Глава 2 БЕЛАЯ РЕКА

Люди племени кайя называли эту реку Аэйла — Белая Река. Свое имя она получила из-за торчащих из воды больших камней: река бурлила вокруг них белой пеной, вскипала на бесчисленных водопадах и перекатах. Рожденная тысячами родников на склонах Великого Ледника, река текла на запад, через большие равнины, в земли, куда каждый вечер уходило теплое солнце. Уходило, чтобы рассказать предкам кайя, как живут их дети. Если предкам нравились истории, они посылали богатые дары. И тогда Белая Река меняла свой цвет на бруснично-алый — цвет красной нерки, без счета идущей вверх по течению. Еще предки посылали форель и горбушу, стада оленей и мохнатых быков, красношеих казарок и пушного зверя. Предки любили своих детей-кайя, и на берегах Белой реки всегда было много добычи.

Лето только началось, кое-где в лесу еще не сошел снег. Но река уже сломала ледяной панцирь и весело клокотала среди гладких камней. Над водой на ветке корявой ивы сидел крупный зимородок. Зеленое и синее оперение сверкало на солнце. Зимородок вглядывался в бурлящую воду, изредка дергая массивной головой. Священная птица ждала добычу, ждала терпеливо

и долго.

Так же ждала добычу и юная Белка из рода Медведя. Девочка устроилась на плоском камне, уступом нависшем над рекой. Сильные пальцы сжимали древко остроги с наконечником из кости лося. Невысокая и гибкая, с мягкими чертами лица, Белка походила на хищного зверька — куницу или колонка. Лоб и щеки украшал сложный узор из переплетающихся спиралей, нарисованных красной охрой; темно-рыжие волосы были заплетены в многочисленные косички.

Белка сидела неподвижно; длинные косички покачивались, негромко постукивая друг о друга. Следуя обычаю, Белка вплетала в волосы коготки, клыки или перья каждого добытого на охоте зверя — будь то лиса, белка или казарка. Это помогало защититься от злой тени, которая есть у каждого животного. Ведь если ее не обмануть или не задобрить, тень будет преследовать охотника, пока его не убьет. Потому Аарк Большой Бык, сильнейший охотник племени кайя, носил ожерелье из позвонков бизона, а его брат не снимал лоскутного плаща, сшитого из кусочков шкур сотни оленей и лошадей.

Впрочем, Белка пока только мечтала о такой добыче, как дикий бык или олень. Хотя она лучше всех сверстников обращалась с пращой и острогой, на Большую Охоту ее не брали. Она еще не прошла обряда посвящения и не имела права охотиться со взрослыми кайя. У нее даже не было настоящего имени. «Белка» — это детское прозвище.

Настоящее имя Белка должна была получить в день летнего солнцестояния. Защищая детей от злых духов, кайя давали имена тогда, когда ребенок уже мог постоять за себя. Не просто достигал определенного возраста, но в ходе долгих и жестоких испытаний доказывал свое право считаться взрослым.

Пять дней назад Оолф, знахарь, говорящий с предками, палкой выгнал девчонку из селения. Старик постарался на славу — на спине у Белки остались кровоточащие ссадины. Теперь до самого дня солнцестояния она не имела права возвращаться. Впрочем, Белка, зная о предстоящем изгнании, успела подготовиться — спрятала в лесу острогу, каменный нож и запасные мокасины, немного сушеного мяса и пеммикана… Один из тайников разорила лиса, но это небольшая потеря.

Белка быстро обжилась в лесу. Построила шалаш из еловых веток и поставила ловушки — в одну уже попалась зайчиха.

Всему, что она знала, Белку научил Оолф. Родители ее погибли, когда ей не было и трех зим, — на охоте их затоптал лось, —

и маленькую Белку взял на воспитание старый знахарь. Именно Оолф научил ее охотиться, выслеживать зверя и бить рыбу. А еще Белка узнала, какой мох останавливает кровь и какой корень нужно жевать, когда болят зубы. Как обмануть злую тень и как просить лесных духов о хорошей охоте. Как отличить человека от оборотня и какую траву нужно кидать в костер, когда говоришь с предками… Придет срок — старый Оолф отправится на запад, и тогда Белка займет его место. Но сначала она должна получить имя.

