Падшие ангелы

ГЛАВА 1

«Зигги» Спраг выслушал доклад и повесил трубку. Значит, это еще не конец, подумал он. Какой-то сукин сын хочет продолжать бой. Сначала «Малыш» Браун обнаружил группу надводных кораблей и понес потери, даже не рассмотрев противника. Теперь это. Я отправил пять «Хэллкэтов», чтобы осмотреть их, и ни один не вернулся. Спраг повернулся к командиру корабля Уильяму Синтону, стоявшему у флагманской карты.

Празднования по поводу безоговорочной капитуляции Японии, начавшиеся в прошлый вечер, были, видимо, преждевременными. Спраг читал коммюнике, качая головой.»… в соответствии с диктатом времени и судьбы, сделав невыполнимое и выдержав невыносимое, мы проложили путь к великому миру для будущих поколений…». Время и судьба, подумал он. Они не имели к делу никакого отношения. Вопрос решил американский флот, но, видимо, что-то еще не было сделано.

— Похоже, мы начали открывать бутылки раньше времени, — сказал он.

— Адмирал? — Капитан Синтон только что вернулся на мостик и занялся проверкой позиции и состоянием других кораблей оперативной группы 38.3, действующей к северу от Хоккайдо. Он командовал кораблем последние шесть месяцев, приняв командование у капитана Дикси Кифера, получившего тяжелые ранения после атаки камикадзе в январе. Тогда в корабль врезались два смертника, один в полетную палубу, другой справа от надстройки, причинив серьезные разрушения. «Тикондероге» пришлось отойти в Пьюджет-Саунд для ремонта. Корабль также сменил окраску с «раскраски номер 33» на новую, цвета серого шифера. Но несмотря на новую раскраску и нового капитана, «большой Т» остался мощным боевым кораблем.

Капитан Синтон проявил себя на новом месте заметным и компетентным офицером, и это место его радовало. Но адмирал на борту никогда не радовал ни одного командира. Спраг был старым морским волком, столь же опытным, как и любой офицер флота, и, хотя Синтон восхищался им, он все же ощущал, что находится в его тени.

— Мы потеряли «Рэд Ай один», — без выражения сказал Спраг.

— Целое звено?

— Судя по всему да. Я только что говорил с Малхолландом с «Беннера» по ТВS. — Он имел в виду систему радиосвязи «Talk Between Ship», использовавшуюся в конце войны. — Пять самолетов, пять пропавших без вести. Плохой счет, капитан. Значит, нужно поднять в небо что-то стоящее и разобраться.

— Вы полагаете, что япы продолжают сопротивляться, адмирал?

— Кто-то определенно это делает.

— Ходят слухи, что к этому могут быть причастны русские.

— Да, я тоже это слышал. Что же, мне все равно, русские это или японцы. Мы идем на север, и есть нам суждено срубить несколько голов, то так тому и быть. Вы не могли бы подготовить инструктаж и вызвать Ингалла и Кагана?

— Разумеется, сэр… Но кого именно мы ищем?

— Что-либо с восходящим солнцем. Видите «фрикадельку» — они получают с пикирования, без вопросов. Что касается русских, то здесь другой вопрос. Сообщается, что они намереваются занять Хоккайдо. Мы же не хотим никаких советских войск на основных японских островах. Это официально, так что можете так и говорить, капитан. Если мы увидим свидетельства того, что русские планируют там высадку, мы недвусмысленно дадим им понять, что военно-морские силы Соединенных Штатов против.

Синтон приподнял бровь.

— Я слышал, что Паттон метался и был готов атаковать русских в Германии, — сказал он. — Теперь мы сталкиваемся с ними в Японии. Мне кажется, что мы могли бы сначала отправить сообщение по радио.

Спраг кивнул.

— Что-то подсказывает мне, что напряженность в обоих местах сохранится еще долго, мистер Синтон, и установится оно прямо сейчас. Но это моя зона ответственности и я намерен установить здесь свои правила. Если мы сможем обойтись радио, то хорошо и замечательно. Но если нет, я хочу подкрепить сообщение «Хэллдайверами» и «Эвенджерами» в воздухе. Скоординируйте операцию с «Уоспом». На этот раз меня не проведешь. Готовность тридцать минут.

— Я понимаю, сэр. Но что по поводу применения силы?

— Поднимите машины и выясните, кто сбил пять моих самолетов. «Беннер» и «Сазерленд» обеспечат спасательную операцию. Если мы найдем там не более, чем японскую рыбацкую лодку, то все в порядке. Если же мы обнаружим там русских, то разговор будет один — или они отступают, или мы начинаем стрелять. Мы приказываем им развернуться на курс 360 и оставаться в 20 милях от побережья Хоккайдо. Любое судно, пересекшее черту, будет считаться враждебным и будет атаковано. Конец.

87-е авиакрыло, приданное «Тикондероге», состояло из четырех эскадрилий: двух истребительных, одной пикирующих бомбардировщиков и одной торпедоносцев, всего восемьдесят шесть самолетов. Лейтенант-коммандер Чак Ингаллс уже вышел из себя после известия о потере пяти самолетов и летчиков. Все пять F-6F5 «Хэллкэт» были сбиты на севере в простом разведывательном вылете. Это оставляло ему еще 24 самолета и 12 в резерве. В течение часа он должен был подготовить к вылету восемнадцать машин, половину общей численности истребителей. Его пилоты будут сопровождать «Хэллдайверы» «Тикондероги». Все тридцать два пикирующих бомбардировщика готовились к боевому вылету. Также их будут сопровождать двенадцать ТВМ-3 «Эванджер» из 87-й торпедоносной эскадрильи.

Пилоты пикирующих бомбардировщиков 87-й бомбардировочной эскадрильи стали первыми, кто узнал, что корабль намеревается размять мускулы. В последние дни они находились в боевой готовности. В прошедшие недели они наносили удары по уцелевшим кораблям японского флота в Куре 24 и 28 июля, а затем по заводам в Токио. Когда «Большой Т» ушел во главе оперативной группы на север в августе, эскадрилья наносила удары по целям в Аомори и Оминато. Последний боевой вылет состоялся 13 августа по целям в районе Йокогамы.

Один из ее пилотов, лейтенант Дж. Эверетт Уилер, получил военно-морской крест за храбрость под мощным зенитным огнем, не отвернув и сбросив 454-килограммовую бомбу прямо на переднюю палубу японского тяжелого крейсера «Тонэ», еще одного корабля, линия судьбы которого запуталась в странном новом переплетении истории. Капитан Ивабути не было на нем, когда «Тонэ», наконец, окончательно покинул строй. Он совершил харакири в последние ужасные часы резни в Маниле, отказавшись сдаться.

После открытия шампанского пилоты 87-го крыла полагали, что теперь все будет в шоколаде, по крайней мере, на некоторое время, пока не поступил приказ собраться в инструкторскую для постановки боевой задачи. Лейтенант Верн Хигман уже пришел и изучал материалы. Его ведомый Уэнделл Стивенс увидел его и, схватив свой любимый стул, уселся рядом.

— Что скажешь, Хиггс? — Спросил Стивенс. — Говорят, что в этом деле замешаны раски.

— Русские? Они немного опоздали на вечеринку, я бы сказал.

— Я тоже так думаю, но так я слышал в радиорубке. Разведывательное звено полагало, что облетает три русских корабля у Курильских островов. Они сделали один проход, а когда пошли на второй, один из этих уродов срезал Билли Уоттса. Командир звена так разозлился, что решил обстрелять их, но это было последним, что от них слышали.

Хигману это не понравилось. «Хэллкэт» был надежным, быстрым и крепким, «рабочей лошадкой», способной выдержать множество попаданий и все равно вернуться домой. Потерять пять таких самолетов сразу было удивительно, но он ничего не ответил, и, сложив руки на груди, смотрел, как остальные пилоты занимают свои места. Он помнил день, когда 100-мм снаряд с японского корабля пробил крыло и фюзеляж у самой кабины. Его малыш, «билет в оба конца», как он его называл, потом с трудом добрался домой, но оправдал свое имя, благополучно сев на авианосец.

Однако Стивенс сказал еще не все.

— Я слышал еще кое-что, Хиггс, — сказал он, и тот инстинктивно наклонил голову. Стивенс понизил голос.

— Опять какая-то брехня, или тоже по радио?

— Да вот так, прямо и четко. Летчики с «Хэллкэтов» кричали о каких-то ракетах прежде, чем были сбиты.

— Ракетах?

— Да, черт побери. Как это понимать? Да мы сами используем их. Старина «Святой Моисей» лупит так, что костей не соберешь. — Он говорил о HVAR — «Высокоскоростной авиационной ракете» (High Velocity Aircraft Rocket) калибром 127 мм. Они были неуправляемыми, но пробивали сто двадцать сантиметров железобетона.

— Ага, но что-то я не слышал, чтобы их можно было применять с кораблей, — сказал Хайман.

— Британцы используют что-то такое. Называют это «три марионетки» или как-то так. Я слышал, они называли это «Кёрли, Ларри и Мо».

— Они называют это «Марионетка», — поправил Хигман. — Наверное потому, что надо быть очень дурным, чтобы использовать эти штуки. Я как-то был на одном из их авианосцев, когда мне пришлось там приземлиться. Бриты пытались применить это по камикадзе, но их у них было только шесть, по крайней мере, так мне сказали. Шесть ракет мало что дадут, и это еще если повезет попасть. Спроси меня, так я бы предпочел старые добрые пулеметы и 454-килограммовую бомбу.

— Похоже на то, — сказал Стивенс, но продолжал думать об этих ракетах и задумался, что будет, если он получит пару «Тонких Тимов» под крылья. Они были намного больше, чем HVAR и были намного сильнее. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, лейтенант-коммандер Ингаллс призвал собравшихся к порядку и начал инструктаж, просто и понятно.

— Итак, — начал он. — Кто-то сбил группу Билли Уоттса и Тома Хэйли во время облета целей. Вы, наверное, скажете, что это какие-то япы остались на плаву, и я бы поверил, что какая-то косорылая макака гребет на север, подальше от места боев. Однако мы полагаем, что это могла быть группа советских кораблей. Проклятые коммунисты стали слишком большими для собственных штанов, так что мы намерены поздороваться и сообщить, кто здесь главный.

Это вызвало восторженный ропот, и Ингалл одобрительно кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — На этих кораблях был поднят белый флаг с синим косым крестом. Кто-то говорит, что это может быть советский флаг[1], по крайней мере, по цветам, однако скоро увидим.

— Это точно, лейтенант-коммандер, — подхватил Стивенс. — На этот раз у нас будут ракеты, или мы просто потопим их, как советует Хиггс.

— У вас будет то, что дадут, Стивенс. И никто не сбросит ничего если только «Железный майк» или я не дадим приказа. Мы должны обнаружить их, а дальше говорить буду я.

— А если они не станут вас слушать, лейтенант-коммандер? Раски что, знают английский?

— Если не сможем связаться по радио, мы покажем им весь наш чертов строй и посмотрим, захотят ли он после этого выпендриваться. Если они окажутся настолько тупы, у меня приказ атаковать.

Раздался новый ропот. Все рвались в бой.

— И еще одно, — сказал Ингаллс. — «Беннер» и «Сазерленд» направляются на север, искать сбитых ребят. Это еще одна причина, по которой никто не должен трогать спусковой крючок без моего приказа. Они следят за этими кораблями при помощи радаров. Остальное наша задача. Всем одеваться и быть на летной палубе через двадцать минут. Свободны.

Стивенс ободрился и был готов к бою. В конце концов, подумал он, возможно, это последний шанс записать на свой счет что-нибудь еще. Однако ему предстояло узнать о ракетах намного больше, чем он когда-либо хотел.

Далеко на севере американские эсминцы радиолокационного дозора «Беннер» и «Сазерленд» соединились и вместе направились к месту случившегося. Они намеревались найти и спасти сбитых летчиков, пока акулы или холод не убьют тех. В случае необходимости они могли также вести слежение за кораблями, на которые ВМФ США возложил ответственность за инцидент. Оба эсминца могли развивать ход до 35 узлов и нести шесть 127-мм орудий и пятитрубные 533-мм торпедные аппараты на одном борту. Вторые аппараты были сняты для размещение радиолокационных станций и другого электронного оборудования, дабы обеспечить наилучший обзор. Коммандер Джон Малхолланд, командир «Беннера», решил, что у него все еще достаточно сил для того, чтобы подойти и взглянуть на цели в бинокль. Он получил приказ «неуклонно идти на сближение» от «Зигги» Спрага и знал, что за ним следовала вся оперативная группа 38.3.

Спраг был жестким человеком, как и любой боевой адмирал, подумал он. Он знал, что четыре авианосца, скорее всего, смогут поднять самолеты в течение часа, ориентируясь на его координаты. Такой человек как «Зигги» Спраг заслужил его доверие. А за спиной Спрага находился «Бык» Хэлси, еще один боевой адмирал. А под его командованием находились оперативная группа 38.1 вице-адмирала Маккейна, оперативная группа 38.2 Баллентайна и оперативная группа 38.4 Рэдфорда. Все они направлялись на церемонию капитуляции, планировавшуюся в заливе Сагами у Токио. Всего в регионе находились четыре быстроходные оперативные группы, кроме них была и британская 37-я оперативная группа. Это была военно-морская мощь, которой мир еще никогда не видел в одном месте, намеревавшаяся произвести самую грандиозную демонстрацию силы, встав на якоря у Токио.

После того, как мы отправили весь ваш чертов флот на дно морское, подумал Малхолланд, обращаясь к воображаемому японцу. Поэтому, если русские хотят вмешаться, им лучше понять, с чем они имеют дело.

Проблема была в том, что ни Малхолланд, ни Спраг, ни Хэлси не имели ни малейшего представления о том, с чем имеют дело они, или о том, что время и судьба действительно играют большую роль в происходящем. Такое ощущение было у одного человека, направлявшегося на самолете в сторону USS «Индепенденс», идущего всего в нескольких сотнях метров по правому борту от Могучего Мо» — флагманского корабля флота линкора «Миссури».

Его звали адмирал Брюс Фрэзер, и он срочно прибыл на неотложную встречу с адмиралом Хэлси. Как только самолет сел, Фрэзер был встречен со всеми полагающимися церемониями, однако отмахнулся от торжественной встречи и, не теряя времени, направился к катеру, чтобы попасть на «Миссури».

Хэлси наблюдал за приближением катера с крыла мостика, а затем сам направился вниз, возглавив комитет по торжественной встрече в белой парадной форме. Фрэзер прибыл в регион всего несколько дней назад, дабы доставить Хэлси благодарность от нации в форме награждения его весьма особенным орденом. Теперь Хэлси официально был рыцарем Британской империи.

Но что-то подсказывало, что сэр Брюс прибыл не на чай с соратником-рыцарем, подумал он. Фрэзер тоже был боевым адмиралом. Он участвовал в сражениях на Средиземном море, а затем участвовал в уничтожении линейного крейсера «Шарнхорст» в 1943, расквитавшись с немцами за потерю своего старого корабля, HMS «Глориес», погибшего под огнем того самого немецкого крейсера.

Он слышал также, что Фрэзер имел отношение к некоторым совершенно секретным операциям Королевского флота на протяжении Многих лет. Слухи распространялись всегда, даже через Тихий океан. Хэлси слышал, что британцы во что-то вляпались в Средиземном море, и Фрэзер имел к тому отношение. Затем в штабе FRUMMEL были получены сведения о крупном сражении с участием японцев во время битвы за Гуадалканал. FRUMMEL утверждал, что в нем принимали участие целая японская авианосная дивизия и пара линкоров, но сведения были очень обрывочны. Это раздражало Хэлси, так как даже находясь на больничной койке, он был формальным командующим американскими силами в этом сражении. У него были сведения обо всех американских подводных лодках, кораблях и авианосцах, но об этом сражении не было известно ничего. С кем они там сражались, подумал он? И кто обстрелял «Малыша» Брауна на севере? Кто сбил самолеты «Зигги» Спрага?

Должно быть, это как-то связано с русскими, подумал он. У него появилось чувство, что британский адмирал принес ему дурные вести.

И он был прав.

ГЛАВА 2

— Достаточно будет сказать, адмирал, что мы имеем дело с чем-то большим, чем кажется на первый взгляд, — адмирал Фрэзер встретился глазами с Хэлси, глядя с откровенной серьезностью и легким предостережением.

Хэлси не намеревался бояться того, о чем говорил его британский коллега. За годы, проведенные в войне на море, Бык Хэлси стал так же жесток, как и само море. Его глаза под густыми седыми бровями блестели, когда он улыбался, но теперь в них виделась та стальная решимость, ставшая не последней причиной того, что его флот ожидал капитуляции японской империи.

— Вы говорите, что за этим стоят русские? — Спросил он. — Вы уверены? По какой причине советское правительство может искать вражды с нами?

— Возможно, советское правительство не имеет к ситуации никакого отношения, — деликатно сказал Фрэзер, словно чего-то не договаривая, и Хэлси сразу обратил на это внимание.

— Что вы хотите сказать? Что это был мятежный корабль? Думаю, что я мог бы поверить в то, что русские могли сделать нечто подобное, дабы привлечь наше внимание и убедиться, что у них будет место за столом на следующий неделе. Такой трюк был бы для них уместен, но мятежный корабль?

— Хорошее определение, адмирал, — сказал Фрэзер. — Фактически, если мы не ошиблись, то мы кое-что знаем об этом корабле. Однажды я даже видел его собственными глазами. Мы дали ему кодовое обозначение. Это слово вам, янки, хорошо будет знакомо. «Джеронимо». Настоящий мятежник.

— Джеронимо… — Хэлси слышал слухи о корабле под таким названием. — Да, я слышал что-то об этом несколько лет назад. — Это оно, подумал он. Это было связано с той секретной операцией на Средиземном море.

— Именно, — сказал Фрэзер. — Итак, позвольте мне рассказать вам кое-что об этом корабле, адмирал. Прежде всего, он крайне опасен. Он быстр, обладает передовым вооружением и, похоже, не испытывает никаких сомнений, если речь идет о применении всего, что есть в его распоряжении, чтобы превратить противника в металлолом.

— Так можно сказать о любом боевом капитане, — ответил Хэлси. — И мне не нужно напоминать вам, что этот корабль тоже очень опасен, — он говорил о собственном флагмане, линкоре «Миссури», одном из превосходных новых американских линкоров.

Фрэзер обдумал, что ему говорить дальше, учитывая, что некоторые обстоятельства он был обсуждать не в праве. Как убедить такого человека как Хэлси, что ситуация нуждается в тщательном и внимательном изучении — и действовать нужно осторожно? Как сформулировать определение слова «опасность» так, чтобы его проняло?

— Адмирал… — Начал он, все еще размышляя. — Я уверен, вы помните об инциденте в Северной Атлантике, приведшего к тому, что Рузвельт объявил войну.

— Вы имеете в виду то дело с немцами? Да, они застигли нас врасплох и потопили «Уосп», когда тот переправлял невооруженные самолеты в Исландию. Такое нельзя забыть.

— Значит, если вы были проинформированы об этом инциденте, вы также знаете о «Миссисипи».

Хэлси нахмурился.

— Я тогда служил на Тихом океане, на авианосце «Энтерпрайз», и, честно говоря, больше думал о японцах. Мы слышали, что «Миссисипи» был потоплен, но, если честно, я никогда не слышал деталей. Слава богу, что мы достали этого урода, вот и все. Ребята из 7-й эскадры заставили нас ими гордиться. Они втянули нас в войну, когда большая часть страны все еще была слишком слепа, чтобы осознавать происходящее. Как бы то ни было, в итоге все было к лучшему.

— Я понял… — Фрэзер замолчал. Если американское руководство не сочло нужным сообщить такому человеку как «Бык» Хэлси о том, что на самом деле случилось в Атлантическом океане, то не сделает ли он ошибку? Тем не менее, Хэлси сейчас дирижировал всем оркестром. Если все было верно, то, скорее всего, начинал завязываться очередной «инцидент». Что-то подсказывало ему действовать осторожно, но в то же время он осознавал насущность ситуации.

— Могу я спросить вас, есть ли новые данные по случившемуся с вашим разведывательным отрядом?

— Вы имеете в виду силы «Малыша» Брауна? Они вернулись, адмирал, но не все. Я еще не видел полного рапорта, но пара старых крейсеров из состава его сил годятся только на лом. Они утверждают, что вступили в бой с надводными силами противника, когда их атаковали камикадзе, однако мы до сих пор не видели никакой японской авиации над Хоккайдо.

— А ваше разведывательное звено?

— Было сбито во время облета целей, и кто бы это не сделал, японцы или русские, они за это заплатят, будьте уверены. Вы говорите, что это были русские. Я вам верю, но это не меняет ситуации. Я отправил адмирала Спрага на разведку, и мы решим этот вопрос. Возможно, у какого-то политика припечет, но, боюсь, я не из тех, кто играет в такие игры, адмирал Фрэзер. Называйте меня опрометчивым, меня называли и хуже. Если русские обстреляли американские самолеты, я этого им так не оставлю.

— Я понимаю ваши чувства, адмирал, но меня заставил прибыть сюда и поговорить с вами один момент. Верно ли то, что ваше разведывательное звено сообщило, что было обстреляно ракетами?

— Ракетами? Вроде тех «Марионеток» с которыми экспериментируете вы?

— Что-то в этом роде.

Хэлси задался вопросом, к чему клонил Фрэзер. Он словно ходил по краю, а Бык был не из тех, кто предпочитал подобное.

— Да, в радиосообщении говорилось о ракетах. Наш радиолокационный дозор следил за звеном, и наши ребята были прямо над целями. Однако, адмирал, если это были русские корабли, наши союзники, они должны были бы быть более осторожны в выборе целей.

— Возможно, они приняли ваши самолеты за японские?

— Мы оба знаем, что это чушь собачья, — решительно сказал Хэлси. — Это были большие синие «Хэллкэты» с яркими белыми звездами на крыльях. Все пять самолетов прошли над теми кораблями, так что их должны были отлично рассмотреть. Наши ребята раскрыли их, и на этом все. Меня не волнует, проводят ли они какую-то операцию на Курилах или нет. Мы в этом не заинтересованы. Черт, да мы сами дали русским проклятые десантные корабли, чтобы они могли высадиться на эти острова! За одно это они уже могли бы сказать спасибо. Нимиц полагает, что они планируют занять Хоккайдо, и, как мне не жаль этого говорить, они ничего подобного не сделают.

Фрэзер понял, что ничего не добьется, и нужно идти дальше. Он проделал этот путь, чтобы получить как можно больше сведений о случившемся и, возможно, дать американцам понять, с чем они могут иметь дело. Однако Хэлси знал так же мало, как и любой другой. Он знал, что должен донести до него реальную опасность ситуации, и понял, что намеками и полуправдой этого не добиться. Хэлси был прямым и резким, как хороший виски. Так что он решил наполнить стакан до края.

