Отсутствие света (Триллер Чарли Фокса, №11)

«О, отлично. А вдруг меня не застрелят, а вместо этого меня обдерут до нитки эти проклятые муравьи», — проворчал я. «Как раз то, что мне нужно».

Я склонил голову набок и поднял её ровно настолько, чтобы хоть немного разглядеть груду бетонных обломков передо мной. Почти сразу же я увидел дульную вспышку и услышал гулкий треск пистолетного выстрела из незастеклённой витрины магазина на дальней стороне главной улицы.

Дистанция, вероятно, была меньше тридцати метров, что соответствует стандартному пистолетному тиру. Если неизвестный стрелок хоть немного потренировался, то попасть в меня ему было вполне по силам. Я быстро пригнулся, но пуля прошла достаточно близко, обдав меня бетонной пылью и гравием. Муравьи спокойно занимались своими делами.

Я не стал отстреливаться просто так. Пусть думает, что мне нужно беречь припасы. Я чуть не включил рацию, чтобы сообщить о местоположении стрелка, но передумал. Если бы у Маркуса было хоть какое-то чутьё, он бы связался со мной, прежде чем предпринять какие-либо наступательные действия. Казалось, мы не разговаривали целую вечность, хотя, возможно, прошла всего минута.

Между тем, особой необходимости куда-то двигаться не было – если только эти муравьи не окажутся людоедами. И если только мой одинокий стрелок не будет дожидаться появления кучки своих дружков. Было бы разумно предположить, что это могут быть мародёры, хотя, по моему опыту, они, столкнувшись с обнаружением, скорее сбегут, чем окажутся в обороне.

Я размотала хлопчатобумажный шарф, который носила на шее в качестве фильтра от пыли, и вытерла лицо, чтобы глаза оставались чистыми.

«Что бы ты ни собирался делать, Джо», — прошептал я, — «делай это скорее».

Конечно, всегда оставалась вероятность, что Маркус уже делал то, зачем пришел сюда, а именно прижимал меня к открытому месту и ждал, пока я запаникую или сделаю какую-нибудь глупость просто от скуки.

Я мог придумать множество причин, по которым он мог решить, что нужна ещё одна удобная «случайность». Зная, что моё время здесь ограничено, и мы обещали миссис Гамильтон ответы, я понимал, что надавил сильнее, чем было бы разумно. Я снова вспомнил, как Джо Маркус тщательно расспрашивал меня о том, кто был моим контактом в Нью-Йорке – Шон или Паркер. Ни для кого не было секретом, что я работаю на Armstrong-Meyer, но выдавал ли что-либо тот факт, что я подчинялся непосредственно Паркеру?

Благодаря своему хорошо осведомлённому источнику Маркус, вероятно, знал, что именно миссис Гамильтон обратилась в «Паркер» за заменой Кайлу Стивенсу, и нетрудно было предположить, что мне также поручили завершить расследование, начатое Стивенсом. Было ли этого достаточно, чтобы он придумал этот импровизированный план, как избавиться от меня?

Возможно, Хоуп позвонила ему, чтобы рассказать о моих находках, связанных с драгоценностями, которые она украла с улицы. Или, может быть, я переоценил свои силы во время короткого перелета, и он просто решил, что я слишком жаден, чтобы навредить себе.

С другой стороны, я мог ошибаться, и это был вовсе не Маркус. Меня мало утешал тот факт, что большинство американцев...

Морские пехотинцы, с которыми я встречался, достаточно искусно владели оружием, чтобы прикончить меня с первой же попытки.

Тем не менее, Маркус больше не служил в Корпусе. Если бы ему потребовалось время, чтобы навести порядок, это бы быстро выяснилось.

Я очень осторожно развернулся и осмотрел подъездную дорогу позади меня. Насколько я мог судить, она была пуста. Ближайшее укрытие, вероятно, находилось на том же расстоянии, что и человек, прячущийся в витрине магазина впереди. Это означало, что нападение – если и когда оно произойдет – могло произойти с любой стороны. Здоровый человек мог бы пробежать тридцать метров, разделяющих нас, чуть больше чем за четыре секунды. Если бы он…

начал бежать, когда я посмотрел не в ту сторону, даже на мгновение, так что у меня не осталось времени среагировать.

Я сменил позу, чтобы с минимальными усилиями повернуть ствол SIG и охватить оба вектора. Я давно усвоил, что чем естественнее дуло направлено на цель, тем больше вероятность попасть в неё, даже с закрытыми глазами. А отсутствие реакции с другой стороны улицы как минимум доказывало, что мои бёдра недостаточно широки, чтобы выпирать из-под бетона передо мной, когда я лежу на боку. Так что, в этом всегда есть и положительная сторона.

Время тянулось с преувеличенной медлительностью. Я заставил себя сосредоточиться на окружающих звуках, пытаясь уловить хоть что-то необычное. Это было трудно, когда вокруг было далеко не тихо.

Если не считать вертолётов, беспрестанно пролетающих над городом, и криков птиц-падальщиков, сами здания скрипели и стонали, продолжая оседать. Пластиковая упаковка хрустела на ветру. Время от времени черепица соскальзывала с крыши и разбивалась о бетон. Каждый раз, когда это случалось, я изо всех сил старался не вздрогнуть от неожиданности.

Наконец я уловил едва заметный шорох на главной улице слева от меня. Он был слишком размеренным, чтобы быть чем-то иным, кроме как человеком, двигавшимся очень осторожно. Они были хороши, кем бы они ни были, но недостаточно хороши, чтобы полностью замаскировать звук своего приближения.

Я держал SIG свободно вытянутым перед собой, уперев локоть в землю, чтобы принять вес пистолета. Я постоянно поглядывал по сторонам, словно ребёнок, которому родители вдалбливали правила дорожного движения.

С трудом я выровняла дыхание. Медленный вдох, пауза, медленный выдох.

Легко и просто.

Поэтому, когда из-за кирпичной кладки в конце подъездной дороги показался едва заметный силуэт человека, я уже нацелился на него.

«Как я уже говорил, Чарли, у тебя отличная реакция», — сказал Джо Маркус.

OceanofPDF.com

Тридцать

На этот раз, когда Райли прилетел за нами, Джо Маркус забрался вместе со мной в хвост «Белла». Австралийский пилот никак не отреагировал на то, что мы оба держали оружие наготове. Пока мы взлетали, я одним глазом следил за пейзажем внизу, словно надеясь увидеть убегающую фигуру.

Само собой разумеется, я этого не сделал.

«Ладно, приятели», — сказал Райли через несколько минут полета. «Кто-нибудь хочет объяснить мне, что, черт возьми, это было?»

Маркус спрятал «Кольт» под рубашку и сгорбился на откидном сиденье.

«Одна из вещей, которая мне всегда в тебе нравилась, Райли, это то, что ты знаешь, когда нужно выполнять приказы, не задавая глупых вопросов».

«Отлично. Спасибо. Напиши об этом в рекомендательном письме», — сказал Райли с пренебрежительным раздражением в голосе. «А теперь ответь на этот чёртов вопрос...»

глупый или нет».

Маркус пожал плечами, хотя Райли этого не видел. «Возможно, это был грабитель».

«Думаешь?» — слова Райли могли бы быть моими собственными. «Большинство людей не доберутся так далеко. Всё ещё много всего можно купить в ближайших продуктовых магазинах и у оптовиков электроники. Думаю, пусть они помолчат ещё денёк-другой».

«Это был не случайный грабитель», — сказал я, и ледяной взгляд Маркуса скользнул по мне.

«Думаешь, это мог быть грабитель ювелирного магазина?» — спросил Райли. «Вернись, чтобы забрать остальное, пока была возможность?»

«Может быть», — сказал я, не отрывая глаз от Джо Маркуса. «А может быть, ответ лежит немного ближе к нам».

Это привлекло внимание Маркуса. Он выпрямился на стуле. «Чарли, будь осторожен в своих словах».

«Или что?» — спросил я. «У меня какой-то случай, да? Я каким-то образом вывалился из вертолёта или меня сбил какой-нибудь разъярённый мародёр. Какая жалость, что поблизости нет повстанцев».

Райли ничего не сказал, все его внимание внезапно сосредоточилось на управлении «Колоколом», но глаза Маркуса зловеще сузились.

«А почему именно вы решили, что с вами может произойти что-то подобное?» — спросил он мягким, но угрожающим тоном.

«Почему бы и нет?» — бросил я в ответ. «Разве не то же самое случилось с Кайлом Стивенсом?»

Маркус снова откинулся на спинку стула и скрестил руки, словно опасаясь того, что его руки могут неосознанно выдать.

«Зачем нам было желать смерти Стивенса?»

«Потому что он проявил неосторожность», — сказал я, повторяя слова Райли в день моего приезда. «А потом ему не повезло».

"Ой?"

Я вздохнул и потёр рукой затылок. Он оказался таким же шершавым, как и всё моё тело.

«Слушай, давай сразу к делу, ладно?» — устало сказал я. «Я знаю про Хоуп».

Это вызвало реакцию – у обоих. Я почувствовал лёгкую дрожь по всему корпусу самолёта, когда руки Райли дёрнулись на штурвале. Реакция Джо Маркуса была более прямолинейной, сдержанной, но гневной.

«Чего ты хочешь, Чарли?»

«Хороший вопрос. Правда могла бы стать хорошим началом».

Маркус фыркнул, и его лицо расплылось в безрадостной улыбке. «И что ты собираешься делать с этой „правдой“, когда узнаешь её?»

Я пожал плечами. «Когда доберусь, сожгу этот мост».

Судя по его лицу, он не нашел мою исковерканную метафору забавной.

«Хоуп — часть этой команды, — сказал он, рассуждая. — Мы считаем её своей семьёй и заботимся друг о друге, как семья».

Так кем же стал Кайл Стивенс?

«Ваша очевидная преданность достойна восхищения. Жаль, что она не распространяется на всех членов вашей команды».

«Не всем нужна защита, — сказал Маркус. — Ты же понимаешь, что нам нужно о ней заботиться?»

«Даже несмотря на то, что она лгала тебе с тех пор, как присоединилась к R&R?» — мягко спросил я. «Для неё это, должно быть, не в первый раз — не то чтобы она так хорошо владела искусством…»

Маркус вскочил со своего места. В мгновение ока он сжал мою рубашку, предплечьем стиснул мне горло и приблизил лицо к моему.

«Ни слова больше об этом ребенке», — резко сказал он, — «иначе тебе придется покинуть самолет до следующей посадки».

В ответ я резко поднял обе руки, схватил его одной рукой за ухо, а другой за подбородок и начал выворачивать ему голову. Маркус благоразумно отпустил удушающий захват, прежде чем позвонки в его шее подкосились. Он отшатнулся назад, его взгляд был настороженным и, как мне хочется думать, чуть более уважительным. Он оглядел голову и поморщился.

Ну что ж, хорошо.

«Похоже, ты прав», — сказал я. «Не всем нужна защита».

«Как ты и сказал, я предан своей команде», — сурово сказал он. «Нападёшь на одного из нас — нападёшь на всех».

«Но это условие не распространялось на Кайла Стивенса, не так ли?»

Как только я заговорил, я понял, что это неправильный ответ. Маркус потерял оборонительную позу и, казалось, расслабился. Он откинулся назад, расслабив всё тело.

И в тот момент я понял, что был на пороге важного открытия, но каким-то образом упустил его.

Тридцать один

Я фотографировал зубы, когда Паркер Армстронг позвонил из Нью-Йорка. Это было в начале дня, после того как Райли вернула меня и Джо Маркуса в армейский лагерь. Доктор Бертран почти сразу же забрала меня. Оказалось, что я не так плохо владею камерой, как она опасалась.

К тому же, я не думала, что проводить больше времени с Маркусом или искать Хоуп — хорошая идея.

Поэтому я провёл несколько часов, работая с судебным одонтологом из Великобритании, который тщательно сортировал разбросанные зубы и распределял их по отдельным пациентам. В тот момент он наклеивал их на полоски картона, напоминающие рентгеновские снимки зубов. Из этого, по его словам,

может оказаться возможным опознать жертв, чьи имена были настолько сильно ранены, что их невозможно было бы установить иным способом.

«ДНК всегда есть, но это дорого, и часто её не с чем сравнить», — сказал он мне, осматривая другой зуб. «Суперклей и картон — более экономичный вариант».

Я фотографировал каждый готовый кусок с урной, сообщая команде, нашедшей жертву, место её обнаружения и уникальный номер. Только после того, как тело было окончательно опознано и установлено, кто является его семьёй, этот номер наконец-то отложили в сторону.

Я был настолько увлечён работой, что вибрация мобильного заставила меня вздрогнуть. Я проверил входящий номер и виновато улыбнулся британскому стоматологу.

«Это может быть важно. Я лучше возьму это на себя, если ты не против?»

Он довольно весело отмахнулся от меня, его очки сидели на кончике длинного носа.

«Я крикну, когда это будет готово», — пробормотал он рассеянно. «Итак, верхний левый второй коренной зуб… Ага, вот вы где!»

Я ответил на звонок, отойдя при этом в дальний угол.

«Привет, босс, что у вас для меня есть?» — спросил я, стараясь на всякий случай не называть его имени.

«Ты первый», — сказал Паркер. «Как там дела?»

Я подавил вздох и вкратце рассказал ему о произошедших событиях.

Он слушал в глубоком молчании. Когда я закончил, он снова выразил желание отозвать меня. Я снова отказался.

Я стоял спиной к стене, наблюдая за работой других бригад, пока разговаривал. Военные постелили временный пол, который можно было мыть каждую ночь, но лёгкий запах дезинфицирующего средства, покрывавшего застарелую кровь, всё ещё оставался. Это не способствовало моему аппетиту.

«У тебя есть для меня информация?» — наконец спросил я, пытаясь отвлечь его.

Вздох Паркера был отчётливо слышен по международной телефонной линии. Он прекрасно понимал, что я делаю, и был готов согласиться, даже если это вызовет протест.

