Память любви

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лусио долго молчал, не зная, что сказать. Он просто остолбенел, удивленно глядя на Анабеллу.

После разговора с доктором он ожидал увидеть ее больной, слабой, но у нее был цветущий вид, кожа светилась, а зеленые глаза сверкали как колумбийские изумруды.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она была босая, в облегающих джинсах и белой блузке, ее блестящие черные волосы свободно рассыпались по плечам.

– Теперь, когда ты здесь, да.

Теперь, когда ты здесь?

Ее мягкий хрипловатый голос проник в глубины его души. Казалось, она была рада его видеть. Но почему она так непохожа на ту Анабеллу, которую он видел пару месяцев назад, перед ее отплытием за антиквариатом в Азию?

Та Анабелла была одета в безупречный черный костюм, туфли на высоких каблуках, ее красные кожаные чемоданы стояли у дверей.

Они долго стояли на пороге виллы, наконец, она улыбнулась и сказала:

– Вот и все.

На ее лице играла холодная улыбка, взгляд зеленых глаз был напряженным.

– Все?

Она слегка наклонила голову. Ее черные волосы были аккуратно уложены на французский манер.

– Да.

– Ты все решила сама? – спросил Лусио, внутренне укоряя себя за то, что приехал попрощаться.

Он знал, что она ненавидит его вспыльчивость.

Ненавидит нерешенные вопросы в их отношениях.

Холодная улыбка медленно исчезла с ее лица.

– Нет, Лусио, это не я все решила. Мы сделали это вместе.

И, надев черные кожаные перчатки, она направилась к машине, гордо выпрямив спину и высоко подняв голову.

Вот такой он ее запомнил. Сдержанная, элегантная, неприступная снежная королева.

Но сейчас перед ним стояла совершенно другая женщина.

– Где ты был, Лусио? – неуверенно спросила она, смотря ему прямо в глаза.

– Я уезжал.

Улыбка слетела с ее лица, глаза потухли.

– Ты сказал, что никогда не покинешь меня.

Он нахмурился, озадаченный ее словами.

– Мы же решили…

– Быть вместе, – закончила она за него и попыталась улыбнуться.

Лусио видел, что это дается ей с трудом. Она старалась, чтобы между ними все выглядело гладко, но внутри страдала и злилась.

– Теперь я здесь, – ответил он, не зная, что еще сказать. Она сама прогнала его, но сейчас это уже не имело значения. Он понял, что у Аны помутился рассудок, и чувствовал, что ее нужно защитить, уберечь от болезненных воспоминаний. – Теперь все будет хорошо.

Со слезами на глазах Ана отвернулась, кусая губы.

– Слишком поздно, – грустно сказала она.

– Что поздно?

Она поникла и вздрогнула.

– Они делали ужасные вещи, Лусио. Я даже не могу тебе об этом рассказать.

У него замерло сердце. Внезапно он вспомнил предостережение доктора – Ана больше не была самой собой, и ее память тоже.

Должно быть, она говорила о своей болезни. Никто не мог ее обидеть. Он не любил ее семью, но они любили ее. Данте же обожал Ану.

– Конечно, мне ты можешь рассказать, – мягко сказал он. – Расскажи мне обо всем. Ты ведь всегда рассказывала.

«Когда-то, – мысленно поправил он себя. – Когда-то ты мне все рассказывала. Тогда мы были так близки, как только могут быть близки два человека.

Но это было давно, много лет назад, когда мы были открытыми, свободными, сгорающими от любви друг по другу».

– Ты сказал, чтобы я ждала тебя в кафе. Я ждала, ждала, но ты так и не пришел. Что случилось? Я испугалась, а потом меня забрали домой.

Он молчал.

Только однажды их разлучили, насильно, но это случилось давно… Это было самым мрачным воспоминанием в его жизни, когда, казалось, все было потеряно.

Она шагнула вперед и засунула руки в карманы джинсов.

– Ты знаешь, как себя чувствуешь, когда тебя бросают посреди ночи? – спросила Ана, выпрямив спину. Она по-прежнему была очень красива, с большой упругой грудью, тонкой талией и пышными бедрами. – Я не знала, что делать. Я ждала тебя, ждала, что ты вернешься за мной.

И он вернулся за ней. Три с половиной года назад он снова нашел ее, и они переехали в этом дом, где позже поженились. Вот только их счастье длилось недолго. Ни в первый, ни во второй раз ничего не получилось. Их страсть и привязанность друг к другу не могли противостоять грубой действительности.

Но это было очень давно. Она ничего не помнила, начиная с той ужасной ночи пять лет назад.

