Юсуп пошел на сближение. Пьяный, поняв, что ему врежут первому, в страхе отпрянул назад. Юсуп ударил кулаком от души. Он прекрасно знал, что от его кулака передние зубы вылетают и крошатся, кровь захлестывает рот и этот мерзавец ахнется на землю и долго не поднимется. Настолько долго, что Юсупу хватит времени отоварить его приятелей, а потом вернуться к главному обидчику и поработать с ним как надо.
Но Юсуп промахнулся. Ударил небрежно, недостаточно точно. Пьяный плаксиво всхлипнул, а с боку возник другой нападавший. Ударом по ногам Юсупа завалили на землю, начали охаживать по ребрам и куда придется. Били крепко.
- Получи, сука черная... Будешь знать, как к нашим марухам клеиться! На!!!
Вдалеке взвыла милицейская сирена.
- Хватит ему! - заорал Леха. - Рвем когти!
В московском дворе лежал Юсуп - "серый волк", прошедший через горнило войны, участвовавший в самых отчаянных терактах последних лет.
- Приложили абрека, - сказал сержант-патрульный, нагибаясь над телом главного подрывника группы Муссы.
- Думаю, слезы лить не будем, - хмыкнул лейтенант.
* * *
- Война идет, - сказал Жаров. - И мы ничего не можем противопоставить террору.
- ФСБ и МВД накрыли бригаду террористов, - произнес Алексеев, устраиваясь на диване. - Собираются устроить показательный процесс.
- Собираются они. "Нохчи" еще нескольких тележурналистов украдут и обменяют на своих. Не в первый раз. Без толку по хвостам бить.
- Оперработа по этой линии у внутренних ведомств, мягко говоря, хреновая, - устало махнул рукой Алексеев. - С какой радостью разваливали КГБ. Развалили. И что сегодня? Антитеррористический центр, у которого ни людей, ни денег, ни агентуры.
- Молодцы. Враги.
- Враги... Руоповцы прибрали склад со взрывчатыми веществами. И хозяев хохлов с Западной Украины, которым заказали теракт в Питере. И еще по нашей информации уничтожили диверсионную группу на выходе из Чечни. Взяли склад в Ростове. Так что работаем.
- А я сижу, протираю штаны.
- Вы же знаете, майор, какая у вас задача. Вы на самом острие удара.
- Знаю. Но накал нарастает, - Жаров замялся, потом сказал: - У меня есть источник в Москве, среди криминала. У него были проблемы с чеченцами. Счеты у него с ними кровные. И насколько я его знаю, он надыбал на них достаточно информации.
- Что за источник? Жаров объяснил. Алексеев задумался.
- Ладно, даю добро на встречу...
Жаров набрал контактный телефон. Он не думал, что он ему когда-то понадобится.
Воспоминания накатили на Жарова. Было что вспомнить. Особенно ту встречу в новогодний штурм Грозного, когда армию бросили в укрепленный город без организации единого боевого управления, без должного взаимодействия. Кидали в ад необученные подразделения, некоторые солдаты узнавали своих командиров уже на месте. Военные не имели даже нормальных карт - пользовались теми, которые купили в киоске, да и те оказались неверными. Военнослужащим внутренних войск вообще поначалу выдавали "черемуху" и щиты для разгона демонстраций, которые выглядели в той обстановке так же, как зонтики для подводного плавания. Колонны бронетехники двигались вперед порой без разведки и боевого охранения. Давно известно, что танк в городе - отличная мишень. Но военачальники, по-революционному ставшие за пару лет из майоров-десантников генералами благодаря мудрой кадровой политике министра, будто позабыли все уроки Афганистана и других войн. Счастливые боевики пропускали колонны и лупили из всех видов оружия, а потом радостно сообщали корреспондентам телевидения, что осталось еще несколько русских солдат, которые почему-то не сдаются, но это уже не проблема.
Группа Жарова уже успела немножко повоевать. При продвижении к Грозному спецназовцы уничтожили засаду боевиков, ночью сняли охрану моста, пустив в расход около двадцати душманов и не потеряв ни одного человека. В самом Грозном выполняя обязанности войсковой разведки, попали в самый центр боев.
В городе было много трупов и горящей войсковой техники. Жаров и его парни уничтожали снайперов, спасали солдат из разгромленных колонн, а вечером едва не вступили в бой со своими же - с несколькими солдатиками под командованием капитана Романа Демьяненко. И так случилось, что в последующие, самые тяжелые дни, им пришлось сражаться бок о бок. Российская армия опять училась воевать на своих ошибках, преодолевая внутренний раздрай, и наконец стала воевать как положено - с толком, расстановкой. И фортуна начала отворачиваться от боевиков. Они сдали Президентский дворец. Их выбивали из укрепленных пунктов. И в конце концов, неся огромные потери, они вынуждены были отступить. Грозный был взят взят без масштабной авиационной и артиллерийской подготовок, необходимых при штурме городов. Перед этим дудаевцы клялись, что русским не удастся установить контроль над столицей Ичкерии. Они сами верили в это. И ошибались.
Следующая встреча с Демьяненко состоялась, когда группа Жарова возвращалась из разведывательной вылазки в чеченский тыл. Демьяненко тогда почти настигла группа "чехов". Боевики гнали дичь. Они были на своей земле. И знали, что, настигнув русского капитана, устроят ему показательную казнь. Но Жаров и его ребята перебили преследователей. А потом на своих плечах тащили к своим обессилевшего, потерявшего много крови командира разведывательной роты.
Жарову мало верилось, что Демьяненко останется жив. Выглядел он - краше в гроб кладут. Лицо превратилось в маску из кровавой коросты, руки были изувечены, но в глубине полупотухшего взгляда еще плескалась злость. Оказалось, что во время одной из вылазок группа под его командованием напоролась на чеченский секрет. На нескольких войсковых разведчиков навалилась почти сотня боевиков. Роман контролировал отход, но сам уйти не смог - его накрыло взрывной волной. В себя пришел уже в плену, в земляной тюрьме. Его привели в чувство. Допрашивали. Потом пытали. А однажды появился "представитель К. Креста", говорил он с едва уловимым английским акцентом. Для представителя благотворительной организации он вел себя с боевиками слишком по-хозяйски.
- Красный Крест здесь для того, чтобы помогать людям выжить в этой никому не нужной войне. Мы могли бы помочь и вам.
Дальнейший разговор очень напоминал вербовочную беседу. Красный Крест и миссия Совета Европы под руководством Гульдемана превратились чуть ли не в официальные резидентуры западных спецслужб в Чечне. Естественно, их заботило не столько миротворчество, сколько наиболее быстрый и эффективный развал России.
- Мне жалко вас, - расчувствовался американец. - Вы в руках дикарей. Они снимут с вас скальп. А вам еще жить и жить, - заявил благодетель.
- Да пошел ты ... знаешь куда, - просто ответил Роман.
- Не горячитесь. У вас есть выбор. Или дружить со мной. Или умереть. Мы не привыкли никого неволить. Подумайте.
Роман уже все обдумал. Дружить с улыбающимся янки он не намеревался. Умирать - тоже. Ночью он сумел проломить пол сарая. Удавил охранника. И ушел.
После плена война для Романа закончилась. Он уволился из армии по состоянию здоровья. Но это был просто предлог. Как раз подоспело очередное перемирие, и у него не выдержали нервы. "Они за чеченские бабки наступления сдают. Мирятся с бандитами. Жопу им лижут. А мы - воюй, чтобы они бабки мыли. Нет, с этими фокусниками нам не по пути!" - сказал он Жарову, когда в палатке они с горя доканчивали вторую бутылку водки.
В последний раз Жаров встретился с Демьяненко полгода назад, когда находился в командировке в Москве. Они случайно столкнулись на улице. Роман потащил своего боевого друга в ресторан. Жаров был потрясен, узнав, что его приятель стал руководителем одной из самых крутых московских преступных группировок.
-Они меня брали на работу как обычного быка. Как тело, которое может стрелять и которое в случае чего не жалко. Мой босс слишком поздно понял, что я для этой роли не гожусь... Суки они, блатные. Хотел меня грохнуть. Просто так. Потому что я ему нравиться перестал. Для него, гада, отдать приказ кого-то загасить, что для меня стакан пепси выпить. Привык чужими руками жар грести. Не знал, как оно, на самом деле, убивать...
- И что?
- Он в могиле. Я прибрал всю банду. И устроил такое землетрясение...
Жаров вздохнул и сказал:
- Значит, ты тоже... Все, теперь у нас дороги разные.
- Как скажешь, - устало произнес Роман.
- Ты перешел на ту сторону.
- Та, эта сторона. Не так все просто, Виктор... А телефончик оставь себе. Пригодится.
Пригодился. Жаров еще раз убедился в том, что нет таких дорог в мире, которые не могут пересечься.
- Мне Романа, - сказал Жаров, услышав из трубки томное женское "але".
- А кто говорит?
- Жаров.
- Не помню такого.
- А ты передай ему. Он помнит.
- Оставьте ваш телефон.
Жаров дал контактный номер.
На следующий день Роман ему позвонил.
- Здорово, майор... В семнадцать ноль-ноль, завтра, у почтамта на Кирова.
- Понял. Но...
- Договорились. Гудки...
* * *
Ривкин читал очень быстро. Он проглатывал листы за несколько секунд, с быстротой фокусника делая отметки желтым фломастером. Весь доклад был исчеркан этими пометками. Дочитав, он откинулся на спинку стула, потянулся так, что кости хрустнули, ослепительно улыбнулся.
- Пока все идет как по маслу, - произнес он, блаженно щурясь.
Артур Уайт кивнул:
- Пока - да.
- Все получится, Уайт. Наши имена золотыми буквами впишут в историю свободного мира.
- Или в документы комиссии Конгресса по расследованиям.
- Артур, кем вы хотели стать в молодости?
- Я из набожной провинциальной семьи. Отец хотел, чтобы я стал пастором.
- А вы стали рыцарем плаща и кинжала. Вам не кажется это символичным?
- В чем?
- Хоть в другой роли, но вы продолжаете нести истинную веру в мир. Мы миссионеры, несущие истинные ценности.
- Вы верите во все это?
- Еще бы. Трудно заниматься такими делами без веры... Я вижу, вам не нравится сама идея "Местного контроля". Но не мне вам объяснять, что ЦРУ вовсе не орган для сбора информации о мире. ЦРУ - орган геополитического конструирования. Орган перестройки этого мира. И никак не меньше, Артур.
- Да, это становится понятным после месяца работы в управлении.
Уайт вынужден был признать правоту слов Ривкина. Эта истина с каждым годом удручала его все больше и больше. "Специальные операции" - термин, обозначающий ходы управления в геополитических шахматах, в которые оно играет уже более полусотни лет. Съедаемые фигуры в этой игре - политические деятели, президенты, режимы, а иногда и целые страны. Основным смыслом мирового политического процесса в течение послевоенных десятилетий являлось глобальное противостояние с Советами. Сегодня оно завершено в пользу США. Настало время конструирования мира, когда можно не считаться с главным противником и кроить мировое одеяло по собственному усмотрению.
Естественно, в такие игры не играют в белых перчатках. "Специальные операции" - это пуля во лбу какого-нибудь африканского лидера, это горящий президентский дворец и расстрелянный президент Чили Сальвадор Альенде. "Специальные операции" - это нескончаемый поток оружия в Афганистан и в другие горячие точки, чтобы они становились еще горячее. Это взорванные гражданские самолеты. Это координируемые масонскими ложами акции в Италии. Это поддержка "Красных бригад" и покушение на папу римского. Это разжигаемые пожары гражданских войн в Никарагуа и Сальвадоре. Это Карабах и Армения. Это неудавшиеся покушения на Фиделя Кастро и на Муамара Каддафи. "Специальные операции" - это навешивание на Ливию взорванного "Боинга". Это дестабилизация обстановки в Белоруссии. Это - наемники и оружие для Чечни. В девяностых каждый год ЦРУ проводило не меньше десятка акций, классифицируемых как значительные, то есть с бюджетом более десяти миллионов долларов. Таких масштабов деятельности, а главное, таких методов не позволяла себе ни одна разведка мира - это Уайт знал наверняка. Демонизированный КГБ никогда так не попирал божьи и человеческие законы, как это делал его конкурент. Союзы с террористами всех мастей и откровенная их поддержка ради каких-то особо замысловатых ходов, связи с мафией и наркосиндикатами, которые практически пользовались авторитетом и возможностями могущественного ведомства для проворачивания своих дел, гибель многих тысяч людей - это обычный набор методов Центрального разведывательного управления Штатов. Это - его работа. И Уайта она все больше раздражала.
- Террор. Кровь, - вздохнул Уайт. - Когда же мы остановимся, Ривкин? Где наши славные демократические ценности? Где любимые права человека?
- Ну уж вы то, мой друг, достаточно компетентны, чтобы понимать, что есть истинные цели, а что - всего лишь инструмент.
И тут он прав. США пользовались "правами человека", как дубиной, разваливая государственные структуры в чужих странах, объявляя эмбарго и международные санкции. Те же "права человека" - способ давления и обработки сознания населения в регионах, составляющих сферу интересов США.
- Центральное разведывательное управление - это квинтэссенция, суть самой Америки, - с неожиданным воодушевлением произнес Ривкин. - Остальное - Билль о правах, высокое назначение демократии - большей чуши мне слышать не приходилось.
- Не думаю, что американский народ был бы счастлив услышать подобные откровения.
- Что такое американский народ? Один из самых дерьмовых и невежественных народов в мире. Ей-Богу, гораздо приятнее иметь дело с немцами и на худой конец - с русскими. Но так уж получилось, что именно американцы - часть той цивилизации, которой суждено переустроить мир по наиболее совершенному образцу. Америка - это не народ. Не политики. И даже не суперкорпорации. Это нечто большее, чем каждое из составляющих. Это сила. Это - мистическое явление. Остальное - для дураков.
- Америка - это ЦРУ, - усмехнулся Уайт.
- В какой-то мере - да. Во всяком случае в нашем ведомстве цели и средства выражены четко, без сопливого либерализма. И мы готовы ради их достижения расплачиваться кровью. И убивать. Это война.
- Ох, Ривкин, чем-то напоминает мне это гитлеровские труды.
