Память любви

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ана боялась узнать правду, но и не могла остановиться. Она продолжала задавать вопросы, которые смогли бы собрать воедино все частицы прошлого.

Она должна была понять, что произошло между ними, узнать о судьбе их ребенка.

Анабелла глубоко вздохнула.

– А что с ребенком? Мы нашли его?

– Ана.

Она стиснула зубы, стараясь успокоиться.

– Ты не хочешь, чтобы я говорила об этом, не хочешь слушать меня, но ведь ребенок существует, Лусио. У нас был ребенок.

Бедная Анабелла, с нежностью подумал Лусио.

Она так и не смирилась с потерей ребенка и с тем, что она никогда больше не сможет иметь детей.

После выкидыша ей пытались вылечить геморрой и изрезали ее тело так, что она больше не сможет зачать. Бог свидетель, они пытались! Сколько же Анабелле пришлось вынести, чтобы привести свое тело в форму!

– Ана, ты много говоришь о ребенке, – тихо сказал он, – но никакого ребенка нет. Ты потеряла его.

– Не правда!

– К сожалению, это правда.

Он взял ее руку, чувствуя внутреннее сопротивление Аны, но не стал обращать на это внимания.

– У нас мальчик, – грустно сказала она.

Лусио с трудом сдерживался. Доктор предупреждал, что у Анабеллы могут быть странные воспоминания и изменения в настроении. Ничего серьезного.

Они вышли на веранду. На небе светила луна, и маленькие огоньки бегали по растениям в горшках, словно светлячки.

– Лусио, ты меня слушаешь?

– Да.

Он должен был поддержать ее. Он должен был слушать ее, относиться к ней серьезно. А она затронула больную тему.

– Где тогда ребенок? – спросил Лусио, стараясь говорить спокойным голосом. – Где он живет? Кто о нем заботится?

Она вздрогнула.

– Я не знаю. Поэтому я должна найти его.

Лусио сел в кресло и притянул ее к себе. Она села рядом, и он ощутил изгиб ее бедра и плечо.

Они молча сидели рядом друг с другом. Лусио стал вспоминать ее обнаженное тело, руки, бедра, шелковистость кожи. Но ему сейчас нельзя думать о любви. Он должен помочь Ане. Он должен понять, что происходит в ее голове.

– Малышка, если ребенок действительно существует, если у нас сын, ты бы давно уже мне об этом рассказала, – мягко сказал он. – Я знаю тебя, Анабелла. Ты бы не смогла хранить это втайне от меня.

Ее темные зеленые глаза наполнились слезами.

Она смотрела в сторону, губы дрожали.

– А если я так и сделала? – прошептала она. Что если я сохранила это в тайне, и боль от этого съедала мое сердце, и я не могла ни спать, ни есть, ни думать?

Он посмотрел на нее, не веря своим ушам. Либо она серьезно тронулась рассудком, либо действительно многое скрывала от него.

Она сложила пальцы в замок.

– Я надеялась, что мне удастся найти ребенка до твоего возвращения. Я пыталась отыскать его, но потеряла след.

Он накрыл ее ладони своей рукой.

– Дорогая, по-моему, ты слишком многое от себя хочешь сейчас.

– Я не сошла с ума!

– Я этого не говорил, – сказал он, внутренне сжимаясь.

– Но думаешь так, – она крепко сжала его руку. Я говорю правду, Лусио. У нас есть ребенок. Он не умер. Его должны были вернуть мне после того, как я оправлюсь после родов. Но они забрали его, они… – она глубоко вздохнула, – продали его.

Лусио почувствовал приступ тошноты и встал.

Его начинал раздражать бред Анабеллы. Ее воображение выходило из-под контроля, и ему стало казаться, что, возможно, он уже не сможет ей помочь.

Если бы только она перестала нести эту чушь! Перестала говорить эти ужасные вещи!

Ребенок? Сын. Отняли у матери и продали.

Продали.

Ана сошла с ума.

Лусио ослабил воротник, чтобы стало легче дышать.

Не думая о том, что оставляет ее одну, он пошел обратно в дом. Сейчас он сядет в машину. Ему нужно немного развеяться и успокоиться.

– Лусио!

Ее пронзительный крик эхом прокатился по холлу, освещенному маленькими канделябрами в античном стиле. Он продолжал идти, стараясь не обращать внимания на призыв Анабеллы.

– Это правда, Лусио, – долетели до него ее слова. – Я хочу, чтобы ты помог мне разыскать ребенка.

Пожалуйста!