– Ты сказал, что будешь ждать меня, – прошептала она, яростно и осуждающе сверкая глазами. – Ты мне солгал. Тебя не было рядом, когда ты был мне так нужен!

– Теперь я здесь.

Их глаза встретились. Она с напряжением всматривалась в его лицо, сжав губы. Он не знал, что она ищет и что надеется найти.

– Ты останешься? – медленно спросила она.

Он стал задыхаться, словно в его легких закончился воздух.

– Я останусь до тех пор, пока ты этого хочешь.

– Я хочу, чтобы ты остался навсегда.

Ее слова, сказанные с детской прямотой и непосредственностью, обожгли Лусио. Его грудь горела, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет.

Она прогнала его, напомнил ему внутренний голос. Она настаивала на разводе.

Но сейчас все это не имеет значения, подумал он.

Сейчас он был ей нужен. И только это было главным.

Она теребила отворот его кожаной куртки.

– Посмотри на меня, – приказала она, глядя ему в лицо. – Посмотри мне в глаза и обещай, что останешься.

Он нагнулся и поцеловал ее в голову.

– Я останусь, Ана, – прошептал он. – Обещаю.

Внезапно Лусио осознал, что они все еще стоят перед домом. Рядом ждал шофер. Сиделка в белой форме смотрела на них с крыльца дома. Они были у всех на виду. Ничего не скроешь, с горечью подумал он.

– Можно мне войти? – спросил он, беря ее за подбородок и смотря ей прямо в глаза. – Ты позволишь мне войти, снять куртку и остаться с тобой?

Под взглядом его черных глаз Ана смягчилась.

Он всегда на нее так смотрел, и так страстно и убедительно любил. Это был Лусио, который должен был приехать за ней.

– Да, – сказала она, чувствуя себя счастливой. Пойдем в дом, но предупреждаю тебя, это один из тех домов, которые ты ненавидишь.

– Он не так уж плох, – ответил он сдавленным голосом.

Ана видела, как он сжал губы. Она знала, что он любит простые вещи, а эта вилла была воплощением аристократического образа жизни семьи Гальванов.

– Да, он вычурный. Здесь много антиквариата, дорогих безделушек и картин. Но мы останемся здесь ненадолго.

Она взяла его за руку и повела за собой в дом.

– А куда мы поедем?

Ана хотела пожать плечами и сказать что-нибудь простое и беспечное, но на душе у нее было тяжело.

Она чувствовала какую-то одержимость в себе.

– Ана? – мягко спросил он.

Она сжала руки в кулаки.

– Я хочу вернуть его. Я должна вернуть его!

Лусио изумленно поднял брови, их глаза встретились.

– Кого, Ана? О ком ты говоришь?

– О ребенке.

– Каком ребенке?

– Нашем ребенке.

В отчаянии она прижала руки к груди.

– Ана, у нас нет никакого ребенка, у тебя был выкидыш, – сказал он, осторожно дотрагиваясь до ее щеки.

– У меня не было выкидыша.

– Был. У нас нет детей.

– У нас мальчик.

Она с трудом сдерживалась.

– Детка, послушай меня!

– Как ты мог забыть? – Она внимательно посмотрела на него, стараясь уловить хоть намек, что он помнит. – Лусио, что с тобой случилось? Мы должны найти нашего ребенка. Мы должны спасти его.

Лусио молчал. Не зная, что сказать, он опустил руку Дела обстояли гораздо хуже, чем сказал доктор.

Намного хуже. Доктор предупредил, что нужно быть готовым, но как можно быть готовым к такому?

Лусио проглотил комок в горле, пытаясь оправиться от шока. Это была не Анабелла. Это не могла быть Анабелла.

Она захныкала.

– Может, сядем где-нибудь в тени? Пожалуйста, хрипло попросила она.

– У тебя болит голова, – сказал он, дотрагиваясь до ее лба. От прикосновения его холодной руки, она сморщилась.

Он обернулся и увидел, что в комнату тихо вошла сиделка.

– Здесь сиделка.

– Со мной все в порядке, мне просто нужно сесть. – Она вся сжалась от звука собственного голоса и втянула голову в плечи.

Лусио не мог смотреть на ее страдания. Он взял ее руки в свои. Казалось, что ее боль была живым существом, которое двигалось по ее телу, обжигая и овладевая каждой клеткой. Боль была под кожей, в жилах, в голове.

Он обнял ее и, взяв на руки, отнес наверх, в спальню.

– Тебе нужно принять лекарство, – сказал он, опуская ее на шелковое покрывало.

