Пепелище славы

ПРОЛОГ

День обещал быть ясным. В такую погоду из высоких стрельчатых окон королевского дворца открывался особенно захватывающий вид на цветущие долины и заснеженные пики Пограничных гор. Восходящее солнце уже тронуло своими лучами вершину величественного Эрмедина, перекрашивая седоголового исполина в дерзкий рыже-алый оттенок.

Что может быть естественнее для эльфа, чем вдумчивое созерцание прекрасного? Глядя на эту умиротворенную картину невозможно было поверить, что совсем недалеко, всего лишь по другую сторону горного хребта, проливаются реки крови, пылают города и деревни, и стонет земля под железной поступью демонических армий повелителя Тьмы.

Трое в просторном светлом зале и не думали обращать внимание на чарующее зрелище. Война была для них единственной из граней окружающей действительности, заслуживающей на данный момент внимания. Ландаир, король Дивных эльфов, и двое его военачальников обсуждали последние новости, более чем тревожные.

— Мой король, простите столь резкие слова, — проговорил один из командиров, типичный представитель Дивной ветви эльфийского народа: худощавый, темноволосый, со светлой до прозрачности кожей. — Я всегда уважал вас как правителя и полководца, но… То, о чем вы говорите — безумие. Выступать, не дождавшись союзников, через какие-то сомнительные порталы человеческих магов… Даже все наше войско целиком покажется малой искоркой Света среди темных полчищ Врага. Но вы еще хотите отделить от него почти что треть и бросить на защиту неприступной крепости, способной продержаться в осаде не один месяц. Если вы считаете целесообразным отбить Тилинэталь сейчас, мы располагаем временем, чтобы ударить всеми силами, а затем присоединиться к союзникам и совместно выдвинуться на Врага.

Второй командир, высокий эльф с необычным для Дивных серебристым оттенком волос, был не столь категоричен в своем мнении.

— Вы всегда отличались благоразумием, мой король, а этот план выглядит настоящей авантюрой. Возможно, имеются какие-то особые причины, вынуждающие вас так поступать?

Печальная улыбка легла на тонкие черты короля.

— Ты прав, старый друг, — с грустью вздохнул правитель. — Причины есть, и очень серьезные. К сожалению, я не могу их открыть даже вам. Все, что я могу сказать — мне действительно необходимо оказаться у цитадели Врага первым. Раньше, чем союзные армии придут к месту сбора.

— Тогда, — встрепенулся темноволосый, — тем более не имеет смысла прорываться в Тилинэталь. Город выдержит и не такую осаду. А вам, мой король, понадобятся в помощь все возможные силы.

— Нет, — покачал головой правитель. — Очень скоро вы поймете сами, насколько важно сейчас освободить Тилинэталь. Пока же поверьте мне на слово, друзья. И поспешите, времени осталось совсем немного.

Двое эльфийских командиров, потомки многих поколений славных воинов, не нуждались в дальнейших указаниях.

— Мой король, мы отправимся к Тилинэталю и уничтожим осадившие город войска, — ответил за обоих серебряноволосый.

С коротким поклоном воины вышли. Некоторое время правитель задумчиво глядел им вслед, затем обратил, наконец, внимание на чудесный вид за окном. Рыжее стало розовым, потом золотым — тени, краски, очертания менялись почти на глазах. Ландаир внимал каждой черточке, каждому мгновению этого рассвета. Не только эльфийская созерцательность была тому причиной. Совершенно непроизвольно король нащупал под одеждой плотный мешочек с небольшим камнем внутри. Простой осколок гранита со склонов Эрмедина. Маленький камушек… Способный повлечь за собой лавину. Ландаир знал: из похода, в который он выступает сегодня, не вернется никто. Эльфийский король наблюдал игру света на снегах Эрмедина последний раз в жизни.

Мелодика заклинания отличалась от всего, что эльфы видели до сих пор: а они по праву считались самой волшебной из рас, населяющих Виэллу. Высокий седовласый старик в белой мантии воздел руки широким жестом, и на фоне зеленых холмов начали прорисовываться туманной аркой очертания будущего портала.

Уже вторую армию за день провожала эльфийская столица. В полдень ушел отряд из четырех тысяч отборных воинов под предводительством двух лучших полководцев. Горстка храбрецов, поклявшихся защитить от превосходящих сил Врага Тилинэталь, прекрасный город в северных отрогах Пограничного хребта. К вечеру была готова к выходу основная часть войска.

За свою долгую жизнь эльфы в совершенстве обучались владению разными видами оружия и могли выступать в качестве любых войск, за исключением, разве что, тяжелых латников и рыцарской конницы, требующих от воинов сложения куда массивнее эльфийского. В альянсах с людьми они традиционно предпочитали роль лучников, но сейчас, в отсутствие союзников, Ландаир принял решение перевооружить большую часть армии под легкую пехоту.

