Паршивый отряд

Кот

Кот проснулся в таверне, рожей на стойке. Бармен Всеволод молча налил ему крепкого чая. Было тихо, расходились последние посетители. Значит, ночь перешагнула в следующие сутки. Пока он пил чай, стены и потолок пытались обрести свои законные места в пространстве. Он медленно встал, расправляя непослушные конечности и шатаясь начал отыскивать дорогу к выходу. На пороге сквозь густой сумрак своего состояния,он услышал апатичный голос Всеволода:

– Ты ещё за прошлый раз задолжал.

Кот постарался подбодрить бармена показав ему поднятый в верх большой палец, но рука слушалась плохо и не поднялась на необходимый уровень, для того что бы этот жест выглядел, как должно, поэтому он прохрипел себе под нос:

– Я всё отдам.

И шагнул за порог, в тёплую, тёмную майскую ночь.

Если кто-то увидел Кота сегодня первый раз в жизни, то мог бы подумать, что он относится к отбросам общества. Таверна, из которой он вышел, была далеко не самая лучшая и выглядел он изрядно потрёпанным, но в этом случае, первое впечатление было обманчиво. Кот являлся вполне добропорядочным членом общества Новгорода. Он один из немногих хорошо овладел ремеслом и делал превосходные арбалеты и другие механизмы, способные поражать цель на расстояние. Конечно, механизмы его были далеки от совершенства, иногда клинили, иногда вылетали клёпки. Но никто лучше Кота в Новгороде, всё равно, не умел их делать. Его кормил ручной труд, и именно поэтому он был необходим городу, и всеми любим, несмотря на свою природную чудаковатость. Просто жизнь на этой неделе дала трещину и Кот второй день пил. Этот запой для него был первый. Случалось, он выпивал и раньше и два-три раза в год весьма крепко, но так чтобы два дня подряд без передыха – это в первый раз. Поэтому стыдиться было нечего учитывая, что причина имелась вполне веская.

Кот, отуманенный хмельным зельем, кое-как добрался до бревна, лежащего на краю крутого склона, и уставился в тёмную даль, из которой на него смотрели огоньки маленьких звёзд. Мысли в голову лезли мрачные, всё о жене, об измене, и, подлом предательстве, которое ему пришлось пережить. Хотелось всё бросить, уйти, раствориться в густом сумраке. Но, ночь пугала. За пределами города поля, страшный живой лес, а потом неизвестность, выжженные земли, одни рассказы. Никуда не уйдёшь! В темноте на фоне светлой полоски у горизонта виднелись силуэты древних руин. Больше двухсот лет прошло как люди покинули старый город. Сейчас там опасно даже ходить. Здания рушатся сами собой, живут стаи диких собак, кошек и ещё не пойми какие кошмары обитают в заброшенных тоннелях под городом. Мысли Кота поплыли по руслу пьяных ведений. Руины навивали исторические образы, связанные с уничтоженной цивилизацией древних. Уносили его сознание в те времена, когда за людей все делали машины, управляемые через единую информационную сеть искусственным разумом. Потом всё рухнуло в один день. Машины встали, а люди не умели ничего делать руками, никто не мог починить остановившиеся механизмы. Электростанции отключились, остановилось даже производство пищи, люди ходили толпами по улицам, не понимая что им делать. Мир погрузился в хаос, перестал работать водопровод и канализация, не работали системы очистки сточных вод, пропала связь, встал транспорт. Правительство потеряло любую возможность управлять народом, стали образовываться банды, начались эпидемии. В результате всех катаклизмов мир погрузился в первобытное состояние.

Остатки города, на который он сейчас смотрел, когда-то были научным центром. В первые дни катастрофы группа учёных вышла из него и основала поселение, служащее ему теперь домом. Люди постепенно начали снова разводить животных, возделывать землю, возвращаться в естественную среду. Сознание Кота плыло дальше по реке воспоминаний, обрывочных рассказов, слышанных им о прошлой жизни, когда любому человеку надо было только представить что нужно делать, а машины создавали из фантазий предметы. Можно было общаться с любым человеком на любом расстоянии, перемещаться с огромной скоростью сквозь пространство и многие другие чудеса, о которых сейчас можно только мечтать, были реальностью. А теперь никто даже не знает есть ли ещё города, в которых живут люди, кроме Новгорода и хуторов в его окрестностях. Может только мудрый отшельник, живущий в лесу у реки, находящийся в постоянном контакте с духами и лечащий травами знает что-то такое, что никому не известно. Он очень стар, и никто не помнит времени, когда его не было. Горожане ходят к нему только в крайнем случае, он говорит очень мало и совсем ничего не рассказывает.