– Я ничего не хочу. – Ана повернулась на бок и взглянула на него тусклыми глазами. – От лекарства я хочу спать, но я не должна сейчас спать. Мне нужно подумать.

– Как ты можешь думать, когда у тебя так болит голова?

– Но я должна. Я должна собраться и отправиться за ним.

За ним. Снова этот бред. Лусио подавил вздох. У него было ощущение, словно вокруг него густой туман. Но ему необходимо выбраться. Он должен найти способ помочь ей.

Лусио подошел к окну и задернул шторы. В комнате стало темно.

– Так лучше? – спросил он.

– Немного. – Ана с трудом улыбнулась, но он видел, как ее тело содрогается.

Он вернулся и сел рядом с ней. Она прижалась к нему, положив руку ему на колени.

– Останься, – прошептала она устало, но с облегчением.

– Конечно, я останусь.

– Ты не сердишься?

Она вся измучилась, подумал Лусио. Дикий мустанг чуть было не растоптал ее. Он улыбнулся ей успокаивающе, обнадеживающе.

– Зачем мне сердиться? Ты ничего плохого не сделала.

– Но ребенок… – Она запнулась, покачала головой, с укоризной и трепетом взглянула на него. Но в ее глазах появилось кое-что еще. Доверие.

Как будто последних пяти лет не было, и она снова была семнадцатилетней девушкой, жаждущей любви.

Он откинул длинные черные волосы с ее лица.

– Я никогда не буду сердиться на тебя за то, что ты потеряла ребенка. Я обещаю, Ана.

Ее глаза наполнились благодарными слезами, и она крепче прижалась к нему.

– Не могу поверить, что ты здесь, – прошептала она. Потом поднесла его руку к своей щеке, крепко держась за нее, как за спасательный круг. – Это, наверное, сон.

Лусио сидел с ней, пока она не заснула, потом встал и направился к двери. Но внезапно почувствовал, что не может оставить ее одну. Остановившись на пороге, он посмотрел на нее, свернувшуюся калачиком на кровати. Он мог различить только ее профиль. Лицо было таким же прекрасным, как раньше – точеный нос с немного приподнятым кончиком, чувственный рот, волевой подбородок, высокие скулы и густые брови, – но сейчас не красота его волновала. Он вернулся домой, рядом с ним Анабелла, и это после долгих месяцев разлуки, после того, как он пытался смириться с тем, что будет жить один, без нее, и казалось, все безвозвратно потеряно.

Что же с ними произошло? Почему они расстались?

Лусио было горько оттого, что Ана заболела, стала беспомощной, многое не помнила – и не могла вспомнить, – в то время как он все помнил и мысленно проживал их жизнь заново.

Он снова переживал чувство вины, предательства, чувствовал потерю, горе и ярость, потому что, черт подери, хотел, чтобы у них все получилось! Он делал все, чтобы спасти их любовь.

Хуже всего было то, что Лусио до сих пор очень скучал по ней. Физически. Ему хотелось прижать ее к себе, почувствовать очертания и мягкость ее тела.

Ему было очень больно, когда она сказала «Довольно!», собираясь прожить оставшуюся жизнь без него. Что за жизнь ее ждала? А его?

Он вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Сиделка, дремавшая в кресле рядом с комнатой Анабеллы, увидев его, спросила:

– Все в порядке?

– Она заснула, – кивнул он.

Два часа спустя Лусио все еще был в кабинете, когда в дверь постучала экономка. Он задремал в кресле, но, услышав стук, проснулся.

– Да? – хрипло крикнул он, выпрямляясь и протирая глаза.

– Приехал граф Гальван, – сказала Мария, входя в кабинет и забирая пустой поднос со стола. – Он ждет вас в гостиной.

Лусио провел по лицу рукой. Значит, приехал старший брат. Данте Гальван не теряет времени даром.

..;;: Когда Лусио вошел в гостиную, – Данте был уже там и с интересом осматривался вокруг. Это была большая комната с высокими балками, стены выкрашены в розовый цвет, на полу – терракотовая мозаика, привезенная из Италии. На стенах висели картины семнадцатого века, повсюду были расставлены дорогие антикварные вещи – все говорило о богатстве, классе, престиже.

Осмотрев комнату, Данте остановил взгляд на итальянских картинах и пейзаже, изображавшем амурчиков и девушек под деревом у реки.

– Вы знаете, сколько это стоит? Особенно эта, проговорил Данте, указывая на пейзаж.

Лусио хотел улыбнуться, но у него уже не осталось на это сил. После всего, что случилось, Данте собирался обсуждать благосостояние Лусио?

