Отмщение

Глава 4

Он.

Я был рад вновь почувствовать ее присутствие, ее дыхание, нежные теплые руки, сердцебиение. Мы кружились и, кажется, получалось у нас теперь значительно лучше. Неля свободней разговаривала со мной, а я старался подшучивать над всем, чем только могу, сатирничать. Думаю, уже тогда она начинала осознавать, что нравится мне; но кто его знает.

Сложности начались, когда мы приступили отрабатывать новое движение. Парни синхронно должны были как-то по-особенному подступиться к партнершам. Понятное дело, у всех поначалу получалось вразнобой. Совсем скоро четверо ребят сумели между собой наладить гармонию. Их взяли за эталон, за пример, и мы, остальные, принялись пытаться скоординировать движения под них. По прошествии часа только половина из нас смогла это сделать. Все уже порядком устали, разнервничались, поэтому Марго приняла в тот момент верное решение: объявить двадцатиминутный перерыв. Кто-то тут же пулей вылетел из актового зала, а мы, остальные, оставшиеся, уселись на краю сцены.

Нас было семеро, но принимали участие в разговоре только пятеро (оставшиеся сидели в сторонке в телефонах): я, свесивший ноги со сцены, Марго, лежавшая на постеленной куртке, возле нее Неля, прижавшая колени к груди, Игорек и еще один парень. Он звался Егором. Некогда он тоже играл со мной в одной команде в баскетбол, и был он, к слову, разыгрывающим. Много его хвалили, чаще он сам, впрочем, отмечал себя. На всех общих снимках он становился по центру, стараясь присвоить весь фокус себе. Егор был звездой местного разлива. Вся школа его знала, не побоюсь преувеличить. А портрет его висел на доске спортивного почета. Я бы не сказал, что он играл лучше меня; просто Егор мог грамотно себя представить зевакам, преувеличивая свои умения. Мы с ним, помню, когда я ходил еще на баскетбол, много ругались, спорили и откровенно соревновались за звание лучшего, но после моего ухода из команды мы общались лишь в положительном ключе. Егор был тем самым видом парня из школы, о котором все говорят, которого все обсуждают, но стоит ему только выпуститься, как о нем тут же улетучивается всякого рода память. По внешности Егор представлял из себя типа с блондинисто-крашенными зачесанными набок волосами и смугловатой кожей. Он имел спортивное телосложение. А еще, судя по всему, денег у него было предостаточно. По крайней мере он создавал такое впечатление своим внешним видом: печатка на среднем пальце левой руки, дорогие сигареты, накинутая на белую футболку рубашка «Henderson». Узорчатая вся такая, в цветочках разных. А на ногах у него были «Джорданы». Я думал: оригинал, не оригинал; вывод сделал, что все-таки оригинал. И, помню, у меня даже какая-то небольшая зависть вирусом растеклась по жилам. Чертов подростковый культ тряпок! В тот день Егор впервые очутился на репетиции в качестве партнера Маргариты в вальсе.

– А зря ты все-таки ушел, Данила! – сказал мне в ходе разговора Егор, – Александр Романыч так же считает. Мы с тобой всю команду украшали, всех тянули!..

– Э-э! – недовольно простонал Игорек.

– …Ща я закончу школу, Игорек закончит, что тогда будет с баскетболом? Жаль мне Романыча… Новая группа – сплошные чмыри, таких бить надо!

– Ты сегодня разоделся, словно на выпускной, Данил. – вдруг перевела тему Маргарита, – Да и пахнет от тебя… (она принюхалась) …приятно. Особый день сегодня?

– Да, репетиция. – ответ мой сотворил улыбку на лице у нескольких собеседников.

– Не, а если серьезно? – с искренним интересом поинтересовалась Марго.

– Да я, – я вдруг засмущался, глаза мои проскользнули по Неле и тут же перевелись обратно на Маргариту, – Так получилось. Лучше не спрашивай.

– А лицо красное! Пацана в краску вогнала! Не, ну реально, Данила, не видел я тебя таким нарядным. Ты ради кого так? – прогорланил Егор.

Все резко обернулись, желая запечатлеть мою мину, а я в ответ лишь нервно похихикал. Даже Неля обернулась, сразив в очередной раз большими черными глазами, которые она поспешно отвела куда-то в сторону. Вновь эта девушка стала выглядеть отчужденной. Мы вроде бы все общались, шутили, а она, вот как бы была и с нами, но думала явно о другом, о своем.

– А ты, Данил, куда вообще собираешься? Ну, после школы? – Маргарита внимательно пригляделась ко мне.

– Я мало об этом думал, – признался я, – Это ведь не совсем интересно знать все наперед, куда пойду, что стану делать. Нафантазирую себе, а потом буду фантики в кафешке убирать. Кому оно надо? Я просто делаю то, что мне нравится, от чего получаю наслаждение. Могу лишь сказать, что попытаюсь переехать в город побольше. Вот мой ответ.

