Парри Хоттер и изнанка магии

Глава 7

Понятно, что и Парри, и Фредди на следующий день на уроке левитации были не в лучшей форме.

Парри все пытался переварить информацию о том, что Брейк – его отец, хотя Гормошка продолжала настаивать, что Брейк ему на самом деле мать, что еще сильнее сбивало нашего героя с толку. Его настроения это не улучшило, несмотря на то что зрение у него восстановилось на двести процентов. Он надеялся только, что к утру особая острота зрения пройдет.

Конечно, новость о том, что Брейк – его… как бы это сказать? Ну, допустим, родитель, – несколько смягчалась тем, что Парри был твердо уверен: Гормошка задумала какую-то пакость.

На уроке левитации Фредди пришлось еще хуже, чем Парри. Максимум, чего ему удалось добиться от своего куска мела, – это заставить его дергаться и стучать по парте. Однако когда Парри сказал Фредди, что у того ничего не выходит, потому что он такой бестолковый, Фредди отвесил ему такого тумака, что Парри не сразу очухался. Парри – то по крайней мере удалось поднять свой кусок мела в воздух. Большую часть урока он потратил на то, чтобы достать мел оттуда, куда он залетел.

Гормошка же развлекалась тем, что писала на доске алфавит, не прикасаясь к мелу.

По счастью, урок приготовления волшебных напитков прошел относительно спокойно. Пострадавшая мисс Фезерстоун лежала в лечебнице, а заменявший ее профессор Симова говорил в основном о технике приготовления напитков, а не об их волшебных свойствах, так что для Парри это было вместо введения в кулинарию.

Гуди Два-туфля увидел, как они идут ему навстречу. Он приостановился было, но потом решился и с гордо поднятой головой зашагал дальше.

– Ну да, – говорил Парри, – но ясно же, что Брейк – просто псих! Ходит и все время держится за живот…

– Не-е, – возразил Фредди, – за живот он хватается, только когда тебя видит.

– Да, но с чего бы моему отцу… Гормошка выразительно приподняла бровь.

– Нет, – сказал Парри. – С этим я смириться не могу.

Поравнявшись с Гуди, парни подхватили его под мышки с двух сторон и оторвали от пола.

– Но если Брейк – мой… родитель, – сказал Парри, тщательно подбирая слова, – то кто же тогда… ну, другой?

– А вот это – тайна, – отвечал Фредди, ведя их к скромной, неприметной дверке в темном углу коридора. – Ну кому могло прийти в голову оприходовать Брейка?

Их голоса затихли на служебной лестнице. Гормошка осталась стоять на стреме на верхней площадке, нетерпеливо притоптывая ногой и поглядывая на часы. Снизу доносились глухие звуки борьбы.

Но пацаны вернулись довольно скоро.

– Конечно, если бы мы сумели отыскать это пророчество, о котором талдычит Гормошка, все бы стало куда яснее.

– В самом деле? – обрадовался Парри. – Вот было бы здорово!

– Да нет, на самом деле нет, – сказал Фредди. – Пророки – они же никогда прямо не скажут. В этом и состоит вся суть пророчества – там натемни, тут напутай, да еще потеряй пару-тройку страниц. Зуб на холодец даю, половина пророков нарочно нумерует страницы так: первая, вторая, третья, седьмая – только чтоб их пророчества казались более таинственными и подлинными. Если предсказать что-нибудь достаточно туманное, девять из десяти, то рано или поздно это исполнится. Все, что нужно, – это пять-шесть веков да читатели с богатым воображением.

– Ну и, наконец, джентльмены, на прощание наш повар соорудил для вас нечто из ряда вон выходящее, – сказал казначей, обращаясь к собравшимся за столом представителям Мордосвина.

На стол водрузили огромное блюдо, и повар торжественно снял выпуклую крышку. Директор немедленно вонзил в угощение вилку с длинными зубцами и кривой нож. Лишь благодаря молниеносной реакции казначея, метнувшего подсвечник со своего конца стола, Гуди отделался легкими царапинами.

– Надо же, – заметил Клякс, – а мне казалось, что обычно яблоко кладут в рот, а лук как раз сзади.

Казначей вытащил луковицу изо рта молодого человека.

– Мистер Два-туфля, не будете ли вы так любезны объясниться?

– Месяц взыскания! – возмущался Фредди.

– Ага, прям как в моей старой школе! – ворчал Парри.

– Вы его там не видели? – спросила Гормошка. – Ну, в смысле, гримуар Аукинша?

