Пепел и проклятый звездой король

Глава 29

Орайя

Время шло в обыденно и спокойно.

Казалось глупым, что это дом ощущался таким пустым без Райна. Мише постоянно болтала, и была особенно разговорчива теперь, когда я была ее единственным спутником, по крайней мере, единственным, кто действительно с ней общался, ибо охранники Кетуры всегда оставались неподвижными. И все же я не могла избавиться от ощущения недостающего кусочка головоломки, тишины между вдохами, которую хотелось бы заполнить.

Мы влились в легкую рутину — исцеление, тренировки, отдых, и опять все по новой.

Мише была хорошим учителем, хотя тренировки с ней слишком напоминали мне время, которое мы провели вместе, работая над магией во время испытаний Кеджари. Тогда Мише была только одной частью моего обучения. Второй частью был Винсент, чей стиль преподавания был противоположен ее стилю во всех отношениях — жесткие команды и контроль в противовес каждому случаю, когда Мише твердила о раскрытии сердца и души. Возвращение к одному без другого подчеркнуло форму его отсутствия… рану, которая, в отличие от ран на моих крыльях, казалось, никогда не заживет.

Во время отдыха мы изучали кулон. Мише была не только талантливым магом, но и хорошо разбиралась в колдовстве и в истории магии. И все же, даже вдвоем мы не могли понять, что это за штука и что она делает. Я была единственной, кто мог прикоснуться к ней, хотя это было не особенно приятно, ведь присутствие Винсента ощущалось слишком близко, даже ближе, чем его меч. Мише удалось выяснить, что это всего лишь часть чего-то большего — возможно, ключа, или компаса, или устройства, предназначенного для усиления силы чего-то другого. Не сама по себе сила, рассуждала она, а нечто, предназначенное для высвобождения другой. Но даже эти мысли были всего лишь догадками, которые, к сожалению, были основаны не только на удаче, но и на фактах.

На закате и на рассвете Мише ухаживала за моими ранами, которые с каждым днем заживали всё лучше и лучше. Ни одна из процедур не была такой болезненной, как та первая. Ни одна, к счастью, не была такой… приятной.

Однажды, наблюдая за оставшимися ранами, она заметила:

— Ты выглядишь уже намного лучше! Это средство, должно быть, стоило того, через что пришлось пройти Райну, чтобы достать его.

— Через что ему пришлось пройти? — спросила я.

— Его было нелегко найти. Но он был полон решимости. — Пауза, затем, более неуверенно: — Он так волновался. Мы думали…

Я думал, что потерял тебя, сказал Райн, и от этих слов у меня по коже пробежала дрожь.

Мне вдруг стало очень неуютно от этого разговора.

— Он должен защищать наиболее важные вещи, — пробормотала я, хотя слова были горькими на вкус — хотя я знала, что это неправда.

Мише вздохнула, обрабатывая последнюю рану на моем левом крыле.

— У Райна много недостатков, Орайя, — сказала она, — но он умеет любить.

Я не знала, что на это ответить.

Я не была уверена, что это значит, я вообще не могла ни о чем думать.

— ТЫ мешаешь своей силе, — сказала Мише в пятнадцатый раз за этот день. Я стиснула зубы и постаралась не обращать на нее внимания.

С тех пор как я получила свой знак Наследника, моя магия стала, несомненно, более мощной. Я чувствовала, как она постоянно пульсирует под моей кожей. Но с этой силой пришло и больше непостоянства, которое раннее мне не доводилось контролировать. Как будто каждый раз, когда я использовала ее, мне приходилось обращаться к чему-то болезненному.

Сейчас давление нарастало, становилось все острее и острее, как лезвие, медленно рассекающее кожу.

— Продолжай, — сказала Мише. Ее голос отдалялся от шума крови в моих ушах. — Не отпускай!

Бусинка пота стекала по моему носу. Несмотря на команды Мише, я все еще слышала голос Винсента рядом со своим ухом: Сосредоточься. Контроль. Сила воли.

В последнее время его голос подобен незваному гостью.

Ночной огонь шипел и ревел, угрожая либо выйти из-под контроля, либо совсем угаснуть, а я балансировала на грани между отключением и падением в яму эмоций, которым не могла противостоять.

Куда ты хочешь, чтобы я пошел? прошептал Винсент. Я — часть тебя. И разве не этого ты всегда хотела?

Когда-то я не хотела ничего, кроме как быть частью Винсента. Даже сейчас какая-то часть меня все еще хотела этого, даже зная, как он лгал мне, зная, что он сделал с моей семьей и его семьей, зная, какую жестокость он веками применял к таким же людям, как я.

Мне было стыдно за это.

Стыдно? сказал Винсент. Я сделал тебя такой, какая ты есть, а ты говоришь, что стыдишься меня?

Это было воспоминание. Одно из последних предложений, что он мне сказал.

Ночной огонь вспыхнул, выходя из-под контроля. Мише сделала шаг назад. Я боролась с ним. Боролась с волной стыда и вины в моей голове.

