Перекрестки над «Т»

По морю идут корабли конвоя; по всей морде стекают соленые брызги. Кадзи наклоняется, чтобы слова не уносило ветром:

— …что она нужна только как пилот робота. Что EVA может быть только инструментом для защиты, что сама Ленгли может быть интересна помимо пилотирования — она просто не верит, гонит от себя эту мысль. Что-то у нее в прошлом было нехорошее с матерью. Что — не знаю. Как бы Мисато ни свирепела, а мы с Аской не настолько близки…

И еще что-то говорит Кадзи. Всегда ли лобовое решение самое плохое? Так почему бы не пойти напролом? Туда, в кают-компанию? Предложить: поменяемся судьбами, да поменяемся сужеными? Наверное, мы успеем у Мисато оружие отобрать; туфельки Аске куплю новые — при моих-то доходах это нетрудно — а шрамы на морде у меня быстро зарастут. Регенерация хорошая!

Главное — в лифтах потом ездить… скажем так, с осторожностью.

Только я собираюсь это и предложить слуге тридцати трех господ, как уши натурально закладывает.

Сирена!

Сирена боевой тревоги!

А это значит… Значит…

МАТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ ЧЕРЕЗ КОЛЕНО В ЛОБ, БАШКОЙ В СТВОЛ И В ЗАДНИЦУ ДОСЫЛАТЕЛЕМ!!! Гадский Ангел!!! Всё-таки напал, мразь!!!

Неслышно в реве сирен выскакивает из недр надстройки Аска и бесцеремонно тормошит за правое плечо:

— Опять учения?! А почему нас в этот раз не преду…

— Engelhuren!!! — удерживаю рвущийся к свету Большой Загиб. Впрочем, Аске и этого довольно, чтобы покраснеть. — Ни хрена не учения, verdamte Scheisse! Готов прозакладывать собственное посмертие, Лэнгли — нас только что атаковал Ангел!

Ангел общеизвестный — крепкий мужик с крыльями и пылающим клинком. Ангел «симпатичный, ароматичный» — маленький, пухлый Купидончик с золотыми стрелами любви и свинцовыми стрелами равнодушия. Ангел «экзотичный, фантастичный» — к примеру, с Планеты Зима — обходится даже и без крыльев. Птиц на Гетене не бывало от начала времен, и потому подсмотреть идею полета оказалось негде. Тамошние ангелы не летают — они летят, нисходя на бренную твердь.

А вот в той же канонической насквозь Библии описаны столь чудесные ангелы, что Дюрер и Босх всю жизнь корячились, пытаясь не то что переплюнуть фантазию составителей — а хотя бы нарисовать фоторобот по словесному портрету. Ладно там — колеса с глазами. Ладно там — шестикрылый серафим. А как вам херувим — не многоликий, как жалкие греческие собачки, не многоглавый, как Змий за Смородиной-рекой — а четырехтелый?!

Так что в здешнем универсуме ангелы еще ничего.

Ну да, они огромны — на футбольном поле могли бы спать калачиком. Ну да, они опасны — упорно ломятся к некоей тайной цели под землей. В теории, если Ангелы доберутся до этой тайной цели, не поздоровится всему человечеству. Так что приходится спасать человечество — ведь и я его часть, глупо надеяться, что апокалипсис не коснется именно меня.

Как я угодил на эти галеры?

Попросил у судьбы второй шанс — а та возьми да и ответь. Не сумел прожить первую жизнь? На тебе вторую! Душа твоя прежняя, тело новое, молодое, перспективное… С первым хозяином договорись — и живи себе! Махнула золотая рыбка хвостиком — и вот я уже в теле Икари Синдзи. Договариваюсь!

А судьба все не унимается.

Страдал от слабости? Получи Силу! Да, будет немножко больно. Но бесплатно только птички поют.

Мучился от ненужности? На тебе Дело! Да, огромное, неподъемное — а что ж ты хотел, знать всю подноготную, сюжет всей истории — и растратить эти козыри по мелочи, на собственные малые удовольствия? Нет, брат, бесплатно только птички поют.

Тосковал от одиночества? Тут вокруг тебя целая индустрия. Чтобы тебе легче было делать Дело — работают миллионы людей. Снабжают оружием, снаряжением, тренируют, лечат. И гляди, сколько среди них Друзей! Настоящих, истинных, верных. Всего-то и делов, что подружиться с ними да завоевать их уважение, да прославиться среди них с хорошей стороны. А еще не худо бы и самому оправдывать их надежды. Да, именно — бесплатно только птички поют.

Ну и венец всему — конечно же, Враг.

Отличный враг — ни с людьми воевать, ни решать задачки типа: «казнить нельзя помиловать». Простой враг, удобный. Знай себе, шинкуй инопланетную хрень в салат, да и получай за это деньги, ордена, уважение товарищей и восхищение девушек. И не вручную шинковать — а в пилотской капсуле огромного биомеханоида, построить которого в одиночку не под силу даже самой мощной стране. Нужна международная кооперация, и потому здешняя ООН — не сборник болтунов, как в мире прошлом, но вполне эффективный мировой парламент с крепкими кулаками и четкими принципами… Моральными, аморальными — вопрос второй. Главное, что проводятся в жизнь эти принципы «быстро, решительно».

Сила, Дело, Враги, Друзья.

Боль, Страх, Предательство, Смерть — тоже с больших букв.

Ведь бесплатно…

Понятно, да?

Да ни хрена ж себе меня после синхронизации плющит!

— Проклятье, наконец-то вы объявились в эфире!

Мы с Аской чуть не подскочили от неожиданно зазвучавшего у нас в головах голоса Кацураги.

— Я уже задолбалась ждать, когда вы там синхронизируетесь. Жаль, времени маловато. А то — и вам бы хорошо, и Командующему внуки.

Я отметил, что у немки задёргалась правая бровь и решил вмешаться:

— Командир, ну хоть сейчас-то не подкалывай! Мы и так вдвоем в одну капсулу чудом вписались.

