Партизанские отряды занимали города

Амурский фронт

В Благовещенске я с головой окунулся в работу. Положение на Амуре создалось сложное. На востоке, в Хабаровске, были белогвардейцы и японцы. На западе, в Чите, — семеновцы и японцы. На юге — полувраждебный Китай. На севере — бескрайняя и почти безлюдная тайга. Дорогостоящая и ненадежная телеграфная связь с Верхнеудинском осуществлялась через города Сахалян, Харбин, Пекин и Ургу (Улан-Батор). На скромные запасы золота амурский ревком закупал в Китае муку и другие продукты и товары, которые приходилось экономить.

Приказом главкома НРА был создан Военный совет Амурского фронта в составе командующего фронтом Д. С. Шилова и членов: С. Г. Вележева и Я. П. Жигалина.

Партизанское движение на Амуре и в Забайкалье получило широкий размах, отличалось упорством и затяжным характером борьбы. Партизаны Амура и Забайкалья покрыли себя неувядаемой славой. Если в Сибири партизанская война тянулась 5–7 месяцев, то на Амуре и в Забайкалье она продолжалась почти два года.

В марте 1919 года большевики-подпольщики и красногвардейцы вышли из лесов и начали вооруженную борьбу с белогвардейцами и японцами и закончили ее только в ноябре 1920 года. Небольшие партизанские отряды в ходе борьбы приняли лучших сынов народа и выросли в грозные партизанские дивизии. Из среды партизан появились прославленные вожаки и талантливые командиры- самородки. Сложились свои порядки и традиции.

Предстояло реорганизовать партизанские отряды в регулярную Народно-Революционную армию (НРА). Некоторые партизанские отряды к тому времени уже были сведены в полки и дивизии.

На востоке, под Хабаровском, сформировалось несколько хорошо дисциплинированных полков. Основу их составляли приамурские партизаны из отряда Шевчука, а также колчаковские солдаты, перешедшие на сторону партизан. Душой этих частей был штаб и политотдел Восточного фронта Амурской области в составе С. Серышева (комфронтом), П. П. Постышева и С. Г. Вележева. Эти большевики проделали большую организационную и пропагандистскую работу и сумели создать крепкую 1-ю Амурскую стрелковую дивизию в составе 9 пехотных и 1 кавалерийского полков.

В Восточном Забайкалье партизанские отряды были сведены в 1-ю Забайкальскую кавалерийскую дивизию под командованием прославленного полководца П. Н. Журавлева.

Длительное пребывание на Дальнем Востоке и соприкосновение с партизанами послужили причиной разложения японских войск. Падала дисциплина. Были случаи открытого неповиновения. Бесперспективность продолжения интервенции, большие потери в боях с партизанами, упадок настроения солдат вынудили японское командование эвакуировать свои войска из Забайкалья. 27 июня 1920 года на станции Алеур Амурской железной дороги со штабом амурских партизан, а 15 июля на станции Гонгота Забайкальской железной дороги с правительством Дальневосточной республики японское командование подписало соглашение, и с 25 июля 1920 года началась эвакуация японских войск из Читы.

Сразу же поднялось настроение амурских и забайкальских партизан и всего населения Забайкальских партизан и всего населения Забайкалья. Дни семеновских и каппелевских банд были сочтены. Мы начали готовиться к широкому наступлению для окончательного разгрома белых и ликвидации «читинской пробки».

Реорганизация партизанских частей шла полным ходом. Большую роль в реорганизации HP А на Амуре сыграли пробывшие со мной из Верхнеудинска военные специалисты и политработники. Они горячо взялись за работу. Правда, не обошлось и без инцидентов. Назначенный на должность начальника штаба фронта П. П. Бурин оказался не на высоте положения, и его пришлось заменить. Военсоветом фронта с согласия Амурского обкома РКП(б) был проделан смелый эксперимент, давший пополнение комсостава. Мы решили попытаться, перетянуть из Китая на свою сторону хотя бы часть бежавших офицеров. Пригласили в Благовещенск их представителей. В результате переговоров трое полковников — Буров и Бондарев (фамилию третьего не помню) — согласились перейти к нам и дали слово честно работать у нас. Бурова мы назначили начальником штаба фронта вместо Бурина, приставив к нему военкомом крепкого большевика Б. Мельникова. Бондарева назначили командиром бригады. Надо сказать, что они оправдали наше доверие. Буров как начальник штаба фронта разработал подробный план разгрома белых войск в Забайкалье, который и был выполнен войсками Амурского фронта в октябре-ноябре 1920 г. Позднее я встречал Бурова в Москве в качестве преподавателя в каком-то военном училище.