- Именно. Гитлер слишком многое перенял у США. Почитайте его вечерком идеи о концлагерях и этническом терроре он во многом почерпнул из истории нашей войны с индейцами...
- Вы философ.
- Нет. Я прагматик. Я не верю в сладкоголосую чушь о том, что Америка несет миру мир. Америка несет миру только себя - свои ценности. Она расширяется. Она не может жить иначе, чем расширяться. И нам от этого не уйти. Идиоты сенаторы создают комиссии по деятельности ЦРУ. Это все равно, что создавать комиссии против самой Америки. Они рубят сук, на котором все так уютно расселись. Они - дураки, Уайт, и вам это известно не хуже, чем мне.
- Известно, - кивнул Уайт. Он неожиданно почувствовал себя пожилым, усталым человеком. И ему так захотелось бросить все к чертовой матери. Но он не мог. Самое ужасное, что Ривкин кругом прав. И возразить ему нечего. Остается только работать...
* * *
Скромные "Жигули" шестой модели притормозили рядом с Муссой, терпеливо ждавшим около метро "Сухаревская". Он успел уже полюбоваться на все эротические газеты, имевшиеся в продаже на лотках.
Громила за рулем распахнул дверцу.
- Сколько часов накапало? - осведомился он.
- Часы в столе оставил, - пожал плечами Мусса.
- Садись.
"Жигули" сорвались с места. Муссу раздражали все эти игры в пароли-отзывы. Конспираторы, шайтан их забери. А на встречу на десять минут опаздывают.
- Контролировали возможность наблюдения, - будто угадав мысли горца, произнес громила. - Покрутимся еще немного.
Минут десять они болтались по переулкам.
- Второй, ответь, - донеслось из рации, лежавшей между передними сиденьями.
- Второй слушает, - произнес громила.
- Все в порядке.
- Понял.
Машина свернула в тихий тенистый переулок. С лавки поднялся Атлет. Он распахнул дверь и уселся рядом с Муссой.
- Что, не нравится? - осведомился он. - Из-за неосторожности год назад я потерял двоих людей. С тех пор проверяюсь.
- Слишком много врагов у тебя, Атлет, - улыбнулся Мусса.
- Куда больше, чем ты можешь себе представить... Ладно, к Делу. Оружием мы затоварились процентов на семьдесят. Один грузовик и документы я добыл. Где деньги, Мусса?
- Вот. Переведены на счет, - он протянул Валееву бумажку, где был написан номер, куда перевели миллион долларов.
- Ох, счастье не в деньгах, а в их количестве, - покачал головой Валеев. Если что не так - сам понимаешь, договор расторгнут.
- Все в порядке. Фирма ручается.
- Как у вас, детей гор, все получается?
- Люди гор крепки дружбой. У них много хороших друзей.
- Понятно... Как с твоими людьми? Перед акцией я должен познакомиться с ними, провести тщательный инструктаж, посмотреть, кто и что из себя представляет.
- Вот тут-то и загвоздка. Один из моих аскеров пропал
-Кто?
-Мой минер. Хороший минер. Вышел на связь, сообщил, что прибыл в Москву. А потом пропустил все плановые контакты.
- Это-то плевать - у меня минеры не хуже.
- Я потерял своего человека. В Москве.
- Ну да. Потерял бы в горах, было бы легче... Плохо, когда перед акцией пропадают люди. Если его взяли... Что за человек? По какому паспорту прибыл? Внешность?
Узнав от Муссы интересующие его подробности, Валеев кивнул:
- Хорошо. Попытаюсь что-то узнать...
Следующая встреча Валеева и Муссы произошла с теми же предосторожностями. Они сидели на лавке в Сокольниках. Валеев протянул пакет с фотографиями.
- Полюбуйся. Не твой?
Мусса открыл пакет и извлек черно-белые фотографии. В окровавленном трупе он без труда признал Юсупа.
- Что это такое?
- У ресторана "Вечерок" сцепился с какой-то шпаной, решил показать класс, его и забили ногами. Можешь сходить к нему на свидание во второй морг...
Мусса выругался по-чеченски.
- И много среди твоих "серых волков" любителей кабацких драк? - лениво осведомился Валеев.
- Мало... Это мой человек. Я хочу знать, кто его убил.
- Вряд ли это удастся. Милиция потыкается несколько дней, а потом положит дело на верхнюю полку. У них таких дел - вагон. Да и никто из-за земляка твоего напрягаться не будет. Не любят вас.
- Псы... Милиция не найдет - найдешь ты. Я хочу отрезать головы тех псов, которые подняли руку...
- Мне отложить задание и заняться этим? - в голосе Валеева проскользнула откровенная насмешка, и Мусса злобно зыркнул на него, будто пытаясь проколоть насквозь глазами.
- Нет, сначала дело. Потом найдешь.
- Потом и увидим. Надо бы еще живыми остаться.
- Останемся, - Мусса улыбнулся, обнажив ровные фарфоровые зубы, которые никак не делали эту улыбку менее зловещей. - Не отлили еще для меня пулю, Атлет.
- Будем надеяться...
* * *
Виктор Жаров и Роман Демьяненко сидели на балкончике, откуда просматривался весь ресторанный зал. Посетителей было немного - всего человек десять, чего не скажешь об официантах. Неестественно стремительные, ловкие и расторопные, в белоснежных одеждах они смотрелись какими-то привидениями или пришельцами из иного странного мира. Этот ресторан - не просто заведение, где тебя покормят. Он работал как дорогие, хорошо отлаженные швейцарские часы. Здесь все посвящено одному - удовлетворению желаний самых взыскательных клиентов. Самых богатых людей Москвы.
Жаров никогда не посещал подобных заведений. Его месячной зарплаты хватило бы здесь на пару чашек кофе, не говоря уж о том, что без соответствующих рекомендаций сюда и на порог не пустят.
Роман был одет в строгий, очень дорогой костюм - в похожем появлялся недавно перед телезрителями лидер либерал-демократов, а он толк в одежде знает. У Романа были пышные, красивые волосы, но в них предательски прокралась седина, осыпала их легким первым снегом. Ни на преступного авторитета, ни на бывшего офицера Роман не походил. А походил он на отпрыска английского аристократического рода. И кличку ему дали в преступном мире Дипломат - в основном благодаря внешности, поскольку методы решения им своих проблем дипломатическими не назовешь.
- Хорошо живешь, - Жаров с удовольствием уминал кусок изумительно приготовленного мяса.
- Да, это тебе не чеченская баланда, - невесело произнес Роман. У него аппетита не было.
Он отхлебнул сухого вина, задумчиво посмотрел вокруг.
- Я здесь бываю нечасто. Но все знают - это место мое. Обожаю этот балкон. - Он поставил бокал на стол. - А знаешь почему?
- Почему?
- Отличная огневая точка. Я представляю, как беру автомат и поливаю зал. Как эти боровы и их длинноногие шлюхи плюхаются мордами в жюльены и в торты. А вместо крови из них хлещет расплавленное золото и черная слизь.
- Чем тебе не потрафили эти ребята?
- Это не ребята, Коля. Это новорусская элита. Сюда абы кого не пустят. Это собрание разномастной нечисти. Нетопыри и вампиры, людоеды и оборотни. Посмотри на них, полюбуйся!
Роман махнул рукой в сторону зала.
- Глянь. Они прекрасно одеты. У них румянец на щеках. Они довольны собой. Они сентиментальны, сердобольны. Они любят себя и человечество. Посмотри, с каким аппетитом они жрут и пьют. И тебе ничего не слышится в их чавканье, в бульканье, в отрыжках?
- Вроде нет, - пожал плечами Жаров, раздумывая, действительно ли сбрендил Роман или просто ерничает в своей привычной манере.
- А ты присмотрись. Вон, заказчик получил салат - сотни полторы баксов. Ты думаешь, на его острых зубах хрустят салатные листья? Это хрустят денежки, выколоченные из людей на финансовых пирамидах... А вон, боров раззявил рот на бутерброд с черной икрой. Тебе не видится в черноте этой икры бьющая из земли нефть, осевшая многими нулями в европейском банке?.. А вон, видишь, льется красное вино, запачкали белоснежную скатерть? Это кровь тысяч людей, выброшенных из их квартир, отравленных, закопанных, изувеченных... А запах дорогих сигарет? Разве он не отдает марихуаной, а сахар, который серебряной ложечкой размешивается в чашке, - это ли не героин?.. Вон, отбивная - это часть проданного завода, в цехах которого устроили хранилище финской колбасы. Тот разлапистый омар - разворованные сельхозкредиты. Коньяк - три тысячи баксов бутылка - это прокрученные много раз зарплаты таких, как ты, майор.
- Ах ты, классификатор научный. Что, взгляд со стороны? Ты, как Чацкий, вернувшийся из-за границы. Будто сам не варишься в этом дерьме.
- Варюсь. А в чем мне еще вариться? Политики плюнули мне в морду, простив орды бандитов и террористов, вылизывая им зады и кой-чего еще с неистовством вокзальных шлюх. Народ мой меня продал. Никто не сказал спасибо солдату, который воевал, чтобы всякая нечисть не ходила по земле. Это не народ, майор. То, что происходит в моей стране, - отдает запахом преисподней. Люди потеряли ответственность. Ответственность за себя, за свою страну, за будущее. Они не думают о завтрашнем дне. Для них нет будущего. Они не видят себя в нем. У одних желание выжить. У других - хапнуть. И избирают таких правителей, которые их же грабят, добивают государство, промышленность, армию, флот - и всех это устраивает! Конец нашей стране, Николай. Сушите весла. Ее теперь ничто из могилы не поднимет.
- Тебе пора выдвигаться в Госдуму, а не какой-то шайкой руководить, Рома.
- Шайкой лучше. Я знаю, что могу давить этих клопов. И когда-то я нажму на спусковой крючок.
- Брось, Роман. Ты уже привык. Ты перестаешь быть воином. Ты становишься частью их ПРЕИСПОДНЕЙ.
- А вот тут ты ошибаешься, майор. Очень ошибаешься.
Роман вздохнул.
- Ладно, лирику побоку. У тебя ведь ко мне дело.
- Есть небольшое, - согласился Жаров. - Ты не задумывался, что происходит в стране в последнее время?
- Задумывался. Вывод напрашивается сам собой - нас решили добить. По всем направлениям.
- Одно из них - террор.
- Горцы понимают язык силы. Любые переговоры и предложения дружить - для них проявление слабости. Улыбаясь, они с готовностью всадят нож в того, кто повернулся к ним спиной. Вот этот нож они сейчас и всаживают... Скажу больше, всаживают, не забывая делить бабки с московскими массовиками-затейниками.
- У тебя есть информация?
- У меня много что есть, - Роман внимательно посмотрел на Жарова. - А тебе как, из любопытства или для дела?
- Для дела, Роман. Для справедливого дела.
- С благословения московских шишек чеченцы в ближайшее время прорубают еще несколько окошек по наркотранзиту. Будут использовать аэропорт Ханкалу, самолеты российских авиакомпаний. Намерены сбросить героин в Европу как минимум на зеленый арбуз.
- Миллиард долларов?
- Да. И им дается еще добро на махинации с нефтью. Вот только почему?
- Почему? Только ли от того, что все куплено?
- Может быть, это не только мародерский дележ награбленного имущества из горящего дома? - Роман сжал в кулаке вилку, будто хотел ее согнуть. - А не расплачиваются ли с ними?
- За что?
- За что-то.
- В том числе и за террор? - Жаров напряженно глядел на Демьяненко.
- Все знают, что террор не существует просто так. Он - один из инструментов политики, служит для достижения каких-либо целей. А цель у нетопырей одна - добить больное государство Российское, а наследство растащить.
- Что у вас с чеченцами?
- Вооруженное противостояние с редкими боевыми действиями. Была идея смести их одним ударом. Устроить им тут Чечню девяносто шесть. Сил не хватает.
- Нам надо хоть немного сбить волну, - вздохнул Жаров. - Помоги информацией.
- Ладно. Чем могу - помогу. Давай, - Роман поднял бокал. - Чтоб сдохли наши враги и жили друзья.
Жаров поднял свой бокал и со звоном чокнулся.
* * *
- Они стреляли. Из пулемета по мирным людям! - надрывался бандит в папахе.
- Это не защитники! Это убийцы! - подвывала ему закутанная в платки женщина с перекошенным ненавистью лицом.
Сутки назад солдаты внутренних войск, несшие службу на границе со "Свободной Ичкерией", открыли огонь по боевикам, внаглую попершим на них. И уже сутки шумел без умолку теле- и радиоэфир. Почему армия стреляет в мирных людей? Кто дал такой приказ? Кому отвечать? И вообще, инцидент осложнит мирный переговорный процесс на Кавказе.
- Вновь заявили о себе "социал-дворники". Они взяли на себя взрыв автомобиля, оставленного около отдела внутренних дел в Красноярске, когда было ранено трое сотрудников МВД.
- За допущенные нарушения начальник Федеральной службы безопасности генерал Пантелеев отстранен от должности. Источник в администрации Президента утверждает, что причиной опалы является сфальсифицированное дело в отношении заместителя министра экономики, который сегодня же был решением Генерального прокурора освобожден из-под стражи.
Телеведущий излагал эти новости с озабоченной миной человека, у готорого гвоздь в седалище.
- Так, пункт восемнадцать и двадцать, - удовлетворенно произнес Голубев, отчерчивая строчки в тексте.
Алексеев с содроганием смотрел на эту ручку. Как жезл оракула - она отмечает поступь предсказанных событий. И от этого становилось не по себе.
- Опять гибнут люди, - покачал головой Алексеев.
- Гибнут, - кивнул Голубев. - Но это все мелочи по сравнению с основным этапом. И если мы здесь ошибаемся - это будет по-настоящему плохо.
Затренькал на столе прямой телефон с генералом Залыгиным.
- Николай Сергеевич, генерал ждет вас с Голубевым, - произнес голос адъютанта.
- Во сколько?
- Немедленно.
- Есть, - Алексеев повесил трубку. - Пошли, Семен Владиславович, голова кличет.
Они пешком поднялись на два этажа, не уставая показывать пропуска солдатам из бригады охраны, перекрывавшим коридоры. Отстукали шифр на цифровом замке и проникли в коридор, где обитал Залыгин и его помощники.