«Энцо Лефевр и Габриэль Дюбуа — это псевдонимы, — без обиняков заявил он. — Сейчас мы всё ещё пытаемся установить их настоящие имена, но Интерпол засиял, как новогодняя ёлка, как только мы начали поиски».

«В чем их интерес?»

«Похитители драгоценностей. Столько мастерства и изящества – эта парочка не склонна к нападкам и грабежам. Мне сказали, что Лефевр означает «ремесленник». Возможно, поэтому он и выбрал это имя. Насколько мне удалось вытянуть из моего связного в Интерполе, они провернули несколько крупных ограблений на Французской Ривьере, в Монако, Мадриде и то самое на Каннском кинофестивале в прошлом году. Впрочем, это первый раз, когда они действуют так далеко от Европы».

«И как это согласуется с тем, что Сантьяго Рохас рассказал нам об ограблении и этом предполагаемом третьем человеке?» — спросил я, нахмурившись. «Тот, кто застрелил Лефевра и скрылся. Если эта пара воровала драгоценности, насколько вероятно, что они случайно оказались в ювелирном магазине — как раз в тот день, когда там должна была быть крупная поставка — именно в тот момент, когда драгоценности передал кто-то совершенно посторонний?»

«Честная оценка? Примерно такая же вероятность, как дважды получить удар молнии», — сухо сказал Паркер. «Бывает, но для этого нужно быть чертовски невезучим».

Я подумал о мужчине на больничной койке, который рассказал такую проникновенную историю о женщине с рубиновым обручальным кольцом.

«Полагаю, они могли просто взять отпуск и купить кольцо, как обычные люди. Разве для пары воров было бы важнее, если бы они заплатили за что-то, а не просто украли?»

Паркер издал гортанный звук, похожий на «может быть». «Возможно, это объясняет, почему Лефевр пытался вмешаться и за это получил пулю».

«Вы имеете в виду чувство профессионального возмущения?» — предположил я. «Что кто-то имел наглость пытаться выполнить какую-то халтурную работу прямо у него на глазах?»

«Что-то в этом роде, да, если это то, что произошло».

Я на мгновение задумался. Напротив меня эксперт по отпечаткам пальцев, тоже из Великобритании, склонилась над своим рабочим местом. Она только что сопоставила отпечаток ладони, снятый с кухонного стола в доме пропавшего человека, с отпечатком ладони одной из наших жертв.

Однако чувства триумфа или удовлетворения не было, только печаль. Это был её первый опыт работы с командой DVI. Я гадала, продолжит ли она в том же духе или снова станет волонтёром.

«Думаю, мне нужно вернуться и еще раз поговорить с Рохасом», — сказал я Паркеру.

«Похоже, он был не совсем откровенен».

«Возможно, нет», — серьёзно согласился Паркер. «Но, судя по вашим словам, он действительно получил тяжёлую травму головы, и это следует принять во внимание.

В конце концов, мы оба знаем, какие последствия может иметь подобное».

«Да, есть». Я провёл рукой по волосам, не желая развивать эту мысль дальше. Вместо этого я спросил: «Есть ли, э-э, какие-нибудь новости о девушке?»

«Я все еще жду, когда лондонская сторона ответит мне», — сказал он.

«Они столкнулись с несколькими препятствиями. Вашингтонским бюрократам есть чему поучиться у британской гражданской службы, да? Я позвоню вам, как только у меня появится информация».

«Спасибо». Будем надеяться, что это произойдёт скоро. Я помолчал. «Полагаю, никаких новостей не было…?»

Мне не нужно было вдаваться в подробности. Паркер прекрасно понимал, о ком я говорю. Он прочистил горло, и я сразу понял, что это не будет хорошей новостью.

«Мы отследили Шона до Германии. Пару дней назад он вылетел из Франкфурта в Кувейт».

«Кувейт?» — переспросил я. «Какого чёрта он там делает?»

«Мы полагаем, что он мог пересечь границу с Ираком, — осторожно сказал Паркер, — направляясь в Басру».

Я открыл рот, чтобы снова спросить, что, чёрт возьми, делает Шон, но тут же закрыл его, чувствуя, как свинцовая тяжесть оседает на моей груди. У меня было ужасное предчувствие, что я точно знаю, зачем Шон идёт один в страну бандитов, и я очень надеялся, что ошибаюсь.

Тридцать два

В ту ночь, когда я вернулся из Мехико, – в ту ночь, когда наши отношения с Шоном достигли апогея, – я совершил, как позже понял, грубейшую ошибку. Это была не первая моя ошибка, и, смею сказать, не последняя.

Не спровоцировав Шона на физическое соприкосновение. Этого он ждал долго – во всех смыслах. Хотя он и ушёл из армии с ошибочным убеждением, что я погубила его карьеру так же, как и свою, он всё ещё хотел меня. На протяжении нашей короткой, но…

В то время наши тайные отношения, ограничения, накладываемые необходимостью вести себя строго формально по отношению друг к другу во время дежурства, привели к тому, что, когда нам, наконец, дали волю, мы стали заниматься сексом, в котором можно было ломать мебель и будить соседей.

В ту ночь моей единственной мыслью было снова выпустить его на волю.

Я уложила его на диван в гостиной нью-йоркской квартиры и выплеснула накопившиеся за месяцы эмоции. Было почти невозможно не опустошить то, что когда-то принадлежало мне и было доступно для свободного использования. Его первоначальная застылость чуть не довела меня до слёз, но потом его губы расслабились под моими, и он сердито ответил на поцелуй.

Я рассчитывал на то, что мужчине очень трудно быть изнасилованным женщиной, которую он искренне не желает, без какого-либо химического стимула. К тому времени, как вода в душе практически испарилась с нашей обнажённой кожи, Шону не потребовалась искусственная стимуляция.

Когда я ослабила хватку на его запястье, он запустил обе руки в мои короткие мокрые волосы, откинув мою голову назад, обнажая израненное горло, словно козла, принесённого в жертву. Со стоном, похожим на пытку, он принялся жадно пожирать мою челюсть, шею, грудь.

А когда его руки скользнули по моим плечам, чтобы провести по позвоночнику и обхватить мои бедра, я обхватила его лицо дрожащими пальцами и поцеловала его с щемящей нежностью, чувствуя, как его тело поднимается к моему, как прежде, ведомое инстинктом и мышечной памятью.

Я заставила себя не спешить, хотя желание терзало меня. Я знала, что должна довести его до грани отчаяния, пока он не сможет ничего сделать, кроме как поддаться слепой похоти и взять то, что когда-то давалось даром.

Я не смогла сдержать крика, когда мы кончили вместе. Лицо Шона превратилось в побелевшую маску, глаза были закрыты.

Я просунул руку ему под челюсть и пробормотал: «Посмотри на меня, черт возьми.

Мне нужно, чтобы ты знал, что это я».

Он резко распахнул глаза. «Боже мой, Иисусе», – выдавил он. «Как это мог быть кто-то другой?»

Когда он с рычанием взбрыкнул подо мной, я чуть не схватил его за горло снова, но потом понял, что он вовсе не пытается меня сбросить, совсем наоборот. Я почувствовал, как скользят мышцы под гладкой кожей, когда он…

Он вскочил на ноги, поднял меня и потянул за собой. Мы добрались до стены у спальни, сбив в сторону небольшой столик.

Моя спина ударилась о дверной косяк, а мои конечности крепко обвились вокруг него, когда он толкнул меня вверх, зарывшись лицом в мою шею, его зубы на моей коже и мое имя на губах.

Одного этого было достаточно, чтобы меня сломить. Я развалилась в его объятиях. Если бы соседи спали, я бы их наверняка разбудила.

Почти сразу же Шон попытался вырваться. Я сжал его сильнее.

«Чарли!» — его голос был хриплым. «Я больше не могу, и я не использую...»

«Установил спираль», — прошептал я ему на ухо. «Не буду рисковать после прошлого раза…»

Если бы я могла взять свои слова обратно, я бы так и сделала. Я поняла, что он понял важность моих слов, по тому, как он напрягся, затем моё тело снова содрогнулось, и он ввалился в спальню, рухнув на кровать, прижимая меня к себе.

Я тяжело приземлилась на матрас, все еще жадно сжимая его в объятиях.

Потом мы лежали рядом, разделённые лишь широтой наших мыслей. Мы лежали на спине, пока пот не остыл на наших телах, и единственным звуком, нарушающим покой, был медленный стук наших сердец, когда мы приходили в себя.

Я промолчал. Я не мог придумать ничего, что можно было бы сказать, кроме банальностей.

Шон пошевелился, его короткие волосы терлись о подушку, когда он повернулся ко мне. Я невольно напряглась. Ничего не могла с собой поделать. Эти тёмные, бездонные глаза пристально смотрели на меня. Я знала, что мне нужно что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.

«Беру свои слова обратно», — сказал тогда Шон, и я не смогла уловить его тон.

«Если бы ты трахалась с Паркером все время, пока тебя не было, ты бы не была такой...»

«Отчаялись?» — переспросил я.

Он почти улыбнулся. «Я хотел сказать «пылкий», но, полагаю, это одно и то же».

Я посмотрела на высокий потолок и почувствовала, как мое сердце разлетается на осколки, словно пуля, пробивающая стекло.

«Я никогда не изменяла тебе, Шон».

«Это ведь был мой ребенок, не так ли? Ребенок, которого ты потеряла?» И когда шок лишил меня дара речи, он с убийственной точностью рассказал: «Ты сказала, что тебе поставили спираль, потому что ты не хотела рисковать „после прошлого раза“».

Это было… до того, как мы покинули Великобританию?»

Я медленно перекатилась от него на бок и подтянула колени к груди, борясь с желанием расплакаться. «Ты имеешь в виду, что беременность была единственной причиной, по которой я поехала с тобой в Нью-Йорк?» — спросила я с хрупким достоинством. «Нет, не было».

Я услышала его хриплое дыхание, почувствовала, как покачнулся матрас, когда он приподнялся на локте. Его рука погладила моё бедро и мягко перевернула меня на спину, чтобы он мог видеть моё лицо.

«Прости, Чарли», — сказал он тихо. «Я знаю, как это тяжело — для нас обоих. Мы уже не те, кого помним».

Я понимал, что это оливковая ветвь, но всё же не смог удержаться от обидного вопроса. «Разве я когда-нибудь был тем человеком, который пытался бы заманить тебя в ловушку с нежеланным ребёнком?»

Он потёр пальцами шрам на виске и покачал головой, словно пытаясь прочистить его, и одновременно отрицая. «Я просто… не знаю», — беспомощно сказал он. «Кажется, неважно, что я знаю , я всё равно не могу избавиться от ощущения, что мы друг другу не подходим — катастрофа, которая вот-вот случится».

«Может быть, так и есть», — согласилась я, вспоминая прошлые времена и места. Я посмотрела ему в глаза. «Но я рисковала жизнью ради тебя, и завтра без колебаний сделаю это снова».

Его рука отдернулась от лица, и его охватило внезапное напряжение.

«Эти два стреляных патрона ты носишь с собой повсюду, словно талисман», — наконец произнес он, нахмурившись, словно, пока слова не вылетели из головы, он сам не знал, что собирался сказать.

Я кивнул. «Мы столкнулись с вооруженным человеком, держащим заложника», — сказал я как ни в чем не бывало. «На мне был бронежилет. На тебе — нет. Поэтому я… встал между вами».

Взгляд Шона скользнул по моему телу, словно выискивая лишние шрамы. «А что, если бы он решил выстрелить в голову?» — тихо спросил он.

«Он мог бы это сделать, но не сделал этого», — сказал я. «Я не думал, что он достаточно хорош, и он хотел убедиться. Два выстрела в грудь…

обычно выполняют свою работу».

Его губы скривились. «Это что-то ещё, чему я тебя научил?»

"Да."

Я мог бы сказать больше – мне нужно было сказать так много, – но я замолчал, хотя это и не принесло мне никакой пользы. Шон всегда умел читать меня, как открытую книгу.

«Что еще, Чарли?» И когда я хотел снова откатиться, он схватил меня за запястье, крепко сжал его и грубо потребовал: «Расскажи мне».

Я ему и рассказал. Только когда Паркер позвонил мне, я понял, какая это была ошибка, но в тот момент было облегчением наконец выговориться.

О том, что готовность умереть за него была лишь частью истории.

О том, как я обнаружил, пока он был в коме, что я тоже готов убить за него. Не в разгар перестрелки, где спасение одной жизни не оставляет выбора, кроме как отнять другую. А позже, с ледяным расчётом. Чтобы преследовать цель, словно добычу.

«Ты как-то сказал мне, что, по-твоему, у меня есть все задатки хладнокровного убийцы. Человек, который не просто умеет целиться...

«Кто-то, у кого действительно хватило сил нажать на курок», — сказал я.

«Оказалось, ты был прав».

Тридцать три

На четвертое утро с R&R мне снова предстояло работать в новом секторе вместе с Хоуп и Лемон.

Хоуп явно чувствовала себя неловко из-за этого. Она выглядела очень подавленной в столовой, когда я впервые увидел её. Её тревога передалась Лемон, которая не отходила от неё ни на шаг весь завтрак. Собака даже отказалась от предложения бекона от бойцов, стоявших на гриле. Неуверенный в том, что меня примут, я не сел за тот же стол, и, как только Хоуп сгребла свою обычную обильную порцию, она поспешила прочь, не встречаясь со мной взглядом.

Я бы бросился за ней, но Джо Маркус остановил меня угрожающим словом: «Чарли — одно слово».

Я последовала за ним на улицу, заметив, что он демонстративно отвернулся от того направления, куда ушла Хоуп. Я смотрела, как жёлтый лабрадор трусит за ней по пятам, подняв морду, чтобы пристально смотреть на неё своими непоколебимыми зелёными глазами. Я придала своему лицу вежливо-вопросительное выражение.

