Пендрагон

Глава 1

Дни уходят назад; они мельчают, они убегают. Как же быстро! Но не проходит и дня, чтобы я не вспоминал с удовольствием о царствовании Артура, сына Аврелия. А поскольку он был сыном Аврелия, что бы ни говорили невежественные клеветники, я делал все для того, чтобы сын носил такую же корону, как и его отец.

Вы извините меня, если я ничего не скажу о том долгом периоде раздоров, который мы пережили по вине некоторых южных лордов, или о жестоких битвах с сэксенами, которые последовали за этим. О тех потерянных в войне годах написано более чем достаточно — даже маленькие дети знают сказки наизусть. Скажу только, что после семи лет непрекращающихся боев Артур сломал хребет варварскому войску у холма Бадун: страшная битва, длившаяся три дня и стоившая жизни тысячам человек. Тогда Артур еще не был королем!

Я был там, да. Я видел все это, и все же ничего не видел: я был слеп после встречи с Морганой. Как вы помните, за некоторое время до Бадуна я оставил воинство и отправился на юг, решив раз и навсегда сломить власть Королевы Воздуха и Тьмы. Ужасная Моргана в то время начала интересоваться делами Артура, и я не мог стоять в стороне и смотреть, как она плетет свои коварные сети вокруг будущего Верховного Короля Британии.

Я пошел один, и никого не поставил в известность о своих намерениях. Пеллеас отправился за мной и не вернулся — да помилует его Бог Вседержитель. Я знаю, что Моргана убила его. Она и меня чуть не убила. Бедивер и Гавейн нашли меня в Льонессе и вернули обратно: слепого, но непобежденного, расчистившего путь для владычества Артура. И этот день был не за горами.

После кровавой бани в Бадуне, необходимой, но страшной, мы пришли в аббатство Майрос, чтобы отдохнуть и поблагодарить за одержанную победу. Аббатство больше напоминало руины, но добрые братья вернулись и уже начали ремонт. Место это расположено неподалеку от Бадуна, в пределах видимости этого залитого кровью двугорбого холма, — Артур выбрал аббатство, чтобы вознести благодарственные молитвы.

Мы пробыли там два дня, а затем перевязали раны и продолжили путь вверх по Долине Твид к Каэр Эдину, где лорд Экториус устроил в нашу честь великий пир. Три дня и три ночи мы сидели за столами, ели и пили, исцеляя наши израненные в боях сердца и души в обществе истинных мужчин.

Добрый Эктор, последний представитель своего благородного рода, не пожалел для нас ничего. Хорошему хлебу и жаркому не было конца; эль и густая медовуха не иссякали — не успевала одна чаша опустеть, как появлялась другая, их наполняли из огромной бочки, установленной прямо в пиршественном зале. Белая пена и искрящийся янтарь наполняли чаши лордов Британии! И мед был сладок, как поцелуй девицы, сладок, как мир между знатными мужчинами!

— Я не понимаю, Мирддин, — прошептал Эктор, отводя меня в сторонку вечером третьего дня. — Бочки с элем не пустеют.

— Разве? Вряд ли это из-за отсутствия усердия, — ответил я.

— Так именно это я и имею в виду!

— Ты пока не сказал, что именно имеешь в виду, мой друг, — мягко упрекнул я. — Говори прямо, Эктор.

— Эль должен был давно закончиться. Мои запасы не так уж велики.

— Значит, ты ошибся в подсчетах. Такая, знаешь ли, приятная ошибка!

— Но эля меньше не становится, — настаивал он. — Я уже много раз посылал слуг, а бочка все полная.

— Ну, в таком загуле слугам немудрено запутаться. А может, мы и выпили не так уж много, как ты думаешь.

— Да что ж я, не знаю собственной пивоварни? — возразил Экториус. — Посмотри на них, Мудрый Эмрис, и еще раз скажи мне, что я ошибаюсь.

— Это ты можешь посмотреть, Эктор, — ответил я, прикасаясь к повязке на глазах. — Вот и рассказал бы, что видишь.

— Ты же прекрасно понимаешь, что я хочу сказать! — раздраженно проговорил Эктор.

— Да успокойся ты, я тебе верю.

— Позову Дифрига — он знает, что делать.

— Да, — согласился я, — пошли за добрым епископом. Он будет моими глазами.

Экториус ушел. А пир не утихал; круговорот кубков и чаш не прекращался. Вскоре из-под пены проглянуло дно бочки. Народ немедленно потребовал от слуг наполнить чаши. В этот раз я решил вмешаться.

— Проводи меня на пивоварню, — приказал я старшему слуге и взялся за его плечо.

Он вывел меня из зала и вскоре мы подошли к одной из крепких хозяйственных построек Эктора. Внутри стояли три большие дубовые бочки — две для эля и одна для меда.

— Позови пивовара, — распорядился я. — Хочу поговорить с ним.

Меня подвели к ближайшей здоровенной бочке. Я ощупал деревянные доски; постучал по стенке костяшками пальцев и услышал, как плещется пена, когда слуги опустили в бочку ведра. Бочка была очень большая, в человеческий рост. Двух таких должно было хватить на пару дней при таком празднике, как наш, но на три дня и три ночи — вряд ли.

— Сколько сейчас в бочке? — спросил я у ближайшего подмастерья.

— Она почти полная, Эмрис, — ответил мальчик.

— А остальные? Пустые или полные?

— Полные, господин.

— Когда вы их наполнили в последний раз?

Парень, судя по голосу, лет десяти-двенадцати, не нашелся с ответом

— Господин?

— Я задал простой вопрос, мальчик, — сказал я. — Когда вы в последний раз доливали воду во вторую бочку?

— Но мы не доливали ее, господин, — ответил он. — Нам не разрешают.

— Это правда, — подтвердил взрослый голос из дверного проема позади меня. — Мудрый Эмрис, — сказал мужчина, подходя, — я Дерваг, пивовар лорда Эктора. Что-то не так с элем?

— Я помню тебя, Дерваг. Эль превосходный, не беспокойся, — заверил я его. — Но вот то, что он не кончается, меня заинтересовало.

— У милорда Эктора три бочки, — объяснил Дерваг. — Две для эля, одна — для меда. Мальчики должны вычерпать одну бочку до дна, только потом я разрешаю им открыть следующую. Вы бы сразу послали за мной. Можете убедиться, все в порядке. — Пивовар встал на камень рядом с чаном. — О! Здесь еще две трети осталось! — озадаченно воскликнул он и поспешил ко второй бочке. Я услышал, как деревянная крышка поднялась и быстро опустилась на место. — А этот еще вообще не трогали, — голос пивовара стал настороженным и слегка обвиняющим. — Что здесь происходит?

— Законный вопрос, Дерваг, — небрежно ответил я. — Как это может быть? Люди пируют три дня и ночи, а эль в чане не убывает? Ответь мне, если сможешь.

— Лорд Эмрис, я не могу ответить. С того момента, как вернулся отряд, я все время здесь, в пивоварне. Собирался открыть вторую бочку, а теперь вижу — в том нет необходимости. Довольно странно.

— Бред какой то! — решительно заявил клирик, прибывший с Эктором как раз в это время.

Дифриг, епископ Майроса, хотя и был великодушным и жизнерадостным человеком, обладал точным и особым умом, достойным любого ученого. Он подошел к бочке, заглянул внутрь и заявил, что на его взгляд бочка полная. Но одно наблюдение — это еще не настоящая проверка.

— Но мы три дня пили из одной и той же бочки, — настаивал Эктор. — А она полная, как будто мы и не начинали.

— Я тебя услышал, — кивнул Дифриг, — но меня здесь не было, своими глазами я не видел. Повернувшись к стоявшим поблизости мальчишкам с ведрами и кувшинами, он скомандовал: — Наливай, ребята!

Дерваг сам зачерпнул два ведра, епископ снова поднялся на каменный приступок и заглянул в бочку. — Вот, смотрите, — его голос глухо доносился из бочки, — я отметил ногтем на воске уровень оставшегося эля. — Он выпрямился и спустился вниз. — А теперь, друзья мои, будем смотреть. Когда наполните ведра в третий раз, я проверю уровень.

— Идите, ребята, — махнул рукой Эктор, — делайте свою работу.

Мы остались в пивоварне — Дерваг, Эктор, Дифриг и я — и замечательно проводили время. Через некоторое время слуги вернулись, наполнили ведра, и лорд Эктор приказал зажечь факелы, потому что уже стемнело. Мы говорили о пиршестве и о блестящей победе при Бадуне.

Вскоре ребята вернулись в третий раз, и Дерваг, как и прежде, допустил их к бочке.

— Посмотришь, Дифриг? — спросил Эктор.

Дифриг взобрался на камень.

— Дай-ка мне факел.

Мгновение тишины… и затем резкий вздох: «Клянусь Небом!»

— Ты нашел свою метку? — спросил Дерваг.

— Нет, — быстро ответил епископ, — я не могу ее найти, потому что теперь уровень выше, чем тогда, когда сделал отметку.

— А ну, дай я сам посмотрю!

Я услышал, как пивовар влез на приступок и заглянул в бочку.

— Точно! Все так и есть, — подтвердил Дерваг. — Несите ведра!

Мальчишки бросились выполнять приказание. Ведра наполнили.

— О! Я вижу твою отметку! — крикнул пивовар. — Вот она!

Епископ Дайфриг встал перед нами.

— Это чудо, — заявил он. — Теперь я удовлетворен.

— Да, но что это значит? — потребовал объяснений Эктор.

— Возрадуйся, Экториус! — возгласил епископ, — ибо, как Господь наш Иисус на брачном пиру превратил воду в вино и пять хлебов и две рыбы превратил в пир на пять тысяч человек, так и блаженный Христос почтил твой пир редким и драгоценным даром. Радуйтесь! Все должны услышать эту замечательную весть.

Все и услышали. Весть об этом чуде разнеслась широко. Со временем история «Бездонной бочки» лорда Эктора заняла свое место рядом с историей о «Блюде изобилия» Брана и «Зачарованной корзине» Гвиддно.

Но в ту ночь, когда добрый епископ поведал собравшимся воинам то, чему он сам был свидетелем, народ надолго замолчал, размышляя. Потом вскочил Борс. Он встал на скамью и раскинул руки.

— Братья! — крикнул он. — Кто теперь будет сомневаться в том, что от нас требуется?

— Скажи нам! — крикнул кто-то, кажется, Агравейн.

— Вот Артур! — Борс протянул руку в сторону Артура. — Вот победоносный боевой вождь, военачальник, прославленный людьми и любезный самому Господу! Пришло время сделать герцога Британии королем!

Воины громко приветствовали это предложение. «Хорошо сказано», — кричали некоторые. Да будет так!»

Борс упер кулаки в бедра, и громко вскричал:

— Так почему тогда мы все еще сидим здесь, когда пора служить нашему королю? Вставайте, братья, говорю вам, не пройдет еще одной ночи, как я увижу корону на челе нашего господина!

При этих словах ближайшие к Артуру воины вскочили на ноги, сняли его с кресла, подняли на плечи и вынесли из зала.

— Похоже, они это сделают, — заметил епископ Дифриг. — Не стоит ли их остановить?

Эктор рассмеялся.

— Уж если все саксы не смогли остановить их, — сказал он, — я не думаю, что в этом мире кто-нибудь сможет помешать им.

— Ну что, Дифриг, — сказал я ему, — ты коронуешь Артура или я?

— С твоего позволения, Мерлин, — ответил епископ, — я сделаю это, и сделаю с радостью.

— Тогда чего мы ждем? — вскричал лорд Эктор. — Этак мы останемся в хвосте событий.

Из зала и через двор, вниз от Эдинской скалы и через долину несло Артура воинство Британии. Его доставили к Монс Агнед, также называемому Катир Риг, и усадили на каменный трон, стоявший здесь испокон веку.

И там, в прохладных голубых сумерках долгого летнего дня, когда мириады звезд загорелись на высоком северном небе, Артур стал королем. Воины собрались у основания трона. Борс выступил вперед, обнажил меч и положил клинок к ногам Артура.

— Вот я кладу свой меч так же, как кладу свою жизнь, и подчиняюсь твоей власти. — С этими словами он простерся на земле, и Артур поставил ногу ему на шею. Затем он приказал Борсу встать рядом с собой. Следом подошел Кадор и повторил слова и жесты Борса. Подошел Оуайн, а за ним Майлгун, Идрис и Эктор — все они простерлись на земле на виду у всего воинства и своих сородичей. Если вы никогда не видели этого, я скажу вам, что это величественное зрелище, когда гордые лорды смиряются перед королем, благословленным небесами.

Кимброги, Спутники Сердца, прошли тогда перед Артуром и, отложив копья, преклонили колени и протянули руки, чтобы коснуться его ног. Кай, Бедивер, Рис, Борс, Агравейн, Лленллеуг и все остальные. Каждый присягнул Артуру, поклялся ему жизнью и признал своим королем.

Когда обычай был соблюден, я вышел вперед и встал перед Британским Медведем.

— Восстань, Артур! — призвал я, поднимая над ним рябиновый посох. — По свидетельству тех, кто присягнул тебе, я провозглашаю тебя королем всей Британии.

Воины разразились ликующими криками. Восторженные возгласы долго звучали в ночном воздухе. О, как приятно было слышать сильные голоса, словно наполнявшие весь Остров Могущественных счастливыми звуками. Я подождал, пока станет потише и сказал:

— Хвала и поклонение Верховному Королю Небесному, возвысившему над нами короля Пендрагона! Призываю святых и ангелов в свидетели: в этот день Артур, сын Аврелия, стал королем всех бриттов.

Повернувшись к собравшимся воинам, я поднял посох и голосом Истинного Барда воззвал:

— Склонитесь перед ним, кимброги! Соотечественники, протяните руки и присягните клятвой верности вашему господину и королю на земле — так же, как вы клянетесь жизнью и честью Господу нашему на Небесах!

Все как один преклонили колени и присягнули Артуру. А потом я снова повернулся к Артуру.

— Артур, ты слышал, как твои братья по мечу клянутся тебе жизнью. Принимаешь ли ты их клятвы?

— Я принимаю данные мне клятвы, — ответил он.

Я призвал ожидающего епископа Дифрига.

— Иди сюда, друг, посвяти этого лорда его священному долгу и сделай его истинным королем.

Епископ Майросский подошел к каменному трону. В руках он держал золотой торк. Он поднял его над головой и громким голосом приказал Артуру:

— Объяви перед своим народом Бога, которому ты будешь служить.

— Я буду служить Христу, которого зовут Иисус, — торжественно пообещал Артур, — я буду служить Богу, называемому Отцом Небесным. Я буду служить тому, кого именуют Духом Святым. Я буду служить Святой Троице.

— Будешь ли ты соблюдать справедливость, творить истину и любить милосердие?

— Иисус свидетель, я буду соблюдать справедливость; буду творить истину; буду любить милосердие.

— И будешь ли ты вести свое королевство дорогой Христа, пока жив?

— Всеми силами своими, до последнего вздоха буду вести это королевство к истинной вере Христовой.

— Тогда, — заявил епископ Дифриг, — силою Небесной Троицы я воскрешаю тебя к новой жизни, Артур ап Аврелий. Здравствуй, Артур, защитник Британии!

— Да здравствует Артур! — грянуло войско в один голос. — Приветствуем тебя, Защитник и Пендрагон Британии!

Я думал, что епископ наденет торк на шею Артуру, но вместо этого он подал его мне. Я почувствовал прохладную тяжесть золотого украшения и снова подошел к каменному трону. Артур легко тронул меня за руку, направив к цели. Я раздвинул торк и надел его на шею королю, мимолетно ощутив биение его крови.

Затем, осторожно нажав на мягкий желтый металл, я снова замкнул концы торка и отступил, оставив Артура наслаждаться громкими приветствиями лордов и воинов. Долгие сумерки сменились ясной безоблачной ночью, а радостные возгласы все сотрясали окрестные холмы, когда Артур принял власть под Летними Звездами.

Глава 2

Если раньше они просто праздновали победу, то теперь войско пришло в восторг. Они приняли своего нового короля с таким энтузиазмом, что я начал опасаться, как он выдержит этот напор всеобщего почитания. Короля подняли на плечи и пронесли через всю долину, распевая боевые песни. По возвращении в Каэр Эдин Артур одарил лордов и их людей подарками — золотыми и серебряными кольцами и брошами; ножами и мечами, чашами, наручами и драгоценными камнями.

— Я бы с удовольствием одарил подарками и тебя, — сказал он Дифригу, — но, думаю, ты не оценишь ни золотых колец, ни серебряных кубков. А вот крепкая крыша над твоими развалинами тебе точно пригодится.

— Бог с тобой, Артур, — ответил епископ. — Чем помогут монаху золотые кольца, когда дует ветер и идет дождь.

— Поэтому я возвращаю тебе все, что забрали пикты и саксы. А из боевых трофеев возьмешь сколько нужно для восстановления аббатства — и не только Майроса, но и церкви Аберкурниг. Полагаю, в Аберкурниге дуют ветры и дожди идут не меньше, чем везде.

— Во имя Христа, я принимаю твой подарок, Артур, — ответил очень довольный Дифриг.

— Тогда я попрошу у тебя подарок взамен, — продолжал новоиспеченный король.

— Конечно, господин, — с воодушевлением воскликнул Дифриг, — все, что в моих силах, я тебе дам.

— Тогда вот что. Возьми из добычи сколько надо, чтобы поставить часовню в Бадуне.

— Часовня? — с недоумением переспросил епископ. — Но у нас поблизости целое аббатство. Зачем там часовня?

— Я бы просил монахов Майроса петь там псалмы и возносить молитвы за наших братьев, спящих сейчас на склонах Бадуна. И молиться за Британию.

Просьба короля восхитила епископа.

— Обязательно сделаю, господин, — ответил Дифриг. — Псалмы и молитвы будут звучать там и днем и ночью, во веки веков, пока Господь Христос не вернется, чтобы забрать Свое.

Артур не удовлетворился сделанным. Честь требовала совершить еще кое-что. Рано утром следующего дня он объехал поселения вокруг Каэр Эдин и одарил вдов — жен воинов, погибших, защищая свои дома, или павших в битве с Морскими Волками. Он раздавал золото и серебро из своего боевого сундука, наделял людей овцами и крупным рогатым скотом, чтобы их горе не усугублялось нуждой.

Только завершив эти благочестивые дела, Артур вернулся в Каэр Эдин, чтобы отпраздновать свою коронацию. Я выждал некоторое время, завернулся в плащ и постучал в двери зала. Как Истинный Бард, я подошел к столу, где король сидел с Каем и Бедивером, Борсом, Кадором и кимброгами.

— Пендрагон Британии! — громко позвал я.

На меня посмотрели и решили, что я хочу петь. «Эмрис будет петь!» — сказали они и готовясь слушать. Зал погрузился в тишину. Однако петь я не собирался.

— Пусть твоя слава переживет твое имя и живет вечно! — торжественно произнес я. — Видит Бог, это правильно — наслаждаться плодами трудов своих. Но ты счел бы меня глупым советником, если бы я не напомнил, что люди на юге острова еще не слышали о Бадуне и ничего не знают о твоем воцарении.

Артур посмотрел на меня с недоумением.

— Но у нас теперь мир, Мирддин. — Он рассмеялся. — Скоро вести дойдут и до них.

Примерно такого ответа я и ждал.

— Может быть, я и слеп, но я не всегда был таким, и я убежден, что люди верят своим глазам куда больше, чем своим ушам. — Мои слова вызвали гул одобрения.

— Послушай Истинного Барда, Медведь, — сказал Бедивер, а Кай, Кадор и другие начали стучать по доскам стола.

— Верно, так говорят, — согласился Артур. — Но что ты имеешь в виду?

Я широким жестом обвел зал.

— Счастливы люди севера, — сказал я ему, — ибо они шли рядом с тобой в битву и хорошо знают цену твоей славы. Но когда южане услышат о твоей победе, они пожмут плечами — хорошо, еще одна победа...

— Ну, что поделаешь? — проговорил Артур. — Человек может стать королем только один раз.

— А вот тут ты ошибаешься, о, король, — прямо сказал я ему. — Теперь ты Пендрагон, тебе решать, что будет дальше.

— Но я уже принял корону, — сказал он. — Зачем мне еще одна коронация?

— А зачем тебе два глаза, если и один видит достаточно? — спросил я. — Зачем тебе две руки, если и одна крепко держит меч? Зачем тебе два уха...

— Хватит, — воскликнул Артур, — я тебя понял.

— Нет, не хватит. Слушай дальше.

— Просто скажи, что мне делать дальше, чтобы ты успокоился. И будь уверен, я это тотчас же сделаю.

— Хорошо сказано, Медведь! — одобрил Кай, и другие засмеялись вместе с ним. — Слушай своего Мудрого Барда, — крикнул Бедивер. — Мирддин говорит важные вещи.

— Хорошо, — кивнул Артур. — Итак, что мне делать?

— Отправь драконов, пусть созовут лордов юга в Лондиниум, пусть станут свидетелями твоей коронации. Только тогда они поверят и с радостью последуют за тобой.

Артуру предложение понравилось.

— Как всегда, твои слова мудры, Мирддин, — воскликнул он. — Ибо я буду королем всех или никого. Идем в Каэр Лондиниум и возьмем корону. Север и юг слишком долго прожили порознь. Я их объединю.

Юг всегда доставлял Артуру неприятности. Гордые местные корольки не могли себе представить, чтобы что-то важное происходило за тесными рамками их узкого кругозора. Дворяне западных королевств, люди вроде Мейрига и Тедрига, конечно, смотрели на вещи пошире; они понимали ценность севера, его жизненно важное стратегическое значение. Но со времен римлян большинство южных владык относились к северу пренебрежительно и считали тамошних жителей недостойными своего внимания. Вот почему, если Артуру суждено стать Верховным королем не только формально, он должен заявить о себе на юге.

Коронации в Каэр Эдине мало, нужно, чтобы он принял корону в Лондиниуме, там, где короновался его отец. Артур был достоин этой церемонии не меньше своего отца.

Многие уже и не помнили Аврелия — увы, слишком коротким оказалось его правление! Большинство помнило Утера и считало Артура его внебрачным сыном. Поэтому так необходимо было провозгласить истинное происхождение Артура и продемонстрировать его истинное благородство.

Я уважал Утера. Бог любил его, он был именно тем королем, в котором страна нуждалась в то время, он был даже лучше, чем мы заслуживали. И все же он и вполовину не дотягивал до своего брата. По этой причине я стремился утвердить Артура, как наследника своего отца, особенно для южан. Мужеством и хитростью в бою Артур, пожалуй, даже превосходил своего дядю; но теперь ему следовало достичь мастерства отца в королевском искусстве. Тогда у Британии еще оставался шанс избежать тьмы, уже сейчас охватившей почти весь мир.

Вот что я думал, вот во что верил, вот чего добивался. Если ты, о кладезь великий мудрости, уверенный в своем превосходстве, думаешь иначе, то оглянись вокруг: много ли из того, что ты видишь сейчас, могло бы существовать, если бы не Артур? Подумай об этом!

Итак, на следующий день мы выдвинулись к верфям в Мюир-Гуйдан, чтобы сесть на корабли и плыть на юг вдоль побережья и вверх по набухшей Темезиде в Лондиниум. Как и его отец, Артур не любил тесные дома и пешеходные дорожки этого хваленого civitas. Во время своего первого визита — когда он приезжал за «Мечом Британии» — он сказал мне, что на его взгляд, это просто куча мусора, плывущая по беспокойной болотистой трясине. Вонь, ощутимая еще издали, дала понять, что с тех пор место не стало лучше. О, там еще сохранилось несколько прекрасных каменных зданий: базилика, дворец губернатора, одна-две стены и тому подобное. Однако, по правде говоря, кроме церкви и смотреть было не на что.