Лусио остановился и медленно повернулся. Он был уже почти у дверей. Так близко к свободе, к побегу. В глубине души Лусио переживал за Ану. Он мог справиться с переломанными костями, шрамами, ранами, но это… помешательство… как будто это была уже не Ана.

– Я хочу немного прогуляться, – сказал он. – Вернусь к ужину. Хочу съездить в офис, привести в порядок дела.

– У меня есть доказательства!

Ее голос дрожал от возмущения. Он уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова.

– Это правда!

Она взяла его за руку, и они вместе поднялись к ней в комнату. Анабелла в недоумении огляделась вокруг.

– Где они?

– О чем ты? – устало спросил Лусио.

– Вещи ребенка.

– Я никогда не видел здесь детских вещей.

Ана принялась тереть виски. Голова болела, но это не имело значения. Она знала, что существует голубая коробка с бумагами, с информацией. Светло-голубая коробка, почти как небо, перевязанная тонкими лентами.

– Голубая коробка от туфель. Должно быть, Мария куда-то ее убрала.

– Я не видел никакой голубой коробки.

– Ты ничего не знаешь! – воскликнула она со слезами на глазах.

– Ты тоже.

Они оба яростно смотрели друг на друга, тяжело дыша. В эту минуту она его ненавидела. Лусио был такой высокомерный, уверенный в своей правоте.

Но ведь он ничего не хочет слышать!

– Так чего же я не знаю? – спросила она.

– Прошло много времени.

– Конечно.

– Слишком много времени.

Ее сердце заколотилось. В ярости она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони.

– Сколько?

– Пять лет.

У Аны подкосились ноги. Если бы Лусио не бросился к ней, она бы упала, но он поймал ее и удержал.

Несмотря на ее бурные протесты, он взял ее на руки, отнес на кровать и тут же схватил трубку телефона.

– Ты же не будешь звонить доктору, – услышал он ее голос. – Ты напрасно его побеспокоишь. Я…

– Да, Стивен, она упала в обморок прямо на моих глазах, – прокричал в трубку Лусио, не обращая внимания на ее слова.

– Я не падала в обморок! Это был не обморок! – закричала Ана, стараясь заглушить его. – Я просто потеряла равновесие.

Лусио яростно взглянул на нее.

– Прекрати! – воскликнула она, пытаясь вырвать у него трубку. – Здесь не ты командуешь!

– Замолчи, черт возьми! – взорвался Лусио и снова обратился к доктору:

– Да, она медленно приходит в себя. Нет, она в сознании.

– Со мной все в порядке, – продолжала настаивать Ана.

Лусио указал на подушки.

– Ложись.

Он смеется над ней? Она снова попыталась вырвать у него трубку.

– Я не больна, у меня был шок. Я до сих пор в шоке. Дай мне трубку! – С большим трудом она выхватила трубку у Лусио из рук. – Привет, Стивен, да, все в порядке. Я просто потеряла равновесие и упала. Я не теряла сознание. Ничего серьезного.

Скажите моему мужу… – она осеклась, в ужасе глядя на Лусио. У нее сильно забилось сердце, и она облизнула сухие губы. – Скажите моему… мужу… что я в порядке.

Она передала трубку Лусио и легла на кровать.

Она была замужем за Лусио!

Откуда она об этом узнала? Как вспомнила?

Замужем за Лусио. Когда? Как? Где? Невероятно, но он сказал, что прошло пять лет…

Этого не может быть.

Она слышала, как Лусио попрощался с доктором и повесил трубку. На минуту в комнате воцарилось молчание.

– Ты вспомнила, – наконец сказал Лусио.

Она молчала, чувствуя себя совершенно опустошенной. Как будто осенний ветер сдул ее мысли, словно листья с деревьев.

– Если прошло уже пять лет… – Она замолчала и закусила нижнюю губу.

Пять лет. Из этих пяти лет она не помнила ничего, кроме того, что Лусио ее муж.

– Тебе почти двадцать три года, – спокойно продолжал он.

Ана была рада, что в комнате темно. Она чувствовала себя круглой идиоткой, и ей было мучительно больно осознавать это.

Лусио подошел к столу и включил ночник.

Яркий свет ослепил ее, и Ана повернула голову в сторону. Она ничего не хотела видеть, ничего не хотела обсуждать.

– Это может немного подождать? Мне нужно время.

– Нам надо поговорить.

– Нет, – она ударила кулаками по коленям. – Не сейчас.

– Ты хотела поговорить раньше. Ты заставила меня остаться.

