Озорная леди

Глава 8

Мэри очень удивилась, когда Стивен неожиданно уехал на несколько дней куда-то далеко по делам, касавшимся какой-то недвижимости, запущенной в последние годы. Она ощущала одновременно тревогу и уныние. Отчего бы это?

Ей следовало бы чувствовать облегчение, строго говорила она себе. Он был так властен и надменен, упрям и своенравен, и она должна быть довольна тем, что несколько дней отдохнет от него. Но на душе у нее было невесело. Ей очень не хватало его. По ночам в полусне она непроизвольно протягивала руку, желая прикоснуться к нему, а обнаружив, что его нет, просыпалась и некоторое время не могла заснуть.

Днем она нередко ловила себя на том, что направляется в его кабинет с каким-то вопросом, тихонько стучит в дверь и не слышит ответа. Она проскальзывала внутрь, подходила к его столу, иногда на несколько минут садилась на его стул, глядя на планы поместья, думала о Стивене, скучая по нему, гадая, скучает ли и он о ней.

Кристофер очень надоедал ей. В некоторые дни в него, казалось, вселялся дьявол. Несмотря на всю свою любовь и привязанность к лошадям, он, не жалея их, как сумасшедший скакал целыми днями; был груб с матерью и женой. Лишь когда Георгиана начинала плакать, он вроде бы раскаивался. Безжалостно подтрунивал над Мэри, наблюдая за ее реакцией плутовским, шаловливым взглядом.

И по-прежнему домогался ее любви. Она изумлялась его грубости, его дерзости. Однажды он подошел к ней в саду, где она давала садовникам указания насчет клумб. Когда она отошла и двинулась вдоль кустов роз, критическим взглядом изучая их, он подошел к ней и самоуверенно зашагал рядом.

— Ты подобна шотландской розе, Мэри: колючей, но такой красивой и благоухающей! — сказал он, и дьявольский огонек вспыхнул в его глазах. Она даже вздрогнула. С шотландской розой ее сравнивал Стивен, подумала она. Это было для них чем-то интимным, и ей не хотелось, чтобы какой-то другой мужчина так же называл ее.

— Спасибо, Кристофер, я польщена, — сказала она таким ледяным тоном, что он резко отпрянул от нее и, покачав красивой головой, засмеялся, а затем заговорил умоляющим тоном, взяв ее под руку, хотя она и пыталась вырваться:

— Мэри, Мэри, ты дразнишь меня. Ты не любишь Стивена, ты ведь любишь меня. Сейчас он в отъезде. Почему бы нам не встретиться в одной из верхних зал? Мы могли бы пройти в одну из спален…

Она в ярости выдернула руку и в ярости повернулась к нему:

— Ты опять меня оскорбляешь! Как ты смеешь! Я не желаю иметь с тобой никаких дел, мерзавец! Если Стивен узнает…

— Но ведь ты не скажешь ему, а? — сказал он, передразнивая ее шотландский акцент, и опять схватил ее за руку. — О, когда-нибудь ты все-таки сдашься, моя милая Мэри! Ты все еще любишь меня, я знаю!

Она пристально посмотрела на него, и ее губы презрительно скривились:

— Нет не люблю, — решительно сказала она, — и никогда не любила. Ты был для меня средством спасения от непосильной работы! Вот и все. Ради этого я вышла бы и за самого дьявола…

Искорка снова промелькнула в его глазах.

— Что ты и сделала. Не поэтому ли ты вышла замуж за Стивена? Потому что была в таком отчаянии, что согласилась бы на брак с самим дьяволом? Если бы ты только знала Стивена, его истинное лицо, его жестокость…

Она повернулась и побежала прочь от него, не желая слушать его слов. Дома она принялась за свои дела, испытывая чувство, близкое к отчаянию. Она пыталась вычеркнуть из памяти тот искренний тон, которым Кристофер произнес последние слова. Он говорил то, что действительно думал; он был уверен, что Стивен постоянно играет роль, что на самом деле он жестокий дьявол…

Таков ли он? Она знала, что Стивен умеет притворяться, она видела, как он скрывал свой гнев, сдерживал собственные эмоции, чтобы не терять контроль над окружающими, прятал свои чувства от Эвана Бэссета, чтобы не осложнять ситуации. Да, он мог быть жестоким. Он хотел поступать по-своему и твердо решил всегда добиваться этого.