— Предположим, адмирал, что я скажу вам, что ваша 7-я эскадра не имела никакого отношения к исходу инцидента в Северной Атлантике. Не было героического самопожертвования ваших отважных эсминцев, о котором писали газеты. Предположим, что я скажу вам, что корабль, который мы сочли немецким рейдером, не имел никакого отношения к Германии, и что он не был потоплен в тот день. Предположим, что я скажу вам, что «Миссисипи» и остальные корабли, которые вы потеряли, были уничтожены одним взрывом невообразимой мощности, способным уничтожить целый флот в плотном построении или целый город. Думаю, вы знаете, о каком оружии я говорю. Вы, американцы, работали над ним. Как и мы.

Хэлси вытянулся, сложил руки и прищурил глаза под морщинистым лбом и густыми бровями. Британский адмирал говорил какую-то чертовщину. Но взгляд его стал совсем другим. Он больше не ходил вокруг да около, и Хэлси это не могло не понравиться. Но о чем именно он говорил?

— Вы говорите о «бомбе»?

Именно так они и называли это — «бомба». Существовали сотни различных видов бомб, миллионы из них были сброшены на Европу и Азию за последние семь лет, но эта была настолько иной, настолько пугающей, что затмила их все. Это была атомная бомба, и очень немногие старшие офицеры вообще знали о ее существовании. Она находилась в брюхе В-29, стоявшего на полосе на атолле Тиниан, хотя, к счастью, теперь не было необходимости ее использовать. Японцы пришли в себя и, наконец, сдались.

— Что еще может обладать подобной силой?

— Но мы только что подготовили эту чертову штуку — и да, давайте это останется между нами.

— Не волнуйтесь, я был полностью проинструктирован.

— Хорошо. Но «Миссисипи» погиб в 1941. Тогда бомбы еще не было ни у кого. И еще… Что вы имели в виду, говоря, что это был не немецкий рейдер? Что это еще могло быть?

— Именно так мы тогда и подумали, адмирал. Что еще это могло быть? Он появился в Норвежском море и направился в Датский против, через два месяца после того, как мы потопили «Бисмарк». Сначала мы решили, что это «Тирпиц», затем, что это «Граф Цеппелин», но это был вовсе не немецкий корабль. И когда он атаковал вашу ОГ-16 этим оружием, мы многие месяцы беспокоились о том, что следующая упадет на Лондон.

— И вы хотите сказать, что на том корабле была ядерная бомба? В 1941 году?

— Именно.

— И он не был потоплен? Что же тогда случилось? И что случилось с 7-й эскадрой?

— Если бы вы покопались достаточно глубоко, то обнаружили бы, что пять кораблей эскадры вошли в бухту Арджентия через двенадцать дней после их исчезновения. Членов экипажа опросили, а затем распределили по всему флоту. Корабли были исключены из реестров, перекрашены, получили новые номера и теперь все еще находятся в строю. Все было прикрыто довольно хорошо, раз даже вы не знали об этом, а после начала войны и вовсе убрано подальше. Но оно все еще там, если знать, где искать. Однако я боюсь, в этой истории есть нечто большее. Мы узнали правду только когда снова столкнулись с неизвестным кораблем на Средиземном море.

— В Средиземном море? Он что, сумел проскочить на восток и ушел в Средиземное море?

— Если быть точным, он был обнаружен в Тирренском море. Мы получили довольно подробные снимки. Затем он направился на запад к Гибралтару, поднимая ад на своем пути.

— Он сумел пройти в Средиземное море, не будучи обнаруженным? — Хэлси неподдельно удивился. Фрэзер понял, что нужно переходить к сути разговора.

— Видимо, да. Но, как я уже сказал, тогда мы хорошо его рассмотрели. Фактически, я лично оказался участником итого инцидента, находясь на HMS «Родни». Он шел бок о бок с «Нельсоном» адмирала Сиферта. Хорошие корабли. Тихоходные, не то, что ваш «Миссури», но с отличными девятью 406-мм орудиями. Нам просто повезло, что мы оказались впереди и смогли перехватить его, когда он шел на запад — почти смогли. Произошел бой…

— Я слышал об этом, — Хэлси поднял палец, в его глазах читался интерес. — Говорили о взбунтовавшемся французском линейном крейсере. Вы были там?

— Да, именно так. Хотя, честно говоря, я бы сказал, что нам не повезло догнать этот корабль — и он не был французским. Мы узнали об этом из первых рук. Адмирал Джон Тови предусмотрительно направил к Гибралтару подкрепления Флота Метрополии как раз после того, как мы получили сообщение о появлении этого корабля в Средиземном море. Все шло к выяснению отношений в вашем, американском, стиле. Тогда другая сторона согласилась на переговоры.

— Поразительно, — сказал Хэлси.

— Согласен. Адмирал Тови встретился с командиром этого корабля на маленьком острове у Гибралтара. И тот был русским! Вся его команда были русскими, но отрицали какую-либо связь с Советским Союзом.

— И это был тот самый корабль, с которым вы столкнулись в Северной Атлантике?

— Мы уверены в этом на девяносто восемь процентов. Другие два процента предполагают, что это был другой корабль этого же типа, пришедший из Черного моря, но русский адмирал отрицал это.

— И что было дальше?

— Мы достигли соглашения. Они согласились быть интернированы на острове Святой Елены в обмен на безопасный проход к нему. А затем корабль просто исчез. Его сопровождали два быстроходных крейсера и самолеты, но корабль просто скрылся за низкой облачностью и исчез. Мы никогда больше не видели его, но полагаем, что его видели японцы.

— Японцы? — Хэлси ощущал себя боксером, пытавшимся удержаться на ногах после хорошего удара соперника. Каждый раз, как он начинал сколько-нибудь понимать то, о чем говорил Фрэзер, история прыгала в каком-то совершенно потрясающем направлении.

— Да, японцы. Они столкнулись с ним вскоре после того, как он пропал у острова Святой Елены Это случилось в ходе операции «Сторожевая башня».

— Формально я командовал этой операцией, — сказал Хэлси. — Однако, по правде говоря, я страдал кожной болезнью, из-за которой попал на несколько месяцев в госпиталь. Я вернулся в седло только в октябре… В смысле 1942, адмирал. ОГ-16 была уничтожена в конце 1941, как раз перед тем, как мы влезли во все это.

— Совершенно верно, — сказал Фрэзер. — Прошло немало времени прежде, чем мы снова обнаружили его в Средиземном море.

— Год? Мне трудно в это поверить. Как подобный корабль мог оставаться незамеченным целый год?

— Мы не знаем. Однако русский адмирал заявлял, что не хочет иметь никакого отношения к нашей войне, и мы пришли к выводу, что корабль, должно быть, стоял на якоре где-то в южной Атлантике или в Индийском океане, вдали в основных морских путей. Мы не знаем, как он смог войти в Средиземное море незамеченным, однако в районе Гибралтара бывают очень туманные ночи, а этот корабль иногда казался немного призрачным. Итак, возвращаясь к делу, в конце концов, он появился у побережья Австралии, вступив в столкновение с японцами.

Фрэзер не сказал Хэлси всего, а именно того, что корабль был замечен у побережья Австралии всего через два для после того, как пропал к острова Святой Елены, никак не имея возможности преодолеть тысячи километров за такое время. Это был один из ключевых аспектов, которые привели Блэтчли-Парк и очень избранную группу людей к некотором крайне поразительным выводам относительно этого корабля и его истинного происхождения. Сказав это, он мог бы войти к Хэлси в большее доверие, однако счел это слишком сильным посвящением, и считал достаточно удачным, что ввел Быка в курс дел.

Хэлси закатил глаза, размышляя.

— Да… Мы слышали, что в Коралловом море имело место какое-то столкновение прямо в разгар нашей операции по атаке на Гуадалканал. Но я так и не получил никаких ответов по этому поводу. Ни один из наших кораблей не имел к этому отношения.

— Виновником был «Джеронимо». На этот раз он устроил ад японцам. Они заплатили очень высокую цену за то, что атаковали его. На самом деле, это могло серьезно вам помочь. Похоже, что в сражении приняли участие по крайней мере два японских авианосца, что помешало им поддержать японскую контратаку против вашего десанта на Гуадалканале. Он также оставил один японский линкор разбитым на коралловых рифах, после чего сошелся с самим «Ямато» под командованием Ямамото.

— «Ямато»? Мы даже не знали, что этот корабль был у японцев до самого конца войны.

— Да, британская разведка очень хороша, адмирал. Мы знали об этом, но, поскольку он был поставлен в капитальный ремонт, не придавали ему значения, пока он снова не вошел в строй.

Хэлси на мгновение замер, осознав, что только что сказал Фрэзер.

— Этот корабль — «Джеронимо», как вы его называете — вступил в бой с «Ямато» и оказался лучше?

— Мягко говоря, адмирал. «Ямато» превратился в пытающий остов. Японцам удалось вернуть его на свои острова, и он провел в сухом доке два года, прежде, чем ваш адмирал Спраг снова познакомился с ним в бою у острова Самар. Сейчас вы осознали опасность этого корабля, или мне подобрать другое определение?

— Русский корабль поколотил «Ямато», — Хэлси покачал головой. — Трудно поверить.

— Я согласен, но факты налицо. Я прослежу, чтобы вы получили копию материалов. Дело в том, адмирал, что это не обычный корабль. Как я уже говорил ранее, он быстр и обладает передовым вооружением — противокорабельными ракетами — и может атаковать с дальности, недосягаемой даже для шестнадцатидюймовых орудий. Он похож на линкор, как я убедился в одну темную ночь. На нем не было орудий больше скорострельных пятидюймовок, но он мог превратить корабль наподобие «Ямато» в металлолом. Излишне говорить, что это крайне необычный корабль, и построили его и служат на нем необычные люди.

— Не бывает необычных людей, — сказал Хэлси. — Бывают обычные люди, оказавшиеся в необычных обстоятельствах.

— Согласен, но я опасаюсь, что мы оказались в чрезвычайных и очень необычных обстоятельствах. Вопрос только в том, что двоим обычным людям вроде нас с этим всем делать?

— Делать то же самое, что и с японцами, адмирал. Мы способны выставить больше стали в море и в воздухе, чем могут русские. Меня не волнует, насколько хорош этот корабль и даже то, как он был создан. Старый дядюшка Джо Сталин, возможно, держал козырь в рукаве, возможно, даже целую колоду. Но это не имеет значения. Корабли тонут, насколько бы велики и могучи он не были. Можете спросить япошек, уж он-то это знают. Они выставили парочку настоящих монстров — «Ямато» и «Мусаси» — и мы отправили обоих на дно. Так что отправил оперативную группу 38.3 адмирала Спрага на поиски этого корабля. Его самолеты должны начать подниматься в воздух прямо сейчас.

— Самолеты? — Взгляд Фрэзера стал встревоженным. — Они движутся к «Джеронимо»? Адмирал, вы должны немедленно отозвать их!

— Отозвать? Почему? Русские сами напросились на это. Теперь они получат несколько плюх и мы раз и навсегда покончим с этим гомоном по поводу Хоккайдо.

— Адмирал, меня беспокоят не русские, а ваши самолеты! Отзовите их, пока не поздно!

ГЛАВА 3

Самолеты собирались над быстроходной оперативной группой Спрага, главным образом с «Тикондероги» и «Уоспа». «Большой Т» поднял 18 «Хэллкэтов», 24 «Хэллдайвера» и 12 «Эвенджеров», оставив 30 самолетов в резерве. К ним присоединились также 15 «Хэллдайверов» и равное число «Эвенджеров» из 86-го авиакрыла с авианосца «Уосп». Кроме того, их также сопровождали 24 «Корсара» F-4U-4. Таким образом, общая численность формирования составляла 108 самолетов. Это было лишь 40 % имевшихся в распоряжении Спрага самолетов, но Спраг счел это более чем достаточным для демонстрации силы, и самолеты направились к цели. В случае надобности, он сможет поднять еще 60 самолетов с «Тикондероги» и «Уоспа», а также 90 самолетов с двух меньших авианосцев «Батаан» и «Монтерей». Оба эти корабля относились к типу «Индепенденс», перестроенные из легких крейсеров, однако играли жизненно важную роль наряду с более тяжелыми авианосцами типа «Эссекс».

Чак Макласиан направлялся к своему посту в машинном отделении «Уоспа». Он прошел мимо пары матросов, вносивших последние поправки в «оценочный список» авианосца, где отмечались все достигнутые в ходе войны успехи. Он размещался сразу за носовой переборкой на уровне ангарной палубы. Зенитная артиллерия «Уоспа» уничтожила 14 вражеских самолетов, а его авиагруппа сбила еще 230. Кроме того, они вывели из строя еще 405 самолетов на земле, уничтожив, в общей сложности, 649 самолетов.

— Хоть бы еще один, — сказал Макласиан. — Для ровного счета.

— Да у японцав ужо летать нечаму, — сказал один из матросов, рисуя очередной значок за сбитого. — Им ввалили так, шо на переборке места не хватить[2]. — Ниже стенда с отметками числа сбитых самолетов были нанесены отметки за 114 потопленных и 234 поврежденных вражеских корабля. Был указан также общий тоннаж сброшенных бомб и ракет. Это было убедительным доказательством того, что авианосцы стали главным орудием войны на море, и это правило установится на следующие десятилетия.

— Если сегодня станет жарко, то вам придется опять все переделывать, и еще найти место для новых кораблей, — сказал Макласиан. — Только три следующие нарисуйте красным. Болтают, что мы идем на чертовых русских.

— Русские? А они-то тут причем?

— Да чтоб я знал, но наши ребята свое дело сделают.

Матрос Джеймс Лонг почесал в затылке.

— У меня здесь место для еще двух кораблей, и все. Потом кто-то скажет, что летуны потопили раски, и «Большой Т» опять со всем справился. А потом еще час тут все переделывать.

— Точно, — сказал Макласиан, и направился в машинное отделение, ожидая еще один унылый день в море за поддержанием состояния больших турбин корабля.

Авианосец «Уосп», бортовой CV-18, представлял собой модификацию типа «Эссекс» с укороченным корпусом, в отличие от «Тикондероги», первого из модификации с удлиненным корпусом. Этим утром на полетной палубе кипела работа. Готовились и взлетали самолеты, однако группы технического обслуживания отпускали их с легким сердцем. Взлетало всего пятьдесят четыре машины, а экипаж привык к подъемам целого авиакрыла в почти сотню самолетов, так что сегодня они работали налегке.

Изначально он должен был получить наименование «Ориксани», однако принял имя от CV-7 «Уосп», потопленного перед самой войной в Атлантическом океане. На передней переборке висела табличка: «Посвящается экипажу CV-7, так и не получившему своего шанса». Экипаж CV-18 собирался получить свой шанс, но они мало себе это представляли.

Старшина-артиллерист 3-го класса Альфред Дж. Льюис тоже собирался получить свой шанс, заступая на дежурство эти утром. Он был «держателем доски» корабля, имея на это официальное свидетельство?408. Оно гордо висело над его койкой, являя текст следующего содержания: «Всем матросам и летчикам, где вы бы ни были — приветствую! Знайте, что Альфред Джеймс Льюис, старшина-артиллерист 3-го класса, был членом первого экипажа авианосца «Уосп» и имеет все права и привилегии «Держателя доски» указанного корабля, включая необременительную доску на летной палубе». Ниже стояла подпись «Зигги» Спрага, прямо рядом с изображением роскошной русалки в углу с двумя рыбами на самых интересных местах. Сертификат также украшали силуэты всех трех типов самолетов, а сверху был нанесен профиль самого «Уоспа».

Эй-Джей, как его называли все, был также известен как «Везучий Льюис» за свое мастерство в картах. Он также забил себе место на летной палубе, где любил сидеть со своим приятелем «Лыжей» Котоски, прямо возле носа. Сейчас он сидел у счетверенной 40-мм зенитки и смотрел в ясное небо.

Все закончилось, подумал он. Почти. Если бы все действительно закончилось, зачем ему сидеть здесь, за этими четырьмя стволами? Если бы все закончилось, можно было бы посидеть на своем любимом месте с «лыжей», глядя на море. Император выбросил белый флаг и заявил о капитуляции, но было много тех, кто отказался подчиняться. Токио облетели несогласные пилоты, сбрасывая листовки с призывом к восстанию и продолжению войны. Их действия побудили офицеров, лояльных императору, приказать разоружить все японские самолеты и слить с них топливо, но некоторые смогли уйти, в последнюю самоубийственную атаку во главе с адмиралом Укаги.

— Думаешь, это все наконец-то закончится? — Спросил Эй-Джей у своего приятеля.

— Все когда-то заканчивается, — ответил тот. — Не переживай. Придет тот день, когда ты уйдешь с этого корабля.

— Хорошо. Только тогда заберу свою доску, — сказал Льюис.

— А кто сказал, что его спишут, как только мы вернемся?

— Ладно, если этого не будет, оставлю ее здесь, по ленд-лизу. Но никто не обидит нашего малыша, не пройдя через меня. Я ее заберу, так или иначе.

Карпов смотрел на большой экран из оргстекла, расцвеченный светящимися зелеными, синими и красными точками, отображающими все надводные объекты в зоне досягаемости.

— Я знал, что они решат надавать, — сказал он Роденко, исполняющему обязанности старшего помощника. — Это серьезная оперативная группа, и она движется в нашу сторону.

— Каковы ваши намерения, товарищ капитан? Вы собираетесь атаковать или избегать конфликта?

Карпов на мгновение задумался и глубоко вздохнул.

— Если мы намерены что-то менять, самое время и место начинать.

— Мы могли бы направиться на восток, если вам нужно больше времени на оценку ситуации, товарищ капитан.

— Да, мы могли бы направиться на восток, но что это изменит, Роденко? Они подняли самолеты в воздух, и они направляются к нам. На меня постоянно что-то летит с недобрыми намерениями. Мы только что отбились от лучшего, что имели американцы на «Вашингтоне». Теперь взяться за нас надумала эта мелочь. Что с боекомплектом ЗРК?

— Израсходована половина боезапаса комплекса С-400 и некоторое количество других зенитных ракет. Остаток боезапаса комплекса средней дальности «Кинжал» сто, остаток боезапаса С-400 — тридцать две[3]. Зенитные комплексы самообороны «Кортик» израсходовали двенадцать ракет, остаток пятьдесят две[4]. Общий остаток зенитных ракет сто восемьдесят четыре.

— Остальные корабли доложили о боезапасе?

— Так точно, товарищ капитан. «Орлан» обеспечивал прикрытие группы своими С-400[5]. Они израсходовали всего 16 ракет и имеют большой боезапас, всего 180 ракет 9М96Е и 9М96Е2. Они имеют дальность от 40 до 120 километров. Наши ракеты 40Н6Е имеют большую дальность, но ракеты «Орлана» более скоростные — до пятнадцати звуковых — и способны выполнять маневры с высокой перегрузкой. Эти чертовы штуки могут перенести 60G на уровне моря и 20G на высоте 30 000 метров!

— Превосходный корабль для противовоздушной обороны, — сказал Карпов. — Пусть постоянно следит за воздушным пространством.

— Один момент, товарищ капитан. Эти ракеты требуют прямого попадания. Им придется тратить одну ракету на каждую цель.

— У них нет осколочно-фугасных боевых частей?

— Не в этой модификации, товарищ капитан. У нас такие есть, но на «Орлане» их нет. Тем не менее, я могу гарантировать, что их цель будет уничтожена.

Карпов обдумал это и решил, что ему нужно также противолодочное прикрытие.

— «Адмиралу Головко» занять позицию по правому борту и обеспечивать противолодочную оборону. Я уверен, что Тарасов также не будет дурака валять.

— Разумеется, товарищ капитан.

— Поднять Ка-40 как можно скорее.

— Будет готов через десять минут, товарищ капитан.

— Хорошо. «Головко» не приспособлен для противовоздушной обороны. У них есть «Кортики»[6], но я намерен использовать его для удара по кораблям противника в случае необходимости. Это означает, что воздушное прикрытие на нас и «Орлане».

— На этот раз все по-другому, товарищ капитан. У нас есть компания.

— Да, и нет понимания, как офицеры и экипажи обоих кораблей отреагируют на ситуацию. Возможно, мы убедили обоих капитанов, но остальным экипажам предстоит многому научиться.

— Прошло много времени, пока мы в чем-то разобрались, — сказал Роденко. — И все равно никто действительно не понимает, как это случилось.

— Мы оказались не в нужное время не в нужном месте, — сказал Карпов. — Или можете думать наоборот, если так спокойнее. Я считаю, мы оказались в решающее время в решающем месте. Давайте посмотрим, что мы можем сделать.

— Так точно, товарищ капитан. С «Орланом» у нас имеется 364 зенитные ракеты. Считая также «Кортики» на «Головко», у нас более четырехсот ракет.

— Более, чем достаточно, — сказал Карпов.

— На данный момент да, товарищ капитан, — сказал Роденко с минимальным намеком в голосе. Он слишком хорошо помнил те напряженные моменты, когда боезапас зенитных ракет корабля сократился до нуля. — Когда мы прибыли во Владивосток, на корабле не осталось ни одной зенитной ракеты и только одиннадцать противокорабельных. И у нас нет дополнительного боекомплекта, который мы приняли тогда для стрельб[7]. Наши ракеты — единственное реальное преимущество.

— Я прекрасно это понимаю, — быстро ответил Карпов. — Итак, снова все тот же старый борщ. Нам нужно как можно больше сохранить боезапас, но поймите, что американцам тоже есть что сказать по этому поводу. Если они будут навязчивы, нам придется ответить.

Роденко кивнул.

— Мы подняли Ка-226 и провели воздушную разведку. На данный момент в регионе присутствуют значительные морские силы противника.

— Да… Я читал книгу Федорова. Николин также определил по данным радоперехвата, что это американская оперативная группа 38.3. Командующим должен быть адмирал Спраг.

— Я определил по меньшей мере шесть крупных надводных кораблей в составе ядра группы, товарищ капитан, а также две большие группы прикрытия, состоящие из легких крейсеров и эсминцев.

— Если книга верна, я могу сообщить вам их названия.

— Кроме того, они направили к нам самолеты, товарищ капитан. У нас около двадцати минут на принятие решения. РЛС «Фрегат» фиксирует более ста воздушных целей.

— Японцы атаковали нас вдвое большими силами.

— И на отражение их атаки у нас ушел весь боезапас, товарищ капитан. И даже при этом мы получили опасные повреждения. Если бы тот самолет ударил не в кормовую цитадель, все могло бы закончиться намного хуже.

Карпов вспомнил те моменты. Японцы атаковали корабль во всех направлениях, навстречу им летели ракеты, зенитные орудия добивали оставшихся… Но эффективность должна была составлять все сто процентов. Они должны были сбить всех. Если хоть один добьется попадания бомбой или торпедой…

— Я хочу предупредить их, — сказал он. — Вероятно, они не обратят на это внимания, но попытаться стоит. Я слишком обязан Федорову.

