правда, трассирующие очереди протянулись от соседних машин, но они были безрезультатны. Два беззащитных с верхней задней полусферы немца, атакованные каждый парой истребителей, дымя, пошли вниз.

Войдя в штопор, понесся к земле совершенно не дымящий «фоккер» с беспамятным пилотом; бомбовозы с одним горящим двигателем выходили из строя, разворачивались и, освободившись от внутреннего груза бомб куда придется, ложились на обратный курс, надеясь, добраться домой на «честном слове» и одном моторе. Датчане таких не преследовали: не было на это ни времени, ни уже заканчивающихся боеприпасов. И скоро у всех «фоккеров» опустели «до последней железки» контейнеры для пулеметных лент. Ну, хоть открывай фонарь и стреляй по немцам из личного пистолета или ракетницы.

Командир королевской эскадрильи, поняв, что его пилоты сделали все возможное и по мере своих сил избавили столицу от десятков тонн, так и не сброшенных на нее бомб, здраво решил уходить обратно, чтобы не попасть под огонь собственных зениток, как он знал, защищающих Копенгаген. Он покачал крыльями, привлекая к себе внимание, и лег на обратный курс.

Но один из молодых дерзких летчиков, уже собираясь следовать за товарищами, заметил в верхней задней открытой кабине близко пролетающего мимо «хейнкеля» уткнувшегося в собственный пулемет окровавленного бортстрелка. Бомбовоз был совершенно беззащитен с хвоста, если не подставляться стрелку нижнему. И, не особо раздумывая, внезапно ощутив себя древним берсеркером, датчанин круто развернулся на вертикали, догнал врага, сбросил скорость и очень аккуратно врубился собственным винтом в хвостовое оперение немца. Потеряв остойчивость, немец моментально рухнул, вертясь подстреленной уткой, пока не взорвался ярким шаром, врезавшись в землю вместе с собственными бомбами; никто из экипажа выпрыгнуть так и не успел. Отважный датчанин выключил сразу пошедший в разнос мотор с погнувшимся выщербленным винтом и спокойно стал планировать, высматривая подходящее поле для приземления.

Несмотря на самоотверженность истребителей, почти два десятка «хейнкелей» все-таки достигли столицы Датского королевства. Преодолевая зенитное прикрытие, потеряв в частых клубящихся облачках разрывов 75-мм снарядов еще несколько машин, поредевшие эскадрильи Хе-111 открыли бомболюки и без всякой конкретики, на кого бог пошлет, выгрузили в небе над древним городом свой бесчеловечный, смерть и разрушения несущий груз.

Как игрушечные ссыпались сверху вниз крепкие, построенные, казалось, на века каменные фасады одних многоэтажных домов, бесстыдно оголяя внутренности добропорядочных квартир; поднимая клубы пыли, складывались карточными домиками стены других, погребая под собой жителей, как успевших укрыться в подвалы, так и не воспринявших всерьез угрозу германского воздушного нападения. Жарко разгорались щедро засыпанные мелкими термитными бомбочками подожженные кварталы.

Безжалостно высыпавшие на мирный северный город свой зловещий груз «хейнкели» закрыли створки бомболюков, и облегчившиеся двухмоторные машины повернули домой. У добросовестно выполнивших боевое задание летчиков люфтваффе, наблюдавших под собой горящий и затянувшийся черным дымом чужой город, особой радости не наблюдалось: обратно их возвращалось гораздо меньше, чем поднялось в воздух и не все, как они понимали, их товарищи, развернувшиеся еще перед чертовым Копенгагеном из-за одного поврежденного мотора или другой неполадки, смогут вернуться на базу. Хорошенькое начало «Учений», нечего сказать.

Германское командование бессмысленной с военной точки зрения бомбежкой столицы Датского королевства хотело испугать бесчеловечностью современных боевых действий обывателей, короля и правительство и принудить их к скорейшей сдаче без сопротивления победоносному вермахту. Но эффект от разбойного налета получился прямо противоположный: столичные горожане, потерявшие под бомбами своих родных и знакомых, утратившие свое жилье и просто ставшие свидетелями изуверской и ни чем не спровоцированной бомбардировки, не испугались, а, напротив, озлобились против подлого нападения нацистской Германии. На мобилизационные пункты поспешили даже те, кто еще вчера не рвался сражаться с близкими арийскими «родственниками».

