Отравлен тобой. Побег

Глава 11

Глава 11

Марианна

На ночь мы отправляемся в Марракеш, где останавливаемся в риаде, похожем на тот, что принадлежит Северу. Город на закате и после выглядит просто великолепно. Мы со Стефой не перестаём смотреть по сторонам, разинув рты. Раньше никогда не думала, что Марокко — настолько красивая страна.

И действительно эмоции отвлекают от мыслей, как и почему я здесь оказалась. В какой-то момент ловлю себя на том, что запрещаю себе думать о побеге, так как это вызывает в груди сильную тревогу и портит настроение. Ещё немного, и я стану вести себя как Стефания. Окончательно смирюсь со своим положением и перестану оказывать сопротивление Ренату. И чем больше он рассказывает о своей жизни, о прошлом, чем больше говорит со мной, будто я не его пленница, а равная ему, тем сильнее я теряюсь в янтарных глазах.

К ночи мы расходимся по комнатам. Ренат с Игнатом решают уйти в специальную гостевую для постояльцев риада, чтобы обсудить какие-то дела. Я зову Стефу к себе, но подруга говорит, что плохо себя чувствует — у неё кружится голова и её постоянно тошнит. Пытаюсь предложить помощь, но она отвечает, что наверняка это из-за жары и всё пройдёт, как только она поспит в прохладной комнате.

Я не настаиваю и молча ухожу к себе, где абсолютно не знаю, чем заняться...

Так странно... Я ведь ненавидела Севера. Не хотела, чтобы он лишний раз ко мне подходил, но так привыкла за всё это время, что он всегда рядом, что теперь, когда Ренат не со мной, а где-то общается со своим напарником, мне его не хватает.

Смогла бы я спасти его любовью?

Почему меня вдруг стали посещать настолько странные мысли о нём? А ещё фантазии...

Ложусь на кровать, прикрываю глаза и медленно веду пальцами по руке, затем скольжу по плечу, касаюсь ключиц, потом губ... Представляю, что это пальцы Рената, а не мои... Вспоминаю, как он целовал меня на пляже.

Становится так тоскливо и тяжело на сердце. Я не могу его любить. И он сказал, что не умеет любить потому, что у него нет души.

Нет души.

Так я и думала, когда он похитил меня. Но что, если душа просто ранена, и там, глубоко внутри, она очень хочет жить, любить и радоваться?

Отдергиваю пальцы от губ.

Какая же я глупая.

Это всё Стокгольмский синдром. И не более того.

Такие мысли быстро бы прошли, если бы я оказалась на свободе, подальше от Севера.

Открываю глаза, поднимаюсь на постели и медленно выдыхаю. Нужно чем-то себя занять, тогда дурацкие мысли перестанут лезть в голову.

Опустив ноги с кровати, просовываю их в тапочки и решаю побродить по риаду. Местные девушки всё ещё поют песни, постояльцы внизу не спят, а проводят вечер на специальной террасе. Я представляю, как они делятся друг с другом впечатлениями о городе.

Никогда бы не подумала, что стану ценителем восточной культуры. Но она всё же смогла затронуть моё сердце.

Набросив на плечи платок, выхожу из комнаты и иду по коридору, красиво освещённому оранжевыми огнями. Наверное то, по чему я буду сильнее всего скучать — это атмосфера и запахи. Они здесь невероятные.

Шагаю по небольшому балкончику. Улыбаюсь, глядя вниз, где девушки-танцовщицы учат туристок танцам. У них не получается, и все весело смеются.

Охранник, приставленный к моей комнате, шагает за мной, но при этом держится на расстоянии.

Если бы я сейчас попыталась ринуться вниз и позвать на помощь — мне удалось бы успеть? Это привело бы к результату?

Тяжело сглатываю и просто продолжаю идти вперёд.

"Ну же, Рин... Север, сказал, что послезавтра вы возвращаетесь в Фес... Другого шанса может просто не быть..."

Я пытаюсь уговорить себя совершить попытку побега, но ничего не делаю и просто продолжаю идти, снедаемая тяжёлыми мыслями, пока не приближаюсь к арке, прикрытой золотистым платком. Я не знаю, что за ней, и уже собираюсь развернуться, чтобы пойти обратно, но вдруг слышу голос Севера.

