Пароль больше не нужен. Записки нелегала

Глава 3

В новенькой лейтенантской форме я приехал в Берлин и явился в огромное здание Генерального штаба. Фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и генерала Эриха фон Людендорфа, командовавших нашими Вооружёнными Силами, я видел только на фотографиях и в кинохронике, которую показывали в кинотеатрах Прейсиш-Эйлау. Здесь я увидел их выходящими из здания Генерального штаба и садившихся в огромную машину, сверкающую на солнце чёрным лаком.

Кадет выпускного курса

Дежурный офицер прочитал моё предписание и куда-то позвонил. Прибывший капитан отвёл меня во Второй отдел. Сразу же по прибытию я был представлен начальнику отдела полковнику Вальтеру Николаи.

Зайдя в кабинет, я по-строевому отрапортовал о прибытии. Полковник подошёл ко мне и долго всматривался в моё лицо. Спросил, как здоровье моего отца и моего дяди, каким делом, полезным для Германии, я хотел бы заняться.

Я не знал, какое полезное дело для Германии я мог сделать, но я умел командовать людьми и ответил, что готов немедленно отправиться на фронт и принять в командование взвод, чтобы отстаивать интересы Германии.

– А если тебя там убьют? – спросил полковник.

– Я готов погибнуть за императора и Великую Германию, – отрапортовал я.

– И вам, господин лейтенант, не будет жаль того, что вы так мало сделали для Германии? – снова спросил меня полковник Николаи.

– Да, но моя смерть не останется незамеченной для противника, – снова отрапортовал я.

– Не кричите вы так, – спокойно сказал Николаи, – а что вы скажете на то, если мы вам предложим работу, которая нанесёт огромнейший урон противнику, и вы будете живы, но никто не будет знать о том, что именно вы проделали эту работу?

– Я готов выполнить любой приказ на благо Германии, – снова отчеканил я.

– А как вы себе представите, если мы сейчас отдадим приказ по армии, что вы смертью героя погибли на фронте, и ваши родные будут считать вас мёртвым? – снова спросил Николаи.

Этот вопрос поставил меня в тупик.

– Если вы готовы пожертвовать собой во имя Германии, то почему вы не можете пожертвовать своими родными во имя великого дела? – снова задал вопрос Николаи.

– Я готов пожертвовать собой, но своими родными я не буду жертвовать, – твёрдо ответил я.

– Очень хорошо, – сказал Николаи, – мы знаем о вас и о ваших родных всё и хотим предложить вам работу, во имя которой вы на какое-то время исчезнете из Германии. Ваши родные будут знать, что вы находитесь в заграничной командировке, а мы будем помогать им материально. В работе вам потребуется знание русского языка. Я вижу, что вы согласны способствовать победе Германии, но вам ещё придётся много учиться, чтобы вы смогли выполнить возложенную на вас высокую миссию.

Какое-то недоброе предчувствие было у меня на душе, но я сказал, что готов выполнить любое задание на благо Германии. Мне показалось, что полковник Николаи не зря упомянул моего дядю Фридриха. Вероятно, что своим назначением я обязан именно ему и его рекомендациям.

Пришедший со мной капитан проводил меня к выходу из здания Генштаба и рассказал, куда я должен явиться.

– Ваши вещи будут доставлены туда позднее, – сказал мне капитан.

Придерживая левой рукой длинную саблю, я шёл по Унтер-ден-Линден, вдыхая аромат расцветающих лип, чётко козыряя всем офицерам, встречавшимся мне по пути.

По указанному мне адресу я прибыл в небольшую гостиницу. Постучал в номер тридцать два. Дверь мне открыл пожилой господин с черными закрученными усами и пригласил войти в номер. Господин представился мне как майор Мюллер. Раскрыв шкаф, майор сообщил, что здесь находится одежда, сшитая по моим меркам, и предложил переодеться в неё.

– Ваш мундир будет дожидаться здесь, – сказал он без улыбки, – и перестаньте тянуться по струнке, на какое-то время забудьте, что вы офицер.

После того как я переоделся, майор Мюллер обратился ко мне на чистейшем русском языке и сказал, что отныне мы будем разговаривать только по-русски.

С сожалением поглядев на свою форму с лейтенантскими погонами, висевшую в шкафу, мы вышли из номера и сели в небольшой «Мерседес», который доставил нас в пригород Берлина, на одну из вилл, то там, то здесь видневшихся в лесопосадках.

На вилле нас ждал пожилой человек, лет шестидесяти, внешне напоминающий учителя или врача. По-русски он говорил, как настоящий русский. По-немецки – как настоящий шваб. Мне он представился как Густав.

– С вами мы будем видеться очень часто, – сказал Густав, – а господин Мюллер присоединится к нам позже.

Густав предложил говорить только по-русски, попросил рассказать о себе; сказал, что наиболее лестные характеристики на меня дал мой дядя Фридрих, уже подполковник, который работал в каком-то военном ведомстве, и, как мне кажется, в том же, в котором начал работать и я.