«Что я могу для тебя сделать, Джо?»

Он пристально посмотрел на меня, пытаясь скрыть любые признаки легкомыслия, а затем сказал: «Хоуп сегодня утром ведет себя как-то расстроенно».

«Я не удивлен», — сказал я. «Она...»

Он прервал мои слова резким взмахом руки. «Мне не нужно знать, почему. Мне просто нужно, чтобы она сосредоточилась на работе. Ты меня слышишь?»

Я кивнул. Я его прекрасно слышал.

«Если Хоуп и Лемон не будут выполнять свою работу наилучшим образом, все остальные в этой команде будут просто топтаться на месте.

Твоя задача — дать ей работать, не отвлекаясь, а не быть причиной этого. — Он сделал паузу. — От этого зависят жизни, Чарли. Понял?

«Громко и отчетливо», — пробормотал я.

Он в последний раз резко покачал головой, словно не веря моей глупости, и резко развернулся. Я смотрел, как он зашагал к моргу, где его ждал доктор Бертран. Они коротко перекинулись парой слов, и она взглянула в мою сторону, прежде чем войти. Я не знаю, что они сказали, но по её мрачному выражению лица понял, что мне тоже не хотелось этого знать.

Я изо всех сил старался поддерживать приятную беседу с Хоуп во время поездки по городу, но она оставалась сгорбленной и замкнутой, отвечая на поддразнивания Райли лишь односложно. К тому времени, как мы добрались до нужного сектора, даже невозмутимая австралийка бросала на меня укоризненные взгляды.

Отлично. Она не может держать руки в карманах, и вдруг... это моя вина.

Райли высадил нас, как обычно, проверив связь, на что Хоуп мрачно ответил: «Хорошо». Он снова взлетел, нахмурившись так, что это было видно даже с земли.

«Слушай, Хоуп, ты наконец успокоишься?» — спросила я, когда мы остались одни. «Или нас всех ждёт ужасный день?»

Она бросила на меня взгляд, полный почти подросткового презрения.

«Какой в этом смысл?» — потребовала она. «Ты ведь всё равно собираешься отправить меня домой, да?»

Предупреждение Джо Маркуса за завтраком всё ещё не выходило у меня из головы – он ценил вклад Хоуп и Лемон в команду больше, чем кого-либо другого. Насколько далеко он готов был зайти, чтобы защитить девушку, и почему? Я вспомнил, как она не дрогнула, когда он коснулся её руки, и не смог сдержать дрожь отвращения. Надеюсь, мои подозрения были не напрасны – он, ей богу, годился ей в отцы. По уровню зрелости – скорее дедушка.

Это то, что сделал Кайл Стивенс - обнаружил, что Хоуп была вором, которого он была послана, чтобы искоренить? Вот почему она с такой силой отреагировала на упоминание его имени?

Если Маркус приписывал успех R&R Хоуп, то он заботился не только об интересах девушки. Представляю, что могли бы сделать остальные трое, если бы обвинения были выдвинуты против девушки.

И что они могли бы уже сделать однажды…

"Надеяться - "

Но она резко отвернулась с жестом, который явно означал «оставьте меня в покое», и зашагала по другому участку потрескавшегося тротуара к тому, что когда-то было жилым домом.

Я знал, что если мы сейчас не наладим отношения, это будет тянуться ещё несколько дней – или всё время, пока я буду один. Не раздумывая, я побежал за ней и пометил её руку.

Хоуп издала визг, который был больше похож на крик гнева, чем на что-либо другое. Я услышал шарканье обутых в ботинки ног и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ко мне мчится собачья мускулатура весом в шестьдесят пять фунтов.

Обычно глуповатое выражение лица Лемона сменилось рычащей маской.

Я крикнула во весь голос: «ЛОЖИСЬ!». Лемон обычно слушалась голосовых команд, и как бы быстро она ни встала на защиту Хоуп, я решила, что она не совсем подготовленная боевая собака.

Она замедлила шаг, в замешательстве опустила голову, но не отклонилась. Когда она от меня отошла на три длинных шага, я собрался с духом и взмахнул левой рукой, вытянув её вперёд и вперёд, и увидел, как она сосредоточилась на этой новой и заманчивой цели.

Когда она собралась и прыгнула, разинув пасть, я отдернула руку назад и вывернулась в сторону. Собака пролетела мимо меня, её жилет проскользнул по моему рукаву так близко, что царапнул его. Я схватила хлопковый шарф с шеи и быстро обмотала им левое запястье и руку.

«Отзови её, Хоуп», — предупредил я, когда Лемон, катаясь по гравию в канаве, развернулся для новой пробежки. «Я не хочу причинить ей боль».

Хоуп фыркнула: «Ага, конечно. Думаешь, сможешь?»

«Если только этот жилет, который она носит, не из кевлара, то я знаю, что смогу», — сказал я. «Не заставляй меня это доказывать».

Хоуп замешкалась. В этот момент Лемон снова прыгнула на меня, хотя на этот раз с меньшей силой. Я снова отдёрнул руку, и её зубы щёлкнули в воздухе. Теперь она выглядела скорее озадаченной, чем агрессивной, но если я не буду осторожна, она совсем забудет о желании защитить своего хозяина и попытается укусить меня просто от злости.

«Надежда!» — рявкнул я.

Она, наконец, осознала, какой опасности подвергает свою собаку. Видя её дрожь, я начал отводить правую руку назад, словно пытаясь засунуть её под фалды рубашки.

Она взвизгнула и выкрикнула имя Лемон, и собака тут же бросилась к ней. Хоуп упала на колени и обхватила лабрадора обеими руками за шею, рыдая в её шерсть. Лемон посмотрела на меня через плечо Хоуп, задыхаясь и, если мне не показалось, немного смущённо.

Я не пытался приблизиться к ним, пока девушка не успокоилась. Вместо этого я просто отошёл на достаточное расстояние, чтобы быть в курсе, если она вдруг решит послать Лемона ещё раз. Я размотал шарф и снова повязал его вокруг шеи. Это был тот самый, который я обычно носил, катаясь на велосипеде, чтобы не допустить свиста ветра под воротником кожаной куртки. Раньше я смутно предполагал, что он может сработать и как импровизированная повязка, и как перевязь, если понадобится, но отпугивание нападающих собак не входило в мой список альтернативных вариантов применения.

«Я бы не причинил ей вреда, если бы ты меня не вынудил», — мягко сказал я. «Лемон не виновата, так почему я должен на ней злиться? Она любит тебя настолько, что готова тебя защитить. За это её нужно вознаградить, а не наказать».

Это вызвало новый приступ рыданий. Я подавила вздох и подождала, пока она вылезет. Наконец, шмыганье носом Хоуп стихло. Лемон выскользнула из её объятий и энергично встряхнулась. Хоуп осталась сидеть на коленях. Она говорила, не поднимая головы, так тихо, что я едва её слышала.

«Чего ты хочешь, Чарли?»

«Сейчас самое главное — не быть укушенным», — сказал я, нарочито легкомысленно. «На втором месте, пожалуй, сэндвич с беконом».

Она не подняла головы, и ее голос остался приглушенным бормотанием.

«Но что вы не хотите рассказать?»

Я вздохнул. «Мне ничего не нужно , Хоуп. Нет, это неправда. Я хочу, чтобы ты перестала воровать на улицах. Я хочу, чтобы ты продолжала свою работу, не пытаясь втянуть Лемона в неприятности. Я хочу, чтобы вы оба делали то, что у вас получается лучше всего. Ты же знаешь, Джо Маркус ценит вас двоих больше всех в команде. Не подведи его. И себя тоже не подведи».

Тридцать четыре

Как будто в доказательство веры Джо Маркуса в них, позже тем же утром Хоуп и Лемон сделали еще одну находку живого существа в одном из старых многоквартирных домов.

Слухи распространились быстро. Уже через двадцать минут район был полон спасателей. Я понял, что правительство готово было официально объявить о завершении спасательной операции. Обнаружение кого-то ещё живого на этом этапе считалось большой новостью.

Итак, не только доктор Бертран прибыл с Джо Маркусом, которого привёз Райли на самолёте «Белл», но и шотландский полицейский Уилсон со своей группой раскопок. Он встретил меня серьёзным кивком, направляясь осматривать покосившееся здание.

Я держался в стороне и незаметно наблюдал за Хоуп, которая стояла в стороне. Рядом с ней сидел Лемон, любимая игрушка для жевания.

сжимала в челюстях. Её золотые уши развевались, словно вымпелы, при каждом новом всплеске активности, словно она знала, что именно она была причиной всего этого.

Извлечение оказалось непростым — я начал понимать, что они никогда не были лёгкими. Как только Лемон дал им сигнал, команда смогла довольно быстро найти выживших — молодую мать и её ребёнка.

А вот вызволить их оттуда было совсем другое дело.

Когда произошло землетрясение, пара находилась в гостиной своей квартиры на втором этаже. Старое здание, построенное преимущественно из дерева с кирпичными выступами, которые далеко не соответствовали современным нормам, развалилось, как соломенный домик. Их двоих нашли в подвале, в окружении обломков дивана, на котором они сидели.

Ситуацию осложняло то, что женщина, по-видимому, сломала таз при падении. К тому времени, как они проделали небольшое разведочное отверстие, она была настолько бессвязна, что даже не могла назвать своё имя.

Она была убеждена, что руки спасателей, протягивающих ей руку, принадлежали самому дьяволу, пытающемуся затянуть ее и ребенка в ад.

Последнее, что её удалось уговорить, – это отдать ребёнка, которого она безмолвно и неподвижно держала на руках. Сначала Уилсон подумал, что это мёртвый ребёнок или кукла, пока не уловил едва заметное движение. Когда об этом сообщили, чувство безотлагательности усилилось.

«Нам нужно отделить её от ребёнка, даже если это означает выстрелить в неё дротиком с транквилизатором», — резко заявил доктор Бертран. «Если ребёнок ещё не близок к смерти, то скоро умрёт».

Я был полностью за, но предложение не встретило всеобщего одобрения. Тем временем Джо Маркус оценил состояние конструкции и не выразил оптимизма.

«Если мы ослабим хотя бы один важный элемент опоры, всё здание может рухнуть на него», — сказал он. «Я поражён, как оно вообще продержалось так долго, учитывая подземные толчки, которые мы пережили за последние пару дней».

Был спешно разработан план: выкопать яму за пределами фундамента самого здания и попасть прямо в подвал, проложив туннель через остатки фундамента. Мне это показалось безумием, но…

Все остальные серьёзно кивнули. Уилсон вызвался первым прыгнуть в яму.

«Если придется, я ее силой вытащу, а?»

Но к тому времени, как они продрались сквозь бетон, бетон, грунт и камни — а это невозможно было сделать ни быстро, ни тихо, — женщина была в полном отчаянии. Когда Уилсон протиснулся к ней, она принялась кидаться кулаками и любыми предметами, которые ей попадались.

«Чокнутая сука», — сказал Уилсон, с трудом вылезая из ямы и касаясь пальцами порезанной раны на щеке. «Если так пойдёт и дальше, эта девчонка обрушит эту штуку на себя и на своего малыша».

«Не помешало бы тебе женское лицо?» — спросил я.

Джо Маркус тут же покачал головой. «Я не собираюсь рисковать, чтобы Алекс получила травму. Ей нужно, чтобы все пальцы работали так, как работают».

«Вообще-то, я думал использовать кого-то гораздо более расходного», — сказал я. «Вообще-то, меня».

Интересно отметить, что возражений против этой идеи было гораздо меньше, чем против предложений французскому хирургу подвергнуть себя опасности. Всегда приятно знать себе цену.

Уилсон порылся в рюкзаке в поисках пластыря, достаточно большого, чтобы закрыть щеку. Я одолжил у одного из членов команды обвязку и что-то похожее на велосипедный шлем со светодиодным фонариком и стал ждать окончательного решения. Вскоре Маркус направился ко мне.

«Ладно, Чарли, можешь идти. У нас мало времени, так что это твой последний шанс отступить». Его тон не оставлял места для раздумий.

Я покачал головой. «Нет, спасибо», — сказал я. «У меня всё готово».

Уилсон ухмыльнулся мне: «Тогда дамы вперёд, да?»

Я пристегнул полипропиленовый страховочный трос к обвязке и спрыгнул в яму, затем включил налобный фонарь и проскользнул головой вперёд в короткий туннель в фундаменте. Я полз на животе, опираясь на локти и носки ботинок, и жалел, что не успел вырыть яму побольше.

Когда я выбрался в крошечную пещеру, которая оказалась подвалом, первым, что меня поразило, была четырёхдневная вонь, настолько едкая, что меня тошнило. Вторым был кусок кирпича, отскочивший от моего шлема, и невнятный крик пойманной женщины.

«Пожалуйста, я здесь, чтобы помочь», — сказала я достаточно громко, чтобы перекричать её вопли. «Мы просто хотим вытащить тебя отсюда».

В луче моего фонаря её безумные глаза на мгновение мелькнули из-под спутанных волос. Она бросила ещё один камень, но уже с меньшей силой, словно исчерпала остатки сил. В левой руке она всё ещё сжимала грязный свёрток тряпок. Я опасался худшего, но, когда я вышел из туннеля, она ещё крепче сжала свёрток, и он издал слабый протестующий вопль.

Я продолжал говорить, пытаясь успокоить её, но понимал, что проигрываю. А когда Уилсон начал пробираться в подвал следом за мной, она почти впала в истерику. Учитывая обстоятельства, я не мог её за это винить.

«Что, черт возьми, нам теперь делать?» — пробормотал Уилсон.

Я закатил глаза. Если бы мы столкнулись с берсерком, он бы не испытал никаких угрызений совести, но это его просто сбило с ног.

«Приготовьтесь ловить», — сказал я и перепрыгнул через пропасть.