Стройные остроухие воины в сверкающих чешуйчатых латах замерли в ожидании, наблюдая за работой человеческого мага.

Чародейский туман сгущался, сквозь него уже с трудом просматривались очертания долины. Арка поднималась, смыкаясь в приплюснутый овал, напоминающий гигантское зеркало. Синеватые сполохи плясали по краям этого «зеркала», посередине же клубилась и дрожала белая дымка, словно закипающая в котле вода. Внезапно поверхность подернулась рябью, и туман рассеялся, открывая потрясенным зрителям тягостную картину. Местность по ту сторону волшебного окна была такой же холмистой, как и окрестности эльфийского города — и на этом любое сходство между двумя пейзажами заканчивалось. Пожухлая коричневая трава покрывала редкими пучками растрескавшуюся почву. Приземистые деревья тянули голые изломанные ветви к зловеще-багровым небесам. До заката в Черных землях оставалось еще немало времени, но ни единого солнечного луча не пробивалось сквозь плотную завесу Тьмы. Над мертвой равниной в сердце вражеских земель царила вечная ночь.

— Что за прОклятое место! — с содроганием произнес старший из сыновей короля, статный эльф, напоминающий лицом отца.

— Что ж, зато нам не придется долго ходить, чтобы пожаловать к Врагу в гости! — попытался подбодрить его младший брат, но сквозь напускное веселье в голосе прорывались нотки истерики.

Ландаир стиснул в руке мешочек с камнем. Острые грани больно врезались в ладонь, несмотря на толстый слой покрывающей их материи.

— Пора выступать, — решительно заявил король.

И тут из-за вершины ближайшего холма галопом вылетел отряд всадников. Длинногривые эльфийские кони летели во весь опор, но тяжесть движения выдавала крайнюю усталость животных.

— Финралиан, — горестно вздохнул Ландаир. — Он все-таки догадался. И успел.

Первый из вновь прибывших резко осадил коня прямо перед королем. Совсем молодой, не старше тридцати, эльф с выцветшими на солнце волосами и золотистой от загара кожей.

Финралиан, правитель Морской ветви Светлого народа, был крайне зол.

— Значит, это правда! — вскричал он, яростно сверкая глазами пронзительно-бирюзового цвета. — Вы решили отправиться в поход одни, не предупредив даже нас!

Порыв сухого пыльного ветра из зева портала словно принес с собой все отчаяние и боль умирающей земли. Конь Морского короля испуганно прянул в сторону, и наезднику пришлось проявить все умение, чтобы удержаться в седле и успокоить разнервничавшееся животное. Это обстоятельство заставило эльфа, наконец, обернуться, чтобы как следует разглядеть результат человеческой волшбы, на который он в запале почти не обратил внимания.

— Во имя Творца! — воскликнул Финралиан, меняясь в лице. — Что… Как такое удалось проделать?

— Люди всегда были свободнее нас — в мыслях, в поступках… В магии, — ответил Ландаир.

— И ты хотел воспользоваться их находкой один? И забрать себе всю славу? — вновь принялся кипятиться его молодой коллега.

— Нет, Финралиан. Не о славе я думал. И не о том, как подвести союзников. Портал — лишь первая часть большого плана. Сейчас уже не имеет смысла держать его в тайне. Люди не только придумали, как пробраться в самое логово Врага. Они нашли способ покончить с ним навсегда. Есть лишь одна сложность. Обряд нужно произвести в непосредственной близости от цели. Либо направить. На артефакт, там находящийся.

Морской эльф задумчиво нахмурился.

— Я правильно понимаю, что задача этого похода — донести артефакт до вражеской цитадели?

— Верно. Девять сильнейших магов, эльфов и людей, проведут обряд. Мы же должны всего лишь указать место удара. И отвлечь внимание Врага.

— Ты тем более должен был позвать нас с собой! — возмутился правитель Морской ветви. — Так или иначе, я и тысяча моих лучших бойцов здесь, и мы направляемся с вами в эти проклятые земли.

— Одумайся, Финралиан! Из этого похода не вернется никто. Враг не должен заподозрить наших истинных планов, потому я должен быть там, вместе с большей частью армии. Но МОИ лучшие бойцы сейчас двигаются в сторону Тилинэталя, не зная ничего о готовящемся обряде. Мой средний сын с семьей также находится в этом городе. Мой народ будет, кому возглавить и защитить. А что оставляешь ты своему? У тебя даже наследников нет!

Молодой король лишь упрямо мотнул головой.

— Во всех прошлых войнах Морским эльфам доставались самые незначительные роли. Даже люди сделали больше в борьбе с Врагом. Пришла пора исправить это. Имя моего народа будет стоять одним из первых в истории самой важной из битв.

— Мне некогда тебя переубеждать, — пожал плечами Ландаир и отвернулся к горнисту. — Сигналь выступление.

