Падая в бездну

Глава первая: Чертик из табакерки

25 августа, 23:45 (по Гринвичу)

район Марианских островов

атомная подводная лодка ВМФ США «Пасадена»

— Главный командный пост, говорит акустик. Новый контакт, пеленг два-ноль-шесть. Обозначаю как Сьерра-15, — доложил вахтенный оператор гидроакустического комплекса как раз в тот момент, когда командир субмарины, капитан второго ранга Килли Б. Сейлор уже собрался покинуть мостик, где провел предыдущие шесть часов.

Ему необходимо было добраться до гальюна.

Как правило, едва передав командование вахтенному офицеру, Сейлор целеустремленно устремлялся в свою каюту, не мешкая, запирался там в крошечной кабинке гальюна и торопливо раскуривал гаванскую сигару. Прикрыв глаза от наслаждения, он попыхивал, усевшись на спартанском военно-морском унитазе.

Увы, теперь, когда на экране сонара появилась неопознанная цель, командиру подводной лодки не светило покинуть ГКП до тех пор, пока контакт не будет идентифицирован.

— Вот дерьмо!

Выразив неудовольствие громогласным проклятием, от которого все моряки, находящиеся в центральном посту, подпрыгнули на своих сиденьях, Сейлор сдвинул брови, что придало его грубому квадратному лицу еще более мрачное выражение, и повел широченными плечами, разминая затекшие от длительной неподвижности мышцы. Недаром его подчиненные шептались (потихоньку, чтобы он не услышал), что их командир — вылитый Шварценеггер, играющий в кинокомедии тупого здоровяка. Сходство становилось особенно заметным, если вспомнить о неуравновешенности Сейлора, чье настроение то бодро скакало вверх, то падало на минус.

Шел десятый день с тех пор, как атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена» покинула Перл Харбор на Гавайских островах. В настоящий момент она шла двадцатиузловым ходом на глубине 70 метров.

— Командир, попрошу вас воздержаться от подобных выражений на мостике боевого корабля, — чопорно укорил его молодой, худощавый и симпатичный офицер японского происхождения. Капитан-лейтенант Марси Такенака тянул нелегкую лямку старшего помощника.

— Такенака, ты что, сдурел?! Я сказал «дерьмо» от чистого сердца, по насущной необходимости. К словам начальника надо относиться с уважением. Понял, старпом?

— Устав предоставляет мне право делать замечания. Это моя работа, господин капитан второго ранга, — хладнокровно парировал Такенака.

Сейлор набычился и грозно засопел, словно собираясь наброситься на зануду, который по сравнению с ним выглядел почти карликом.

— Вот потому-то я терпеть не могу вас, японцев! Слишком себе на уме: улыбочки, поддакивания, а потом выкатывают телегу претензий и жалоб, черт бы вас драл!

— Вы допустили минимум две ошибки, господин капитан второго ранга. Во-первых, я полноценный американец, во-вторых, я не позволял себе смеяться.

— Заткнись, ракетно-ядерный очкарик!!! — Сейлор протянул руку и ухватил помощника за галстук. — Два года я торчал в одной стальной коробке с тобой и, наконец-то, догадался! Такенака, ты — вражеский шпион! Самый гнусный предатель, который когда-то объедал камбузы нашего славного военно-морского флота; ты — засланец из ВВС!!! Я так и знал! Теперь не отвертишься!..

— Оставьте ваши инсинуации... и отпустите меня, капитан!.. — прохрипел Такенака. Вахтенные операторы в командном посту устало покачали головами, словно бы говоря: «ну, вот, опять началось».

Ничего удивительного — такое происходило каждый день. Командир и старпом с удивительной легкостью находили поводы для ссор: от качества пищи на камбузе до колебаний выходной мощности ядерного реактора подлодки — они не уставали лаяться двадцать четыре часа в сутки.

— Э-э-э… виноват, прошу вашего внимания, командир. Что нам делать с Сиерра-15? — осторожно напомнил о себе акустик. Уже забывший об акустическом контакте Сейлор остановился.

— А ведь и верно, — отпихнув в сторону полузадушенного Такенаку, он прошагал через тесный отсек командного поста и сунул голову в выгородку оператора ГАК. — Где он? Далеко?

— Так точно, сэр. Сигнал непрерывный, но очень слабый, идентифицировать затрудняюсь.

Акустик напряженно вперился в экран, по которому плыли зеленые волны, и принялся яростно крутить верньеры настройки.

Поскольку на глубине субмарина не могла воспользоваться визуальными средствами обнаружения — даже окошки бы не помогли — единственным способом узнать, что ее окружает, оставалась гидролокация. И если представить себе корабль, который не издает абсолютно никаких звуков, подводники никогда не заподозрили бы о его существовании, даже если бы тот прошел прямо перед форштевнем подводной лодки.

— Цель здоровенная и… да, она двухвинтовая. Это мог бы быть русский атомный «бумер», но шумовые спектры совершенно не совпадают, и DEMON6 дает отличия, — заключил Сейлор.

На сленге американских подводников «бумер» означал атомный ракетоносец с баллистическими межконтинентальными ракетами на борту. Крупный корабль, битком набитый ракетами с упакованными в блоки разделяющимися ядерными боеголовками с индивидуальным наведением — орудие бескомпромиссной и полномасштабной атомной войны.

— Может быть, это новая, класса «Тайфун»? — взялся за подбородок капитан второго ранга.

Такенака уже отдышался, поправил галстук и тоже просунулся в дверь акустической выгородки. Естественно, он тут же возразил:

— Нет, сэр, это невозможно. Громадные лодки типа «Тайфун» строятся только на верфи в Северодвинске. И если русские недавно спустили ее на воду, то парни из Атлантического подводного командования, патрулирующие в Баренцевом море, заметили бы ее первыми. Да и «СОСУС7» не пропустил бы такую цель. Но вы помните, что мы не получали никакой информации из штаба подводных сил тихоокеанского командования САБПАК.

— Как будто я сам не знаю, кнехт ты с ушами! — окрысился Сейлор.

Сухопутный человек не смог бы понять, о чем он толкует, но морские волки с давних времен обзавелись широким арсеналом соленых профессиональных ругательств, и Сейлор не только постоянно им пользовался, но и любовно удобрял его и растил.

— Опять вы за свое?.. — Такенака поправил очки и деловито продолжил: — Наверное, лучше всего будет считать, что это новая подводная лодка.

— Хм-м-м, — Сейлор задумался, сложив мускулистые руки на широкой груди.

Громадная субмарина неизвестной национальной принадлежности двигалась в направлении «Пасадены». Определить, была ли она русской, и следовало ли рассматривать ее как противника, сейчас было невозможно. Впрочем, для подводников все неопознанные контакты априори являются вражескими.

— Начинаем слежение, — скомандовал Сейлор. — Сейчас запрошу разрешение из штаба подводных сил. Подняться на перископную глубину.

— Так точно, сэр. Подготовить текст сообщения? — спросил Такенака.

— Действуй, старпом.

— Минутку, командир. Я определил дистанцию, — доложил акустик, который как раз задействовал высокочастотный активный гидролокатор.

Внезапно он побледнел, на лбу выступила испарина.

— Она… она огромная, и очень близко, менее шестисот ярдов. Она приближается!

— Всего шестьсот ярдов? Но это же всего пять корпусов нашей лодки!.. Когда они сумели подобраться так близко? Почему мы не заметили раньше? Дьявол, мы можем столкнуться в любой момент!!! Глубина?! — завопил Сейлор.

— Пятьсот футов! Мы… мы врежемся!..

Не успел акустик договорить, как Сейлор отдал приказ:

— Право руля! Курс три-три-ноль, глубина восемьсот, рули на максимум вниз!

— Так точно, сэр! Курс три-три-ноль, глубина восемьсот, рули на максимум вниз.

Сейлор выскочил обратно в ГКП и схватился за спинку сидения рулевого. Тот быстро орудовал рычагами, но в его движениях чувствовались напряжение и страх.

Палуба резко ушла вперед и вниз — подводная лодка начала погружаться с большим дифферентом в отчаянной попытке уклониться от столкновения с неизвестным кораблем. Резкий маневр заставил корпус загудеть, незакрепленные предметы в отсеках покатились вперед, в сторону носа.

— Тысяча чертей! Теперь нас услышат даже серферы в Гонолулу! — прорычал Сейлор. — Есть признаки, что они намереваются атаковать?

— Никак нет, сэр! Но цель слишком близко!

Испуганный голос акустика служил хорошим показателем того хаоса, в который ввергла «Пасадену» эта неожиданная и непредвиденная ситуация. Рискованные маневры лишь увеличивали смятение.

— Они тоже погружаются! И совсем рядом!!! Дистанция — четыреста…нет, триста ярдов!.. Двести пятьдесят, двести… — кричал акустик, судорожно вцепившись в свой пульт.

Но почему Сиерра-15 — загадочная громадная субмарина — так резко изменила курс, пойдя напересечку?