Белка повела плечами. Она устала сидеть без движения; от напряжения тянуло ссадины на спине, пальцы покраснели от брызг и окоченели до боли. Белка давно приметила рыбу — толстую форель длиной в локоть. Притаившись у большого камня, рыба лениво шевелила плавниками. Белка легко могла ее поймать, однако она ждала. Первым добычу должен взять зимородок, иначе рыбалки не будет.

— Удачи тебе, маленький рыболов, — прошептала Белка. — Пусть Мать-Аэйла подарит тебе хорошую рыбу…

Зимородок встрепенулся и глянул на Белку черным глазом. А спустя мгновение, камнем упал в воду. В воздухе сверкнула голубая молния. Белка многое бы отдала за пару блестящих перьев зимородка. Она бы вплела их в волосы, и в селении кайя не нашлось бы девушки прекраснее. Но охотиться на птицу нельзя: как и кайя, зимородки — дети Белой Реки. Убить его — все равно что убить сородича.

Старый Оолф рассказывал, что в давние времена к Аэйле пришли три зверя — Медведь, Рысь и Росомаха. Мать-река не смогла выбрать из них лучшего охотника, и каждый стал ее мужем. Так появились первые люди, три рода кайя — Медведя, Рыси и Росомахи. А зимородки родились из речных брызг и солнечного света…

Птица ударилась о воду, взметнулись разноцветные брызги. И тут же зимородок взмыл вверх: в клюве трепыхалась блестящая рыбка. Птица перелетела на ветку поваленного дерева. Задрав голову, она проглотила добычу и снова уставилась в воду. Хороший знак!

— Спасибо, маленький рыболов. Пусть Мать-Аэйла будет благосклонна и к моей охоте…

Белка привстала и метнула острогу. Форель рванулась в сторону, но поздно — зазубренный наконечник вонзился в радужный бок. Рыба забилась; древко остроги заколотило по воде.

— Ай-я! — Белка вскочила.

К остроге был привязан кожаный ремешок, второй его конец Белка обмотала вокруг запястья. Она потянула за веревку и вытащила острогу с бьющейся рыбой. Форель изумленно разевала рот.

— Спасибо, Мать-Аэйла!

Резким движением Белка сломала рыбе хребет. В отличие от зверей и птиц, у рыб не было злой тени, и не нужны сложные ритуалы, чтобы ее прогнать. К тому же рыбу можно есть сырой, а Белка здорово проголодалась. Она нечасто ела досыта и потому ждать не любила.

Белка вытащила из меховых ножен нож — пластинку из черного камня длиной с ладонь и шириной в три пальца. Острые края легко разрезали волос. Чтобы их заточить, камень нагревали в костре, а затем капали на край ледяной водой с кончика сосновой иглы. От пластинки откалывались кусочки размером с ноготь, и постепенно так затачивался весь нож. Кропотливая работа занимала несколько дней — камень трескался, ломался, приходилось начинать заново. Свой нож Белка сделала сама; рукоятку обернула беличьей шкуркой.

Сидя на камне, Белка выпотрошила рыбу. Облизала пальцы, вымазанные холодной липкой кровью. Но не успела она приступить к трапезе, как за спиной треснула ветка.

Белка подняла нож. Берега Белой Реки — место отнюдь не безопасное. Медведи, волки, саблезубые кошки — в лесу хватало хищников. Могло быть и хуже: порой к реке выходили бродячие охотники, кочевавшие за стадами оленей и бизонов. Дикие и жестокие люди, которые не гнушались человечины. На селения они не нападали, но, если им удавалось встретить кого-нибудь из кайя вдали от сородичей, его убивали не задумываясь. И вырезали язык. Оолф говорил, что дикари не умеют разговаривать, вот

и хотят украсть слова у детей Аэйлы.

Впрочем, Белке повезло. Сквозь прибрежные кусты пробирался не хищный зверь и не дикарь. Это был Тойк, парень из ее рода. Белка узнала его по тому, как неумело парень пытался подкрасться незамеченным. С кустов осыпались листья, парень спотыкался о каждый корень и камень, да еще и шел по ветру — Белка услышала запах дыма. За неуклюжесть парня и прозвали «Тойк», то есть барсук.