Чем дальше в глубь цитадели, тем меньше становилось заржавленных цепей и решеток, прикованных скелетов, гигантских паучьих сетей поперек коридора и прочих жутких символов. Тому, кто занимал эти покои, не требовалась лишняя атрибутика для того, чтобы внушать леденящий ужас. Он сам являлся его воплощением.

Чего нельзя было сказать о существе, медленно бредущем по коридору: темном рыцаре одного из низших рангов. Ближайшие соратники Темного Властелина зачастую имели вид обычных людей, и лишь окружающая их властная аура черного могущества выдавала страшнейших демонов, одним своим именем вселяющих страх в сердца смертных. Низшему адепту для достижения подобного эффекта приходилось стараться изо всех сил. Вороненые латы, которые рыцарь носил целыми днями, покрывали шипы, отнюдь не улучшающие боевых качеств доспеха, но придающие ему особо зловещий вид. Шлем венчался закрученными рогами, а его маска изображала собой скалящийся череп. Впрочем, скрывающееся под ней лицо отличалось немногим. Тьма вытягивала из своих последователей жизненные силы, делая их похожими на ходячие мумии. Среди низших адептов бытовал к тому же обычай уродовать собственные тела: неспособные вызвать ужас, рабочую энергию любого темного чародея, прямым воздействием, они добивались этого при помощи отталкивающей внешности. Щеки рыцаря покрывала грубая сеть шрамов, вместо носа зияли два неровных провала, а сожженная верхняя губа не скрывала кривых желтых зубов.

Сейчас, однако же, рыцарь боялся сам. Ему было поручено донести до Владыки недобрую весть. Если он сочтет новости достаточно плохими, вестник мог и не пережить этого события. Потому тысячник свалил эту неблагодарную задачу на сотника, сотник на десятника… А тот уже не мог никого вместо себя послать, поскольку явление с докладом рядового гвардейца Владыка посчитал бы уже явным оскорблением.

Тронный зал напоминал собой огромную мрачную пещеру, границы которой терялись во Тьме, клубящимся дымом исходящей от жуткой черной тени над высоким троном. По слухам, высшие адепты могли видеть за этой тенью истинный облик Владыки, но выяснить это доподлинно, задав прямой вопрос, ни один из низших пока не осмелился.

В трех десятках шагов от трона черный рыцарь униженно рухнул на колени.

— С чем ты явился, ничтожный слуга? — пророкотала Тьма.

— Повелитель, только что получено сообщение… Эльфийская армия численностью около десяти тысяч обнаружена в трехдневном переходе от Темной Твердыни. Они словно возникли из ниоткуда… И движутся в нашем направлении. Самое позднее, к завтрашнему вечеру, они будут у стен цитадели.

Как выяснилось, волновался адепт совершенно зря: новости нисколько не огорчили Темного Властелина, даже наоборот. В его низком голосе, зловещим эхом разносящемся по залу, звучало удовлетворение.

— Я вижу, мои усилия принесли плоды. Этот жалкий Светлый союз был обречен с самого начала. Каждый из них жаждет прославиться. Стать тем самым героем, что повергнет меня в прах. Стоило лишь подогреть эти чувства — и вот он, результат. Они даже воспользовались подкинутой мной идеей портала… Какая трогательная благодарность моим трудам! Удивительно лишь то, что первыми поддались эльфы, а не люди. Впрочем, они всегда были заносчивыми гордецами. Так даже лучше. Раздавим их для начала, а потом примемся за союзников.

Рыцарь слушал, не смея даже вдохнуть. Ему с трудом верилось в собственную удачу. Он настолько оцепенел, что едва не пропустил момент, когда Владыка прервал свои пространные размышления и обратился непосредственно к нему.

— Подойди ближе, слуга. Твое имя и звание?

— Аршат, Повелитель. Командир четвертого десятка шестой сотни второй тысячи Черной Гвардии.

— Слишком мало для столь усердного слуги.

От клубка Тьмы на троне отделилась тонкая ниточка и потянулась к адепту извивающимся щупальцем, в считанные мгновения оплетая его плотным коконом. С жутким воплем черный рыцарь рухнул на пол и забился в конвульсиях, не переставая кричать. Не в человеческих силах было пережить охватившую его боль, но адепт Тьмы давно не являлся человеком, да и живым его можно было считать с большой натяжкой. Когда последние судороги стихли, рыцарь осторожно поднял голову. Из глазниц маски исходило теперь зловещее алое свечение.

— Поднимайся же, Аршат, командир второй тысячи Черной гвардии. И передай мой приказ войскам готовиться к бою.

— Благодарю вас, Повелитель! — хрипло прокаркал новоиспеченный тысячник.

