Падение Теночтитлана

Эрнан Кортес. Взятие Теночтитлана и падение империи ацтеков

Захватив зимой и весной 1521 г. все значительные города ацтеков вокруг озера Тескоко Кортес 13 мая начал штурм Теночтитлана. Прежде всего, он распорядился разрушить водопровод, снабжавший столицу питьевой водой. Это одно из самых замечательных сооружений ацтеков начиналось в гористом, богатом водными источниками Чапультепеке. Сюда был направлен первый удар отрядов Альварадо и Олида. Ацтеки защищались яростно, но не могли устоять против мощного натиска противника и отступили. Испанцы разрушили часть акведука - и водопровод перестал действовать. Опустели многочисленные пресные водоемы столицы, перестали бить фонтаны. Население стало испытывать нужду в питьевой воде. В Теночтитлане было несколько колодцев, но воды, которую они давали, не хватало и ее приходилось доставлять в город на лодках.

Первые же попытки испанцев овладеть дамбами наткнулись на такой яростный отпор, что они вынуждены были поспешно отступить. Тысячные отряды воинов защищали подходы к столице и с суши и с озера. Стрельба по пирогам - сотни их покрыли его поверхность - была малоэффективной, так как вдоль бортов своих суденышек индейцы укрепили толстые щиты.

Хотя дамбы были широки, но коннице негде было развернуться. То и дело она натыкалась на завалы и баррикады. И всё же конкистадорам удалось сбросить ацтеков в воду. Но и после этого ацтекские воины не прекращали борьбы. Отличные пловцы, они снова карабкались на плотину и старались ударить по врагу с флангов или с тыла. Первая вылазка стоила испанцам пятидесяти человек. Восемь были убиты, остальные тяжело ранены. Не решаясь предпринимать нового наступления до прибытия флотилии, войска Альварадо и Олида ограничивались мелкими стычками с неприятелем.

У южного берега озера, очень близко от Теночтитлана находился небольшой скалистый островок. Здесь был расположен ацтекский гарнизон, защищавший подступы к столице. Кортес высадил на остров сто пятьдесят воинов. Им удалось захватить его. Но едва стал стихать шум сражения, как со всех сторон к бригантинам устремились индейские пироги, наполненные воинами. Некоторое время положение испанской флотилии казалось критическим. Индейская пирога рядом с бригантиной была лилипутом, но таких пирог были сотни, а бригантин - лишь тринадцать. На озере был штиль, и паруса испанских кораблей беспомощно повисли. Основное качество бригантин, дававшее им огромное преимущество перед пирогами - быстроходность и маневренность - не смогло проявиться в нужную минуту. Но вот подул легкий ветерок, он всё крепчал, паруса надулись — и положение сразу изменилось. Теперь уж челны ацтеков не в состоянии были тягаться с быстроходными плавучими крепостями противника. На полном ходу врезались бригантины в шедшие густым косяком индейские пироги, топили и опрокидывали их, расстреливали в упор из орудий. Вскоре все озеро покрылось обломками пирог, ранеными и тонущими людьми.

Тогда ацтеки повернули назад, пытаясь скрыться от преследования. Но тщетно они налегали на весла. Без труда бригантины настигали беглецов и топили их. Лишь те пироги спаслись, которые вошли в узкие каналы столицы, куда не было прохода для больших судов.

Первый серьезный бой на воде подтвердил исключительное значение флотилии для овладения Теночтитланом. Теперь войска, боровшиеся за дамбы, имели надежную защиту. Кроме того, флотилия позволяла полностью блокировать густонаселенный город, нуждавшийся в регулярном подвозе продовольствия и питьевой воды. Перехват жизненно-важных для населения грузов стал второй задачей, которую Кортес возложил на своих моряков.

Опорной базой флотилии стал населенный пункт Холок у пересечения главной плотины с западной. Здесь стали на якорь бригантины. Плотина в этом месте бала настолько широкой, что ацтеки построили на ней две башни и окружили их каменными стенами. Но они не позаботились о сильном гарнизоне для их защиты. Этим воспользовался Кортес, с ходу захвативший Холок - очень важный узел, расположенный у самых стен столицы, на стыке двух центральных магистралей. Теперь уже индейцам пришлось выбивать Кортеса из крепости, но сделать это было нелегко. Установив у входов в свой лагерь пушки, испанцы сделали его неприступным. Не принесли успеха ацтекам и следовавшие одна за другой ночные атаки. Контролируя две дороги, ведущие в столицу, Кортес приказал Сандовалю укрепиться на захваченной дамбе и повести планомерное наступление.

Кольцо блокады сомкнулось. Все сухопутные пути, связывавшие Теночтитлан с другими городами, были перерезаны испанцами. Убедившись, что наилучший успех приносят согласованные удары армии и флотилии, Кортес придал четыре бригантины отряду Альварадо и две бригантины отряду Олида.

