Озверевшие

ГЛАВА 3 РИК

Рик сидел рядом с Кевином. У него был секрет, и он до смерти хотел им поделиться.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил Кевин.

Рик улыбнулся. Он хотел рассказать ему, но должен был дождаться ночи. Хотя он любил женщин, Рик был более гомосексуален, чем бисексуален. Он не знал этого о себе, пока не начал спать с Кевином. Ему нравилась мужественность. Ему нравились мускулы и сильные личности.

Он никому не говорил, но Десдемона действительно была не так уж и важна для него. Если бы она бросила его, он был бы совершенно счастлив только с Кевином всю оставшуюся жизнь.

Иногда он задавался вопросом, не будет ли ему лучше без нее. После того, как у нее появился “ирокез” и все эти татуировки, она стала меньше привлекать Рика. Она была больше похожа на парня, но не на парня его типа. Если бы она набрала пятьдесят фунтов мышц и сделала “ежик” вместо “ирокеза”, то, вероятно, привлекала бы его больше. К сожалению, это не стиль Дес.

В лесу было что-то живое. Что-то не совсем человеческое. Оно точило зубы о скалы и питалось живыми лягушками у ручья. Оно видело огни вдали. Огни в месте, которое обычно было темным. Было что-то плохое в этих огнях. Что-то злое. Оно должно погасить эти огни. Оно должно сделать зло в ответ, все возможное зло, и исчезнуть…

Десдемона мочилась в кустах неподалеку. Она все еще была пьяна, и ее колени раскачивались, когда она приседала. Сорняки щекотали ей задницу. Ее все время передергивало от страха, что щекочущие ощущения могут быть вызваны черными пауками, ползающими по ее промежности.

Она закрыла глаза, надеясь, что скоро закончит, но было выпито так много, что она продолжала и продолжала мочиться.

– Я пиздец как ненавижу природу, – проворчала Десдемона, в бешенстве от того, что туалеты в хижине не работают.

Она хотела бы уметь мочиться с балкона, как это делали ребята. Это было бы намного проще.

Она слышала, что продается специальное устройство, маленькая пластиковая (иногда картонная) воронка, которую девушки могут использовать, чтобы мочиться стоя. Если бы у нее была хотя бы одна из них, она бы использовала ее. Дес хотела бы стоять рядом с парнями и отливать с балкона вместе с ними.

Позади послышался звук, похожий на хруст сломанной ветки. Она перестала мочиться и оглянулась. В лесу было тихо. Никаких звуков. Дес не была уверена, может шаги были только в ее воображении. Она не могла прислушаться потому, что ее моча громко плескалась на землю.

Еще один хруст ветки. Десдемона не могла точно сказать, откуда он послышался. Луна была достаточно яркой, чтобы видеть на десятки футов в каждом направлении. Никакого движения.

Никто не рыщет в темноте. Лишь лягушки начали квакать вокруг нее. Сначала пара, потом все больше. Она не могла их видеть, но она была уверена, что это именно лягушки. Кваканье не дало ей услышать следующие шаги. Она подтянула брюки и поспешила обратно в дом.

– В следующий раз, когда мне нужно будет поссать, – подумала она, – я возьму пистолет Джейсона.

Кевин и Рик, беседуя, разглядывали гостиную, когда туда ворвалась Десдемона, потирая свои татуированные руки и дрожа. Рик выглядел немного раздраженным тем, что она прервала их.

Его голова пьяно покачивалась.

– Там, пиздец, как холодно, – сказала Дес. – Я, пиздец, как ненавижу ссать в лесу.

Кевин застегнул свою молнию: – Подожди, пока тебе захочется посрать.

– Да ну, нах, – ответила Десдемона. – Я подожду и посру, когда мы вернемся домой.

– Удачи, – ухмыльнулся Кевин.

Дес открыла пиво и сделала глоток. В рту у нее была полная бяка.

– Где Кристал? – спросила она.

– Сказала, что собирается положить Джейсона в постель, – ответил Рик.

– Она вернется?

– Нет, – сказал Рик. – Джейсон сказал, что у них будет горячий вонючий секс.

– Вонючий? – переспросил Кевин. – Он что, собирается нагадить на нее или что-то в этом роде?