Путь обратно Аршат проделал едва не бегом. Его не только не покарали, но еще и повысили! Впрочем, особенных иллюзий черный рыцарь не питал. В армии Тьмы можно было рухнуть столь же стремительно, как и продвинуться по службе. А потому нужно использовать нежданно свалившееся счастье в полной мере, пока оно не закончилось так же внезапно, как началось. Аршата совершенно не занимала текущая война и скорое сражение с эльфами. У него было полно других забот. Для начала доспех. Сейчас же отнесет его кузнецам и лично пронаблюдает, как плющится под молотом это шипастое убожище. Подаренных Владыкой сил вполне достаточно, чтобы более не нуждаться в этом тяжеленном железном гробе. Кроме того, надо заняться лицом. С проклятущей дырой в губе даже поесть как следует не получается! Пусть приведут ему девственницу… Или лучше двух. Нет, трех. Чтобы вернуть адепту Тьмы нормальную внешность, хватит жизненных сил и одной девицы, но процесс их получения так приятен!

А перво-наперво он посадит на кол своего бывшего сотника. Нет, никаких личных счетов. Для офицера Темной армии тот был вполне достойным и милосердным командиром. Просто так. Надо же новому тысячнику чем-то отпраздновать повышение!

Приближение противника эльфы почувствовали заблаговременно. Пребывание на Черных землях причиняло детям Светлого Народа почти физические страдания. Присутствие вражеского войска усиливало эти ощущения в несколько раз. Страх, отчаяние, ненависть, боль, смерть — вот что несли с собой тысячи существ, подвластных Тьме.

Шеренга за шеренгой, размеренной четкой поступью выползали они из-за дальних холмов, а за спиной их прорисовывался в густой черной дымке на горизонте увенчанный острыми башнями силуэт огромной цитадели.

Было что-то механическое, чуждое всему живому в этом неспешном уверенном движении. По центру маршировали ровными бронированными рядами воины Черной гвардии. Три тысячи людей, закованных в тяжелые латы и печально известная четвертая тысяча — воины урук-хай, представители новой, производной от орков Темной расы. Свирепые, не боящиеся солнечного света, превосходящие своих предшественников ростом и силой. Издалека их можно было вполне перепутать с людьми, но никакой человек не способен нести с такой легкостью огромные двуручные топоры и устрашающих размеров изогнутые мечи.

Обычные орки тоже присутствовали, и количество их способно было навести сомнение на последних оставшихся оптимистов в рядах эльфийской армии. Их неряшливая толпа сосредоточилась по правому флангу. Примерно треть орков была верхом на варгах — животных, напоминающих огромных волков.

На левом фланге наступали опять люди — воины какого-то из Темных народов, поддавшихся соблазнительным речам Врага.

И, хотя количеством противник превосходил эльфов раз в пять, это была всего лишь малая доля от общих сил Темной стороны.

— Думал, их будет больше, — заметил Финралиан, сквозь прищуренные от пыли веки разглядывая приближающееся войско. Весь отряд Морского короля остался пешим: вблизи портала лошади впадали в панику, и эльфам, всегда находящим общий язык с животными, на этот раз не удалось с ними справиться. Но эта неудача ничуть не сломила решимости молодого правителя отличиться в грядущей битве.

— Не стоит особенно радоваться, — ответил Ландаир. — Те, кого мы не видим здесь, сейчас несут войну и разорение на мирные земли соседних королевств. Возможно, они даже уцелеют, если окажутся достаточно далеко отсюда, и доставят немало хлопот оставшимся.

Тем временем волчьи всадники на правом крыле вырвались вперед, растягивая строй в широкое полукольцо. Гигантские звери скакали тяжелым косолапым галопом, свесив между чудовищных клыков алые языки. Лязг металлической брони, прикрывающей туловище и голову варгов, мешался с охотничьим кличем стаи — и наездники подтягивали эту кровожадную песню наравне с волками. На левом крыле в наступление перешла человеческая конница.

— Пытаются обойти с флангов, — сказал старший из Дивных принцев.

— Чтобы сомкнуть кольцо, им придется дожидаться пехоты, — покачал головой его отец. — Даже если им удалось приучить лошадей к этому кошмарному месту, к варгам ни одна из них не подойдет и близко.

— А значит, у нас есть достаточно времени, чтобы потрепать их по-отдельности! — заявил Финралиан, возбужденно сверкая глазами.

— Что ж, пора приниматься за дело, — согласно кивнул Ландаир.

Эльфийские военачальники разошлись к своим отрядам, и над рядами Светлого войска пронеслись первые команды. «Лучникам, приготовиться!» — доносилось с левого крыла. «Сомкнуть строй!» — звучало справа.