— Я понимаю, товарищ капитан. Но если бы не атаковали американский разведывательный отряд…

— Что сделано, то сделано, Роденко. — Карпов быстро подошел к посту связи.

— Они очень болтливы, — сказал Николин, следящий за эфиром. — У каждого по два имени.

— Прозвища, Николин. Американцы это любят.

— Так точно, товарищ капитан. Я полагаю, что определил ведущего. Позывной «Железный Майк».

— Можете обеспечить связь с ним?

— Так точно, товарищ капитан.

— Тогда сообщите им, что мы направляемся в бухту Сагами с дипломатическими целями. Мы не позволим вооруженным самолетам обойти себя и воспрепятствуем любым попыткам сделать это.

Николин настроил частоту и передал сообщение, однако голос на другом конце звучал не слишком вежливо.

— Он говорит, что им приказано расследовать гибель пяти американских самолетов, и они намерены сделать именно это. Его не впечатляет наша угроза воспрепятствовать им. Он требует, чтобы мы назвались.

Этого следовало ожидать, подумал Карпов. Назваться. И кто же мы, черт побери, теперь в этом мире? Следовало ли ему сказать, что он является представителем Советского Союза? Это могло бы обеспечить некоторое прикрытие на время, пока не будут сделаны соответствующие запросы. Как ему объяснить свои намерения пилоту с позывным «Железный Майк»? С тем же успехом можно было пытаться объяснить это собаке. То, что он был чем-то большим, более развитым и, безусловно, более сильным, чем люди, скрывающиеся за этими отметками на радаре, было для него очевидным.

— Ответь ему, что это говорит капитан Владимир Карпов, и у нас независимая дипломатическая миссия. Если же они не изменят курс в течение десяти минут, мы будем вынуждены принять меры.

Ответ пришел через минуту.

— Он говорит, что они не намерены менять курс и рекомендуют нам снизить скорость и приготовиться к облету. Он говорит, что с близлежащих кораблей к нам будут направлены десантные группы и мы сможем связаться с уполномоченными представителями властей по дипломатическим каналам.

Представителями властей, подумал Карпов. Как будто я несу ответственность за появление здесь моих кораблей! А для них было естественным представление, что они обладают всеми надлежащими полномочиями, являются законом и вообще правят балом. В его сознании вспыхнул гнев, и его слова достаточно полно отразили его чувства.

— Ответь «Железному Майку», что у него нет никакой власти над этими кораблями, над этими водами и над чем-либо в этом регионе. Мы не допустим попыток высадиться нам на борт либо обойти себя вооруженным самолетам. У него есть пять минут, чтобы изменить курс.

Николин внимательно слушал, глядя на Карпова широко раскрытыми карими глазами.

— Он разговаривает со своим командованием, товарищ капитан… Вот, опять он. — Он выслушал и перевел. — Капитан Карп, или как вас там, кем бы вы ни были, вы можете сделать правильный выбор, или мы оба увидим, что будет. В настоящий момент военно-морской флот Соединенных Штатов является единственным органом власти в этих водах. Вы уступите и разрешите высадку досмотровой партии, или будете прокляты. Если окажется, что вы не являетесь уполномоченными представителями союзной стороны, вы и ваша команда будете арестованы, корабли конфискованы, а ваше дело будет рассмотрено надлежащим образом созданным трибуналом. Мы не изменим курса.

— Военно-морской флот США… — В тоне Карпова звучало откровенное презрение, которое он действительно испытывал. — Ничего не меняется, — выдохнул он. — То же самое я слышал от капитана Таннера восемьдесят лет спустя. Они не дадут нам жизни, пока этот вулкан не взорвется. А ведь все началось здесь. Но не в этот раз.

Роденко взглянул на капитана широко раскрытыми глазами, но промолчал. Он знал, что может случиться, и боялся того, что все станет хуже с того момента, как обнаружил приближающиеся самолеты.

— Николин, свяжитесь с «Орланом» и прикажите объявить воздушную тревогу. Приготовиться к отражению воздушной атаки. Уничтожить любую цель с приходом в зоне сто километров. Задействовать комплекс С-400, восемь залпов, пока я не прикажу прекратить огонь. «Адмиралу Головко» не стрелять, если он не будет атакован. Следить за подводными лодками противника. Как только Ельцин подтвердит получение приказа, свяжитесь с этим «Железным Майком» и скажите, что все цели в пределах ста километров от наших кораблей будут считаться враждебными и будет уничтожены.

Роденко посмотрел на экран. Самолеты находились на удалении 140 километров и приближались на скорости около 400 км/ч. На дистанцию 100 километров они выйдут через шесть минут. Он сообщил об этом Карпову и тот кивнул. — Сказите им, что они должны изменить курс в течение пяти минут, или мы будем вынуждены считать себя атакованными.

Николин снова отправил сообщение и через долгую минуту получил ответ.

— Что он ответил?

— Сказал нам катиться в ад, товарищ капитан. Они приближаются.

Карпов прищурил глаза.

— В ад, значит? Хорошо, товарищи офицеры. Давайте покажем им, на что это похоже.

ГЛАВА 4

— Цели курсом на корабль, противокорабельные ракеты, — сказал Хэйли, оператор комплекса «Сэмпсон». На нем был белый защитный капюшон и перчатки, для защиты от излучения. — Классифицирую как SS-N-27, дозвуковые, высота 5 000 метров. Цель — «Принцесса Ирэн», приближаются. Скоро они уйдут на предельно малую высоту, сэр.

Хорошая игра, подумал капитан Макрей. «Принцесса Ирэн» находилась севернее Поти, мы были дальше на юге. Я не думал, что они решаться на это, но вот оно. Какой-то урод решил, что у него не достаточно стрел, чтобы поразить нас всех, так что он решил использовать оружие самой большой дальности против ближайшей цели.

— «Железный герцог» производит пуски «Си Септоров», сэр! — Голос Хэйли был наполнен напряжением боя.

Российский Черноморский флот уже много лет был готов к уборке в нафталин, но теперь снова вышел в бой, словно старый боксер на новых ногах. Старый флагманский корабль «Москва» был переименован в «Славу» и отправлен в Североморск к 2018 году, где его наиболее значительным достижением была буксировка барж-целей в ходе учений[8]. Крейсер «Керчь» был выведен из состава флота, оставив только два старых фрегата типа «Кривак» ржаветь годами. Однако, чтобы спасти лицо, русские пополнили его тремя новыми фрегатами — «Адмирал Григорович», головной корабль своего класса, «Адмирал Эссен» и «Адмирал Макаров».

Они были заложены в Калининграде между 2010 и 2012 годами и вошли в состав флота в 2018. Многое было запланировано и обещано, но так и не сделано. Таким образом, Черноморский флот был не в состоянии что-либо сделать в полномасштабной войне. Лучшим решением были оборонительные действия, но, увидев возможность нанести ущерб западу, еще сильнее ограничив его доступ к нефти и газу, капитан Сергей Помилов вывел три своих новых фрегата с двумя старыми «Криваками» в качестве авангарда. Капитан не располагал особенными средствами на своих пяти кораблях, но на юге находились три привлекательные цели — нефтяные танкеры в сопровождении пары британских военных кораблей, и у него имелось несколько ракет, чтобы нанести им тяжелый урон. Он решил занять позицию к северо-северо-востоку от Поти, в 300 км от целей, на пределе досягаемости своих ракет[9].

В соответствии с правилами, он организовал совместную воздушно-морскую операцию, отправив все, что осталось от 43-й отдельной морской штурмовой эскадрильи[10]. Их Су-24 предприняли попытку массированной атаки с целью подавления радаров двух британских кораблей сопровождения. Один из них был опознан как фрегат «Железный герцог», второй просто как «эсминец типа «Даринг». Видеть британские корабли так близко к российским водам можно было не часто. Они держали позиции против российского Северного флота в Атлантике, но в Черное море заходили редко. Помилов планировал заставить их заплатить высокую цену за этот заход и нацелился на ближайший танкер, видя в нем легкую добычу.

Су-24 нанесли удар внезапно, но британцы не спали и быстро ответили новейшими системами противовоздушной обороны. Они оказались более чем способны, и Су-24 не добились ничего, потеряв к тому же один самолет. Тем не менее, Помилов также дал по ним залп противокорабельными ракетами.

Три его новых фрегата нести по восемь ракет каждый, четыре высокоскоростных «Оникс» со скоростью до Мах 2,5 и четыре П-900 «Калибр», которыми был также оснащен «Киров», с дальностью до 370 километров. Он начал с того, что выпустил со всех трех кораблей залп двенадцатью ракетами, умчавшимися на юг в темное небо.

Капитан HMS «Железный герцог» Йен Уильямс находился в эпицентре происходящего. Его корабль занимал позицию в примерно двадцати километрах к северо-северо-западу от «Принцессы Ирэн», достаточно близко, чтобы прикрыть танкер своими «Си Септорами». Также он находился примерно в 300 километрах к юго-востоку от российской группы и ощущал себя несколько одиноким.

Он видел пять кораблей российского формирования, три новых фрегата и два старых «Кривака», которые его не беспокоили. Это были противолодочные корабли и, скорее всего, они лишь обеспечивали внешнее прикрытие. Старший помощник обратил на это внимание, когда они изучали показания, готовясь к пуску. Уильямс сделал длинную затяжку, наполняя мостик ароматом «Топ Блэк Черри». Он казался спокойным и невозмутимым, несмотря на то, что они находились в гуще событий, только что отразив налет российских Су-24 и наблюдали крылатые ракеты, идущие в их сторону на околозвуковой скорости.

— «Си Септоры» выпущены, сэр, — доложил старший помощник, лейтенант-коммандер Колин Фёрт. Ракеты обладали системой «мягкого пуска» — их выталкивал из пусковой установки в передней части корабля заряд сжатого воздуха, затем ориентировали в сторону цели двигатели малой тяги, после чего срабатывал основной двигатель. «Железный герцог» был оснащен новыми ракетами, которые могли устанавливаться по четыре в одну из 32 шахт, значительно увеличивая боекомплект до 128 ракет. Они уже израсходовали 32 на отражение налета Су-24, и капитан Уильямс был более чем доволен результатом.

Он увидел еще один залп, но цели уже завершили стадию дозвукового полета и круто спикировали к поверхности моря, выходя на сверхзвуковую скорость на терминальном участке полета. Теперь это был поединок ракет против ракет, одни из которых прощупывали темноту активными радиолокационными головками самонаведения, чтобы обнаружить цели, а другие выполняли серию запрограммированных маневров, быстро набирая скорость мах 2,5 над самым морем. Они должны были перехватить все ракеты, и Уильмс увидел первые пораженные цели. Тем не менее, дистанция стремительно уменьшалась, и две из двенадцати ракет оказались достаточно хороши, чтобы пройти через заградительный огонь. Уильямс увидел за кормой два огненных хвоста, очевидно идущих на «Принцессу Ирэн» далеко за пределами досягаемости зенитных орудий его корабля.

— Еще раз, джентльмены, — сказал он. — И побыстрее.

Еще четыре «Си Сепетора» взмыли вверх, быстро ускоряясь в сторону целей, но «Калибры» уже набрали полную скорость. Ракеты не смогли перехватить их, и оба с грохотом поразили цель. Тяжелые боевые части пробили внешнюю обшивку и вызвали пожар в танках корабля. Удар двух ракет обрушил на корабль силу 800 килограммов взрывчатого вещества, а горящая нефть довершила дело. Такой пожар не мог быть потушен в принципе, и корабль был обречен. Фэйрчалд потеряла свою «младшую дочь», а на ГКП российского флагмана «Адмирал Григорович» радостно сжали кулаки. Первая кровь этого боя растекалась по морю черным пятном, освещаемым огнями пылающего танкера.

И все еще далеко не кончилось.

Капитан Гордон Макрей получил плохие новости через несколько минут и задумался о том, что ему делать. Проклятые русские имели одно преимущество в данной ситуации — дальность. Их противокорабельные ракеты имели большую дальность, чем его собственные, как раз насколько, чтобы это имело значение. Это был смертоносный баланс современной морской войны. Скорость и дальность полета ракет решала все. Если он хотел ответить Черноморскому флоту, ему нужно было повернуть на север вместе с «Железным герцогом» и сократить дистанцию.

Фэйрчайлд выбила прототипы новых ракет для «испытаний» на «Огне Аргоса». Это были GB-7 или «Гэалбхан» — «Воробей»[11]. Они были быстрее «Гарпунов Блок 1D», которыми был оснащен «Железный герцог» и имели почти такую же дальность в 320 километров[12], но они находились значительно южнее. «Герцог» мог дать ответный залп, и капитан Уильямс сделал это, но фрегат имел боекомплект только на один хороший удар — всего восемь ракет.

— Курс 340, полный вперед, — мрачно сказал он. — Мы заплатили высокую цену за шанс быстро получить эту нефть. На «Принцессе Ирэн» пожар.

Его старший помощник Дин смущенно посмотрел на него. «Железный герцог» отважно вел бой в одиночестве, в то время как «Огонь Аргоса» сопровождал два оставшихся корабля Фэйрчайлд — два более крупных танкера с миллионом баррелей на борту каждый. Макрей рассудил, что сможет прикрывать танкеры, пока те остаются в пределах досягаемости его зенитных ракет, а «Си Вайперы» имели дальность до 120 километров.

«Огонь Аргоса» устремился вперед, набирая тридцать узлов. Русские двигались на юго-восток на двадцати пяти узлах, и, таким образом, корабли сближались со скоростью чуть более ста километров в час. Это означало, что цели окажутся в зоне досягаемости его «Гэалбхан» всего через несколько минут. Он был готов к бою.

— Птичек к пуску, — сказал он Дину. — Восемь единиц. У «Железного герцога» есть, что сказать, но это всего горстка «Гарпунов» и им повезет, если прорвется хотя бы один.

Десять минут спустя «Огонь Аргоса» произвел пуск, но капитан Помилов бы готов, и произвел запуск ракет «Оникс». Три новых фрегата смогли дать залп прежде, чем были вынуждены переключиться на зенитно-ракетные комплексы и уйти в оборону. На этот раз они выпустили двенадцать П-800, нацелившись на «Железного герцога», намереваясь вывести военный корабль из строя после того, как уничтожили танкер первым залпом.

«Оникс» представлял собой ракету, которая была в конечном итоге объединена с программой «Яхонт/Брамос» для ВМФ Индии. Это был преемник оригинальных П-270 «Москит», быстрый, агрессивный, с 250-килограммовой боевой частью. Идеальная траектория полета предполагала дальность 300 километров, большую часть которой ракета преодолевала на большой высоте, после чего снижалась до считанных метров над уровнем моря на последних сорока[13]. Пока восемь «Гарпунов», выпущенных «Железным герцогом» шли на предельно малой высоте, низко и медленно, российский ответ набирал высоту.

Фрегат выпустил «Си Септоры», и в полуночном черном зведном небе снова начался смертельный танец. Новые яркие звезды озарили небеса, когда несколько ракеты были перехвачены. Одновременно «Гелбханы» с «Огня Аргоса» ускорялись, направляясь к целям.

«Гарпуны» нацелились на старый «Кривак», и две смогли прорваться, сломав ему хребет. Третья ракета поразила «Адмирал Григорович». Тем не менее, российские ракеты были быстры, и, несмотря на мощный огонь 30-мм зенитных орудий «Мк.34 «Бушмейстер-II», «Железный герцог» получили удар в корму, вызвавший мощный пожар на вертолетной площадке.

Капитан Уильямс стоял на мостике как статуя командора, держав в одной руке трубку, а другой держась за переборку. Он не любил командирское кресло, предпочитая стоять свою вахту на мостике буквально. Вокруг кипел бой, но Уильямс был тверд, как скала, символизируя типичную британскую выдержку и хладнокровие. Он ощутил, как корабль дрогнул от удара, но лишь приподнял бровь.

— Попадание в корму, — спокойно сказал он старшему помощнику, лейтенант-коммандеру Колину Фёрту.

— Так точно, сэр.

Еще две ракеты прошли совсем рядом, одна была обманута средствами РЭБ и ложными целями, другая прошла над кораблем прямо над миделем.

— Следите за «Бушмейстерами», мистер Симмс, — твердо сказал Уильямс.

Снаряды двух автоматических пушек достигли цели, сбив последнюю ракету не более чем в десяти метрах от фрегата. По корпусу загрохотали осколки, и один из гардемаринов-курсантов с облегчением громко выдохнул. Капитан Уильям строго посмотрел на него и незаметно полез в карман за табакеркой[14].

Затем «Геалбханы» прорвались через российскую оборону, поразив второй «Кривак». Еще одна ракета попала в «Григорович», положив красочный огненный конец краткой карьере корабля. Третья попала в мидель «Эссену», и для Черноморского флота оказалось достаточно.

— Оставшиеся корабли выполняют резкий разворот, сэр. Ложатся на курс 340, - доложил оператор радара «Огня Аргоса» Хэйли.

— Разворачиваются и бегут домой, — сказал Макрей. — Но худшее они все равно сделали. Мисс Фэйрчайлд не понравятся новости. Мы только что потеряли двадцать процентов нашей нефти и хороший корабль с экипажем.

— Да, сэр. Нам повезло, что «Мерлин» с «Железного герцога» занимался противолодочной обороной. Они направили его к «Принцессе Ирэн» для спасательной операции. Скорее всего, мы доставим их домой.

Бой занял чуть больше часа. Три российских корабля были потоплены, а «Железный герцог» и «Принцесса Ирэн» получили повреждения и горели. Капитан Уильямс вышел на связь с докладом.

— Таки получили одну под хвост, — сказал он. — Но выглядит эту хуже, чем есть на самом деле. Извините за «Принцессу Ирэн». Мы спасем команду но, возможно, придется отправить «Мерлин» к вам, пока мы не разберемся. Чертовы «Сиззлеры»… Мы сбили десять, но две прорвались.

— Вас понял, капитан, — ответил Макрей. — Вы сделали все, что могли, и мы отправили их домой, потопив три корабля и повредив четвертый. Не думаю, что мы увидим Черноморский флот снова.

— Мы уже увидели больше, чем нужно, — сказал Уильямс. — Полная жопа.

— Если вы сможете восстановить ход, я предлагаю вам направляться к нам, ближе к турецкому побережью. Мы приближаемся, чтобы обеспечить вам лучшее зенитное прикрытие.

— Очень рад это слушать, «Огонь Аргоса». Мы можем развить не более двадцати узлов, но пока этого вполне достаточно. Конец связи.

Ночью выжившие на «Адмирале Григоровиче» спустили тело капитана Помилова в последний путь и перебрались на «Адмирал Макаров», единственный корабль, избежавший повреждений. Флагманский корабль горел еще три часа прежде, чем потерял ход и затонул, присоединившись к двум «Кривакам».

Командование принял капитан Цуков с «Эссена», будучи старшим офицером флота после гибели Помилова. Корабль получил значительные повреждения, но оставался на плаву и мог развить 25 узлов. Флотилия израсходовала весь боезапас противокорабельных ракет. Он принял решение развернуться и увести все, что осталось от Черноморского флота в Новороссийск. На данный момент война для них закончилась.

Далеко к югу от них «Принцесса Ирэн» горела всю ночь, прежде, чем корпус с не выдержал и корабль тяжело осел, выбрасывая в море массивное нефтяное пятно. Турецкие корабли проводили спасательную операцию, пытаясь выловить из воды как можно больше членов экипажа. Полмиллиона баррелей нефти было потеряно вместе с кораблем, и теперь надежды Фэйрчайлд составляли два последних танкера, медленно ползущие на запад вдоль анатолийского побережья. Вскоре их начали сопровождать два турецких фрегата. НАТО опоздала, но они были желанными гостями, как и звено турецких истребителей, обеспечивавших дополнительное прикрытие с воздуха.

К рассвету четвертого дня война у «Огня Аргоса» осталась лишь последняя проблема. Три Х-3 и тридцать «аргонавтов» с корабля все еще оставались в Прикаспии, и с каждой минутой они становились все дальше, а шансы на их успешное возвращение меньше. Капитан Макрей направился в кабинет генерального директора, дабы объяснить ей, что произошло. Он был настроен на то, чтобы добиваться немедленной эвакуации «аргонавтов» и скорейшего прорыва к Босфору, прежде, чем русские смогут поднять новые самолеты для еще одной атаки.

Добравшись туда, он узнал, что маленький ночной кошмар морского сражения намеревался заиграть новым оттенком черного.

ГЛАВА 5

— Держите аккуратнее! — Крикнул Добрынин, уперев руки в бока и наблюдая за погрузкой. На верхней площадке «Анатолия Александрова» был поднят кран, переносящий длинную металлическую трубу, напоминающую контейнер с неуправляемыми ракетами. Низкие плотные облака укрывали их от спутников, но они заметили беспилотники стран НАТО, и было очевидно, что кто-то проявляет интерес к операции, разворачивавшейся на побережье Каспийского моря.

Добрынин проследил за тем, как труба была поднята и опустился в люк. Это был контейнер, но не с неуправляемыми ракетами, а контейнер радиационной защиты, в котором находился какой-то особый груз, доставленный по приказу адмирала Вольского из Североморска. Он говорил с адмиралом час назад по высоко защищенному каналу.

— Стержень № 25 установлен?

— Так точно, товарищ адмирал. Реактор к работе готов.

— Рад это слышать. Что же, отправляю вам еще и запасной. — Адмирал изложил новый поворот ситуации, и чем больше Добрынин слушал, тем больше просто молча качал головой.

— 1945? — Недоверчиво сказал он. — Как такое могло случиться, товарищ адмирал? Стержень № 25 все время был при нас.

Вольский рассказал все, что мог, но факт оставался фактом: это было необъяснимо. «Киров» пропал, вместе с «Орланом» и «Адмиралом Головко». За исключением подводных лодок, у него теперь не было Краснознаменного Тихоокеанского флота, а Черноморский флот только что в значительной мере перестал существовать как эффективная боевая сила после столкновения с британцами. Вольский объяснил все, что мог. Им предстояло вернуть домой не только Орлова и Федорова. Нужно было подумать и о более чем полутора тысячах офицеров и матросов трех кораблей.

— Я направлю к вам крупный вертолет с дополнительным авиационным топливом.

— Но, товарищ адмирал, мы не сможем вернуть корабли. Зачем это?

Вольский рассказал, и глаза Добрынина становились все шире и шире.

— Что же касается вас, — заключил адмирал, — просто сосредоточьтесь на Федорове. За операцию, связанную с Ми-26 отвечает Букин. Единственный вопрос: выдержит ли посадочная площадка «Анатолия Александрова» Ми-26?

— Так точно, товарищ адмирал. Это прочная, усиленная конструкция. На самом деле Ми-26 использовались для установки компонентов реактора в прошлом году, когда баржа вводилась в строй.

