Пафнутий

Глава V ДЕВОЧКА ЗАБЛУДИЛАСЬ

В один прекрасный день к медведю Пафнутию прилетел дятел.

— Послушай, Пафнутий, — сказал дятел. — Тут такое дело. В лесной чащобе сидит человеческий детеныш. И плачет. Горько плачет!

В данный момент Пафнутий был очень занят.

Разыскал его дятел на земляничной поляне. И вся поляна так густо была покрыта красными ягодами земляники, что сама казалась красной. Зеленых листьев почти не было видно. Земляничины же были крупные, спелые, сладкие — сил нет! Поедая их, Пафнутий даже захлебывался от восторга. Сгребал лапой и целую горсть посылал в рот, сгребал и заталкивал в рот, и остановиться просто не было мочи.

Не сразу дошло до медведя сообщение дятла. Но когда дошло и медведь понял: неизвестно почему человеческий детеныш горько плачет в лесной чаще, земляника вдруг показалась медведю уже не такой сладкой. А вскоре он и вовсе оторвался от своего занятия и поднял голову.

— И что? — неуверенно переспросил Пафнутий.

— Вот и я не знаю что, — ответил дятел. — И никто не знает. Собственно, меня к тебе прислала Клементина. Косуля заявила: просто смотреть не может, как убивается детеныш, пусть даже и человеческий, ее сердце не выдержит. Сердце Клементины имеется в виду. И может, ты что-нибудь придумаешь. Ведь ты в нашем лесу самый мудрый.

В данный момент Пафнутий отнюдь не чувствовал себя мудрым, а точно так же, как дятел и Клементина, не знал, что делать. Никогда раньше не доводилось Пафнутию иметь дело с человеческими детенышами, и он не знал, как с ними обращаться. К тому же этот конкретный детеныш горько плакал, следовательно, что-то его огорчило, значит, детеныш несчастный, а Пафнутий всегда очень жалел всех несчастных и старался сделать их менее несчастными. И сейчас сразу же захотелось тоже что-то сделать, но вот что?

Рассудительный и неторопливый медведь не мог вот так сразу принять какое-то решение.

Надо было как следует подумать, возможно, даже посоветоваться с кем-то. В данном случае рядом был лишь дятел. Вот Пафнутий и спросил его растерянно:

— И что же делать?

Дятел хорошо знал Пафнутия и опять терпеливо ответил:

— Не знаю. Возможно, тебе следует самому туда пойти и посмотреть.

— А где это? — поинтересовался медведь.

— Там! — махнул дятел крылом. — В той стороне. Между шоссе и лесным озером. В том месте, где кабанья тропа уходит в непролазные кусты. Ну за той полянкой, с желтыми цветочками.

Тут даже Пафнутий понял, о каком месте говорит дятел.

— Тогда еще до полянки, — поправил он дятла. — Сначала пойдут кусты, а потом уже полянка.

Дятел не стал спорить.

— Возможно, — согласился он. — Это зависит от того, с какой стороны смотреть. Наверняка человеческий детеныш пришел со стороны шоссе, а тогда сначала угодил на полянку, а потом уже пошли непролазные кусты. Птицы мне рассказали об этом. Они видели, как детеныш туда шел.

— Вот теперь понятно, — сказал Пафнутий.

Он сразу понял — по дороге к детенышу встретится ему то самое лесное озеро, в котором живет его лучший друг, выдра Марианна. И значит, у него будет возможность посоветоваться с ней. А уж Марианна обязательно посоветует что-нибудь умное. А кроме того, Марианна непременно угостит его свежей рыбкой из озера.

Облизнувшись при одном воспоминании о рыбке, Пафнутий съел еще несколько пригоршней земляники и сказал:

— Ну, хорошо. Пожалуй, и в самом деле пойду туда, посмотрю.

— А я тоже слетаю туда и тоже посмотрю, — ответил дятел, вспорхнул с ветки и улетел.

Пафнутий отправился в путь. Пока не дошел до конца земляничной поляны, шел очень медленно: никак не мог оторваться от сочных, сладких ягод. Но все-таки шел, заставлял себя идти, хотя это и стоило ему больших усилий. По полянке Пафнутий двигался не прямо, а зигзагом, в зависимости от того, где больше было кочек с густо покрывавшей их земляникой. Она просто притягивала его с неимоверной силой. А когда медведь добрался до конца полянки, притягивать уже было нечему, так что продвижение медведя значительно ускорилось.

Марианну Пафнутий застал на берегу озера, где она грелась на солнышке.

— О, Пафнутий! — вскричала выдра при виде друга. — Как я рада тебя видеть! А я уже собиралась кого-нибудь послать за тобой. Тут птицы наперебой сообщают мне: в лесу что-то случилось. Но такие легкомысленные, ни одна толком так и не прощебетала, что же именно случилось. Может, ты знаешь?

— Да, знаю, — ответил Пафнутий. — Как раз туда и иду.

— А что случилось? — спросила Марианна и затаила дыхание в ожидании ответа.

— Сказали мне: в лесной чаще сидит человеческий детеныш, — был ответ.

— Это как же понимать? — вскричала Марианна. — Где именно сидит? И откуда в лесу взялся человеческий детеныш? Только детеныш? Или другие люди тоже сидят?

Пафнутий рад бы ответить на все выдрины вопросы, да не мог. Вдруг выяснилось — ответить он может только на один. Пафнутий знал о полянке с желтыми цветочками, о кабаньей тропе, о непроходимых кустах. Потому знал, что дятел обо всем этом сказал. А о том, что интересовало Марианну, не сказал.

Потому Пафнутий выдал последнюю известную ему информацию и замолчал.

— И кажется, этот детеныш горько плачет, — сказал Пафнутий.

— Ох! — вырвалось у сердобольной Марианны.

Какое-то время они с Пафнутием молча смотрели друг на друга. Смотрели молча, но оказалось, думали об одном и том же.

— Тогда детеныш наверняка один-одинешенек, — произнесла наконец Марианна. — Непонятно, откуда он там взялся, но тебе и в самом деле не мешает сходить посмотреть. Возможно, надо будет что-то сделать.

— Вот именно! — оживился Пафнутий. — Я думал… я надеялся, может, ты скажешь, что надо сделать.

— Откуда мне это знать, если нет никакой информации? — взорвалась импульсивная выдра. — Вот ты и сходи, узнай, что да как, придешь, расскажешь мне, тогда и будем решать. А чтобы поскорей сходил туда и вернулся, я тебя потом как следует покормлю. Наловлю тебе прорву рыбы, пока ты ходишь. Так что по дороге не отвлекайся на еду. Помни, я тебя очень жду! И рыба тоже.

Ни слова не говоря Пафнутий поднялся и бодро двинулся в лес. Предложение Марианны было во всех отношениях достойно внимания. Не так уж долго пришлось ему идти. Вскоре до Пафнутия донеслись издалека какие-то странные звуки. У зверей вообще очень острый слух, они на большом расстоянии способны расслышать самые негромкие звуки. Пафнутий понял: звуки раздаются не очень близко, но все равно остановился и принялся внимательно слушать.

Звуки были странные, ни на что не похожие. То более сильные, то послабее, то есть разной громкости. Послушав, Пафнутий опять двинулся вперед, так ничего насчет звуков и не решив. Шел, озабоченно посапывая, пока его не остановила косуля Клементина. В этом месте непонятные звуки слышались уже совершенно отчетливо.

— Наконец-то ты явился! — приветствовала Клементина Пафнутия. — Стой, перестань топать и не прись прямо туда! Там сидит человеческий детеныш!

Пафнутий послушно остановился, хотя и не совсем понял приказание косули.

— И что? — с тревогой поинтересовался он. — А почему мне надо стоять здесь?

— Так ведь тебя люди ужасно боятся! — нервно проговорила Клементина. — Не можешь ты вот так внезапно вылезти из кустов. Человеческий детеныш тебя наверняка испугается. А он и без того несчастен.

— А почему ты думаешь, что несчастен? — спросил Пафнутий.

— А ты сам понюхай.

Медведь втянул в себя воздух — ветер дул со стороны человека — и ясно почувствовал: тот очень несчастный.

Пафнутий совсем растерялся.

— Тогда уж я и совсем не понимаю, что мне делать, — откровенно признался он.

— И я не знаю, — тоже откровенно сказала Клементина. — Может, как-нибудь осторожненько выглянешь, чтобы он тебя не заметил. Надо же тебе его увидеть.

Пафнутий кивнул и осторожно, на цыпочках, подкрался к самому краю небольшой полянки.

Остановившись за большим развесистым кустом, он отвел в сторону ветку и выглянул.

Источник непонятных звуков оказался прямо перед ним. На маленькой полянке сидела маленькая девочка в желтом платье. Обхватив ручонками низенький пенек, она горько-горько плакала. Слезы обильно капали на пенек, а девочка, всхлипывая, время от времени жалобно приговаривала:

— Мамочка! Где ты, мамочка? Мне страшно, мамочкааааа…

И опять горькие слезы капали на совсем уже мокрый пенек.

Пафнутий стоял, смотрел, как убивается это маленькое человеческое существо, и ему стало так жаль малышки, что он чуть было не выбежал из кустов, чтобы ее утешить, пожалеть. Хорошо, Клементина его вовремя остановила.

— Стой, ты куда? Погоди, давай подумаем. У меня самой сердце разрывается, глядя на горе этого детеныша. Ты тоже считаешь — это девочка? Как подумаю, что моя Грация могла одна-одинешенька оказаться в каком-нибудь незнакомом месте, как бы она испугалась, как тоже стала бы плакать и звать меня, так места себе не нахожу. Ой, а где же Грация? Грация, доченька, где ты?

Грация была рядом. Стояла за соседним кустом, тоже испуганная, и большими глазами смотрела на несчастного человеческого детеныша, готовая сама заплакать. Как жаль его! Услышав слова матери и поняв, что девочка горюет из-за того, что ее мама где-то потерялась, Грация забыла обо всем на свете, в том числе и о своей робости и незаметно для себя стала потихоньку, шаг за шагом, подходить к плачущей девочке, вытянув вперед шею как можно дальше.

— Сдается мне, девочка что-то говорит, — глубокомысленно изрек Пафнутий. — Хорошо бы ее понять. Ведь это девочка, я прав?

— Наверняка девочка, я это сразу поняла, — подтвердила Клементина. — И в самом деле, понять бы, что она говорит.

— Ремигий! — вспомнил медведь. — Пусть кто-нибудь немедленно слетает за лисом Ремигием, он один понимает человеческий язык. Пусть послушает и скажет нам, из-за чего плачет девочка.

Над головами медведя и косули меж тем уже собрались птицы. Кроме дятла, на ветках сидели дрозд и зяблик. Услышав слова Пафнутия, все три одновременно вспорхнули.

— Мы поищем Ремигия! — прощебетали они. — Неизвестно, где он сейчас, полетим в разные стороны и поищем его. Постараемся поскорее разыскать!

Вспорхнули они и защебетали так громко, что даже плачущая девочка их услышала, вздрогнула, подняла голову и на мгновение перестала плакать. А потом опять положила головку на пенек и заплакала еще сильнее.

Грация сделала вперед еще один шажок.

— Может, девочка плачет от голода? — предположил Пафнутий, с состраданием глядя на несчастное человеческое дитя.

Клементина ответила:

— Не знаю, голодна ли она сейчас, но уверена — скоро очень проголодается. Ох, как это ужасно! Малое дитя не только испугано, но еще и голодное! Какой ужас! Пафнутий, а ты чувствуешь, что она очень испугана? Чувствуешь?