Тойк был на год старше Белки. Имя он должен был получить прошлым летом, но Оолф не допустил его до испытаний. Уже тогда над парнем посмеивались, а после того, как и в этом году старик оставил Тойка в селении, над беднягой хохотали в голос. Белка помнила взгляд Тойка, когда Оолф гнал ее в лес. Глаза парня блестели от зависти и обиды. Еще бы — всю зиму и весну, он только и говорил, как пройдет испытания и каким великим охотником станет. В этих историях Тойк голыми руками ловил оленей и без счета побеждал саблезубых кошек; каждая женщина селения умоляла его прийти в ее дом. А получилось, что его еще на год оставили среди детей.

Белка опустила нож.

— Я вижу тебя, Тойк, — крикнула она. — Идешь как медведь, объевшийся перезрелых ягод. Всех саблезубых кошек распугал!

Белка звонко рассмеялась над собственной шуткой. Зимородок сорвался с ветки и улетел вниз по течению.

Из кустов послышалось злое пыхтение. Тойк поднялся — невысокий, коренастый, с насупленными бровями. В курчавых волосах запутались листья. Рисунок из черных и коричневых полос — уголь и охра — и впрямь делал его лицо похожим на морду барсука.

Белка глядела на него с любопытством. Интересно, что он делает в лесу? Не на охоту же вышел — Белка не увидела ни копья, ни палицы. Неужели Оолф выгнал парня из селения? Может, старый знахарь сжалился или внял мольбам и допустил Тойка до испытаний?

Белка замотала головой. Быть не может. Оолф не сам решает, чей черед получать имя, — ему говорят предки. А они решений не меняют.

— Откуда ты взялся, Тойк? — Белка выпрямилась. Пойманную рыбу она держала за жабры. — Ты же должен копать коренья вместе с другими детьми.

Тойк фыркнул.

— Хороший улов, Белка, — сказал он, косясь на форель. — Отдай мне.

— Еще чего. — Белка осклабилась. — Хочешь рыбы — сам и лови. У того камня плавает много мальков.

Она махнула рукой. Тойк даже не взглянул в ту сторону.

— Отдай. Зачем мертвецу хорошая рыба?

Тойк не грозился и не шутил, назвав ее мертвецом. Как ребенок Белка умерла, когда Оолф ударил ее по спине. Из селения старик прогнал не свою воспитанницу, а ее призрак. Мертвеца, которому не место среди живых. А как взрослая Белка еще не родилась; это случится, когда она получит свое имя. Пять дней назад у Тойка мысли бы не возникло попытаться отнять у нее добычу. Но сейчас он мог это сделать: Белка была призраком, а не сородичем. Тойк мог даже убить ее, не страшась наказания.

Проще отдать ему рыбу. Несмотря на неуклюжесть, Тойк был сильнее. Но Белка не собиралась делиться уловом. Тойк ведь не отнесет форель в селение: набьет пузо, а остатки выкинет в реку.

— Уходи. Иди, собирай улиток, Тойк-ли.

Белка специально использовала ту форму слова, которой обозначались детеныши. «Тойк-ли» — барсучонок. Страшнее обиды и представить сложно. Тойк дернулся, словно Белка его ударила. Он бросился вперед, запнулся о корень и растянулся на земле.

Белка решила не искушать судьбу. Разбежавшись, она перепрыгнула на соседний камень, ближе к середине реки. Мокасины из рыбьей кожи заскользили по мху. Если б не тяжелая форель, Белка легко бы перебралась на противоположный берег, прыгая по камням. Однако с рыбой в руках нельзя спешить — девочке не хотелось купаться в ледяной реке.

Тойк выбрался на берег и подбежал к самой воде.

— Испугалась? — крикнул он. — Белка струсила! Все селенье будет смеяться, когда узнает. Знаешь, какое тебе дадут имя? Рууфа — зайчиха!

Он захохотал, хлопая себя по животу и бедрам. Белка развернулась, едва удержавшись на камне. Тойк знал, как ее задеть, — один раз он уже называл ее трусихой. Тогда Белка почти выцарапала ему глаза, насилу оттащили. С тех пор Тойк старался держать язык за зубами. Но сейчас им двигали обида и зависть. Тойк не случайно ее встретил. И рыбу он собирался отнять не потому, что голоден. Наверняка все пять дней, которые Белка жила в лесу, Тойк искал ее, чтобы поквитаться за насмешки, которые он терпел в селении.