— Очень хорошо. Продолжайте. Я на вас рассчитываю. Можете начинать операцию, как только будете готовы. Помните вводные. Ваша первая задача — определить дату.

Да, Добрынин помнил вводные. Основной срок 30 сентября — 5 октября 1942 года. Ему следовало обеспечить безопасность «Анатолия Александрова» и начать разведку района к северу от Махачкалы. Трояк начнет передавать свои координаты, и у него будет точная частота, чтобы проверять ее в режиме реального времени. Как только сигнал будет получен, следовало отправить на берег десант с любой техникой, которая им потребуется для безопасного возвращения группы. Были доставлены еще два стержня управления, один из Владивостока и второй из Североморска. Адмирал упомянул, что их следовало погрузить на вертолет. Что на этот раз было у адмирала на уме?

Ми-26 доставил последние припасы и теперь покоился огромной массой на крыше «Анатолия Александрова» словно огромный паук, раскинув восемь длинный лап-лопастей, свисавших к самой площадке. Букин, повышенный со старшего матроса до сержанта, теперь возглавлял небольшую группу из пяти морских пехотинцев. Один из них был пилотом, а остальные бортинженерами, но все прошли боевую подготовку и были вооружены до зубов. У них были припасы, главным образом продукты и боеприпасы. Кроме того, весь грузовой отсек был загружен топливом. Его было столько, сколько мог перевозить Ми-26.

Куда бы они не собирались, это было далеко, подумал Добрынин. Ему было достаточно беспокойства о подготовке реактора к работе. Пускай с вертолетом и его задачей разбирается Букин.

Адмирал Вольский перебрался в подземный бункер, глубоко под штабом флота в Фокино, в качестве меры предосторожности, учитывая наращивание американской бомбардировочной авиации в Тихоокеанском регионе. Завеса пепла, порожденная вулканом Демон, накрыла весь регион, принеся временное затишье. Природа сказала свое веское и угрожающее слово. Титанический столб дыма и пепла взмылся ввысь, дойдя до самого края космоса. Первая ночь была угольно черной, словно небо закоптилось. Лунный свет совершенно не мог пробиться через запыленный воздух. Все больше пепла сыпалось на землю и море по мере того, как все новые и новые заряды вылетали из вулкана в ночь. Все это порождало у него глубокое зловещее предчувствие, ощущение опасности и отчаянной неотложности.

Ему казалось, что война была беспорядочным набором отдельных моментов, бурей в стакане по сравнению с гневом Демона. Остров Хоккайдо накрыло облако пепла, и американцы эвакуировали все, что имели с базы Мисава на главный остров Хонсю. Китайцы, похоже, сосредоточились на Тайване, а теперь и северокорейцы начали запускать ракеты, тревожа американцев.

Противостояние с американским флотом внезапно прекратилось. Ударная группа «Нимица» изменила курс и направилась на соединение с группой «Вашингтона», отходившей к Марианским островам. Третий авианосец «Эйзенхауэр», также изменил курс и направлялся на восток через море Сулу к Филиппинам, вероятно, также намереваясь идти к Гуаму. Американцы отводили свои основные активы к надежной передовой базе для реорганизации перед возобновлением боевых действий.

Карпов нанес серьезный урон группе «Вашингтона» за счет своей смелой и агрессивной тактики, сумев добиться первого залпа. Вольский задавался вопросом, как бы он мог выполнить свой план до конца. По сигналу «Длинная рука» флот должен был выпустить все ракеты большой дальности, после чего совершить резкий рывок на юг. Карпов планировал воспользоваться завесой дыма от курящегося вулкана для прикрытия с воздуха, чтобы подвести свои корабли на дистанцию 300 километров. В этот момент он мог задействовать ракеты П-900 трех основных кораблей флота и дать один массированный залп в 42 ракеты. Их предстояло выпустить, даже если бы корабли продолжили рывок на юг. На дистанции 200 километров в дело бы вступили ракеты «Москит-2» «Кирова», а за ними последовали бы высокоскоростные MOS-III «Старфайер» — еще тридцать ракет, и еще восемь П-800 с «Головко». Дальше в дело бы вступили артиллерийские орудия[15].

Против одной авианосной ударной группы у него было достаточно сил, чтобы победить. Но ВМФ США не ограничивался одной авианосной ударной группой. Они имели на Тихом океане в пять раз больше. У нас был флот, достаточный, чтобы поддержать нашу репутацию против всего двадцати процентов их реальной военно-морской мощи в регионе. Спутники уже зафиксировали перемещение сил 3-го флота США у Тихоокеанского побережья. Авианосец «Форд» приближался.

Против этого у меня есть «Адмирал Кузнецов», укрывающийся в Охотском море от пепла под прикрытием наземных средств ПВО. Возможно, мне удасться сохранить этот корабль на плаву следующую неделю. Два «Удалых», вернувшихся во Владивосток, были бесполезны в наступательной роли. Все, что у меня осталось — это подводные лодки, скрытые от ярости Демона в глубоком море[16].

Ситуация с ними была неоднозначной. Американцы обнаружили и уничтожили один «Антей» после того, как российские подводные лодки раскрыли позицию, атаковав авианосец. Второй «Антей» отходил на север. «Ясень» уцелел, но действовал в режиме тишины. Они не знали, что американцы имели под поверхностью моря, но, вероятно, вели охоту стаей смертельно опасных лодок-охотников. Что делать дальше? На данный момент сражение закончилось, и его мысли устремились к операции, разворачивающейся на Каспии.

Если будет возможность, мы могли бы установить стержень, обнаруженный во Владивостоке, на подводную лодку. Тогда появиться возможность найти Карпова и всплыть, чтобы передать стержень ему. Возможно, можно было бы расположить лодку под «Кировом», чтобы захватить его и вернуть домой, но чем больше он думал об этом, тем более диким это ему представлялось. Откуда вообще было знать, что другие стержни также сработают? Но Капустин был очень уверен в себе, и откровение, сделанное им прошлой ночью, было очень убедительным.

… - Потому что, как я уже сказал, я знаю все об этих стержнях — где они были изготовлены, куда отправлены и где хранятся. И еще одно — где были добыты материалы для их производства… — Он позволил словам повиснуть в воздухе, а его взгляд приобрел дразнящее выражение.

— Очень хорошо, — сказа Каменский. — Просвети нас, Герасим.

— С изготовителем ничего необычного, — продолжил Капустин. — «Росатомика» производит значительную часть наших стержней, но я пробежался по списку материалов и нашел кое-что очень интересное. Возможно, это ничего не значит, но…

— Да, да, мы поняли. Что там?

— Материалы, понятное дело, должны иметь высокую степень чистоты, и все примеси фиксируются. Меня привлекло то, что в стержне № 25 имеет место высокое содержание кальцита и карбоната кальция.

— Не понимаю, — сказал Каменский.

— Я тоже не уверен, — признался Капустин. — Но это заставило меня проверить источники материалов. Эти стержни представляют собой стальные трубы с материалами, легко поглощающими нейтроны без реакции деления. Они содержат различные вещества, включая серебро, индий, кадмий, бор, кобальт, и целое варево элементов, о которых я даже не слышал. Американцы используют в своих реакторах что-то под названием гафний — очень редко, однако мы также экспериментировали с различными новыми веществами и сплавами, вроде титанита диспрозия. Специалисты полагают, что он имеет более высокую температуру плавления и очень стабилен, почти не образует радиоактивных отходов. Это керамический материал, своего рода спиновый лед с магнитными свойствами. И, что характерно, мне на глаза попались упоминания сильверберга. Его также нахывают исландским шпатом, потому что он был обнаружен в Исландии, где его также называют «серебряным камнем». Он напоминает кристаллы с очень интересными свойствами, не считая магнитного эффекта. Например, он расщепляет свет! Некоторые говорят, что столетия назад им пользовались для навигации.

— Навигации? — Вольский не успевал за ним.

— Да, да, — сказал Каменский. — Я слышал об этом. Викинги называли его «солнечным камнем». Даже в когда небо было полностью затянуто тучами, наблюдая за этим камнем можно было определить положение солнца. Он может поляризовать свет, даже инфракрасные лучи. По сути, это кальцит с двойным лучепреломлением. В наши дни его используют в лазерах и черт знает где еще.

— Это что-то вроде призмы? — Начал понимать Вольский.

— Скорее он производит эффект удвоения света. Луч при попадании на него превращается в два луча. Два или ничего, да?

— И он есть в стержне № 25? — Спросил Вольский.

— Да, — сказал Капустин. — В остаточных количествах по сравнению с другими материалами. Но вот в чем настоящий сюрприз. Я просмотрел данные по закупкам и узнал, где были добыты эти материалы. Эта партия поступила с объекта к северу от Ванавары, а конкретно из небольшой шахты у самой реки. — Он постучал пальцем по экрану, словно указывая место.

Глаза Каменского загорелись. Казалось, внутри у него что-то засияло, однако лицо адмирала не поменяло выражения, и было понятно, что он не понимает важности сказанного.

— Ванавара? И что за река проходит у этой шахты? — Каменский явно знал ответ на этот вопрос, так что Капустин улыбнулся.

— Я знал, что ты поймешь связь, Павел.

— Что за река? — Спросил Вольский.

— Подкаменная Тунгуска, — сказал Капустин, сложив руки и довольно ухмыляясь.

— Тунгуска? Там, где упал метеорит?

— Верно, — сказал Капустин. — Фактически, шахта расположена прямо на краю места, которое ученые определил как периметр взрыва. Они уже некоторое время ищут там какие-либо экзотические материалы.

— Интересно, — сказал Каменский. Было видно, что он о чем-то задумался. — Группа итальянских исследователей считает, что озеро Чеко является непосредственным местом взрыва, и они пытались добыть образцы с его дна. Значит, в этом стержне № 25 содержится высокий процент примеси исландского шпата из шахты около Подкаменной Тунгуски к северу от Ванавары?

— Верно, и могут относиться к тому самому таинственному объекту, взорвавшемуся над Тунгуской.

— И этот исландский шпат обладает свойством удваивать проходящий через него свет.

— Верно, — улыбнулся Капустин. — Он распределен по всему стержню в порошковом виде. Если он может разбивать световые лучи, кто знает, что он может сделать с радиацией внутри ядерного реактора?

— Поразительно, — сказал Каменский. — И два других стержня из этой партии содержат те же примеси?

— Разумеется. Как братья. На самом деле в том, что хранится здесь содержится даже больше, чем в стержне № 25. Значит, возможно, другие стержни могут обладать теми же эффектами, если все дело в этом. Кто знает?

— Я не разбираюсь в теории, — сказал Вольский, — но мы не видели негативных последствий. Было простой случайностью то, что мы, в конце концов, обратили внимание на двенадцатидневные циклы на «Кирове» и связали их с графиками Добрынина. И вы сами сказали, что серьезный ядерный взрыв способен вызвать временной разлом. Это уже само по себе удивительно.

— Или же массивный вулканический взрыв, — вставил Каменский. — Возможно, этот стержень каким-то образом удваивает эффекты ядерного деления, будучи введен в реактор. — Каменский поднял палец, размышляя над сказанным. — Мы никогда не сможем всего этого понять, но давайте обдумаем это — спокойно. Итак, мы видели эффекты, производимые этим стержнем. Если два других стержня содержат тот же материал и обладают теми же свойствами, то мы, возможно, сделали одно и величайших открытий в истории человечества. Мои поздравления, Герасим! Возможно, ты только что открыл секрет путешествий во времени.

Вольский вспомнил выражение лица инспектора — сдержанное ликование, омраченное смущением и удивление. Но теперь он действительно понял, что сказал Каменский. Теперь они могли осознанно создавать эти стержни, экспериментируя с различными материалами, добытыми на месте падения тунгусского метеорита и их количеством… Со временем. Предполагая, что у них оно еще есть.

Что бы мы могли сделать? Если другие стержни обладают подобными эффектами… Если эти эффекты могут быть дублированы в любое время, по нашему желанию… Что бы мы сделали? Осознание последствий обрушилось на него, словно массированное извержение вулкана.

ГЛАВА 6

— Вы хотите, чтобы мы атаковали их? — Макрей удивленно посмотрел на него. — С тремя вертолетами и тремя десятками человек?

— Они это сделают? — Елена Фэйрчайлд знала, что если она чего-то захочет, это что-то произойдет, но хотела знать свои шансы.

— Все зависит от того, — сказал Скотт, сложив руки на груди, — что есть по ситуации у Мака Моргана.

— Русские что-то замышляют. Это совершенно ясно. Их деятельность сконцентрирована вокруг плавучего ядерного реактора «Анатолий Александров», о котором я говорил раньше. Мак говорит, что они перебросили к нему корабли на воздушной подушке с базы в Каспийске и установили там дополнительные зенитно-ракетные средства. Теперь он узнал, что на эту баржу прибыла морская пехота, чтобы это не значило. И еще большой вертолет. Беспилотники позволили хорошо там все рассмотреть прежде, чем русские взяли их на сопровождение и НАТО отвела их. Они грузят на него много авиационного топлива и устанавливают что-то, похожее на контейнеры с неуправляемыми ракетами.

— Там идет война, если вы, возможно, обратили внимание, когда мы потеряли «Принцессу Ирэн». — Макрею это все еще не давало покоя. — И причем, тут, господи, мы? Мы что, хотим сравнять счет? — Он понял, что высказался слишком резко и извинился.

— Не беспокойтесь, Гордон, — сказала Елена. — Нефть здесь не при чем.

Маркрей был удивлен.

— Не при чем? Только не говорите мне, что мы решили бросить все из-за потери «Принцессы Ирэн». У нас все еще есть два миллиона баррелей на двух других танкерах, и мы теперь хорошо защищены, потому что турки направили к нам свои морские и воздушные силы. Мак говорит мне, что они смогли спасти значительно количество груза с «Принсесс Ройял» и перекачать нефть на другой, пустой танкер. Нет смысла складировать ее в Фуджейре. Иранцы испортили жизнь всему региону, и они будут бороться с пожарами еще многие недели. Но мы можем рассчитаться по своему долгу перед «шеврон». Нефть достигла 300$ за баррель, и теперь мы сможем даже получить хорошую прибыль.

— Возможно, все действительно так, но здесь другое, — она словно заколебалась, будто собиралась что-то сказать, но спохватилась. Он понимал, что она будто отчаянно хочет что-то ему сказать, но сдерживается.

Макрей решил, что у него накопилось достаточно ее расположения после стольких лет службы, и решил надавать.

— И в чем дело, Елена? — Он сказал именно так. Он наконец назвал ее по имени, отбросив завесу приличий и протокола. И обратился как человек к человеку.

Она слышала его голос, слышала его тон, видела его глаза, когда он смотрел на нее. Он был готов сделать все, что было в его силах, чтобы помочь ей, и такое выражение она видела в глазах очень немногих мужчин в своей жизни. В глубине души ей хотелось думать, что она видела в них любовь, настоящую любовь, а не просто беспокойство и здравое внимание подчиненного. И чем больше она смотрела на него, тем больше болело у нее сердце от желания рассказать ему, рассказать ему все, ощутить, наконец, что бремя, которое она несла на своих плечах, она могла разделить с кем-то — с ним, с его широкими плечами и сильными руками, которыми он сможет нести это легко, все, что она тащила на протяжении десятилетий. Они будут нести это бремя вместе.

Они двое…

— Я… Я не могу сказать, Гордон. Прошу, поверь мне, — слова застряли у нее в горле, и она внутренне упрекнула себя за то, что не пошла дальше, не достигла того, чего хотела умом и сердцем. Гордон Макрей, подумала она. Господи, я люблю его…

Макрей посмотрел на нее, увидев намного больше, чем она полагала. Он сунул руку в карман кителя, с удивлением нащупав записку, которую получил по «Черной линии» несколько дней назад, насчет неизбежной атаки на «Принсесс Ройал» в Персидском заливе. Он понял, что он все еще в этой белой форме! Все летело, одно за другим, у и него так и не нашлось времени сменить ее на обычную синюю. И он стоял, внимательный и достаточно проницательный, чтобы понять, что она скрывала то, что ей очень хотелось рассказать. И единственная большая тайна в жизни этой женщины находилась прямо здесь, за сдвижной панелью в другом конце комнаты, подумал он.

— Это опять чертов красный телефон?

Она посмотрела на него, поджав губы.

— Опять какой-то звонок, верно? Что это, Елена? Какие-то государственные вопросы? Премьер-министр? Королевский флот достаточно участвовал в делах Короны последнюю тысячу лет. Что, Господи, происходит? Да, они помогли нам «Железным Герцогом», но мы не должны им за это ноги целовать.

— Это нечто большее, — сказала она, прежде, чем спохватилась. — И это долгая, очень долгая история, Гордон.

— Да, я понял это с того дня, как ступил на этот корабль. Что это, Елена? Что такого в этом красном телефоне?

Она опустила голову, положив руку на лоб, и глаза ее остекленели. Напряжение последних дней было вынести тяжело, и ей нужен был сон. В голове внезапно вспыхнул такой же свет, как и в сердце. Она представила, что расскажет ему все, откроет все двери и впустит его, наконец. Затем с ней случилось то, что случалось с женщинами на протяжении многих поколений, когда у них просто не оставалось возможности пересечь последнюю невозможную пропасть между мужчиной и женщиной, который давно были привязаны друг к другу, но так и не могли преодолеть проклятие запретной любви.

Она упала в обморок.

— Елена! — Макрей заметил, как у нее подкосились ноги и быстро двинулся вперед, подхватывая ее. Он легко поднес ее к ближайшему дивану и мягко опустил. Ее глаза снова открылись, взгляд был рассеян, но на лбу выступил пот, словно в знак теплоты момента.

— Тебе нехорошо, — сказал Макрей. — Потеряла сознание. Сейчас принесу воды.

Он поднялся, подошел к бару и вернулся со стаканом ледяной воды. Протянув большую руку, он придержал ее за голову, пока она сделала глоток. Затем она закрыла глаза, покраснев от смущения, но все же ощутила, что только что перепрыгнула огромную пропасть, разделяющую их.

— О, Гордон… — Слабо сказала она. — Если бы ты только знал то, что знаю я…

— Да что же это? Это касается этой ситуации на Каспии? Да, я знаю, что у тебя есть какая-то выделенная линия, и правительство время от времени полагается на тебя в особых делах. Я все понимаю. В свое время ты сделала им много одолжений, почему же еще они направили «Железный герцог» прикрыть нас? И в чем большой секрет на этот раз? Ты хочешь, чтобы я направил людей к «Анатолию Александрову», да? Зачем? Правительство что-то пронюхало? Что на этот раз попало под хвост премьеру?

Она улыбнулась.

— Нет, — сказала она, снова ступив за край запретной правды. — Правительство тут не при чем. Ни Уайтхолл, ни Даунинг-стрит десять не имеют к этому никакого отношения.

— А кто тогда? Хотя бы дай мне понять прежде, чем я отдам приказ. Можем ли мы выполнить эту задачу? Да, можем, но, скорее всего, потеряем хороших людей, не говоря уже о Х-3. Скажи, почему «Фэйрчайлд инкорпорейтед» должна лезть в эту кабацкую драку? Скажи мне, и я переверну для тебя землю и море. Ты знаешь это, хотя я все эти годы таился в темноте, укрываясь за капитанскими нашивками. Мы не должны говорить об этом, потому что… Ты знаешь правила. Я подарил бы тебе мир, если бы смог, но ты женщина, любить которую чертовски тяжело…

Господи, подумал он. Я сказал это вслух.

И она услышала это сразу, услышала то, что сама хотела сказать ему в течение многих лет. И сделал то, что удивило его, хотя в данной ситуации для нее это было естественно — коснулась его лица ладонью, с тоской во взгляде и выступившими слезами на глазах.

— Гордон Макрей… — Начала она.

Слова пришли к нему сами, на старом языке, который он все еще знал и любил.

— Tá sé níos fearr chun iarracht a dhéanamh ná mar a súil, — сказал он. «Лучше попытаться, чем надеяться». Затем он сделал что-то, что удивило его самого еще больше — подался вперед и поцеловал ее…

Капитан Макрей получил свой ответ, хотя еще долго сидел, пытаясь понять, что это означает. Вскоре после этого лейтенант Райан, возглавлявший группу на Х-3, получил приказ. Они стояли на стоянке аэродрома Бузачи к северу от Форт-Шевченко, наблюдая как группы технического обслуживания завершили заправку машин и убрали заправщик. Это был небольшой аэродром, с единственным ангаром и заправочной станцией и единственной асфальтовой полосой. На запад, к Каспийскому побережью и поселку нефтяников, вела тонкая тускло-бурая дорога. Три гладких Х-3 стояли на полосе, словно хищные птицы. Они были единственными летательными аппаратами на аэродроме. Хотя Райан знал, что его человек постоянно ведет наблюдение при помощи радара одного из вертолетов, он заметил, что продолжает с тревогой поглядывать на север.

Русские, подумал он… Они атаковали и потопили «Принцессу Ирэн». Надеюсь, мы хорошо разбили им лицо. Поступали сообщения, что у них имелась целая дивизия с частями усиления на казахской границе, готовая к немедленному броску. Если они все же перейдут границу, это будет означать, что у них будет воздушная поддержка, и они точно будут знать, где находится каждый аэродром в регионе. Чем больше они стояли на полосе, тем больше он ощущал себя уязвимым и горел желанием погрузить своих людей на Х3 и отправиться домой. Пока с ним не связался капитан Макрей с «Огня Аргоса»[17].

— Что же, — сказал он, ощущая, как его ирландская кровь бурлит. — Лезем в драку, Томми. — Второй пилот Том Уикс проверял один из турбовинтовых двигателей ближайшего Х-3. — Похоже, после инцидента в Черном море, кому-то шлея попала под юбку.

— Какую еще юбку? — Спросил Уикс. — У ее светлости есть ноги, но она никогда и никому не дает на них посмотреть. Всегда носит брючные костюмы.

— Ты это о генеральном директоре, или как?

— Я? Да ни в жисть, — улыбнулся он. — А что у вас, лейтенант?

— Не могу сказать, что я это знаю, — сказал Райан. — Мы, ирландцы, все такие Мы никогда не знаем, чего хотим, но всегда готовы сражаться за это до смерти.

— Фэйрчайлд ирландка? Я думал, чистокровная британка.

— Так и есть, но в ее крови точно есть немного отличного ирландского меда, а ее губы точно касались Бларнийского камня[18]. Зачем ей еще размещать флаг компании на острове Мэн, прямо посреди ирландского моря?

— Пропавший Брэдитаун, да?

— Да, Томми, мы далеко оттуда. А теперь мы получили новую задачу, и что-то говорит мне, что многие из нас, возможно, никогда уже не вернутся.

Уикс задумался, глядя на одну из штурмовых групп, отдыхающих у полосы.