– Кливлендский пароход?* – поддержала Дес.

– Горячий Карл?* – подхватил Кевин.

– Грязный Санчес?* – добавил Рик. (*названия разных сексуальных игр с аналом и дерьмом в BDSM – прим. пер.)

– Ага, точно, – сказала Десдемона. – Вы знаете, какая брезгливая Кристал. Она бы не сделала ничего подобного и за миллион лет. У нее, вероятно, самая нормальная сексуальная жизнь, “нормальней” любого, кого вы когда-либо встречали. И Джейсон, как вы знаете, чпокает ее только в миссионерской позе. Он, вероятно, даже не позволяет ей быть сверху.

– Что за долбанутая пара, – проворчал Кевин.

– Кстати о сексе, – заметил Рик, вставая с дивана. – Вы готовы?

– Да, черт возьми! – ответил Кевин.

– Ты, наконец, собираешься сделать это? – прищурилась Десдемона. – После всех этих месяцев?

– Ага, – отвечает он. – Мой врач сказал, что сейчас я могу без проблем трахаться.

– Я даже представить себе не мог, чтобы мочеполовая инфекция длилась так долго, – сказал Кевин. – По крайней мере, ты не заразил нас.

– Вот почему я не снимал трусы во время секса, – пояснил Рик.

– Настало время, попыхтеть тебе снова, – улыбнулась Дес. – А то ты только сосешь, пытаясь довести меня до оргазма своим языком.

– Да уж, чувак, у тебя довольно короткий язык, – поддержал Кевин. – Дес может засунуть свой язык в мою задницу в три раза дальше, чем ты.

– Пошли уже, – раздраженно сказал Рик.

Он зацепил “Терменвокс”, когда пересекал комнату. Рик действительно ненавидел, когда его критиковали или дразнили, даже когда его самые близкие друзья просто шутили и не намеревались сделать ему больно. Он мог другим надрать задницу и за гораздо меньшее.

Кристал и Джейсон были в хозяйской спальне. Они сняли простыни с кровати, а затем застелили ее постелью, которую привезли с собой. Кристал отказывалась спать где-либо, без своего постельного белья. Она даже приносила свои простыни и одеяла в дом Джейсона и застилала кровать всякий раз, когда оставалась на ночь.

– Ты готова пошалить? – спросил Джейсон, пьяно пошатываясь над кроватью, в одних белых трусах и носках.

– Не сегодня, – буркнула Кристал, ложась в постель и укрывая плечи.

– Почему нет? – пустил слюни Джейсон.

– Потому что ты пьян, – выпалила она. – А еще ты – долбанный мудак.

– Что? Да что с тобой?

– Просто ложись спать, – попросила она.

Он вполз в ее постель.

– Давай же, – прошептал Джейсон ей на ухо.

Она не ответила.

– Ты же знаешь, что хочешь – проворковал он, пытаясь быть соблазнительным.

Кристал было не интересно. Его вздохи и запах лука прямо в лицо, полностью отключали ее.

– Я принес сюрприз, – сказал он. – Что-то, что снесет тебе крышу.

Ее глаза загорелись. Она обернулась.

– Ты имеешь в виду…, – начала она.

Он кивнул.

– Серьезно? – переспросила она.

Джейсон пошел к рюкзаку и достал стопку фотографий. Он взглянул на них и облизнул губы.

Затем он посмотрел на Кристал и кивнул головой. Крис удивленно подняла брови и села.

– Это, блядь, невероятно! – воскликнула она.

Джейсон принес фотографии и бросил ей на колени. Она быстро разбросала их на кровати. От этих снимков глаза ее стали дикими.

– Ооооох, да, – простонала Кристал, вращая языком в воздухе, во время просмотра.

Они сняли одежду и сели на противоположных сторонах кровати, исследуя снимки. На них были обнаженные азиатки, которые находились в процессе абортирования. Когда Крис увидела один из множества полу-абортированных плодов, она закусила нижнюю губу и заскользила прозрачно-стеклянным “дилдо”, в виде детской руки, у себя между ног.

У Кристал был фетиш – эротические аборты. Это было запрещенное и быстро распространяющееся явление в мире подпольной порнографии. Большинство информации поступало из каких-то нищих регионов Азии. Кристал узнала об этом фетише онлайн. Сначала она подумала, что это довольно странно и отвратительно, но потом это захватило ее.