Чтобы увидеть, как идет реорганизация на месте, в партизанских отрядах, и проверить ход подготовки их к предстоящим большим боям, я в начале сентября выехал из Благовещенска в Восточное Забайкалье и побывал во многих партизанских частях, где встречался со своими боевыми товарищами. Многие знали меня по Даурскому фронту 1918 года.

К сожалению, меня вскоре отозвали в Благовещенск, и я не мог завершить намеченного маршрута.

Из Верхнеудинска был получен приказ о решительном ударе по врагу.

Началась перегруппировка и сосредоточение войск для наступления.

Вооруженные силы Амурского фронта составляли: 1-я и 2-я Амурские стрелковые дивизии, Забайкальская кавалерийская дивизия в составе трех бригад и 2-я отдельная кавбригада. Общая численность достигла 11500 сабель, 10 000 штыков при 35 орудиях.

Общая численность белогвардейских войск в Забайкалье составляла 20 000 штыков и 15 000 сабель, 40 орудий, 18 бронепоездов и много пулеметов[34]. В полтора раза белые превосходили наши силы как по численности бойцов, так и по наличию военной техники. Наши части постоянно ощущали недостаток патронов, тогда как у белых их было достаточно. Кроме того, белые имели большое преимущество в смысле сосредоточения своих частей на сравнительно небольшом фронте и могли свободно маневрировать, используя железную дорогу от Читы до Маньчжурии. Наши же части были сильно растянуты по фронту и не имели возможности маневрировать по железной дороге вдоль фронта.

Зато в наших руках была инициатива, и мы могли нанести удар в наиболее выгодном для нас месте и удобное время.

Самым же главным нашим преимуществом было высокое политико-моральное состояние наших войск. Охваченные жуткой ненавистью к белым палачам, трудящиеся Дальнего Востока, наши бойцы рвались в бой, чтобы скорее очистить родную землю от белогвардейской нечисти.

Для ясности следует сказать, что в этой схватке мы должны были рассчитывать только на свои силы. Части НРА с запада, от Верхнеудинска, не могли оказать нам помощи, так как по условиям соглашения, заключенного правительством ДВР с японским командованием, НРА не могла переходить демаркационную линию. Нарушение этого соглашения могло вызвать возвращение в Забайкалье японских войск и втянуть ДВР. в войну с Японией. Войска Амурского фронта наступали не как части НРА, а как «партизаны, не подчиняющиеся командованию НРА».

19 октября 1920 года части Амурского фронта начали общее наступление. Основной удар должна была нанести 2-я Амурская дивизия под командованием Попова в районе Китайского разъезда, где расходятся железные дороги из Читы в Маньчжурию и на Амур, чтобы отрезать читинскую группировку белых от Маньчжурии. 1-я бригада 1-й Амурской дивизии наступала южнее и в первый же день заняла станцию Ага. 1-я Забайкальская кавдивизия совершила налет на станции Оловянная и Борзя.

Еще до начала общего наступления в район Читы были посланы партизанские отряды с целью отвлечь внимание противника от направления главного удара, а потом занять Читу с севера. Чита была занята партизанами 22 октября 1920 года.

Упорные бои продолжались до ноября. Белые неоднократно пытались перейти в контрнаступление и даже имели частичный успех. Но когда было прервано железнодорожное сообщение Читы с Маньчжурией, 3-й каппелевский корпус из-под Читы стал отходить на юг, а Семенов на самолете улетел в Маньчжурию.

Занимая железнодорожные станции, наши части захватили богатые трофеи. Так, части Забайкальской кавдивизии на станции Борзя захватили 340 вагонов различных грузов, а на разъезде Соктуй отбили у белых три бронепоезда. Последний заключительный бой с отступающими белыми частями разыгрался на станции Мациевская 19 ноября. Накануне бригада 1-й Забайкальской кавдивизии, состоявшая исключительно из забайкальских партизан, стремительным ударом овладела Мациевской, отбросив расположенные там семеновские части за границу. Здесь были захвачены богатые трофеи и отрезан путь отступления 2-му корпусу белых по железной дороге. Белые решили пробиться и повели яростные атаки. Но, несмотря на численное превосходство, не могли сломить упорства партизан и, понеся большие потери, бежали в Маньчжурию.

За месяц боев — с 19 октября по 19 ноября — белые потеряли 16 бронепоездов, 37 орудий, около 150 пулеметов, 10 самолетов, огромное количество боеприпасов и разного военного имущества.

Так бесславно окончилась карьера самозванного атамана Семенова, мечтавшего еще в 1918 году разгромить большевиков и дойти до Москвы. После трех лет упорной борьбы амурские и забайкальские партизаны разгромили контрреволюционные белогвардейские банды Семенова и Колчака и освободили Забайкалье от белой нечисти, вписав много славных страниц в историю борьбы за Советскую власть. Так была ликвидирована «читинская пробка».