Когда наступала пехота, суда двигались вместе с нею по обе стороны дамбы. Корабли могли заходить в тыл ацтекам, ударять по их флангам. Индейцы обычно укреплялись у проломов и мостов. Но артиллеристы, находившиеся на бригантинах, разрушали узлы обороны противника. Оки сосредотачивали огонь по скоплениям войск и заставляли их отходить, облегчая продвижение пехоты. Таким образом всё новые и новые участки дамбы переходили к испанцам. Но то, что было завоевано днем, нередко утрачивалось в течение ночи. Испанцы не имели возможности растягивать свои позиции и охранять их должным образом по ночам. Приходилось с наступлением вечера возвращаться на базу. Просыпаясь утром, они нередко обнаруживали, что ацтеки снова захватили отвоеванный у них накануне участок дамбы и снова возвели на нем укрепления или устроили проломы. И борьба начиналась с начала…

В момент смертельной опасности, нависшей над родиной, ацтеки проявляли исключительное упорство в обороне, мужество и бесстрашие в наступлении. Всё чаще они стали применять против своего жестокого и коварного врага военную хитрость - и это давало хорошие результаты. Нередко и на старом, хорошо изученном участке испанцев поджидали сюрпризы. На ровном месте они неожиданно проваливались и стремглав летели в воду. Здесь их уже поджидала притаившаяся с ночи пирога ацтеков. Индейцы умели хорошо маскировать волчьи ямы, которые они делали в разных местах дамбы. Нашли ацтеки и действенное средство борьбы с бригантинами: они забивали в дно озера неподалеку от дамб сваи, невидимые в воде. Натыкаясь на них, бригантины застревали или получали серьезные повреждения. Одну из бригантин ацтекам удалось даже захватить. Эта дерзкая, продуманная до мелочей военная операция заставила испанцев быть впредь осторожнее, действовать более осмотрительно и не считать себя безраздельными хозяевами озера.

В прибрежных камышах была устроена сильная засада из тридцати пирог. Несколько других индейских челнов, в каких обычно доставляли грузы, прошли на виду у испанцев Бригантины тотчас устремились вдогонку за ними и наскочили на подводные сваи, неподалеку от которых находилась засада. Застрявшие суда явились отличной мишенью для индейских стрелков. Почти все испанские моряки были ранены или убиты. Одной бригантине в конце концов удалось выбраться оттуда, другая же досталась ацтекам в качестве трофея.

Затянувшаяся борьба истощала силы испанцев и их союзников. Кортес стал думать о более эффективных средствах, которые ускорили бы желанную развязку. Было решено сделать вылазку в самый город. Действуя совместно с пехотой, моряки ударили по ацтекским отрядам, оборонявшим каменные брустверы, построенные у проломов дамбы. Несколько раз они высаживали десанты по ту сторону проломов и вынуждали ацтеков отходить все дальше и дальше. Вслед за авангардными частями Кортеса двигались специальные отряды тлашкаланцев, которые заделывали проломы, сваливая туда камень, строительный мусор и другие материалы с разобранных брустверов и завалов. После нескольких часов боя передовые части дошли до главной магистрали, по которой испанцы когда-то вступили в Теночтитлан. Эта улица пересекала столицу с севера на юг и вела к площади, где находился грандиозный храм Уицилопочтли. Дальнейшее продвижение отрядов Кортеса замедлилось: бригантины не могли пройти по мелководью каналов. К тому же все крыши зданий были усеяны воинами, обстреливавшими испанцев и их союзников сверху. Кортес приказал срыть все дома до основания. И тлашкаланцы принялись исполнять это приказание.

Метр за метром подвигались испанцы по главной улице, оставляя за собой развалины зданий. Но вот они достигли широкого канала. Вместо моста, некогда соединявшего его берега, сейчас лежало несколько досок. Когда последние ацтекские воины перешли через них, доски были убраны. На противоположном берегу за прочным каменным бруствером находился большой индейский отряд, осыпавший испанцев стрелами. Обычно в таких случаях наступающим приходили на помощь бригантины. Но они остались далеко позади, так как не годились для плавания по каналам. По приказу Кортеса к каналу подвезли пушки. После двухчасового обстрела бруствер был разрушен и почти все защитники его перебиты. Под прикрытием огня испанский отряд перебрался на второй берег и вынудил индейцев отступить. Испанцы гнали их до самой площади, на которой возвышалось всем памятное здание главного храма. Рядом находился и дворец Ашаякатля, в 1519-20 гг. столько месяцев бывший резиденцией Кортеса и главной базой конкистадоров. Испанцы снова очутились в самом сердце Теночтитлана…

Неожиданное появление испанцев в центре столицы ошеломило ее защитников. Многие панически бежали, пытаясь спрятаться за стенами главного храма. Несомненно, он представлял собой очень выгодную для обороны позицию. Но воины Кортеса тоже проникли за каменную ограду и тотчас устремились по лестницам к вершине храма. Всё это произошло неожиданно. Они почти беспрепятственно достигли верхней площадки, где вместо разбитой статуи Уицилопочтли стояла уже новая. На ходу сорвав с нее золотые украшения, испанские солдаты сбросили статую вниз вместе со жрецами, находившимися в святилище.

Кощунственное надругательство чужеземцев над почитаемой всеми святыней вызвало ярость ацтекских воинов, бывших свидетелями свершившегося. Их силы как бы удесятерились. Куда девалась беспомощная растерянность, царившая лишь несколько минут назад и позволившая неприятелю так легко завладеть главным храмом. Как львы, бросились ацтеки на испанцев и их союзников, вытеснили их на площадь и заставили в панике бежать, оставив даже пушки. В одну нестройную колонну, запрудившую всю улицу, перемешались испанцы и тлашкаланцы. Тщетно Кортес и другие офицеры пытались восстановить порядок, прекратить бегство. Человеческая волна увлекла за собой и их.

Катастрофа была неминуемой. Но в самую критическую минуту по одному из боковых переулков подоспела небольшая группа всадников. Она врезалась в ацтекские отряды, расстроила их ряды, вызвала смятение. Нелепые, фантастические страхи перед лошадью снова ожили в представлении индейцев. Суеверный ужас помутил их разум. И они стали разбегаться куда глаза глядят. Этим не преминул воспользоваться Кортес. Он повернул свое войско по направлению к площади и через несколько минут снова овладел ею и брошенными на произвол судьбы орудиями.