Я старался обращаться с женщиной как можно мягче, что было непросто, ведь она обрушивала на меня шквал ударов по голове и плечам, как только я оказывался в пределах досягаемости. Но едва способная пошевелить бёдрами, она оказалась в невыгодном положении. Мне удалось зайти ей за спину достаточно далеко, чтобы крепко схватить её за шею и с силой надавить предплечьями по бокам, перекрывая приток крови к мозгу. И без того ослабленная, она потеряла сознание через десять секунд. Испуганная Уилсон успела схватить ребёнка, когда он выскользнул из её рук. Я нащупал сумку на поясе и, пока была возможность, закрепил ей руки пластиковой стяжкой.

«Вы хотите вынести ребенка и вернуть носилки сюда?» — спросил он.

Я взглянула на грязного, мокрого младенца, которого он мне протягивал, и поспешно кивнула матери. «А вдруг она придёт в себя, пока меня не будет?»

Он поморщился. «А, верно подмечено. Тогда вернёмся побыстрее, а?» Когда он протиснулся в узкий проход, я услышал приглушённое: «Господи, малыш, как же от тебя воняет».

Я думал, что мне повезло больше, но как только ноги шотландца скрылись в туннеле, земля вокруг меня начала дрожать.

Тридцать пять

Как только произошёл толчок, здание надо мной застонало, как старый корабль. Я никогда не страдал клаустрофобией, но этот звук почти довёл меня до паники.

Большую часть времени я сталкиваюсь с незначительными угрозами. Даже в Мехико, где нас атаковала организованная боевая сила, я знал, что она состоит из небольших отдельных подразделений. Людей, которые жили, дышали, истекали кровью и умирали, как и все мы. Землетрясение — неумолимое чудовище, больше горы. Пятиэтажное здание, в котором мы находились, представляло собой лишь малую его часть.

И вдруг я почувствовал себя совсем маленьким и ничтожным по сравнению с ним.

Я повернул голову так, чтобы луч фонаря осветил вход в туннель. Уилсона не было видно.

«Давай, давай. Включай свою чёртову задницу». Дрожь усилилась. Я с тревогой посмотрел на то, что осталось от потолка подвала, и пробормотал: «Только не ты!»

Пыль пробежала сквозь падающий луч света. В тёмном углу перекошенный луч скрипнул, сдвинулся и исчез с оглушительным сухим треском, похожим на винтовочный выстрел. Я бросился лицом вниз на верхнюю часть тела женщины, и осколки усеяли мою спину.

Я снова взглянул на дыру, желая не нырять, пока ещё есть возможность. Женщина подо мной зашевелилась и застонала. Я оторвался от неё.

Земля резко вздыбилась, и я услышал скользящий грохот камней, черепицы и треск бревен. Трудно было сказать, находились ли они прямо над нами или снаружи. Но если они упали в дыру в дальнем конце туннеля…

Женщина пришла в себя, шатаясь. Она пыталась освободиться от пут, но безуспешно – она была совершенно измотана. Тем не менее, я не осмеливался её оставить.

На этот раз, взглянув в туннель, я увидел мерцание света, луч которого расширялся по мере приближения. Через мгновение оттуда протиснулось грязное лицо Уилсона, тяжело дыша. Облегчение было таким облегчением, словно с моей груди свалилась тяжелая глыба.

«О, ты мог бы хотя бы принести мне двойной эспрессо», — протянул я. «И пару маленьких карамельных бисквитов».

Уилсон устало усмехнулся. «Я могу вернуться, если хочешь?»

Он проскользнул и потащил за собой в подвал свёрнутые носилки. Они были сделаны из брезента, укреплённого деревянными планками, словно рейки в парусе. Мы быстро развернули их и как можно аккуратнее подоткнули под женщину. Она всё ещё вскрикнула от боли при каждом движении. Мы закрепили её широкими ремнями с пряжками, как на смирительной рубашке. К ножному концу уже была прикреплёна верёвка.

Мы выровняли загруженные носилки по туннелю, и Уилсон дважды дёрнул за верёвку. Почти сразу же слабина натянулась, и носилки начали медленно продвигаться вперёд, в пустоту. Земля задрожала, и женщина снова закричала, на этот раз от страха. Не могу сказать, что я её за это виню.

«Хочешь пойти первым и подтолкнуть ее?» — спросил я.

«Лучше тебе это сделать», — сказал Уилсон.

Я уловил что-то в его голосе и повернулся, чтобы осветить его фонариком. Я увидел, как он крепко держит левую руку, и кровь на рукаве.

«Стекло, — сказал он. — Чёртово окно упало на меня, когда я передавал ребёнка. Повезло, что оно не оторвало малышу голову».

Мои глаза расширились, но я просто кивнул и полез в туннель. Время для разговора будет позже – или не будет вообще. Я уперся обеими руками в плечи женщины и вдавил носки ботинок сильнее, чем требовалось. Носилки вылетели из другого конца, словно пробка из бутылки шампанского, и их вытащили из ямы. Оказавшись на свободе, я повернулся, схватил Уилсона за протянутую правую руку и…

вытащили его, прежде чем нас обоих поспешно оттащили обратно на землю.

Я понял причину спешки, когда обернулся и посмотрел на здание, под которым мы только что были. Клянусь, оно всё слегка покачивалось, словно ещё один сильный толчок мог всё это разрушить.

Тридцать шесть

Как только Райли пристегнул мать и ребенка, он взлетел на «Белле», совершая пируэты на подъеме, и направился прямиком в главную больницу, в то время как доктор Бертран стабилизировала состояние своих пациентов по пути.

Только сняв одолженную обвязку и шлем, я понял, что Хоуп и Лемон тоже ушли. Я поискал Джо Маркуса, но понял, что вся команда по спасению и спасению уже забралась на борт, оставив меня.

Как я уже сказал — всегда приятно знать себе цену.

Я нашёл Уилсона сидящим в грузовом отсеке полицейского вертолёта его команды, где ему осматривали порванную руку. При свете дня рана выглядела гораздо хуже, чем под землёй в темноте.

«Больница, — решил один из медиков. — Надеюсь, у вас прививки свежие».

«Если нет, то скоро будут, а?»

Он увидел меня и серьёзно кивнул. Медик, уходя, похлопал меня по плечу. У этих ребят это считалось высшей похвалой.

«Если вы направляетесь туда, можно вас подвезти?»

«Не понимаю, почему бы и нет. Маркус ведь тебя бросил, да?»

Я пожал плечами, не решаясь заговорить. Голос Уилсона стал тихим и серьёзным.

«Там ты за собой понаблюдаешь».

Я замер. «В смысле?»

Он поднял руку, притворяясь, что сдаётся. «Эй, не смотри на меня так испепеляюще. Просто услышал кое-что, вот и всё».

«Уилсон… Просто выскажи это, ладно?»

«Ну, когда я вытащил маленького ребенка, и все чертово место начало трястись, и это чертово окно попыталось меня гильотинировать...» он

поднял плечо своей травмированной руки, «- я слышал, как Маркус сказал тому французскому врачу о том, что, возможно, сейчас самое подходящее время, чтобы сократить их потери».

«Сократить потери?»

«Они говорили о том, чтобы оставить вас обоих там, Чарли. Как ты думаешь, почему я вернулся, даже истекая кровью, как зарезанная свинья, а?»

«Вы разве не имеете в виду «рыцаря в сияющих доспехах»?» — поправил я.

«Забудь об этом». Он снова ухмыльнулся, хотя его запас был явно на исходе. «Ничего особенного, а?»

«Да, это так», — сказал я. «И я этого не забуду».

Коренастый полицейский пилот Уилсона открыл дверь в кабину и забрался внутрь. Он надел гарнитуру и оглянулся через плечо, показывая вопросительный жест то поднятым, то опущенным большим пальцем.

Уилсон показал ему большой палец вверх и отошёл от края грузового отсека. Я запрыгнул рядом с ним и пристегнулся. В полицейском вертолёте было не больше удобств, чем в вертолётах R&R, разве что сиденья крепились крепче и имели крепление, которое, как я предположил, предназначалось для фиксации наручников заключённого во время перевозки.

Полёт до больничного комплекса не занял много времени. Эх, если бы один из них помог избежать пробок дома, в Нью-Йорке.

Но я вдруг поняла, что Нью-Йорк — не мой настоящий дом. Просто я случайно там живу. Если ситуация между мной и Шоном не изменится, сколько ещё я смогу там оставаться?

Я проклинала импульс, который заставил меня признаться ему в грехах. Казалось, все наши беды проистекали из того, что я говорила либо слишком много, либо недостаточно. В следующий раз, когда я его увижу, я поклялась сказать ему всё, что должна была сказать – всё, что должна была сказать давным-давно, – даже если это будет последний раз, когда я смогу это сделать.

Если я когда-нибудь его снова увижу.

Я достал телефон, намереваясь позвонить Паркеру и узнать о ходе работ, но шум в кабине «Еврокоптера» сделал это невозможным. Я неохотно сунул телефон обратно в карман, заметив при этом, как Уилсон смотрит на меня. Я не был уверен, был ли его взгляд сочувствием или цинизмом.

У полиции, очевидно, было приоритетное право посадки, и они смогли сесть ближе к главному входу, на месте, обычно отведённом для санитарной авиации. Как только мы приземлились и двигатели начали сбавлять обороты, я похлопал пилота по плечу в знак благодарности и выпрыгнул, схватив первого попавшегося мне человека в медицинской форме.

К счастью, доктор Бертран произвела достаточно сильное впечатление на всех, с кем имела дело, и врач, которого я встретил, смог указать мне верное направление. Я понял, что иду к цели, когда заметил Джо Маркуса, прислонившегося к стене и смотревшего на вестибюль.

Он пил большой кофе и слегка кивнул мне в знак приветствия, когда я вошел.

«Что случилось со старым пехотным девизом «Никого не оставлять позади»?» — спросил я.

Он бросил на меня кислый взгляд. «Ты ожидал, что мы будем ждать тебя, когда нам нужно будет эвакуировать раненых?»

Я имел в виду совсем другое, и был почти уверен, что он это знает, но спорить с этим было бы бесполезно. Я оглядел вестибюль, хотя уже знал, что он один.

«Где Хоуп?»

Он сделал еще глоток кофе и проглотил его, прежде чем ответить.

«С Райли в Белле. Сюда не пускают собак из приюта».

Любой вопрос о том, почему они меня оставили, прозвучал бы как жалобы ребенка, поэтому я ограничился мягким замечанием: «Я не смогу ее защитить, если ты уведешь ее от меня в тот момент, когда я отвернусь».

«Тогда, возможно, вам стоило поискать».

«Да, ну, это немного сложно сделать из дыры в земле».

Он поднял бровь, как будто я только что ответил на свой собственный вопрос.

«Ты либо телохранитель, либо член команды, Чарли. Нельзя быть и тем, и другим».

«То есть вы и Кайла Стивенса не считали членом команды?»

Он снова одарил меня своим самым суровым взглядом морпеха. Притворяться равнодушным становилось всё труднее.

«Нет, я полагаю, что это решение принял Стивенс».

Прежде чем я успел усомниться в этом утверждении, двери лифта открылись с другой стороны вестибюля, и из него появился мужчина в инвалидной коляске, которого толкала одна из медсестер.

Я сразу узнал этого человека, даже в его повседневной одежде. Сантьяго Рохас был бледным и влажным от пота под искусственным светом прожекторов, его куртка неловко болталась на гипсе на руке. Половина его головы всё ещё была обмотана повязками, и выглядел он так, будто короткий путь с кровати уже измотал его. На коленях у него лежал бумажный пакет, в котором, как я предположил, лежала его старая одежда. Им пришлось срезать с него большую часть, так что вряд ли что-то стоящее осталось.

Маркус тоже заметил Рохаса и, оттолкнувшись от стены, бросил пустой стакан в контейнер для цилиндров, ожидая, пока они доберутся до нас. Я на мгновение задумался, что может быть лучше, чем остаться и ответить на мои вопросы.

«Сеньор Рохас, — сказал он. — Вы уже уходите?»

Рохас выдавил из себя улыбку. «Я почти весь день только и делаю, что лежу, а здесь есть много других, кому кровать нужна больше, чем мне. Если мой дом ещё стоит, я смогу спокойно отдохнуть и там».

«Ему нельзя отправляться домой», — решительно заявила медсестра. «Пожалуйста, если вы его друзья, убедите его остаться хотя бы ещё на несколько дней. У него травма головы…»

«Со мной всё в порядке», — сказал Рохас, протягивая руку, чтобы похлопать её по руке своей здоровой. «Пожалуйста, не волнуйтесь».

Зазвонил пейджер медсестры. Она проверила его и неохотно отпустила инвалидную коляску.

«Не волнуйтесь», — снова сказал Рохас. «Идите. Я вызвал машину. Она скоро приедет. Спасибо».

Она одарила его улыбкой и поспешила обратно к лифту, ее туфли скрипели по кафельному полу.

«Если вы собираетесь оставаться дома одни, возможно, вам стоит подумать о том, чтобы нанять кого-то, кто будет за вами присматривать», — сказал я.

Он нахмурился. «Уверен, мне не нужна личная сиделка».

«Не медсестра», — сказала я. «Я имела в виду кого-то, кто обеспечит вашу безопасность — телохранителя».

Тридцать семь

Сантьяго Рохас быстро перевел взгляд с меня на меня.

«Телохранитель?» — повторил он. «Но почему?»

«Мы полагаем, что ограбивший вас человек может вернуться», — сказал Маркус после короткой паузы. Он вкратце рассказал ювелиру о нашем возвращении на улицу с бутиками и о неизвестном снайпере. «Это мог быть случайный грабитель, но, возможно, вам не стоит рисковать».

Рохас осторожно кивнул. «Не могу поверить, что столько хлопот из-за такой ничтожной награды. Если бы моя доставка не задержалась…» Он криво пожал плечами.