— Это радует, — хладнокровно заметила Мисато. — Так, мальчики и девочки, слушайте вводную. Шестой Ангел похож на акулу. На очень большую акулу. Больше авианосца — это точно. Генерирует АТ-поле, но это ожидаемо. А вот, что вода ему не помеха — фигово. Сейчас эта тварь обходит нас с левого фланга. На первых ролях не мы, а флот. Мы здесь всё равно сделать ничего не сможем. Хотя и предполагается, что EVA не тонет, но падение в воду — это однозначный провал всей операции. Так что сидим смирно на корабле… Лэнгли, ты, кстати, АТ-поле выставила?

— Ещё не успела, но сейчас поставлю.

— Не надо. Угрозы пока что нет, так что не трать энергию зря. По идее, привезённых батарей хватит очень надолго, если не вступать в бой… Так, теперь оружие. Кстати, а что у нас с оружием-то? Где твоего техника носит, чёрт его дери?

— Это и я могу сказать, — сообщила Аска. — Два квантовых ножа в пилонах, плюс перевозимый минимальный комплект.

— Что в перевозимом комплекте? — поинтересовался я.

— Пистолет и меч.

— Сойдёт. В общем так, Лэнгли. Будь готова вступить в бой, но особо не геройствуй и без особой причины вперёд не суйся. Пусть с Ангелом лучше моряки разбираются.

— Сидеть, сложа руки, и ничего не делать… — проворчала немка. — Просто великолепно…

— Да, сидеть, сложа руки, и ничего не делать, — резанул ножом голос Мисато. — И беречь себя и Еву заодно. Если кто-то другой может уничтожить врага быстрее и эффективнее, то пусть уничтожает. Синдзи!

— Да, командир?

— Твоя функция — наблюдать и контролировать. В случае чего — давать советы. Напрямую вмешиваться только в самом крайнем случае.

Шуршание. Щелчок. Конец связи.

Акула, что длиннее авианосца — зашибись.

— Смотри! Это Ангел!

Чисто навскидку я бы оценил его скорость узлов в сорок-пятьдесят, никак не меньше. Даже больше — посланец напоминал корабль на подводных крыльях.

— Так вот ты какой — Ангел… — возбуждённо прошептала Лэнгли.

Вокруг исполинского монстра то и дело поднимались фонтаны от падающих бомб и снарядов; несколько раз, натолкнувшись на АТ-поле, бесполезно рванули мощные противокорабельные ракеты.

Упрямый мы всё-таки народ — люди. Всё никак не можем поверить, что наше испытанное веками оружие оказывается бессильным против таких противников. Что ж, тогда, ваше слово, товарищ Оппенгеймер! А-у-у-у, спецбоеприпасы?

— Спецбоеприпасы готовы, курс цели вычислен.

— Ждать. Своих накроем.

— Слишком быстрая тварь. Пожалуй, тяжелая цель и для меня. А эти корветы не успеют даже отвернуть.

Отвернуть немного к норду сторожевик все-таки успел, но на этом его удача исчерпалась. Носовой трёхдюймовый автомат бил, не переставая — вода в стволе закипела. «Адыгея» даже умудрилась запустить две тяжёлых ракеты, но те взорвались, не нанеся никакого урона Ангелу.

Вот расстояние сократилось до кабельтова!

С воем заработал носовой реактивный бомбомёт; воздух разорвал слитный грохот роторных пушек. Прямо на пути Ангела выросла самая настоящая стена свинца, но в следующий миг он без всяких затруднений преодолел огневую завесу и на полном ходу протаранил корабль.

Удар пришёлся под левый борт «Адыгеи», в районе ходовой рубки. Разогнавшаяся до огромной скорости колоссальная туша Ангела пильчатым костяным гребнем разрубила сторожевик на две части, а в следующий миг громыхнул мощный взрыв.

Ничуть не замедлив хода, Гагиил продолжил огибать эскадру с левого фланга.

— Он… Так просто потопил корабль? — поражённо произнесла Аска. — И даже не получил ран?

— Поверь, Лэнгли, он весь этот обстрел сейчас даже и не заметил.

— Тебе-то откуда знать, Икари. — несколько неуверенно хмыкнула немка.

— Да вот, представь себе, знаю. Мою Еву на полевых учениях обстреливала артиллерия. Боевыми снарядами, разумеется.

— Безумцы. — проворчала Аска. — Чёрт, он же сейчас протаранит ещё один корабль!

Следующей жертвой Ангела стал, если судить по хищным очертаниям, эсминец типа «Современный». Этому кораблю повезло больше — огромный, длиной в полсотни метров, плавник Гагиила «всего-навсего» подрубил эсминцу носовую часть под самой рубкой. Корабль однозначно был обречён, но экипаж хотя бы успевал спастись.

— Ну всё. Мне это начинает надоедать, — решительно произнесла Аска, и ее ноль-второй привстал на колено посреди ржавой палубы исполинского транспортника «Венчур»; полетели крышки оружейных контейнеров. Аска управляла роботом вполне уверенно: сбила замки, вынула оружие и присоединила его к бортовой сети, проверила боезапас. Я же задумался, почему Ангел напал именно здесь — между Чукоткой и Аляской. Почему напал на корабль, перевозящий главное оружие человечества — до сих пор Ангелы тупо ломились в подземелье под городом Токио-3, а до всей остальной необозримой поверхности планеты Земля им дела не было. Именно в Токио-3 располагалась база организации «Нерв», там хранились, чинились и снаряжались к боям наши биомеханоиды — ноль-ноль и ноль-один. Туда с огромным конвоем по Северному Морскому Пути везли еще один евангелион из Германии — ноль-второй. Мы с командиром — майором НЕРВ Мисато Кацураги — прибыли на эскадру вертолетом. Хотели познакомиться с новым пилотом, Аской Сорью Ленгли, что и выполнили. Произвели друг на друга глубокое впечатление. А тут как раз и Ангел напал. Ничего так совпадение, товарищ Станиславский?

Не верю!

Может, потому, что неведомая сила, закинувшая меня в мир сей, снабдила знанием о некоторых событиях и ходах — а эти знания вдруг оказались неверными?

Может, потому что знакомый старый немецкий артиллерист (да, такие теперь у меня знакомства) выразился коротко и емко: «Scheissedreck! Ангелы, Евангелионы… Херня! С противником должны сражаться солдаты.»