За обедом Кристофер много пил. Леди Хелен попыталась поддразнить его, намекая, чтобы он прекратил прикладываться к бокалу, но он нагрубил и ей и жене и выбежал из комнаты.

Ближе к вечеру, когда Мэри собиралась накрывать стол к чаю в зеленой гостиной, к ней подошел слуга:

— Миледи, один фермер хочет видеть вас, — извиняющимся тоном пробормотал он. — Он говорит, что это срочно, и настаивает на том, чтобы немедленно встретиться с вами. Я отошлю его, если вы не желаете.

— Да нет, отчего же? Я встречусь с ним, — спокойно сказала она. — Георгиана, я ненадолго отлучусь. Разлей, пожалуйста, за меня чай.

Георгиана подошла и, довольная, села за стол. Кроме нее была лишь леди Хелен, и они прекрасно ладили друг с другом.

Мэри проследовала за слугой в маленький холл, который помнила еще со дня своего приезда. Там она увидела Джереми Шоу, беспокойно переминавшегося с ноги на ногу.

— Мистер Шоу! Что-нибудь с Анной? Я сейчас же поеду…

— Нет, нет, миледи. Дело не в ней. — Его унылое лицо немного оживилось. — У нее и у ребенка все в порядке. Заходите как-нибудь взглянуть на него.

— С удовольствием. Мой муж сейчас в отъезде. Когда он вернется, мы обязательно навестим вас.

— Да, да. Но я не поэтому хотел так срочно встретиться с вами, миледи. — Его лицо опять помрачнело. Он машинально сжимал пальцы и разжимал их. — Дело в том… в общем, с Боствиками кое-что произошло, миледи. Я обещал им, что поговорю с вами и вы сможете исправить положение.

— Постараюсь. Так что же случилось, мистер Шоу? — Она предложила ему присесть, но он затряс головой. Видно было, что он очень нервничает.

— Это молодой хозяин, мистер Кристофер, — сказал он. — Сегодня днем он был пьян и в ярости, иначе бы он никогда такого не сделал, я уверен, миледи. Но что сделано, то сделано, ущерб нанесен.

— Что он сделал? — резко спросила она.

— Он пришел к Боствику, чтобы осмотреть его дом и землю. И Боствик сказал ему, что и почва неважная, и крыша протекает. А мистер Кристофер… он привязал к крыше веревку и стащил ее, сказал, что ремонт уже сделан, и собрался уезжать. Но Боствик крикнул ему вслед что-то насчет его опьянения, и молодой хозяин достал свой дробовик и перестрелял всех коров.

— Боже мой! — произнесла Мэри, сильно рассерженная. — Какой дурак! Он… — она вдруг замолчала и плотно сжала губы, не давая вырваться гневным словам. Она могла себе это представить: Кристофер, взбешенный ее отпором и одуревший от выпивки, смеющийся над бедностью фермера и его семьи. — Боствики… они живут к югу от вашей фермы, у них четверо детей?

— Да, миледи, они самые. — Джереми Шоу с любопытством наблюдал за ней, ожидая ее ответа и замерев. Он был далеко не уверен, что она поможет, и она это знала. С тревогой он ждал ее решения.

— Справедливость будет восстановлена, мистер Шоу. Пока же не могли бы вы приютить эту семью на несколько дней, чтобы они не пострадали от непогоды. Их питание будет оплачено немедленно. Я прослежу, чтобы крышу починили и дали им других коров. Скажите мистеру Боствику, что я навещу его завтра утром.

Джереми пристально смотрел на нее с высоты своего роста. Наконец он медленно кивнул:

— Да, миледи. Все будет исполнено. Благодарю вас, миледи.

Мэри проводила его до двери, мимо вертевшегося поблизости слуги. У нее было ощущение, что все слуги уже знают о случившемся. В большинстве своем это были местные жители, из деревни, а она знала, что сплетни распространяются так же быстро, как лесной пожар.

Она вернулась к чаю и стала ждать. Но Кристофер не пришел. Не явился он и к обеду, а когда она расспросила его камердинера, тот признался, что хозяин лежит в постели совершенно пьяный. Мэри решила подождать до утра, хотя это отнюдь не улучшило ее настроения.

