ПАРАБЕЛЛУМ

ГЛАВА 1. Бермудский Треугольник

Утро 12-го сентября 1684-го года пробудило Сент-Джордж серией пушечных выстрелов, прокатившихся грозной канонадой сотен орудий по всем Бермудским островам. Такой залп не под силу было осуществить одному или даже нескольким кораблям. Просыпающийся город гудел приглушенными голосами встревоженных жителей, тут и там выбегавших на улицы или выглядывающих из своих окон. Было ясно, что на рейде города стоит мощная эскадра, для которой форт Святой Катерины, несмотря на удобное расположение и недавнее укрепление мощной батареей, являлся лишь смехотворной и недолгой преградой. Однако если мощь эскадры не представляла для жителей Сент-Джорджа какой-то загадки, то ее национальность и, что еще более важно, намерения были сейчас главной темой, мучившей головы здешних обитателей.

Джек Белчер, грохот канонады которого застал во время бритья, высунулся наполовину из окна своего гостиничного номера, пытаясь разглядеть происходящее в заливе Святой Катерины. Этот залив, местным людом окрещенный Дискавери в силу того, что первые поселенцы острова высадились именно в этой бухте за 70 лет до описываемых событий, представлял собой удобную гавань, окруженную серией подводных рифов. Форт, построенный еще в 1612-м году, недавно был отремонтирован и заметно укреплен, однако нельзя было и надеяться, что он сможет оказать должное сопротивление подобной силе.

Тем временем людской поток быстро набирал неудержимую мощь и силу толпы и уже несся вниз по главной улице города в сторону доков. Из своего окна Белчер мог разглядеть лишь кусочек пристани и английский флаг, развивающийся на здании адмиралтейства. Сам залив и вся прибрежная полоса были скрыты соседним зданием. На удивление ни форт Святой Катерины, ни Гейтс форт, закрывающий узкий проход в залив Сент-Джорджа, не показывали признаков жизни. Трудно было представить, чтобы коменданты не знали своих обязанностей. Если это была английская эскадра, то фортам полагалось отсалютовать приветственным залпом. Если же на рейд встали вражеские корабли, то уже сейчас должен был бы завязаться бой. Однако обе батареи молчали, и для Белчера, офицера морского флота его величества, недавно произведенного в капитаны, это было самой тревожной мыслью.

Джек вытер лицо от мыльной пены и наскоро оделся. Свою офицерскую форму, изрядно пострадавшую в битве с берберийскими пиратами и кое-как подлатанную местным портным, он предпочел оставить дома. Раны, полученные в последней битве и явившиеся причиной того, почему лорд Франсис Вилер по пути на Ямайку вынужден был оставить своего протеже на Бермудских островах, уже почти зажили и более его не беспокоили. Облаченный в черный камзол из мягкой кожи, он был скорее похож на профессионального наемника и авантюриста, нежели на офицера флота его величества. Впрочем, наряд сей как нельзя более подобал человеку, желающему не выделяться среди местной разношерстной публики. Католик по вере, моряк по призванию и солдат по воле службы, он за свои двадцать семь лет уже успел повидать столько, сколь и не снилось обычному человеку. А Джек Белчер, во всех смыслах этого слова, обычным человеком не был.

За всю жизнь не каждому выпадало пережить и четверти того, что выпало на долю Белчера за его неполные тридцать лет. С малолетства мечтающий о море и дальних плаваниях, он уговорил своего отца, офицера флота его величества в отставке, чтобы его взяли юнгой на военный корабль. Белчер-старший уступил настойчивым просьбам мальчугана. Он использовал все свои связи и заслуги перед короной и добился того, чтобы Джек попал на военно-морскую службу. Так, в 1670-м году в возрасте тринадцати лет, в качестве юнги, Джек Белчер взошел на фрегат с грозным названием «Возмездие» под командованием прославленного вице-адмирала Эдварда Спрэгга. Уже через несколько недель ему случилось принять боевое крещение в сражении против берберийских пиратов, в коем юноша так отличился своими расторопностью и бесстрашием, что был замечен вице-адмиралом и назначен его личным стюардом.

Суровый по своей натуре, требующий железной дисциплины и повиновения, капитан не терпел тунеядцев и медлительных людей. Больше всего в людях Спрэгг ценил ум и инициативу и, распознав в Джеке все эти качества, а также неукротимую жажду знаний и любовь к морю, он быстро привязался к молодому человеку. Частыми вечерами Спрэгг находил развлечение в общении со своим стюардом, которому с удовольствием преподавал морскую науку. В лице Джека капитан «Возмездия» нашел восторженного ученика, который с благоговением и жадностью впитывал астрономию, навигацию и искусство мореплавания. Сначала для вице-адмирала это было своего рода развлечением, позволяющим с толком провести время и занять себя долгими вечерами, но вскоре Спрэгг по достоинству оценил прозорливый, цепкий ум своего стюарда. Однажды в шутку он принялся разбирать тактику морского сражения, в котором недавно принимал участие, и его ошеломило и даже обескуражило то, как быстро Джек схватывал суть и понимал происходящее. На немой вопрос учителя молодой человек, не отрывая пристального взгляда от карты и расставленных на ней моделей кораблей, предложил маневр, который сам Спрэгг нашел блестящим.

Неудивительно, что в конце концов вице-адмирал решил сделать Белчера своим протеже и продвигать последнего по службе. Для переставшего дышать от счастья юнги день, когда вице-адмирал самолично возвел его в ранг мичмана в присутствии всех офицеров и команды, явился самым невероятным в его жизни. С этого дня для Джека открылась дорога в будущее и начало его карьеры.

Если ранее обучение Джека носило более развлекательный характер, то теперь началась серьезная учеба. В перерывах между вахтами и работой по кораблю он проводил время за книгами, которыми его снабдил капитан. Вице-адмирал самолично проверял его работы и устраивал экзамены. Джек постигал морскую науку с такой быстротой, что прошло всего несколько месяцев и он получил повышение до помощника штурмана. Спрэгг не зря назначил его именно на эту должность. Теперь Джек помогал управлять кораблем, держать курс, ставить нужные паруса, сообщал о проблемах с мачтами и такелажем2, сверял навигационные счисления, следил за рангоутом3 и так преуспел в этом, что стал принимать командование ночной вахтой. Так было до тех пор, пока «Возмездие» снова не оказался в водах северного побережья Африки, принимая участие в очередной алжирской экспедиции, где за один бой Спрэгг сжег девять кораблей берберийских пиратов. Для Белчера это стало настоящим откровением. В этом бою он не только по достоинству оценил и постиг флотоводческий талант своего учителя, но и усвоил важный жизненный урок – битва не проиграна, пока ты не сдался.

Нужно отметить, что в ту пору пиратская проблема на севере Африки была настоящим бичом для всех европейских государств. Желающие сохранить средиземноморские торговые пути Англия, Испания, Голландия и Франция поочередно, а бывало и сообща, на протяжении многих лет посылали военные эскадры для борьбы с пиратами.

В 1672-м году разразилась Третья англо-голландская война, где Спрэгг принял командование красной эскадрой, составляющей центр английского флота. Во время многочисленных боев с голландцами Белчер был всегда рядом с вице-адмиралом и получил такой основательный опыт ведения боевых действий и управления эскадрой, какой еще не получал ни один мичман. Боевые действия продолжались вплоть до середины 1673-го года, когда в последнем сражении при Такселе во время долгой и кровопролитной битвы погиб этот прославленный вице-адмирал.

Три года Белчер ходил под командованием Спрэгга. Во флот его величества набирались юнги в столь юном возрасте, что было обычным делом видеть снующих по палубам расторопных шести-семилетних мальчуганов. И если карьера последних начиналась в качестве «пороховой обезьянки», как их в шутку называли моряки, потому что главной их задачей было подносить мешочки с порохом во время боя, то на Джека Белчера, по всей видимости, у всевышнего были другие планы. Когда он впервые ступил на палубу корабля в возрасте тринадцати лет, то по обычаям военно-морской службы уже считался достаточно взрослым, хоть и молодым человеком. Ему несказанно повезло. Все эти три года он спал, ел и дышал только морским делом под непрерывным руководством гениального вице-адмирала, и не только досконально и в совершенстве постиг науку кораблевождения, но и сам стал профессиональным флотоводцем, глубоко понимающим все аспекты ведения морского боя.

После окончания войны шестнадцатилетний Белчер готовился стать лейтенантом. «Тринити-Хаус» допускала к экзаменам мичманов, которые не менее трех лет провели в море, что редко кому удавалось достичь ранее двадцатилетнего возраста, поэтому Белчер был в числе самых молодых претендентов. Однако гибель Спрэгга и окончание войны с Голландией могли отложить его экзамен на неопределенное время.

Как бы то ни было, но и здесь судьба была благосклонна к Джеку. Благодаря своим боевым заслугам, а также рекомендациям Спрэгга, предусмотрительно написанным до начала боевых действий, он получил новое назначение на мощный стопушечный линейный фрегат первого ранга «Сент Эндрю» под командованием сэра Джона Кемпторна, который хорошо знал погибшего вице-адмирала. С его настоятельной просьбы «Тринити-Хаус» приняла у Белчера экзамен, и в возрасте семнадцати лет тот стал лейтенантом флота его величества и в этом звании прослужил на «Сент Эндрю» шесть лет. В 1679-м году Белчер получил новое назначение на фрегат «Кингфишер» под командованием Моргана Кемптона, сына капитана «Сент Эндрю». Белчер был выбран не случайно. Когда Кемптон-младший собирался в поход к берегам Алжира, он подбирал команду опытных офицеров, которые уже имели изрядный опыт ведения боевых действий против берберийцев. Нужно ли удивляться тому, что имя Белчера было вверху списка кандидатов.

