Паутина ложи «П-2»

ТЮРЕМНАЯ РЕШЕТКА — НЕ ПРЕГРАДА

13 сентября 1982 года, около трех часов пополудни, в крупнейший банк «Швайцирише банкгезельшафт» вошли два респектабельных гражданина. Подозрение банковского служащего они вызвали тем, что пожелали получить необычно крупную сумму в 180 млрд, лир, заключавшуюся в валюте, золоте и ценных бумагах. Их пригласили подождать в приемной для особо важных клиентов, одновременно связались со швейцарской полицией. После небольшой комедии, разыгранной перед полицейскими, один из них признал: «Да, я Личо Джелли». На второй фигуре мы не останавливаемся, чтобы не уводить наш рассказ в сторону.

Джелли помещают в швейцарскую тюрьму Шан-Долон. Его камера напоминает скорее комфортабельно обставленные апартаменты. Еду узнику доставляют из лучших ресторанов, причем он обнаруживает себя утонченным гурманом. Вместо обычных прогулок по тюремному двору Джелли для променада предоставляется терраса, расположенная на крыше. Ведет себя заключенный безмятежно, ежедневно встречается с женой и дочерью и даже пишет стихи. К его услугам лучшие адвокаты. Джелли ведет себя так, как будто произошло какое-то досадное недоразумение, которое вот-вот разрешится. Тем временем всплывают некоторые факты, которые вряд ли могли бы способствовать ровному состоянию духа Джелли. В частности, выясняется, что у ложи «П-2» был заграничный филиал в Монте-Карло, называвшийся безлико и безобидно: «Комитет», в функции которого входили далеко не невинные цели. Здесь и крупнейшие биржевые операции на головокружительные суммы, и проект передачи в частные руки тех химических предприятий Италии, где участвует государственный капитал, и все та же идея «белого переворота». Трудно удержаться, чтобы не привести пару цитат из устава «Комитета». «Членами „Комитета“ могут быть прежде всего лица, которые еще до вступления в него обладали максимально возможным влиянием в какой-нибудь сфере культурной, экономической или политической жизни… Необходимо завоевывать, осуществлять, удерживать, увеличивать и укреплять власть членов „Комитета“». Комментарии тут не требуются, заметим лишь, что для достижения своих задач «Комитет», как и «П-2», прибегает к услугам лиц попросту скандальной биографии.

Например, создавать «Комитет» помогал Стефано Делле Кьяйе, близкий друг Джелли на протяжении десятков лет, такой же фашист по убеждениям, причастный почти ко всем крупным террористическим актам, проведенным чернорубашечниками. Делле Кьяйе — старый член фашистской организации «Национальный авангард», менявшей для конспирации несколько раз свои названия. Вместе с известным палачом Лиона эсэсовцем Клаусом Барбье подвизался в начале 80-х годов в Боливии. В это же время Кьяйе имел в Италии ближайших подручных Альфредо Гранити и Пьерлуиджи Пальяи. Делле Кьяйе со своими подручными подготовил и осуществил взрыв в сельскохозяйственном банке Милана, когда погибло 17 человек и десятки получили ранения. Он же помог другому фашисту из «Нового порядка» раздобыть фальшивый паспорт и скрыться из Италии. Таким образом, Франко Фреда удалось избежать суда. Таковы «помощники» Джелли, с которыми он собирался делать «белый переворот».

Безмятежность «великого магистра», казалось бы, примирившегося с зарешеченным окном комфортабельной камеры, была мнимой, но разыгрывалась чрезвычайно искусно. Джелли, у которого притворство давно стало второй натурой, без особого труда разыграл роль смирившегося грешника. Конечно, нужно было хотя бы немного знать Джелли, чтобы представлять себе его склонность к маскараду, актерству и притворству. Еще когда он был на свободе, его не раз видели прогуливающимся на берегу Женевского озера в форме офицера связи армии США. Что это, отражение все той же страсти к «полковникам»? Комплекс неполноценности человека, обладающего немалой властью и влиянием и в то же время не имеющего никаких высоких официальных постов, предполагающих протокольные почести и поклонение? А может, это какая-то очередная «комбинация», где визави следовало огорошить высоким рангом американского офицера? Как бы то ни было, но за Джелли нельзя не признать больших способностей притворщика и лицедея. Вот что, например, говорит о Джелли собственная мать: «Личо из тех, кому всегда удается выкрутиться. Он сделает это любой ценой. Когда возник скандал из-за ложи „П-2“, он ускользнул, погубив своих друзей. Пусть на короткое время, но по его вине угодила за решетку даже собственная дочь».

