Отмеченная полночь

Глава 11 ЛЕГКАЯ ЖИЗНЬ

Когда я проснулась, обнаружила, что Этан стоит возле стола и таращится на меня. Его тело было напряжено, как у солдата, готовящегося к битве, выражение его лица было ледяным, а воздух окутала бросающая в дрожь волна магии.

Он поднял руку, держа небольшой, слегка помятый клочок бумаги.

Вот блин, — подумала я, когда до сознания дошло узнавание.

— Страж. — Каждый слог звучал настолько же жестко, как и его тон, каждый звук отдавал гневом. — Что это, собственно, такое?

Это была записка от Рида, та, которую я смяла и выбросила в мусорное ведро — или думала, что это сделала. Должно быть, я промазала. Этан увидел ее, поднял и определенно прочитал.

— И что важнее, — продолжил он, делай шаг вперед, — почему я не видел этого раньше?

Теперь не было никакого способа этого избежать.

— Рид подсунул ее во вчерашнюю газету или заставил кого-то это сделать. Он просто мудак, поэтому я забила на это.

— Он тебе угрожает, а ты не обращаешь на это внимания?

— Я его не волную, и ты это знаешь. Не больше, чем его волнует кто-то из нас. Но он любит драму, Этан, и я уверена, он надеялся, что ты ее ему выдашь.

Этан шагнул ко мне.

— Другие были?

— Что? Нет. Конечно, нет. Слушай, это ничего не значит. Это лишь все то же, что и раньше, только в большем объеме. Это игра, в которую он играет.

Излучая ярость, он вернулся к столу и бросил на него записку.

— Не могу поверить, что ты скрыла это от меня.

Не скрыла, то есть не очень хорошо. Но если уж на то пошло, то этот разговор доказал, что я была права, попробовав.

— Он дразнит тебя, Этан. И я не собираюсь позволять этому продолжаться.

— Он тебе угрожает. И я не собираюсь позволять этому продолжаться! — Он повернулся ко мне. — Сегодня вечером Рид будет на благотворительном мероприятии в Чикагском Ботаническом Саду[42]. Мы едем. И мы перебросимся парой слов.

— Нет. Ни в коем случае. Это последняя вещь… — я остановилась, осознав то, в чем он признался. — Подожди-ка. Откуда ты знаешь, где сегодня собирается быть Эдриен Рид?

— Ты упускаешь суть.

— Нет, — ответила я, поднимаясь с постели и подходя к нему. — Думаю, суть как раз в этом. Откуда ты знаешь, где он будет?

Глаза Этана сверкнули, как украденные изумруды.

— У меня тоже есть друзья наверху.

У меня скрутило живот, и я отступила на шаг назад. Отступила на шаг назад от него. Я знала лишь одного человека, к которому он мог обратиться, который знал о благотворительных мероприятиях и ненавидел Эдриена Рида.

— Ты звонил моему отцу.

Этан не ответил.

— Ты связывался с моим отцом и просил его, что, следить за Ридом? Ты хоть представляешь, как это опасно? Вовлекать его во что-то подобное? Ради всего святого, он же человек, и он уже на прицеле у Рида. Ты повесил мишень ему на спину?

— Я сделал лишь один звонок твоему отцу, и, как я понимаю, он, в свою очередь, тоже сделал один звонок. У твоего отца есть его собственные связи, Мерит, и он жаждет их использовать. Он человек с огромным эго и совсем не рад тому, что случилось с «Тауэрлайном». — Он сократил расстояние между нами. — Но что важнее, так это то, что Рид уже подобрался слишком близко к этому Дому и к тебе. Я не позволю этому снова случиться.

— Подвергая мою семью опасности?

Он выглядел озадаченным.

— Во-первых, я не подвергал твою семью опасности. И во-вторых, я буду использовать любые доступные мне инструменты, чтобы обезопасить тебя.

— И все же ты зол на Габриэля, — сказала я, качая головой и отходя в другой конец комнаты. Когда я добралась до противоположной стены, когда пространство между нами стало барьером, я посмотрела на него. — Ты разозлился на Габриэля из-за того, что он скрыл информацию. Как иронично.