— Дерьмо! Почему они не уклоняются?! Они ведь не могли нас не заметить, раз начали маневрировать!

— Командир, столкновение неизбежно!..

Сейлора пробил холодный пот. Таран в глубинах океана — кошмар любого подводника. Это совсем не то, что автомобильная авария. Даже небольшая трещина в прочном корпусе под громадным забортным давлением воды приведет к мгновенному затоплению отсека. Подлодка приобретет отрицательную плавучесть, провалится за расчетную глубину и все — сто тридцать три человека экипажа, стальной корпус, набитый сложнейшей электроникой, механикой и гидравликой, реактор с ядерным топливом, боевые торпеды и ракеты — все станет добычей равнодушного океана.

— Дистанция — сто пятьдесят… мы сейчас врежемся!.. — застонал акустик.

— Экипажу приготовиться к столкновению! Держитесь за что-нибудь, черт бы вас подрал! — заорал Сейлор в микрофон корабельной громкой связи.

Каждый подводник на борту субмарины ухватился за поручень, приборную панель, спинку сидения или ограждение койки. Кто-то в отчаянии стиснул шариковую ручку, кто-то — сковородку. Иные моряки, дрожа от страха, неосознанно прикрыли свое мужское достоинство.

Жуткий и протяжный металлический стон чуть не заставил натянувшиеся в ожидании рокового столкновения нервы со звоном лопнуть. Но удара, который поставил бы заключительную точку, так и не произошло. «Пасадена» продолжала погружаться под замогильный гул воды, рассекаемой рулями глубины, и стоны обжимаемого давлением прочного корпуса. Позиция, которую оператор гидроакустического комплекса определил как критическую точку столкновения с неизвестной субмариной, осталась позади.

На этот раз повезло.

Пришедший в себя старпом приказал рулевому установить глубину и курс. Напряжение в отсеках подводной лодки начало спадать. Покрасневшие подводники смущенно поглядывали друг на друга. Облегчение, которое испытывали все сто тридцать три члена экипажа, было слегка родственно тому, которое испытываешь, когда мучительный приступ икоты проходит, точно по волшебству, оставив облегчение и неловкость — моряки чувствовали себя примерно так.

— Акустик, это ГКП. Где Сьерра-15? — спросил Сейлор, невольно понизив голос.

— Говорит акустик. Как бы это сказать… она исчезла.

— Исчезла?

— Так точно. Словно растворилась. Я не вижу ее даже высокочастотным локатором ближнего действия, — нервно ответил оператор ГАК.

Глупость этих слов была очевидна и ему самому. Как могла огромная подводная лодка размером с советский «Тайфун» просто исчезнуть в один миг?

Сейлор приказал остановить винт и подозрительно прислушался. «Пасадена», влекомая лишь инерцией, плавно катилась в темных глубинах. Тишину нарушал только едва слышный гул турбин.

Еще раз тщательно просканировав все тридцать шесть румбов, акустик отрапортовал:

— Ничего, сэр. Она действительно исчезла.

— Как такое может быть? — нахмурился Сейлор. С нашим BQQ8-5 все в порядке? Прогоните тесты на неисправности.

— Как прикажете, командир, но не думаю, что дело в неисправности аппаратуры, — сдержанно заметил Такенака.

— С чего это ты так решил?

— Да вы и сами знаете, что бы это могло быть. «Той Бокс» — «Чертик из табакерки».

— Что это еще за чертовщина?

— Среди подводников ходят слухи об огромной призрачной субмарине. Она возникает из ниоткуда, выскакивает, как чертик из табакерки, абсолютно беззвучно, и пропадает без следа. К тому же она ужасно быстрая. Уже несколько наших лодок повстречались с ней, но все попытки провести слежение заканчивались неудачей. Ее так и прозвали: «Той бокс» — то есть «Чертик из табакерки».

Американские подводные лодки типа «Усовершенствованный Лос-Анджелес», и «Пасадена» в том числе, были одними из самых мощных кораблей в мире. Не было бы преувеличением сказать, что подводных целей, которые они не смогли бы обнаружить, практически не существовало. И ни одна из этих лодок не смогла угнаться за этим кораблем-призраком.

— Хочешь, чтоб я поверил в такую ерунду? Что мы чуть не столкнулись именно с этим, как его, «Чертиком из табакерки»? — озадаченно спросил Сейлор.

— Вероятность достаточно велика, — с достоинством ответил Такенака.

Сейлор задумался, нахмурив густые брови и сморщив низкий лоб. Проворчал, почесав в затылке:

— Мне ни черта не нравится эта мысль. Выходит, в глубине шныряет субмарина неизвестной национальной принадлежности, с неизвестными намерениями? Делает все, что захочет, а мы не можем ее даже обнаружить? Проклятье, а если она доверху набита атомными боеголовками?!

— Тогда это означает… — Такенака многозначительно помолчал. — …Означает, что корабль-призрак может по своей прихоти уничтожить любой город или военно-морскую базу в мире прежде, чем кто-то сумеет ему помешать. Именно так.

— Но ведь тогда сразу разразится ядерная война между нами и Советами! Как же можно допускать само существование такого корабля? Кто мог его построить и кому он может принадлежать? — Сейлор вскочил из командирского кресла и приказал. — Перископная глубина! Отправить рапорт в штаб САБПАК. А я отлучусь на минуту.

— Куда же вы, сэр? — удивился Такенака.

— В гальюн! — рявкнул Сейлор.

Передав командование помощнику, он быстро покинул командный пост.

Задумавшись, Такенака прошелся туда-сюда по тесному пространству между спинками кресел — ГКП «Пасадены» был совсем невелик.

«Черт бы его побрал, — думал он. — Хотел бы я посмотреть на его физиономию, если бы мы действительно столкнулись с этим призраком. Понятия не имеет о таких вещах, и при этом еще имеет наглость выставлять меня дураком. Ненормальный психопат! Ну, погоди, «Чертик из табакерки», дай только до тебя добраться! Заставлю тебя заплатить за все унижения. Если появится шанс тебя поймать, я ни за что его не упущу! И тогда уж твоему командиру придется вылизать мне задницу: ни больше, ни меньше!!!»

В то же самое время

ГКП атомной десантно-штурмовой подводной лодки

«Туатха де Данаан»

— Что-то случилось, командир? — поинтересовался старший помощник, капитан второго ранга Мардукас, заметив, как Тесса передернула плечами.

— Н-ничего. Какой-то странный озноб. Может быть, кондиционер слишком дует? — робко предположила Тесса.

— Я немедленно проверю.

— Нет-нет, не стоит, мистер Мардукас. Наверное, просто воображение разыгралось. Мне совсем не холодно.

Тесса тряхнула головой и перевела взгляд с навигационной карты, выведенной на главном мониторе, на персональный экран, смонтированный у командирского кресла.

Да, в командирском кресле атомной подводной лодки сидела Тереза Тестаросса, миловидная шестнадцатилетняя девушка с громадными аметистовыми глазами, белоснежной кожей и аккуратно заплетенной серебристо-пепельной косой, падающей на плечо.

Главный командный пост атомной десантно-штурмовой подводной лодки «Туатха де Данаан» был совсем не похож на тесный отсек управления «Пасадены». Он был просторным и больше напоминал зал центра управления космическими полетами, который можно увидеть по телевизору. Впрочем, подволок был невысоким, а освещение неярким. Зал подсвечивали голубым и зеленоватым светом громадные экраны — один в торце и два по бокам — смонтированные в передней части зала. В нижнем ярусе располагались пятнадцать рабочих мест операторов с многочисленными мониторами меньшего размера и пультами.

Каждый из операторов отвечал за деятельность отдельной боевой части подводной лодки. Впереди находилось кресло рулевого, рядом с ним — штурмана, рулевого-горизонтальщика и оператора, управляющего огневыми системами — назвать его по старинке старшим артиллеристом было бы, наверное, уже неправильно. Дальше сидели главный механик и инженер-оператор поста борьбы за живучесть — главный трюмный — и прочие. Несколько пустовавших в данный момент пультов предназначались для операторов, управляющих ходом десантных операций.

Позади находилась дверца, ведущая в кабину оператора гидроакустического комплекса — или сонара — который представлял собой глаза и уши подлодки, а также к местам операторов систем связи и радиоэлектронной борьбы.

Как раз в этот момент главный акустик старшина первой статьи Дедзирани доложил по интеркому:

— Мостик, говорит акустик. Наша славная «Пасадена» продувает цистерны и всплывает. Ого, уже миновала слой скачка9. Теперь им и подавно нас не застукать. А ведь мы висим у них прямо на хвосте. Хо-хо.

Мардукас поморщился и поправил очки с прямоугольными стеклышками, за которыми льдисто поблескивали холодные голубые глаза. Его снедало желание одернуть слишком разговорчивого старшину — но, увы, порядки здесь были совсем иными, нежели те, к которым он привык.