- Товарищ генерал, к вам Алексеев и Голубев, - произнес адъютант в селектор и кивнул: - Заходите.
Залыгин пригласил их сесть. Потом протянул Алексееву донесение. Тот прочитал его и дал Голубеву. Пробежав текст глазами, Голубев хлопнул по столу ладонью:
- Вот она, ключевая фигура!
- Похоже на то, - согласился генерал.
Во время визита в Брюссель первый вице-премьер правительства России Александр Чумаченко встречался с неким Мартином Старком, который являлся одним из координаторов "Местного контроля".
- За инструкциями летал, воробышек-то наш, реформатор-стахановец, ударник-терминатор, - покачал головой Алексеев.
- Это еще подтвердить надо, - произнес Залыгин.
- Будет подтверждение. Скоро, - сказал Голубев.
- Итак, предположительно дата акции - двадцатое июля, - сказал генерал.
- Это уже точно, - согласился Алексеев.
- День рождения Президента, - произнес задумчиво Голубев. - Ожидается большой фуршет. Если здоровье главного позволит.
- Позволит, - хмуро сказал генерал. - Он обязан быть там.
- Чтобы показать - царь здоров, - поддакнул Голубев. - Царь еще ого-го.
- Поменьше иронии, - отрезал генерал.
- Есть.
- Нам пора начинать отрабатывать второе главное направление "Местного контроля", - сказал Алексеев.
- Пора. Тут нам ФСБ поможет.
- После того как их шефа выкинули, - насмешливо произнес Голубев.
- Просчитались, - заметил генерал. - Сегодня Президент отказался подписать указ о назначении на должность начальника ФСБ Мартемьянова. А значит, до контроля над этой конторой им ох как далеко. И у нас еще есть шанс поработать вместе... Все, товарищи офицеры, не смею вас задерживать. О малейшем изменении в ситуации и о предпринимаемых мерах докладывать мне немедленно.
- Есть, - кивнул Алексеев и встал.
* * *
Прошел дождь, повеяло холодом, и Жаров накинул на себя легкую ветровку. Она хорошо скрывала небольшую рацию.
До контрольного времени оставалось несколько минут. На ВДНХ было, как всегда, многолюдно. Здесь царила лихорадочная суета. Выставка превратилась в полигон для людей выбирающих. Кто-то выбирал себе пиджак за пятьсот баксов, кто-то новую мебель, кто-то пытался понять, какой же телевизор лучше - "Шиваки" или "Голдстар". И это в стране, где вскоре, не исключено, отключат электричество и тепло, люди были заняты выбором комбайнов и видеомагнитофонов, модельных туфель и автомашин.
Жаров скомкал бумажку от ванильного мороженого, бросил в урну, зашел в павильон "Космос", перед которым еще гордо возвышалась ракета - такая же вывела на орбиту первый пилотируемый корабль Земли. Сегодня она смотрелась занозой, раздражающей деталью на фоне всеобщего выбора утюгов и кофемолок.
В павильоне "Космос" было гулко и неуютно.
В детстве Жаров мечтал о космосе. Попала ему в руки давным-давно книга "Дороги в космос". Он с восторгом рассматривал фотографии космических кораблей и рисунки будущих межпланетных лайнеров, пейзажи иных планет. Эта любовь так и осталась с детства. Еще долго на душе теплело и накатывала сладкая грусть, когда он думал о взмывающих в небо ракетах, о чужих мирах. Может, он и посвятил бы себя этой стезе, но в старших классах понял, что не создан для точных наук, и на экзаменах нахватал трояков по физике и химии. Сорви голова, отличный спортсмен, заводила всяких школьных авантюр, редкий посетитель детских комнат милиции (иногда попадал в разные истории, поскольку привык защищать слабых, и поэтому имел постоянные стычки со шпаной, а ее в окрестностях хватало), он отправился поступать в Киевское училище спецназа. И начались дороги войны. Но мечта осталась до сих пор. А вот Витька Ракитин поступил в Бауманку на космический факультет, много лет не вылезал с Байконура, работал по беспилотным программам.
В одиннадцатилетнем возрасте Жаров впервые очутился в павильоне "Космос" на ВДНХ. Раскрыв рот, он смотрел на спутники и космические станции, на луноход и дальние межпланетные аппараты, братья которых побывали на Марсе, Венере. Не мог оторвать глаз от "Востока" -- такой же вывел на орбиту Гагарина - кумира мальчишек в школе, где учился Жаров и где увлечение космосом было естественным для всех пацанов. Уже став взрослым человеком, Жаров все равно любил сюда захаживать. Здесь он ощущал чистоту человеческих стремлений, видел прорыв человечества к новым вершинам, мужество настоящих людей, которые скидывали тяготение и вырывались в холодные бесконечные просторы. Здесь не было грязи, не было выстрелов, моджахедов, ночных забросок и необходимости с оружием в руках защищать интересы страны. И Жаров завидовал тем, кто посвятил себя такому делу, хотя понимал, что профессия защитника важна и почетна.
Сегодня у Жарова было гадливое чувство. Будто в очередной раз наплевали в душу. В Музее космонавтики, где раньше стояли ракеты и спутники, сейчас сверкали полировкой импортные автомашины. Торгаши услужливо смотрели в глаза возможным клиентам. Мальчишки бережно протирали стекла. Важно прогуливались хозяева с кавказскими гордыми профилями. Все правильно, так и надо. Такие времена, такие вкусы. Вместо орбитального "Салюта" -"бээмвуха". Вместо "Бурана" - "Линкольн" с ценником "90 000 долларов США". Вместо фотографий Гагарина и Титова - абрекская алчная физиономия нового хозяина жизни, хозяина бывшего космического музея, властелина душевных порывов оскотиневшегося обывателя. Немногие оставшиеся экспонаты, бесцеремонно сваленные в углу смотрелись жалко и беспомощно. Что-то сиротливое было в них. Кому нужен космос, когда люди зарылись в помоях и довольно, жадно чавкают, не в силах поднять голову и посмотреть наверх? Кому нужны новые горизонты, когда самое время копаться в промышленных отходах со всего мира и вытирать лобовые стекла "бээмвух"? Жаров вздохнул. Что ж, выбранная большей частью русского народа участь - протирать стекла "бээмвух", а не запускать в космос корабли и не глядеть со сжимающимся сердцем на уходящую в небо огненную стрелу.
Своего одноклассника, космического инженера Витьку Ракитина, Жаров встретил в прошлом году в переходе около метро "Таганская". Он торговал женскими колготками и увлеченно обсуждал цены на них на разных базах с пожилым мужчиной, как выяснилось, доктором биологических наук. Самое интересное, Ракитин жизнью был вполне доволен.
- А что, старик, зарабатываю неплохо. Деньги капают. Мне нравится торговать. На людях. Общение. Торг. А этот Байконур осточертел. Холод, жара, запуски, драли в три шкуры... Ни о чем не жалею. Тем более денег в институте полгода не платили. Ну его на хрен, этот космос.
Жаров остановился у джипа, рядом прошелся кавказец, видимо, не усмотрел в майоре потенциального клиента и удалился, презрительно поджав губы.
Небольшой наушник, вставленный в ухо, прошипел:
- Объект Один появился. Перед лестницей в главный выставочный центр.
Засекли. Жаров встряхнулся и направился к выходу.
В газетном киоске у павильона "Космос" он купил газету.
Вон - объект, под ракетой. Светло-серый пиджак, черные брюки - на фуршет что ли вырядился? Кто так одевается на подобные встречи? Уселся на лавку. Портфель поставил справа от себя.
Жаров просмотрел "Комсомолку". Опять очередные разоблачения. Интервью с "серым волком" - пространное, нахальное, хвастливое. Расписано, как "волки" хорошо дрались и насколько беспомощны были российские солдаты. И все до последней строчки вранье. Скорее всего сочинил все сам корреспондент, собрав вырезки из чеченских листовок и телеинтервью.
- Пустобрехи, - прошептал майор.
Тем временем к серопиджачному подсел крепкий высокий с длинными и пышными волосами шатен. И не холодно ему в легонькой синей футболке? "Серый пиджак" встал и побрел прочь. Без портфеля.
- Передача, - зазвучал наушник.
Шатен посидел с минуту, полистал яркий журнал, прихватил чужой портфель и направился в сторону оптового продовольственного рынка, приютившегося на окраине ВДНХ.
Интересно, какого черта их сюда понесло? - подумал Жаров. Не могли передать, как принято, через камеру хранения? Какие-то свои соображения. Мало ли какие у людей обстоятельства? Главное - посылка пришла по назначению.
Получателя посылки повела "наружка". Ребята на этом собаку съели. Жаров что хотел получил. Увидел двоих. Оценил их. Он умел оценивать людей по повадкам, поведению, динамике движений - так оценивают скаковых лошадей.
- Сел в "контейнер". Квитанция номер... - балабонили сотрудники службы наружного наблюдения на своем малопонятном языке.
Шатен уселся в свой "Фиат" на стоянке около оптового рынка. "Серопиджачный" поймал "такси" на проспекте Мира. За обоими уцепились "прилипалы" - они своего не упустят.
Все, теперь можно возвращаться.
Жаров прошел на стоянку и сел в машину. Сорокин, сидевший за рулем, осведомился:
- Порядок?
- Нормально.
- Я слышал переговоры. Куда теперь?
- На хату. Будем ждать указаний.
* * *
Встреча проходила на одном из подмосковных секретных объектов ФСБ. Собрались генерал-полковник Логинов, генерал-лейтенант Залыгин и исполняющий обязанности начальника ФСБ генерал-полковник Ильичев.
- Смешно. Нашу теплую компанию на фото и в газету под заголовком: "Готовится госпереворот", - улыбнулся Ильичев.
- А, все равно терять нечего, - отмахнулся Залыгин. - Чего генералу терять, кроме собственных цепей?
- Вот, - Ильичев положил на стол папку с документами. - Кое-что удалось узнать.
Логинов пододвинул папку к себе и перелистал.
- После того как съели бывшего начальника службы безопасности Президента, организация все больше деградирует, - начал излагать Ильичев. - Как вы знаете, компетенция нового начальника оставляет желать лучшего.
- Ну конечно, из адъютантов Президента - в начальники охраны. Зонтикодержатель и двереоткрыватель. Отличное паркетное воспитание, - кивнул Залыгин. - Новое поколение идиотов.
- После того как СБП вошла в Федеральную службу охраны, - продолжил Ильичев свою речь, - следы деградации наблюдаются все явственнее. Готовность подразделений падает. Моральный уровень - ниже нуля. Той организации, той мини-суперспецслужбы, которая была, сегодня нет.
- Это известно, - кивнул Логинов.
- На ключевые должности потихоньку назначаются люди, верные ленинградской политической группировке и лично Чумаченко.
- Везде пострел поспел, - покачал головой Залыгин.
- Сегодня на Руси кто хранит главное тело, у того ключи от рая, - сказал Ильичев.
- Если умеет телом распорядиться, - произнес Логинов.
- Они умеют, - усмехнулся Залыгин.
- Вот возможные фигуранты, - Ильичев пододвинул к себе папку, вынул из нее фотографии и разложил как карты. - Наиболее вероятный - начальник отдела полковник Сапрыкин. Работал еще в девятке в ближнем круге охраны Горбачева. За аморалку его едва не выгнали. Грянула перестройка. Он оказался в экономическом управлении Министерства безопасности, потом у Коржова. Коржов его долго терпеть не стал, почувствовал гнильцу и выпер в Федеральную службу охраны - сторожить правительственные объекты в Краснодарском крае. После того как "съели" Коржова, неожиданно возник Сапрыкин в Службе безопасности Президента. И привел с собой еще нескольких сотрудников.
- Похож на мерзавца?
- Мерзавец и есть. Всю жизнь продавал окружающих, шагал по головам, делал карьеру. Из глухого села, решил сам сделать себя в жизни.
- Кто обеспечивает безопасность фуршета в честь дня рождения "большого папы"?
- Ответственный - Сапрыкин. Он уже начал суетиться. Ильичев описал остальных кандидатов.
- Если это Сапрыкин и он действительно затеял то, о чем мы думаем, с ним должен еще кто-то работать, - сказал Залыгин. - Его ближайшие связи?
- Уже проверили, - сказал Ильичев и изложил расстановку по следующей группе лиц.
- Кто из них? - спросил Логинов. - Нужно узнать. Время еще есть... Насколько у вас сильно влияние на ФСО?
- Достаточно. Начальник ФСО вот здесь сидит, - и.о. начальника ФСБ сжал здоровенный кулак, и стало ясно, что начальнику федеральной службы охраны, если он действительно в этом крепком кулаке, не позавидуешь.
Ильичев был из старой гвардии гэбистов. На рубеже восьми-десятых-девяностых одни из его коллег запили, другие, в том числе и в генеральском чине, лихорадочно листали агентурные дела и предавались шантажу своих наушников, в результате чего очень быстро повыходили на пенсию и расселись в креслах руководителей коммерческих структур, замов по безопасности крупных фирм и банков, которыми владели их бывшие агенты. КГБ оказался неспособен сдержать развал страны. И ГКЧП - слабая попытка повернуть маховик распада вспять, притом попытка неподготовленная и глупая, обреченная на крах отлично подтверждала это. Комитет, державший в страхе и Союз, и весь мир, на исходе восьмидесятых годов лопнул как мыльный пузырь. В годы реорганизаций из спецслужб были вышвырнуты наиболее способные сотрудники. Логинов относился к вымирающим динозаврам, знающим не понаслышке, что такое настоящая контрразведка.
- Давай провернем такой вариант, - предложил Залыгин. - Устроим небольшой переполох. И посмотрим, о ком Сапрыкин будет проявлять трогательную заботу.
- Думаю, это возможно, - кивнул Логинов, выслушав все соображения.
* * *
На квартире Жаров собрал две группы - столько посчитал необходимым для предстоящей работы. Кроме него и старшего лейтенанта Сорокина там были главный рукопашник Селиванов и старший лейтенант Ховенко, который отлично знал Москву и прекрасно умел развязывать языки допрашиваемым - природная способность, истинный виртуоз в этом деле.
- Ну что, настроились на работу? - спросил Жаров.
- А чего настраиваться? Работа она и есть работа, - Ховенко зевнул.