— Полагаю, мы оба виноваты в этом аспекте. И с тем же успехом обоим нужно извиниться.

Комнату накрыла тишина.

Мой гнев возрос.

— Ты назначил меня Стражем. Ты должен поверить, что я могу постоять за себя, понять, будет ли мой отец лучшим источником. Позволить мне принять это решение.

— Я тебе доверяю. Безоговорочно. И я назначил тебя Стражем, потому что знал, чем ты можешь быть. Кем ты можешь быть. Если бы мне снова пришлось это делать…

Это был не первый раз, когда он намекал, что назначить меня Стражем было ошибкой. Но это был первый раз, когда я действительно поняла, что он имел в виду.

— Твои навыки, твой интеллект, твое сердце. Тот факт, что ты всегда хочешь сделать больше и лучше…

— Из-за них ты назначил меня Стражем, — закончила я за него. — В результате чего ты дал мне такую должность, которая позволит этим частям меня расти и процветать.

— Согласен, — произнес Этан, шагая вперед. — Но все это не имеет значения, если Рид нацелится на тебя. Я не позволю этому случиться, Мерит. Не тогда, когда он уже доказал, что знает, как до меня добраться. — Его глаза затуманились от ярости. Он думал о Самозванце, о том, что тот сделал мне и пытался сделать Этану.

— Я не могу быть кем-то другим, — сказала я. — Не сейчас. Не спустя столько времени. — Потому что спустя столько времени, после такого долгого ощущения, что я лишь играю Стража, надевая костюм, который был не в моем стиле, я стала им. Я стала охранником и воином, которым он хотел меня видеть. Для меня было слишком поздно сдавать назад, позволять другим участвовать в битвах, к которым меня готовили, в которых сейчас я была готова сражаться.

Возможно, ему следовало быть более осторожным в том, чего он желал.

— Я знаю. Я тоже не могу. Я еду на мероприятие, — сказал он в тишине, которая последовала за его заявлением, — и я собираюсь поговорить с Эдриеном Ридом, потому что это нужно сделать. Рид ожидает, что мы будем играть в его игру — реагировать на толчки, которые он нам дает.

— Думаешь, он этого не предвидел? Что ты увидишь записку и спросишь с него?

— Возможно, — ответил Этан. — Скорее всего. Но я сомневаюсь, что он думает, что мы сделаем это в общественном месте.

Я не думала, что так оно и есть, нисколечки. Но спорить с ним не было смысла. Он поедет, даже если это будет без меня. И будь я проклята, если он сделает это без меня.

— Я открыто заявляю, что не считаю это правильным курсом.

Его брови приподнялись. Конечно же, я с ним спорила, но то было проявлением самолюбия и стебом. Не часто я говорила ему, что его стратегия откровенно неверна.

— Но это не имеет значения, — сказала я. — Поскольку я иду с тобой несмотря ни на что. — И это было чуть ли не самым худшим. — Что мне надеть?

— Вечерний туалет. Я что-нибудь тебе найду.

Это-то как раз и было тем, чего я боялась.

***

Думаю, это можно было назвать платьем, хотя с большой натяжкой. От-кутюр, определенно. Трендовое, определенно. Но «платье» не совсем подходит.

У него было две части, обе насыщенного черного цвета, который предпочитал Этан. Первая часть была тугим черным комбинезоном — лиф с сердцевидным вырезом, без рукавов, который сидел как корсет и заканчивался парой облегающих шортов. Они прикрывали то, что нужно было прикрыть, но и то едва ли.

Но была еще и вторая часть. Это была юбка, созданная из слоев чернильно-черного шелка, одной из любимых тканей Этана. Она соединялась с комбинезоном на талии, но была полностью открыта спереди. Когда я не двигалась, выглядело так, будто бы я надела черное бальное платье без рукавов. Но стоило мне пошевелиться, как шелк разделялся, открывая шорты, мои ноги и черные босоножки на шпильках с ремешками, которые также одобрил Этан.