Очень заманчивой была мысль закрепиться в столице, удержать в своих руках хотя бы одну улицу или даже несколько зданий. Но Кортес понимал, что это грозит ему повторением «Ночи печали». Слишком уязвимы были бы коммуникации и слишком удалены базы снабжения. И пришлось с наступлением сумерек возвратиться к Холоку. Обратный путь был проделан под защитой конницы, так как индейцы снова пришли в себя и по пятам преследовали уходящие войска.

Хотя Кортесу не удалось удержать захваченные им позиции, моральное значение смелой вылазки было очень большим. Союзники Куаутемока, помогавшие ему людьми и продовольствием, заколебались. Видимо, действительно нет на свете силы, которая могла бы устоять перед белыми. Видимо, дни Теночтитлана сочтены и падение его неизбежно. Чтобы спастись, уцелеть, надо отказаться от союза с Куаутемоком и перейти на сторону Кортеса. Так и сделали правители города Шочимилко. Вскоре их примеру последовали отомийцы, жившие в западной части Мексиканской долины. Правитель Тескоко, желая выслужиться перед Кортесом, доставил под его знамена свою пятидесятитысячную армию. Получив такую значительную поддержку, Кортес предпринял вторую вылазку. Но напрасно он рассчитывал, что она будет более легкой. Все старые завалы и баррикады оказались восстановленными, а все восстановленные тлашкаланцами переходы через дамбу - снова разрушенными. Опять пришлось комбинированными действиями армии и флотилии отвоевывать каждый метр дамбы.

И вот его войска снова на главной площади. И снова Кортес с горестью думает о неизбежности отступления, о невозможности закрепиться в этом бушующем вражеском океане. Как заставить ацтеков сложить оружие? Какими средствами сломить их волю к сопротивлению? Чем их устрашить? Мгновенно в его голове созрел новый план. И он тут же приступил к делу. Сжечь дворец Ашаякатля! Разрушить до основания! Уничтожить! Даже его бывалых воинов, видавших виды, это приказание удивило. Дворец по праву считался одним из красивейших зданий столицы. Уничтожение его ни на шаг не приблизило бы испанцев к цели. Но ветераны Кортеса не привыкли рассуждать. А такие приказания, как «сжечь», «разрушить», «уничтожить», были им по душе. Во дворец полетели пылающие головни. Его башни, потолки и внутренние стены были деревянными. Через несколько минут вес кругом пылало, объятое пламенем. Навсегда перестал существовать один из замечательнейших памятников ацтекского зодчества.

Вторым объектом для уничтожения, который избрал Кортес, был знаменитый царский птичник. Это удивительно легкое и красивое деревянное здание с бамбуковыми колоннами не имело никакого военного значения. Но птичник был предметом особой гордости ацтеков. Кортес знал это и всеми силами стремился уничтожить то, что им особенно дорого. К тому же птичник легче было сжечь, чем соседние здании, облицованные камнем, Он воспламенился от первой же головни. Сухое дерево и бамбук горели, как спички… В пламени бессмысленно погибли плоды трудов нескольких поколений искусных ацтекских птицеводов. Так «цивилизованные» испанцы «насаждали культуру» среди «невежественных» индейцев.

Но Кортес просчитался, думая такими действиями устрашить жителей Теночтитлана, сломить их волю к борьбе. Результат получился обратный. Негодование охватило всех, кто узнал о диком и бессмысленном варварстве белых. Атаки ацтеков возобновились с ноной силой. Многие шли на явную смерть, бросаясь под копыта лошадей и пытаясь стащить наземь всадников. Спасло отряды Кортеса лишь то обстоятельство, что большая часть ацтекских войск сражалась в это время в других частях города с наступающими отрядами Сандоваля и Альварадо.

Шли дни, недели, а конца сражения и не предвиделось. С большой тревогой наблюдал Кортес за тем, как в холе боев ацтеки совершенствуют свое военное мастерство. Куаутемок был неистощим на выдумки и то и дело преподносил испанцам сюрпризы. Сваи-ловушки для бригантин были делом его рук. И волчьи ямы, и засады в камышах, и всё новые проломы. Сейчас к этому прибавилось умение руководить действиями больших отрядов, пользуясь системой световых и звуковых сигналов. Внезапно то там, то здесь вспыхивали костры, и отряды ацтекских воинов, расположенные в разных концах города, одновременно шли в наступление на три основные группировки испанских и тлашкаланских войск. Иногда сигналом для согласованных действий служил звук барабана. Сейчас ацтеки воевали и по ночам, хотя раньше избегали этого. Если же не предпринимали ночных атак, то охраняли свои позиции усиленными караулами, чего раньше также не было. Караулы менялись по сигнальному свистку. Изнуренные в боях отряды Куаутемок постоянно заменял свежими. Чередование частей - сражающихся и отдыхающих - производилось регулярно. Куаутемок явно взял курс на изматывание сил конкистадоров. И наступил день, когда их терпение истощилось.

Два месяца непрерывных боев до крайности измотали всех, И Кортес послушался советчиков, рекомендовавших покончить со строптивой столицей одним решительным ударом. По всем трем плотинам шли в наступление отряды Кортеса. Их сопровождали вначале бригантины, а затем - пироги новых союзников. Таким образом, и в уличных боях пехота имела поддержку флотилии. Рукопашный бой на крышах зданий вели тлашкаланцы. Местом встречи всех наступающих отрядов Кортес назначил рыночную площадь. Так далеко испанцы, осаждавшие столицу, еще никогда не проникали. Но на этот раз судьба, казалось, благоприятствовала им. У проломов, баррикад и завалов ацтеки оказывали слабое сопротивление. Считанные минуты длились бои у каждого такого оборонительного сооружения. Затем оно переходило к испанцам. Воодушевленные успехом, они наседали всё сильнее и сильнее. Каждый из отрядов стремился первым достичь рыночной площади и заслужить похвалу главнокомандующего.