– Ну, точно не скажу, – ответил Фредди. – Казначей почти не выходил из кабинета. Но несколько других книг, о которых ты упоминала, были там, так что я почти уверен, что и гримуар там же.

Гормошка, Фредди и Парри трудились, обрезая разросшиеся лозы в саду Гордона.

– И отчего непременно нужно было посылать нас отбывать взыскание к Гордону? Казалось бы, хватит с нас его уроков…

– Ну и поделом вам! Вы это заслужили! – заявила Гормошка.

Парри злобно дернул цепкую лиану. Она оборвалась и рухнула наземь.

– Опаньки!

– Дети, дети, дети! – раздался у них за спиной голос Гордона. – Я же вам говорил, аккуратнее надо!

Парри, Фредди и Гормошка уставились на отпечаток ладони на стене, обведенный черным, словно бы обугленным контуром.

– Замазать это безобразие совершенно невозможно, – пожаловался Гордон. – А уж я пытался, можете мне поверить! Что ж, пойду поищу цветочную корзинку. Придется подвесить ее здесь, пока хряпомея снова не отрастет.

– Ну, значит, придется отправить блуждающий глаз, чтобы убедиться наверняка, – сказал Фредди Парри. – А потом поупражняемся в искусстве тыренья.

– Ну, строго говоря, нам придется ему поучиться, – ответил Парри.

– Да легко, – сказал Фредди. – Это будет наш следующий урок.

– Ага, надеюсь, это получится у тебя лучше, чем левитация, трансформация и история магии – и ква-квад, если уж на то пошло, – заметила Гормошка.

Пацаны переглянулись и надели ей на голову корзинку с обрезками лоз.

– Нельзя ли поосторожнее! – воскликнул издали Гордон. – В конце концов, нам ведь теперь придется встречаться куда чаще!

Урок тыренья оказался сплошным разочарованием что для Фредди, что для Парри. Преподаватель называл себя Мастер Хань, но, если у него в роду и было что-нибудь восточное, так разве что фамильный сервиз китайского фарфора. Однако он старательно щурил глаза, одевался на китайский манер (старинный) и говорил с акцентом персонажей китайских боевиков семидесятых годов, невзирая на явное неодобрение со стороны тех учеников, кто действительно имел восточные корни (или что там у них, в этом мире, было вместо Дальнего Востока).

Спинка скамейки перед Фредди была вся в зарубках, демонстрирующих число его неудачных попыток овладеть заклинанием. Намеченная им пробка, что лежала на длинном столе у доски, только слегка покачивалась. Паррина пробка валялась на полу на полпути между учительским столом и его партой и ближе подползать решительно отказывалась, невзирая на то – а быть может, именно оттого, – что он щедро пересыпал волшебные слова усилителями вроде «блин», «чертова», «хренова» и «хрень».

– Ага, – сказал Хань. – Вижу, вы отчаянно нуждаетесь в моих наставлениях. Мне придется научить вас опустошать свой разум, становиться единым целым с пробкой. Пусть волшебные чары свободно струятся по вашему телу. Позвольте, я вам покажу.

Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох диафрагмой и в течение нескольких минут концентрировался. Подняв руки над головой, он сложил ладони и опустил руки вниз, мимо лица и груди. Затем протянул ладонь и пробубнил заклинание:

– Этгей веро эрехум овнум роу леи!

Пробка лениво взмыла со стола, огибая учеников, подплыла к псевдокитайцу, держась в нескольких сантиметрах над полом, и, достигнув его ног, прыгнула ему прямо в руку.

– Вот так. Попробуйте еще раз. Начнем с вас, барышня!

– Ой, это вы мне, да? Извините, пожалуйста! Гормошка оторвалась от газеты «Магиктаймс», которую она читала. Подняла руки и, чуть заметно шевельнув губами, прошептала заклинание. Ее пробка взметнулась со стола и с громким шлепком прилетела ей прямо в ладонь. Мастер Хань временно забыл, что надо щуриться, и глаза у него сделались большие и круглые, как блюдца. Он некоторое время разглядывал Гормошку, затем спохватился.

– Ну ладно, ребята, продолжайте работать самостоятельно! – сказал он и предоставил им мучиться дальше.

Парри с Фредди переглянулись. Парри наклонился к уху Гормошки, которая вновь уткнулась в свою газету.

– Юстиция, – прошептал он, – я тебе уже говорил, как я тебя люблю и уважаю?

– Да ладно, ладно, – великодушно сказала Гормошка, – помогу я вам спереть эту книгу! Только смотрите у меня!

