Падение Теночтитлана

Эрнан Кортес. Вступление в Теночтитлан

Ацтеки считали свою столицу Теночтитлан неприступной, и не без основания. Огромный город расположился среди обширного озера Тескоко на нескольких островках. С сушей он соединялся тремя длинными дамбами, тянувшимися с севера на юг и с запада на восток на многие километры. В случае опасности связь с сушей могла быть сразу прекращена: дамбы в ряде мест прерывались подъемными мостами. Убрать мосты - значило изолировать столицу от внешнего мира. Подобные же мосты соединяли между собой некоторые улицы и кварталы города. Каждый из них представлял собой как бы крепость в крепости, окруженную со всех сторон водою.

Испанцы и сопровождавшие их тлашкаланцы 8 ноября 1519 г. входили в столицу с юга. Впереди двигались кавалеристы во главе с Кортесом. За ними шла испанская пехота, насчитывавшая всего триста пятьдесят человек. Потом носильщики несли пушки, боеприпасы и другие грузы. Замыкали шествие тлашкаланские воины. Вместе с носильщиками их было около шести тысяч пятисот человек.

Дамба, по которой они шли, была настолько широкой, что по ней могли ехать, выстроившись в один ряд, десять всадников. Сложенная из больших камней, прочно соединенных цементом, дамба вела прямо к главным городским воротам. Затем она переходила в основную магистраль столицы, делившую ее на две примерно равные части. Плотину преграждала высокая стена. По краям ее стояли башни, а посредине открывались ворота. Это были дальние подступы к столице. Здесь Кортеса встретила многочисленная делегация. Каждый член ее в отдельности приветствовал его земным поклоном, как повелевал этикет. Это было подлинным испытанием терпения для темпераментных испанцев, так как более чем на час задержало их продвижение к столице.

В сопровождении ацтекских вельмож они достигли деревянного подъемного моста и городских ворот. Тут его встречал сам Монтесума в паланкине, отделанном полированным золотом. Чести нести его удостаивались лишь очень знатные придворные. Никто, кроме ближайших родственников Монтесумы, не смел на него смотреть. Поэтому вся свита шла, опустив глаза к земле. Завидев издали испанцев, Монтесума сделал знак остановиться. Державный повелитель ацтеков не должен был утруждать себя ни одним лишним движением, специальные люди подхватили его под руки и ловко перенесли на землю. Подходя к Кортесу, Монтесума опирался на своего брата Куитлауака и племянника Куаутемока. Вероятно, ему было бы проще и удобнее идти без всякой помощи, ибо он находился в добром здравии и в расцвете сил. Но чем бы Монтесума тогда отличался от простых смертных? Весь смысл этикета в том и состоял, чтоб внушить окружающим мысль о божественном происхождении и неземном величии их владыки. Монтесума не ступал по земле, как все люди. Перед ним вельможи расстилали драгоценные ткани. Золотые подошвы его сандалий не касались почвы. Легендарный Монтесума, обладатель несметных богатств, властелин обширной страны, покоритель народов, явившийся сюда, чтобы собственной персоной приветствовать горстку авантюристов!

Когда Монтесума покинул паланкин, Кортес проворно соскочил с лошади и, в сопровождении Марины, пошел ему навстречу. Первым заговорил Монтесума. После учтивого разговора Кортес возложил на повелителя ацтеков ожерелье из граненого стекла. Он хотел в знак «дружеских чувств» обнять Монтесуму, но его удержали придворные: никто не смел касаться священной особы. Сказав еще несколько приветливых слов и поручив своему брату сопровождать испанцев до их квартир, Монтесума скрылся в паланкине. Он отбыл среди низко склонившейся толпы приближенных и павших ниц простых горожан.

Так Монтесума познакомился с Кортесом. В этот день еще дважды удостоил Монтесума непрошеных гостей своим присутствием.

Для испанцев и сопровождавших их тлашкаланцев был отведен громадный дворец покойного отца Монтесумы Ашаякатля. Он состоял из множества каменных одноэтажных строений (лишь в центре стояло двухэтажное здание), столь обширных, что в них легко разместились семь тысяч человек экспедиции. Когда Кортес и его спутники подошли к дворцу, их уже поджидал там сам Монтесума. Взяв Кортеса за руку, он провел его в обширную комнату, утопавшую в дорогих коврах. Здесь должен был жить предводитель испанцев. Комнаты, предназначенные для солдат, были скромнее, но и они представляли образец комфорта. Каждый рядовой получил матрац, подушку, одеяло - вещи, от которых они давно отвыкли, а также обильную трапезу.

Кортес не позволил приступать к пиршеству, прежде чем не были приняты необходимые меры предосторожности. Внимательно осмотрев всё здание, Кортес очень обрадовался, когда убедился, что оно обнесено сплошной толстой стеной с массивными башнями на определенном расстоянии друг от друга. Установив фальконеты так, чтобы они держали под обстрелом все входы, и расставив часовых, он объявил, что за самовольные отлучки будет карать смертной казнью. Лишь после этого началось пиршество.

Через несколько часов, когда все успели хорошенько отдохнуть, снова появился Монтесума. Его собственный дворец, как оказалось, находился почти рядом, и ему не терпелось поближе познакомиться с белолицыми пришельцами. Монтесума еще раз выразил свою радость по поводу того, что Кортес и его спутники благополучно совершили столь трудный путь (в искренность этой радости никто, разумеется, не верил). Но после этого неизбежного и обязательного приветствия начался деловой разговор, из которого Кортес почерпнул для себя много полезного. Он выяснил, что Монтесума знает не только о всем ходе его экспедиции, но и о предыдущих двух экспедициях де Кордовы и Грихальвы. Далее он убедился в том, что их, испанцев, считают не простыми смертными, а «людьми с Востока» — посланниками бога Кецалькоатля. Кортес отнюдь не заинтересован был в том, чтобы переубедить Монтесуму. Напротив! Он охотно подтвердил, что они действительно прибыли с Востока и что их повелитель Карл V — величайший монарх на земле, а они — его приближенные. Испанцы, добавил он, исповедуют истинную веру, о которой он, Кортес, впоследствии подробнее будет говорить с Монтесумой. «Действительно ли все вы братья между собой?» - спросил Монтесума. «Да, все мы братья», - подтвердил Кортес, не моргнув глазом.

