Пара для Йорка

Глава 13

6 дней спустя…

Лазарь зарычал так громко, что человеческий мужчина упал, в спешке пытаясь удрать.

Йорк не сдержал смех.

— Ты должен прекратить делать так. Это единственный человек, который согласился приехать туда, куда скажут. Половина готовой татуировки будет выглядеть дерьмово.

Лазарь посмотрел на мужчину.

— Больше не буду. Серебро блядски жжётся. — Его лицо скривилось, а мышцы выглядели напряжёнными.

— Хватит вести себя как грёбаный ребёнок. — Йорк посмотрел вниз на закрученные чернильные линии рисунка, нанесённого на верхнюю часть правой грудной мышцы, переходящего на его плечо и нижнюю часть шеи. Его кожа всё ещё была розовой и воспалённой из-за серебра. Лазарь был прав в том, что серебряная игла доставляла много боли. Он был уверен, что это из-за постоянного контакта. Быстрый, короткий контакт — это одно, но постоянное воздействие усугубляло ситуацию.

Десять мужчин из программы «Размножение» решили нанести себе рисунок, как символ единства и братства. Они пробили себе путь в программу с помощью мужества и грубой силы. Их уважали все мужчины ковенов. Им завидовали. Йорка это не особенно заботило. Тату не было его идеей, но он согласился пойти вместе со всеми. Проблема заключалась в том, что он даже не был уверен, что хочет и дальше участвовать в программе. Всё чаще ему казалось, что он лишь со стороны наблюдает за своей жизнью, а не проживает её. В последнее время он чувствовал себя по-настоящему живым, только когда был с Кэссиди.

— Ты думаешь о ней прямо сейчас, не так ли? — Спросил Лазарь. Жужжание тату-пистолета звучало фоном.

Йорк нахмурился.

— Я не уверен, что понял, о ком ты говоришь. Я ещё не определился ни с одной из женщин. Нам только завтра нужно будет указать потенциальных кандидаток. — Он скрестил руки на груди.

— Возможно, тебе и удалось всех провести, но не меня. — Лазарь смотрел на него глазами, в которых светился интеллект, и которые видели слишком, блядь, много, на его взгляд.

— Я не уверен, что понял, о чём ты говоришь.

— Ты трахаешь ту человеческую женщину. Я могу учуять запах её киски от тебя. Ты пах ею утром после приветственной встречи. Другие, возможно, и поверили в твой рассказ о том, что ты помог кончить одной из женщин и, что она протёрлась об тебя, но я нет. Ты забыл — я знаю, где ты был. Я всё ещё думаю, что ты полный засранец! — сказал Лазарь. Тату-художник перестал работать, он выглядел очень заинтересованным тем, что они говорили друг другу.

— На что ты, блядь, вылупился? — прорычал Йорк. Человек заметно побледнел. Он снова повернулся к Лазарю. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. Сейчас в программе участвуют двадцать пять человеческих женщин… — Йорк пожал плечами. — Так что я трахался направо и налево. Это то, что мы должны делать. Вся программа «Размножение» ради траха. Может быть, я был с ней в ту ночь, но и только.

Лазарь улыбнулся.

— Ты не коснулся ни одной женщины из программы. Ты едва побыл рядом с ними достаточно долго, чтобы перекинуться парой слов. Ты можешь считать себя счастливчиком, раз никто не заметил этого.

— Так я просто сдержанный. Я не из тех, кто предпочитает разговаривать и целоваться одновременно.

— Ага… — Лазарь подавился смехом. — Не такой!

— Я закончил. — Татуировщик выглядел бледным и потным. Он протянул зеркало, чтобы Лазарь мог хорошо рассмотреть свой чернильный рисунок. Он был немного сложнее по дизайну, в отличие от рисунка Йорка. Но размещался там же. Женщинам это понравится… и опять-таки… это заставило его выглядеть даже более пугающим.

— Выглядит неплохо. Спасибо. — Лазарь поднялся на ноги, и они вышли.

— Не лги мне, Йорк. Ты исчезал типа с одной из грёбаных человеческих женщин, но направлялся к Кэссиди. Ты её трахнул той ночью, когда покинул клуб, и с тех пор ты с ней встречаешься. Даже не пытайся отрицать.