Пафнутий молча кивнул. Испуг девочки чувствовался отчетливо, тут не было никакого сомнения. Надо бы ее успокоить, объяснить, что бояться не стоит. Но кто сможет это сделать, раз люди его всегда боялись?

Тут откуда-то сверху послышался голос куницы. Оказывается, она, услышав о происшествии, тоже прибежала и устроилась на ветке дерева над головой Пафнутия.

— Чего же эта девочка боится? — немного раздраженно спросила куница. — Никто ее не обижает, ничего плохого с ней не происходит. Никто из нас ее не пугает, шума мы не поднимаем. Напротив, это она шумит, плачет на весь лес! Знаете, мне это надоело. Откуда она вообще тут взялась?

— Птицы говорят — пришла со стороны шоссе, — ответила кунице Клементина. — Шла и собирала землянику, птицы видели. А потом перестала собирать и, наверное, хотела вернуться к шоссе, да заблудилась.

— В лесу заблудилась? — не поверила куница. — Как такое возможно?

— Я тоже удивляюсь, — призналась косуля. — Но птицы говорят — наверняка заблудилась, потому что вдруг остановилась и не знала, в какую сторону идти. И еще она собирала цветочки.

— Не вижу я никаких цветочков у нее, — возразила куница, предварительно поглядев на девочку.

Клементина пояснила:

— А она их потеряла. Птицы рассказывали: сначала девочка шла себе и шла, потом остановилась и принялась осматриваться по сторонам, потом заплакала и бросилась бежать. И потеряла цветочки. А сама все что-то кричала и плакала. А потом пришла сюда, вот на эту полянку, и тут осталась.

— Да, очень похоже на то, как ведут себя люди в лесу, — презрительно заметила куница. — Глупее и не придумаешь. Сначала лезут в наш лес, а потом хотят из него выйти и не могут. Очень умно, ничего не скажешь! А что она говорит?

— А мы не знаем, — печально ответил Пафнутий. — Послали за Ремигием, он знает человеческий язык, может, поймет и нам скажет.

Тут вдруг прилетела сорока. Летела она откуда-то со стороны шоссе.

— А, так эта потерявшаяся девочка тут сидит! — застрекотала сорока. — Надо же, так далеко от шоссе ушла! А уж там паника, а уж там крик стоит, все ее ищут! А она здесь!

Услышав сообщение сороки, все звери встревожились. Очень не любили они, когда люди приходят в их лес. Вот и теперь, не дай бог, аж сюда доберутся.

— А где они ее ищут? — нервно поинтересовалась Клементина.

— А там, возле шоссе, — ответила сорока. — И вообще они жутко напуганы. Уедут, наверное.

— А ты не могла бы попонятнее объяснить? — раздраженно поинтересовалась куница.

Одновременно Пафнутий, очень расстроенный случившимся с девочкой несчастьем, спросил сороку:

— А ты не знаешь, почему девочка сюда пришла?

Почувствовав себя в центре всеобщего внимания, сорока жутко возгордилась, вся распушилась и важно произнесла:

— Знаю, а как же, я все знаю! Своими глазами видела, как все происходило.

— Врешь, небось! — не поверила сороке подозрительная куница.

— А вот и не вррру! А вот и не вррру! — застрекотала обиженная сорока. — Я сидела на высокой-высокой березе. Когда люди приезжают на обочину дороги, к нашему лесу, я всегда прилетаю и смотрю, что они делают. Очень интеррресно! Достают разные вещи, иногда такие крррррасивые, блестящие, прррросто пррррелесть! Вот я и подкарауливаю, может, и мне что перепадет… может удастся…

— Укррррасть! — передразнила сороку куница.

— Унести вещь в гнездо — вовсе не значит укрррррасть, — с достоинством возразила сорока и продолжала: — Но на этот раз они много чего блестящего вынесли, а сами все не уезжают и не уезжают. А тут приехала еще одна машина, в ней как раз вот эта девочка была. Сначала девочка не вылезала из машины, хотя все остальные вылезли. А эта девочка внутри машины спала, я видела. Люди занялись своими делами, собрались у первой машины, а девочка проснулась и вылезла из машины. И пошла в лес. И увидела землянику. И стала ее собирать. Шла и шла, я уже ее и не видела, честно говоря, там такая была чудесная вещь, такая блестящая, я с нее глаз не сводила, ну сил не было оторваться…

— От какой-то побрякушки не могла глаз оторвать, а что детеныш на произвол судьбы брошен — так это ее не волнует! — возмутилась косуля Клементина.

— Да что вы хотите от этой ненормальной! — презрительно бросила куница.

Тут уж сорока обиделась не на шутку.

— В конце концов, каждому свое, о вкусах не спорят! — заявила она и в свою очередь набросилась на куницу: — Скажешь, лучше красть яйца из наших гнезд, как это делаешь ты? Или, скажем, мыши… Да я такую пакость в рот не возьму…

— Не надо ссориться! — вмешался Пафнутий, который не терпел ссор. — Сорока, рассказывай, что потом было!

Сорока, однако, рассердилась не на шутку и заявила, что словечка больше не проронит, если куница тут же не извинится перед ней за нанесенное оскорбление. Поскольку и Пафнутий, и общественность сочли требование сороки справедливым, куница поспешила принести сороке свои извинения. Ей и самой хотелось знать, что же было дальше.

Сорока все никак не могла успокоиться, и собравшиеся птицы и звери в один голос повторили: о вкусах не спорят, каждый имеет право носить в собственное гнездо, что ему заблагорассудится, а если кто-то обожает блестящие предметы, пожалуйста, путь собирает их, его дело. Такая поддержка разнокалиберной лесной общественности вполне удовлетворила сороку, и, еще немного поворчав для виду, она продолжила свой рассказ:

— Люди и не знали, что их ребенок пошел в лес. Они были заняты машиной, возились вокруг нее и ничего не замечали. Продолжалось это довольно долго. Наконец, по всей видимости, сделали с машиной что хотели, потому что принялись опять собирать разбросанные вещи. И тут увидели, что их птенца нет. Сразу принялись бегать, кричать, в лес сунулись, там тоже поискали. Мне и самой было интересно, куда ребенок подевался, потому как нигде его не было видно. А люди все дальше и дальше проникали в лес, да, на счастье, волки появились. Молодежь, не самые маленькие волчата, а средние, еще прошлогодние. Ох, легкомысленная эта молодежь, заигрались и допустили неосторожность — показались людям. А может, нарочно это сделали, молодежь ведь нынче пошла сами знаете какая, пошутить захотелось, попугать людей. Те и в самом деле перепугались ужасно, опять сбежались на шоссе, к своим машинам, залезли в них. Думаю, до сих пор сидят, еще не уехали. Не знают, что делать, а в лес войти боятся. Вот если бы их еще Пафнутий малость попугал…

— Ну уж нет! — решительно отказался Пафнутий. — Не буду!

— Не хочешь — не надо, — не стала упорствовать сорока, — они и без тебя не осмелятся войти в лес. А поскольку все вещи пособирали и больше ничего не блестело, я и прилетела сюда, поглядеть, куда же дитя подевалось.

На соседнем дереве зашелестели ветки, упала шишка и появилась белка.

— Девочку напугали кабаны, — сказала белка. — Ведь этот человеческий детеныш — девочка? Я правильно догадалась?

— Правильно, — ответила чрезвычайно огорченная Клементина. — О кабанах пока еще никто не говорил. Расскажи, что они ей сделали.

— Ох, да ничего особенного, — стала рассказывать белка. — Как всегда, были заняты поисками пищи, ни на что не обращали внимания. А девочка шла и шла. И вдруг что-то крикнула. Только тогда они ее увидели. Ну, как водится, переполошились и бросились в лес. С топотом и треском, знаете ведь, какой шум поднимается, когда бегут кабаны. Вот и перепугали бедняжку. Она с криком бросилась бежать в другую сторону, даже не оглядываясь, даже не заметила, что кабаны давно убежали. Бежала, не разбирая дороги, пока вот на эту полянку не прибежала, тут свалилась на траву у пенечка, так и сидит. Надо бы как-то помочь детенышу, правда?

— Лучше всего отдать ее людям, — сказала куница.

— И я так считаю, — поддержала куницу косуля Клементина, сама многодетная мамаша. — Но вот как это сделать?

А маленькая девочка, обхватив пенек, все плакала и звала маму.

Тут в кустах промелькнула рыжая молния. Это прибежал лис Ремигий. Лис был очень недоволен.

— Что тут у вас опять стряслось? — ворчливо поинтересовался Ремигий. — Прилетели птицы, оторвали меня от еды. Таакая утка… жирненькая. Ну, что тут у вас?

Лис глянул на полянку и увидел девочку.

— О, человеческое дитя! — удивился он. — Откуда оно тут взялось?

Пафнутия очень обрадовало появление лиса, самого крупного в лесу специалиста по людям.

— Рад, что ты уже пришел, Ремигий! — приветствовал он лиса. — Видишь ли, у нас вот человеческий детеныш появился…

Ремигий проворчал:

— Это я и сам вижу. Откуда он у вас? Вернее, она, ведь это девочка.

— Мы и сами поняли, что девочка, и она что-то говорит, — пояснил Пафнутий. — То есть, мы в этом не уверены, но нам кажется, что она что-то говорит. Может, ты ее поймешь. И посоветуешь, что с ней делать.

Пожав плечами, Ремигий подкрался поближе к девочке и прислушался. Потом вернулся к зверям и доложил:

— Маму зовет. Плачет и одно твердит: «Мамочка, мамочка».

— Ох! — вырвалось у Клементины, и она сама чуть не расплакалась от сочувствия.

Ремигий огляделся.

— И где же ее мамочка? Что-то я не вижу тут никого из людей. И пока ничего не понимаю. Правда, по дороге птицы пытались мне что-то рассказать, но я мчался стрелой и не расслышал. Она что, одна тут, в самой чаще леса? Люди ее отпустили одну? Это на них не похоже. Да говорите же толком!

Куница, сорока и Клементина, перебивая одна другую, принялись рассказывать лису, каким образом девочка оказалась одна в этой чащобе. Белка тоже пыталась вставить в их рассказ свои замечания. Четыре рассказчицы очень мешали одна другой, но Ремигий был лисом умным, знал людские привычки и повадки и понял, в чем дело.

А девочка на полянке все плакала и плакала.

Грация, маленькая дочка косули Клементины, не принимала участия в разговорах взрослых. Не сводя любопытного и сочувственного взгляда с человеческой девочки, Грация шаг за шагом незаметно для себя все приближалась к ней. Не заметила, когда совсем вышла из скрывавших ее раньше кустов, и вот уже стояла на полянке.

Плачущая девочка внезапно подняла голову и увидела перед собой маленького олененка. Плач прекратился, как ножом отрезало.

Удивленные звери взглянули на полянку и увидели удивительную картину: Грация стояла перед девочкой, а та смотрела на нее без страха и не плакала. И маму перестала звать. Зато непонятно почему вдруг воскликнула:

— О, Бэмби! Как хорошо, что ты пришел!

Девочка только заговорила, сама же не пошевелилась, по-прежнему уцепившись за пенек. Грация совсем не испугалась и тоже продолжала стоять неподвижно. Жутко взволнованная, ее мать Клементина внимательно наблюдала за обоими детенышами, человеческим и своим собственным.

А девочка не очень уверенно переспросила:

— Ведь ты Бэмби? Правда?

Звери затеребили Ремигия:

— Что она говорит? Переведи.

— Не понимаю, — смущенно ответил Ремигий. — Но насколько я знаю людей… Она не испугалась Грации и хотела бы с ней пообщаться. Поэтому назвала ее новым именем, ведь не знает, как ту зовут.