Джек прослужил под командованием Моргана Кемптона более двух лет, когда 22-го мая 1681-го года отбившийся от остального конвоя «Кингфишер» был атакован у побережья Алжира семью пиратскими кораблями. В ходе боя одно ядро попало в полуют4, разбило вдребезги фальшборт5 и нанесло другие повреждения верхним надстройкам. Капитан и первый лейтенант получили тяжелые ранения, и казалось, что судьба корабля и его команды предрешена, однако не растерявшийся Белчер взял командование на себя и смог остановить панику среди команды. Следуя девизу Спрэгга – битва не проиграна, пока ты не сдался, – он повел бой и убедительно показал, что учитель мог по праву гордиться своим учеником. Двенадцать часов берберийские пираты пытались взять верх над англичанами. Команда «Кингфишера» дважды тушила пожар. Умело используя ветер, Белчер не подпускал парусные корабли противника и одновременно не позволял пиратским галерам пристать к его борту. В ходе боя противник потерял один фрегат и две крупные галеры. В конце концов пираты ретировались, решив, что этот кусок им не по зубам. Так Белчер повторил подвиг, совершенный ранее самим Эдвардом Спрэггом.

Морган Кемптон не смог оправиться от ран и вскорости умер. Капитаном корабля был назначен молодой и талантливый Франсис Вилер, который немедленно распознал флотоводческий гений Белчера и сделал его своим первым помощником. Нужно ли удивляться тому, что молодые люди, объединенные любовью к морю и взаимным уважением, очень скоро крепко сдружились. Вилер, аристократ с отличной родословной, сыграл немаловажную роль в судьбе Джека. Он старался всячески продвигать его по службе, вводил в свой круг общения и знакомил его с высшими чинами во флоте его величества. Возможно, Джек Белчер уже давно получил бы повышение и назначение капитаном, но в ту пору в Англии царил мир и многие корабли стояли без дела, ибо на их содержание уходили большие средства.

Однако и здесь судьба не обделила Белчера своим вниманием. В 1683-м году Вилер принял командование мощным фрегатом «Тайгер» и получил приказ отбыть в Новый Свет, чтобы пополнить ямайскую береговую эскадру на осенний период года. Не без усердного ходатайства своего покровителя Белчер был возведен в ранг капитана и получил назначение по прибытии на Ямайку принять командование двадцатичетырехпушечным фрегатом «Альгросса», который дожидался его в Порт Рояле. Капитан «Альгроссы» имел несчастье подхватить тропическую лихорадку и спустя долгое время борьбы с болезнью скончался, сменив Новый Свет на мир иной. Теперь «Альгросса» уныло стояла на рейде в Карлайлской бухте, дожидаясь нового капитана.

По пути на Ямайку Вилер повстречал французский фрегат «Вендом» под командованием адмирала Авраама Дюкена, который отбивался от целой своры берберийцев. Посланный в очередную алжирскую экспедицию, Дюкен попал в ужасный шторм и разлучился со своей эскадрой близ Танжера. К несчастью, во время шторма грот мачта «Вендома» была сильно повреждена и искалеченный корабль теперь представлял собой легкую жертву, чем с готовностью и воспользовались повстречавшие его пираты. Мавританцы уже было начали праздновать победу, но тут на помощь союзнику пришел «Тайгер» и им пришлось отступить. Ликование Вилера омрачилось лишь тем, что во время боя, когда особо удачливое ядро пробило фальшборт квартердека, Белчер получил множество осколочных ранений. Раны были неглубокие, их быстро обработали, но тем не менее вскоре у Джека начался сильный жар. Во время пути до Бермудских островов, куда Вилер должен был зайти до прибытия в Порт Роял, его состояние ухудшилось до такой степени, что корабельный хирург мистер Ворнер вынес вердикт, который больше напоминал приговор.

– Вы уверены в этом? – закусив губу, хмурился Вилер.

– Если вы не желаете убить мистера Белчера, то не позволите ему выйти в море, – непреклонно отвечал хирург. – Ему не перенести перехода до Ямайки.

Как бы ни был расстроен капитан «Тайгера» и как бы ни протестовал сам Белчер, было решено оставить последнего в Сент-Джордже.

– Друг мой, я не хочу рисковать твоим здоровьем, – Вилеру было тяжело проявлять непреклонность, когда он и сам всей душой не желал этого.

Белчер попробовал было возражать, но Вилер отрезал:

– Делать нечего, Джек. Тебе нужен покой, а я не могу задерживаться. Поэтому тебе придется остаться в Сент-Джордже, а через четыре месяца мы пойдем обратно в Англию и по пути зайдем сюда, чтобы тебя забрать. Если же ты поправишься быстрее и сможешь стоять на палубе на двух конечностях, а не на четырех, то садись на попутный корабль, коих немало в это время года, и сам доберись до Ямайки.

Вот так получилось, что Джек Белчер, блестящий капитан, уже имеющий изрядный боевой опыт и, как говорится, немало понюхавший пороху за свои неполные тридцать лет, оказался один на суше без боевых товарищей и без своего корабля на богом забытом острове посреди океана. И если чью-либо жизнь можно разделить на части и эпизоды, то мы можем с уверенностью сказать, что вся его прошлая жизнь была лишь предисловием к жизни грядущей, ибо открыла перед ним такие возможности и перемены, которые удивили бы само провидение, не говоря уже о простых смертных.

Такова была история Джека Белчера, а вернее, та ее часть, которая связывала его прошлое с карьерой во флоте его величества. Влекомый сейчас толпой вниз по улице, он словно попал в течение судьбы, которое все дальше уносило его от привычной жизни и несло в сторону невероятных приключений, суливших множество испытаний физических и душевных.

Тем временем людской поток вынесло на пристань. Толпа зевак собралась такая, что, казалось, к причалу высыпался весь городок. Белчер пробирался среди людей, стараясь выйти на открытое место, откуда можно было увидеть то, что творилось в заливе. Наконец его взору открылся вид на всю бухту, и перед Джеком предстала такая мощная эскадра, какой он не видел со времен битвы при Такселе. На рейде Сент-Джорджа стояло пятнадцать военных кораблей, каждый из которых имел на борту не менее сорока пушек, а огромный флагманский корабль, который острый глаз Белчера определил сразу, насчитывал более ста орудий. Но даже не столько само присутствие в Новом Свете столь грозной эскадры было таким удивительным, сколь ее национальная принадлежность. На мачтах всех кораблей развивался гордый и грозный флаг Кастилии. Несмотря на то, что сейчас Испания и Англия находились в мире, каждый моряк и житель Нового Света знали, что мир этот был намного более осязаем в Европе, нежели в здешних водах так далеко от цивилизации. Здесь же Испания могла прибегать к различным уловкам и сомнительным делам, мало походящим на соседскую доброжелательность. Вернее даже будет сказать, что в отношениях Англии и Испании чувствовалась скрытая пружина враждебности, готовая взорваться лютой ненавистью, стоило лишь задеть нужную кнопку.

Поэтому Белчер так озадаченно взирал на прибывшую эскадру его католического величества, мощь которой не только грозила серьезно перевесить чашу Вест-Индских весов в пользу конкистадорских потомков, но также могла означать, что Испания готовится к серьезным боевым действиям в этих водах, и оставалось лишь гадать, против кого эти действия будут направлены.

Наконец форт Святой Катерины отсалютовал – единственным выстрелом. Понятно было теперь замешательство коменданта. Все, на что могли надеяться жители Сент-Джорджа, – это на то, что испанцы прибыли сюда не с враждебными намерениями и что не стоило вести себя чересчур вызывающе.

Тем временем один из кораблей, как Белчер узнал позже, тридцативосьмипушечный фрегат под названием «Санта Ана», отделился от основной эскадры и, величественно управляя кроваво-красными парусами, вошел в бухту и встал на якорь всего в кабельтове6 от берега. От его борта отделились две шлюпки, которые поплыли в сторону форта. Когда испанцы высадились на берег, их встретил губернатор острова полковник Ричард Коней с отрядом местной милиции. Они обменялись приветствиями, и Белчер разглядел, что предводитель прибывших протянул полковнику какую-то бумагу, которую тот некоторое время внимательно изучал. Затем Коней вскинул руку, отдавая салют, и повел гостей в сторону своей резиденции. Эскадра снялась с якорей и направилась к южной стороне залива. Скоро последний корабль скрылся за утесом, где стоял форт Гейтс, и на рейде остался лишь один фрегат с красными парусами.

На этом представление, по всей видимости, было окончено и успокоенный люд начал расходиться по домам. Белчер же направился к трактиру «Мери Мейд», где должен был встретиться с управляющим местной канцелярией мистером Питерсом, который обещал Белчеру помочь с кораблем до Ямайки. Когда он добрался туда, управляющий уже ждал его.

– Мистер Питерс, – Джек приветствовал его легким поклоном

– Мистер Белчер, сэр, – поднялся со своего места чиновник.

Они пожали друг другу руки и сели за стол. В этот утренний час в трактире было немноголюдно. Лишь одна семья из пары и двух девочек лет пяти завтракала через стол от них. Видимо, постояльцы, которые либо только что прибыли на Бермуды, либо были проездом в другую колонию.

Управляющий канцелярией положил на стол какую-то бумагу.