Король по-прежнему пребывал в непонятном беспамятстве (что от народа пока тщательно скрывалось). Принявший в сложившихся условиях всю полноту власти верховный главнокомандующий генерал Приор жесткой рукой распоряжался на первых порах вполне даже успешной защитой королевства. Откровенно высказывающим пораженческие взгляды членам парламента и правительства недвусмысленно предложили держать их при себе, если не хотят очутиться в тюремной камере или вообще у кирпичной стенки напротив расстрельной команды.

В отличие от частей и передовых подразделений 170-й пехотной дивизии застрявших и основательно поредевших и живой силой, и боевой техникой на нескольких шоссе, ведущих через германо-датскую границу на север, моторизованная колонна 11-й стрелковой бригады, наступавшая по самому западному маршруту, сопротивления почти не встречала.

Слегка, как для проформы, безвредно пострелявшие из винтовок датские солдаты быстро и бесследно разбежались; присутствия пограничников на КПП вообще никто не заметил. Периодически, то из придорожного леса, то из-за каких-то нагромождений скал раздавались короткие очереди пулеметов Мадсена или разрозненная ружейная пальба. Но стоило немецким бронеавтомобилям буквально сходу открыть ответный огонь, как перетрусившие потомки варягов бесследно испарялись за зелеными придорожными насаждениями. Ни закопанных, как на соседних шоссе, мин, ни артиллерийских засад из противотанковых 37-мм «бофорсов» или автоматических 20-мм «мадсенов», ни авианалетов пусть даже и устаревших самолетов. Наступайте на здоровье, господа германцы, милости просим, и не задерживайтесь в пути, не выбивайтесь из графика. Глядишь, и выйдете в намеченное планом операции время и к ближнему Виборгу, и к более дальнему Ольборгу, аэропорт в котором уже должны были занять ваши доблестные егеря-парашютисты.

И немецкая бригадная колонна, растянувшись на марше в тонкую линию, катила все вперед и вперед, постепенно, согласно плану, разделяясь. Первая рота откололась к западному побережью влево, чтобы занять молодой (всего 70 лет), но уже значимый для королевства портовый город Эсбьерг. Там, как оказалось, их уже ждали. Но не с хлебом и солью, и не с цветами. Вместе с регулярной армией взялись за оружие только вчера мобилизованные, но проходившие ранее военное обучение резервисты. Германская рота, рассчитывавшая на бескровный захват неподготовленного к обороне приморского города, попала в засаду на шоссе буквально в предместье Эсбьерга.

И тут уже все было примерно, как у их товарищей из соседней дивизии: и закопанные (в этот раз под щебенкой) на дороге фугасы, и пулеметы Мадсена, и этой же фирмы автоматические 20-мм пушки в противотанковом исполнении, и частые винтовочные залпы, и просто разрозненная ружейная пальба. Свою скромную лепту добавили в разгром германской роты и две 37-мм противотанковые пушки уже шведской фирмы «Бофорс».

Сперва взлетел вверх в огненной вспышке подорвавшийся на мине передовой пулеметный броневичок; остановился, простреленный короткой бронебойной очередью двухосный «хорьх»; посыпались наружу из крытых грузовых «Опель-Блицев» расстреливаемые кинжальным огнем пехотинцы; не успела сняться с передков следующая в арьергарде батарея легких пехотных 75-мм короткоствольных пушек. Залегшие немцы сперва попробовали огрызаться: залегли между колес или в неглубоких кюветах, отстреливались. Один рьяный унтер-офицер даже попытался организовать контратаку и, под прикрытием своего в бешеном темпе заглатывающего ленту МГ-34, поднял отделение в атаку. Еще не участвовавшие в боях, но достойно вышколенные в процессе обучения солдаты, примкнули к карабинам системы Маузера плоские штыки, послушно поднялись, метнули промеж придорожных деревьев гранаты на длинных деревянных ручках, напоминающие картофельные толкушки, и дружно бросились вперед. Но за ближайшими деревьями уже никого не было, только свежие следы крови на примятой весенней траве: датчане на этом нешироком участке отступили вглубь леса, подобрав раненых.