— И на что мы, собственно, должны наехать?

— На русскую базу на другой стороне озера.

— Озера? Ты имеешь в виду Каспийское море?

— Точно. Наносим ответный визит, если ты понимаешь, о чем я. Мак Морган считает, что они готовят какую-то операцию Spetsnaz на барже неподалеку от берега. Они хотят, чтобы мы устроили там погром.

— Господи всемогущий! И что нас ожидает?

— У берега не так много. Просто большая плавучая электростанция, но русские, похоже, используют ее в качестве промежуточной базы для какой-то операции. Они хотят, чтобы мы расстреляли эту проклятую штуку раньше, чем все будет готово.

— Где это?

— Примерно в пятнадцати километрах от берега, возле военной базы в Каспийске. Примерно в 350 километрах от сюда.

— Операция в стиле «бежим и стреляем», лейтенант? Мне брать «аргонавтов»?

— Нам же нужно как-то доставить их домой, верно? Но ты прав, они нам не нужны для подобной операции. Мой план состоит в том, чтобы высадить их в Баку — это пятьсот километров полета, поэтому нам не придется заправляться на объекте ВР. Затем взлетаем, прохожим вдоль берега, низко и быстро, берем цель на прицел, и пусть ракеты делают все остальное. «Аргонавтов» сможем подобрать на обратном пути[19].

— Если вернемся, — пожал плечами Уикс. — У нас в подвесках неуправляемые ракеты «Гидра-70». Их дальность 8 000 метров и они неуправляемые, так что нам придется подойти чертовски близко. Думаешь, русские не будут знать, что мы приближаемся? Можно быть уверенным, что на этой базе есть радар и зенитные ракеты. У нас довольно малая ЭПР, но они заметят нас[20].

— Да, и они не будут счастливы, когда это сделают. Все становиться довольно рискованным. Русские направили подкрепления 414-му полку морской пехоты в Каспийске. Механизированная колонна 58-й армии направляется в Махачкалу. Могут быть неприятности — Морган полагает, что они могут направиться к Баку и захватить месторождение Кашаган[21].

— И куда катиться мир, лейтенант?

— Куда-то не туда, — сказал Райан. — Ну что же, все птички заправлены и готовы к работе. Грузим «аргонавтов» и беремся за дело.

— Что насчет персонала «Шеврон»?

— Ты о Флэке и остальных? Они тоже, по крайней мере, до Баку. Загрузка будет сильной, но мы справимся достаточно легко. Потребуется больше топлива, поэтому мы вернемся в Баку после операции. Затем будет еще тысяча километров до «Огня Аргоса» в Черном море. Так что посмотри на Каспийское море, пока мы здесь, Томми. Я надеюсь, мы никогда больше не увидим это проклятое место.

Райан повернулся к открытому ангару и громко свистнул, замахав руками. «Аргонавты» сделали то, ради чего прибыли сюда. С тем, чтобы отпугнуть местных боевиков от нефтяных месторождений, проблем не возникло. Одного взгляда на этих опасно выглядящих людей в черной форме было достаточно, чтобы они убедились, что лучше перенести «нефтяную войну» на другой день. Они исчезли, и Райан смог благополучно доставить большинство сотрудников «Шеврон» в Бузачи. Они сворачивались. Здесь становилось слишком опасно, чтобы думать о дальнейшей работе. Уже случился короткий воздушный бой между российскими истребителями и казахскими ВВС, и, судя по всему, наземный конфликт мог начаться в любой момент.

Они просто ожидали топлива и технику. Однако, как только они выдвинутся, они выдвинутся быстро и жестко, и казахская бригада быстрого реагирования будет быстро сломлена. Кто знает, возможно, действия спецназа у побережья Каспия были составной частью этой атаки. Мак Морган говорил, что они использовали в том числе большой толстый вертолет. Посмотрим, как мои Х-3 умеют кусаться, подумал он.

Он посмотрел на них — три из четырех его малышек, один из самых быстрых вертолетов, когда-либо созданных. Он знал, что мог летать на них вокруг летящего «Апача», но когда думал о российских зенитно-ракетных системах, бравое настроение быстро куда-то уходило. Есть одна вещь, которую чертовы русские делают как надо, подумал он, и это ракеты. Мы уподобимся богам, и ночь будет гореть огнем…

И очень скоро…

ГЛАВА 7

Дж. Д.Пикетт шел над морем на своем «хэллдайвере», возглавляя звено из пяти самолетов этого типа. За ним шли оставшиеся самолеты эскадрильи, еще два звена таких же SB2C «Хэллдайвер» как и его собственный, а затем три звена по пять торпедоносцев ТВМ-3 «Эвенджер». На триста метров выше следовали длинные ряды истребителей «Хэллкэт», многие из которых были вооружены 227-кг бомбами под крыльями. Другие несли ракеты HVAR, известные под прозвищем «Святой Моисей». Такое прозвище они получили за ту реакцию, которую выдавали пилоты, впервые видевшие, как эти ракеты устремляются к своим целям[22].

Им предстояло увидеть что-то на порядок более грозное. Питетт заметил это, приближающееся к самолетам с невероятной скоростью.

— Что, это, Господи? — Крикнул он. — На двенадцать! Ракеты! Ракеты!

Ответом встал взрыв, когда боевая часть ракеты сработала и сбила «Корсар», летящий справа от него. Он вытянул шею, увидев, как ярко-желтый огненный шар поглотил самолет, и горящие обломки рухнули в море.

— Твою же мать! — Закричал он. Огненный шар стер все мысли у него в голове. — Кто-нибудь это видел? Кто-то видел, что это было? У меня на радаре ничего[23]! Ничего не вижу!

Первая ракета была предупредительным выстрелом. Карпов приказал командиру «Орлана» Ельцину сбить одиночным пуском первый самолет, приблизившийся на сто километров. Он следил за радиоэфиром, надеясь, что «Железный Майк» может передумать, но этим он словно сунул палку в осиное гнездо. Американцы быстро оправились от шока и начали переговариваться. В эфире слышались резкие приказы.

— Луи! Уводи «Эвенджеры» на предельно малую! Пикетт, ты налево и доворот на 290. Остальным приготовиться к бою!

Верн Хигман услышал приказ и потянулся, чтобы похлопать по приборной доске самолета — который он называл «Билет в оба конца». Они снова пошли в атаку. Несмотря ни на что, они сохранили строй. Все было как обычно. Он выглянул в фонарь кабины и увидел, как Уэнделл Стивенс и Лоуэлл Чемберлен показывают ему поднятый большой палец. Остальные горели желанием увидеть цель и зайти в пикирование — Боб Нуолл, Майк Халлард и Дж. Г.Уилер, который уже получил военно-морской крест за потопление японского крейсера «Тонэ».

— Уходим на малую, — сказал Хигман своим ведомым. — У меня билет туда и обратно и тысяча фунтов под брюхом, которые я планирую сбросить Иванам прямо на палубу! Пикетт, готов! Веди!

Пикетт был готов, но и «Орлан» тоже.

— Прут, как на буфет, — сказал Карпов, глядя, как «Орлан» производит пуски.

— Там, куда ангелы боятся ступить, — сказал Роденко, стоявший рядом с ним. Дежурство по радару было поручено лейтенанту. Сам он был назначен старшим помощником с присвоением звания капитан-лейтенанта[24]. Когда на корабле была объявлена боевая тревога, он встал и подошел к Карпову, внутренне гордясь своим назначением и новыми полномочиями и ответственностью, которые пришли вместе с ним. Всегда сохраняющий спокойное лицо, Роденко всегда оставалась спокоен в боевой обстановке и был естественным лидером среди младших офицеров своей части во время всех предыдущих столкновений с участием корабля. Хотя он никогда не имел духа возразить Карпову, когда тот выступил против адмирала Вольского, он сожалел об этом теперь, когда узнал, что значит быть старшим офицером.

Когда Федоров стал сначала старшим помощником, а затем командиром корабля на Средиземном море, Роденко никогда не ощущал себя сдавшимся. Он видел, как Федоров, несмотря на молодость, изо всех сил пытается справиться с новой ролью и старался как можно больше помогать ему[25]. Сотрудничество, которое ему удалось наладить с Карповым, вдохновляли весь персонал мостика, а когда ушел Орлов, на корабле стало гораздо спокойнее. Сейчас его тактическая подготовка, общее понимание происходящего, порожденное годами пребывания в должности оператора радара, и общая компетентность делали его идеальным кандидатом на роль нового старшего помощника и заместителя Карпова на флагманском корабле флота.

Он восхищался способностями капитана, особенно в боевой обстановке, и Карпов действительно много раз спасал корабль в сложных ситуациях. Но Роденко видел и хорошо понимал и темную сторону Карпова, и теперь, когда корабль снова попал в прошлое, снова ощущал, как в капитане опять просыпались прежние амбиции и высокомерие — особенно после сражения с капитаном Таннером и его авианосной ударной группой.

Роденко понимал, что это была реальная угроза, и поддержка как подводных лодок, так и морской авиации стали решающими. Если бы флот столкнулся с американцами без них, все могло сложиться совершенно иначе. Извержение вулкана заставило американцев разделиться, чтобы не попасть в облако пепла. Несмотря на то, что Карпов грамотно расположил свои корабли южнее облака пепла, все видели, как «Гарпун» поразил «Варяг», а затем разверзся ад, когда извержение вулкана началось в полную силу.

Теперь, возвратившись в ту же невозможную ситуацию, что и прежде, Карпов, казалось, начал регрессировать, словно его собственный внутренний демон начал пробуждаться в пекле неминуемого сражения. Роденко осознавал, что Вольский и Федоров служили для Карпова прочными сдерживающими факторами, и задался вопросом, может ли он стать для него тем же. В конце концов, его задачей было давать капитану наилучшие советы относительно того, как действовать в любой ситуации.

— Они понятия не имеют, с чем столкнулись, — сказал Карпов. — Полагаю, именно потому они такие смелые. Если бы они понимали, что не смогут пробиться через наши ЗРК, то боялись бы приближаться к нашим кораблям.

— Но они этого не понимают, — сказал Роденко. — Поэтому немного больно на это смотреть.

Карпов повернул к нему голову, опустив бинокль, но ничего не сказал. В его глазах снова горел огонь боя. На экране радара было видно, что формирование упорно лезло вперед и подходило к отметке в пятьдесят километров. «Орлан» произвел три залпа из восьми, и результат был почти идеален. Две ракеты навелись на одну и ту же цель среди огненных шаров разрывов, и двигались слишком близко, чтобы вторая могла перенацелиться. С «Орлана» поступил доклад. Двадцать две цели уничтожено, и все же они продолжали приближаться. Карпов держал драгоценные С-400 в резерве, позволяя «Орлану» вести стрельбу. Однако теперь он повернулся к связисту и сказал:

— Николин, сообщите Ельцину на «Орлан», что они отлично себя проявили, и теперь мы задействуем комплекс средней дальности «Кинжал». Им задействовать системы малой дальности. «Адмиралу Головко» вступать в бой только в случае прямой атаки, разрешаю использовать комплексы самообороны.

— Так точно, товарищ капитан.

— Самсонов, «Кинжал» к пуску. Залпами в восемь ракет по готовности.

— Есть залп по готовности, — Виктор Самсонов слишком стремился вступить в бой. На корме «Кирова» раздался предупреждающий сигнал, и открылись крышки пусковых установок. Затем из них вылетели ракеты, оставляя за собой хвосты огня и пепельно-серого дыма.

Четыре… Восемь… Двенадцать… шестнадцать… Это был многоканальный комплекс самообороны «Кинжал», имевший обозначение НАТО SA-N-92 Gauntlet, и пилотам приближающихся самолетов действительно предстояло тяжелое испытание огнем и сталью[26]. Малое время реакции и высокая скорость стрельбы делала эти ракеты идеальными для данной задачи, а ракеты, которыми был оснащен «Киров» были значительно улучшены по сравнению с теми, что были впервые разработаны два десятилетия назад[27]. Испытанная многоканальная система управления позволяла использовать лазерное, телевизионное или радиолокационное наведение. Каждая станция наведения могла одновременно наводить восемь ракеты на восемь целей[28] и производить перенацеливание ракет на новые цели, если изначальная цель оказывалась поражена.

Карпов повернулся к Роденко, следившему за развитием обстановки на прозрачном планшете, подключенном к основному радарному комплексу.

— Дистанция до основных сил противника?

— Двести пятьдесят километров к юго-западу, товарищ капитан. Скорость тридцать, движутся на север курсом 360.

— Прут, как на буфет. Хорошо. Давайте отправим им сообщение, которое заставит их поразмыслить. Как скоро они окажутся в зоне досягаемости ПКР?

— Вы намерены атаковать их, товарищ капитан?

— Я намерен упредить их, Роденко. Если мы достаточно сильно пихнем их в плечо, это может предупредить намного более сложный бой позже. Если я смогу заставить их отступить, то это будет хорошо. Сейчас им кажется, что мы не более чем небольшое надводное соединение — советское или японское. Мне нужно атаковать их с максимальной дальности, желательно авианосец. Это должно заставить их задуматься и, возможно, убавить им гонору достаточно, чтобы начать говорить.

Роденко кивнул в знак согласия, но все еще задавался вопросом, что именно имел на уме капитан. Что он хотел сказать американцам сейчас? Однако было не время и не место для обсуждений, так что он прикинул в уме боекомплект. Они вышли из Владивостока со стандартным боекомплектом из десяти ракет П-900 «Калибр», десяти MOS-III «Старфайер» и двадцати «Москит-2»[29]. Четыре П-900 были израсходованы ранее против американского разведывательного отряда у Курил.

— Товарищ капитан, цели в зоне досягаемости П-900, но у нас осталось только шесть ракет. Вскоре цели окажутся в зоне досягаемости «Москитов-2». При нашей нынешней скорости дистанция сокращается на 100 км в час. Цели будут в зоне досягаемости через пятнадцать минут[30].

— Очень хорошо, Самсонов. Четыре ракеты П-900 к пуску. Цель — ядро вражеского соединения. Приоритет авианосцы. По моей команде пуск с интервалами тридцать секунд.

— К пуску готов, — смертоносные ракеты были настроены на поиск определенного типа целей, анализируя силуэты кораблей. Они также могли выполнять подход на предельно малой высоте, что делало их особенно эффективными.

— Ракеты настроены на атаку с пикирования?

— Никак нет, товарищ капитан, все в стандартной конфигурации. У нас не было времени на перепрограммирование профиля атаки.

— У нас не было причин делать это в 2021 году, — сказал Карпов. — Но это не имеет значения. Маловысотная траектория тоже будет эффективна. Там четыре авианосца, и я полагаю, что на них находиться еще больше самолетов, чем вы увидели сейчас. Так что я намерен несколько испортить им жизнь, чтобы не дать поднять новые самолеты. Извините, если придется испортить им обед.

Карпов шагал взад и вперед перед иллюминаторами цитадели с небрежно-развязным видом. Океан за ними оставался чист и спокоен. Воздух разрывал свист стартующих зенитных ракет, а их белые хвосты расчерчивали небо, но пока ни один американский самолет не вошел в зону прямой видимости. Стрельба велась по приборами, и они не могли видеть бойню, разворачивавшуюся в каких-то тридцати километрах. Лишь зеленые отметки на экране радаров становились красными, когда ракеты поражали цели.

Однако Роденко, по крайней мере, радовался тому, что Карпов действовал с умеренностью. Он мог обрушить на американские корабли подавляющий шквал и нанести им огромный урон. Задействовав только четыре ракеты, он намеревался нанести противнику болезненный удар в лицо и, в то же время, сохранить жизненно важный боезапас.

Но он все равно понимал, что ракеты однажды закончатся, и, скорее всего, раньше, чем они рассчитывали. Без ракет, подумал он, мы не более чем быстроходный крейсер, причем не особенно хорошо бронированный. Карпов действовал осторожно, и на этот раз мы были не одиноки. С нами были «Орлан» и «Адмирал Головко», но какие еще силы имелись у американцев, и были ли они готовы их задействовать? Пойдут ли они на переговоры с Карповым, потеряв самолеты и людей, а возможно, еще и авианосец, когда Самсонов даст залп?

Смертоносные ракеты «Орлана» были особенно эффективны за счет скорости в пятнадцать звуковых. У пилотов даже не было времени отреагировать, когда они видели приближающиеся стрелы. Звено Хигмана потеряло два самолета, Ноул и Халлард погибли и рухнули в море. Но «Хигги» Хигман все еще рассчитывал на полет в оба конца и отважно бросил свой «Хэллдайвер» вперед. Ему показалось, что он заметил что-то на далеком горизонте — да, это был корабль, потом еще один, и следы этих проклятых ракет шли от них.

— Корабли на одиннадцать часов! — Крикнул он. — Пикетт! Ты еще впереди?

— Да, я вижу их. Вперед! — Пикетт смело бросился в атаку, и это уже было великим достижением. Из 54 самолетов «Тикондероги» уцелело только 22. Среди них было семь «Хэллдайверов» и пять «Эвенджеров», остальные были истребителями. Авиакрыло «Уоспа» тоже было прорежено смертоносными ракетами, которые сбивали один самолет за другим в адском небе. Но американцы упорно лезли вперед.

Хигман скривился и отвел глаза, увидев, как прямо перед ним оказался сбит самолет Стивенса. Ракета почти промахнулась, но небольшой осколок ударил в фонарь справа, и он увидел, как стекло треснуло. Он двинул ручку управления вперед и приготовился к заходу в пикирование, но затем услышал то, чего не слышал еще никогда. Это был голос «Железного Майка». Похоже, что тот сдался.

— Всем, всем, говорил Маллиган. Отмена атаки, повторяю, прекратить атаку и разворот на обратный курс. Они хотят, чтобы мы вышли из боя как можно скорее.

Да твою же мать, подумал Хигман. Я вижу уродов прямо перед собой, я потерял двоих отличных парней, а они хотят, чтобы мы просто развернулись и полетели домой? Какая муха покусала Маллигана? То же самое случилось над Токио несколько дней назад. Возможно, погононосцы решили урегулировать конфликт, но для него это было неправильно.

— Что такое, «Большой Майк»? Мы что, подожмем хвосты?

— Приказ главкома! Отходите немедленно, пока одна из этих ракет не подпалила тебе хвост!

Хигман покачал головой. Он был расстроен и зол, но понимал, что не может атаковать врага в одиночку. Все, что он мог сделать, это вернуть то, что осталось от его эскадрильи на «Тикондерогу». Во время разбора полетов в инструкторской будет много пустых мест. Твою же мать! Они потеряли тридцать самолетов за десять минут. Он никогда не видел ничего подобного. В первый день «Марианской охоты на индеек» они сбили более пятисот японских самолетов, потеряв всего 23 собственных. К тому моменту американцам хватило тактики, боевого опыта и новых самолетов, чтобы одержать самую решительную и ошеломляющую воздушную победу в истории. Прошло много времени с тех пор, как американцев над Тихим океаном гоняли вениками.

Что-то было неправильно, подумал он. Просто неправильно. Мы сражались не с самолетами. Не с людьми. Мы столкнулись с какими-то новыми ракетами, и они жрали нас с костями. Кто знает, сколько мы потеряли сегодня? Кто бы что не говорил по поводу русских на горизонте, это была настоящая смена правил игры. Нам придется атаковать их всем, что только сможет пройти через их оборону… Всем, что у нас есть.

ГЛАВА 8

Новые вводные поступили и на «Тикондерогу», хотя «Зигги» Спраг и не был в восторге от этого. Он хотел броситься на север и свести счет, но поступил приказ от Хэлси с «Миссури» — отзывать ребят.

Видимо, тот накрахмаленный британский адмирал проехался ему по ушам и убедил, что у русских на севере может быть больше, чем мы рассчитывали, подумал он. Но как, Господи, они это узнают, если не сойдутся с ними? Корабли флота не видели противника на радарах, хотя два эсминца радиолокационного дозора все еще могли следить за русской оперативной группой, хотя докладывали о проблемах. Корабли то появлялись на радарах, то исчезали.

Он не мог знать о том, что конструкция двух новых кораблей, «Орлан» и «Адмирал Головко» предполагала меры по снижению заметности, включая геометрию корпуса и специальное покрытие, которые делали их очень трудными целями даже для современных радаров. Два эсминца Спрага видели «Киров», но другие корабли рядом то появлялись, то исчезали[31].

Но приказ есть приказ. Хэлси хотел скоординировать действия с британцами, а также подвести собственную оперативную группу. Русские действовали жестко, и Бык, похоже, хотел удвоить свои активы, чтобы убедить их, что сообщение будет получено. Это было единственное объяснение, которое Спраг мог принять… Пока не появились ракеты.

На радарах не было ничего. Затем один из операторов доложил о том, что наблюдает неопознанную цель. П-900 были слишком быстрыми, чтобы радары могли сопровождать их. На конечном участке их скорость составляла более 3 000 км/ч. Антенна американского радара делала оборот раз в десять секунд. Оператору посчастливилось заметить ракету, но к тому моменту, как та снова попала в луч, ракета преодолела уже восемь с половиной километров. Вместо непрерывного отображения приближающейся цели, такой, как самолет, отметка на экране словно скакала, преодолев пятьдесят километров за минуту! К тому моменту, как оператор понял, что это была цель, а не сбой, было слишком поздно. Когда он повернул голову, чтобы доложить, что-то, летящее низко и быстро ударило в «Уосп», шедший примерно в пяти кабельтовых от правого борта «Тикондероги».

На корабле вспыхнул злобный оранжево-огненный шар впереди надстройки-острова, и Спраг мог подумать только о том, что какая-то шальная японская подлодка смогла проскользнуть мимо эсминцев и торпедировать авианосец. Через минут появился второй «Москит», и на этот раз Спраг успел поднять бинокль и увидел какую-то размытую тень, ударившую по «Батаану». Корабль подучил попадание в мидель, и в небо взвился огромный столб дыма. Он подняв глаза, ожидая увидеть камикадзе, заходящих в атаку на группу, но увидели лишь истребители, прикрывающие авианосцы с воздуха. Что за черт?

«Уосп» получил новое попадание. Спраг видел, как взорвался «Хэллкэт», стоявший в передней части палубы. Часть крыла, кружась, унеслась в сторону в клубах огня и дыма.

— Связаться с «Уоспом», — крикнул он. — Пусть доложат о повреждениях.

Четвертый «Калибр» выполнил «горку» и ударил по краю надстройки. Взрыв был ошеломителен. «Уосп» словно покачнулся от удара, затем медленно выровнялся и продолжил идти вперед, объятый огнем и дымом.

Первая ракета ударила прямо под переднюю 127-мм батарею и проломила броневую плиту. Взрыв 400-килограммовой боевой части и сила удара нанесли очень серьезные повреждения. К счастью, большая часть топлива была уже израсходована ракетой, и начавшийся пожар был умеренным.