Они встретились лишь поздним утром, когда он спустился перекусить. Она вошла в столовую, села на свое место, налила чашку чая и подождала, пока он закончит завтрак, затем сказала:

— Кристофер, мне рассказали о том, что произошло у Боствиков: как ты снес крышу и перестрелял коров.

Он злобно посмотрел на нее, но показался ей лишь маленьким набедокурившим мальчиком.

— Ну и что? Стивен все уладит.

— Нет, мы не будем ждать его возвращения, — продолжала она, и спокойствие ее тона звучало зловеще. — Ты все исправишь сам. У Стивена и без того достаточно проблем. Ты нанес ущерб, ты и возместишь его.

Он проворчал:

— Ты с ума сошла. Ты что, полагаешь, что я полезу чинить крышу? Представляю себя на крыше их дома настилающим солому или чем там они ее покрывают.

— Конечно нет, у тебя бы ничего не получилось, — колко сказала она. — Но ты сейчас же найдешь кровельщиков. Ты позаботишься, чтобы работа была сделана как следует и немедленно! Ты поедешь на рынок с мистером Эшвудом, хозяином гостиницы, и он поможет тебе выбрать коров взамен тех, которых ты убил. И за все это ты заплатишь из собственного кармана! А я прослежу, чтобы все было начато сейчас же и закончено до приезда Стивена.

Они яростно заспорили. Слуга было зашел в комнату, но тут же попятился и оставил их вдвоем. Лицо Кристофера покраснело, он пытался доказать, что это унизительно. Мэри с удовлетворением ответила, что весьма надеется на это.

— И, кроме того, ты извинишься перед мистером и миссис Боствик за причиненные им неудобства, за свою наглость и невоспитанность. Я тоже буду там и прослежу, чтобы ты извинился как следует, с подобающей учтивостью!

— Не стану я извиняться перед этим чертовым фермером, — в бешенстве прошипел Кристофер. — Вот погоди, приедет Стивен! У него будет что сказать тебе по поводу твоего поведения! Он не терпит, чтобы со мной так обращались!

— Пока Стивена нет, хозяйка — я, и только я здесь распоряжаюсь, — сказала Мэри, чувствуя себя далеко не так уверенно, как прозвучали ее слова. — Ты сделаешь то, что я тебе говорю!

Он подчинился, но очень неохотно.

Она ехала в своем экипаже, ее сопровождали конюх и слуга. Кристофер обогнал их верхом и мрачно ждал возле формы Шоу. Когда она подъехала, вся семья Боствиков вышла из дома. Мэри настояла на том, чтобы извинение Кристофера перед ними прозвучало в форме «простите великодушно», что привело его в ярость, а фермеров — в изумление. Затем она пригласила мистера Боствика в карету, и Они поехали в деревню. Там были наняты кровельщики, которым было велено приняться за работу рано утром следующего дня.

Там же они посоветовались с мистером Эшвудом, который, как ни старался сохранить равнодушие на лице, но, когда он пообещал помочь Кристоферу и мистеру Боствику выбрать хороших коров на ярмарке в пятницу, в его глазах мелькал веселый огонек.

Вечером за ужином Кристофер, не жалея красок, описал матери и жене все, что он делал в этот день, чем снискал их сочувствие. Леди Хелен была оскорблена и возмущена и открыто пригрозила рассказать обо всем Стивену, когда он вернется.

— Расскажите, леди Хелен, расскажите, — язвительно сказала Мэри. — Я уверена, что надо наконец раскрыть ему глаза на поведение вашего сына. Стивен был сверх всякой меры снисходителен к нему. Кристоферу необходима дисциплина — то, о чем он до сих пор, по-моему, не имел понятия.

Георгиана разрыдалась и вышла из комнаты. Кристофер осыпал Мэри сердитыми упреками, леди Хелен холодно и грубо сказала примерно то же самое, и, не закончив ужина, оба стремительно покинули комнату. Сладкое Мэри ела в уютном одиночестве, с мыслью, что так по крайней мере спокойнее.

После ужина, когда она пила кофе в зеленой гостиной, к ней пришел Эван Бэссет.

— Леди Мэри, я не стану упрекать вас, как другие. Но подумали вы, какие опасные последствия могут иметь ваши действия? Кристофер — парень с сильной волей, и Стивен всегда его обожал. Вы настроите своего мужа против себя, одерживая над ним верх при разногласиях.

