Перебежчик

Глава 11 В которой кое-кто снова вспоминает и я не знаю, что это чревато последствиями

Вадим Александрович Марков никогда не думал, что жизнь его повернется настолько неожиданным боком, какой он наблюдает последние… Да почти без малого десять лет… Все мог предположить. Все… Когда живёшь в Одессе с самого рождения, то удивляться чему-либо перестаешь еще в юные годы. А вот шпионского будущего не планировал. Да какие вообще могут быть шпионы, если дед его был, как выяснилось, карманником, отец портным, а бабушка Фира продолжала здравствовать назло всем соседкам и крутилась возле любимого внука постоянно.

А вот поди ж ты… Повернула жизнь-дорога… В данный момент Вадим Александрович сидел в автомобиле, не так давно приобретенном на честно… Марков усмехнулся, а потом сам для себя решил, да, на честно заработанные деньги. Он же ради этих денег кружится, вертится, жизнью, можно сказать, рискует. Так что, никаких сомнений быть не может. Деньги заработанные. Их никто ему не подарил. Вот когда в одесском трамвае кошельки граждан вытаскивал, там еще поспорить можно. И то не факт.

В общем, сидел Вадим Александрович в автомобиле и смотрел на подъезд, из которого должен был появится сын великого команданте, лидера кубинской революции, ну, и дальше по списку. Время шло, а парень вообще не торопился вернуться к отцу. Ему так-то нужно еще «случайно» с Филатовой встретиться. Успеть в ресторанчик заглянуть. Потом до нужного места добраться. А он ерундой занимается… Ох, уж эти кубинцы.

Чуть дальше, в кустах, с ноги на ногу переминалась Ниночка Филатова. Она, как и Вадим, тоже ждала сына Фиделя Кастро, которому сегодня предстоит оказаться в центре весьма интересных событий.

Сомневался ли Вадим Александрович в том, что его план выгорит? Ни капли. Нинка, конечно, сука еще та. Видимо, сказалась наследственность. Все-таки, кровушка — дело сильное. И дед, который не оставил ни капли своего мерзкого характера в сыне, сполна передал это наследство внучке.

Нинка без малейших сомнений предаст, продаст, не дрогнувшей рукой даже пустит пулю в затылок любому. Только непременно в затылок, чтоб в глаза не смотреть. Она до сих пор собственноручно никого не угробила только потому, что рядом с ней всегда находятся идиоты, готовые сделать это за нее.

Вадим Александрович посмотрел на циферблат часов, которые носил на руке. Время… время поджимает. Когда уже этот кубинский жених наворкуется со своей девкой? Его тут такая дамочка ждёт…

Вадим Александрович знал наверняка, сын Кастро перед Филатовой не устоит. Есть в Нинке какая-то манящая порочность. На фоне всех остальных женщин она кажется сладким запретным плодом. Очень сладким и очень запретным. Тем более, молодой мужик сейчас распрощается с молодой особой, не имея за весь вечер возможности удовлетворить свои, прости Господи, низменные потребности. Особа эта не одна дома. Ясное дело, он будет сильно нуждаться в ласке.

Вадим тихо хмыкнул себе под нос. Жалко, конечно, Нинку. Не как человека, не как женщину, с которой у него связь. Была… Он ее давно уже не рассматривает для подобных дел. Перегорело. Страсть прошла. Жалко терять такую хорошую исполнительницу и послушную марионетку. Вот это, да. Нинка хоть и сука, а Вадиму Александровичу отказать не может. Хочет, но не может. Боится его. Вадим этот страх в ее глазах видит постоянно.

Вообще, почти десять лет назад, встретившись с родственником матери, Вадим Александрович даже предположить не мог, как обернётся его жизнь. Дело было летом. Жара стояла. Одесса жила, как всегда, свой бурной, иногда даже слишком бурной, жизнью.

Вадим, который в то время Вадимом ещё не был, а звался Семёном Хейфец, пришёл домой после очередного дела, которое они провернули с Фимой Залкиндом. Дело вышло не очень удачное. Настолько «не очень», что Фима даже предложил затаиться на некоторое время.