К несчастью, рьяного унтера не поддержали соседи и, слегка углубившись в лесок, не видя врага, его запыхавшиеся солдаты постепенно останавливались; последними бежали три тяжело нагруженных оружием и патронными коробками номера пулеметного расчета. Неожиданно справа длинно, буквально на весь торчащий сверху секторный магазин, заработал датский пулемет и сбил немецких «коллег», потерявших бдительность, на землю. Между деревьев скученно залегло все отделение, обеспокоенно всматриваясь по сторонам в поисках противника и с перепуга бестолково паля по сторонам. По множественным мелькающим вокруг вспышкам проявивший ненужную инициативу унтер понял, что завел своих солдат в окружение. И когда голос на вполне понятном немецком языке после длинной, прижимающей германские головы в касках к земле, очереди предложил, если хотят жить – сдаться; унтер долго не раздумывал и первым подал плохой пример своим подчиненным.

Постепенно, после получасовой изматывающей перестрелки, сдалась и потерявшая подбитыми все броневики, рота на шоссе. Разоруженных пленных под конвоем вчера мобилизованных солдат отправили в Эсбьерг, куда они так рьяно стремились сами.

В это время основные силы 11-й немецкой пехотной бригады неумолимо катили на север, не отвлекаясь на встречающиеся по пути населенные пункты. Сопротивления они по-прежнему нигде не встречали. До поры до времени не встречали. За небольшим городком Хольстебро, что на реке Сторо, бригада должна была опять разделиться: меньшая часть собиралась направиться через мост над фьордом, на северо-западное побережье, а большая часть – следовать в направлении на Виборг-Ольборг.

Но разделилась бригада немного по иному признаку: под следовавшими в первой половине колонны штабными машинами взлетел на воздух бетонный мост, разом практически обезглавив ее. С закрытых позиций открыли массированный огонь по южной части шоссе шестидюймовые королевские гаубицы. Успевшие перейти реку и вошедшие в город передовые подразделения немцев были атакованы с флангов выкаченными на прямую наводку противотанковыми «бофорсами», автоматическими малокалиберными «мадсенами» и массированным ружейно-пулеметным огнем. Все боковые улочки и проходы между заранее освобожденными от жителей домами были перегорожены. Избиваемые, хоть и мощно огрызающиеся за рекой немцы оказались в полуокружении, имея за спиной взорванный мост.

Еще не вошедшая в город большая часть пехотной бригады, растянувшаяся на несколько километров, вначале слегка сжалась, потом остановилась, рассыпалась в стороны и принялась организовывать круговую оборону. Тяжелые гаубичные снаряды рвались вдоль шоссе, постепенно смещаясь на юг: разносились в дребезги не успевшие съехать с дорожного полотна крытые трехтонные грузовики; горели несколько бронеавтомобилей; жарко и высоко вспыхивали бензовозы, разлетались во все стороны траурным разноцветным фейерверком транспорты с боеприпасами.

Шоссе перед мостом несколько десятков километров шло практически по голым ровным полям, лишь кое-где перемежаясь редкими посадками, садами, ложбинками, небольшими хуторами, фермами или просто отдельными каменными и бревенчатыми постройками.

Немцы сняли с передков противотанковую и легкую полевую артиллерию, приготовили к стрельбе установленные в открытых кузовах грузовиков малочисленные зенитные 20-мм автоматы и поставленные на собранные в зенитном варианте станки пулеметы. Находящиеся где-то южнее две королевские минометные батареи тоже присоединились к артобстрелу шоссе; засевший на чердаке стоявшего в полукилометре от дороги двухэтажного дома корректировщик по полевому телефону давал поправки. Мощные разрывы тяжелых осколочно-фугасных мин прицельно накрыли тылы остановившейся немецкой бригады – арьергард тоже рассыпался в стороны и залег.