А может, все еще проще. Мечты сбываются. И благодаря трем предыдущим сериям — в смысле, трем Ангелам, которых мы с кровью и соплями все же победили — я теперь знаю, куда сбываются мечты.

Никогда не куплю сыну электронного котенка, стопроцентно похожего на настоящего. Человек вырастет — а мечта останется как тот котенок. Не выбросишь, и не поиграешь.

Кстати, о котятах: Ангел всплыл на поверхность.

— А вот это уже интереснее… — слегка оскалилась немка, подстраивая связь на общую волну конвоя.

— … Стена — Первому. Вооружение готово.

— Туман — Первому. Готов.

— Рассвет — Первому. Подобрал шестьдесят, повторяю, шестьдесят. Прогноз: десять двухсотых в течение получаса. Прошу кровь три плюс, три плюс, два литра!

— Накат — Первому. Я без хода. Вода продавила переборки по сорок седьмому шпангоуту. Залит главный распредщит, нечем откачивать. Сорваны горловины по правому борту, затопление правого борта остановить нечем. Прошу буксир с кормы и водоотлив. До потери остойчивости двадцать минут, двадцать минут.

— Первый — всем. Освободить район для работы Тумана и Стены. Снег идет к Накату курсом вест-тень-зюйд, мористее цели. При прокладке учитывайте: цель движется по дуге…

Мы с Аской глянули на координатную сетку экрана: конец построенной компьютером дуги как раз упирался в отметку нашего «Венчура».

— Лэнгли! — прорезалась Кацураги в эфире.

— Я его вижу… — с расстановкой произнесла Сорью, не спуская глаз с Гагиила и перехватывая пистолет обоими руками.

— Как подойдёт примерно на километр — устанавливай АТ-поле и всаживай ему в голову весь магазин, а я сейчас прикажу, чтобы на Ангела в этот момент навели поддержку…

— Ага…

На мой взгляд, Аска всё это слушала вполуха и поддакивала чисто на автомате, полностью поглощённая наблюдением за противником. В её глазах светился самый настоящий охотничий азарт.

Между тем Гагиил замер на дистанции примерно в милю и начал огибать «Венчур», благо, что кораблей вокруг уже не было. Караван разбросало на достаточно большой территории. Авианосцы со свитой выделились в самостоятельную группу, лёгкие силы рассредоточились на флангах и по фронту, а линкоры и арьергард немного отстали. И вот так получилось, что именно наш транспортник оказался в самом центре строя на удалении от остальных кораблей.

— Так, а теперь нам нужно немного поэкономить батарейки, — пробормотала Аска. Похоже, что у неё есть привычка думать вслух, а то ведь обычные её мысли я слышать не могу. — Кацураги-сан, мне нужна энергия от «Венчура».

— Дай нам пару минут, Лэнгли. Мы сейчас перекинем все линии к тебе.

— Хорошо, жду.

Просто сидеть, сложа руки, немка не стала, а распотрошила пальцами Ноль-второй ещё один контейнер и извлекла оттуда классический массивный спинной штекер для EVA и начала прилаживать его в гнездо питания. Так, пристегнусь-ка я лучше обратно, а то мало ли что. За Гагиилом послежу, как он вокруг нас круги нарезает.

А ведь и правда нарезает. И именно, что круги. Как кит вокруг стаи криля.

Хреновое сравнение, Виктор, хреновое! Киты криль обычно жрут!

— Ну и долго ты ещё будешь там ползать? — пробормотала девушка, глядя на Ангела. — Плыви уже сюда, рыбка.

Гагиил прекратил кружиться и поплыл прямо на нас.

— Лэнгли! — не сдержался я. — Ты ангельский язык знаешь? Хрена ли эта тварь тебя слушается?

Немка вздрогнула и бросила взгляд на меня, в настоящий момент кое-как «принайтованного» к пилотскому комплексу.

— Чёрт, Икари! Ещё и ты здесь!

— Не отвлекайся! — выкрикнул я, ощущая, как усилилось АТ-поле, нейтрализуя защиту Гагиила, и в тот же миг загрохотали оба трехдюймовых ствола. Было хорошо видно, как снаряды врезаются прямо в голову Ангела — увы, особого эффекта это не приносило. В стороны летели ошмётки чего-то, очень похожего на кость, но Гагиилу на это было откровенно наплевать.

Из подствольного отсека пистолета вырвалось несколько ракет, которые, оставляя дымные трассы, воткнулись прямо в голову Ангела. Громыхнули взрывы, и на этот раз Гагиила, кажется, проняло.

Мгновенно разогнавшийся до высокой скорости Гагиил вломился в борт сухогруза. Раздался громкий скрежет, палуба накренилась, корабль двинулся вбок, подталкиваемый огромной силой Ангела.

— …Ангел протаранил Большого! Их сейчас снимать нужно будет!

— Первый — всем! Снег и Накат выходят на вест, по способности на ближайший порт. Туман! Дай по цели главным калибром, но аккуратно. Стена в готовности применить «Наталью». Как поняли?

— Снег: буксирую Наката со скоростью два узла, через час планирую дать четыре. Пластырь мы завели, откачиваем. Ток Накату подали от резерва. Мы управляемся, помощь не нужна. Не нужна, как понял? Земля, Ухо, Аз. Ухо — Аз!

— Первый — Снегу, Накату. Добро — Анадырь. Добро!

— Туман — Большому. Людей с палубы вниз! Минута!

— Большой — герр Первый. Затоплен первый трюм. Затоплен первый энергоблок. Помощь требуется нихт. Люди на палубе нихт.

— Туман — всем! Работает главный калибр!

Главный калибр линкора мы услышали даже в капсуле, сквозь толщу залитой LCL. Воздух разорвал чудовищный грохот, из стволов огромных орудий вырвались облака пламени и дыма, а по воде пошли настоящие волны. Корабль дал полный залп в три захода с небольшими интервалами по времени, поочерёдно разрядив башни по врагу.