Вот мы и направились к церкви Урбана. Вперед рассылали гонцов, чтобы оповещать население по пути. А еще нас ожидал Элла, военный лидер Южных Сэксенов, тех с Сэксенского Берега, которые сохранили верность Артуру. При бретвальде состояла свита с женами и детьми. Я полагаю, что они бы и скот свой захватили, чтобы почтить нового британского короля и возобновить свои клятвы верности.

Но, как бы там ни было, грубые варвары показали себя куда благороднее, чем многие высокопоставленные обитатели нашего своенравного островного выводка. Артур приветствовал сэксенского военачальника, как одного из своих кимброгов, и подарил Элле и сопровождавшим его военачальникам такие подарки, какие в их глазах обладали несомненной ценностью: лошадей, собак и кое-что из золота.

Мы построились и вступили через ворота на тесные людные улицы ветхой крепости. Наш приезд вызвал большой интерес. Как только жители Каэр Лондиниума мельком увидели молодого короля и его лордов, они мигом сообразили, что явился кто-то важный. Но кто этот дерзкий молодой человек? Вы только посмотрите на его свиту, на то, как он одет! Вряд ли явились цивилизованные люди. Может, он пикт? Или сакс? Да нет, просто какой-нибудь дуралей с севера, щеголяющий своим деревенским тщеславием в столице.

Толпы народа Лондиниума кричали с крыш.

— Ты кто такой, незнакомец? Император Максимус? Думаешь, это Рим?

Некоторые смеялись; другие громко насмехались, называя короля высокомерным хлыщем, и крича оскорбления на полудюжине языков.

— Вот же дураки, — ворчал Кадор. — Не слушай их, Артур.

— Я вижу, Лондиниум так и не полюбил меня, — вздохнул Артур.

— Мне они тоже не нравятся, — ответил Бедивер. — Забирай корону, Медведь, и давай уйдем из этой жалкой навозной кучи.

— Как долго, по их мнению, простояли бы их драгоценные стены, если бы не ты, Артос? — проворчал Кай. — Может, предложить варварам поучить их уму-разуму?

Мы угрюмо пробирались сквозь шум и зловоние города. Гонцы сделали свое дело и сообщили южным лордам и архиепископу Урбану о скором прибытии Артура и избрании короля. Когда мы свернули на длинную улицу, ведущую к дворцу губернатора, Паулюс, называвший себя губернатором Лондиниума, и его легат уже ждали на ступенях.

Мне и раньше доводилось встречаться с этим кривоногим сибаритом с самодовольной ухмылкой и маленькими поросячьими глазками, в которых мельтешил злобный и коварный ум. Он был хитрым и скользким противником и, конечно, приезд Артура его не радовал. Никакой приветственной чаши. Толстый губернатор даже не пригласил нас в дом, чтобы освежиться после дороги.

— Приветствую, Арториус, — фыркнул он, — от имени граждан этого великого города. Для меня особая честь наконец-то встретиться со знаменитым Dux Britanniarum.

— Артур — верховный король и Пендрагон, — мягко поправил легат. — И я тоже приветствую тебя, Арториус. Добро пожаловать, Мерлинус. Надеюсь, ваше путешествие было приятным?

— Арториус Рекс, не так ли? — проговорил Паулюс с притворным удивлением. — О, тогда я действительно польщен. Надеюсь, вы позволите мне познакомить вас с некоторыми прекрасными дочерьми Лондиниума. У нас много женщин, которые хотели бы познакомиться с прославленным северянином.

Повернувшись ко мне, Паулюс уточнил:

— Мерлинус? Но это же не Мерлин Амброзиус, о котором так много говорят и так мало знают? — Похоже, он меня не помнил.

— Как раз тот самый, — холодно ответил я. Рядом стояли Бедивер, Кай и Кадор, наблюдая за происходящим — каждый из них стоил любой сотни льстивых граждан Лондиниума. Но губернатор Паулюс не соизволил их заметить.

— Я в восторге, — кисло сообщил Паулюс. — Итак, когда состоится эта ваша церемония?

— В предстоящую субботу, — быстро сказал легат. — Мерлинус, с тех пор, как я получил известие, я занимался только твоими делами. Я говорил с церковниками. Они уверили, что все будет готово согласно твоему указанию.

— Прекрасно, — с энтузиазмом произнес Паулюс. — Похоже, вам не обойтись без помощи губернатора. — Хотя по его виду всем становилось ясно, что ему самому эта идея не нравится.

— Мы обойдемся, — жестко ответил Артур. — Но за предложение благодарю.

— Да, ну… — Паулюс колебался, отчаянно пытаясь составить мнение о необычном молодом человеке, стоявшем перед ним. — Если потребуется, буду рад помочь.

— Я уже поблагодарил, — сказал Артур — Но я никак не могу придумать, что бы такое вам поручить и какой от вас может быть толк? Тем не менее, буду иметь это в виду.

О, Артур знал губернатору цену. Легат, смущенный очевидным пренебрежением Паулюса, попросил у губернатора разрешения уйти, сославшись на множество обязанностей.

— Если хотите, я провожу вас в церковь, — предложил губернатор, — а там уж передам на попечение архиепископа.

— Думаю, мы сами найдем дорогу к церкви, — решил я. Даже слепым, я предпочитал бродить по здешним улицам в одиночестве, чем в компании жабы Паулюса.

— Конечно, конечно, идите, если нужно, — губернатор Паулюс вздохнул с облегчением. — А вечером я вас жду, Арториус, одного или вдвоем с кем-нибудь из ваших…— он замялся. Поужинаем вместе. У меня есть отличное вино из южной Галлии. Вы должны непременно выпить со мной.

Артур пробормотал нечто похожее на обещание подумать над предложением, и мы удалились.

— Этот человек — ядовитая ящерица, Артос, — кисло пробормотал Бедивер. — И я бы на твоем месте не стал пить его галльское вина, даже если бы умирал от жажды.

— Терпение, — посоветовал Артур. — Явившись сюда, мы просто соблюдаем закон, больше ничего.

— Какой такой закон? — удивился Кай.

— Закон Цезаря, — объяснил Артур. — Он установил его, когда впервые ступил на Инис Прайдейн.

— И как он звучит? — спросил Бедивер.

— Каждый правитель, если хочет удержать Британию, сначала должен завоевать Лондиниум, — четко произнес король.

Я улыбнулся, узнав в словах Артура мои мысли.

— Не знаю такого закона, — проворчал Кадор. — Что в нем такого, в этом разваливающемся хлеву?

Внимательно следивший за разговором Галахад добавил:

— По мне, так этот Лондиниум воняет мочой и помоями. Люди здесь больше похожи на варваров, чем на бриттов.

— Уймитесь, братья! — призвал Артур. — Обещаю, мы и лишней минуты здесь не задержимся. Как только я получу то, за чем пришел, мы сразу отправимся в Каэр Мелин. — Он улыбнулся про себя. — Вы заметили, как полегчало Паулюсу, когда мы не приняли сразу его приглашение? Хотя поужинать с ним, наверное, все же стоит. То-то старая жаба крутилась!

— Я знаю, что надо сделать, — стоял на своем Кадор. — Надо привести всех кимброгов, и пусть они выпьют все его драгоценное вино.

За этими разговорами мы достигли церкви, где нас встретили архиепископ Урбан и Уфлвис, ставший теперь епископом Лондиниума.

— Здравствуй, Артур! Здравствуй, Мерлинус! Приветствую вас, друзья мои, именем Господа нашего Христа приветствуем вас, — сказал Урбан. — Да пребудет на вас благословение Божие.

— Как дела? — спросил Уфлвис. — Если ты голоден, у нас есть хлеб и эль.

— Для Верховного короля Британии, Уфлвис, мы можем сделать больше, — сказал архиепископ. — Мы не бездействовали с тех пор, как получили известие о вашем прибытии.

Артур поблагодарил архиепископа и сказал, что кимброги обычно рассчитывают на себя, и сами себя обслуживают.

— Ты в Лондиниуме, — ответил архиепископ Урбан, — поэтому позволь все же служить вам. После всего, что ты сделал для Дайфрига в Майросе, это наименьшее, чем мы можем тебе отплатить.

Архиепископ был также слеп, как и прочие южные дворяне. Кимброги под командованием Артура ценой ужасных потерь спасли Британию от смертельной опасности, а Урбан думал лишь о том, что малоизвестное северное аббатство получит новую крышу и алтарь. Как же они невежественны, эти надменные южные патриции!

Тем не менее, мы остались на территории церкви, и в последующие дни она гудела, как улей в разгар лета. Конные так и сновали туда-сюда, развозя сообщения разным лордам и дворянам, и ответы на них. Еще до того, как войти в город, я послал известие Дифеду на запад, поскольку хотел, что коронацию провели епископ Тейло и Дубриций Мудрый.

Несмотря на очевидное благоволение архиепископа, я знал — он не тот человек, который провозгласит суверенитет Британии. Дело не в уважении к Артуру; он уважал его в меру своего понимания. Но Урбан слишком долго жил в городе; слишком много пировал за столами богатых и влиятельных людей. И теперь мыслил, как они. Хотя должно было быть наоборот. Короче говоря, архиепископа больше заботило расположение таких людей, как Паулюс, чем мнение Бога. Это горькая правда.

Летнее Королевство нуждалось в чистых сердцах и руках. В Артуре оно обрело своего повелителя; именно со времени правления Артура начиналась новая эра. Мне не хотелось допускать, чтобы такой властолюбивый подхалим, как Урбан, был повивальной бабкой при столь важном рождении. Поэтому я позвал тех, кого знал как настоящих святых людей, чистых и незапятнанных в своей вере, яростных в ее защите.

Урбан, казалось, не придал этому значения. Но я все же объяснил:

— Поскольку Артур — человек запада и севера, и править он намерен оттуда, думаю, ты согласишься, чтобы именно эти люди возвели его на трон.

— Да, конечно, — кивнул Урбан, хотя я видел, как он прикидывает степень нанесенного ему оскорбления. — Когда ты представляешь это в таком свете, я согласен с тобой, Мерлинус. Поступай, как считаешь нужным. Все в руках Божиих.

Через несколько дней в Лондиниум начали прибывать первые посетители. Ручеек, которым они притекали, быстро вышел из берегов. Люди приезжали из Трех Прекрасных королевств Логриса, Прайдейна и Селиддона, из Гвинеда, Регеда и Дифеда, Мона, Иерна и Дал Риаты, из Дереи и Бернисии.

Элле и его родственники уже были здесь, но присутствие бретвальды вызвало появление и других вождей саксов: Кинрик, Саймен и Цисса со своими людьми. Бан Беновича из Арморики (он поддерживал Артура, как и Аврелия) прибыл с двумя кораблями, с большой свитой из дворян и слуг. Мейриг ап Тедриг, король Дифеда; Идрис из бригантов, Куномор из Селиддона, Брастиас из белгов и Ульфий из Дубуни. Король Фергюс Иернский, задолжавший Артуру дань, получил вызов и подчинился.

Все без исключения лорды принесли дары новому Верховному королю. Драконам, элите кимброгов, было поручено собирать и охранять дань, которая рекой текла в церковь: золотые и серебряные предметы всех видов — кубки, чаши, браслеты и броши — многие из них были украшены драгоценными камнями, и сами драгоценные камни; там были мечи, копья, щиты и ножи, красивые резные сундуки и стулья; были роговые луки со стрелами с серебряными наконечниками, а также мед, эль, зерно и копченое мясо — окорока свинины, говядины и оленины. В дань, принесенную королями в знак верности, входило множество лошадей и охотничьих собак…

Наконец, настал день коронации. В церкви места хватило не всем. Двор перед церковью оказался забит народом не меньше, чем святилище внутри, прочие остались на улице, смешавшись с жителями Лондиниума. Эти последние резко поменяли свое мнение о короле и теперь рвались присутствовать на коронации, кто из любопытства, а кто — из уважения. Но даже зеваки посчитали нужным поклониться новому Верховному Королю.

И вот как это происходило.

В назначенный день мы проснулись до рассвета, чтобы помолиться и позавтракать. Затем я взял свой рябиновый посох, положил руку Бедиверу на плечо, чтобы он направлял меня, и повел Артура в сопровождении Кая и Кадора через переполненное двор в церковь. Сразу за Артуром шел молодой Илрид, помощник Дубриция, с золотым венцом в руках. Епископы Тейло и Дубриций следовали за ними в своих длинных священнических одеждах, держа в руках священные книги.

При нашем появлении толпа в переполненной церкви ахнула: Артур, одетый как кельтский принц, казался существом, сотворенным из странного, изменчивого света запада или заколдованного тумана севера. На нем была белоснежная туника и зеленые штаны с поясом из перекрывающихся золотых дисков. На его шее блестел золотой торк, а плечи укрывал прекрасный алый плащ.

Не глядя по сторонам, он подошел к алтарю. Монахи пели «Глория! Глория! Gloria in Excelsis Deo», наполняя церковь хвалой Верховному Царю Небесному. Артур преклонил колени у алтаря. Дубриций и Тейло встали перед ним и положили правые руки ему на плечи.

Воздев посох, я возгласил:

— Великий Могущественный, Верховный Царь Небесный, Повелитель Высших Царств, Создатель, Искупитель, Творец человеков, поклоняемся и чтим тебя!

Как древний филид, я повернулся на четыре стороны света и вознес молитву, которую блаженный Дафид произносил при коронации Аврелия:

Подойдя к Артуру, я сказал:

— Поклонись Всевышнему и поклянись в верности Верховному королю, которому ты будешь служить.

Артур распростерся ниц перед алтарем, раскинув руки в стороны, как побежденный полководец перед своим победителем. Тейло и Дубриций стояли по обе стороны, а Илтид застыл перед головой Артура.

Дубриций, стоявший по правую руку от Артура, возгласил:

— Эта рука будет владеть Мечом Британии. Какова твоя клятва?

Артур ответил:

— Этой рукой я буду владеть Мечом Британии в праведности и справедливости. Божьим соизволением я воспользуюсь ею, чтобы победить несправедливость и наказать тех, кто причиняет вред. Да будет рука моя послушна Господу моему, да будет Он делать ей работу в этом царстве!

Тейло, стоявший по левую руку от Артура, сказал:

— Эта рука будет держать Щит Британии. Какова твоя клятва?

— Этой рукой я буду крепко держать Щит Британии с надеждой и состраданием. По воле Божьей я защищу людей, которые верят мне. Да будет рука моя послушна Господу Иисусу, да будет Он делать ей работу в этом царстве!

Илтид, стоявший у изголовья Артура, возгласил:

— На челе твоем будет корона Британии. Какова твоя клятва?

— Клянусь носить на челе своем корону Британии с честью и кротостью. Силой Божьей мощи и Его волей клянусь вести царство через все невзгоды с мужеством, достоинством и верой во Христа. Да будет Он вести меня, пока тело мое способно дышать.

На это добрые пастыри ответили:

— Восстань в вере, Артур, сын Аврелия, прими Христа своим господином и спасителем, почитая Его выше всех земных владык.

Артур встал, и Илтид возложил ему на голову тонкий золотой обруч. Дубриций повернулся к алтарю, взял Калибурн — то есть Каледвэлч, или Ограненную Сталь, большой боевой меч Артура, — и вложил в правую руку короля. Тейло взял большой боевой щит Артура, Придвен, выбеленный и заново украшенный Иисусовым Крестом, и вложил его в левую руку.

Я подошел вплотную и на ощупь отстегнул застежку плаща. Тейло и Дубриций набросили королю на плечи новый пурпурный плащ с золотой каймой — плащ императора. Этот миг не должен был ускользнуть от внимания таких людей, как Паулюс и Урбан. Плащ закрепили на плече Артура серебряной фибулой Аврелия в виде оленьей головы.

Воздев посох, я воскликнул:

— Иди вперед бестрепетно, Артур Пендрагон, ко всякой праведности и добрым делам; правь справедливо и живи достойно; будь для своего народа верным светом и верным проводником во всем, что бы ни случилось с этим царством.

С мечом и щитом, в новом плаще Артур повернулся и взглянул на подчиненных лордов.

— Люди Британии, — крикнул я, — вот ваш верховный король! Заклинаю вас любить его, чтить его, служить ему, следовать за ним и отдать ему свои жизни, как он отдал свою жизнь Верховному Царю Небесному.

Словно ожидая этих слов, огромные двери церкви с грохотом распахнулись. Кай и Кадор что-то скомандовали кимброгам. Толпа вздрогнула от тревоги и замешательства. Я услышал звон стали.

— Стой спокойно, Мирддин! — крикнул Артур, бросаясь прочь.

— Что такое, Артур? — спросил я. — Что случилось?

В этот момент Дубриций закричал:

— Остановитесь, люди! В этот святой день не будет кровопролития. Сложите оружие.

Я услышал звук шагов по камню и сжал свой посох.

— Бедивер! — позвал Артур. — Оставайся с Мирддином!

Почти сразу я почувствовал, как рука Бедивера крепко сжала мою руку, отодвигая меня в сторону. — Держись подальше, Мирддин, — тихо сказал Бедивер. — Я тебя прикрою.

— Кто они, Бедивер? Ты их знаешь?

— Никогда раньше не видел! — ответил Бедивер сдавленным голосом. — Их двенадцать. Они с копьями, — он сделал паузу — эти незнакомцы — они похожи на Лленллеуга! И есть… — Он замолчал.

— Ну же, Бедивер! Что ты видишь?'

— Я глазам своим не верю!

— А мне и верить нечему, Бедивер, — безнадежно напомнил я ему.

— Там девушки, Эмрис, — ответил он. — Их двенадцать — нет, кажется, шестнадцать…— все в белых плащах и… Господи, что это? У каждой девы в руках по голубю. Белому. Они вошли в церковь вслед за воинами и подходят к алтарю. Они идут к нам, Мирддин.

Он снова остановился, и я услышал, как стукнули копья о камень пола. На мгновение воцарилась тишина, а затем толпа ахнула. Кто-то еще вошел в церковь.

— Бедивер! — позвал я. — Говори! Что там?

— Это Гвенвифар, — озадаченно ответил он. — Она пришла почтить Артура.

— Глупец! — Я разгадал, наконец, значение девушек и голубей. — Она пришла не почтить, а забрать его!

Глава 3

Ах, Гвенвифар! Белая Богиня загадочного племени Де Даннана, как я обиделся на тебя в тот день, как испугала ты меня! Да простится мне моя злоба и тревога. Я тогда еще не знал тебя.

Доброе сердце! Ты никогда не напомнила мне о моем негодовании, не обиделась на мой страх, и ни разу не дала мне оснований увериться в них. Напротив, в последующие годы ты тысячу раз доказала свое благородство. Гвенвифар, ты всегда была королевой.

Я думал об Артуре только как о властителе Летнего Королевства, я видел только это, а на остальное не обращал внимания. Но Артур — мужчина; он нуждался в женщине, и всем это понятно. Кроме меня. Гвенвифар, по своей мудрости ты была настоящим друидом. И даже более! Мое сердце трепетало, когда я увидел, как вы с Артуром слились воедино в чести и мужестве. Сам Бог создал тебя для Артура.

Да будет вам известно, что вы не заслужили клеветы, собравшейся, подобно паутине, вокруг ваших имен. Малодушным людям всегда было свойственно пытаться замарать имена гигантов, живших среди них. Ничтожные души не выносят добродетели, не выносят благородства. Не находя его в себе, они не терпят его в других. Год за годом, век за веком они грызут их образы, как жучок-древоточец грызет ствол дуба, пока лесной великан не рухнет наземь. Христос не оставит их без достойного воздаяния. Тем не менее, в день вашей свадьбы я не был вам другом. Артур — король всех бриттов, я хотел найти для него британскую жену. А ведь я был самым хитрым среди вас. Артур и Летнее Королевство значили для меня больше, чем вся Британия. Мне пришлось долго отвыкать от моих заблуждений, и ты помогла мне, Гвенвифар.

Низко склонившись перед Артуром, как описал Бедивер, ирландская королева положила оба своих копья крест-накрест на пол, затем встала и вложила в руки Артуру белого голубя. Она поднесла обнаженный Каледвэлч к губам, поцеловала крестовину рукояти и прижала Меч Британии к груди.

— Меч и голубь, Бедивер! — сказал я. — Подумай, что это значит!

— Я что тебе — бард? — огрызнулся Бедивер. — Скажи сам, Мирддин.

— Это значит, что она объявила его своим мужем, — сказал я ему. — Артур принял голубя?

— Да, — ответил Бедивер. — Он у него в руке.

— Тогда он проиграл, — горестно вздохнул я, понимая, что день пропал. Все кончилось прежде, чем я успел вмешаться.

По правде говоря, мне бы сообразить, что все кончено еще в тот день, когда Фергюс принес Артуру дары своего племени в качестве дани, отдав свою дочь и ее личного телохранителя на попечение Артура. Принимая дань уважения Фергюса, я должен был понять, что игра началась.

С того момента, как Гвенвифар увидела Артура, она выбрала его своим спутником жизни. Так принято среди королевской семьи Иерны. Ибо верховная власть острова Эйрианн передается через женщин. То есть мужчина получает царство через жену. Среди Детей Дану короли правят некоторое время, но королева остается королевой навсегда.

Только Артур и не собирался жаловаться. А, собственно, с чего бы? Она прекрасна: волосы черные, как перо ворона, заплетены в сотни крошечных косичек, каждая из которых перевязана золотой нитью, и собраны так, чтобы прикрывать плечи и шею — черное не белом. Глаза серые, как горный туман; лоб высокий и гладкий, а губы вишнево-красные.

Не забудьте, она была королевой воинов. Она носила, меч и небольшой круглый бронзовый щит; прекрасная фигура — в серебряной кольчуге из маленьких ярких колец. Они дрожали как вода во время движения. А Ллух Лленллеуг, ее телохранитель, хорошо служил Артуру и занял подобающее место среди кимброгов; но высокий ирландец всегда считал себя в первую очередь телохранителем королевы.

Короли и лорды Британии никогда не потерпели бы верховного короля, женатого на иностранке. Но Гвенвифар, проницательная и хитрая, уже победила.

Прежде чем кто-либо понял, что происходит, игра уже закончилась. Она просто ждала, пока Артур не станет королем; а потом забрала его себе. И ни одной лишней минуты, чтобы ни одна соперница не воспользовалась хотя бы малейшим шансом. В тот день, когда Артур принял корону во второй раз, Артур женился.

В общей сложности мы пробыли в Лондиниуме шесть дней, угощая королей и лордов, пришедших отдать дань уважения новому Верховному королю. Пир стал и свадебным пиршеством Артура и Гвенвифар, и никому праздник не доставил большего удовольствия, чем Фергюсу Иернскому, отцу Гвенвифар. По-моему, я вообще никогда не видел более счастливого человека.

Доволен был и Артур. Он восхищался смелостью Гвенвифар и благоговел — как и все прочие — перед ее красотой. Но пока он ее не любил. Пока нет. Это придет; со временем они познают любовь, которую барды будут прославлять и через тысячу лет. Но, как это часто бывает с двумя такими волевыми людьми, первые дни их брака проходили трудно.