Отвечая на вопрос о звании своих воинов, особенно всадников, Кортес не скупился на слова. Вероятно, у его собеседника создалось впечатление, что он имеет дело с самыми высокопоставленными людьми Испании. Закончилась эта беседа вручением богатых подарков. Первый день своего пребывания в столице Мексики испанцы завершили мощным артиллерийским салютом. Сделано это было для того, чтобы обитатели Теночтитлана, никогда не слышавшие пушечного выстрела, прониклись суеверным страхом к этим бледнолицым, исторгающим по своему желанию гром, молнию и удушливые серные газы, какие бывают при извержении вулкана.

На следующий день Кортес явился к Монтесуме с ответным визитом. Его сопровождала свита из десяти человек. Дворец Монтесумы был похож по устройству и расположению на тот, в котором остановились испанцы. Над главным входом высилась эмблема Монтесумы: орел, несущий в своих когтях оцелота. Приблизившись к залу, в котором находился Монтесума, сановники, сопровождавшие Кортеса, накинули на себя простые плащи из грубой ткани и сняли сандалии: так повелевал этикет. Кортес был посажен на возвышении по правую руку Монтесумы. Неподалеку разрешено было присесть и сопровождавшим его испанцам - честь неслыханная, так как в присутствии Монтесумы полагалось только стоять, низко склонившись, или падать ниц.

Кортес искусно повел речь о преимуществах католической религии перед идолопоклонством. Он понимал, что склонить могучего повелителя Мексики признать власть римско-католической церкви - это значит выиграть крупное сражение без единого выстрела. Примеру Монтесумы последовали бы его сановники, потом дошла бы очередь и до простых людей. Идеи смирения и покорности, проповедуемые церковью, были на руку испанским авантюристам, помогали парализовать волю народа к сопротивлению. «Они шли с крестом в руке и ненасытной жаждой золота в сердце», — писал епископ Лас Касас, современник Кортеса, единственный из деятелей католической церкви, поднявший голос протеста против массового истребления индейцев. Монтесума внимательно выслушал Кортеса, а затем ответил, что ацтеков привел сюда великий Кецалькоатль. Он дал им законы, а потом удалился в страны, где восходит солнце. Но, уходя, он объявил, что вернется сам или пришлет своих потомков, которые и будут владеть Мексикой. Удивительные подвиги испанцев, их белая кожа и многое другое говорит о том, что они и есть «люди с Востока», о которых пророчествовал Кецалькоатль. И если Монтесума однажды противился их приходу в столицу, то лишь потому, что народ боялся их и рассказывал всякие небылицы. Монтесума признал власть испанского короля, а Кортеса и его людей - его послами, каждое желание которых должно исполняться, как его собственное. Кортес окончательно убедился, что Монтесума находится во власти фантастических суеверий. Можно, следовательно, продолжать разыгрывать роль исполнителя воли мифического Кецалькоатля, то бишь Карла V. Ведь Монтесума никогда не узнает, что Кортес, не только не посол испанского короля, но лишен даже полномочий губернатора Кубы Веласкеса.

Побывав во дворце Монтесумы, испанцы ближе узнали многие стороны жизни повелителя ацтеков. Число слуг и придворных, призванных выполнять его малейшее желание, превышало, включая личную охрану, тысячу человек. Все они жили при дворе и кормились из дворцовой, кухни. Те избранные слуги и придворные, которые имели прямой доступ к Монтесуме, должны были уметь сжато, в нескольких словах, передавать суть дела, по которому к нему обращались. Монтесума с ними почти не разговаривал. — он лишь выслушивал донесения и давал приказания. Смотреть на Монтесуму было строжайше запрещено, так же, как и поворачиваться к нему спиной. Уходя, посетитель пятился к двери, отвешивая положенное количество поклонов. Даже самые знатные лица перед входом к Монтесуме снимали с себя головные уборы и все другие украшения и драгоценности. Обедал Монтесума, в полном одиночестве. Присутствие кого бы то ни было могло бы умалить его царское достоинство. Кроме того, он опасался «дурного глаза»… В заключение обеда подавался напиток, о котором в Европе тогда еще ничего не знали, — шоколад, приправленный ванилью и другими пряностями. Его взбивали, как сливки, и подносили в золотых кубках. Более 2000 кувшинов шоколада потреблялось ежедневно во дворце. Посуда, из которой ел Монтесума, не могла подаваться ему вторично. Ее получали в знак высокой милости придворные и слуги. Когда Монтесума принимал пишу, во дворце царила полная тишина. Насытившись, он курил - занятие, в то время неизвестное европейцам.

При дворце находилась оружейная палата со всеми видами ацтекского оружия. Оно было развешано и разложено в образцовом порядке и, в случае надобности, сразу могло быть роздано воинам. Поразил испанцев огромный дворцовый птичник и большой зверинец.

У Монтесумы было много жен. Свой досуг они заполняли рукоделием. Во дворце были оборудованы десятки ванных комнат, — ацтеки любили чистоту. Монтесума ежедневно купался и не менее четырех раз в сутки менял одежду. Дважды он никогда не надевал одного платья. На Монтесуму, его жен и придворных работало множество ремесленников, начиная от каменщиков и резчиков по дереву, заботившихся о ремонте дворцовых помещений, и кончая ювелирами, художниками, золотых дел мастерами. Особенно многочисленным был штат садовников. Специальные люди вели счет всем доходам и расходам двора. Счетоводные книги, заполненные пиктографическими знаками, хранились в особом помещении. Таких книг были сотни, и, если бы они уцелели, ученые смогли бы довольно точно сосчитать, во что обходилось народу содержание двора Монтесумы.