— Тсс… — Йорк огляделся вокруг. — Не ори. Я не трахал её.

Лицо Лазаря исказилось в гневе.

Йорк поднял руку.

— Это больше, чем ты думаешь. Мне нравится быть с ней. — Он стиснул зубы на пару мгновений. — Это не просто секс или трах… Я чувствую, что это… я не знаю.

Лазарь выругался.

— Да ты, блядь, в неё влюблён. Я говорил тебе держаться подальше от неё, но ты не слушал меня.

Йорк пожал плечами.

— Я не уверен, что понимаю, что с этим делать.

— Может тебе пока и удается выходить сухим из воды, но это не продлится долго. Ты можешь пока не выбирать человеческую женщину из программы «Размножение» и продолжать видеться с Кэссиди, но я не верю, что это закончится добром.

— Я не знаю, что делать. — Он чувствовал себя поверженным.

— Что она говорит об этом?

Йорк снова пожал плечами.

— Вы, ребята, не обсуждали ситуацию? — Лазарь потрясённо поднял брови. — Не могу поверить, что ты не обсуждал этого.

— Мы вроде как решили жить текущим моментом.

— Ну, так не может продолжаться. У тебя будут проблемы, и я говорю о твоём гниении в подземелье и потере твоего члена. Тридцать плетей покажутся детской забавой.

Йорк больше не хотел говорить об этом, он знал, что ему и Кэссиди нужно обсудить это. Ему нужно выяснить её чувства по этому поводу. Может быть, для неё это был просто секс. Может быть, он отказывался от всего ради женщины, которая не хотела от него ничего кроме постели.

— Ты прав. Я разберусь в этом. Ты решил, кого выберешь? — Мужчинам нужно было определиться с выбором женщины, которую они хотели в качестве потенциальной пары. Если другой мужчина выбирал уже выбранную женщину, то им обоим разрешалось сделать выбор ещё раз. Это было нужно для того, чтобы мужчины не соревновались за женщин. Особенно в тех случаях, когда более, чем один мужчина выбирал одну и ту же женщину. Мужчины, не нашедшие пару к концу раунда, должны были встретиться с новой группой женщин. Любой мужчина, не выбравший пару за три раунда, будет выброшен из программы.

Лазарь покачал головой.

— Неа! Никто из них меня не зацепил, поэтому я попытаю удачу в следующем раунде.

— Тебе стоит попробовать походить на занятия по этикету или что-то в этом духе.

— Чего? — нахмурился Лазарь.

— Это занятия, на которых тебя учат, как себя вести. Там учат манерам: какие вилки использовать за обеденным столом и как держать чашку чая. — Йорк ухмыльнулся, только чтобы Лазарь понял, что он шутит.

— Нахуй вилки, нахуй чайные чашки, и нахуй хорошее поведение… Я не хороший… Я реально грёбаный отморозок, и мне нужна женщина, которая будет любить меня за… меня.

Йорк рассмеялся.

— Я уверен, что она где-то там. Я только не уверен, что трёх раундов будет достаточно, чтобы хотя бы найти её.

Лазарь пожал плечами.

— Я надеюсь на это, но, если нет, тогда к чёрту всё. Я не собираюсь меняться ради женщины.

— Как скажешь, брат. — Йорк покачал головой. Он то знал, что когда находишь правильную женщину, это может изменить мужчину и превратить его совершенно упорядоченный мир в полный хаос.

***

Когда она открыла дверь, её красивые глаза просветлели. Кэссиди бросилась в его объятия, обхватив ногами его бёдра. Её приветствие взволновало его до глубины души.

У него был твёрдый член, прямо-таки, блядь, рвущийся из штанов. Так было каждый день на протяжении последней недели. Жёсткий секс сопровождался весельем, лёгкой беседой, занятием мягкой, нежной любовью, которая угрожала украсть то, что осталось от его здравомыслия. За этим очень часто следовал звонок миссис Симмонс, желающей узнать, удалось ли Кэссиди убить его. Что касается любопытной соседки, то у Кэссиди было нашествие пауков.