Когда последний лорд убрел к своему очагу, мы тоже отправились: кимброги с Кадором и Борсом в Каэр Мелин, а остальные — Кай, Бедивер, Лленллеуг, я и Артур с Гвенвифар — в Иерну. На протяжении этого короткого путешествия погода нам благоприятствовала.

Я запомнил Иерну как зеленый драгоценный камень, оправленный в серебро моря. Здесь нет грубых скал Прайдейна; холмы, которыми гордится Иерна, пологие и лесистые, а немногочисленные горы невысоки. Множество равнин; здесь прекрасно растут злаки. Если короли острова когда-нибудь перестанут убивать друг друга, может, до них дойдет, что за богатством они обладают. Зерно замечательно идет на востоке, а значит, хорошо и для собственного благосостояния.

Правда, здесь часты наводнения. Зато дожди регулярно наполняют ручьи и реки пресной водой. Эль у ирландцев на удивление хорош, потому что они делают его из прожаренного зерна — еще одна загадка этой непостижимой расы.

Мы зашли в бухту на северо-восточном побережье. Я услышал громкий возглас, и Кай, стоявший рядом со мной у борта, сказал:

— Это Фергюс, благослови его Бог. Вышел, чтобы поприветствовать нас. — Я услышал плеск шагов человека, идущего по воде.

Фергюс что-то крикнул, я не расслышал, а через мгновение с берега донесся странный пронзительный вой.

— Что происходит, Кай?

— Думаю, это барды Фергюса. С ним свита, и барды исполняют что-то вроде музыки на свиных пузырях. — Он сделал паузу. — Звук довольно необычный.

Я уже сталкивался с таким инструментом раньше: странное сплетение трубок, производящих в умелых руках большое разнообразие звуков: то напевающих, то плачущих, то пронзительных, как крик, то вздыхающих и тихих. Когда они играли, а играли они довольно часто, волынка производила довольно приятную музыку. А голоса бардов Эйре почти так же хороши, как и голоса кимров.

Многие представители Ученого Братства считают, что обитатели Зеленой Иерны и жители холмов Прайдейна некогда были братьями, еще до того, как воды Манавидана разделили их. Возможно, так и есть. Народ темный, похожий на горных кимров, довольно остроумный, во всяком случае посмеяться всегда готовы, как и подраться. Подобно кельтам прежних времен, они любят песни и праздники, любят танцевать и тотчас начинают двигать ногами, как только их дети заиграют на арфе и свирели.

Фергюс правил небольшим королевством на северном побережье в Дал Риате; его главная крепость называлась Мюрболк в честь одного из его знатных родственников. Зал и усадьба его, как описал мне Кай, построены в старинном стиле: несколько маленьких круглых домиков — жилища, хлебные склады, хижины ремесленников, кухни — окружали большой деревянный зал с высокой соломенной крышей. Земляную стену венчал частокол из заостренных бревен. За стеной раскинулись поля, загоны для скота и лес.

В зале, который служил королю домом, а также местом сбора всего его народа, огромный каменный очаг горел днем и ночью. Вдоль стен по обеим сторонам очага располагались выгородки, где люди могли отдохнуть или уединиться, а в изголовье очага стоял огромный стол, королевский стол, прикрепленный к деревянным балкам с обеих сторон.

Фергюс подвел нас к своей крепости и встал перед воротами.

— Добро пожаловать в дом Фергюса, друзья мои. Входите. Да пребудут ваши заботы подобны туману, тающему поутру. Будем есть и пить, будем вместе праздновать союз наших благородных племен.

Он высоко ценил брак своей дочери и считал Артура одновременно и родственником, и самым дорогим другом. Я никогда не видел лорда, который так стремился бы угодить своим гостям, как Фергюс мак Гилломар. Казалось, хорошее настроение никогда не покидает его, а щедрость лилась, как воды серебряной Сианнон. Состояние Фергюса, довольно скудное, немного поправилось с тех пор, как он заключил союз с Артуром. Он владел прекрасным табуном лошадей и разводил замечательных гончих. Он вручил всем нам подарки, а Артуру подарил щенка гончей, которого можно приучить и к бою и к охоте.

Дочь Фергюса тоже думала о нашей благосклонности. Гвенвифар привезла Артура в Мюрболк, чтобы вручить ему свое приданое, и это был самый необычный подарок. Но прежде чем рассказывать об этом, сначала я поведаю о чуде, случившемся во время нашего пребывания в Эйре.

Здесь жили священники, постоянно пристававшие к Фергюсу насчет земли для церкви. И конечно, они желали обратить короля в христианство, хотя, если бы не удалось, рады были бы и земле для храма.

Фергюс им не доверял. Он вбил себе в голову, что, как только преклонит колени перед Господом Христом, тут же станет импотентом. А Фергюс очень любил общество красивых женщин, их в его владениях водилось немало, так что он с подозрением относился к любому действию, угрожавшему его удовольствиям.

— Это абсурд, — заверил я его, когда он сообщил о своем нежелании обращаться в истинную веру. — У священников есть семьи, есть дети, как у любых других мужчин. Вера вовсе не ослабляет их, видит Бог. Тебя кто-то нагло обманул, Фергюс.

— О, я не держу зла на священников, они — хорошие люди, — легко согласился он. — И все-таки не стоит самому навлекать на себя несчастья. Посмотри на меня: я счастлив, счастлив как никогда, ведь моя дочь вышла замуж за Верховного Короля Британии.

— Но сам Артур посвятил себя Христу, — сообщил ему Бедивер, присоединяясь к нашей дискуссии. — Вера вовсе не сделала его импотентом. Посмотри-ка на этих двоих — лежат себе вместе в своем уголке и пьют из одной чаши. Спроси Артура, не украла ли его вера его мужественность. А еще лучше спроси Гвенвифар; она тебе расскажет.

— Да, я знаю, в обычае бриттов придерживаться чужих богов и чуждых обычаев, — признал ирландский король. — Мы все это знаем. Но это не наш путь.

— Это путь многих твоих родичей, Фергюс, — возразил я. — Многие из них уже приняли Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому я опять спрошу тебя, где ты видишь вред?

— Ну, — сказал Фергюс, — они же привыкли, это им вреда не причиняет. Но я-то не привык. Боюсь, мне будет плохо.

Что бы ни говорили, ничто не могло убедить короля. Но через несколько дней прибыла группа монахов и попросила аудиенции у короля. Как всегда, Фергюс приветствовал их, напоил и накормил, а от золота они отказались. Мне стало интересно, и я пошел в зал послушать.

Эту группу странствующих братьев возглавлял священник по имени Киаран. Не старый, но сильный в вере и мудрый. Он знал греческий и латынь, владел приемами красноречия и прославился так, что многие собратья-монахи, британцы и ирландцы, поклялись ему служить, чтобы помогать в его работе среди языческих кланов Эйре.

— Мы прослышали, что здесь обретается великий военный вождь бриттов, — объявил Киаран. — Мы пришли отдать ему дань уважения.

Это впечатлило и обрадовало Артура. Он не предполагал, что его имя известно за пределами Британии.

— Добро пожаловать к моему очагу, — пригласил Фергюс священника. — А твой привет примет сам Артура.

— Да благословит тебя Король Небес, Фергюс, — ответил Киаран. — И пусть Верховный Король Небес почтит своего Верховного Короля на Земле. Приветствую тебя, Артур ап Аврелий.

Артур поблагодарил священника за благословение, после чего Киаран обратился ко мне. — А ты, несомненно, Мудрый Эмрис, о тебе рассказывают множество чудесных историй.

— Я Мирддин, — просто ответил я. — И я готов служить тебе, брат священник.

— Благодарю, Мудрый Эмрис, — ответил он. — Однако сегодня служить должен я. — Он подошел поближе, я ощутил движение воздуха. — Мы слышали, что ты слеп, и теперь я сам вижу, что это так.

— Это небольшое недомогание, — ответил я. — Оно меня не очень беспокоит.

— Человек высокого положения легко переносит любые трудности, меньшего я и не ожидал, — заметил Киаран, а те, кто был с ним, одобрительно зашептались. — Господь Иисус говорил, что страдания даются нам, чтобы слава Отца могла воссиять еще более. Вот я и подумал, не смогу ли я стать инструментом в руках Господа, чтобы помочь тебе узреть. Ты не возражаешь?

Зал замер, ожидая моего ответа. Дерзкий священник предлагал исцелить меня. А что я мог сказать? Не я ли недавно рассказывал Фергюсу о силе Воскресшего? Если я откажусь, меня могут объявить лжецом, а если приму его предложение, а он вдруг потерпит неудачу, меня выставят дураком. Лучше быть дураком, чем лжецом, подумал я и ответил:

— Я не жалуюсь. Но если Бог желает моего исцеления, кто я такой, чтобы отказываться?

— Быть по сему.

Подойдя ближе, Киаран аккуратно снял с меня повязку и поднял руки; я ощутил тепло его ладоней на своей коже, как будто смотрел на солнце.

— Бог Творения, — мерно произнес священник, — призываю Твой Божественный Дух почтить Твое имя и продемонстрировать силу Твою перед неверующими людьми. — С этими словами Киаран коснулся моих глаз, и тепло перетекло с концов его пальцев в мои глаза. Под веками вспыхнул жгучий белый свет. Пожалуй, стало немного больно, но за удивлением я отметил боль походя. Киаран продолжал прижимать пальцы к моим глазам. Жар усилился, теперь уже обжигая.

Мне казалось, что мои глаза горят; я плотно сжал веки и стиснул зубы, чтобы не закричать. Киаран отнял руки от моего лица и скомандовал:

— Открой глаза!

Сморгнув слезы, я увидел множество людей, смотревших на меня в изумлении, их лица сияли, как маленькие туманные солнца. Артур тоже удивленно смотрел на меня.

— Мирддин? Ты в порядке? — спросил он. — Ты меня видишь?

Я поднял руки к глазам. Они мерцали и сияли, как раскаленные головни, каждый палец казался язычком пламени.

— Я вижу тебя, Артур, — ответил я, глядя на него. — Я исцелен.

Это событие произвело в доме Фергюса настоящий фурор; несколько дней все говорили только об этом. Даже Бедивер и Кай, повидавшие немало чудес за время, проведенное со мной, признались в изумлении. Слепота — утомительная неприятность, и я испытал большое облегчение, избавившись от нее. Мне вдруг стало легче, как будто я сбросил тяжелое бремя. Туманное свечение постепенно исчезло, и мой взгляд снова стал острым. Сердце воспарило.

— А вдруг не получилось бы? — тихо спросил Бедивер. — Что, если бы этот священник потерпел неудачу?

— Знаешь, друг, я беспокоился лишь о том, что подумает Фергюс, если я откажусь. Сам я ничего не мог поделать, поэтому просто согласился.

— Но ты же сомневался? — настаивал он. В его настойчивости не было неуважения, он искренне хотел знать.

— Да при чем тут сомнение? Послушай меня, Бедивер. Разумеется, я верил, что Тот, кто создал глаза людям, может вернуть мне зрение. В конце концов, разве это сложнее, чем наполнять бочки с элем у Эктора? Чудо есть чудо. Тем не менее, я прожил достаточно долго под нашим Великим Небесным Владыкой, чтобы понимать: не так уж важно, слеп ли я, как крот, или зоркостью превосхожу орла. Богу виднее, так что же я буду беспокоиться?

Но я очень радовался, что прозрел. Но радость держал при себе. Не хотел, чтобы люди подумали, что я радуюсь только дарам Господа. Фергюса, однако, очень взволновала эта демонстрация силы веры. Он воспринял ее как знак большой важности, особенно если учесть, что чудо произошло под его крышей.

Он вскочил со стула и схватил Киарана за руки.

— Земля и небо свидетели, ты — святой человек, и бог, которому ты служишь, — великий бог. С этого дня получишь все, что попросишь, хоть половину моего королевства!

— Фергюс мак Гилломар мак Эйре, — отвечал Киаран, — я ничего не возьму у тебя, если только ты не предложишь свое сердце в придачу.

— Говори, что я должен делать? — вскричал Фергюс, — и будь уверен, что солнце не сядет, пока это не будет выполнено.

— Поклянись в верности Верховному Королю Небесному и прими его своим господином, — ответил священник.

В тот же день Фергюс обратился вместе со всеми членам своего клана. Они приняли новую веру с большим рвением. Фергюс разрешил добрым братьям пожить в его владениях. Он попросил их также учить своих домашних.

Барды короля остались недовольны. Они роптали на новую веру. Но когда я рассказал им, что Талиесин говорил Хафгану о вере Христовой, они малость поуспокоились.

— Это не конец для вас, — заверил я их. — Если ты истинный ищущий, ты примешь высшую истину и поймешь, что твое достояние не уменьшилось, а возросло. На западе занимается новый день; старые пути пройдены, вы должны это понять. Человек, который отказался преклонить колени перед Христом, обнаружит, что его место отдано другому.

Гвенвифар, которая научилась вере у Хариты во время ее пребывания в Инис Аваллах, похвалила отца за мужество. Фергюс обнял дочь.

— Храбрость тут ни причем, душа моя, — сказал он. — Это простая практичность. Ибо если бы я не признавал того, что видел сегодня, то был бы более слеп, чем Мирддин.

— Хотелось бы мне, чтобы все британские короли обладали твоим благоразумием, — заметил Артур.

В общем, мы прекрасно провели время у Фергюса. Могли бы погостить и подольше, но дни шли, и Артур все больше смотрел через море в сторону Британии. Я знал, что он думал о своих кимброгах, и день отъезда близится. Однажды ночью, когда мы сидели у очага с длинными вилками для мяса в руках, доставая из котла нежные кусочки свинины, к нам подошла Гвенвифар с большим свертком в руках. Мягкую кожу перекрещивали шнурки. Она держала сверток как ребенка, и я сначала подумал, что у нее в руках и впрямь ребенок.

— Муж, — сказала она, покачивая сверток на руках, — я хочу сделать тебе подарок. — Она подошла ближе. Артур отложил вилку и встал.

Вложив сверток в руки мужа, Гвенвифар начала развязывать шнурки. Слой за слоем кожа открывалась, и когда спал последний слой, под ним обнаружился пергаментный свиток. Ничего особенного, таких было много во времена, когда Орлы правили в Британии.

Артур ошеломленно разглядывал свиток. Он не ожидал такого и теперь не знал, что с этим делать. Он взглянул на жену в поисках объяснений, но ничего не спросил. Бедивер и Кай обменялись растерянными взглядами, а Фергюс сиял от гордости.

Гвенвифар взяла свиток и осторожно развернула его. По тому, как она прикасалась к пергаменту — нежно и с величайшим благоговением, — я мог заключить, что свиток старый и немалой ценности. Это заинтриговало меня. Что там такого написано?

Она развернула свиток и держала теперь перед глазами Артура. Я внимательно следил за выражением его лица и отметил, что недоумение короля отнюдь не уменьшилось, а скорее, даже возросло. Чем больше он изучал свиток, тем больше недоумевал.

Гвенвифар настороженно смотрела на него. Серые глаза, слегка приподнятые темные брови — она явно ожидала какой-то определенной реакции. Может быть, сомневалась, что он достоин такого подарка? Или размышляла, а тот ли Артур мужчина, за которого она приняла его поначалу? Тому ли она доверила свою жизнь, и достоин ли он ее?

Артур, благослови его Бог, понял, что сам не решит задачу. Он еще некоторое время изучал свиток, а затем, подняв голову, уверенно улыбнулся и воскликнул:

— Иди сюда, Мирддин, посмотри, что дарит мне моя королева!

Ну что же, правильно. Во всяком случае, Гвенвифар, кажется, услышала то, что хотела. И Артур тоже казался довольным: он ловко выпутался из сложного положения. Фергюс широко улыбался. Судя по его лицу, он был доволен, что сокровище его племени обрело достойного защитника. Только меня все это как-то не радовало, потому что Артур ловко переложил бремя на мои плечи; теперь я должен был оценить подарок и высказать мнение о его ценности.

Во мне боролись любопытство и опасение. Я мог бы отказаться, и тогда Артуру пришлось бы сознаться в своем невежестве. А мог помочь… Артур ждал. Любопытство взяло верх над опасениями, я встал и подошел к королевской чете.

Оба повернули свиток ко мне. Я смотрел на бледный пергамент, ожидая увидеть нарисованную какую-нибудь картинку или слова. И да, там была картинка, и слова тоже были, но такого я никогда в жизни не видел.

Глава 4

Теперь я понял, почему король призвал на помощь меня. Я открыл рот, чтобы заговорить, но передумал и еще раз изучил свиток.

Там было несколько длинных столбцов, начертанных на языке, которого я не знал: не латынь, не греческий, так что прочесть не удавалось. Еще пергамент содержал несколько изображений: один большой рисунок, а по бокам — три поменьше. Впрочем, рисунки ситуацию не прояснили. Они изображали странный объект, напоминающий улей, покоящийся на стопке тонких дисков и плавающий в небесной лазури, а может быть, в воде. Но это никак не лодка, потому что в борту виднелась дыра, через которую могла попасть вода. Рисунки по бокам изображали тот же объект с разных ракурсов. Я не мог понять назначение этой странной штуки.

Однако Гвенвифар ждала моего мнения.

— Чудесный документ! Вижу, ваш клан долго хранил его.

— Этот свиток передавался из рук в руки с первых дней и по сей день, — объяснила Гвенвифар. — Говорят, что в Эйре привезла его Бригитта, королева Туата ДеДаннан[6].

— В это вполне можно поверить, — сказал я. — А ты можешь прочитать слова, написанные здесь? — Я указал на тонкую вязь символов.

Лицо Гвенвифар помрачнело.

— Увы, не могу. Это искусство давно утрачено нашим родом, если вообще когда-нибудь кто-нибудь им владел. — Я надеялась, что ты, Мудрый Эмрис, сможешь прочитать их мне.

— Хотел бы, — вздохнул я. — Но здесь толку от меня немного. — Вдруг, не иначе как по наитию, я сказал: — Но, может, священник Киаран знает эти письмена. Если ты не возражаешь, можем завтра показать ему.

— Хороший совет, — ответила Гвенвифар, — только пусть Киарана призовут сюда. Не будем же мы таскать наше сокровище через все королевство.

Фергюс согласился с дочерью и на рассвете отправил гонца в Мюрболк за священником.

Утром, пока мы ждали монаха, Артур спросил меня:

— Как думаешь, что нарисовано в пергаменте, Мирддин? — Мы сидели в скалах над берегом. День обещал быть ясным, море спокойно плескалось о камни внизу.

— Похоже на какое-то жилище, — ответил я. — Пока ничего другого сказать не могу.

Он замолчал, слушая крики морских птиц. Солнышко приятно пригревало.

— Мне здесь нравится, — пробормотал он через некоторое время.

Подошли Кай и Бедивер. Они уже некоторое время с тоской посматривали в сторону дома.

— Мы думали, вы готовите корабль, — сказал Бедивер. — А то вдруг нас забудете?

— Артур как раз только что сказал, что не хочет уезжать, — я лукаво посмотрел на воинов.

— Как это не хочет? — возмутился Кай. — Знаешь, Артос, если я еще неделю послушаю их дудки, я с ума сойду!

— Спокойно, брат, — улыбнулся Артур. — Мирддин шутит. Отправляемся завтра, как и планировали. Корабль уже готовят. — Он махнул рукой в ту сторону, где люди Фергюса с нашим корабелом проверяли паруса.

— Киаран прибыл, — сообщил Бедивер. — Фергюс ждет, когда вы с Мирддином присоединитесь к ним.

— Так чего же мы сидим? — Артур вскочил на ноги. — Идем. Я намерен разгадать хотя бы одну загадку, прежде чем покину это место.

Киаран приветствовал нас с улыбкой.

— Завтра будет хорошая погода для плавания, — сказал он нам. — Я приду проводить вас.

— О, не говори об отъезде! — воскликнул Фергюс. — Вы же забираете у меня мое сердце!

— Твое место остается за тобой всегда, — успокоил его Артур. — Приходи, когда захочешь, тебе будет рады.

Гвенвифар подошла со свитком. Священник, как только увидел его, тут же сказал, что вещь бесценна.

— Мне уже приходилось видеть подобные, — склонившись над манускриптом, заявил он. — Я тогда был учеником святого Фомы Нарбоннского, сопровождал его в Константинополь. Жрецы великого города хранили в таких свитках мудрость со всего мира. Говорят, самые старые из них происходят из Великой Александрии и Карфагена.

Фергюс улыбнулся, весьма довольный такой оценкой.

— А прочитать можешь? — спросил он.

Киаран наклонился еще ниже, задумчиво подергал себя за губу, а затем сказал:

— Нет, не могу. Это не греческий, не латынь и не какой-либо другой язык, который я знаю. Но, — продолжал он с улыбкой, — это не так важно, потому что я хорошо знаю, что здесь изображено.

— Тогда расскажи и нам! — обрадовано предложил Артур.

— Это называется усыпальницей, — объяснил Киаран. — Есть разные разновидности, и это… — увидев наше замешательство, он замолчал.

— Не удивляйся, — сказал я, — наши познания в этих вопросах не так велики, как твои, добрый монах. Я правильно понял, что это сооружение в память о великих усопших?

— Дом чести, — подтвердила Гвенвифар. — Так его называли старые.

— Да! Именно! — покивал Киаран. — Здесь действительно изображен, — он осторожно провел концом пальца по рисунку, — Дом Чести — из тех, что называют ротондами за их круглую форму. Видите, оно стоит на постаменте, а постамент образуют вот эти круглые диски, похожие на столы, края которых степенями ведут ко входу.

— В Риме тоже были такие? — удивился Артур. Кай и Бедивер просто смотрели на пергамент с недоумением.

— Нет, в Риме таких нет, — заявил Киаран. — Секрет их строительства давно утрачен, в том числе и для Рима. Одно такое сооружение есть в городе Константина. Я видел его.

— Как ты считаешь, можно возвести такой Дом Чести по этому рисунку? — спросил Артур, переводя взгляд со священника на меня.

— Это возможно, — осторожно согласился я. — Если рассматривать рисунок как чертеж.

— Именно в этом и заключается ценность этого свитка! — воскликнул Киаран. — Он предназначен для строителей. Понимаете? — Он указал на ряд чисел слева от рисунка. — Это и есть числовые измерения и пропорции, которыми должен руководствоваться строитель. То есть здесь написано, как строить Дом чести!

— Тогда я его построю, — заявил Артур. — Я воздвигну такую ротонду со столами в память о кимброгах, погибших на Бадуне. И у них будет такой дом, каким не могут похвастаться даже в Риме.

В ту ночь мы пили королевский эль и клялись почаще навещать друг друга. Артур нашел в Фергюсе хорошего друга, короля, чья верность была обеспечена взаимным уважением и скреплена браком. Видит Бог, лорды Британии причинили Артуру достаточно душевных страданий и неприятностей. Артур прекрасно чувствовал себя в Иерне, вдали от мелких королей с их вечными дрязгами и бесконечными требованиями.

Так что следующим утром мы уходили хотя и отдохнувшие, но все же с сожалением. Фергюс пообещал приехать к Артуру в Каэр Лиал, где мы все вместе отслужим мессу. Артур и Гвенвифар долго стояли у борта, наблюдая, как зеленые берега острова исчезают в морском тумане. Они выглядели изгнанниками, покидающими родину.

Мы плыли вдоль северного побережья, намереваясь пройти по проливу и переправиться на тот берег в Регеде. Когда корабль миновал последний мыс и вошел в пролив, мы увидели несколько странных кораблей под черными парусами. Они были еще далеко на юге, но быстро приближались.