В процессе разговора Густав сообщил, что командование планирует поручить мне весьма серьёзное задание, очень высокой секретности и большой сложности, о котором я могу узнать, только дав подписку о сохранении в тайне всего того, что мне станет известно. И протянул мне лист бумаги.

На бумаге типографским способом было отпечатано, что я, лейтенант барон Йохим-Альберт фон Гогенхейм, являясь сотрудником Второго отдела Генерального штаба рейхсвера, обязуюсь выполнять все даваемые мне задания и сохранять в строжайшей тайне все сведения, которые станут мне известными по роду моей службы. Я прочитал и расписался.

Удовлетворённо прочитав подписанный мною документ, Густав рассказал о том, чем мне предстоит заниматься во Втором отделе:

– Ваша задача, молодой человек, будет заключаться в выполнении специальных заданий на территории нашего главного противника – России. Я не буду делать секрета из того, что мы изучаем вас с того времени, когда вы гостили у своего дяди и общались с жителями русского приграничного городка, легко усваивая русский язык. Ваш дядя, подполковник фон Гогенхейм, наш давний сотрудник, рекомендовал вас на эту работу, точно оценив ваши деловые качества. Учёба в военном училище позволила вам войти в состав офицерского корпуса Великой Германии и встать в один ряд с прославленными германскими рыцарями.

Вы пока мало представляете то, о чём я вам говорю. Данный вам в училище курс войсковой разведки путём наблюдения на поле боя, захвата военнопленных для дачи показаний – это самое элементарное в нашей работе. Знать противника изнутри, уметь влиять на ситуацию в нужном нам направлении – вот высшая музыка разведки.

В течение сравнительно короткого времени мы будем заниматься изучением обстановки, в которой вам придётся работать. Вы должны вжиться в тот образ, который будете носить длительное время. Периодически мы будем «вытаскивать» вас в Германию для свиданий с вашими родственниками, получения инструкций, обучения новым методам работы, отдыха.

Помните, что Германия будет гордиться вами, называя вас рыцарем плаща и кинжала, хотя прибегать к кинжалу не придётся. Если всё же придётся воспользоваться оружием, то ваша карьера разведчика будет считаться законченной. А сейчас мы перейдём к занятию, которое является, пожалуй, самым опасным в вашей будущей работе.

С этими словами Густав встал и пригласил пройти в соседнюю комнату, в которой кто-то уже звякал посудой, и откуда доносились аппетитные запахи.

Учебная сервировка

В комнате стоял круглый стол, сервированный на двух человек. Каждая тарелочка стояла на подтарельнике, рядками были выложены разнокалиберные вилки и ножи. Перед тарелками стояли хрустальные рюмки и фужеры с узорами и без узоров. На столе в закусочных тарелочках лежали солёные огурцы, порезанные кружочками, солёные грибы, маринованные томаты, нарезанная копчёная колбаса, отварная телятина, отварные языки, жареная до золотистой корочки рыба, копчёная осетрина, в вазочках в виде раковин – красная и чёрная икра, переложенные кусочками сливочного масла. В хрустальном графине разноцветными искрами в электрическом цвете переливалась водка, в другом – янтарно-рубиновым цветом отсвечивал коньяк. Такое в Германии могло только присниться, но не быть увиденным, если ты не являешься владельцем состояния в несколько миллионов марок.

Я остановился, поражённый увиденным изобилием, и обильная слюна плотно забила рот. Я не мог ничего сказать и только вопросительно смотрел на Густава.

– Не удивляйся, мой мальчик, – сказал он, – это обычный набор блюд для человека среднего достатка в России. Это не чёрный хлеб с тонким слоем маргарина и жидкого яблочного повидла, которые являются обычными в большинстве германских семей и даже в военном училище, которое ты только что окончил. Так живёт практически вся Россия. Несколько похуже живут бедные слои населения, но это очень богатая страна, которая не хочет сотрудничать с Германией, несмотря на то, что свергнутого в России императора связывали родственные узы с кайзером Великой Германии.

При таком изобилии в России, русские – обыкновенные свиньи, в чём ты сможешь убедиться сам, сидя с ними за одним столом. Ты должен усвоить их привычки и быть своим, как в образованной среде, так и среди простого народа. А сейчас, мой мальчик, садись за стол и делай всё в точности, как я.

Густав сел за стол, ловко постелил белоснежную салфетку себе на колени, положил в тарелку несколько кусочков колбасы, солёных огурцов и грибов, которые назывались «маслята» и которые очень трудно поддеть на вилку. Из графинчика налил себе и мне по рюмке водки. Приподняв рюмку, посмотрел мне в глаза и залпом выпил, понюхал кусочек чёрного хлеба, степенно закусил колечком огурца, кусочком колбасы и грибочком. Я попробовал сделать также, но у меня сразу обожгло рот, и я бросился запивать водку водой. Затем я взял два кусочка колбасы и с помощью вилки и ножа начал их степенно кушать.

