Отшельник

Глава 5

К приезду племянника и Полины Дмитриевны, ожидающемуся рано утром, Самарин решил привести к приличному виду хотя бы лужайку перед домом. Начал готовиться вечером, для чего тщательно по инструкции из интернета отбил найденную в сарае литовку. Правда, косить траву Андрей Михайлович не умел и даже никогда не пробовал это делать, но не боги горшки обжигают! Что там уметь, размахивайся только пошире, да время от времени поправляй заточку брусочком. Фигня делов…

– Сейчас мы с тобой, Тимофей, быстренько тут управимся, – несколько самонадеянно пообещал он наблюдающему за приготовлениями княжичу. – До темноты ещё долго.

И с первого же взмаха засадил острый кончик косы в створку ворот. Насквозь толстую доску не пробил, но вытащить получилось не сразу. Но справился.

– Мать вашу! – второй взмах пришёлся по спрятавшемуся в траве муравейнику, из-за чего тот буквально взорвался. – Понастроили тут…

Потом Андрей Михайлович подумал и решил, что укос следует начинать с краю, чтобы скошенная трава не мешала следующему проходу. То есть, со стороны дороги.

– Бдзынь! – возмутилась литовка, налетевшая на щебёнку деревенской улицы.

– Мать… – эхом ответил Самарин при виде высеченных из камня искр. – Вот где у этой косы моторчик?

Тимофей с любопытством спросил:

– А что такое моторчик?

Андрей Михайлович охотно отложил в сторону хитрый крестьянский инструмент и пустился в объяснения, стараясь выбирать понятные маленькому мальчику слова:

– Это железяка такая, которая всё крутит. Как в машине, но здесь маленький нужен. В особый бачок заливается бензин, и сей механизм начинает пыхтеть, трещать, гудеть, рычать… Ну и работу всякую делает. Один мотор может сразу несколько лошадей заменить.

– Лошади большие.

– А моторы маленькие. Видел в сенях на гвоздике триммер хускварновский висит? Ой, бля…

– Кто? – не понял Тимофей.

– Последнее слово я не говорил, это бес попутал.

– Бесы злые и страшные, мне рассказывали, – согласился княжич. – Я их боюсь.

– Нужно будет, мы и бесов запряжём землю пахать, – успокоил его Самарин, мысленно костеривший себя за забывчивость. – Давай я тебе и в самом деле покажу как моторы работают.

– А потом мороженое?

– Обязательно, но только если посчитаешь, сколько ты сегодня уже съел.

Тимофей задумался, загибая пальцы, и гордо ответил:

– Три!

– Молодец! Арифметика входит в список истинных добродетелей любого правителя.

– И Шемяки? – не поверил княжич.

– Сам же говорил, что у него нет добродетелей. Да и не правитель он вовсе.

– Он козёл!

Андрей Михайлович поперхнулся ответом, взял Тимофея за руку, и повёл в дом. Бензиновая косилка манила…

И она не обманула ожиданий. Бензин был в запасе, масло нашлось там же в сенях на полочке, косилка завелась сразу, и довольный донельзя Андрей Михайлович в сопровождении любопытного Тимофея с энтузиазмом принялся за работу. С техникой дело пошло веселее, и за пару часов он успел выкосить лужайку перед забором со стороны улицы, обочины деревянных тропинок, прошёлся вокруг сарая и бани, около лодочных ворот, между старыми яблонями, и потихоньку пробирался по заросшему бурьяном огороду вдоль забора.

Только вот пчёлам это категорически не понравилось.

– Да ну вас к лешему! – возмутился Андрей Михайлович. – Не хотите жить по-человечески, живите как свиньи.

С этими словами он открыл створку ведущих к старице ворот и начал выкашивать площадку перед ними. И так увлёкся, что вздрогнул от неожиданности, когда перед ногами в землю воткнулась стрела с белым оперением. И сразу стал слышен приближающийся конский топот.

Следующая стрела свистнула над головой, пролетела дальше, и со стуком вонзилась в воротный столб, рядом с плечом стоящего с широко раскрытыми глазами княжича.

– Да что за… – Самарин отстегнул косилку и хлопнул себя по карману. Только вот пистолет он выложил ещё утром перед поездкой в Гороховец. – Бежим, Тимка!