За его спиной двери лифта с грохотом открылись снова. На этот раз в вестибюль вошёл доктор Бертран. Джо Маркус тут же извинился и пошёл ей навстречу. Я заметил, что они отошли за пределы слышимости, прежде чем начали говорить тихими голосами.

«Кто эта дама?» — спросил Рохас.

«Доктор Бертран. Это она оказала вам помощь на месте происшествия».

«Ага, тогда я тоже должен поблагодарить ее, прежде чем уйду».

«Уверена, она это оценит», — сказала я, мысленно скрестив пальцы.

«Узнали ли вы что-нибудь ещё о прекрасной молодой леди с рубиновым кольцом?» — спросил он. «Дюбуа, кажется, вы сказали, как её зовут».

Я покачал головой. «Оказывается, Габриэль Дюбуа — не настоящее имя. Она и её партнёр, Энцо Лефевр, были ворами драгоценностей, разыскиваемыми Интерполом», — сказал я. «Похоже, у них был не один план ограбления».

«Нет! Не могу поверить. Они казались такими… обычными. И такими влюбленными. Знаете… как её настоящее имя?»

«Этого мы пока не знаем. У нас есть специалист, который этим занимается».

Маркус и доктор Бертран закончили разговор и подошли.

К моему удивлению, она одарила пострадавшего мужчину улыбкой, которая была по крайней мере вежливой, если не сказать восторженной.

« Hola Senor Rojas. «Como se siente? » — отбарабанила она по-испански.

Рохас на мгновение выглядел ошеломленным, а затем заговорил.

“ M-mucho mejor, gracias. Спасибо за супер. Грех иссяк… »

Мой собственный испанский улучшился, работая с Паркером, до такой степени, что я смог понять: она спросила, как он себя чувствует, и он сказал ей, что ему намного лучше, благодаря ее опыту, потому что без нее...

Она помолчала, как бы обдумывая, а затем кивнула, соглашаясь с его оценкой.

Из дверного проема появилась встревоженная женщина в белом халате и остановилась, пытаясь привлечь внимание доктора Бертрана.

«Прошу прощения, мне нужно осмотреть пациента». Обращаясь к Маркусу, она коротко добавила: «Я скоро. Подожди здесь». И затем, не дожидаясь ответа от кого-либо из мужчин, она вышла. Рохас сел в инвалидное кресло, выглядя немного ошеломлённым этой встречей.

«Она — сила природы, не так ли?»

Уголок рта Маркуса дернулся вверх. «Да, она такая».

«Я бы очень хотел, если это возможно, поблагодарить также Хоуп и собаку, которая меня нашла. Она здесь?»

«Они снаружи», — сказал Маркус. «Вы увидите вертолёт R&R, стоящий на парковке. Она там с пилотом, который вас привёз». Он метнул взгляд на меня. «Уверен, Чарли будет рад вас подвезти».

«Отлично», — сказал Рохас. «Но я не хочу создавать проблем?»

Мне было интересно, что доктор Бертран собирается обсудить с Джо Маркусом, что было так срочно и слишком лично, чтобы я мог быть рядом. Я скрыл раздражение за улыбкой и вцепился в ручки инвалидной коляски.

«Никаких проблем».

Но почти сразу же, как только мы вышли на улицу, в кармане настойчиво зазвонил телефон. Я остановился, чтобы вытащить его и проверить входящий номер. Паркер.

«Мне очень жаль», — сказал я Рохасу. «Это мой начальник, и мне очень нужно с ним поговорить. Вы можете зайти на несколько минут?» Инвалидная коляска была не из тех, в которых человек мог бы передвигаться самостоятельно.

«Не волнуйтесь. Кажется, я вижу вертолёт, о котором говорил мистер Маркус – парковка прямо за теми палатками, да? И я уверен, что если заблудюсь, то смогу спросить дорогу. Пожалуйста, думаю, я смогу дойти до своих спасителей пешком. Не могли бы вы вернуть это?» Он постучал по подлокотникам инвалидной коляски.

Телефон продолжал звонить. «Конечно», — сказал я, уже тыкая большим пальцем в кнопку приёма. «Спасибо. Вы уверены?»

Он улыбнулся. «Не затруднит», — сказал он и медленно поднялся со стула, опираясь на свободную руку. Я смотрел, как он уходит, сначала нерешительно, а потом всё увереннее, когда он не упал лицом вниз, унося с собой сумку с тряпками. Возможно, он хотел сохранить их как память о своей неминуемой гибели.

«Привет, босс», — сказал я в трубку. «Что случилось?»

«Ты с кем-то? Ты можешь поговорить?»

«Я провожал Сантьяго Рохаса, парня, которого мы вытащили из-под завалов ювелирного магазина несколько дней назад. Он только что выписался из больницы, чтобы освободить койку».

«Отличный парень», — сказал Паркер. «Вы будете рады узнать, что он чист. Ни судимостей, ни сомнительных сделок. Он много лет работал на торговца бриллиантами в Сан-Паулу, прежде чем давление семьи заставило его уехать и открыть там собственный магазин».

Я управлял инвалидной коляской одной рукой, неловко развернул её и протолкнул обратно через стеклянные двери в вестибюль. Джо Маркуса, несмотря на распоряжение доктора Бертрана, нигде не было видно.

«Давление семьи?»

«Да, вся семья — ревностные католики. Они, скажем так, не одобряли его образ жизни».

«Кажется, он немного кокетлив».

Паркер рассмеялся: «Да, но ты не совсем в его вкусе, Чарли».

Я нахмурился, вспомнив манеры Рохаса, эти чувственные руки, его признание в романе с женой командира Пека и его реакцию на ледяную красоту доктора Бертрана.

«Я тебя не понимаю».

«Ну, конечно, они не одобряли тот факт, что он был геем», — сказал он, и улыбка уже не звучала. «То есть, вы не могли этого заметить?»

«Ни капли. Наоборот. Ты уверен, что он не бисексуал?»

«По нашим данным, нет. Иначе он бы сдался и женился на одной из целой вереницы подходящих молодых девушек.

дам, которых ему постоянно дарили родители, просто чтобы сделать их счастливыми.

По всем данным, он был послушным сыном.

«Мне это не нравится», — сказал я. «Что-то здесь не так. Слушай, Паркер, можно я тебе перезвоню?»

«Прежде чем ты уйдешь, мне нужно сделать еще кое-что», — быстро сказал он.

«Это может подождать?»

«Нет, я не верю. Речь идёт о Надежде, и вам нужно это услышать».

Тридцать восемь

Джо Маркус появился снова как раз в тот момент, когда я закончил разговор с Паркером, убрав свой мобильный телефон.

«Похоже, мы вовремя вытащили эту женщину с ребёнком», — сказал он. «Мне только что сообщили, что весь этот многоквартирный дом обрушился примерно десять минут назад».

Я вспомнил предупреждение Уилсона о том, что они хотели оставить меня в подвале во время последнего толчка, и не отреагировал.

Честно говоря, я все еще не пришел в себя от информации, которую мне дал Паркер.

«Джо, нам нужно поговорить».

"Ой?"

«Да. О Надежде...»

Позади нас двери лифта со звоном отъехали назад, и доктор Бертран вышла со своей обычной скоростью. Возможно, в прошлой жизни она была борзой.

«Я сделала для них всё, что могла», — заявила она. «Мне нужно вернуться к работе. Ещё многое предстоит сделать».

Маркус начал идти вместе с ней, но я опередил их обоих.

«Нет», — сказал я. «Никто никуда не уйдёт, пока я не получу ответы».

Они обменялись взглядами, и я не упустил из виду, как Маркус немного отодвинулся в сторону, чтобы увеличить расстояние между ними и тем самым сделать так, чтобы за двумя целями было труднее следить.

«Речь идет о французе?» — спросил доктор Бертран.

«Какой француз?»

Я открыл рот, чтобы задать тот же вопрос, но обнаружил, что Маркус меня опередил.

Доктор Бертран выглядел раздражённым нашим непониманием. «Человек в инвалидной коляске, конечно».

«Рохас? Но он же южноамериканец, из Бразилии».

Она покачала головой, совершенно лишенная сомнений. «Но когда я говорила с

Он говорил по-испански, а он ответил: «Он говорит по-испански с французским акцентом. Ты не слышишь?»

Маркус увидел инвалидную коляску там, где я ее оставил, прямо у дверей.

"Где он?"

Куда вы его послали. «По дороге к Хоуп и Лемон».

«Ты оставил ее с ним наедине?»

«Нет, не звонил», — сказал я. «Паркер звонил, а я так и не добрался до этого места. Если она в «Белле», Райли тоже будет с ними».

По тому, как сжались челюсти Маркуса, я понял, что он сожалеет о том, что направил Рохаса в Хоуп, так же, как и я о том, что не проигнорировал звонок Паркера и не сопровождал Рохаса всю дорогу.

Мы побежали из вестибюля больницы и через лабиринт временных построек и палаток к открытой площадке, где было припарковано полдюжины вертолетов различных гуманитарных и спасательных организаций.

Я остановился, пропустив Маркуса мимо. Он был в вертолёте, когда тот приземлился, и наверняка знал, где они его оставили. Но когда он тоже остановился, оглядываясь по сторонам, я понял, что мы серьёзно влипли.

«Где они?» — спросил доктор Бертран, догоняя нас, но при этом не выказывая особой запыханости.

«Ушёл. Чёрт возьми!»

«Ушли?» Впервые голос доктора дрогнул от напряжения.

«Как они могли деться? И куда?»

«Это вертолёт, Алекс. Они могли улететь куда угодно». Он достал рацию и попытался связаться с Райли. Ответа не было.

«Скажи ему, что ты его подцепил», — сказал я. «Скажи как-нибудь непринуждённо».

Маркус с сомнением посмотрел на меня, но выполнил приказ.

«Извини, приятель, я сейчас немного задержался», — голос Райли на фоне шума двигателей «Белла» звучал как всегда непринужденно.

Выдавал лишь его выбор слов. «Я свяжусь с вами, когда освобожусь».

«Тогда как можно скорее», — сказал Маркус и отключился. «Задержались»? Ах да, их точно задерживают».

«Сеньор Рохас? Что ему от них нужно?»

Я покачал головой. «Это не Рохас». Это привлекло их внимание, хотя Джо Маркус и так был на полпути к такому же выводу. «Думаю, человек, которого мы приняли за Сантьяго Рохаса, на самом деле французский вор драгоценностей, Энцо Лефевр».

«Но коммандер Пек, он опознал тело в морге как Лефевра». В её голосе слышалось возмущение от предполагаемого неуважения к её профессиональной репутации, как будто кто-то намеренно решил испортить её почти безупречную репутацию.

«У парня не было лица, так что, возможно, Пек предположил это, — поправил ее Маркус, — основываясь на его близости к телу женщины, Дюбуа.

Без других средств идентификации, таких как личные вещи, которые были украдены,

У нас не было причин думать иначе».

«А теперь?»

«Вы сами сказали, что он говорит по-испански с французским акцентом...»

«Это косвенные обстоятельства», — отмахнулась она. «В детстве он мог бы нанять няню-француженку».

«Рохас приехал из Бразилии, потому что его религиозная семья оказывала на него давление из-за его гомосексуальности, — сказал я. — И всё же он рассказал нам, что у него был роман с женой Пека».

Маркус кивнул. «И Пек его поддержал». Его взгляд встретился с моим.

«И зачем ему это делать, а?»

Я нажал кнопку повторного набора на телефоне, не отрывая от него взгляда. Когда звонок ответили, я коротко спросил: «Паркер, как быстро ты можешь прислать мне фотографию Сантьяго Рохаса?»

Никаких лишних вопросов, только стук клавиш на заднем плане. «Итак, он уже в пути к вашей камере. Что-нибудь ещё нужно?»

«Нет, спасибо. Я тебе позвоню».

Через несколько мгновений мой телефон издал звуковой сигнал, сигнализируя о входящем графическом сообщении. Изображение JPEG развернулось на экране.

Мучительная медлительность. Когда загрузка закончилась, я передал телефон Маркусу.

«Это не тот парень», — категорично сказал он.

Доктор Бертран ничего не сказала, но ее губы сжались в тонкую линию, а лицо побелело.

«Как нам их найти?»

«Мы вызовем полицию», — сказал я.

Тридцать девять

Уилсон не задал ни единого вопроса, когда я просто сказал ему, что кто-то захватил вертолёт R&R и взял заложников. Мы догнали его, недавно зашитого, с левой рукой на перевязи, уже на борту полицейского евровертолёта на площадке у входа в больницу с заведёнными двигателями.

Когда мы втроем нырнули под главный винт и собирались бежать к нему, Джо Маркус схватил доктора Бертрана за руку.

«Алекс, тебе следует остаться здесь».

«Нет!» — сказала она. «Она под моей ответственностью, как и под твоей, Джо».

Он пожал плечами и отпустил без дальнейших споров. Мы добрались до еврокоптера и забрались на заднее сиденье.

Пилот поднял Eurocopter в воздух и спросил через плечо: «В какую сторону?».

Уилсон осторожно повернулся к нам с места второго пилота. «Есть идеи, куда они направляются?»

«Если он хоть немного здравомыслящий, то я бы предположил, что это ближайшая граница», — сказал Джо Маркус.

«А если он глупый, а?»

«А пока давайте просто поднимемся туда и посмотрим, что мы сможем увидеть».

Пилот пожал плечами и набрал высоту. «Еврокоптер» был новее «Белла» и, наверное, на сорок пять узлов быстрее, но если мы не знали, куда гнаться, это преимущество сводилось на нет.

Я посмотрел на часы. «Райли» мог находиться в воздухе и лететь со скоростью сто двадцать узлов уже минут пятнадцать. Диаметр зоны поиска постоянно увеличивался.

«Знаем ли мы, кто взял ваших людей в заложники?» — спросил Уилсон.

«И чего они хотят?»

Маркус кратко рассказал о Сантьяго Рохасе, нашей теории о том, что он был Энцо Лефевром, и о загадочном радиосообщении Райли.