Я прошлась от одного конца апартаментов к другому, направляясь кошачьей походкой к зеркалу в полный рост, наблюдая, как юбка развевается вокруг и позади меня, когда я двигаюсь. Трудно злиться на него в «платье», которое выглядит так хорошо. Оно легло по фигуре, как перчатка, отчего мои ноги стали выглядеть на миллион километров длиннее, и ему даже удалось увеличить мои невыдающиеся изгибы.

Я собрала волосы в узел на затылке, добавив утонченные жемчужные сережки, которые были частью моего семейного наследства, и выглядела я, как часто это бывало, когда Этан выбирал мой наряд, фантастически.

Он был властной задницей, но он знал, как произвести впечатление.

Из открытых дверей Оперотдела доносились волнительные возгласы.

Когда я вошла, Люк, взъерошенные волосы которого падали ему на лоб, склонился над столом. Перед ним лежал сложенный в треугольник сверток из бумаги. Линдси сидела на другом конце стола, опершись на него локтями, ее пальцы были расставлены в имитации ворот. Он пристроил кончик треугольника под пальцем, а затем отбросил его щелчком.

Пока полдюжины охранников наблюдало за ними, ожидая, затаив дыхание, бумажный футбольный мяч пролетел по воздуху к воротам. Бумага попала в ее правый указательный палец, отскочила и упала на стол, в семи сантиметрах от цели.

— Нехорошо! Нехорошо! — прокричал Броуди, недавно принятый охранник, размахивая своими длинными руками как рефери НФЛ[43]. Линдси поднялась и «дала пять» Келли и Джульетте.

Люк поднял свои кулаки к небесам.

— Нет! — прокричал он драматично. — Я же мог стать претендентом!

«В порту»[44], — догадалась я. Люк любил цитаты из фильмов.

Линдси шагнула к нему, с гордостью вскинув подбородок.

— Думаю, тебе всего лишь нужно подучиться, — сказала она, тыкая пальцем в его грудь.

— Лучше два из трех? — спросил он, поморщившись.

— Не в твоей жизни. — Она взяла его за плечи, развернув ко мне. — Тебе нужно разобраться с кое-чем другим.

Люк посмотрел на меня, и улыбка исчезла с его лица, когда он посмотрел на платье и туфли. А затем он стал выглядеть прямо-таки злым… и возможно немного сочувствующим.

— Черт возьми, — произнесла Келли, прерывая ту тираду, которую он готовился огласить.

— Выглядишь потрясающе, — сказала она, перебирая пальцами ткань юбки. — Это «Валентино»[45]?

Мне даже не пришло в голову посмотреть.

— Я не знаю. Но уверена, что оно очень дорогое.

Она фыркнула.

— М-м, да. Очень.

Когда она вернулась за свое рабочее место, Люк понизил голос:

— Что это, черт возьми, такое?

— Осложнения. Могу я поговорить с тобой снаружи?

Люк не выглядел таким уж довольным этой просьбой. Но он поднялся, последовал за мной к двери и закрыл ее, когда мы оказались снаружи. А затем скрестил руки на груди.

— У тебя отлично получается выражение Мастера-Пехотинца, — сказала я.

— Я много раз был по другую сторону вот этого выражения. Какого черта он творит?

Не нужно было объяснять, кто этот «он».

— Короче говоря, Рид написал мне записку, чтобы разозлить Этана, и это отлично сработало. Этан хочет разобраться с Ридом на благотворительном вечере сегодня в Ботаническом Саду.

Его глаза вспыхнули, и по коридору со вспышкой магии разлилась злость.

— Что, прости?

— Ты знаешь то же, что знаю я. Я не могу остановить его, но будь я проклята, если позволю ему отправиться в одиночку. И это еще не все.

Я рассказала ему о звонке Этана моему отцу, наблюдая, появятся ли на его лице признаки того, что он об этом знал. Но я не видела их. Вместо этого он выглядел удивленным и немного потрясенным.

— Плохая идея.

— Да, плохая. Но что сделано, то сделано. Мы можем что-нибудь сделать? Как-то защитить его?