- Ах ты хохол, - Селиванов хмыкнул. - Сало оно и есть сало.
- Ага.
Запиликала рация с блоком засекреченной связи, который делает переговоры, когда их засекут, практически невоспринимаемыми шумы и никакой ясности.
- Первый Третьему, - послышался искаженный голос Алексеева.
- Третий на связи, - произнес Жаров.
- Выдвигайся со своими. Жду у метро "Тушинская". На стоянке. Понял?
- Понял.
- Контрольное время - двадцать один час.
- Почему так поздно?
- Пока мои парни его попасут. Поработают с техникой. Расклад ясен будет.
- Понял. Жаров дал отбой.
- До девяти часов нечего ждать, - покачал головой Селиванов.
- А чего, - пожал плечами Ховенко. - Солдат спит - служба идет. Смотри видик. Вон, фильм с Вандамом. Про русскую мафию. Класс демонстрирует.
- Дерьмо этот фильм. И дерьмо этот Вандам. К нам на татами - ровно пятнадцать секунд выдержал бы. Это разве боец? - завелся Селиванов. - Танец, а не карате.
- Чак Норрис - тоже танец? - усмехнулся Ховенко, откровенно подзуживая товарища.
- Норрис - карате. Больше спортивное. А вообще все это дерьмо... Ты смотри, по оценке независимых экспертов... - Селиванов начал что-то объяснять. Завел любимую волынку о преимуществах того или иного вида рукопашного боя и об их боевой эффективности.
Жаров знал, что хуже всего - ожидание. Ребятам хочется настоящего дела. Им надоел этот отпуск. И сейчас они на нервах - ждут работу. С этим тревожным ожиданием, с напряжением перед делом сделать ничего невозможно. Даже старые вояки испытывают это возбуждение. И идут на каждое следующее дело, как на новое. Но у опытного бойца включается автомат, и остальное он делает механически, на подсознании, рефлекторно. В бою долго думать нельзя...
В двадцать один час Жаров со своей группой на двух машинах был в условленном месте.
- Здорово, - Алексеев распахнул дверцу и уселся на заднее сиденье.
- Ну? - осведомился Жаров.
- Дома окопался. Дверь железная. Мои ребята поработали. Телефон на контроль поставили. Умудрились даже внутриквартирную прослушку сделать.
- Лихо.
- Техника - двадцать первый век... Сегодня, думаю, беспокоить его нет никакого смысла. Он никуда не выходит. Что-то шебуршится. Подождем.
- А мы?
- А вам - быть поблизости и быть готовыми. Ждать пришлось целую ночь. Тот самый виденный Жаровым на выставке шатен - Вадим Кульгин - всю ночь просидел за письменным столом, что-то мастерил. Кульгин - профессиональный подрывник. Работал на войне в Азербайджане. Были данные, что он связан с московскими криминальными структурами. Кульгин - спец по самоделкам, разносящим на куски автомобили. О том, что он сооружал этой ночью на своей хате, можно было догадаться.
Утром Кульгин тоже не выходил из дома, отсыпался после бессонной ночи. Лишь к обеду он вылез из берлоги в магазин, прикупил там ящик баночного пива, поточил лясы со знакомой продавщицей и отправился к себе в самом добром расположении духа. Он верил, что у него все складывается как нельзя лучше. Есть работа. Есть заказ. Есть материал. Есть деньги. Есть пиво. Что еще надо честному человеку?
Насвистывая, Кульгин ждал лифта в своем подъезде. Он оглянулся. По лестнице спускался рассеянного вида парень в кожанке, который мельком взглянул на подрывника и отвел глаза. Кульгин расслабился. Время такое - каждый встречный опасен, любой зубами впиться норовит, держи ухо востро. Правда, парень опасности не представлял. Кульгин выше его на голову и тяжелее килограмм на тридцать - соплей перешибет. Парень остановился, похлопал по карманам. Тьфу, забыл, - он начал что-то искать. Двери грузового лифта открылись. Неожиданно резво парень прыгнул к Кульгину и толкнул его в лифт. Там его уже ждали. Подрывник ощутил, как заломили ему руки. А рассеянный парень заскочил следом, взял на удушающий прием, и свет в глазах Кульгина померк. Когда он пришел в себя, почувствовал, что прижат к стене, а плотный, широкий в кости, с кулаками-гирями мужчина лет тридцати позвякивает ключами, так хорошо ему знакомыми. Еще бы. Эти ключи были от квартиры Кульгина.
- Вы что? - прошипел подрывник. И почувствовал, как нож ткнулся в бок.
На практике Ховенко знал, насколько лучше пистолета порой действует на нервы нож. Пистолет - это игрушка, пока не выстрелит, трудно поверить, что он может причинить вред. С ножом все иначе. Вот оно лезвие. Острое, тусклое, готовое вспарывать животы и переворачивать кишки, несущие мучительную смерть. Его вид парализует волю. Настраивает на послушание.
Лифтовые двери с шумом разъехались.
- Сейчас ты откроешь дверь и пройдешь в квартиру, - прошипел Жаров. - Как ни в чем не бывало - чтоб не пугать соседей-старичков. Или... Понял?
- Понял, - Кульгин сглотнул. Он, может, и полез бы в драку, но вспомнил, какие железные руки стискивали его. Сделали его, как щенка. И куда вдруг делся первый разряд по боксу? Где накачанные в зале мышцы?
Кульгин послушно распахнул дверь квартиры. Ховенко проскользнул за ним в прихожую. И тут Кульгин решил использовать последний шанс. Он выкинул с развороту кулак - как учили, как дрался на соревнованиях.
Ховенко ушел в сторону и толкнул Кульгина к стене, а Жаров резко ударил ладонью в челюсть. Кульгин хрюкнул и осел на пол.
- Шустрый, - хмыкнул Ховенко.
- Много их, шустрых, - кивнул Жаров.
- Не убил?
- Выживет, боксер-неудачник.
Жаров склонился над Кульгиным, пощупал пульс. Нажал на акупунктурную точку. Через пару минут хозяин квартиры начал приходить в себя.
- Вставай, - приказал Жаров.
Кульгина кинули на диван, сцепив его руки за спиной наручниками.
На столе лежали тринитротолуоловые шашки. Кульгин всю ночь мастерил взрывные устройства. Нормальные, с оболочкой, чтобы не просто ухнули, а унесли как можно больше жизней.
- С часовым механизмом, - покачал головой Жаров. - Молодец. Соображаешь.
- Хорошо постарался, - согласился Ховенко. Рот Кульгина заклеили пластырем, чтобы не было соблазна орать. Слезящимися глазами Кульгин расстреливал гостей. Жаров взял рацию и сообщил:
- Третий Первому. Сделано. Давай. Алексеев появился через пять минут.
- Ну, взрывник, поговорим? - осведомился он, рывком сдирая пластырь со рта Кульгина. - Что рвануть должен был? Поведай.
- Вы о чем? - Кульгин решил начать дуракаваляние...
- Об этой забаве юного техника! - Алексеев кивнул на разложенные на столе вещи.
- Мужики, я ничего. Это мне заказали сделать. Я же не сам взрываю.
- И кто?
- Я клиентов не знаю. Из братвы кто-то.
- А кто тротил передал?
- Я не знаю. Мне в условленном месте оставили.
- Ах в условленном, - кивнул Алексеев и плотоядно улыбнулся.
Неторопливо, с наслаждением подрывника вывернули наизнанку. Его воли к сопротивлению хватило ненадолго.
- Значит, один взрыв - полотно железной дороги. Второй - в общественном транспорте, - подытожил Алексеев.
- Да, да, - закивал Кульгин и потянулся к большой фарфоровой чашке с водой, к которой прикладывался каждые пять минут. Зубы его стучали о фарфор, и вода расплескивалась - настолько дрожали скованные наручниками руки.
- В каком именно общественном транспорте? Метро? Автобус? - пытал Алексеев.
- Все равно. Они сказали - их не волнует. Лишь бы побольше грохота. И побольше жмуриков.
- Что ты собирался рвануть?
- Хотел автобус на окраине. В час пик там можно оставить без проблем пакет. Оболочечное взрывоустройство с начинкой в полкило тротила в набитом автобусе оказывает волшебное действие.
- Волшебное, да? - спросил Жаров.
- Взрывная волна, как картонных солдатиков, всех сомнет. С десяток трупов гарантировано при самом худшем раскладе.
- Ух ты, век живи, век учись, - покачал головой Ховенко. - А людей не жалко?
- А, - обреченно махнул Кульгин скованными руками.
- Ну что же нам с тобой делать, - пожал плечами Алексеев. - В неудобном ты положении перед чеченцами. Надо тебе помочь заказ выполнить.
-А? - непонимающе уставился на него Кульгин. Во взгляде Алексеева он прочитал что-то такое, отчего его челюсть безвольно отвисла и зубы застучали вновь...
* * *
- К чему эта комедия с завязанными глазами? - раздраженно произнес Мусса.
- Лучше мало видеть, но много жить, - рассудительно отметил Валеев.
Мусса огляделся. В просторном подвале в углу светила слабая лампочка, бросая причудливые тени на предметы, среди которых были какие-то запчасти, ремонтное оборудование. В углу приютились ящики, спрятанные под ворохом картона.
- Смотри, Мусса, - Атлет подошел к одному из ящиков и открыл его. Затем открыл другой.
- Да-а, - протянул Мусса, чувствуя, как голос его возбужденно дрожит. Он взял в руки автомат.
- Новейший комплекс "ОЦ-14". На вооружение не поступал, - Валеев начал открывать ящики, демонстрируя арсенал. - "Винторез"... Прибор ночного видения нет аналогов... Мины... Реактивный пехотный огнемет... Сорокамиллиметровый револьверный гранатомет...
- Ах, если бы у нас тогда такие вещи были!
- А то не было? Новенькое, со складов оружие. Даже бронетранспортеры нового поколения, которые еще не поступили на вооружение, оказались в доблестной чеченской армии.
- Что ты злишься, Атлет? - недоуменно спросил Мусса. - На кого?
- На тебя. На вас. На себя.
- И зря, Атлет.
Препирательство с Атлетом не обозлило и не обидело Муссу. Он знал, что Валеев терпеть не может своих компаньонов и при возможности вытряс бы из них душу. Но еще Мусса знал, что для Атлета в мире существуют только деньги. За них он работал. И всегда выполнял взятые обязательства. Но никогда не заискивал перед заказчиком, в глаза говорил, что думал, и это тоже вселяло уверенность, что он не обманет.
- Где ты все это набрал, Атлет? - спросил Мусса.
- В России сегодня добрые времена. Все можно достать за деньги. Или за большие деньги.
- Дорого стало?
- Достаточно... Мусса, я никогда не жалел денег на обеспечение операции. Хочешь победить - и вооружение, и выучка должны быть на две головы выше, чем у противника. Таких игрушек у тех, с кем мы будем воевать, нет. Я гарантирую, что все будет сделано безупречно. Не думай об этой акции. Считай, что она уже успешно прошла... Если твои абреки не напортят.
- Мои - не напортят.
- Давай прорабатывать детали.
Они засели за схему акции. Чеченец с уважением смотрел на сообщника. Тот излагал уверенно. Все рассчитано предельно четко. Чувствовалась школа очень высокого уровня.
- Ты, наверное, был когда-то офицером, Атлет?
- А такие вопросы задают?
- Да ладно.
- Был... И офицером хорошим, Мусса. Очень хорошим. Таким, которых ты, наверное, не встречал. Вам повезло, что я не воевал в Грозном. И ваше счастье, что я и мои ребята на вашей стороне.
- Да, - Мусса кивнул, признавая очевидную справедливость слов. Такого противника, как Атлет, он иметь бы не хотел.
* * *
Машина затормозила в глухом углу за складами. Жаров не думал, что недалеко от центра, около трех вокзалов, могут быть такие мусорные края. Даже бродячим котам здесь не место. Темень - ни лампочки, ни фонаря. Хорошее черное место для черных дел.
- Ну что, взрывной мастер, приехали, - обернулся Алексеев к террористу.
- Вы что хотите? - плаксиво заныл Кульгин. - Что вы хотите? Скажите, я все сделаю.
- Уже поздно, - покачал головой Алексеев.
Он кивнул Жарову и Ховенко, сидевшим на заднем сиденье рядом с Кульгиным. Ховенко схватил верзилу так, что тот не мог двинуться. Жаров прижал локтем его голову. Кульгин не заорал, а как-то запищал.
Алексеев вынул инъектор и всадил заряд в руку подрывника. Тот дернулся, глаза его закатились. Алексеев подождал с минуту. Потом похлопал пленного ладонью по щекам. Тот замычал, с трудом разлепил глаза. Взгляд его ничего не выражал.
- Пошли, - Алексеев взял за руку Кулыина и вытащил из машины.
Действие психотропа продлится около часа. Хватит за глаза.
Алексеев повел пленного в сторону железнодорожного полотна. Жаров присматривал за ними издалека - мало ли какие неожиданности могут быть ночью в таком месте.
Все в порядке. Пусто, ни души вокруг - это вполне устраивало. Лишние свидетели не нужны.
- Держи, - Алексеев всучил Кульгину "дипломат". - Стой здесь. Не выпускай из рук.
Кульгин мутно глянул на него и сжал "дипломат".
Когда Алексеев поворачивал ключ зажигания, со стороны моста ухнул взрыв.
- Порядок, - кивнул Алексеев, выруливая на дорогу. Утренние "Новости" сообщили о произошедшем взрыве. На экране было развороченное тело и вмятина в земле.
- По предположению следствия это еще один акт в террорвойне, идущей в России, - заявил корреспондент. - Наиболее вероятной видится версия - в портфеле неизвестного раньше времени сработало взрывное устройство, предназначенное для проведения террористического акта на железной дороге.
Алексеева эта версия устраивала вполне. Он рассчитывал, что устроит и чеченских заказчиков этой акции. Такая работа у взрывника - никто не застрахован от случайностей. Незачем заказчикам знать, что таким образом спецслужба вывела из обращения очередного террориста.
Была отработана первая информация, полученная Жаровым от его бывшего коллеги Романа Демьяненко.
А у Алексеева было, чем заняться. Поезд событий набирал скорость. Появилась новая работа для группы Жарова. Предстояло спланировать новую акцию совместно с оперативниками ФСБ.