Гормошка управилась с ужином раньше обычного и к тому времени, как «арестанты» отработали свое у Гордона, успела прикончить половину съестного, которое им притащила.

– Блин, как болит-то! – пожаловался Парри, бережно баюкая правую руку.

У Фредди руки тоже сгибались с трудом.

– Да, нелегкая была работенка!

– А че вы делали-то? – удивилась Гормошка.

– Газон подстригали, – сказал Парри. Гормошка оглядела их замученные физиономии, их натруженные руки.

– Вы что, смеетесь?

– Да нет, – сказал Парри, – мы подстригали газон. Кусачками для проволоки. Часть площадки для ква-квада заросла игольчаткой, или как ее там, и еще пара участков ближе к манежу тоже.

– Жесткая, зараза! – пожаловался Фредди.

– У нас еще есть время, – сообщила Гормошка, взглянув на часы. – К нам опять приехали гости из Мордосвина, так что из-за стола наши волшебники встанут не скоро. Тем более что большинство все равно потом пойдут квасить.

– Ну, тогда за дело! – сказал Парри и передал блуждающий глаз Фредди.

Фредди произнес волшебные слова и выпустил глаз в окно. Тот быстро исчез за углом.

– А как же он попадет в кабинет директора? – спросил Парри.

– Легко, – ответил Фредди. – Здание-то старое. Под карнизом щели, под полом – вентиляционные ходы. Во всех таких домах десять тысяч разных дыр и щелей. Уж как-нибудь да проберется. Блуждающие глаза настроены на то, чтобы находить самую удобную дорогу в любое помещение.

Они расселись вокруг хрустального шара. В шаре виднелось стремительно приближающееся окно. Изображение дернулось, а потом перестало двигаться. Глаз завис внутри кабинета.

Парри с Фредди переглянулись.

– Нео удредай аэ игтиэа! – скомандовал Фредди.

Изображение развернулось, и они увидели круглую дыру, которую шар пробил в окне.

– Ну да, – сказал Фредди, – только надо включать «бесшумное передвижение», а я как-то всегда забываю.

– Скорей, ищи книгу! – сказала Гормош-ка. – А то вдруг мы потревожили какую-нибудь сигнализацию!

Фредди повторил команду, но, едва изображение кабинета вновь развернулось, Гормошка вскрикнула:

– Смотрите! Дверная ручка поворачивается!

– Нгаги эалтсти одем! – воскликнул Фредди, и как раз вовремя.

Глаз взмыл к потолку и забился в угол. Дверь медленно отворилась, и в кабинет проскользнул человек. Перед тем как затворить за собой дверь, он выглянул наружу и еще раз убедился, что в коридоре никого нет.

– Это Брейк… – прошептала Гормошка.

– Как ты думаешь, он пришел туда из-за окна? – спросил Парри.

– Нет, – ответил Фредди. – На окно он даже не взглянул. Смотри, он идет к книжному шкафу!

Они увидели, как Брейк достал волшебную палочку и прикоснулся ею ко всем четырем петлям дверец шкафа. Ключ в замке сам собой провернулся, и дверцы распахнулись. Брейк провел пальцем вдоль кожаных корешков, нашел нужную книгу и вытащил ее.

– Вот, вот она! – воскликнула Гормошка. – Это же гримуар колдуна Аукинша! Он хочет спереть нашу книгу, а мы даже не успели в нее заглянуть!

– Скорей! – сказал Парри. – Скажи глазу, пусть летит за Брейком! Надо узнать, где он спрячет книгу.

– Да щас, щас, уже, – ответил Фредди, листая инструкцию к глазу.

Брейк достал с нижней полки шкафа томик потоньше и поставил его на место толстого гри-муара. Потом дважды ударил по нему волшебной палочкой, и томик сделался как две капли воды похож на гримуар колдуна Аукинша. Волшебник кивнул и спрятал настоящий гримуар под плащом. Потом снова прикоснулся палочкой к книжному шкафу. Дверцы затворились, ключ в замке повернулся. Брейк подкрался к двери кабинета, приотворил ее, выглянул наружу и наконец вышел в коридор. Блуждающий глаз выскользнул за дверь вместе с ним и незримо завис под потолком коридора.

Брейк закрыл дверь и прикоснулся к ней волшебной палочкой. Он услышал, как щелкнул замок.

– Сюда! Скорей! – послышался голос казначея.

Они уже на лестнице! Брейк лихорадочно огляделся, потом раздвинул две вазочки, стоявшие на подоконнике. Книга подернулась рябью и превратилась в еще одну вазочку.