— Семь, — сказал Бедивер, вглядываясь вдаль. День был ясный, и солнце ярко светило, из-за бликов на воде подробности разглядеть не удавалось. '

— Кто бы это мог быть? — спросил Артур вслух. — Ты их знаешь, Кай?

— Пикты и другие, вроде ютов и датчан, ходят под голубыми парусами, — ответил Кай, прищурившись. — Нет, не знаю ни одного племени, которое ходит под черными парусами.

Артур на мгновение задумался, а затем сказал:

— Я хочу посмотреть на них поближе. — Он отдал приказ корабелу Баринту, который послушно положил наш корабль на новый курс.

Мы смотрели, стоя на носу, вглядываясь в морской простор

— Теперь я насчитал тринадцать, — через мгновение заявил Бедивер.

— Корабли большие, — заметил Кай. — Больше, чем наши.

— Вот, теперь их уже двадцать, — сообщил Бедивер. — Двадцать, Мирддин, и они идут к нам…

— Вижу, — напомнил я ему, глядя на черные корабли, летящие по волнам. — И мне не нравится то, что я вижу.

— На кораблях никого не заметно, — промолвила Гвенвифар. — Они что, прячутся от нас?

Расстояние между нами сокращалось. Теперь Бедивер насчитал уже двадцать восемь кораблей!

— Нет… тридцать!

— Артур, у кого, кроме Императора, есть такой большой флот? — спросил Кай.

— Возможно, в Риме есть, — неуверенно предположил Артур. — Хотя зачем римлянам отправлять такой флот в северные воды?

Мы позволили ближайшему кораблю подойти на расстояние броска копья, а затем пошли параллельным курсом. С бортов свисали круглые щиты, обтянутые кожей. Между щитами торчали копья. С каждого борта выходило по десять весел. Длинные деревянные навесы образовывали узкую крышу над гребными скамьями и служили, видимо, площадкой для воинов. На квадратном парусе в белом овале было намалевано какое-то животное.

— Что это? — спросил Кай, щурясь. — Медведь?

— Нет, — ответил я, — не медведь, а свинья. Это кабан.

Два корабля какое-то время шли одним курсом, а затем черный корабль внезапно повернул к нам. В то же мгновение на помост выскочили странные воины — рослые широкоплечие мужчины с черными волосами и бледной кожей. Они что-то орали, размахивая копьями.

— Эй, они атакуют! — закричал Бедивер, хватая свои копье и щит.

Мгновением позже в воздух мелькнули первые вражеские копья. Броски оказались неудачными, кроме двух: одно копье прошло у нас за кормой, а второе вонзилось в борт. Лленллеуг перегнулся и успел схватить копье, прежде чем оно упало в море. Довольно неуклюжее оружие: древко из грубо ошкуренного дерева с тяжелым наконечником, больше приспособленным для колющих ударов, чем для бросков.

Гвенвифар взяла свой щит, Кай тоже. Только Артур оставался невозмутим. Он стоял, глядя на приближающийся корабль, пока наша команда вооружалась. Вражеский борт приближался. В нас летели копья. На этот раз несколько из них ударили в борт, а одно зацепило парус.

— Артур, — сказал я, — ты намерен драться с ними?

Он не ответил, так и стоял, глядя на приближающийся корабль, прищурив глаза. Бедивер протянул ему щит. Но Артур даже не оглянулся.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали, Медведь? — Не получив ответа, Бедивер быстро взглянул на меня.

— Артур? — позвал я.

Отвернувшись, наконец, от борта, Артур подозвал корабела.

— Поворачивай! — приказал он. — Идем назад к Иерне! И быстро! Мы должны предупредить Фергюса!

Мы совершили резкий поворот. Враг бросился было в погоню, но наше легкое судно шло намного быстрее, и вскоре их копья уже бесполезно падали в воду. Сообразив, что нас не догнать, нападавшие вернулись на прежний курс.

С попутным ветром мы быстро приближались к ирландскому берегу.

— Быстрее! — торопил Артур. Хотя мы должны были достигнуть суши намного раньше врага, медлить действительно не стоило.

Вскоре мы уже увидели залив, из которого недавно вышли.

— Седлайте лошадей, — приказал Артур.

— Может, сначала спустим их на берег? — предложил Бедивер.

— Нет. Сейчас. — Артур повернулся к шкиперу. — Баринт! Ты знаешь залив. Посади корабль на мель как можно ближе к берегу.

Кай, Бедивер и Лленллеуг оседлали лошадей, и к тому моменту, когда мы вошли в бухту, готовы были ехать тотчас же. Баринт направил корабль прямо к земле. Я смотрел, как быстро приближается берег и готовился к столкновению. Киль задел дно, и Артур вскочил в седло.

Мы сели на мель с треском: руль раскололся, мачта затрещала. Корабль накренился. Артур хлестнул своего коня и заставил перепрыгнуть через борт.

Лошадь толкнулась задними ногами, поджала передние и махнула за борт, подняв тучу брызг. Еще один прыжок, — и Артур уже скачет по берегу. Гвенвифар последовала примеру Артура, Лленллеуг бросился за ней, так и не выпустив вражеского копья.

— Посмотри на них, — пробормотал Кай, качая головой. — Нельзя же так ездить! Можно шею сломать. Да и лошадей надо бы поберечь.

— Расскажешь про это вожаку варваров, когда он ткнет тебя копьем в зад, — ответил Бедивер с седла. Он хлестнул свою лошадь и заставил ее совершить такой же прыжок в море. Кай последовал за ним. Повернувшись в седле, я окликнул шкипера.

— Я буду ждать тебя, Баринт.

— Не надо, господин, — Баринт пытался укрепить мачту. — Не ждите меня. Я скоро закончу здесь и догоню вас.

— Не задерживайся! — Я погнал своего коня за борт. Лошадь послушно нырнула, забрызгав меня с ног до головы. В три прыжка я добрался до пляжа. Кай к этому времени уже был возле утеса перед крепостью Фергюса, Бедивер с трудом взбирался по крутой тропе; Артура и остальных я не видел.

Возле начала тропы я оглянулся. Враг не последовал за нами к берегу — вероятно, поскольку мы опередили их, они решили собраться большой кучей, прежде чем атаковать.

К тому времени, как я добрался до Мюрболка, в крепости уже поднялась тревога. Все спешили: мужчины — защищать крепость, женщины и дети — прятаться, пастухи гнали скот под защиту крепостных стен.

Фергюс и его военачальник стояли в центре двора, Артур и Гвенвифар — рядом. Дочь говорила отцу:

— Послушай его, отец. Их слишком много. Мы не можем сражаться с ними здесь.

— Десять щитов с каждой стороны — это минимум двадцать воинов на каждом корабле, а то и больше, — сказал Артур. — А там тридцать кораблей, да и то, может, мы не все видели. Если они высадятся здесь, будут сидеть в вашем зале еще до захода солнца.

— Надо оставить крепость, уходить и поднимать кланы, — настаивала Гвенвифар. — Это даст нам шанс. Мы знаем нашу землю, а они нет. Соберем людей Конэйра и Улада. Они же нас не оставят.

Фергюс тер подбородок и хмурился.

— Фергюс, — мягко сказал Артур, — мы не можем спасти Мюрболк, но можем спастись сами. А если останемся, потеряем все.

— Ладно, — неохотно согласился Фергюс. — Сделаем, как ты говоришь. — Он отдал короткую команду и вестовой бросился бежать. — Надо собрать провизию, — сказал король, оборачиваясь. — Но это не быстро.

— Времени нет, — возразил Артур. — Уходить надо немедленно.

— Хватит уже того, что я ухожу из собственной крепости, — сварливо сказал Фергюс. — Так что же, я еще и сокровища клана должен бросить?

— Тогда поторопитесь, — кивнул Артур. — Я с Каем и Бедивером отправлюсь к мысу. Надо посмотреть, где враг высадится на берег.

— Я с тобой, — сказала Гвенвифар.

— Нет, моя леди, останься здесь, — велел Артур. — Мы скоро вернемся.

Гвенвифар хотела возразить, но передумала. Артур махнул мне рукой:

— Идем с нами, Мирддин.

Мы выехали и у ворот встретили Баринта.

— Нас не преследовали, господин, — сообщил он.

— Оставайся здесь и наблюдай, — приказал ему Артур. — Предупреди Фергюса, если что-то заметишь. Мы едем к мысу.

Мы скакали по прибрежной тропе, высматривая в море какие-нибудь признаки врага. Но мы ничего не видели, пока не достигли высокого обрыва на мысу. Но стоило нам подняться на вершину холма, как у всех вырвался единодушный стон. Перед нами во всю ширь распахнулся морской простор. Северное побережье было буквально усеяно черными парусами. Их там было не меньше сорока. Сбившись в кучу, они походили на птиц-падальщиков на поле боя.

Глава 5

— Боже, помоги нам, — сказал Бедивер, глядя на вражеский флот.

— Они собираются сойти на берег там, — ответил Артур, указывая на бухту дальше по берегу. — Скорее всего, они будут пешими — я не видел лошадей — так что им потребуется некоторое время, чтобы пройти вглубь страны. Он взглянул на небо. — Солнце сядет раньше, они не успеют сформировать десантный отряд.

— Хорошо хоть одна ночь у нас на подготовку есть, — проворчал Кай.

— Только одна ночь, — решительно подтвердил Артур. Развернув лошадь, он двинулся обратно по тропе. Кай последовал за ним, а Бедивер и я еще немного постояли, глядя на вражеские корабли.

— Думаю, там около тысячи воинов, или немногим больше, — размышлял Бедивер. — Интересно, сколько могут выставить короли Улада?

— Я очень боюсь, что мы это скоро обнаружим, — мрачно ответил я.

Мы поспешно вернулись в Мюрболк. Люди уже покидали каэр; первые группы на моих глазах растворились в лесу. Фергюс стоял у ворот, напутствуя и поторапливая воинов. Артур, Гвенвифар и Лленллеуг разговаривали неподалеку. Кая я не видел.

Артур поднял голову и приглашающе махнул нам рукой. Когда мы подошли, он сказал:

— Бедивер, ты и Кай останетесь, чтобы помочь Фергюсу и его военачальникам. Гвенвифар, Лленллеуг и я поднимем лордов уладов.

— Кто-то должен предупредить Киарана и его братьев-монахов, — указал я. — Я пойду к ним.

— Если у нас возникнут проблемы с лордами, мне хотелось бы, чтобы ты был рядом, — не согласился Артур.

— Добрые братья недалеко, — сказала Гвенвифар. — Мы можем предупредить их по дороге.

— Да будет так. — Артур обратился к Бедиверу: — Как только Кай вернется, введешь его в курс дела.

— Если все пойдет, как задумано, — добавила Гвенвифар, — мы вернемся сюда до восхода солнца с помощью.

Мы снова сели на лошадей и, попрощавшись с Фергюсом, выехали. Лленллеуг ускакал вперед. Мы миновали лес и пересекли ручей, затем поднялись на широкий, пологий перевал и свернули на юг. Вскоре мы оказались в небольшом полевом лагере монахов.

Киаран поприветствовал нас и предложил еду и питье.

— Господь свидетель, — сказал он, — вы окажите нам честь, поужинав с нами.

— Мы бы с радостью, — ответила Гвенвифар, но, к сожалению, не можем. Мы пришли предупредить вас. Приближается беда. На остров высадились захватчики. Сейчас они на северном берегу недалеко отсюда.

— Захватчики... — Священник повторил это слово без особого страха. — Вы знаете, кто это?

— Раньше я с этим племенем не сталкивался, — сказал ему Артур. — Но флот у них такой же большой, как у Императора, а корабли и паруса черные.

— Вандалы, — кивнул Киаран.

— Ты знаком с ними? — спросил я.

— У прочих варваров нет флота, — ответил священник. — В Константинополе их знают. Там я впервые услышал о них и кораблях с черными парусами.

— А ты не припомнишь, никто не говорил, как с ними сражаться? — спросил Артур.

Киаран медленно покачал головой.

— К сожалению нет. По правде говоря, я слышал, что их невозможно победить. Из всех варваров вандалы самые свирепые и жестокие. Они убивают ради удовольствия и не уважают жизнь — ни свою, ни чужую. Для них нет ничего святого, кроме собственной доблести, и они живут только ради возможности убивать и грабить. — Священник помолчал. — Не стану врать: противостоять им трудно, если вообще возможно. Вандалов боятся все, кто их знает. Даже готы бегут от них, как только увидят. — Киаран помолчал, а затем добавил: — Это все, что я знаю. Хотел бы рассказать больше, но нечего.

— И я бы хотел услышать побольше, но благодарен и за это немногое, — ответил Артур. — Фергюс и его люди покидают крепость. Если выйдете сейчас, успеете присоединиться к ним в укрытии.

— Мы хотим поднять королей, — сказала Гвенвифар. — Сначала поедем в Конэйр на Рат Мор.

— Да пребудет с вами Бог, друзья мои, — сказал Киаран. Он благословил нас, и мы отправились дальше.

Крепость Конэйр Кробх Руа, или Крепость Красной Руки, была почти такой же, как крепость Фергюса, только больше, а у ворот стояла большая, вырезанная из огама колонна. Да и отряд у короля превосходил отряд Фергюса. Четыре короля-данника поддерживали его. Каждый из них содержал воинов за свой счет, и все они при необходимости подчинялись Конэйру. Могущественный союзник. Если он поддержит Фергюса, для выживания Иерна это будет иметь решающее значение.

Гвенвифар понимала, что воинство собрать надо как можно быстрее. Увидев ворота открытыми, она въехала в каэр, не обращая внимания на вялые крики стражников.

Она подъехала прямо к залу и закричала:

— Конэйр! Выходи, Конэйр! Надо поговорить.

Ее услышали. В дверях из простой белой воловьей шкуры с нарисованной на ней красной рукой появилась голова человека.

— Король глух ко всем требованиям, кроме своих собственных, — заявила голова.

— Просто скажи своему глухому королю, что он дурак, раз спит в своем зале, когда его владениям грозит вторжение, — рявкнула королева, насупив брови.

Голова мгновенно исчезла.

— Ты меня слышал, Конэйр? — крикнула она.

Мгновением позже воловья шкура отлетела в сторону, на пороге появился высокий светловолосый мужчина с рыжевато-каштановой бородой. Красивый мужчина, надо сказать. Он скрестил голые руки на груди.

— А-а, Гвенвифар, — сказал он, увидев королеву, — я должен был догадаться, что это ты устроила такой переполох. — Он быстро оглядел нас. — Я думал, ты уже в Инис Прайдейн. Ты пришла, чтобы выйти за меня замуж?

Гвенвифар одарила его пренебрежительной улыбкой.

— Конэйр Кроб Руа, я никогда не выйду за тебя замуж. Мужчина рядом со мной мой муж…

— Тогда о чем нам говорить? — Король Улада повернулся и собрался уйти обратно в зал.

— Мой муж, — продолжала Гвенвифар, — Артур, Верховный Король бриттов.

Конэйр остановился и повернулся.

— Что, в самом деле? — Он оглядел Артура с ног до головы, а затем, как будто решив, что не увидел ничего стоящего, из-за чего бы стоило утруждать себя, с насмешкой заявил: — Вот уж не знал, что у бриттов появился еще один новый король. Мне интересно, почему они теперь-то беспокоятся?

Артур рассматривал ирландского лорда, словно ученый-друид забавного зверька. Он ничего не сказал. А вот лицо Гвенвифар покраснело от гнева. Однако на оскорбление Конайра ответил молчаливый Лленллеуг.

— Твое невежество превосходит только твое высокомерие, Конэйр, — сказал он. — Этой ночью тебе придется решать — жить или умереть.

Ирландский лорд с ненавистью посмотрел на Лленллеуга.

— Похоже, — сказал он с отвращением в голосе, — что я не один буду принимать это решение.

— Ты не понял, — сказала Гвенвифар. — Вовсе не копье Лленллеуга похитит дыхание твоего тела. Пока мы тут препираемся, захватчики идут по нашей земле. У нас только одна ночь, чтобы приготовиться к обороне, иначе наше королевство перестанет существовать.

Взгляд Конэйра медленно переместился с Лленллеуг на Гвенвифар.

— Какие еще захватчики? — растерянно спросил он.

— Вандалы, — коротко ответила Гвенвифар. — И они пришли грабить Иерну.

— Ну, вряд ли опасность настолько велика, иначе я бы о ней обязательно услышал, — ирландский король горделиво выпрямился. — Но я вовсе не удивлен. Вас прислал Фергюс. Как только у него неприятности, он тут же приходит просить моей защиты. Передайте ему, что я обдумаю этот вопрос и отвечу, когда мне будет удобно. — Всем своим видом он показывал, что аудиенция закончена.

— Стоять! — приказал я голосом Истинного Барда — А теперь слушай меня, лорд Конэйр. Я знавал многих королей: некоторые отличались глупостью, другие — высокомерием. Но мало кто сочетал в себе и то, и другое. А уж о том, что они прожили долго, никто не слыхивал.

Гордый король ощетинился. Глаза полыхнули гневом. Но я не дал ему возможности говорить.

— Мы пришли сюда, чтобы предупредить тебя и просить твоей помощи. Ты понятия не имеешь о силе, угрожающей тебе. Если мы не выступим против нее вместе, никто из нас не выживет. — Конэйр нахмурился. Ему было очень неуютно ощущать силу моего голоса. — Если сомневаешься, почему бы тебе не проехаться с нами на побережье и не убедиться своими глазами, что тебе говорят правду?

Ирландский лорд молчал.

— Что скажешь, Конэйр? — спросила королева.

— Лошадь мне! — рявкнул Конэйр. Потом обратился к Гвенвифар: — Я поеду с тобой и сам посмотрю. Если все, как ты говоришь, я буду защищать тебя. — Он позволил себе лукавую улыбку. — А если нет, я взыщу с вас по-своему.

Говоря это, Конэйр так смотрел на Гвенвифар, что нетрудно было догадаться, что у него на уме. Артур помрачнел от этой глупой издевки. И я не винил его. Будь я Артуром, король уже лежал бы на собственном пороге, разрубленный от макушки до промежности. Но положение спасла Гвенвифар.

— Знаешь, не стоит заявлять о требованиях, которые не собираешься выполнять, — холодно произнесла она.

Не говоря ни слова, Конэйр развернулся на каблуках и исчез в зале. Гвенвифар самодовольно улыбнулась.

— Ну, хоть что-то… Я уж и не надеялась.

— Эта Красная Рука всегда такая приятная в обхождении? — спросил Артур.

— Он хотел взять меня в жены. У него, правда, есть жена, а также две кумал-жены. Но он все думает, что он вроде Рори или Конора Мак Нессы. Не раз приставал ко мне, чтобы я согласилась выйти за него замуж.

— Если мужества у него хотя бы вполовину от его тщеславия, — заметил Артур, — тогда вандалы скоро помчатся назад по волнам быстрее ветра.

— Когда придет время работать копьем, ты не будешь разочарован, — сказал Лленллеуг. — Певец не владеет арфой лучше, чем этот король копьем.

— С удовольствием посмотрю, — ответил Артур.

На пороге снова возник Конэйр, вскочил на лошадь и повел нас от крепости по протоптанной тропе через лес. В конце концов, мы оказались у подножия невысокого лысого холмы, с которого начиналась череда спускающихся вниз гребней, обрывавшихся острыми утесами к северо-западному побережью. Еще не доходя до обрыва, мы увидели черные паруса, сгрудившиеся в море. Многие корабли уже причалили к берегу, и с каждой минутой подходили все новые; но на берегу я не заметил лошадей. Не было лошадей и на кораблях.

— Сорок кораблей, — заметил Бедивер. — И было столько же. Значит, прибыли все.

— Хорошо бы, — заметил Кай. — А ну как это передовой отряд, посланный разведать местность?

Ирландский король долго смотрел на залив.

— Никогда не видел таких дерзких захватчиков, — сказал он наконец. — Такая наглость влечет за собой большой долг, и я собираюсь взыскать его с них.

— Хорошо сказано, Конэйр, — кивнул Артур. — Вместе мы загоним этих варваров в море.

Конэйр повернулся к Артуру и посмотрел ему в глаза. Закатный свет сделал его лицо похожим на каменное изваяние.

— Господи, я человек импульсивный и вспыльчивый, как вы заметили, — проговорил он. — Признаю свои слова недостойными. Сожалею о них. Теперь я думаю, что ты настоящий король, а двум таким благородным союзникам не подобает вступать в битву, затаив обиду друг на друга.

— Согласен, — кивнул Артур. — Поработаем вместе. Орда вандалов — хороший повод проникнуться друг к другу приязнью. — С этими словами верховный король Британии протянул руку ирландскому королю. Конэйр сжал его руку, и они обнялись, как родные, забыв о вражде.

Но Конэйр на этом не закончил. Он повернулся к Гвенвифар и сказал:

— Леди, ты знаешь, я всегда относился к тебе с большим уважением. Вот почему я глубоко сожалею о том, что ты ушла из Эйринн, чтобы смешать свою кровь с британской. И хотя для меня это утрата, я понимаю твой выбор и даже одобряю его. Ты — хорошая пара для человека, по-настоящему достойного тебя. Хвалю. И предлагаю свою руку с такой же охотой, как предложил бы свою жизнь.

— Принимаю твою руку, Конэйр, — ответила Гвенвифар, — но руки тут будет мало. — Она взяла короля за руку и поцеловала в щеку.

Глава 6

Ирландский король широко улыбнулся, подобрал поводья и погнал коня вперед. Мы поскакали к Рат Мору, но у самого леса внезапно встретили вражеский отряд.

Не прошло и двух ударов сердца, как мы столкнулись с пятьюдесятью воинами — крупными мужчинами со свирепыми, безжалостными глазами, блестевшими, как осколки гагата, на желтоватых лицах. Они двигались пешком, осторожно, а из оружия я заметил только толстые черные копья и тяжелые деревянные щиты, которые раньше прикрывали борта кораблей. Они не растерялись. Предводитель отдал приказ, и вандалы с воплями бросились на нас.

Артур подхлестнул коня, намереваясь встретить атаку в лоб.

— Прикройте меня! — крикнул он, перекидывая щит в положение к бою.

Первым отреагировал Лленллеуг. Он пронесся мимо меня и занял позицию слева сразу за Артуром, чтобы варвары не смогли подойти к королю с неудобной стороны.

Конэйр внезапно оказался рядом со мной, протягивая копье.

— Ты без копья, — сказал он. — Возьми мое.

— Спасибо, не надо, я предпочитаю меч.

Гвенвифар хлестнула своего коня, передвинула щит и на полном скаку обнажила меч.

— Ну, до чего приятное зрелище! — восхитился Конэйр, глядя ей вслед.

— Вперед, ирландец, — крикнул я. — Как бы нас не окружили!

Артур пронесся сквозь линию врагов, разбрасывая их по сторонам. Лленллеуг, скакавший рядом, не дал им возможности опомниться. Он сбил троих или четверых и зарубил еще двоих. Они проделали в рядах врагов изрядную просеку, позволяя Гвенвифар без сопротивления достичь леса и развернуться, ударив варварам в спину.