Навстречу оркам на черных волках взметнулась туча стрел. Десятка два варгов из передних рядов завалились наземь. В первую очередь эльфы целились по волкам, едва ли не более опасным противникам, нежели их наездники. Второй залп — и новые тела громоздятся на пути, мешая следующим позади. Кто-то из варгов не успел вовремя уйти в прыжок, преодолевая неожиданно возникшие препятствия в виде мертвых и умирающих товарищей, завязалась свалка. И все же черная лавина неумолимо неслась вперед, туда, где ее уже поджидали, тесно сдвинув щиты, воины Дивного королевства.

Начиналась битва, которая будет затем названа Последней. Ее описания появятся в хрониках многих народов, зачастую в корне противоречащие друг другу. Хроники будут лгать, все до последней. Ведь ни одного очевидца, способного поведать о ходе тех событий, не останется в живых.

Длинной цепочкой растянулся по горной тропе передовой отряд эльфийской армии, отправленной в помощь осажденному городу Тилинэталю. Презирая все возможные опасности, во главе ехал серебряноволосый командир. Раэналар, потомок Тальгиора, Клинка Творца, воин в тридцать шестом поколении, один стоил нескольких десятков бойцов.

Лишь последний перевал отделял отряд от цели, когда нечто странное заставило эльфов насторожиться.

Первыми необычное почувствовали обладатели магической силы. Некоторое время они беспокойно вертелись по сторонам, не веря собственным ощущениям, потом к этому встревоженному ерзанью начали присоединяться остальные. Наконец, кто-то решился озвучить сомнения вслух.

— У меня такое впечатление, что…

Договорить воин не успел, так и застыв с раскрытым ртом: происходило нечто настолько нереальное, что в списке невероятных событий предшествовало ему лишь одно — явление Темного Лорда с повинной за тысячелетия злодеяний. Раэналар Тальгиоринг, их железный командир, которому, казалось, неведомы даже те мелкие слабости, что могут себе позволить дети Светлого народа, без всяких видимых причин покачнулся в седле и начал медленно сползать на землю.

Эльфы были настолько ошарашены таким поворотом дел, что не сразу сообразили прийти на помощь. А когда ближайшие воины опомнились и бросились к своему командиру, тот лежал навзничь, устремив в небо невидящий взгляд серых глаз с неестественно расширенными зрачками, и лишь редкое дыхание свидетельствовало о том, что он жив. Никакие попытки привести Раэналара в чувство успехов не возымели.

— Похоже на глубокий транс, — заметил один из магов.

— Но как?! — воскликнул другой. — Его род никогда не отличался способностью к магии. Проще найти магический талант у человека, чем у одного из Клинков Творца!

Но прав был предыдущий из собеседников, командир действительно пребывал в трансе, первом и единственном в своей жизни. Он видел продуваемую ветрами площадку среди высоких скал и девять фигур в развевающихся белых мантиях, расположившихся кругом возле большого неровного камня. От обычного куска гранита, каких было вокруг предостаточно, камень отличало лишь исходящее от него яркое свечение. Из собравшейся на площадке девятки некоторые были неизвестны воину, о личности других он мог догадываться, и лишь две фигуры Раэналар узнал бы в самой огромной толпе и под десятком бесформенных балахонов.

Уже больше двухсот лет воин не мог до конца поверить в свое счастье. Он отлично знал, что нашел в одной из прекраснейших женщин Дивного королевства он сам. Раэналар не мог понять лишь того, что его спутница забыла рядом с Клинком Творца, чьи потомственные черты позволяют превратится в идеальное оружие на службе силам Света, но перечеркивают все шансы к нормальному существованию в мирное время. Но ей действительно было все равно. И то, что первой страстью того, с кем связала она свою судьбу, останется война, и лишь после этого — все остальное. И то, что редко кто из Тальгиорингов преодолевал трехсотлетний рубеж. И то, что большинство детей не получат от нее ни внешности, ни характера, ни редкого магического таланта.

При наличии вокруг огромного числа других претендентов, не требующих от своей спутницы таких жертв, она предпочла его, мужчину из рода Клинков Творца. Казалось, сама судьба благоволила смелости этого выбора, подарив им дочь вместо обычного для Тальгиорингов мальчика с серебряными волосами и врожденной склонностью к воинским занятиям. Красавица и умница, она покорила сердце Аланданора, наследного принца Лесных эльфов, ныне вступившего на трон.

Но сейчас молодая королева стояла в магическом круге рядом с матерью, и это наполняло душу Раэналара двойной тревогой.

Воин не понимал ничего из творящегося волшебства. Единственное, на что хватало его знаний в этой области — в круге происходило нечто, выходящее из ряда настолько, что помнить и говорить об этом будут поколения спустя.