Немцы отправили мотоциклетную разведку на поперечные дороги – недалеко успевавшая отъехать разведка повсюду натыкалась на засады и уничтожалась или отгонялась обратно. Лишь немногим удалось вернуться и рассказать, что проклятые датчане сторожат и там.

Прилетела спешно вызванная по рации эскадрилья бипланов-штурмовиков Хс-123. Обрадованные немцы обозначили сигнальными ракетами свои позиции и предполагаемые опорные пункты датчан. «Хеншели», не встречая зенитного отпора притихших скандинавов, сперва покружили, высматривая цели и, пикируя на предполагаемые окопы и прочие места вражеского скопления, отбомбились 50-кг фугасками, перепугав еще не бывавших под бомбежкой и кадровых, и только мобилизованных солдат, но, так и не нанеся им значительного урона. Замаскированные минометные и артиллерийские позиции медлительные устаревшие самолеты большей частью так и не обнаружили: заслышав приближающийся шум авиационных моторов, королевские канониры и минометчики, прикрытые и сетками, и кое-где ветками и молодыми свежесрубленными деревцами, на время просто прекращали вести огонь, не обнаруживая себя вспышками.

Облегчившиеся от бомб на внешней подвеске маломощные штурмовики повернули в сторону Фатерлянда; немцы снова, сконцентрировавшись, попытались было прорваться в нескольких направлениях. И снова, получив по зубам от защищающих свою землю датчан, откатились обратно. Ситуация сложилась, как с тем мужиком, который поймал медведя, но тащить его к товарищу не мог – медведь не пускал. Обложить то датчане немцев обложили, а разбить или пленить – не хватало сил. Но и немцы, в свою очередь, тоже не могли прорваться ни в какую сторону, встречая на всех дорогах упорное сопротивление.

Оторвавшиеся утром от преследования медлительного датского броненосца остатки «ословской» группы кораблей в составе двух миноносцев, семи тральщиков (в это число вошли и два уцелевших из эскорта почившего на дне германского броненосца «Шлезвига Гольштейна») и всего двух транспортников с меньше чем четвертью запланированного для столицы Норвегии десанта на борту, не подвергаясь больше торпедным атакам вражеских подлодок, прошли, наконец, весь пролив Большой Бельт и, слегка поменяв курс на северо-северо-восток, двинулись его продолжением, проливом Самсё-Бельт. На всем пути остатки каравана прикрывали барражирующие над ним и впереди по курсу две пары «мессершмиттов». Но у самолетов как раз заканчивалось топливо и, не дожидаясь смены, «сто девятые», помахав на прощанье крыльями, повернули обратно.

И тут, ну, надо же такому случиться, буквально в трех милях слева по курсу, из-за северной оконечности острова Самсё, черно дымя сгорающим в топках углем, скромно вышел на сцену второй датский броненосец береговой обороны, низко сидящий в воде чуть ли не по палубу «Педер Скрам». Этот корабль был старше королевского флагмана, слабее вооружен, но толще бронирован. Орудий главного калибра он имел всего два 240-мм, но расположены они были более защищено: в двух башнях с толщиной брони до 190-мм. Его средний калибр был представлен четырьмя казематными 150-мм пушками, расположенными по углам надстройки. На верхней палубе этой надстройки располагались восемь открытых 75-мм пушек, еще выше – зенитное вооружение, состоявшее из двух спарок 20-мм автоматов (аналогичных противотанковым, но на зенитных лафетах) и почти десятка пулеметов.

Броненосец огня не открывал, он просто шел и шел, уверенный в своей силе, перерезая дорогу германской группе. Корабли кригсмарине вынужденно сбавили ход и истерически затребовали воздушную поддержку. Сзади притормозивший караван хоть и медленно, но неумолимо настигал датский броненосный флагман. Первым открыл огонь всем бортом «Педер Скрам». Ударил он по шедшему к нему ближе всех миноносцу. Сперва перед узким германским носом легли высокими белыми всплесками два 150-мм пристрелочных снаряда, потом эти же казематные орудия, пристрелявшись, добились попадания в надстройку и борт немца, а тогда уже пришел черед и главного калибра обеих башен. Мощные разрывы 170-кг снарядов снесли, как и не бывало, боевую рубку миноносца вместе с носовым орудием и передней частью надстройки. Еще два сокрушающих залпа и бурно разгоревшийся корабль больше никакой опасности и ценности не представлял.