Мягко говоря, нужно быть не совсем порядочным человеком, чтобы заслужить такие характеристики у собственной матери. Они могли быть неизвестны швейцарским тюремным властям, но уж то, что у них содержится отнюдь не рядовой преступник, было совершенно ясно. Тем не менее они старались изо всех сил скрасить жизнь узника. Речь не только об обычном комфорте. Джелли, в частности, было разрешено брать уроки французского языка, которым он, кстати, владел, у сотрудника тюрьмы Умберто Този. Лишь позже стало достоянием общественности, что тот был главой одной из масонских лож Женевы. К тому же Джелли посулил ему в будущем заманчивое местечко и кое-что в звонкой монете. Стоит ли удивляться, что у Джелли была постоянная и устойчивая связь с внешним миром. Для этой же цели служил и тюремный надзиратель Эдуардо Черезе.

Более того, швейцарские власти были предупреждены о том, что в тюрьме Шан-Долон готовится «крупное событие», и о том, что тюремщикам, недавно принятым на работу, нельзя полностью доверять. Сказать, чтобы не было никакой реакции, нельзя, но ограничились лишь усилением наружной охраны тюрьмы. Специалистам, конечно, виднее, какие меры следует предпринимать в подобных случаях, но обыкновенный здравый смысл подсказывает, что, когда речь идет об авантюристе такого высокого полета, как Джелли, этого явно недостаточно.

Короче, Джелли снова «выкрутился» и снова вовремя: как раз предстояла передача его в руки итальянских властей. Существует несколько толкований, как ему это удалось, но в целом они более или менее совпадают.

Тюремщик Черезе (кстати, он итальянского происхождения. — Г. З.) вывел Джелли в ночь на 10 августа 1983 года из камеры и спрятал его в своем автофургончике. Затем, дождавшись смены, он перевез его на территорию Франции. Здесь также не обошлось без маскарада. В камере Джелли был брошен шприц, инсценирована борьба, а в наружном проволочном заграждении тюрьмы проделана дыра. По мысли организаторов, это должно было навести власти на гипотезу о похищении Джелли и по меньшей мере дать возможность беглецу выиграть несколько важных часов.

После бегства Джелли шеф женевской полиции Ги Фонтане ограничился крайне односложным комментарием: «Неприятно и досадно». Все это так, но вновь, в который уже раз встает масса вопросов, на которые ответа так и не предвидится.

Даже в самой захудалой, не то что такой надежной, как Шан-Долон, тюрьме охрана построена так, чтобы один надзиратель ни в коем случае не мог организовать побег заключенному. Итак, вопрос первый: как и, главное, почему ничего не видели и не слышали другие надзиратели? Почему «закрылись» глаза у таких объективных наблюдателей, как телекамеры, и онемел язык бесчисленных электронных устройств, в чьи «служебные» обязанности входит поднимать тревогу? Мог ли рядовой надзиратель один обеспечить столь благоприятные условия для побега? Очень сомнительно.

Единственное, что действительно выглядит правдоподобным, так это переправа Джелли через швейцарско-французскую границу. В общем-то провезти человека, скажем, в багажнике не так уж трудно. Проверяется далеко не каждая машина. Конечно, риск есть, но Джелли не из тех людей, кто доверит свою жизнь и свободу слепой игре случая. Вероятнее всего предполагать, что такого рода случайность была исключена. Не может даже идти речи о более или менее мотивированном подозрении, потому что таков порядок: при пересечении границ внутри Европейского экономического сообщества машины контролируются выборочно.

Многие детали бегства Джелли указывают, что это была не импровизация, а тщательно спланированная акция. По сообщению агентства Франс Пресс, за тюремщиком Джелли, который переправил его во Францию, около месяца следила полиция. И снова вопрос: как она могла выпустить из поля зрения в самый решающий момент подозреваемого Черезе? Логично предположить, что тюремный надзиратель был лишь небольшим винтиком в сложной машине заговора с целью освобождения Джелли. А ведь «внимание» к нему было столь пристальным, что контролировались даже его телефонные разговоры. «Великий магистр», прекрасно знакомый с законами конспирации, великолепно знает, что нужно не только постоянно менять обличья, но делать то же самое и со средствами транспорта. Как явствует из многих сообщений, оказавшись на французской территории, Джелли сразу расстался с тюремщиком. Его поджидал вертолет, арендованный антикваром из Монако, неким Аланом Диверини. Выяснилось, что этот друг Джелли доставил последнего из небольшого городка Аннеси, расположенного близ границы со Швейцарией, в Монако. Французские полицейские разыскали пилота вертолета. По регистрационному журналу был установлен маршрут полета: Аннеси — Ницца. Осталась незафиксированной примечательная деталь. Оказывается, вертолет делал остановку в Монако, а причиной ее, по словам пилота, было то, что у одного из пассажиров на борту неожиданно сильно разболелись зубы. Кто был этим пассажиром?