Первые четыре снаряда упали в воду под боком у Ангела, подняв колоссальных размеров фонтаны. А едва тот вырвался из облака брызг, как в него попало вдвое больше снарядов из последующих залпов.

Куски стали весом более чем в тонну, летящие со скоростью пули и начинённые взрывчаткой, Гагиил воспринял крайне болезненно. Но вместо бегства решил поскорее покончить с ближайшим противником. Гибкое щупальце, толщиной лишь чуть меньше, чем рука биомеханоида, увенчанное массивным набалдашником, метнулось к EVA. На робота обрушился мощный удар сверху, который, наверное, без проблем бы развалил его от плеча до пояса, не закройся Аска вовремя двуручником. Сила удара оказалась такова, что EVA буквально по щиколотку вмяло в палубу, а Лэнгли пришлось вцепиться в лезвие меча еще и левой рукой. Жалобно заскрежетал металл, и я понял, что «Венчур» уже практически на грани — ещё немного, и EVA вобьёт вглубь корабля, который такого издевательства не выдержит.

— Выдержит минут пять, не больше.

— И что? Он торчит в транспорте, как морковка в торте, мы стрелять не можем… Стена — Первому. Оружие применять не могу. Транспорт в зоне поражения.

— Туман — Первому. Готов главный калибр.

— Первый — Туману. Отрицательно. Я знаю, что вы здесь точнее всех. Но как бы Большого при сотрясении не разложило по корпусным швам… Первый — Нерву. Пока Ангел и Большой в сцепке, применять оружие не могу.

— Большой — Первому. Затоплен второй трюм. Набор корпуса зерштерт! Держаться больше часа — нихт.

— Первый — Нерв. Оттолкните ангела хотя бы на сто метров.

— Нерв — Первому. Поняла. Синдзи!

… — Синдзи!..

…АТ-поле окружает исполинскую тушу акулы-переростка, но не просто расходится волнами, а создаёт кокон обтекаемых очертаний. По-видимому, именно благодаря ему Гагиил и носился с такой безумной скоростью…

А вот и пресловутый ангельский хлыст. По нему почти непрерывно проносятся кольцеобразные конфигурации АТ-поля, сливаясь почти в сплошной поток. Понятно теперь почему Аска не смогла его перерубить. Эти кольца слишком быстро двигаются от начала щупальца к набалдашнику, и отбрасывают всё, чем их пытаются перерубить. Даже квантовый меч, находящийся в руках EVA.

Поправка.

В руках EVA, которым управляет пилот Лэнгли. Но что ты скажешь, Ангел, против меча в руках пилота Северова, а?

— … Синдзи?…

Ширх!

Цвайхандер перерубает ангельскую плеть, будто бамбук. Отсечённое примерно на середине щупальце отлетает куда-то мне за спину. На противоходе вспарываю клинком воздух и высвобождаю всю накопленную в мече энергию. Узкий клинок АТ-поля ударяет прямо в голову Ангела и вскрывает броню. В воздухе разлетается тёмно-синяя кровь монстра, выплёскивающаяся из длинного рассечения на голове.

Гагиил быстро врубает задний ход, вытаскивая застрявшую морду из борта корабля, распахивает пасть и оглашает воздух протяжным воем, полным боли и ярости.

И сейчас же в ангельскую тушу врезаются три четверки шестнадцатидюймовых с линкора! А потом несколько залпов со второго! Даже инопланетную тварь пробирает как следует: Гагиил погружается и отходит.

— … Синдзи? — различаю несколько неуверенный голос Мисато.

Да меня же командир вызывает!

— Здесь!

— Ты сейчас управляешь EVA-02, верно?

— Ну… — я грустно усмехнулся. — Можно и так сказать.

— Гхм… Всё-таки получилось, надо же… А я ведь даже и… — Кацураги поспешно осеклась и перешла на сугубо деловой тон. — Так. Вкратце обстановку.

— Обстановка критическая, — честно заявил я. — А сейчас вообще, кажется, пошла рассинхронизация. Из оружия только холодное, внешние батареи вышли из строя. Полностью завишу от бортовой энергосети, но транспорт, кажется, серьёзно повреждён.

— Повреждён, — подтвердила майор. — Мы продержимся ещё максимум полчаса, от силы — сорок минут, не больше.

— Хреново… — протянул я, не отрывая взгляда от отходящего Ангела. Что-то мне подсказывало, что тварь ещё вернётся.

— Что с Лэнгли? — поинтересовалась Мисато.

— Без сознания.

— В чувство приводить пробовал?

— Нет.

— Попробуй. Ты этому уроду, конечно, задал изрядную трёпку, но сейчас лучше будет снова пустить Лэнгли за руль, а то ты, кажется, сильно вымотался.

— Есть такое дело, — не стал отнекиваться я. — А ты, Мисато, кстати, сейчас лучше бы вместе с остальными сваливала с корабля. Стрелять Ангел больше не будет, нечем, так что в воздухе вы будете в большей безопасности.

— Посмотрим, — неопределённо ответила Кацураги. — Пока у нас есть тактическая пауза, ты лучше Аской займись.

Так как вокруг была жидкость, не придумал ничего лучшего, чем начать тереть уши.

— Хорош дрыхнуть, Лэнгли! Подъём!

На меня уставился мутный голубой глаз. Затем второй.

Ура! Действует!

— И… кари… — глухо пробормотала немка.

— Икари, Икари, — радостно закивал я и вытянул перед Лэнгли руку. — Сколько пальцев видишь?

— Пошёл… на фиг…

— Гм. Тоже вариант. Ты как?

— Бывало и лучше…

— Икари, Лэнгли, внимание, — послышался голос Мисато. — Мы сейчас начинаем эвакуацию. Вы тоже, кстати, готовьтесь.

— Это как же вы EVA собираетесь эвакуировать? — я поразился.

— Сейчас к нам подойдёт линкор, и вы переберётесь на посадочную площадку у него в корме. Я проконсультировалась с нашими техниками и русскими моряками — он должен выдержать вес EVA.

Посмотрел по сторонам.

И правда — один линкор подходит прямо к нам, а второй в это время прикрывает. На горизонте маячит куча силуэтов, но мы уже сильно отстали от остальных. Похоже, что как только нас эвакуируют, то сразу же начнут швырять ядерными бомбами.