Броненосец, игнорируя более близкие и могущие слегка огрызаться носовыми орудиями тральщики, сконцентрировал огонь на первом транспорте. В его более крупный, да еще и белого, а не военно-морского шарового цвета силуэт попасть было легче, и «Педер Скрам» принялся громить бывший пассажирский теплоход сразу всем бортом. Второй миноносец храбро ринулся ему навстречу, наверное, мечтая приблизиться и произвести торпедную атаку. Тральщики и оба транспорта, в том числе и расстреливаемый, положили рули «право на борт» и попытались, пользуясь преимуществом в скорости, оторваться; обогнуть северо-восточную оконечность столичного острова Зеландия, мыс Гнибен, и в несколько раз более широким проливом Каттегат двинуться на север в сторону вожделенной Норвегии (хотя, что им там теперь делать таким ослабленным составом и фактически без огневой поддержки?).

Миноносцу на удачную дистанцию для торпедной атаки приблизиться не дали. Зачем рисковать? Транспорты с десантом, хоть и более важные цели, но далеко уже не уйдут. Куда они денутся? По второму и последнему в «ословской» группе миноносцу броненосный датчанин снова ударил всей бортовой мощью, добавив еще и огонь четырех открыто стоящих на надстройке легких 75-мм пушек. Миноносец быстро потерял ход, густо зашелся жирными клубами с проблесками рыжих вспышек и, получив, в том числе и подводные пробоины, стал зарываться острым носом в волну, все сильнее погружаясь под воду.

«Педер Скрам» шел следом за улепетывающими, уже каждый сам за себя, немцами и продолжал осыпать снарядами все сильнее разгорающийся транспорт. Расстояние между ними постепенно увеличивалось, все большее количество тяжелых снарядов рвались, не причиняя теплоходу вреда, люфтваффе задерживались. Но на броненосце из-за все ухудшающейся результативности огня не переживали. Остатки немецкого каравана загоняли как диких зверей – деться им было просто не куда. Получив сигнал по радио, из-за мыса Гнибен, вышли, отрезая немцам дорогу, четыре датских миноносца; а из лежащей у кораблей кригсмарине по правому траверзу широкой бухты Сайерё-Бугт стали приближаться на дистанцию уверенной торпедной атаки на перископной глубине две подводные лодки.

На уже вовсю пылающий задний теплоход датчане торпеды тратить не стали. Первая подлодка выпустила две торпеды в еще не поврежденный транспорт, а вторая – одну в ближайший тральщик. После мощных подводных взрывов тонуть начали оба. Оставшиеся четыре тральщика, резко взяв «лево руля», попытались обойти датские миноносцы с правого борта и убежать от подводных торпедоносцев, но повернулись при этом бортами к хоть и медленно, но неумолимо приближающемуся «Педеру Скраму». И броненосец, прекратив обстрел пылающего транспорта, переключился на малотоннажные тральщики: мощные белые всплески вырастали вокруг улепетывающих на максимальных узлах кораблях. С другого борта немцев нагоняли более быстрые датские миноносцы, тоже открывшие огонь из носовых 87-мм орудий. Подводные лодки ввиду малой скорости в подводном положении в догонялках участвовать не стали. Капитану одной из них надоело ждать, когда самостоятельно пойдет на дно болтающийся неподалеку на волнах пылающий транспорт, и он, не спеша прицелившись, удачно выпустил торпеду, увеличив свой счет побед. Довольно скоро на вздымающейся невысокими волнами водной поверхности горело только широко растекшееся пятно топлива и какие-то обломки.