«Если этот Лефевр — профессионал, это хорошо, — сказал он. — Значит, он с меньшей вероятностью сделает с ними что-нибудь глупое».

«Мы знаем, что он уже совершил одно убийство», — сказал я. Доктор Бертран бросил на меня острый взгляд. «Если он подменился, кто, по-вашему, выстрелил в грудь настоящему Сантьяго Рохасу — этот таинственный третий человек, которого никто не может найти?»

«Похоже, ваш пилот выдержит такое давление», — сказал Уилсон.

«Какой у него позывной? Я попрошу своего парня позвонить ему и представиться авиадиспетчером, что-то в этом роде. Стоит попробовать, а?»

«Но ведь над городом нет диспетчерской службы, не так ли?» — спросил я.

«Нет», — Маркус мрачно улыбнулся. «Надеемся, Лефевр этого не знает».

Уилсон поговорил с пилотом. Примерно через минуту он вернул нам сложенную авиационную карту с нацарапанным на ней заголовком, морщась от того, что ударился травмированной рукой.

«Чёрт, кажется, он поступил с нами мудро. Его поведение бессмысленно, если только он не хочет оказаться на вершине горы».

«Я давно работаю с Райли, — сказал Маркус. — Он бы нам что-нибудь дал, даже если бы приставил пистолет к его виску».

Я взглянул на карту. От больницы, обведённой карандашом, направление, указанное австралийцем, вело их на северо-восток из города, что было совершенно нелогичным маршрутом. Я развернул карту и пробежал глазами. Почти сразу я узнал один из районов, которые нам с Хоуп поручили обыскать.

«А как насчёт обратного?» — спросил я. «Магазин Рохаса находится прямо к юго-западу от направления, которое он вам дал».

«Может быть», — сказал Уилсон. «Лучше уехать куда-нибудь, чем никуда, а?»

Он показал карту пилоту, который развернул Eurocopter на новый курс и дал газ. Если бы у него были огни и сирены, он бы их тоже включил.

«Зачем ему туда возвращаться?» — спросил доктор Бертран. «Он должен знать, что мы за ним гонимся».

«Из-за драгоценностей», — сказал я. «Если третьего грабителя не было, то он и эта женщина — Габриэль Дюбуа — должны были сами ограбить Рохаса, но мы знаем, что у него ничего не было, когда его нашли».

«И он вернулся, чтобы поискать», — сказал Маркус. «Но мы искали и ничего не нашли».

«Да, но с нами не было Хоуп и Лемон».

Выражение его лица посуровело. «Всё это ради нескольких камней».

«Лефевр упомянул о новой поставке, которая якобы задерживается, — заметил я. — Но он лгал обо всём до этого момента. Почему бы не сказать и о самой поставке?»

«То есть, ты считаешь, что драгоценных камней можно срубить целое состояние, а?» — спросил Уилсон. «Неудивительно, что он решил рискнуть».

Я покачал головой. «Думаю, дело не только в этом…»

В этот момент пилот наклонился через плечо: «Приближаюсь к месту».

«Поставь нас на место», — сказал Маркус. Он вытащил «Кольт» из-под рубашки и дослал патрон в патронник. «Не хочу, чтобы этот ублюдок знал, что мы здесь».

Сорок

Джо Маркус, может быть, и не носил форму уже десять лет, но до этого он двадцать лет прослужил в Корпусе морской пехоты США и не забыл ни одного трюка.

Мы вдвоем пробирались по пустынным улицам и завалам, двигаясь быстро, но осторожно, с оружием наготове. SIG для этой задачи был явно неподходящим. Чего бы я только не отдал за M16 или компактную штурмовую винтовку HK53 для такого городского боя.

Нам с трудом удалось уговорить доктора Бертрана и Уилсона остаться с вертолётом. Оба хотели полететь с нами, но Маркус резко отказался.

«Ты нас замедлишь».

Судя по тому, как нахмурился доктор Бертран, это был, вероятно, первый раз, когда ей сказали, что она не способна что-либо сделать. Уилсон выглядел огорчённым, но, похоже, принял правду.

«Кричи, если понадобится подкрепление. Мы всегда можем посадить на них этот чёртов вертолёт, а?» Его пилот не выглядел слишком уж воодушевлённым этой перспективой.

Мы перебрались на противоположную сторону улицы, где находился ювелирный магазин Сантьяго Рохаса. Единственными признаками жизни были птицы-падальщики и изредка шуршащие крысы.

Было странно находиться в центре города и не слышать шума транспорта.

Даже в воздухе вокруг было тихо. Когда порванный купол заправки захлопал на усиливающемся ветру, это было настолько неожиданно, что я резко развернулся и поднял SIG. Купол снова безвредно затрещал, и мы пролетели дальше, клубы пыли завихрялись сквозь щели и трещины.

Единственным местом, откуда можно было получить хороший обзор, был ряд зданий напротив ювелирного магазина, ни одно из которых не было в особенно хорошем состоянии.

Маркус профессионально осмотрел повреждения здания и наконец провёл нас в последний блок через служебную дверь. Это был ещё один магазин дизайнерской одежды, и вид упавших манекенов в мрачном интерьере придавал ему сюрреалистический вид.

Где-то ещё неустанно капала вода из треснувшей водопроводной трубы, так что первый этаж был на дюйм или около того залит водой. Я просто надеялся, что электричество всё-таки отключили, пока мы пробирались сквозь него.

На верхний этаж вела чугунная винтовая лестница. Вся конструкция отделилась от окружающего её здания и теперь слегка накренилась. Она дрожала под нашими ногами, пока мы поднимались.

Наверху в наружной стене была такая трещина, что сквозь неё пробивался дневной свет. Внутри раньше располагались ещё несколько стеллажей и примерочных. Стеллажи валялись на полу, а все зеркала были треснуты или разбиты. Похоже, кому-то несказанно повезло.

Мы с Маркусом на цыпочках пробрались по стеклу к пустым оконным рамам и выглянули наружу. Внизу открывался прекрасный вид на улицу.

Справа от нас «Белл» стоял на том же самом месте посадки, которое ранее использовал Райли.

Сам австралийский пилот сидел на земле, его лодыжки и запястья были обмотаны клейкой лентой. Связанные руки прижимали к голове окровавленную тряпку. По этому я понял, что он не сдался на угон.

Человек, которого мы подозревали в Энцо Лефевре, стоял чуть поодаль. В неповреждённой руке он держал огромный револьвер «Ругер», который я в последний раз видел рядом с сиденьем Райли в «Белле». Рядом с ним стояла Хоуп, её худая фигура сгорбилась, словно ожидая удара. Лемона нигде не было видно.

«Слишком далеко для точного выстрела», — пробормотал Маркус с сожалением в голосе.

«Особенно при таком ветре».

«Позови её обратно», — сказал Лефевр Хоуп. Он вытянул руку с «Ругером» и большим пальцем отвёл курок назад со щелчком, который я мог представить, даже если не слышал его. «Позови её обратно, иначе ты больше никогда не увидишь свою собаку».

«К чёрту тебя», — чётко сказала Хоуп и, повысив голос, крикнула:

«Лимон, ОСТАНЬСЯ!»

«Чёрт возьми , Хоуп», — пробормотал Маркус себе под нос. «Хотя бы раз в жизни сделай, как тебе говорят, девочка».

«Если она не начнёт подыгрывать, нам придётся что-то срочно предпринять», — пробормотал я. «Если Лефевр не сможет добиться от неё желаемого, она ему бесполезна».

«Она все еще ценная заложница».

«Сейчас она просто заноза в заднице. Он не пускает её обратно в вертолёт с собакой — она нарывается на неприятности в замкнутом пространстве.

и ты знаешь, что она не оставит Лемона без борьбы».

Маркус бросил на меня обеспокоенный взгляд, но ничего не сказал.

Внизу, под нами, вор все еще держал пистолет, нацеленный на Хоупа, хотя «Ругер» весил около трех фунтов, и его рука начала дрожать.

«Почему ты так упрямишься, а? Всё, чего я хочу, — чтобы эта замечательная собака, о которой я так много слышал, нашла мне сумку.

Небольшая сумка, которая была у меня с собой, когда я оказался в ловушке из-за землетрясения.

А потом можешь быть свободен — даю тебе слово.

«А как же Райли?»

«Мне нужно, чтобы месье Райли вытащил меня отсюда. После этого я его тоже освобожу».

Райли рассмеялся и в итоге закашлялся так, что у него лопнуло лёгкое. «Он лжёт, дорогая. Как только он получит то, что хочет, нам конец».

Но, несмотря на это, мы увидели нерешительность на лице девушки.

«Сделай это», — процедил Маркус сквозь зубы. «Дай ему то, что он хочет. Выиграй нам время, отвлеки внимание».

«Здание небезопасно», — наконец произнесла Хоуп со слезами в голосе. «Проём, который они сделали между машинами, чтобы вытащить тебя, обрушился. Что, если будет ещё один толчок, и всё остальное обрушится на Лема?»

«Решение, конечно, за вами», — сказал Лефевр с почти учтивым поклоном, — «но альтернатива вам может не понравиться».

"Что это такое?"

Лефевр переместил прицел вниз и в сторону, подальше от Хоупа.

«Чтобы я выстрелил твоему другу в левую ногу».

Райли широко улыбнулась ему.

«Не лучшая идея, приятель. Разве что у тебя за плечами пара сотен часов налёта на винтокрылых машинах. Потому что без двух здоровых ног я никак не смогу сбалансировать управление хвостовым винтом на старом автобусе».

Лефевр на мгновение задумался, затем пожал плечами, насколько позволяла ему травмированная рука, и снова прицелился в Хоуп.

«Я всегда гибок в своих планах. Позовите собаку, иначе я прострелю вам левую ногу, мадемуазель . И уверяю вас, это будет очень больно».

«Ещё одна плохая идея, приятель», — сказал Райли, хотя в его голосе послышалась хрипотца, которой раньше не было. «Посмотри на неё. Она не будет весить и сотни фунтов, даже если набить ей карманы камнями.

Эта ручная пушка — «Магнум» калибра 357. Ты оторвёшь ей ногу, и она умрёт ещё до того, как собака успеет почесать задницу.

Лефевр раздраженно фыркнул и опустил большой револьвер на бок. Затем он переложил его в другую руку, держа осторожно, словно не доверяя раненой руке выдержать его вес.

«Ну что ж, я надеялся, что мы сможем... обойти это цивилизованно», — сказал он и ударил Хоуп по лицу тыльной стороной ладони.

От силы удара девушка отшатнулась. Она потеряла равновесие и тяжело упала. Райли кричал, ругался и вырывался из пут. Рядом со мной Джо Маркус резко поднялся. Я схватил его за руку, вонзил пальцы в болевые точки на внутренней стороне запястья и резко вывернул.

«Ради бога, оставайтесь внизу», — прошипел я. «Это никому из нас не поможет...

меньше всего Надежды».

Я чуть не отшатнулась от того, с каким отвращением он смотрел на меня в тот момент, но он молча замолчал. Я ослабила хватку, и он грубо сбросил мою руку.

Хоуп не сразу поднялась, а просто лежала, раскинувшись на неровной земле, словно оглушённая. Она очень медленно поднялась, опустив голову. Когда она наконец подняла её, верхняя губа была испачкана кровью, а глаза заплаканы.

«Уверяю тебя, это не доставляет мне никакого удовольствия, — сказал ей Лефевр, — но и не причиняет мне никаких страданий. Я буду продолжать делать это, пока ты не дашь мне то, что я хочу».

«Давай!» — бросила ему Хоуп дрогнувшим голосом. «Ты не сможешь сделать хуже того, что уже сделали со мной».

«Господи Иисусе, дружище, она же всего лишь ребёнок!» — взвизгнула Райли, всё ещё безуспешно пытаясь удержаться. «Хоуп, делай, что он хочет, дорогая. Пожалуйста. Не подвергай себя этому».

«Райли знает, да?» — спросил я на ухо Маркусу. «Он знает про Хоуп — что ей всего шестнадцать».

«Конечно, он знает». Маркус не мог оторвать взгляд от разворачивающейся внизу сцены, но на его лице отражалась боль, а в глазах – та самая надежда, которая заставляет людей умирать очень неприятной смертью. «Мы все знаем. А ты думал, мы не будем?»

Я оглянулся. Хоуп всё ещё лежала на земле, собираясь с мыслями. Лефевр не предпринимал дальнейших шагов в её сторону.

«Включая Кайла Стивенса?»

Я услышал, как он стиснул зубы. «Да».

«Тогда о чем, черт возьми, ты думал, когда позволил ей остаться?»

«Совершаю ошибку». И на этот раз презрение в его голосе было адресовано не только мне.

Я присел и передал ему SIG. Он автоматически взял его, прежде чем сообразил, что я имел в виду.

«Что за...?»

«Он только отнимет его у меня», — сказал я, бросая ему в руку запасные магазины. «И он может решить, что сороковой калибр более живуч, чем триста пятьдесят седьмой. Просто сделай мне одолжение…

Когда у вас появится шанс застрелить его, не упустите его».

Сорок один

Я вышел на улицу с дальнего конца, держа руки на виду. Пыль кружилась вокруг моих ног, словно перекати-поле в каком-нибудь занесенном перекати-полем городе на Диком Западе. Где-то в глубине сознания я почти слышал звон шпор на своих каблуках.

Лефевр увидел, что я иду далеко позади. Он рывком поднял Хоуп на ноги и поставил её перед собой, проверяя позицию Райли за спиной, чтобы никто не мог стрелять сзади.

Никаких мух, солнышко .

«Это достаточно близко, пожалуйста», — крикнул он, когда я был примерно в пятидесяти футах от него. «Что вам нужно?»

«Для ведения переговоров».

Он улыбнулся. «Чем?»

«Слово от начальника Хоуп».

«А где же месье Маркус? Он, без сомнения, где-то поблизости?»