Матрос Эрнест Бёрд стоял на трапе рядом с местом попадания за минуту до удара ракеты. Он небрежно поднялся на полетную палубу и побрел к старшине-артиллеристу Ральфу Селла, чтобы поговорить. Все называли его «Везунчиком», потому что в этом году судьба избавила его от ужасного конца, когда он задержался на своем посту, а не пошел со всему в столовую. В качестве незваного гостя на завтрак пожаловала 450-килограммовая бомба. Удача все еще не изменила Эрни, хотя все же изрядно пнула его под зад — он оказался достаточно близко к месту удара ракеты, чтобы заработать сотрясение мозга.

Батарею объяло ревущее пламя, языки которого вырывались изо всех щелей в палубе поблизости. Матрос Бёрд вскочил на ноги и бросился на свой пост — пожарный. В этот день ему предстояло очень много работы.

В момент удара второй ракеты Чак Макласиан спустился на свой пост в машинном отделении. Котлы не пострадали от удара, но вскоре в его распоряжении оказалось намного больше воды, чем ему было нужно. Четырехдюймовая переборка сломалась, и океан с ревом ворвался в отсек.

— Задраить люки! — Это был старший уоррент-оффицер Вуди Морроу. «Деревянный человек» находился высоко, на своем посту, и его глубокий голос был слышен даже за ревом морской воды. Члены экипажа бросились к переборкам, изо всех сил пытаясь задраить их, борясь с напором воды, бьющей из соседнего отсека.

— Эй, дерево! — Завопил Макласиан. — Как мы, черт возьми, выберемся отсюда, если задраим последний люк?

— Выберемся. По лестнице за котлами.

— Там же жарко, как в пекле!

Больше Макласиан ничего не успел сказать. Взорвался один из котлов, и его швырнуло на палубу. Он заметил кочегара, которого швырнуло о переборку, мгновенно убив. Его безжизненное тело так и осталось лежать, когда начала прибывать вода. Морроу был ошеломлен, но оставшиеся члены экипажа все еще были живы. Макласиан с трудом поднялся на колени, схватил Морроу за воротник и потащил к открытому люку.

— Давайте, давайте! Все, на выход! Мы здесь ничего не сделаем. Выходим и задраиваем люк!

Они выбрались, усталые, мокрые, трясущиеся от шока. Макласиан наклонился вперед, опустив руки на колени, пораженный увиденным.

— Тут воды пока нет, — сказал он, тяжело дыша. Затем заметил, как по трапу спустился еще кто-то.

— Все, на палубу! — Крикнул человек. Это был старшина-артиллерист 3-го класса Льюис. — Эй, Макласиан! Хватай пожарный шланг!

— Ты что здесь делаешь, Льюис? Попадание в переднюю часть палубы. Там же твоя доска!

— Переднюю часть? — Льюис оперся руками на бедра и в его глазах вспыхнул гнев. Там его проклятая доска! Он бросился к ближайшему трапу. Он должен был занять свой пост у орудия в 09.00, но там бушевал пожар. Никто не сможет спалить его доску, пока он на корабле. Никто!

Он выскочил на полетную палубу, и был поражен увиденным. Надстройка была разнесена, пробоина зияла обрывками металлоконструкций, группы борьбы за живучесть направляли в пылающую пробоину мощные струи воды из пожарных шлангов. 127-мм батарея перед надстройкой была полностью охвачена огнем и дымом, и он понимал, что там не могло остаться выживших. Палуба уже стояла под углом по крайней мере десять градусов из-за крена корабля. Самолетоподьемник вышел из строя из-за пожара. Огонь бушевал повсюду, в особенности очень близко к тому месту, где находилась его заветная доска!

Господи всемогущий! Три прямых попадания! Он не видел ничего подобного с тех пор, как бомба едва не убила Эрни Бёрда. Он бросился к пожарному шлангу, чтобы помочь в борьбе с огнем.

— Вперед! — Крикнул он. — Там моя доска!

Группы борьбы за живучесть прокладывали себя путь струями двух пожарных шлангов, медленно заливая огонь. Двадцать минут спустя они более-менее сбили пламя, но корабль все еще дымил и накренился за это время еще на пять градусов.

— Эй, Льюис, ты куда? — Это был Мерли Харт из сантехнической части.

— Я иду за своей чертовой доской, — сказал Льюис. — Что, не видно? А ты почему не внизу с гаечным ключом? Все далеко не прекрасно. Еще пять градусов, и мы можем опрокинутся. Смотри, как они пытаются закрепить самолеты! — Он указал на группу из пяти человек, отчаянно пытающихся закрепить три «Корсара» на летной палубе.

Льюис подхватил лом-гвоздодер и бросился через дым, стараясь удержаться на мокрой наклоненной палубе. Ему удалось удержаться на ногах и добраться до разорванной металлической решетке рядом с тем местом, которое они заливали водой. Там, под обрывками металлических конструкций, он увидел дерево изначальной полетной палубы.

Оно годилось не меньше, чем любое другой, подумал он, опустившись на колени и поддев ломиком доску, которая показалась ему наименее затронутой огнем. Он получит свою доску, так или иначе. Затем вернутся к своей койке и заберет и свой сертификат.

Что же касалось CV-18, то его гордая служба подходила к концу. Взрыв котла внизу повредил еще две переборки, окончательно рухнувшие из-за пожара. Капитан Уэнделл Дж. «Уинди» Свитчер увидел достаточно, чтобы понять, что его корабль обречен. Он отдал приказ произвести контрзатопление оружейных погребов, чтобы выровнять крен, но пожар у надстройки слился с пожаром в районе 127-мм батареи и затопление произвести не удалось. Вскоре после того, как Льюис вернулся под палубу со своей доской произошел взрыв боекомплекта, и повреждения корпуса стали смертельными.

Авианосец «Уосп» снова тонул, и капитан Владимир Карпов оказался удостоенным сомнительной честь потопить один и тот же корабль дважды. По крайней мере, это касалось их названия. «Уосп» не будет участвовать в поисках спускаемого аппарата «Джемини», вернувшегося на Землю, и какому-то другому авианосцу предстояло вытащить из моря Стаффорда, Лоувелла и других бесстрашных астронавтов. Нью-Йоркской компании «Юнион Минералс энд Эллайс корп.» придется купить для разборки на металл какой-то другой заслуженный корабль в 1973 году. Такое имя больше никогда не будет носить ни один американский военный корабль — он официально был списан.

Потопление обоих «Уоспов» стало странными маркерами, отмечавшими начало и конец войны — CV-7 затонул, возвещая о ее страшном начале, а CV-18 сразу после ее окончания, возвещая начало нового конфликта. Никто не знал, каков будет его исход. На самом деле, вся история ждала этого сражения, поскольку с этого момента все пойдет иначе. Этого никогда не было в той временной линии, которая провела «Киров» через войну и благополучно вывела во Владивосток 2021 года. Теперь все станет иначе.

Что же касается старшины-артиллериста 3-го класса Альфреда Дж. Льюиса, он сумел добраться до своей койки и забрать «доску». Он даже смог продержаться с ней на плаву, пока не был подобран эсминцем, и сохранил ее. На всю жизнь, вместе с сертификатом.

«Батаан» получил не столь тяжелые повреждения, однако были потеряны пять «Хэллкэтов» на летной палубе. Тем не менее, Зигги Спраг был шокирован тем, что внезапно потерял один из своих авианосцев, еще один горел, а он даже не видел, кто атаковал его оперативную группу. Он пришел в ярость и немедленно вызвал по радио Хэлси.

— Черт подери, Бык! Мы только что были атакованы. «Уосп» превратился в горящий остов, и я думаю, что мы его потеряем. Он сильно осел и похоже, что они не могут это исправить. Что, черт возьми, происходит? Почему ты снова шатаешься черт знает где, когда мы оказались в самом центре всего?

— Извини, Зигги. Ты здесь не при чем, но у меня готовы еще две оперативные группы, если ты об этом. Отзывайте самолеты и держитесь. Я собираю монатки и несусь на север, чтобы поддержать тебя. Фрэзер просветил меня, что может представлять собой этот корабль на севере. Это быстроходный крейсер с передовым ракетным вооружением, и он уже устраивал британцам ночной кошмар.

— Да? Ну что же, я тоже не видел ничего приятного. Однако остальная моя оперативная группа не пострадала, особенно «Северная Дакота» и «Южная Каролина». Допустим, я бы отправил их на север для внимательного изучения? И у меня осталось девяносто самолетов — по крайней мере, так было до атаки. Через пару часов мы сможем принять и дозаправить остатки первой волны, и снова будем готовы погудеть.

— Вы видели, что поразило «Уосп»?

— Да чтоб я знал, черт подери. Мы не видели этого, заметили только дымный след. На радарах ничего. Эта штука появилась просто из ниоткуда.

— Как и сказал мне адмирал Фрэзер. Послушай, Зигги, у этой хрени какая-то адская зенитная установка, и нам нужно прорвать ее — просто сделать то же самое, что мы сделали с «Ямато». Мы бросили на него 380 самолетов. И мы сделаем то же самое, как только я до вас доберусь. Фрэзер ведет ОГ-37 с другой стороны Хоккайдо. На троих у нас будет около тысячи самолетов, и еще больше за нашими спинами, если считать Баллентайна, Маккейна и остальных. У меня готовы к вылету триста самолетов. Еще больше готовится.

— Хорошо, но подойдите до конца дня. Как в далеко?

— Меньше, чем в ста пятидесяти милях к югу от вас, идем быстро. Слушай, Зигги, держи эсминцы рядом с авианосцами. Фрэзер рассказал, как британцы планировали бороться с этим кораблем. Сформировать экран из эсминцев. Отправь линкоры на северо-восток. Мы намереваемся сформировать быстроходную оперативную группу линкоров и вцепиться им в горло, одновременно бросив на них все свои чертовы самолеты.

— Звучит толково, — сказал Спраг. — Как там мой тезка? — Он имел в виду одно странное явление, заключавшееся в том, что двое командующих авианосными оперативными группами носили одну фамилию, и при этом не были родственниками. Контр-адмирал Томас Спраг командовал 3-м авианосным дивизионом, ходившим в состав флота Хэлси. Оба Спрага закончили один и тот же курс в военно-морском училище, и оба закончили его с отличием.

— Мы позовем Тома Спрага, если будет нужно, — сказал Хэлси. — Пока он держится с Баллентайном.

— Что по-твоему русские делают, черт их бери, Бык? Они что, летают на чертовых ракетах-смертниках, как японцы?

— Мы не знаем. Вот почему я хочу, чтобы вы и другие командиры оперативных групп прибыли на «Миссури» как можно скорее. Я сообщу вам подробности позже. Держитесь, пока мы не пришлем подкрепления. Фрэзер говорит, что если мы попытаемся пойти на этот чертов корабль по частям, от нас только части и останутся.

— Наша авиагруппа понесла тяжелые потери, а самолеты так и смогли нанести врагу урона. Теперь мы, похоже, потеряем «Уосп».

— На этот раз я не подведу тебя, Зигги, — заверил его Хэлси.

Хэлси говорил о катастрофическом сражении у острова Самар. Спраг, возглавляя оперативную группу «Таффи-3» отбил остров, пока Хэлси со своими авианосцами гонялись за дикими гусями. Но на этот раз все было иначе. Бык опустил голову, и начал фыркать и бить ногой землю. Хэлси планировал устроить в небе над Хоккайдо ад, так или иначе.

ГЛАВА 9

Карпов считал показания радара с некоторым удовлетворением. Его послание было доставлено. Роднеко проверил надводную групповую цель и отметил, что ракеты поразили два корабля ядра группы, предположительно авианосцы. Приближающиеся самолеты развернулись на дистанции тридцать километров и отходили на юг. Карпов скомандовал всем кораблям немедленно прекратить огонь, желая сохранить как можно больше ракет.

— Теперь, возможно, они начнут слушать меня, когда я свяжусь с ними, и это будет кто-то старше по званию, чем этот «Железный Майк», — усмехнулся Карпов.

— Как вы намерены поступить, товарищ капитан? — Роденко присоединился к нему в комнате для совещаний вне главного мостика.

— Хороший вопрос. Я думал об этом, но, как видите, это достаточно опасные воды. Мы позволили обстоятельствам столкнуть нас намного раньше, чем бы я хотел. Я слышал, что вы говорили о том столкновении с американцами у Курильских островов. Возможно, я действительно был опрометчив и еще не отошел от сражения с авианосной группой «Вашингтона».

— Я понимаю, товарищ капитан. Извержение вулкана шокировало всех нас. Как другие капитаны восприняли то, что с нами случилось?

— Это еще предстоит понять. Пока они хорошо показали себя, особенно Ельцин, но я могу себе представить, как они все еще почесывают в затылке и пытаются осознать происходящее. На данный момент они исполняют свои обязанности в чрезвычайной ситуации, по это столкновение было полигонным — ни сверхзвуковых самолетов, ни высокоскоростных ракет. Самолеты походили на беспилотные мишени — тихоходные и не способные ответить. У них не было средств РЭБ, о которых стоило бы говорить, и мы можем начать противодействие их радарам в течение ближайших нескольких часов.

Роденко обдумал сказанное.

— Они атаковали нас именно потому, что ничего этого не знали, — сказал он. — Их разведывательный отряд столкнулся с противником, и это больше походило на разведку боем. Однако Николин перехватил их переговоры. Атака была прекращена по приказу командующего флотом.

— Да, адмирала Хэлси. Вы слышали эти имена. Хэлси, Нимиц — все они люди, в честь которых они называли корабли, хотя мы и сами используем имена наших старых адмиралов для тех же целей. Что же, сейчас они поняли больше. По крайней мере, они одумались и прекратили атаку. Это дает мне надежду на то, что теперь мы сможем поговорить.

— Но что нам им сказать, товарищ капитан? Заявить, что мы действуем от лица Советского Союза?

— Еще один хороший вопрос, — ответил Карпов. — Советское руководство будет это отрицать, если мы, конечно, не свяжемся с ним и не придем к договоренностям. Но я не думаю, что мы сможем оказаться достаточно убедительны для советских властей. Нам пришлось бы зайти во Владивосток, и это было бы похоже на то, что мы пережили раньше. Они бы прислали чиновников, чтобы нас осмотреть. Они наверняка захотели бы «опросить» нас, узнать, кто мы такие и откуда мы взялись. Наши корабли наверняка заставят их выпучить глаза, верно? Нам придется раскрыть все, чтобы рассчитывать на полное сотрудничество. На это могут уйти месяцы, а я не намерен столько ждать.

— Я все еще не понимаю, как вы намерены поступить, товарищ капитан.

— Возможно, я сам тоже, Роденко. Но я полагаю, что советское руководство не поверит ни одному слову, которое мы могли бы им сказать. Они поверят нам, только если сами увидят. Они понимают силу, и определенно понимают, как использовать ее, чтобы добиться своего. Я могу показать им силу, превосходящую все, что они могут себе представить. То же касается и американцев. Мы только что показали им, что они не могут просто бросить на нас волну ударных самолетов. Мы показали им, насколько уязвимы их драгоценные авианосцы. Мы показали им, что они имеют дело с чем-то экстраординарным, с силой, с которой нужно считаться, как они могли бы выразиться. Я хочу, чтобы они еще немного поварились в этом борще. Нам, возможно, придется применить нашу силу еще раз, прежде, чем мы сможем заставить их отойти и прислушаться к нашим требованиям.

— Нашим требованиям, товарищ капитан?

— В конечном счете, мы должны будем поддержать Советский Союз в послевоенном мире. Что мы еще можем сделать? Это наша страна. Сталин может нависать над ней большой черной тенью, но Россия переживет Иосифа Сталина и всех остальных. Вопрос состоит в том, переживет ли Россия НАТО в той проклятой войне, в которую мы оказались втянуты перед чертовым извержением, которое забросило нас сюда. Как вы думаете, что делали союзники, когда мы впервые оказались в этом времени? Черчилль и Рузвельт планировали тайную встречу в бухте Арджентия. Они назвали подписанный договор Атлантической Хартией, который в конечном счете станет основой НАТО. Можете заметить, что Сталина они не пригласили. И что же они делают сейчас? В этот момент они готовятся встать против нас за Железным занавесом и Берлинской стеной, пока мир не рухнет и они, наконец, не примутся за нас в наши дни. Я скажу так, Роденко. Когда-то мир считал, что мы построили эту стену, чтобы удерживать людей и контролировать их. Но дело в том, что мы построили ее, чтобы сдерживать американцев! Мы видели все, Роденко. Мы знаем, что они намерены делать — все. Будет большое противостояние на Кубе, пока Хрущев не отступит[32], затем они начнут донимать нас в Афганистане, преследовать и терзать, пока советский союз не рухнет. Но теперь мы можем все изменить.

— Разве, товарищ капитан? При всем уважении, у нас, безусловно, есть сила, отличающаяся от всего, что существует в мире. Но у этой силы есть своим пределы, и свой запас. «Орлан» израсходовал тридцать зенитных ракет. Их у него осталось 150. Мы только что израсходовали шестнадцать зенитных ракет средней дальности, что оставляет нам 168. Мы выпустили четыре П-900, и у нас осталось тридцать ПКР. На «Орлане» и «Головко» еще тридцать две. Возможно, мы только что серьезно повредили вражеский корабль. Но и это потребовало нескольких попаданий. Помните, что случилось в сражении с японским линкором?

— «Ямато»? Да, это был серьезный бой.

— Мы вогнали в него восемь ракет и две торпеды, и все равно он уцелел и впоследствии вернулся в строй. Я так полагаю, что у американцев тоже есть линкоры, товарищ капитан. В этой оперативной группе я фиксирую по меньшей мере два.

— Да, если это дело затянется, то наш ограниченный запас обычных вооружений начнет сказываться. Мы можем атаковать их прежде, чем они даже узнают, где мы находимся, и очень сильно, но только на короткое время. Поэтому мы сталкиваемся с теми же решениями, которые обсуждали ранее. Мы либо уходим в открытое море, прочь от союзных военно-морских сил, либо пытаемся сделать что-либо здесь и сейчас, пока у нас еще есть наша сила. У нас есть то, что американский президент Теодор Рузвельт называл бы очень большой дубиной. Так что я намерен говорить тихо, но если мне нужно будет повысить голос, чтобы быть услышанным, мне нужна будет и эта большая дубина.

— Но так уже было, товарищ капитан, — жалобно вставил Роденко. — Мы даже использовали ядерную боеголовку — я говорю мы, а не вы. Я был на этом корабле — там, на мостике, и не сделал ничего, чтобы помешать этому. Я отвечаю за то, что случилось, в той же степени, что и вы, так что говорю об этом не ради того, чтобы обвинить вас.

Карпов не был уверен, что ему было очень приятно это слышать, но Роденко, судя по всему, говорил так, чтобы подсластить чай, который они пили вместе.

— Тогда к чему вы ведете?

— К тому, товарищ капитан, что мы использовали боеголовку, и это не принесло нам ничего в геополитическом плане. Война даже началась раньше, и американцы заняли еще лучшие позиции в Европе, по крайней мере, так говорил Федоров. Но в целом наши действия мало что значили.

— Нет, они повлияли на мир, Роденко. Я думал об этом какое-то время и тоже обсуждал с Федоровым. Он полагает, что мир, в который мы вернулись, прибыв во Владивосток, был не тем, который мы оставили. Наши действия в прошлом изменили ситуацию, и наше предзнание о Третьей Мировой тоже дало нам определенные преимущества. И я скажу больше… — Он понизил голос, словно намекая, что то, что он сейчас скажет, было конфиденциальным. — Мы понесли потери во время нашего похода во времена Второй Мировой войны. И оказалось, что в мире, в который мы вернулись, их никогда не существовало!

— Я не понимаю.

— Их никогда не было. Они никогда не рождались. Подумайте об этом, — он рассказал Роденко о том, что они обсуждали с Федоровым и адмиралом Вольским, и новый старпом, наконец, был поражен.

— Значит, мы изменили историю настолько, что это затронуло людей с самого корабля?

— Думаю, что так, и это также объясняет то, что время нашло способ разрешить это противоречие. Мы сделали многое — кто знает, что именно. Мы убили тех, кто должен был выжить и спасли тех, кто должен был умереть. Этого оказалось достаточно, чтобы повлиять на судьбы людей с нашего корабля — всех, кто погиб, кроме Орлова.

— Орлова?

— Это вылилось в большое дело. Задача Федорова касается того плавучего ядерного реактора. Он занят тем, чтобы вернуть Орлова. Но теперь у них появилось больше забот, чем бывший начальник оперативной части. Мы оказались здесь, почти 1 500 душ на борту трех кораблей, и никоим образом не можем вернуться.

Роденко некоторое время молчал, обдумывая сказанное и пытаясь разгадать загадку. Если они уже неоднократно изменяли историю, что могло случиться на этот раз?

— Что, если мы изменим еще что-то, товарищ капитан?

— Значит, вы говорите об этом?

— Да, но что, если мы сделаем что-то, что повлияет и на наши собственные судьбы, как оно повлияло на тех, кто, как вы сказали, никогда не рождался? Вы сказали, что время нашло способ разрешить это противоречие. Поэтому они погибли?

— Федоров считает, что это так. Я, к примеру, не думаю, что где-то там есть какой-то Дед Время, записывающий все, что мы делаем. Называйте это Богом, или судьбой, как вам больше нравится. Мы говорим о рае и аде, Роденко, но только образно. Это просто наши собственные желания или наши собственные ошибки. То, что мы действительно знаем, где-то в глубине души, это то, что мы создаем свой собственный рай или ад, каждый раз, когда принимаем решение — прямо здесь, на земле. Каждый раз, когда мы принимаем решение, мы определяем свою собственную линию времени — свою собственную судьбу. Нельзя тратить жизнь на размышления о том, сделал ли ты что-то и чего ты не сделал. Однажды это закончится. Этот мир положит конец всем нам. Никто из нас не просил оказаться здесь, но мы здесь, если не случиться чего-то, как раньше.

— Что вы хотите сказать?

— Когда я использовал ту боеголовку, мы исчезли и оказались в отдаленном будущем. Я тогда оказался под арестом, но узнал, что случилось. Я видел, что осталось от мира. Я видел это в иллюминатор.

— Но я полагал, что мы переместились из-за регулирующего стержня в нашем собственном реакторе.

— Да, Федоров с Добрыниным определил это. Но в действительности, мы не знаем. Сначала мы решили, что ядерный взрыв создал разлом во времени. Возможно. Посмотрите, что случилось с нами из-за этого вулкана! Тогда мы решили, что это просто вопрос времени. Затем Вольский и Федоров определили промежутки в двенадцать дней между каждым скачком. И только потом Вольский и Добрынин вспомнили о странных показаниях реакторов с связали данный временной интервал с проводимыми Добрыниным процедурами. Таким образом, мы пришли к выводу, что все дело в регулирующем стержне № 25. Внезапно он превратился в нашу собственную волшебную палочку — не считая того, что мы на самом деле не знали, что произойдет, куда мы переместимся, если сознательно задействуем его. Тогда Федоров обратил внимание на то, что мы всегда возвращались примерно в один и тот же период истории. Он предположил, что стержень № 25 позволит ему вернуться в 1940-е, и, господи, его план сработал!