Но после первых же часов боя в сердце Кортеса стали закрадываться сомнения. Уж слишком легко достаются испанцам их успехи. Внезапно раздался трубный звук такой силы, какой ранее не приходилось слышать. Это был условный сигнал, по которому отряды Куаутемока, заманившие испанцев и их союзников вглубь города, внезапно повернули и перешли в наступление. Одновременно из всех боковых улиц вышли притаившиеся там сильные отряды, умышленно пропустившие армию Кортеса вперед, чтобы потом отрезать ей все пути к отступлению. Внезапность действия ацтеков принесла им большой успех. В одну минуту наступающие были смяты, взяты в клещи и обращены в бегство. Давя друг друга, тлашкаланцы и испанцы повернули назад, но всюду их настигали стрелы, дротики и копья мужественных защитников Теночтитлана.

То, что ждало бегущих впереди, было самым ужасным. На пути отступления одной из колонн зиял восьмиметровый пролом в плотине. Вода здесь была очень глубока, а тлашкаланцы, жители гор, плавать не умели. Внизу у причала сновали сотни ацтекских пирог, готовых подхватить каждого, кто будет сброшен в воду…

Кортес перед наступлением приказал засыпать все проломы. Но его приказание не было выполнено, так как мнимые успехи вскружили голову испанцам и их союзникам. Они шли всё вперед, не заботясь о тыле, не желая тратить время и силы на такую трудную и утомительную работу, как засыпка проломов. Этим, считали они, имело смысл заниматься, когда приходилось отступать. Но сейчас весь город будет в их руках и отсюда они никуда не уйдут… Бегущая в панике толпа не в силах была остановиться у пролома. Передние ряды были сброшены в воду теснившими их сзади людьми. Затем полетели вниз те, которые наседали на передних. Десятки и сотни людей очутились в озере, где их мигом подхватывали ацтеки и втаскивали к себе на лодки, чтобы принести в жертву кровавому Уицилопочтли. Пожалуй, участь утонувших была более завидной. Но ацтеки не давали тонуть испанцам. Равнодушно взирая, как идут ко дну их соплеменники тлашкаланцы, они принимали все меры для спасения бледнолицых воинов Кортеса. Ведь каждый белый пленник был в их глазах наилучшим военным трофеем (не считая, разумеется, лошадей, которые ценились еще дороже). Кортес, находившийся по другую сторону пролома, был свидетелем, как гибли его воины, цвет его армии, и не в силах был помочь. Он видел, как бойцы, которым удалось увернуться от ацтеков, подплывали к плотине, карабкались по ее скользким покатым сторонам и снова срывались в воду. Он видел, как тонущие хватались за своих товарищей и увлекали их за собой… Пытаясь восстановить порядок, он взывал: «Остановитесь! Продержитесь полчаса! Мы наведем мост! Сюда идет помощь!» Но его голос едва был слышен, заглушаемый торжествующими воплями ацтеков, шумом битвы, предсмертными, исполненными ужаса, возгласами тонущих, отчаянными призывами о помощи захваченных в плен… А через несколько минут на самого Кортеса набросились шесть дюжих молодцов и потащили его к лодке. Тяжело раненный в ногу, он отбивался из последних сил, и, если бы не подоспели на выручку двое испанцев и несколько тлашкаланцев, не избежать бы Кортесу плена.

С помощью отряда конников, находившихся в резерве, и артиллеристов, снятых с другого участка, Кортесу с огромным трудом удалось потеснить ацтеков и вывести уцелевшие войска из мясорубки. Нечем было похвастаться в этот день и отрядам Альварадо и Сандоваля, боровшимся на других участках города. Они тоже проникли в сердце столицы и испытали на себе всю силу хорошо подготовленного контрудара. На их счастье, при отступлении не встречалось на пути проломов в дамбе, потому и потери были значительно меньшими. Не повезло в этот день и флотилии. Две бригантины застряли среди вбитых в дно свай и не могли тронуться с места. Все поголовно моряки и солдаты, находившиеся на судах, были ранены. Ацтеки взяли на буксир одну из бригантин, зацепили ее канатами и пытались увести к себе вместе с экипажем. Но подоспевшие на помощь пехотинцы обрубили канаты и спасли судно и людей.

К концу злополучного дня выяснилось, что погибло несколько сот тлашкаланцев и захвачено в плен шестьдесят испанцев. При паническом бегстве армия Кортеса потеряла два орудия. Семь лошадей пали в боях. После памятной «Ночи печали» это было самым крупным поражением испанцев. Новая тактика, выработанная Куаутемоком, дала свои плоды. Он понимал, что нельзя бороться с конкистадорами старыми методами. Грозному оружию врага Куаутемок противопоставил смекалку и находчивость, военную хитрость и смелый маневр - и нанес ему страшный удар. «Мостом бедствия» назвал Кортес роковой пролом, у которого потерпела поражение его армия.

«Мост бедствия» положил начало целой серии тяжких испытаний, выпавших на долю завоевателей. В тот вечер испанцам не суждено было отдохнуть, хотя они больше всего мечтали об этом после изнурительных боев, длившихся весь день. С заходом солнца внимание всех привлекли странные заунывные звуки. Только один раз слышали их испанцы, но они запечатлелись в их памяти на всю жизнь, ибо раздались они впервые в «Ночь печали». Это звучал большой барабан из змеиной кожи, хранившийся ранее в храме бога войны Уицилопочтли. Только при событиях особой важности жрецы били в этот барабан, гул которого был слышен за многие километры. И невольно взоры всех обратились в сторону храма, откуда раздавались душераздирающие звуки барабана.