— Рууфа? — прошипела Белка. — У тебя вообще не будет имени, Тойк-ли. Будешь жить с детьми, пока борода не вырастет до пояса.

Лицо Тойка стало пунцовым.

— Неправда! — выкрикнул он. — Это… Это у тебя не будет имени! Ты никогда не пройдешь испытаний!

Подхватив с земли гальку размером с кулак, Тойк швырнул ее в Белку. Не попал; камень шлепнулся в воду в паре шагов от девочки. Но не успела Белка сказать, что она думает о меткости Тойка, тот бросил второй камень. Белка еле увернулась, булыжник просвистел у самого уха.

— Ай-я!

Тойк поднял третий камень, прицеливаясь для нового броска. Белка напряглась, собираясь перескочить на следующий валун, когда парень швырнет булыжник. Однако этого не случилось.

Из кустов послышался громкий и хриплый рык. Тойк вскрикнул, камень выпал у него из руки. На берег, ломая ветки, вышел огромный черный медведь.

Зверь шел не спеша, опустив лобастую голову. Нескладный, длинноногий, с короткой мордой и блестящими черными глазами. Длинная шерсть висела грязными космами; под тяжелой шкурой перекатывались мышцы.

Белке еще не доводилось видеть таких больших медведей. На берегах Белой Реки жили звери в полтора раза меньше и с более светлой шкурой. Питались они рыбой, ягодами и медом и были опасны только ранней весной. Однако старый Оолф рассказывал, что на равнинах водятся совсем другие хищники — гиганты, которые охотятся на бизонов и лошадей. И горе тому охотнику, который их встретит.

Тойк замер, боясь пошевелиться. Кровь отхлынула от лица. Белка заметила, как задрожали у парня колени, как забегали его глаза. Медведь, хотя и не смотрел на Тойка, приближался с каждым шагом.

— Не двигайся, — сказала Белка. — Побежишь — он догонит и оторвет голову.

Тойк жалобно всхлипнул. Белка расправила плечи. Она терпеть не могла Тойка — тот был жадным, прожорливым и глупым. Но он был из ее рода, и Белка не имела права бросить его одного со зверем.

Она с силой сжала древко остроги. Против медведя такое оружие бесполезно — костяной наконечник даже не пробьет толстую шкуру. Может, попытаться попасть в глаз? Это единственный шанс, если не получится договориться.

— Вурл! — крикнула Белка, обращаясь к медведю по его истинному имени.

Черные глазки зверя влажно блеснули. Слишком маленькие, чтобы попасть с такого расстояния. Идти же против медведя с каменным ножом — безумие. У зверя когти длиннее, чем ее пальцы, — один взмах могучей лапы, и Белка безымянной отправится в земли предков. Но если не будет выбора…

— Вурл. — Белка склонила голову. — Сохрани жизнь этому детенышу. Взамен я отдам тебе свою добычу. Мать-Аэйла послала мне хорошую рыбу.

Она высоко подняла форель, показывая ее со всех сторон. Медведь коротко рыкнул. Белка не знала его языка, но надеялась, что зверь согласился на обмен. Размахнувшись, она бросила форель — та шлепнулась на камни в паре шагов от медведя. Зверь дернулся, а затем не спеша подошел к рыбине. Обнюхав ее, он довольно заворчал. Массивные челюсти сомкнулись на блестящей тушке.

— Беги!

Тойка не нужно было упрашивать. Со всех ног он бросился обратно в лес. Медведь лениво проводил его взглядом. Может, он и не собирался нападать, но Белка не сомневалась — это она выкупила жизнь парня. Как и все кайя, Белка верила, что звери и птицы понимают человеческий язык. С каждым из них можно договориться. Старый Оолф рассказывал, что раньше и люди знали язык животных, но променяли этот дар на огонь.

Медведь разделался с форелью в два счета. Облизнулся и громко фыркнул. Даже не взглянув на Белку, он пошел вверх по течению.