В отношении того, куда Джелли направил свои стопы из Монако, тоже существуют разночтения, что, впрочем, и неудивительно, когда речь идет о побеге такого авантюриста, как Джелли. Многие, например, считают, что он был в Каннах, а затем перебрался в монастырь на крохотном островке Сен-Онора. В западной печати даже публиковались снимки, сделанные фотографом западногерманского журнала «Квик» с помощью сильного телеобъектива. На них можно увидеть очередной маскарад, к которому прибег Джелли. Он в рясе, широкополой шляпе и без усов. Как отнеслись к этому святые отцы? Один из монахов ответил репортерам: «Здесь не принято спрашивать человека, кто он и откуда, если он стучится в двери монастыря». Примерно то же самое сказал настоятель монастыря полицейским: «Мы не отталкиваем тех, кто приходит сюда поразмышлять на покое». И, как всегда, ставшая уже обязательной таинственная деталь — келья, которую занимал Джелли, помимо обычной решетки, имела еще и занавески. И еще один момент — Джелли бывал в этом монастыре приблизительно за год до своего побега из тюрьмы.

По-видимому, ближе всего к истине версия о том, что побег Джелли был тщательнейшим образом спланирован и просчитан, причем в его подготовке участвовали как отдельные люди, так и организации. Во всяком случае, на это указывает целый ряд признаков. Как раз на Лазурном берегу имеется «Общество взаимопомощи преследуемых фашистов». Называется оно «Катена», что в переводе с итальянского означает «Цепь». К сожалению, о нем почти ничего не известно, кроме целей, которые оно преследует, но более чем вероятно, что оно не осталось равнодушным к судьбе «преследуемого» фашиста Джелли. В названии же его, по-видимому, содержится и ответ на вопрос, как это делается. Имеется в виду, что нужных им людей они по цепочке переправляют до тех пор, пока те не достигнут тихой и безопасной для них гавани, чаще всего по ту сторону Атлантики.

Напомним, что и Джелли в свое время активно помогал нацистам уходить от справедливой кары, заодно переправляя и награбленные богатства.

Во время пребывания Джелли во Франции он вполне мог пользоваться гостеприимством и услугами масонской ложи «тамплиеров» — храмовников, которые поддерживали с «П-2» весьма тесные контакты. Предположения и факты туго переплетаются в загадочной истории бегства. Например, когда 19 августа 1983 года начальник тюрьмы Шан-Долон позвонил женевскому адвокату Марио Торелло (ему итальянским правительством было поручено отстаивать в суде Лозанны требование о выдаче Джелли в Италию. — Г. З.), то услышал в ответ на информацию об исчезновении Джелли вопрос: «А вы уверены, что он не спрятался где-нибудь на территории тюрьмы?» Вопрос кажется странным только на первый взгляд. Оказывается, в наиболее надежной тюрьме Швейцарии, открытой в 1977 году, неоднократно делались попытки к бегству, причем убегавшие заключенные прятались в автомобилях сотрудников этого исправительного заведения, место для стоянки которых определено… внутри тюремной ограды. Неужели начальник тюрьмы забыл об имевших место прецедентах?

Сардонически комментировал бегство Джелли президент межкантонального союза итальянского землячества в Швейцарии Ливио Бреди: «Странно, если бы он этого не сделал, имея такое покровительство в Женеве». Было ли оно на самом деле? Можно в этом не сомневаться. За три месяца до бегства Джелли коммендаторе Бреди (это звание присваивается итальянским правительством лицам, внесшим серьезный вклад в развитие экономики, промышленности или культуры. — Г. З.) отправил в министерство иностранных дел Италии телеграмму следующего содержания: «Или вы смените итальянского консула в Женеве, или же итальянское землячество организует праздник Дня республики (2 июня), разоблачая причастность высоких дипломатических сфер к темным делам, творящимся в Женеве». Этой телеграмме предшествовало письмо Л. Бреди, которое он отправил сенатору от демохристианской партии Анджело Павану, в котором сообщал, что адвокат Доменик Понсе, представлявший интересы Джелли, получил 10 тысяч швейцарских франков. Их заплатил «Итальянский консульский координационный комитет» — нечто вроде общества вспомоществования итальянцам-эмигрантам, которых насчитывается в Женеве более 35 тысяч. Как следует из самого названия, им как раз и руководит итальянское консульство. Сенатор А. Паван в связи с этим отправил запрос в МИД Италии, но ему попросту не ответили.

К чести Л. Бреди, он не успокоился и обратился к Тине Ансельми, председателю парламентской комиссии по расследованию деятельности ложи «П-2». Он напрямую высказал свои подозрения, что итальянский консул в Женеве Фердинандо Мор тесно связан с масонством и именно поэтому поддерживает постоянные контакты с Джелли, сидящим в Шан-Долон. В канун рождества он лично прибыл в тюрьму, чтобы вручить Джелли праздничный кекс. После этого он еще минимум трижды посещал «великого магистра». Такая активность вызвала неудовольствие даже адвоката Джелли — Д. Понсе, хотя он и был в хороших личных отношениях с консулом. Он поставил перед начальником тюрьмы ультиматум: «Впредь те, кто хочет встречаться с Джелли, должны испрашивать специальное разрешение». В данном случае скорее всего адвокатом руководили корыстные мотивы, ибо он заметил, что с некоторых пор Джелли стал прислушиваться к его советам не столь внимательно, и почувствовал конкуренцию. Раздражение адвоката станет легко объяснимым, если упомянуть, что от своего клиента он получал по одному миллиону лир в день.