И они успели! Ворота захлопнулись перед конскими мордами и исчезли, а люди в отороченных лисьим мехом шапках рвали поводья, останавливая коней и поднимая их на дыбы, и ругались на непонятном языке в безуспешных поисках растаявшего миража. На траве осталась ярко-оранжевая тарахтящая на холостых оборотах косилка, похожая на диковинную булаву сказочного великана.

Самарин привстал на стремянке и выглянул поверх ворот. В руках он держал ружьё, предусмотрительно заряженное патронами с пулей на медведя или лося. Или на кабана. Впрочем, на человека они действуют не хуже, потому что люди порой такие же дикие и такие же свиньи.

Как и ожидалось, за воротами было пусто. Всё та же старица из двадцать первого века с заросшим кустами обрывистым берегом, и никаких басмачей с луками и саблями на низкорослых лошадках. Птички поют, пчёлы ещё жужжат, торопясь вернуться в улей до захода солнца. Тишина.

– Никого, – сказал Андрей Михайлович стоящему около стремянки княжичу. – Совсем никого нет.

– Они хитрые, – ответил Тимофей, стиснув побелевшие от напряжения пальцы на рукояти охотничьего ножа. – Заманивают, а потом как выскочат… Татары это. Или ногаи. Мне рассказывали.

– Ордынцы, одним словом, – кивнул Самарин и спустился вниз. – Как думаешь, мы с тобой заманимся?

– И всех убьём? – оживился Тимофей.

– Нет, мы только поглядим. Одним глазком глянем, и всё.

– Тоже заманивать будем?

– Это уж как получится, – Андрей Михайлович снял с ворот запорный брус и осторожно надавил на створку, открывая узкую щёлку и готовясь тут же закрыть её в случае опасности. – И что у нас там?

Как раз в это время ордынцы собрались вокруг до сих пор тарахтящей косилки, не решаясь взять её в руки. Но вот один их двух десятков человек наконец-то набрался смелости, и ухватился за рога велосипедного руля. Поднял, с торжеством демонстрируя отвагу истинного багатура, и поднёс к лицу командира, выделяющегося богатством чешуйчатого золочёного доспеха среди простеньких кольчуг и стёганых халатов.

– Вай, шайтан! – послышались завистливые голоса.

Может быть, и правда сам шайтан помог привычной к сабле руке нажать на нужную кнопку, а может он и не виноват… Косилка зарычала, набирая обороты, и лески триммера, способные скашивать прутья в мизинец толщиной, хлестнули татарина по глазам.

– А-а-а! – заорал командир ордынцев, закрывая окровавленное лицо руками.

– Э-э-э, шайтан! – одновременно с криком блеснула кривая сабля, и багатур с косилкой упал в траву с разрубленным затылком.

– Ну и я добавлю, – сказал Самарин, и саданул в толпу из ружья. Потом повёл стволом чуть в сторону и выстрелил ещё раз. – Супостаты, бля!

На результат он смотреть не стал, и быстро запер ворота от греха подальше. Не в его возрасте нужно совершать подвиги. Вернее, можно, но не нужно. Лет пятьдесят назад здоровый и румяный сержант Андрюша Самарин мог бы броситься в атаку на численно превосходящего противника, но постаревшему отставному старшему прапорщику Андрею Михайловичу больше нравится другая тактика.

– Вот так мы и воюем, Тимофей!

Княжич, тоже выглядывавший в щель приоткрытых ворот, осторожно погладил приклад двустволки:

– Тоже такую хочу, боярин.

Андрей Михайлович покачал головой:

– Тебя с ног собьёт отдачей, да и не поднимешь ты пока это ружьё. Подрасти сначала.

– Я быстро вырасту, – пообещал княжич. – Но ручницу хочу сейчас.

– Ручницу?

– Вот её, – Тимофей опять погладил приклад.

– Давай я тебе пушку сделаю?

– Большую?

– Маленькую, но очень злую.

– Пушку хочу, – согласился мальчик. – Две пушки.

– Вторая-то зачем?

– Батюшке отдам, пусть Литву воюет.

При воспоминании об отце глаза княжича заполнились слезами, но он крепился и не давал предательской влаге выбраться наружу.

– А не съесть ли нам мороженое, Тимка? – решил отвлечь его Самарин.

