Parzival

Пусть тот, кого нетерпенье мучит,

К терпению себя приучит,

Пусть тот, кто спрашивать страшится:

«Чем же все это завершится?» -

Узнает, что уж близок час,

Когда закончу свой рассказ

Великой благости явленьем:

Анфортасовым исцеленьем!

. . . . . . . . .

Пока же вас перенесу

В то место, где в глухом лесу

Герой наш – лгать не буду -

Впрямь приобщился к чуду.

Навстречу мавр скакал один,

Годами юный господин,

На вид молодцеватый

И сказочно богатый.

Как описать, что он носил?..

Я, нищий, не найду ни сил,

Ни должного уменья,

Чтоб описать каменья,

Горевшие на нем

Ослепительным огнем.

Всю жизнь проживши нищим,

Пред этим золотищем

Я откровенно трепещу...

И равного не отыщу

Ни в том, ни в этом стане,

Ни в Англии, ни в Бретани...

Он, видимо, Любви служил.

Он от рожденья ею жил.

Все эти украшенья -

Любовниц подношенья...

К тому ж еще, страшней грозы,

Он на турнирах брал призы,

Другим не уступая

(Разумно поступая)...

...Да, молодец был недурен,

К тому ж рассудком одарен, -

Не выиграть сраженья

Без соображенья!..

...Невдалеке шумел прибой.

Мавр корабли привел с собой,

Ну, а на каждом – кстати -

По мавританской рати.

Число не трудно сосчитать:

Всего их было двадцать пять,

Тех кораблей, груженных

Многими сотнями вооруженных.

Заметить надобно: войска

Не понимали языка

Чьего-либо другого,

Кроме своего родного.

Прибывши из одной земли,

Они друг с другом не могли

Словами объясниться.

(Все скоро объяснится...)

Да, хоть земля у них одна,

Различны были племена,

Пришлось разноплеменным

Служить одним знаменам.

Он был королем единым

Всем маврам и всем сарацинам...

...Он был и молод, и удал,

И, скажем правду, обладал

Диковинным оружьем

(Мы это обнаружим)...

...Итак, сошедши с корабля,

Король увидел короля.

Поскольку короли они,

Пусть спорят меж собой одни:

Мы столь великим людям

Ни в чем мешать не будем!..

...Из них был каждый, страх презрев,

Душою – агнец, сердцем – лев.

...Зачем судьба была столь зла

И этих королей свела,

Свела причем случайно:

Земля ведь так бескрайна?!

...Но я за Парцифаля спокоен.

Мало того, что он истинный воин,

Вовек живет в его крови

Верность Граалю и Любви...

...Их силе воздавая дань я,

Страшусь: не хватит дарованья,

Отпущенного мне судьбой,

Чтоб описать этот дивный бой

Весомо, точными словами

(Заранее каюсь перед вами).

Но так скажу: вначале

Их лица засияли

В порыве увлеченья

Подобием свеченья.

Но сердце на двоих одно

Им было господом дано:

Каждый, по воле духа святого,

Носил в груди своей сердце другого.

И хоть им обоим отрадно было,

Сердце у них болело, ныло:

Отважное сердце бойцовское,

Единое сердце отцовское...

...Итак, хоть корень их един,

Язычник и христианин

Столкнулись меж собою...

Не мне им быть судьею.

Я сознаю: решать не мне,

На чьей победа стороне.

Я лишь желаю, чтобы

В живых остались оба...

Однако бой уже идет...

Кто первым на землю падет,

С коня кто первым свалится?

(О, сколь душа печалится!)

Но я немало удивлен:

Безмерно был толчок силен,

Но оба в самом деле

В седлах усидели...

И вновь они столкнулись...

Их копья не согнулись...

Язычник впал в великий гнев,

В седле противника узрев,

Что было непривычно:

Своих соперников обычно

Разил он с первого удара,

Исполнен огненного жара...

И так же были горячи

Их раскаленные мечи,

Которыми они махали -

И ярость, страсть в них не стихали...