– Вот список кораблей, стоящих в данный момент на рейде Сент-Джорджа и Сент Давида. Только шесть из них направляются на Ямайку и все они уже набрали пассажиров, мистер Белчер. Сожалею, но скоро начнется сезон дождей и вряд ли вы можете рассчитывать на скорый попутный корабль. В это время года нагруженные товаром корабли больше идут отсюда в Европу, нежели направляются в Новый Свет.

Белчер нахмурился. А ведь он надеялся еще до конца недели отдать швартовый и наконец ощутить под ногами палубу корабля. Бездействие на суше выводило его из себя.

– Я согласен разделить каюту с другим пассажиром, – с нажимом ответил он, – вы ведь сможете сообщить мне список покидающих остров и, возможно, знаете, где их тут искать?

Мистер Питерс неуютно заерзал на стуле. Он поправил свою шляпу и смахнул со лба жирную прядь волос.

– Ну, – начал он неуверенно, – у нас нет списка абсолютно всех прибывающих и убывающих пассажиров. Знаете, в последнее время творится такая неразбериха. Не все спешат доложить в канцелярию и сделать соответствующие взносы. Приходится искать, проверять…

– То есть, мистер Питерс, вы хотите сказать, что еще не со всех человек взяли пошлину? Ба, не поверю в это никогда! – Белчер всем своим видом показывал презрительную насмешку. – А что по этому поводу думает губернатор?

Джек надавил на правильное место. Таможенники всех портов, в общем-то, были одинаковыми, и часть таможенной мзды, в особенности с тех пассажиров, что избегали появления своего имени в списках, уверенно оседала в карманах самих чиновников.

Мистер Питерс сильно покраснел, то ли от наигранного негодования, то ли от возмущения, коим всегда отличаются люди с тонкой душой, которых только что поймали за руку.

– Мистер Белчер, на что это вы тут намекаете?! – чиновник сделал попытку вскочить с места, но Белчер остановил его железной хваткой, схватив за руку.

– Я говорю прямо, а не намекаю, но хочу заметить, что по существу мне нет дела о том, какие делишки вы тут проворачиваете. Я, как видите, готов даже заплатить за ваши услуги, – он ослабил давление, когда почувствовал, что Питерс снова обмяк. – Итак, все, что я хочу знать, – это где мне найти человека, с которым могу разделить каюту до Ямайки, и вы поможете мне в этом. Либо, разумеется, мне придется обратиться за помощью к губернатору.

То ли успокоенный явным безразличием Белчера к собственной персоне, то ли обрадованный возможностью подзаработать, мистер Питерс заметно повеселел. Он расслабил верхнюю пуговицу камзола и расстегнул воротник рубашки.

– Знаете, а ведь, наверно, я все же смогу вам помочь! – театрально сверкнул глазами Питерс, изо всех сил изображая, будто только что верное решение всплыло у него в памяти. – Кажется, я знаю такого человека, какой вам нужен. Он живет здесь неподалеку и часто бывает в этом трактире. Кстати, я здесь с ним и познакомился. Он так же торопился отбыть на Ямайку и целую неделю выспрашивал у меня, не знаю ли я капитана, желающего подзаработать на перевозке пассажира. Я дал ему такое имя. Джереми Аккерс, владелец шхуны под названием «Тике». Думаю, что он нашел желаемое, потому что больше ко мне не обращался.

– Где я могу его найти? – спросил Белчер, одновременно выкладывая на стол серебряную монету.

– Будьте здесь сегодня вечером после захода солнца. Он сам вас найдет, да, – монета исчезла так же быстро как и появилась.

– А как его зовут? Как я узнаю с кем говорю?

– О, его вы узнаете сразу. Это такой человек… – Питерс на минуту задумался, – ну, словом, при одном взгляде на него сразу становится понятно, что жди беды. Такие люди, как бы это сказать… Привлекают неприятности.

Джек нахмурился.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

– В любом случае, мистер Белчер, это ваш единственный вариант. Главное – это то, что с ним вы сможете договориться. Ведь шум ему ни к чему. Вы понимаете меня?

Белчер кивнул, и чиновник выскользнул из-за стола.

– После захода солнца, сэр. Не опаздывайте! – с этими словами он исчез за дверью, и Джек облегченно повел плечами, словно скидывая что-то неприятное.

* * *

Губернатор Бермудских Островов полковник Ричард Коней принимал в своей резиденции весьма необычных гостей. Сейчас он сидел в своем кабинете в ожидании, пока испанские господа приведут себя в порядок и соизволят спуститься к обеду. Предводитель шайки, что пожаловала на его остров, в высшей степени был личностью незаурядной. Это Коней понял сразу после нескольких минут общения с ним. Жесткий пронзительный взгляд и тонкая складка губ, которая разжималась только для того, чтобы выдавить из себя фразу или слово, и так редко, словно те были на вес золота, говорили о суровой сдержанности испанца.

«Как он там представился? – полковник нахмурил лоб, припоминая. – Эмилио Рикардо Олейя Мора! Господи, можно забыть свое собственное имя, пока закончишь произносить имена этих кастильских негодяев».

Его размышления прервал их источник. Предводитель испанской делегации первым спустился вниз из личных покоев, что были отведены ему в губернаторском доме. Он уже успел умыться и привести себя в порядок. Испанец был одет в строгий черный кашемировый камзол, и лишь в прорезях рукавов проглядывала белая льняная рубашка, чистые манжеты которой обрамляли запястья гостя. В наряде его не было ни одного ювелирного изделия, и лишь простая кожаная портупея и богато инкрустированная шпага в ножнах служили ему своего рода украшением.

Однако полковник ошибался. Эмилио Мора не принадлежал к кастильцам. Его хоть и небогатая, но древняя и благородная родословная состояла из чистой наваррской крови баскских аристократов, акцент которых легко угадывался теми, кто был искушен в испанском языке. Фанатичная преданность короне и богу, помноженная на его пронзительный ум и не менее пронзительную шпагу, сделали этого господина из бедного солдата и наемника, готового продаться наиболее толстому кошельку, одним из самых ценных агентов его католического величества. Эмилио Мора был тем самым человеком, услуги которого так высоко ценились в это непростое время, если дело требовало решимости, точности и тишины.

– Сеньор Мора, – приветствовал его на испанский манер губернатор, когда тот вошел в кабинет. – Нашли ли вы свои покои достаточно удобными?

– Более чем, – кивнул испанец и добавил, словно нехотя: – Примите мою признательность.

Испанец очень хорошо и почти без акцента говорил на английском.

– Прекрасно! Разрешите вам предложить сесть, – Коней указал на кресло напротив стола, – и изложить суть вашего прибытия?

Мора принял предложение и сел на указанное ему место, почти неуловимым движением поправив шпагу.

– Как указано в документе, господин губернатор, я выполняю личное поручение Мануэля Хоакина Альвареса де Толедо, графа Оропеса и приближенного его величества короля Карла Второго. Он любезно просит оказать помощь мне и моим соратникам в выполнении моего поручения, суть которого я сейчас поведаю вам на словах.

Губернатор вежливо кивнул, давая понять, что находится весь во внимании, и испанец продолжал.

– Наши страны, господин губернатор находятся в мире, и его католическое величество надеется на всяческую вашу поддержку, – агент едва раскрывал рот, и от этого казалось, что он словно проталкивает через него свои слова. – Не так давно из Мадрида были украдены фамильные драгоценности великой ценности, и мне поручено вернуть их владельцу. Я напал на след похитителей, но им удалось ускользнуть. По некоторым данным преступники сейчас находятся здесь, на Бермудах. По пути в Новый Свет Франциско де Агурто, адмирал эскадры, которую вы имели удовольствие лицезреть сегодня утром, любезно оказал нам покровительство и несомненно, если потребуется, продолжит его оказывать.

Ричард Коней нахмурился и недоуменно пожал плечами.

– Но что вы ожидаете от меня? Каким образом я могу вам помочь?

– От лица господина де Толедо я прошу о вашем великодушии позволить нам здесь заняться своими делами, а после поимки преступников отбыть обратно в Испанию без каких-либо задержек или преследований со стороны английского правительства. Вы ведь являетесь вице-губернатором острова, не так ли? А значит, в известной мере представляете здесь корону. Я не хотел бы проявлять неучтивость и действовать за вашей спиной. Это может быть неправильно истолковано, когда ни вам, ни мне не нужно подобное внимание со стороны государственных мужей наших стран.

Губернатор Бермуд в задумчивости покрутил на пальце завитые локоны своего парика. С одной стороны, ему приходилось принимать здесь посланника Испании и это само по себе уже носило весьма неудобный характер, ведь стоило повести себя неправильно – и это, чего доброго, могло осложнить и без того непростые отношения с Мадридским Алькасаром. А с другой стороны – позволить какому-то испанскому проходимцу хозяйничать в английской колонии так же было чревато дальнейшими проблемами. Взвесив все за и против и учтя тот факт, что где-то неподалеку находится грозная эскадра самого Франциска де Агурто, который может легко заставить его силой уважить просьбу кастильского вельможи, Коней пришел к выводу, что по сути у него не было особого выбора, кроме как предоставить сидящему перед ним человеку полную свободу действий. А чтобы не потерять при этом лицо, необходимо было даже оказать, в известной мере, определенное содействие. Поэтому, подумав, он наконец произнес:

– Думаю, это можно устроить. Более того, если вы, сеньор Мора, обещаете не нарушать закон на этой английской земле, то я с радостью готов оказать вам помощь в поимке этих негодяев. Тем более чем быстрее это произойдет, тем быстрее вы сможете покинуть это место.