У Джейсона и Крис в действительности было очень мало секса. Иногда, но не очень часто.

Кристал не любила заниматься сексом. Ей не нравились пальцы, касавшиеся ее влагалища, даже ее собственные. Пальцы беспокоили ее по какой-то причине. Они вызывали отвращение. Также ей не нравились члены, потому, что они напоминали ей гигантские опухшие пальцы. Поэтому ее сексуальная жизнь с Джейсоном в основном состояла из совместной мастурбации, при просмотре эротических изображений. Мастурбируя, Кристал всегда использовала фаллоимитатор. Она никогда не делала это пальцами. Ее любимые “дилдо” были сделаны из стекла или металла. Ей нравилась их холодная твердость. Джейсон всегда спрашивал Крис, почему ее любимый “дилдо” имеет форму детской руки, и она всегда отвечала одно и то же.

– Там тоже есть пальцы, – всегда говорил Джейсон. – Я думал, что они тебя беспокоят?

– Да, – всегда отвечала Крис. – Но они меня также и заводят.

Джейсон действительно не понимал ее. Он не понимал, почему ее так легко вывести из себя едой и пальцами, но она получает удовольствие от сексуальных фотографий абортов. Он предполагал, что у нее есть некоторые серьезные проблемы.

Много порнушки с абортами включало в себя секс. Иногда парень заставлял женщину сосать его член, пока она делает аборт. В других случаях вырванные части плода использовались в каких-то извращенных половых актах людьми, наблюдающими за абортом. Эти куски обычно обсасывались или засовывались вагинально. Ходили слухи о видео, где женщина засовывала каждый кусок, недавно абортированного плода, в свой анус, а затем испражнялась ими на груди другой женщины. И Кристал, и Джейсон ненавидели подобные вещи. Они считали, что порнографы пересекают черту, когда объединяют секс с абортом. Крис считала, что это не только дурной вкус, но и разрушение фантазии.

Кристал никогда не делала аборт, но она воображала, что это должно быть чувственным и эротическим опытом. Мысль о том, что живое существо растет внутри нее, а затем удаляется, делала ее дикой. Мастурбируя, ей нравилось представлять, что именно ей делают аборт на фотографиях. И ей нравилось представлять, что Джейсон – это плод, который абортируется. Ей нравилось думать, что она обладает магическими способностями и может превратить своего бойфренда в лужицу спермы, пока он мастурбирует. Затем собрать его в грушу-спринцовку и впрыснуть внутрь себя. Он станет ее частью, превратится в плод внутри ее тела. Все это время он будет это осознавать. Затем, после нескольких недель роста в ее утробе, она заставила бы медленно вырезать его из себя, по одному куску за раз, или, может быть, она бы сделала быстрый вакуумный аборт. Она воображала, что этот поступок будет похож на самый большой оргазм в ее жизни. Она фантазировала как кончает, сжимая бедра вокруг хирургического оборудования, в то время, как какой-то безликий доктор жестоко убивает ее крошечного бойфренда внутри, а затем выскребает его по кускам. После того, как эти куски выброшены, Кристал представляла, что она переместится к другому парню и начнет весь процесс сначала.

Она знала, что это – жестокая фантазия. Она не считала себя жестокой. Было что-то глубоко внутри, что влекло ее к этим фантазиям. Она беспокоилась о том, что эти чувства сделают ее плохой матерью в будущем. Она волновалась о том, что они означают.

Джейсон притворялся, будто ему тоже нравился этот вид порнухи, но на самом деле это было не так. Он не считал это ни захватывающим, ни тревожным. Ему было все равно. Что его реально возбуждало, так это наблюдать, как Кристал яростно мастурбирует. Она, без сомнения, была самой сексуальной девушкой в школе. И несмотря на то, что они не очень часто занимались реальным сексом, просто дрочить, наблюдая как она трогает себя, было достаточно хорошо для него.

Стоны мастурбирующей Кристал разносились по всей “хижине”. Десдемона и Кевин были в своей комнате, и слушали стоны через вентиляционное отверстие, попеременно хихикая.

– Эти звуки убеждают, что им весело, – сказал Кевин.