— Думаешь, твой отец примет защиту?

— Не знаю. Что насчет человеческой охраны? Мы можем разместить парочку возле его дома?

Люк положил руку мне на плечо.

— Страж, учитывая, насколько ты зла на Этана за то, что он поговорил с твоим отцом, не спросив вначале тебя, ты действительно думаешь, что это хорошая идея — приставить охранников к твоему отцу, сначала не поговорив с ним?

Я поджала губы.

— Не пытайся использовать логику против меня.

— Упаси Боже. Слушай, почему бы тебе не поговорить с дедушкой, поделиться этой проблемой с ним? Скажем так, у него может быть лучшее представление о приличиях.

Какая-то часть давления в моей груди исчезла.

— Я это ценю.

Люк кивнул.

— Это рушит мои планы относительно того, чтобы ты помогала сегодня Пейдж с алхимией. Нам нужно сосредоточиться на переводе.

— Ты ломишься в открытую дверь. К сожалению, Этану этого не объяснишь. Он устанавливает правила, и я не могу позволить ему идти в одиночку.

— Что, по-твоему, у Рида на уме?

— Не знаю, но уверена, что план у него есть. Такой уж он человек. Даже когда мы действуем решительно, как это было в Хеллривере, он все равно на два шага впереди нас.

— Он плохой парень; обычно они всегда на два шага впереди, пока мы не поймаем их.

— Да. — Я вздохнула. — Я попытаюсь удержать Этана подальше от проблем.

— Постарайся, — ответил он. — И я рад, что ты пришла ко мне и рассказала об этом. Я зол, что он не сделал этого, но именно он самый упрямый среди нас.

— Упрямый — это еще мягко сказано, — заметила я, думая о прошлой ночи в «Красной Шапочке». — Ты слышал что-нибудь от Габриэля? От Стаи?

Выражение лица Люка помрачнело.

— Нет, хотя мы и не должны были. Думаю, это причина недовольства Этана. Но в данный момент отсутствие вестей, вероятно, к лучшему. Это значит, что они не объявили нам войну.

— Они не сделали бы этого.

Люк не выглядел таким уж уверенным в этом.

— Это был бы не первый случай междоусобной войны.

— Я знаю. И я знаю, что Этан разъярен, и Габриэль, вероятно, также зол. Но они оба взрослые люди. Они оба хотят лучшего для своих людей, и этим не может быть война друг с другом, Люк. Не может быть. — Мой голос стал умоляющим.

— Давай надеяться, что этого не случится, Страж. Проклятье. Какая ночь. Этан, вероятно, говорит с Маликом, но я лично брошусь на гранату, если это не так.

Смирившись, я кивнула и направилась к двери на стоянку. Но все же оглянулась на Люка.

— Окажи мне еще одну услугу?

— Что угодно, Мерит.

— Позвони юристам, пускай приготовятся.

***

Ботанический Сад был — и все еще есть — прекрасным местом для посещения. Но я знала, что эта поездка не закончится ничем хорошим, и что тропинки и сады все еще будут омрачены в моей памяти.

Моя мать праздновала шестнадцатый день рождения моей сестры Шарлотты здесь. Меня одели в вечернее платье и заставили присоединиться. Она была на три года старше, и я чувствовала себя гадким утенком рядом с ее друзьями, которые уже разбирались в макияже, одежде и красивых прическах. Я же чувствовала себя некомфортно в накрахмаленном кринолине и жестком бюстгальтере. Я чувствовала себя еще более жалкой, когда сравнивала себя с прекрасными друзьями Шарлотты.

Совсем недавно я прогуливалась здесь после смерти Этана, когда жаждала уединения и мрачности. Это также не способствовало приятным воспоминаниям.

Парк закрылся несколько часов назад. Но огромные черные ворота на входе были открыты, мужчина в темном костюме проверял приглашения и пропускал дорогие машины в парк.

Он пропустил нас, и Этан припарковался лицом к главному входу, на случай если нам придется быстро убираться отсюда.

