Памирская быль

ПЕРЕД СТАРТОМ

«…Последние тренировочные прыжки были особенно трудными для меня и моих товарищей. Нужно прыгать в кислородных масках, держать сосок в зубах, иначе маску сорвет потоком воздуха, и тогда парашютисту будет худо на большой высоте. Удержать этот сосок зубами, когда губы распухли, растрескались, нелегко. Надо подсказать конструкторам, чтоб придумали маску без этого соска. Зачем он?..

Тренировались каждый день, вылетая с ферганского аэродрома в горы, и всегда у многих ребят кровоточили губы, обожженные солнцем. Никто не жаловался, лишь шутили и посмеивались над «разукрашенными» не в меру. От ожогов можно было защищаться, просто мы не придавали этому серьезного значения. Вот горная болезнь более опасный враг. Беседовали много раз с нашими врачами и опытными альпинистами. Оказывается, горная болезнь известна людям уже много веков, и пока нет радикальных средств для ее предупреждения.

Недостаток кислорода в крови возбуждает какие-то нервные клетки, человек начинает часто дышать. Появляется головная боль, тошнота, повышается температура. К сожалению, людям, страдающим горной болезнью, никакие тренировки не помогают, нельзя от нее избавиться. Так же, как и морская болезнь, она не поддается лечению.

Сегодня второй день отдыха после тренировочных прыжков.

Прыжок на пик Ленина сначала назначили на 26 июля. Сколько было волнений, хлопот, разговоров! Мы все поднялись раньше обычного, шутили, по каждый из нас думал только о предстоящем прыжке. А тут объявили, что альпинисты еще не все поднялись в район приземления и не подготовились к встрече парашютистов. Вылет к пику Ленина перенесли на 27. Это неплохо. Мы еще лучше отдохнем, лучше подготовимся. Как видно, на Памире мы теперь пробудем недолго. Получены продукты только на три дня. Вечером мы погрузим свои контейнеры в самолет, который уже ждет нас на аэродроме.

Пишу после того, как посмотрели фильм «Горизонталь». Кто же это умудрился показать нам такую грустную, полную трагизма картину? В ней рассказывается о гибели одного альпиниста. Настроение после такого «отдыха» у ребят неважное. Лучше бы не смотрели. Даже Юра Юматов — наш гитарист что-то загрустил.

— Да бросьте вы, ребята, носы опускать. Мало ли что в кино покажут. Ну был случаи, не без того, — говорит подполковник Морозов. — Комедию не всегда снимут хорошую, а слезы выжмут запросто.

Беспокойная душа — подполковник. Со всеми побеседует, каждому скажет что-нибудь ободряющее. Трудно было бы Анатолию Хиничеву пережить без его дружеской поддержки душевную травму…

Анатолия во время последнего тренировочного восхождения на одну из вершин Памира возвратили в лагерь с высоты пяти тысяч метров. Врач обнаружил, что Толя заболел ангиной, и вот его не допустили к прыжку на пик Ленина. Парень совсем расстроился, ему так хотелось прыгать!.. Спортсмен он отличный, мастер спорта. Хиничев пошел к Владимиру Георгиевичу и попросил разрешения подняться на высокогорное плато пика Ленина с радиостанцией, чтобы помочь летчику в «наведении» самолета. Анатолий отлично знает радиостанцию, знаком с основами корректирования полета самолета. Морозов пошел ему навстречу… Теперь Хиничев уже где-то там, рядом с пиком.

Ну вот и все. Пашеньке не пишу. Сообщу о прыжке потом. Отбой решено сделать в десять вечера. В нашей огромной палатке все уже затихли. Завтра прыжок, к которому так долго и тщательно готовились.

Вечер теплый, немного душно. В палатке пахнет нафталином и резиной, где-то далеко-далеко трещит движок. А вот и Саша Мешков, на ночь умылся до пояса, ложится спать, подшучивает надо мной: «Знаю, письмо Паше строчишь». Нет, дорогой, делюсь своими мыслями с дневником…» Виктор Датченко.