Эмилио Мора кинул на губернатора острый взгляд, и Коней поспешно поправился.

– Я не имею в виду, что вам здесь не рады. Но наверняка вы будете довольны, если сможете быстро закончить свою миссию и доложить об этом господину де Толедо.

Испанец сдержанно кивнул в ответ.

– А сейчас позвольте предложить вам и вашим друзьям скромный обед.

– Вы слишком добры, сеньор.

* * *

Странное поселение представлял из себя Сент-Джордж. Он скорее напоминал старый европейский город со средневековыми повадками, чем карибскую колонию с ее довольно цивилизованными постройками, которые отличались от Старого Света лишь меньшей плотностью и окружающей тропической фауной. С наступлением вечера его улицы не оживали, как это происходило в больших городах Англии, и не затихали, как в какой-нибудь провинции. Словно змея, меняющая шкуру, улицы Сент-Джорджа меняли цвет и заполняющий его контингент. Поскольку все в этом городке происходило на главной улице, как и положено в средневековье, то ее делили между собой все слои общества. Днем ее занимали торгаши, фермеры и ремесленники, выставляющие прилавки со своим товаром, а вечером она заполнялась слоняющимися без дела моряками, девицами легкого поведения, коих всегда можно было легко найти в любом портовом городе, местными выпивохами, дебоширами и другим им подобным обществом.

Джек Белчер пробирался сквозь весь этот сброд, стараясь не привлекать к себе особого внимания, однако это было легче сказать, чем сделать. Выбритый и отдохнувший, в чистом камзоле, с офицерским абордажным палашом на боку, который он нацепил ради того, чтобы выглядеть в тон серьезности дела, он выделялся среди всей этой разношерстной толпы, как кусок ветчины в сырной лавке. Наконец он добрался до знакомых дверей. У входа в трактир было даже более оживленно, чем на улице. Рядом с крыльцом стояли девушки, откровенно кокетничавшие с теми представителями мужского рода, кто еще был достаточно трезв, чтобы это оценить. Невдалеке вяло шла драка двух пьяниц, на которых никто не обращал внимания. Белчер открыл дверь и вошел в непристойный шум и душный смрад «Мери Мейд».

Трактир сильно отличался от самого себя нынешним утром. В зале было не протиснуться, а все столы оказались заняты настолько, что некоторые сидели на столешницах или толпились рядом. В помещении стоял замысловатый запах из эля, табака и пота. Гам из людского говора, взрывов смеха, громких тостов, ругани и стука деревянной посуды стоял такой, что людям приходилось кричать, чтобы их услышал сосед. В довершение ко всему на один из столиков взобрался молодой моряк и запел какую-то веселую морскую песенку, которую тут же громогласно подхватила половина зала.

Белчер огляделся в поисках свободного места, но сразу же понял, что это занятие бесполезное. Поэтому он протиснулся к барной стойке и воткнулся между двумя выпивохами. Жестами подозвав трактирщика, он заказал эля. Деревянная кружка была в многочисленных трещинах, в которых забилась жирная грязь, и оставалось только удивляться, как она еще удерживала свое содержимое. Белчер развернулся лицом к залу и не без брезгливости отхлебнул местного теплого пойла. Элем это можно было назвать лишь отдаленно.

«Интересно, – подумал он, – куда делись оловянные кружки, в которых подавали нормальный эль сегодня утром?»

Трактир, как и городок, так же, видимо, менял личину, стоило только сумеркам спуститься на улицы Сент-Джорджа. Перед его взором как на сцене предстала разношерстная толпа из местных фермеров, рыбаков и моряков, коих ветер с завидным постоянством приносил к берегам Бермуд, и девиц вольного поведения, коих тот же ветер заставлял виться вокруг пьяных, а оттого особенно щедрых искателей развлечений.

Его тронули за плечо, и Белчер резко обернулся. Хозяин трактира куда-то кивнул, обращая его внимание. Джек проследил взглядом через весь зал в указанном направлении и увидел джентльмена, стоящего на лестнице, ведущей на второй этаж. Джентльмен смотрел на него в упор. Когда их взгляды встретились, он кивком головы поманил Белчера следовать за собой и, не дожидаясь согласия последнего, стал подниматься по лестнице.

Белчер залпом допил начатое и, поморщившись от отвращения, вернул кружку на стойку бара. Не было сомнений, что этот господин был тем самым человеком, которого он искал. Даже сквозь плотный табачный дым ему хватило и нескольких секунд, чтобы понять, что от незнакомца веяло опасностью. Он протиснулся сквозь веселую толпу, которая обращала на него не больше внимания, чем он на нее, и быстро поднялся по лестнице. Наверху располагался еще один зал, который, несмотря на меньшие размеры, был значительно свободнее. Видимо, не тишина и спокойствие манили в это заведение обычных завсегдатаев «Мери Мейд». Здесь даже пустовала пара столов.

Белчер сразу увидел того, кого искал. Незнакомец уже сидел за столом лицом к лестнице и что-то говорил вполголоса своему собеседнику. Заметив Джека, он указал ему на стул, приглашая присоединиться к ним.

– Господа, – кивнул последний, представляясь. – Мое имя Джек Белчер. Я ищу место на корабле до Порт Рояла, и мне сказали, что, возможно, вы сможете помочь.

Оба человека встали, чтобы поприветствовать его, и теперь Белчер смог разглядеть их значительно лучше.

Джентльмен, что пригласил его, был, по всей видимости, личностью незаурядной. Одетый почти по-щегольски, в камзол из темно-синего атласа, расшитый золотыми позументами и со вкусом оттененный серой рубашкой с кружевами, он мог бы сойти за придворного щеголя или дворцового бездельника, настолько уверенно вальяжными, почти жеманными, были его движения. Но на этом его сходство с аристократической беспомощностью заканчивалось. Богатая портупея из коричневой кожи, расшитая черными нитями, сидела на нем так уверенно и естественно, словно была задумана как часть наряда. Сделанные тем же мастером мягкие кожаные перчатки были не только расшиты такими же узорами, но и имели почти невидимые уплотнения в тех местах, которые следовало защищать от ударов клинков. На боку незнакомца висела длинная боевая рапира с витиеватой позолоченной гардой, говорящей не только о вкусе ее владельца, но и о его способности пустить ее в ход, ибо в ее изяществе не было ничего лишнего. Светлые пряди его длинных непослушных волос обрамляли красивое скуластое лицо и почти доставали до плеч, а сзади, что Джек отметил позже, часть их была перехвачена золотой ленточкой.

Спутник щеголя представлял из себя картину полностью противоположную. Если первый был на полголовы выше Белчера, строен и напоминал сжатую пружину, готовую метнуться неуловимым движением блеснувшего клинка, то второй был больше похож на небогатого студента. Костюм его состоял из простого жилета с длинными полами, одетого поверх обычной домотканой рубахи, свободных штанов, подвязанных под коленями черными ленточками, кожаными туфлями без пряжек и длинных белых чулок. Из всего наряда самым ценным являлись очки в серебряной оправе, поверх которых он сейчас оценивающе взирал на Белчера. Ни дать не взять школяр-ученый. Не менее сильно отличался он и повадками. Движения его были короткими и неуверенными, словно сделав или сказав что-то, он тут же хотел это исправить. А еще у него была привычка отводить глаза и отворачиваться, как только кто-то встречался с ним взглядом. И несмотря на это, Джек не почувствовал к нему неприязни. Его короткие светлые волосы торчали неряшливыми клочьями, словно он никогда не слышал о такой простой вещи, как гребешок. Немного несуразный, он скорее напоминал великовозрастного ребенка, и обращаться с ним хотелось так же.

– Мое имя Эрин Кейн, мистер Белчер, – сказал щеголь с мягким ирландским акцентом, – а это Натаниэль Картер. Присядем?

Все трое заняли места за столом и воззрились друг на друга.

– Вы сообщили, – напомнил Кейн, – что ищете место на корабле до Порт Рояла. Но у нас нет ни корабля, ни места на нем. Во всяком случае, пока мы не знаем, кто вы и зачем направляетесь на Ямайку.

– Полагаю, что мистер Питерс уже ввел вас в курс дела? – ответил Белчер.

– Да, он это сделал, но хотелось бы послушать оригинал.

Белчер пожал плечами и кратко рассказал им, кем являлся и как оказался на этом острове. Те внимательно выслушали его и переглянулись.

Белчер добавил с нажимом.

– Не знаю, в чем заключаются ваши дела здесь, но, по всей видимости, они требуют тишины. Кроме вознаграждения за раздел каюты, готов оказать посильную помощь в том, в чем вы нуждаетесь, если это, конечно, не идет вразрез с законом.

– Наши дела, – быстро ответил Кейн, – не настолько плохи, чтобы искать их улучшения.

– Возможно, но ни одно дело не может быть трудным, если его сделать чужими руками, – ответил Белчер невозмутимо. – Повторяю, мне необходимо место на корабле и я готов за это заплатить.

Он уже понял, что этой странной паре он был зачем-то нужен, иначе они не стали бы с ним встречаться.

– Мистер Белчер, – впервые подал голос Картер, пряча глаза, – а когда вы готовы отплыть?

Эта фраза и то, как на Картера посмотрел Кейн, дала Джеку понять, что он правильно закинул лот.

– Сегодня же вечером!

Картер только кивнул, и Кейн ответил за него.