Мэри помолчала, затем спокойно произнесла:

— Кристофер натворил бед, и это должно быть исправлено.

Они еще некоторое время поговорили об этом, потом о фермах. На нее произвели впечатление его рассудительность и здравомыслие в вопросах отношений с людьми. Они разговаривали более часа, затем он извинился и вернулся в свои апартаменты, занимавшие целое крыло замка.

Следующий день был одним из самых тяжелых в жизни Мэри. Она заставила мрачного, едва сдерживающего бешенство Кристофера опять поехать с ней, чтобы наблюдать за работой кровельщиков, хотя те разбирались в этом гораздо лучше кого бы то ни было из обитателей замка. Пока Кристофер с сердитым лицом слонялся вокруг, Мэри пошла с миссис Боствик на огороды, и они рассуждали об овощеводстве, о воспитании детей, о коровах с такой серьезностью, как будто ничто в мире, кроме этого, не имело особого значения.

Несколько раз приходил Джереми Шоу, наблюдая, затем опять возвращался на свою ферму. Казалось, будто что-то его угнетало и весь мир давил на него тяжким грузом.

На закате дня, когда они вернулись в замок к вечернему чаю, Кристофер свирепо повернулся к Мэри:

— Надеюсь, теперь ты удовлетворена моим унижением? Я немедленно уезжаю в Лондон! Некоторое время ты меня не увидишь…

— О нет, Кристофер, — ответила она, спокойно передавая чашку с чаем трепетавшей Георгиане, — Тебе еще кое-что осталось сделать: купить коров в пятницу, проследить за починкой крыши, да и Стивен просил тебя съездить еще на две фермы и подготовить к его приезду отчет о состоянии дел.

Семь бед — один ответ, подумала она с каким-то даже весельем. После недолгого спора разгневанный Кристофер вышел из комнаты. Она порадовалась, что теперь он нескоро повторит свои амурные домогательства. Пожалуй, сейчас он ее уже возненавидел!

Но спокойствия все равно не было. Леди Хелен начала резко и грубо отчитывать ее за то, как та обращается с ее обожаемым сыночком, Георгиана вставляла упреки, и оставшееся время, что они провели за столом, Мэри чувствовала себя очень неприятно.

Она подумала об Эване Бэссете. Поддавшись порыву, она прошла в дальний конец крыла, которое он занимал, и постучала в огромную дверь. Ей открыл камердинер. Этого человека она видела редко, так как он прислуживал своему хозяину только в этих комнатах.

— Я хотела бы видеть мистера Бэссета.

Он, казалось, поколебался. Когда Мэри шагнула внутрь, за его спиной возник Эван.

— Никто не должен заходить сюда, леди Мэри, — довольно резко сказал он, сильно покраснев. — Я не разрешаю…

Но она уже увидела громадную, роскошную комнату.

— О… что… что это? — открыв рот от изумления, произнесла она. Ее глаза расширились. Огромная комната была полна атласной мебели, восхитительных картин, маленьких деревянных столиков, уставленных драгоценными изделиями из жадеита, тикового дерева и слоновой кости. Ее взгляд перебегал с одного сокровища на другое.

— Вот это да!.. Мистер Бэссет… да вы живете роскошнее, чем… — она резко замолчала и пристально посмотрела ему в лицо.

Он был красный как рак, а глаза гневно сверкали.

— Вы не имели права входить сюда, — почти грубо сказал он. — Эти апартаменты мне предоставил покойный хозяин…

— И все фамильные реликвии? — ядовито спросила она, указывая на портрет на стене. Это был прекрасно выполненный портрет женщины. По сходству она узнала мать Стивена. Рядом висел портрет мужчины, как две капли воды похожего на Стивена. — Почему портреты его отца и матери висят в ваших апартаментах? А эти драгоценности…

Она увидела застекленный шкаф у стены и подошла к нему. Не веря собственным глазам, она смотрела на открытые футляры, полные жемчуга, бриллиантовых колье, гранатов, рубинов, сапфиров, изумрудов, больших по размеру и более великолепных, чем даже те, которые дарил ей Стивен.

Она повернулась и посмотрела на шелковую и бархатную мебель; диваны и стулья из темно-красного полированного дерева; столы, инкрустированные дорогим узорчатым мрамором, со статуэтками из слоновой кости и золота, шкатулками с замечательной резьбой, фарфоровыми безделушками.