Командир второй тысячи Черной гвардии Аршат лежал, приткнувшись к земле щекой, гладкости и свежести которой могла позавидовать не одна красавица. Поглощенная жизненная энергия превратила темного адепта в крайне привлекательного молодого мужчину. Интересуйся Аршат чем-то кроме насилия и грубого истязания беспомощных жертв, он мог бы с легкостью устроить личную жизнь, не прибегая даже к магическим ухищрениям… Если бы не одно досадное обстоятельство. Уже две минуты как командир второй тысячи был окончательно мертв, а новую внешность лицо сохранило лишь с правой стороны. Левая же отсутствовала как таковая: первый удар эльфийского меча снес с головы тысячника шлем, второй срубил полчерепа и скользнул дальше по костям, сдирая кожу и мясо. Смерть постаралась от души, возвращая Аршату подобие истинного облика, и обнаженные зубы как и прежде щерились сквозь окровавленную плоть.

Его убийца стоял рядом, злой ветер Черных земель нещадно трепал выгоревшие каштановые волосы Морского короля. Непокрытая голова объяснялась вовсе не уважением к павшему противнику: ругаясь, насколько позволяло эльфийское воспитание, Финралиан пытался выправить погнутую личину шлема. Он мог себе позволить эту небольшую передышку. Гибель командира подломила боевой дух черных гвардейцев. Они бежали в беспорядке, бросая оружие, и Финралиан отдал своим утомленным воинам приказ оставить преследование.

Обманчиво тонкие эльфийские руки сгибали сталь, словно тягучую медь, но придать изуродованной личине приемлемую форму оказалось не так-то просто. Кончилось тем, что эльф сорвал клепку и досадливо отбросил в сторону свою неудавшуюся работу.

— Мой король, — окликнул его один из воинов, поспешно расстегивая ремешок на подбородке, но Финралиан только отмахнулся.

— Оставь себе. Какой смысл, мы все здесь погибнем, раньше или позже. Я уже совершил в этой битве столько, чтобы не стыдится встречи с Творцом. Жаль только, баллад об этом не сложат. — Король печально вздохнул. — Ладно, отдохнули и хватит. Пора помочь Ландаиру.

Поредевший до неполной сотни отряд вновь устремился в гущу кипящего сражения.

Свечение вокруг камня усиливалось с каждой минутой. Оно захватило уже весь круг и перекидывалось на стоящих магов. Раэналар был уверен: на его глазах происходит нечто ужасное, непоправимое, но единственным доступным действием оставалось молчаливое наблюдение.

Теперь уже вся площадка источала ослепительный свет. Только сейчас воин обратил внимание на небольшой свежий скол на боку камня. Раэналару показалось, что из этого участка исходят особенно яркие лучи, тонкими ниточками устремляясь куда-то вдаль, но эльфу было совершенно не до того. Все его внимание занимали два самых дорогих в этом мире существа. На место вставали последние фрагменты в головоломке, не дававшей ему покоя всю дорогу от столицы. И непонятная радость, промелькнувшая в глазах любимой, когда он сообщил ей о походе на Тилинэталь, и странная клятва, которую она потребовала на прощание: «Только обещай мне, что будешь жить. Пожалуйста!» Лишь сейчас понял Раэналар, что речь шла вовсе не о риске, преследующем каждого воина, уходящего в поход. Она просила его жить… Без нее. Такого эльфу не могло привидеться в худшем из кошмаров. Он, Клинок Творца, воин, в любой момент готовый к смерти, останется жив, а две драгоценные его сердцу женщины — нет.

И в этот момент его заметили. Хрупкая рука поднялась до боли знакомым изящным жестом и взмахнула в сторону Раэналара. Невидимая сила вытолкнула воина из круга, увлекая с непреодолимой мощью прочь — туда, где осталось лежать его бесчувственное тело. Последнее, что успел он разглядеть, были сияющие фигуры, распадающиеся на потоки чистого Света, уходящего в камень. Нити на сколе сделались яркими, похожими на сияющие натянутые струны…

Следующим ощущением эльфа оказалась неожиданная боль в спине и боку — как будто его основательно приложили ими о камни. Он и правда лежал на земле, а вокруг толпились воины, встревоженные и озадаченные, переводя взгляд то на командира, то на странное белое зарево, занимающееся далеко на юго-западе, в направлении покинутой столицы.

Еще до того, как им удалось пробиться к остаткам армии Дивных, Финралиан понял, что дело плохо. От четкого порядка, отличавшего начало сражения, не осталось и следа. Была только тающая горстка отчаянно сражающихся эльфийских храбрецов, занимающих круговую оборону, и лезущая на них перемешанная толпа из людей и орков.

Ландаира Морской король обнаружил среди раненых, в середине этого сжимающегося круга. Правитель Дивных доживал последние минуты: обломок копья, вошедшего снизу под ребра перекрывал рану, не давая Ландаиру тотчас истечь кровью, но силы быстро оставляли короля.

— Что же твои маги? — спросил Финралиан, перекрикивая звон оружия. — Когда они начнут? Мы не продержимся долго! Если артефакт попадет в руки Темного Лорда раньше времени, все окажется напрасным!