— Сёма, шо то не прет маза у нас. Не фартит. А легавые нынче сильно вызверяются. Я, Сёма, севера не сильно люблю. Южный я человек. Да и возраст, знаете ли. Не мальчик уже. Так шо передохни, Семён.

Сёма решил послушать совета товарища. Он даже не поехал ночевать к известной в определённых кругах дамочке, к Розе Шпельсон. Роза славилась широтой своей души и лаской. Сёма отправился домой.

Он вошел в родную квартиру и сразу замер на пороге. В коридоре стояла бабушка Фира. И стояла она, судя по какой-то тряпке в ее руке, вовсе не просто так. В коридоре их квартиры не музеев, ни галерей нет. Вряд ли она на экскурсию вышла.

— Здравствуй Сёма… — сказала бабушка Фира добрым, ласковым голосом. Голос был ласковым в той мере, в которой обычно сообщают о кончине какого-нибудь самого близкого родственника.

— Доброй ночи, — Семен постаралась бочком протиснуться мимо бабушки Фиры. Однако их планы явно расходились. Потому что бабушка Фира перекинула тряпку в другую руку, в правую, и сдвинулась ровно в ту сторону, где ее непутевый внук планировал найти лазейку.

— А шо это ты Сёма, такой скромный, молчаливый… Как риба на привозе.

— Таки думаю, а шо это Вы в такое позднее время не спите, бабуля…

Семен точно понял, бабушка Фира узнала о его деятельности. Нет другой причины для их столь странной беседы. Да еще в ночи. А кроме того он понял, что его, взрослого парня, будут сейчас лупцевать этой самой тряпкой, которая опасно покачивалась в руках бабушки Фиры.

— Нет, ви только гляньте на этого Архимеда. Он думает! Шо бы думать, Сёма, у тебя есть я. Мать твоего отца! Ты почему не слушаешь никогда, шо тебе говорит внутренний голос?! Вот этот внутренний голос! — Бабушка Фира постучала себе кулаком в грудь. — Я все знаю Сёма. Все знаю… дед твой… штоб ему… Твой дед, мой драгоценный Мойша, передал таки привет с того света. Через тебя. Потому шо, Сёма, мне уже рассказали про твои фокусы… про твои, Сёма чудеса. Шо когда Сёмен Хейфец едет в трамвае, у граждан, выходящих на остановке, кошелек выходит раньше самих граждан. И знаешь, Семён, не для того я тебя готовила…

Договорит бабушка Фира не успела, дверь в квартиру распахнулась, потому что ее закрыть никто возможности не имел, сразу ведь набросились, и на пороге обозначился мужчина. Семен даже не сразу его узнал. Только когда гость поздоровался и улыбнулся, стало понятно, вернулся материн родственник. Тот самый, который прятался у них в квартире.

— Божечки… — бабушка Фира села на табуретку, бессильно опустив руки. Правда, сначала, она подвинулась к этой табуретке, чтоб не промахнуться и не оказаться на полу. — Вот этого нам только шо и не хватало…

Бабушка Фира не знала, что родственник появился неспроста. Его пригласила Марта, которая в отличие от свекрови давно знала, чем заниматься сын. И с самого начала мать хотела ему помочь. Думала, Сёме нужен другой пример для подражания, а никак не Фима Залкинд с его бесконечными историями о старом Мойше, которого уважала вся Одесса.

Собственно говоря, план матери имел смысл. Сёма и правда пересмотрел свои принципы и стремления после долгого разговора с родственником. И когда тот предложил ему совместить приятное с полезным, уделять время женщинам, которые имеют нужных мужей, Семён не увидел в этом ничего предосудительного. Тем более, он вдруг тоже понял, что страсть как не любит севера. И проверять данную нелюбовь точно не собирается. А тут…

Ничего особенного. Пригласил красивую женщину на свидание. Или она его. Что более вероятно. Замужняя дама не всегда может приличный ресторан посетить. Поговорили, душа в душу время провели, о проблемах и заботах супруга посплетничали. И все. Поди докажи, что Сёма эту информацию куда-то дальше понес.