Я понял ее замысел и поддержал атаку. Конэйр справа от меня, издал дикий вопль и рванул прямо в середину боя, бросив поводья. Этот наш рывок решил исход боя. Варвары, что-то крича, побежали к лесу. Однако там их встретили Артур и Лленллеуг. Они аккуратно разделили банду варваров на две части: те, кто был ближе к деревьям, сумели сбежать, но остальные оказались в центре атаки пяти всадников. Их беспорядочный ряд провалился внутрь себя, превратившись в столь же беспорядочный узел. Гвенвифар и я первыми добрались до него. Конэйр ударил сбоку, а Артур и Лленллеуг атаковали сзади.

Сбитые с толку, вопящие от паники и ярости, они отчаянно отмахивались короткими, неуклюжими копьями, а мы просто топтали их. Мягкая зеленая опушка леса окрасилась кровью, а поверх нее легли длинные закатные тени.

Остатки отряда варваров, оставив убитых и раненых на земле, скрылись в лесу. Лленллеуг хотел их преследовать, но Артур отозвал его.

— Тоже мне воины! — Конэйр насмешливо фыркнул. — Мне такие недоумки еще не попадались. Если это все, что они могут, я со своими мальчишками выкину их в море!

— Это только разведчики, — ответил Артур. — К тому же они испугались наших лошадей.

— Но они же напали! — возразил Конэйр. — Значит, хотели драться. Пятьдесят против пяти! А мы даже не вспотели.

— Артур прав, — заметил я. — Нам удалось застать их врасплох. А теперь, когда они уже получили представление о том, какие люди здесь живут, не стоит ожидать от них той же ошибки.

— Да какая разница, как это назвать? — прорычал Конэйр. — Просто будем бить вороватых варваров. Пусть попробуют еще раз, и получат то же самое.

Артур серьезно покачал головой.

— Нас сегодня спасли скорость и отвага, Конэйр. Считай, нам повезло, раз мы остались живы. — Он спрыгнул с седла и пошел к лежащим на земле вражеским воинам. Склонился над ними, осмотрел, а затем крикнул:

— Этот еще жив.

— Дело поправимое, — Конэйр быстро спрыгнул с коня.

— Нет, — Артур остановил ирландского лорда. — Возьмем с собой в каэр, глядишь, узнаем что-нибудь полезное.

— Да что ты от него узнаешь? — Конэйр нахмурился. — Убить, и дело с концом. Зато не придется тащить обратно.

Артур прав, но прав и Конэйр. Достаточно было взглянуть на странные черты лица раненого — высокие скулы и узкие, почти раскосые глаза над длинным худым носом цвета старой слоновой кости — казалось, он пришел из другого мира, — и я понял, что ничего толкового мы от него не узнаем. Мы подняли бессознательное тело и перекинули через седло Лленллеуга. Гвенвифар взяла ирландского воина к себе на седло, и мы быстро направились обратно в Рат Мор, где Конэйр созвал друидов, сообщил им об опасности, а затем отправил гонцов, чтобы поднять своих лордов. Варвара отнесли в один из круглых домов и поставили охрану, ждать, пока он очнется.

— Я отправил послание Фергюсу, чтобы он присоединился к нам здесь, — объявил Конэйр. — Лучше ему со своими людьми побыть у меня в крепости, чем бродить по лесу, где их могут встретиться варвары.

— Хорошо, Конэйр, — одобрила Гвенвифар. — Я не забуду твоей помощи.

— Это для тебя, леди, — коротко поклонился он. — И для твоего мужа. Говорю тебе, он мне нравится, и я хочу достойно выглядеть в его глазах.

— Это ты уже сделал, — сказал ему Артур, и вид Конэйра показал, что ему это нравится.

— Тогда прошу вас в мой зал, — пригласил ирландец. — Поднимем кубки. Мои пивовары — знатоки своего дела. Сегодня вечером у нас может быть последний шанс насладиться их искусством. Приходи, Артур! Приходи, Гвенвифар! Приходи, Мирддин Эмрис и Лленллеуг! Выпьем за здоровье врагов нашего врага!

Артур уже направился к залу, но остановился.

— Я бы с удовольствием выпил с тобой, Конэйр, — сказал он. — Но мне почему-то кажется, что враг сегодня не будет праздновать. Давай-ка лучше подумаем, как защитить людей.

Лицо ирландского короля омрачилось.

— Мы сделали все, что могли, — сухо сказал Конэйр. — Что мы еще можем?

— Враги собирают отряд. По-моему, лучше времени для атаки не придумаешь.

— Так темно же! — вскричал Конэйр. — Мы не успеем собрать свое войско.

— Еще лучше, — с улыбкой ответил Артур. — Тьма прикроет наши ряды и позволит перебить их прежде, чем они перебьют нас! Идем, Конэйр, дадим им бой на берегу, ведь их корабли только причаливают.

Конэйр задумался; он не привык к таким тактическим ходам и относился к ним с недоверием. Артур понял его сомнения. Военный опыт Конэйра относился к тем временам, когда короли встречались утром, сражались, а потом отдыхали и пировали, чтобы снова сражаться вечером, успевая в сумерках вернуться в свои крепости.

Артур, в отличие от ирландца воспитанный на безжалостной необходимости и отчаянной хитрости, обладал просто смертоносной проницательностью. Он всегда просчитывал битву на несколько шагов вперед. Он не выходил на поле боя, не подумав о завтрашней битве. Именно об этом он и думал сейчас: измотать врага этой ночью, чтобы завтра оказаться сильнее. Нам понадобится любое преимущество, поскольку врагов много.

Полагаю, Конэйр почувствовал мудрость совета Артура, а может, и понял его стратегический замысел. Но Артур не принуждал ирландского короля — он уговаривал.

— Небо чистое, луна будет светить ярко. Отличная ночь для прогулки к морю. Гвенвифар рассказывала мне о том, как красиво побережья Эйрианн. Хочу взглянуть на него при лунном свете. Что скажешь, Конэйр? Составишь нам компанию?

— Клянусь памятью отца, лорд Артур, — ответил Конэйр, — вы — настоящий воин. Ну, раз уж мы собрались на прогулку, давайте хотя бы чашу поднимем. Все равно надо подождать попутчиков.

Гвенвифар взяла королей за руки.

— Хорошо сказано, Конэйр, надо непременно выпить за дружбу королей. А потом мы с тобой покажем этому британцу прелести наших берегов при лунном свете.

К заходу солнца прибыли первые отряды Конэйра. Вожди вошли в зал и шумно приветствовали Конэйра. Он оделил их кубками и настроил на предстоящую прогулку.

Фергюс со своими людьми прибыл последним; с ним пришли Кай и Бедивер. Артур быстро объяснил свой замысел и описал первую встречу с врагом.

— Где пленный? — спросил Бедивер, когда услышал эту историю. — Надо бы посмотреть, в настроении ли он поговорить с нами.

Конэйр разговаривал с лордами. Мы незаметно вышли из зала и направились в круглый дом, куда отнесли варвара. Он лежал на боку на грязном полу дома; его руки и ноги были связаны путами из плетеной кожи. Когда мы вошли, он сел и вызывающе посмотрел на нас. Воин, охранявший его, узнал нас и сказал:

— С тех пор, как он очнулся, звука не издал. Просто сидит и таращится, как ящерица, страдающая от солнечной болезни.

— Хорошо. Теперь мы за ним присмотрим, — сказал Артур. — Можешь идти в зал, там твои родичи допивают первый кубок.

Воин не заставил себя долго уговаривать. Он трусцой направился к залу, а мы постояли немного, глядя на пленника. Высокий — ростом почти с Артура, плотного сложения. Руки и ноги усеивали шрамы, расположенными через равные промежутки. Волосы и глаза были черными, ни бороды, ни усов — растительность оставалась лишь на голове. Слегка раскосые глаза смотрели на нас без всякого интереса. Артур кивнул Бедиверу, тот вышел вперед и спросил:

— Кто ты, вандал? Твое имя?

Пленник лишь скривил губу.

— Ответь мне, и все будет хорошо, — медленно, почти по слогам произнес Бедивер. — Ты меня понимаешь?

Варвар не отвечал; мы даже не знали, понял ли он вопрос Бедивера.

— Так нельзя, — проворчал Кай. Он встал перед пленником, стукнул себя в грудь и прорычал:

— Кай. Я… Кай. — Он ткнул пальцем в грудь варвара. — Ты? — Короткое слово он ухитрился превратить в вопрос и, к моему удивлению, варвар ответил.

— Хусса! — произнес он низким голосом. — Хусса гроз.

— Вот, — сказал Кай, поворачиваясь к нам. — Вот как надо! — В этот момент варвар с силой качнулся вперед и врезался в ноги Кая, сбив его на землю. Бедивер оттащил пленника и помог Каю подняться на ноги. Варвар отполз подальше.

— М-да, это я сглупил, — виновато проговорил Кай. — Больше я на такую подлянку не попадусь.

— Эй, что это он затеял? — воскликнул Артур. Он метнулся к пленнику и перевернул его на спину. В связанных руках варвар сжимал кинжал Кая. Он злобно усмехнулся и попытался плюнуть в лицо Артуру.

— Ах ты, грязная тварь! — воскликнул Кай, подходя к варвару.

Однако прежде чем Кай успел дотронуться до него, варвар повернул нож и вонзил себе в живот. Его глаза вылезли из орбит. И все же он нашел в себе силы, выдернуть нож и вонзить его себе в сердце.

Гримаса боли сменила дикую ухмылку. Дрожь пробежала по телу варвара, он откинулся назад. Изо рта выплеснулась кровь. Ноги дернулись, и он замер.

— Пожалуй, больше мы от него ничего не узнаем, — заметил Бедивер.

— Хоть имя узнали, — сказал Кай, недоверчиво ощупывая пустые ножны.— И зачем ему сдался мой нож?

— Вряд ли это имя, — сказал я, задумчиво глядя на труп варвара.

Мы вернулись в зал и рассказали Конэйру, что произошло.

— Оно и к лучшему, — подумав, решил ирландец. — Никаких удовольствий он бы не дождался, задержись здесь подольше.

Первые звезды сияли на небесном куполе, когда мы выдвинулись из Рат Мора, чтобы встретиться с вражеским войском, разбившим лагерь на берегу.

Мы лежали в траве и смотрели на темный, как ночь, берег. Света яркого полумесяца не хватало, чтобы различить детали. Легкий рокот моря звучал, как дыхание огромного зверя, а костры, разложенные вдоль берега, переливались мерцающей линией и, казалось, уходили в морскую туманную даль. Другие огни отражались в воде там, где стояли на якоре вражеские корабли.

— Всего сорок кораблей, и только половина воинов сошла на берег, — заметил Бедивер. — Это хорошо.

— О, это очень хорошо, — пробормотал Конэйр.

— У меня получается от четырех до шести сотен воинов, — продолжил Бедивер. — Во всяком случае, меньше тысячи.

— И столько же за ними последует, — сказал Артур.

— А чего они пришли сюда? — спросил Кай.

— Будь благодарен, что они здесь, — пробормотал я. Бедивер усмехнулся. — Ты бы предпочел, чтобы они оказались в Британии?

Бедивер задумчиво смотрел на меня.

— Думаешь, они туда собираются?

Конэйр поднялся на ноги.

— Я уже насмотрелся. Хватит. Пора начинать.

— Ударим по первому лагерю, — сказал Артур, указывая на ближайший костер. — А ты, Конэйр, ударишь с юга, оттуда. — Он указал на следующее скопление костров. — Создайте как можно больше беспорядка и отступайте. Соберемся снова и опять ударим. Двигайтесь на юг вдоль берега.

Фергюс сел на коня во главе отряда и ждал приказа.

— Хорошая ночь для битвы, — сказал он, делая глубокий вдох. — Может, мне поехать с тобой?

— Еще успеешь, — ответил ему Артур.

Людей Улада было триста тридцать вместе с их пятью лордами, и все верхом; сто пятьдесят всадников перешли под командование Артура и столько же остались под командованием Конэйра. Небольшой отряд из тридцати человек оставался позади, чтобы прикрыть арьергард и не допустить окружения; эту задачу возложили на Фергюса, Гвенвифар и меня.

Два ударных отряда бесшумно свели лошадей вниз к берегу; там они займут свои позиции для атаки. Как только они достигли берега и двинулись, мы последовали за ними. Артур был полон решимости не допустить тревоги в лагере раньше времени. Он и Конэйр сами должны были выбрать время для атаки.

Крутая ухабистая тропа хорошо просматривалась в лунном свете, и нам не составило труда спуститься к берегу. Я повертел головой и удивился. Воины бесследно растворились во тьме. Мы поднялись в седла и выставили охранение на тропе у скалы, еще один маленький отряд занял место чуть подальше на берегу.

Оставалось ждать. Я хорошо видел уходящие вдаль вражеские костры. Ближайший горел совсем недалеко от нас, и хотя я не мог разглядеть в темноте никого из вандалов, голоса их доносились до нас с морским бризом. Грубая, отрывистая речь из звуков, повторить которые мне сразу не удалось бы. Вандалы не торопясь занимались обустройством лагеря.

Внезапно с берега донесся резкий крик и сразу оборвался. Мгновение спустя в лагере поднялась суматоха. Берег взорвался криками. Я заметил силуэты лошадей, когда они замелькали в свете костров, и блеск оружия, когда мечи поднимались и опускались. Казалось, сама тьма закружилась вокруг костров и напала на захватчиков.

Атака закончилась так же внезапно, как и началась. Прежде чем противник успел вооружиться, всадники нанесли удар и исчезли. Тревога не успела охватить соседний лагерь, а он уже тоже подвергся нападению. Это было дальше от нас по берегу. Я никого не видел, хотя звуки говорили о том, что тишины больше не будет, даже когда атака закончилась так же быстро, как и началась.

Наша задача — наблюдать и ждать. Ночь выдалась напряженной, но от нас пока ничего не требовалось. Гвенвифар спешилась и прошла немного по берегу. Я присоединился к ней. Некоторое время мы шли молча, напрягая глаза и слух в темноте.

— Боишься за Артура? Не стоит. Он справится.

— Конечно. Но лучше бы я была с ним…

Сверху нас позвали. Мы увидели темную фигуру, спускавшуюся по тропе.

— Лорд Фергюс, — еще издали окликнул человек, бежавший нам навстречу. — Конэйр вернулся. Он вас ждет.

— Артур? — обеспокоенно спросила Гвенвифар.

— Нет, еще не вернулся, — ответил гонец.

— Сходи ты, Мирддин, — сказал Фергюс. — Я еще немного подожду Артура здесь.

Мы с Гвенвифар поднялись наверх. Здесь нас ждали Конэйр с отрядом. Пожалуй, они немного устали, но были вполне довольны сделанной работой.

— Жаль, что вас не было с нами, — сказал король. — Когда будете слушать рассказы об этой ночной вылазке, пожалеете, что пропустили самое интересное. Отличный бой получился!

Его военачальники хором поддержали лорда.

— Они бегут, как только увидят лошадь, — сказал один из них. — Они даже команд не слушают!

Другие согласно заговорили:

— Да они еле управляются со своим оружием!

Первый успех окрылил ирландцев. Все-таки враги существенно превышали их числом. В этом и заключался талант Артура: он задумал эту операцию не только для того, чтобы нанести урон врагу, но и для того, чтобы вдохновить ирландцев. Они обрели уверенность в своей способности атаковать и разгромить захватчика с небольшим риском для себя. Когда им придется столкнуться в следующий раз, ирландцы будут считать себя победителями, независимо от того, сколько врагов будут стоять по ту сторону линии фронта.

Артур вернулся перед рассветом. Как и у Конэйра, единственной его потерей стал ночной сон. Только в отличие от Конэйра он и не думал ликовать. Я сразу заметил, что он чем-то озабочен, и как только мы остались одни, спросил, что его беспокоит. На обратном пути он совсем не был расположен обсуждать итоги боя. Пришлось подождать, пока Гвенвифар не отправилась спать.

— Не нравятся мне эти вандалы, — мрачно ответил он.

— А вот Конэйр очень ими доволен, — заметил я. Мы сидели в домике, который нам предоставил король; Гвенвифар спала на кровати за плетеной перегородкой.

— Понятно, — согласился Артур, — но у ирландцев мало опыта в обращении с варварами. Они думают, раз враг боится наших лошадей, его легко победить.

— А ты что думаешь?

— Уверен, они ждут своего вожака. Он еще не сошел на берег. Вот когда сойдет, тогда все и начнется.

— А чего он ждет?

— Да кто их знает, варваров? — Артур пожал плечами.

— И то правда. — Я помолчал, а потом все-таки спросил: — Как думаешь, смогут ирландцы победить их?

Верховный король Британии долго обдумывал ответ.

— Нет, — сказал он наконец, качая головой. — Они искусные наездники и хорошие воины, — признал он, — только храбрость у них хрупкая. Они легко впадают в отчаяние. А еще они жутко своенравны, Мирддин, клянусь. Ты им говоришь одно, а они делают другое. — Он помолчал: — Но меня не это беспокоит…

— Что тогда?

— Мы не сможем прогнать захватчиков без помощи британских королей, — мрачно сказал он.

Я закончил его мысль:

— А британские короли не станут рисковать своими жизнями и королевствами, чтобы помочь ирландцам.

— Да они, скорее, руки себе отрубят, чем поднимут меч на защиту Иерны, — пробормотал он. — Варвары, конечно, подождут, пока Британия созреет для ощипывания, а пока довольствуются Иерной. Те же ирландцы, ты помнишь, не прочь пересечь море и пограбить наши прекрасные берега.

Он все правильно говорил.

— Варвары пока пограбят здесь, но потом обязательно посмотрят в сторону Инис Прайдейн. Молись, чтобы этого не случилось, Мирддин. Мы только что справились с саксами. Новую войну Британия не переживет.

Глава 7

— Своенравные, говоришь? — воскликнула Гвенвифар, врываясь в комнату. — Значит, ты считаешь, что мы легко впадаем в отчаяние! — Она встала перед мужем, уперев кулаки в бедра.

— Гвенвифар, — испуганно вскинулся Артур. — Я думал, ты спишь.

— Послушайте, что они тут болтают? — бушевала королева. — Я скажу тебе, что меня беспокоит, хочешь? Вы, надменные британцы, думаете, что вы единственные люди, умеющие метать копья.

— Успокойся. Я не имел в виду... — начал Артур.

— Вы думаете, что вы единственные люди, которые знают, как защитить свою землю и людей от вражеских захватчиков! Вы думаете…

— Довольно, женщина! — рявкнул Артур, вставая на ноги. — Я сожалею. Наш разговор не для твоих ушей.

— Хорошо, извиняюсь! — после короткого раздумья кивнула Гвенвифар, подходя ближе. — Только за что? За то, что слушала вашу болтовню, или за то, что вы тут наговорили?

— Я чувствую то, что чувствую, — со злостью ответил Артур, — и ничего изменить тут не могу.

— Да что ты можешь чувствовать, пень ты этакий? — Гвенвифар прижалась к нему щекой, хотя для этого ей пришлось встать на цыпочки.

Челюсть Артура опасно выпятилась.

— Я знаю то, что вижу своими глазами.

— Значит, ты ослеп? — Гвенвифар усмехнулась. — По правде говоря, ты ничего не знаешь о людях Иерны. Что ты можешь знать о нашем мужестве? Ничего!

Пожалуй, королева пребывала в ярости. Она слишком подалась вперед и неминуемо упала бы, не поддержи ее Артур.

— Убери от меня лапы, британец! — выкрикнула Гвенвифар, упираясь обеими руками ему в грудь и сильно толкнула его. Не ожидавший толчка, Артур потерял равновесие и чуть не упал, а Гвенвифар, ликуя, вылетела из дома.

Артур некоторое время пребывал в изумлении. Сел, подумал и сказал:

— Вот об этом я и говорил, Мирддин. Они — другая раса, очень торопливая и строптивая. В этом и таится опасность.

— И что теперь делать? — не обращая внимания на ссору, свидетелем которой мне пришлось стать, спросил я.

— Надо немедленно возвращаться в Британию, — решил король. — Мы должны заручиться поддержкой британских королей и убедить их вступить в сражение.

— По-моему, легче убедить варваров погрузиться на корабли и убраться восвояси.

— Да, ты тоже их знаешь, — кивнул Артур. — Но другой надежды для Иерны нет. А они, в свою очередь, самая большая надежда Британии. Если мы одолеем вандалов здесь, Британия останется невредимой.

Я оставил Артура отдыхать и отправился поискать местечко, где можно спокойно подумать. Я нашел укромный уголок под стеной, завернулся в плащ и уселся, чтобы оценить масштабы постигшей нас катастрофы.

Я понимал, что пришла беда. Великобританию удалось объединить совсем недавно, союз затвердеет со временем, если дать ему возможность. Но пока британские короли понесли большие потери в Бадуне. Нужно время, чтобы залечить раны и восстановить численность боевых отрядов. Даже самые преданные Артуру лорды не поддержат войну в Мюр-Эйрианне. Ирландцы долго пробыли занозой в заднице Британии, они достали всех своими набегами. Мало кто из британцев способен на такую предусмотрительность, как Артур, может, некоторые и поймут, но даже от них одобрения ждать не приходится.

Воспротивятся все. И это еще не самое страшное. Могут повернуться и против Артура. Союз распадется; наш с таким трудом завоеванный мир останется лишь воспоминанием, а Летнее Королевство умрет в младенчестве. А я столько сил вложил в его рождение! Работа не кончена. Великий Свет, я бы сделал все, что угодно, лишь бы предотвратить это.

Я еще долго размышлял и, в конце концов, меня отвлек звон стали. У Конэйра, как и у других старых вождей, на столбе у входа в зал висела железная полоса. При необходимости по ней стучали молотом, это означало тревогу и созывало людей к залу.

Народ вокруг засуетился. Я встал. Кай характерной ковыляющей походкой спешил через двор. Я окликнул его, и мы вместе отправились к месту сбора.

Свирепый Конэйр с молотом в руках стоял у порога своего зала.

— Враг приближается! — кричал он.

— Где Артур? — Кай задумчиво разглядывал толпу.

— Спит, полагаю. Ступай, разбуди его.

Кай тут же ушел. Воины спешно вооружались и занимали оборону на стене.

Появились Бедивер и Лленллеуг.

— Что стряслось? — Бедивер зевал во весь рот. — Почему тревога?

— Нас атакуют, — ответил я. — Это нам за вчерашний рейд.

— Где Артур?

— Кай пошел его будить.

— А его нужно будить? — удивленно спросил Бедивер.

Я посмотрел туда же, куда и он. Артур вышел из дома, застегивая ремень. За его спиной появилась раскрасневшаяся королева с растрепанными волосами и распущенной шнуровкой.

— Уже не надо, — ответил я. — Похоже, он проснулся.

Лленллеуг улыбнулся, а Бедивер заметил:

— Ох, пожалеют варвары о том дне, когда вытащили Медведя Британии из берлоги.

Артур присоединился к нам и спокойно воспринял известие о наступлении врага.

— Много их? — спросил он.

— Конэйр пока не сказал, — сообщил ему Бедивер.

Артур кивнул Лленллеугу, и тот метнулся прочь, а мне пришло в голову, что Артур все больше доверяет ирландскому воину. Не то чтобы он пренебрегал Каем и Бедивером, но Лленллеуг стал его ближайшим доверенным лицом. Было два, стало три. Интересно, как в эту троицу впишется Гвенвифар?

Впрочем, судя по тому, что я видел в доме, Гвенвифар так и останется сама по себе. Найдет себе место там, где захочет. Пока она стояла рядом с Артуром.

— Их много? — задала она тот же вопрос.

