РАССКАЗЫВАЕТ ЛЕОНИД АСАЕНОК

— Отделившись от самолета, я почти тут же ощутил знакомый рывок. Надо мной, как цветок, распустился купол парашюта. Я быстро отыскал глазами площадку для приземления и развернул щели парашюта по ветру.

Заметил внизу дымовую шашку. По направлению дыма определил, что внизу ветер дует в обратную сторону. Проверил снос, затем решил тормозить. Это значит — поставить щели против ветра. Иначе меня могло утянуть далеко от площадки. Только затормозил, как увидал перед собой раскрывшийся парашют соседа. В мгновение ока мы сошлись, и меня резко качнуло потоком воздуха. Я проскочил между строп парашюта своего товарища. Крикнуть ему ничего не мог — мешала кислородная маска. Мой парашют погас, стропы перехлестнулись, и я завис вниз головой. Перекосившись, купол парашюта Михеева тоже загасал, и нас начало вращать со страшной силой. Мы, как штопор, ввинчивались в упругий воздух. Земля быстро неслась навстречу. Падали мы на каменистый участок гор. Я понял: если освобожу стропы Михеева, парашют его станет меньше нагружен и быстро наполнится воздухом. Без промедления нажал на замок автоматической отцепки. И как только отделился от основного парашюта и начал свободное падение, дернул за кольцо запасного. Мелькнула тревожная мысль: успеет или не успеет раскрыться запасной парашют? И вот меня встряхнуло, я завис над камнями.

Посмотрел вверх. Михеев Боря спускался плавно. В его стропах безжизненно трепетал оставшийся мой основной парашют.

Стоит ли рассказывать о радости, которая нас охватила? Это передать невозможно. Меня немного знобило. В то время я еще не мог оценить всего случившегося. Тут начали меня обнимать товарищи. Я расцеловал Бориса. Молодец он, не растерялся. Если бы он покинул основной парашют, то были бы потеряны секунды для моего отделения. Борис только и сказал мне: «Я знал, что ты именно так и сделаешь».

Через шесть часов мы были уже в лагере.

Размышляя о том, как мне удалось найти выход из такого сложного положения в воздухе, спасти себя и товарища, я с благодарностью вспоминал своих наставников — мастеров парашютизма, научивших меня выдержке, находчивости, высокой технике прыжка…

Не могли не прийти на память и самые первые шаги моего приобщения к этому захватывающему виду спорта. А было это так. Работая на производстве, я стал членом клуба ДОСААФ. Сначала прошел годичную теоретическую подготовку. Потом начал прыгать. Незабываемый момент в жизни каждого парашютиста — первый прыжок с борта самолета.

Назначен день, час, минута… «Пошел!» — кричит выпускающий над самым ухом. Сильно отталкиваюсь левой ногой от среза двери — и мартовский, еще морозный ветер бьет в лицо, в ушах свист, земля наклонилась набок. Вдруг что-то сильное дергает за плечи, наступает необыкновенная, незнакомая тишина. Внизу все сказочно красиво. Вдали виден город, за ним лес, справа поле, слева селение и дымящий завод.

Я посмотрел вверх и увидел над собой упругий квадрат парашюта. «Если бы вот так спускаться весь день…» — первое, что пришло на ум. Душа ликовала, даже запел песенку из кинофильма «Любовь и мода»: «Вот лечу я высоко над землей…» Посмотрел вниз, увидал на снегу черный крест. Горизонт опускался все ниже и ниже, и земля уже бежала навстречу. Все было так, как учили.

— Ноги вместе! — послышалось с земли.

Напряг ноги, вытянул их немного вперед, почувствовал жесткий толчок и тут же свалился на бок.

Было совсем не страшно… Подбежал сероглазый чубатый Толочко Саша, поздравил с первым «самым главным» прыжком.

— Ну, как сердечко? — спросил он, улыбаясь, довольный за меня.

— Екнуло малость, — искренне признался я. — А потом так хорошо стало, готов был весь день прыгать.

— Поздравляю! — он прижал меня сильными руками к своей груди.

В тот день поздравлений было много. А мать, так сильно переживавшая эти «страшные минуты», прослезилась. И как я ни возражал, помогла мне раздеться, сама меня, как маленького, умыла своими шершавыми натруженными руками и усадила за празднично накрытый стол…

Мастерство свое я совершенствовал в аэроклубе. Уже через три месяца получил разрешение на затяжной прыжок. В воскресный день мой лучший товарищ Саша Толочко, который всегда щедро делился своим спортивным опытом, должен был совершить сотый прыжок. У парашютистов это большое событие. Саша покорил нас, молодых, красотой выполнения прыжка. Он падал, слегка прогнувшись в спине, расставив, как крылья, руки Потом на заданной высоте раскрывал парашют и приземлялся прямо на крест. Многочисленные зрители награждали его аплодисментами. Мы, конечно, завидовали.

Итак, мне был назначен затяжной прыжок. Нужно было падать десять секунд, не раскрывая парашюта. Когда самолет пролетел над окраиной Минска, я увидел свой дом. Знал, что мать очень волнуется. Сердце немного защемило, словно предчувствуя беду. Не давала покоя мысль, что купол парашюта укладывал не сам, а товарищ по аэроклубу. Вдруг что не так сделал?

Предчувствие не обмануло.

Шагнул за борт последним. Сначала, как и Саша, лежал на воздушной подушке, испытывая приятный напор снизу других струй воздуха. Но на седьмой секунде свалился в беспорядочное падение, перед глазами замелькали небо и земля. Дернув за кольцо, ожидаемого рывка не почувствовал. Глянул вверх, и замерло сердце: стропы из сот вырвались, а чехол с купола не сошел. Что делать? Мгновенно созрело решение: дернуть за кольцо запасного парашюта. Но оно почему-то не поддавалось. Словно приваренное. Рванул сильнее, а кольцо по-прежнему ни с места. И вдруг… неожиданный знакомый рывок за плечи. Парашют раскрылся! Посмотрел я прежде всего вниз, до земли было не больше сотни метров. Еще бы мгновение я…

Расследованием было установлено, что во время укладки парашюта в чехол попал укладочный штырь, который и сцепил чехол с куполом. Лишь у самой земли потоком воздуха разорвало сцепку, тогда парашют, наконец, раскрылся. В запасном же поржавели шпильки вытяжного троса, поэтому не выдергивалось кольцо.

А зрители, которых всегда полно, подумали, что это «трюк» высокого класса, и восторгались «мастерством» парашютиста. Перепуганный тренер поседел за эти страшные секунды.

Когда я, приземлившись, поднялся с земли, вытер рукавом холодный пот со лба, мне все же удалось выдернуть кольцо запасного парашюта…

— Говорила мама, поешь как следует. Не послушался, вот и не хватило силы выдернуть кольцо… — пошутил кто-то из товарищей.

Да, теперь можно было шутить.

Надолго запомнился этот случай. Он не остался без последствий. Тренер запретил мне прыгать на задержку раскрытия парашюта. А иные товарищи даже высказывали предположение, что спортсмен, дескать, уже никогда не рискнет шагнуть за борт. Только одна Томочка Якушина, споря с ребятами, правильно угадала мою судьбу: «Леня обязательно будет прыгать».

Вскоре я действительно добился разрешения прыгать и установил несколько областных рекордов. А в октябре 1966 года, в день регистрации брака с Томочкой, сделал свой сотый прыжок.

Военком долго не беспокоил меня. Товарищи уже давно служили, а я все был в резерве. И вдруг, как по тревоге, ночью вручили документы. Направили в воздушнодесантные войска.

Загрузка...