— Здесь больше сокровищ, чем во всем остальном замке, мистер Бэссет, — ровным тоном сказала она. — Как вы это объясните? Это награда вам за годы службы предыдущему хозяину и нынешнему?

Лицо его медленно бледнело и вскоре приняло обычное спокойное и безмятежное выражение. Легкая улыбка заиграла на его губах.

— А вы неглупы, леди Мэри. Я знал, что рано или поздно вы раскроете мою тайну, хотя и не рассчитывал, что у меня будет так мало времени, чтобы узнать, что вы за человек. Но мне кажется, кое-что я все-таки узнал и думаю, что могу доверять вам.

— Доверять мне? Вы хотите, чтобы я не говорила Стивену, что большинство семейных драгоценностей находятся здесь, у вас? — язвительно осведомилась она. — Во сколько же вы оценили мой характер, мистер Бэссет? Вы все равно не купите моего молчания!

— Я и не собираюсь. Давайте лучше я вам покажу самые прелестные вещи из этой коллекции и кое-что объясню.

На его лице появилась уже настоящая улыбка, когда он взял Мэри за руку и подвел к стеклянному шкафу.

— Разумеется, это сокровища Хантингдонов. Хотите узнать, как они у меня оказались? Так слушайте. Их уже везли в карете в Лондон, чтобы продать! Для покойного хозяина они так мало значили, а леди Хелен вдруг выразила желание иметь кое-что… сущую безделицу. И он велел отвезти их и продать! Я спас их, прислал взамен деньги и начал собирать ценные вещи этой семьи, Я увидел, что они нисколько не ценят редчайшие картины. Позвольте показать вам портрет одного из предков лорда Стивена, выполненный Рейнольдсом. — И он подвел Мэри к картине.

Она с трудом дышала от изумления, по мере того как он показывал ей один предмет за другим. Некоторые были перехвачены по дороге к месту продажи, другие пылились и ржавели в мансардах, серебро и фарфор вообще были заброшены и забыты.

— Я работал у Хантингдонов с детства, с тех пор, как осиротел, — сказал Бэссет, усадив наконец Мэри на темно-красную бархатную тахту и отдав ей в руки футляр с превосходными изумрудами, чтобы она на них взглянула, — Я любил их как родных. Они были ко мне щедры беспечной, небрежной щедростью, свойственной лишь им. Я был одним из них, но в то же время и не совсем. Я решил сохранять для них фамильные ценности. И вы, леди Мэри, поможете мне.

Она прикоснулась пальцами к прекрасным изумрудам; ее последние сомнения исчезли.

— Но… как? Что я могу сделать, мистер Бэссет?

— Держать все в секрете, — ответил он. — Помогать мне сохранить сокровища для тех, кто их оценит, Кристофер, например, не из тех. Он продал бы герб Сент-Джонов за хорошую лошадь… да, да, не смотрите на меня с таким изумлением! Разве вы не знали, что он отправил на продажу фамильный герб из жадеита с бриллиантами, когда ему захотелось купить кобылу? Да, этот герб здесь, у меня.

И он принес его ей. Мэри вздохнула и покачала головой, убедившись теперь, против собственной воли, что это правда.

— И Стивен позволил ему это?

— Лорд Стивен так же мало интересуется подобными вещами, как и покойный хозяин, а Кристофера это волнует еще меньше. Фамильные реликвии ничего для них не значат. Они импульсивны, действуют под влиянием сиюминутных порывов. Они скорее склонны тратить деньги на земли, лошадей или на игру в парижских казино. Да, мой покойный хозяин и леди Хелен часто ездили в Париж, проматывая там целые состояния, и возвращались такими веселыми, как будто выиграли!