– Да.

– Когда вы ее купили? – спросил Данте, продолжая рассматривать большое полотно.

– Прежде чем жениться на вашей сестре, – ответил Лусио, давая понять, что картина куплена на его деньги, а не на деньги Анабеллы.

Данте поднял голову и уставился на Лусио с нескрываемой враждебностью.

– Я сам купил этот дом, – наконец прервал молчание Лусио. – У бывшего владельца был тяжелый период, и я купил землю, виллу, мебель – все за наличные.

Данте опустил глаза, но Лусио успел заметить промелькнувшее в них сомнение.

– Вы никогда не рассказывали, как заработали эти деньги.

– Я играл в казино.

– Казино?

– А потом вложил выигранные деньги в это поместье, – невозмутимо сказал Лусио, не обращая внимания на то, что Данте прервал его.

– От азартного игрока к виноделу? Звучит не правдоподобно! – воскликнул Данте.

– Я не собираюсь вам ничего объяснять, граф. Я всегда был азартен, и вы должны это знать. Я бы не стал тем, кем стал, если бы не рисковал.

– Другими словами, вы не соблазнили мою сестру?

– Нет. – Лусио начинал терять самообладание. – И я бы не стоял сейчас здесь, если бы не был уверен, что это прекрасная возможность и для нее, и для меня.

– Возможность? – Данте бросил на него острый взгляд. – Не собираетесь ли вы все начать сначала?

Лусио пожал плечами.

– Что сказать? Я – оптимист и никогда не брошу Анабеллу.

Он сказал это, чтобы разозлить графа, но внезапно понял, что на самом деле так думает. Он хотел испытать судьбу во второй раз. Может, Господь Бог дал ему второй шанс, снова влюбив в него Анабеллу?

Глаза Данте сузились, а лицо стало печальным.

Он подошел к окну и стал пристально смотреть на видневшиеся вдали зеленые холмы с виноградниками.

Они долго молчали. Лусио наблюдал за Данте и ждал, что будет дальше. Он мог подождать. Он только и делал, что ждал – последние несколько недель.

Месяцев. Лет.

Наконец Данте обернулся и слегка кивнул головой Лусио.

– Думаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы приехали.

Лусио молчал.

– Доктор сказал, что вы в Калифорнии, – продолжал Данте.

– Вы долго мне не звонили.

– Я ждал, когда Ана захочет вас видеть, – их глаза встретились. – Иначе я бы не позвал вас.

Лусио с трудом сдерживался, чтобы не броситься в драку. Но вражда между ними не поможет Анабелле. А ему нужны были факты. Больше информации. Недостающие кусочки ребуса.

– Как она вышла из комы?

– У нее были галлюцинации. Благодаря им мы смогли поставить правильный диагноз. Сначала все думали, что это грипп.

– Вы навещали ее здесь?

– Ваша экономка позвонила мне, и я тут же прилетел, вызвал «скорую». Я знал, что ситуация серьезная. У нее была лихорадка.

– Когда это было? Месяц назад? – Лусио пытался оставаться спокойным, но он не мог простить Данте за то, что тот скрыл от него болезнь Аны.

– Да, около месяца назад. – Какое-то время Данте колебался, словно подбирая слова. – Но сейчас ей лучше, – наконец сказал он. – Может, это и не прежняя Анабелла, но сейчас ей гораздо лучше.

Лусио видел, что Данте переживает за сестру.

Граф всегда проявлял искреннюю заботу об Анабелле, и Лусио вспомнил, как пять лет назад, осенью, он впервые познакомился с Аной и ее семьей. Ей было тогда семнадцать лет, она оканчивала школу, но в ней уже проснулся бунтарский характер, идущий вразрез с авторитарным характером старшего брата.

Данте и Анабелла. Они могли не сходиться во мнениях, но что бы ни случилось, они всегда оставались семьей.

– Интересно, что вы имели в виду, сказав, что ей стало лучше? – вздохнув, спросил Лусио.

Граф недоуменно посмотрел на него.

– К ней возвращается физический тонус мышц, сила. Но, как вы, наверное, заметили, есть провалы в памяти.

Лусио не знал смеяться ему или плакать.

– О, да! Я заметил.

Внезапно наверху раздался крик. Данте вздрогнул, но Лусио остался невозмутимым. За последние шесть часов, с тех пор как он приехал домой, он слышал и не такие крики.

– Что это было? – спросил Данте, поднимая глаза к потолку, расписанному в кремовые, красные и зеленые тона.

– Анабелла, – ответил Лусио и поспешил к лестнице.