«Мы разделились для поисков. Он пошёл на северо-восток», — солгал я, неопределённо жестикулируя.

«Сейчас он может быть где угодно».

«Давайте посмотрим на пистолет».

Я покачал головой. «Я не несу».

«Вы не обидитесь, если я попрошу вас это доказать?»

Я подняла рубашку, обнажив живот, и медленно повернулась, чтобы он увидел, что у меня за поясом ничего нет.

«Кобура на лодыжке?»

Я наклонился и подтянул днище своих грузов.

«Мне они никогда не нравились, — сказал я. — Они просто изматывают мою спину».

«И рукава тоже, если позволите».

Я расстегнул манжеты рубашки и закатал оба рукава, демонстративно изображая фокусника, показывая, что там не спрятаны ни кролики, ни белые голуби. Я даже снял с шеи хлопковый шарф и дёрнул его обеими сторонами к нему, словно матадор, подманивающий быка.

«Ладно, говори. Что скажет месье Маркус?»

«Суть в том, чтобы отпустить его людей, иначе их будут преследовать до края земли».

Он поджал губы. «А в обмен на это?»

«Мы даём вам то, что вы хотите».

Я услышал, как Хоуп ахнула, но не отвел глаз от Лефевра. Он поморщился.

«Вы не можете дать мне то, чего я действительно хочу».

«Примите мои соболезнования», — вежливо сказал я. «Просто из любопытства: как на самом деле звали Габриэль Дюбуа?»

Он на мгновение удивился, а затем покачал головой. «Для нас обоих будет лучше, если ты никогда не узнаешь».

«Вы действительно купили ей этот рубин или просто забрали его после смерти Рохаса?»

И посчитала ли она уместным получить кроваво-красный камень?

Это вызвало кривую улыбку на его губах. «Однажды вор — вор навсегда», — сказал он. «Но наша помолвка была настоящей. Это должно было быть нашей последней работой».

«Для нее это было так».

Улыбка исчезла, и он так толкнул Хоуп в спину, что она пошатнулась. «А теперь, будьте так любезны, позовите собаку».

В глазах Хоуп была мольба. «Чарли...»

«Пожалуйста, Хоуп. Сделай, как просит Джо».

И что бы ты ни задумал, Джо, тебе лучше сделать это поскорее…

Надежда бросила на меня последний отчаянный взгляд, обхватила указательным и большим пальцами кольцо, просунула их между губами и резко дунула, издав пронзительный свист.

Почти сразу же послышалось шарканье обутых ног, и из-под груды упавших кирпичей появился желтый лабрадор-ретривер.

Она виляла хвостом и выглядела необычайно довольной собой.

Ещё раз внимательно оглядевшись, Лефевр наклонился в сторону и поднял брошенный бумажный пакет. Я понял, что это тот самый пакет, который он нёс, когда выписывался из больницы. Значит, он не оставил одежду из сентиментальных соображений. Он сохранил её для аромата.

Мне стало немного легче, ведь я знал, что решение угнать «Колокол» было принято им не спонтанно, а под влиянием случая. Вероятно, он планировал это с тех пор, как обнаружил способности собаки к выслеживанию.

Да, Фокс, и кто ему об этом сказал?

Я отбросил эту коварную мысль и старался не оглядываться по сторонам в поисках признаков приближения Маркуса. Лефевр был слишком проницателен, чтобы не заметить его.

Лемон подбежала прямо к своей хозяйке и села так близко, что могла опереться мордой на её бёдра. Хоуп обхватила голову собаки обеими руками и, казалось, вот-вот снова заплачет.

«Умница, Лем», — сказала она дрогнувшим голосом. «А кто же тогда моя лучшая девочка?»

Я разглядывал её худую фигурку и удивлялся, как я вообще мог поверить, что ей двадцать. Чёрт возьми, она даже на шестнадцать не выглядела.

Лефевр поставил бумажный пакет рядом с ней и теперь подтолкнул его ногой. Я видел, что он переложил «Ругер» обратно в здоровую руку, на случай, если у Хоуп появятся какие-нибудь идеи.

«Больше никаких задержек, мадемуазель . Если собака мне не нужна…»

Он позволил своему голосу затихнуть и еще раз выразительно пожал плечами.

Хоуп бросила на него ядовитый взгляд и подтянула мешок с одеждой поближе. Она сунула его прямо под нос Лемон. Собака послушно засунула морду внутрь, так что только её уши оказались сверху, и громко сопя, пока Хоуп бормотала ей хвалебные слова.

«Вот оно, Лем. Теперь найди!»

Лемон почти дрожала от волнения, когда начала кружить, продвигаясь всё дальше и дальше, пока не приблизилась к разбитым машинам, через которые Уилсон и его команда прорвались во время спасательной операции. Неужели это было всего пару дней назад?

Лефевр не сводил глаз с собаки. Я рискнул оглядеться. Маркуса нигде не было видно. Я попытался поймать взгляд Райли, но он, казалось, был так же измучен, как и Хоуп.

Лемон какое-то время обнюхивала заблокированную щель, а затем, видимо, потеряла к ней интерес. Она понеслась дальше по улице, опустив голову и подняв хвост.

«Что она делает?» — потребовал Лефевр. «Перезвони ей».

«Она делает свою работу», — рявкнул я. «Пусть занимается».

Хоуп посмотрела на меня с благодарностью и удивлением, а когда Лемон остановилась, чтобы перепроверить, она позвала меня подбадривать ее голосом сильнее, чем прежде.

Лемон исчез из виду. Не отрывая взгляда от этой точки, Хоуп спросила хриплым голосом: «Что ты знаешь?»

«Некоторые. Большая часть, наверное. Хоуп — твоя старшая сестра, верно? И поскольку она умственно отсталая и о ней заботятся твои родители, ты знала, что она никогда не уйдет из дома, не найдет работу, не получит водительские права или паспорт, поэтому ты сделала это за нее».

«Это была моя вина», — сказала Хоуп. «Глупая попытка, когда мы были детьми. Мне было всего восемь, я ничего не понимала. Она всегда боялась высоты. Иногда… иногда я думаю, что было бы лучше, если бы она умерла. Вместо этого мама и папа остались с постоянным напоминанием о том, что они потеряли. О том, что я сделала. Думаю, я не виню их за то, что они вымещали злость на мне».

«И ты сбежал».

Она кивнула. «Пару лет терпела, но в конце концов, можно лишь изредка давать отпор, пока не надоест». Она с ненавистью взглянула на Лефевра. Он либо проигнорировал её, либо не услышал. «Я жила в суровых условиях, научилась выживать».

«Карманная кража».

«Лучше, чем альтернатива. Мне повезло. Встретила того, кто меня научил. Меня несколько раз ловили, забирали домой, но заставить остаться не смогли».

«А потом ты нашел Лемона».

Впервые она улыбнулась. «Видела, как кто-то бросил ящик в канал. Хотя, возможно, я могла бы его продать, поэтому я вытащила его оттуда.

Оказалось, это были щенки, больной ублюдок. Лем был единственным выжившим.

Нежеланная девушка и нежеланная собака. Идеальные товарищи.

Лицо Хоуп внезапно сморщилось, и она смахнула слёзы, впервые встретившись со мной взглядом с яростным обещанием. «Если с ней что-нибудь случится из-за этого, Чарли, клянусь, я убью тебя к чертям».

…”

Сорок два

Еще десять минут прошли в пронизанной ветром тишине, прежде чем Лефевр снова взглянул на Хоуп и сказал: «Я начинаю думать, что способности вашей собаки несколько преувеличены».

«Она работает над этим», — сказала Хоуп, всё её тело напряглось. «Дай ей время».

«Время — роскошь, которой у меня нет. Возможно, тебе нужно убедить её работать немного быстрее». Лефевр поднял «Ругер» и направил его в мою сторону. «Ваш друг, например, мне не нужен».

Хоуп мельком взглянула на меня, и я понял, что она уже пожалела, что рассказала мне так много. Она усмехнулась. «Тогда стреляй в неё. Она только и делала, что сует свой нос с тех пор, как сюда попала».

На мгновение я увидел, как Лефевр сжал рукоять своего огромного револьвера. Я автоматически напрягся, ожидая выстрела. Если повезёт, я мало что о нём узнаю.

И вот, приглушенный слоями камня, бетона и кирпича, раздался отчетливый звук собачьего лая.

Лефевр улыбнулся. «Спасён собакой». Он опустил руку. «Хотя я думаю, что это был блеф с вашей стороны, мадемуазель ».

Я взглянул на застывшее лицо Хоуп. Я бы не был так уверен в этом, если бы... были вы.

Хоуп пожала плечами и проигнорировала его, просто сделала несколько шагов вперёд и крикнула: «ТРИ, Лем! Принеси, девочка!»

Прошло ещё несколько томительных минут, пока где-то в глубине ряда магазинов не послышалось какое-то движение, и из крошечной дыры не появилась Лемон. Её золотистая шерсть была испачкана грязью и известковой пылью, а на боку виднелось пятно чего-то похожего на масляное пятно.

Но в пасти этого мягкого ретривера была зажата грязная холщовая сумка.

«Хорошая девочка , Лем!»

Собака принесла находку прямо Хоуп, высоко держа голову, чтобы не ударить ее о неровную землю, и отдала ее прямо ей в руки.

Я услышал, как Лефевр с удивлением пробормотал: «Боже мой». «Вот именно. Она действительно нашла его».

И голос позади нас громко спросил: «У тебя когда-нибудь были сомнения?»

Мы все обернулись почти как единое целое. На другой стороне улицы командир Пек стоял достаточно далеко, чтобы прикрывать нас из компактной штурмовой винтовки HK53. Какая ирония, что я мечтал о такой раньше.

Рядом с ним стояли шотландский полицейский Уилсон и Джо Маркус. На секунду я не мог придумать ни одной веской причины для присутствия Маркуса, которая не вызывала бы у всех нас негативных ассоциации. Особенно у меня.

«Спасибо, мисс Тайлер, за то, что вернули мне мои драгоценности».

Лефевр сделал шаг вперед, но благоразумно не стал пытаться поднять «Ругер» и сделать себя еще более привлекательной мишенью.

«У нас был договор, командир, если помните? Семьдесят на тридцать в мою пользу».

Пек небрежно пожал плечами. «Обстоятельства изменились, друг мой». Он обвёл рукой вокруг себя. «Теперь больше людей участвует в моих делах, и, если вы простите меня за это, меньше — в ваших».

Я взглянул на лицо Маркуса, но ничего не понял.

«Больше людей», упомянутых Пеком, включают его или нет? Где был его обычный «Кольт»? И мой SIG?

«Но сделка есть сделка, верно?» — Лефевр улыбнулся, но я стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как испуганы его глаза. «Ты нас сюда привёл...»

Мой покойный партнёр и я — за эту работу, потому что вам сказали, что вы можете нам доверять. Разве неразумно ожидать, что вы сдержите своё слово?

«Неразумно? Нет. Нереально в данных обстоятельствах? Да». Лицо Пека было каменным. «Это должно было быть простое ограбление. Вам не нужно было убивать сеньора Рохаса. Это не входило в условия сделки».

Лефевр быстро отступил назад, открывая рот, чтобы возразить, но было слишком поздно.

Пек дал короткую очередь из трёх патронов HK. 5,56-мм патроны НАТО разорвались в верхней части туловища Лефевра, мгновенно сбив его с ног. Он выпустил «Ругер», который отлетел в сторону, куда ему было не дотянуться. Я видел, как его грудь медленно сдулась, когда он испустил последний вздох, и он не смог сделать следующий.

Райли снова выругался, тихо и злобно. Хоуп лишь свернулась клубочком вокруг дрожащего тела Лемона, пока собака съеживалась от выстрелов.

«Спасибо всем вам за помощь в поимке опасного преступника, который, к сожалению, оказал сопротивление при аресте», — спокойно сказал Пек. «Мистер Маркус, если вы будете так любезны забрать у мисс Тайлер сумку с… уликами, полагаю, теперь я смогу закрыть это дело».

Сделав лишь кратчайшую паузу, Маркус пересёк разделявший нас проход и схватил сумку, которую принесла Лемон. Когда он наклонился к ней, Хоуп подняла к нему заплаканное лицо.

«Всё хорошо, Хоуп. Всё будет хорошо».

Он не спеша вернулся к Пеку. Пек протянул свободную руку за сумкой, но Маркус не предпринял никаких поспешных действий, чтобы её отдать.

«Мы договорились о дюжине камней, — сказал он, — за то, что вы позволили мне решить этот вопрос по-своему».

Пек помолчал немного, а затем кивнул.

Я с недоверием наблюдала, как Маркус развязал ремни и вытащил чёрный бархатный мешочек. Он потянулся за ним, не отрывая взгляда от Пека, и вытащил горсть чего-то, что могло бы показаться осколками стекла, если бы не их блеск на свету. Он пролил несколько капель сквозь пальцы, пересчитал оставшееся, затем положил мешочек обратно в сумку и молча протянул его.

«С каждым днём становится всё лучше и лучше, правда, Джо?» — сказал я, и мой голос сочился презрением. «Теперь я понимаю, почему тебе пришлось избавиться от Кайла Стивенса».

Райли снова выругался, на этот раз тише, и у Хоуп перехватило дыхание.

Маркус бросил на меня долгий взгляд, который пронзил меня насквозь, словно не встретив сопротивления. «Ты ничего не знаешь наверняка».

«Конечно, нет», — согласился я с сарказмом. «Вот почему ты хотел оставить меня в этом чёртовом подвале и надеялся, что здание заставит меня замолчать, и тебе не придётся этого делать».

Он нахмурился, но прежде чем он успел что-либо сказать, вмешался Уилсон.

«А как же я, а?» Маркус и Пек одновременно повернулись и посмотрели на него.

Выражения их лиц не были обнадеживающими.

«Ты получал свою долю только в том случае, если сначала добывал драгоценности. А ты нет», — сказал ему Пек. «Такова была наша договорённость».