Адвокат Д. Понсе, конечно, не зря получал свой миллион. Прежде всего ему удалось на многие месяцы затянуть решение суда Лозанны о выдаче Джелли в Италию, чего панически боялся «великий магистр».

Быть может, именно благодаря этой затяжке Джелли удалось организовать и осуществить побег из тюрьмы. Есть и еще одно объяснение столь щедрого гонорара от Джелли: адвокат, так сказать по совместительству, представлял имущественные интересы Джелли, по существу, выполняя роль маклера и посредника. За те 11 месяцев, что Джелли сидел в Шан-Долон, его адвокат приобрел для него виллу, офис и апартаменты в Женеве. Кроме того, будучи представителем Джелли, он весьма выгодно и удачливо играл на бирже.

Что же можно сказать об итальянском консуле в Женеве Фердинандо Море? Пресса пишет о нем как о респектабельном джентльмене, перешагнувшем уже порог своего шестидесятилетия, высокообразованном и блестящем собеседнике. Иронически замечают, что он скуповат. Это якобы подтверждает его генуэзское происхождение, поскольку в Италии распространено мнение, что в наследство от генуэзских купцов осталась не только слава отчаянных мореходов и удачливых торговцев, но и некоторая прижимистость, свойственная жителям Генуи. По наблюдениям автора, слишком бережливых, впрочем, так же, как и широких, людей можно встретить в любой части Италии, да, наверное, и в любой части света. Возвращаясь же к консулу Мору, заметим лишь, что то самое общество вспомоществования, которое столь щедро оплачивало адвоката Джелли, имеет в качестве секретаря… Умберто Този. Да-да, того самого сотрудника тюрьмы Шан-Долон, с которым Джелли занимался французским языком, а место секретаря он получил по протекции консула Мора. Несомненно, их связывают и масонские узы. Во всяком случае, бывший полковник секретных служб Никола Фальде, давая показания перед парламентской комиссией по «П-2», заявил: «Да, я давно вступил в масонство и рекомендацию мне дал Фердинандо Мор». Вот такая, складывается мозаика! В нее же впритирку ложится и черное пятно связей консула с неофашистом Элио Чиолини, который предложил секретной службе «сенсационные» сведения о взрыве на вокзале в Болонье. Сведения оказались, грубо говоря, «липой», и цель их была — увести следствие в сторону. Есть данные, указывающие на то, что идея подкинуть эту «липу» принадлежала консулу Мору. Кстати, сказать, СИСМИ уплатило Чиолини 120 млн. лир, причем тогда, когда абсурдность его показаний была абсолютно ясна. О причинах такой безосновательной щедрости можно лишь строить гипотезы.

Ставит под сомнение должностную порядочность консула Мора и лозаннская журналистка Изабелла Домон. Она утверждает, что при содействии Мора был получен из Мадрида и передан Джелли паспорт и все необходимые документы для его вояжей. Журналистка, не раскрывая своих источников информации, настаивает на том, что у нее «есть все основания так писать». Консул Мор зафордыбачился и даже подал на журналистку в суд. Однако дальше благородного негодования дело не пошло, и он вскоре покинул Швейцарию, пересев в посольское кресло одной из африканских стран, чем и подтвердил предположение, фигурировавшее на страницах печати, о том, что Джелли за содействие сулил ему ранг посла. Вышло как по писаному: Джелли удалось благополучно миновать ворота Шан-Долон и пограничные посты, а Мор пересек несколько границ с дипломатическим паспортом более высокого ранга.

Как ни велики возможности консула, судя по всему, в запасе было еще несколько, так сказать, страховочных вариантов. По утверждению журнала «Эуропео», есть свидетель, который клянется, что последние месяцы, предшествующие побегу Джелли, он встречал в Женеве Франческо Пацьенцу и Маурицио Маццота (тоже близко связан с ЦРУ. — Г. З.). Здесь же не раз видели Федерико Феде, адвоката, который постоянно сопровождал Джелли, когда тот находился еще на свободе. В Женеву регулярно наведывался Стефано Делле Кьяйе, неофашист и опаснейший террорист — друг и подручный Джелли. Действовали ли они сообща или каждый по своей, так сказать, линии, определить трудно, тем более, что они хорошо знают законы конспирации и без крайней нужды их не нарушают.

Примерно год спустя после бегства Джелли стало ясно, что активную роль в организации его побега играл старший сын Джелли — Раффаэлло и некоторые другие лица. Вот что рассказал журналу «Панорама» Паоло Аольдини, дизайнер из Милана.