И вновь Неля подняла на меня свои глаза и серьезно разглядела с ног до головы. «Чего это она?» – подумал я.

–Авантюрист до мозга костей? – вмешался Игорь.

– Да кто его знает!

– Уважаю. – Егор вставил сигарету в зубы, а сам протянул мне руку. Я ее, естественно, пожал.

Вскоре перерыв окончился. Каждый вернулся по своим местам, и мы продолжили. Первостепенно сложилось такое впечатление, будто бы мы все позабыли. Все наши движения были неслаженными, грубейшими и деревянными. Мы были кучкой несгибаемых олухов. Благо, немного погодя часть из нас приноровилась, и все стало выглядеть не так печально.

С виду мы учили наипростейшее движение, но все простое всегда оказывается самым сложным и противным. Мы повторяли одно и то же минутами… часами… Да, часа полтора прошло по ощущениям, а мы на ватных ногах пытались все добиться слаженности. Лица у нас исказились, стали подобием лиц замученных офисных клерков. Каждый искал малейший повод огрызнуться, выпустить пар на ближнего. И когда мы, почти всем составом парней, научились синхронно подступать к партнершам, то вся накопленная злость стала вымещаться на оставшуюся кучку ребят, что были необучаемы. Маргарита чувствовала витавшую атмосферу разъяренности, поэтому ей пришлось объявить второй перерыв; а после уже либо всех отпустить, либо добивать движения до конца.

Мы с Марго и Нелей все так же сидели на сцене, по-турецки. Мне к тому моменту стало плевать на внешний вид. Пиджак был скинут с плеч, галстук ослаблен, а волосы взъерошены. Мы сидели тихо с наполовину бледноватыми лицами, не разговаривали, пока Неля первая как-то тихонько не сказала:

– Домой хочется…

– Тяжело все это… – вздохнула Маргарита, обняла Нелю и прижала к себе. – Тяжело.

И в тот момент я за своей спиной вдруг услышал нарастающую ругань, маты. Марго тут же отпустила Нелю и с настороженностью привстала. Обернулся и я, и тут же стал свидетелем ссоры: Егор твердой походкой шел в сторону какого-то паренька с ярко проглядываемыми намерениями ударить (Егор всегда выделялся вспыльчивостью, он любил покричать, поругаться, подраться). Паренек, на которого нападали был несколько щупловат, но высок, выше меня. Лицом он чем-то походил на птенца; такое же немного нелепое. Но взгляд был глубинным, словно парень этот прожил уже несколько веков. Он не боялся. Над болотистыми глазами сердитыми молниями хмурились черные брови. При этом волосы на его голове были светло-русыми; уложены они были в пучок. Он осторожно шагал назад, выставив перед собой руки, очевидно для защиты.

Я в панике окинул взглядом Марго и Нелю, пытаясь найти у них ответ на вопрос: «как действовать?». Девочки, видимо, и сами не понимали, что делать; они сидели неподвижно, с приоткрытыми от удивления и шока ртами. В этот момент жизнь вокруг меня словно резко замедлилась, прямо как в фильмах. Я вдруг почувствовал себя Ртутью, прямиком из той сцены в «Днях минувшего будущего». Мое мышление было холодным, расчетливым, а тело ничего не сковывало. Я посмотрел на одиннадцатиклассников и сразу понял, что никто не собирается останавливать драку или скорее избиение, что вот-вот произойдет. Все ребята стояли столбом; кто с интересом, кто в замешательстве; иные вовсе достали мобильники и приготовились снимать. А Егор тем временем уже подходил к безымянному одиннадцатикласснику. В ту секунду, растянутую секунду я принял для себя: мой нравственный долг – разнять парней. А также у меня была мысль проявить себя перед Нелей, но это, впрочем, второстепенно.

Я вскочил, спрыгнул со сцены и побежал в сторону парней. Егор к тому моменту уже успел замахнуться. Своим телом я закрыл безымянного одиннадцатиклассника, раскинув руки и крикнув: «Стой!».

– Свали, Данил, это чепушило гнилое меня вывело! – рявкнул Егор.

– Успокойся! – воскликнул я, – Ударишь его – и все! Репетиция сорвана! Зачем драться?!

– Данил, не мешай! – он попытался оттолкнуть меня, но я не дался. – Мы не на басике!

– Нельзя! – я ладонями уперся в Егора.

– Тебе тоже что ли уе…

– Успокойся, тебе говорю! – перебил я, – Не место тут драться!