«Спокойствие, только спокойствие. Я уже давно не служу в Королевском флоте».

Собрав волю в кулак, он промолчал.

Сидевшая рядом Тесса вовсе не казалась рассерженной чрезмерно вольной речью акустика — она спокойно постукивала кончиком ручки по столу, считывая со своего монитора параметры движения «Пасадены». Сдвинув их в угол, она вздохнула.

— Хорошая работа. Но мы действовали довольно некрасиво по отношению к «Пасадене». Надеюсь, они не очень сердятся.

— Если бы я оказался на их месте, моя профессиональная гордость была бы жестоко уязвлена, — ответил Мардукас. Тощий мужчина лет сорока пяти был одет в строгий мундир, а голову с большими залысинами прикрывало форменное кепи подводных сил Королевского флота. На тулье красовалась вышитая золотом надпись S-87 HMS «Turbulent10». «Корабль Ее Величества Турбулент» — так называлась английская атомная подводная лодка, которой Мардукас командовал до своей отставки. Но если говорить о характере капитана второго ранга, то это название — «Бурный» — было поистине его полярной противоположностью. Очки в простой металлической оправе, не знающая загара бледная кожа, создавали в целом впечатление, весьма далекое от устоявшегося образа морского волка. Казалось, такому человеку скорее место в толпе усталых клерков, толкающихся в час пик в набитой электричке, чем в командном посту подводной лодки.

— Уязвленная гордость?.. Вы уверены? — переспросила Тесса.

— Так точно, мэм, — четко произнес Мардукас. — Но у нас нет выбора. Иных целей для отработки курсовых задач нам не найти.

— Именно так.

В структуре Митрила, тайной частной военной организации, которой принадлежала ТДД, имелись четыре боевые группы, дислоцированные в различных стратегически выгодных точках земного шара. В зону ответственности данной группы — или флотилии — входила западная часть Тихого океана. К сожалению, в составе флотилии не имелось других подводных лодок. По этой причине «Туатха де Данаан» приходилось использовать для тренировок ничего не подозревающие корабли военно-морского флота США. Как правило, те даже не замечали присутствия условного противника, который незаметно отрабатывал на них тактические приемы поиска, обнаружения, выхода в атаку и уклонения. Большая часть односторонних учений ТДД так и заканчивалась, но иногда возникала необходимость проверить эффективность маневров уклонения, что было невозможно, если цель не реагировала. Тогда подводники Митрила действовали в более агрессивной манере, позволяя себя обнаружить на короткое время. Естественно, выступать в роли боксерской груши, да еще без собственного согласия, американским морякам вовсе не нравилось.

— Параметры движения и результаты испытаний оцифрованы и записаны. Возможно, нам следует уменьшить ход? — предложил Мардукас.

— Вы правы. Получается, даже когда мы шли в стандартном режиме движения, они не смогли захватить нас дольше, чем на десять секунд, — с сочувствием в голосе проговорила Тесса, подняв глаза к подволоку.

«Туатха де Данаан» вышла в море относительно недавно. Несмотря на то, что ее экипаж уже получил реальный боевой опыт во время нескольких операций, некоторые системы все еще не были испытаны по полной программе и требовали настройки или даже доработки. Но отказаться от подобных рискованных испытаний было невозможно по причине малочисленности вооруженных сил Митрила.

«Туатха де Данаан» представляла собой боевую флотилию из одного-единственного корабля, что, впрочем, было вполне оправдано, учитывая ее размеры и боевую мощь. Название подводной лодки, таким образом, являлось и названием флотилии, а Тесса совмещала должность командира корабля с обязанностями командующего Западно-тихоокеанской флотилией в целом. При проведении операций, требующих стремительности и деликатности, подобное объединенное командование оказывалось как нельзя более кстати.

Учения и испытания закончились, и «Пасадена» удалилась своим курсом. Пришло время завершить трехдневный выход и возвратиться на остров Мерида, где имелось все необходимое для поддержания боеспособности и ремонта.

— Ложимся на курс возвращения. ЭМФС11 — в пассивный режим, стандартная тяга. Крейсерская скорость, — скомандовала Тесса. Пожалуй, голосом слишком мягким и нежным для командира самой высокотехнологичной и мощной субмарины в мире — но с этим ничего нельзя было поделать.

Мардукас по уставу отрепетовал команды.

— Так точно, мэм. ЭМФС — пассивный режим.

Немедленно отозвался оператор:

— Пост ЭМФС, вас понял, пассивный режим. Включаю режим подавления турбуленции. Десять… пять… один… Пуск. Все устройства вышли на режим.

— Пост конвенционной тяги, на связь.

— Пост конвенционной тяги, так точно. Машина номер один — готова. Машина номер два — готова. Жду указаний.

— Крейсерская тяга вперед.

— Понял вас, крейсерская тяга вперед.

Цепочка принятых, отрепетованных и исполненных команд канула в электронно-механические недра подлодки. Два громадных бронзовых винта в тоннельных насадках, которыми была оснащена «Туатха де Данаан», начали вращаться. Их десятислойное покрытие из обладающего памятью сплава могло изменять форму и течь, приспосабливаясь, подобно живому организму, ликвидируя лишнюю турбуленцию и шум.

Несмотря на то, что подводное водоизмещение «Туатха де Данаан» превышало тридцать пять тысяч тонн, субмарина устремилась вперед с заметным ускорением. Палуба под ногами моряков плавно нажала на подошвы, но никаких дополнительных звуков в главный командный пост не проникло.

— Командир, идем тридцать узлов, — доложил Мардукас.

— Замечательно, так держать. Акустик, следите по азимуту ноль-пять-ноль, — скомандовала Тесса. — Там находится рыболовецкий сейнер.

— Так точно, командир. Но зачем?

— На случай, если у него поставлены сети. Не хотелось бы попасть в них. Нам ничего не будет, а вот сейнер просто перевернется.

Дело обстояло именно так. Даже самые опытные командиры-подводники не были застрахованы от подобных случаев. Но ни один флот в мире никогда официально не признавал своей вины.

— Вас понял, выполняю, — кивнул акустик и занялся делом.

Молча слушавший этот разговор Мардукас не показал удивления тем, что последний обмен репликами прошел столь гладко. Ведь не так уж давно, когда «Туатха де Данаан» впервые вышла в море, весь экипаж встретил Терезу Тестаросса в штыки. В этом, впрочем, не было ничего удивительного: молодая девушка, почти девочка, командующая крупным боевым кораблем? Сей факт заставлял усомниться в здравом смысле руководства Митрила. Кроме того, собранные со всего света подводники, члены первого экипажа ТДД, являлись отлично подготовленными в своих областях профессионалами. То, что большинство из них было уволено из рядов ВМС их родных стран за несговорчивость и бунтарский дух, ничуть не мешало им гордиться своим новым назначением и могучим кораблем.

Мардукас вспомнил тот день, когда Тереза впервые появилась перед экипажем в качестве командира корабля. Когда он проговорил: «Я выполняю функции старшего помощника. Представляю вам командира — вот эту леди», лица моряков вытянулись так, словно он сообщил, что Папа Римский эмигрировал в коммунистический Китай. Впрочем, хотя с демаршами приходилось сталкиваться до сих пор, отношение экипажа к своему непосредственному воинскому начальнику претерпело существенные изменения. Решающими стали события в апреле этого года, во время инцидента в Сунан. Уклоняясь от атак глубинными бомбами, которыми северокорейские сторожевики засыпали ТДД, юный капитан первого ранга с косой управлялась тогда с громадной подводной лодкой необычайно искусно, выполняя маневры с лихостью, присущей скорее пилотам истребителей. Лед растаял, барьер недоверия оказался сломан. Тесса, которая отвечала за реконструкцию купленной из-под полы недостроенной русской атомной подводной лодки, являлась единственным человеком в мире, который до конца представлял себе границы возможностей «Туатха де Данаан» и умело использовал все преимущества. Ее мастерство и отвага поразили даже Мардукаса, опытнейшего подводника с четверть-вековым стажем. Доказав свою полноценность как командира и тактика, девушка-командир подводной лодки оказалась невольной причиной того, что на ТДД установилась совершенно необычная атмосфера.

На атомных подводных лодках с экипажами, состоящими из мужчин, всегда царил строгий патриархальный уклад. Командир — он же отец, глава семейства — обладает непререкаемой властью и вызывает страх. На «Туатха де Данаан» же возникла скорее матриархальная структура. Мужчины с радостью подчинялись Тессе и испытывали немалую гордость, выступая в роли ее подданных и одновременно — защитников. Их принцесса была прекрасна и умна, обретая в ореоле восхищенных взоров сияние, присущее разве что богине. Название подводной лодки — «Туатха де Данаан», что буквально означало «Племя богини Дану» — неожиданно приобрело вполне реальное значение, пусть и не связанное с кельтской мифологией.