— Ты выглядишь прекрасно и грозно, — произнес Этан, когда открыл дверь для меня и предложил руку, помогая выбраться из машины.

— Давай надеяться, что скорее последнее, нежели первое. — Выбравшись, я поправила юбку, чтобы она хорошо сидела на моих бедрах. Не то, чтобы это как-то смягчило бы впечатление от наряда, и в этом определенно была часть причины, по которой Этан выбрал это платье.

Черный смокинг, который он выбрал для себя, определенно производил впечатление. Он зачесал волосы назад, заправив за уши, и выглядел очень богатым магнатом. Что было правдой, в какой-то мере.

Он ничего не сказал, но предложил мне свою руку, и, когда я взяла его под руку, мы направились от парковки к главному зданию, где играл джазовый ансамбль и самые богатые люди Чикаго потягивали шампанское.

За дверью две женщины сидели за столом с надписью «ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА», напечатанной на скатерти. Этан назвал наши имена, и одна из женщин предложила нам небольшие серебряные булавки в форме тюльпанов. Никаких бейджев с именами, написанных маркером, для этих людей.

Другая женщина указала на дверь.

— На террасе у нас аукцион, коктейли и легкие закуски. Вы также можете исследовать парк. В Вечернем Острове[46] включена подсветка, и это прекрасная ночь для прогулок.

— Так и есть, — с улыбкой ответил Этан и протянул мне булавку, когда мы вошли внутрь. Для женщин и мужчин, которые изучали нас — или изучали его — он выглядел холодным и собранным, пока исследовал комнату, оценивая варианты. Но я знала его лучше других и определенно достаточно хорошо, чтобы распознать напряжение в его плечах и низкий гул раздраженной магии вокруг него.

— Ты видишь его? — спросил он.

— Нет. — Но это собрание не соответствовало Эдриену Риду. Толпа здесь, по большей части, состояла из молодых пар со свежими деньгами. Скорее «Лубутены»[47], нежели «Шанель»[48]. Это были различные писки моды для разных поколений, но все же писки моды. Риду нравилось показное богатство — его роскошный дом был в стиле барроко — весь украшен позолотой, бархатом и темным деревом. Но это вовсе была не его марка.

— Не думаю, что он будет здесь, — сказала я. — Ты уверен, что он придет?

— Уверен.

Я хотела потравить его, спросить, откуда такая уверенность в моем отце, разузнать подробности их единственного «телефонного разговора». Но сейчас было не время и не место.

— Шампанского? — спросил он, когда официант в черном проходил мимо с бокалами на серебряном подносе.

— Нет. Предпочту светлую голову.

— И то верно, — согласился он. — Думаю, ты права, и его здесь нет.

— Предполагаю, это не значит, что ты готов вернуться Домой? — вопрос был риторическим, я знала, но мой тон был резким.

— Нет, — ответил Этан, глаза вспыхнули, напоминая, что он не забыл о своей миссии.

— Не хочешь прогуляться?

Я предпочла бы кроссовки шпилькам, которые сейчас были надеты на мне, для подобного рода активности, но я знала, на что шла.

— Почему бы и нет? — ответила я, и мы начали пробираться сквозь толпу.

***

Чикагский Ботанический Сад на самом деле состоял из нескольких тематических садов с дорожками между ними. Вечерний Остров был на противоположной стороне пруда, и был соединен с другими садами дорожками и мостами. Мы прошли розовый сад и небольшую стену из растений, прежде чем подошли к поляне, которая окружала пруд.

Эта ночь была прекрасной и освежающей, и многие отправились на прогулку. Не часто выпадает возможность прогуляться по саду после наступления темноты, что объясняло, почему столько людей пожертвовали хотя бы пенни за эту возможность. К сожалению — или нет — никто из этих людей не был Эдриеном Ридом.

Подсветка в Вечернем Острове создавала сияние, отражая свет, как звезды на темной глади пруда. В другую ночь, с другой целью, это было бы невероятно романтично. Это было то место, где, как я представляла, Этан сделал бы предложение. Он хотел чего-то особенного, уже намекнул, что подумывал о том, как и где, хотя этого определенно не было в планах на сегодня.