— Почему? — не поняли звери.

— Сам не знаю. Уж слишком много вы от меня требуете. Люди способны на самые непредсказуемые поступки.

Грация совсем не боялась девочки, но не знала, что делать дальше. Как всегда в затруднительных случаях, обернулась за советом к маме. А та хорошо понимала: ее дочери не грозит никакой опасности, поэтому не подзывала ее к себе, а сама тоже взяла да и высунулась из кустов.

Девочка от удивления выпустила пенек из рук.

— Бэмби, это твоя мамочка? — спросила она.

— Глядите, соображает! — перевел слова девочки Ремигий. — Обращается к Грации и спрашивает, Клементина — это ее мама или нет. Но Грацию почему-то называет «Бэмби».

— А что такое на человеческом языке «Бэмби»? — спросила куница.

— А мне откуда знать? — огрызнулся Ремигий. — Но девочка соображает, это точно. Уже хорошо, бывают ведь совсем глупые люди.

Клементина с дочкой стояли перед девочкой неподвижно, а та глядела на них в полном восторге. Слезы моментально высохли. Это очень понравилось зверям. Белочка захотела рассмотреть девочку получше, сейчас этому мешали ветки сосны, на которой она сидела. Спустилась по стволу сосны ниже и уронила большую шишку, которую держала в лапках. Шишка упала, ударившись о землю. На шум девочка обернулась и вскочила на ноги.

— О, белочка! — воскликнула она. Пугливые косули, не выносившие малейшего шума, одним прыжком скрылись в кустах.

Услышав шорок листьев, девочка опять повернулась к ним и жалобно закричала:

— О, Бэмби! Не оставляй меня! Мамочка…

И плача, девочка бросилась следом за косулями. Очень нелегко было человеческому детенышу пробраться там, куда без труда проскользнули обе косули. Девочка с трудом пробиралась сквозь кусты, спотыкалась на кочках и падала, и опять бежала вслед за косулями.

— Она хочет, чтобы Грация осталась с ней, — перевел крики девочки Ремигий. — И белку узнала, сразу поняла, что это белка. Похоже, обрадовалась ей, белки она не испугалась. Грации тоже не боится. А в таком темпе, как сейчас, ей далеко не уйти.

— Знаете что, пожалуй, я расскажу обо всем этом Марианне, — вдруг решился Пафнутий. — Она обязательно что-нибудь придумает. Прямо сейчас к ней и побегу. А потом постараюсь поскорее вернуться сюда. Марианна обязательно что-нибудь придумает. Ждите меня здесь!

А Марианна уже заждалась Пафнутия. Обещал вернуться поскорее, а сам пропал. Сто лет прошло, сколько можно ждать? Скрасить ожидание лучше всего помогает работа, вот Марианна в нервах и наловила для Пафнутия большую кучку рыбы, навалив ее на берегу. Пафнутий уже издали разглядел аппетитную кучку и припустился к ней бегом.

Пафнутию очень повезло. Следом за ним к озеру прибежала куница, иначе неизвестно, хватило бы у Марианны выдержки дожидаться, пока Пафнутий утолит голод. Он получил возможность спокойно есть, а новости принялась рассказывать куница. Медведю тоже ведь вряд ли бы хватило выдержки рассказывать на голодное брюхо.

Вот он и принялся за рыбу, лишь время от времени кивками подтверждая рассказ куницы.

Закончили они одновременно: Пафнутий есть, а куница рассказывать.

И оба спросили выдру, что та посоветует теперь делать.

— До чего же вы все несообразительные! — гневно фыркнула Марианна. — Если человеческая малышка не боится Грации и хочет, чтобы та осталась с ней, почему же они обе убегают? И пусть Клементина не говорит мне, будто такой детеныш может быть им опасен.

— Да ведь Грация и Клементина просто так сбежали, шум их вспугнул, — пояснила куница. — Наверное, они и сами вернутся.

— Пусть непременно вернутся! — решительно заявила Марианна. — Эй, есть ли тут какая-нибудь птица? А, дятел! Лети-ка, голубчик, туда и вели им обеим вернуться. Нужно, чтобы потерявшийся ребенок перестал плакать и кричать, не боялся и не шумел на весь лес.

— Кажется, девочке и белка понравилась, — заметил Пафнутий.

Марианна крикнула дятлу вслед:

— Пусть и белка вернется и побудет с девочкой! Скажи это ей.

Дятел, птица умная, и сам понимал, что первым делом нужно успокоить девочку, чтобы перестала громко кричать и бежать куда глаза глядят, ведь так ребенку и покалечиться недолго. И дятел поспешил выполнить приказание выдры.

— А теперь давайте подумаем, что дальше делать, — сказала Марианна. — Самое неприятное, если в лесу появятся люди…

Пафнутий уточнил:

— Ты полагаешь, они придут аж сюда, чтобы отыскать своего детеныша?

— А ты как думаешь? — сердито проворчала выдра. — И без всякой надобности в лес суются, а уж если тут их дитя потерялось, непременно явятся. Боюсь, целый табун явится, затопчут нам тут все. Очень мне это не нравится. Но сейчас меня интересует главное: девочка плачет, наверняка голодная. Кто-нибудь ее покормил?

Куница напомнила о том, что девочка ела землянику. Птицы видели.

— Землянику? — задумалась Марианна. — Не очень-то это сытная пища, ну да ведь и девочка маленькая, может, ей и хватит?

— Не думаю, — покрутил головой Пафнутий. — Я лично так не думаю. Нет, не хватит.

— Надо бы мне самой посмотреть на эту девочку, — сказала Марианна. — Где она сейчас?

Пафнутий постарался поточнее определить местонахождение девочки.

— От полянки она побежала в сторону бобрового озера. Но бежала очень медленно, так что, наверное, все еще там, где и была.

— Нехорошо! — укоризненно заметила Марианна. — Следовало сделать так, чтобы она пошла в ту сторону, откуда пришла. Пусть и медленно, но обратно в сторону шоссе.

— А как сделать? — не понял Пафнутий. — Толкать ее, что ли?

Тут наконец не выдержал барсук, который давно уже слушал весь разговор зверей, сидя под кустом вместе с супругой и тремя детьми, маленькими барсучатами.

— Не толкать, — сказал барсук. — Лучше тянуть.

— Как это? — не поняли звери.

— Да чего же проще! Если я правильно понял, человеческий барсучонок… то есть человеческий детеныш побежал следом за Грацией. Если бы у этих косуль была бы хоть капелька мозгов…

— От Грации нельзя требовать слишком многого, — заметила Марианна. — В ее возрасте… Но Клементина могла бы и сообразить. Пока мы просили дятла сообщить им, чтобы вернулись к девочке.

— …И если косули сумеют довести ее до шоссе, мы спасены, — ответил барсук. — Я, как и ты, очень боюсь нашествия людей в наш лес. Ведь сюда и в самом деле явятся толпы, так что следует нам поторапливаться, самим что-то предпринять. Неплохо было бы опять, как и раньше в критических случаях, обратиться к твоему другу, Пафнутий, псу Чаку.

Марианна возразила:

— Я и сама сразу же подумала о Чаке, да вот проблема: ведь он живет по другую сторону леса, очень далеко от шоссе. И люди наверняка примутся искать ребенка со стороны шоссе.

— Ну и что? — стоял на своем барсук. — Клементина с Грацией поведут девочку в сторону шоссе, а Чак поведет людей от шоссе им навстречу. И встретятся недалеко от шоссе. Только надо поторопиться. Действуйте же!

— Что значит «действуйте»! — возмутилась жена барсука. — А ты сам действовать не собираешься? Мне очень жаль человеческого детеныша, хоть он и человеческий. Заберу-ка я детей и отправлюсь туда, может, тоже пригодимся.

— В таком случае пойдем туда все! — решила Марианна.

Но звери не успели и шагу ступить, как с оглушительным стрекотаньем прилетела сорока и ошарашила всех новым сообщением:

— Спасите! Помогите! Клементина просит помощи! Человеческий детеныш топает прямиком в болото! Спасите!! Помогите!!!

Дурное известие оглушило зверей до такой степени, что они растерялись и не знали, как поступить. В их лесу и в самом деле имелись небольшие болотца. Небольшие, но довольно глубокие, причем поросшие красивой густой травой, делающей их совершенно незаметными. Обитатели леса хорошо знали эти места и издали обходили предательскую трясину, не соблазняясь чудесной травкой. А вот человек, к тому же ребенок, запросто мог не заметить опасности. Напротив, ровное место, поросшее красивой густой травкой, могло привлечь его. Подумает — еще одна полянка, по ней удобнее бежать, чем в лесной чаще.

А сорока вне себя стрекотала и от возбуждения подпрыгивала на ветке, на все лады передавая просьбу Клементины о помощи. И еще что-то кричала непонятное о бабочках и кабанах. Но совсем уж непонятное.

Впрочем, добиваться толку от сороки — пустое дело, вернее, пустая трата времени, а его терять никак уж было нельзя.

— Бежим! — первым опомнился барсук. — Бежим туда и на месте сообразим, что предпринять!

Сорока вспорхнула с ветки и полетела показывать дорогу, прежде чем звери пришли к этому решению. Куница бросилась следом, перепрыгивая с дерева на дерево, звери помчались по земле. Не все из них были хорошими бегунами, например Марианне и Пафнутию пришлось напрячь все силы, чтобы поспеть за сорокой, не упустить из виду вздорную птицу, которую вовсе не заботило, успевают ли за ней звери. Особенно тяжело пришлось барсучихе с малыми барсучатами.

Но вот куница, выдра и медведь почти одновременно прибежали на место и увидели картину, от которой кровь застывала в жилах. Маленькая девочка в желтом платье стояла на моховой кочке буквально в двух шагах от болота и тянулась ручонками к огромной яркой бабочке. Бабочка же сидела уже на траве, прикрывавшей ужасную трясину. Звери сразу поняли: девочка хочет поймать бабочку, вот сейчас сделает шаг и провалится в бездонную трясину.

К сожалению, с бабочкой звери разговаривать не умели.

— Надо ее оттащить! — кричала с дерева куница. — Оттащить подальше от болота! Надо ее оттащить! Но как?

— Давайте, я пойду схвачу и оттащу, — недолго думая предложил Пафнутий. — Мне это ничего не стоит.

И медведь даже шагнул к девочке, ибо нельзя было терять ни минуты.

— Стой, Пафнутий! — вцепилась в друга Марианна. — С ума сошел! Если она тебя увидит, от страха шарахнется и как раз угодит в трясину. Остановить ее должен кто-нибудь другой, кого она не боится. Куда подевалась эта проклятая белка?

— Здесь я! — послышался сверху жалобный белкин голосок. — Никуда я не подевалась, все время тут, и мы уже почти подружились с человеческой девочкой, но тут прилетела эта дурацкая бабочка и давай порхать прямо под носом девочки! Девочка и пошла за ней, и пошла, и вот, видите…

— Грация! — позвала Марианна.

— Грация не может! — встряла сорока. — У нее такие узенькие копытца, что она раньше девочки провалится в болото. Нет, косуле никак нельзя туда подходить близко.

— Так что же делать? — волновался под кустом барсук. — Ох, не могу смотреть на такое, глаза бы не глядели!

Тут рядом с ним появилось все его семейство. Маленькие барсучата играли и резвились, не соблюдая тишины, задирали друг дружку, и опрокидываясь на траву, устраивали кучу малу. Девочка обернулась на шум.

— Ах, какая прелесть! — вскричала она в полном восторге.

Сразу же позабыла о бабочке, протянула ручки к маленьким зверькам, присела и чуть ли не на четвереньках осторожно двинулась к ним, немного отдалившись от опасного болота. Барсучата немного испугались и собрались бежать, но услышали голос матери барсучихи.