То, что испанцы увидели, повергло всех в ужас. По ступенькам главного храма медленно поднималась процессия жрецов, среди которых белели полуобнаженные тела пленников. Они предназначались на ужин кровавому богу войны. Этими жертвами ацтеки хотели смягчить его гнев и вернуть милость своего высокого покровителя, который отвернулся от них после того, как над ним так жестоко надругались испанцы… Воины Кортеса оказались невольными свидетелями страшной казни, которой были подвергнуты их товарищи. Горевшие на вершинах храмов костры хорошо освещали всё, что там происходило. Каждый знал, что его ждет та же участь, если он попадет в руки ацтеков. Но те, в ком еще жили остатки совести, не могли не понимать, что это заслуженное возмездие за те неописуемые страдания, которые испанцы принесли в Мексику; за тысячи и тысячи погубленных жизней; за сожженные и разграбленные города; за клейменных горячим железом ни в чем не повинных женщин и детей. С криками: «Так будет со всеми нашими врагами!» — огромные толпы ацтекских воинов хлынули на лагерь Кортеса. Они были полны решимости погибнуть, но погубить врага. Лишь когда заговорила артиллерия, нападающие, потеряв сотни убитых, приостановили наступление.

Целую неделю пировали ацтеки, отмечая свою победу. Ежевечерне они угощали своего свирепого бога человечиной и умоляли его простить им все былые обиды. И грозный Уицилопочтли внял просьбам своего народа. Через высших жрецов он сообщил, что пройдет не более десяти дней, и все бледнолицые будут в плену у ацтеков. Эта весть передавалась из уст в уста, вселяя бодрость в сердца защитников столицы и смутную тревогу в сердца краснокожих союзников Кортеса. Они невольно задумывались о своем будущем. Что-то будет с ними после поражения испанцев? Что ждет их города и селения, их жен и детей? Ацтеки жестоко отплатят за измену…

Правитель Теночтитлана Куаутемок умело использовал колебания и сомнения, возникшие среди индейских племен после поражения Кортеса. Он рассылал во все концы государства головы казненных испанцев и убитых лошадей, убеждая, пока не поздно, присоединиться к его армии. Эти призывы имели успех. Предсказаниям жрецов о близком падении испанцев поверили. И союзники Кортеса один за другим стали покидать его. Без всякого предупреждения, под покровом ночи, возвращались в родные места воины Чолулы, Тескоко и других городов. Огромная армия таяла на глазах. Последними ушли тлашкаланцы, - те, на которых Кортес больше всего надеялся. Ведь они помогли ему оправиться после страшного разгрома «Ночи печали». Теперь он терял и этого надежнейшего из союзников. Стопятидесятитысячная армия за несколько дней сократилась в шестьдесят раз… Кортес посылал вдогонку ушедшим гонцов. О возвращении он даже не осмелился просить. Это бы означало выдать свою слабость, свою полную зависимость от союзников. Нет, он просил лишь об одном: пусть тлашкаланцы, воины Тескоко, Чолулы остановятся где-нибудь на полпути и задержатся на несколько дней, пока минет срок, назначенный Уицилопочтли для уничтожения белых. И тогда они убедятся, что их обманывают и дурачат жрецы Теночтитлана. Испанцы непобедимы, и никакие ацтекские боги им не страшны. Бравируя своей непобедимостью, Кортес с глубокой тревогой думал о том, что тают запасы продовольствия, а доставка его совсем прекратилась; что на исходе весь порох, а получить его неоткуда; что почти все его бойцы и офицеры ранены и смертельно устали, а ацтеки с каждым днем усиливают свои атаки.

В промежутках между боями воины Куаутемока выкрикивали самые обидные, оскорбительные слова в адрес испанцев. Они открыто издевались над Кортесом и его измотанной в боях армией. По вечерам же раздавались жуткие звуки барабана, означавшие, что Уицилопочтли скоро получит свое лакомое блюдо - трепещущее сердце белого человека. Положение испанцев было отчаянным. Но ацтекам не удалось прорвать кольцо блокады вокруг своей столицы. Все сухопутные дороги по дамбам продолжали находиться в руках Кортеса. Его бригантины курсировали по озеру и мешали доставке продовольствия, перехватывали его и доставляли Кортесу. Голод всё сильнее давал себя чувствовать в перенаселенном городе, почти отрезанном от внешнего мира. Десяток-другой пирог со съестными припасами, которые прорывались в Теночтитлан по ночам, не могли спасти положения. Уже был на исходе крайний срок, определенный жрецами для падения испанцев. Уже все бледнолицые, захваченные у «Моста бедствия», были принесены в жертву богу войны. Но он всё не выполнял своего обещания. Испанцы продолжали здравствовать и сражаться. Жестоко обманул Уицилопочтли свой парод! Слишком самоуверенными оказались ацтекские жрецы и оракулы, назначившие такой короткий срок для уничтожения тяжело раненного, но все еще грозного и сильного хищника. Теперь они расплачивались за свое легкомыслие: один за другим возвращались к Кортесу его союзники, окончательно уверовавшие в непобедимость испанцев. А он принимал их не очень любезно, с деланным безразличием. Как бы снисходя к их слабостям и оказывая большую честь, он разрешал им сражаться и умирать за испанцев. Кортес говорил, что победа им обеспечена и без помощи союзников. Но, в знак своей дружбы и хорошего к ним отношения, он готов принять тлашкаланцев, тескоканцев и прочих под свои знамена, чтобы им досталась часть той богатой добычи, которая ждет всех в Теночтитлане.