Кони сильно утомились,

От жара их бока дымились,

Но, распаляясь все сильней,

Сошли противники с коней

И битву продолжали стоя,

Дыша священным жаром боя...

Крещеный явно уступал

Язычнику... Тот наступал,

Клич выкликая: «Табронит!» -

И этот клич его звенит,

И перед каждым взмахом новым

Бодрит себя он этим зовом.

Так, восклицая: «Табронит!» -

Он супротивника теснит!..

Но не сдавался и крещеный.

Взгляд к Пельраперу обращенный,

Был чист и светел, как хрусталь.

И перед ним сиял Грааль...

...Мавр знал Любовь. Любви служенье

Не раз вело его в сраженье,

И так он навык приобрел

И всех противников борол...

Как нам уже известно, он

Был королевою пленен,

Прекраснейшею Секундильей,

И не жалел усилий,

Чтобы награду заслужить

Той, для кого хотел он жить...

И Парцифаль изнемогал.

Лишь дух геройский помогал

Ему порой с колен подняться

И все еще обороняться,

Теперь уж – из последних сил...

И он пощады не просил...

Они сражаются... Они?!

Нет, истине в глаза взгляни:

Здесь в испытанье боевое,

Казалось бы, вступили двое,

Но двое, бывшие – одним.

Мы их в одно соединим:

Две кровных половины,

Два брата двуедины...

...Итак, язычник побеждал.

Но Парцифаль не смерти ждал -

Великой ждал услады...

И тут мы вспомнить рады,

Как Треврицент ему внушил,

Что он пред Богом согрешил

И что одна дорога

К спасенью – вера в Бога!..

И он постиг, что Бог – везде:

Как в отраде, так и в беде,

И того, кто Господа славит,

Всевышний не оставит,

И он предвкушал усладу:

Всевышнего пощаду!

Но с каждым криком: «Табронит!»

(Град Секундильи, что стоит

В предгории Кавказа[153]) -

Язычник как бы сразу

Мощь и отвагу набирал

И с новой силой напирал

На христианина,

Отважнейшего паладина,

Кого еще никогда доселе

Враги никакие не одолели...

А нынче силы в нем иссякали...

Но мечи еще все высекали

Искры из шлемов и лат...

О господи! Брата погубит брат!

О господи, слыша и видя это,

Оставь в живых дитя Гамурета!

(Я обоих братьев имею в виду

И для обоих пощады жду,

Для язычника и для христианина,

Ибо плоть их и кровь их едина...)

Но о чем шла в этой битве речь?

О том, чтоб Любовь и Верность сберечь.

Не будь у Парцифаля

Кондвирамур и Грааля,

Давно бы грянул приговор,

И ни к чему б весь разговор...

Язычник же, воин необоримый,

Силен был Любовью неукротимой.

Итак, Любовь – это сила одна.

Но ему и другая была дана:

Эта сила – его каменья, -

Укреплявшая в нем уменье

Вести кровавый, тяжкий бой

И совладать с самим собой...

Но я судьбой крещеного обеспокоен:

Изнемог, истомился бесстрашный воин.

О, взбодрись же, достойнейший Парцифаль!

Но если ни Кондвирамур, ни Грааль

Не способны дух твой взбодрить отныне,

То подумай о Кардейсе[154] и о Лоэрангрине,[155]

О твоих двух мальчиках дорогих,

Кондвирамур под сердцем носила их,

Когда в поход тебя провожала...

Не хочешь ли ты, чтоб сиротства жало

Вонзилось в милых твоих детей?

Так выживи! Так не ослабей!..

...И, словно внемля чутким слухом

Сиим словам, воспрял он духом

И вспомнил о своей жене.

Он вспомнил и о той войне,

Когда у стен Пельрапера-града

Большая досталась ему награда

И побежден был король Кламид...

...Язычник кричал: «Табронит! Табронит!» -

В свою судьбу и победу веря.

Парцифаль же вспомнил о Пельрапере

И воскликнул в отчаянье: «Пельрапер!» -

И тут же, являя геройства пример,

Разбил в куски щит некрещеного,

Посыпались каменья с оного,

Я думаю, каждый кусочек щита

Стоил марок не меньше ста...