Слабая улыбка озарила лицо умирающего. Он медленно разжал ладонь, и морской эльф увидел маленький осколок гранита, на глазах разгорающийся ярким белым светом. Финралиану пришлось наклониться к самому лицу раненого, чтобы услышать ответ.

— Они уже начали, разве ты не чувствуешь?

И тут Морской король понял, что странное ощущение, которое он принял было за упоение боем, вовсе не являлось таковым.

— Возьми, — продолжил Ландаир, протягивая ему артефакт. — Ты ведь хотел сыграть решающую роль. Отнеси его к черному логову Врага и покончи с ним навсегда.

Шум битвы стихал так же быстро, как наливался светом камень. Финралиан просто кивнул, принимая бесценную ношу из слабеющей руки Дивного короля, и выпрямился во весь рост, подняв сияющий артефакт высоко над головой.

Все порождения Тьмы, не успевшие разбежаться в поисках спасения от убийственного свечения, повалились наземь, воя от охватившего их нестерпимого жжения. Часть людей — те, чьи души не до конца поддались Тьме — еще могли сражаться, но при виде происходящего их охватил такой ужас, что они предпочли оставить всякое сопротивление.

Никто не посмел встать на пути высокой фигуры с развевающимися волосами, в ореоле ослепительного Света. В тишине, нарушаемой лишь свистящими порывами ветра, Финралиан двинулся вперед, к маячащей на горизонте черной громаде.

Охватившее полнеба сияние, по яркости затмевающее даже солнечный свет, видели в тот день все жители материка.

Те же, кому не посчастливилось оказаться в непосредственной близости от явления, могли наблюдать, как стена ослепительного света режет землю будто бы гигантским лемехом, вспахивая континент до самой основы. Сияние угасло, и в небе возникла огромная черная воронка, окруженная все тем же белым светом, а затем резко, словно схлопнувшись, исчезла.

Оставшаяся на теле континента рана была слишком обширной и глубокой, чтобы ее появление прошло без дополнительных последствий. Трещина продолжала расширяться сама по себе, поглощая все на своем пути, пока не достигла края материка. Океанские воды хлынули в провал, заполняя его, и замыкающий отряд эльфийской армии, спешащей на выручку Тилинэталю, с удивлением обнаружил, что на месте зеленой долины, которую они покинули несколько часов назад, простирается море.

Отчаянная авантюра короля Дивных эльфов в союзе с человеческими магами увенчалась успехом в полной мере. Зловещий повелитель Тьмы был развоплощен и полностью изгнан за пределы мира, но цена, которую пришлось заплатить, оказалась ужасной. Около трети континента ушло под воду, образуя штормливое и неприветливое Новое море. Пострадали не только земли, подвластные Тьме. Перестало существовать все Дивное королевство, за исключением единственного города далеко в горах. Затопило и большую часть Морских поселений. Лесные эльфы, на которых две другие ветви всегда поглядывали с высокомерным снисхождением, разом сделались самым многочисленным и влиятельным из эльфийских народов. Лицо Виэллы изменилось резко и навсегда. А главное, что еще предстояло обнаружить выжившим, мир покинула не только Тьма…

Первыми изменения почувствовали маги обеих сторон, разом утратив большую часть своих способностей. Лишенный поддержки Светлых чародеев, Тилинэталь пал, не дождавшись подмоги. Войска под началом Раэналара Тальгиоринга и Эльтаниара Норанэльдэ опоздали всего на несколько часов. Ко времени их прибытия лишь небольшая группа жителей еще оборонялась в центральной крепости. Не дав воинам и малой передышки после долгого утомительного перехода по горам, командиры бросили отряд на расслабившегося за грабежами и бесчинствами врага. Неожиданность позволила им занять на недолгое время часть города и дать последним его выжившим защитникам возможность вырваться из западни, но очень скоро враг опомнился. Большая часть Дивных воинов пала, прикрывая отход мирных жителей.

Неделю спустя Аланданор, Лесной король, подошел к Тилинэталю с большим войском, состоящим из Лесных и Морских эльфов, и одержал решительную победу над армией Темных, но от города к тому времени остались только оскверненные черной магией руины.

Из королевского рода Дивных эльфов выжила лишь пятнадцатилетняя принцесса, а число ее подданных более не превышало полутора тысяч. Растерянная девочка, не верящая в собственные силы и напуганная неожиданной ответственностью, сложила с себя власть, передавая жалкие остатки своего народа под руку Лесного короля.

Полная зачистка окружающих территорий от уцелевших мелких отрядов врага заняла не один месяц.

Сотник из клана Клыков Тьмы, волчий всадник Гхатш с удивлением наблюдал, как невысокий человечек в черных доспехах истерически орет, брызгая слюной.

— Эльфийское отродье! Трусливая падаль! Неблагодарные твари! Я вам покажу такое «отступать»! Как это вообще пришло в ваши пустые головы!