– Возможно, мы все же сможем договориться, – Кейн сделал паузу, обдумывая то, что он собирался сказать. – Скорее всего, мы отплыли бы еще сегодня днем, будь на то воля капитана шхуны, но нас тут ждало кое-какое срочное дело, из-за которого мы влипли в довольно щекотливую ситуацию.

– Говори за себя, Эрин, – покачал головой Картер, – дело ждало только тебя, а влипли мы вдвоем.

– Ну, да, – усмехнулся Кейн, – словом, нанес я давеча визит одной почти благородной даме.

– А ты не знал, что твоя благородная пассия, – скривился Картер, – замужняя женщина?

– Разумеется, знал, но ведь настоящую даму никакой муж не испортит! А вот чего я не знал, так это то, что ее муженек заправляет местным подпольным миром. Контрабандисты, воры, бутлегеры. Так получилось, что он в дверь, а я в окно.

Белчер криво усмехнулся. Ему начинала нравиться эта парочка.

– Выпрыгнул, а там целая свора его прихвостней. Видно, что глаза у них везде тут, потому как дежурят теперь перед нашей гостиницей и дороги сейчас туда нет. А чтобы отплыть из этой богом проклятой дыры, нам нужно забрать кое-какие личные вещи из нашего номера.

Картер хмуро кивнул, подтверждая слова своего приятеля.

– Мою шкатулку, – пояснил он. – Там переписка моего отца, рекомендации. Без них нет смысла вообще отправляться на Ямайку.

Теперь Белчеру стало все ясно.

– И разумеется, вы желаете, чтобы это я проник в ваш номер, забрал вещи и доставил их на корабль?

– Вот именно, – хлопнул Белчера по плечу Кейн. – Вас никто не знает и с нами вы никак не связаны. Сделайте это, и у вас будет место в нашей каюте. Ключ от номера мы вам дадим. Никто ничего не успеет понять, как мы уже окажемся на корабле.

Оба вопросительно воззрились на Белчера, пока тот обдумывал сказанное.

– По рукам! – наконец произнес он, и его собеседники облегченно вздохнули.

Условились отправиться сегодня же вечером. Белчеру нужно было сперва наведаться в свой номер, чтобы забрать вещи и расплатиться с хозяевами. После этого он должен был встретить своих новых товарищей у пекарни, которая находилась недалеко от их гостиницы, а там все трое уже будут действовать по обстоятельствам.

Молодые люди поднялись, и Кейн бросил золотой дублон хозяину трактира, который как раз поднялся на второй этаж.

– Это тебе за труды, друг. Я услуг не забываю.

– Спасибо, господин, – чуть поклонился тот и, озираясь, приблизил лицо к Кейну и что-то тихо зашептал ему на ухо.

Когда он ушел, Кейн бросил быстрый взгляд на своих соратников.

– Нужно уходить. Кажется, нас нашли.

Все трое быстро спустились по лестнице в нижнюю залу, где все так же царили шум и веселье, и едва не столкнулись с двумя личностями подозрительного характера и содержания. Те внимательно осматривали трактир и, как только увидели спускающихся молодых людей, что-то возбужденно прокричали. Из-за всеобщего шума разобрать, что именно было невозможно, но Джек был готов поклясться, что услышал испанский язык. Факт сей так его озадачил, что он на минуту замешкался, разглядывая головорезов. Опомнился он только тогда, когда Кейн схватил его за рукав и потянул за собой в другой конец зала, противоположный входу. Там за перегородкой оказалась еще одна дверь, ведущая, по всей видимости, на задний двор. Испанцы – а в том, что это были именно испанцы, Белчер уже не сомневался, – нагнали их как раз тогда, когда друзья добрались до выхода.

Выскочив на улицу, они были стремительно атакованы кастильскими господами. В одной руке плащи, в другой шпаги – те перешли в яростное нападение, безошибочно, как один бретер распознает другого, выбрав своей мишенью Кейна, как самого опасного противника. То, что произошло дальше, случилось настолько молниеносно, что не сразу дошло до сознания Белчера. Эрин Кейн мгновенно обернулся к нападавшим, его длинная узкая рапира – позже Белчер узнает, что предмет сей был произведением знаменитого французского оружейника, снабдившего своими клинками не одно поколение французских дуэлянтов, – каким-то неведомым образом уже была в его руке. Короткий лязг стали, и первый из нападавших грудью повис на французской бретте Кейна, удушливым вздохом возвестив о том, что клинок вошел в легкое. Захлебываясь, испанец попытался задержать дыхание, чтобы хоть как-то смягчить адскую боль в груди. Но почти сразу же разразился кровавым кашлем в сторону своего убийцы, который уже развернулся быстрым пируэтом, танцующе, одним движением освобождаясь от ноши. Второй ринулся в атаку, но споткнулся об упавшее тело товарища, так предусмотрительно подставленное ирландцем. Неуловимый взмах, и вот уже второй испанец скорчился в судорогах на земле. Джек на мгновение задержался на нем взглядом. Пока глаза поверженного теряли всякую осмысленность, он, словно раздавленная гусеница, продолжал извиваться и конвульсивно ползти вперед, раздирая щеку о камни мостовой. Испанец застыл, его скрюченное от боли тело внезапно обмякло, он испустил последний вздох и затих.

– Передавайте привет дьяволу! – легким поклоном в сторону поверженных бросил Кейн.

Картер уже выскользнул на соседний переулок и неуклюже бежал вниз в сторону гавани. Кейн и Белчер последовали за ним.

* * *

Получасом позже на барную стойку трактира перед ее хозяином громким щелчком, как пощечиной, лег серебряный реал. Скользнув взглядом по испанскому гербу, мужчина привычным движением смахнул монету, оставив на столешнице лишь след от влажной руки.

Амадо Флорентин, правая рука Эмилио Мора, склонил голову ближе к трактирщику, который смотрел на него немигающими глазами.

– Я хочу знать, что здесь произошло, – его чистый, почти без акцента английский никак не вязался с его внешностью. Одетый во все мрачно-черное, Флорентин был воплощением испанского стиля: укрытый тяжелым плащом, из-под широкополой шляпы виднелась эспаньолка – борода, подстриженная по последней мадридской моде, а из-под полы торчала длинная шпага.

Трактирщик пожал плечами. Если Карл II был не против присутствия испанских собак в английском поселении, то и ему тоже нечего лезть на рожон. И не мешкая более ни секунды, что объяснялось не столько щедрой оплатой, сколь угрожающим видом посетителя, он быстро рассказал, что знал.

– А потом к ним присоединился третий, – закончил хозяин «Мери Мейд», вытирая очередную кружку. – Он поднялся на второй этаж, сеньор. Там они и находились до прихода ваших, – разумеется трактирщик упустил тот факт, что самолично предупредил англичан о прибытии незваных гостей. Факт этот, некому не нужный и не важный, он оставил при себе.

– Знаешь, о чем они говорили? – голос Амадо разрезал шумный гам заведения. Говорил он негромко, но слышно его было хорошо, и от этого, несмотря на тяжелую духоту в помещении, у трактирщика проступил холодный пот между лопатками.

«С таким дьяволом шутки плохи», – подумал он, а вслух сказал:

– Нет, господин. Они только распорядились подать наверх, чтобы им никто не мешал.

Амадо Флорентин какое-то время держал его взглядом словно на крючке, а потом отвернулся, и хозяин «Мери Мейд» облегченно отступил вглубь барной стойки. До разговора с трактирщиком Флорентин уже успел побывать наверху, но ничего особенного там не увидел. Еще один, только менее заполненный зал, вот и все.

– Амадо, – выглядывая из-за двери, ведущей на задний двор, его окликнул другой испанец. Поймав взгляд своего предводителя, тот кивнул в сторону улицы, приглашая Флорентина следовать за ним.

– Смотри, – головорез махнул рукой в сторону распростертых трупов на мостовой. – Наши. Их сразил профессионал. Ты уверен, что мы нашли тех, кого искали?

Флорентин не ответил. Он внимательно разглядывал трупы. Перевернул одно из скрючившихся тел, задрал рубашку, чтобы добраться до раны. Некоторое время он разглядывал ее, а затем его глаза округлились и на обычно суровом невозмутимом лице проступило удивление.

– В чем дело, Амадо? – его спутник заметил, как изменился в лице его предводитель. – Ты будто привидение увидел. Удар мастерский, нечего сказать. Знаешь его?

– Доводилось видеть такой удар однажды, – медленно кивнул испанец, продолжая разглядывать поверженного. – Знаю только одного человека, способного нанести такую рану, – Амадо выпрямился. – Да, я уверен, что мы нашли того, кого искали. Шкатулка должна быть у этих людей. Возьми остальных и прочеши окрестности. Я буду ждать здесь.

Когда головорез ушел, Амадо Флорентин вернулся в трактир и снова подозвал хозяина заведения. Тот съежился от страха, но не посмел ослушаться. Внутренне сжавшись, он подошел к стойке и кивнул.

– Ты уже убрал тот стол, за которым сидели англичане? – и, когда трактирщик ответил отрицательно, добавил: – Отведи меня к этому месту. Я хотел бы его хорошенько осмотреть.

* * *

Эмилио Мора стоял перед окном и, наблюдая за огнями английского городка, размышлял о перипетиях судьбы, благодаря которой он, испанский дворянин, находился сейчас на этой земле, оскверненной присутствием врагов отечества. Размышлял он также и о своем помощнике. Амадо Флорентин был такой удачной находкой, что происшествие в Брюгге Мора последние пару лет считал большой удачей, а рану, им полученную на его темных улицах, – справедливой платой за нее. За эти месяцы он успел не только убедиться в незаменимости своего помощника, но даже в какой-то мере привязаться к нему. Амадо стал не просто правой рукой, а скорее продолжением его собственной – таким естественным был симбиоз этих двух людей.