— Система ЭМФС тоже действовала вполне удовлетворительно. Если мы будем двигаться тем же ходом, то к полудню войдем в базу, — заметил Мардукас, взглянув на усыпавшую его персональный дисплей электронную цифирь.

— Прекрасно. Праздновать день рождения лучше дома, а я как раз пригласила гостей. Завтра они прибудут на остров, — бодро сообщила Тесса.

— Кого вы имеете в виду?

— Мисс Чидори Канаме. Я попросила сержанта Сагару доставить ее на Мериду, когда ей будет удобно. Мы ведь так и не смогли поговорить, как следует, со времени инцидента с «Бегемотом».

— Вот как?.. — Мардукас уже не в первый раз подмечал слишком мягкие и теплые нотки в голосе Тессы, когда та говорила о сержанте Сагаре. Все началось с того эпизода в Токио, когда два месяца назад ей пришлось сражаться против гигантского бронеробота бок о бок с ним. С тех пор Тесса довольно часто упоминала сержанта, хотя было очевидно, что сама она этого не замечает. Мардукас знал о нем немного, но слышал, что тот обладает отличными боевыми навыками пилота БР, ответственен и в качестве оперативника Митрила вполне заслуживает доверия. Сагара служил в составе СРТ12 — команды специального реагирования, элитного штурмового отряда бронероботов, приписанного к «Туатха де Данаан», но в настоящий момент выполнял отдельное задание в Токио. Он также оказался единственным пилотом, способным управлять «Арбалетом», загадочным экспериментальным бронероботом, который находился на борту ТДД. Мардукас уже подумывал о том, чтобы вызвать сержанта для приватного разговора, оценить его человеческие качества и принять соответствующее решение. Ситуация могла сложиться так, что Сагару придется перевести в другое подразделение, подальше от Тессы. Мардукас не считал, что имеет право выступать в роли, приличествующей отцу молодой девушки, но долг старшего помощника командира настойчиво подталкивал его в спину. В самом деле, предотвратить нежелательное развитие событий и ликвидировать потенциальные проблемы. Мардукас вздохнул: ему и так уже пришлось заниматься конфискацией фотографий капитана первого ранга Тестаросса. Оказывается, они были чрезвычайно популярны среди личного состава субмарины и десантных отрядов. В результате стремительного рейда подобных фотографий набралась целая гора. Предать их огню даже у старпома не поднялась рука, поэтому пришлось вверить их попечению начальника корабельной медицинской службы капитан-лейтенанту Голдберри.

Примерно через час размеренного конвенционного хода на крейсерской скорости главный искусственный интеллект «Туатха де Данаан» — Дана, как ее называли по имени богини — выдала негромкий звуковой сигнал. Прозвучал синтезированный женский голос:

— Командир, поступила радиограмма по каналу Е2. Выполняю прием сообщения.

— Хорошо, выведи на мой монитор, когда закончится расшифровка, — ответила Тесса.

– Так точно, командир.

Прием радиограмм на глубине по системе сверхдлинноволновой низкочастотной связи занимал длительное время. Примерно через пять минут обработанное сообщение появилось на экране перед Тессой.

Быстро схватив его взглядом, она вздрогнула.

— Мистер Мардукас.

— Да, командир?

— Возращение в базу отменяется. И празднование тоже. Мы направляемся на юг, — произнесла она, передавая распечатанный бланк телеграммы старшему помощнику. Это был новый приказ из штаба оперативного командования Митрила.

Чрезвычайно важно 98H088-0031

260115Z

От = Штаб объединенного оперативного командования, начальник оперативного штаба адмирал Джером Борда

К = ТДД-1 Туатха де Данаан

А: В квадрате L6-CW сложилась [ситуация B26c]

В: Приказываю Туатха де Данаан немедленно прервать выполнение текущей задачи. Незамедлительно по погрузке десантных групп выдвинуться в точку N09o30' E134o00', прибыть не позднее, чем через 50 часов, ожидать указаний.

С: Принять на борт десантные группы к северу от параллели N 170o по мере готовности.

D: Подготовить десантные группы к действиям по протоколу ситуация В26с.

Е: ROE13 = Поддерживать связь и ожидать дальнейших указаний.

Конец сообщения

— Все-таки адмиралу бы не помешало быть чуть поделикатнее с подчиненными, — слегка обиженно проговорила Тесса.

— Пункт назначения — архипелаг Перио14, — сказал Мадукас, даже не открывая морскую карту.

Архипелаг Перио представлял собой небольшую цепочку райских тропических атоллов — кольцевых коралловых рифов, образующих обширные лагуны. Всего несколько лет назад это крошечное государство формально получило независимость после долгого периода американского протектората, хотя фактически так и осталось территорией, подчиненной США. Население составляло около двадцати тысяч человек — небольшой народ полинезийского происхождения, живущий преимущественно за счет туризма.

Мардукас не смог на память сказать, что именно означал код ситуации В26с. В сигнальных таблицах Митрила содержалось более ста категорий опасных кризисных ситуаций. Но помнить их общее количество — совсем не то, что держать в голове значение каждого из кодов. Для Тессы же это не составляло проблемы. Прежде, чем Мардукас успел открыть папку свода сигналов, чтобы уточнить, она пробормотала:

— Это связано с химическим оружием. Хранилище атаковано или захвачено группой вооруженных террористов.

Химическое оружие массового поражения. Красноречивые названия: нервно-паралитические боевые отравляющие вещества — табун, зарин, VX. Даже после того, как республика Перио обрела независимость, на ее территории осталось некоторое количество американских военных объектов. Мардукас вспомнил, что одним из них является предприятие по разоружению и демонтажу боевых частей химических боеприпасов и утилизации их ядовитого содержимого. За ширмой тропического рая скрывался склад опаснейшего химического оружия. Именно он и подвергся неожиданной атаке террористов и теперь, по всей видимости, оказался в их руках.

— Маловдохновляющая новость, — нахмурился Мардукас. — Если хранилище химического оружия будет взорвано…

— …Двадцать тысяч жителей архипелага и десятки тысяч туристов погибнут. Эта маленькая страна будет стерта с лица земли, — выдохнула Тесса.

— Скорее всего, вооруженные силы США проведут операцию по возвращению захваченного завода. У них имеются спецподразделения, подготовленные для такого рода задач. Если они высадят отряды, вооруженные БР, смогут ли террористы оказать сопротивление?

— Было бы прекрасно, если бы все обошлось без нас. Но что, если возникнут непредвиденные осложнения?.. — Тесса неожиданно умолкла. Выражение ее глаз стало серьезным, а тонкие брови сдвинулись.

— Тогда настанет наш черед. Опять война, — закончил Мардукас.

26 августа, 03:30 стандартное время Японии

над Тихим океаном в 200 км

к юго-западу от Иводзимы

Сагара Соске нервничал. Они с Канаме уже сделали пересадку, и теперь самолет нес их на высоте трех тысяч метров прямиком на базу Западно-тихоокеанской флотилии Митрила, на остров Мерида, расположенный в 575 милях к югу от Токио.

Салон двухмоторного турбовинтового пассажирского самолета оказался просторным и комфортным. Пол под ногами подрагивал в такт работе двигателей, а яркие солнечные лучи, падающие из иллюминатора, заставляли жмуриться. Наверное, поэтому рассмотреть выражение лица Чидори Канаме, сидящей напротив него в широком кресле, было нелегко. У него возникло стойкое ощущение, что девушка пребывает в исключительно плохом расположении духа, но догадаться — почему, он так и не смог.

«Загадочная женская душа», — думал Соске с опаской.

Когда этим утром он зашел за Канаме на квартиру, у нее было отличное настроение. Выкатив навстречу чемодан на колесиках, она радостно улыбнулась:

— Пошли?

Узнав, что они направляются в расположенный в черте города небольшой аэропорт Тёфу, чтобы сесть на заранее заказанную «Цессну», она ахнула:

— Соске, только не говори мне, что ты — сын Рокфеллера!..

К тому же моменту, как «Цессна» взлетела и взяла курс на остров Хатидзёдзима, Канаме поистине пребывала в экстазе. Она прилипла к иллюминатору, любуясь видами Токийского залива, и беспрерывно повторяла: «Ну, ты даешь, Соске!» или «Кто бы знал, что ты такой богатенький буратино!»

Все изменилось в один миг, когда на аэродроме Хатидзёдзима они пересели в двухмоторный самолет, который должен был доставить их на остров Мерида. Канаме, видимо, считала, что они направлялись именно на Хатидзёдзиму или в ее окрестности, и сразу спросила:

— А зачем мы пересаживаемся?

Соске решил, что пришло время раскрыть истинное место назначения.

— Мы направляемся на базу Западно-тихоокеанской флотилии Митрила. Капитан первого ранга Тестаросса изъявила желание поговорить с тобой.

Канаме замерла, как громом пораженная. Потом проговорила тоном, не предвещающим ничего хорошего:

— А-а… вот оно что.

И намертво замолчала. За прошедшие с тех пор два часа, в течение которых самолет уже пересек 20 градус северной широты, она не проронила ни слова.