* * *
Виктор Шершенев был счастлив, когда сменился его начальник Коржов, который собрался выгнать Виктора за бесполезность и пристрастие к спиртным напиткам, да не успел. А Шершенев уже было начал приискивать себе новую работу, и это ему совершенно не нравилось, поскольку статус сотрудника Службы безопасности Президента позволял ему вращаться в высоких кругах, делать свои дела, быть при деньгах, при связях. Такие места работы не оставляют просто так. Но подоспело избавление - сурового, незыблемого, мощного Коржова - державное пугало, теневого закоперщика государственных дел, схрумкали быстро и просто, как яблоко. Только огрызок и остался. А его нишу - близкого к "большому папе" визиря, заняли его злейшие враги.
Для Шершенева настали хорошие времена. В службу вернулся изгнанный Коржовым Сапрыкин - личность, с которой Виктор чувствовал внутреннюю близость слишком на многие вещи в жизни они смотрели одинаково. Так что Шершенев вместо пинка под зад получил повышение и погоны с двумя просветами. Все складывалось отлично. Выстроилась четкая цепочка. Виктор знал, что он - человек Сапрыкина. Сапрыкин - человек вице-премьера Чумаченко. А Чумаченко - это такой человек, выше которого только Бог и Президент, правда, часто Шершенев предполагал, что президент вовсе не наш, а американский, но и это его устраивало, поскольку российский Президент и американский, как говорят в Одессе, две большие разницы, притом не в пользу первого.
Шершенев занял достаточно прочное положение. Три с половиной сотни долларов в месяц - конечно, не та зарплата, чтобы держаться за должность, но Сапрыкин умел поддерживать своих людей, в том числе и материально. Шершенев понимал, что когда-то за все придется отрабатывать. Бесплатно ничего не делается. И время возвращения долгов пришло. Однажды Шершеневу вручили чемодан, который он должен был отвезти в Баку. Задание - непыльное, выполнил его без труда. Еще пару раз его подключали к подобной работе. Он не знал, что возил - может, наркотики, а может, совсекретные документы. Неважно. При такой постановке вопроса возможности засыпаться практически не было. Потом пошла работа погорячее.
- Нужно завалить одного ублюдка, - прямо, без обиняков сказал Сапрыкин. Все подготовлено. Твоя задача - нажать на спусковой крючок винтовки.
Что ж - нажать так нажать. Для Шершенева, кандидата в мастера спорта по биатлону, прошедшего отличную снайперскую школу, тут никаких проблем не было. Из мелкашки с чердака он всадил пулю выходящему из дома типу, сопровождаемому шкафообразными телохранителями. Всадил прямо в лоб Потом - еще одну. Две пули за секунду - точно в цель. Рука не дрогнула. И сомнений никаких. Только страх, что уберут после выполнения задания, как часто бывает с киллерами. Но с сотрудниками Службы безопасности так не поступают. Притом с сотрудниками нужными.
После этого Шершенев понял, что принадлежит своему начальнику с потрохами. Но пока его это устраивало. За те два выстрела, посланные в цель за секунду, он получил неплохие деньги. На следующий день газеты завопили о том, что убит один из крупнейших воровских авторитетов России, который в последнее время активно подминал под себя банковский бизнес. Шершенев осознал, что сам теперь в воровской бригаде, только рангом куда повыше, чем та, которой руководил подстреленный им авторитет. Последний распахнул рот шире, чем позволяли возможности, и его раздавили походя, как муху.
Потом была еще одна похожая акция. Были большие деньги. Шершенев не раз просыпался в холодном поту. Он понимал, что может доиграться. "Он слишком много знал" - эта фраза вошла в ряд смешных поговорок и в шпионские анекдоты, но Шершенев знал, что в ней гораздо больше смертельного холода, чем веселья.
Шершенев был далеко не дурак. Он вращался на заоблачных высотах политической жизни. И, хотя являлся всего лишь телохранителем, научился ориентироваться в этом запутанном и совершенно ирреальном мире, ощущать направления течений в нем. Он понимал, что все идет к большим изменениям. В том фантастическом абсурде, в котором застыла Россия, она не могла быть долго. Страна будто зависла в воздухе. Куда она упадет, и, главное, кто останется наверху в этом хаосе, кто будет при делах и при власти? Тут важно не ошибиться и вовремя выбрать хозяина. Шершенев хозяина выбрал. И смел надеяться, что выбор этот правильный.
Когда Сапрыкин обратился к нему с последним предложением, Шершенев понял, что переломный момент настал. Вроде бы начальник отдела и не предлагал ничего особенного. Но что-то было за его словами. Шершенев всю ночь курил одну сигарету за другой, не забывая прикладываться к джину. И, кажется, понял суть комбинации. И ощутил себя как новобранец-десантник, стоящий около люка: прыгать страшно, прыгать невозможно, прыгать смертельно опасно, но... прыгать надо никуда тебе от этого не деться. Тот воз, в который он, от ума или по дури, впрягся, нужно тянуть. Обратной дороги ни у него, ни у Сапрыкина теперь нет. Для них отход не предусмотрен.
- Сделаю, - сказал на следующий день Шершенев. - Эх, прекрасный сегодня день. Погода изумительная. Люблю я эту штуку - жизнь.
- Да? - иронично приподнял бровь Сапрыкин.
- И хочу жить долго. И сытно.
- А что мешает? Проблемы со здоровьем?
- Нет, но всяко бывает. Несчастные случаи - кирпич на голову упадет... Вот только я в каске хожу.
- И правильно, - кивнул Сапрыкин. - Только когда вокруг друзья, бояться нечего...
Завтра он исполнит то, что от него требуют. А послезавтра все произойдет. Дело-то плевое. Раньше, при старом начальнике СБП, могли возникнуть проблемы тогда все секли четко. А сегодня всеобщая разболтанность докатилась и до этого ведомства. Объективности ради Шершенев признавал, что Президент погорячился, выгнав Коржова. Бывший шеф был человеком преданным и спецом высочайшего класса. А теперь вокруг "большого папы" такие типы, которые, не задумываясь ни на миг, вгонят нож в спину. Крупно Президент ошибся. Очень крупно. И вскоре убедится в этом.
Но Шершенева по большому счету проблемы верности и неверности президентского окружения и членов президентской семьи не особенно волновали. Его волновало одно - как бы выжить и остаться на коне. Пока у него позиция была более-менее устойчивая. Но все может измениться очень быстро.
Он посмотрел на часы. Восьмой час. Устал сегодня. Весь день бил баклуши и гонял на компьютере "дум-три" - а это занятие непростое, требует полной самоотдачи. Он встал, потянулся, подошел к окну, из которого открывался вид на задворки Кремля. Раньше кабинет у них был получше, но глава администрации Президента потеснил их в четырнадцатом корпусе (основном корпусе резиденции Президента в Кремле) и отдел, в котором служил Шершенев, выпер на задворки. При Коржове глава администрации и не заикнулся бы о таком. Коржов сам решал, каким службам и где сидеть. Его заботило одно - безопасность главного лица.
Все, пора. Шершенев взял "дипломат" - тот был пуст, только погремушкой болталась в нем видеокассета с крутейшей новой порнухой. Будет чем скрасить одинокий вечер. Сегодня он никого не хотел видеть. Немножко джина с тоником, икорка на тонкий кусок хлеба - много на ужин он не ел, худел. Надо выспаться. Завтра суетной день. Подготовка фуршета в честь дня рождения "большого папы". Знатная будет попойка. Шестеренки уже сейчас крутятся вовсю. Завозится провизия и выпивка, проверяется на качество - тут экологический, и микробиологический, и химический контроль. Не дай Боже у кого забурчит в животе от некачественной пищи. В очередной раз проверяется система безопасности. И в этой суете Шершеневу придется принимать самое активное участие.
Он поправил перед зеркалом галстук. Импозантный, крупный, спортивный мужчина. Любимец женщин и девочек. Хорош. Шершенев был вполне доволен собой. Он любил себя. Он лелеял себя, поскольку считал, что Виктор Степанович Шершенев если и не самая достойная личность во Вселенной, то уж во всяком случае самая дорогая для него лично.
- Гуд бай, - он махнул рукой своему отражению в зеркале и вышел из кабинета.
Свой "Фиат" Шершенев вел свободно и красиво. Он прекрасно водил машину. Физическая подготовка, меткий глаз, отличная реакция - сотрудник правительственной охраны должен быть именно таким. "Я - идеальный охранник, усмехнулся про себя Шершенев. - Еще буду начальником охраны, если все нормально сложится".
По дороге он зарулил на бензозаправку, залил полный бак. А недалеко от заправки, в переулке, налетел на какого-то ненормального.
Обидно, что впечатался в него старый, дребезжащий "Запорожец". Его хозяин или был под градусом, или недоучил правила дорожного движения. О том, что такое помеха справа он и не слышал. В последний момент Шершенев на перекрестке подал свой автомобиль в сторону, но столкновения избежать не сумел. Своим ржавым капотом "Запорожец" присосался к лакированному крылу "Фиата".
Сначала в сознании Шершенева защелкали цифры - он прикидывал, во сколько обойдется ремонт. Деньги Шершенев любил, единственно, что в них не нравилось, это то, что при трате количество уменьшается. Водитель "Запорожца" наказал его минимум на тысячу зеленых. И он явно не походил на человека, способного отдать такую сумму.
Потом нахлынула ярость.
- Ну, - прорычал он и выскочил из салона.
- Куда ты лезешь, етить через коромысло?! - завизжал небритый водитель парень лет двадцати пяти, от него исходил стойкий запах сивухи.
- Ах ты! - Шершенев сграбастал его за шиворот и встряхнул.
- Ну ты, грабли-то не распускай, - распетушился водитель, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя железные руки. - Ездить сначала научись. А потом грабли тяни!
- Я тебя сейчас здесь и урою, синяк! - прикрикнул Шершенев. - За ремонт заплатишь!
- Я?! Да ты чего?
Шершенев примерился съездить ему в ухо. И тут увидел, что сзади тормозит автомашина ГАИ. Два сотрудника вышли из нее и опасливо поглядели на массивную фигуру Шершенева.
- Прекратите, - сказал лейтенант.
Шершенев нехотя отпустил хозяина "Запорожца".
- Что здесь произошло? - осведомился лейтенант.
- Этот урод не уступил мне дорогу. И впилился в меня.
- Чего это всяким хлыщам уступать должен? - хозяин "Запорожца" пьяно качнулся.
Шершенев не выдержал. Развернулся и отвесил оплеуху. Удар получился скользящий. Хозяин "Запорожца" в последний момент отпрянул, так что практически не пострадал.
- А за это ответишь! - взвизгнул он. - Вы это в протокол внесите! Я тебя, рожа новорусская, по судам затаскаю.
Сержант двинулся к ним, готовясь растаскивать в разные стороны, но Шершенев махнул рукой:
- Служба безопасности Президента. Майор Шершенев, - он продемонстрировал удостоверение. Сержант козырнул.
- Не беспокойтесь. И так видно, кто нарушил. Сейчас только бумаги оформим. Пожалуйста, техпаспорт и права... И твои тоже, пьянчужка, - повернулся он к хозяину "Запорожца".
- А, ну да, простой человек для вас - ничто... И вас по судам затаскаю, водитель "Запорожца" начал шарить по карманам и извлек засаленное портмоне с документами.
Шершенев тоже протянул документы. Лейтенант сел в милицейскую машину и стал заполнять бумаги.
- Можно вас на минуту, - попросил он.
Шершенев склонился над лейтенантом. Сержант за его спиной вдруг неожиданно приблизился и нанес сильный удар пальцами в точку на шее. Все произошло так быстро, что Шершенев не успел среагировать. На миг все поблекло, и он повалился на сиденье. Почувствовал укол шприца в предплечье и отключился.
* * *
На экране у говорящего человека вместо лица были кубики и голос искажен так, чтобы затруднить идентификацию.
- Да, я знаю, среди наших офицеров немало тех, кто сочувствует "социал-дворникам".
- Почему? - спросил тележурналист.
- Мечта о сильной руке. Воспоминания о том, что когда-то армия была в привилегированном положении. Желание поспасать отечество.
- Что значит "желание поспасать"?
- Насколько я знаю, частично организация "социал-дворников" состоит из бывших и действующих офицеров армии, МВД и госбезопасности. Их цель - реванш.
- Откуда у вас такие сведения?
- Таковы настроения моих сослуживцев и вообще офицеров МВД. Есть у меня источники, но мне не хотелось бы их называть. Со мной, кстати, проводили вербовочные беседы на предмет вступления в организацию... А вообще, как вы думаете, получается, что такая организация до сих пор вне контроля, хотя, по идее, действия такого масштаба не могли бы пройти мимо компетентных органов?
- И как?
- Насколько я знаю, "социал-дворники" пользуются негласным покровительством некоторых генералов-силовиков.
- Что-то верится с трудом.
- И напрасно. Вы не задумывались, насколько выгодна эта ситуация силовикам? Грядет очередное сокращение государственных расходов. И поэтому выгодно поддерживать всеобщую истерию, причитать: если не вливать в нас деньги, то будете иметь чеченцев-бандитов и "социал-дворников". Деньги, средства, штаты. И политическое влияние. В условиях хаоса, когда можно надеяться только на силовые структуры, в самом выгодном положении находятся именно они.
- Вы не боитесь, что вас могут вычислить?
- Не могу больше прятаться, как страус, в песок. Бывают случаи, когда человек должен переступить через свой страх. А то все это может плохо кончиться. Завтра они рванут какую-нибудь ядерную станцию или химзавод. Вы же знаете, как у нас охраняют особо важные объекты. И что тогда?
Лицо из квадратиков исчезло. На экране появился ведущий программы.
- Мы не утверждаем, что мнение нашего гостя, имени которого мы, по понятным причинам, не называем - истина в последней инстанции. Мы не говорим о том, что его утверждения во всем справедливы. Но... Россия входит в двадцать первый век с самым большим ядерным потенциалом. Реалии конца двадцатоф века мир не противостояния, а сотрудничества. Однако не секрет, что многие наши сограждане еще делят мир на "наш" и "их". Эти люди живут идеологией холодной войны, видят в остальном человечестве врагов, скрывающих коварные помыслы за очаровательной улыбкой. Не секрет, что немало "ископаемых", живущих подобными идеями, есть в силовых структурах. Учитывая историю наших силовых ведомств и их традиции, не такой уж и невероятной кажется версия нашего гостя...