– Это было раньше! – закричала она. – Тогда я думала… я думала…

– Что ты тогда думала, милая? – мягко спросил он.

Моя жена. Моя женщина.

Глаза Аны горели, но слез больше не было. Она жутко нервничала, ей было жарко и холодно одновременно. Она была замужем за Лусио уже несколько лет… Это невероятно!

Лусио подошел к ее кровати. Он чувствовал, что она напряжена.

Анабелла обняла руками колени. Странно было сознавать, что земля вертится, все вокруг меняется – все, кроме его физического влечения к ней.

С тех пор как он увидел ее в первый раз, Лусио постоянно влекло к ней. Его восприятие Анабеллы было сродни тому чувству, которое испытываешь в дикую жару и ледяной холод, или когда вам на голову падает камень.

Когда они поссорились в первый раз, она действительно бросила в него камень. У нее были сильные руки, и она была меткая. Камень ударил его по затылку, у него потекла кровь.

Малышка. Такая вспыльчивая. Но именно такой она ему и нравилась.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она, вставая на колени на кровати.

– Ты заставляешь меня улыбаться.

Он вдруг почувствовал бессильную злобу на судьбу. Как такое могло случиться? Почему произошла эта трагедия?

Они были созданы друг для друга. Они должны были быть вместе. Почему она развелась с ним? Почему захотела расстаться?

– По крайней мере раньше ты любила меня смешить.

Она подняла голову и взглянула на него. Ее красивые зеленые глаза светились как изумруды, и при взгляде на них у него заныло под ложечкой.

– Тебе нравилось играть на моих нервах и нервах близких тебе людей, – продолжал он. – Ты была такой упрямой. Ты здорово заставила понервничать всю семью, особенно Данте. Он всегда очень беспокоился за тебя.

Она ничего не ответила, и Лусио подумал, что в мыслях она где-то далеко, как это уже было однажды после несчастного случая, когда она не могла сосредоточиться ни на чем дольше, чем на пару минут.

– Я не помню, – наконец сказала Анабелла.

– Я знаю.

Она наклонила голову, и ее блестящие черные волосы упали ей на лицо эбеновым водопадом.

– Я могу никогда не вспомнить…

Внутри у него все горело. Беспокойство, словно кислота, разъедало Лусио изнутри, заставляя его желудок гореть днем и ночью.

– Тогда мы начнем сначала.

Она с ужасом взглянула на него.

– Сначала?

– Да, сначала. – Лусио попытался улыбнуться и успокоиться. Взяв стул, он поставил его рядом с кроватью и сел. – Мы начнем все заново.

Анабелла не ответила. Она просто смотрела на него грустными глазами, поджав губы, на которых уже давно не играла улыбка.

Внезапно Анабелла почувствовала, что устала от этих разговоров. Она не хотела больше ничего слышать, ни о чем спрашивать. Ей нужно было время переварить то, что сказал Лусио, время, чтобы справиться с чувствами.

– Уже поздно, – сказала она, видя, что за окном стемнело. Ей хотелось плакать, но она не знала почему. Она должна радоваться, что она замужем за Лусио. Ей всегда хотелось быть его женой. Почему же она не радуется? Почему не чувствует облегчения?

– Ужин будет скоро готов.

Ана отвернулась и закрыла глаза, с трудом сдерживая слезы.

– Я устала, – сказала она, стараясь говорить обычным голосом. – Ты не возражаешь, если я поужинаю одна в своей комнате?

Он ничего не ответил. Его лицо было серьезным и печальным, как и ее.

Когда он заговорил, его голос казался спокойным. Обманчиво спокойным.

– Конечно, дорогая. Все будет так, как ты хочешь.

В тот вечер Лусио ужинал на веранде один. На столе было зажжено несколько свечей.

Тихий ужин при свечах напомнил ему о прежней жизни, о времени, когда он был простым гаучо. Тогда Лусио был свободен, не связан никакими обязательствами. Он приходил, уходил, делал все так, как ему было удобно.

А потом появилась Анабелла, и он променял свою свободу на жизнь с ней. Лусио бросил все, к чему был привязан, ради того, что было дорого ей деньги, власть, положение. Она была из другого мира, привыкла жить в роскоши. Все это было ей необходимо и сейчас, с горечью подумал он.

Лусио закурил сигару и вдохнул горький запах.

Ему нравился аромат хорошего табака. Он напоминал ему о друзьях, отце, брате, ночах под звездным небом, кострах, долгих днях на пастбище со скотом, поездках верхом по равнинам. Он любил свою жизнь в горах, в пампасах.