Обдумывая план дальнейших действий, Кортес решил, что надо, прежде всего, хорошо познакомиться с городом и его населением. Все испанцы должны хорошо ориентироваться в местности, где находятся сейчас в качестве гостей, но в любой момент могут превратиться в пленников. Для этого Кортес испросил у Монтесумы разрешение посетить городской рынок, главный храм и некоторые другие достопримечательные места. Разрешение было дано. Более того, сам Монтесума вызвался сопровождать Кортеса при восхождении на Большой Теокалли - храм бога войны, главную святыню Теночтитлана и самое высокое здание в городе.

Испанцы строем, с кавалерией во главе, покинули свой дворец, превращенный в казарму, и направились в город в сопровождении проводников. Внимательно разглядывая каменные здания Теночтитлана, Кортес обратил внимание на то, что их плоские каменные крыши защищены толстыми щитами. Это делало дома схожими с крепостями. Если к этому прибавить многочисленные каналы, пересекавшие город во всех направлениях, и подъемные мосты, легко раздвигаемые, то становилось очевидным, что при уличных боях все преимущества будут на стороне обороняющихся. Вдоль многих каналов шли дорожки, служившие своеобразными пристанями для выгрузки товаров, которые доставлялись в город водным путем. То там, то здесь зеленели островки, как выяснилось впоследствии, искусственного происхождения. Их создавали поколения земледельцев из илистой массы, которую черпали со дна озера и укрепляли плетнями. С годами эти островки становились всё более обширными и прочными, постепенно превращаясь в оживленные городские районы. Корки растений укрепляли грунт и тысячами неразрывных нитей привязывали острова ко дну озера.

Городской рынок занимал огромную площадь, вмещавшую одновременно более 50 000 покупателей и продавцов. Площадь была вымощена толстыми плитами и частично застроена торговыми помещениями. Испанцев поразило обилие и разнообразие товаров, имевшихся на рынке. Здесь можно было купить всё, что производилось тогда в Мексике и соседних странах, — от посуды, мебели, золотых украшений до самых изысканных лакомств ацтекской кухни. Особенно поражены были испанцы, когда увидели, что значительно выше золотых изделий здесь ценятся небольшие вещицы, выточенные из зеленоватого минерала - нефрита! Были на рынке специальные ряды, где продавалось вооружение - копья, луки, стрелы, широкие мексиканские мечи с острыми клинками из обсидиана. Тут же были выставлены всевозможные шлемы, изображавшие головы свирепых зверей, и толстые кафтаны, игравшие роль панцирей.

В легких шалашах, сооруженных па базарной площади, работали цирюльники. Их бритвы из заостренных пластинок обсидиана ничуть не уступали стальным лезвиям европейцев.

Всюду царил образцовый порядок. За ним наблюдали специальные стражники, прохаживавшиеся среди покупателей. Все споры разрешались судьями, заседавшими в одном из концов рынка. Самым обширным и многолюдным был участок, отведенный под торговлю съестными припасами. Гирь и весов мексиканцы не знали. Все товары продавались поштучно, а сыпучие тела — особыми мерками. Роль денег выполняли бобы какао и костяные трубки с золотым песком. Весьма развит был товарообмен.

Значительная часть товаров не покупалась, а обменивалась на другие товары. Но огромная рыночная площадь не вмещала в себя все центры городской торговли. Известь, камень, лес — все громоздкие строительные материалы складывались обычно на набережной канала, примыкающей к рынку, и на соседних улицах. И здесь всегда толпились покупатели. Картина городского рынка будет неполной, если не упомянуть о живом товаре, который также был выставлен на всеобщее обозрение, - о невольниках. Их были сотни, а в иные дни и тысячи, - худых, изможденных людей в деревянных ошейниках, прикрепленных к длинным гибким шестам. Покупали их, как покупают домашних животных: осматривали зубы, щупали мускулы. Были и невольники без ошейников. Эти люди продавали самих себя, чтобы получить кров над головой, одежду и пищу. На такое решались только последние бедняки, отчаявшиеся обрести какие-нибудь средства к существованию.

Познакомившись с городским рынком, испанцы направились к главному храму бога войны Уицилопочтли, находившемуся неподалеку от рыночной площади. Его окружала высокая каменная стена, украшенная снаружи рельефными изображениями змей. Обширный храмовый двор был вымощен плитами, отполированными до блеска, так что лошади то и дело скользили, едва удерживаясь на ногах. У зубчатых ворот храма Кортеса и его спутников встретили жрецы и сановники. Монтесума приказал им доставить знатного гостя на вершину, дабы он не утруждал себя утомительным подъемом по пяти высоким и крутым лестницам. Это было высокой честью. Сам Монтесума тоже не ходил по лестницам, его всегда поднимали на вершину храма. Кортес отказался от носильщиков. Осторожность повелевала ему не отделяться от своих воинов. Храм Уицилопочтли представлял собою гигантскую усеченную пирамиду, - точнее, пять усеченных пирамид, поставленных уступами друг на друга, из которых большая служила основанием. Сто четырнадцать ступеней вели па вершину храма, но они шли не сплошной линией, а образовывали пять лестниц, соответственно пяти «этажам» храма. Каждая из лестниц приводила посетителя на очередной уступ, и, лишь обойдя его кругом, он попадал на следующую лестницу. Таким образом, чтобы достичь вершины храма, надо было не только преодолеть все сто четырнадцать ступеней, но и четыре раза обойти всё здание, каждую из его пирамид. Лестницы шли по наружной плоскости. Торжественное шествие жрецов во время празднеств, медленно, на виду у всего парода поднимавшихся па вершину храма, было эффектным и впечатляющим зрелищем. Точные размеры храма бога войны не сохранились. Ученью полагают, что площадь его основания равнялась примерно 1 000 кв. метров, а высота — 30—35 метрам. Па вершине храма была обширная площадка с двумя башнями-святилищами. Перед ними стояли алтари, в которых и днем и ночью горели огни.