Одна только мысль об этом вызывала у Йорка ухмылку.

— Что смешного?

— Я очень рад тебя видеть, — сказал Йорк, когда закрыл за собой дверь.

— Я чувствую это. — Кэссиди прикусила губу, прежде чем поцеловать его быстро и глубоко.

Он застонал, когда она отстранилась.

— Я скучал по тебе. — Это просто вырвалось, но он ничего не мог поделать, потому что он это и имел в виду.

Её глаза сузились.

— Ты хочешь сказать, что скучал по сексу со мной? Двадцать четыре часа — очень долгое время. — Она лукаво усмехнулась.

Он услышал, как её сердце забилось на порядок быстрее, чем при упоминании чувств или каком-то постоянстве. Йорк тихо зарычал, чувствуя, как её грудь прижимается к его груди.

— Вчера ощущается, как что-то невероятно далёкое. Я так чертовски сильно по тебе скучал. — Он говорил о ней, а не о сексе… даже если он и это тоже имел в виду. Надеясь, что она увидит искренность чувств к ней, светящихся в его глазах.

Поцеловав его снова, она провела пальцами по его коротким волосам. Её летнее платье высоко задралось на её бёдрах, предоставляя ему обзор на её потрясающие ноги, а горловина с вырезом у шеи открыла прекрасный вид на её декольте. Ебать, но она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.

Йорк изо всех сил пытался игнорировать упакованные сумки, выставленные у входа в её небольшой коридор. Он быстро двигался, оказаться внутри неё было важнее, чем сделать следующий вдох. За несколько шагов Йорк дошёл до спальни и положил Кэссиди на кровать, а потом поднял её платье так, чтобы оно свернулось на её бедрах. Он не мог удержаться от низкого урчания, вибрировавшего в глубине его груди.

— Блестящая, нахуй, и мокрая. — Он опустил голову вниз так, чтобы он мог вылизать её набухший клитор. Затем он провёл пальцами по мягкому пушку, что начал отрастать. — Мне чертовски нравится твой пушок.

Кэссиди хихикнула, но звук быстро превратился в затянувшийся стон, когда он всосал её маленький бутон нервов. Её пальцы впились ему в плечи. Он потянул её ноги себе на плечи, чувствуя, как её пальцы вжались в его спину, когда он продолжил сосать её.

Радуга и солнце. Её вкуса было достаточно, чтобы увлечь его. Он не мог сдержать удовлетворённое рычание, что рвалось из него. Это не заняло много времени, и Кэссиди, откинув голову назад, обхватила обеими руками его голову и издала хриплый стон, когда её спина выгнулась над кроватью. Короче говоря, она сильно кончила, и он любил каждую секунду этого. Каждый вскрик, каждое хныканье, каждый напряженный вздох.

Он так хотел разбудить её после ночи… вместе. После того, как они всю ночь спали, буквально переплетаясь друг с другом. Ему хотелось проскользнуть между её бедер и заставить её кончить. Услышать её громкий финишный стон было бы лучшим пожеланием доброго утра, на которое он мог надеяться. Ебать, любое доброе утро с Кэсс будет блаженством.

Откуда в нём всё это раздражающее дерьмо.

Одним быстрым движением Кэссиди стянула платье через голову.

— Я готова для тебя, большой мальчик.

— Я не мальчик.

— Нет, но ты чертовски большой. — Она посмотрела на него из-под ресниц. Ебать, но она была что-то с чем-то.

— С этим не поспоришь, великолепная. Чёрт… — он позволил своим глазам пропутешествовать по её телу.

— Говорил ли я тебе сегодня, какая ты сексуальная?

Она отрицательно покачала головой, её губа примялась, когда она прикусила её.

— Ты… моя великолепная женщина… такая невероятно охуительная, что просто страшно. Ты можешь позвонить миссис Симмонс и сообщить ей, что заметила ещё одного большого паука.

Кэссиди хихикнула, хватаясь за нижнюю часть его рубашки и дергая её. Он помог ей, приподнявшись и подняв руки. Затем она откинулась назад, её глаза были широко раскрыты и сфокусированы на его груди.

— О, вау! — Она ахнула. — Это реально горячо.