Лусио затушил сигару и встал. Ему не нужны были богатство, почет. Ему нужна была только Анабелла. По иронии судьбы из бедного гаучо он превратился в богатого винодела, но при этом потерял Ану.

В доме было темно. Лусио так долго сидел на веранде, что даже Мария уже ушла домой.

Он запер двери и поднялся на второй этаж.

Они с Анабеллой были частью единого целого, и он знал, что ей сейчас очень одиноко.

Он не может лечь спать, не поговорив с ней. Его совесть ему этого не позволит.

Лусио тихонько открыл дверь ее комнаты. За окном на темном небе тускло сиял золотистый серп луны, выглядывавший из-за облаков.

Анабелла лежала на кровати, свернувшись калачиком, и смотрела на него.

– Я хотел извиниться за то, что обидел тебя, – начал он. – Прости меня.

– За что я должна тебя простить?

Ее голос был хриплым. Она плакала. Он подошел к ней, но она накрылась с головой одеялом.

Виднелись только пальцы руки.

Он улыбнулся. Маленькие красивые пальчики.

Ему захотелось увидеть красивое лицо Аны. Он наклонился и один за другим поцеловал ее пальцы.

Рука Аны напряглась, суставы побелели.

Она была очень упрямой.

Кончиком языка он осторожно дотронулся до среднего пальца. Она вздохнула. Он улыбнулся и поцеловал его, видя, как она изогнулась под одеялом.

Один за другим он поцеловал все пальцы, но Анабелла по-прежнему оставалась под одеялом.

Постояв еще немного, он медленно направился к двери.

– Спокойной ночи.

– Не уходи.

Он обернулся. Она сидела на кровати. В комнате было так темно, что он видел только ее широко раскрытые глаза и подбородок.

– Мы действительно женаты?

– Да.

– Когда мы поженились?

– Пару лет назад.

В комнате стало еще темнее. Он посмотрел в окно, месяц почти полностью скрылся за облаком, и внезапно он почувствовал, что в комнате нарастает напряжение.

– Почему ты раньше мне не говорил? – шепотом спросила она.

– Потому что ты была больна, слишком эмоциональна.

Анабелла нахмурилась.

– Это наш дом? – спросила она, проводя рукой по серебристому одеялу.

– Да.

Она снова погладила дорогую ткань.

– Но я не чувствую себя здесь как дома. Даже представить не могу, что мы здесь когда-то жили.

– Мы жили здесь почти четыре года.

Она открыла рот, но ничего не сказала.

Он видел удивление в ее глазах, чувствовал ее смятение.

– Ты этого не помнишь?

Она отрицательно покачала головой.

– Я весь вечер пыталась вспомнить, но не смогла.

– У меня есть фотографии нашей свадьбы. Хочешь, я принесу?

– Нет. Не сегодня. Я не могу сейчас думать. Я устала чувствовать себя… опустошенной.

Она казалась такой маленькой в этой большой кровати. Когда-то это была их кровать. И снова ему захотелось обнять и защитить ее.

– Извини, крошка.

Ее губы задрожали. Он отдал бы все, чтобы поцеловать эти губы и унять их дрожь.

– Извини, я обидел тебя. Я ненарочно.

– Тогда иди сюда и обними меня.

Лусио глубоко вздохнул. Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять ее, но он не доверял себе. Ей нужна была только его забота, а он боялся дотронуться до нее, боялся, что не сможет сдерживать свое желание заняться с ней любовью.

Они уже вечность не занимались любовью. Несколько месяцев – даже больше, чем он мог себе представить.

– Я не могу, – сказал он, в глубине души понимая, что нужно остановиться, пока он окончательно не потерял над собой контроль.

– Почему?

– Потому что я не уверен, что смогу себя контролировать.

– Не надо себя контролировать.

От ее слов ему так сильно захотелось овладеть ею, быть с ней, что ему стало страшно.

Назад, сказал он себе, но не мог сдвинуться с места. Как будто в его жилах текла не кровь, а мед.

Этим медом была Анна. Она владела его телом, мыслями, сознанием. Сердце Лусио ныло, каждая его частичка хотела дотронуться до нее, слиться с ней воедино. Если бы не осторожность, он бы притянул ее к себе и она оказалось бы в его власти.

– Ты сказал, что мы женаты.

Он подавил вздох.

– Прошло уже много времени.

– Но ты пришел за мной.

Лусио был как во сне. Он слышал слова Аны, но не видел ее. Только одно прикосновение, говорил он себе. Только одно прикосновение.