— Спокойно! Не бойтесь! Мы с отцом рядом. Поиграйте с человеческим детенышем, только не подходите к нему, пусть он идет за вами, а вы потихоньку пробирайтесь к нам сюда, под куст.

Барсучата сразу же успокоились. Им и самим интересно было поиграть с человеческим детенышем, такого они еще не встречали. Вот и уставились с любопытством на девочку, а она еще немного подползла к ним, приговаривая:

— Вы кто, собачки или котятки? Кис-кис, не бойтесь меня. Какие вы хорошенькие, какие славные! Не убегайте, можно вас погладить?

— Надо же! — удивился Ремигий, тоже притаившийся в траве.

— А, наконец-то появился! — проворчала Марианна. — Быстро переведи, что сказала девочка! Хоть какая-то польза будет от тебя!

— Девочка восхищается барсучатами, говорит, они хорошенькие и славные.

— Какая милая девочка! — растрогалась под кустом барсучиха.

Ремигий же ехидно продолжал переводить:

— Вот только она не знает, собачки это или котятки. Я понял — она хочет с ними поиграть. Просит, чтобы не убегали и дали себя погладить. Пусть и в самом деле немного отодвинутся от болота, она пойдет за ними.

Барсучата послушно продвигались к кусту, где прятались их родители. Девочка тянулась к ним и тоже понемногу удалялась от болота. Остальные звери, спрятавшись в траве, в кустах или в листве дерева, затаив дыхание следили за ними.

Барсучата великолепно справлялись со своей ролью. Они не убегали, просто играли, по-прежнему валяясь и прыгая во мху, потихоньку продвигаясь в безопасную сторону, перелезали через коряги, сучья и через друг дружку, хватали друг дружку за хвосты, сбивались в клубок и отпрыгивали в стороны — в общем, развлекались как могли. Девочка была в восторге, уже давно не плакала, а смеялась и продолжала тянуться следом за ними, присев на корточки, а иногда и становясь на четвереньки. Главное, теперь уже довольно большое расстояние отделяло ее от трясины, замаскированной под зеленую лужайку.

Вот наконец это расстояние оказалось достаточным, чтобы на нем поместился медведь. Пафнутий только того и ждал. Он знал — теперь уже мох его выдержит.

И вот Пафнутий бесшумно вышел из кустов, за которыми скрывался до сих пор, выбрал поудобнее кочку между девочкой и болотом и сел.

Сначала сел почти на краю болота. Поскольку девочка, всецело увлеченная барсучатами, не видела его и продолжала вслед за ними двигаться в безопасную сторону, Пафнутий пересел на другую кочку, подальше от болота. Так все они продвигались шаг за шагом, пока Пафнутий не уселся уже на совсем безопасное место.

Предательская трясина осталась далеко в стороне.

Но вот девочка устала гнаться за барсучатами, которые упорно не давали себя погладить, и со вздохом тоже уселась на кочке. Тут над ее головой порхнула большая красивая бабочка. Девочка оглянулась ей вслед и внезапно увидела Пафнутия.

Внимательно наблюдавшие за ними звери затаили дыхание, ожидая, что человеческий детеныш непременно испугается медведя, как это делали взрослые люди, и с ужасным криком бросится бежать куда глаза глядят.

Однако ничего подобного не произошло. Неизвестно почему человеческий ребенок вовсе не испугался медведя, а даже вроде бы обрадовался его появлению. Во всяком случае, девочка засмеялась и даже шагнула к Пафнутию безо всякого страха.

— О, Винни-Пух, хорошо, что ты пришел! — радостно вскричала девочка. — Как ты вырос! А поросенок Пятачок тоже пришел с тобой?

Лис Ремигий раздраженно ворчал в траве:

— Я-то думал, уж хорошо знаю людей, а вот поди же… Ничего не понимаю! Этот ребенок совсем сбил меня с толку. Пафнутия ни капельки не испугался, хотя люди смертельно боятся медведей. А эта малявка, глядите, бесстрашно идет к нему. Правда, неизвестно почему называет его каким-то Винни-Пухом и спрашивает про какого-то поросенка. Что такое поросенок я прекрасно знаю, лично приходилось видеть, это детеныши домашних свиней, точь-в-точь как детеныши наших кабанов. Но хоть убейте, никак не пойму, как домашний поросенок может оказаться в нашем лесу?

— Мне все равно, как она меня обзывает, — добродушно отозвался Пафнутий. — Согласен и на Винни-Пуха, лишь бы не боялась меня, не плакала и отошла подальше от опасного болота. Мне подумать страшно, что будет, если она опять бросится бежать к болоту!

— Нам всем страшно, — согласилась куница. — Может, теперь пусть подключится Грация?

По просьбе лесной общественности Клементина разрешила дочке подключиться. Пугливая Грация нерешительно высунулась из кустов. При виде ее девочка от радости всплеснула ручонками.

— Бэмби, ты вернулся!

Пафнутий воспользовался тем, что внимание девочки отвлекла косуля, и передвинулся еще на одну кочку поближе к ребенку. А тот, повернувшись и увидев медведя совсем близко, ничуть не встревожился, а лишь пуще обрадовался:

— Как хорошо! Все здесь! И Бэмби, и Винни-Пух, и белочка! Я так рада! Ведь вы мне обязательно поможете, правда? Знаете, я заблудилась в лесу. И ножки болят, и не знаю, где мама, и есть мне хочется! Помогите мне, пожалуйста!

— Ребенок устал, голоден и просит у вас помощи, — коротко перевел Ремигий.

Марианна высказала всеобщее мнение, заявив:

— Первым делом надо ее увести подальше от болота. А если она желает иметь дело с кошечками, собачками и прочими поросятками, пусть кто-нибудь сбегает к кабанам и одолжит одного из их многочисленных детенышей. Лучше всего самого маленького. Хорошо бы и волчонка маленького привести, сойдет за собачку. Грация, дитя мое, давай потихоньку уводи ее вон в ту сторону.

Марианна принялась командовать и совсем позабыла об осторожности. Она высунулась из травы, девочка ее увидела и опять пришла в восторг.

— О, какая прелестная такса! У нас дома тоже есть такса, я очень ее люблю. Иди ко мне, давай подружимся.

Ремигий не преминул ехидно заметить:

— Поздравляю, Марианна! Тебя приняли за собаку. Но считают, что ты просто прелесть! И хотят с тобой подружиться.

— А я действительно прелесть, — спокойно отозвалась Марианна. — Умненькая девочка, ничего не скажешь. Надо ее спасти во что бы то ни стало! А что касается моего сходства с собаками… не будем мелочны.

Тут послышалось веселое хрюканье и из кустов выскочил маленький детеныш дикого кабана, очень похожий на обыкновенного поросенка. Правда, был он не беленький и голенький, как поросята домашней свиньи, а черненький и довольно-таки лохматый. Девочка, однако, не была привередой.

— А вот и Пятачок! — обрадовалась она. — Как хорошо, что ты пришел. Очень прошу, очень прошу тебя и Винни — отведите меня к Кристоферу Робину!

Ремигий даже зубами заскрипел от раздражения.

— Нет, с этой девчонкой можно спятить! Не успеваешь приспособиться ко всем ее новым выдумкам. Только я смирился с котятками и собачками, как она выдумала какого-то Кристофера Робина. Понятия не имею, что это такое, но она просит отвести ее к нему.

А девочка совсем приободрилась и привыкла к зверям, которые ничего плохого ей не делали, не пугали и не обижали ее. Детеныш кабана понравился ей чрезвычайно, она со смехом гонялась за ним, тоже, наверное, хотела погладить. И все подзывала к себе Пафнутия и Грацию, а они, наоборот, старались заманить ее подальше в лес и не давались в руки.

Но вот постепенно девочка затихла, уже не так радовалась барсучатам и кабаненку, уже не так быстро шла за Пафнутием и Грацией. Она явно устала и еле передвигала ноги. И когда все вдруг вышли опять на земляничную поляну, девочка шлепнулась на травку и крикнула:

— Бэмби и Винни-Пух, подождите немного, тут такие замечательные ягодки, давайте немножко поедим!

Получив передышку, звери в кустах тоже остановились и принялись обсуждать увиденное.

— Сдается мне, первый раз встречаю я человеческое существо, у которого хватает ума не бояться Пафнутия, — задумчиво произнес лис Ремигий. — А вот что дальше делать, откровенно признаюсь — не имею понятия. Но уверен, люди так просто в лесу ее не оставят.

— Зяблик принес весть — люди с шоссе уехали, — заметила сверху куница. — И еще он сказал, там остался один человек. Наверное, мать этой девочки. Потому что этот человек сидит на опушке леса и плачет.

— Значит, поехали за подмогой, — мрачно отозвался Ремигий. — Вернутся целой стаей и примутся прочесывать лес, попомните мое слово. А кроме того, оба они с таким аппетитом уплетают землянику, что и у меня слюнки текут. Есть хочется по-страшному, но, надеюсь, есть землянику вы меня не заставите? Хватит того, что в горле пересохло от перевода с человеческого языка на звериный.

— Рыбу хочешь? — спросила Марианна.

— Не очень-то я люблю рыбу, — скривился Ремигий. — Да и не в этом дело. Вы поняли, какая новая опасность грозит лесу? Подумайте над этим.

Лис был прав. Все звери так занялись девочкой, что забыли об опасности. Пафнутий с увлечением собирал землянику на полянке и горстями отправлял ее в рот, а ведь это он должен был уже давно отправиться к своему другу Чаку и посоветоваться с ним. И если можно извинить легкомыслие детенышей — барсучат, кабаненка, Грации, то уж бездействие взрослых не находило никакого оправдания. Хорошо, хоть Ремигий напомнил о необходимости срочно что-то предпринимать.

— Пафнутий, немедленно оторвись от земляники! — строго крикнула Марианна. — Приближается вечер, а ты еще не посоветовался с Чаком.

Выдру поддержала Клементина.

— Мы присмотрим за девочкой, а ты отправляйся к Чаку, — сказала она.

Очень неохотно оторвался Пафнутий от вкусной земляники. Ну да ничего не поделаешь, никто кроме него не способен пообщаться с Чаком. И времени оставалось в обрез.

Как всегда, ни слова не говоря, Пафнутий развернулся и стремглав бросился в лес. Хорошо, девочка так увлеклась земляникой, что не заметила, как Винни-Пух ее покинул.

Солнце уже клонилось к западу, когда совсем запыхавшийся Пафнутий добрался до большого луга за лесом. И, к своей большой радости, сразу увидел кого искал — дорогого друга Чака. Издали увидел, потому что Чак — собака крупная, к тому же белого цвета — на зеленой траве луга был хорошо заметен.

Чак в данный момент был очень занят — загонял домой подопечных коров и овец. Те неохотно покидали привольное раздолье луга, вот и приходилось подгонять их, обегать кругом и лаять. Овцы каждый раз при этом пугались, всполошено сбивались в кучу, будто впервые отправлялись домой. Коровы же шествовали неторопливо, степенно.

Пафнутий вышел на луг, чтобы Чак его увидел. Тот и в самом деле сразу заметил лесного гостя и, пробегая мимо, крикнул:

— Привет, Пафнутий! Рад тебя видеть. Погоди, сейчас управлюсь со стадом и приду. Немножко подожди! Что-нибудь случилось?

Поскольку, задав этот вопрос, Чак умчался за какой-то отставшей овцой, Пафнутий счел ненужным давать ответ — напрасный труд.

Дождался того, что пес опять появился поблизости, и только тогда крикнул:

— Человеческий детеныш в нашем лесу!

