#5 Печать пожирателя

Глава 2 Выписка

Месяц спустя. 13 июля 2031 года. Клиника «Тихое место»

Я сидел в кабинете профессора Геллерштейна, и внимательно прислушивался к своим ощущениям. Это было… Бесподобно, честно говоря.

После тех ночных событий в зале с барокамерами прошло чуть меньше месяца — и я, наконец, завершил курс усиления искры.

И теперь мог гордо именоваться Адептом!

Что это значит? То, что (наконец-то!), энергетика развилась настолько, что мне открылись возможности, доступные местным магам от рождения.

А именно — возможность заполнять искру без энергокристаллов, а просто впитывая магию из мира!

О да-а-а-а, это было превосходно… Это было такое приятное ощущение, которое и словами передать невозможно! Да, пусть скорость восстановления была не слишком быстрой — всё равно круто!

Теперь моя искра восстанавливалась сама, аккумулируя энергию окружающего мира со скоростью два процента в час. Крохи, конечно — но за двое суток энергетика восполнялась почти полностью! Правда, за счёт того, что я был «неведомым», выбирать тип энергии было нельзя — она «закачивалась» в меня вся подряд, вперемешку, да ещё и всегда в разных пропорциях, но…

Это было куда лучше, чем раньше!

Если же мне была нужна более «конкретная» зарядка, то следовало пользоваться Источниками — к которым доступа у меня пока что не было. Но с их помощью восстанавливаться можно было куда быстрее — четыре процента искры в час при нахождении в непосредственной близости и настройке на них, и шесть процентов в час — во время медитации.

Сам собой, я мог просто «пожирать» энергию из них, как и раньше. Но теперь у меня была и «легальная» возможность напитываться колдовскими силами, и это, как минимум, было прекрасным прикрытием.

А ещё… Я наконец-то почувствовал, что могу манипулировать Эфиром, который ранее вытянул из Кубка Синего Пламени!

О-о-о-о, вот уж чего я ждал на самом деле!

Управление вселенской энергией — то, ради чего изначально я и продумал развитие энергетики этого тщедушного тела! И вот теперь, постигнув второй из шести «официальных» рангов, я, наконец, сделал то, что давно хотел.

Потратил часть Эфира на первое эфирное заклинание.

Я сделал это вчера ночью, после того, как Геллерштейн провёл финальную процедуру в очищенной от проклятья барокамере, и я окончательно прочувствовал усиление искры.

И, разумеется, первым делом я соорудил себе защиту. Но не простую, далеко-о-о-о не простую…

На это ушла половина всего Эфира, который я вытянул из Кубка, но результат того стоил. Теперь в моей искре присутствовал незаметный прочим магам конструкт. При активации любого рода магической защиты — внутренней (которую колдую я), или внешней (защитные артефакты), конструкт мгновенно встраивался в неё, добавляя одну интересную особенность.

Теперь десять-пятнадцать процентов приходящегося на защиту урона трансформировались в энергию, из которой было создано атакующее заклинание — и эта энергия тут же попадала ко мне в искру.

Ха!

Нефиговая такая прибавка в бою! И что самое главное — неожиданная для соперника, ведь сила атакующего заклинания уменьшалась на те самые десять-пятнадцать процентов!

Можно было, конечно, потратить весь Эфир, и сделать это заклинание мощнее раза в полтора — но я решил, что целиком тратить столь драгоценный ресурс не стоит. По-крайней мере до тех пор, пока не добуду ещё немного.

Оставшийся Эфир мог сильно помочь в создании пространственных тайников, или в улучшении усиливающих мои способности «пожирателя» артефактов типа перчатки — так что тратить его сразу и весь на одно-единственное заклинание было бы очень глупо.

Тем более, что я убедился, что получив ранг Адепта могу им манипулировать — пусть и вспотел как после ста километрового марафона…

Обидно, конечно, что Эфир был «конечной» субстанцией. Использовать его определённое количество можно было лишь раз — эта энергия не восстанавливалась, и потратив запас, нужно было искать её заново.

В мирах Титаноса, например, имелись Древа, от которых мы, его слуги, имели право подпитываться. Но — не всегда, и не в любом количестве. Чем выше ты по «служебной лестнице» владыки вселенной — тем больше тебе доступно, но…

Здесь-то никого из моих богоподобных родственничков нет, а Древо имеется — так что оно в полном моём распоряжении.