Мы перешли деревянный мост, прошли под расцветающими ивами и ступили на дорожку острова, остановившись на мгновение, чтобы исследовать людей, которые здесь собрались.

Первое лицо, которое я узнала, не принадлежало Эдриену Риду. Оно было еще более знакомым.

Мой отец стоял на перекрестке, где пересекались две дорожки, беседуя с двумя седовласыми джентльменами, все трое были в смокингах, которые, вероятно, стоили больше, чем большинство жителей Чикаго зарабатывали в месяц. Мой отец указывал на здание по ту сторону водоема, вероятно, ударившись в лирику относительно архитектуры или развития, двух его любимых вещей.

Он повернул голову и понял, что мы приехали.

— Прошу прощения, — сказал он и подошел к нам. Выражения лиц мужчин, которых он оставил, сочетало любопытство и враждебность.

— Мерит. Этан.

— Ты его видел? — спросил Этан.

— Пока нет. Хотя меня уверили, что он планировал приехать.

— Тебе не приходило в голову, что сбор информации о нем может подвергнуть тебя опасности? — спросила я. Мой тон был таким же резким с отцом, каким был с Этаном.

— Он опасен вне зависимости от того, нахожусь я здесь или нет, — ответил мой отец, поправляя свой пиджак. — Лучше, если буду здесь, где могу, по крайней мере, следить за ним. И, откровенно говоря, это необходимо.

— Потому что натянутые отношения с Эдриеном Ридом поставят тебя в невыгодное положение, — догадался Этан.

— В финансовом отношении и остальном. — Мой отец засунул руки в карманы. — Невыгодное положение или же нет, вы должны быть осторожны в том, что делаете здесь, среди этих людей. Они богаты и влиятельны.

— Поскольку он угрожал Мерит в моем собственном доме, я считаю, что имею право на разговор.

Брови моего отца приподнялись, его взгляд переместился на меня.

— Как угрожал?

— Запиской, обещающей победу любой ценой, — ответил Этан. — Я сказал это тебе не для того, чтобы предупредить об опасности, поскольку Мерит в безопасности в Доме, а чтобы ты знал. Рид продолжает свою игру и не остановится, пока не будет уверен в том, что выиграл. Ты слышал о смерти Калеба Франклина?

То, что Этан задал этот вопрос, говорило о том, что он и мой отец не сотрудничали настолько тесно. Это помогло, по крайней мере, немного.

— Оборотень, которого убили? В новостях сказали, что это был случайный акт насилия.

— Не был, — ответил Этан. — Мы считаем, что это связано с магическими символами, которые мы обнаружили недалеко от места его убийства. И у нас есть основания полагать, что к этому причастен Рид.

— Это алхимия?

Этан кивнул.

— Дедушка Мерит упоминал об этом. — Мой отец посмотрел на воду, которая покрылась рябью из-за вечернего ветерка, отражая мерцающие огни на своей поверхности. — Чем больше я думаю о Риде, тем больше сомневаюсь в том, чем он руководствуется, нарциссизмом или же безумием.

— Наиболее успешные злодеи обычно руководствуются и тем, и другим, — ответила я.

Из-за угла вышел еще один мужчина, в руке у него было два стакана. Это был мой брат, Роберт, который унаследовал светлые волосы моей матери и светло-зеленые глаза. Я не была близка со своей семьей, и мой брат не был исключением. Я всегда чувствовала себя белой вороной и, конечно же, ничто не изменилось, когда я стала вампиром.

Роберт протянул стакан моему отцу и сделал глоток из своего, что дало ему минуту осмотреть нас, нанести свой первый удар.

Когда он опустил свой стакан, то остановился на:

— Что вы здесь делаете?

— Я тоже рада тебя видеть, Роберт. — Мое лицо ничего не выражало. — Нас пригласили, как и всех остальных. Ты помнишь Этана? — Я указала на него.

Этан протянул руку, и Роберт пожал ее, но это действие, казалось, было ему неприятно. Я удивилась, как он еще не вытер свою ладонь.