Но когда я использовала магию, все становилось намного ближе к поверхности. В конце концов, это была магия Винсента, ведь его кровь дала мне эту силу, а его знак Наследника усилил ее. Я не могла использовать ее, не чувствуя его присутствие, как будто он дышал мне в спину.

— Продолжай! — призывала Мише, хотя я едва ее слышала.

Мои глаза горели от слепящего белого света Ночного пламени. В этом свете я видела окровавленное лицо Винсента в те последние мгновения, и оно было всегда таким реальным, сколько бы раз я ни пыталась его забыть.

Голос в моем ухе прошептал его последние слова. В итоге я совершил столько ошибок. Но только не с тобой.

Я не могу этого сделать. Богиня, я не могу этого сделать…

ОСТАНОВИСЬ.

Я отрезала себя от всех этих нежелательных воспоминаний.

Ночной огонь вырвался наружу.

Внезапно мои колени оказались в сырой грязи. Дыхание было болезненным, и я сильно задыхалась.

— О, боги. — Мише встала передо мной на колени, ее руки лежали на моих плечах, и я прислонилась к ним, сама того не желая, будучи безмолвно благодарной за поддержку.

— Ты в порядке, — сказала она. — Все хорошо.

Я не знала, почему ее голос звучал так жалостливо, пока что-то влажное не капнуло на мою раскинутую руку. Я растерянно моргнула, глядя на него, и к нему присоединилось еще одно пятно.

Слезы.

Черт.

Мое лицо стало горячим.

— Я в порядке. Давай просто сделаем это заново.

Я встала и отвернулась, слегка покачиваясь на ногах. Было трудно взять себя в руки, когда я начинала ломаться. Как будто все это давление накапливалось прямо под поверхностью. Вот так я и рыдала перед Райном. А теперь перед Мише. Отлично.

— Я в порядке, — сказала я.

Мише мягко сказала:

— Тебе не обязательно быть в порядке.

Она сказала это так просто. Как будто это была просто истина, не требующая осуждения или несогласия. Я знала, что она верит в это, и в этот момент я горячо любила ее за это.

Даже если бы я не могла заставить себя.

На меня возлагало надежды королевство, и меня ждала корона, и люди, которым я была нужна, чтобы немедленно стать чем-то лучшим, чем то, что есть сейчас.

И что я сделала? Провела одну неудачную атаку? Нашла маленькое красивое ожерелье, которое никак не могла понять как использовать?

— Орайя…

Мише коснулась моего плеча. Я не повернулась, я не могла показать ей свое лицо. Возможно, она знала это, потому что не пыталась заставить меня, только предложила мне это одно прикосновение — такое легкое, что я могла бы отодвинуться, если бы захотела.

— Магия — это как… живое существо, — сказала она. — Думаю, есть смысл в том, что она исходит от богов, потому что она такая же непостоянная и темпераментная, как и они. Твоя питается твоими эмоциями. Она заставляет тебя тянуться к тому, что сейчас… является трудным для тебя. Но однажды самые болезненные воспоминания станут источниками силы.

Я посмотрела вниз, на руку Мише на моем плече и на несколько сантиметров ее запястья, видневшегося под рукавом. Шрамы покрывали почти всю ее открытую кожу.

Были ли они настолько серьезными раньше? Или она просто беспрестанно пыталась и не могла использовать свою магию с тех пор, как ее бог оставил ее?

Возможно, профиль моего лица задал вопрос, который я не озвучила, потому что она убрала руку и опустила рукав, когда я наконец повернулась к ней лицом.

— Не думай, что я не понимаю, каково это — терять что-то, — сказала она.

Когда я впервые встретила Мише, можно было бы легко отмахнуться от нее как от красивой и пустой куклы. Но время от времени я замечала под поверхностью что-то гораздо более тяжелое. Сейчас эта тень прошла по ее лицу. Блеск острой стали, спрятанной в цветочном саду.

— Могу я задать тебе вопрос? — сказала я.

Она поколебалась. Затем кивнула.

— Каково это было — Обратиться?

Ее лицо потемнело.

— Это было тяжело, — сказала она. — Я бы умерла, если бы Райн не нашел меня.

— Он спас тебя.

Тень исчезла, достаточно быстро, чтобы маленькая грустная улыбка проскользнула по ее лицу.

— Ммм. Он спас меня. Я не очень хорошо помню это. В одну минуту мне становится очень плохо посреди пустыни, и я… — Ее выражение лица застыло, и она оборвала себя. — Потом я просыпаюсь в какой-то дерьмовой гостинице с огромным ворчливым незнакомцем. Это, скажу я тебе, был чертовски сбивающий с толку момент.

Я могу себе представить.

— Ты была жрицей, — осторожно сказала я. — Верно?

Улыбка померкла. Она снова дернула за рукав и молчала долгое, долгое мгновение.