– Ага, – хихикнула Дес, – с их скучным “миссионерским” сексом.

Рик на полу соорудил кровать из спальных мешков. Он нервничал в предвкушении. Адреналин и алкоголь прокачивались через его организм. И Рик чувствовал, что голова плывет. Он ждал эту ночь уже давно.

Десдемона сняла свой топик, чтобы освободить татуированные груди. Коллаж из розовых, пурпурных и голубых бабочек затрепетал на грудях и окружил ее соски.

Кевин успел снять шорты и трусы, пока она снимала с него рубашку и ласкала бритую голову.

Рик колебался, снимая одежду. Его руки дрожали. Он не знал, как сообщить им новости.

Стефани чистила зубы в ванной. Снова. Она потеряла чувствительность во рту. Ее десны настолько кровоточили, что зубы стали розовыми. В умывальнике не было воды, поэтому она полоскала рот теплым, выдохшимся пивом. Краем глаза Стеф уловила какое-то движение. На мгновенье какая-то тень коснулась ее. Стефани оглянулась. Оно исчезло. Оно появилось из окна ванной над душем. Стеф понятия не имела, что это могло быть. Она подошла к краю ванны и выглянула в окно. Рядом с окном росла сосна. Несколько веток на дереве качались взад и вперед, но ветра не было. Что-то должно было их задеть. Что-то большое, размером с лося.

Она всмотрелась в тускло освещенный пейзаж, в поисках животных, но там ничего не было.

Она продолжала вглядываться, медленно чистя зубы, пока ветви не замедлили свое покачивание.

– Я хочу кое в чем признаться, – сказал Рик Десдемоне и Кевину.

Голые Дес и Кевин жадно целовались друг с другом. Такая ненасытность бывает только когда вы очень пьяны и возбуждены. Они ели оторвались друг от друга, чтобы услышать Рика. Ребята не понимали, почему он до сих пор не снял свою одежду.

– Мне очень жаль, – начал Рик, – но я врал вам обоим.

– Врал? – спросил Кевин. – О чем?

– У меня никогда не было инфекции мочевыводящих путей, – сказал Рик. – Я хотел, чтобы это стало для вас сюрпризом. И придумал эту историю, чтобы мне не пришлось заниматься с вами сексом, пока она заживала.

– Пока она заживала? – переспросила Десдемона.

Рик открыл рот, чтобы сказать, но ничего не вышло. Он покраснел и нервно улыбнулся. Он решил не рассказывать, а показать им, и снял штаны.

Кевин и Десдемона не могли понять, что он пытается им показать. Они придвинулись ближе.

Затем до них дошло, и они удивленно раззинули рты.

– Что за нах? – пробормотала Дес.

– Ничего себе, блядь, – вскрикнул Кевин. – Ты же трахаешься с нами, верно? –

У Рика больше не было члена.

– Что случилось? – воскликнула Десдемона. – Это же не по-настоящему, ведь так?

Рик раздвинул губы своего влагалища, чтобы доказать им, что это по-настоящему.

– Это же долбанная вагина! – воскрикнул Кевин, смеясь.

Рику вдруг стало неудобно и стыдно.

– Я сделал операцию в свой день рождения, – сказал Рик. – Она прекрасна, не так ли?

– Ты, бля, спятил, “лифон”! – сказал Кевин.

– Ты имел в виду, что сделал это специально? – спросила Десдемона.

По тону ее голоса, Рик мог сказать, что она это не одобряет. Дес отступила на шаг.

– Она тебе не нравится? – спросил Рик.

– А ты как думаешь? – огрызнулась она. – Я натуралка. Конечно, мне не нравится вагина.

– Но это же моя вагина, – сказал Рик. – И ты любишь меня.

– Я не лесбиянка. Мне нравятся парни. Почему я должна менять ориентацию?

– Тебе не нужно менять ориентацию, – ответил Рик. – Я все еще парень. Я просто хотел иметь влагалище вместо члена.

– Что делает тебя бабой, – выпалила Дес.

– Но я не собираюсь больше ничего менять, – сказал он. – Я все равно буду собой. Секс будет только лучше.