Секунду Йорк не был уверен, о чём она говорит, а затем он посмотрел вниз. Под чернилами его кожа всё ещё была слегка розовой.

— О, это старьё. — Он игриво качнулся, наклоняясь вперед, чтобы поймать её губы, но она отклонилась так, чтобы он не мог до них добраться.

— Это действительно красиво… — Хмыкнула она.

— Я надеюсь, нахуй, что нет, — прорычал он. — Сексуально, горячо — было бы неплохо… но красиво… — Он фыркнул. — Нет, просто нет.

— Спиральные и переплетающиеся линии… это немного похоже на абстрактного дракона. Это красиво. — Её пухлые губки улыбнулись. — В сексуальном, горячем смысле.

— Когда ты так говоришь… — Он потянулся вперёд, желая пососать её нижнюю губку. Её рот был создан для греха.

— Что заставило тебя её сделать? Я даже не знала, что у вампиров могут быть татуировки. — Её брови нахмурились, и самые очаровательные линии прочертили её лоб.

Йорк пожал плечами.

— Всё, что нужно, это серебряная игла. — Его взгляд был сфокусирован на её рте… переходя на её соски. Грёбаное совершенство. Широкие ореолы и набухшие шишечки, что манили присосаться к ним.

— Оу!! Наверное, больно. — Её глаза расширились. — Позволь мне поцеловать, чтобы не болело. — Она поцеловала его тату, где-то чуть выше его сердца. Её мягкие губы были похожи на небо на его коже. — Что заставило тебя её сделать?

— Ничего особенного, — ответил он, имея в виду каждое слово. Он действительно не хотел обсуждать это.

Кэссиди нахмурилась.

— Зачем тебе татуировка без причины? Вытерпеть всё это просто так.

Йорк поднял брови:

— Ничего особенного. У нас у всех есть по одной. Он склонился, взяв её сосок в рот, молясь, чтобы она отвлеклась от этой темы.

Кэссиди пожала плечами.

— Ох… у кого, всех?

— Парней. — Оставьте это, нахрен, в покое.

— Парней? — Она нахмурилась.

— Десяти из нас. — Он едва смог произнести эти слова.

Она тяжело вздохнула, и он увидел, как она закрылась. Её взгляд метнулся от него. Её рука скользнула по её груди, и её губы сжались в тонкую линию.

— Как и у других парней, участвующих в программе размножения? — Это был не вопрос, а констатация факта.

— Да… программе знакомств. — Пришла его очередь отвести взгляд.

Она издала дрожащий вздох.

— Это не… я не уверена… — Её лицо приняло нахмуренный вид, и её глаза всё ещё не могли встретиться с ним.

Блядство!

Вот оно. Именно этого момента он и боялся. Йорк сжал зубы так сильно, что почувствовал вкус своей крови, упиваясь им. Он причинил ей боль… снова. По крайней мере, это доказало, что у неё есть к нему чувства. Это знание дало ему силы для того, что он собирался предложить. Ей придётся поверить ему, или он не знал, что он будет делать.

— Что, чёрт возьми, мы делаем? — Выпалила она наконец. — Я должна была уехать из города несколько дней назад. Я имею в виду, ты спишь с ними так же часто, как и со мной? — Она издала испуганный звук. — Нет, не отвечай. Это не моё дело. — Глаза её широко раскрылись, губы дрогнули. Слеза скатилась по её щеке. Он слышал, что она бормотала что-то о свете, но это не имело для него никакого смысла.

— Пожалуйста, не плачь, Кэсс. — Он не мог смотреть на неё такую.

Она быстро вытерла слезу.

— Я не плачу. Здесь яркое освещение. Оно всегда заставляет мои глаза слезиться. — Она глубоко вздохнула. — Всегда. У меня чувствительные глаза. — Её голос сорвался, выдавая её эмоции.

Подушечкой большого пальца Йорк вытер влагу в уголке её глаза.

— Ты можешь признаться, что плачешь.

— Я не грёбаная плакса. — Она покачала головой, и волосы упали ей на лицо.