— С вертолётом-то всё в порядке? — между тем спохватился я.

— В порядке, Синдзи. Только передняя стойка шасси поломалась, но взлететь должны. Уже грузимся, кстати.

— Извините, что отвлекаю, — вмешалась Аска. — Но там вообще-то зашевелился Ангел.

— Ангел возвращается к Большому.

— Давай извещение и запускай первые две.

— Стена всем! Цель вижу, применяю оружие!

— Первый Туману! Подходи к Большому для эвакуации груза. Стена: дорабатывай цель. Разрешаю израсходовать все.

— Стена — Туману: бла-анди-и-инко-о, разбегайся!

— Первый — Стене. Напоминаю о дисциплине радиосвязи!

— Стена: Наташенька пошла! Восемь секунд! Семь! Шесть! Пять! Накрытие! Три! Два! Вспышка! Огненный шар!

Огненный шар проявился под поверхностью — сперва светло-соломенного цвета пятном на мониторах — а потом из моря встал сине-серый цилиндр толщиной по сетке экрана чуть не пятьдесят метров, и высотой этажей сорок. Или даже шестьдесят. Гейзер возник мгновенно, глаз не уловил движения массы воды снизу вверх. От основания гейзера столь же молниеносно распространилось маслянистое кольцо то ли нефтяной пленки, то ли ангельской крови; сразу за кольцом вода побелела. Еще никто не успел осознать увиденное, а от водяного столба раскатилась воздушная ударная волна, начисто срезая верхушки зыби; за волной вскипели клубы конденсации — и вот уже облака тумана окутали поднимающуюся колонну, поглотили ее целиком, возвысились над гейзером, приняли форму диска, затем диск сделался похожим на пончик — и все исчезло, обрушившись с оглушающим рокотом!

— Будь я проклята… — потрясённо прошептала Аска.

— И правда… внушает… — присоединился я к немке.

— Эй, голубки! Закончили ворковать? — прорезался ехидный голос Кацураги. — А то мы уже яхту вам пригнали. Или вы там чем-то интересным занимаетесь?

Яхтой командир скромно поименовала двухсотметровый линкор в тридцать тысяч тонн водоизмещением, подходящий к побитому «Венчуру» с правого борта.

— М-мисато-сан! — покраснела Аска. — Ничем мы тут…

— Не хочу ворковать или заниматься чем-то интересным, — на удивление чётко произнёс я. — Хочу отдохнуть.

В животе заурчало.

— И есть. Мне даже облако взрыва пончик напомнило.

— Ничего, ребята, — жизнерадостно заявила майор. — Сейчас и поедим, и отдохнём. Вы сегодня отлично поработали! Просто молодцы!

Просторная взлётно-посадочная площадка на корме линкора поравнялась с кренящимся на нос транспортником.

— Давайте, перебирайтесь сюда. Только аккуратно.

Аска отстрелила штекер питающего кабеля, осторожно выпрямила EVA и быстро перешагнула на палубу русского корабля, ухватившись одной рукой за массивную кормовую надстройку. Против ожидания, палуба линкора не провалилась под ногами Ноль-второго, и надстройка оказалась прочнее, чем я думал. Но корабль ощутимо качнуло. Чувствуя качку, Лэнгли в темпе начала укладывать EVA, чтобы получше распределить его немаленький вес. Затем выдвинулась капсула, автоматика сбросила LCL, открылся люк, мы выбрались на палубу… И я быстрее собственного визга сбросил верх запасного комбинезона Ленгли, обвязав рукава вокруг пояса. В мундире разрядников нет, так что пришлось одолжить комбинезон у Аски. Без разрядников как бы я сейчас выхаркивал LCL?

Все логично, да — но комбинезон-то женский! Увидят ехидные моряки — обидная кличка обеспечена.

Повертев головой туда-сюда, я успокоился. Людей на линкоре может и было по штату, но возле капсулы нас встречал только доктор — они во всех мирах смотрят на пациента одинаково строго — да пара каменнолицых морпехов. Ну, оно и понятно: моряки на боевых постах, у них самая работа. Вот: чуть ближе к носу отхлопнули крышки пусковых контейнеров, в небо ушли еще две ракеты. Очевидно, Гагиила будут утюжить до победного конца.

А это хорошо, это правильно. Не знаю, как там Аска, я и после одного боя засыпаю на ходу. И в полном соответствии с традицией, проснусь опять под незнакомым потолком.

Есть! Незнакомый, как есть незнакомый!

А ещё крайне странный, нужно сказать. Огромное количество пересекающихся труб самого разного калибра, и коробчатые вентиляционные воздуховоды. Несмотря на внушительность воздуховодов — неистребимый медицинский запах. Пол же оказался гладким на вид и окрашенным в чёрно-красную клетку.

Ну что ж, Виктор. После анализа всех полученных данных, видимо, стоит сделать вывод, что тебе выпал редкий шанс полежать в корабельном лазарете линейного корабля, спущенного на воду в сороковых годах двадцатого века! Правда, судя по расчищенной на корме вертолетной палубе — не площадке, именно палубе, примерно в четверть корабля; а еще судя по наличию ракетных пусковых установок — корабль довольно сильно модернизировали. Сняли кормовую башню главного калибра, навтыкали электроники, поставили новые скорострельные зенитки — и так далее, и тому подобное. Скорее всего, уже после Второго Удара, когда выгребали оружие даже из музеев. Образовалась этакая редкая птица: линкор с толстой броней времен Второй Мировой и набором ракет, как у «Кирова» или «Петра Великого».

Круто!!!

Новое место — новые сны. Не знаю, что снилось Синдзи в канонном аниме. Мне же привиделся собственной персоной генерал Тадамити Курибаяси, последний командующий гарнизоном острова Окинава. То ли потому, что я клятый шизомилитарист, то ли потому, что меня за предыдущего Ангела наградили собственной катаной этого самого генерала. Японский колорит во всей красе. Кому гейши снятся, а кому меч с душой генерала… Или генерал с душой меча — что как раз для Японии равнозначно.