С самого начала боев белые сняли с западного направления почти все свои части, оставив на железной дороге и на перевалах через Яблоновый хребет небольшие заслоны по 200–300 человек. В надежде на то, что Нарревармия не посмеет нарушить соглашения с японцами и не выступит. Семенов все свои силы сосредоточил на восточном направлении против партизан. Японцы в лице полковника Исоме зорко наблюдали за соблюдением правительством ДВР соглашения о перемирии и ждали удобного случая, чтобы обвинить ДВР в нарушении соглашения и вернуть свои войска в Забайкалье. Но части НРА не переходили демаркационную линию, и японцы не могли к ним придраться. Наступление же амурских войск правительство ДВР объяснило японцам как самочинные действия партизан, не подчиняющихся командованию НРА. Едва закончились бои на станции Мациевская 19 ноября, как со станции Маньчжурия приехала группа японских офицеров и усиленно допытывались у партизан, не являются ли они регулярными частями НРА, но, не установив связи между партизанами и НРА, вынуждена была уехать обратно ни с чем.

На примере героической борьбы трудящихся Забайкалья и Амура с белогвардейскими бандами атамана Семенова ясно видно, что только при прямой и активной поддержке японских, американских и других интервентов атаман Семенов мог три года терзать население Забайкалья, нанося ему неисчислимые страдания и бедствия, не говоря уже о материальном ущербе. Жертвами семеновцев, по словам таких беспристрастных свидетелей, как американские офицеры, погибло сто тысяч забайкальцев, в числе их было немало стариков, женщин и детей.

Как только Семенов лишился поддержки японских войск, его армия, даже пополненная остатками бежавшей в Забайкалье колчаковской армии, была разгромлена амурскими и забайкальскими партизанами, то есть силами самого населения Амура и Забайкалья без помощи Советской Армии. Значит, контрреволюция в лице Семенова не имела опоры у населения Забайкалья, и партизанская война в Забайкалье была подлинно народной.

Правительство ДВР переехало из Верхнеудинска в Читу после ее освобождения. 27 октября в Чите собралась конференция областных правительств Забайкалья, Амурской области, Владивостока, Сахалина и Камчатки, на которой было избрано правительство ДВР и принят закон о выборах в Дальневосточное Учредительное собрание.

Штаб и Военный совет Амурского фронта также переехали в Читу. Меня назначили начальником военно-политического управления (ВоенПУР) НРА. Моими заместителями стали Финковский и Сноскарев. В сложной обстановке началась большая агитационная и пропагандистская работа среди бывших партизан — бойцов НРА. Большую помощь в этом деле нам оказала газета «Боец и пахарь», издававшаяся при ВоенПУРе.

Партизаны воевали с белыми под лозунгом «За власть Советов» и мечтали сразу же после победы установить у себя в Забайкалье Советскую власть. А теперь им предлагали строить какую-то Народно-демократическую республику в отрыве от РСФСР. Пришлось ссылаться на указание В. И. Ленина и убеждать бойцов, что ДВР — мера временная, чтобы избежать войны с Японией. Это помогало нашим агитаторам. Но находились люди, даже среди большевиков, которые не верили, что Ленин мог дать такое указание. Многие не понимали необходимости строительство буфера и выступали за немедленное установление Советов. Ясность в этом вопросе была особенно нужна в связи с выборами в Дальневосточное Учредительное собрание. Надо, чтобы бойцы НРА и население умели отличать большевиков от других политических партий на выборах.

Вся политическая работа в НРА строилась по образцу и методам Красной Армии РСФСР с использованием агитационной и пропагандистской литературы из Москвы. В НРА существовал институт военных комиссаров, в дивизиях создавались политотделы. Правительство ДВР уделяло большое внимание политработе НРА. ВоенПУРу предоставили лучшую читинскую гостиницу «Даурия».

Партийных организаций, большевиков и вообще политически грамотных людей в забайкальской деревне было мало. Вся политико-разъяснительная работа перед выборами легла на плечи более подготовленных военных агитаторов.

Выборы в Учредительное собрание проходили в обстановке острой классовой борьбы. Эсеры и меньшевики, пользуясь свободой, развернули широкую демагогию против большевиков. В некоторых местах меньшевики блокировались с кадетами и другими буржуазными элементами, выступавшими под видом буржуазных демократов. Многие большевики выставляли свои кандидатуры по- крестьянскому списку.

Антибольшевистские партии и группы потерпели полный провал. На состоявшихся 9 января 1921 года выборах в Дальневосточное Учредительное собрание голоса распределились так: крестьянская фракция (руководимая большевиками) — 183, большевики — 92, крестьяне меньшинства (кулаки и подкулачники) — 44, эсеры — 18, меньшевики — 14, буряты —13, внепартийные демократы — 8, «сибирские эсеры» — 6, «народные социалисты» — 3, «внепартийные» — 1[35].