Новгород отделён от древних руин широкой и быстрой рекой переправиться через которую почти невозможно. Течение в ней до безумия стремительное, русло полно порогов и водопадов. Люди временами пропадают у её берегов, и кто живёт в её водах остаётся только догадываться. Когда-то давно, примерно в прошлом веке, через неё был перекинут понтонный мост, но теперь и речи не может быть, чтобы пытаться повторить подобное сооружение. Да и необходимости в нём нет. Руины внушают страх, а не интерес. Люди не случайно перестали ходить туда очень давно. Теперь останками древнего города только пугают детей. Река делает петлю в долине перед холмом на котором стоит Новгород и уходит в дремучий лес. Самые отважные пытались пройти сквозь него, и никто не возвращался. А на юго-западе поля, степь, за ней проклятая земля, сожжённая ужасной войной древности. Злые духи живут там, горожане называют те земли пустошью и не подходят к ней ближе чем на два километра. Похоже, злые духи живут везде. Они мучат Кота, отравляют мир вокруг него, ставший ему противным после ухода жены. Семейное счастье, оказавшееся лишь его иллюзией, лопнуло как мыльный пузырь и теперь от этого особенно больно. Быть обманутым, осознавать несовершенство своего восприятия, понимать, что жил воображением счастья, закрывал глаза на свидетельства приближающегося краха. Всё опостылело и дом, и потухший очаг. Единственный город, ставший чужим, словно мир в котором он жил исторг его из-под своего омофора, и некуда бежать, нельзя разделиться и покинуть отравленное изменой сознание. Нет места, в котором можно было бы спрятаться от себя. Нет рычага за который можно было бы потянуть и переиграть сложившуюся последовательность событий.

Под гнётом таких мыслей, через некоторое время, Кот забылся тяжёлым, хмельным сном, трепавшим его до утра, по весям вязких сновидений. Оставивших в памяти только липкий отпечаток грязи.

Проснулся Кот под открытым небом и только потому что яркое солнце светило ему прямо в лицо. Сильно помятый и с травинками в волосах он сел, сердито щурясь уставился в том же направление куда смотрел ночью на чернеющие вдалеке силуэты руин, которые, как гнилые зубы возвышались из цветущих весенней травой полей. Голова гудела, как вечевой колокол и Кот точно знал – сегодня он пить не будет. Не стоит оно этого, головной болью сердечную не перебьёшь. Посидев ещё с полчаса глядя на живописные просторы, он медленно побрёл к своему давнему другу Сильвестру по прозвищу Канат. Кличка эта прилипла к его товарищу ещё в детстве, когда он возвышался над своими сверстниками приблизительно на полголовы и потрясал всеобщее воображение гибкостью узловатых конечностей. Повзрослев, он также оставался необычайно худым и высоким, поэтому кличка была актуальной по сей день и так укоренилась среди народа, что по имени его называли редко.

Кот дружил с Севой ещё со школы, и они, можно сказать, были закадычными друзьями, а это значит, что перед Канатом не стыдно предстать в любом состоянии.

Улыбка расплывалась на лице Сильвестра всё шире и шире при виде Кота.

– Ну ты страшён братец мой! – Канат похлопал его по плечу, а потом тем же движением начал отряхивать. – Ох, если Дуняша тебя увидит конец нашей дружбе.

Он покачал головой и рассмеялся.

– Чайку нальёшь? – Прохрипел Кот морщась оттого, что мир вокруг него начало закручивать по спирали к центру.

– Судя по твоему виду тебя рассолом надо неделю отпаивать… чайку…хе, – и Канат опять рассмеялся.

Дуняша, увидев Кота только фыркнула и сделала движение глазами, которое он не мог бы повторить, но оно явно означало что-то типа: «чего от вас ещё ожидать» или «а могло бы быть иначе?». Будь Кот чуть в лучшей физической форме, он мог бы и обидится, так как сам себя пьяницей или хотя бы выпивохой не считал и никак не мог предположить, что производит такое впечатление на других людей. Своё состояние он оценивал, скорее, как несчастный случай. Но сейчас он был не способен к полноценной рефлексии, поэтому только беспомощно улыбнулся в ответ на её реакцию.