— Вы говорите об операции с участием Трояка и остальных?

— Да… Федоров благополучно переместился. Он оставил письмо в том старом складе, как и мы несколько дней назад.

— Значит, адмирал знает, что мы здесь?

— Надеюсь. Он должен был получить это письмо, но кто знает, получил ли?

— Раз так, товарищ капитан, разве он не мог бы найти способ помочь нам вернуться?

— Мне бы хотелось в это верить, Роденко, но что он бы мог сделать? Они отправили этот стержень на Каспий, чтобы попытаться спасти Федорова и Орлова. Затем они узнали о том, что мы переместились сюда, но я не думаю, что они могли бы вернуть стержень № 25. Мы в 1945! Как они нас найдут? Даже если бы стержень все еще оставался у нас, не было бы никаких гарантий, что мы смогли бы вернуть все три корабля. Но это не имеет значения. У нас больше нет этой чертовой штуки, и мы застряли здесь. Вот, о чем я вам говорю. Мы застряли посреди Тихого океана в 1945 году, и американский флот пытается вцепиться нам в горло. Нам нужно вести тот же бой, который мы начали в 2021, хотя на этот раз мне больше нравятся наши шансы.

— Как знать, товарищ капитан? Американский флот располагал огромными ресурсами в ту войну.

— Я прочитал об этом все, что было нужно. И если нужно выбирать между дракой и бегством, теми самыми первичными инстинктами, оставшимися у нас с тех пор, как мы вырвались из джунглей и научились стоять на двух ногах, то я скажу одно. Я буду драться.

— Но если оно осознают, с чем столкнулись и объединят свои силы для массированной атаки? Возможно, они делают это в этот самый момент. Почему этот адмирал Хэлси отменил атаку?

— Как знать? Но, возможно, вы правы, товарищ капитан-лейтенант. Вам нравится, как звучит ваше новое звание? Хорошо, тогда позвольте мне сказать вам кое-что еще, Роденко…. Вы могли бы со временем стать кем-то намного большим. Мы все могли бы. С силой, которую мы держим в своих руках, мы можем стать настоящими людьми войны, а не просто пешками в игре. Мы можем переписать историю и внести свои имена в книги, в которые вечно утыкался Федоров. Нам осталось только сделать выбор и понять, как использовать нашу силу для достижения наилучшего результата.

— Похоже, что вы много думали об этом, товарищ капитан.

— Именно, Роденко… Это так, и я скажу вам, что будет дальше. Они намереваются перегруппироваться и атаковать нас превосходящими силами. А я намерен встретить их равной силой. Вы понимаете?

Роденко опустил глаза, а затем посмотрел прямо на капитана.

— Вы говорите о ядерном оружии, товарищ капитан?

— На этом корабле имеются пять тактических боевых частей. На «Орлане» еще три, и еще одна на «Адмирале Головко». Как командующий корабельной ударной группы, я был поставлен об этом в известность адмиралом Вольским перед выходом в море. На данный момент, у нас девять специальных боевых частей. С ними мы могли бы быть очень убедительны, верно? Это могло бы стать для Союзников худшим, что они только могли себе представить. Это то, что они сделали с Японией в том мире, который мы покинули, выйдя из Североморска. Они сбросили бомбу на Хиросиму — и это был черный день для Японии. Но когда этого оказалось мало, они сбросили бомбу на Нагасаки, чтобы убедиться, что их поняли. Когда мы прибыли во Владивосток, Федоров сказал мне, что в этом мире этого так и не случилось, так что мы, в какой-то степени, спасли множество жизней. Но у нас есть девять боевых частей, Роденко — девять дней ада на земле.

— Девять дней падения… — Сказал Роденко, глядя куда-то вдаль.

— Прошу прощения?

— Сатана свергался с небес девять дней, по крайней мере, так писали Данте и Мальтон. Он падал через один из девяти кругов ада каждый день. Это было у нас в университетской программе.

Карпов улыбнулся.

— Девять дней падения… Мне нравится. Единственный вопрос, который я могу задать, заключается в следующем: кто будет падать в ад — мы, или американцы?

ГЛАВА 10

Бен Флэк сидел в переполненном десантном отделении вертолета, глядя в иллюминатор на платформу «Медуза». Он провел там последние полтора года, занимаясь буровыми и прочими работали, контролируя установку новых буровых и другой техники, разрабатывая схемы бурения с инженерами, слушая жалобы бурильщиков, грязевиков, персонала насосных станций. И самое страшное было в том, что ребята из корпоративного штаба в каньоне Болленджера могли сделать его козлом отпущения. Суперместорождение Кашаган было последним и самым большим шагом «Шеврон» в Великой Игре, которая, казалось, закончилась, по крайней мере, на ближайшее будущее. Теперь мир принадлежал людям, подобным тем, что набились в вертолет вместе с ним.

Они сидели там, в два ряда, в угольно-черной форме и темных беретах. Разгрузочные жилеты были набиты запасными магазинами и другими боеприпасами, у каждого был автомат. У некоторых было более тяжелое вооружение, которое Флэк счел предназначенным для борьбы с танками и бронетранспортерами — небольшие тубусы с смертоносными бронебойными подкалиберными снарядами[33].

Теперь мир принадлежал им. Эта роль перешла от таких людей как Бен Флэк к таким, как эти сержанты и капралы в темной форме. Ходили слухи, что рано утром русские перешли северную границу с Казахстаном частями 58-й армии. Это было жесткое соединение, образованное во времена Второй Мировой войны, когда она именовалась 3-й танковой армией. В то время НКВД сформировал несколько дивизий, обеспечивавших безопасность и порядок в беспокойных регионах, которыми были нынешние Чечня и Азербайджан. Он почувствовала вкус крови во время двух войн против чеченцев, а также во время набега на Осетию и Грузию в 2008 году[34].

Русские перешли границу крупными силами, включая всю 19-ю мотострелковую дивизию при поддержке 67-й зенитно-ракетной бригады, 1128-го противотанкового полка и вертолетов 487-го полка, а также 11-го инженерно-сапёрного полка[35]. К ним присоединилась также 7-я гвардейская десантно-штурмовая горная дивизия из Новороссийска на Черноморском побережье. 108-й гвардейский десантно-штурмовой «Кубанский казачий» полк из Ставрополя возглавлял наступление своими черными вертолетами, окруженными ударными вертолетами Ми-24. Они направлялись вдоль Черноморского побережья к терминалам, которыми воспользовались танкеры Фэйрчайлд[36]. То, чего они не смогли добиться в воздухе и на море, они совершили на суше, и на этот раз НАТО не имело ничего, чтобы остановить их. Весь регион был их задним двором, и вскоре они перекроют всю нефть и газ.

Флэк беспокоился о безопасности, думал о КАЗПОЛ, пытался торговаться с наемниками, такими же, как и те, с которыми он сейчас сидел в вертолете, но все было кончено. Чтобы выбить русских, нужна была крупная войсковая операция, что-то масштаба войн в Персидском заливе, наполнивших 20-й и 21-й век пожарами и насилием. Он знал, что однажды все вспыхнет. Этот день настал.

Флэк сидел достаточно близко к кабине пилота, чтобы слушать радиопередачи, которые они отслеживали, и то, что он слышал, ему не нравилось. Русские были в своей типичной манере. По всей границе обрушился ливень артиллерийских снарядов, прежде, чем небо почернело от самолетов и вертолетов, обеспечивающих поддержку с воздуха. Казахская армия выдвинула вперед 35-ю аэромобильную бригаду в качестве заслона, чтобы дать время для сбора дополнительных силы из различных военных округов обширной страны. Но русские двигались быстро, связывая и обходя казахские заслоны, быстро беря под контроль богатые месторождения Тенгиз и Кашаган воздушными десантами.

Х-3 «Фэйрчайлд» ушли, опередив их всего на несколько часов, и теперь следовали над Каспийским море к нефтебазе «Бритиш Петролеум» в Баку. Флэк бросил взгляд на своего приятеля Эда Мёрдока.

— Похоже, мы остались без работы, Мудман, — уныло сказал он. — Мы так просили о поддержке военных, и теперь мы ее получили. Судя по тому, что я слышал по радио, русские устроили ад на Кашагане. Дома люди будут серьезно удивлены.

— Что? Ты хочешь сказать, что чертовы русские только что заняли это место?

— Похоже на то.

— Как они могут так поступить, Флэки? Все это оборудования, все эти буровые — собственность «Шеврон»! Где чертова армия, когда она нам нужна?

— А где была КАЗПОЛ, когда она была нужна? Все та же старая история, Эдди. Банки страхуют технику и операции, но они никогда не перестают думать о безопасности. Достаточно легко заставить армию и флот следить за персидским заливом, верно? Там был много плохих парней, вроде Саддама и аятоллы. Теперь, когда Гавар стал сухим, как ведро с песком и деятельность переместилась сюда, у них нет в регионе ничего, чтобы остановить русских. Они заберут это место вместе с нефтью. Мы корячились, чтобы доставить ту платформу из Баку, а к ночи русские завладеют ею. Вместе с «Медузой» и всеми остальными. Подожди, пока штаб компании не поймет, что случилось. Игра, наконец, закончилась.

— Ты думаешь, мы уже не вернемся?

— Оглянись, Мудман? Видишь этих парней в черном с автоматами? Это все, что стояло между нами и преждевременной могилой. Дерьмо забило фонтаном, дружище! Иранцы перекрыли Персидский залив и бьют ракетами по всему региону. В Мексиканском заливе полный бардак после того, как вышла из строя «Тандер Хорс», и я слышал, что русские сделали это намеренно при помощи подводной лодки. А еще после урагана «Виктор» там везде нефть, густым и красивым слоем. Пройдет несколько месяцев прежде, чем они смогут восстановить работу — если вообще смогут. Они перекрыли трубопровод БТД и готов поспорить, что перережут трубопровод через Грузию к Черноморскому побережью в течение суток. Все, что у нас осталось — это буровые в дельте Нигера.

— Нет, Флэки, ну е-мое. Где, господи, мы теперь собираемся добывать объемы, чтобы заправлять все эти машины, носящиеся по автострадам дома? В гребучем сланце?

— Сланце? Да уж точно, мы не получим места на Баккеновской формации или в этой хренотени в «Игл Форд Техас». СМИ долго кормили публику дерьмом на этот счет, казалось, что мы сможем выдавливать нефть из сланцев сколько захотим, все будет замечательно и все мы сможем затариваться в «Уолмартах»[37]. Да только трындеж это все. Я думаю, что уже сейчас очереди на заправках становятся чертовски длинными. Некоторое время они будут врать и заливать дерьмо насчет Стратегического нефтяного резерва, но его не хватит на год без регулярных поставок. Это то, о чем говорят эти ребята, — Флэк указал на угрюмого сержанта, командира группы, с которой они летели.

— Мы отправили в Баку достаточно для «Фэйрчайлд групп»?

— Да, свое дело мы сделали, — Флэк пожал плечами. — Но это последнее, чем мы можем гордиться в обозримом будущем, пока люди с оружием не разберутся. Это похоже на очередную мировую войну, Мудман. Они будут бороться за нефть по всему земному шару, если только не угробят сами себя ядерными бомбами.

Мудман посмотрел на него широко открытыми глазами.

— Ядерными?

— Да, Господи! На прошлой неделе китайцы говорили об этом в ООН. Теперь они пошли на Тайвань, а на Тихом океане произошел крупный морской бой. Один из наших авианосцев был чертовски близок к потоплению! Затем взорвался этот вулкан, и все немного успокоилось. Но это не конец, Мудман. Все только начинается. У кого-то серьезно пригорело из-за нефти и газа, и бои точно будут продолжаться, пока они не начнут бросаться МБР. Я скажу тебе одно… — Флэк посмотрел на него поверх очков в проволочной оправе. — Это будет чертовски неудачный сезон рождественских покупок. Люди дома будут сидеть по домам неделями и трястись.

— Флэки, ты что, выживальщик?

— Кто?

— Выживальщик. Ну знаешь, такие люди, которые строят бункеры, делают там запасы еды и патронов, и ждут нашествия зомби, прилета Нибиру или еще какой-нибудь фигни.

— Нибиру? Все это чушь собачья. Нам не нужны зомби и планеты-призраки, чтобы мир сошел с ума, Мудман. Похоже, мы сами прекрасно справляемся.

— Понятно… Ладно, и что нам теперь делать? Что ты сделаешь, когда мы вернемся домой?

— Я? Куплю себе один из новых «Квантовых коконов». Загружу туда «Сникерсы», поп-корн, пару бутылок пива, и буду слушать музыку, причем громко.

— А это еще что за хрень?

— А ты что, не видел в интернете? Роскошная автономная спальная камера, большая, как «Калифорния Кинг», если у тебя хватит на это денег. В ней есть телевизор, стереосистема, Интернет, еда и вода, она плотно закрывается, почти как раковина моллюска. Там даже есть фильтры для защиты от химии или радиации. Да, я добуду себе такую, когда мы вернемся в Штаты. И добуду себе такую штуку, и пусть весь мир катится в ад. А я буду смотреть на это по телевизору и есть попкорн. В конце концов, именно это большинство из них и делало последние двадцать лет, так что будет и на нашей улице праздник.

— Да ну тебя, Флэки! Похоже на роскошный гроб.

— Не слишком далеко, Мудман. Если меня похоронят в цинковом ящике, то так тому и быть. Но если бы ты мог все проконтролировать, ты бы убедился, что все будет оформлено со вкусом?

— Может, еще пару девок возьмешь?

— Мне не настолько повезло. Неа. Я застряну там с женой… Хм, а если подумать, то можно просто купить второй ей. Тогда ей не придется слушать, как я рыгаю пивом.

Это был наилучший план из тех, что Флэк мог представить себе в этот момент, и, что удивительно, он был не слишком далеко от истины относительно происходящего в США. Страна ушла в предпраздничное настроение. С 11-го сентября и начала двух войн в Персидском заливе не случалось ничего особенного. Люди занимались затариванием в магазинах и на распродажах в тот момент, когда китайцы могли начать полномасштабное вторжение в любой момент. Известие о морском сражении в Тихом океане и нанесении ущерба нескольким кораблям ВМФ США, включая атомный авианосец, напугало всех.

Да, подумал Флэк. Люди, вернувшись домой, поймут, что у них есть часы, в лучшем случае дни до того, как начнется. И все шло именно к тому. Америка, страна свободы, уже начинала угасать. Весь целлофановый лоск уже скоро сведется к очень простым вещам: оружию, патронам, золоту, еде, воде, убежищам.

И чем больше он обо всем этом думал, тем больше понимал, что легко может сократить этот список, выбросив золото. Его нельзя было есть. Его можно было использовать, чтобы покупать действительно важные вещи в краткосрочной перспективе, но через несколько недель люди поймут, что золото на самом деле бесполезно. Это будет зависеть от работы финансовом сектора, и банки не выживут в следующий месяц. Все зависело от веры в будущее, когда снова можно будет оплачивать долларами нескончаемые поездки в «Костко» и торговые центры. А золото было не более чем камешком, который когда-то понравился обезьяне за то, что блестел. У него не было цены за пределами нескольких сфер применения в промышленности. Так что теперь или через несколько дней значение будут иметь оружие, патроны, еда, вода и убежища[38].

Возможно, Мудман был в чем-то и прав насчет зомби. Тогда он шутил, но теперь мысль об этом «Квантовом коконе» становилась для него все более привлекательной и каждой минутой.

ГЛАВА 11

Будильник разбудил Роберта Вагнера в 7.30. Радио начало выливать на него потоки цифр, соединяя последние мимолетные мгновения сна с голосом диктора. Некоторое время он нежился в тепле анатомического матраса Tempur-Pedic, слушая сообщение о том, что у местного дилера «Форд» закончились долларовые дни. Ему следовало поспешить, иначе он пропустит крупнейшее сберегательное событие года, 1,9 процентов годовых и 2000$ за наличные сразу после подписания!

Он открыл глаза, увидев бледно-синее свечение над головой. Он пребывал в закрытом пространстве спальной капсулы — «Квантового кокона», который установил прошлой осенью, когда уровень террористической угрозы снова достиг оранжевой отметки. Это была специальная кровать с наружной оболочкой, верхняя часть которой могла убираться, словно крыша кабриолета, создавая абсолютно безопасную и абсолютно отрезанную от окружающего мира среду. Титановый каркас и поликарбонатная обшивка были отделаны лакированной древесиной. После закрытия капсула превращалась в герметичное неприступное убежище, в котором человек мог провести ночь или долгое ленное утро, если хотел задержаться.

«Кокон» был оснащен консолью для управления плазменной панелью на верхней крышке, по которой он мог смотреть HDTV или DVD фильмы, лежа в кровати. Освещение и температура внутри капсулы полностью регулировались, а воздух фильтровался и кондиционировался настолько хорошо, что устройство было защищено от биологических опасностей, вредных газов, дыма или любых других загрязняющих воздух веществ — пыли, пыльцы, плесени, бактерий и и даже вирусов! H1N1 не мог проникнуть внутрь. Он удивился, узнав, что воздух внутри его дома может быть загрязнен более чем в пятьдесят раз по сравнению с воздухом снаружи. Разумно было знать, что он мог провести ночь в безопасной отфильтрованной среде, такой, как его «Квантовый кокон».

Кроме того, двойные резервуары, спрятанные за изголовьем, содержали трехдневный запас холодной чистой воды, с кранами холодной и горячей, установленными на панели за подушкой, а из спинки кровати могла выдвигаться небольшая раковина. Внутри была также установлена небольшая микроволновая печь, а также радиостанция, работающая во всем диапазоне частот, CD/MP3-плеер со стереодинамиками, а также небольшая полка для продуктов и книг. В аппарате имелась также аптечка для экстренной помощи, содержавшая дополнительные продукты и воду, медицинские принадлежности и все, что считалось предметами неотложной помощи. Вся система располагала резервным аккумулятором, который мог обеспечивать работу целых восемь часов на случай потери питания[39].

Однажды это случится… Скоро…

Роберт повернулся на бок, не желая покидать атласное тепло подушки и одеяла, заметив, что его жена Лиз уже открыла свою половину и выбралась, занявшись утренними делами. Механизм был настолько тихим, что он даже не пошевелился, когда вторая половина открылась и закрылась. Позавтракать он решил прямо здесь. В холодильнике имелось еды на три завтрака. Он мог разогреть его в микроволновке, сделать кофе и омлет, французский тост, картофельные оладьи, молоко, сок и много чего еще. Он подумал, что было бы еще лучше принять теплый душ. Кроме того, вскоре придется пополнять запасы. Мир катился в пропасть.

Роб потянулся, с неохотой нажал на маленькую серебристую кнопку на крышке и подождал, пока она откроется вверх и назад, сложившись у основания кровати. Он поднялся и вяло побрел по шерстяному ковру к ванной. Воздух пах свежестью, лимоном и жасмином. Эта смесь ароматов обещала создать обстановку летнего утра. По крайней мере, так было написано на этикетке ароматизатора воздуха.

Он стянул шелковые «боксеры» и полюбовался на свою крепкую худощавую фигуру. Почти плоский живот был твердым и хорошо очерченным, на нем скоро появятся «кубики» как он того усиленно добивался. Он повернулся, любуясь мощными ягодицами и загорелыми ногами. Вчерашний поход в спортзал не прошел даром. Он следовал запатентованной программе «Слим ин Сикс», обещавшей ему за шесть недель полную программу, рассчитанную на шесть месяцев. Он увидел рекламу по телевизору несколько месяцев назад и теперь выполнял не напрягающую программу похудения в комплексе с аэробными упражнениями, силовой йогой, тонизирующими движениями Пилатекса, и, что самое главное, не только не выложил три тысячи долларов за тренера и консультанта по диете, но и не заплатил даже трехсот — хотя и ожидал, что придется заплатить еще больше за другое. Нет, он был для этого слишком хитер. Позвонив сразу же, как увидел рекламный ролик, он смог полностью преобразить свое тело, получив бесплатный шестидневный курс и пошаговое руководство всего за три простых платежа в 19,95$. И получил еще три специальных бонуса без какого-либо обмана — все они были доставлены ему.

Спортзал был для него обязанностью, выработавшейся за прошедшие десятилетия, и к настоящему моменту стал привычкой. Весь его имидж, все понимание своей мужественности и сексуальности строились на том, что он все еще мог вызывать заинтересованные взгляды у секретарши в приемной. Программа «Слим ин Сикс» была что надо!

Он напряг бицепс, любуясь тем, как вздулись мышцы предплечья, и подумал, что нужно несколько больше заняться спиной. Он не намеревался накачиваться, но хотел, чтобы все его тело было крепким и твердым — два понятия, к которым стремилось большинство людей касательно физических упражнений. Он следил за диетой в рамках программы «Слим ин Сикс» ввиду угрозы образования нароста в средней части живота, регулярно делал упражнения и следил за тем, чтобы давать серьезную нагрузку по крайней мере раз в неделю.

Он подумал, что эта тяжелая работа будет отмечена всеми в офисе. Да, он был счастлив в браке, но некогда не было обидно вызывать интерес у девчонок на работе или даже зависть у других мужчин, и часто думал о том, что они, вероятно, украдкой бросают на него взгляды, когда он проходит мимо их рабочих мест на бирже, и понимают, что должны работать изо всех сил ради своего начальника. Он наслаждался мыслью о том, что инфракрасный загар — еще одна функция «Квантового кокона» — привлечен внимание бледных офисных работников, входивших в состав его отдела. Он наслаждался мыслью о том, что его жемчужно-белая улыбка, оплаченная тысячей долларов за визит к стоматологу в декабре прошлого года, никогда их не разочарует.

Он снова потянулся и встал под душ. Тело покрылось освежающими струями теплой воды. Он выдавил полную ладонь «Левер 2000» и принялся покрывать тело пышной пеной, будучи уверенным, что купил лучший гель для душа «с эффектом на весь день» для всех своих 2000 частей.

Вытеревшись свежим хлопчатобумажным полотенцем, он услышал, как его жена Лиз включила плазменный телевизор внизу в гостиной. По лестнице немедленно взлетел гул множества объявлений, в сочетании с далеким запахом «Максвелл Хаус», ощутимым, несмотря на фильтр на кофеварке на кухне. На мгновение он посочувствовал старому Хуану Вальдесу, мифическому производителю кофе из Южной Америки, заверявшим, что собрал самый богатый урожай за десятилетие. Хуана смела конкуренция со стороны новых кофейных смесей из Юго-Восточной Азии. Цены упали, и «Максвелл Хаус» вынуждено втянулся в рекламную компанию на телевидении. Какая досада, подумал он.