— Какая ужасная, как будто умышленная расточительность! — прошептала Мэри, до глубины своей бережливой и экономной шотландской души шокированная всем, что ей открылось. — Как они могли? Но все же… они щедры и великодушны ко мне. Все эти платья, драгоценности, шляпки…

— Да, они щедры, это верно. Слишком щедры. Они однажды чуть не подарили портрет ее величества королевы Елизаветы какому-то случайному гостю, — добавил он, морщась как от боли. — Я спас этот шедевр, спрятав и сказав, что его не могут найти! И он находится в моей спальне и будет там до тех пор, пока я не смогу вернуть его. Миледи, простите меня, если это покажется вам дерзким, но я надеюсь, вы научите своих сыновей быть более заботливыми и внимательными к своему наследству! Вы можете сделать это; я вижу, что вы относитесь с любовью и уважением к таким вещам, хотя они и преходящи. Я чувствую, что они — ощутимые символы большого старинного рода. Вы поможете мне сохранить эти сокровища?

Она пообещала ему и покинула роскошные апартаменты в очень странном, даже растерянном состоянии. Мистер Бэссет прав, Хантингдоны расточительны сверх всякой меры, совершенно не думают о бесценных реликвиях и готовы раздаривать их любому, кто бы ни попросил об этом. Члены этого семейства своенравны, безрассудны, склонны к риску и азарту, скрытны, непредсказуемы, легко поддаются переменам настроения под влиянием каких-то потаенных внутренних струн.

Стивен вернулся, когда коровы были уже куплены и крыша починена. Его встретил Кристофер, уже имевший наготове историю своих страданий, и леди Хелен, тоже не жалевшая красок, желая помочь сыну. Даже Георгиана вступила в разговор, чтобы выразить свое возмущение действиями Мэри. Та восприняла это с внешним спокойствием.

Выслушав их историю, Стивен повернулся к Мэри, его глаза метали молнии:

— Я не допущу, чтобы с моим братом так обращались! Ты очень плохо поступила, заставив его унижаться на глазах у всех!

Она ответила ему таким же свирепым взглядом.

— Я была ответственна за все, пока, вы, милорд, были в отъезде. А он причинил очень большой вред тем людям, забота о которых лежит на нас. Вы избаловали, испортили его, но из-за этой испорченности не должна страдать семья с четырьмя маленькими детьми.

Стивен пристально смотрел, как она села на зеленую тахту, и не притронулась к чашке чая.

— Все можно было уладить, не унижая парня, — все еще холодно сказал он.

— Этому парню двадцать четыре года, милорд. Ему уже давно пора бы принять на себя бремя ответственности за свои поступки и не считать его тяжким, — решительно и внешне спокойно сказала Мэри, но внутри у нее все дрожало. Она не хотела, чтобы Стивен сердился на нее.

Больше она ничего не сказала в свою защиту. Она нисколько не раскаивалась в том, что действовала именно так, а не иначе. Ей было лишь жаль, что это могло создать отчужденность между ней и Стивеном.

За ужином Кристофер продолжал на высоких тонах выплескивать свою ярость, и леди Хелен тоже была груба с Мэри, пока наконец Стивен не оборвал их:

— Довольно! Больше ни слова об этом деле; я все сам узнаю завтра. Боже мой, может ли, в конце концов, уставший человек спокойно отдохнуть?

Они охотно замолчали, явно уверенные в том, что он целиком на их стороне, но продолжали искоса поглядывать на Мэри, безмолвно сидевшую на своем конце стола.

На следующий день Стивен выехал из замка рано утром. Вернулся он в глубокой задумчивости, позвал Кристофера к себе в кабинет и долго там с ним разговаривал. Молодой человек вышел оттуда бледный и дрожащий. Стивен же поднялся в комнату к Мэри, где она работала с амбарными книгами и счетами, касавшимися поместья и замка. Когда он вошел, она отложила ручку и вопросительно посмотрела на него. Глядя на нее, Стивен сказал:

— Ты была права, Мэри. Я испортил парня. Ему и в голову не пришло, что он оставляет эту семью без крыши над головой. И без коров, а в семье четверо маленьких детей. Если бы ты не сделала всего того, что сделала, им бы пришлось очень туго. Я поговорил с Кристофером и думаю, что он не будет больше вести себя так безрассудно.

Она удивилась и его решительным словам, и в особенности тому, что он принял ее сторону в этом деле. Он улыбнулся своей необычайно милой улыбкой и заглянул ей в глаза.

— Моя Мэри, неужели ты думала, что я сочту твои действия несправедливыми? — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он не пришел к ней предыдущей ночью, и она не знала, сердился ли он на нее или просто устал после долгой поездки.

— Ну-ка, теперь давай расскажи мне, какими еще делами ты занималась в мое отсутствие!