— Удачной тебе охоты, Вурл, — крикнула Белка. — Пусть Мать-Аэйла пошлет тебе хорошую добычу!

Когда медведь отошел на десяток шагов, он задрал голову к небу и зарычал. А затем вдруг побежал, переваливаясь с боку на бок. Зверь чего-то испугался, но что могло напугать такого гиганта? Медведь свернул в лес и скрылся в чаще. Хлопая крыльями, из-за деревьев выпорхнула стая белых куропаток.

Белка огляделась. В груди шевельнулось неприятное чувство — что-то происходило. По лесу словно прокатилась невидимая волна. Испуганно вскрикнула и тут же замолчала сойка, деревья зашелестели иначе, и даже в шуме реки Белке послышались угрожающие нотки. Смолкли птицы, и исчезли кружившие над водой тучи веснянок.

Белка втянула носом воздух. Охватившее ее смутное беспокойство быстро разрасталось. В горле пересохло, и сердце заколотилось, пытаясь вырваться из груди.

Белка знала, что означает подобный беспричинный страх. Так духи предков предупреждали об опасности. А значит, нужно немедленно уходить. Спрятаться в лесу и не высовывать носа.

Белка изготовилась к прыжку, когда услышала басовитый гул. Она замерла, прислушиваясь. Звук приближался. Он походил на гудение майского жука, но во много раз громче и тяжелее.

Звук доносился сверху. Задрав голову, девочка всматривалась в бледно-голубое небо, пока не увидела три темные точки. Какие-то птицы летели в ее сторону… Птицы? Стоило их заметить, и Белку охватил новый приступ страха. Чтобы не завыть дурным голосом, девочка до боли прикусила губу.

Птицы оказались огромными, каждая — не меньше мамонта, с гладкими округлыми телами, блестящими на солнце, точно рыбья чешуя. Гигантские выпученные глаза были абсолютно черными. Птицы летели, высоко задрав длинные хвосты; крылья росли у них прямо из головы — птицы махали ими что было мочи, виднелся лишь расплывающийся круг. А еще они пели… Сквозь громкий гул Белка расслышала странную мелодию, вовсе не похожую на пение обыкновенных птиц.

Девочка прыгнула в реку — дыхание перехватило, когда ледяная вода скрыла ее с головой. Она тут же вынырнула и в два гребка перебралась под камень, с которого ловила рыбу. Оставалось молить предков, чтобы сверху ее не заметили. Белка прижалась спиной к холодному камню и зажмурилась.

— Мать-Аэйла, укрой меня и защити…

Гул нарастал. В какой-то момент он стал таким громким, что заложило уши. Если б Белка закричала, то не услышала бы собственного голоса. Длилось это несколько ударов сердца, а затем звук стал стихать. Вскоре вновь наступила тишина.

Белка сидела под камнем, не смея пошевелиться. Казалось, стоит открыть глаза, и она увидит округлую морду чудовищной птицы. Та сидит на берегу и ждет, когда Белка выглянет из убежища. Тогда она схватит ее и разорвет на мелкие ку-

сочки.

Но время шло, а блестящие чудовища ничем не выдавали своего присутствия. В лесу пронзительно крикнула сойка. Белка открыла глаза.

Никто ее не поджидал, лишь бурлила и пенилась река, швыряя в лицо колючие брызги. Страх отпустил внезапно, как и начался. Девочку трясло, но больше из-за того, что она продрогла до костей.

Белка выдохнула сквозь зубы и выбралась на берег. Чудовищные грохочущие птицы улетели, Белая Река спрятала и защитила ее.

— Спасибо, Мать-Аэйла…

Скинув одежду, Белка принялась растирать кожу. Нужно развести огонь, согреться и высушить одежду. Придется вернуться к шалашу; на берегу вовек не найдешь сухого дерева.

Белка вспомнила жаркий очаг в хижине. Как бы она хотела сейчас там оказаться! Укрыться теплыми шкурами и впиться зубами в толстый кусок жаренной на углях оленины… Интересно, что бы сказал старый Оолф, услышав историю о том, как Аэйла спрятала Белку от чудовищных птиц?

Белка перевела взгляд на реку. Птицы… Они улетели вниз по течению! К селению, в котором жили люди племени кайя.

Загрузка...