Кортеса и его спутников встретил сам Монтесума. Вдоволь налюбовавшись видами Теночтитлана с высоты птичьего полета и по достоинству оценив чрезвычайно выгодное стратегическое расположение города, Кортес попросил разрешения посмотреть ацтекских богов, находившихся в святилище. Посовещавшись со жрецами, Монтесума разрешил испанцам заглянуть внутрь. И вот их взору предстал исполинский истукан неуклюжей формы, со свирепым и безобразным лицом. Правой рукой он держал лук, в левой находились золотые стрелы. Тело истукана было опоясано змеей, составленной из жемчуга и драгоценных камней, а на шее висели золотые человеческие маски и цепь из золотых и серебряных сердец. Так выглядел Уицилопочтли - ацтекский бог войны, в честь которого был сооружен этот огромный храм. Любимым блюдом этого кровожадного бога были человеческие сердца. На специальном камне, установленном около идола, жрецы приносили ему в жертву людей из числа военнопленных, рабов и жителей покоренных племен, вспарывая им грудную клетку и извлекая еще трепещущее сердце. Следует сказать, что этот отвратительный обряд был умело использован католическими священниками в качестве одного из главных доводов за новую религию.

Были в этом храме статуи и других ацтекских богов, и всем им приносились человеческие жертвы. Жрецы внушали пароду, что только такими жертвами можно предотвратить уход солнца - источник жизни на земле. Суеверно-набожный Монтесума был оскорблен до глубины души, когда Кортес начал убеждать его, что ацтекские боги - это злые духи, дети дьявола, порождение сатаны и что следует заменить всех идолов иконами. «Наши боги даруют нам победы, хороший урожай, удачу в жизни. Ты не должен так дерзко говорить о них. Если бы я знал, что ты их оскорбишь, я не разрешил бы тебе сюда прийти». Кортес молча удалился, а Монтесума остался вымаливать прощение у разгневанных богов.

Спустившись во двор, испанцы осмотрели и другие храмовые постройки. Были тут склады оружия, небольшие пирамидальные храмы, на вершинах которых горели негасимые огни. Увидели они и пирамидальный холм, где хранились черепа замученных, принесенных в жертву богам. В длинных одноэтажных строениях жили жрецы и их воспитанники. На территории храмового двора находились также продовольственные склады и магазины, помещение для приезжих, цистерны с пресной водой. Это был как бы самостоятельный городок, живший своей обособленной жизнью.

Убедившись, что ацтеки не разрешат превратить храм бога войны в католическую церковь, испанцы решили построить часовню в одном из залов своего дворца. Монтесума прислал каменщиков, и работа закипела. Случайно в стене кто-то обнаружил замурованную дверь. Удалив посторонних, испанцы взломали её - и попали в большую потайную кладовую, сплошь заставленную золотом и драгоценностями. Рядами стояли тяжелые золотые слитки, лежали груды богатых тканей, теснились поставленные вплотную чудесные произведения ювелирного искусства. Значит, верным оказался слух, что в этом дворце Монтесума хранит свою личную казну. Но до поры, до времени решено было ничего не трогать. Дверь заделали. Солдаты получили строжайший приказ молчать о находке. Многими событиями была насыщена первая неделя пребывания испанцев в Теночтитлане. Но текущие дела и даже такое крупное событие, как нахождение богатого клада, ни на минуту не заслоняли перед Кортесом его главной задачи - покорения Мексики. Он понимал всю шаткость и неопределенность своего положения. Его жизнь и жизнь всех участников экспедиции зависела, в сущности, от настроения Монтесумы. А вдруг, послушавшись жрецов, он перестанет благоволить к испанцам? Или, приглядевшись к ним получше, поймет, что они и их прославленные кони и пушки вовсе не боги и даже не посланцы богов? Тогда, по первому сигналу, против них восстанет весь город. Их участь тогда предрешена - все как один будут принесены в жертву кровавому Уицилопочтли. Стоит только прекратить доставку продовольствия и питьевой воды - и сразу положение испанцев станет безвыходным. Надо было немедленно действовать, чтобы закрепить и упрочить свое положение. Что можно предпринять, находясь в самом логове врага? На военном совете, созванном Кортесом, раздавались разные голоса. Одни предлагали тайно покинуть город и уйти на материк за большие дамбы. Другие предлагали удалиться с ведома Монтесумы под каким-нибудь благовидным предлогом. Во всех этих советах Кортес не видел резона. Такого рода действия сразу были бы расценены как проявление слабости. А слабых бьют. Отступая, испанцы рисковали потерять даже дружбу своих союзников - тлашкаланцев. Единственный выход из положения - взять в плен самого Монтесуму, сделать его заложником. Тогда испанцы будут в безопасности. Ацтеки не посмеют на них напасть, опасаясь за жизнь Монтесумы. Надо было, чтобы Монтесума добровольно согласился пойти в плен к испанцам. Осуществить этот план было поручено пяти наиболее отважным офицерам. Они во главе с Кортесом должны были под угрозой смерти уговорить Монтесуму «добровольно» переехать во дворец к испанцам.

Предлог для этого нашелся. Еще до вступления в Теночтитлан в Чолуле Кортес узнал о стычке, которая произошла между одним из ацтекских касиков и гарнизоном, оставленным в Вера-Крус. Касик этот требовал уплаты дани от близлежащих селений тотонаков, - те же призвали на помощь испанцев. Гарнизон Вера-Крус состоял почти сплошь из стариков и инвалидов. Отряд из сорока испанцев, с двумя пушками, тремя арбалетами и двумя аркебузами (к тому же вынужденный экономить порох, так как запасы его иссякали), не смог противостоять многотысячным отрядам ацтеков. Не спасли положения и союзники испанцев - тотонаки. Испанцы потеряли в боях семь человек, скончавшихся от ран, и одного - захваченного в плен, потеряли лошадь и, что было страшнее всего, потеряли славу непобедимых посланцев Кецалькоатля. Продовольствие уже доставлялось гарнизону Вера-Крус не столь аккуратно. Индейцы каменщики, достраивавшие крепость, отлынивали от работы. В свое время Кортес скрыл это печальное происшествие от своих соратников, дабы они не пали духом. Теперь же он решил использовать его. Кортес решил во всем случившемся обвинить Монтесуму. Действительно ли был Монтесума причастен к стычке или ацтекский касик действовал самостоятельно, - не имело значения в глазах Кортеса. Ему нужен был лишь предлог, чтобы, вероломно захватив Монтесуму в плен, обвинить его самого в вероломстве.