Эмилио Мора, так же щедро одаренный судьбой благородством крови, как и сильно ею обделенный материальным благополучием, последние года промышлял тем, что претворял в жизнь желания и капризы людей, стоящих гораздо выше него на социальной лестнице. Проще говоря, был ни много ни мало острием исполнительной власти Мадридского Алькасара – источника государственного правления Испанского королевства. В этой ипостаси ему приходилось не только марать руки кровью, что, нужно отметить, Мора делал равнодушно и даже обыденно, но и проливать свою собственную.

Поэтому день, когда два года назад все та же судьба свела его с Амадо Флорентином, стал воистину счастливым для агента Алькасара. Его новый протеже не только был невероятным мастером фехтования, что Мора, и сам опытный бретер, оценил сразу же, – но тем самым идеальным человеком, который никогда не задавал лишних вопросов и не гнушался пролить чью-то кровь во имя Испании или хотя бы ради платы какого-нибудь трусливого вельможи, место которого нужно было занять на дуэли. То, что раньше Эмилио Мора приходилось делать самому, сейчас, быстро и хладнокровно, за него выполнял Амадо Флорентин.

Как его занесло в Имперскую Армию, которая в основном представляла из себя разношерстный сброд плохо обученных и не менее плохо вооруженных подонков германского общества, Мора не знал, да и, пожалуй, не интересовался. Щедростью своей король Испании закрывал глаза на мародерства и грабеж, устраиваемые его солдатней. Мизерная зарплата, основная часть которой вечно находилась в задолженности короны и не выплачивалась годами в надежде, что получатель ее сдохнет где-то на темной улице с лезвием в брюхе или в какой-нибудь дыре от тяжелой болезни или пьянства, приводила испанских солдат на службу в самые неожиданные места.

Мора не удивлялся тому, что в Брюгге нашел испанцев в рядах германо-римской армии, готовых за три гульдена в месяц рисковать жизнью среди вонючего контингента, которого их собственные соотечественники страшились пуще врагов. В ту пору многие оставшиеся без работы профессиональные солдаты Испании оседали в рядах подобных армий, зазря растрачивая свое боевое искусство. Поэтому встреча этих людей была такой обоюдовыгодной.

Размышления агента были прерваны появлением объекта его мыслей. Амадо Флорентин тихо, как и подобает опасному хищнику, материализовался за спиной Эмилио Мора. Последний даже не пошевелился, он и спиной мог почувствовать присутствие своего протеже, так хорошо эти двое успели сработаться.

– Сеньор, мы потеряли Гектора и Эрнесто. У каждого очень точный единственный удар рапиры. Одежда в порядке, не растрепана, – Амадо быстро резал воздух своим голосом. – Они даже не успели запыхаться. Поединок был очень коротким.

– Полагаешь, мы нашли его?

– Да, думаю, что это был он. Шпион сказал, что английский офицер придет сегодня в трактир, но в какой именно, уточнить не смог. Поэтому мы отправили людей во все притоны.

Мора встал из-за письменного стола кабинета, который ему любезно предоставил губернатор Сент-Джорджа на время его пребывания на Бермудах.

– Как называется это заведение? «Мери Мейд»? – спросил он. – Отправь туда людей с Мауро.

Испанец подошел к окну и вгляделся в огни города, который был хорошо виден из окон губернаторского дома.

– Пусть он поговорит с хозяином трактира и добьется от него правды, – оглянулся он на помощника, – даже если ему придется вытянуть из него все кишки. Наш Мауро – большой мастер получать информацию даже из самых несговорчивых.

Эмилио Мора вернулся к столу, на котором лежал план города.

– Он постарается ускользнуть сегодня ночью. Нельзя этого допустить. Его необходимо перехватить и избавить от шкатулки и головы. Будьте осторожны, если он так мастерски владеет рапирой, – его обычно спокойный и вкрадчивый голос зазвенел от напряжения. – Вызовите всех людей с корабля и перекройте все улицы. Если потребуется, вытряхните этот городишко, как картофельный мешок! Сделайте все тихо и без свидетелей.

Амадо Флорентин сдержанно поклонился и бесшумно покинул помещение.

* * *

Ровно в полночь с кожаной багажной сумкой в одной руке и переброшенным офицерским плащом в другой Белчер подошел к пекарне, как он условился с его новыми знакомыми. Из темноты фасада выступила фигура, в которой он с облегчением узнал Кейна. Его новые товарищи уже ожидали.

– Давайте сюда ваши вещи, мистер Белчер, – сказал Картер, протягивая руку. – Мы позаботимся о них, пока вы будете доставать наши.

Кейн придирчиво оглядел Джека с ног до головы и остался доволен осмотром. К наряду Белчера добавилось несколько аксессуаров, а именно абордажная портупея с двумя пистолетами и длинным ножом с глухой сабельной гардой, какими легко орудовать в тесном пространстве корабля или, если уж на то пошло, темной улицы. Памятуя о недавней встрече, Джек решил, что не помешает вооружиться получше. Однако он медлил и, когда его знакомые вопросительно воззрились на него, пояснил:

– Почему на вас напали испанцы, господа? Уж не те ли самые, что прибыли на остров нынешним утром?

– Это нам неизвестно, – быстро ответил Кейн. – Но в Сент-Джордже полно всякого народу. Не забывайте, это ворота по пути из Старого Света в Новый. Тут много кто ошивается. Не исключаю, что есть и представители других стран. Бандитов не судят по национальному признаку. Не все ли равно, кто вас ограбил? Англичанин, испанец или еще какой проходимец?

– Не люблю совпадений. Одно дело иметь во врагах местную шушеру, другое – испанских господ.

– Мистер Белчер, – нервно поправил очки Картер. – Не могли бы мы обсудить этот вопрос на корабле? Мне кажется там, за кружкой горячего рома, нам будет несколько удобнее рассуждать на эту тему.

Белчер окинул их взглядом, ясно говорящим, что ответ его не удовлетворил.

– Мы вернемся к этому разговору.

– Разумеется, – сказал Картер, – а сейчас вам нужно зайти в гостиницу «Розедон» и подняться на второй этаж. Наша комната выходит окнами на север. Вот ключ от двери. Отодвиньте ту кровать, что у окна. В углу пола несколько досок не закреплены и их можно легко поддеть ножом. Шкатулка с письмами под этими досками.

Белчер кивнул, давая понять, что ему все ясно.

– Мы будем ждать вас здесь, мистер Белчер. Удачи!

Джек отправился вниз по темной улице и завернул за угол. Гостиница была слабо освещена, но на пороге в тени он заметил двоих мужчин, о чем-то тихо беседующих. Когда он входил через двери, те удостоили его лишь мимолетным, но внимательным взглядом. Внутри в вестибюле было пусто, как и за стойкой привратника. Похоже, никому не было до него никакого дела. Белчер поднялся на второй этаж и нашел нужную комнату. Ключ мягко щелкнул и легко открыл замок. Пока все шло как по маслу. Оказавшись внутри, Белчер в точности следовал инструкциям, и вскоре предмет, за которым он сюда пришел, оказался у него в руках.

Шкатулка была довольно тяжелой и приятной на ощупь. Свет луны, заливавший комнату сквозь незашторенное окно, позволил Белчеру как следует рассмотреть ее. Выполненная из какого-то темного дерева, она словно лоснилась прекрасной полировкой. Видимо ее создатель был мастером своего дела, потому что невозможно было сказать, где у нее крышка, так точно она была сработана. Ни петель, ни замочной скважины, которые могли бы подсказать, как она открывается, тоже не наблюдалось. Джек потряс ее, но шкатулка молчала. Если бы он доподлинно не знал, что внутри нее есть полость, то предположил бы, что перед ним монолитный деревянный кирпич.

Как бы то ни было, пора было возвращаться к ожидающим его товарищам.

«А товарищи ли они мне? – неожиданно подумал Белчер. – Вся эта история с нападением. Эти двое явно чего-то не договаривают».

Он ни на секунду не усомнился в том, что атаковавшие их испанцы сошли с фрегата, который сейчас стоял на рейде Сент-Джорджа, и не имели ничего общего с местными преступниками. Если они и были головорезами, а в этом Белчер не сомневался, то, по всему видать, головорезами приезжими, преследующими какие-то свои личные цели. Но ему нужна была каюта и возможность попасть на Ямайку, где он бы смог занять свой пост капитана на фрегате «Альгросса», который дожидался его в Карлайлской бухте недалеко от Порт Рояла. Поэтому сейчас необходимо было выполнить свою часть сделки, а призвать к откровенному ответу своих новых знакомых он сможет, когда они выйдут в море.

* * *

В то время, когда Белчер разглядывал свою находку, снаружи, в тени от стен зданий, Амадо Флорентин сверлил взглядом вход в гостиницу. С ним было семеро отчаянных головорезов, готовых пойти на все ради сладкого позвякивания золотых эскудо. Всех доверенных людей для своего патрона Амадо отбирал самолично, выискивая их на дне самых злачных притонов Мадрида. В ту пору там можно было сыскать немало отчаянных сорвиголов: солдат по профессии, нищих оборванцев по воле короля и прощелыг по стечению обстоятельств. Как раз таких, которые мать родную удавят при первом же блеске желтого металла.