– А супостаты?

– Подождут. И вообще весь мир может подождать, пока будущий Великий Князь Иоанн Васильевич изволит есть мороженое.

Мороженое только раздразнило аппетит, и пришлось организовывать второй за сегодняшний день ужин, плавно перетекший в длительное чаепитие с конфетами, вишнёвым вареньем и бубликами с маком. Сам Андрей Михайлович не стал пить чай, и позволил себе то, что не позволял уже много лет – большую кружку крепчайшего чёрного кофе, сваренного в старой гейзерной кофеварке.

Килограммовый пакет кофейных зёрен он купил в Гороховце, повинуясь требованиям внезапно окрепшего организма, но по приезду экспериментировать со здоровьем не стал. Сейчас же кипящий в крови адреналин нужно было разбавить хоть чем-нибудь, и кофеин, в отличии от водки, подходил для этого лучше всего.

Вообще-то Андрей Михайлович сознательно тянул время, надеясь, что появившаяся за воротами проблема рассосётся сама собой. Поэтому не стал торопиться, а сразу после ужина постелил на кухонный стол старую клеёнку и достал маслёнку с ветошью.

– Оружие, Тимка, любит чистку, уход и ласку.

Княжич мотал науку на отсутствующий ус и внимательно наблюдал за манипуляциями с двустволкой.

– Почему, боярин, твоё оружие без золота и серебра?

– А зачем? – спросил Самарин, энергично орудуя шомполом. – Золото тяжёлое и только мешаться будет.

– Зато все сразу увидят, что ты боярин!

Какой, однако, развитый для своих лет мальчик! Вопросы задаёт правильные. Правильные для отвечающего вопросы.

– А зачем всем видеть? Это купцу нужно выпячивать богатство и подпоясываться так, чтобы сытое брюхо вперёд торчало. Удобство, Тимка, никак не меньший показатель!

– Шубы собольи… – вспомнил княжич.

– Сидеть в них, париться и вонять. Это же наказание, а не награда. Впрочем, если человеку гордиться нечем, кроме как древностью рода и заслугами предков, то и шуба подойдёт. Тебе, Тимофей, про Александра Македонского рассказывали?

– Да, – кивнул мальчик.

– Так он вообще без портков ходил, но это не помешало ему завоевать половину мира и стать величайшим героем древности.

– Но по отчине и дедине…

– А предок твой, Святослав Игоревич, соболью шубу не носил, – Андрей Михайлович протёр ружьё от излишков масла и собрал его. – Если жить по старине и заветам пращуров, то нынешних князей хоть сейчас на кол сажать можно.

– За что?

– За сепаратизм, – ответил Самарин, и на непонимающий взгляд пояснил. – Было единое государство с одним государем, а сейчас у вас хрен знает что. Хм… про хрен забудь, я это не говорил.

– Опять бесы попутали?

– Ага, они самые. Вот как раз мы этих бесов сейчас и проведаем.

– Проведаем! – согласился княжич, и первым соскочил с лавки. – И убьём?

– Тут уж как получится, Тимка.

Убивать никого не пришлось, чему Андрей Михайлович искренне порадовался. За воротами стояла тишина, изредка нарушаемая недовольным фырканьем единственной стреноженной лошади, да в живописных позах лежало с десяток покойников с характерными рублеными ранами. Голова командира, щеголявшего богатым доспехом, откатилась на пару метров от туловища. Бензокоса с погнутой в нескольких местах штангой уже перестала тарахтеть и валялась рядом.

– Козлы! – Самарин прикинул стоимость запчастей на фирменный инструмент и решительно пошёл к трупам, сказав на ходу княжичу. – Тимка, ты пока дома посиди, а я трофеи соберу.

Мальчик послушно попятился, не отводя глаз от поля боя, а Андрей Михайлович проверил наличие пистолета в кармане, и закинул ружьё за спину.

Хм… с чего бы начать? В принципе, с чего угодно. В средневековой Руси живут бедно, и не только железо ценится, но и сапоги с покойника – вполне ходовой товар, пользующийся немалым спросом. Одежду тоже можно снять и отстирать, но при этой мысли к горлу подкатывает тошнота. Нет уж, не жили богато, нехрен и начинать! К чертям такой трофей. Или к водяным, так даже правильнее. Если сбросить трупы в Клязьму, то через несколько дней жители Нижнего Новгорода смогут порадоваться неожиданному подарку матушки Волги.