Густав, самодовольно улыбаясь, сказал:

– Обрати на себя внимание, мой мальчик, ты сразу показал, что ты живёшь в стране с европейской культурой и не можешь пить водку, как её принято пить в нормальном русском обществе. Даже в низах водку пьют не для того, чтобы опьянеть быстро, а пьют по какому-либо поводу. Потому что выпивка без повода – это уже болезнь, пьянство.

Прежде чем выпить рюмку водки, нужно выдохнуть воздух, затем выпить одним глотком. После этого нужно понюхать ржаной хлеб, который отбивает запах и даёт почувствовать вкус водки. Водка имеет вкус горечи, приятный только для ценителей этого напитка. Поэтому, кто в России пьёт много, про того говорят, что он пьёт «горькую». Закусить лучше чем-нибудь солёным, например, огурцом или грибами и чем-нибудь мясным или рыбным, колбасой, жареной или отварной рыбой, картофелем. А ковырять вилочкой и ножиком кусочек колбаски, это всё равно, что сразу перейти на немецкий язык и сказать, кто ты такой.

И мы с Густавом повторили. Вторая рюмка была намного приятнее первой, создав некоторое чувство эйфории во всём теле и в моём настроении.

Я был настроен благодушно. Густав казался мне таким милым в обращении и приятным товарищем. Я был бесконечно рад, что попал именно во Второй отдел, и мне придётся работать вместе с такими замечательными людьми.

Потом было подано кушанье из теста и мяса, которое называлось пельмени, и которые я уже пробовал в детстве. Под них водка шла ещё приятнее. В тарелку с пельменями я по примеру Густава добавил перца, масла, каждый пельмень я опускал в тарелочку с разведённым уксусом. Потом мы пили за кайзера, за полковника Вальтера Николаи, за моих родителей, за успехи в моей службе и ещё Бог знает за что.

Чем закончилось застолье, я не знаю, но утром я проснулся со страшной головной болью и сухостью во рту. Всё тело болело, а сердце стучало так, что стук отдавался в голове. Рядом со мной сидел Густав и улыбался. Я выпил из стакана что-то светло-зелёное, отдававшее укропом и какими-то специями, и мне стало лучше.

– Вот мы и провели первое занятие, – сказал мой старший товарищ, – из которого мы сделаем вывод о том, что ты не умеешь пить спиртное и не можешь контролировать себя в пьяном виде.

Первое, что мы сделали, это опохмелили тебя. Ты выпил огуречный рассол, который снимает интоксикацию организма от продуктов переработки алкоголя. При сильной интоксикации можно выпить немного водки и хорошо закусить. В отдельных случаях можно выпить стакан воды с добавлением аммиака, который в аптеке продаётся как нашатырный спирт. Затем надо принять последовательно холодный и горячий душ или растереть тело мокрым жёстким полотенцем, чтобы усилить кровообращение в организме, энергично подвигаться, выпить крепкого чая с лимоном или лимонной кислотой, поесть горячего супа, лучше всего для этих целей подходит русский борщ из квашеной капусты.

Для того, чтобы не пьянеть, необходимо хорошо закусывать, а, если есть возможность, то скушать что-нибудь жирное перед употреблением спиртного. Желательно не смешивать спиртные напитки, а если приходится это делать, то следовать русской поговорке: «Вино на пиво – это диво. Пиво на вино – дерьмо».

Всегда нужно соблюдать шкалу градусов. Градусы должны идти по возрастающей, но не по убывающей. После пива можно пить вино, после вина – водку или коньяк. Но ни в коем случае не наоборот. Иначе будет очень трудно контролировать своё поведение рядом с другими людьми. И не мешай лозу с зерном.

Заметив мой недоумённый взгляд, Густав разъяснил:

– Настоящая водка делается из зерна, а коньяк из виноградного спирта. Виноград ещё называют лозой. Вот от водочно-коньячного коктейля получается очень сильное похмелье, нарушающее работу сердца.

Неделя прошла как во сне. С утра опохмел, душеспасительные беседы с Густавом, разбиравшим по косточкам моё поведение, вечером пьянка. Правда изысканность первого стола сменилась скромностью закусок военного времени и обилием русской водки, из которой лучшими мне казались смирновская и анисовая, имевшая специфический вкус и запах, и от них по утрам не болела голова.

К концу недели, следуя наставлениям Густава, я не так сильно хмелел и более связно поддерживал разговор, обходя ответы на вопросы, почему я пошёл работать во Второй отдел.

В воскресенье мне был предоставлен выходной, без застолий и пьяных бесед. Густав был доволен тем, как я вёл себя за столом, и что у меня нет тяги к употреблению водки и коньяка.

Вообще, эта винно-водочная подготовка больше походила на издевательство, но без неё в России просто не выжить.