Услышав эту невероятную новость, Чак так стремительно затормозил, что все четыре лапы прокатились по траве сами по себе, пока пес не остановился.

— Что ты сказал? — повернулся он к медведю. — Я не ослышался?

— Человеческий детеныш, — поспешил повторить Пафнутий. — Девочка маленькая в нашем лесу. Заблудилась.

— Надо же! — расстроился Чак. — Этого еще не хватало!

И решительно крикнул коровам:

— А ну марш домой! Сами знаете, где живете, и без меня дойдете.

И гавкнув для острастки на них еще пару раз, пес подбежал к Пафнутию.

— До чего бестолковые эти коровы — сил нет! Каждый вечер приходится их подгонять. А ну, быстренько расскажи мне, что с девочкой? Как она оказалась в лесу?

Пафнутий честно попытался коротко сказать сразу обо всем и у него не очень складно получилось.

— Девочка бежала, сидела и плакала… Барсучата, собачки и котятки… Чуть не утонула в болоте… Я и Грация помешали, и еще белочка и кабаненок… Бабочка, наоборот, есть землянику, а нашествия людей не желаем!

Хотя Чак и был собакой очень умной, даже он не сумел разобраться в столь запутанной истории и попросил:

— Нет, это слишком уж кратко. Не понял, почему бабочка ест землянику, и это плохо для девочки, и откуда в вашем лесу взялись собачки и котятки?

— Собачки и котятки — это детки барсука, — пояснил Пафнутий. — Девочка так считает. А Ремигий не все сумел перевести, там такие сложности! И все-таки давай я лучше расскажу тебе все по порядку.

Чак решительно сел рядом с медведем.

— Да, — согласился он. — Так будет лучше. Валяй!

По мере того, как Чак выслушивал рассказ Пафнутия, он все больше беспокоился и волновался.

— Плохо дело! — сказал пес. — Почему только сейчас ты пришел ко мне? Сразу надо было. Ведь того и гляди стемнеет.

Пришлось Пафнутию оправдываться: не мог он бросить человеческого детеныша в критический момент, того и гляди глупая малышка зашла бы в болото, вот и пришлось сидеть там, к тому же она очень его полюбила, просила ей помочь, не хотела отпускать. Он, Пафнутий, и то волнуется, как там она, без него. А ведь это очень далеко, за озером, пока он туда дотопает. К тому же в брюхе урчит от го…

— Погоди, — перебил Чак медвежьи жалобы. — Помолчи, дай подумать.

Пафнутий послушно замолк на полуслове, а Чак стал напряженно думать.

— Конечно, я и без тебя мог бы туда сбегать, — стал он думать вслух, — да не так хорошо знаю ваш лес, пришлось бы тратить время на поиск твоих следов. Ну, понятно? К девочке я бы шел по твоему следу, а потом стал бы искать ее следы. Ведь я прекрасно знаю кабаньи тропы, места, где живут бобры, где расположено волчье логово, найду это все с закрытыми глазами. А девочку искать лучше днем.

— И что бы ты сделал днем? — поинтересовался Пафнутий.

— Одно из двух, — ответил Чак. — Мог бы ее вывести к шоссе, туда, где плачет ее мама. Девчонка очень пугливая?

— Нет, не очень, — подумав, ответил Пафнутий. — Сначала она и в самом деле очень боялась, просто жутко боялась, а потом совсем перестала бояться. И плакать перестала. Думаю, теперь совсем не боится.

— Если не боится, я мог бы схватить зубами ее за платье и тащить, — решил Чак. — Но не в темноте же! Ваш лес на редкость густой и неровный, в темноте мы бы не прошли.

— Ты сказал — одно из двух, — напомнил Пафнутий. — А что второе?

— Мог бы привести к ней тех людей, которые отправятся на ее поиски. Если, конечно, кто-то из вас будет мне показывать, где девочка будет находиться в данный момент. Но опять же ночью это невозможно сделать, да ночью люди и сами в лес не сунутся.

— Тогда, может, днем? — спросил Пафнутий.

— Да, только днем. И надо сделать так, чтобы девочка провела ночь безопасно. Погоди, дай еще подумать.

Пафнутий ждал, а Чак думал. Так долго думал, что за это время в голову Пафнутия пришли беспокойные мысли. Ну, во-первых, о волках. Они живут как раз в тех краях, где утром появятся толпы людей. Наверняка это волкам очень не понравится. Придется бежать из собственного дома, а у них дети малые. И еще. В тех же краях проживает известный всему лесу матерый секач-одиночка. Старый кабан прославился своим скандальным характером. Очень он необщительный, очень задиристый, не выносит никакого общества, не только человечьего. Кто знает, как поведет себя злой старик. Набросится на людей? Ему это ничего не стоит, он никого не боится. А людям, в свою очередь, это тоже может не понравиться, глядишь, и обидят старика… И так нехорошо, и так плохо. А еще в тех местах целые заросли орешника, из-за него в дуплах окрестных деревьев поселилась колония белок. Нашествие людей заставит и их покинуть дома, а людские стада переломают заросли лещины, потопчут земляничные поляны…

И тут Чак придумал.

— Слушай, замечательная идея! — вскочил пес. — Пафнутий, ведь ты дружишь с лесничим. Сумеешь с ним договориться?

Пафнутий тоже обрадовался.

— Ну конечно, как я сам о нем не подумал! С лесничим мы всегда найдем общий язык.

— Так вот, ты приведешь лесничего прямиком к девочке. Потом с ними пойдешь навстречу людям, я же поведу людей навстречу девочке и лесничему. Так поведу, чтобы они встретились. Постараюсь не заводить глубоко в лес и не рыскать по сторонам, в поисках ваших следов, поэтому пусть кто-нибудь из птиц или зверей будет моим проводником. Тогда люди не станут углубляться в лес и не очень его затопчут. Где-нибудь недалеко от шоссе и встретимся. Понял?

Пафнутий уже давно понял и давно кивал головой в знак полного согласия с замечательным планом Чака.

— Ну так что, я пошел к лесничему? — спросил он, горя желанием немедленно осуществить этот план.

Чак возразил:

— Да нет, ведь уже темнеет. Давай поступим так. Сначала, с рассветом, пусть кто-нибудь из вас проводит меня к людям на шоссе. Уверен, они начнут поиски, едва рассветет. Ты же помчишься к лесничему, тоже с рассветом, и приведешь его к ребенку. Ты должен хорошо знать место, где будет девочка, и пусть мне тоже кто-нибудь укажет это место. Лучше всего какая-нибудь птица. И мы пойдем навстречу друг другу. Все понял? Значит, сейчас ты возвращаешься в лес, а мне еще придется погоняться вон за той дурехой-коровой, которой обязательно надо влезть в чужое клеверное поле.

Медведь и собака распрощались. Пес с оглушительным лаем кинулся выгонять корову с клеверного поля, а Пафнутий поспешил в лес.

Уже на первом дереве Пафнутия ожидала сорока.

— Меня прислала Марианна, — застрекотала сорока. — Она у себя и считает, что тебе необходимо поужинать.

Сорокины слова придали Пафнутию бодрости, и он рысцой устремился к Марианниному озеру. А сорока летела следом и на ходу выкладывала новости:

— А с девочкой остались Клементина с дочкой. Человеческая дочка очень устала и легла на травку, а Клементина со своей дочкой легли рядом с ней. Человеческая девочка очень голодная.

Услышав такое, Пафнутий даже приостановился. Он и сам был очень голоден, поэтому всей душой сочувствовал девочке, но не знал, как ей помочь. Ладно, решил, посоветуюсь с Марианной, самому ничего не придумать.

Сорока же все летала за ним и выдавала информацию:

— Барсуки вернулись к себе, их детям пора спать. Крутились возле девочки маленькие волчата, она называла их «собачки». А я тоже полечу домой, мне тоже спать порра, спать порра!

И сорока улетела. Пафнутий же добрался до озера Марианны без труда, хотя в лесу стало совсем темно, но медведь — не птица, он и в темноте хорошо видит.

Шлепнувшись рядом с кучкой рыбы, Пафнутий ни слова не говоря ухватил первую и уже хотел затолкать ее в рот, да Марианна помешала.

— Ну уж нет! — раздраженно прикрикнула она на приятеля. — Пафнутий, имей же совесть, хотя бы в двух словах расскажи, о чем вы договорились с Чаком, а потом и ешь себе спокойно. У меня уже терпение кончилось, не могу больше ждать!

Пришлось Пафнутию собрать свою волю в кулак и выполнить просьбу выдры. Скороговоркой изложив ей концепцию Чака, он принялся за рыбу, а Марианна принялась за обсуждение их идеи.

— Неплохо, очень неплохо придумано, — похвалила она предложение Чака. — Вот только одно непонятно: зачем людям вообще соваться в лес?

— Кхы? — не понял Пафнутий.

Марианна раздраженно пояснила:

— Лесничий ведь тоже человек. Почему же он не может взять девочку и привести ее к людям, чтобы тем не было необходимости ходить по лесу и искать ее? Неужели твой Чак не может сказать людям, чтобы они просто немного подождали на опушке?

Пришлось Пафнутию опять собрать волю в кулак и воздержаться от следующей рыбы, чтобы объяснить Марианне все тонкости идеи Чака.

— Чак считает, что люди начнут свои поиски чуть свет, — сказал он. — Так рано, что мы с лесником не успеем привести к ним девочку, ведь она довольно далеко от шоссе, а ночью действовать нельзя.

— Добрый вечер! — послышался над их головами чей-то голос.

Пафнутий с Марианной подняли головы и увидели на ветке дерева сову. Она так тихо прилетела, что они и не слышали.

Поздоровались с ней, и сова сказала тихим голосом:

— Дневные птицы попросили меня принять у них эстафету, что я и сделала. Немного рановато для меня, с трудом проснулась, ну да ведь делаем общее дело. Итак, мне велено информировать вас о том, что происходит. Хотите послушать?

— Хотим, конечно хотим! — радостно вскричала Марианна. — И я очень рада тебя видеть, давно не встречались. Это они здорово придумали, дневные птицы! Нам очень нужна информация, мы как раз решаем, как завтра действовать. А тебе ведь темнота не помеха?

— Конечно не помеха, совсем напротив, я люблю темноту. Ну так что, могу я передавать информацию? А то ведь мне еще поужинать надо.

— Можешь, можешь, мы слушаем! — ответил Пафнутий.

— Так вот, на опушке леса у шоссе все сидит девочкина мама и все плачет. Только что к ней приехали другие люди на своих вонючих машинах восемь штук!

— Восемь машин? — ужаснулся Пафнутий.

— Нет, восемь человек, — пояснила сова. — Пытались углубиться в лес, светили себе каким-то маленьким светом, но ничего у них не вышло и они вернулись на опушку.

— А почему не получилось? — не поняла Марианна.

— А ведь люди в темноте ничего не видят, — пояснила сова. — Один из них сразу угодил в яму и принялся кричать, пришлось его вытаскивать. А второй налетел на дерево и, видно, здорово ударился, потому что тоже вскрикнул от боли.

— И что же, их маленький свет не помогает? — поинтересовался Пафнутий.

Сова снисходительно заметила:

— От того, что в одном месте становится немного светлее, во всех остальных делается еще темнее, а это для них еще хуже. Во всяком случае, они, по всей видимости, отказались от поисков девочки ночью и решили начать на рассвете. Ремигий перевел птицам, а они передали мне: девочкина мама плачет еще и потому, что считает: ее ребенку сейчас холодно и голодно, он до смерти боится темноты; девочке страшно, она наверняка свалилась в какую-нибудь яму и ее сожрут дикие звери. И много еще подобных глупостей наговорила, но я всего не запомнила, уж извините.