На следующее утро Кортес в сопровождении пяти офицеров направился с визитом к Монтесуме. То, что все были в латах, шлемах и при оружии, никому из ацтеков не внушило подозрения. Они знали, что испанцы не расстаются со своими доспехами. Монтесума встретил гостей, как всегда, приветливо и, как всегда, одарил их золотыми вещицами. Он шутил, смеялся, и испанцы ему поддакивали. Но внезапно Кортес изменил тон. Он заговорил сурово и властно, обвинив Монтесуму в том, что по его приказу было совершено нападение на приморские селения, где живут тотонаки - подданные испанского короля. Его люди осмелились даже поднять руку на испанцев. Кортес пригрозил, что должен был бы разрушить Теночтитлан, но помилует его при условии, если Монтесума немедленно, добровольно и спокойно, отправится вместе с испанцами во дворец покойного отца. Монтесума опешил от неожиданности. Он, на которого не осмеливались даже взглянуть его подданные, каждое слово которого — закон, должен добровольно стать заложником испанцев! Монтесума был подавлен, удручен, растерян. Он отрицал свою причастность к столкновению, происшедшему на побережье. В доказательство своей невиновности, он снял с руки перстень с изображением Уицилопочтли, передал его одному из сановников и приказал тотчас доставить провинившегося касика в столицу на суд Кортеса. Этот перстень символизировал особую государственную важность царского поручения.

А тем временем Монтесума соглашался дать испанцам в заложники своего сына и свою дочь. Но Кортес был неумолим. До прибытия виновных и выяснения истины сам повелитель ацтеков должен оставаться заложником у испанцев. Желая подсластить пилюлю, Кортес стал убеждать его, что он будет, как и раньше, окружен своими сановниками и ему будут отдаваться высшие почести. Речь идет лишь о перемене места жительства. Переговоры затягивались и не сулили ничего хорошего испанцам. Монтесума начинал понемногу приходить в себя. В это время один из спутников Кортеса, наиболее нетерпеливый, воскликнул: «К чему лишние слова! Или он сейчас же последует за нами, или мы его прикончим… Теперь колебаться поздно!». Хриплый голос и горящие глаза говорившего подействовали на Монтесуму. «Что сказал этот сердитый испанец?» - обратился он к Марине, крещеной индианке, ставшей верной помощницей и переводчицей Кортеса. Она в деликатных выражениях передала смысл угрозы: смерть или плен. Монтесума сдался и согласился с требованием Кортеса. Тотчас были доставлены царские носилки. Монтесума заявил пораженным как громом придворным, что решил на время поселиться у своих бледнолицых друзей. Когда кортеж двигался по улице, в толпе пронесся слух, что испанцы силою уводят Монтесуму. Кортес предвидел возможность уличных беспорядков. На всем пути следования у него стояли наготове испанские отряды. Но к их помощи не пришлось прибегнуть, Монтесума обратился к народу с просьбой разойтись и не придавать значения «глупым слухам». Он «по собственному желанию» отправляется в гости к испанцам, и никого это не должно беспокоить. Сгорая от стыда за всё, что произошло, Монтесума решил придать своему позорному плену внешне пристойный вид. А это было на руку испанцам.

Когда Монтесума был доставлен во дворец своего покойного отца, Кортеса осенила новая идея. Он понял, что испанцам выгодно сохранить их пленнику видимость независимости. Тогда именем Монтесумы можно будет управлять всей страной. Если не сразу, то постепенно можно будет взять в свои руки бразды правления, использовать в своих интересах государственный аппарат ацтеков. Прикрываясь, как ширмой, именем Монтесумы, можно будет выкачивать из Мексики ее золото и другие богатства, превращать ацтеков и покоренные ими народы в подданных испанской короны.

Кортес отвел Монтесуме самые лучшие комнаты дворца. Их украсили с царской роскошью. К Монтесуме переезжают его жены и слуги. Ему, как и прежде, отдаются высшие почести. Как и раньше, он несколько раз на дню меняет платье, принимает ванну, кушает свои излюбленные блюда, пьет какао, курит трубку. Его забавляют придворные шуты, с ним ведут неторопливую беседу мудрые старцы (если Монтесуме угодно с ними поговорить). Он совещается со своими военачальниками, принимает решения, дает приказания. Ему докладывают обо всех государственных делах. Весь церемониал соблюдается неукоснительно. Все посетители Монтесумы надевают, входя к нему, простую одежду, снимают обувь, опускают глаза, отвешивают поклоны, а уходя, - пятятся назад, непрерывно кланяясь. Испанцы тоже выказывают повелителю ацтеков знаки глубокого уважения. Сам Кортес ежедневно по утрам приходит с визитом, справляется о его здоровье, осведомляется, какие будут пожелания. Он садится лишь тогда, когда получает приглашение сесть. Со стороны могло показаться, что Кортес выступает в роли скромного просителя. Но истинное положение дел хорошо известно всем участникам этой комедии. И днем и ночью у апартаментов Монтесумы и у выходов из дворца стоит вооруженная охрана. Испанцам известен каждый шаг именитого пленника. Известно, кто и по какому долу к нему обращается. Известно, о чем говорят на военном совете. Кортес требовал от солдат, охранявших Монтесуму, строжайшей бдительности и, в то же время, самого почтительного отношения к их пленнику. Ведь от этого зависел успех его замыслов. Кортес лелеял надежду хорошим обращением сделать Монтесуму более сговорчивым и покладистым. Действительно, вскоре тот примирился со своим новым положением и даже стал по старой привычке одаривать золотом и безделушками своих тюремщиков! Покорившись судьбе, Монтесума больше не возмущался и не протестовал. Его, казалось, вполне устраивала та комедия, которая молчаливо разыгрывалась с общего согласия. Он хотел лишь одного - чтобы соблюдался декорум, и Кортес охотно на это шел. Однажды один часовой нарушил покой Монтесумы. Об этом доложили Кортесу, и он приказал наказать солдата палочными ударами.

