Парижская страсть

1

Пока я не встретил Аврору, я понятия не имел о том, что любить — это спускаться в ад, медленно, ступень за ступенью. И тем более не ожидал, что в конце этого пути окажусь перед зеркалом, в котором наконец-то вынужден буду увидеть себя таким, какой я есть, без грима. Пока она не подвела меня за руку к этому зеркалу. Это было как отравление медленно действующим ядом. Я тонул, запутавшись в сети из помыслов, причин и следствий, а они, цепляясь одно за другое, ускоряли ход событий, которые я считал изощренными кознями неприятелей, тогда как на самом деле единственным моим врагом был я сам.

Некоторые считают, что пережить подобное бывает небесполезно, что это обогащает наш жизненный опыт и побуждает в дальнейшем вести себя разумнее. Они ошибаются. Или лгут. Любовь завладевает лишь той частью нашего существа, которая с рациональной точки зрения ни на что не пригодна. Если чем и можно измерить любовь — так это тем, что ты потерял, ступив на эту дорогу. Это могу подтвердить вам я, переживший необыкновенную любовь.

Этот проигрыш, к которому я сперва отнесся спокойно, не мог быть достойным. Это было жестоко, отвратительно — меня просто раздавили, как насекомое. Корень любви — в темном царстве инстинкта, где лучше не задерживаться. Любовь — злой хозяин, власть которого держится, пока раб жаждет быть униженным. Разве так уж нужно после всего этого глядеть в зеркало? И не лучше ли вовсе не знать себя, а если узнал, то — забыть?

До моей встречи с Авророй я лишь смутно представлял себе, что я такое. Но я был счастлив. Я шел по жизни, и никто меня не подгонял. Я равнодушно смотрел на вещи и людей. Я не был совершенным, но это несовершенство обещало жизнь. В те времена я не знал, что любовь пожирает в основном тех, кто сам просит всех обещанных ею пыток.