Два немецких тральщика были уничтожены, четыре оставшихся выбросили от безысходности белые флаги и решили сдаться. Но тут, к их радости, прилетели запоздавшие истребители Ме-109. Эскадрилья. Следом, очевидно, стоило ожидать и «юнкерсы». «Мессершмитты» разделились: одна пара принялась за чересчур толстокожий для их 4-х пулеметов винтовочного калибра броненосец, норовя подавить его открыто расположенные зенитки для безопасности своих пикировщиков, а остальные набросились на миноносцы. Датчане яростно отбивались от налетевших стервятников: задымил и стал уходить со снижением один из «сто девятых», подбитый над «Педером Скрамом»; закувыркался с перерезанным пушечной очередью крылом и с высоким всплеском вошел в черную воду другой, подстреленный влет миноносцами.

На броненосце тоже появились первые за время боя раненые и убитые, им на замену из недр корабля быстро взбежали по трапам товарищи; были потери и повреждения и на миноносцах, слегка отвлекшихся от обещавших капитулировать тральщиков. Тральщики, видя такую картину, решили повременить со сдачей: они на всякий случай, не спуская белые простыни, резко дали полный вперед, надеясь ускользнуть в стреляющей вокруг неразберихе. Но, на их беду, первый датский миноносец уже слишком близко успел к ним подобраться. Не переставая отстреливаться из 20-мм автоматов и пулеметов от атакующих на бреющем полете истребителей, он, можно даже сказать, и с облегчением, что не нужно заморачиваться возней с пленением, выпустил поочередно две торпеды.

Одна торпеда попала в скрытый под водой относительно короткий борт и, естественно, разнесла его на мелкие железные ошметки; вторая – промахнулась на полкабельтова и бесполезно утонула после замирания собственного двигателя. Характерно растопырившись неубирающимися шасси, «обутыми» в каплевидные обтекатели, к шапочному разбору прибыли «юнкерсы». Спасать уже было фактически не кого (три жалких тральщика, уцелевших от двух караванов) – так хоть отомстить неразумным датчанам, с берсеркерской неразумностью посягнувшим на доблестный германский флот.

Атакованные с воздуха королевские миноносцы отбивались не столько своим относительно слабым зенитным прикрытием, сколько резким маневром на максимальной скорости – продолжать охоту за тральщиками стало уже некогда – нужно было выживать самим. И оставшиеся без вражеского присмотра до отказа раскочегаренные тральщики рванули на север, в многомильный по ширине простор пролива Каттегат. Разошедшиеся в стороны, виляющие с румба на румб, королевские миноносцы, не стреляя, все равно продолжали их преследовать, надеясь нагнать позже. А вот оба тяжелых броненосца береговой обороны вышли из неподобающей их малым скоростям гонки и только отбивались по мере сил от пикирующих сверху устрашающе завывающих сиренами «юнкерсов». После второго захода у пикировщиков закончился отнюдь не бесконечный запас бомб на внешней подвеске и они, досадно завывая в этот раз только натруженными моторами, убрались восвояси. Но не все. Два помеченных черно-белыми крестами самолета рухнули в воду; и только пилоту и стрелку одного из них удалось выпрыгнуть с парашютами. Повезло им не сильно: через время они насмерть замерзли, удерживаемые на поверхности моря желтыми спасательными жилетами. Еще один подраненный зенитками Ю-87 смог, сильно отстав от товарищей, вернутся на свой аэродром и разбился, уже приземляясь. Отвалил в сторону дома и задымивший перебитым маслопроводом «мессер». Когда двигатель окончательно заклинил, поняв, что не дотянет, – пилот мастерски, не опрокинувшись, приземлился на ровном поле острова Фюн, где без ненужного сопротивления и сдался сельским полицейским.

От близкого подводного взрыва бомбы полностью потерял ход и получил все увеличивающуюся на стыке обшивки течь один из королевских миноносцев. С помощью помп и заведенного снаружи парусинового пластыря держаться на воде он еще мог, но двигаться – уже нет. Когда улетели домой и «мессершмитты», к раненному товарищу подошел, бросив охоту за тральщиками, второй миноносец. При помощи спущенной на воду шлюпки он завел ему на нос буксирный конец и бережно повел в ближайший порт.