— Мне жаль, — сказала я. — Это было…

— Нет. Нет, все в порядке. — Она покачала головой, словно выныривая из своего оцепенения. — Да. Я была жрицей Атроксуса. Просто… иногда мне трудно об этом говорить. — Она подарила мне еще одну слабую улыбку. — Лицемерно с моей стороны, да?

— Нет, — сказала я. — Это не так.

— Магия — это… Я знаю, что некоторые люди считают ее просто другой дисциплиной, но я думаю, что она живет рядом с нашими сердцами. Я думаю, она черпается прямо из наших душ. Моя всегда была близка мне. И я… — Ее челюсть сомкнулась, глаза сияли.

— Все в порядке, — быстро сказала я. — Я не должна была спрашивать.

Было очень больно видеть Мише на грани слез.

Но она рассмеялась и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Вот что я имею в виду, Орайя, — сказала она. — У каждого из нас своя расплата. Мое Обращение не было моим выбором, и оно сломало меня. У Райна был его выбор, и, возможно, оно сломало его еще больше. Может быть, другие не дают тебе увидеть осколки. Может, они не показывают тебе то, о чем скорбят. Это не значит, что этого нет. Это не значит, что они не чувствуют этого. И твой отец…

Теперь ее лицо стало серьезным, яростно-свирепым. Ее рука опустилась на мою, крепко сжимая ее.

— Твой отец, Орайя, тоже чувствовал все это. Он был так же сломлен, как и все мы, и он был так полон решимости не признавать этого, что истерзал тебя этими острыми краями, а потом ругал за то, что у тебя кожа, а не сталь.

У меня перехватило горло. Горе и ярость подступили к нему прежде, чем я смогла остановить себя.

— Не говори о нем так, — сказала я. Но мои слова прозвучали слабо и умоляюще.

Мише лишь печально посмотрела на меня.

— Вы с Райном всегда пытаетесь быть похожими на них, — сказала она. — Я не понимаю этого. Ты лучше его. Не забывай об этом, Орайя. Прими это.

Она была не права.

Но она не дала мне времени сказать ей об этом, прежде чем бросилась ко мне в короткое, крепкое объятие.

— Мы попробуем еще раз завтра, — сказала она, отпустила меня и не говоря больше ни слова, вернулась в дом.

ШЛИ ДНИ. Наша рутина продолжалась. Кетура прибыла из Лахора, уставшая и измотанная битвой. Она рассказала нам, что после смерти Эвелины город пришел в значительный беспорядок, и потребовалось некоторое время, чтобы взять ситуацию под контроль.

— Он уже был в значительном беспорядке, — отметила Мише, что было очень верно, и я содрогаюсь при мысли о том, насколько хуже могла бы быть ситуация.

Кетура стала еще одним учителем в моих ежедневных тренировках, чтобы меня научили обращаться с крыльями, теперь, когда они достаточно зажили. Она, по крайней мере, давала более привычные инструкции по сравнению с веселым стилем Мише, ведь это были суровые, резкие команды, которые заставили меня оценить, насколько жестоким командиром она должна быть для своих солдат. Тем не менее, она была эффективна и через неделю я уже могла отчасти наколдовать и убрать свои крылья по команде.

Но как бы ни длилось это время, день за днем признаки беспокойства Мише постепенно становились все более очевидными. Я часто заставала ее смотрящей в окно, с небольшой морщинкой между бровями, и потирающей шрамы на запястьях.

Я бы солгала, если бы сказала, что тоже этого не чувствовала. Было слишком тихо, словно мы были заперты за стеклом, застыв в искусственном спокойствии, в то время как тьма надвигалась на горизонт.

Однажды, когда Мише закончила обрабатывать значительно зажившие раны на моих крыльях, я сказала:

— Думаю, нам пора возвращаться в Сивринаж.

Она сделала паузу, прежде чем ответить:

— Райн сказал нам ждать, пока он не пришлет за нами.

Я успехнулась.

— Были ли новости от него?

Это был намеренно глупый вопрос. Я знала, что она не слышала никаких новостей, ибо ее тихое беспокойство говорило мне об этом. Я сказала себе, что знала это именно поэтому, а не потому, что так же внимательно следила за приходом писем от него.

Мише выглядела растерянной.

— Ты хочешь пойти, — сказала я. — Так пойдем. Что, Райн теперь король, и он может указывать нам обоим, что делать? Да пошел он. Я — королева. Мое мнение имеет такой же вес.

Я сказала это очень уверенно, хотя мы обе знали, что все не так просто.

Тем не менее, она улыбнулась.

— Мне нравится такое отношение.

Я знала, что она согласится. В конце концов, это была девушка, которая сбежала и присоединилась к проклятым Богиней Кеджари, чтобы принудить Райна к действию. Но, возможно, это было свидетельством ее дружбы с Райном и уважения к нему, из-за чего ей все же пришлось долго раздумывать.

Но ее нетерпение победило.

— Хорошо, — сказала она в конце концов, как я и думала. — Ты права. Мы не можем просто ждать здесь вечно.