Если только Салтыков тоже не прочухает о нём…

М-да… Я и забыл про Петра, который уже умел манипулировать Эфиром… Интересно, откуда он научился этому? Что умеет, какой у него запас вселенской энергии?..

Эх, а ведь он теперь подозревает, что я магией крови умею баловаться… Как бы не решил, что может давить на меня…

Хотя бы до того момента, пока я не выведаю его секреты и не воспользуюсь возможностями, которые Салтыков для меня открыл.

Мои размышления прервал звук открывающейся двери.

Я повернулся в кресле, и увидел профессора Геллерштейна. После тех ночных событий месячной давности он сдал — сильно сдал. Решительность во взгляде исчезла, уступив место печали, широкая походка превратилась в шаркающую, а всегда шикарные и аккуратные седые волосы будто поредели, и теперь частенько оказывались в беспорядке.

Могу его понять… Сын стал чернокнижником, около шестидесяти клиентов оказались заражены его проклятьем, и теперь ещё всё время перед глазами бывший коллега, чью дочь Геллерштейн убил, а самого Синицына предал забвению.

Представляю, каково ему теперь — тут даже никакого пожирания эмоций не требуется.

— Профессор, — я кивнул Геллерштейну, когда он обошёл стол и будто бы с трудом сел в своё кресло.

— Господин Апостолов… Прошу прощения за долгое ожидание.

— Ничего страшного.

— Как вы себя чувствуете?

— Великолепно, — ответил я, ничуть не покривив душой, — Пожалуй, с момента пробуждения дара я никогда не чувствовал себя так хорошо.

— Что ж… — губы директора клиники тронула слабая улыбка, — Рад это слышать… Результаты сканирования, которое вы проходили сегодня утром, я изучил, и… Полагаю, ваше пребывание здесь подошло к концу. Вы получили то, за чем явились, полностью стабильны и…. Удовлетворены?

Вопрос был отнюдь не праздный.

— Вполне. Практически… полностью.

— Практически?

Геллерштейн напрягся.

— Практически — потому что вы не до конца выполнили своё обещание, данное месяц назад, профессор.

— Ах, вы об этом… — директор клиники пожевал нижнюю губу, достал из нижнего ящика стола так хорошо знакомый мне планшет, и совершил несколько манипуляций.

Через пару секунд на моих линзах высветилось сообщение.

'Входящее зачисление средств.

Баланс: 3 037 841 рубль'

— Превосходно, — улыбнулся я, ничуть не чувствуя за собой вины.

Нет, ну а что⁈ Его сынок тут творил чернокнижные ритуалы, меня мог убить (пусть лет через десять — но всё же!), и ещё кучу людей… Так что клиника ещё легко отделалась, всего лишь вернув стоимость лечения.

Потому что я мог потребовать и больше за своё молчание обо всех этих событиях.

— Вы удовлетворены?

— Да, — кивнул я, — Но вы ведь не забыли, что у меня было ещё условие?

— Не забыл…

— То, что профессор Синицын остался в «Тихом месте» и заменил вашего сына — говорит о его исключительно высоких моральных качествах, — произнёс я, поигрывая родовым перстнем, — И то, что он сейчас исправляет совершённые Дмитрием ошибки, не делает его вашим подчинённым, вы понимаете?

— Понимаю… — Геллерштейн отвёл взгляд.

— И если помочь пациентам он согласился легко — то лечить вашего сына от его же собственного проклятья, с которым он не смог совладать… Признаюсь честно — мне стоило немалых трудов уговорить его помочь вам. Особенно после того, что вы сделали с ним и его дочерью.

— Я… Я понимаю.

Дмитрий сейчас лежал в закрытом от посторонних посещений отделении — весь в нарывах тёмной магии, с торчащими из тела щупальцами и без сознания — и к нему имели доступ лишь сам Синицын и Геллерштейн, которые на пару пытались вытравить из парня его собственное проклятье. Не знаю, получится ли у них, и что с Дмитрием будет дальше — но такой поворот событий открыл Синицыну все двери.

Человеколюбие, или чувство вины за то, что это Андрей Фёдорович изобрёл то самое проклятье, тут было ни при чём. Синицын на @#$ вертел и Геллерштейна и его клиентов. И с радостью бы обнародовал информацию обо всём, что тут произошло — если бы не возможность «официально» получить доступ к барокамерам и прочим мощностям клиники.

Мы не говорили с ним об этом напрямую, но я прекрасно представлял, зачем он остался.

Его дочь, чья душа, чей разум и воспоминания были мертвы, всё ещё находилась в капсуле жизнеобеспечения. Насколько я знал, Синицын всё ещё прятал её в том подвале, вот только теперь он имел доступ к барокамерам — и мог снова настроить их так, чтобы они собирали крохи жизни клиентов «Тихого места».

Только на этот раз он мог держать этот процесс под полным контролем.

Одобрял ли я это?

Честно говоря, сложно было ответить однозначно.

Поначалу я не собирался позволять Синицыну возобновлять свои эксперименты — о чём прямо ему сказал во время нашего знакомства.

Он занимался тем, за что в Империи жестоко карают. Но…

Я также понимал, что старик чувствует. И за то, что он согласился помочь людям (не только текущим клиентам «Тихого места», но и всем, кто бывал в клинике в последние полгода, и теперь получил вызов «на дополнительное обследование»), за то, что пошёл мне навстречу — слегка пересмотрел свои взгляды.

Да и потом — такой умный и опытный колдун, обязанный мне, никогда не будет лишним.

Потому я и устроил эту «сделку» — хоть и намеревался дистанцироваться от неё максимально далеко.

Слово дворянина от Синицына и Геллерштейна о том, что они не расскажут никому и никогда о моём участии во всех этих событиях — самое крепкое, что удержит их от этого. Плюс — я подчистил все записи с камер видеонаблюдения, да и в целом не спалился ни перед пациентами, ни перед остальными сотрудниками, так что…

Был разве что Салтыков с его поисками для меня и передачей образцов крови Синицына, но… Тут уж придётся положиться на него, по крайней мере — в ближайшее время…

Тряхнув головой, я отбросил эти мысли.

— Новые документы для него будут сделаны в ближайшее время?

— Да.

— У сотрудников и пациентов не появилось ненужных вопросов?

— Появились, само собой, — вздохнул Геллерштейн, — Но я их успокоил и…

— Оболтали, как умеете делать?

— М-м-м… Можно сказать и так.

— Хорошо. Я надеюсь, что всё продолжит работать, как раньше, и вы не устроите никаких… Эксцессов? Вы, или кто-нибудь из персонала?

— Не устроим. Это… Не в интересах клиники.

— Не в ваших, в первую очередь, — жёстко срезал его я, — Потому что если станет известно обо всём, что тут произошло… Вы и сами прекрасно знаете, как инквизиция реагирует на подобную ересь.

— Знаю, господин Апостолов… И надеюсь, что вы тоже… Оставите произошедшее в тайне.

— Оставлю, — кивнул я, — Но если вдруг мне понадобится ваша помощь, или помощь господина Синицына… Или консультация господина Буковицкого…

— Мы всегда будем рады предоставить вам наши услуги.

— Что ж… — я встал из-за стола, — В таком случае, мне пора. И… Я надеюсь, что вам удастся излечить Дмитрия. Несмотря на то, что он совершил, надеюсь, он сможет найти в себе силы и изжить эту… Гнусь. Удачи, профессор.

Развернувшись, я подхватил стоящую у дверей сумку с вещами, вышел из кабинета директора, и покинул главный корпус.

Пройдясь по территории, вошёл в пропускной пункт, улыбнулся Марьяне и отдал ей бумаги на выписку.

— Ну как вы, господин Апостолов? — мило улыбнулась девушка, накручивая на палец кучерявый русый локон, — Довольны своим пребыванием в нашей клинике?

— Более чем, — я сотворил из сорванного по дороге листика розу, и протянул её Марьяне, — Весьма приятное место.

— Ох! — девушка зарделась, — Приезжайте ещё!

— Процедура одноразовая, вы и сами знаете, — рассмеялся я.

— Ну… Быть может у вас найдутся здесь дела? Или в Новгороде?

— Быть может, — легко согласился я, забирая у неё коробку со своими амулетами и энергокристаллами, — Всего доброго, Марьяна.

Вернувшись назад, я кивнул охраннику, открывшему мне ворота парковки, сел на «Стикса», надел шлем, запустил двигатель, и покинул территорию «Тихого места».

Наконец-то…

Первым делом набрал Илоне.

— Ну наконец-то! — взвизгнула подруга, включая видеосвязь. Она сидела в своей комнате, в коротких шортиках и безразмерной вытянутой футболке, — Ты всё⁈ Марк, скажи что всё!

— Привет, Илона, — усмехнулся я, правя гравициклом, — Да, только что выехал из клиники. Теперь я полноценный Адепт!

— Круто! Поздравляю! — рыжая показала мне сердечко, — Ты, надеюсь, едешь ко мне? За месяц я изрядно… Заскучала…

— О-о-о, понимаю! — снова усмехнулся я, — Я и сам едва сдерживаюсь, чтобы ненароком не изобрести телепортацию… Конечно я еду к тебе. Заберу — и двинем в «Четыре сезона», на пару дней.

— Всего на пару?

— У меня осталось всего две недели до начала практики, — вздохнул я, — А дед уже улетел в Баку к своему другу султану, или кто он там? Короче, надо воспользоваться возможностью.

— Ты так и не рассказал, что ты там собрался искать! — Илона картинно нахмурилась.

— Расскажу. Как только окажемся вдвоём, — пообещал я. И на этот раз ничуть не покривил душой.

Я успел узнать подругу достаточно хорошо, чтобы понять — ей можно доверять. А ещё она была умна и проницательна, и давно поняла, что со мной всё не так просто, как я пытаюсь показать…

Нет, само собой, я не собирался вываливать на неё всё сразу! Начну с малого — с истории о комплекте доспехов, которые усиливают магию, а потом… Потом посмотрим…

— Ловлю на слове! — рыжая показала язык, — Через сколько тебя ждать?

— Часов через шесть, думаю.

— Ладно. Люблю!

Сказав это, она тут же отключилась — а я вдруг понял, что это первый раз, когда она сказала о своих чувствах… Хм-м… А ведь и я мог сказать то же самое… Неужели я, Маркелий, любимец женщин, плут, пройдоха и сердцеед, теперь влюблён в простую человеческую колдунью?

Странное ощущение, надо признать… Но, кажется, оно настоящее…

Дорога вывернула из леса и я вырулил на трассу М-7, прибавил скорости. Ветер приятно обдувал тело, трепал расстёгнутый воротник кожаной куртки, солнце светило вовсю, а настроение после месячного заточения в клинике резко поднялось в гору.

Казалось, что вся жизнь впереди — и у меня на неё было много планов…

Проносясь мимо засеянных злаками полей, я отправил голосовое сообщение отцу, сообщил, что заеду к нему завтра. Затем также записал голосовые Арсу, Ане и Салтыкову.

А потом набрал деда.

Гудок, другой, третий…

— Да?

Голос, который мне ответил, был незнаком — глубокий, немного жёсткий, с лёгким восточным акцентом.

— Добрый день. Это Марк. Позовите Дмитрия, — коротко произнёс я, обгоняя пару легковых мобилей.

— Марк? — голос слегка расслабился, — Апостолов? Внук Дмитрия?

— Да.

— Здравствуй, Марк. Я — Юсуф Набиев.

— Рад знакомству, хан, — вспомнил я обращение, о котором рассказал дед.

— Хотел бы сказать то же самое, но… Обстоятельства не совсем располагают к этому.

Внутри у меня мгновенно что-то замёрзло.

— Что с дедом?

— Он… Даже не знаю, как рассказать тебе об этом…

— Он жив?

Пятисекундное молчание, во время которого я перебрал сотню с лишним вариантов того, что могло произойти.

— Жив.

— Фух… Что с ним?

— На него на…

Договорить Юсуф не успел. Точнее — успел, но я уже ничего не услышал. Потому что здоровенная фура на гравитационной подушке, летящая по трассе мне навстречу, резко вильнула в сторону.

На встречную полосу, по которой я ехал.

И сделала это она за десяток метров — а может и меньше — до того, как мы поравнялись.

Избежать столкновения не было никакой возможности…

Друзья, пожалуйста, не забывайте ставить книге лайки! Я буду очень признателен вам!