Но вот в сопровождении большой свиты прибыл в столицу провинившийся ацтекский военачальник. Он предстал перед Монтесумой, по тот даже не стал его слушать, сказав, что Кортес сам во всем разберется. Суд был «правый и скорый» - касика и семнадцать его приближенных сжечь заживо на дворцовой площади. Услышав этот приговор, осужденный заявил, что он не виноват, так как действовал не самостоятельно, а лишь выполнял приказ Монтесумы. Но заранее были обречены на неудачу все попытки оправдаться. Кортеса не очень-то волновал вопрос: виновен или не виновен данный военачальник. Ему надо было навести страх на всю страну, запугать народ, показать непокорным, что малейшая попытка неповиновения будет жестоко караться. Смертный приговор был предрешен еще до разбора дела. Из военных складов главного храма испанцы вынесли стрелы и дротики. Из них сложили гигантский костер, на котором должна была быть приведена в исполнение казнь. Тем самым Кортес обезоружил жителей столицы на тот случай, если бы они вздумали встать на защиту заживо сжигаемых.

Но Монтесума еще не испил до дна чашу унижений, приготовленную для него. Во время казни на повелителя ацтеков надели оковы - знак рабства и позора. И когда после свершения казни их сняли, то окончательно павший духом Монтесума унизился до того, что благодарил Кортеса за его «великодушие» и хорошее к нему отношение. Огромная толпа, присутствовавшая при казни, стояла тихо и покорно. Народ был уверен, что этот приговор вынесен самим Монтесумой. А его повеления в глазах всех были непререкаемы. Ацтеки продолжали считать Монтесуму своим верховным вождем, хотя он давно стал покорной пешкой в руках Кортеса.

Хотя сразу после окончания казни Монтесума был освобожден от оков, свобода, предоставленная ему, была призрачной. Истинным хозяином положения был Кортес. И он целых шесть месяцев правил Мексикой за спиной Монтесумы, прикрываясь его именем. С болью и негодованием наблюдали вожди ацтекских племен, как Кортес становится полновластным правителем всей страны. С состраданием думали они и о незавидной участи Монтесумы, скрепляющего своим именем любое решение испанцев. «Так больше не может продолжаться», — решили наиболее дальновидные из касиков и стали думать, как помочь Монтесуме выйти из беды. Во главе заговора встал молодой горячий Какамацин -племянник Монтесумы. Он сумел привлечь к себе Куитлауака - брата Монтесумы - и властителей крупнейших городов Мексиканской долины. На военном совете заговорщиков раздавались речи, которые вряд ли пришлись бы по вкусу тому, ради которого здесь все собрались. Какамацин резко порицал своего дядю за бесконечные колебания по отношению к испанцам и за политику подчинения наглым захватчикам. Потакая во всем Кортесу и его банде, Монтесума помимо своей воли стал его слугою, - говорил Какамацин. Но дело еще поправимо - надо лишь вырвать Монтесуму из позорного плена. Какамацин призывал стряхнуть с себя уныние и отчаяние и дружно взяться за оружие. Он считал, что успехи испанцев — результат бездеятельности ацтеков, перед объединенной силой которых бледнолицым не устоять. Какамацина все горячо поддержали. Заговорщики уже договорились о дне и часе нападения на дворец Ашаякатля. Но среди собравшихся был родственник Монтесумы, который увидел за речами и действиями Какамацина другой смысл. Он расценил его призывы к восстанию как стремление самому захватить всю власть в стране. И этот человек внес «небольшие поправки» в предложение Какамацина, Он согласен с чем, что нужно напасть и освободить Монтесуму, но обо всем этом следует заранее уведомить повелителя ацтеков и ждать его указаний. «Не предупредив Монтесуму, мы подвергаем его жизнь опасности, кроме того, надо все стараться делать без кровопролития. Испанцы как-никак гости Монтесумы и находятся под его покровительством. Эти «поправки» были всеми отвергнуты. Изменническая сущность их явно выступала из-под лживого покрова сладких речей. Под напором всеобщего возмущения родственник Монтесумы на словах отказался от своего предложения. И никому не пришло на ум, что этот человек может действовать самовольно, не считаясь с принятым решением. А так и случилось.

На следующий же день Монтесума узнал во всех подробностях о заговоре и его участниках. И первое, что он сделал, - поспешил обо всем доложить своим тюремщикам. Кортес решил немедленно идти походом на Тескоко, где были сосредоточены главные силы заговорщиков, разрушить город до основания и захватить Какамацина и его сообщников. Но такой поход был очень рискован и не сулил быстрого успеха. Монтесума уговорил Кортеса воздержаться от карательной экспедиции, пообещав, что сам без единого выстрела захватит всех заговорщиков и тотчас предаст их в руки испанцев. И он сдержал свое слово… Действуя через преданных ему людей и пустив в ход все средства - от щедрых даров до еще более щедрых обещаний, Монтесума вносил раздоры в среду заговорщиков, сеял взаимные подозрения. И кончилось дело тем, что верные Монтесуме люди заманили Какамацина и нескольких его приближенных в небольшой дом, стоявший на берегу озера Тескоко, а там напали па них, связали и на заранее подготовленной пироге доставили в Теночтитлан. Но вероломно захваченный в плен Какамацин не сдался, не примирился с захватчиками. С презрением отбросил он предложение о покорности и заявил, что эти жадные пришельцы, вероятно, околдовали Монтесуму и лишили его храбрости и чувства собственного достоинства.