Управлять этими людьми было непросто, а сдерживать их необузданную жажду крови – еще сложнее, но для темных дел Мора подобные люди были незаменимы. Преданные золоту и страху оказаться в королевской немилости, они слушались беспрекословно, будь то приказ залечь на дно или же совершить хладнокровное душегубство. Словом, это были те люди, взращенные политикой испанской короны, в прошлом профессиональные солдаты, а ныне забытые богом проходимцы, не имеющие за душой ничего, кроме презрения к жизни и острой шпаги.

Эмилио Мора высоко ценил своего протеже за то, как скрупулезно тот выполнял порученные ему задания. Необходимо убрать какого-то выскочку? Похитить ребенка, дабы образумить его родителя? Лишить чести женщину, чтобы опозорить ее мужа? Амадо Флорентин не задавал вопросов, кроме тех, которые нужны были для более точного исполнения воли хозяина. А грязные дела требуют отпетых негодяев, вот правая рука агента Алькасара и собрал вокруг себя помощников из подобных представителей.

– Видишь тех двоих у входа? – кивнул Амадо в сторону гостиницы. В ее дверях только что скрылся посетитель, которого они, по всей видимости, и поджидали. – Убрать, а вместо них поставь наших, так чтобы англичанин ничего не заподозрил.

Головорез молча кивнул. Он и без приказов отлично разбирался в деле и знал, что нужно предпринять.

– Ниже по улице? – вскинул он бровь.

– Да. Встань там с двумя, но так, чтобы вас не было видно. Я останусь здесь с Хосе. Ему будет некуда деться.

– Живым брать? – голос испанца звучал обыденно и безразлично.

– Не обязательно. Будет дергаться, кончайте его.

– Так проще, – согласился головорез.

* * *

Мысль о том, что скоро его нога снова ступит на палубу корабля, заставила Белчера задрожать от возбуждения, но он быстро справился с собой. Засунув шкатулку за пазуху камзола и покрепче подтянув ремень, чтобы она не выскользнула, Белчер вышел из гостиницы и тут же остановился. Что-то было не так. Угрюмая пара мужчин все так же тихо перешептывалась, и теперь они не смотрели в его сторону. И все же что-то не давало ему покоя. Все еще стоя на крыльце, он вглядывался в окружающие тени и старался понять, что его так встревожило. Неожиданно его обдало холодным потом. На белой стене здания, как раз там, где тихо беседовали двое незнакомцев, отчетливо виднелся темный след от пальцев руки, словно кто-то провел по ней измазанной в крови рукой. След уходил в тень, как раз туда, где стояли мужчины. А еще выше по улице теперь не горел фонарь. Он и до этого был довольно тусклый, но теперь там в кромешной тьме могли спрятаться несколько человек, ожидая, когда он пройдет мимо.

Джек Белчер повернулся к двоим мужчинам и спросил громким чистым голосом.

– Господа, не подскажете, как пройти к старой верфи?

Мужчины замерли и словно плотнее вжались в свои плащи.

– Господа?!

В этот момент со стороны улицы донесся тихий шорох, и краем глаза Белчер заметил какое-то движение. Он обернулся в сторону звука и увидел как из тени осторожно выходят несколько человек. Все в черных плащах, полы которых топорщились спрятанными под ними шпагами. Некоторые носили широкополые шляпы с перьями на испанский манер, которые не хуже капюшона скрывали их лица. Пока Джек разглядывал их, прикидывая, как быть дальше, группа стала огибать полукруг, отрезая ему пути к отступлению по улице.

«Кажется, дело дрянь», – подумал Белчер, машинально подсчитывая количество головорезов.

Их было пять человек. Он отступил к двери гостиницы, но сзади раздалось насмешливое цоканье. Он обернулся и увидел как двое ранее беседующих мужчин сейчас стояли в проеме двери, отрезая ему вход в гостиницу.

«Семь», – поправил себя Белчер, осторожно отступая в темноту рядом с крыльцом.

Внезапно он обо что-то споткнулся и, глянув вниз, увидел ногу человека. Теперь понятно, что случилось с теми, кто стоял здесь, когда он входил в здание. Устраивая засаду, испанцы расправились с ненужными свидетелями быстро, тихо и жестоко и сами заняли их место, чтобы все выглядело как прежде.

В такие минуты, полные опасности и, казалось, безысходности, мозг Джека Белчера начинал работать особенно ясно и четко – качество, которое так высоко оценил в нем Эдвард Спрэгг.

– Я так понимаю, что господа не говорят на английском?! – уходя глубже в тень, громко спросил он.

Кастильцы не удостоили его ответом. Они молча шли по улице не торопясь, ведь деваться их жертве было некуда. Действовать нужно было прямо сейчас, еще секунда промедления – и будет поздно. Те двое, что стояли на крыльце и закрывали вход в здание, тщетно напрягали зрение, вглядываясь в темноту и силясь разглядеть свою жертву, которая отступила в тень. Внезапно из мрака появились дула двух пистолетов.

Головорезы только и успели расширить глаза от внезапного ужаса, молнией пронесшегося в их мозгу, как оба ствола рявкнули, извергая столп пламени, дыма и свинца прямо им в лица. Мужчины, отброшенные к стене гостиницы, замертво рухнули на землю. Одному, тому, что стоял ближе всего, пороховым выстрелом подпалило кожу, и поэтому из-за копоти не было видно, как огромная пуля абордажного пистолета снесла половину лица, превратив его в кровавое месиво. Второй отправился к всевышнему более театрально. Отброшенный к стене, он сполз по ней на землю, оставляя за собой жирный след из содержимого своего черепа.

– Ба, да на вас лица нет, господа! – бросил им напоследок Белчер, скрываясь за дверью.

Остальные испанцы, замешкавшись на пару секунд, таким неожиданным был отпор Белчера, кинулись ему помешать, но уткнулись в последний момент в лязгнувшую засовом дверь. Белчер не стал слушать их истошные вопли – как известно, никто не умеет ругаться сочнее испанцев, – и ринулся наверх. Он вскочил в комнату, в которой только что был. Еще в прошлый раз он приметил выход на небольшой балкончик. Резко распахнув дверь, он выглянул наружу. Так и есть! Внизу доносились такие яростные богохульные крики, что святому отцу местной католической церкви, видимо, придется выслушать завтра немало исповедей и отпустить не меньшее количество грехов. Оставаясь незамеченным, он взобрался на перила балкончика и легко перешел на соседний, который, к счастью, располагался так близко, что до него можно было дотянуться рукой. Оттуда Белчера отделял небольшой прыжок на крышу здания, которое стояло чуть ниже гостиницы. Пробежавшись по нескольким крышам и стараясь не создавать лишнего шума, Белчер спустился по водосточной трубе в следующем переулке и быстро побежал к пекарне.

Его голову одолевали едкие подозрения, и он почти не надеялся увидеть там своих новых знакомых. Однако он ошибся. Оба молодых человека встретили его, как только Белчер появился у здания, где те его поджидали.

– Мистер Белчер! Что случилось? – схватил его за руку Картер, и его удивление было настолько искренним, что подозрения, уже было начавшие пробираться в душу Белчера, сами собой отступили.

А тут еще вставил подоспевший Кейн.

– Вы были правы! В городе полно испанцев! Они заполонили все улицы и заблокировали перекрестки. Вы достали шкатулку?

– Достал, – сухо ответил Джек. – Но меня встретили не местные бандиты, как вы убеждали, а отряд испанцев, и меня мучает лишь один вопрос – охотились они за шкатулкой или же за мной? А, мистер Кейн?

– Что? Почему вы спрашиваете меня? – было не ясно, что преобладало в голосе Кейна – недоумение или раздражение.

– А потому, что ваша история трещит по швам. Эти люди, с которыми мне пришлось столкнуться, целенаправленно охотились либо за мной, либо за шкатулкой. И тот и другой вариант выставляют вас в самом невыгодном свете, потому что не соответствуют рассказанной вами истории. Итак…

– Итак, – перебил его Картер неожиданно твердо, – время уносить ноги, вы не находите? Все это мы обсудим потом.

Он настойчиво взглянул на Кейна, и Белчеру на мгновение показалось, что рохля школяр-ученый и бретер поменялись местами. Кейн посмотрел на Картера, словно искал ответа на свой немой вопрос, и, получив его, согласно кивнул.

– Да, пора уносить ноги, – согласился он, – обсудим все на корабле.

Белчеру нужны были ответы, но он понимал, что сейчас не время и не место их требовать.

– Если вы говорите, что испанцы перекрыли все дороги в этом городе, – сказал он, перезаряжая пистолеты, – это значит, что они действуют с согласия местных властей. Недаром сегодня на берегу их встречал губернатор острова. Ситуация уже удивительная сама по себе, ведь это означает, что здесь, на английской земле, нас преследуют испанцы, а мы, верные сыны своей страны, не можем рассчитывать на защиту правительства. Когда мы доберемся до корабля, если это, конечно, все же случится, то вы расскажете, во что вляпались, господа. Я должен знать, с кем выхожу в море.

Белчер вернул заряженные пистолеты в кобуры и подвязал их ремнями.

– Кстати, вот ваша шкатулка, Натаниэль, – он потянулся за ящичком, намереваясь его достать из-за пазухи, но Картер остановил его.

– Нет, пусть лучше побудет у вас, мистер Белчер. С вами она в большей безопасности, чем со мной.

Белчер кивнул.