«Выглядит странно. Неужели я совершил какой-то бестактный поступок?» — думал Соске. Но вспомнить какую-то свою серьезную промашку ему пока не удалось. Устав теряться в догадках, он прочистил горло и осторожно заговорил:

— Чидори.

— Вам что-то нужно, сержант Сагара? — в ее словах было столько яда, что он поперхнулся и нервно сглотнул. Собравшись с духом, он продолжил.

— Если ты чем-то расстроена, объясни, в чем дело. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить положение.

— Вот как?.. — улыбка, появившаяся на ее губах, выглядела очень, очень опасной. Его даже передернуло. — С тем, что меня расстроило, ты ничего не сможешь поделать. Пусть остается, как есть.

Соске почувствовал, как земля уходит из-под ног. После запланированной Терезой Тестаросса беседы он собирался показать Канаме одно место — но теперь, похоже, об этом не следовало даже и заикаться, чтобы не разозлить ее еще больше.

— Не о чем больше разговаривать, — заявила Канаме и отвернулась к иллюминатору. Сережка в ее ухе вспыхнула в солнечном луче чистой хрустальной капелькой.

«Хмм… Разве она носит серьги?» — попытался вспомнить Соске.

Из кабины выглянул второй пилот:

— Сержант Сагара, вас вызывают на связь с Меридой.

— Понял. Чидори, я сейчас вернусь.

Канаме холодно проигнорировала его слова. Страдальчески поморщившись, Соске прошел вперед, пригнулся и протиснулся в узкое пространство между пилотскими креслами. Второй пилот передал ему наушники с микрофоном.

— Сержант Сагара на связи.

– Здорово, приятель! — даже сквозь хрип и писк радиоэфира невозможно было не узнать этот баритон. Говорил однополчанин Соске, сержант Вебер.

— В чем дело, Курц?

– Прошел приказ на переход в боеготовность Б. Для тебя тоже. Грузимся на вертолеты и чешем на рандеву с ТДД.

Соске почувствовал, как в животе похолодело. Переход в состояние полной боевой готовности, сейчас?..

Соске и Курц, служившие в десантно-штурмовом отряде, приписанном к подводной лодке, не находились на ее борту постоянно. Как правило, подразделение дислоцировалось на базе Мерида, где оперативники жили в береговых казармах и тренировались на полигоне. Иногда их направляли на задания прямо с островного аэродрома, иногда они грузили свои бронероботы на «Туатха де Данаан», и ожидали распоряжений командования на борту. Далеко не каждый поход заканчивался реальными боевыми действиями. Чаще всего подлодка патрулировала положенное время — дни или недели — и благополучно возвращалась на базу.

Тем не менее, приказ есть приказ, и его следовало выполнять неукоснительно. Курц и остальные оперативники СРТ, находившиеся на Мериде, в настоящий момент спешно грузились со своей техникой на палубные транспортно-десантные вертолеты, чтобы двигаться в назначенную точку встречи с ТДД, где она должна была всплыть и принять их на борт.

Но самолет, в котором находился Соске, еще не добрался до Мериды, и, естественно, попасть на вертолет он никак не мог.

– У нас еще около двадцати минут. Успеешь? — спросил Курц.

— Невозможно. До острова два часа лету.

– Тогда остается тот самый способ. Смотри, не застуди яйца.

— Нет проблем. Но как быть с Канаме?

– А и верно… ведь Тесса теперь посреди океана.

— Тогда Канаме придется подождать на Мериде или возвращаться обратно, — от этой мысли Соске прошиб холодный пот. Она и так была в плохом — если не сказать большего — настроении, а теперь он вернется и скажет: «Слушай, у меня появилось важное и срочное дело, так что тебе придется поскучать на базе», или «Извини, ты возвращаешься в Токио». Как смотреть ей в глаза, когда он сам пригласил Канаме поехать с ним? Но… это приказ. — Вас понял. Незамедлительно прибуду на борт ТДД. Командиру придется организовать встречу в другой раз…

– …Погоди-ка. Что такое, подруга?

Соске терпеливо выждал, пока Курц переговорит с кем-то на своем конце радиоканала. Потом снова донесся голос напарника:

– Новые указания. Похоже, от самой Тессы. Вот что пишет: «Если Канаме согласна, пожалуйста, доставьте ее на борт ТДД». Что же, все складывается отлично, ага? Разрешение на допуск гражданского лица в кармане, так что просто тащи ее с собой.

— Заставить Канаме сделать это… вместе со мной? — поднял брови Соске.

Дело было в том, что единственный способ, которым можно было попасть на борт «Туатха де Данаан» в открытом море и в подводном положении, являлся не совсем обычным.

– Она сможет. Дерзай.

Соске задумался. Конечно, мысль о том, чтобы доставить Канаме на борт военного корабля перед началом реальных боевых действий вызывала сомнения. С другой стороны, какая опасность могла ей там угрожать? «Туатха де Данаан» не зря считалась современным и мощным боевым кораблем, ее чрево можно было рассматривать как одно из самых защищенных и безопасных мест на планете. Беспокоиться не о чем.

— Вас понял. Беру ее с собой, — отрубил Соске и отключился.

Осталось провести небольшую подготовку.

Канаме тем временем терзалась и тосковала.

Позавчера, неожиданно приняв приглашение Соске, она весь вечер корила себя за неосторожность. В самом деле, остаться наедине с парнем! Она не очень опасалась, что Соске может повести себя слишком настойчиво, но ее не оставляло пугающее ощущение того, что этим путешествием они переступят некую невидимую грань.

Действительно, это ведь вовсе не обычная беззаботная прогулка. Для шестнадцатилетней девушки решение поехать вдвоем с юношей в путешествие на несколько дней — очень и очень серьезный шаг; совершенно не то же самое, что сходить в парк аттракционов в воскресенье. И то, что ее спутником станет Соске, лишь добавляло этому событию значимости.

Вспомнить только, как она выговаривала ему и поучала в школе, словно строгая старшая сестра, боролась с его выходками и наставляла на путь истинный. «Что же с ним поделаешь, с обормотом, куда от него деваться»!.. И теперь мысль о том, что эти, уже ставшие привычными отношения, не просто чуть продвинутся, но изменятся совершенно, перейдут в другую плоскость, вызывала странные ощущения.

Если… если они станут ближе, то не нарушит ли это ее уютное и безопасное существование? Такая мысль заставила сердце испуганно затрепетать. Может быть, лучше отказаться? Несколько раз Канаме почти решилась позвонить ему, но, когда наступил вечер, ее настроение почему-то переменилось. Устав волноваться, она с удовольствием уложила в чемодан одежду и туалетные принадлежности, а потом неожиданно поймала себя на том, что напевает под нос довольно бодрый мотивчик.

«Что будет, то будет. Разве плохо? Зачем заранее переживать? Мы просто отдохнем и, как следует, повеселимся. Вместе с ним. Покушаем чего-нибудь вкусненького, потанцуем. Пусть все идет, как идет. А если он ждал чего-нибудь эдакого… то это его проблемы. Я вовсе не такая уж легкодоступная. Хотя, конечно, если вдруг… если вдруг настроение и атмосфера окажутся до невозможности романтичными… нет, что за глупости»!..

Все утро отъезда ее настроение то взмывало к небесам, то падало ниже некуда, но, когда она услышала в Хатидзёдзиме те самые слова — «капитан первого ранга Тестаросса изъявила желание поговорить с тобой», — Канаме сокрушило неодолимое чувство опустошения и усталости.

Так вот, оказывается, в чем было дело. Новое митриловское задание. Его драгоценная подружка скомандовала, и он везет Канаме на тот дурацкий остров, словно упакованную посылку. Какой же дурой она была эти два дня, когда мучилась — ехать или не ехать! Канаме почувствовала себя до невозможности наивной и жалкой.

Когда Соске отправился на радиопереговоры в пилотскую кабину, Канаме против собственной воли насторожила уши, но разговор шел по-английски и слишком быстро, к тому же гул двигателей все равно не давал возможности что-то расслышать. Договорив, Соске вернулся и сел с озабоченным выражением лица. Самолет качнулся — очевидно, меняя курс.

— Что-то случилось? — мрачно поинтересовалась Канаме. С опаской покосившись на нее, Соске ответил:

— Планы изменились.

— Да неужели?!

— Обстановка складывается по-иному. Командир уже не находится на Мериде.

— И?..

— Если ты не против, мы с тобой отправимся на корабль, где она сейчас ожидает.

— Куда-куда?

— На корабль.

Канаме вспомнила, что уже слышала об этом. Митрил — та самая, тщательно засекреченная, укомплектованная наемниками военная организация, которая преподнесла ей в подарочек Соске — имел в своем распоряжении «десантно-какую-то-там» субмарину, если она правильно запомнила.

И командовала ей Тесса.