«Подожди-ка минутку, приятель. Если бы я не принёс их сюда, — он указал на Маркуса и меня, — и не предупредил тебя , ты бы никогда не добрался до камней».

« Вы привезли их сюда?» — мягко спросил Пек. «Я думал, это сделал мой пилот. Так же, как мой пилот передал мне сообщение по радио, как только вы поднялись в воздух».

Шок на лице здоровяка-шотландца сменился откровенной яростью, когда Пек отвернулся, отмахнувшись от него. Он бросился к спине командира полиции, успев обхватить его здоровой рукой за шею, прежде чем Пек отвёл приклад винтовки назад и вонзил его в грудную клетку Уилсона.

Я услышал, как воздух вырвался из его лёгких вместе с хрипом боли. Он откинулся назад, задыхаясь. Сила удара меня удивила.

Либо Пек был сильнее, чем казался, либо…

«Ублюдок!» — процедил Уилсон сквозь зубы. «Я ради тебя карьеру поставил на карту. Ты мой должник! Не думай, что я буду молчать об этом, приятель».

Пек посмотрел на него с минуту, а затем начал приносить HK

снова до плеча.

Я двинулся вперёд. Прицел Пека слегка сместился.

«Хватит», — сказал я. «Убить убийцу — это одно. Убить человека за то, что он угрожает разоблачить тебя, — совсем другое».

И когда я говорил, я знал, что Джо Маркус не упустил бы из виду значение моих слов, даже если бы он не отреагировал на них.

«А как насчет убийства человека, который пытался убить тебя?» — спросил Пек.

«Кто, по-вашему, стрелял в вас вчера с конца этой самой улицы?»

Я посмотрел на Уилсона. Он сжимал бок так, словно тот вот-вот развалится без поддержки, и безуспешно пытался пошевелиться, несмотря на боль.

«В любви и на войне всё средства хороши, а?» — сказал он с гримасой, пытающейся выдать себя за улыбку. «Не мог же я позволить тебе первым добраться до этих драгоценностей. Он… — он скосил взгляд в сторону Джо Маркуса, — он уже предложил мне свою долю, а ты? Ты бы сама их отдала, тупая сука».

Я наклонился к нему, и теперь мне стало ясно ещё кое-что. «Как рёбра?» — спросил я. «Надо было пнуть тебя сильнее, когда была возможность».

«Эй!» — крикнул Райли, заставив всех нас подпрыгнуть. Он всё ещё сидел на земле, связанный. «Эй, там...»

«Заткнись!» — рявкнул Пек, размахивая HK в его сторону.

Но пока он говорил, мы поняли, что Райли пытался нам сказать, поскольку земля сначала задрожала, а затем затряслась.

«Афтершок!»

Но этот был не похож на другие. Казалось, будто вся местность вокруг подверглась мощному артиллерийскому обстрелу. Всё сильно содрогалось и тряслось от каждого удара, но не было ни взрывов, ни жара, ни взрывной волны, ни града снарядов. Я попытался упасть на колени, чтобы прикрыть голову, но обнаружил, что земля подо мной уже ушла.

Я закричала. Это был чистый, животный крик ужаса, когда моё тело дернулось, оставив живот позади, и я начала падать ногами вперёд в пустоту.

Эпилог

Я наблюдал, как Lockheed C-130 падает на разбитую взлётно-посадочную полосу, с чувством облегчения, что на этот раз меня на борту не было. Было уже достаточно плохо видеть, как шины деформируются от удара, видеть клубы дыма и лишь потом слышать стрекотание, запоздалое из-за расстояния между нами.

«Ваша машина», — сказал командир Пек, хотя в этом не было необходимости.

«Так и есть», — согласился я.

«Мне было очень приятно видеть вас в моей стране, мисс Фокс», — сказал он, протягивая руку. «Пожалуйста, не возвращайтесь».

«Они не могли мне достаточно заплатить», — весело сказал я.

Его губы дрогнули, почти в улыбке, хотя глаза были скрыты за обычными очками «Авиатор». «Тогда мы согласны».

Я с трудом спустился с заднего борта полицейского «Евровертолёта». Молчаливый Уилсон последовал за мной. Я наблюдал, как он с трудом передвигается с костылями, на которые опирался, с загипсованной ступней и лодыжкой.

«Надеюсь, это наша последняя встреча», — сказал я ему, не предлагая помощи.

«Но если ты когда-нибудь снова решишь выстрелить в меня, приятель , постарайся не промахнуться. Потому что я этого не сделаю».

«Я не хотел тебя обидеть, просто немного встряхнуть. Решил подменить тебя, а? Казалось, это заманчивый вариант».

Я узнал, что Уилсон был человеком, способным устоять перед чем угодно, кроме искушений, соблазна лёгких денег, после чего его щепетильность, как правило, давала ему передышку. Я задавался вопросом, каким солдатом это его сделало и в какого полицейского он превратился с тех пор.

«Ребра все еще болят, да?»

«Какой же он мерзавец», — признался он с сожалением в голосе. «Это Пек меня подговорил…»

«Хорошо», — перебил я, имея в виду рёбрышки. «Мне больше ничего не нужно слушать. И пока ты молчишь, никто другой тоже, верно?»

Я отошёл от него на достаточное расстояние, чтобы наблюдать, как «Геркулес» выруливает с лётной площадки и встраивается в шеренгу других тяжёлых транспортных самолётов. Задний погрузочный трап уже опускался, когда двигатели уже опускались, а погрузчики и заправщики приближались.

Когда команда вышла, среди них были две фигуры, не вписывающиеся в привычные рамки. Правила поведения подсказывали мне пойти им навстречу.

Удивление не давало мне возможности пошевелиться.

«Чарли», — Паркер Армстронг поприветствовал меня без интонаций, подходя ближе. Его холодные серые глаза скользнули по ссадинам и царапинам на моём лице, по тому, как я держался, и я понял, что он оценивает…

повреждения — как те, которые он мог видеть, так и те, которые не мог видеть. «Рад, что ты в порядке».

«Сэр», — пробормотал я, стараясь говорить официально, поскольку рядом с ним была спонсор R&R — по сути, мой работодатель на этой работе — миссис Гамильтон.

Несмотря на тяготы длительного перелета в третьем классе, она выглядела по-прежнему стильно и элегантно.

«Это чудо, что тебя вытащили живым. Должно быть, это было ужасно».

Она проигнорировала мою протянутую руку, вместо этого слегка обняв меня и поцеловав в обе щеки. «Боже мой, я и представить себе не могла… И как долго тебя хоронили?»

«Всего около шести часов», — сказал я, преуменьшая значение. А казалось, что прошло шесть недель. «Им нужно было стабилизировать обстановку, прежде чем они смогли добраться до нас».

Я не стал добавлять, что первоначальные осмотры и сбор оборудования заняли у Маркуса и его команды более четырёх часов, и за это время ни я, ни Уилсон, оказавшись в ловушке неподалёку, не знали, придут ли за нами. Это был отрезвляющий опыт.

Уилсон плакал, причитал и бушевал, пока не замолчал.

Чем он теперь не гордился, и ещё одной палкой, которой я мог бы его избить, если бы захотел. Если он выполнит свою часть сделки, я выполню свою.

Бесконечно медленное течение этих первых четырех часов дало мне время подумать о том, где я был в своей жизни и куда я намерен идти.

О добре и зле. О доверии и предательстве. И о справедливости, как бы я её ни считал.

«О, похоже, у нас гости», — сказала миссис Гамильтон, улыбаясь через мое плечо.

Я обернулся и увидел, как «Белл» цвета хаки совершил быструю эффектную посадку возле ангара, где Райли подобрал меня по прибытии меньше недели назад.

Как только полозья коснулись взлётной полосы, двери открылись. Джо Маркус помог доктору Бертрану спуститься, пока Хоуп и Лемон выпрыгивали из заднего грузового отсека. Райли остался в кресле пилота, словно готовясь к быстрому выходу. Он кивнул мне и отдал честь, заметив, что я за ним наблюдаю, но на этот раз он не улыбнулся.

«Вся банда в сборе», — пробормотал я. Паркер бросил на меня острый взгляд, но промолчал.

Команда R&R приветствовала миссис Гамильтон с почтительным энтузиазмом.

Даже Лемон вела себя очень привлекательно. Хоуп едва могла заставить себя посмотреть на меня.

«Полагаю, вы все задаетесь вопросом о причине этой импровизированной проверки сил», — сказала миссис Гамильтон, бросив взгляд на Паркера. «Я...»

«Думаю, я, пожалуй, смогу ответить на этот вопрос», — сказал я. «Миссис Гамильтон не просто наняла меня на замену советнику по безопасности Кайла Стивенса». Я пробежался взглядом по ним. «Она также наняла меня, чтобы я выяснил, как и почему он умер».

Миссис Гамильтон вздохнула, словно желая возразить мне. Я подождал, но она промолчала, нахмурившись.

«Мне очень жаль, — сказал я ей, — но боюсь, что ваше доверие было совершенно необоснованным».

Она вздрогнула, и я услышал, как Хоуп громко вздохнула, отчего у нее перехватило дыхание.

«Каким образом он потерялся?» — спросил Паркер.

«Кайл Стивенс, несмотря на все его заслуги в «Рейнджерс», был человеком, которому нельзя было доверять, — сказал я. — Он воровал у мёртвых и продавал то, что не мог обменять или выменять».

«Так его смерть?» — спросила миссис Гамильтон. «Это не было…?»

«Намеренно?» — пожал я плечами. «Ты же попросил его разобраться в слухах, так что он, должно быть, знал, что времени у него в обрез. Может быть, это и привело к его… безрассудству, кто знает?»

Она кивнула, и лишь лёгкое опущение плеч выдало её облегчение. «И всё?» — спросила она. «Ничего больше?»

Мой взгляд еще раз скользнул по команде R&R, задержавшись на Хоуп.

Она побледнела и молча умоляла.

«Нет», — сказал я. «Больше ничего нет».

« Спасибо », — сказала миссис Гамильтон. «За то, что успокоили меня. То есть, я знала , но даже так…»

"Пожалуйста."

Человек в форме с обилием золотых галунов на груди и эполетах прибыл, чтобы объявить миссис Гамильтон официальной гостьей.

Паркер коснулся моей руки. «Мы нашли Шона», — пробормотал он с мрачным лицом. «Это не те новости, на которые мы надеялись».

«Давай послушаем, Паркер».

«Не сейчас. Я проведу инструктаж в самолёте. Вылетаем через два часа, хорошо?»

И с этими словами он присоединился к своему клиенту, коротко кивнув мне, но это не было полным удовлетворением.

Едва они отошли на несколько ярдов, Хоуп бросилась ко мне и сжала сильнее, чем позволяли синяки и швы. Лемон прыгала вокруг нас, повизгивая, как щенок.

«Спасибо, Чарли», — тихо сказал Джо Маркус поверх головы Хоуп. «Мы этого не забудем».

«Я тоже», — сказал я.

Хоуп отпустила меня, но тут Лемон подскочил и обслюнявил мне лицо мокрым языком. Я вытер лицо шарфом, пока они мчались к «Беллу». Я увидел, как она стоит на цыпочках у пилотской двери и разговаривает с Райли. Через мгновение он широко улыбнулся.

Маркус протянул мне руку, и я без колебаний пожал её. Доктор Бертран расцеловал меня в обе щёки, затем взял меня за плечи и пристально посмотрел мне в лицо. «Что за мачистский вздор?» — воскликнула она. «Что ты не хочешь, чтобы кто-то увидел, как сильно тебе больно?»

Мне вспомнились слова Паркера о Шоне: «Это не новости, которые мы... надеялись на…»

«Потому что я ещё не закончил», — сказал я, всё ещё наблюдая за девочкой и собакой. Я повернулся к ним. «Я знаю, что ты убил Кайла Стивенса. Случайно или намеренно. Пожалуйста, скажи мне, что это не из-за нескольких украденных драгоценностей».

«Я знаю, Хоуп сказала тебе, что это она всё затеяла, но это не совсем правда, — сказал Маркус. — После таких событий всегда остаётся куча ценных вещей, например, те драгоценности из магазина Рохаса».

«А если бы ты их не подобрал, это сделал бы кто-то другой, да?»

«Мы жертвуем их на благое дело».

«Вы имеете в виду R&R?» — спросил я, вспомнив дюжину камней, которые я видел переходящими из рук в руки.

«Нет», — лицо Маркуса исказилось. «Они не набивают наши карманы. Эти камни из Пека пошли прямиком в местный фонд помощи».

«А… но Стивенс не был таким уж альтруистом и хотел свою долю», — предположил я. «Это была цена его молчания?»

Маркус кивнул. «Но он умер не поэтому».

«Он узнал об Опе, её настоящей личности. Этот ублюдок шантажировал её, чтобы она переспала с ним», — холодно и зловеще произнес доктор Бертран. Единственным признаком её внутренней ярости был её акцент, казавшийся более выраженным, чем обычно. «Это было изнасилование, простое и понятное. Если бы он не выбрал лёгкий путь, я бы сам его убил».

«Алекс хотел провести ему хирургическую кастрацию без анестезии»,

Маркус сказал: «Я дал ему шанс искупить свою вину. Он им воспользовался».

Я подумал о Хоуп, о том, как она съеживалась, когда к ней прикасался кто-то, кроме Маркуса. Он был бы щедрее, чем я бы поступил, решил я, оказавшись в подобных обстоятельствах. «Наверное, мы все так или иначе ищем искупления».

«Так оно и есть», — сказал Маркус.

И я понял, что не дал Шону шанса искупить свою вину.

Вместо этого я бросила это как вызов, не осознавая, как он это воспримет, и на что он готов пойти, чтобы довести дело до конца.

Что бы он ни сделал дальше, что бы он ни сделал уже, это было на моей совести. Я содрогнулся от этой ясности.

Иногда прежде чем мы увидим свет, нам нужна тьма.