Вернув себе союзников, Кортес сейчас остро нуждался в боеприпасах. На его счастье, в Вера-Крус прибыл корабль, груженный порохом и военным снаряжением. Переправить всё это в части, осаждавшие столицу, было, при наличии тысяч индейских носильщиков, делом нескольких дней. Теперь он изменил тактику борьбы. От отдельных вылазок и бесплодных попыток взять город штурмом Кортес перешел к планомерному разрушению дома за домом, улицы за улицей, канала за каналом. Только на обширном пространстве, на ровной, не пересеченной местности могла развернуться конница. Только когда перестанут существовать каналы, наступающим не будут страшны никакие проломы. А для этого цветущий город, перерезанный сотнями водных артерий, надо превратить в ровное поле, в мертвую пустыню. И он начал методически, день за днем осуществлять этот злодейский план. Сейчас борьба передвинулась в окраинные районы города. После отчаянного сражения были захвачены колодцы, имевшие для столицы, лишенной водопровода, жизненно важное значение. Вслед за этим пришли тысячи тлашкаланцев, вооруженных кирками, ломами, мотыгами, и начали разрушать все здания захваченного района, будь то храм, дом зажиточного горожанина или лачуга бедняка. Весь строительный мусор сваливался в каналы и проломы дамб. Разрушение города шло под защитой артиллерийского огня, сметавшего отряды, пытавшиеся воспрепятствовать этому.

Теперь конница получила широкий плацдарм, на котором могла действовать, не опасаясь ни завалов, ни засад. Может быть, сейчас, устрашенные разрушениями, ацтеки сложат оружие? Тем более, что в Теночтитлане начал свирепствовать страшный голод. Люди питались кореньями, которые выкапывали во дворах, грызли кору деревьев, пили солоноватую жижу. Они ели червей, жевали травы и мох, собранный со дна озера… Кортес отпустил нескольких захваченных знатных ацтеков с предложением о сдаче. Он обещал сохранить всем жизнь и прекратить разрушение столицы.

Предложение Кортеса обсуждалось на военном совете, созванном Куаутемоком. Вожди ацтеков не обманывали себя ложными надеждами. Они хорошо знали, что дальнейшая борьба бесполезна. Все средства сопротивления были исчерпаны. Голод и болезни ежедневно вырывали больше жертв, чем орудия и мечи испанцев. Но они предпочли гибель подчинению Кортесу. Лучше умереть с оружием в руках, чем превратиться в испанских рабов! - таково было единодушное мнение.

Несколько дней терпеливо ждал Кортес ответа. И ответ пришел. Несметные толпы народа хлынули со всех концов на лагерь испанцев. Передние ряды шли на верную смерть для того, чтобы по их телам добрались до цели идущие сзади. Ацтеки хотели подавить врага своим количеством. Но дамбы простреливались вдоль по всей своей ширине. Ни один человек, подошедший по ним на расстояние выстрела, не уцелел. А с флангов наступающих беспощадно косила артиллерия бригантин. И наступление выдохлось. Ацтеки отошли, оставив на дамбах груды трупов. Всё же, несмотря на очевидную бесполезность всех попыток и ужасающие потери, ацтеки ежедневно в течение недели возобновляли наступление. Вероятно, они надеялись когда-нибудь застать испанцев врасплох. Но все героические атаки неизменно разбивались о смертоносный огонь артиллеристов, всегда стоявших на боевых позициях.

Когда выдохся наступательный порыв ацтекских воинов. Кортес возобновил планомерное, методическое разрушение столицы. Это было единственным занятием десятков тысяч его союзников. Ежедневно, как на работу, шел отряд за отрядом, чтобы выполнить свою норму: сегодня разрушить один квартал, завтра - соседний, послезавтра - засыпать канал, на четвертый день - срыть и сровнять с землей величественный храм. В бессильной ярости наблюдали жители столицы, как исчезают один за другим прекрасные архитектурные сооружения, ровные, как стрела, каналы - плоды трудов нескольких поколений, - как цветущий город превращается в зону пустыни. Что они могли противопоставить всё растущей мощи испанцев и их союзников? И всё же они дрались, дрались отчаянно и предпочитали верную гибель сдаче на милость победителя.

Летописцы сохранили множество примеров удивительного героизма, когда истощенные голодом воины защищались из последних сил. И не только защищались, но и нападали. Много горьких, но справедливых слов пришлось выслушать союзникам Кортеса, слепым исполнителям его воли. «Для кого вы так стараетесь?» - кричали им жители Теночтитлана. – «Если мы победим, то всё, что вы разрушили, вам же придется восстанавливать. Если же победит Кортес, то вы будете работать на белых, строить для ваших новоявленных друзей».

Но никакие заклинания, упреки и угрозы не могли остановить страшной разрушительной работы, проводимой с неумолимой настойчивостью. Прошли недели - и зона мертвой пустыни заметно расширилась. Вслед за пригородами и окраинами центральные районы столицы один за другим переходили к испанцам. А сопротивление осажденных не прекращалось. Стойкость их была поразительной. Она удивила даже ко всему привыкших конкистадоров, чьим ремеслом было убивать и грабить. В захваченных зданиях испанцы все чаще и чаще заставали умирающих от голода или доведенных до последней степени истощения. Но они с презрением отворачивались от испанцев. Эти несчастные даже издевались над победителями, чья алчность и жажда золота была всем известна. «Где зарыто наше золото, вам уж никогда не узнать,— говорили они с усмешкой. — Ведь мертвые не разговаривают…». Всё чаще стали попадаться трупы умерших от голода и болезней. Они лежали во дворах, в комнатах – там, где их застала смерть.