— Я влюблён в тебя, — прорычал он, наблюдая, как на её лице отражаются разные эмоции. Шок, восторг, боль. Они затуманили её глаза и ещё больше обострили её черты. Ещё одна слеза скользнула по её медовой коже.

Кэссиди с трудом сглотнула, качая головой.

— Нет, не говори этого. Мы не можем быть вместе, так что это ненужная информация. Это только… запутает… усложнит ситуацию.

— Мы можем быть вместе, — прорычал Йорк. — Мы должны найти способ. Я вижу, ты чувствуешь то же самое ко мне, независимо от того, хочешь ты признать это или нет.

Она подняла взгляд и долго смотрела ему в глаза.

— Неважно, что я чувствую.

— Важно. — Он взял её за руку. — Я введу тебя в программу, Кэсс. Всё, что нужно тебе сделать, это согласиться. Пожалуйста.

Она ещё сильнее покачала головой и встала с кровати, прежде чем снова надеть своё платье.

— Ты должен уйти. Уйди. — Она указала в направлении двери. Когда он не ответил, а только разглядывал её, она бросила в него его рубашку. — Уйди! — На этот раз она закричала. — С нами такого никогда не случится. Между нами всё кончено. Должно быть кончено.

Йорк вскочил с кровати и оказался прямо перед ней. Выражение лица Кэссиди изменилось от боли к шоку. Вампиры могли двигаться очень быстро, когда хотели.

— Как ты вообще такое могла сказать? Я только что сказал тебе, что влюблён в тебя, и я готов поспорить на что угодно, что ты чувствуешь ко мне то же самое. Я никуда не уйду.

Она прикусила губу, ее взгляд был пропитан болью.

— Скажи мне, что ты ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду… прямо, блядь, сейчас.

Кэссиди покачала головой.

— Не делай этого. Просто уходи, Йорк. — Она отвернулась от него.

— Повторяю, — он раздраженно вздохнул. — Я никуда не уйду, Кэсс. Я собираюсь пригласить тебя в программу, нравится тебе это или нет. Я чертовски сильно люблю тебя, и я найду способ быть с тобой. Если ты не будешь бороться за нас, я буду делать это за нас двоих. — Йорк был в отчаянии. Её реакция сказала ему, что она чувствует то же самое, что и он. Почему бы ей просто не признать это?

Кэссиди глубоко и шумно выдохнула. Её глаза были мокрыми от слёз. Её губы реально, блядь, дрожали, и он сжал руки в кулаки, желая уничтожить то, что заставляет её себя так чувствовать. Он не был уверен, черт возьми, в чем проблема.

У неё вырвался тихий всхлип, и она поджала губы на несколько мгновений.

— Это не сработает, Йорк. Это просто не сработает. — Его имя на её губах заставило его захотеть упасть на колени перед ней и умолять… блядь, умолять. Несмотря ни на что, он долго к этому шел, и с радостью мог бы это сделать, если бы знал, что это поможет.

— Ты не можешь этого знать, — прорычал он. — Мы должны хотя бы попытаться.

Её ресницы затрепетали, и она приложила ладонь ко лбу.

— Ты не понимаешь.

— Пойми меня, Кэсс, — прорычал он. — Почему я готов бороться, а ты нет? Это односторонне? Для тебя это был только секс? — Он мог слышать, как боль звучит в его голосе, и будь он проклят, но он ничего не мог с этим поделать.

— Дело не только в сексе, и ты это знаешь! — заорала она, её глаза горели огнём от эмоций.

— Всё, что я знаю, это то, что, когда я упоминаю о чём-то серьёзном или значимом, например, о том, что я скучал по тебе или, как мне нравится просыпаться с тобой, ты закрываешься или меняешь тему. Ты даже перекручиваешь мои слова так, чтобы они звучали легкомысленно. Я хочу просыпаться с тобой… каждое проклятое утро. Я, нахрен, смертельно скучаю по тебе, когда вдали от тебя какое-то время.

— Мы почти не знаем друг друга. — Её голос звучал скептически.

— Вот, опять. — Это прозвучало грубо. Йорк сжал челюсти, чувствуя, как его коренные зубы трутся друг об друга. Он изо всех сил пытался взять под контроль свои эмоции. — Я знаю тебя достаточно хорошо, Кэсс. У меня было много женщин, и это никогда не было так, как с тобой. Я не могу насытиться тобой, и это только усиливается с каждым часом, проведённым вместе. Ты создана для меня.