Собственно говоря, с этого момента все и началось. Понимал ли Сёма с кем связался и для чего родственнику определённая информация, которую нужно узнать у супруги одного партийного товарища? Конечно, понимал. Сёма мог быть кем угодно, но дураком он точно не был никогда.

А через два года родственник, с которым Сёма держал контакт постоянно, сказал, что Одесса стала слишком мала для Семёна Хейфеца. Многие обращают внимание на некоторые совпадения. Например, если что-то происходит в том месте, где не должно, а прежде супругу первого секретаря горкома вроде бы видели в обществе Сёмы, это рождает некоторые вопросы.

Просто семейная жизнь — это дело такое. Особенно в Одессе. Приходит муж домой, уставший, измученный, хочется ему рассказать кому-то, как одолело все. Как надоели эти чекисты с их вечными беспокойствами. С кем поговорить такому уставшему человеку? Только с женой. С родной женой, которая точно будет на его стороне. А то, что у жены имеется любовник, так это брешут бабы. Сучки завистливые.

В любом случае, пришел момент, когда Сёма Хейфец должен был умереть. Он и умер. Пошел купаться в черном море. Выпивши был. А тут — шторм. Несильный, но все же. И все. Утонул Сёма. Горше всех плакала бабушка Фима. Уж она убивалась так, как в Одессе никто ни по ком не убивался.

А в это время в вагоне железнодорожного состава молодой военный, с хорошим послужным списком, с институтом за плечами и приличной семейной биографией ехал в сторону столицы. В кармане у него лежали документы на имя Маркова Вадима Александровича.

Вот так это и произошло. Переход на новую ступень. Теперь от Вадима требовалось искать подходящих женщин. Тех, которые могли бы не вызнавать секреты мужей, дело это тоже опасное, как оказалось, и не только с точки зрения внимания чекистов, но и по причине нежелания некоторых супругов носить рога, а женщин, которые к этим секретам имели доступ сами, либо общались в кругу людей, имевших нужные связи.

По сути, Вадим стал человеком, который сам создавал агентурную сеть. То, что с женщинами работать в этом плане проще, он понял еще в Одессе. Кстати, сложнее всего было убрать этот южный акцент. Хотя до конца он так и не ушёл. Нет-нет до сих пор проскакивает.

Вадим Александрович снова посмотрел на часы, потом на дверь.

— Чертов кубинец… где тебя носит.

Судя по тому, как прыгала в кустах тень Филатовой, Ниночка думала точно так же.

А у Вадима, между прочим, все рассчитано до секунды. В том числе, появление Ведерникова. Эх, Игорек, Игорек… Очень выразительный, яркий пример того, что любовь зла и гнать ее надо от себя взашей. Ради Нинки сгубил себе жизнь. А теперь ради нее и вовсе жизни лишится.

Неожиданно мысли Вадима перескочили на особу, о которой он старался совсем не думать. По крайней мере в том ключе, в котором хотелось. Александра Сергеевна Комарова… Интересная женщина. Необычная. С ней прямо, как по острию лезвия ножа ходишь. За год наблюдения, Вадим сделал о ней свои выводы. Проблема в том, что с этими выводами вышла любопытная ерунда. Как и с некоторой информацией, попавшей Вадиму Александровичу в руки.

И вот сейчас, наверное, самый подходящий момент с Комаровой поговорить откровенно. Не в данную минуту, естественно. Пока что на повестке — кубинец и его свидание с Филатовой.

Потом, надо еще все проконтролировать. Надо всех в одном месте собрать. Ну, и конечно, надо Максима Сергеевича пристрелить. Прямо раздражает он Вадима своим присутствием. Мелькает, падла такая, перед глазами. А у Вадима сейчас планы изменились. И в этих планах Беляеву места точно нет.