Прошло еще несколько дней - и был схвачен Куитлауак. Вскоре все главари заговора, скованные одной цепью, сидели в темнице, куда их заточил Кортес. Может показаться странным, что Монтесума так ревностно помогал своим заклятым врагам и обрек на гибель людей, которые хотели ему помочь, хотели освободить его от позорного плена. Но в своих поступках Монтесума был по-своему вполне последователен. Раз уверовав в силу рока, в то, что все совершается по велению богов и судьбы не изменить, он покорился обстоятельствам. Убежденный в том, что настала пора, когда сбываются древние пророчества о «людях с Востока», Монтесума считал бессмысленным всякое сопротивление. Воля его была парализована. Нет никакого сомнения, что если бы Монтесума своими руками не расстроил заговора и не отдал на расправу Кортесу его участников, то все испанцы были бы истреблены. Племянник Монтесумы Какамацин правил городом Тескоко — вторым по величине после Теночтитлана. Под его командованием находился большой гарнизон. Да и остальные заговорщики располагали значительными силами. И всё же Монтесуме удалось арестовать всех главарей заговора в городах, которыми они управляли, в их собственных дворцах. Пленник Кортеса обладал еще огромной властью. Его приказания выполнялись беспрекословно. Но вся его власть и возможность приказывать использовались сейчас только в интересах испанцев. Можно привести много примеров, как Кортес с помощью Монтесумы осуществлял свои планы и замыслы. Задумал, например, Кортес построить две бригантины, чтобы плавать по озеру, — и Монтесума тотчас распорядился прислать лесорубов и плотников. Древесина была выделена из его лучших лесов. Испанцам эти суда развязывали руки. Ведь единственный сухопутный выход из Теночтитлана шел через дамбы. Бригантины же открывали испанцам многочисленные водные пути. Из Вера-Крус были доставлены железные части уничтоженных кораблей, паруса, такелаж, компасы. Под руководством испанских моряков руками индейцев в течение нескольких недель были построены две бригантины. Они были оснащены фальконетами и представляли грозную силу. Каждая из бригантин по своим размерам во много раз превосходила самые большие индейские пироги и обладала большей скоростью и лучшей маневренностью.

Монтесуму начал тяготить затворнический образ жизни. Как-то он выразил желание поохотиться в своих заповедных лесах, лежавших на противоположном берегу озера. Кортес согласился удовлетворить эту прихоть своего пленника. Его в сопровождении свиты доставили на корабль. К охотникам была приставлена солидная стража - двести испанских солдат. Попутный ветер быстро помчал вперед бригантину. Сопровождавшие ее индейские челноки вскоре остались далеко позади. Целый день наслаждался Монтесума видимостью свободы, но по пятам его, выполняя волю Кортеса, шли испанские солдаты. Стараясь не попадаться ему на глаза, они следили в оба за именитым охотником, и если бы Монтесума думал скрыться, то получил бы пулю в затылок.

Не отказал Кортес Монтесуме и когда тот изъявил желание посетить главный храм бога войны. Кортес только предупредил, что если будет сделана попытка к бегству, то это может кончиться весьма печально… Но Монтесума и не помышлял о побеге. Он хотел парадным выходом в храм показать народу, что не является пленником испанцев, а живет у них как бы в гостях, по собственной воле… Это ему надо было для поддержания своего престижа. Кортес позаботился о том, чтобы церемония выхода Монтесумы в храм была проведена с надлежащей пышностью и тожественностью. Ему важно было возможно дольше поддерживать заблуждение, что страной правит Монтесума. И, если бы не сто пятьдесят вооруженных испанских солдат, примкнувших к торжественной процессии, можно было бы подумать, что в Теночтитлане ничего не изменилось.

Настал день, когда Кортес счел необходимым напомнить Монтесуме, что подданные испанского короля должны ежегодно выплачивать ему дань. Он намекнул о необходимости во всеуслышание заявить о том, что отныне вся Мексика находится под покровительством испанской короны. Монтесума не стал возражать. Он послал гонцов во все концы своего государства. Через несколько дней к нему явились племенные вожди и правители разных частей Мексики. Монтесума обратился к ним с большой речью. Суть ее сводилась к тому, что сбылось древнее пророчество о «людях с Востока», которые должны были прибыть из-за моря и взять в свои руки власть над страной ацтеков. Кортес и его спутники - посланцы Кецалькоатля. Им нужно беспрекословно подчиняться, выполнять все их приказания и выплачивать им дань. Слово Монтесумы было для всех законом. Зная это, Кортес предложил немедленно разослать во все города сборщиков налогов в пользу короля. Их сопровождали испанские солдаты. Несколько недель обходили налогосборщики мексиканские города и селения и вернулись с богатой добычей. Кладовые Кортеса наполнились золотой и серебряной посудой, красивыми тканями, изделиями из перьев и многим другим.