Они больше не жили вместе, они расстались, а она этого не помнила. Она сама захотела развестись, а теперь звала его.

Любить Анабеллу было мучительно. Расстаться с ней – невыносимо.

– Останься, – услышал он ее хриплый голос. – Я не кусаюсь.

Он рассмеялся. Она частенько покусывала его, когда они занимались любовью, и даже царапала.

Эти шрамы Лусио носил с гордостью. Как же он соскучился по ней! Как же давно у него не было женщины!

– Ана.

Его голос был низким, в нем слышались такие голод и страсть, что ему самому стало не по себе.

– Иди сюда, – прошептала она.

Зачем он приехал? Должно быть, сошел с ума.

Ему следует держаться от нее подальше.

– Ты столько пережила, детка, и еще не здорова.

Он ненавидел свои плотно сидящие брюки, ненавидел напряженные мускулы. Его тело играло с ним плохую шутку. Его тело выдавало его.

Он услышал шелест одеяла. Ана встала с кровати и подошла к нему. Вот она уже перед ним на расстоянии дыхания.

– Ты такой упрямый, – сказала она. – Ты стараешься быть хорошим, а я устала быть хорошей. Я всю жизнь была примерной, это так скучно.

Настоящая женщина-вамп, дьявольская обольстительница.

– Ты никогда не была хорошей.

– Слава богу! – рассмеялась она.

Он почувствовал, что начинает тонуть. Лусио тянули на дно тысячи голодных мыслей, одолевавших его в последние месяцы.

– Обними меня, Лусио.

– Я не могу.

– Можешь. Только с тобой я чувствую себя самой собой, а мне очень хочется снова быть самой собой.

В эту минуту он был Адамом в Эдеме. Он тянулся за яблоком, умирая от желания сорвать его. Оно было таким вкусным. Таким…

– Нет, – почти крикнул он. Боль стала такой нестерпимой, словно что-то пронзило его сердце. – Я не могу этого сделать, Ана!

Лусио знал, что она не простит ему, если он займется с ней любовью, воспользовавшись потерей памяти. Он помнил другую Анабеллу, ту, которая развелась с ним, полную презрения и ненависти.

Ее руки сомкнулись на его талии, и она прижалась к его груди.

– Не будь трусом, – сказала она, поднимая голову.

– Я не трус.

Луна выглянула из-за облаков и осветила небо серебристым светом.

Внезапно Лусио ясно увидел ее лицо, широко раскрытые зеленые глаза, полные страсти. Не в силах больше сдерживаться и противостоять этим красивым глазам и губам, он поцеловал ее.

Я люблю тебя, подумал Лусио, пытаясь унять в теле дрожь. Я буду любить тебя вечно.

Она смотрела на него, и при свете мягкого белого света луны он видел слезы в ее глазах.

– Раньше тебе нравилось целовать меня. – Ее голос был полон невинности, юности, смущения.

Ему хотелось взять ее лицо в свои руки и стереть с него печаль, боль – отпечатки жизни, разбитой на мелкие кусочки. Ей нужны были уверенность и реальность, а не мир фантазий.

– Мне и сейчас нравится.

– Но ты не хочешь меня?

О, детка, я хочу тебя, но я должен защищать тебя. Даже от себя самого.

Он погладил ее по щеке.

– Ты еще нездорова.

Она сделала протестующий жест.

– Я выздоровела, посмотри на меня. – Она подняла руки вверх, лунный свет озарил ее блестящую кожу и полную грудь. – Я совершенно здорова, повторила она.

Да, ее тело выглядело здоровым и очень красивым. Он не мог оторвать глаз от ее груди и напряженных сосков, выступающих из-под золотистой шелковой сорочки.

Он представил, как сорочка спадает с ее плеч, и его взору открывается плоский живот и темный треугольник между ног. Ему нравилось, как контрастировали ее темные волосы с бледной кожей. Ему нравились красиво сложенные женщины, но Анабелла – особенно, и ему хотелось обнять ее, прижать к себе, целовать ее грудь, ласкать бедра.

Но этого не должно случиться.

– Спокойной ночи, Анабелла. – Он заставил себя улыбнуться. – Увидимся утром.

У себя в комнате Лусио прислонился к двери, его тело содрогалось от желания, сердце ныло от чувства потери. В мечтах он сливался с ней воедино. Но в реальности он этого сделать не мог.

Сосчитай до десяти, сказал он себе, стараясь не думать об Анабелле. Сосчитай до десяти, а потом до двадцати, и если это не поможет, начни сначала.