Если начистоту, то Канаме уже давно хотелось поговорить с Тессой. Та девушка явно что-то знала о спрятанной в глубинах сознания Канаме загадке. Но стремительный поток событий перед началом экзаменов в прошлом триместре, то суматошное ночное бегство, жуткая погоня и побоище в Ариаке не позволили ей узнать у Тессы хоть что-нибудь. С тех пор Канаме всего пару раз наскоро переговорила с ней по телефону — лишь обменявшись приветствиями, не больше.

— Мне все равно. Если она так хочет, поеду, — с безразличным видом ответила Канаме.

— Рад слышать, — с облегчением сказал Соске, поднялся и, направляясь в пилотскую кабину, бросил: — Приготовься.

Соске сновал между пассажирским салоном и кабиной, как челнок. Он вытащил из рундука в салоне большую сумку, еще раз переговорил по радио и наклонился к пилоту, который что-то показывал по карте.

Прошло примерно два часа с тех пор, как самолет изменил курс, когда Соске обратился к Канаме.

— У тебя есть с собой купальник?

— Купальник?.. — удивилась она. Что это он придумал? Ведь они, вроде бы, уже не летят на райский остров. — Ну… да, есть.

— Переоденься. Можешь воспользоваться задней частью салона.

— В чем дело? Объясни же, наконец…

— Времени мало, поспеши, — прервал ее Соске и с необычной для него поспешностью опять нырнул к пилотам.

Канаме не осталось ничего, кроме как отправиться в туалет, расположенный в задней части салона и быстро натянуть купальник. Он был черным в оранжевую полоску и целомудренно закрытым. Хотя она и запаслась на всякий случай еще и соблазнительным белым бикини, желание покрасоваться в нем перед Соске давно исчезло. Когда она вернулась в салон в купальнике и с полотенцем на шее, он как раз закончил натягивать неопреновый гидрокостюм мокрого типа — прямо поверх обычной футболки.

— …Это зачем? Что ты еще выдумал?

— Извини, гидрокостюма твоего размера не нашлось.

— Я не об этом спрашиваю!

— Погрузи багаж в эту сумку. Весь, — не слушая, Соске ногой подтолкнул к ней большой оливковый баул из толстой ткани. — Когда закончишь, застегни молнии, видишь — их там две шутки. Проверь, чтобы они закрылись плотно. Полотенце тоже лучше положить внутрь. И, если тебе не трудно, стяни волосы потуже.

— Слушай, я ни шагу больше…

— Сержант!.. — крикнул просунувшийся в кабину пилот. Соске снова убежал. Канаме, пожав плечами, засунула свою сумку в баул. Сама не понимая, зачем.

— Готова? — спросил Соске, вбегая в салон.

— Да, но чего ради я должна?..

— Мешок водонепроницаемый. Кроме того, он выдерживает сильные удары, — хотя его слова ничего не объясняли, Соске уже вытащил новую сумку и расстегнул молнию. Там оказался рюкзак странной формы с прочными лямками и даже ножными обхватами, звенящий многочисленными металлическими пряжками и кольцами. Быстро нацепив его на себя, он достал еще один комплект сбруи.

— Погоди, это же не?..

— Надевай. Скорее. Нет, я сам застегну, времени уже не осталось.

— Ай! Что ты творишь?!

Соске присел и быстро застегнул на Канаме широкие ножные обхваты. Прикосновение холодных металлических пряжек к обнаженной коже заставило ее вздрогнуть. Единственное, что она могла сделать — беспомощно хлопать глазами, зато Соске не терял времени даром. Его шершавые мозолистые ладони скользнули по ее рукам, плечам, задержались, защелкивая пряжку на бедре, что-то поправили несколько ниже спины. Покраснев, как помидор, она уже собралась запротестовать, когда пилот снова стукнул дверцей:

— Сержант! Одна минута!..

— Знаю.

— У нас не хватит топлива на второй заход!

— Знаю. Нет проблем.

В их напряженных репликах звучала такая тревога, что Канаме непроизвольно прикрыла рот. Вскочив, Соске неожиданно сильно и резко дернул за ремни вверх, проверяя, туго ли они затянуты. Канаме взвизгнула:

— Ой!.. Ты чего?!

— Тридцать секунд! — прокричал пилот.

— Спасибо. До встречи! — ответил Соске.

— «До встречи»?.. Погоди-ка… — начала, было, совершенно сбитая с толку Канаме. Соске, не слушая, зашел ей за спину и с резким лязгом защелкнул металлические карабины на ее спине и своей груди. Они оказали тесно соединенными между собой, словно комики из фольклорного представления нинибори15.

— А это зачем?!

Соске уже пристегнул тючок с водонепроницаемым мешком себе на спину, пониже ранца. Подталкивая перед собой Канаме, он решительно направился к правому борту самолета. Второй пилот повернул рычаг на стенке, и дверца люка скользнула в сторону, впустив в салон яростный воздушный вихрь и грохот винтов.

— Ай!

В дверном проеме не было ничего, кроме голубого небосвода, сливающегося вдали с ультрамариновой поверхностью океана. Даже Токийская башня не смогла бы потягаться с этой головокружительной высотой. Преодолевая тугую струю холодного воздуха, Соске выкинул наружу дымовую шашку, чтобы определить направление ветра. Проследив взглядом за ее падением, он показал второму пилоту большой палец, похлопал Канаме по плечу и прокричал ей в ухо:

— Нет проблем. Ну, идем, Чидори!

— …Н-никуда мы не идем — самолет же еще в воздухе!!! — она в ужасе замотала головой.

— Конечно.

Канаме упиралась, пытаясь как можно дальше отдалиться от двери, за которой осталась лишь пустота и ветер. Но, поскольку она была спиной пристегнута к Соске, сопротивление оказалось бесполезным.

— Что ты делаешь?! Слушай, не говори, что ты собираешься сигануть отсюда туда…

— Так точно, — деловито кивнул Соске и, легко преодолев ее сопротивление, выпихнул Канаме наружу.

Порог люка ушел из-под ног, желудок подпрыгнул к горлу, в глазах потемнело.

— Аи-и-и-и-и-и!!!

Канаме кричала изо всех сил, но безжалостный ветер мгновенно пожрал ее голос — она сама не слышала себя. Корпус самолета с прозрачными кругами вращающихся пропеллеров мелькнул сбоку, уменьшился и пропал, и гул винтов как ножом отрезало.

Вокруг остался только бесконечный синий мир. В нем не было иных красок, только бездонное бирюзовое небо, искрящийся ультрамариновый океан и жаркое солнце.

Ничего больше.

Голубое небо.

Голубое море.

Только мы вдвоем.

Соске и Канаме были единственными живыми существами в этом первозданном пространстве. Он принадлежал лишь им двоим — безраздельно.

Как прекрасно было бы парить здесь вечно — если бы не земное притяжение. Канаме почувствовала странный восторг, словно пришедший из счастливого детского сна. Ее переполняли всепрощение и умиротворение. Да, она готова была простить даже этого ненормального, Соске, который заставил ее выпрыгнуть в голубую бездну, навстречу неминуемой смерти. Тесно прижавшись друг к другу, рука в руке. Совсем даже и не страшно.

Блаженство и покой прервал резкий толчок, встряхнувший Канаме, точно рыбку на леске. Это оказался парашют. Оливкового цвета капроновый зонтик перекрыл бирюзовый небосвод; жестокий ветер, трепавший волосы и облизывавший почти обнаженное тело, утих. Вместо него ее щеки тронул ласковый океанский бриз. Плавно покачиваясь, Канаме и Соске опускались в самую середину невероятно огромной вогнутой чаши, в которую превратился лежащий под их ногами великий Тихий океан.

— …Нам конец, — пробормотала Канаме, окинув взглядом пустынную поверхность, на которой не было ни следа корабля, о котором упоминал Соске. Искрящаяся и переливающаяся гладь приближалась.

— Чидори, слушай. Перед приводнением я отстегну парашют. Вдохни поглубже.

— Зачем? — едва сумела выдохнуть уже примирившаяся со всем и готовая погрузиться в нирвану Канаме.

— Чтобы не захлебнуться. Три, два…

Они уже оказались на высоте, сравнимой с ее домом. Прекрасно различимы очертания ровных пологих волн.

— Отцепляю, — предупредил Соске.

Канаме хотелось заплакать, но она послушалась: набрала полную грудь воздуха. Купол парашюта порхнул в сторону, и поверхность океана сомкнулась над их головами. Вокруг нее, сжавшейся в ожидании удара и холодного объятия моря, взбурлило облако пузырьков. Странно, вода оказалась совсем не такой холодной, как она предполагала.

26 августа, 06:38 (по Гринвичу)

западная часть Тихого океана, глубина 100 метров.

«Туатха де Данаан»

— Командный пост, говорит акустик. Фиксирую падение небольшого объекта, линейным размером не более двух метров. Пеленг три-один-семь. Дистанция около пятисот метров, — доложил Тессе оператор гидроакустического комплекса.