По другой программе показывали начавшиеся в Европе крупномасштабные учения НАТО. В них участвовали и Вооруженные силы недавно принятых в блок стран.
Мелькали картинки - "стелсы", авианосцы, отъевшиеся "псы войны".
- Сегодня у НАТО нет главного противника - СССР. Но лидеры стран - членов НАТО, считают, что и в новых условиях блок должен продолжать существование из-за появления в мире новых очагов угрозы. Сегодня войска НАТО - мощные, оснащенные суперсовременной техникой, с профессиональным личным составом, способны выполнять любые задачи в любом уголке Земли, - радостно, на грани ликования, сообщил корреспондент.
Следующий сюжет был посвящен ставшему привычным на Руси торгу. Чеченские боевики захватили еще троих российских военнослужащих и торговались об условиях их освобождения.
Голубев сделал отметку в своем плане. Модель номер четыре продолжала реализовываться четко и без проволочек.
- Смотри, как научились работать, - Голубев продемонстрировал анализ последних телепередач и нескольких текстов в газете. - Они используют нейролингвистическое программирование.
- То есть забивают гвозди прямо в подсознание путем постановки фраз и звуков, - произнес Алексеев.
- Верно. Формируют у людей определенные реакции на определенные раздражители. Как у собаки Павлова. Когда придет час "Ч", час "Местного контроля", люди его воспримут или как неизбежное зло, или просто откровенно вяло, или, наоборот, как самый счастливый день в своей жизни.
- Надолго этого программирования хватает?
- Ненадолго. Но на основной этап их операции хватит.
- А ведь зло возвращается, - сказал Алексеев. - Они и не подозревают, насколько быстро оно может вернуться.
- Ты мистик? Или оптимист? - Голубев хмыкнул.
- Я мистик, - кивнул Алексеев. Зазвонил телефон.
- Груз на месте, - сообщил Жаров. - Все прошло без проблем.
-Сейчас буду, - закончил Алексеев и положил трубку на аппарат.
* * *
Голова у Шершенева гудела. Он разлепил глаза. И вскоре способность воспринимать окружающее вернулась к нему. Он сидел на протертом клеенчатом диване в подвале - почти пустом, если не считать нескольких стульев. В углу находился компьютер и какая-то сложная аппаратура. Руки - в наручниках за спиной. Ноги прикованы цепью к кольцу, торчащему из пола. Напротив него стояли двое. В одном он узнал гаишника. В другом - водителя того самого "Запорожца", который врезался в него на перекрестке, только теперь он вовсе не казался пьяным и запущенным.
- Выпей, - водитель "Запорожца", а точнее, старший лейтенант-спецназовец ГРУ Пащенко, поднес к губам Шершенева чашку с горячей жидкостью.
-Нет!
- Не бойся, не отравим.
Шершенев вдруг понял, что его горло пересохло и ему страшно хочется пить. Жидкость была горьковато-сладковатой, но не как кофе, а по-лекарственному. Жажда прошла, голова начала проясняться.
- Вы понимаете, с кем связались? - спросил он, откашлявшись.
- А ты понимаешь, кто с тобой связался? - спросил лже-лейтенант, а на деле майор Жаров.
Шершенев не знал, но очень хотел знать. Хуже всего, если это друзья того пахана, которому он со ста пятидесяти метров засадил пулю из малокалиберной винтовки. Но как эти бандиты вышли на него? Свои продали? Нет, это маловероятно. Кто еще может быть? Бандиты с большой дороги? Они бы поискали добычу попроще. Провокация соседних "фирм"? ФСБ или МВД? Им-то зачем сдался майор Шершенев?
Впрочем, какой смысл ломать голову? Вскоре все выяснится.
Но объяснять ему никто ничего не спешил. Тюремщики расселись на стульях и молчали. Через четверть часа появились еще два действующих лица. Это был подполковник Алексеев, но Шершеневу знать его имя вовсе не обязательно и даже вредно. А второе лицо - полковник Самойченко - один из лучших психологов ГРУ, специалист по выкачиванию информации из мозгов клиентов и проверке их достоверности.
- Ну, рассказывай о том, что на послезавтра надумали, - с ходу потребовал Алексеев.
Шершенев ощутил, как у него выступил холодный пот и капельки покатились по лбу.
- Вы о чем?
Сперва Шершенев ничего рассказывать не собирался. Тогда его опутали датчиками полиграфа (детектора лжи) и устроили допрос по всем правилам. Самойченко видел людей насквозь и привык играть на их чувствах, выдавливать самые потаенные мысли. Никаких химпрепаратов не понадобилось. Шершенев слишком любил себя и не слишком любил кого бы то ни было другого в этом мире, не собирался ни за кого жертвовать не только жизнью, но и частичкой здоровья. Он выложил все. Алексеев кивнул. Круг замкнулся. Основной пункт из "четвертой модели" нашел свое подтверждение.
- Теперь, Шершенев, работаешь на нас, - заключил Алексеев.
- С чего это? Вы меня после всего утопите в Чистых прудах. Или отдадите под суд.
- Жив останешься. В крайнем случае, если начнется разбирательство по принятой процедуре, в чем сильно сомневаюсь, пойдешь как агент, внедренный в преступную организацию для ее изобличения.
- Я согласен.
- А чтобы не задумал непотребства...
Два часа психолог выворачивал мозги Шершеневу гипнозом и препаратами.
- Будет держаться нормально? Подельники ничего не заподозрят? - спросил Алексеев.
- Ничего, - заверил Самойченко.
- А он не взбрыкнет?
- Вряд ли. Мы его на три дня накачали. С гарантией.
* * *
- Врачи оценивают состояние вице-премьера правительства России Александра Чумаченко как удовлетворительное, не опасное для жизни. Из неофициальных источников стало известно, что у вице-премьера в последнее время наблюдались разногласия как с премьер-министром, так и с Президентом. На заседании правительства Чумаченко выступил за проведение нового курса, состоящего в резком усилении социальной ориентированности экономики. Не это ли послужило причиной сердечного приступа?
- Вот, - произнес генерал-лейтенант Залыгин. - Сердце нежное за народ разболелось.
- Это подтверждение, - кивнул генерал-полковник Логинов.
- Да, подтверждение. Он нашел предлог увильнуть от президентского фуршета.
- Значит, ключевую фигуру мы установили правильно.
- Теперь лишь бы не дали отбой.
- Не дадут. Они разогнались на всех парах. Их пьянит запах быстрой победы. Как у нас с силами?
- Мы вытащили в Москву под разными предлогами около сотни офицеров спецназа, - сказал Залыгин. - Должно хватить на то, чтобы отработать с ФСБ.всю имеющуюся информацию. Заодно проведем мероприятия по чеченским базам террористов, в том числе и на территории Азербайджана, как планировали.
- Не слишком?
- Все спишется после нейтрализации основной угрозы. Мы должны напомнить нашим врагам, что мы еще существуем и что рано нас сбрасывать со счетов.
- Послезавтра у нас и денек будет, - Логинов подошел к шкафу, вытащил две рюмки, налил немножко коньяка. - Ну что, генерал, за успех.
- За нашу победу.
Звякнули хрустальные рюмки.
* * *
- Итак, окончательное добро на заключительную акцию получено, - сказал Эдвард Ривкин.
- Я в курсе, - недовольно произнес Уайт.
- Не вижу радости.
- Эдвард, я знаю эту страну не хуже вас, - не хотелось Уайту говорить эти слова, но на этот раз он не сдержался, не помогла его легендарная выдержка. Здесь есть некая мистика, которая не дает догнуть ее до конца. Ее не удалось уничтожить ни полякам, ни/шведам. Не смогли ее добить и большевики в семнадцатом году. Почему вы думаете, что нам это удастся?
- Никакой мистики, Артур. Пепси-кола, видеомагнитофоны и голливудские грезы сделали то, что не сделал Гитлер со всеми своими ударными бронегруппировками.
- Сделали ли?
- Механизм включен. Никто не в силах его остановить.
- Мы играем с огнем. Сила в этой стране бесполезна. Мы столько лет двигались к мягкому и полному контролю. А вы хотите ускорить события. План удастся, но это еще не значит, что он пойдет на пользу. Сколько раз самые блестящие наши планы в конечном итоге оборачивались против нас.
- Не обернутся. Вы сомневаетесь в том, что добить эту страну - миссия Америки?
- Честно?
- Честно.
- Сомневаюсь. - Уайта уже несла нелегкая вперед, и он решил выговориться.
Ривкин улыбнулся и с любопытством посмотрел на резидента.
- Мы получим мир, полный самых жестоких проблем, раздираемый войнами, с которым мы не будем знать, что делать.
- Артур, вы говорите серьезно? Вы - профессионал высочайшего уровня. Неужели вы всерьез считаете, что такие комариные укусы, как рост международного терроризма, локальные войны, расползающаяся по миру русская преступность и рост исламского фундаментализма, который отныне некому сдерживать, что-то значат по сравнению с главной задачей - уничтожением России? Это уничтожение не просто стратегического противника. Россия - другой тип цивилизации. Инопланетяне. Она опасна для нас, как никто другой, уже самим своим существованием. И Трумэн, и Рейган, и многие другие понимали это прекрасно. И они боролись вовсе не с абстрактным коммунизмом. Они боролись с этим типом мироустройства. Боролись с Империей. Боролись с русскими. С их верой. С их ценностями. Эта нация не имеет перспективы. Они роют себе могилу собственными руками. Мы лишь немного им помогаем.
-Да.
- И, кстати, наши методы куда более гуманны, чем те, на которые рассчитывали наши предшественники. Вспомните план "Тройян".
Уайт помнил план. И готов был в целом согласиться с Ривкиным. В послевоенное время большинством американских политиков владело маниакальное желание разделаться с Советами. Так бы и случилось, если бы русские не надрывали свою экономику и не затягивали пояса, достигая военного паритета.
В 1945 году на японские города Хиросима и Нагасаки обрушился ад ядерной бомбардировки. Тысячи и тысячи мирных жителей в мановение ока превратились в черные тени на стенах разрушенных домов. Никакой необходимости в этой акции не было - Япония уже не представляла опасности, война с ней заканчивалась. Ядерные удары явились демонстрацией мощи перед бывшим союзником и новым противником США - Союзом Советских Социалистических Республик. В том же сорок пятом в разработанной военной доктрине большое внимание уделялось концепции первого удара по России. Первоначально планировалось, что стратегическая авиация забрасывает ядерными бомбами двадцать российских городов. Эти планы с годами корректировались, но суть не менялась - массированная атомная бомбардировка промышленных объектов и городов. В 1948 году по новому плану "Чариотир"
в первые дни войны планировалось сбросить на семьдесят советских городов сто тридцать атомных бомб, из них восемь - на Москву, семь - на Ленинград. Жилые районы, Кремль, архитектурные памятники, купола церквей - все должен был смести ядерный смерч, а в последующие два года планировали взорвать еще двести ядерных бомб на территории СССР. "Первая фаза атомного наступления, говорилось в директиве, - приведет к гибели двух миллионов семисот тысяч человек и в зависимости от эффективности системы пассивной обороны повлечет за собой еще четыре миллиона жертв".
3 сентября 1949 года бомбардировщик "Б-29" ВВС США , совершавший плановый патрульный полет в северной части Тихого океана, при заборе проб воздуха обнаружил повышенную радиоактивность. Через неделю у разведки США не осталось сомнений - в России испытана атомная бомба. Так окончилась монополия США на самое мощное оружие в истории человечества. В Вашингтоне воцарилась паника. Американцы рассматривали возможность немедленного развязывания войны против русских и установили дату начала боевых действий - 1 января 1950 года. По плану "Тройян" на головы русских должен был свалиться новогодний подарок от дяди Сэма в
виде трехсот ядерных бомб и двадцати тысяч тонн обычных бомб. Но план все же не выполнили. В своем докладе начальник оперативного управления штаба ВВС Андерсон писал: "ВВС США не способны полностью выполнить все воздушное наступление, задуманное по плану "Тройян", и обеспечить противовоздушную оборону на территории США". Вопрос о войне на некоторое время отодвинулся, а с испытанием термоядерного оружия СССР в августе 1953 года снят - ведь впереди замаячила угроза тотального взаимного истребления.
Но холодная война только начиналась. Под покровительством США и их союзников перешли созданные еще немцами националистические боевые формирования на Украине и в Прибалтике. Только отгремели взрывы на фронтах и пали гитлеровские твердыни, а катера и самолеты США уже сбрасывали оружие и боеприпасы националистам. Началась массовая заброска диверсантов в страны Варшавского Договора с территории Западной Германии, Турции, Ирана с целью создания подпольных разведывательных агентурных сетей, боевых структур, проведения диверсий и раскачивания потенциального противника изнутри. Самолеты ЦРУ и девятой воздушной армии США с периодичностью рейсовых автобусов совершали полеты и выбрасывали все новые и новые партии парашютистов. Парашютная война длилась с 1949 по 1954 год и закончилась полным провалом. Никаких целей достигнуто не было, большинство агентов или сдавались сами, или их арестовывали. Разделявшаяся высшими политиками США уверенность Гитлера в том, что Россия - колосс на глиняных ногах и она падет, если подогревать ненависть к существующему строю, не оправдалась. В то время советский народ еще не созрел для свержения большевистского режима и для развала своей страны. Американцы стали настраиваться на долгую работу. И тогда по-новому зазвучали слова психологическая война.
"Психологическая война - чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского народа, подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране. Основная цель уничтожение поддержки народами СССР и его сателлитов их системы правления", говорилось в новых директивах США.
Подтверждалась истина - Россию извне не взять. Россию можно взять изнутри. И тому было немало свидетельств в ее истории. Тогда и появился план Даллеса, суть которого в привнесении русским западных ценностей, западной системы взглядов, западного образа жизни.