Сказать, что дальше было там?..

Меч Парцифаля пополам

О шлем язычника разбился...

Так Господь Бог распорядился

(И этим пощадил бойца):

Меч, отнятый у мертвеца,

Не должен приносить удачу!..

(О Красном Итере я плачу...)

. . . . . . . . .

Язычник тут же встал с колен.

Он не спешил сдаваться в плен,

Он грозным выглядел, жестоким,

Но духом обладал высоким...

...Свойство боя таково,

Что не узнаешь: кто – кого?

(О наших думая героях,

Радею я о них обоих...)

Язычник, видимо, знаком

Был и с французским языком.

Владея им вполне свободно,

Он молвил: "Нет, неблагородно

Своим мечом рубить сплеча

Оставшегося без меча!..

Отважный муж, скажи мне – кто ты?

С тобой мне драться нет охоты.

Меч твой сломался, а не то б

Меня бы уложили в гроб,

Да и тебе пришлось бы туго...

Дадим же отдохнуть друг другу..."

Они присели на траву,

Подвластны кровному родству.

И молвил некрещеный,

Взаправду восхищенный:

"Поверь, что равного тебе

Отвагой, стойкостью в борьбе

Я не встречал в былых походах...

Да... Нам потребовался отдых...

Иначе битвы не начать...

Но, можешь мне не отвечать,

Я знать твое хотел бы имя:

Откуда ты, кого своими

Родителями ты зовешь?.."

"Меня превратно ты поймешь,

Коль поспешу с ответом:

Ведь ты усмотришь в этом

Мою готовность сдаться...

А я готов еще сражаться

Во имя Истинной Любви!..

Себя ты первым назови!.."

И мавр ответствовал герою:

"Пусть я стыдом себя покрою,

Но честно все тебе скажу:

Я – Фейрефиц... Мой род в Анжу

Берет свое начало...

Владыки не бывало

Богаче и сильней, чем я...

Куда ни глянь – моя земля...

В моем владенье – страны..."

Наш друг ответил: "Странно...

Не может быть, чтоб из Анжу...

К анжуйцам я принадлежу...

Анжуец по наследству,

Зовусь анжуйцем с детства!..

Узнай же: пред тобою – я,

Сын Гамурета-короля!

Имеешь ли понятье,

Кто он такой?.." – "Мы – братья.

Мы братья сводные с тобой!

Отец наш, занесен судьбой

В языческие страны,

Был мужем Белаканы,

Черной матери моей..."

"Забрало подними скорей!..

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Я слышал, люди говорят,

Есть у меня пятнистый брат

В далеких странах где-то.

Посмотрим: ты ли это?"

И, восхищенья не тая,

Язычник рек: «Да. Это – я...»

Забрало поднял Фейрефиц:

И белолиц и чернолиц

Он был на самом деле.

Глаза его горели.

И, в нем узнав свои черты,

Рек Парцифаль: «Да. Это – ты...»

...Двухцветный, как сорока,

Растроганный глубоко,

С себя язычник панцирь снял -

Мир между братьями настал...

И те, что друг с другом сражались,

Теперь облобызались...

Так восторжествовала вновь

Святая Верность и Любовь.

Язычник рек: "Не сон ли это?

Я вижу сына Гамурета!

Мы встретились, назло врагам!..

Хвала, хвала моим богам![156]

Ко мне вы благосклонны,

Юпитер и Юнона!..

Хвала, хвала планетам,

Чьим благодатным светом

Был озарен мой путь сюда,

Где встретились мы навсегда!.."

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

И поскакали оба брата,

В лучах вечернего заката,

Куда? – К Артуру-королю!

(Я им прекрасный пир сулю

И ошибусь едва ли.

Героя в лагере ждали...)

...Так в лагерь въехали они,

Во всех шатрах горят огни.

К ним, выстоявшим сечу,

Гаван спешит навстречу,

Затем из каждого шатра

Весь цвет Артурова двора

Выходит к ним, обоим

Прославленным героям...