Ацтеки придавали особое значение похоронным обрядам. Это было Кортесу хорошо известно, и тот факт, что они не смогли предать земле останки своих близких, говорил о предельном истощении физических и моральных сил. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Кортес не на шутку встревожился. Он завоевывал мертвый город. Вместо жителей его заселяли шатающиеся тени, живые мощи, какие-то жалкие подобия людей. Ни для какой работы они уже не годились, С другой стороны, тысячи незахороненных трупов создавали угрозу эпидемии для его войска. И Кортес все настойчивее добивается быстрейшего окончания этой бойни, теперь уж явно бессмысленной. Но тщетно. Ацтеки, те, кто еще держался, видимо, твердо решили умереть с оружием в руках. Воинам помогали их жены, разделявшие с ними все опасности битвы, подносившие камни и стрелы, перевязывавшие раненых. В сражениях участвовали сейчас также подростки и дети.

Недалеко от рыночной площади соединились отряды Кортеса и Альварадо, осаждавшие город с разных сторон. Это было крупным успехом испанцев, и Кортес еще раз предложил Куаутемоку прекратить безнадежное сопротивление. Предложение о мире сопровождалось подарками - хлебом, дичью, фруктами, которые послы Кортеса доставили повелителю ацтеков. В доказательство своих миролюбивых намерений Кортес приказал на несколько дней приостановить наступление. Но в день, когда испанцы ждали сообщения о капитуляции, произошло внезапное нападение на них. Другой раз, когда уже была назначена встреча Кортеса с Куаутемоком по обе стороны Большого канала, вместо Куаутемока пришел один из его военачальников, что больно задело самолюбивого Кортеса. Во время переговоров, ничего так и не давших, этот касик и все его спутники демонстративно жевали печенье и вишни, полученные ранее в подарок от Кортеса…

На вершине одного из самых больших храмов у базарной площади был водружен испанский флаг. Тем самым Кортес как бы объявлял, что Теночтитлан находится в руках испанцев. Но борьба продолжалась, хотя уже три четверти столицы лежало в развалинах. Еще два больших наступления должен был предпринять Кортес, чтобы вынудить ацтеков сдаться. Они были атакованы с суши и с озера, взяты в клещи. Сейчас испанцам противостояли уже не воины, а толпы горожан, среди которых было много женщин и детей. Сражались они чем попало. Далеко не у всех были луки, стрелы, копья или хотя бы просто камни. «Самопальщики открыли жестокую стрельбу, - пишет В. Прескотт. - Бригантины с противоположной стороны громили врага беспрерывными залпами. Осажденные, окруженные со всех сторон, потерпели ужаснейшее поражение. Земля была покрыта кучами убитых, так что разъяренные противники должны были перелезать через эти кровавые курганы, чтобы поражать друг друга. Почва была пресыщена кровью, которая сбегала с нее, как вода; вода в каналах слеталась багрового цвета. Ужасные вопли язычников, брань и проклятия испанцев, стоны раненых, крики женщин и детей, тяжелые удары завоевателей, предсмертные муки их жертв, гул артиллерии, свист бесчисленных стрел, треск пылавших строений, которые, обрушиваясь, давили сотни людей, ослепляющие облака пыли и сернистого дыма, покрывшие всё своею мрачною завесою, составляли зрелище, которое наполняло ужасом даже воинов Кортеса, хотя их сердца давно закалились в битвах и свыклись с кровопролитием и насилием». Сорок тысяч жителей погибло в этих сражениях.

На следующий день бойня возобновилась. Тысячи людей пытались спастись на пирогах, но были настигнуты бригантинами. Они в упор расстреливали бегущих, топили их, опрокидывали их зыбкие суденышки. Одна большая, богато разукрашенная, пирога, окруженная пирогами поменьше, привлекла внимание испанцев. Они имели приказ Кортеса захватить Куаутемока живым. Пирогу догнали, окружили и навели на ее экипаж дуло фальконета. Тут поднялся один из членов экипажа и громко произнес: «Я Куаутемок. Ведите меня». Это был он, организатор героической обороны Теночтитлана. Наружность юного военачальника была хорошо известна испанцам. Это был очень молодой, статный мужчина, высокий, широкоплечий, с открытым, располагающим к себе лицом и очень живыми глазами, поминутно менявшими выражение и отражавшими, как в зеркале, мысли, чувства и переживания их обладателя. Испанцы пересадили в бригантину Куаутемока, его жену и двадцать знатных ацтеков, составлявших их свиту. Все они были доставлены к Кортесу. «Я сделал всё, что было в человеческих силах для защиты моего народа, - сказал Куаутемок Кортесу. - Но, видно, сами боги ополчились против меня. Ты победил нас. Твоя сила превозмогла мою. Так делай сейчас со мной что хочешь. А лучше всего - позволь мне покончить с собой, чтобы избавиться от ненавистной жизни!» И он прикоснулся к кинжалу, висевшему на поясе Кортеса. Но Кортес успел схватить руку Куаутемока и отстранить ее. В планы главы конкистадоров сейчас не входило убийство вождя ацтеков. Это он сделал позднее. Кортес знал, как велик авторитет Куаутемока среди народа, и считал для себя более выгодным иметь его живым, а еще выгоднее было бы расположить к себе Куаутемока, сделать его своим послушным орудием. Поэтому Кортес ответил, что он в плену не подвергнется ни малейшему оскорблению. Он защищал столицу, как храбрый воин. Испанцы умеют уважать мужество даже в неприятеле.