— Хорошо. Примерно так мы и планировали. Держать курс. Пожалуйста, снизьте ход до трех узлов.

— Так точно, командир. Ход три узла, — отрепетовал рулевой, и движение громадного тела субмарины замедлилось еще больше, еле двигаясь в прозрачной глубине.

— Запустить «черепаху». Передать командование мистеру Годарту, — приказала Тесса.

— Ай-ай, мэм. Запускаю «Черепаху-1» правого борта, — вахтенный офицер щелкнул тумблерами и сжал джойстик.

«Черепахи» представляли собой небольшие, дистанционно управляемые по проводам подводные аппараты, которые имелись на борту ТДД. По размеру и форме они действительно напоминали крупных морских черепах и несли на себе радиоэлектронное оборудование, включающее оптические датчики. Гибкие плавники приводились в движение искусственными электрическими мышцами, изготовленными по технологии, аналогичной мускульным пакетам сухопутных бронероботов, и позволяли двигаться совершенно бесшумно. Эти аппараты можно было назвать плавучими перископами, и ТДД с их помощью могла наблюдать поверхность океана, оставаясь на безопасной глубине.

«Черепаха» направилась к тому месту, где приводнились Соске и Канаме. Пловцам оставалось только вставить в рот загубники закрепленных на ней дыхательных приборов, уцепиться за поручень и ждать, пока «Черепаха» отбуксирует их к подводной лодке. Несмотря на то, что ТДД продолжала медленно катиться вперед, подводный аппарат давал пловцам возможность попасть на ее борт через открытый люк шлюзовой камеры. Этим путем пользовались оперативники, которым требовалось скрытно отправиться на задание или вернуться на борт. Поднимать на поверхность атомную подводную лодку ради всего лишь двух человек было неудобно и рискованно, тем более что ТДД всплывала совсем недавно, рискуя быть обнаруженной — тогда требовалось принять транспортно-десантные вертолеты с десантниками и бронероботами.

— Говорит акустик. Слышу всплески и звуки борьбы по пеленгу на приводнившихся людей, — с волнением в голосе доложил Дедзирани.

— Что происходит? — насторожилась Тесса.

— Скорее всего, они тонут! Слышу бурление и крики. Ситуация угрожающая!

В командном посту немедленно сгустилось напряжение. При прыжках на воду для парашютистов было обычным делом оказаться под куполом, запутаться в стропах и захлебнуться.

— Боже мой! Немедленно подготовьте спасателей с аквалангами в шлюзе номер 12…

— Постойте, они что-то кричат… кажется, по-японски? Подключаю звукоподводный аудиоканал. Мадам капитан, наверное, вы сможете оценить ситуацию.

Когда акустик вывел сигнал с гидрофона на динамики, под сводами ГКП раскатился громкий плеск — словно кто-то изо всех сил колотил руками и ногами по воде. Потом раздался что-то яростно выкрикивающий девичий голос.

Тесса затаила дыхание и вслушалась, стараясь различить слова. Мощный гидроакустический комплекс ТДД с цифровой обработкой сигналов отчетливо передал следующее:

– Остановись, Чидори!.. Уй!..

– Чего захотел! Тони уже!!!

Бульк.

– Не надо… не надо меня топить…

– Заткнись, тупица! Ты хоть подумал, каково мне пришлось, а?! Ненавижу!!! Чтоб ты сдох! Сделай одолжение, сгинь с глаз моих!..

Буль-буль-буль.

Мардукас, стоявший рядом с Тессой, явно пытался понять по ее выражению, что происходит. Японского он не знал и не мог проследить за диалогом Канаме и Соске — так же, впрочем, как и все остальные члены экипажа. Их тревожные взгляды сошлись на лице Тессы, которая застыла, слегка наклонившись вперед из командирского кресла. На лицах был написан один и тот же вопрос: «Почему командир просто слушает и ничего не предпринимает, чтобы им помочь»?

— Капитан?

— Оставьте их. Сами разберутся, — уныло проговорила, наконец, Тесса, откидываясь на спинку кресла.

Как Канаме ни сопротивлялась, ей все же пришлось сунуть в рот непривычный загубник, уцепиться за странную механическую черепаху и вместе с Соске нырнуть в глубину.

Гигантская подводная лодка ожидала их неподалеку. Глаза Канаме в удивлении расширились под маской. Дрожащие полотнища солнечного света, проникавшего с поверхности, обрисовали огромный и в то же время изящный силуэт. Отогнутые по потоку длинные плавники создавали впечатление существа, приспособленного скорее к полету, чем к морским глубинам, а стремительные очертания корпуса напоминали метательный нож. Конечно, размеры «Туатха де Данаан» не давали Канаме уверенности, что подлодка выглядит именно так — кормы она просто не видела. Чем ближе подходила «черепаха», тем сильнее подавляла величина этого грандиозного сооружения — ТДД была не меньше, чем небоскребы в Синдзюку. Черная гора, опрокинутая набок и погруженная в глубины океана.

Соске крепко взял Канаме за руку и поплыл вперед, в ожидающий их посередине корпуса подлодки раскрытый люк. Они выждали в тесной цилиндрической камере, пока люк закрывался за ними, и вода с урчанием уходила в решетчатые шпигаты. Канаме с облегчением выплюнула невкусный загубник, отдающий резиной.

— Тьфу! Так это оказалась еще и подводная лодка?.. — она откашлялась, сердито сжала кулаки и поморщилась: костяшки пальцев побаливали. Непонятно почему.

— Я говорил тебе несколько раз, — ответил Соске. — Кроме того, ты уже была здесь однажды.

— Неужели?

— Это правда. В тот раз мы использовали более сложный метод, чтобы попасть на борт, а ты была в бессознательном состоянии.

Канаме умолкла.

Соске открыл люк, и они спустились по узкому трапу на расположенную ниже палубу. Их встретила миниатюрная девушка с серебристо-пепельными волосами, одетая в коричневую военную форму.

— Тесса!

— Давно не виделись! — ответила та с улыбкой. — Добро пожаловать на борт, мисс Чидори Канаме.

Так Канаме второй раз оказалась на атомной десантно-штурмовой подводной лодке «Туатха де Данаан».

26 августа, 16:25 (Стандартное время островов Перио)

западная часть Тихого океана

республика Перио, остров Берилдаобу

предприятие по переработке химического оружия

вооруженных сил США

Вспышка, сопровождавшая фатальное попадание снаряда в штурмовой вертолет, ярко подсветила тускнеющее вечернее небо над коралловым рифом. Объятый пламенем «Апач» завертелся в воздухе, потерял скорость и рухнул в океан, подняв столб воды и пара.

Грохот автоматических пушек, визг полосующих воздух снарядов, едва идентифицируемые горящие обломки боевой техники, клубы жирного черного дыма, пятнающие тропическое небо. На золотом пляже, окружающем небольшой островок, превратившийся в поле боя, припал к земле темно-голубой бронеробот — М6А3 «Дарк Бушнелл». Это был современный шагающий боевой механизм, гордость отряда SEAL, спецподразделения американского военно-морского флота. Теперь он находился в плачевном состоянии — манипулятор вывернут под неестественным углом, в корпусе восьмиметровой человекообразной боевой машины зияли пробоины, сорванные бронелисты обнажали механические потроха, а на песок, словно кровь, капал макромолекулярный гель, струящийся из разорванных искусственных мышц.

Сквозь гулкие разрывы и лай скорострельных пушек еще недавно доносились крики солдат, участвующих в десантной операции. Но яростные боевые кличи и проклятия сменились стонами ужаса и отчаяния, а потом и совсем стихли за ревом пламени и треском рвущихся в раскаленных остовах боеприпасов. Голоса плескались только в радиоэфире:

– Я — Эхо-84, в меня попали! Мэйдэй, мэйдэй!!!

– Они оторвали мне ногу!.. Кто-нибудь, прикройте!..

– Проклятый богом красный ублюдок! Он прикончил Боба!

– …тожен, повторяю, Новэмбер-1 уничтожен! Лейтенант погиб. Новэмбер-3 принимает командование…

– …Катапультируйся! Уматывай быстрее оттуда!

– Кто-нибудь, прикройте!.. Нужна помощь! Спасите!!!

Петти-офицер первого класса Эд Олмос, в наушниках которого бились голоса погибающих однополчан, почти ничего не слышал от напряжения. По лбу градом катился пот, заливая глаза, дыхание с хрипом рвалось из груди. Бронеробот Олмоса бежал вдоль выложенного бетонными плитами откоса, окаймлявшего пляж. Он остался один, две остальные машины из звена Олмоса были уничтожены противником. Оба пилота были прекрасно тренированными и опытными бойцами — иначе они не смогли бы попасть в ряды элитного отряда. Но, несмотря на это, они погибли мгновенно. Их подстрелил один и тот же вражеский БР — красный бронеробот неопознанного типа.

— Невероятно! Как такое могло случиться?! Дерьмо!..