Одновременно Россия втягивалась в гонку вооружений. Чтобы держать паритет с богатой Америкой, народ выбивался из сил. Лучшие умы, гигантские средства все шло в оборонку. Постепенно усугублялись политические и экономические недостатки социалистической системы. Афганская война, строительство влетающих в гигантскую копеечку ирригационных сооружений, возведение БАМа, который по расчетам должен был оправдаться через сто лет, непросчитанные экономические и политические авантюры, непомерные военные расходы, неспособность справиться с загубленным еще Хрущевым сельским хозяйством и, наконец, как предвестие судного дня - Чернобыль, - все это ввергло страну в глубочайший кризис. В США в великую депрессию пришел спаситель государства - Рузвельт. Советам в их депрессию достался Горбачев, относившийся к категории интуитивных предателей. Он не состоял на связи с разведками, не был и агентом влияния в общепринятом смысле этого слова. Но по какой-то заложенной внутри программе на интуитивном уровне он принимал решения, в конечном счете приводившие к одному - расшатыванию системы. В эти времена и начал срабатывать план Даллеса. Конечно, в ЦРУ переоценивали свои заслуги в этом деле. Но надо отметить, что бросаемые ими семена наконец дали всходы. Обретшая при Рейгане второе дыхание программа по развалу "империи зла" принесла плоды. Копившаяся неприязнь к системе и к древним партбоссам, стремление к тому, чтобы "жить как на Западе" - все это послужило запалом, взорвавшим народное сознание. Из дебрей партийно-комсомольского аппарата и из научно-исследовательских институтов и лабораторий взрастала новая политическая элита прозападного толка, жадно стремящаяся к власти. Она любой ценой жаждала принять участие в грядущей дележке пирога российской собственности и ради этого была готова раздробить СССР до последнего района. Не дремали и националисты. Они тоже хотели своего власти и собственности. Настали золотые времена для ЦРУ. Не нужно уже напрягаться - только легонько подталкивай события в нужном направлении.
Уайт стал привыкать к хорошей жизни. Все в последние годы шло слишком хорошо. Система госбезопасности в России приказала долго жить. Работать с агентурой, заниматься вербовкой превращалось в удовольствие. То, что раньше казалось невозможным из-за сильнейшего противодействия КГБ, сегодня делалось просто и естественно. Сегодня в России продавалось все - государственные секреты, оборонные заводы, политики, законы и президентские указы. Невзначай, без особого труда удавалось теперь не просто выуживать секреты, но и прикрывать целые оборонные заводы. Иногда, правда, давали по рукам. Так провалилась элементарная операция - сотрудники Уайта через подставные фирмы организовали скупку контрольного пакета акций московского предприятия, выпускавшего основные электронные блоки для баллистических ракет.
Самые заветные планы, в осуществление которых никто не верил, реализовывались. СССР развалился. Военная промышленность умирала. Националисты растаскивали Россию по частям. Страна становилась зависима от Запада, как больной от- кислородной подушки. И это все идиоты в Вашингтоне ставили на кон. Решили сыграть в рулетку, мерзавцы. Красное-белое - смотри, на какое выпадет. Уайт терпеть не мог азартные игры. Он любил расчет. Умеренность, постепенность и мягкий, но мощный напор - три его основных принципа. Именно так нужно работать в России. А не наскоком. Не рулеткой - чет-нечет. С русскими подобное не проходит.
- Русские обречены, как индейцы, - сказал Ривкин. - И истина проста таких врагов надо добивать до конца, иначе рано или поздно они вопьются тебе в глотку.
- Мы приобретем только проблемы на свою голову, - невесело протянул Уайт.
- Эх, Артур, придется вам все-таки становиться пастором, - улыбнулся Ривкин.
Уайт и сам уже склонялся к этому.
У него были нехорошие предчувствия. Он не верил в успех "Местного контроля". Даже если операция завершится победой, выигрыш будет временный.
* * *
- Итак, моих восемь и твоих одиннадцать человек, - произнес Мусса.
- Да, - сказал Валеев. - С техникой утрясли. Выдвигаемся на двух "Уралах" в семнадцать часов. И еще "Волга" для прикрытия.
- Документы готовы?
- Не подкопаешься.
Валеев положил на стол папку, открыл ее и продемонстрировал несколько бумаг с печатями.
- Это раздай своим бандитам, - он разложил на столе несколько военных билетов и два удостоверения личности офицера. - Теперь вы не обычный сброд. Теперь твои помощники - контрактники и офицеры Российской армии.
- Сопровождается спецгруз. Досмотру не подлежит. - Мусса покачал головой и поцокал языком, бережно разглаживая ладонью документы. - Поддельные?
- Почему? Настоящие. И оповещение пройдет, что движется военный груз.
- Как у тебя все это получается?
- А как получается, что армии по полгода денег не платят? Все отсюда, Мусса.
- Продажный офицер - это конец для страны.
- Ладно, не тебе рассуждать - конец или начало, - отрезал Валеев. - Лучше подумай, как деньги оставшиеся возвращать будешь.
- Еще миллион переведен.
- Я проверил. Твое счастье, что не врешь.
- И твое тоже, - улыбнулся Мусса.
Он прикрыл глаза. Скоро все будет сделано. Никакой жалости в окаменевшем сердце.
- Молись своему Аллаху, Мусса, чтобы послал нам легкий путь. Это наше самое большое дело.
-Да.
- И последнее.
- Почему, Атлет?
- Потому что, получив деньги, я и мои парни отваливаем за кордон. Мы и так перебрали удачу.
- Куда отваливаете?
- Разве мало мест в мире, где требуются специалисты нашей квалификации?
- А я, - Мусса глубоко вздохнул, в глазах его появилась какая-то забытая тоска из далекого детства. - Не перебрал я еще удачу. Моя война будет продолжаться.
- Что ж, "серый волк", это твоя неволя.
* * *
Генерал-лейтенант Залыгин посмотрел на часы и произнес:
- Пора бы.
- Привычно опаздывает, - усмехнулся Ильичев.
- Высоко взлетел. Кто бы мог подумать. Зазвучал динамик селектора на столике, послышался голос дежурного офицера.
- Товарищ генерал-полковник, к вам Романенков.
- Пусть проходит.
В кабинет вошел подтянутый, в гражданской одежде, с папкой под мышкой генерал Романенков - начальник Службы безопасности Президента.
Адъютантокая легковесность в нем осталась, к ней прибавилась ленивая снисходительность обитателя Олимпа, человека, целые дни напролет близкого к "САМОМУ". Но сколько Романенков не примерял начальственную маску, он все равно оставался адъютантом, случайно оказавшимся в кресле начальника службы.
Тень коснулась его лица, когда в кабинете он увидел генерала ГРУ. И она сгустилась, когда он посмотрел на лица тех, кто его встречал.
- Садитесь, Алексей Викторович. - Ильичев указал рукой на стул. - Думаю, генерала Залыгина вам представлять не стоит.
- Мы знакомы, - кивнул Романенков.
Романенков протянул руку. Рукопожатие и.о. начальника ФСБ было мягким, вяловатым, и кисть его хрустнула, будто угодила в тиски в руке армейского генерала - Залыгин будто испытывал кости руководителя СБП на прочность.
Романенков сел за стол, положил перед собой папку.
- Я надеялся, что мы обговорим вопросы обеспечения безопасности Президента во время предстоящего визита в Смоленск, - произнес он и покосился на Залыгина, всем видом вопрошая, что он тут делает. - Надеюсь, уделите мне несколько минут.
- Уделим, - кивнул Ильичев. - А Залыгина не стесняйтесь. Наш человек.
Романенков кинул настороженный взгляд на Ильичева, понимая, что происходит нечто непредвиденное, из ряда вон выходящее.
- Что происходит? - немножко нервно воскликнул он.
- Это у вас надо спросить, Алексей Викторович, - Ильичев нажал на кнопку магнитофона. - Послушайте беседу с одним из ваших сотрудников. С майором Шершеневым из четвертого отдела.
По мере того как прокручивалась кассета, Романенков бледнел и бледнел.
- Ну? - посмотрел на него Ильичев, когда запись закончилась.
- Вам что, лавры КГБ спать спокойно не дают? - Романенков терял на глазах свою вальяжность. - Это политическая провокация!
-Да? Прочитайте.
Ильичев протянул ему выдержки из доклада с изложением "Модели номер четыре". Романенков читал, напрягшись, водил пальцем по строчкам, будто проверяя фактуру бумаги.
- Это же бред какой-то! - воскликнул он.
- Бред? - недобро улыбнулся Ильичев. - Нет, коллега, это правда.
- Но...
- Что "но"? - встрял в беседу Залыгин. - Привык всю жизнь зад всем лизать, охранник хренов! В политику играешь. За кресло трясешься куда больше, чем за державу.
- Что вы себе позволяете?! - нервно произнес Романенков.
- Тебя же, швейцар ресторанный, первого попрут, когда все закончится. Выбросят, как использованный носовой платок. Или будешь на американцев работать. С зарплатой сержанта перуанской армии, - жестко произнес Ильичев, тоже перешедший на "ты", демонстрируя, кто есть кто в этом кабинете. Таким тоном отчитывают в школе нашкодившего мальчишку. Романенков и чувствовал себя мальчишкой, который на перемене засадил мячом по окну и теперь стоит перед очами директора школы. Он сейчас опять ощутил, насколько уступает монстрам старой гэбэшной и Грушевской школы. Он и был для них пацаном.
- Вот что, Алексей Викторович, - закончил Ильичев. - Или ты будешь работать с нами в коллективе и разделишь славу спасителей Отечества, - Ильичев замолчал. Искусством паузы он владел в совершенстве.
- Или? - нарушил тишину Романенков.
- Или не выйдешь из этого кабинета на своих ногах, - закончил Залыгин таким тоном, который не оставлял сомнений в том, что он угрозу выполнит.
- Да, инфаркты каждого из нас подстерегают, - улыбнулся Ильичев.
Романенков помял пальцами подбородок. Еще раз перечитал выдержки из "модели номер четыре".
- Убедили. Согласен...
* * *
Машины из батальона сопровождения ГУГАИ мчались на бешеной скорости по Московскому шоссе. Автомобильный поток расступался, жался к обочине. Через некоторое время появлялся эскорт. Первой шла машина охраны, называемая "Лидером", готовая принять на себя удар. Затем - два "ЗИЛа" с флажками России на капоте. Один из них - машина-ловушка, чтобы террорист не знал, в какую влепить заряд. Внутри другой сидел "САМ" с адъютантом и начальником СБП. Потом "ЗИЛ" - "скорпион" - с охраной ближнего круга, готовый прикрыть машину главного на случай тарана, машина с офицерами Генштаба с пресловутым чемоданчиком с ядерной кнопкой; машина с врачами из президентского центра реаниматологии - они начнут действовать, если датчики на теле Президента подадут сигнал тревоги, фургон для группы спецназа - с крепкими парнями, в основном из "Альфы", одетыми в черные комбезы, вооруженными снайперскими винтовками и другим оружием, - в службе за глаза их называли "гоблинами".
Кортеж мчался со скоростью сто сорок четыре километра в час. По всем расчетам это идеальная скорость, чтобы затруднить прицеливание. В связи с нарастающей патриотической волной, призывами пользоваться отечественными товарами, в последнее время Президент чаще ездил на "ЗИЛе", а не на огромном представительском "Мерседесе". Правительственный "ЗИЛ" - уникальное творение советской военно-инженерной мысли. Девятитонный броневик с салоном в форме капсулы, выдерживающей удар гранатомета.
Кортеж несся через Москву и вскоре въехал в гостеприимно распахнувшиеся ворота дачи в Барвихе. На въезде бойцы комендатуры вытянулись в струнку.
Кортеж машин остановился, перед Президентом распахнули тяжеленную дверцу "ЗИЛа", и Президент с кряхтеньем вылез из машины. Выглядел Президент немножко лучше, чем два дня назад. Вчера он полдня провалялся под сеткой биостимулирующего аппарата "Аура-1", разработанного в совсекретном институте. По словам создателей, аппарат действительно нормализовал загадочное нечто, именуемое человеческой аурой. Действие он оказывал волшебное. Так что для сегодняшнего торжества Президент чувствовал себя вполне годным. На его лице была кривая, вечно недовольная мина.
Он прошел в комнату отдыха и грузно развалился на глубоком диване.
- Список гостей, - потребовал он у адъютанта. Через минуту глава президентской администрации, прибывший на полчаса раньше, принес список приглашенных на торжество. Президент еще раз, с видимой скукой в глазах, ознакомился с ним.
- Интеллигенции, понимаешь, надо было б побольше пригласить, - наконец изрек он.
- Да. Только надоели они всем, - легкомысленно произнес глава администрации.
- Ну ты эта...
Что "эта" - осуждение или согласие - глава администрации не разобрал. На всякий случай он поспешно заявил:
- Можно исправить.
- Да ладно уж...
Президент посмотрел на схему, по которой будут рассажены гости. И кивнул:
- Хорошо.
- На подпись, - глава администрации подложил несколько документов. Бегло ознакомившись, Президент подмахнул их. Глава администрации улыбнулся. Главное найти подходящий момент, чтобы подсунуть на подпись нужную бумагу. А подписанные бумаги ох как ценятся.
- Все? - спросил Президент.
-Да.
- Ладно. Ты ступай. Отдохну чуток...
Глава администрации по-старорежимному слегка поклонился и вышел из комнаты.
Между тем начали прибывать гости. Премьер министра, вице-премьеров и еще несколько высших чиновников пропускали без досмотра. Остальных осматривали при помощи металлоискателей и детекторов. Одно время использовали собак, чуявших пластиковую взрывчатку, но потом от них отказались, чтобы не нервировать уважаемых людей. Все равно абы кого к Президенту не пустят. При Коржове проверка была куда суровее. В том числе и проверка по оперисточникам визитеров. Но сегодняшние возможности у СБП уже не те.
Дворцовая челядь суетилась вокруг стола, ломящегося от разных блюд. Пиршество обещало удаться на славу - в лучших старых русских традициях. На Руси поесть любили. Бывали времена, когда перед закончившим трапезу гостем хозяева падали на колени и умоляли откушать еще кусочек.
Президент прикрыл глаза. Любил он такие мероприятия. Любил хорошо поесть и выпить. Вот только врачи его в последнее время совсем замучили - того нельзя, этого нельзя. Ну да сегодня плюнуть на них и забыть. После "Ауры-1" Президент действительно чувствовал себя вполне прилично.