Он познакомился с Джелли в 1976 году, и они в течение нескольких лет поддерживали отношения, о которых принято говорить «дружили семьями». Когда Джелли угодил в тюрьму, всякие контакты оборвались, и о родственниках Джелли не было, что называется, ни слуху, ни духу. В июне 1983 года в доме Аольдини раздался телефонный звонок. Говорил Раффаэлло Джелли. Он предложил Ольдини и его семье погостить у них в местечке Кап Ферре на Лазурном берегу. В прошлом Ольдини с домочадцами гости у Джелли в Ареццо, и хотя год они не разговаривали даже по телефону, он с некоторыми сомнениями принял предложение, тем более, что сын Джелли пообещал ему, как дизайнеру, выгодные заказы. В это легко было поверить, ибо все знают, что виллы на Лазурном берегу покупают отнюдь не на последние гроши. И, конечно, не жалеют денег на интерьер, а здесь без услуг дизайнера не обойтись. Словом, семья Ольдини прибыла на виллу «Ле Рок» 19 августа, т. е. через девять дней после переполоха в тюрьме Шан-Долон и далеко за ее пределами, вызванного бегством Джелли. Понятно, что тема эта обсуждалась и между друзьями на вилле «Ле Рок», тем более что Ольдини располагал только газетной информацией. Из разговоров же с Раффаэлло выяснилось, что именно он начал «обхаживать» надзирателя Черезе. В ход были пущены посулы и «подарки» в виде пачек ассигнаций. За содействие побегу Джелли был обещан миллиард лир. Через некоторое время Черезе дал понять Раффаэлло, что без помощи «вышестоящего» начальника не обойтись. Сын Джелли пообещал и тому миллиард. Раффаэлло, не называя имени, утверждает, что у них была встреча. «Панорама» недвусмысленно намекает, что этим «вышестоящим» был сам начальник тюрьмы. Если это так, то, быть может, не стоит и ничему удивляться?

Выяснилось, что план бегства в деталях разработал сам Джелли, сидя в комфортабельной камере Шан-Долон. Ольдини утверждает, что сам Видел страничку машинописного текста с подробными инструкциями Джелли, присланными сыну. Он даже приводит такую деталь. Джелли, зная неуравновешенный характер сына, пишет ему, что, когда настанет «великий день», необходимо избежать «любой формы насилия». Кстати, «великий день», т. е. бегство Джелли, сначала планировался на июнь, а не на август. Отложить его пришлось потому, что надзиратель Черезе был переведен работать в дневные смены, а в деле, которое они задумали, естественно, было не обойтись без покрова ночи.

Для чего? Ну, хотя бы для того, чтобы сын Джелли Раффаэлло проделал дыру в металлической сетке, окружавшей тюрьму. Сделал он это обыкновенными садовыми ножницами. Не пожалел и двух килограммов черного перца, чтобы собаки не могли взять «след», который Личо Джелли там никогда не оставлял, поскольку никогда и не пользовался сделанным отверстием. Дальше события, по-видимому, разворачивались следующим образом. Раффаэлло спрятался в придорожных кустах. В районе тюрьмы курсировала машина, за рулем которой был преданный Джелли шофер. Планировалось, что Джелли сразу пересядет из машины надзирателя в другой автомобиль. В этом случае след беглеца сразу бы обрывался. Джелли резонно считал, что чем меньше будет знать надзиратель, тем лучше. Если бы этот пункт плана был выполнен, возможно, мы бы никогда не узнали о последовавшем вояже на вертолете. Но оказывается, что даже такие гроссмейстеры закулисных комбинаций, как Джелли, не застрахованы от совершенно дилетантских ошибок. Джелли просто-напросто забыл сказать Черезе, что он собирается пересесть из машины в машину, а может быть, тот что-то не понял.

Произошла и еще одна «накладка». Вертолет в Ницце должен был встречать антиквар Деверини, который не знал всей правды. Его попросили встретить Личо, Раффаэлло и еще «одного друга, интересующегося покупкой антиквариата» (имелся в виду шофер из курсировавшей вокруг тюрьмы машины по имени Ломбарди. — Г. З.). Он должен был поехать их встречать на своем просторном «БМВ». По чистой случайности Деверини не попал в грязную историю, хотя объяснения с полицией ему избежать не удалось. Накануне, 9 августа, он позвонил жене Раффаэлло Марте и сказал, что у него возникли абсолютно неотложные дела и поэтому он не может в семь тридцать утра встретить Джелли. Марта заволновалась, ибо прилетающие, не увидев обусловленного «БМВ», могли решить, что на их след напала полиция, и кто знает, на что бы они тогда решились. Выход нашли в компромиссе. Деверини одолжил Марте свою машину. Та же, в свою очередь, прежде чем сесть за руль и отправиться в Монте-Карло, с помощью парика превратилась из блондинки в брюнетку и для верности надела темные очки.