А говорил генерал Тадамити Курибаяси так: «Глупая у вас всё-таки война. Очень уж противник себя странно и нелогично ведёт. Почему Ангелы нападают поодиночке? Почему такой сильный разброс в возможностях и тактике? Если это война, то почему нет первичного удара по стратегическим объектам и инфраструктуре врага?» И прибавил: «Логика может быть негуманоидной, но не может быть нелогичной. Даже самый тупой и бездарный офицер, хоть немного знакомый с тактикой, распорядился бы такой силой с гораздо большим умом. И я не склонен думать, что враг совсем уж глуп. Выходит, это все — не война и не вторжение.»

«Ну и что тогда?» — спросил я, — «Карательная операция межпланетных экологов, сезонная миграция монстров на гнездование, начало библейского Апокалипсиса?»

А едва генерал собрался ответить, я и проснулся.

Ну так, потолок незнакомый — традиция соблюдена. Просыпаюсь опять в госпитале — это уже личная особенность. Синдзи из канона столько в бинтах не валялся.

Послышались звуки открываемой двери, шаги и голоса двух человек:

— …стояние обоих пациентов не вызывает опасений. Их раны не представляют никакой угрозы здоровью, хотя лейтенант Икари пострадал всё же сильнее… — произнёс чей-то низкий хрипловатый голос на английском с явственным акцентом.

— Как он? — а вот обладателя этого голоса я точно знаю. Точнее — обладательницу.

— После очистки лёгких от остатков ЛСЛ и реанимационных процедур в сознание не приходил. Рекомендую ему в ближайшее время не напрягаться.

— Это нормально, — заявила Мисато. — После каждого контакта с евангелионом пилот сильно выматывается, максимума же этот показатель достигает после активного боя. После него обморок — это даже норма.

— Ясно. Можете что-нибудь посоветовать для лечения, майор Кацураги?

— Я не врач, так что ничего определённого сказать не могу… Необходимости в немедленной госпитализации ведь нет?

— Даже наоборот. Лучше его сейчас как можно меньше тревожить — по моему мнению, это будет лучше, чем немедленно везти лейтенанта Икари на вертолёте в обычный госпиталь. Тем более что у нас есть всё необходимое оборудование даже для проведения хирургических операций.

— Ну, надеюсь, что до этого не дойдёт.

Голоса приблизились, я зашевелился.

— Синдзи?

— Командир? — широко зевнул, извернулся на кровати, пытаясь найти взглядом подошедшую Кацураги. Грудь тут же прострелило болью, так что я непроизвольно поморщился.

— Лежи, лежи! — ладонь майора мягко, но с силой прижала меня обратно к кровати.

Мисато откуда-то подтянула металлический табурет и уселась рядом со мной, поправляя накинутый поверх формы белый халат.

— Не буду вам мешать, — послышался удаляющийся голос корабельного врача. — Но дольше получаса не сидите — больному нужен отдых.

— Хорошо, — кивнула Кацураги, и с улыбкой взглянула на меня. — Ну, что скажешь?

— Противник уничтожен? — первая мысль была чёткой и недвусмысленной. Нельзя оставлять врага за спиной, даже если он тяжело ранен. Особенно — нашего любимого Врага с большой буквы. Такому врагу контрольный в голову проводят не двадцатимиллиметровым, а двадцатикилотонным.

— Окончательно и безвозвратно, — заверила меня командир. — Три атомных взрыва разнесли эту тварь в пух и прах.

— Это хорошо.

— Да уж, — усмехнулась майор. — Плохого здесь мало.

Кстати о плохом… Откинул одеяло и сел на постели. Прямо посередине груди вполне ожидаемо обнаружился ожог величиной примерно с ладонь и уже покрытый запекшейся коркой. Но уже через недельку у меня там, наверное, только шрам и останется: регенерация — великая вещь!

— Вот только подарки от Рамиила зажили, а тут на тебе! — грустно заключил я.

— Ничего себе… — тихонько выдохнула Аска, глядя на меня из дальнего угла помещения.

— Эээ… Лэнгли?

— Нет — Президент США! — Аска укуталась в одеяло по самые уши, так что из-за своей рыжей гривы здорово напоминала лису в норе.

— А… ты чего тут делаешь?

— Нервы лечу. А ещё пытаюсь хоть немного поспать, пока время есть.

Неподготовленному человеку, определенно, было от чего занервничать. Вся грудь и левое плечо испятнаны разводами заживших ожогов, на правом боку белеет тонкая нить глубокого пореза…То ещё зрелище, в общем.

— Не волнуйся, Лэнгли, после пары боёв и у тебя тоже будет не хуже, — зловеще посулил я.

— Иди на фиг, Икари! — воскликнула девушка.

— Ну, после сегодняшнего боя первая отметочка-то появилась?

— У меня на груди только кожа покраснела! Нет у меня такого ужаса, как у тебя!

— Не понял, — нахмурился я.

— Синдзи, понимаешь, в чём дело… — медленно начала Мисато. — Такие тяжёлые стигматы, похоже, только у тебя и появляются… Аска при гораздо большем уровне синхронизации получила лишь сильнейший болевой шок и лёгкие ожоги, а вот ты…

— Занятно, — ровным тоном произнёс я. — То есть, получается, что если Ноль-первому в бою оторвёт голову — то же самое случится и со мной? Превосходно. Спасибо за приятную новость, командир.

— А ты просто не давай возможности врагам оторвать тебе голову, — невозмутимо парировала Кацураги. — И раз уж вы оба проснулись, то я бы хотела кое-что прояснить относительно боя…

Я вздохнул и приготовился давать пояснения, а вот Лэнгли моментально накрылась одеялом и решительно заявила:

— Я сплю.

— Эй, эй! Аска! Между прочим, я абсолютно серьёзно! Мне нужно прояснить кое-какие моменты по горячим следам! Итак, бой начала ты, Аска?

— Угу.

— И как он протекал?

— Фигово.

— Поподробнее, пожалуйста. Учитесь делать развёрнутые ответы, младший лейтенант.

Лэнгли вздохнула.

— Ну, сначала я действовала как в той инструкции, что вы нам прислали…

— Циркуляре, — автоматически поправила Кацураги.