— Это все им Ремигий переводил? — не поверил Пафнутий. — Ведь он наверняка уже убежал на охоту.

— Кое-что Ремигий переводил, — призналась сова, — а кое-что я сама подслушала.

— Так ты тоже понимаешь человеческий язык? — удивились Марианна и Пафнутий.

— Я знаю много иностранных языков, — скромно призналась сова. — Такие уж мы, совы, мудрые.

— Замечательно! — радовалась Марианна. — В таком случае ты сможешь нам поточнее рассказать о планах людей. Что они собираются делать с рассветом?

— Ужасную вещь! — ответила сова. — На рассвете приедет много машин и привезет много людей. Среди них будут особые, такие, что специально занимаются поисками затерявшихся детей. Называют таких людей полицией и солдатами. Наедет их тьма-тьмущая, в наш лес они войдут длинной шеренгой, плечом к плечу, и станут прочесывать весь лес, заглядывая под каждый кустик, в каждую яму. Представляете, как обрадуется зверь, когда какой-нибудь солдат заглянет в его нору?

Марианна и Пафнутии просто потеряли дар речи, услышав такое. А сова продолжала нагнетать ужас:

— И еще они привезут с собой особых собак. Тоже, наверное, натасканных на поиски детей. И эти собаки должны будут учуять ребенка. Собаки в нашем лесу! А сейчас как раз повывелись птенцы, народились у многих зверей детеныши. Представляю, сколько нервов это будет стоить их родителям!

Марианна с трудом сбросила с себя оцепенелость.

— Нет, нет! — решительно заявила выдра. — Мы не допустим этого! Мы придумали, как избежать опасности. Пафнутий пойдет к лесничему…

— Лесничий — это хорошо! — одобрила сова.

— Пойдет к лесничему, — продолжала Марианна, — и приведет его к девочке.

Поскольку к этому времени вся рыба была уже съедена, Пафнутий тоже смог принять участие в беседе. А кроме того, ему в голову пришла новая идея. Что значит вкусно поесть!

— У меня новое предложение! — сказал он. — Пусть лесничий заберет девочку и отведет ее в свою избушку. А Чак потом именно в избушку приведет людей… Это еще и потому хорошо, что к избушке лесничего ведет от шоссе дорога, так что и для людей будет удобно, и для леса хорошо. Все эти… как ты сказала, сова?

— Полиция и солдаты! — важно повторила сова.

— Да, да, вот они пойдут по дороге и не затопчут нашего леса. И никакой солдат не станет заглядывать в нору.

— Замечательная идея! — радовалась Марианна. — Ты просто гениально придумал, Пафнутий!

— Что ж, совершенно с вами согласна и тоже надеюсь, что наш лес не пострадает от того, что в нем заблудилась маленькая девочка, — сказала сова. — Но вот что меня беспокоит… Из того, что выдумала мать этой девочки…

— Глупости она навыдумывала! — фыркнула выдра.

— Да нет, не только глупости. Одну вещь толковую придумала. Она правильно боится — ночью девочка может замерзнуть. Знаю, знаю, что скажете — лето, мол, летом никто не мерзнет. Но люди — особые создания, после жаркого дня ночь им может показаться холодной, а маленький ребенок уж обязательно ночью замерзнет.

— Так что же мы можем сделать? — пожал плечами Пафнутий.

— Согреть ребенка! — ответила сова. И помолчав, добавила: — Слышала я, как вы согревали лесничего, причем зимой. А сейчас это не будет так трудно. Пошли, Пафнутий. Я покажу тебе, где девочка.

Мудрая птица сова неслышно взмахнула крыльями и медленно полетела в темную глубину леса. Пафнутий вытер рот и поспешил следом, стараясь не потерять из виду плывущую над верхушками деревьев сову.

На рассвете выяснилось, что появились дополнительные сложности. Правда, девочке было тепло, так как всю ночь ее с одной стороны согревала Клементина, а с другой Пафнутий. Ну вот, и оказалось: бедный ребенок спит сладким сном, изо всей силы вцепившись ручонками в густую медвежью шерсть. В общем, Пафнутий оказался лишенным возможности не только двигаться, но и вообще пошевелиться.

— Так что же делать? — растерянно шептал он. — А ведь кому-то надо немедленно отправляться к лесничему, а второму кому-то — к Чаку. Разбудить ее?

— Ни в коем случае! — решительно возразила Клементина. — Ребенку надо спать как можно дольше. Если проснется, сразу же начнет опять плакать.

Сова, с трудом преодолевая сонливость, рассудительно произнесла со своей ветки:

— Плакать она так и так будет, нечего обольщаться. Раньше или позже, с Пафнутием или без — все равно эта девочка опять станет плакать. Так что — какая разница?

— И замерзнет, на рассвете людям холодно.

— А пусть на твое место ляжет Грация, — возразила сова.

— И есть захочет.

— Пусть питается земляникой, — упорствовала сова. — Ты не имеешь права медлить, Пафнутий! Каждая минута дорога. А мне пора, становится слишком светло, даже глазам больно. Придется вам обойтись как-нибудь без меня.

Тут вдруг рядом кто-то отчаянно громко зевнул. Обернувшись, присутствующие увидели Ремигия. Сова очень обрадовалась появлению лиса, решила, что теперь может улетать спокойно, что и сделала, бесшумно снявшись с ветки.

Пафнутий стал осторожно, потихоньку отодвигаться от девочки.

— Поторопись! — проворчал Ремигий. — Давно должен бы уже начать действовать.

Не так просто было разжать маленькие кулачки, вцепившиеся в медвежью шерсть. А день разгорался все ярче, пробуждались дневные звери и птицы. Вот и зяблик прилетел, сел над головой Пафнутия и зачирикал:

— Что происходит, что происходит? Вы тут лежите себе, а на шоссе уже появились машины. Привезли множество людей! Волки очень нервничают, ведь там поблизости их логово, а у них малыши. ЧЧЧЧто касается птиц — мы все проснулись, будем вам приносить оперативную информацию, только делайте же ччччто-нибудь!

— Не видишь — пытаюсь! — пропыхтел несчастный Пафнутий, осторожно разжимая тоненькие пальчики. — Потише, пожалуйста, не разбудите ее, пусть еще поспит.

Но тут с оглушительным стрекотаньем прилетела сорока. Уж эта не умела вести себя тихо.

— Пафнутий, Пафнутий, что ты здесь сидишь? Твой друг Чак давно ждет тебя на лугу, а ты здесь сидишь и сидишь, сидишь и сидишь.

Как Пафнутий и боялся, громкое стрекотанье сороки разбудило девочку, она разжала ручонки и протерла кулачками глаза. Пафнутий немедленно воспользовался свободой и быстренько отодвинулся, а на его место тут же легла Грация.

Протерев глазки, девочка непонимающе уставилась на косуль, потом ласково погладила одну и другую.

— Доброе утро, Бэмби! — сказала она Грации. Повернулась в другую сторону и еще раз сказала:

— И тебе, Бэмби, тоже доброе утро. Повернулась в третью сторону, увидела Пафнутия и огорчилась:

— Винни-Пух, ты уже уходишь? Останься. Ой, как же мне хочется есть!

Тут зашелестела трава и из нее вылезла Марианна с большой рыбиной во рту. Положив ее у ног Пафнутия, выдра сказала:

— Вот, подкрепись, и быстренько за дело. Птицы приносят тревожные вести. Людское нашествие начинается!

Пафнутий хотел было отказаться от завтрака в пользу девочки и даже сделал попытку подсунуть ей рыбину, но девочка не оценила самоотречения медведя, с отвращением оттолкнув угощение. Не долго думая, Пафнутий сам проглотил рыбу.

— Немедленно скройся с глаз девочки, иначе она не оставит тебя в покое! — зашипел на Пафнутия лис. — И рыбу мог бы съесть в кустах. Видя, как ты ее пожираешь, девчонка сделается еще голоднее!

Проглотив рыбу, Пафнутий открыл рот, чтобы высказать нечто важное, но его опередила быстрая выдра.

— Одновременно в две стороны ты не можешь идти! — гневно крикнула Марианна. — Ремигий должен помочь!

Тут девочка окончательно проснулась, вспомнила, что она заблудилась в лесу, и опять принялась плакать. На полянке создалась нервная обстановка. Обхватив ручонками Клементину, девочка громко плакала и звала маму.

— Не выношу шума! — нервно заявил Ремигий. — Помочь готов. Что, по-твоему, я должен делать?

— Ну зачем задавать глупые вопросы! — совсем рассердилась Марианна. — Не разорваться же Пафнутию на две половины! Он отправится к лесничему, а ты помчишься к Чаку.

— Спятила?! — ужаснулся Ремигий. — Я — к собаке?!

— Да, именно ты к собаке! И собака ничего плохого тебе не сделает. В отличие от некоторых лисов у нее есть мозги в голове, а кроме того, она знает, в чем дело. Уверена, вы с ней найдете в данном случае общий язык!

— Лис и пес найдут общий язык! — издевательски фыркнул Ремигий. — Где это видано?

Тут прилетел дятел с очередной тревожной вестью. Время идет, солнце вот-вот взойдет, люди выстраиваются в шеренгу и собираются двинуться в лес.

На полянке началась паника. Девочка громко рыдала, Марианна ссорилась с Ремигием. Перепуганная Грация умоляла мамочку позволить ей уйти, она не может вынести такого шума. Сорока стрекотала и подпрыгивала на ветке. Тут прибежала чрезвычайно взволнованная волчица и попыталась что-то сказать, но ее никто не слушал.

— Бэмби! — кричала девочка. — Винни-Пух! Мамочка! Где вы? Мне страшно, я хочу домой!

Нервы Ремигия не выдержали.

— Ладно! — рявкнул он. — Не могу больше! Предпочитаю иметь дело с целой сворой псов, чем с одним человеческим детенышем! С какой стороны они лезут в наш лес, эти люди?

— Давно толкую тебе об этом, а ты не слушаешь! — рассердился дятел. — Начинают с последней вырубки, там, где волчье логово!

Тут и волчице удалось пробиться сквозь всеобщий шум.

— Я потому и прибежала! — в отчаянии крикнула она. — Сделайте же что-нибудь, того и гляди они в наш дом полезут! Я за себя не ручаюсь, я непременно кого-нибудь из них укушу!

Пафнутий совсем растерялся. Девочка сидела на мягкой меховой подушке, прижавшись к Клементине, и плакала все сильнее.

Марианна подбежала к Пафнутию, не помня себя от ярости, и сильно толкнула его.

— А ну давай к лесничему! Скорее! К Чаку побежит Ремигий!

Не дожидаясь дальнейших понуканий, Пафнутий и Ремигий разбежались в разные стороны. Ремигий несся рыжей молнией, Пафнутий тоже бежал с самой большой скоростью, на которую только способен медведь.

Подбегая к лесной опушке, Ремигий затормозил, а потом и вовсе остановился и осторожно выглянул из-за куста. И сразу увидел на лугу огромного кудлатого пса белого цвета, который нетерпеливо бегал вдоль опушки, то и дело поглядывая в сторону леса.

Будь на месте лиса Пафнутий, он бы уже издали позвал Чака, во всяком случае, бесстрашно вышел бы на луг, как это уже неоднократно делал. Ремигий же не хотел рисковать. Дружбы с собаками он никогда не водил. Напротив, именно собаки мешали лису добывать самую лакомую пищу и много раз именно из-за них приходилось бедному лису возвращаться в лес из деревни не солоно хлебавши.

Поэтому Ремигий притаился за кустом и стал раздумывать, как же ему вступить в контакт вот с этим громадным лохматым псом.