— Завтра он подпишет документы и объявит дефолт. Компания Роберта Астрова, все его активы, деятельность и её результаты за долгие годы — всё станет моим. Нам с тобой надо будет уехать с утра. Вернёмся к вечеру.

Я застываю. Примерзаю к полу.

— Он довольно быстро согласился, когда понял, кто я, чей я сын, и что я просто не дам ему другой возможности вернуть дочь.

— А что насчёт спецслужб?

— Они в деле. Получат откат. И все будут молчать... Столько лет, Игнат. Я столько ждал этого часа. И он, наконец, настал.

— Честно говоря, я изначально понял, что твоя ненависть к Астрову личного характера. Но не думал, что всё настолько плохо. Изнасиловал твою мать, пытался посадить отца.. Поэтому ты решил, что просто развалить его бизнес — недостаточно. Ты хотел, чтобы ему было равноценно больно. Похитил Марианну, чтобы ту сделать своей рабыней. Попользоваться и вышвырнуть, как он тогда обошёлся с твоей матерью.

Я зажимаю рот рукой и прижимаюсь к стене рядом с аркой.

Тошнота подступает к горлу, и в какой-то момент мне даже кажется, что я не выдержу, и меня стошнит прямо здесь.

Что я только что услышала? Что это за чушь?!

Меня отшвыривает во вчерашний день, когда Ренат рассказал мне про своё детство, про того ужасного человека... А сейчас получается, что это мой отец?!

Это не может быть правдой! Не может!

Мой папа хороший! Он не идеальный, но он лучший папа на свете! И он не мог так поступить с другими людьми.

Он не преступник! Не преступник!

У меня начинается самая настоящая истерика. Я как будто задыхаюсь. Грудь ломит, а по вискам стучит молотком.

Краем глаза замечаю, что охранник уже направляется ближе в мою сторону, видимо, заметив, что мне плохо. Чтобы тот не успел подойти, я нахожу в себе силы оттолкнуться от стены и буквально рвануть к своей комнате.

— Марианна Робер...

— Со мной всё хорошо. Всё хорошо... — выдыхаю и несусь дальше, пока не оказываюсь в спальне, чувствуя, как энергия окончательно покидает меня.

Оседаю на пол рядом с кроватью и зажимаю голову между колен.

Как же тошнит... Мне плохо...

"Так вот, в чём был твой план, Север? И вот почему ты был таким услужливым в последнее время? Хотел успеть поиметь меня прежде, чем вернуть отцу? Моему папе, который всегда меня любил больше жизни, а теперь ты хочешь сказать, что он насильник и преступник?!"

Начинаю раскачиваться, как ребёнок из стороны в стороны, не сдерживая поток слез.

Я не позволю тебе раздавить моего папу, используя меня... Я раздавлю тебя сама... Раздавлю...

Я пожалела тебя?! Наслаждалась поцелуем с тобой?!

Я тебя ненавижу! Презираю!

Ты сказал, что у тебя нет души, Север... Посмотрим, что ты скажешь, когда на самом деле её лишишься...

Я ампутирую твою душу. Найду её и вырву с мясом.

Шаги за дверью заставляют меня насторожиться. Резко поднимаюсь с пола и укладываюсь на постель под одеяло, сделав вид, что сплю.

Это Север заходит в комнату. Я слышу шорох одежды — он раздевается и ложится рядом. Вот так вот просто. Только обсуждал, как планировал поиметь меня из мести, а сейчас укладывается рядом и обнимает меня за талию, да ещё и с такой нежностью, что слезы сильнее начинают течь по щекам. Придётся до боли прикусить губу, чтобы не сбросить его руку от злости и отвращения, чтобы не вскочить и не убежать из спальни.

Я сделаю это завтра. Как только он уедет.

Я сделаю так, что он будет молить о пощаде у моего отца! Что он будет просить прощения!

Он ошибся... Мой папа не мог. Это всё чушь! Я докажу ему! Я не позволю разрушить мою семью... Мы не виноваты... Я не виновата... Господи...