Вертолет опоздал на полтора часа, и можно представить волнения Марты, которая уже включила зажигание, чтобы уехать домой, когда увидела далеко в небе серебристую стрекозу вертолета. Трое мужчин вышли из вертолета, причем лицо Джелли покрывала повязка (у него ведь «болели» зубы), и обомлели: они не сразу узнали Марту в ее черном парике. После короткого замешательства все уселись в машину, и Марта дала газ.

По пути Марта вышла из машины, взяла такси и отправилась в местечко Кап Ферра, на свою виллу «Ле Рок». Ее за рулем сменил Раффаэлло. Вскоре машина остановилась у скромного жилища. Здесь Джелли ждала его жена Ванда. Убежище было маленьким и неудобным, к тому же в доме было много соседей, но выбора не было, поскольку аренда шикарной виллы для укрытия Джелли сорвалась из-за перенесения сроков побега. Как бы то ни было, «великий магистр» получил, а лучше сказать приобрел вожделенную свободу. Вернувшись на виллу «Ле Рок», Раффаэлло счел нужным сообщить об этом четырем своим дочерям. Собрав их, он сказал: «У меня хорошая новость. Дедушка вышел из тюрьмы».

Около месяца Джелли пришлось, отказавшись от аристократических привычек, терпеть неудобства крохотной квартирки, больше похожей на курятник, где даже разговаривать приходилось шепотом, чтобы не привлекать внимание соседей за стеной. Выходить оттуда он тоже не решался. В данном случае меры конспирации были самыми примитивными, тем не менее полиция проявила поразительную слепоту. Нам, правда, и впредь предстоит сталкиваться с невиданной близорукостью и наивностью полицейских, когда дело будет касаться Джелли.

Неудобства первого убежища вскоре с лихвой покрылись комфортом и роскошью апартаментов в доме № 43 на бульваре Альберта Первого, Шикарная мебель, стены, обшитые японской соломкой, салон, три спальни, две ванные, огромная терраса с шезлонгами и зонтиками от солнца. Входили и выходили через подземный гараж, откуда лифт доставлял прямо в квартиру, предпочитая не попадаться лишний раз на глаза даже привратнику. Здесь, однако, Джелли чувствовал себя более спокойно, выдавая себя за южноамериканского дипломата. И вновь поражает инертность властей. Ведь разыскивается не какой-нибудь карманник, а крупнейший международный авантюрист!

Наконец, 23 августа французская полиция предприняла первый шаг и решила обыскать виллу «Ле Рок», где размещалась семья и гости сына Джелли Раффаэлло. Обставлено все было довольно внушительно. Даже со стороны моря виллу блокировали четыре полицейских. Когда полиция прибыла на виллу, хозяев не было. Был упоминавшийся уже дизайнер из Милана Ольдини, его семья и внуки Джелли. В разгар осмотра виллы (просто язык не поворачивается назвать это обыском!) вернулась домой Марта — невестка Джелли. Она ничего не подозревала и явилась прямо из банка с пакетом, где было 50 тысяч долларов. Они предназначались для оплаты фальшивого паспорта для Джелли. Поначалу, увидев в доме полицию, она впала в растерянность, но быстро взяла себя в руки и как ни в чем не бывало бросила пакет с кругленькой суммой в мусорное ведро. Полицейские ничего не заметили. Но там, где не сработало полицейское чутье, не подвело чутье собаки. Громадная псина, любимица всей семьи, которой все и всегда позволялось, решила, что хозяйка затеяла с ней игру и прячет от нее пакет, чтобы она его разыскала и принесла ей. Она рванулась к ведру, заливисто лая и норовя выхватить пакет из ведра. Сцена получилась занятная. Полицейские потешались над тем, с каким трудом трое людей пытаются оторвать пса от злополучного ведра. Никому, однако, не пришло в голову взглянуть, что же там так привлекало собаку. Полицейским явно не хватило какой-нибудь наблюдательной старушки, которых так любят показывать в западных детективах. Между прочим, пес неистовствовал до ночи, хотя его и посадили на привязь. Но полиция продолжала это игнорировать. Наконец, полицейские покинули виллу, унеся с собой несколько абсолютно бесполезных документов, и пригласили Марту прийти в полицейское управление утром следующего дня. Муж ее в это время находился во временном убежище с Джелли.

Ночь прошла спокойно, и утром Марта отправилась в полицейское управление, предварительно попросив Ольдини позвонить по телефону в убежище Личо Джелли. Сначала нужно было дать два коротких звонка и тут же давать отбой, с третьего раза Личо или Раффаэлло поднимали трубку. Было условлено также, что если Марту решат арестовывать или задерживать, то она позвонит домой (она была уверена, что как многодетной матери полицейские позволят ей поинтересоваться, как обстоят дела дома. — Г. З.) и скажет Ольдини: «Дай кашку младшей дочери». В этом случае Ольдини должен был взять пакет с 50 тысячами долларов и вручить его человеку, свидание с которым было назначено в парке. Марту, как и следовало ожидать, после короткого формального допроса полицейские отпустили. Она вскоре вернулась домой и сама сходила на встречу в парке, а затем быстро переправила фальшивые паспорта Раффаэлло.