А Чак все бегал и бегал вдоль опушки и вдруг уловил принесенный легким ветерком запах лиса. Чак остановился как вкопанный.

Ремигий прекрасно понял, из-за чего пес перестал бегать и вытянул нос в направлении того куста, за которым притаился лис. И еще понял — медлить нельзя, вот он, подходящий момент.

Высунув свою узкую морду из-за куста, лис громко крикнул:

— Эй, ты! Меня послал Пафнутий! И прежде чем гнаться за мной, сначала послушай!

Чак сделал несколько шагов к Ремигию.

— Но ведь ты лис? — подозрительно спросил он.

— Лис, ну и что? — бесстрашно отозвался Ремигий. — У Пафнутия не было под рукой более подходящего посланца, он побежал к лесничему. Вот и пришлось мне на время заключить с собаками перемирие. Что скажешь?

Чак знал о грозящей лесу опасности, поэтому взял себя в руки, пересилил желание немедленно наброситься на исконного врага и почти спокойно ответил:

— Хорошо, не буду цепляться к тебе за старое. Докладывай, что там у вас в лесу. Солнце уже взошло, надо спешить.

— Потому я и прибежал, — ответил Ремигий и весь высунулся из-за куста. — А в лесу у нас такое, что просто вынести невозможно. Ребенок орет, все ссорятся, волки нервничают, а люди лезут в лес. Мне велено проводить тебя к ним.

— Что ж, — с легкой запинкой согласился Чак. — Ситуация дурацкая, но придется мне бежать за тобой не как охотнику, а как вашему помощнику. Ну да чего не сделаешь ради Пафнутия.

— Давай сделаем так, — предложил хитрый лис. — Притворимся, что я убегаю, а ты меня преследуешь, и будет ситуация не дурацкая, а, наоборот, нормальная. Да и мне так привычней, откровенно говоря.

Чак с радостью согласился — не придется неволить свою натуру. К тому же он сразу сообразил, что в лесу ему, большому и кудлатому, не поймать более юркого лиса, хорошо знающего к тому же лесную дорогу со всеми ее удобными для него лазейками.

— Послушай, лис, только не переусердствуй, — предупредил Чак, — не то я и потерять тебя могу. Как тогда выйду к людям?

— И ты тоже, того… не переусердствуй, — крикнул в ответ Ремигий. — Не забывайся, ты не на настоящей охоте!

И махнув пушистым хвостом, лис метнулся в глубину леса. Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, Чак бросился вдогонку.

Лис мчался так, словно за ним и в самом деле гналась свора охотничьих псов. А вдруг Чак впадет в раж и позабудет, с какой целью бежит за лисом? В свою очередь, Чак изо всех сил старался не отстать от Ремигия, боясь, что лис от страха попросту сбежит куда глаза глядят, а не приведет его к людям. И благодаря таким взаимным опасениям путь через большой и непроходимый лес оба преодолели за рекордно короткое время. Таких рекордов никто не ставил — ни до них, ни после них.

Оба снизили темп в тот момент, когда оказались по обе стороны целой группы сросшихся берез, выросших из одного ствола.

— Ты, слушай, кончай погоню! — с беспокойством вскричал Ремигий, обегая вокруг берез. — Уже недалеко! Опомнись, чего гонишься за мной как полоумный?

Чак не сумел сделать такой резкий поворот, как Ремигий, ни одна собака не умеет так круто менять направление бега. Он затормозил, упираясь лапами в землю, и только потом обежал березы с другой стороны.

— Да не бойся, я помню наш уговор! — крикнул он в ответ. — И не чую людей. Где они?

Описывая круги и держась на всякий случай на почтительном расстоянии от Чака, лис пояснил:

— Скоро почуешь. А сейчас мне еще велено показать тебе дорогу до избушки лесничего. Ну ты как, поостыл малость?

— Сейчас совсем успокоюсь, — пообещал Чак, тоже сделав для успокоения несколько кругов вокруг березок. Так они переговаривались, описывая круги, и уже невозможно было понять, кто за кем гоняется.

— Может, наконец, перестанете валять дурака? — неодобрительно заметил дятел, наблюдая сверху за такой бесполезной тратой времени. — Привет, Чак! Мы знакомы. Хватит, успокойся, наконец.

И в самом деле, оба, и лис и пес, как заведенные продолжали бег по кругу, и только вмешательство дятла помогло им остановиться. Чак перестал бегать и сел, тяжело дыша и высунув язык. Глядя на него, и Ремигий присел отдохнуть. В некотором отдалении.

— Привет! — ответил Чак дятлу. — В спешке я даже не спросил, почему вместо Пафнутия пришел вот он, — повел пес носом в сторону Ремигия. — А где лис, там не обойдется без осложнений.

— Зато мы с тобой выдержали неплохой темп, — насмешливо огрызнулся Ремигий. — Я же тебе сказал — с самого утра мы потеряли время из-за того, что девчонка вцепилась в Пафнутия и он не мог от нее отцепиться.

Чак возмутился.

— Ничего такого ты мне не рассказывал!

— Разве? — удивился Ремигий. — Может, и вправду не успел. А ведь собирался. Так вот, мы потеряли время, а тут птицы сообщили, что люди уже приехали, того и гляди попрут в лес. И Пафнутию надо было спешить к лесничему. А к нему никто, кроме него, пойти не может. Вот меня и послали к тебе, чтоб им…

— Позвольте заметить, что сейчас вы тоже теряете время, — сухо заметил дятел. — И люди уже вошли в лес. От волчьего логова находятся совсем близко. Нельзя терять ни минуты!

— Что ж, я готов! — вскочил с места Чак.

Войдя в лес длинной шеренгой, люди принялись энергично продвигаться вперед, осматривая каждый куст, каждую ямку. И вдруг на них выскочила большая белая собака. Оглушительно лая, она стала метаться перед ними, бегая от одного края шеренги до другого и подгоняя крайних в шеренге к ее середине, ну точно так же, как это делает овчарка, собирая в кучу разбежавшихся овец. Старательно и методично облаивая крайних в шеренге, она заставляла их смещаться к середине до тех пор, пока до людей не дошло — их хотят собрать в одно место.

К этой акции подключились и остальные собаки, привлеченные людьми к поискам. Чаку удалось договориться с ними, и они тоже принялись лаять и нервничать, сгоняя людей в кучу, а то и тащили их, ухватив зубами за брюки. Дело в том, что Чак сообщил коллегам-псам о том, где находится девочка и он знает, как туда пройти. Надо только следовать за ним, а не болтаться попусту по всему лесу.

Полицейские собаки почти все знали Чака лично и не сомневались — ему можно верить. И каждая из них натянула поводок и потащила за собой своего проводника туда, куда их звал Чак.

Тем временем Пафнутий добрался до домика лесничего.

Лесничий всегда вставал очень рано. Он уже завтракал, когда вдруг разлаялись его собаки. Выглянув в окно, он увидел у калитки Пафнутия.

Пафнутия лесничий так любил, что сразу же поспешил к нему, даже не закончив завтракать, причем прихватил с собой несколько вкусных пряников. К его безграничному удивлению, медведь не накинулся на пряники, как это обычно делал, а повел себя странно.

Пафнутий сразу, еще по дороге, решил — сделает так, как делал это Чак, когда хотел повести за собой людей. Вот он и не подошел к лесничему, даже не взглянул на вкусное угощение, а сразу же отошел на несколько шагов от калитки и направился в лес, оглядываясь, идет ли за ним лесничий. Оказалось — не идет. Пафнутий тоже остановился, потом сделал несколько шагов к лесничему. Тот непонимающе смотрел на медведя. Собаки продолжали старательно облаивать зверя, не решаясь приблизиться к нему.

— До чего же вы бестолковые! — рассердился Пафнутий на собак. — Ну сколько можно кричать ему, что я пришел, если он и без того видит меня! Скажите ему лучше, чтобы немедленно пошел со мной. Очень нужно!

— Это еще зачем? — удивился главный пес. Так удивился, что даже лаять перестал.

— У нас в лесу заблудился человеческий детеныш, — торопливо пояснил Пафнутий. — Маленькая голодная девочка. И очень испуганная. Надо, чтобы ваш хозяин пошел к ней.

Тут уж все собаки поняли — дело серьезное.

— Ладно, попробуем тебе помочь, — сказали они.

Перестали лаять, подбежали к лесничему и, легонько ухватив его зубами за полы куртки, потащили к Пафнутию. Лесничий до того удивился, что даже не сопротивлялся.

Пафнутий встал (с собаками он разговаривал сидя, воспользовался краткой передышкой, чтобы немного передохнуть) и, оглянувшись на лесничего, устремился в лес. Собаки отпустили хозяина и устремились следом за зверем. Медведь остановился и оглянулся. Собаки сделали то же самое. Лесничий наконец понял.

— Ладно, ладно, — не очень уверенно произнес он. — Понимаю, Пафнутий меня зовет, да только я сначала хотел закончить завтрак. Неужели такое срочное дело?

Собаки окружили хозяина, теперь уже на него оглушительно лая, потом отбежали к Пафнутию и оглянулись на лесничего. Тут уж у последнего не осталось никаких сомнений.

Тяжело вздохнув, он проговорил:

— Что ж, пойдемте. Только подождите минутку, схожу за ружьем.

Собаки тут же перевели Пафнутию слова лесничего, и Пафнутий опять присел на травку. Собаки легли рядом.

Скрывшись на минутку в домике, лесничий тут же снова появился с ружьем на плече. Встав, Пафнутий припустил легкой рысцой в глубь леса. За ним цепочкой побежали собаки, а за ними быстрым шагом следовал лесничий, ломая голову над тем, зачем это он понадобился медведю.

Звери по лесу бегают быстро, люди ходят медленно. Даже лесничие. Вот и теперь прошло немало времени, пока Пафнутий не привел лесничего к цели. А цель — заплаканная маленькая девочка в желтом платьице — увидев, что Винни-Пух привел-таки человека, вскрикнула от радости и, раскинув ручонки, бросилась к лесничему, уткнулась в его живот и громко-громко заплакала — на этот раз от счастья.

Лесничий сразу понял, в чем дело. Этот ребенок заблудился в лесу и медведь спас его.

Обнимая девочку, лесничий повернулся к Пафнутию, который остановился в некотором отдалении.

— Пафнутий, ты самый умный медведь в мире! — с чувством сказал лесничий. — Благодарю тебя от всего сердца. За мной мешок сладких коврижек с медом, ты заслужил награду!

Взяв девочку на руки, лесничий быстро направился домой. В его домике был телефон. И еще у лесничего была машина. Специальная, с электродвигателем, который не дымил и не производил шума. А девочка перестала плакать и защебетала, рассказывая о своих приключениях в лесу. Ох, какие замечательные звери тут живут, как они были добры к ней! Медвежонок Винни-Пух, правда, немного уже выросший, олененок Бэмби, Пятачок и все остальные.

Наблюдавшие за людьми звери, скрывшись в траве или кустах, очень радовались, что девочку наконец нашли. Но кое-что так и не поняли.

— Вот, пожалуйста! — недовольно произнесла Марианна. — Опять то же самое. Надавала свои имена и Пафнутию, и вам с Грацией, и детенышу кабана. Интересно, почему? Очень хочу знать! Пафнутий, обязательно постарайся это выяснить!

— Ах, моя дорогая! — возразила счастливая Клементина. — Какое это имеет значение? Пусть придумывает нам свои имена, главное, что человеческое дитя спасено и я теперь спокойна. Как я напереживалась из-за бедняжки!

Убегая, собаки перевели Пафнутию слова лесничего.