— Ну, циркуляре. Поставила АТ-поле на максимум, чтобы при соприкосновении с АТ-полем Ангела оно начало его нейтрализовывать. Вроде бы это сработало, так что дальше я опять действовала согласно… циркуляру, и всадила в башку этой твари кучу снарядов из пистолета, а потом добавила ракетами…

— Калибр, наверное, оказался маловат, — озабоченно произнесла майор. — Это была какая-то новая модель оружия?

— Я с таким пистолетом часто тренировалась — он поудобнее будет, чем М1.

— А надо было не с тем, что удобнее, а с тем, что эффективнее в бой идти, — наставительно заметила командир. — Вот меч у тебя хороший был, солидный. А это пукалка какая-то, раз даже броню Ангела не пробила. Синдзи, ну-ка, быстро — сравнительный анализ пистолетов М1 и… как там?..

— «Мелара-Вурфспис».

— …И «мелары».

— Стандартное малогабаритное орудие М1, состоящее на вооружении НЕРВ-Япония, уступает орудию «Мелара-Вурфспис» по скорострельности, весу залпа и ёмкости магазина, а также не имеет дополнительного управляемого ракетного оружия, — с каменным выражения лица начал я шпарить, как по написанному. — Вместе с тем, образец «мелара» ввиду относительно небольшого калибра (предположительно, три дюйма) не даёт твёрдой гарантии пробивания панцирей Ангелов в отличие от восьмидюймового М1, который с ограниченным успехом был применён против Пятого Ангела Рамиила. Ввиду полученных в ходе сегодняшнего боестолкновения данных рекомендую более тщательно рассмотреть вопрос о принятии орудия «Мелара-Вурфспис» на вооружение НЕРВ-Япония.

Аска икнула, круглыми глазами уставившись на меня.

— Отлично, лейтенант, — небрежно бросила Кацураги. — По прибытию в Токио-3 изложите свои соображения в докладной записке.

— Есть.

— Продолжим. Что было дальше, Аска?

— Ангел протаранил наш корабль и начал размахивать своим хлыстом. Я попыталась достать его мечом, но он почему-то не брал эту тварь… А потом Ангел сбил с ног мою EVA, выстрелил в грудь и… — Лэнгли замялась. — И дальше я всё помню только с того момента, как меня растормошил Икари.

— Ну, раз Ноль-второй продолжил сражение и после того, как ты потеряла сознание, то мне, видимо, стоит сделать предположение, что EVA в это время управлял кто-то другой, — усмехнулась Мисато, переводя взгляд с немки на меня. — Что скажешь, Синдзи?

— После того, как пилот Лэнгли потеряла сознание, я, памятуя о полученных указаниях, принял управление EVA-02 на себя, — из чистого хулиганства я продолжил свою речь всё в том же насквозь казённом тоне. На моих последних словах Аска недовольно заворчала.

— Что-то не так, Лэнгли? — невозмутимо поинтересовалась Кацураги.

Девушка некоторое время посверлила взглядом сначала меня, а потом Мисато. Командир лучезарно улыбалась, я же предпочёл прикинуться валенком.

— Нет… — выдавила немка. — Всё в порядке.

— Это хорошо, что всё в порядке! Так, а теперь ты, Синдзи, опиши поподробнее свои действия.

— Нууу… — почесал я кончик носа. — Сначала я перехватил управление роботом. Это, кстати, было не так и сложно, но зато крайне болезненно и выматывающе. Плюс к тому ещё и уровень синхронизации у меня был явно очень мал, так что управлялся я с Ноль-вторым неважно.

— Но ведь как-то ты это щупальце Ангелу-то отсёк? — спросила майор.

— Как? Да обыкновенно — сформировал усиленное АТ-поле вокруг клинка цвайхандера и сначала отрубил хлыст, а потом дистанционно ударил Ангела. Это ему, похоже, не очень понравилось. Он сдал назад резко, как отпрыгнул — и тут линкоры измолотили его как грушу. По-моему, у них ни одного промаха не было. Ну, а затем я понял, что начинаю терять контроль над EVA и пошёл обрыв цепей. Да и ослабел я очень сильно — даже шевелился с трудом. А тут как раз и твой приказ подоспел — приводить в чувство Лэнгли.

— Зачем уши-то мне было тереть? — хмуро поинтересовалась Аска. — Какой-то совершенно идиотский способ ведь.

— Сначала хотел по щекам похлопать, но в ЛСЛ это было… эээ… затруднительно, — честно признался я.

— Но уши-то тут при чём?!

— Правильно, Аска, поругай его, — ехидно вставила майор. — Тебе, Синдзи, надо было не уши ей тереть, а…

Мисато выдержала драматическую паузу и с энтузиазмом воскликнула:

— …Целовать её! Как Спящую Красавицу!!!

— Вот тебе бы всё шуточки шутить, командир, — проворчал я. — А ведь этот метод крайне сомнителен и, скорее всего, неэффективен.

— И что? — с умильным выражениям лица поинтересовалась Кацураги. — Эффективность — не главное, главное — процесс!

— Мисато-сан!!! — буквально взорвалась от возмущения Лэнгли. — Немедленно прекратите эти свои грязные намёки!!!

— Оу… — мечтательно прикрыла глаза начальник оперативного отдела. — Я предвкушаю немало развлечений… Рей и Габриэллу дразнить бесполезно, а вот здесь можно развернуться!

Я, скорее всего, этот стандартный набор юмора ещё перетерплю, а вот Лэнгли с такой реакцией как бы удар не хватил.

— Ну, ладно, пошутили и будет, — придав своему лицу максимально серьёзное выражение, заявила Кацураги, хотя в её глазах и продолжали плясать озорные огоньки. — Дальше, я так понимаю, бой вела снова ты, Аска?

— Я, — посопев и слегка остыв, подтвердила немка.

— Ты говори, говори, не останавливайся, — подбодрила её майор.

— Да чего тут говорить-то? Икари вроде как сбил с Ангела часть защиты, Ангел сразу же начал отступать, тут подошёл линкор, и я перевела на него свою EVA… Дальше вы и так всё знаете.