Марта вообще выполняла немало важных поручений. В частности, когда Джелли понадобилось много наличности, она отправилась в Люксембург, где у Джелли был крупный счет в банке, сумела превратить его с именного в шифрованный, что давало возможность манипулировать с ним анонимно. Сняла с него часть денег и перевела на свое имя в Монте-Карло. На все это ей понадобилось два дня. Хотя такая операция и требовала соблюдения немалых формальностей, но Марта справилась с этим блестяще. По-видимому, в семье Джелли спутниц и спутников жизни выбирали в соответствии со склонностями к авантюре, столь ценимыми «великим магистром».

К середине сентября Джелли решил, что можно позволить себе некоторые вольности, тем более что полиция продолжала проявлять полную инертность в его поисках. К тому же ему надоело жить без привычных удобств. Он перебирается в упоминавшиеся выше роскошные апартаменты. Уместно добавить, что здесь же, на Лазурном берегу, у Джелли есть и собственная вилла «Эспальмадор», которую он приобрел за несколько лет до событий за четыре с половиной миллиарда лир — сумма, которая огромному большинству итальянцев даже не снилась. Пожалуй, достаточно сказать, что виллу окружает сад с экзотическими растениями, рядом с ней бассейн с морской водой, а из сада к вилле ведет аллея, вдоль которой стоят беломраморные статуи. Обстановка виллы скорее похожа на выставку или аукцион антикварной мебели и ковров. Поскольку у хозяина склонность не только к изобразительному искусству, антиквариату и флоре, в поместье есть и огромный аквариум с тропическими рыбами, отливающими всеми цветами радуги. Но какая же золотая рыбка смогла выполнить прихотливые желания Джелли? Ее правильнее было бы назвать золотым тельцом, но до сих пор неясно, откуда у коммерсанта средней руки, каким был Джелли в недалеком прошлом, есть средства, ставящие его на высшие ступеньки лестницы капиталов, без которой немыслимо тамошнее общество?

В «Эспальмадоре» постоянно проживали лишь экономка Анна и двое слуг. Сам Джелли во время своих бегов был там всего три раза. Сначала он поручил Ольдини привезти туда и выпустить на лужайку четырех своих внучек. Пока дети резвились на зеленом газоне, их малопочтенный дед вынужден был любоваться ими из-за плотных портьер дома, боясь показаться им на глаза. Впрочем, вполне понятные дедовские чувства быстро были вытеснены соображениями собственной безопасности и горячим желанием не встречаться больше с представителями закона и особенно с теми, кто обслуживает тюрьмы, пусть даже самые комфортабельные.

Джелли использовал «Эспальмадор» для встреч со своими адвокатами и некоторыми лицами сомнительной репутации, которые собирались обеспечить Джелли безопасное убежище где-нибудь подальше от итальянских границ. Обставлялись эти встречи как великосветские приемы. Закупались тонкие вина, устрицы и прочие изысканные закуски. Комнаты были непременно украшены большим количеством дорогих цветов, к которым Джелли всегда питал слабость. Не забыл он и о другой своей слабости — собирании и хранении всякого рода бумаг и документов, которые он на протяжении многих лет с успехом использовал в своих грязных делах. Ему срочно понадобился большой металлический ящик-бюро для бумаг. Ольдини и Марта исколесили немало километров, прежде чем сумели найти то, что требовалось, так как это был субботний день, когда большинство магазинов на Лазурном берегу закрыты. Ящик-бюро оказался в магазине единственным, к тому же он красовался на витрине, и хозяину не хотелось разрушать композицию. Он уступил только под воздействием наиболее «веского» аргумента в виде дополнительной приплаты. Когда «великий магистр» чего-нибудь хотел, перед затратами не принято было останавливаться. Другое дело, когда в расходы его вводили люди чужие. Например, Джелли разъярило, когда один из его бразильских поверенных прибыл на Лазурный берег с женой и детьми и поселился в одном из самых дорогих отелей за счет своего клиента. Джелли пришлось укротить свой гнев и мучившую его скупость любезной улыбкой, поскольку бразильский адвокат вел переговоры о предоставлении Джелли политического убежища непосредственно с сыном диктатора Парагвая Альфреда Стресснера. Тот поставил три условия. Во-первых, Джелли должен был внести в банк Асунсьона 5 миллионов долларов и в течение двух лет не получать по ним проценты. Во-вторых, сын диктатора лично для себя требовал «комиссионные» в размере 1 миллиона долларов. В-третьих, Джелли должен был купить, не глядя, одну из ферм диктатора и заплатить за нее несколько миллионов. По исполнении этих условий диктатор предоставлял Джелли политическое убежище и даже обязался публично заявить об этом по телевидению. Джелли не очень нравилась идея «похоронить» себя в Парагвае и того меньше — покупка кота в мешке, т. е. фермы диктатора. Выбора, однако, не было. Ряд других латиноамериканских стран, намечавшихся в качестве убежища, отпали по различным причинам.