– Эй, Брейк, что это ты там делаешь? – резко окликнул его казначей.

– Не хами, мужик! – одернул его Брейк. – Мой кабинет тут, рядом.

– Ах да, конечно! Прошу прощения, но я предпочту перестраховаться.

Казначей направил свою волшебную палочку на Брейка и зигзагообразно провел ею вдоль его тела. Одежды Брейка вздулись, словно подхваченные мощным сквозняком. Брейк сердито отмахнулся, и палочка казначея отклонилась в сторону, но обыск был уже завершен.

– Как я уже говорил, – продолжал казначей, – я всегда предпочту перестраховаться. Кто-то ворвался в кабинет директора!

– Как? – воскликнул Брейк. – Я хотел сказать, кто?!

– Вот это-то и нужно выяснить. Оставайтесь в коридоре, господа, – сказал казначей двум волшебникам, что пришли с ним. – Давайте посмотрим, кто осмелился оскорбить Бол-д'Арета!

Казначей вставил ключ в замок, отпер дверь и, открыв ее, взмахнул свободной рукой. В кабинете ярко вспыхнул свет.

– Окно! – сказал он. – Видите?

И указал на дыру. Казначей подошел поближе, чтобы осмотреть ее, и, наклонившись, увидел осколки на ковре.

Он обошел комнату против часовой стрелки, проверяя шкафы. Начал он с книжного шкафа.

– Вроде бы все в порядке, – нехотя признал он. – Быть может, сигнализация, которая сработала, когда непрошеный гость разбил стекло, вспугнула его.

– Если он вообще был, этот непрошеный гость, – заметил Брейк. – Может, это был камень или летучая мышь? Летучие мыши часто ловят мотыльков на окнах, знаете ли.

– На окнах – да, ловят, – согласился казначей. – Но я еще никогда не слышал, чтобы летучие мыши били стекла. И никаких камней я тут тоже не вижу.

– Быть может, это был взмах волшебной палочки? – предположил Брейк. – Уж как пить дать. Небось какие-нибудь пятиклассники игрались со своими новыми палочками. Думаю, если завтра накормить их на ужин вареной капустой и объяснить за что, это поможет остудить горячие головы.

– Спасибо, Брейк. Извините за беспокойство, – многозначительно сказал казначей. – Я знаю, что в последнее время вы чувствуете себя… – он нарочно сделал паузу, – не очень хорошо. Постарайтесь, чтобы мне больше не пришлось тревожить вас по этому поводу.

Брейк кивнул. Было очевидно, что оба еле сдерживаются, чтобы не вцепиться друг в друга. Как только дверь за Брейком захлопнулась, казначей стремительно подошел к книжному шкафу и дотронулся волшебной палочкой до всех четырех петель. Дверцы распахнулись. Он схватил гримуар колдуна Аукинша и, положив его на стол, бережно открыл книгу.

– Убарбр, убарбр, убарбр, – прочел казначей. Он принялся листать страницы – они были девственно чисты. – Проклятие! – выругался он и потряс кулаком в сторону двери, за которой скрылся Брейк.

– Брейк смылся, – сказал Парри.

– А вазочку оставил, – заметила Гормошка.

– Наверно, решил подождать, пока шум не уляжется, – рассудил Фредди. – Я так думаю, что казначей что-то подозревает. Брейк, наверно, собирается вернуться за ней, когда никого не будет поблизости.

– Извините, но мне срочно надо выйти, – сказала Гормошка. – Смотрите, чтобы ничего интересного без меня не случилось!

– Надо добыть эту вазочку, пока Брейк за ней не вернулся, – сказал Фредди.

– Надо! – согласился Парри. – Пошли. Фредди встал и устремился к двери, бросив на прощание:

– И хрустальный шар тоже захвати, пригодится.

Парри тяжело вздохнул, взял тяжеленный шар и поплелся следом за Фредди.

Не прошло и минуты, как в комнату, вытирая на ходу руки о платье, вбежала Гормошка.

– Ладно, я думаю, нам надо… Без меня ушли! Вот сволочи!

Днем в школе было ужасно шумно и многолюдно, но по ночам большая часть здания будто вымирала. Тем не менее для того, чтобы снова заглянуть в хрустальный шар, пацаны предпочли убраться из коридора в пустой, тускло освещенный класс. Блуждающий глаз уже два раза пролетел взад-вперед по всему коридору, но единственная живая душа, которую он заметил, был Гуди Два-туфля, шныряющий, несомненно, в поисках очередного доброго дела.