Этан выглядел невозмутимым. Но опять же, Роберт не был объектом его ярости.

— Это важный вечер для «Мерит Пропертис», и важное мероприятие, — чопорно произнес Роберт. Он готовился возглавить семейный бизнес. И в то время как мой отец, бесспорно, помог нам во время нашей последней битвы с Ридом, не похоже, чтобы его добрая воля распространялась на Роберта.

— И как же наше нахождение здесь мешает этому? — спросил Этан, одарив Роберта ледяным взглядом, который бы заставил покрыться льдом другого человека. Но Роберт был Меритом; упрямство было заложено генетически.

— Ты скажи мне. Кажется, проблемы следуют за вами всюду, куда бы вы не пошли.

— Ах вот как, но мы-то не являемся проблемой. Они находят нас посредством ненависти и страха. — Этан позволил своему взгляду скользнуть по другим лицам вокруг нас.

— Слушай, — произнес Роберт. — Здесь будет присутствовать Эдриен Рид, и мне обещали, что у меня будет пятнадцать минут, чтобы поговорить с ним. Он неотъемлемая часть нашего плана развития в текущем финансовом году и в будущем.

Я глянула на отца и увидела, как напряглось его лицо. И готова была поставить хорошие деньги на то, что он не рассказал Роберту правду о «Тауэрлайне», почему уступил его Риду.

— Проблемы твоего бизнеса меня не касаются, — сказал Этан. — А вот проблемы твоей сестры — да.

Роберт посмотрел на меня.

— Какие проблемы?

— Рид не наш фанат. Он решил, что мы его враги и проявил особый интерес к Мерит.

Этан был осмотрителен — мудро с его стороны, учитывая очевидную преданность Роберта. «Мерит Пропертис» была его хлебом насущным, его наследием. Я была ненормальной сестрой, которую он подозревал в разжигании неприятностей и чрезмерно драматичной жизни.

— Значит, надо проводить поменьше времени, пытаясь получить освещение прессы, — пробормотал Роберт в свой напиток.

— Не хочешь это повторить, и погромче? — Глаза Этана сверкнули. — Твои убеждения ошибочны, но с другой стороны, я по крайней мере могу сказать, что тебе хватает на них смелости.

Роберт закатил глаза, но прежде чем успел открыть свой рот, чтобы извергнуть еще больше оскорблений — или сказать что-нибудь, о чем Этан наверняка заставил бы его пожалеть — мой отец положил руку ему на локоть.

— Почему бы нам не прогуляться, — предложил мой отец, — прежде чем все наговорим чего-то, о чем можем пожалеть?

— Слишком поздно, — произнес Этан, наблюдая, как они уходят. — Похоже, твой отец больше не может быть конченным мудаком, зато твой брат старается занять его место.

— Вполне высокая оценка.

— Для человека, который пытался продать свою дочь вампирам, да.

— Мы можем уехать, — сказала я. — Мы можем уехать прямо сейчас.

Этан повернулся ко мне, его лицо выражало ярость.

— Ты слышала, что он сказал, чему он верит, чему верят остальные. Твой отец когда-то полагал, что ты сделала что-то не так; твой брат все еще так считает. Несмотря на все факты, он думает, что Рид не может быть злым, потому что тот богат, потому что влиятелен, потому что у него есть то, чего хотят другие. А это чушь. Эдриен Рид не остановится, пока его не остановят. Мы внесем в это свой вклад.

Когда я отвернулась, он взял меня за подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я знаю, что у нас разные тактики. Я могу с этим смириться, потому что это он. Потому что он уничтожит этот город, если сможет. И потому что это ты, и будь я проклят, если он навредит тебе, чтобы добраться до меня.

Я поняла, что не могу встретиться с ним взглядом, и от этого мне стало невыносимо грустно.

И человек, который, образно выражаясь, стоял между нами, появился из темноты со своей женой под боком.

— Так, так, так, — произнес Эдриен Рид. — Посмотрите-ка, кого к нам занесло.