— Сейчас Лленллеуг выяснит, — ответил Артур. В лицах супругов мне не удалось заметить ни следа досады или гнева. Так шторм пролетает над озером Лох-Эрн, и тут же начинает светить солнце и становится даже теплее.

Конэйр созвал бардов и вождей в зал. Видно было, что он едва сдерживает возмущение от мысли, что враги вот-вот появятся у ворот его крепости.

— Не иначе, выследили нас от берега, — крикнул он, когда мы вошли в холл. Он уставился на Артура, радостное возбуждение прошлой ночи забылась перед угрозой нового дня. — Если бы мы не стали нападать, ничего бы не было, — с досадой сказал король. — А теперь они явились отомстить.

— Этого следовало ожидать, — холодно заметил Артур. — Или ты думал, что они просто зашли пожелать тебе доброй ночи, а потом отправятся дальше по своим делам?

Ответ только еще больше разозлил Конэйра.

— Это ты виноват! Да и я хорош! Нечего было слушать британца! Клянусь головой отца, больше никогда не поддамся глупым уговорам!

— Конэйр Красная Рука! — крикнула Гвенвифар. — Прекрати нести эту злобную ахинею! Ты позоришь себя, и я не хочу это слышать!

— Если бы не Артур, — Фергюс присоединился к дочери, — враги уже сидели бы в твоем зале. Британцы и раньше сталкивались с варварами. Говорю тебе, их стоит выслушать. — Он повернулся к Артуру. — Скажи, что ты предлагаешь?

Мне показалось, что Конэйр вздохнул с облегчением. Решения ждали не от него. В глубине души он восхищался Артуром и его боевой хитростью. Но он должен был заботиться о том, чтобы его барды и лорды не заметили его слабости, и только поэтому обрушился с критикой на Артура. Он блефовал. Никакого ожесточения в отношении Артура он не испытывал.

Артур не стал ждать, пока его будут уговаривать.

— Мы должны действовать немедля! Нельзя позволять им обосноваться возле наших стен, иначе мы окажемся в ловушке здесь, внутри.

— Вот! Это как раз то, что я собирался предложить. — Конэйр горделиво выпрямился. — Видите, британский король согласен со мной. — Он повернулся к своим лордам. — Сохраняем ночное построение. Те, кто следовал за Артуром ночью, пойдут с ним. Остальные — за мной!

Он повернулся и оглядел нас орлиным взором.

— Как только будете готовы, британцы, действуйте! — распорядился он. — Враг у ворот.

Гвенвифар бросила на него сердитый взгляд.

— Вот же самодовольный мужчина, — сказала она. — Он что, вообразил себя римским императором и может нами командовать? — Она повернулась к мужу. — Ладно. Плевать. Надо остановить вандалов.

— Ты права, — кивнул Артур, наблюдая, как ирландские лорды с шумом покидают зал. Мы выходили последними.

Во дворе конюхи седлали лошадей, воины облачались в доспехи, а их сородичи бестолково суетились вокруг. Гвенвифар ушла готовиться к битве. Артур остановился у двери зала, какое-то время смотрел на суматоху, а затем сказал мне:

— Если нам суждено дожить до конца этого дня, Мирддин, клянусь своим мечом, я еще научу этих ирландцев порядку.

Впрочем, суматоха быстро улеглась, мы приготовились и ждали только Лленллеауга с результатами разведки.

— Да куда он запропастился? — ворчал Кай, ковыряя грязь копьем. — Как бы с ним чего не случилось…

— Только не с Лленллеугом, — ответил Бедивер. — Он слишком скользкий угорь, чтобы попасться в сеть к варварам.

Когда ожидание стало мучительным, Кай собрался сам отправиться на разведку. Артур запретил.

— Вернется, когда сможет.

— Да я знаю, — согласился Кай. — А все-таки мне было бы спокойнее, если бы мы представляли силы и положение врага.

— Я бы тоже, Кай, — сказал Бедивер. — только лучше все же дождаться Лленселина.

Кай громко рассмеялся над прозвищем, которым воспользовался Бедивера. Артур тоже усмехнулся.

— Лленселин? — переспросил я. — Почему ты его так назвал? — Я понял юмор, заключенный в игре слов. Имя ирландского воина действительно напоминало слово «шторм», но мне хотелось, что Бедивер сам сказал об этом. Это означало бы, что они включили Лленллеуга в ближний круг, как и других кимброгов Артура.

— Ты видел его, Эмрис. Мы все знаем, что он сражается, как вихрь.

— В самом деле, — согласился Кай, — он буйный.

К нам присоединилась Гвенвифар, вся сверкающая острыми гранями. Кольчуга блестела, как мокрая кожа, острие копья сияло. На ней был кожаный килт и высокие кожаные сапоги. Волосы она собрала и туго подвязала; подобно царицам-воительницам своего народа, она разрисовала лицо и руки ярко-синей краской: спирали, полосы и змеи. Выглядела королева свирепой, красивой и очень опасной.

Мне не доводилось видеть ее такой. Я удивился. Она приняла мое удивление за восхищение.

— Тебе просто не случалось видеть меня в бою, Эмрис, ну да ничего, скоро увидишь, — спокойно сообщила она.

— Госпожа, — церемонно промолвил Бедивер, — мне повезло, что не приходится поднимать меч против вас, и я могу только пожалеть несчастных, которые это сделают.

Артур с удовольствием смотрел на жену. Он коснулся ее щеки, взял на палец немного краски и провел у себя под глазами две линии.

— Позволь мне, — сказала Гвенвифар. Она приложила концы пальцев ко лбу мужа и провела две вертикальные линии по центру бровей. Одним движением она превратила Медведя Британии в кельта, подобного королям-воинам древности, которые первыми встретили римлян возле вала.

— И как я выгляжу? — поинтересовался Артур.

Каю и Бедиверу очень понравилось, да и мне тоже. Они тут же захотели разукрасить себя так же.

— Я достану вам краски на всех, — пообещала Гвенвифар. — Враги запомнят нас синими.

— Всадник! — раздался крик с надвратной башни.

— Лленллеуг возвращается. — Артур направился к воротам. Простучали копыта и Лленллеуг влетел во двор крепости. Он соскользнул со своего коня и, не обращая внимания на Конэйра и ирландских вождей, нетерпеливо звавших его, направился прямо к Артуру.

— Они хотят говорить с тобой, — сказал ему Лленллеуг.

— Правда? — удивился Артур. — Где и когда?

— На равнине, — ответил Лленллеуг. — Сейчас.

— Сколько их? — спросил Бедивер.

— Тысяча и двести, а может, больше. Думаю, все уже сошли на берег.

— Боже, спаси нас, — пробормотал Бедивер себе под нос. — Двенадцать сотен против наших трех.

— Да это настоящее нашествие, — заявил Кай.

Подбежал Конэйр, рассерженный тем, что ему приходится узнавать новости вторым после Артура.

— Мне так и придется выпрашивать крошки с твоего стола? — обиженно заявил он. — Кто-нибудь скажет мне, что происходит?

— Они хотят поговорить с нами, — просто ответил Артур.

— И зачем дело встало? — Конэйр горделиво выпрямился. — Давайте поговорим. Наши копья будут языками, а мечи — зубами. Замечательный разговор получится.

— Они предупредили, что если мы не захотим говорить, — продолжал Лленллеуг, — они сотрут нас в порошок, все сожгут, а потом развеют пепел в море.

— Если они так собираются вести переговоры, лучше поговорить с ветром, — проворчал Кай.

— Кто и как передал тебе это? — спросил я Лленллеуга.

Лицо худощавого ирландца поникло, и он покраснел от стыда. Глубоко вздохнув, он все же признался:

— Меня взяли в плен, Эмрис.

— Как?! — удивился Фергюс.

— Я сам виноват. Увидев врагов на равнине, я решил подъехать поближе. — Он помолчал. — Их вожди сами пошли на разведку, вот я и налетел прямо на них. Это еще в лесу было, я не заметил. А когда заметил, было уже поздно.

— Почему ты не сразился с ними? — в недоумении спросил Фергюс.

— Это был бы славный бой! — поддержал его Конэйр.

— Дайте ему сказать! — прикрикнул на них Артур.

— Меня окружили, — продолжал Лленллеуг. — Я только хотел выхватить меч, когда один из них начал кричать по-нашему. Он заклинал меня спасти мою жизнь и жизнь моих родичей, передав сообщение нашим лордам.

— Все хорошо, — сказал ему Артур. — Ты прекрасно справился. Будем надеяться, что это спасет множество жизней.

— Да это просто хитрость трусов, — заявил Конэйр. — Что они могут нам сказать?

— Возможно, ты прав, — рассудительно согласился Артур. — А возможно, и нет. Я хочу послушать.

— Да что там слушать?! — ярился Конэйр, явно накручивая себя. Это понятно. Такой поворот событий отодвигал его на второй план.

— Они хотят говорить только с Артуром, — сказал Лленллеуг. — Они сказали, что будут говорить только с тем королем, который приказал провести ночной рейд.

— Это определенно уловка, — Фергюс покачал головой. — Хотят отомстить за вчерашнее нападение.

Кай истово закивал головой.

— Послушай его, Артос. Фергюс прав. Мы не можем позволить тебе встречаться с ними в одиночку.

Артур некоторое время напряженно размышлял. Наконец он решил:

— Что ж, мы с Мирддином пойдем вдвоем. Поговорим с ними.

И мы оставили войска идти за нами, а сами поехали на равнину к югу от крепости, где, по словам Лленллеуга, ждала орда вандалов. Земля здесь имела легкий уклон к западу, ехать было неудобно: мешали камни, пригорки и вывороченные куски дерна. Небольшой ручеек петлял в центре равнины, протекая с севера на юг. Мы подъехали к краю равнины и остановились, чтобы осмотреть будущее поле битвы.

— Боже милосердный! — ахнул Бедивер, увидев рать вандалов. — Двенадцать сотен, говоришь? Да их тут в два раза больше!

Варвары столпились в западной части равнины. Они стояли большими группами вокруг штандартов самого разного вида: одни из кожи, другие из ткани или металла, но на всех изображение черного кабана в центре. Я решил, что они разбились на кланы. Как и саксы, вандалы шли в бой в окружении своих сородичей под предводительством вождя клана.

Мы медленно выехали на равнину. Заметив нас, навстречу направилась группа варваров, пересекла ручей и двинулась к нам. Один из вождей нес на шесте голову и шкуру здоровенного черного кабана, наверное, это тоже следовало считать штандартом. Пасть кабана была открыта, обнажая изогнутые желтые клыки.

Теперь нас разделяло не больше сотни шагов. Варвары остановились.

— Хватит! — приказал Артур. — Оставайтесь здесь. — Войско остановилось, а мы с Артуром поехали навстречу переговорщикам.

Каждый крупный, мускулистый мужчина нес тяжелый деревянный щит и крепкое черное копье. Из одежды — только короткие штаны из грубой ткани и краги. Кожа пришельцев напоминала цветом бледный мед или старый пергамент; длинные черные волосы заплетены в толстые косы. Некоторые носили усы, но никаких бород. Глаза казались странными — лукавые и узкие, зоркие и настороженные, глубоко посаженные под тяжелыми бровями, они делали лица загадочными, а толстая полоса черной краски добавляла лицам выражение свирепости.

Возглавлял группу долговязый мужчина с молочно-белой кожей и волосами льняного цвета. На шее он носил толстое железное кольцо, такие же кольца, только поменьше, украшали запястья. Все тело испещряли шрамы. Именно он обратился к нам на нашем языке.

— От имени Амилькара, короля вандалов, приветствуем вас, — звучно объявил он. — Перед тобой войско Амилькара; благодаря его милости ты жив сегодня.

— У меня нет привычки обмениваться приветствиями с теми, кто угрожает войной мне или тем, кого я поклялся защищать, — сдержанно ответил Артур.

— Я понимаю тебя, лорд, — как-то безразлично ответил высокий. — Мне не впервой сообщать вести, оскорбительные для врагов.

— Поскольку ты раб, я предполагаю, что слова не твои. Поэтому я не держу на тебя вражды. — Раб ничего не сказал, но слегка наклонил голову, давая нам понять, что Артур правильно понял его сложное положение. — Как твое имя, друг?

— Я — Хергест. Да, раб, но ученый человек.

— Поскольку ты говоришь на латыни, — задумчиво произнес Артур, — ты претендуешь на звание святого человека?

— У меня нет другого владыки, кроме Господа Христа, Царя Небесного, — гордо ответил Хергест. — Раньше я был священником. Варвары сожгли нашу церковь и убили нашего епископа вместе со многими нашими братьями. Остальных обратили в рабство. Выжить удалось только мне.

При этом раб поднял руку, словно представляя нам компанию варваров. Но сказал совершенно иное:

— Можете говорить свободно. Они понимают только собственный язык.

— Как давно ты с ними? — спросил я.

— Меня схватили три года назад, — ответил Хергест.

— Должно быть, ты сумел доказывать им свою ценность, — заметил я.

— Верно, — ответил раб, — мне приходится каждый раз доказывать ее заново, поскольку став бесполезным, я не проживу и дня.

Один из широкоплечих варваров, видимо, потерял терпение и что-то буркнул Хергесту, ответившему ему на их языке. — Ида сказал, что вы должны спешиться, если хотите говорить с ним. — Хергест помолчал, позволив себе тень улыбки. — Они боятся лошадей.

— Скажи ему, — спокойно ответил Артур, похлопывая лошадь по шее, — что я сойду с коня только для того, чтобы поговорить с человеком, равным мне по положению.

— Осторожнее, Артур! — шепнул я королю.

Однако раб услышал и при имени Артура вздрогнул.

— Артур? — удивленно спросил он. — Так ты Арториус, которого называют Британским Медведем?

— Да, меня знают и под этим именем, — ответил Артур, а потом, указав на главного варвара, приказал: — Теперь переведи ему то, что я сказал.

Хергест перевел. К моему удивлению, варвар спокойно кивнул, соглашаясь с условием. Вслед за этим между варварами завязалась оживленная дискуссия. Один из них, казавшийся самым молодым из вожаков, серьезно переговорил с Хергестом. Тот указал на Артура и громко произнес:

— Арториус Рекс! Император!

Вожак по имени Ида с подозрением оглядел Артура, затем резко повернулся и зашагал через равнину туда, где ждала орда.

— Отлично, господин, — сказал нам Хергест. — Они хотели только убедиться, что ты король, достойный обращения с их собственным вождем. Мерсия, — он кивнул на молодого вожака, — считает, что раз ты такой же молодой, как он, ты, наверное, какой-нибудь рядовой воин. Я заверил их, что ты даже выше императора Рима.

— Ты мог бы поумерить свой энтузиазм в отношении меня, — Артур улыбнулся. — Но я постараюсь не выставить тебя лжецом.

Вожак варваров добрался до своего войска и обратился к кому-то там, а затем повернулся и указал на нас. Мгновением позже из общей толпы вышел один и направился к нам. Вожак, встречавший нас, шел позади него с двумя знаменосцами по обе стороны.

Этот настоящий предводитель оказался даже выше окружающих — просто богатырь с широкими тяжелыми плечами, мощной спиной и мускулистыми руками и ногами. Как и другие, он быстро осмотрел нас умными темными глазами. Густые усы прикрывали его мясистые губы, а длинная черная двойная коса свисала с одного плеча. В правой руке он держал тонкий железный посох с изображением вепря из чеканного золота на конце.

Другие варвары расступились, каждый ударял себя в грудь ладонью, когда предводитель проходил мимо. Он встал перед нами, и только после этого Артур спешился.

Хергест что-то произнес на гортанной речи вандалов, затем повернулся к Артуру и сказал:

— Лорд Артур, человек, которого ты видишь перед собой, — Амилькар, военный король Хуссы, Рогата и Вандалии.

Король варваров поднял свой железный посох и положил левую руку на золотого вепря. Не сводя глаз с Артура, он что-то буркнул Хергесту.

— Поскольку вас называют Британским Медведем, — объяснил раб, — могучий Амилькар желает, чтобы вы называли его тем именем, которого научились бояться враги.

— Каким? — спросил Артур.

— Турч Труит, — ответил Хергест. — Черный Вепрь вандалов.

Глава 8

— Зачем ты пришел сюда? — спросил Артур, спокойно и уверенно глядя на варвара.

Хергест перевел слова Артура королю вандалов, который бесстрастно ответил:

— Турч хочет, чтобы ты знал. Он наслышан о деяниях Британского Медведя. Это он приказал не разрушать твое королевство. Потому что Черный Вепрь такой же могущественный военачальник, а когда сражаются два таких великих человека, это означает, что богатства расходуются напрасно. — Амилькар сказал еще несколько слов, и Хергест продолжил: — Турч хочет, чтобы ты знал: он пришел в восторг, когда узнал что Медведь Британии здесь.

— Буду знать, — без малейшей враждебности в голосе ответил Артур. — Скажи Турчу Труиту, что я хочу получить ответ на вопрос, почему он решил захватить чужую землю.

— Ему нужна земля для своих людей — и ничего больше.

— Он намерен остаться?

Хергест посоветовался с военачальником варваров и ответил:

— Турч говорит, что будет грабить земли до тех пор, пока не соберет достаточно богатств, чтобы продолжить свое путешествие.

— Есть ли у его путешествия конечная цель? — спросил я ученого раба.

— Мы пришли сюда из Карфагена, — объяснил Хергест. — Император города Великого Константина послал войска, чтобы изгнать Вепря и его людей с земли, которой они владели на протяжении многих поколений[7]. Так что теперь они ищут другой дом. Уходить пришлось второпях, и они ушли ни с чем; для продолжения поисков нужны средства.

— Я понял, — ответил Артур. — Он полагает, что здесь он так просто найдет эти средства?

Вепрь с минуту обсуждал ответ со своим рабом, после чего Хергест ответил:

— Турч говорит, что ради твоей славы и его уважения он не станет убивать тебя и опустошать этот слабо защищенный остров. А он бы мог легко это сделать, потому что те воины, которых ты видишь — лишь малая часть его воинства, и сейчас сюда подходят новые. Турч говорит, что готов сделать тебе отличный подарок. В обмен на этот добрый поступок он ожидает от тебя ответный жест, не менее ценный. Иначе он клянется уничтожить и Эйру, и остров бриттов.

— И чего же он хочет? — невозмутимо поинтересовался Артур.

Хергест повернулся к Амилькару и передал вопрос Артура. Варвар ответил рычанием.

— Всё, — сообщил Хергест. — Он говорит, что ты должен отдать ему всё.

К чести Артура, король не стал злить варвара прямым отказом. Он обратил свой взор к небу, словно изучая ход облаков.

— Как ты знаешь, эти земли не мои, — наконец ответил Артур. — Я не могу дать тебе ни песчинки, ни травинки, и вообще ничего. Мне кажется, человек в твоем положении должен меня понять. — Он подождал, пока Вепрю переведут его ответ. Когда Хергест снова повернулся к нему, Артур продолжал: — Я передам твое требование тому, кто правит этим королевством, хотя сомневаюсь, что он сделает так, как ты хочешь.

Артур произнес эти слова с такой уверенностью и достоинством, что Черный Вепрь, подумав, согласился.

— Хорошо. Передай мое требование правителям этого королевства, — сообщил Амилькар через Хергеста. — Если до заката я не получу ответ, будет битва, и они сдохнут, как псы.

— Что ж, — заметил я, пока мы вместе медленно ехали обратно к ожидающему воинству, — по крайней мере, день мы выиграли. Надо использовать его с умом.

— Думаешь, он сказал правду? — удивился Артур. — Ты в самом деле считаешь, что у него есть еще воины?

— Трудно сказать, — ответил я. — Поживем, увидим.

Я ожидал, что Конэйр и ирландские лорды отнесутся к требованию вандала с презрением, и не был разочарован.

— Всё? — взревел Конэйр. — Пусть битва начнется прямо сейчас. Они ничего от меня не получат, кроме копья.

— Щедрый дар, — процедил Артур. — Но важно не то, что ты дашь им, а то, что они дадут тебе.

— Да ничего они нам не дадут! — кипятился Конэйр. — Мало того, что он оскорбил меня своим нападением, так теперь еще имеет наглость требовать чего-то!

— Но пока он подарил нам победу, — холодно ответил Артур. — Потому что позволил самим определить ход завтрашней битвы. Это дорогой подарок, он определенно стоит небольшого оскорбления.

Мы обсуждали, как лучше всего провести выигранный день, пока Конэйр не потерял терпение.

— Это бессмысленно, — пожаловался он. — У нас есть лошади, а у них нет. Я говорю, надо напасть и обратить их в бегство. Перед нашими лошадьми они не устоят.

— При всем уважении, лорд Конэйр, их слишком много, — возразил Бедивер. — Пока мы будем атаковать один отряд, остальные окружат нас. Заметьте, их четверо на каждого из нас. При таком раскладе мы вообще не сможем двигаться — на лошадях или без них.

— Тогда надо выстроиться в шеренгу, — наседал Конэйр. — Нападем и сбросим в море.

— Нет, господин, — ответил Кай, — так не получится. Нам не удержать линию, наши силы будут слишком рассредоточены. Достаточно им прорвать наш строй в одном или двух местах, и мы окажемся разделены. А уж дальше прикончить нас не составит труда.

— Так что же вы предлагаете? — взорвался ирландский король. Его и без того хрупкое терпение истощилось.

— Ты правильно сказал, что они боятся лошадей, — задумчиво произнес Артур. — Я подумаю над тем, как использовать это преимущество.

Тут же, на виду у врагов, Артур начал планировать бой. Черный Вепрь стоял и ждал, а солнце поднималось все выше, становилось все жарче. Наконец Артур сказал:

— Сейчас я поговорю с Турчем Труитом. А пока мы будем заняты, вы поведете свои отряды на позиции.

— Но они же смотрят, — удивился Фергюс. — Может, лучше устроить им сюрприз?

— В другой раз, — ответил Артур. — Сегодня я хочу, чтобы они все видели и как следует обдумали свое положение. Они должны придти к мысли о возможном поражении, пусть она пустит в них корни.

Мы с Артуром вернулись туда, где стояли военачальники вандалов. Амилькар, раздраженный бездействием, хмуро посмотрел на нас. Артур не спешился, а заговорил с ним из седла, заставив Черного Вепря щуриться на солнце.

Он что-то прорычал, и Хергест перевел:

— Амилькар требует ответа.

— Лорды Иерны говорят, что ты не получишь от них ничего, кроме удара копья, — ответил Артур.

Хергест улыбнулся и передал слова Артура своему хозяину. Похоже, ответ привел его в негодование.

— Тогда прощайтесь с жизнью, — передал предводитель вандалов через своего раба. — Я сожгу ваши поселения и крепости, мы убьем ваших женщин и детей, отнимем все ценное, уведем скот и заберем зерно. Даже имени вашего никто не вспомнит. — Когда Хергест закончил, вандал добавил: — Я знаю, это не твои люди. И хотя ты отказался от моего дара, я все же протяну тебе руку, Медведь из Британии. Возьми своих людей и идем со мной. Два таких могущественных военачальника вместе смогут знатно пограбить этот мир.

— Знаешь, меня мало интересует война, а грабеж — еще меньше. Так что я не могу принять твое предложение, — ответил Артур. — Но позволь и мне сделать тебе ответное предложение: собирай своих людей и возвращайся на корабли. Оставь этот остров таким, каким ты его нашел, забери с собой только песок, прилипший к вашим ступням.

— Ну, допустим. И что я тогда получу?