Я был избран в Учредительное собрание по списку большевиков от 3-го армейского избирательного округа и принимал участие в заседаниях Учредительного собрания, на которых развертывалась острая политическая борьба. Антисоветское меньшинство пыталось саботировать работу собрания, не останавливаясь перед кулачными драками.

В феврале 1921 года в связи с отъездом в Москву бывшего политкомиссара В. Бельгова я был назначен временно исполняющим должность политкомиссара всех вооруженных сил ДВР. Так называлась должность помощника главнокомандующего HPА по политчасти.

Провести формальную реорганизацию партизанских отрядов в регулярную НРА было сравнительно нетрудно. Но от этого не могла сразу же измениться их партизанская психология. Требовались большая воспитательная работа, чуткий подход, особенно к партизанским командирам. Они не имели военной подготовки и хотя и справлялись с обязанностями в условиях партизанской войны, но не отвечали своему назначению в регулярной армии. Большинство партизанских командиров были просто малограмотными, а такой герой-самородок, как комбриг М. Якимов, — совсем неграмотным. Замена партизанских командиров часто вызывала сопротивление рядовых партизан. Иногда на этой почве происходили крупные недоразумения. Они часто доходили до меня. Партизаны обращались ко мне за помощью. Я видел допущенные командованием ошибки и обращал на них внимание главкома Эйхе, говорил ему о нечутком подходе к партизанам со стороны отдела кадров и новых командиров из бывших офицеров. Но главком обычно брал под свою защиту таких командиров и работников штаба и говорил мне, что партизанщину надо выкорчевывать твердой рукой, что с партизанами церемониться нельзя. Не сумев доказать свою правоту в личных беседах с Эйхе, я выступил против его подхода к партизанам на совещании. Тогда он резко оборвал меня и заявил, что «на киселе дисциплину не построишь, надо твердо бороться с проявлениями партизанщины».

После этого наши отношения с Эйхе окончательно испортились. Я пытался разрешить наш спор в Дальбюро ЦК РКП(б), но и там не получил поддержки. Большую роль в этом сыграл член Даль- бюро председатель правительства ДВР Краснощеков, близкий друг и покровитель Эйхе. По моей просьбе Дальбюро постановило направить меня в Москву в распоряжение ЦК РКП(б).

Жесткая политика Эйхе по отношению к партизанам принесла свои горькие плоды. В некоторых частях произошли волнения. Решением Дальбюро Эйхе был снят с поста главкома, а вскоре и Краснощеков освобожден от обязанностей председателя правительства ДВР, выведен из состава Дальбюро и отозван в Москву.

В начале апреля 1921 года я уехал в Москву и явился в ЦК РКП(б), а оттуда меня направили в Политуправление республики (ПУР), где зачислили в резерв. В это время гражданская война в основном закончилась, и я в начале 1922 года вышел в запас и пошел работать в Центросоюз, чтобы продолжить работу по строительству кооперации в новых условиях.

Так закончился бурный период моей жизни, мой путь в революции.

Годы трудной, но захватывающей революционной борьбы оставили в моей жизни глубокий след. События тех лет так врезались в мою память, что сейчас, по прошествии более 60 лет, они, как живые, встают предо мной. Если б мне пришлось еще раз начинать сознательную жизнь, я, не колеблясь, бы пошел по тому же пути революционной борьбы, но более четко и уверенно.

Я никогда не стремился сделать карьеру, поэтому не хотел стать командиром 2-го Читинского полка, но казаки избрали меня, и я подчинился и оправдал их доверие. Под моим командованием полк послужил основной силой для переворота в Чите и установления Советской власти в Забайкалье в феврале 1918 года. Только моя революционная совесть заставила меня в апреле 1918 года организовать в станице отряд Красной гвардии и бороться против атамана Семенова.

В бурном 1919 году я мог бы спокойно отсидеться в Рубцовке, работая в кооперации, но совесть моя повела меня в партизанский отряд, на путь трудный и опасный. Беспрекословно выполнял я задания партии, когда меня как военкома дивизии послали в 1920 году на фронт под Читу, а потом с экспедицией в глухую тайгу. Я всегда чувствовал и сознавал громадную ответственность, работая членом Военного совета Амурского фронта, начальником военно-политического управления и полит- эмиссаром вооруженных сил ДВР.

Я нисколько не жалею и не раскаиваюсь в избранном мною трудном пути, а, наоборот, счастлив и горд, что и мне удалось принять активное участие в титанической борьбе за правду, за лучшее будущее человечества, за социализм.

Цветет наша Родина, и приятно сознавать, что в этом есть и доля моих сил, моего труда. Значит, жизнь прожита недаром.