– Каким образом секс будет лучше? – спросила Десдемона. – Все было прекрасно. Размер хрена-в-дырке был идеальным. А теперь мы имеем – минус один хер. И что же мы в итоге должны делать, использовать страпон?

– Кстати, я купил страпон, – пробормотал Рик.

Дес покачала головой: – Вот говно!

– Я думаю, довольно хреново, что он не сказал нам, – обратился Кевин к Десдемоне. – Но, знаете, теперь его не вернуть назад. Мы могли бы принять это и жить дальше.

Дес ворчала, уставившись себе под ноги. Рик приблизился к ней.

– Мне жаль, что я не рассказал вам об этом, – сказал он. – Но это то, чего я действительно хотел.

Вот, кто я на самом деле. Внутри я всегда был парнем с влагалищем.

Десдемона фыркнула.

– Слушай, – сказал Рик, раскрывая свою вагину перед ней. – Просто дай ей шанс. Я уверен, что тебе понравится.

– Наверное, я попробую, – сказала Дес.

Рик захлопал в ладоши: – Отлично! – воскликнул он.

Затем он лег на свой спальный мешок и раздвинул ноги, ожидая, чтобы его трахнули, как женщину. Десдемона и Кевин переглянулись. Дес закатила глаза. Кевин пожал плечами и опустился на колени. Он скользнул своим членом во влагалище Рика, и они оба захрюкали.

– Охуеть, как смешно, – пробормотала Десдемона, приседая на лицо Рика, чтобы тот полизал ей “киску”.

Из ванной Стефани могла слышать всех остальных, занимающихся сексом в доме. Стоны Кевина были очень громкими. Стефани запала на Кевина еще с начальных классов. Она закрыла глаза и сконцентрировалась на его голосе. Ее губы расплылись в улыбке. Это была единственная подлинная улыбка, озарившая ее лицо в течении нескольких месяцев. Затем улыбка погасла. Стефани ненавидела Десдемону. Ненавидела потому, что у Дес было два парня, и у нее – ни одного. Она думала, что Дес – жадная сучка.

Кевин должен быть моим парнем, всегда думала Стеф.

Она надеялась, что когда-нибудь Кевин станет ее парнем. Она надеялась, что он женится на ней. Тогда он защитит ее от брата. И заберет из ее ужасной семьи. Он будет следить за тем, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Если бы не Десдемона, возможно, Кевин уже сделал бы это для нее. Может быть, ничего из этого дерьма, которое она переживает сейчас, никогда бы не случилась. Ее глаза закрылись, когда она представила, как Кевин занимается с ней любовью. Как он стонет от страсти, входя в нее. Стефани расстегнула штаны и спустила их к лодыжкам. Она чистила зубы одной рукой, а другая рука скользила в пышном кусте ее черных лобковых волос. После того, как Стеф стала влажной, она раскрыла губы своей “киски”, чтобы добраться до рядов своих вагинальных зубов.

Никто из ее друзей не знал об этом уродстве. Стефани родилась с “vagina dentata”… у нее были зубы во влагалище. Это было очень редкое заболевание. Стеф была одной из лишь трех женщин, страдающих от этой болезни в США. Как только ей исполнится восемнадцать лет, она сможет их удалить. До этого момента придется терпеть. Ее мать всегда отказывалась платить за операцию по удалению. Мамаша всегда говорила: Бог создал тебя такой неспроста. И это всегда было концом любой дискуссии. Стефани вынула зубную щетку изо рта и засунула пониже, в вагинальные зубы. Она чистила их медленно и осторожно. Но, когда основательно “потекла”, стала чистить все быстрее и быстрее. Это был единственный способ достичь оргазма. Она громко вздыхала влажным, кровавым ртом, прислушиваясь к стонам своего будущего любовника и чистила вагинальные зубы в розовом, пенистом экстазе.

Десдемона сосалась с Кевином, пока они оба “скакали” на Рике. Сначала она чувствовала перемены к лучшему, т.к. могла сосредоточиться только на Кевине. Рик был словно Лев, он всегда хотел, чтобы все внимание доставалось только ему, поэтому обычно казалось, что Дес и Кевин занимаются сексом с Риком, а не все трое любят друг друга. Десдемона страстно целовала Кевина, а он лизал зеленые татуировки бабочек на ее шее. Но ей это быстро надоело.