Началась подготовка к переезду. Отбирались всерьез и надолго. Покупались круги пармезанского сыра, тирольские вяленые окорока, ящики шампанского «Вдова Клико», сотни видеокассет, несколько видеомагнитофонов и цветных телевизоров и, конечно, машина для изготовления теста, без достаточного количества которого итальянец повсюду чувствует себя неуютно. Раффаэлло решил захватить с собой и любимую «игрушку» — шикарную красную «Феррари», а заодно и пару ящиков запасных частей, ибо кто-то сказал, что в Парагвае нет ни одного автомобиля этой марки. Для подготовки переезда плюс требования диктатора Джелли понадобились немалые суммы. Сколько бралось наличными, сколько переводилось на другие счета и куда, осталось тайной одного из люксембургских банков. Бесспорным фактом осталась поездка в Люксембург Марты, на сей раз вместе с Раффаэлло, их двухдневное отсутствие и последовавшее затем указание послать директору люксембургского банка в виде презента ящик отменного шампанского.

Была даже намечена дата отъезда — 8 декабря. Отъезд должен был состояться сразу после шифрованного звонка младшей дочери Джелли — Марии-Розы. Она должна была произнести фразу: «Розы расцвели». Это был сигнал, что все дела улажены. Что помешало звонку, пока неясно, но он не состоялся. Точно так же, как никогда не осуществились посулы Джелли, который обещал Ольдини, в случае если он последует за Джелли в Парагвай, ежегодный барыш в 60–80 миллионов лир в год. Ольдини отказался от столь заманчивого предложения, а в феврале 1984 года порвал с Раффаэлло и Мартой. «Я понял, — сказал он с горечью корреспонденту „Панорамы“, — что меня просто использовали в своих целях». Когда-то во время обыска на вилле «Ле Рок» полицейский комиссар дал ему совет держаться подальше от этих людей. Хотя и с опозданием, Ольдини последовал этой рекомендации.

О дальнейших маршрутах Джелли существует столько предположений, что их просто невозможно рассмотреть, к тому же они чрезмерно перегружены догадками. Наиболее правдоподобным представляется, что на какое-то время Джелли перебрался в парагвайское посольство в Мадриде. Поговаривают, что с Лазурного берега в Испанию его доставила яхта Пацьенцы. Что ж, ничего невероятного тут нет, впрочем, как и в том, что Джелли мог обнаружиться в любой момент в какой-нибудь стране, которая пока не фигурировала в нашем рассказе.

По-видимому, нельзя считать случайностью, что в ночь побега Джелли из тюрьмы Шан-Долон неофашистская организация «Черный порядок» попыталась устроить железнодорожную катастрофу близ города Болоньи. Целью ее было отвлечь внимание общественности от бегства главаря ложи «П-2», совершенного при скандальном попустительстве тюремных властей. Людей типа Джелли и его подручных ничуть не смущает, что за их «комбинации» десятки людей могут расплатиться (и расплачивались!) жизнями. Под Болоньей, к счастью, все обошлось благополучно: поезд, в котором находилось более тысячи пассажиров, чуточку опоздал и поэтому сумел остановиться буквально в нескольких метрах от развороченных взрывом путей. Но ведь был перед этим и взрыв на вокзале в Болонье, когда погибло 85 человек, а более двухсот получили ранения! И до сих пор полностью не выяснены обстоятельства этого зверского преступления.

Но все больше доказательств, что ложа «П-2» и ее «почтенный мастер» замешаны в этом злодействе.

Джелли после побега, головокружительных авантюр в начале 1988 года сдался швейцарским властям. Раскаяние? Ничуть не бывало. Тонкий и точный расчет. Между Италией и Швейцарией существует соглашение, по которому одна страна не выдает другой лиц, обвиняемых в политических преступлениях. Чтобы заполучить Джелли, итальянские власти вынуждены были закрыть на многое глаза. После этого Швейцария выдала Джелли Италии. Теперь к нему единственная «претензия» — соучастие в крахе «Банко Амброзиано». Просто пустяки по сравнению с тем, что ранее вменялось Джелли в вину. Что касается других дел, то теперь он может отвечать или нет на вопросы следователей. Понятно, он предпочитает помалкивать. Очевидно, есть своего рода договоренность между Джелли и теми, кто заинтересован в его молчании. В свою очередь, итальянская Фемида относится к Джелли очень мягкосердечно. Он выпущен из тюрьмы под залог. Словом, вероятнее всего, один из наиболее громких итальянских скандалов последних лет затихает. Мне же лично кажется, что Джелли не тот человек, кто добровольно «уйдет на покой». Думается, что мы еще о нем услышим.