Дуняша в противовес своему мужу имела весьма представительный вид и противоречить ей было очень непросто. Канат, по крайней мере, не пробовал. Будучи среднего роста и в хорошем смысле дородна, она относилась к тому редкому типу женщин, в лёгкой полноте которых, только и раскрывается присущая им красота. Её тёмно-каштановые волосы, как правило, убирались в тугую косу толщиной в руку. Карие глаза смотрели из-под густых ресниц окаймлённых крутыми дугами бровей, а пышный бюст начинал ходить вверх и вниз, когда состояние её душевного равновесия нарушалось и одно это являлось для Каната достаточным основанием, чтобы все его аргументы рассыпались в прах во время их споров.

Кот обычно посмеивался над товарищем называя его подкаблучником, но в глубине души осознавал, что и сам не смог бы устоять перед такой женщиной, и не мог бы ей противоречить, окажись на месте друга. Поэтому они притихли на кухне, аккуратно позвякивая ложечками, размешивая сахар в чашках. Разговор не клеился. Дуняша, по-своему, хорошо относилась к Коту, считая его самым приличным другом своего мужа, но благодаря своим природным качествам она всех мужчин воспринимала с недоверием и подозрением, а сейчас Кот внушал и то и другое. Поэтому она находилась в напряжении, передающемся окружающим, и молча стряпала у плиты. Потому что никогда не высказала бы вслух своих подозрений или не выразила бы своё неудовольствие поведением другого человека в словах, считая такое проявление чувств ниже своего достоинства, но само её отношение, несомненно, ощущалось присутствующими, и Кот начал раскаиваться, что побеспокоил друга в таком состоянии, но тот предложил:

– А пойдём в баню, тебе точно не повредит!

Кот с удовольствием согласился, и они потихонечку, чтобы не накалять тяжёлую атмосферу отправились в сторону городских бань.

Улица, по которой они шли, состояла из неровной мостовой, вымощенной закопанными в землю пеньками и домов: построенных из обработанных на скорую руку брёвен, и плохо обожжённого кирпича. Большинство из них имели два-три этажа и устремлялись в небо кривоватыми, крытыми щепой крышами, отчего напоминали полянки грибов. Но, несмотря на, свою некоторую неказистость Новгород был богато украшен. Даже на самых бедных домах были цветные наличники. Часто на балконах и окнах стояли цветы, особо богато украшали конёк крыши, там восседали разного рода петухи, кони и другие диковинные животные. Многие дома имели флюгер, а самые богатые выделялись резными воротами. Улицы города расходились лучами из центра, где стояло здание городского совета. Всего лучевых улиц было восемь. Западная, северная и восточная заканчивались воротами, ориентированными по сторонам света. С южной стороны – ворот не было. Город там упирался в высокий овраг, а улица в площадь с вечевым колоколом, на которой проводились собрания жителей. Вместо стены вдоль оврага возвышался земляной вал, подпирая его, ютилась таверна, в которой проводил прошлый вечер Кот. Ещё четыре промежуточные лучевые улицы заканчивались т-образным перекрёстком у городской стены, вдоль которой шёл широкий проспект вокруг города. Между лучевыми улицами город делился на кварталы, носящие названия по роду занятий, которыми их жители зарабатывали себе на хлеб. Дом Кота находился в ремесленном квартале, а Каната в аптекарском. Баня, в которую они шли, располагалась как раз в конце улицы, пролегающей между этими двумя кварталами.

На одном из перекрёстков дорогу друзьям перебежала истошно кричащая курица, у неё тоже были свои дела. Кот, то и дело, спотыкался о неровно торчащие пеньки, а Канат пытался его поддерживать своими длинными руками. Так, они они потихонечку приближались к бревенчатому зданию бани, из-за ворот которой раздавался плеск воды и оханье распаренных мужиков, ныряющих в открытый уличный бассейн. Женская баня была неподалёку и с её стороны доносились соответствующие звуки. Солнце светило ярко, стоял прекрасный, тихий день. На пороге бани сидел, съёжившись под просторным дорожным плащом, незнакомый странник. Лицо его скрывал большой капюшон, из-под которого выбивалось несколько чёрных засаленных кудрей. Ни Кот, ни Канат никогда его не видели раньше, что само по себе, неизбежно, привлекло бы их внимание, находись они в состояние более адекватном. Но сейчас он для них был просто человеком без характеристик. Странник вежливо обратился к ним с просьбой провести его вовнутрь. Канат подхватил незнакомца свободной рукой, и они вместе вошли в баню.