— Пафнутий, он сказал, ты — самый умный медведь в мире! И получишь за это целый мешок медовых коврижек.

— Когда получу? — вскинулся Пафнутий.

— Не знаем, не сказал, — ответили собаки. — Завтра, наверное. Угостишь нас? Мы тоже их очень любим. А пока прощай, нам надо спешить, а то пойдет еще не самой короткой дорогой. Привет!

А Чак, возглавивший поисковую экспедицию, узнал от птиц, что в его распоряжении много времени. Ведь привести людей к домику лесничего он должен уже после того, как лесничий возвратится с девочкой. Иначе как разъяснить этим недоразвитым созданиям, людям, зачем он их сюда привел? Глядишь, опять в лес полезут. Значит, надо сделать так, чтобы лесничий пришел в домик первым. Значит, надо тянуть время. Птицы скажут, когда можно вести людей туда. Пока же…

Посовещавшись с остальными собаками, Чак круто сменил направление и, придерживаясь опушки леса, повел людей по бездорожью и чащобе, так что им пришлось продираться сквозь колючий кустарник, спотыкаться на вырубках о пенечки и проваливаться в невидимые под травкой ямы. Собаки делали вид, что взяли след девочки, демонстративно, старательно тыкались носами в этот невидимый след и продолжали колесить по краю леса.

Но вот наконец прилетел дятел с сообщением: лесничий с девочкой на руках уже приближается к своему дому, можно пустить людей по прямой.

В десятый раз обежав коллег-собак, Чак сообщил им о смене курса, и вот люди с изумлением обнаружили вдруг, что собаки вывели их на какую-то удобную дорогу. Вдалеке показался домик лесничего. Собаки тянули туда.

Но тут послышался громкий лай с другой стороны. Полицейские и военные повернулись в ту сторону и не поверили своим глазам: из лесу на дорогу, в сопровождении собак, вышел лесничий, неся на руках девочку в желтом платьице.

Марианна была довольна.

— Встречу ребенка с его мамой я видела собственными глазами, — сказала выдра, вылезая на берег. — Но остального не знаю. А очень хочется знать!

— А что остальное? — заинтересовалась вездесущая куница, которая, конечно же, сидела уже на дереве, зная, что там, где Пафнутий, обязательно услышишь что-нибудь любопытное.

Марианна пояснила:

— Хочу знать, почему Пафнутия девочка называла каким-то Винни-Пухом. Почему Грацию обозвала Бэмби, а детеныша кабана Пятачком. Этого я не понимаю, а хотелось бы понять. Пафнутий, а ты понимаешь?

— Понимаю! — ухитрился вставить Пафнутий в перерыве между двумя рыбами.

Как всегда после трудного дела, он получил в у награду от Марианны целую кучу вкусной рыбы и вот теперь спешно подкреплялся. Неспешно не получалось, уж очень он был голоден. Не завтракал сегодня, не обедал, зато весь день провел в бегах. Проголодался по-страшному и вот только теперь мог спокойно поужинать. Впрочем, не очень-то спокойно.

Еще один непременный слушатель бесед Пафнутия с Марианной, старый барсук, уж на что спокойный и уравновешенный зверь, и тот попросил:

— А если знаешь — так говори! Все хотят знать.

О всех непонятных именах Пафнутий узнал от Чака. И поскольку присутствующие настойчиво домогались ответа, добрый медведь не остался равнодушным к просьбам общественности сделал попытку дать ответ:

— Ак э аал!

— Что? — удивился барсук. — Пафнутий, да ты никак человечьему языку обучился. Но мы-то не понимаем…

— И никакой это не человечий язык, — раздраженно пояснила Марианна. — Он всегда так говорит, когда пытается два дела сразу делать — есть и говорить. Сколько раз ему напоминала — говорить с набитым ртом нельзя, невоспитанно это.

Быстренько проглотив рыбу, Пафнутий с трудом удержался от следующей и пояснил нормально:

— Чак мне рассказал. Это названия зверей, ну имена, которые люди дали зверям в своих книгах.

— В чем? — не поняли слушатели.

— В книгах.

— А что такое книги, можешь объяснить?

— Не могу, — честно признался Пафнутий. — Чак мне объяснял, да я не совсем понял. Какие-то знаки, которые можно понимать. У людей это называется — читать. На это смотрят глазами и понимают.

— Что ж тут непонятного? — удивилась Клементина. — Ведь и мы все оставляем после себя какие-то знаки. И кабаны, и зайцы, и волки, и мы, косули. Это называется — следы. И кто смотрит на них, тоже многое понимает. Ты об этом, Пафнутий?

— Э аю, — ответил Пафнутий. — Ихы аие ааааааа…

— Ради Бога, дайте ему спокойно поесть! — разгневалась Марианна. — Видите же, все равно ничего не получается. Подождите немного. Уж как он меня нервирует, как нервирует!

— Так я думал, что он может и есть, и рассказывать, — оправдывался барсук. — Мог бы, скажем, проглотить рыбу и рассказать немного, потом опять проглотить и опять рассказать.

— И в самом деле, мог бы по кусочку рассказывать в перерывах между рыбинами, — поддержала барсука куница.

— Может, кто другой и мог бы, но не Пафнутий, — вздохнула Марианна. — Уж поверьте мне, я его хорошо знаю.

Заглотав половину имеющейся рыбы, Пафнутий почувствовал, что заморил червячка, над голодом возобладало чувство ответственности, и медведь попытался, в меру своих сил, удовлетворить любопытство друзей.

— Книжки — это не следы на земле, — пояснил он. — Они маленькие и люди держат их дома. И по книге не идут, как по следу, чтобы прочесть, что же произошло в лесу, а берут книгу в руки и по ней читают.

— И никуда ходить не надо? — не поверил барсук.

— Чак говорит — не надо. Но это еще не все. Оказывается, по этим книгам люди научились делать ки… ки…

— Ну вот, опять заикается! — возмутилась куница. А Марианна в ярости вскричала:

— Пафнутий, терпение мое кончается! Сейчас побросаю рыбу обратно в озеро!

— При чем тут рыба? — обиделся Пафнутий. — Просто я не могу вспомнить мудреное название. Люди изобрели ещё вещь, говорил Чак, называется ки… ки… О, кино называется! Но тут уж я ничего не понял, знаю лишь, сидят маленькие дети и смотрят это кино, и из него все узнают. Так вот, и в книгах, и в таком кино говорится о разных зверях. И все они как-то называются…

Тут терпение Пафнутия тоже иссякло, он потянулся к рыбе и снова набил полный рот.

Звери пока молчали, наверное, каждый переваривал потрясающую информацию о человеческих выдумках.

Первой заговорила куница.

— И у них звери называются… — сказала она. — Пафнутий, ну говори же, говори же дальше!

Пафнутий чуть было не стал говорить, да вовремя вспомнил, что рот забит рыбой, и воздержался. Культурно проглотил пишу и лишь потом ответил:

— Люди надавали зверям свои имена. И заблудившаяся девочка знала только эти имена. Чак собственными ушами слышал, как наша девочка рассказывала маме: она встретила в лесу всех знакомых зверюшек. В одной книжке говорилось о медведе по имени Винни-Пух, так вот, она и встретила в лесу этого Пуха, только он был больше, чем в ки… ки… чем в кино. А в другом кино она видела олененка, которого звали Бэмби, и в нашем лесу она встретила целых два Бэмби. Вы понимаете, это были Клементина с дочуркой Грацией. И еще в кино был поросенок, правда, беленький, но очень похожий на детеныша нашего кабана, так его звали Пятачок. И все эти звери в книгах и кино очень симпатичные, вот почему девочка совсем нас не испугалась.

Тут лапа Пафнутия сама собой потянулась к большой толстой рыбе, ухватила ее за хвост и затолкала в пасть. На какое-то время Пафнутий опять получил возможность спокойно поесть, звери принялись обмениваться впечатлениями, а в этом не обязательно было участвовать Пафнутию.

Марианна задумчиво произнесла:

— Значит, человеческий детеныш считал, что по лесу разгуливают зверюшки из его книг, и потому…

Пафнутий изо всех сил кивнул головой, подтверждая каждое слово Марианны, и добавил свое:

— Хехехала.

— Ну вот, опять! — расфыркалась куница.

— Хехехала, — повторил барсук. — Что бы это значило?

— Говорила я вам! — крикнула Марианна. — Дайте же ему спокойно доесть!

— Так ведь ты же и начала, — совершенно справедливо заметил барсук. — Сама же его и заставила говорить с рыбой во рту.

И заметив, что Пафнутий проглотил одну и потянулся за следующей рыбой, попросил:

— Ну дорогой, доскажи же до конца. А главное, меня очень интересует — что такое «хехехала»?

— И потому не боялась, — послушно повторил Пафнутий. — Девочка считала — ее окружают давно знакомые по книгам и кино звери, а там они очень симпатичные, вот и не боялась. Да я же уже сказал об этом.

— Ничего, нам очень нравится слышать, что мы тоже симпатичные, — сказала Марианна. — И что еще?

— И еще хое гэгы… — начал было Пафнутий, но тут уж все хором закричали: пусть Пафнутий доест наконец свою рыбу, а потом и доскажет, нет у них сил слушать всякие «гэгы».

Ждать пришлось недолго. Проглотив последние маленькие рыбки, Пафнутий вытер рот и докончил:

— И еще твои дети, барсук, очень ей понравились. Хотя она так и не поняла, чьи же это детеныши. Чак еще меня расспрашивал, откуда в нашем лесу взялись котятки и собачки, так она назвала твоих барсучат. Вот я и объяснил Чаку, что это барсучата. Девочка, по словам Чака, сказала маме, что ей так хорошо было в нашем лесу, что ей так понравились все звери, и бабочки, что она осталась бы в нем и дольше, но уж очень ей хотелось есть. И по маме соскучилась. Симпатичная девочка, вы не находите?

— О, да, чрезвычайно симпатичная! — с энтузиазмом подтвердила жена барсука.

Спускался вечер, но никому не хотелось уходить, так интересно было слушать рассказ Пафнутия и вспоминать недавние события.

Оказывается, Пафнутий еще не все сказал.

— Чак всем передавал большой привет и велел мне вас поблагодарить. И Ремигия тоже. Выяснилось; все мы очень умно действовали и все молодцы. А Чак получит медаль — так люди сказали. Я не очень понял, что это такое, но знаю, медаль вешают на шею — все сразу видят, что имеют дело с очень важным и умным псом. И очень-очень заслуженным. Чак сказал: он стал таким важным только благодаря нам, и это мы должны были бы получить медали, но разве это людям втолкуешь? Один лесничий понял, кто в самом деле спас ребенка, а он и без того нас любит. Но просил еще раз это всем передать.

— Вот видите, — растрогалась до слез Клементина. — Какой он замечательный! Впрочем, мы и раньше это знали.

— Да, лесничий — порядочный человек, — сказали все.

Выяснилось, что рассказ Пафнутия слушало множество зверей. И все они были очень довольны собой. Белочка от радости перекувыркнулась на ветке дерева, Марианна на радостях нырнула в озеро и поймала для Пафнутия еще одну большую рыбу, кабаны в кустах на радостях громко затопотали и захрюкали.

— Пафнутий, давай мы тебе принесем вкусный десерт на ужин, — великодушно вызвались кабаны. — Тут неподалеку, в болоте, очень вкусные корешки. Сейчас обернемся…

— Нет, нет, большое спасибо, не надо, — поспешил Пафнутий остановить кабанов. — Если не ошибаюсь, мне был обещан просто потрясающий десерт. Так что я, пожалуй, отправлюсь-ка сейчас к нашему лесничему…