Остальные два миноносца, не опасно простреленные в нескольких местах, со слегка поредевшими командами, что не сказывалось на их мореходных качествах, бросились за уходившими на север тремя тральщиками. Узлов миноносцы давали больше и расстояние между ними и более тихоходными судами кригсмарине постепенно сокращалось. Немцы, в надежде спастись, разошлись широким веером. Королевские корабли, напротив, решили действовать наверняка и устремились на расстоянии в четверть мили параллельно друг другу на ближайшую к ним цель. Сначала немцы пытались огрызаться из кормового 105-мм открыто стоящего орудия, но две 87-мм датские баковые пушки, в конце концов, задавили его сопротивление и разогнали уцелевших комендоров. Та же судьба постигла и расчеты двух 20-мм автоматов. Обезопасив себя с этой стороны, один из миноносцев вышел к загоняемой «дичи» сбоку на дистанцию удачной атаки и пустил во вражеский борт торпеду.

Одной торпеды немцу вполне хватило, и оба миноносца слаженно повернули ко второй цели. На оставшихся тральщиках весь короткий бой прекрасно рассмотрели, можно сказать, в подробностях и повторять судьбу товарищей не захотели. На флагштоках мачт опять взвились давешние белые простыни, во второй раз заменив спущенные флаги кригсмарине. Два миноносца на два тральщика. Датские экипажи лишь не на много превышают немецкие. Но у немцев еще и пехотный десант на каждом борту. Артиллерия у немцев сильнее. Датчане выигрывают только в скорости и торпедных аппаратах. Высаживать призовые партии – занятие крайне рискованное, можно и самим к хозяевам кораблей в плен угодить. Привести в свой порт два германских трофея, конечно, почетно, но удастся ли? И датчане здраво решили не рисковать. Сигнальщики, быстро хлопая створками прожектора, передали немцам приказ: обоим тральщикам стать в кильватер друг другу, остановить машины, лечь в дрейф, построить команды на палубе и под страхом немедленного потопления не приближаться к орудиям и пулеметам.

Немцы выполнили. Миноносцы подошли ближе и демонстративно навели им с близкого расстояния в борта торпедные аппараты. После этого датчане велели спустить на воду шлюпки и всем до единого пересесть в них, не беря с собой оружия. Послушные немцы выполнили и это. Набитые битком моряками и солдатами десанта шлюпки, грузно и довольно низко осели в волнующуюся воду. Как только шлюпки отошли от своих кораблей на достаточное расстояние, миноносцы неожиданно выпустили в борта тральщиков по торпеде. На шлюпках возмущенно загалдели.

Пока разломанные мощными подводными взрывами тральщики тонули, датчане поняли возмущение немцев, приготовивших подвох: на задирающиеся вверх палубы кораблей выбирались из неглубоких недр притаившиеся там моряки и пехотинцы, по всей видимости, собиравшиеся пленить или уничтожить призовые партии датчан. Подвох не получился. Но подлость (или, с точки зрения немцев, военную хитрость) датчане не простили. Сколько можно? То тральщики поднимают белый флаг, то убегают. Потом снова поднимают, но собираются исподтишка напасть. Хватит. Опять же, комендорам лишний раз в боевой стрельбе попрактиковаться – очень даже полезно будет. С расстояния буквально трех кабельтовых 87-мм орудия миноносцев открыли огонь по шлюпкам. При метком попадании в воздухе разлетались деревянные обломки, длинные весла и куски разорванных тел; если промахнувшийся снаряд рвался рядом – шлюпка просто опрокидывалась или, залитая водой, тонула – черная поверхность пролива густо покрылась головами, торчащими (кому хватило) из желтых спасательных жилетов. Пловцов не расстреливали, хотя у датских пулеметчиков руки на гашетках и чесались – все равно скоро замерзнут. Насмерть замерзнут.

А столица соседнего тоже скандинавского королевства, Осло, может теперь хоть отчасти спать спокойно – штурмовать ее с моря и высаживать двухтысячный десант пока не кому. Благодаря их южной соседке Дании не кому…