— Если сделаешь, как я говорю, то получишь благословение Британского Медведя. Кроме того, я попрошу наших жрецов вознести сердечную молитву Верховному Царю Небесному, моему господину, чтобы Он простил все преступления, которые ты совершил, придя сюда.

Амилькар даже отступил на шаг, так его поразило предложение Артура.

— Молитвами мою сокровищницу не наполнишь — усмехнулся он. — Кто такой этот твой господин, что я должен прислушиваться к нему? Твое предложение — издевательство и достойно только презрения.

— Ты сказал, — ровным голосом ответил Артур. — Но мое предложение остается в силе.

Один из предводителей вандалов окликнул своего вождя и махнул рукой в сторону ирландцев, расходившихся по позициям. Вепрь повернулся и увидел, что наши силы разделились на три части: большая часть продвинулась вперед, а та, что оставалась в середине, отодвинулась назад, так, что ее прикрывали фланговые крылья.

Амилькар принялся кричать на своих командиров. Те пожимали плечами. Тогда Вепрь повернулся к Артуру.

— Что я вижу? — спросил он через Хергеста. — Почему вы у нас на глазах готовитесь к битве?

— А чтобы вы лучше поняли: мы намерены защищать нашу землю и людей. Если ты собрался что-то украсть у нас, будь готов заплатить своей жизнью. — Последние слова король произнес с такой холодной уверенностью, что на командиров Вепря пахнуло могильным холодом.

Лицо вожака вандалов потемнело, глаза сузились. Он еще раз всмотрелся в странный боевой порядок, сказал несколько слов Хергесту и пошел обратно к ожидающей орде.

— Турч больше не хочет говорить. С этого дня он глух к любым мольбам. Не ждите пощады — ее не будет.

Мы смотрели, как уходят вожди вандалов. Артур подождал, пока дошли до ручья, сказал самому себе «Ага!», хлестнул коня и бросился за ними. Они обернулись на стук копыт, увидели, как на них несется боевой конь, и разбежались. Артур на скаку вырвал штандарт с кабаньей головой из рук изумленного вандала и погнал коня прочь. Отъехав на расстояние броска копья, он остановился и поднял штандарт.

— Смотри, что с тобой будет! — крикнул он. Затем медленно, так, чтобы все видели и не усомнились в его намерении, он перевернул штандарт и вонзил его навершием в землю.

Как и ожидалось, вандалов такое осквернение святыни не оставило равнодушными. Как только изображение головы кабана коснулось земли, раздался яростный крик. Но Артур безмятежно повернулся и не торопясь поехал обратно, туда, где ждали наши воины, оставив штандарт в грязи позади себя. Враги взревели еще громче.

— Хорошо сделано! — воскликнул Фергюс, когда мы присоединились к ним.

— Ху! — выкрикнул Конэйр. — Клянусь правой рукой Луга, что ты творишь, лорд Артур? — Он указал копьем на воинство вандалов. — Только послушай, ты же разозлил их дальше некуда!

— Ты считаешь, стоило их так провоцировать? — спросила Гвенвифар.

— По-моему, риск того стоит, — ответил Артур. — Как еще затащить их всех в центр?

— Хитрость хороша, — сказал я. — Будем надеяться, что сработает.

В самом деле, разъяренные враги не стали ждать. С оглушительными криками они бросились вперед через ручей. Они толкались и все плотнее сбивались к кучу.

Я давно не бывал в бою. Помнится, даже пообещал себе больше вообще не сражаться. Но тут, ощутив под рукой рукоять меча, я ощутил знакомый трепет, пробежавший по позвоночнику. Что ж, придется повоевать, подумал я; сегодня каждый клинок на счету. Не думая больше о последствиях, я оказался в авангарде наших порядков.

Враги приближались. Сердце билось учащенно. Ноги вандалов глухо барабанили по земле, солнце взблескивало на краях щитов и наконечниках копий. Я окинул взглядом наш строй. Лошади били копытами, мотали головами, их нервировали душераздирающие крики.

Кай возглавлял свое крыло из пятидесяти человек. Напротив него, слева, ждал Бедивер со своим пятью десятками. Оба наши крыла прогнулись, чтобы вернее заставить противника бежать к центру.

Гвенвифар испытующе взглянула на меня.

— Я никогда еще не сражалась рядом с Артуром, — задумчиво проговорила она. — Он и в самом деле такой хитрый, как говорят?

— Нет. В два раза хитрее, леди, — ответил я. — Я сражался рядом с Утером и Аврелием. Эти воины заставляли других бледнеть от зависти. Но Артур далеко опережает отца по части сражений на чужом поле.

— Точно! — Она улыбнулась. — Мне так и говорили.

— Господь Воинств создал Артура, чтобы полюбоваться, — сказал я ей. — Когда он идет в бой, это молитва.

— А когда сражается? — спросила Гвенвифар. Ей явно было приятно слушать похвалы мужу.

— Леди, Артур в сражении — это прославление Бога, его сотворившего. Наблюдайте. Вам предстоит редкое зрелище.

Конэйр, сидевший возле меня по другую сторону от Гвенвифар, услышал наш разговор и повернулся ко мне.

— Если он такой прославленный воин, — усмехнулся он, — чего мы тогда торчим здесь, а не идем в атаку? Настоящий воин не ждет, пока враги до него доберутся.

— Если ты сомневаешься в талантах Артура, — сказал я, — тогда тебе место среди побежденных саксов. Они тоже думали, что знают о войне лучше. Присоединяйся к англам и ютам, фризам и пиктам, которые тоже в грош не ставили Британского Медведя. Расскажи им о своей мудрости, если найдешь кого-нибудь из них среди живых.

Враг приближался. Теперь нас разделяло всего несколько сотен шагов. Я видел их лица, черные волосы, разинутые в диком вопле рты.

— И долго мы будет ждать? — нервно и довольно громко вопросил Конэйр. Кое-кто из ирландцев пробормотал, соглашаясь со своим лордом. «Давайте ударим!»

— Стоять! — холодно приказал Артур. — Пусть подходят.

Лленллеуг, сидевший справа от Артура в первом ряду, повернулся в седле лицом к Конайру.

— Закрой пасть! — прошипел он. — Ты лошадей пугаешь.

Фергюс, стоявший слева от Артура, рассмеялся, а ирландский король что-то сердито проворчал себе под нос.

Враги тоже рассчитывали, что мы нападем на них. Они готовились к этому. А вот к нашему ожиданию не готовились. Чем большее расстояние они пробегали, тем больше времени оставалось у них на размышления о том, что с ними сейчас будет, и тем больше их охватывали опасения.

— Стоять! — повторил команду Артур. — Стоять на месте.

Вандалы добрались до наших изогнутых крыльев. Как и предполагал Артур, они не знали, что с ними делать и предпочли просто не обратить на них внимания в своем стремлении добраться до нашего центра.

Я почти видел их мысли — они отражалось на лицах нападавших. Наверняка они ждали, что Британский Медведь вот-вот бросится в атаку, а уж тогда останется навалиться на него всем скопом и заломать. А он все чего-то ждет… Почему он медлит? Он что, боится нас?

Они пронеслись мимо наших флангов. Ближе и ближе. Я уже видел пот у них на плечах, солнечный блеск в черных глазах.

Я почувствовал тонкая струйку страха, ползущую по моим внутренностям. Неужели Артур неправильно оценил момент? Великий Свет, их же так много!

И в этот момент Артур поднял меч. Каледвэлч замерцал в его воздетой руке. Он пригнулся в седле. Но пока оставался на месте.

Вандалы — опытные воины. Даже спеша в битву, они наблюдают. Они знают, что вот-вот прозвучит команда. Но ее все нет. Они уже совсем близко, а командир ирландцев молчит. Почему он медлит? Почему колеблется?

Я вижу в их глазах сомнение. Они почти рядом с нами, но Артур неподвижен. Поднятый меч не падает. Почему он медлит?

Враг колеблется. Все взгляды теперь прикованы к Артуру. Вот! Враг сбился с шага! Совсем чуть-чуть, но сбился. Сомнение охватило их своими кольцами. Теперь колеблются они.

Именно этого момента и ждал Артур. Каледвэлч падает. Падает, как огонь с неба.

Волна нерешительности пробегает по передним шеренгам врагов, подобно начинающемуся приливу.

Они видели сигнал, они готовятся к удару. А мы и не думаем шевелиться. Мы не сделали ни шага навстречу. Недоумение. Путаница. Сигнал дан, но атаки нет. Что случилось? Что это значит?

Они-то не видят, но ловушка уже захлопнулась. Смерть пришла за ними, и они не знают об этом.

Кай наносит удар справа. Бедивер — слева. Два наших фланга теперь представляют собой челюсти капкана со стальными зубами. Варвары разворачиваются навстречу неожиданному нападению и мгновенно расходятся. Половина идет в одну сторону, половина — в другую. Центр свободен.

И нет больше никаких колебаний. Каледвэлч вспыхивает молнией, и вот теперь мы несемся вперед, врезаясь в мягкое брюхо вражеского войска.

Копыта лошадей выбрасывают вверх комья дерна. Мы кричим. Вандалы слышат наши крики. Это древний боевой клич кельтов: крик презрения к врагам и к смерти. Это сильное оружие.

И мы летим вперед. Ветер бьет в лицо. О! А вот это запах страха, исходящий от вражеских воинов. Я вижу, как кровь пульсирует в шейных жилах, когда они спотыкаются.

Наш центр обрушивается на них. Волна вандалов заворочалась. Те, кто в тылу, стремятся вперед, в то время как передовая линия прогибается внутрь.

Лошадь несет меня, как на крыльях. Ритм мерный. Я вижу, как ближайший варвар поворачивается. Поднимается черное копье. Мелькает мой меч, я чувствую мимолетное сопротивление, тело передо мной падает.

Еще один враг. Он прыгает вперед, пытаясь достать меня копьем. Но с земли достать всадника непросто. Удар мечом. Человек роняет копье, схватившись за голову. Он кричит, и внезапно бешеный хаос вокруг меня замедляется. Начинается мое боевое время. Движения врагов вялые, медленные-медленные. Мое зрение становится резким и острым, когда меня охватывает боевой авен.

Я вижу все поле битвы, враг движется нехотя, словно в оцепенении. Руки медленно поднимаются; копья неторопливо рассекают воздух. Лица вандалов застыли, глаза неподвижны и не мигают; рты распахнуты, зубы оскалены, языки торчат.

Ритм битвы пульсирует в моей голове. Кровь ревет в ушах. Я двигаюсь в толпе и чувствую жар тел; рука ловит ритм; клинок поет неземную мелодию. В воздухе тошнотворно-сладкий запах крови. Меня долго-долго не было, но вот я вернулся, я снова Мирддин, Король-Воин.

Глава 9

Я двигаюсь, как корабль в шторм. Впереди встает враг — огромная волна тел разбивается об острый нос моего клинка. Я рублю с неумолимой точностью, меч несет смерть неукоснительно. Кровавый туман клубится у меня перед глазами, малиновый и горячий. Я иду дальше по морю битвы, не обращая внимания на бурные волны врага.

Они встают и опадают. Смерть наваливает груды тел перед моим высоким конем. Копья врага ищут меня; Мне достаточно лишь оценить угол удара, чтобы отклонить эти слабые попытки. Каждое следующее движение есть следствие неторопливого созерцания, мой разум прослеживает и просчитывает дугу каждого движения, и другого, и следующего. Никаких напрасных движений, никаких усилий без результата. Я убиваю и убиваю.

Если у смерти когда-то было человеческое лицо, то сегодня она может примерить мое.

Передние ряды варваров не могут ни устоять перед нами, ни отступить — назад их не пустят. Кай и Бедивер сдавливают толпу варваров с боков, сдвигают к центру, а центр атакуют наши лошади и их же собственный арьергард, все еще стремящийся вперед. Врагу остается только стоять и падать под нашими жестокими, смертоносными клинками.

Наконец продвижение замедляется, характер волн начинает меняться. Задние ряды соображают, что к чему, и разворачиваются первыми. Передние ряды, почувствовав за спиной свободное пространство, отступают. Рисунок битвы меняется. Захватчики поворачиваются и бегут с поля, оставляя за собой груды мертвых и умирающих.

Они несутся с криками, выплескивая в звуках страх и отчаяние, обращая их к безмолвному небу. Это позорное бегство. Они не думают о своих раненых сородичах. Они просто покидают поле боя и мчатся, не разбирая дороги, лишь бы подальше отсюда.

Я преследую их. Моя победная песня звучит над равниной. Враги шарахаются в стороны, лишь бы спастись. Я скачу все дальше, постепенно сдерживая лошадь.

А потом рядом со мной оказывается Артур, он перехватывает мою руку с мечом.

— Стой, Мирдин! Стой! Все уже кончено.

Только тогда я и пришел в себя. Боевое безумие отступило. Внезапно я почувствовал слабость, опустошенность, в голове пульсировало, и я услышал звук, похожий на эхо могучего крика, удаляющегося ввысь, в небеса или, возможно, за пределы этого мира.

— Мирддин? — Артур посмотрел на меня и в его ледяных голубых глазах светились тревога и любопытство.

— Не обращай внимания. Со мной все в порядке.

— Оставайся здесь, — приказал он, разворачивая коня. — Погоня слишком увлекалась. Надо их вернуть.

— Иди, — сказал я ему. — Я буду здесь.

Наши воины преследовали вандалов до ручья. Артур остановил их, опасаясь окружения. Он вернулся на залитое кровью поле битвы, чтобы разобраться с ранеными и умирающими варварами.

— Что нам с ними делать, Медведь? — спросил Бедивер. Из многочисленных ссадин у него на теле и на лице струилась кровь, но никаких серьезных ран я не заметил.

Артур посмотрел на поле, усеянное трупами. Над ними уже собирались вороны, неторопливо слетались и другие птицы-падальщики, их резкие крики предвещали ужасный пир.

— Артос? — снова спросил Бедивер. — Что делать с ранеными?

— Предать мечу.

Кай удивленно поднял голову.

— Ради бога, Артур, — начал Бедивер, — мы же не можем….

— Я сказал: убить! — рявкнул Артур, отворачиваясь.

Кай и Бедивер недоуменно посмотрели друг на друга. Конэйр избавил их от необходимости выполнять приказ Артура.

— Я сделаю это, и с радостью, — вызвался ирландский лорд. Он подозвал своих воинов и они пошли по полю, время от времени взмахивая мечами. Вскоре на поле боя воцарилась тишина.

— Довольно противно, — кисло заметил Кай, вытирая рукавом пот и кровь с лица.

— Их собственные родичи поступили бы так же, — сообщил я ему. — Ничего другого они и не ждали. Лучше быстрый безболезненный конец, чем долгое умирание.

Бедивер с неодобрением посмотрел на меня и ушел.

Быстро собрав своих раненых — их оказалось на удивление мало — мы покинули поле боя и вернулись в крепость Конэйра. Голова у меня все еще не отошла от напряжения боя, и каждый толчок лошади болезненно отзывался во всем теле. Отвлек меня голос Гвенвифар.

— Ты видел? — спросила она низким голосом.

— Кого? — спросил я, не поднимая глаз.

— Очень похоже на то, что ты говорил. Но я и представить себе не могла, насколько это… великолепно.

Я повернул голову, морщась от боли. Гвенвифар смотрела не на меня, а на Артура, ехавшего немного впереди. Ее глаза горели.

— Нет, я не смотрел, — просто сказал я ей.

— Знаешь, меня совсем не удивляет, что мужчины так охотно следуют за ним, — она улыбнулась. — Он чудо, Мирддин. Я никогда ничего подобного не видела. В бою он двигается так, словно танцует.

— О, да. Этот танец он хорошо знает.

— А Каледвэлч! — продолжила она. — Думаю, он и сейчас такой же острый, как в начале битвы. А мой клинок, посмотри, весь зазубренный и погнулся, как палка. Как это возможно?

— Его меч не зря зовется Каледвэлч[8], — сказал я ей. Королева посмотрела на меня с недоумением, а потом взглянула на Артура, тихо повторив за мной имя меча. — Это означает «Режь сталь», — добавил я. — Это подарок Владычицы Озера.

— Хариты?

— Другой Владычицы Озера я не знаю. Моя мать дала ему меч, но искусство обращения с ним — это он сам.

— Я видела, как сражается Лленллеуг, — вслух размышляла Гвенвифар. — Когда на него находит боевое безумие, никто против него не устоит.

— Ну, это мне знакомо, — ответил я, припоминая ирландца, действительно превращающегося в вихрь во время боя.

— Он себя не помнит, — продолжила королева. — Но с Артуром, мне кажется, по-другому: он себя не забывает.

— Очень проницательное замечание, леди, — похвалил я. — По правде говоря, Артур только в бою и раскрывается по-настоящему.

Она замолчала, но любовь и восхищение в ее взгляде только усилились. Женщины склонны радоваться таким своим открытиям, когда мужчина, которого они хорошо знают, вдруг удивляет их. Вот и Гвенвифар готова была хранить воспоминание об этом бое, как сокровище.

Мы отдыхали весь день, ели и спали, а в сумерках проснулись, чтобы отпраздновать победу. К тому времени люди успели опять проголодаться, но еще больше они хотели услышать, как барды прославят их в песнях. Барды Конэйра старались, для каждого у них нашлось похвальное слово. Разумеется, упоминались Кай, Бедивер и Артур; но среди участвовавших в битве Конэйр сиял, как солнце среди свечей, хотя он-то как раз не так уж много сделал для победы.

Британцев это раздражало.

— Нам что, так и сидеть, слушая этот вздорный шум? — спросил Кай. Третий бард только что начал пространный пересказ битвы, в которой ирландцы играли главную роль, а британцы не упоминались вовсе. — Они же ерунду рассказывают, Мирддин.

— Просто хвалят своего короля, — ответил я. — Он же их кормит.

— Так они же его перехваливают! — вставил Бедивер. — А это неправильно.

— Они обкрадывают Верховного Короля и все отдают Конэйру с его отпрысками, — пожаловался Лленллеуг. — Сделайте что-нибудь, лорд Эмрис.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Это право Конэйра. Это его барды, и это, в конце концов, его крепость.

Все трое надулись. Так что я не сильно удивился, когда Кай дождался окончания хвалебной песни, вскочил и закричал:

— Друзья! Мы наслаждались пением ирландских бардов. Но вы бы сочли нас, британцев, скупой и жадной расой, если бы мы не сказали вам, что под этой крышей сидит Истинный Бард, сокровище Инис Прайдейна. — Он повернулся и протянул ко мне руку. — И этот человек — Мирддин ап Талиесин, главный бард Британии.

— Что, в самом деле? — громко вопросил Конэйр. Он уже слегка одурел от славословий и выпивки, а в этом состоянии он обычно становился буен. — Ну, поделитесь вашим сокровищем. Спой для нас, Бард Британии!

Все начали стучать по столу, требуя песню. Бедивер позаимствовал у ближайшего барда арфу и вручил мне.

— Покажи им, — шепнул он, передавая арфу. — Пусть знают, на что способен Истинный Бард.

Я посмотрел на инструмент, прикидывая, что бы им спеть. К этому времени толпа изрядно разогрелась. В зале стоял грохот от чаш и кубков. Пожалуй, не стоит тратить свой дар в такой неподходящей аудитории. Я передал арфу Бедиверу.

— Спасибо, — сказал я ему, — но не мне сегодня петь. Это торжество принадлежит Конэйру, и с моей стороны было бы неправильно умалять славу, которую он по праву завоевал.

— По праву? — Бедивер нахмурился. — Ты с ума сошел, Мирддин? Если кому и положена слава, так это нам, а не Конэйру. — Он снова протянул мне арфу, но я опять отказался.

— Ну, ты и упрямый, Мирддин!

— В другой раз, Бедивер, — успокоил я. — Будет и у нас ночь для пира. А пока пусть они поют.

Бедивер понял, что ему меня не убедить, и вернул инструмент владельцу. Кай посмотрел на меня с крайним неодобрением, но я не обратил на него внимания. Народ понял, что петь я не собираюсь, и праздник как-то сам собой закончился. Воины расходились по своим спальным местам.

На следующее утро незадолго до рассвета Артур отправил Кая и Бедивера с небольшим отрядом к берегу, наблюдать за тем, чем заняты вандалы. Мы хорошо выспались и встали еще затемно. Я заметил надменную самоуверенность воинов Конэйра — они хвастались и громко смеялись, точили клинки и чинили упряжь. Артур тоже обратил на это внимание.

— Дайте им один раз победить в несложном сражении, и они решат, что завоевали мир. — Он мрачно улыбнулся. — Зря они думают, что это всегда будет так просто. Но не мне их отговаривать. Скоро сами поймут.

Бедивер и Кай вернулись.

— Кабан со своим выводком уходит, — доложили они.

— В самом деле? — изумился Конэйр.

— Так, господин, — ответил Кай. — Большинство кораблей уже ушло.

— Остальные как раз сейчас выходят из бухты, — добавил Бедивер.

— Ну, я так и думал! — Конэйр разразился кудахтающим смехом. — Рассчитывали на легкую добычу, а как поняли, что мы будем сражаться, так сразу намылились куда подальше.

Гвенвифар, сидевшая рядом с Артуром, повернулась к нему.

— Как думаешь, что это значит?

— Пока не могу сказать, — он покачал головой. — Надо самому посмотреть.

Мы оседлали лошадей и отправились к утесам над заливом. Море и в самом деле покрывали черные паруса уходящих кораблей вандалов. Последние как раз покидали бухту, держа курс обратный тому, которым пришли.

— Видите! — торжествующе провозгласил ирландский король. — Не скоро они забудут радушный прием, оказанный им у очага Конэйра Красной Руки.

— Вижу, — задумчиво протянул Фергюс. — Только вот думаю, а куда это они идут.

— Мне тоже интересно, — кивнул Артур. — И я хочу выяснить. — Он подозвал к себе Лленллеуга; они тихо переговорили. Ирландец кивнул и уехал.

Мы вернулись в Рат Мор. Отдыхали. Ждали возвращения Лленллеуга. Я немного поспал после полудня, а разбудил меня свежий ветер с моря. В зале было тихо.

Когда я вышел во двор, меня окликнул Бедивер.

— Мирддин! — он встал со скамейки перед залом и быстро подошел ко мне. — Я ждал тебя. Артур просил тебя прийти, как только ты откроешь глаза.

— Лленллеуг вернулся?

— Нет. Думаю, именно поэтому Артур и хочет тебя видеть.

Я повернулся к залу, но Бедивер остановил меня.

— Не туда. Там Конэйр, и он изрядно перебрал. За ним Кай присматривает. Медведь у себя в хижине.

Мы быстро подошли к домику, где поселились Артур и Гвенвифар. Бедивер наклонил голову и протиснулся через воловью шкуру.

— Медведь, я привел... — начал он, потом резко замолчал и попятился.

Засмеялась Гвенвифар, потом Артур крикнул:

— Все в порядке, брат, между нами нет секретов.

Бедивер взглянул на меня и пробормотал:

— Ну, раз нет, значит, нет.

— Входите, — попросила Гвенвифар. — Входите, оба. — Ее веселый голос напомнил мне о родной Ганиеде, и воспоминание стрелой пронзило сердце. Ганиеда, любимая, однажды мы снова будем вместе.

Мы вошли в хижину. Гвенвифар завязывала шнуровку и поправляла одежду; волосы у нее были в полном беспорядке, по губам бродила довольная улыбка. Артур лежал. Он приподнялся на локте и предложил располагаться прямо на полу.