Олмос чувствовал себя так, словно угодил в дурной сон и никак не мог проснуться. Нервная дрожь заставляла зубы выбивать дробь, а его темные глаза — лихорадочно метаться в поисках невидимого противника.

«Где же он»?!

Поисковые локаторы и камеры «Бушнелла» не фиксировали ничего, что могло бы указать на местоположение красного бронеробота. В глаза бросались лишь столбы дыма от горящих бронероботов и сбитых вертолетов, а также нескольких полуразрушенных и охваченных пожарами зданий.

«Где же, где же этот красный сукин сын?»

Внезапно клубящийся дым прорезала яркая хвостатая комета. Отточенные боевые рефлексы пилота помогли Олмосу спастись — он отпрыгнул в сторону, и ракета лишь скользнула по его плечу, располосовав левый наплечник. Не обращая внимания на громыхнувший позади разрыв и сотрясшую «Бушнелл» ударную волну, петти-офицер поймал в прицел нарисовавшийся в дыму неясный силуэт и выпустил несколько очередей из зажатой в манипуляторе сорокамиллиметровой автоматической пушки. Бледные вспышки дульного пламени полыхнули и задохнулись в очередных клубах дыма. Все три очереди попали в цель.

Но решительно никакого эффекта не последовало. Невредимый вражеский бронеробот стремительно мелькнул за дымным занавесом и оказался совсем рядом с Олмосом. Покрытый темно-красной, цвета запекшейся крови краской, БР нес с собой зловещую и угрожающую атмосферу — он выглядел опасным, словно ядовитая змея. Мощный торс с широкими плечами и узкой талией, напоминающий треугольник, на котором сидела граненая, подобно алмазу, голова. Стройный силуэт и легкость движений не могли замаскировать скрытую в нем огромную мощь. Конструкция напоминала скорее западные образцы, чем машины советского производства, но Олмос ни разу не видел ничего подобного в справочниках по технике потенциальных противников.

Вместо того чтобы сразу атаковать противника, красный бронеробот замер, уставившись на «Бушнелл» пристально-змеиным взглядом созвездия алых сенсоров. Внешние микрофоны донесли громовой хохот — он смеялся?

— Сукин сын!.. — прорычал Олмос, бросаясь вперед. Он выстрелил из подствольного гранатомета, и мощный разрыв фугасной гранаты толкнул оказавшийся слишком близко М6А3 назад. Еще не видя, что произошло с противником, американец добавил нескончаемо длинную очередь сорокамиллиметровых снарядов. Магазин опустел, и затвор клацнул впустую — больше досылать в патронник было нечего.

Не сможет же он уклониться и от этого?

Однако, практически сразу из подсвеченного трассерами и разрывами облака дыма, пронизанного летящими во все стороны осколками и рикошетами, возник совершенно невредимый вражеский бронеробот. Отчаянная атака не оставила на его броне ни единой царапины.

— Не может быть…

Остановившись лицом к лицу с остолбеневшим Олмосом, вражеский пилот проговорил через внешние динамики:

— Патроны кончились? Нехорошо. Боеприпасы нужно беречь.

— Ах, ты!.. — задохнулся Олмос.

— Кстати, ты остался последним. Кое-кто из твоих друзей плакал и умолял пощадить их, но ты держишься молодцом, солдат.

— Чтоб ты сдох!!! — отбросив опустевшую автоматическую пушку, «Бушнелл» выхватил свое последнее оружие — закрепленное на кронштейне у пояса короткоствольное орудие, напоминавшее соответственно увеличенный пистолет. Выстрел был направлен прямо в лоб красному БР. Противников разделял всего десяток метров, и промах был невозможен — цель больше не скрывалась в облаках дыма. Но снаряд срикошетил на полдороги, словно ударившись о невидимую стену. Метнулись огненные искры осколков. Красный бронеробот многозначительно поднял палец манипулятора и погрозил ошарашенному американцу.

— Нет-нет-нет, все не так. Я покажу, как это делается. Готов? — он направил указательный палец на «Бушнелл», словно целясь из пистолета.

— Банг!

Воздух дрогнул, и очертания бронероботов исказились. С кончика металлического пальца сорвалось нечто невидимое, ничуть не напоминающее пулю или снаряд. Скорее — некая свернувшаяся тугой спиралью энергия. Цинично игнорируя все законы механики и физики, невидимая ударная волна миновала, даже не поцарапав, прочную грудную броню «Бушнелла», и заставила кокпит и тело пилота взорваться изнутри.

Олмос так и не успел понять, что произошло, до самого последнего мгновения. Последний бронеробот из американского штурмового отряда качнулся, лишившись управления и пилота, рухнул на колени и замер. На лобовой броне не появилось ни единой царапины.

Сражение закончилось, и пилот красного бронеробота повел машину ленивой побежкой вдоль побережья, осматривая поле отгремевшего боя и проводя радиоперекличку. Спустя некоторое время собрались и остальные подручные.

Из десяти подчинявшихся ему бронероботов, составлявших захвативший химический завод отряд, один был уничтожен, а другой потерял левый манипулятор. В пехотном отряде насчитывалось шестеро убитых и десяток раненых. Потери оказались значительными, но и успех достигнут выдающийся, учитывая, что отряду пришлось противостоять одному из лучших спецподразделений американских вооруженных сил, считавшемуся практически непобедимым. Все двенадцать М6А3 были уничтожены, половина вертолетов и быстроходных десантных катеров — тоже. На пляже осталось лежать не менее двух дюжин трупов «морских котиков», которым уже не суждено было вернуться домой.

— Жалкая картина. Ах, эти звездочки и полосочки!..

Подведя бронеробот к массивному зданию, где находился склад химических боеприпасов, командир отряда захватчиков опустил его на колено. Внешняя стена зияла несколькими глубокими выбоинами от шальных снарядов, при виде которых всякий, кто был в курсе, что за этой стеной скрываются в темном бункере сотни бомб и снарядов, наполненных чудовищно ядовитыми боевыми отравляющими веществами, бросился бы в ужасе бежать, не разбирая дороги. Однако выбравшийся из кокпита крепкий мужчина в сером пилотском комбинезоне даже глазом не моргнул, словно это его совершенно не заботило. Он прошелся, разминая мышцы, слегка припадая на искусственную правую ногу. Кровожадная усмешка, все еще кривившая его губы воспоминанием о недавней резне, стала шире, когда он окинул взглядом коленопреклоненный бронеробот. Это был проект 1058, «Чодар-i», усовершенствованная версия сырого и недоведенного проекта 1056, того самого бронеробота, опытный образец которого был потерян несколькими месяцами раньше в горах Северной Кореи — вместе с правой ногой пилота.

— Если бы я пилотировал тогда такую штуку… — пробормотал пилот, и мелькнувшее воспоминание — белый митриловский БР — заставило усмешку превратиться в кошмарный оскал.

— Гаурон, — позвал его один из подчиненных, атлетически сложенный высокий мужчина лет тридцати с каменным лицом бывалого бойца, привыкшего к рукопашным схваткам. Попытавшись отнести его к какой-то определенной расе, сторонний наблюдатель оказался бы в затруднении: боевика можно было принять за латиноамериканца, но он без труда сошел бы и за азиата. Слегка сонный взгляд из-под сидевших на приплюснутом носу очков с маленькими круглыми стеклышками говорил не об апатии, но скорее о том, что смутить или взволновать этого человека было практически невозможно.

— Дело сделано, Курама. Где ты был?

— Толковал по радио с мистером Цинком, — ответил Курама, обводя невозмутимым взглядом поле боя, усеянное обломками и трупами.

— Гм.

— Все случилось, как вы и говорили — они направляются сюда.

— Вот как.

— Субмарина в открытом море приняла на борт десантно-штурмовой отряд. Не похоже на рекогносцировку или вылазку. Они настроены серьезно.

По тонким губам Гаурона скользнула удовлетворенная усмешка.

— С готовностью заглотали наживку. Действуют, как по учебнику.

— Наживка было довольно впечатляющей, — заметил Курама, еще раз бросив взгляд на сгоревшие бронероботы и сбитые вертолеты. Неудачная попытка отбить хранилище явно сулила поиски новой работы многим генералам из Пентагона.

— Точно. Но ты же знаешь, мне нравятся зрелищные представления, — ответил Гаурон.

— Безусловно, — Курама вытащил сигаретную пачку, достал длинный леденец, с виду напоминающий сигарету, и откусил кончик. — Вам нужно знать еще кое-что: эта ваша парочка, по всей вероятности, тоже находится на борту.

— Неужели?

— Уверенным на сто процентов быть нельзя, но в Токио и Японии их больше нет.

— Так-так. Хорошо. Даже чудесно.

— На вашем месте я бы так не радовался. Если девушка погибнет вместе с другими митриловцами, все наши усилия пропадут даром.

— Знаю. Нет, все будет в порядке — я сам удостоверюсь в том, что она не умрет. Хотя…

— «Хотя»?

— Всякое может случиться.