Рик был ужасен в оральном сексе. Как сказал Кевин, у него был небольшой язык. И он не мог его высунуть далеко изо рта. Проблема была не только в размере, Рик не знал, как контролировать свой язык, или как довести женщину до оргазма. Поскольку она не получала сексуального наслаждения, Дес нашла удовольствие в том, чтобы сжать свои бедра вокруг головы Рика и тереться промежностью так сильно, как только можно, не задушив его. Это помогало ей высвободить весь гнев и разочарование, кипящие внутри. Но Рик начал раздражаться и совсем перестал ей отлизывать. Он втолкнул свою переносицу ей в “киску” и удерживал ее там, пока она продолжала тереться. Через несколько минут Десдемона сдалась.

– На хуй это, – выпалила она, вставая.

Рик глубоко вздохнул. Его глаза были закрыты. Он даже не взглянул на Дес. Рик был слишком сосредоточен на своем первом опыте: быть трахнутым в собственную вагину. Она отошла от них и схватила свою одежду.

– Я пошла мастурбировать, – расстроенно сказала она.

Ребята даже не взглянули в ее сторону. Они натянули спальный мешок над головами и продолжили без нее. Она вышла из комнаты и хлопнула дверью.

Десдемона скатилась вниз по лестнице и ворвалась в ванную. Она застукала Стефани, за мастурбацией зубной щеткой.

– Ох, бля! – выкрикнула Дес.

Стефани завопила и быстро вынула щетку. Она держала ее, как мясницкий нож. И не знала, что еще делать.

Десдемона закрыла дверь и захихикала: – Извини за это.

Стеф ничего не ответила. Она злилась на Дес за то, что та на нее наткнулась. Она хотела, чтобы Дес умерла. Паника запульсировала по ее лбу, когда она поняла, что та могла увидеть ее вагинальные зубы. Стефани беспокоилась, что Десдемона может рассказать всем. Она беспокоилась, что все будут думать, что она урод.

Некоторое время Дес ждала снаружи. Она не заметила ничего необычного. Она лишь увидела девушку со спущенными до колен трусиками и с каким-то предметом, торчащим из ее влагалища. Она даже не поняла, что это зубная щетка. Подумав об этом, Дес решила вернуться в свою комнату, чтобы присоединиться к сексу… даже если ей просто нужно будет мастурбировать рядом с парнями.

Когда Десдемона вернулась в спальню, парни уже закончили трахаться. Свет был выключен.

Они свернулись калачиком и заснули.

– Суки! – пробормотала она себе под нос.

Они не оставили для нее места под одеялом, но она все же втиснулась позади Кевина. Когда она обнимала его, тот тяжело дышал и был покрыт потом. Она ощутила ребра Рика на тыльной стороне ладони и нежно оттолкнула его костяшками пальцев, пока тот не сдвинулся. Теперь она могла скользить рукой между обоими, полностью обняв тело Кевина. Вероятно, она могла взгромоздить Кевина на себя и заставить его хорошенько себя оттрахать, но решила плюнуть.

Сексуальная энергия, которую она испытывала весь день, исчезла. Она закрыла глаза и попыталась заснуть. Она старалась выбросить из головы весь гнев и недовольство.

У них было правило, что никто не ложится спать, пока каждый не кончит. Это был первый раз, когда правило нарушилось. Поскольку Десдемона в гневе выбежала из комнаты, на этот раз она простила их за это. Но утром она заставит своих парней загладить вину. Возможно, она даже сделает Рику миньет и покажет ему, как это должно быть сделано.

Комната Стефани находилась на цокольном этаже. Она не хотела быть там, потому, что в том месте любило разгуливать множество больших и жутких жуков. Она не выносила жуков. Стеф решила спать в спальном мешке на диване в гостиной, а не на полу в личной комнате, которую ей дали. Она предпочла не спать на полу. Вообще-то она не могла спать нигде. Слишком много мыслей проносилось в ее голове. Она просто прилегла на диван и уставилась в потолок.

Из соседней комнаты раздался звук разбитого окна. Она подпрыгнула с дивана и оглянулась.