– Город расположен так, что его улицы спускаются в южную и восточную часть острова, там, где находятся форты и гавань, – он схватил палочку и принялся рисовать на земле, – Думаю, что испанцам это очень хорошо известно, ибо своими действиями они перекрывают нам путь к пристаням.

Кейн, который уделял больше внимание улице и слушал с каким-то безучастьем, словно разговор его совсем не касался, внезапно подал голос.

– Если у вас есть план, мистер Белчер, то пора уносить ноги, а иначе мы рискуем их протянуть.

И действительно, чуть ниже в переулке послышались звуки приближающихся людей и на улицу вышли три человека, облаченных во все черное. Из своего укрытия, куда не доставал свет уличных фонарей, товарищи смогли хорошо рассмотреть испанцев.

Все трое, словно желая подчеркнуть принадлежность к общему делу или обществу, были укрыты плащами сродни боэмио эпохи Возрождения. Разрез на правой руке, перехваченный специальной пряжкой, позволял владельцу не только свободно орудовать шпагой, не снимая плаща, но и быстро отцепить его левой рукой и использовать в качестве щита или отвлекающего предмета. Наряды кастильских господ довершали широкополые черные шляпы с плюмажем, которые полностью скрывали лица их владельцев. Негодяи шли, обхватывая всю улицу. Один посередине, двое других по бокам у стен зданий. Шли не торопясь, уверенно и со знанием дела.

Белчер знаками показал спрятаться за телегой, груженной бочками и мешками с соломой.

– Не нужно поднимать шум, – прошептал он Кейну на ухо, который уже потянул рапиру из ножен.

Бо́льшая часть телеги скрывалась во мраке, созданном закутком из высоких каменных стен зданий. Ее оглобли и передняя часть, а также несколько стоящих рядом бочек были выхвачены из мрака уличным фонарем. Один из испанцев подошел к телеге и замедлил ход, пытаясь высмотреть, что находится за ней. Он обошел оглобли и зашел в темноту сбоку от телеги, но, сколько он ни напрягал зрение, кроме очертаний бочек и пеньковых мешков ничего разглядеть не смог. Испанец пнул пару мешков, проверяя их содержимое, пошатал бочки и пошаркал сапогом в темноте, при этом едва не задев ногу Картера. Удовлетворенный осмотром, он присоединился к товарищам, и вскоре все трое скрылись за углом.

– Повезло нам, – тихо сказал Белчер, выходя на улицу, – что они не успели запастись факелами.

Его товарищи последовали за ним.

– Нужно пробраться вверх на холм, а оттуда спустимся на северную сторону острова. Она более крутая и там нас никто не ждет, потому что нет удобной гавани. Но для маленькой лодки это не помеха. Среди скал есть небольшой пляж, откуда местные рыбаки уходят в море за уловом. Если повезет, найдем там лодку и обойдем остров на ней. С божьей помощью окажемся на корабле еще до рассвета.

И мужчины отправились в противоположном направлении от пристани. Несколько раз им встречались испанские патрули, но всякий раз то ли провидение, то ли слепая удача приходили им на помощь и они оставались незамеченными. Город словно почувствовал, что его захватила какая-то чужая сила и что на улицах сейчас происходит что-то непонятное. Он притих настолько, что даже пьяницы и бездомные, неотъемлемый антураж ночного города, куда-то исчезли, как исчезают птицы при виде хищника. Создавалось впечатление, что, кроме троих друзей, на улицах Сент-Джорджа не осталось ни единой живой души, способной произнести английское слово.

Когда молодые люди преодолели половину пути и уже было вздохнули с облегчением, ибо патрулей здесь стало значительно меньше, судьба все же сыграла над ними свою злую шутку. Чем выше они поднимались по улицам Сент-Джорджа, пытаясь подойти к подножию холма, тем запутаннее становились его улицы. Завернув за один такой крутой поворот, они столкнулись лицом к лицу с несколькими испанцами. Те стояли за углом, видимо, отдыхая. Кто-то сидел прямо на мостовой, постелив свои плащи, другие просто прислонились к прохладной стене здания. Встреча произошла настолько внезапно, что обе стороны застыли от неожиданности.

Один из головорезов произнес что-то по-испански, протянул руку к Кейну и тут же захрипел, ибо стилет последнего пронзил его челюсть снизу и вошел в мозг. Остальные еще не поняли, что произошло: их товарищ стоял к ним спиной и закрывал обзор. Несколько секунд Кейн удерживал негодяя на своем кинжале, но, по мере того как жизнь покидала его, испанец становился все тяжелее. Наконец, когда Кейн уже не мог более удерживать его, он резко выдернул стилет, и тело рухнуло наземь. Испанцы наконец очнулись и заорали, криками призывая товарищей. В воздухе блеснули лезвия клинков, когда пять испанских шпаг скрестились с английскими. Черные плащи залетали в воздухе, словно воронье, – так испанцы действовали в уличных драках, стараясь одновременно отбить удары и отвлечь противника.

Джек немного времени уделял фехтованию, больше полагаясь на свою силу и выносливость. Его умение владеть клинком сводилось к яростной абордажной рубке, что всегда выручало во время схваток с берберийскими пиратами. Но сегодня его абордажный палаш, который так хорошо служил на тесной корабельной палубе, заметно проигрывал гибкой и молниеносной рапире. Здесь, на темной улице замершего города, сила и натиск уступали хладнокровию и хирургической точности, что так отличали заядлых бретеров семнадцатого века. Его теснил всего один противник, и казалось, что его шпага была повсюду. Белчер уже получил два, хоть и не опасных, но болезненных укола. Испанец был настолько быстр, что Джек едва успевал подставлять более тяжелый и короткий палаш, не говоря уже о том, чтобы успеть вытянуть пистолет или на худой конец нож. Он чувствовал, как рукоять стала скользкой от его собственной крови. Где-то сбоку от него слышалась непрекращающаяся вязь лязгающих клинков.

«Как там дела у Кейна?» – пронеслось у Белчера в голове. Ирландец сейчас бился с четырьмя испанцами, потому что Картер был не боец. Он даже не носил никакого оружия. В его неумелых руках оно было бы лишним грузом.

От этой мысли Белчеру стало стыдно. Нужно было расправиться хотя бы с одним противником, чтобы облегчить задачу Кейну. Он ринулся на головореза и тут же пропустил молниеносный удар. Шпага испанца легко обошла яростную атаку палаша, скользнула вдоль его лезвия и мягко вошла в грудь Белчера. Это было сделано столь мастерски, что со стороны выглядело, словно это он сам насадился на нее, как на вертел.

Мгновением позже оба застыли в немом недоумении. Испанец – оттого, что его шпага не пронзила противника насквозь, а Белчер – оттого, что не умер и, по всей видимости, чувствовал себя неплохо. Белчер опомнился первым, вспомнив про шкатулку у себя за пазухой. Не теряя ни секунды, он рубанул противника наотмашь, и испанец завалился вбок, раскроенный надвое. Выдернув лезвие из шкатулки и молча поблагодарив Господа за защиту, он повернулся, чтобы встретить врагов Кейна, но тот уже стоял, брезгливо оттирая от крови испанским плащом свой клинок. Рядом лежали четверо поверженных кабальеро.

– Они были хороши, – презрительно пояснил Кейн, – но не в фехтовании.

Несомненно, ирландец виртуозно владел рапирой. Белчер вспомнил, как быстро тот расправился с двумя нападавшими в трактире, но сейчас, разделаться с четырьмя профессиональными убийцами, в то время как Джек едва не погиб от рук одного, – это уже было за гранью воображения.

– Нужно идти, сейчас здесь будет полно народа, – кивнул он, прислушиваясь к приближающимся звукам.

– Сначала захватим это, – Картер, который отступил во время боя, ибо в схватке проку от него было не больше, чем от придворного вельможи в рыбацкой лодке, протянул им подобранные плащи и шляпы. – Сойдем за своих.

Друзья переоделись и продолжили путь. Еще дважды им навстречу попадались патрули, но, благодарение Богу, их ни о чем не спрашивали, а в испанских плащах с опущенными на глаза широкополыми шляпами они совершенно не отличались от других испанцев. Наконец компания выбралась на холм, с которого были видны крыши домов Сент-Джорджа, а поверх них блестела лунной дорожкой закрытая гавань, куда они так стремились попасть. Для этого им еще предстояло найти лодку и обогнуть весь остров. Белчер обернулся на северную сторону. Там холм круто уходил вниз изрезанными скалами и обрывался у самого берега. Но чуть правее при свете луны виднелась тонкая полоска берега Табачного Залива, выход из которого был таким узким, а сам он был таким мелководным, что пользоваться им могли лишь рыбацкие одномачтовые шлюпы.

Друзья направились вниз по склону, стараясь не потерять из виду едва заметную тропу и не оступиться в темноте на камнях. Наконец они достигли своей цели. По всему берегу стояли шесты, на которых были развешены рыболовные сети. На их удачу у берега стоял один шлюп.

– Фортуна нам сегодня благоволит! – усмехнулся Кейн.

Они подтянули лодку к берегу, сложили в нее свои немногочисленные вещи и на веслах вывели ее в море. После недолгих манипуляций поставили парус и направили свое судно на запад, чтобы, избегая лишней опасности, обогнуть остров с противоположной стороны, где стоял на рейде фрегат «Санта Ана». Ветер им благоприятствовал, и за два часа до рассвета они уже поднялись на борт шхуны «Тике», которая дожидалась их в гавани Сент-Джорджа.