– А Вадим? – вслух вспомнил Андрей Михайлович.

Точно, ведь завтра рано утром приедет племянник, и при помощи трупов его можно будет убедить в полной вменяемости престарелого дяди. В разговоре по телефону он что-то такое заподозрил… Нет, трупы и вменяемость – понятия взаимоисключающие.

Размышляя вслух и разговаривая сам с собой, Андрей Михайлович увязал сапоги в трофейный засаленный халат, показавшийся самым приличным из имеющихся в наличии. Не забыть бы потом обработать его дихлофосом. Кстати, почему покойников одиннадцать, а сапог только девятнадцать?

Самарин не нашёл ответа на свой вопрос, пожал плечами, отнёс узел с обувью за ворота, и вернулся. Теперь отдельно кольчуги, у кого они есть, и оружие. Чёрт возьми, какое же оно всё тяжёлое! Лошадка ещё эта над ухом фыркает.

– Пошло прочь, животное, – Андрей Михайлович хлопнул лошадку по заднице древком короткого копья. – Вон отсюда!

Мысль использовать коня для перевозки тяжестей отверг сразу – лошадей Самарин откровенно побаивался, и лошадиные силы предпочитал видеть только под капотом машины. В колбасе тоже неплохо. А если маханину правильно приготовить, да с лучком…

Правильно, луки тоже нужно забрать. Странно маленькие, совсем не похожие на эльфийские или английские из фильмов, они всё равно смотрелись хищно и смертоносно. И дорого, что тоже имеет значение.

Через полчаса, когда уже начало темнеть, Андрей Михайлович закончил сбор трофеев и приступил к самому неприятному. Для показа племяннику он решил оставить всего двух покойников, а остальных отправить в Клязьму. Хватит двоих? Да, наверное, хватит – этого без головы, и ещё вот этого с уголовной мордой. Только уложить рядком, чтобы потом не запинаться.

Самарин ухватил ближайшего за пояс и потянул на себя. Тот от тяжести с хлопком порвался пополам, и вылетевшая монетка тускло блеснула в неверном свете сумерек. Золото?

Нет, это серебро, совсем не похожее на знакомые московские чешуйки. Порядком вытертая и почти круглая монета, но на одной стороне вполне различим стоящий с поднятой передней лапой неведомый зверь, а на другой то ли засохшие червячки, то ли буквы неизвестной науке письменности. Да и плевать на письмена, серебро, оно и есть серебро.

Андрей Михайлович нашёл в поясе ещё три монетки, и на всякий случай обыскал остальных покойников. Это не подштанники грязные с них снимать, это совсем другое. Интуиция не подвела, и обыск принёс четырнадцать монет, причём одну золотую с крестом и бородатой Горгоной Медузой. Где такие чеканят?

Благодарный Самарин провожал каждого в последний путь добрым словом и единственной молитвой, которую знал. На том свете вряд ли разделяют людей по религиям.

– Покойся с миром, добрый человек. Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое, на приидет царствие Твое…

Проводил, и устало побрёл домой, не забывая внимательно посматривать по сторонам.

А ночью сон всё никак не шёл, и лёжа на диване в обнимку с заряженным ружьём, Андрей Михайлович прислушивался к шорохам. И уснул только перед рассветом.

– Да не может такого быть! – племянник попинал ногой лежащую на ступеньках кольчугу, покрытую бурыми пятнами засохшей крови. – Это мистика и фантастика!

– Не ори, – Полина Дмитриевна отвесила Кукушкину подзатыльник и покосилась на дом. – Ребёнка разбудишь.

– Да, – усмехнулся раздосадованный недоверием Андрей Михайлович, – а то он потом вырастет, и его опричники тебя на кол посадят. Хочешь на кол, Вадик?

– Вообще-то это не Иван Грозный, – Вадим не стал отвечать на глупые подначки и сразу перешёл к сути. – Если ты нас не разыгрываешь, то в доме сейчас спит будущий Иван Третий, потому что именно его бабушкой была Софья Витовтовна. Ты её с Софьей Палеолог спутал, дядя Андрей. Мог бы и сама в интернете посмотреть.