Как ни скрывали испанцы, что им удалось обнаружить во дворце клад, слухи об этом дошли и до Монтесумы. Отлично понимая, что Кортес не расстанется с захваченными сокровищами, Монтесума решил «подарить» их испанцам. И Кортесу не оставалось ничего другого, как благодарить Монтесуму за щедрость. Сейчас он уже мог распоряжаться этим кладом на «законном основании». Три дня извлекали и сортировали испанцы драгоценности, хранившиеся в тайнике. Потом все золотые вещи были переплавлены в толстые квадратные слитки. Слитки понадобились испанцам, чтобы удобней было делить добычу. Ослепленные жадностью, завоеватели но пощадили даже великолепных произведений искусства, ценность которых превосходила стоимость золота, из которого они были сделаны. Несметные богатства, найденные во дворце, распалили жадность испанских солдат. Они потребовали немедленно приступить к дележу. Как ни оттягивал Кортес этот час, уговаривая своих головорезов, что скоро золота станет еще больше, солдаты не соглашались ждать. Тем более, что они стали замечать таинственное исчезновение многих драгоценностей. Подозрения пали на Кортеса и его приближенных. Под давлением солдат он вынужден был приступить к дележу. Из всей массы прежде всего взята была одна пятая для короля и другая - для Кортеса, согласно тому договору, который заключили с ним, выбирая его в капитан-генералы. Затем Кортес потребовал вычета тех расходов, которые он совершил на Кубе при снаряжении экспедиции, а также возмещения Веласкесу за уничтоженные суда, наконец, оплату издержек, затраченных на посольство, отправленное в Испанию. Далее сбросили пай для семидесяти человек гарнизона Вера-Крус, а также стоимость двух коней, павших при Тлашкале и Альмерии. Только затем уж приступили к наделению прямых участников. Но и тут шли в таком порядке; сперва оба духовные лица, затем офицеры, затем самопальщики и арбалетчики; всем предоставлялось по двойному паю. Когда же, после стольких надувательств, очередь дошла до остальных солдат, по расчету - один пай на человека, то этот пай был столь мизерен, что многие его даже не брали, и тогда, конечно, и их доля шла в карман Кортесу! Разумеется, солдаты должны были молчать, ибо кому же было жаловаться на обман и у кого требовать справедливости! К тому же Кортес не жалел ни ласковых слов, ни обещаний, а наиболее опасным крикунам ловко умел затыкать рот сотней-другой. Офицеры превратили свое золото с помощью мексиканских ювелиров в увесистые цепи. Они носили их на груди, не расставаясь с ними ни на минуту. Их примеру последовали солдаты, которые оказались запасливее других и раздобыли себе золото, не дожидаясь раздела. Но таких было немного. Кое-кто решил приумножить свои богатства при помощи картежной игры. Когда разгорались страсти, дело нередко доходило до бурных ссор и драки на шпагах. Дисциплина заметно падала, и Кортесу не раз приходилось заковывать обладателей массивных золотых цепей в не менее массивные железные цепи. Два-три десятка испанцев, как могли, наслаждались обретенным богатством. Остальная же масса открыто выказывала свое недовольство. Перед каждым вставал вопрос; во имя чего он претерпел столько невзгод, десятки раз рискуя жизнью? Ответ напрашивался сам собою: для обогащения Кортеса и кучки его приближенных.

Чуя грозную опасность, идущую изнутри, от испанских солдат, Кортес принял срочные меры, чтобы не дать разрастись недовольству. Самые строптивые, наиболее громко выражавшие свои требования получили щедрые взятки и замолчали. Остальных же Кортес задобрил обещанием всяких благ в недалеком будущем. Постепенно страсти улеглись, дисциплина восстановилась. Тем более, что появилась новые виды на золото. Кортес выведал у Монтесумы, где находятся три крупнейших золотых месторождения Мексики. Для обследования их были посланы небольшие группы испанцев. Золота они доставили немного, но зато привезли самые достоверные сведения о больших природных залежах его. Было ясно, что, применив усовершенствованные методы добычи, которых индейцы не знали, можно за короткий срок изрядно приумножить золотые запасы испанцев. Стало быть, прав был Кортес, который обещал всех сделать богачами, Так думали солдаты. И боль обиды за наглый обман при дележе добычи постепенно утихала. Преуспевая во всех своих замыслах и чувствуя себя фактическим властелином Мексики, Кортес решил, что сейчас ему все дозволено. И в один прекрасный день он потребовал от Монтесумы, чтобы тот передал испанцам крупнейшее сооружение Теночтитлана - храм бога войны.

Тщетно доказывал Монтесума Кортесу, что это восстановит против испанцев весь народ, что ацтеки не простят осквернения своих святынь. Кортес настаивал на своем. В конце концов, после совещания со жрецами Монтесума принял компромиссное решение. Он разрешил на вершине храма поставить часовню с иконой и крестом. Пышным богослужением отметил Кортес эту победу. Он уже обдумывал следующие шаги по искоренению язычества и обращению аптекой и самого Монтесумы в католическую веру. Но неожиданно всё это дело приняло совсем другой оборот.

Сам того не замечая, Кортес рубил тот сук, на котором сидел. Ведь именно слепая вера ацтеков в своих богов помогла испанцам завладеть Мексикой. Эта слепая вера превратила грозного и воинственного Монтесуму в безвольное орудие Кортеса. А теперь он покушался на то, что питало эту веру и помогало ненавистным пришельцам безнаказанно хозяйничать в огромной стране за тысячи километров от своей родины. Он покушался на религиозные верования ацтеков, то есть, в конечном счете, на самого светлолицего бога Кецалькоатля, посланцем которого его считал Монтесума.

И ацтекские боги возроптали… Соседство богородицы пришлось им явно не по вкусу. Атмосфера в столице всё более накалялась. Торжественный молебен чужим богам, совершенный на глазах у всех в храме Уицилопочтли, был воспринят жителями Теночтитлана как страшное кощунство. Воспользовавшись всенародным возмущением, хитрые ацтекские жрецы объявили Монтесуме, что боги намереваются покинуть столицу, если не будут наказаны испанцы. Разгневанные боги требуют изгнания всех пришельцев за пределы Мексики. Монтесума сразу же призвал Кортеса и сообщил ему «волю богов». Кортес был поражен, как громом. Только сейчас он в полной мере оценил страшную опасность, всё время висевшую над его головой. О ней он постепенно стал забывать, упоенный своими успехами. Как призрачна, по сути дела, его власть… А захваченные с таким трудом груды золота и драгоценностей, которые делали его одним из богатейших людей Европы, могут в любую минуту ускользнуть меж пальцев.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Кортес заявил, что готов отправиться в обратный путь. Но для того, чтобы вернуться на родину, ему надо соорудить три больших судна. Если Монтесума даст своих лесорубов и плотников, то это дело не затянется. Кстати, добавил он, уезжая, мы должны будем взять с собой и повелителя ацтеков, чтобы представить его испанскому королю. Последнее сообщение не особенно обрадовало Монтесуму. И всё же он дал Кортесу необходимое количество работников и пообещал удержать народ в повиновении, если постройка судов не очень затянется.

И опять начались для испанцев тяжелые дни. Кортес удвоил караулы, запретил солдатам снимать доспехи (даже во время сна) и расставаться с оружием. Каждую минуту испанцы ждали нападения и не знали покоя ни днем, ни ночью. Полным ходом шла в городе Вера-Крус постройка новых бригантин. Уставшие от постоянного напряжения солдаты с нетерпением ждали того дня, когда можно будет, наконец, распрощаться с Теночтитланом и перейти на суда, где они себя будут чувствовать в безопасности.