— Нет, нет… — Она повторила это слово несколько раз. — Это должно закончиться до… — Она позволила предложению оборваться.

— До чего, Кэсс? — Он зарычал, но ничего не мог поделать с собой. — До чего? — прорычал он снова, на этот раз громче, когда она не ответила ему.

— До того, как мы увязнем слишком глубоко! — Её голос звучал пронзительно.

— Слишком, блядь, поздно. Я уже увяз с головой, и ты тоже. Почему ты так чертовски упрямишься? Я хочу тебя, Кэсс… Я хочу нас. — Он взял её за подбородок и заставил взглянуть на него. — Я хочу, чтобы ты была моей супругой. — И вот оно. Он открылся. Все его надежды, мечты, все его чувства были как на ладони. На всеобщем обозрении.

Её сердце забилось сильнее, и она облизнула губы, прежде чем вздрогнуть.

— Я не могу.

Было больно дышать. Грудь болела.

— Почему? У тебя должна быть причина.

— Я бесплодна! — Проорала она. Сказала то, чего он меньше всего ожидал. Кэссиди шмыгнула носом, освободившись от его хватки. — Разве ты не видишь? Твои короли никогда не примут меня в их программу. Я сломанная… бракованная. В моей жизни не будет детского смеха или хорошеньких, милых младенцев. — Её слезы свободно потекли, но она вытерла их сердитым движением, глубоко вдохнула и задержала дыхание, пока слёзы не прекратились.

— Блядь, Кэсс. — Не лучшее, что можно сказать в этой ситуации, но он был в полной растерянности.

— У меня очень плохая форма ановуляции. Обычно её лечат медикаментозно, но… — она пожала плечами, зажав губу между зубами. — Это не сработало на мне. Мы с Шоном более двух лет пытались забеременеть. У нас было много дерьмового секса, но это не помогло… ничто не помогло. Шансы на то, что я когда-либо действительно забеременею, почти равны нулю. Я не овулирую, как нормальные женщины… — Слёзы продолжали течь по её лицу. Большие капли боли и тоски. — Я не овулирую вообще. — Её ресницы были влажными, а из носа потекло. — Я даже пробовала препараты для усиления фертильности, предназначенные для стимулирования яичников к производству яйцеклеток. Это было ужасно… — Она продолжала плакать. — Вспышки горячки, вздутие живота и ужасные головные боли. Но я не забеременела. Я не могу быть с тобой, Йорк.

— Кэссиди, — прошептал он. Ему казалось, что его сердце только что вырвали из его чёртовой груди. Он был в полубессознательном состоянии. Его тело онемело.

Что, нахрен, он может сказать на это?

Как он может исправить ситуацию?

— Я не могу участвовать в вашей программе, — закричала она, толкая его в сторону двери. Йорк позволил себя пихнуть. — Я не могу стать твоей супругой. Тебе нужно сейчас же уйти. — Её голос был немного истеричным.

Йорк изо всех сил старался мыслить логически. Казалось, что всё его будущее просто испарилось. Ещё один толчок, и он споткнулся, шагнув в сторону входной двери.

— Нам нужно поговорить об этом, — сказал он.

— О чём говорить? — По крайней мере, её слезы высохли. — Просто уходи, Йорк. Выбери одну из тех женщин. — Её голос дрогнул. — Мы оба знаем, что твои озабоченные короли никогда не позволят бесплодной женщине участвовать в программе размножения. — Она фыркнула от чёрного юмора ситуации. — Я не могу позволить тебе отказаться от твоей мечты. — Ещё один сильный толчок, и он вышел за её входную дверь.

Он даже не мог вспомнить, когда она её открыла.

— Кэсс, пожалуйста.

Её лицо исчезло, когда она закрыла дверь прямо перед его носом. Он положил руки на дерево.

— Впусти меня. — Он постучал несколько раз. — Кэсс, пожалуйста. Давай поговорим об этом. Это не меняет моих чувств к тебе. Это ничего не меняет.