— Мог бы сказать, чтобы я немножко повременил, — сказал все еще красный от смущения Бедивер.

— А ты мог бы сказать, что пришел, — со смехом ответил Артур.

— Дорогой Бедивер, — тихо сказала Гвенвифар, — никто ни в чем не повинен. Забудь.

— Лленллеуг не вернулся? — спросил Артур.

— Нет.

— Вот этого я и опасался, — пробормотал Артур.

— Он придет, — убежденно сказала Гвенвифар. — Обязательно! Ничего с ним не случится.

— Меня не беспокоит благополучие Лленллеуга, — Артур нахмурился. — Я прекрасно знаю, что он справится с любой дорожной напастью. Но если бы вандалы и правда уплыли, он бы уже вернулся. Уверен, они высадились на берег южнее. А если Амилькар не врал, что у него есть еще корабли… — Он оставил тревожную мысль висеть в воздухе.

Артур был несравненным стратегом. Скорее всего, он прав. Я мог бы спросить, как он пришел к такому выводу, но вместо этого поинтересовался:

— Что ты предлагаешь?

— Конэйр должен немедленно отправиться на юг, организовать оборону. Я вернусь в Британию и соберу войско.

— Думаешь, они согласятся сражаться? — спросил Бедивер.

— У них нет выбора, — жестко сказал Артур. — Острову Могущественных недолго оставаться в безопасности, когда под боком Черный Вепрь.

— Согласен, Медведь. Святые свидетели, что твои слова — само благоразумие, — подтвердил Бедивер. — Но это качество — большая редкость среди британских лордов с бычьими шеями и куриными мозгами. Им наверняка потребуется нечто большее для убедительности.

Я согласился с Бедивером, но Артур, кажется, всерьез вознамерился убедить британских лордов Британии и склонить их к участию в кампании.

— Мы уходим немедленно.

— Корабль должен быть готов, — указал я.

— Я уже послал вперед Баринта с несколькими людьми Фергюса, — сказал Артур. — Бедивер, позови Кая.

Бедивер встал и остановился у двери.

— А что с Конэйром?

— Я скажу Конэйру, что нужно делать, — ответил Артур.

— Позволь мне, — предложила Гвенвифар. — Нельзя медлить, иначе придется идти против прилива. Иди сейчас. Я сама объясню Конэйру. — Артур вопросительно посмотрел на жену. — Не думай обо мне, любовь моя; со мной все будет в порядке. Кроме того, Лленллеуг скоро вернется.

Артур поднялся. Он действительно торопился.

Мы подождали, пока седлали наших лошадей. Из зала вышли Фергюс и Кай.

— Нам лучше уйти, — сокрушенно вздохнув, сказал Кай. — Конэйр жаждет драки, и я боюсь, он ее получит еще до конца этого дня.

— Идите, — сказал Фергюс. — Оставьте Конэйра мне. Я знаю, как с ним управляться.

— Хорошо. Оставляю его на твое попечение, — сказал Артур, вскакивая в седло. — Делай, что должен, но будь готов отправиться на юг, как только Лленллеуг вернется. Я пришлю людей и припасы, как только доберусь до Каэр Мелина.

— Прощай, любовь моя, — сказала Гвенвифар.

Артур наклонился, быстро обнял ее, после чего мы выехали из Рат Мора и поспешили к побережью. Корабль уже ждал. Вот-вот должен был начаться прилив. Не теряя ни минуты, мы погрузили коней и отошли от берега. Оказавшись на чистой воде, Баринт поднял паруса, и корабль направился в сторону Британии.

Глава 10

Холмы Каэр Мелин мы увидели на рассвете, когда вошли в Мор Хафрен. Две ночи и один день Баринт с командой выжимали из непостоянных ветров всю скорость, на какую было способно наше суденышко. И на закате второго дня мы все же добрались до южной крепости Артура. Выгрузив коней, мы сели в седла и полетели через долины, синие от вечернего тумана. К тому времени, как мы добрались до Каэр Мелин, я уже знал: завтрашний день будет очень жарким. Но кроме этого меня посетило предчувствие, резкое и быстрое, как укол. Чувства обострились.

При нашем приближении ворота крепости распахнулись настежь, и наши собратья по мечу высыпали во двор, приветствуя нас. Перед тем как переступить порог, я остановился. В воздухе ощущалась спертость, удушающая тишина, она показалась мне чем-то большим, нежели предвестием жаркого летнего дня. Словно что-то огромное, до поры незримое, наваливалось на нас, возвещая о своем приближении. Похоже на приближение грозовой тучи. Но небо при этом оставалось безоблачным.

Меня не радовали приветствия кимброгов, тревога не покидала сердце.

Артур не терял ни минуты. Даже умываясь и надевая чистую одежду, он отдавал приказы командирам: отправил всадников в близлежащие владения, чтобы созвать на совет всех ближайших лордов, приказал кораблям передать вести на север. Агравейн, всегда тяготевший к морю, взялся сам отправиться вестником; они сразу же покинули крепость. Оставшийся флот по приказу Артура спешно готовился к походу: загружал провизию, оружие, возвращал лошадей с пастбищ. Короче, Военачальник Британии снова готовился к войне.

Я почти не участвовал в приготовлениях. Скоро ожидалось прибытие южных лордов, и я готовился к их приезду наилучшим из известных мне способов: молился. Артур надеялся, что лорды откликнутся на его зов; но я знал, что потребуется нечто большее, чем вежливая просьба, чтобы убедить британских королей начать войну на ирландской земле.

Конечно, я пытался сказать об этом Артуру, но он не слушал.

— Говорю тебе, Мирддин, у нас нет выбора: либо мы сразимся с Вепрем на ирландской земле, либо здесь. В любом случае прольется кровь, но мы должны попытаться спасти наши земли.

— Не надо меня убеждать, я и сам это вижу. Однако лордам Британии понадобится более веская причина, — настаивал я. — С какой стати им сражаться плечом к плечу с теми, кто много лет изводил их набегами?

— Это в прошлом. Забыли.

— Нет, Артур, у нас долгая память…

— Они будут меня слушать, — он пытался убедить в первую очередь самого себя.

— Слушать будут. Будут обсуждать этот вопрос, пока петух не клюнет, но вот будут ли они действовать? Захотят ли помочь, или решат, что это очередные разборки варваров, и им до них нет дела? Большинство сочтет вандалов божьим наказанием для ирландцев за их воровство и воинственность.

Нет, Артур меня не слышал. Я попрощался и решил заняться своими делами. Выйдя из зала, я чуть не столкнулся с Рисом, слугой Артура. Он куда-то спешил.

— А, Рис! Я искал тебя.

— Приветствую, Эмрис, — быстро ответил он и спросил: — Мы действительно вместе с ирландцами собираемся устроить охоту на кабанов?

— Да, — ответил я и объяснил, что за кабан возглавляет стадо свиней, а потом спросил: — Где Борс?

— Два дня назад получено сообщение от Бана, — ответил Рис. — Борса вызвали домой.

— У них беда?

— Думаю, да. Но Борс не сказал, в чем там дело. Обещал вернуться, как только поможет брату уладить дела.

— Артур знает?

— Нет, — ответил он. — У меня минуты свободной не было с вашего приезда…

— Обязательно скажи Артуру сейчас.

— Хорошо, как только увижу, сразу скажу, — Рис быстро оглядел зал. — Давай поговорим позже.

Он убежал, а я закинул арфу на спину и вышел из крепости на берег Тафф, надеясь найти тенистое местечко, посидеть и спокойно подумать.

Я сидел на скале, поросшей мхом, и слушал, как журчит вода, подтачивая берег. В неподвижном воздухе жужжали пчелы и мухи, водомерки бегали по медленно текущей воде. Освободив мысли, я потянулся к древней тьме и позвал: «Приди ко мне! Здесь Мирддину. Я зову тебя. Приди… Я хочу знать…».

Я сидел, склонившись над грифом арфы, как будто хотел добыть из струн нужное мне знание. Арфа тихонько пела, но все не о том. Пришлось отложить инструмент и взять посох.

Изрядной длины прочный рябиновый посох сделал для меня Бедивер после моей встречи с Морганой. Воспоминание вызвало мимолетный приступ страха, словно воронья тень упала на лицо. Я оттолкнул от себя ненавистную память, и постепенно глубокое, спокойное тепло мирной долины окутало меня. Я погрузился в глубокую задумчивость, почти сон наяву, и мне даже стали сниться сны. Я увидел горы Селиддона, покрытые темными соснами, а за ними бесплодные, ветреные пустоши Горного Народа. Я видел мою приемную семью: Ястреба Файна, Герн-и-файн, Мудрую женщину из тай-Хиллз, мою вторую мать, которая научила меня пользоваться силами, о которых забыли даже друиды — если вообще когда-либо знали.

Мой разум свободно блуждал, где хотел. Я слышал шум реки, сухой шелест травы на пути мыши, шебуршание мелкой птицы, жужжание мух. Эти звуки постепенно затихали, сменяясь шепотом из бесконечного далека, плохо слышимым из-за времени и расстояния, но проступающего все более отчетливо. Я начал различать слова…

Мертвая?.. Как это «мертвая»... Что это значит? Нет! Нет! Мучительный голос перешел в сдавленный крик и сменился другим: «Я горю... Не вижу... Ложись, Гарр. Я тебе помогу. Не вставай…» Я услышал детский плачущий голос: «Проснись, бабуля. Вставай!» Голос растворился в рыданиях, утонул в плаче и горестных повизгиваниях, изошел страданием. Моя душа корчилась от сочувствия; слезы выступили на глазах. Но никакого намека на то, что именно происходит и где, я так и не получил.

Великий Свет, утешитель всех скорбящих, поддержи нуждающихся в силе Твоей в день скорби их ради Твоего Благословенного Сына. Да будет так!

Я молился молча. Но голоса не возвращались, и я знал, что они не повторятся. Мне уже приходилось слышать голоса из прошлого; и теперь, как и тогда, я не сомневался в их правдивости. То, что я услышал сегодня, меня не удивило; лишь подтвердило капризный характер авена.

Это благословение рода моей матери сделало меня долгоживущим, таким же, как мой отец, воспевавший саму жизнь, благословение, пробудившее во мне авен. Господне благословение, призвавшее меня к служению в этом царстве миров.

Наверное, я ленивый слуга, близорукий и медлительный, плохо соображающий, предпочитающий теплое темное невежество холодному свету мудрости. Когда люди в грядущие годы вспомнят о Мирддине Эмрисе — если, конечно, вообще вспомнят — они вспомнят слепого нищего дуралея при дворах королей, простака, чье невежество превосходит даже его гордость. Я не достоин даров, которые мне вручили, и я не достоин задач, ради решения которых меня наградили этими дарами.

Царь Небесный, прости меня. Я не ведаю правды, освещенной Великим Светом. Я зрячий, но я по-прежнему слеп. Господи Иисусе, помилуй меня.

Неторопливо текла река, так же текли мои мысли. Ум человека — любопытная вещь. В поисках знаний я столкнулся с собственным невежеством; приходилось признать свою несостоятельность и уповать только на милосердие.

К тому времени, когда я вернулся в каэр, первый из призванных лордов уже прибыл с отрядом. Ульфас, земли которого располагались ближе всего к нам, сидел в зале с Артуром. Тут же были Кай, Бедивер и Кадор. Мрачный Ульфас поднял голову, когда я вошел, но не встал. Артура мое появление явно обрадовало.

— А, Мирддин, хорошо. Я уже думал искать тебя с собаками. — Король повернулся к Рису, зависшему за его плечом. — Наполни чашу, — распорядился Артур и продолжил: — Я рассказывал Ульфасу о вандалах, вторгшихся в Иерну.

С первого взгляда мне стало ясно, что Ульфас пребывает в растерянности. Я посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ну, так ты поддержишь своего короля?

Молодой лорд тяжело сглотнул.

— Мне трудно решить, — пробормотал он. — Я хотел бы послушать, что скажут другие лорды.

— А своего мнения у тебя разве нет?

Мой вопрос пристыдил его. Он смущенно взглянул на меня.

— Лорд Эмрис, но ведь решает совет? Как он решит, так я и поступлю. Обещаю.

— Напрасно обещаешь, — усмехнулся я. — А если совет решит обнажить задницу и сесть в навозную кучу? Ты примешь и такое решение?

Кай и Кадор рассмеялись.

— Не перегибай палку, — шепнул мне Бедивер.

Но тут Артур обратился к лорду.

— Не бойся, Ульфас. До этого не дойдет. — Король помолчал. — А если и дойдет, пусть тебя утешает, что поблизости будут друзья.

О, Артур проницателен. Вряд ли он позволит Ульфасу отступить достойно. Лорд Дубуни по вине собственной нерешительности попал в ловушку; теперь ему придется терпеть насмешки, а раз так, он постарается искупить вину.

— Идем, Ульфас, — дружелюбно призвал Кадор, — поддержим нашего короля, как мы и поклялись. Кто знает, может, мы даже полюбим Иерну.

Ульфас сделал над собой усилие и проглотил свою гордость.

— Согласен. Если все тамошние женщины так же прекрасны, как Гвенвифар, может, и я выберу себе в жены ирландку.

— И почему это я совсем не удивлен? — хохотнул Кай. — Я видел твоих людей. Лучше уж ирландка…

Ульфас вымученно улыбнулся. Ладно, соглашусь, что шутка Кая лучше моей. Как бы там ни было, один лорд у нас уже есть. Решение Кадора не вызывало сомнений. Его Артур оставлял вместо себя в крепости, и уж он-то, точно, не будет колебаться. Стоило нам вернуться, и он сразу отправил сообщение командирам своего отряда.

Еще мы могли рассчитывать на Идриса, Кадвалло, Куномора и владык Севера — но до них сообщение дойдет не раньше, чем через несколько дней. Но уже в сумерках прибыл Мейриг, а на следующее утро — Брастиас. С ним был его родич, молодой дворянин по имени Геронтий; он готовился сменить на троне своего стареющего родственника.

Огриван из Долгеллау и его сосед-владыка Оуайн прибыли в полдень, приведя с собой своих сыновей: Врандуба и Оуайна Одиэта. В мирное время, после замирения с саксами, они командовали боевыми отрядами своих отцов.

Артур приветствовал дворян, накормил, напоил и выделил жилье. Сразу вслед за ними прибыл Уриен Регед со своим отрядом. Крепость внезапно заполнили воины.

— Вот сейчас и начнем, — решил Артур.

— Ты не хочешь дождаться других лордов? — спросил Бедивер. — День-два, и они прибудут.

— Не могу я ждать. Каждый день промедления — это день Черного Вепря для грабежа. Артур пригласил дворян и начал совет, как только слуги обнесли собравшихся заздравными кубками.

— Я рад, что вы без промедления откликнулись на мой призыв, — заявил Артур, стоя во главе стола. — Я не стал бы беспокоить вас без крайней необходимости. Причина проста: варварская орда некоего Тверча Труита вторглась в Иерну, и я опасаюсь, что мы потеряем остров, если вовремя не придем на помощь.

— Подумаешь, потеря! — пренебрежительно заметил Брастиас.

Кадор тут же осадил дерзкого.

— Брастиас, ты меня удивляешь. Можно подумать, тебе не приходилось защищать побережье от набегов морских волков.

— Да чего ждать от ирландцев, кроме удара в спину? — стоял на своем Брастиас. — По мне, так лучше варварам помочь и навсегда покончить с ирландцами.

— Что касается меня, — степенно сказал Огриван, отставляя кубок, — мое королевство немало претерпело от вороватых жителей Эйру. — Он посмотрел на Артура. — Тем не менее, я поддерживаю короля, если это добавит безопасности моим берегам.

— Хорошо сказано, лорд Огриван, — похвалил Артур. — Наша помощь — цена за безопасность Британии. Я видел Черного Вепря, короли Иерны с радостью согласятся на все, лишь бы спасти остров от разграбления. — Артур рассказал лордам о наших встречах с вандалами и предупредил: — Амилькар поклялся уничтожить Британию вслед за Иерной. Если мы не остановим его там, гореть будут наши собственные дома, и убьют варвары наших собственных родичей.

Лорды задумались. Артур прямо поставил перед ними вопрос. Что они решат? Первым заговорил Мейриг.

— Тревожные вести. И не самое лучшее время. Мы только что справились с саксами. Припасы подходят к концу, и, видит Бог, нашим воинам не мешает отдохнуть.

— Беда всегда приходит не вовремя, брат, — проворчал старый Огриван. Он оглядел собравшихся. — Я с тобой, Артур, — молвил он. — Мои воины — твои.

Оуайн, сидевший рядом, поддержал его.

— Скоро наступит время, когда наши сыновья станут править вместо нас, — сказал он. — Пусть учатся сражаться под рукой нашего военачальника, как это делали мы, пусть узнают истинную цену мира.

— Вам не придется жалеть о своем решении, — сказал им Артур и снова повернулся к Мейригу. — Ты слышал своих братьев-лордов. Твое слово?

— Лорды Дайфеда всегда стояли рядом со своим Военным Лидером в бою. — Мейриг покосился на Брастиаса. — Мы будем поддерживать Верховного Короля до последнего воина.

Брастиасу не нравилось, как складывается ситуация. Он упрямо смотрел в стол перед собой. Он не хотел отказать в помощи Артуру, и не хотел ему помогать.

— Я жду, Брастиас, — поторопил его Верховный Король. — Что скажешь?

— Если ирдандцы пообещают мир за нашу помощь, — нехотя произнес он, — тогда я не откажусь. Но если эта затея потерпит неудачу, вина на тебе.

В этом был весь Брастиас. Главное для него — переложить ответственность за решение на других. Артур не обратил внимания на его условие и повернулся к Ульфасу.

— Ты слышал других, — сказал он. — Твое решение?

Молодец, Артур, подумал я, надо заставить колеблющегося принца заявить о себе перед остальными; надо дать ему место, чтобы встать, но сначала убедиться, что он встанет тогда, когда нужно.

Ульфас, казалось, стал меньше ростом.

— Я сдержу свое слово, — тихо сказал он.

Из тех, кто собрался за столом, не высказался теперь только Уриен Регед. Все взгляды обратились к нему.

— Давай, Уриен, — призвал Огриван, — послушаем, что ты думаешь.

Я плохо знал Уриена. Это был грубый молодой человек, ширококостный и мускулистый, с длинными волосами, растрепанными, как львиная грива. Напряженный взгляд и задумчивый изгиб губ придавали ему вид хитроватый и проницательный. Он был лордом Регеда, родственником Энниона. Энниона ранили на холме Бадун, через день или два он умер. Наверное, Уриен тоже участвовал в той битве. Я не помню. Что он за человек? Молодой, думаю, даже моложе, чем кажется, прячет молодость под маской серьезности и проницательности, обычно свойственных людям пожилым. Он никогда не торопился с ответами, эту черту характера считали задумчивостью.

После довольно долгой паузы он сказал:

— Что касается меня, я устал воевать. Пусть теперь ирландцы испытают то, что мы испытывали долгие годы. — Сказано это было с таким выражением, словно за спиной говорившегося множество тяжелых боев. — Но поскольку мои братья считают, что надо помочь соседям, я согласен. — Он снова сделал паузу и огляделся, чтобы убедиться, что все взгляды обращены на него, а затем, выпрямившись, объявил: — Уриен из Регеда сделает свое дело.

Все понятно. Он без сочувствия относился к планам Артура, но честь обязывала принять именно такое решение, к тому же он все время думал, как будут выглядеть со стороны его отказ или согласие. Думаю, другие тоже это поняли, но решение восприняли с удовлетворением.

Артур хлопнул ладонью по столу.

— Решено! — сказал он громко, на весь зал. — Отплываем в Иерну, как только будем готовы. Прошу всех не тянуть.

В считанные мгновения покоя в крепости как не бывало. Все пришло в движение. Рис и небольшой отряд под его командованием днем и ночью грузили на подводы припасы и оружие, подводы отправлялись на берег и перегружали содержимое в трюмы кораблей. После того, как третий или четвертый ряд фургонов отъехал, ко мне подошел Бедивер.

— Еды мало, — прямо заявил он, — да и всего остального, если уж на то пошло. Как сказал Мейриг: нам нужен мир, чтобы пополнить склады и амбары. Я не понимаю, как мы можем сражаться на пустой желудок.

— Ты говорил Артуру?

— Да он же блаженный, — ответил Бедивер, качая головой, — пока у него в чаше остается хоть капля, он думает, что ее хватит на всех и навсегда.

Верно. У Артура никогда не было ничего своего. Он заботился о накоплении богатства или его оскудении меньше, чем о морских приливах и отливах.

— Хорошо. Предоставь это мне. Я прослежу, чтобы Артур понимал, каковы наши запасы.

Но только на следующий день, когда последние воины поднялись на борт, а первые корабли уже уходили, я нашел возможность переговорить с Артуром наедине.

— Совет прошел хорошо, — сказал он, довольный тем, что у него снова есть цель.

— По-моему, ты забыл сказать им, сколько вандалов выступает против нас. Лорды могут передумать, когда увидят, что им противостоит такая орда.

Артур отмахнулся от моих сомнений, и я решил перейти к главному вопросу.

— Бедивер сказал, что у нас недостаточно провизии. Чем ты будешь кормить войска?

Он озадаченно посмотрел на меня, словно проверяя, не шучу ли я.

— Ты считаешь — мало? Ладно, заберем всё, а чего не хватит, добудем в Иерне, — просто заключил он. — Ирландские короли нас поддержат.

С одной стороны, логично, а с другой стороны — у нас все равно нет выбора.

— Ладно. Только надо сразу по прибытии сказать об этом Конэйру. Ему ведь тоже нужно время, чтобы собрать дань.

Как же медленно мы двигались обратно! Летние ветры непостоянны, но временами их и вовсе не было, так, легкие вздохи, иногда надувавшие паруса, да и то ненадолго. Весь день Артур уговаривал нашего кормчего поторопиться. В конце концов, ему заявили, что если король не способен выжать ветер из спокойного моря и безоблачного неба, то пусть довольствуется той скоростью, с которой идет корабль.

В итоге пришлось нам взяться за весла. И только три дня спустя мы обогнули северную оконечность Иерны, а еще через полдня достигли бухты, из которой на наших глазах бежал неприятельский флот. Там никого не было, поэтому мы продолжили путь на юг вдоль побережья, осматривая бесчисленные безымянные бухты в поисках черных кораблей.

Флот вандалов обнаружился в защищенной бухте на западном побережье. Артур, места себе не находивший от нетерпения, приказал кораблям причалить севернее, так, чтобы нас не было видно. Как только люди, лошади и припасы оказались на берегу, корабли снова вышли в море — им предстоял второй рейс, сразу всех мы забрать не смогли. За это время Рис хотел собрать еще немного припасов.

Оказавшись на суше, Артур повел войско вглубь страны.

— Ты знаешь, куда идешь, Медведь? — спросил Бедивер, когда мы оставили позади морские утесы и начали спускаться в лесистую низменность.

Артур удивился.

— Конечно, мне нужен Черный Вепрь.

— Может, лучше сначала поискать Гвенвифар и Фергюса?

Артур даже головы не повернул.

— Черный Вепрь сейчас на берегу, а где он, там и защитники острова.

Мы и впрямь скоро нашли воинство ирландцев — среди них и его королеву — в конце длинной неглубокой долины, прижатых к скалистому обрыву, окруженных с трех сторон вопящими вандалами.