Егор в бешенстве собрался замахнуться теперь и на меня, но вдруг Марго прокричала со сцены: «Егор, успокойся, пожалуйста! Хватит!», и он вдруг остановился, прямо как по команде; наступила словесная тишина. Только стук ботинок был слышен. Маргарита подошла к нам. Егор с каким-то неодобрительным презрением посмотрел на меня, сказал: «Ты не меняешься. Что на баскетболе лез, не умея нормально играть, что сейчас… Вечно лезешь, даже когда тебя не просят. Кем ты себя возомнил?»

Эти слова огорчили меня, испортив настроение.

– Не надо начинать. Данил правильно поступил. – сказала Марго и попыталась взять руку Егора.

– Да понял я, понял! – недовольно буркнул тот.

На этом репетиция и окончилась. Если честно, мне казалось, что Егор с кем-нибудь подкараулит меня за школой, думалось, что все, я попал в передрягу, что последний день живу, но нет… обошлось. Вместо него подле меня очутился тот самый щуплый паренек. Стоило мне выйти со школы и свернуть за угол, он тут же вынырнул из ниоткуда. Я даже вздрогнул.

– Из-за чего ты вступился за меня? Что ты наделал?! – он как-то странно заглянул мне в глаза, – У тебя был налажен контакт с «элиткой», с теми, чье мнение уважают, с кем считаются, кого слушают и любят… Ты ведь под корень все срезал! Ты опустился в их глазах! Из-за меня! Зачем?

– А я должен был допустить драку? Я вступился, ибо так надо. – я, имея неприятный осадок после случившегося, продолжил идти вперед. Собеседник увязался за мной.

– Но ведь мои-то однокласснички, с которыми мы учимся одиннадцать лет, стояли в сторонке, лупоглазили и ожидали шоу! Никто даже не пытался вмешаться! Так почему ты, незнакомый мне человек, спас меня? А не они… А?! – язвительно раздавалось за моей спиной.

– Замешкались. Может, испугались. – протараторил я, зная, что только что соврал.

– Нет! Просто-напросто они животные, которые только и жаждут крови! Люди исторически любят жестокость… Все эти гладиаторские бои, драки на ринге… Человек любит кровь, ой как любит! А ты взял и оборвал им все шоу! Я удивляюсь. Оттого и подошел к тебе. Ты мне интересен. Позволь это спросить: тебя в собственном классе не забили еще? Ты пошел против течения, а люди ведь не любят, когда кто-либо идет против течения.

– Не забили… – я несколько косовато посмотрел в сторону спасенного, – Знаешь, мне казалось, что в вашем классе вы все едины.

– Едины?! Может быть, с виду так и кажется, но черт, нет, нет! Мне кажется, что коллектив априори не может быть един. Только с виду, только до поры до времени. Интриг, сплетен, ссор не избежать. Посуди, двадцать с лишним человек с разным мнением и пережитым опытом запихали в одну банку. Могут они дружны уживаться?

Я вдруг задумался. И вправду. Как толпа абсолютно разных людей могут дружно сосуществовать? Чтобы все были при этом едины, чтобы никто не доминировал и соблюдал равенство? Почему я всегда считал, что это мой класс такой особенный, а везде все дружат, делят кров? Везде свои тараканы! Вот, кажется, истина! Но я подметил в тот день в голове, что многие иные коллективы способны находить некий компромисс, а наш класс все-таки был гораздо конфликтнее. А может это мнение было и ошибочным. Но почему определенные выпускники порой устраивают встречи, чтобы вспомнить школьные годы, а наши никогда так не делали? Из-за трагедии?

– Кто его знает… – сухо ответил я собеседнику. – Попав в ваш класс, я думал, что вы более дружелюбны. Вы почти всем классом вместе общаетесь на переменах, у нас такого никогда не было. Не ожидал, что сегодня такое произойдет… Из-за чего хоть? – мне срочно понадобилось знать ответ на этот вопрос; раздумывая, я предположил, что конфликт мог запросто начаться из-за моего собеседника, а не из-за Егора.

– А из-за пустяка! – проскрипел голосом безымянный, – Нужно было человеку сместить злость от усталости, вот он и нашел слабенького. Он не в первый раз так самоутверждается. Окружил с подсосами меня на перерыве, стал стебать за то, что у меня ничего не получается, а я взял и сказал едкую колкость в ответ, принизив его перед собственной сворой. У него такое лицо было смешное в тот момент, ты и не представляешь!.. Этот снег… знаешь, он так хрустит под ногами… кажется, будто я хожу по телу Егора – и ломаю каждую его косточку. Хруст… Хруст…

Последнее высказывание меня напугало. Оно прозвучало убедительно жутко. Мне резко захотелось отстраниться, как-нибудь попрощаться, но собеседник конкретно привязался ко мне. Мы шли по лужам, по таявшему рыхлому снегу в холодный апрельский день. И одно радовало: до дома моего оставалось несколько минут ходьбы.