Длинный кнут в руках человечка извивался змеей, и каждый его щелчок заставлял Гхатша нервно вздрогнуть. На его смуглой коже чистокровного орка выделялся белой полосой не один след этого ненавистного орудия. Из всех наказаний, принятых в Темной армии, черный рыцарь Дантар, их командир, предпочитал порку, собственноручно приводя в исполнение все приговоры. При умелом применении кнута, им можно убить с нескольких ударов, но Дантару того показалось мало, и он наполнил свой любимый инструмент магией, причиняющей боль и затрудняющей заживление ран. «А возможно, — мелькнула у орка крамольная мысль, — он просто не умел его применять».

Вообще-то невысокий человечек и был черным рыцарем Дантаром, но вот как раз его Гхатш почему-то не боялся. «Да это же просто какой-то слабак и недомерок!» — с удивлением думал орк, недоумевая, куда девалась зловещая властность, заставляющая дрожать в страхе от одной мысли о неповиновении.

Визгливый голос болезненно ранил чуткий орочий слух. «Он меня раздражает», — понял Гхатш, и тренированное тело бойца само подсказало необходимый ход действий.

Задумайся Гхатш хоть на мгновение, и внушаемые с младенчества убеждения о всемогуществе черных адептов наверняка взяли бы верх. Но волчий всадник не привык думать. Инстинкт хищника, увидевшего перед собой доступную слабую жертву, завладел им полностью. Быстрым движением орк шагнул к охрипшему от крика командиру, перехватывая кнут за конец рукояти, и дернул. Вместо обычной нестерпимой боли он почувствовал лишь легкое покалывание. Не ожидавший нападения черный рыцарь потерял равновесие, заваливаясь вперед. Он не успел даже потянуться к оружию. Когтистая лапа Гхатша сгребла его за волосы, а в следующий момент лицо Дантара повстречалось со стальным наколенником орка. Когда, несколько секунд спустя, рыцарь пришел в себя, он уже лежал на земле, прижатый тяжелой, свитой из сплошных мускулов, орочьей тушей. Проворные смуглые пальцы сноровисто избавили его от меча, кинжала, шипастого кистеня и потайного ножа. Дантар удовлетворенно усмехнулся про себя. Второго орк не нашел — а значит у него еще остался шанс.

— Лежать! — прикрикнул Гхатш, почувствовав, что его жертва шевельнулась. — Куда клешни тянешь, тварь полуденная!

Грозным предупреждением дело не ограничилось. Взметнулся орочий боевой нож, весом превосходящий иной топор, одним движением отделяя упомянутую «клешню» от запястья. Больше удерживать — уже явно бывшего — командира волчий всадник нужным не счел.

Словно во сне наблюдал Дантар, как Гхатш подбирает предмет, только что бывший его правой кистью, со смаком слизывая капающую кровь длинным темным языком, затем издает подвывающий звук, и огромный варг, будто собачонка, ловит на лету зловещую подачку. В этот самый момент рыцарь вдруг поверил, что сейчас умрет, и никакой запрятанный нож не поможет ему.

Дантар даже не сопротивлялся, когда Гхатш подхватил его за волосы и поволок по пыли, как худосочную человечью девку, вдоль угрюмо притихших товарищей.

— Вот, — прорычал он. — Видите, кто хотел отправить нас на верную смерть? Полюбуйтесь, как трясутся у него поджилки!

— Он рыцарь Тьмы! — неуверенно возразил кто-то.

— Он обычный трус и слабак, — сплюнул Гхатш, перерезая ножом ремни черного панциря, и пролаял что-то варгу, как раз покончившему с первым гостинцем. — Добыча, — перевел он для тех, кто не понимал волчьего языка.

Вот тут-то Дантар и вспомнил о своем потайном оружии, но против черного монстра размером с хорошего пони, маленький ножик в левой руке окровавленного, дрожащего от боли и страха человека, был совершенно бесполезен. Ненадолго остановил чудовищного волка и толстый кожаный поддоспешник. Как и все крупные хищники, варг предпочитал начинать еду с живота.

— Дантар мертв, — констатировал один из сотников, когда вопли рыцаря сменились усердным чавканьем и хрустом. — Что теперь делать нам?

Брезгливо подобрав валяющийся на земле кнут, Гхатш переломил его о колено.

— Желтоволосых ушастиков слишком много, — уверенно заявил волчий всадник. — Если мы останемся здесь, нас выследят и затравят. На востоке море. На западе и юге враги. На севере — дикие земли. Мы уйдем туда, так далеко, как только сможем. Пусть все забудут о нашем существовании. И тогда мы вернемся, чтобы отомстить.

Некоторое время орки для приличия поспорили, но к закату, когда пришла пора выступать, идея Гхатша была принята с редким единодушием.