Конечно, не секрет для вас,

Что с мавра не сводили глаз,

Дивясь лицом его пятнистым

И взглядом, мужественным и чистым,

Да небывалой епанчой,

Расшитой дивною парчой...

Дамы млели от восхищенья,

Глядя на каменья,

Светло пылавшие на нем

Удивительным огнем...

(Те камни, как мы уже говорили,

Были подарком Секундильи...)

Едва он плащ и латы снял,

Гаван их под охрану взял,

Чтоб то, что так сверкало,

Случайно не пропало...

. . . . . . . . .

Вдруг грянули литавры:

Посмотреть на мавра

Артур с Гиневрою вошли.

Они сородича в нем нашли.

С ним все облобызались-

Гости собирались...

За славные свои дела

В герои Круглого стола

Зачислен некрещеный,

Но к Истине приобщенный...

(Ему открыты двери

К святой, Христовой вере...)

Сидели все вокруг стола...

И в этот миг в шатер вошла

В драгоценнейшем наряде,

С великою мольбой во взгляде,

Некрасивая дева младая.

Могу сказать вам, не гадая,

Что это – мудрая Кундри была...

Итак, в шатер она вошла

И пала пред героем ниц...

И Парцифаль и Фейрефиц

Зарделись от смущенья...

Она пришла молить прощенья

И не сердиться на нее

За речь недобрую ее...

Тогда сказали оба брата:

Она ни в чем не виновата,

Хоть Парцифаль, свидетель – Бог,

Обиды ей простить не мог,

Но, чтобы сей не портить пир,

Он предпочел отмщенью – мир...

...Хочу сказать, ей не в обиду,

Кундри была ужасна с виду.

Такая же, как в Плимицоле.

(Все дело тут – в господней воле...)

Все так же она желтоглаза,

С глазами – что два топаза,

Все так же она длиннозуба,

Все так же сколочена грубо,

Все так же выглядит жутко

Рот ее, синий, как незабудка...

И дева сказала вот это:

"Хвала тебе, сын Гамурета!

Хвала тебе, Герцелойды сын!

Хвала тебе, доблестный паладин!

Привет и тебе, Фейрефиц пятнистый, "

Ты с юных лет был воин истый,

Мечом своим Секундилье служа.

Была она и мне госпожа..."

И, посмотрев на Парцифаля -

Искателя Грааля,

Она торжественно произнесла:

"О ты, чьим доблестям несть числа,

Будь верен себе в час великой отрады!

Высочайшей ты удостоен награды!

Твоих испытаний окончен срок,

И тобой заслужен победный венок.

Счастливейший жребий тебе уготовал.

Ты вскоре будешь коронован

Первейшей из земных корон,

Вступивши на Граалев трон.

На камне письмена сказали,

Что небеса тебя назвали

Владыкой, избранным судьбой!

Твоя Кондвирамур с тобой

Граалем вместе будет править.

При этом я должна добавить

Мужское имя – Лоэрангрин...

То – новорожденный твой сын.

Твоим наследником он станет,

Когда урочный час настанет...

Так, вместе с сыном и женой,

Владей короной всеземной!

Когда умрешь иль станешь старцем,

Другой твой сын – Кардейс – Бробарцем

Законно станет володеть...

Но – главное – преодолеть

Ты хворь Анфортасу поможешь!..

Да, Парцифаль! Теперь ты сможешь

Вопрос спасительный задать,

Чтобы страдальцу не страдать,

И сим несчастного спасти,

И в мир блаженство принести!.."

...Вот что Кундри возвестила.

Всех радость безмерная охватила.

А у счастливейшего сына земли

Слезы по щекам текли...

Но Кундри мудрая сказала:

"Теперь – пора! Но, помни: мало

На это сил одних твоих.

Мунсальвеш зовет двоих.

Необходим тебе провожатый,

Рвеньем рыцарским объятый!.."

...И Фейрефиц воскликнул: "Брат!

Любовью я к тебе объят,

А также волей к бою!..

Возьми меня с собою!.."

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

И по прошествии трех дней

Братья сели на коней.

Всех одарили, обласкали

И вслед за Кундри ускакали...