Шум раздался из спальни, в которой она должна была спать. Револьвер Джейсона лежал на кофейном столике. Стефани схватила его. Разряжен! Она заметалась по комнате, в поисках коробки с пулями. Кажется, никто больше не слышал этот звук. Она удивилась, почему они этого не слышали. Стеф задалась вопросом, может это они сделали это. Пули нашлись на кухонном столе. В отчаянии она зарядила револьвер тремя пулями и уронила остальные.

– Трех хватит, – подумала она и оставила пули лежать на полу.

Сжимая пистолет перед собой, она вошла в спальню и включила свет. Комната была пуста.

Стекло не повреждено. Она выглянула в окно. В лунном свете она смогла полностью разглядеть дорожку через поляну. Больше никого там не было. Она опустила пистолет и вышла из комнаты. Она и не заметила, что лампа снаружи была разбита камнем.

После этого Стефани поняла, что не сможет уснуть. Теперь ее зубная щетка была грязная, и она не могла ее использовать, чтобы почистить зубы, хотя невероятно волновалась. Обычно Стеф все время носила с собой зубную щетку для чистки, а другую (для мастурбации) прятала в своей комнате. Сейчас она очень хотела, чтобы зубная щетка была с ней. Сидя на диване, с пистолетом на коленях, она вздохнула и безучастно посмотрела на “Терменвокс”, находящийся в комнате. Затем, заплакала. Она смотрела вниз, на пистолет на коленях и задавалась вопросом, есть ли у нее мужество использовать его на себе. Она думала о самоубийстве раньше, десятки раз, но никогда не могла справиться с этим. Она часто говорила матери, что она думает о самоубийстве, как способе помочь себе. Но ее мать всегда била Стеф по лицу и говорила, что самоубийство – билет в один конец – в ад. И это всегда было концом дискуссии. К сожалению, единственным средством от проблем, о котором она могла думать сейчас, являлось самоубийство. Она не хотела себя убивать, но чувствовала, что уперлась лбом в кирпичную стену, и не знала, что еще делать. Она не хотела иметь ребенка. Тем более от своего братца.

Брат Стефани никогда не пользовался презервативами, когда заставлял ее заниматься сексом.

Ему нравилось “скакать без седла”, как он это называл. Это было только вопросом времени, прежде чем она “залетит”. Стеф не хотела быть матерью в своем возрасте, одинокой матерью ребенка, рожденного в инцесте. Как только она обнаружила, что беременна, сразу решила сделать аборт. К сожалению, поскольку ей еще не было восемнадцати, закон штата гласил, что ей нужно получить разрешение матери. Но она не хотела рассказывать матери об этом. Она даже не посмела рассказать брату. Говорить матери о беременности было худшим, что она могла бы сделать.

Мать Стефани, набожная евангелистская Христианка, была абсолютно против абортов. Она сказала, что этот ребенок не принадлежит тебе, он принадлежит Богу. Если ты сделаешь аборт, то не просто убьешь своего ребенка, ты убьешь Божье дитя. Мамаша не только заставляла ее родить, она заставляла ее воспитывать ребенка со своим братом, как мать и отец. Мать говорила, что это ее ответственность. И она сказала Стефани, что если она сделает что-нибудь, чтобы избавиться от ребенка, то она вырежет ее матку, чтобы Стеф никогда больше не смогла родить. Мамаша называла это Божьим возмездием.

Брат Стефани улыбнулся, когда узнал, что он обрюхатил сестру. Казалось, ему понравилась идея получить такой контроль над ней. Он не собирался на самом деле помогать воспитывать ребенка, но он думал, что это смешно, когда его сестру заставляют родить. Ты это заслужила, сказал он ей.

Ее мамаше было все равно, когда она узнала, что брат Стефани заставлял ее заниматься сексом с ним. Она взглянула на Стефани так, будто даже не слышала сказанного. Казалось, это даже не беспокоило ее. Все, что имело значение для матери Стеф, это то, что ребенок родится и аборта не будет. Она сделает все, что в ее силах, чтобы это сбылось.

Стефани ласкала ствол пистолета. Ей понравилась мысль о том, как ее мать отреагирует, когда узнает, что Стеф убила себя. Тогда уже ее мамаша ничего не сможет с ней сделать. Ее мать проиграет. А Стефани – победит.

Если бы только у нее хватило смелости это сделать…