Дальше из телевизора донеслись заверения в достоинствах «Мэйджик-Кан», замечательного нового пластикового пакета для домашнего мусора. Он бездумано, рефлекторно сосредоточился на этих словах, отметив, что это должно было быть изысканным дизайнерским решением для кухни, вписывающимся в любой интерьер и при позволявшим убирать мусор аккуратно, не оставляя запаха и вообще убирая его из поля зрения.

Он переключил внимание на мраморную раковину, смочив лицо теплой водой, чтобы приготовиться к бритью. Что у нас сегодня, подумал он, потянувшись за пеной для бритья «Эдж»? Гель наполнил ладонь и вскоре превратился в прохладную ароматную пену. Что у нас будет, «Шик Куатро» или М3 «Пауэр Рэйзор»? В «Куатро» были четыре лезвия, от чего любое движение заменяло два обычной бритвой с двойным лезвием. Зато «М3» обладала потрясающей мощью, которой только мог пожелать любой мужчина. Она имела механизм, питаемый от батарейки в ручке, который создавал вибрацию бритвенной головки, обеспечивая сбривание даже самой упрямой щетины, неподдающейся трем лезвиям. С М3 «дневная щетина» становилась пережитком прошлого.

Он выбрал грозную силу в лице М3 и быстро прошел по лицу, шее и подбородку. Осталось только нанести немного геля для волос, и на сегодня будет все. Он быстро провел пальцами по волосам, придавая им форму в стиле, который был так популярен сегодня. Вскоре он был готов одеваться и переходить к дневным делам.

Лиз начала щелкать каналы. Надев халат и спустившись вниз по лестнице, Роберт услышал, как бесконечная реклама внезапно сменилась картинами с Ближнего Востока, от которых волосы готовы были встать дыбом. Господи, это еще что, опять нефть горит? К счастью, он заправил свой «Лексус» накануне, хотя это и влетело ему в целое состояние. Лиз нажала на кнопку пульта, переключаясь на местный канал, чтобы просмотреть выпуск новостей.

… Предполагаемое массовое убийство в Бейкерсфилде, процесс над сумасшедшим, устроившим взрыв на Олимпийских играх в 2020, новые случаи атипичной пневмонии в гостинице — в основном на бегущей строке перед экстренным выпуском. Роберт вздохнул. Плохие новости следовали за такими заголовками по пятам, и «затравка» сегодня была особенно яркой, так как касалась главным образом проблем в энергетическом секторе. Однако и транспортный сектор начал буксовать. В такие времена было не дешево и не просто летать. Американцы больше не могли «свободно перемещаться по стране», как гласил лозунг одной авиакомпании. Медленно и методично читая сообщения в нижней части экрана, он понял, что разлив нефти в Мексиканском заливе не ослабевает, война в Азии снова разгорается после того, как извержение вулкана обеспечило передышку, а Мэйнский Картофельный фестиваль был в самом разгаре, с женщинами в нижнем белье, дерущимися в картошке. Использовать еду вот для такого, подумал он. Что за страна?

Выпуск новостей закончился, но заботливый диктор забросила им наживку, дабы они ожидали нового. «Еще одна угроза от Аль-Кайеды, — сказала он. — Мы расскажем вам, какому городу следует быть настороже после перерыва».

Это была наживка с легким оттенком страха. Так что следовало просто немного подождать. Роберт подумал о том, насколько легко было просто сказать, что это был за город, но тогда замануха была бы потеряна. Людям придется сидеть, затаив дыхание, и ждать окончания рекламы, чтобы узнать, не идет ли речь об их собственном городе. А реклама, скорее всего, будет завалена красивыми роликами фармацевтической продукции. Они любили вставлять такое в новостные выпуски, в паузы между вечерними выпусками пихали и пихали рекламу препаратов. Как бедному NBC прожить без «Пфайзер» и ее денег за рекламу?

Из-за того, что новости развивались от плохого к худшему, но в целом угроза была не такой уж и большой, и рекламные ролики катились один за другим пятнадцатисекундными пятнами — словно люди, садящиеся в автобус. Громкость телевизора возросла до 30 % и диктор уставился на невидимую аудиторию со страшным предупреждением: «Вы можете это упустить! Это факт: ипотечные ставки низки, но могут взлететь в любой момент!». Поэтому пришло время рефинансировать свой дом за 750 000 долларов, подумал Роберт. Учитывая бедственную ситуацию на рынках, он, вероятно, уже оказался под водой. Диктор подтвердил его мысли четким указанием: «Сделайте это сейчас!».

Он поборол желание пойти за телефоном и начать делать звонки, хотя и знал, что операторы ждут его звонка. Просто нужно было подождать еще немного, подумал он. Затем на экране появился следующий ролик, и от этого нового предложения он натурально побледнел. Он узнал, что может стать участником нового конкурса «Капитал-один», просто использовав свою обычную кредитную карту для регулярных покупок. И может выиграть свой собственный остров — да, настоящий остров, где сможет проводить свободное время вдали от городской суеты, наслаждаясь отдыхом в тропиках. На мгновение он подумал о катастрофических вложениях в Дубае, но, тем не менее, сделал для себя пометку использовать в выходные столько денег, сколько сможет. Это было даже лучше, чем ежедневные обещания сказочных богатств в «Лотто»! Да, процентная ставка в 29,9 % уже немного кусалась, но он продаст немного акций AIG, которые купил на днях, когда они снова взлетят, и все станет хорошо.

Потом появилась реклама освежителей воздуха «Глэйд» с новой функцией! Новый дизайн не требовал использования розетки. Теперь летняя свежесть могла стоять в вашем доме целый день, и вам не придется беспокоиться о том, чтобы включать его! Затем последовал ролик «Гербер» с толстыми счастливыми младенцами, надувавшими пухлые щеки, радуясь новому детскому питанию в удобном новом пакете, который вы сможете взять с собой куда угодно.

«Хербал Эссенсес» быстро продемонстрировала, насколько легко можно было применить их солнечно-золотистые ленточки для создания любой прически. «Оил оф Олэ» желала, чтобы все знали, насколько сложным и запутанным может быть уход за кожей, и что потеря упругости может быть столь же страшной для гладкого молодого лица, как и морщины. К счастью, именно у них имелась автоматизированное приложение, готовое дать вам экспертный совет по продуктам «Олэ», которые вам следовало купить. Затем повар в белом колпаке продемонстрировал идеальную фокаччу прямо из печки — именно она была нужна вам для идеального сэндвича с курицей. Тему подхватил следующий ролик с грудами дымящихся омаров, специально приготовленных для «Каджунской недели»[40] в «Лобстер Хаус». Счастливая черная пара набивала сочным мясом довольные рты и радостно кивала и подмигивала. Половина мира голодала, но только не старые добрые США.

От бесконечных красочных картин еды на сервированной посуде ему самом сильно захотелось есть, но здесь Роберту не нужно было ни о чем волноваться. Всякий раз, когда ему хотелось быстрых закусок или легкого завтрака, все, что ему было нужно — это включить «Экспресс Кукер», электроплитку с тефлоновым покрытием, которая упрощала приготовление пищи, обеспечивая равномерный нагрев как сверху, так и снизу. Вместо того, чтобы жарить или выпекать, нужно было просто разбить пару яиц в две удобные камеры и быстро получить завтрак на двоих.

Он побрел на кухню и занялся именно этим. Его «Изи Чоппер» быстро обеспечил ему нарубленные лук и зеленый перец, которые об бросил в камеру «Экспресс Кукер» для идеального омлета всего за три минуты. Другие, возможно, предпочитали завтракать не спеша, ожидая в очереди, копаясь в запутанных меню и платя непомерные деньги, но не он. В комплекте с плиткой шел буклет со 101-ним рецептом, так как эту чертову штуку «Как в телемагазине» он купил в обычном торговом центре. Несколькими минутами спустя в его распоряжении был вкусный завтрак, и он направился в укромный уголок, чтобы проверить электронную почту прежде, чем сесть во внедорожник и отправится на работу.

IPad терпеливо дожидался его в «укромном уголке» кухни. Он сел на стул и постучал по экрану, устанавливая соединение с потрясающе высокоскоростным кабельным модемом. Спустя мгновение его единственной заботой стал разбор спама, загадившего раздел «входящие».

Словно специально, на экране телевизора в соседней комнате появился ролик, в котором некий молодой человек, как и Роберт, пытался разобрать свою электронную почту. На экран намертво уселась муха. Как только он сбросил ее, прилетело еще три, а потом и больше десятка, пока экране не был полностью покрыт мухами, словно их наслала нечистая сила.

«Надоели нежелательные письма и всплывающие сообщения?» — Спросил голос за кадром? — Роберт повернулся к телевизору, выражая согласие. К счастью, решение имелось — «Почему бы вам не воспользоваться нашим новым скоростным интернет-сервисом с бесплатным блокировщиком всплывающих окон, анти-спам фильтром и антивирусной проверкой почты, чтобы больше не ждать возможности прочитать нужное?».

Проклятые мухи заполонили весь экран телевизора, яростно преследуя влюбленную парочку, размахивавшую руками от разочарования и досады. Роберт откинулся на спинку стула, читая про себя мантру от спама… Так, предложения по увеличению размера мужского достоинства и поддержания его в боеспособном состоянии при помощи Виагры. Он мог использовать всю мощь этого кабельного канала, чтобы удовлетворять все свои потребности в лекарственных препаратах, общаться с однокурсниками через камеры и еще много чего. Мухи, проклятые мухи повсюду.

Но, еще раз подумав, он все-таки решил нажать на ссылку с несовершеннолетними стриптизершами. Жена не узнает.

Он не знал, что очень скоро это положит конец цифровой роскоши, которой он наслаждался. Рынкам эти новости не понравились, и это было только начало. Китайцы обрушили на Тайвань новые ракетные удары. Все становилось намного хуже.

ГЛАВА 12

Однако в то утро в новостях ожидалось гораздо больше, чем тема войны и нефти. Начала обсуждаться и другая темная материя, угрожавшая ободрать Роберта до костей. Министр финансов снова провел переговоры с банкирами, всего через несколько дней после очередных массированных фондовых вливаний с целью поддержать банковскую отрасль. На этот раз темой был инвестиционный банк «Голдман Сакс», маэстро рынков, до сих пор проявлявший умение держаться на бурных водах финансового шторма с поразительным мастерством. Они уверенно прошли 2008–2009 годы, продавая инвесторам фиктивные обязательства уровня ААА с одной стороны, агрессивно хеджируя их государственными облигациями той же надежности с другой. Когда другие, подобно «Лейману» потерпели неудачу, или, подобно AIG улетели в нокдаун, они смогли получать сто центов за доллар на своих бартерных сделках. Затем они ловко снова превратились в «банк» за несколько дней и радостно отправились за новой правительственной помощью, которая почти сравнялась с их огромными бонусными выплатами в этом году.

Но сейчас банкиров раздражали не новости о проблемах на месторождении Кашаган или в Черном море. На этот раз что-то случилось в темном море, имевшем для «Голдман» астрономическое значение. Дело было в том, что китайцы начали массово отказываться от срочных контрактов, просто приказав своим людям сделать это, и открыто описав всю схему максимально прямо — лохотрон. Это было признано частью их «военных мер», но факт оставался фактом, и возымел огромное влияние на финансовые рынки.

Один за другим контрагенты обширной системы деривативных соглашений начали следовать примеру, ободренные заявлениями из Пекина. В течение многих лет подобные сделки осуществлялись в «скрытых пулах», где требования соответствий правилам ценнобразования, прозрачности и отчетности практически отсутствовали. Пока правая рука не знала, что делала левая, магия «Голдмана» могла работать. Но теперь кто-то назвал обманом то, что они творили на рынке ценных бумаг, и игра закончилась.

У «Голдман» возникли проблемы. Начались звонки, а их «незначительные преимущества» начали таять. Им нужны были наличные деньги, чтобы компенсировать потери и закрыть зияющие раны в своих схемах. Компания балансировала на грани пропасти и отчаянно искала финансовой поддержки. И, поскольку по идее они управлялись правительством США, в «Дяде Сэме» снова увидели штатного лоха.

Ситуация с другими независимыми игроками, вроде «Морган Стэнли» или даже такими крупными как «Ситигруп» стала отличным примером работы теневого сектора банковской сферы, еще одной «темной энергии», управляющей страной. Она оказалась «перекрыта», как и нефть, парализовав торговые площадки. «Скрытые пулы» остыли и затихли. Финансовая система опиралась на подобные нерегулируемые сделки, чтобы оставаться на плаву. Многие инвестиционные дома работали с невозможными «передаточными числами», многие до 80 или 100 к одному, но позиция «Голдман» была намного хуже. Поскольку их позиции становились все более и более несостоятельными, ситуация разрушала скудные базы реальных капиталов, обеспечивавших теневые сделки.

Ввиду того, что Хьюстон сидел в темноте, Мексиканский залив заливало нефтью, а русские двинулись на месторождение Кашаган, ФРС снова созвала экстренную встречу с представителями всех ключевых игроков Уолл-стрит, пытаясь найти способ сдержать надвигающуюся лавину., угрожавшую обвалить всю систему. Контрагентов следовало убедить держать свои доли в игре любой ценой, но цена эта вскоре вышла за пределы того, на что могли пойти все самые почтенные имена с Уолл-стрит, и даже правительство не смогло предотвратить неизбежное обрушение. Вся система начала рушиться, словно финансовые «трубопроводы» начали перекрываться один за другим.

«Скрытая масса» деривативов, составляющая теневой сектор банковской системы, составляла более 680 триллионов долларов США, что превышало сумму внутреннего валового продукта всей страны в течение следующих 60 лет. Энергетический сектор практически встал, и нервные инвесторы не желали рисковать капиталом. Банки прекращали кредитование других банков. Получение ссуд стало практически невозможным. Это был сценарий «замороженной дефляции», который был потенциально страшнее Великой депрессии. Однако никто в действительности не знал, каковы будут его последствия, и в свете надвигающейся войны это мало кого действительно волновало.

Крупные торги на рынке деривативов открылись в редкую сессию на выходных, чтобы позволить инвесторам попытаться ограничить свой ущерб, если «Голдман Сакс» объявит о банкротстве в следующий понедельник. Реальные средства начали обмениваться на фиктивные в отчаянной попытке остановить крах.

Средний человек мало знал о реальности угрозы. Они стояли в очередях в «Уолмартах» с тележками, полными барахла из Китая, новые запасы которого должны были прибыть в обозримом будущем. Роберт узнал об этом утром и задался вопросом, должен ли он действовать немедленно, чтобы защитить собственный скудный инвестиционный портфель. У него была порядочный кусок в «Голдман», так что от отправил старому знакомому указание продавать, надеясь выскочить через черный ход с наличными непосредственно перед тем, как здание рухнет.

Картина немногих выживших, спускавшихся по лестницам Всемирного торгового центра незадолго до падения первой башни, пробрала его до глубины души. Ему хотелось быть одним из них. Как это на самом деле символично, подумал он. Джимми, его контакт в «торговой яме», его не подведет.

На его звонок он ответил быстро.

— Джимми, мой лучший друг! Надеюсь, у тебя есть для меня хорошие новости.

— Привет, Роберт. Здесь, брат, все очень круто. У меня есть куча распоряжений на продажу, отсюда до Кливленда, а вот покупателей нет совсем.

— Но ты же вытащишь меня, да? Продашь все?

— Если бы так просто, — ответил голос. — Я не могу разобраться с этим дерьмом вот просто так. Хапуги облепили все, и носятся, как угорелые. Банки, страховые компании, управляющие фондами, все обрывают мне телефон. А как я пытаюсь куда-то сунутся, сразу получаю от ворот поворот. У этих чмошников накрылась вся система. И это просто специальная двухчасовая сессия. У больших ребят есть собственные методы.

— Что значит «накрылась»? Джимми, слишком много текста. Мне нужно сбросить это дерьмо и прямо сейчас!

— Слушай, я сделаю все, что смогу, но сегодня случилось какое-то реальное дерьмо. Никогда не видел ничего подобного, даже когда «Леман» бросили волкам. Что-то начинается, я тебе точно говорю!

Роберт услышал гул на заднем плане перед тем, как линия замолчала. Он сидел, ошеломленно глядя на экран телефона. Если он не сможет выкрутится, то для него все сгорит синим пламенем. Он потеряет все!

Он проснулся утром в безопасности своего «Квантового кокона», однако плохие новости уже начали просачиваться через бесконечный поток рекламы, который, похоже, не прекратиться никогда. Ситуация, наконец, коснулась его лично.

Его друг-трейдер так и не перезвонил. Джимми подвел его. Известие о крахе «Голдман» распространялось как ядовитое облако, и фонды один за другим начали сыпаться, теряя в некоторых случаях до 90 % стоимости за несколько часов. Падение примерно на две тысячи пунктов на последовавших торгах уничтожило скудные запасы Роберта. И когда диктор по радио опять начал захлебываться очередным специальным предложением, он просто потерялся в потоке информации. Рекламные ролики начали вливаться в его потерянное сознание, словно старые добрые друзья…

Не ждите! Крупнейшая распродажа года! Окончательный расчет! Никаких платежей и процентов до февраля. Бесплатная доставка через четыре часа или даже меньше! Не ждите, звоните прямо сейчас! Отбеливающая сила «Аква Фрэш» стала еще сильнее! Каждый день для идеально белых зубов!.. Бла-бла… Только сегодня! Лучшие передачи о причудах дикой природы, только на NBC…

Ролики следовали один за другим. Приторно-пасторальные картины со стариком, играющим с малышом и собакой сменялись рассказами об ужасных последствиях побочных эффектов лекарств, навязываемых слушателям. И вот куда делась простая, незатейливая реклама молочной продукции, подумал он? Всего два слова: «Молоко надо»? Внезапно поток рекламы прервался, а громкость упала до 30 процентов. Цифровая система «Квантового кокона» получила сообщение для него.

— Доброе утро, — прозвучал мягкий и приятный девичий голос системы, и тихо объявил, что в центральном блоке переменного тока в подвале возникли проблемы.

Быстрый звонок в службы поможет устранить проблему! — Закончил голос. «Кокон» был напрямую подключен к устройству, которое контролировало все основные приборы в доме и оповещало его ситуациях, требующих внимания.

— Что бы вы хотели сделать? — Раздался сладкий женский голос. — Нажмите один, чтобы вызвать службу… Нажмите ноль для отмены…

Роберту не хотелось об этом думать. Ему хотелось просто забыть о щитке, о рекламе, и о том факте, что теперь он был банкротом, и каждый пятицентовик его будущей пенсии оказался спущен в сортир на Уолл-стрит.

— Что бы вы хотели сделать? — Продолжал женский голос. — Нажмите один, чтобы вызвать службу… Нажмите ноль для отмены…

Он со злостью влетел в спальню и нажал кнопку «ноль» на панели управления.

— Спасибо, — сказала система. — Я обязательно напомню вам о проблеме завтра. Приятного дня!

Да пошла ты, подумал Роберт, хотя на самом деле этот голос был настолько сладким и убедительным, что если бы он, проснувшись утром, обнаружил рядом с собой не Лиз, а эту девушку, то точно снял бы напряжение другим способом. Однако это был лишь профиль голоса для системы управления, выбранный им из шести вариантов всего за 4,95$ в месяц.

Радио обрело прежнюю громкость, и комментатор начал представлять новую правительственную помощь AIG как полезную для бизнеса. «Эти активы будут восстановлены вовремя, — заверил он. — Правительство сможет даже сделать на этом деньги. Позвольте мне говорить прямо — на этот раз AIG не будет нести перед «Голдман Сакс» обязательства, направленные на страхование деривативов, исходящих от китайцев или других. Мы должны тщательно продумать эту ситуацию в течение нескольких недель, и в ближайшее время все будет хорошо».

Роберт не мог согласиться. Кризис мог закончиться для AIG невыполнением обязательств по свопам, так же, как китайцы обвалили «Голдман Сакс». Однако, подумал он, для всех нас на этом все не кончится. Люди увидят, как последний цент их «капитала» испаряется — всего того призрачного богатства, которое они использовали для обеспечения потребительских кредитов на покупку новой техники, гранитовых столешниц, плазменных телевизоров, автомобилей, отпусков — не более чем огромной долговой ямы. Он вдруг подумал, что все эти мечты и ложное восприятие касаются и его дома. Он вдруг понял, что у него никогда не было ничего, кроме долга на то, что он купил. Банк владел его домом с того дня, как они с женой переехали сюда. А затем он стал залогом перед каким-то инвестором в Азии. Роберт купил место для жизни, а получил огромный долг. А ведь они могли бы арендовать какое-нибудь приличное место за вдвое меньшую цену и без налога на имущество, обслуживание и всего этого!

Что случиться с миром, который так долго считал подобное само собой разумеющимся? Он знал, что миллионы таких же людей, как он, проснулись и узнали те же новости, испытали то же отчаяние, и осознали то же, что и он сейчас — у них осталась только зарплата, если им посчастливиться остаться на работе, скудный баланс и немного свободного пространства на кредитных карточках.

Затем в голову пришла странная мысль… И что? Гребучие китайцы собирались воевать на Тихом океане, русские собирались воевать повсюду, иранцы обрушивали на Персидский залив ракету за ракетой… Что это означало для его ипотечного кредита? Неужели он действительно надеялся, что банк будет ждать тридцать дней или какой-нибудь очкастый банкир будет входить в его положение? Черта с два!

Все теперь сводилось к трем простым вещам — еде, топливу и безопасности. Вот и все. Он направится в «Ральфс Маркет» и скупит весь бензин, который сможет найти, если только банки не перекроют это прежде, чем он доберется до заправки.

— Господи, выдохнул он. — Оптимизм, с которым он начал этот день, сменила депрессия. Он понятия не имел, что делать и думал о еще и бензине. Вечером он присоединиться к жене в «Квантовом коконе». Там безопаснее, учитывая то, что происходит, подумал он.

Он составил в уме список нужных вещей — продукты, вода, дополнительный батареи. Где-то у него был список из сотни вещей, который должны были исчезнуть первыми, и, как ни странно, среди них была туалетная бумага. Когда-то он называл это «горной валютой», когда они собирались в поход — одна из тех вещей, о которых вы никогда не думали. Что еще он забыл? Нужно ли взять пистолет, выходя из дому? Где у него там патроны?

Он сидел в своем кабинете, ощущая уныние, волнение и странное чувство, что у него есть тысяча дел, которые он должен сделать, и совсем нет времени. Думай! Он постарался успокоиться. Сядь и подумай. Что тебе действительно нужно? Это не приправа или новая бритва. Это не «Аква Фрэш», не 50 незабываемых поездок и не новый «Седан». Не новый iPod или телевизор. Все это вылетело из головы в один момент.

Это три простые вещи: еда, топливо и безопасность.