– Все путем, – сказал Фредди. – Я его отправил следить за лестницей. Ладно, – сказал он, кивнув в сторону пересечения двух коридоров, – ступай вон к тому перекрестку, поверни направо, разбегись – и очутишься в нужном коридоре наверху.

Парри немало попетлял по школьным магическим порталам, когда удирал от упыря, и ему для разнообразия приятно было точно знать, где он может очутиться на этот раз. Фредди взял у него хрустальный шар.

– Ну, вали. Да побыстрее! Если я увижу, что кто-то идет, то три раза стукну глазом о потолок.

Парри хотел было возмутиться: с чего это идти должен непременно он? – но понял, что спорить бесполезно, и промолчал. Фредди так распоряжается, что можно подумать, будто это его хрустальный шар! Но, с другой стороны, он ведь выучил волшебные слова, а он, Парри, этого сделать так и не удосужился.

Парри в последний раз заглянул в хрустальный шар, чтобы убедиться, что путь свободен, и побежал. Свернув за угол, он почти сразу очутился в коридоре верхнего этажа. Парри поспешно притормозил, стараясь производить как можно меньше шума. И остановился напротив кабинета директора.

Парри осмотрел вазочки и наконец выбрал одну из них. Он был почти уверен, что помнит, куда именно Брейк ее поставил, но, с другой стороны, в этом шаре все выглядит таким искаженным, что уверенным нельзя быть ни в чем. «Была не была!» – подумал он и побежал обратно.

И внезапно очутился в коридоре нижнего этажа. Парри юркнул в класс, где ждал его Фредди.

– Эта?

– А я откуда знаю! – сказал Фредди. – Ты ведь за ней ходил, а не я!

– Ну, как тебе кажется – может, это все-таки она? – с надеждой спросил Парри.

Фредди повертел вазочку в руках.

– Честно говоря, трудно сказать. Я так понимаю, нам нужна та, что не похожа на другие.

– А эта не похожа? – спросил Парри.

Фредди взглянул на него, как на идиота.

– На что?

Парри тяжело вздохнул и снова побежал к перекрестку.

Через пару минут ребята сравнивали две вазочки.

– А эта не похожа? – спросил Парри у Фредди.

– Ну-у, – сказал Фредди, – вот эта не похожа на эту.

– Значит, это она и есть! – воскликнул Парри.

– А вот эта, – продолжал Фредди, – не похожа на эту.

– Значит, это может быть и она... – сказал Парри. – Так которая же из них не похожа?

– Так ведь они обе не похожи друг на друга! – сказал Фредди.

– А-а! – сказал Парри, который наконец обнаружил слабое место в их логике. – Я щас!

О предосторожностях они уже и думать забыли. Теперь на учительском столе стояли целых три вазочки.

– Значит, так, – подытожил Парри. – Вот эта не похожа на эту и на ту, вот эта в середине не похожа на те две, что с краю, а вон та на том конце не похожа на ту, что в середине, и на ту, что в этом конце.

– Верно! – согласился Фредди.

– А нам нужна та, которая не похожа.

– Ну! – согласился Фредди.

– Но они же все три не похожи!

– Хм… – задумался Фредди. – Да, дело непростое…

Есть такой непреложный закон природы, в силу которого чем сильнее ты стараешься не шуметь, тем больше получается шуму. А уж когда тебе приходится тащить две простыни, набитые керамическими вазочками, шуму получается столько, что ни на одной дискотеке такого не услышишь.

Наконец Парри с Фредди, бренча и громыхая, ввалились в дверь своей комнаты.

– Где вас черти носили? – сурово осведомилась Гормошка.

– Тс-с-с! – прошипел Фредди, хотя нужды в этом уже не было.

– Мы ходили за вазочкой, только мы никак не могли определить… – начал Парри, затаскивая свою ношу в комнату и захлопывая за собой дверь.

– …которая именно нам нужна, – закончил Фредди.

– Ну и дураки же вы! – сказала Гормошка и показала им вазочку. – Я ее стырила в ту же минуту, как только вернулась назад. И с тех пор сижу здесь, вот уже два часа, и гадаю, куда вы подевались. Знаете, как я проголодалась?

– А с ними чего делать? – спросил Парри вслух, указывая на простыни с вазочками. Пацаны переглянулись и выжидательно уставились на Гормошку.

– На меня можете не смотреть! – отрезала она. – Тырить нас учили, а возвращать пока что нет!