Весть о пленении Куаутемока сразу распространилась среди ацтеков. И сразу же прекратилось их сопротивление испанцам. Это случилось 13 августа 1521 года - в день, который принято считать днем окончательного покорения Теночтитлана и всей Мексики.

Столица была покорена, но столицы не существовало. То было место, наполненное гниющими трупами, источник страшной заразы, начавшей уже поражать и победителей. И Кортес распорядился вывести свои войска из Теночтитлана. По некоторым подсчетам, во время осады в столице погибло четверть миллиона жителей. Уцелело же тридцать тысяч мужчин и сто - сто пятьдесят тысяч женщин и детей. Всем им было предоставлено право покинуть столицу. Трое суток длился печальный исход. По всем дамбам тянулись вереницы измученных людей, страшно худых, со впалыми щеками и потухшим взором, - живые скелеты, испытавшие на себе все тяготы опустошительной войны и блокады.

Добыча, которая досталась испанцам в виде золота и драгоценностей, была намного меньше того, чем они располагали до «Ночи печали». Ацтеки выполнили свою угрозу - потопили большую часть своего золота или закопали его в земле, чтобы оно не досталось неприятелю. Кортес пытал Куаутемока, чтобы выведать, где находится золото. Он забыл свое торжественное обещание - не подвергать правителя ацтеков «ни малейшему оскорблению». Ноги Куаутемока поливали маслом, а затем поджигали. Испытывая ужасные страдания, Куаутемок не проронил ни слова. Когда же подвергавшийся такой же пытке правитель Тлакопана не выдержал и застонал, Куаутемок сказал ему: «А я, ты думаешь, нахожусь в моей купальне?» Испанцы ничего не добились. Спустя несколько лет Кортес казнил Куаутемока по подозрению в заговоре с индейцами майя. Целью заговора было восстание против испанских захватчиков. При дележе добычи не обошлось без взаимных упреков и обид. Морякам досталось больше всего «трофеев», и это вызывало жгучую зависть пехотинцев. Когда разгорались страсти, дело чуть не доходило до драки.

Нужда в союзниках миновала, и Кортес предложил им вернуться в свои города и селения. Доставшаяся им жалкая добыча - предметы домашнего обихода, утварь, посуда, одежда - не интересовала испанцев, и они разрешили им всё это унести с собою. Это была плата за кровь, обильно пролитую в братоубийственной войне индейцев с индейцами на радость Кортесу и его компании.

Разочарование солдат-ветеранов, завоевателей Мексики, было огромным. Все они рассчитывали стать богачами, но на долю рядовых достались жалкие гроши, даже кавалеристы получили всего по сто песо. За что же они воевали? А ведь ни для кого не было секретом, что Кортес прикарманил изрядную долю награбленного золота и драгоценностей. На стенах дома, в котором он поселился, стали ежедневно появляться четверостишия самого обидного содержания: «Плох обманутый воитель, Не ликует, больше тужит; Побежденный победитель, Кто Кортесу верно служит». Эта надпись была сразу же стерта. Но анонимный поэт не унимался. На следующий день на стене появились новые стихи. Только угроза виселицы положила конец этому «творчеству», в котором ярко отразились недовольство и разочарование солдатской массы.

Когда вся страна была покорена, Кортес без сожаления расстался и со своей верной помощницей крещеной индианкой Мариной, оказавшей неоценимые услуги экспедиции и верой и правдой служившей ему все эти годы. Он отдал ее в жены одному из своих конкистадоров.

Еще целых два года после завоевания Мексики длилась тяжба между губернатором Кубы Веласкесом и Кортесом. Щедрые золотые и серебряные приношения помогли Кортесу решить этот затянувшийся спор в свою пользу. Но напрасно Кортес и его конкистадоры полагали, что завоеванием Теночтитлана завершается покорение всей страны. Они жестоко ошибались. Прошли годы, заполненные восстаниями, военными походами и карательными экспедициями, пока в Мексике, с помощью меча и креста, наступило некоторое «умиротворение».

Завоевание большой и богатой страны Кортесом может показаться чем-то сверхъестественным. Многие ученые так и освещают эту эпопею. Одни видят в ней победу «прогрессивной» европейской цивилизации над «отсталой» американской. Другие рисуют ее как торжество принципов христианской религии над языческой. Подлинная цена всем этим объяснениям нам хорошо известна. Трудно представить себе солдат Кортеса - преступников, грабителей и насильников, поджигателей и убийц - в качестве носителей цивилизации.

Поражение Мексики было процессом глубоко закономерным. И дело тут не только в огромных преимуществах огнестрельного оружия перед луком, стальных клинков перед деревянными пиками, кавалерии и европейской военной тактики перед действующей нестройной массой пехотой индейцев. Мексика не была единым централизованным государством. Она состояла из множества независимых городов-государств, враждовавших друг с другом, слабо связанных между собой экономически. Правда, ацтекам удалось подчинить своей власти большую часть этих городов и заставить платить себе дань. Силой оружия они сколотили обширное государство. Но они не сумели создать прочную государственную организацию и спаять разнородные части своей «империи» (так называли государство ацтеков испанцы) в единое целое. Притеснения и поборы со стороны правителей Теночтитлана вызывали ненависть покоренных племен и народов. Этим ловко воспользовался Кортес, показавший себе не только как алчный, беспринципный и жестокий завоеватель, но и как бесспорно выдающаяся личность, талантливый и решительный военачальник, прекрасный дипломат и администратор. Ввергнув Мексику в братоубийственную войну, он стал на многие годы ее безраздельным хозяином…