За окнами быстро темнело. Президент прикрыл глаза. На миг на него навалилась хандра. Ему стало душно. Ему показалось, что он пленник в бастионе. Бастион - это дача. Бастион - люди, которые его окружают. Бастион - его больное, крупное тело. И иногда, в такие вечера, как этот, он понимал, что ему уже не выбраться на свободу. Но такие мысли посещали его нечасто.
- Эх, - вздохнул Президент и откинулся на диване.
* * *
Российские просторы - нет вам конца и края. Российские ухабы - нет вам числа.
Валеев сидел рядом с водителем. Он был спокоен. Он умел заставить себя быть спокойным. Он знал, сколько дел гибнет из-за излишней суеты и из-за того, что вдруг сдают нервы. Привык быть холодным, как айсберг, невозмутимым, как индейский вождь. За годы жизни он превратился в идеальную машину для преодоления самых различных препятствий, для выживания в критических ситуациях, для выполнения задач, иные из которых казались невыполнимыми. Он был уверен, что с сегодняшним делом особых проблем не возникнет. Он не видел причин, по которым его может ждать неудача. А вот Мусса, хваленый "серый волк", нервничал. Как любой отпетый профессиональный убийца, он слишком любил свою шкуру, слишком заботился о ней.
- Сбавь скорость, - сказал Валеев. - Успеем. Время еще есть.
Водитель послушно сбросил скорость до пятидесяти.
- О чем думаешь? - спросил Валеев.
- Ни о чем, - пожал плечами водитель. - А о чем должен? О бабках?
- О том, что сегодня все закончится, Серега.
- Что-нибудь еще начнется, - рассудительно произнес Сергей. - Не будет нам спокойствия на этой земле.
- А на какой будет?
- Ни на какой не будет.
Вдоль дороги шли леса, тянулись привычные провинциальные покосившиеся заборы, убогие домики. Время от времени попадались поселки с пятиэтажными домами.
- Здесь - направо, - указал Валеев, сверившись с картой. Три дня назад он был в этих местах, проводил рекогносцировку, но не полагался на свою память. Не тот момент, чтобы заблудиться.
Грузовик свернул на узкую проселочную дорогу, во все стороны брызнули лужи.
"Урал" - хорошая машина. Военная машина - как раз для таких мест. Не увязнет в грязи, не захлебнется, не подведет. Можно быть уверенным, что боевики в кузове и несколько сот килограммов взрывчатки будут доставлены к месту назначения в срок.
Машина остановилась между лесополосой и совхозным полем. В темноте серебристо поблескивала река. Вдалеке мычали коровы, но их не было видно. Сзади остановились еще один "Урал" и "Волга".
Из кабины второго "Урала" вышел Мусса, подошел к Валееву. Посмотрел на часы и произнес удовлетворенно:
- Минута в минуту.
- Как в аптеке, - кивнул Валеев.
- Выдвигаемся?
- Последний расчет.
Валеев еще раз проверил расчет сил, оружие. Повторил позывные и кодовые фразы. Это заняло минут пять.
- Пошли, - наконец сказал он.
Разделились на три группы. Один "Урал" с четырьмя бойцами должен будет перед началом акции выдвинуться к объекту. Остальные боевики, разбившиеся на три группы, стянутся к точкам проникновения.
Валеев шел в группе с одним своим помощником, Муссой и чеченцем. Вечерний лес. Быстро темнело. Валеев умел двигаться в темноте словно ночная кошка, неслышно, мягко. Он исходил сотни, если не тысячи, километров по лесам. Но только эти два километра в его жизни и в жизни миллионов людей были решающими.
Лесополоса оборвалась внезапно.
- Ложись, - приказал Валеев.
Они улеглись на влажную землю. Береженого Бог бережет.
- Дошли, - сказал Мусса, разглядывая объект в бинокль. Он освещался прожекторами.
- Дойти - дело нехитрое, - резко произнес Валеев. - Остаться в живых и уйти - вот задача.
Мусса, как и Валеев, был уверен, что все удастся. План разработан идеально. Улыбнувшись, "серый волк" представил, как зашевелятся русские, когда дело будет сделано. Как начнут прятаться от смерти, забиваться по щелям, как будут верещать, пытаясь защитить себя и своих детей. А на них будет наползать смертельная тень. И начнется все это через несколько минут.
Точнее, через пятнадцать минут - огненный молот опустится на емкости с химически активными веществами, пылающий нож взрежет корпус цеха номер четыре химического комбината, и над небольшим городом поднимется облако. Оно будет расползаться на восток и запад, захлестывая все новые пространства, смертельными частичками проникнет в легкие людей, осядет на листьях деревьев, которые пожелтеют и свернутся, как от огня, проникнет в воды трех рек и доползет до Белоруссии и Польши, а то и дальше, или до Москвы - все зависит от воли ветров. Все просчитано. Распланировано. Тысячи погибших или ставших инвалидами. Огромные зараженные территории. Химический Чернобыль.
Объект гражданский, охраняется не так хорошо, как должен бы, учитывая его опасность. Куда и как заложить мины, как произвести взрыв - все известно. Специалисты - инженеры и химики - над планом поработали основательно. Все просчитали, все продумали, все последствия вычислили. И Валеев рассчитал акцию на пять баллов. Мусса был доволен. Долгожданный час Большой Мести неверным шакалам настал! И он, Мусса, будет держать в руках карающий меч. Огненный меч ислама!
Мусса еще раз посмотрел в бинокль на высокий забор, окутанный колючей проволокой. На корпуса и шарообразные резервуары. Предприятие построено с учетом требований безопасности. Здесь есть все - несколько степеней защиты технологических процессов, аварийные системы блокировки. Единственно, на что не рассчитано, - что резервуары и корпуса будут взрывать минами. Комбинат не должен рвануть, как рванул химический завод в Индии, когда облако накрыло несколько тысяч человек в Пхопале.
В поле зрения Муссы попали двое охранников с автоматами. Мусса улыбнулся. Жить этим людям осталось недолго.
- Восьмой - выдвинулись на позиции, - зашуршала рация.
- Четвертый - на позиции.
- Третий - на исходном рубеже.
- Шестой - готов.
Перекличка закончена. Все на своих позициях. До начала акции осталось три минуты.
- Пора, - улыбнулся Мусса и издал нервный, с сумасшедшинкой смешок.
Он раскрыл "дипломат", который тащил с собой. Внутри был прибор спутниковой связи. Мусса набрал на нем код. Замигала зеленая лампочка. Между чемоданчиком и спутником протянулась невидимая радионить.
Мусса отстучал на клавиатуре кодовое послание, означавшее, что группа вышла на исходный рубеж. На слабо светящемся экране появились слова, означавшие окончательное подтверждение о начале акции.
- Согласие есть, - сказал Мусса. - Начинаем.
- Начинаем, - кивнул Валеев и потянулся к рации.
* * *
Гудят на Руси все одинаково - вне зависимости от богатства и должностей и вне зависимости от того, где происходит действо - в коммунальной ли квартире или в президентских апартаментах. И гудеть на Руси любят тоже все (или почти все), и не имеет значения, кто ты - слесарь-сантехник, премьер-министр или академик. Президент относился к тому большинству русских людей, которые гуляют от души. Вовсю. Поговаривают, что со своим товарищем по подобным забавам, бывшим министром обороны, обожал он в Завидово, попарившись от души в баньке и приняв хорошенько на грудь, кататься на вертолете и кричать:
- Поднимите меня!.. Опустите меня!
Какой русский не любит быстрой езды и высокого полета?
Во время знаменитого речного круиза за борт из развеселой русской удали и смеха ради холопы выбросили искупаться в матушку Волгу президентского пресс-секретаря, после чего у последнего на лице еще больше стало философско-интеллигентского уныния, он превратился в эдакого грустного Пьеро и укатил послом в Ватикан писать мемуары, печатным словом распространять свои воззрения на свою судьбу, а также на судьбы России и всего мира. Впрочем, мемуарная лихорадка одолела не его одного - с каждым месяцем она трясла все больше и больше политиков, и чем хуже у них шли дела, тем больше появлялось подобных трудов.
Торжество в честь дня рождения Величества шло вовсю. По мере того, как лилось вино, звучали тосты, пел хор льстецов, хмурое лицо Президента разглаживалось.
"Гарант Конституции... Первопроходец... Петр Первый двадцатого века"... Соревнование в эпитетах грозило зайти далеко. Оно прерывалось аплодисментами. И к Президенту возвращалось доброе расположение духа.
Рядом с главой государства по обе стороны сидели премьер-министр, глава администрации, министры обороны, внутренних дел и другие высшие чиновники. Где-то сзади маячили на подхвате два адъютанта Президента - полковники из СБП. Два телохранителя находились недалеко от объекта защиты. Они засекали каждое подозрительное движение и в любую секунду готовы были рвануться вперед, нейтрализовать любую угрозу, если надо, своим телом прикрыть главное тело страны - такова их судьба, их натаскивали на то, чтобы рефлекторно ценой своей жизни защитить объект. Хороший охранник не теряет контроля над ситуацией ни на секунду. Его не утомляет безделие и скука - у обычных людей монотонность выполняемого задания притупляет реакции, но специалисты СБП вышли из школы девятки - одной из лучших специальных служб мира. Охранники рассредоточились по дому.
Стол был, как обычно, на высшем уровне. Из кухни постоянно выруливали официанты с новыми блюдами. Наконец - сюрприз вечера - огромный целиком запеченный осетр в окружении зелени и помидорчиков. Блюдо поставили перед виновником торжества. Президенту преподнесли нож для рыбы, предоставив почетную возможность первым вонзить его.
- У-у, - покачал головой Президент и привстал, нацелившись куда-то в бок осетра. Крякнув, он погрузил нож, заслужив бурные аплодисменты и приветственные крики.
Полковник Сапрыкин, стоявший у покрытой толстым ковром лестницы и с тоской смотрящий вниз, бросил взор на часы. Сунул руку в карман. Удовлетворенно улыбнулся. Вот так и делается история. Одним нажатием пальца. Нужно только знать, в какой момент, где и на что нажать. Сапрыкин знал, куда нажимать. Его палец погладил кнопку на плоском пульте взрывателя. Вырвется из коробочки радиолуч, коснется радиовзрывателя, электрический разряд пронзит взрывчатое вещество. Большое фарфоровое блюдо, на котором поднесли осетра, является ничем иным, как взрывным устройством, сработанным в одной из лучших лабораторий мира. Взрывная волна сметет главу государства, пройдется по первым лицам, нафарширует их осколками. Вряд ли кто выживет. Государство останется без верхушки. Но освободившийся вакуум заполнится быстро.
Сапрыкина пробрала холодная дрожь. Но сомнений не было. Он знал, что сделает это. Но не каждый день приходится менять историю. Он невольно зажмурил глаза. И нажал на кнопку...
Удар сапога впечатал одного чеченца в землю. Другой, потянувшийся к автомату, получил по пуле в плечо и ногу. В кузове "Урала" террориста отключили ударом ствола автомата под дых. Другому выбили зубы кулаком. Один подручный Муссы пытался дотянуться до гранаты, и ему раздробили ударом ботинка челюсть.
В течение нескольких секунд вся команда Муссы была повязана и упакована так крепко и надежно, как учат в спецназе вязать захваченных у противника языков. Подразделение майора Жарова, подставленное Муссе вместо обещанных боевиков, а так же двое помощников Валеева справились с порученным заданием играючи.
Муссу скрутили, ему крепко связали за спиной руки, приподняли его и прислонили спиной к березе. В лицо ударил луч фонарика.
- Говорит Первый, - произнес Валеев в рацию. - Докладывайте.
- Четвертый - взяли.
Мусса закрыл портфель. Сейчас он выполнит свою часть боевой задачи. О характере действий других он ничего не знал но был уверен, что будет нечто грандиозное, и это заставит забыть о России как о суверенном государстве надолго, если не навсегда.
- Говорит Первый, - произнес Валеев в микрофон рации. - Готовность номер один...
Он посмотрел на Муссу. Тот кивнул.
Сейчас группы выйдут на позиции броска. После подтверждения приказа начнется проникновение на объект. Боевики снимут охрану. "Урал" въедет в гостеприимно распахнутые ворота. Дальше - несколько минут на то, чтобы разместить мины и тротиловые упаковки - в кузове этого добра достаточно, покинуть территорию завода и активизировать взрыватели. И тогда все взлетит на воздух. И химическое облако взовьется над развалинами комбината. А боевиков будет ждать "Урал" со средствами химзащиты. Через пятнадцать километров они сядут в поджидающие легковушки. А власти ничего не успеют предпринять. Некоторое время они будут в шоке. А потом поймут, что уже поздно. Кроме того, у властей появится много других забот - не менее важных.
- Пошли, - сказал Мусса, поправил автомат для бесшумной стрельбы и, согнувшись, скользнул вперед, обогнав Атлета.
Яркие звезды. Много звезд. Они брызнули из глаз Муссы. Потом - космическая чернота. А затем он почувствовал что-то мокрое на лице. Не сразу понял, что его сбили ударом в спину на землю, а потом еще приложили так, что он отключился на несколько секунд. И теперь лежит, уткнувшись лицом в мокрую траву.
- Ай, шакал, - прошипел Мусса, сообразивший, что его снял Валеев.
Он скосил глаза и заметил рядом с собой черную массу. Понял, что это тело его напарника-чеченца.
* * *
- Напрасно стараешься, - послышался сзади Сапрыкина голос. Знакомый голос.
Полковник резко обернулся. И увидел начальника СБП и вместе с ним трех здоровяков. И понял, что влип.
- Не жми на кнопку. Не взорвется, - посоветовал один из них.
"Все, проиграл", - с каким-то равнодушием подумал Сапрыкин. Он представил, как прыгает вперед, бьет генерала кулаком в горло. Уходит в сторону и снова бьет, но уже каблуком одну из "горилл". Одновременно выдергивает пистолет. Потом... Потом будет потом.
Один из здоровяков, почуяв, что Сапрыкин сейчас рванет в сторону, ринулся к нему и врезал кулаком в солнечное сплетение. Сапрыкин успел махнуть ногой, но удар прошел мимо. Потом его сшибли подсечкой. Врезали по почкам так, что свет белый померк. Наручники впились в кожу, раздирая ее до крови.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги