Пелена

Максим бросился к своей машине, подталкиваемый в спину вновь поднявшимся ветром.

Озоном пахло просто невыносимо.

Ворвавшись в серый мир, машины на скорости прошли до самой деревни, и лишь здесь остановились возле покрашенной синей краской водоразборной колонки. В ушах Максима шумело, звуки доносились точно через ватные тампоны. Он выбрался из кабины, устал на дрожащих ногах, с силой потёр уши. Где-то внутри зудело, избавиться от неприятного ощущения никак не удавалось. Вода из колонки не шла, надежда напиться холодненькой не оправдалась и пришлось доставать свои запасы, зато тёплая вода из полуторалитровой бутылки точно выбила пробку, и слух вдруг вернулся. _Читай на Книгоед.нет_

На пятачке перед колонкой собрались водители всех пяти машин, да Воронцов. Остальные пассажиры оставались на своих местах, не вышли даже с целью размять ноги.

— Такого я не ожидал, — в который раз, повторил водитель третьей машины. Обладатель козлиной бородки и очков с треснутой дужкой, он тряс головой, делал большие изумлённые глаза и пил в отличии от остальных не воду, а пиво, на что Денис косился неодобрительно, хотя и молчал. — Вы не знаете, но я преподаю физику в техникуме, а в молодости работал в ФИАНе, и вот это, — он потряс рукой в сторону чёрной стены, — вот это, на грани невозможного! Да что там на грани, нынешней наукой воспроизвести это невозможно, я вам ответственно заявляю!

— Значит, это явление, с которым наша наука ранее не сталкивалась, — меланхолично сказал Денис.

— Вы не можете отвечать за всех, — Максим тёр уши, пытаясь понять, как бороться с неприятным зудящим чувством внутри черепа. — Российская наука не может воспроизвести, значит смогли ещё китайцы, американцы, или ещё кто-нибудь.

— Юноша, такие вещи из пустого места не возникают! — с негодованием уставился на него профессор. — Всегда проводится большая предварительная работа и исследования, о которых обязательно становится известно общественности. Пусть даже узкому кругу интересующихся лиц!

— Вроде вас?

— Именно! — профессор глотнул пива, и Денис отвернулся, нахмурившись.

— Я только эту бутылку, и всё, — сказал ему профессор. — Надо мне, понимаете? Надо сейчас!

— А что это вообще было? Хоть какие-то объяснения вы можете нам дать? — Воронцов отпил из своей бутылки воды. — Вот тот белый шар, это же шаровая молния, я правильно понимаю?

— Возможно.

— Как это возможно?! Вы же физик, только что сами говорили.

— Уважаемый, существование шаровых молний — до сих пор весьма сложный вопрос, причины возникновения феномена до сих пор спорны. Белых пятен в этом вопросе слишком много! Кроме того, вы видели, как долго шар, который мы наблюдали, существовал? Так вот в лаборатории ничего подобного мы повторить не можем, и ни одна страна не может.

— Прыгун, — сказал Воронцов.

Поначалу, увлечённые разговором, люди не поняли, что он имеет в виду, но затем уставились в сторону ближайшего дома, от которого к ним приближалась серая танцующая фигура.

— Может поговорим, вернувшись домой? — Капитан выступил вперёд, взял приближающееся существо на прицел.

— Домой? — профессор смутился, потерял уверенность и запал. — У меня дома… э-э-э…

— В музей? — предложил Максим. — Знаете этнографический музей на другом берегу реки? Мы там ночевали.

— Сколько в музее сейчас человек, говоришь? — Воронцов наконец выстрелил, и отойдя на несколько шагов, отправил ещё две контрольные пули, в лежавшего прыгуна.

— Вчера вечером нас было тридцать один. Спать негде правда, но зато окна зарешёченные и стены толстые.

— Ночевать на полу… — поморщился вернувшийся капитан. — Хотя, — задумался он, — прошлую ночь я провёл на креслах в отделе. Удовольствие ниже среднего.

— На пересечении проспекта Победы и Комиссарской улицы есть неплохой магазинчик. Как он там, «Короли сна», кажется? Это даже почти по пути, — сказал Денис.

— Верно, — Воронцов дозарядил обойму, убрал пистолет в кобуру. — Одеяла, пледы и прочие полезные в нашей ситуации вещи. А рядом продуктовый магазинчик. Небольшой, правда, но нам хватит. Если его конечно местные жители его уже не оприходовали.

— Ну так что, по коням?

Кабины пришлось забить немилосердно. Вспоминая прошлую холодную ночь, грузились в первую очередь тёплыми пледами и одеялами, затем обнаружили на одной из полок россыпи надувных матрасов и набрали их, набив багажники под завязку. В итоге пакеты с продуктами укладывали под ноги и на колени, отчего машины, и без того просевшие под тяжестью пассажиров, опустились ещё ниже.

Максим, если честно, опасался, что его далеко не новый автомобиль начнёт задевать колёсами о подкрылки, но этого не произошло.

«И вот ведь человеческая психология, — размышлял он, выруливая вслед за Денисом. — Конец света натуральный, всё в тартарары катится, а я беспокоюсь о том, чтобы моя девушка, — он бросил быстрый взгляд на Катю, заваленную пакетами из продуктового магазина, — не подумала, что у меня старая машина. Так глупо, если задуматься…»

— Наблюдаем собачку справа, — сообщил Вадик.

— И кошечку слева, — передразнил Максим, не включая, впрочем, рацию.

Оленька хихикнула.

— Кстати, а куда делись кошки? — спросила Катя.

— В каком смысле?

— У нас во дворе они вечно табунами бродили.

— Кошки табунами?!

— Не придирайся к словам. Я вдруг подумала, что за весь день ни одной не видела.

— Попрятались должно быть. Что им ещё делать?

— Не знаю, — сказала Катя. — Странно всё это. Собак то видим, пусть и не часто.

Действительно, уличные дворняги нет-нет, да попадались на глаза, провожали машины печальным взглядом, иногда бежали следом, словно надеясь, что люди остановятся, возьмут с собой. Максим вспомнил, что птиц тоже сегодня не встретил ни разу, голуби и воробьи, вездесущие, многочисленные, отчего-то не попадались на глаза. Спрятались? Улетели в более безопасные места?

— Справа собачка, — доложил Вадик, тут же добавил: и ещё два прыгуна слева.

Люди в машине напряглись, смотрели в окна выжидающе, за своей спиной, Максим услышал щелчок предохранителя, но ничего не произошло. Машины проехали провожаемые взглядами, ни одна из фигур не сдвинулась с места, а один из прыгунов, словно показательно опустился на землю, отвернувшись, сел.

— Вон оно ка-а-ак… — протянул задумчиво Лесник сзади, и предохранитель снова щёлкнул. — Чем-то мне это не нравится…

— Как думаете, почему они не бросаются на нас? — спросила рация голосом профессора, и судя по голосу, выпитая в деревне бутылка пива всё же оказалась не единственной. — Может быть время суток виновато? Не нападают из-за какого-то своего биологического ритма?

Рация зашелестела, затрещала, сквозь волну помех раздался незнакомый голос:

— Кто в эфире? Назовитесь.

Катя подхватила с панели чёрный брусочек прибора, порывисто прижала к губам, едва не попав с непривычки себе антенной в глаз, но так и не заговорила, смотрела на Максима, точно спрашивая разрешения.

— Говорит капитан Даниил Воронцов. Караваном из пяти машин движемся к этнографическому музею, предполагаем заночевать там. Назовите себя.

Время шло, но неизвестный молчал. Воронцов вновь предложил:

— С кем я только что разговаривал? Назовите себя!

Волна треска и эфирного шума хлынула в кабину, голос незнакомца за ними был едва различим:

— Я Курчатов! Слишком далеко, слишком поздно! Отбой!

— Курчатов! — позвал Воронцов. — Что вы имеете в виду? Для чего поздно? Где вы, вам нужна помощь?

Он вызывал ещё несколько раз, но больше неизвестный Курчатов на связь так и не вышел.

До музея они доехали так ни разу и не выстрелив. Хотя нервы были натянуты, и прыгуны встретились ещё дважды.

Первое что удивило — это количество автомобилей, стоящих прямо у входа в здание. Затем Максим сообразил, что это означает удачный выход Василия Степановича, группа вернулась не с пустыми руками, и это здорово.

Новоприбывшие машины подъезжали, глушились двигатели, люди вылезали, разминая ноги. Оленька в дороге заснула, и сейчас стояла покачиваясь, глядя на окружающих мутными сонными глазами.

Воронцов подошёл к Максиму, постоял, оценивающе глядя на изуродованное здание музея — некие лезвия вволю порубили стены, о чём Максим уже и забыл.

— Прошлой ночью произошло, — сказал парень. — Но кто и когда — непонятно, мы ничего особенного не слышали. То есть, — поправился тут же, — особенное конечно было, выли, рычали, но в какой момент стены стали выглядеть вот так — я не знаю.

— И с этим разберёмся, — ответил Воронцов. Обернувшись, крикнул: — Разгружаемся! Не забываем смотреть по сторонам, не на прогулке!

Катя задержалась возле Максима, ткнулась ему в плечо лицом. Он нашёл её губы, и они застыли в поцелуе. Горячие-горячие губы девушки и столь же горячие парня.

— Представляешь, — сказала она, — всего три дня.

— Что именно? — не понял он.

— Мы знакомы всего три дня, даже ещё меньше.

— А сколько всего за это время произошло… Ты знаешь, — вспомнил он, — меня ведь оштрафовали на десять процентов премии.

— Чего?!

— Я позавчера, в пятницу опоздал на работу, и директор меня оштрафовал на десять процентов премии за этот месяц.

— Кошмар какой-то, — сказала Катя.

Они постояли, глядя друг на друга, и залились смехом, сжимая друг друга в объятьях чтобы не упасть, хохоча, не замечая изумление Оленьки, которая стояла рядом и никак не могла понять причин подобного веселья.

Мимо проходили люди — пассажиры их маленького каравана спешили разгрузить машины, а из распахнувшихся дверей музея спешили новые добровольные помощники, и над всем этим гремел голос Воронцова:

— Сказал же, по сторонам смотрите, что вы за люди безответственные?! Вон собачка на нас пялится! Ну и что, что не подходит?! Подкрадётся — не заметишь! Приглядывать за ней кто будет?!

Небо постепенно темнело, вечер накидывал свой покров на попавший в беду город. Солнце заходило, и люди спешили урвать последние световые часы. Требовалось сделать так много: разгрузиться и наконец нормально поужинать, разложить спальные места и назначить ночное дежурство, разобраться с десятками дел и вопросов, да в конце концов, построить планы на завтрашний день, обещающий выдаться не менее сложным и богатым на события.

Максим и Катя сейчас об этом не думали, они смеялись, самозабвенно, сбрасывая накопившееся нервное напряжение.

Действительно, прошло всего три дня…

Конец первой книги.