— Ага… — кивнула своим мыслям Кацураги — Многое становится понятным. А как вы оцениваете действия линкоров?

— Стреляли очень точно. — я задумался, — Дистанция, конечно, пистолетная. Но они умудрились не задеть «Венчур». И постройка исключительно крепкая. Когда EVA переходила на палубу, я все ждал, что настил затрещит, или надстройку свернем.

— Так, так… — снова покивала головой Мисато. — Ну хорошо. Отдыхайте. Чуть позже поговорим еще. — Майор поднялась и направилась к двери, — Мне надо уладить кое-какие дела.

— Мисато-сан, подождите! — неожиданно оживилась Лэнгли. — А вы не знаете, где Кадзи? Почему он ещё до сих пор ко мне не зашёл?

— Кадзи, говоришь? — нехорошо прищурилась майор. — А нет здесь Кадзи. Не стал он вместе со всеми на линкор высаживаться, а зачем-то на авианосец попёрся. Вот так-то.

— Ну, значит, у него какие-то крайне важные дела, — уверенно, хотя и с нотками грусти в голосе заявила Аска.

— Ну-ну, — фыркнула командир. — Ладно, отдыхайте. Потом ещё поговорим.

— Угу, — промычал я, подкладывая руки под голову и начиная размышлять над новыми данными. Кое-что определённо нужно было обдумать.

— Обдумать это можно и по записи, — высоко в боевой рубке мужчина выключил микрофоны медицинского отсека. Женщина за соседней консолью спросила:

— Насколько я понимаю, подслушивать нехорошо?

Мужчина без улыбки склонил голову:

— Верно. Только ставки очень уж высоки. Теперь понимаешь, к чему все это длинное предисловие?

Женщина поправила прическу — обеими руками; натянувшаяся ткань обрисовала высокую грудь.

— Ты пытаешься объяснить, что мы всегда будем нужны. Спасибо. Мне действительно приятно.

— Против такого противника — безусловно, всегда будете нужны.

— А без противника? — женщина нашла нужную запись и вывела ее на общекорабельную трансляцию. — В конце концов, человека делает человеком главным образом воспитание… А кто от кого произошел… — помедлила и нажала запуск. Динамики зашипели; потом запели неожиданно чистым голосом.

Голос в трансляции звучал ясно, а вот слова казались незнакомыми. Да и не до музыки мне было, если уж честно. Как всегда после боя и госпиталя, желудок терся по позвоночнику, выпрашивая добавку. Моряки не поскупились: изрядная порция макарон с тушенкой, компот… Когда я ем, я глух и нем. А еще хитер, быстр и дьявольски умен!

Так что Аскины слова дошли до меня только к середине второй порции.

— Икари! Что это играет? Ты же знаешь русский? Или как и немецкий, два слова на диалекте столетней давности?

Напарница уже справилась со своим обедо-завтрако-ужином и снова куталась в одеяло. Видимо, форма все еще чистилась или сохла… Идиот! Форму и вещи вообще могли не захватить с тонущего «Венчура». Тамо далеко…

В самом деле, неблизко. Теперь до нее километра четыре. Вниз.

…Далеко от мора…

Стой — это же из динамика песня!

… Тамо е село мое…

Вот про что Аска спрашивает. Язык не русский, но понятный.

… Тамо е Сербия!..

И музыка такая, что прямо видишь паровоз, строй в длинных шинелях, котомки, мосинки с примкнутыми штыками — Первая Мировая.

Как писал великий Вальтер Скотт в бессмертном романе «Айвенго» — «От света, сытной еды и вина в голове у меня прояснилось».

Линкор, который EVA весом полторы тысячи тонн продавить не может…

Невероятная скорость реакции главного калибра.

Необычное внимание Кацураги — «Как вы оцениваете действия линкоров?»

Линкоров!

«Блааандииинко, разбегайся!»

Тамо е Сербия!

Генерал Тадамити! Скажите, что я еще не проснулся!

— Проснулся, герой?

Голос у Мисато такой нарочито серьезный, что подвох начинаешь искать с первой фразы. Открыв глаза, убедишься только в том, что подозревал майора не зря. Так что подскакивать я не спешил. Сопел, переворачивался на другой бок — дескать, все слышу, сейчас проснусь. А сам думал — как бы похитрее поднять веки на щелочку, осмотреться.

Нет, поймите правильно — и раньше кое-какая информация о Тумане проскакивала. Просто у меня и без нее хватало вещей, о которых необходимо думать. Сведения о войне Тумана мелькнули где-то на периферии сознания, оставив по себе только вывод: человечество победило, и беспокоиться об этом больше не нужно. Тем более, что всему институту НЕРВ было о чем беспокоиться и в ясную погоду.

Не повезло туманникам. Если бы они проявились в сытом и спокойном универсуме земли-2015, откуда я сюда попал — они бы однозначно произвели фурор. Как викинги в свое время. И папа римский Иоанн Павел Очередной, наверное, издал бы особую молитву. «От ярости Тумана избави нас, Боже!»

А тут — человечество после Второго Удара. Уровень воды неумолимо и безжалостно поднимается, делая ручкой Ленинграду, Венеции, Владивостоку, Перл-Харбору, Токио, Амстердаму, Рио-де-Жанейро — и тысячам другим портов. А вместе с портами уходят к Нептуну верфи, доки, судоремонтные заводы, плотины гидростанций, шельфовые буровые вышки… За остатки ресурсов начинается резня. Русские ядерные боеголовки перепахивают Китай. Китайские противотанковые отделения по тысяче человек в каждом разбирают казахские и индийские танки прежде, чем те успевают выстрелить. Американцев неудержимо рвет на родину, они бросают на базах все, что дорого или долго вывозить: запасы цемента и балок, сетки для земляных укреплений, складные домики… А еще ящики, ящики, ящики с алой, рыжей, зеленой маркировкой; а в ящиках черные бомбы, красные снаряды, белые ножи да желтые патроны; а еще пусковые контейнеры, а еще джипы; а еще неисправные бомбардировщики со всей электроникой, а еще стационарные радары, которые не открутишь и не увезешь в карманцах…

И вот в этой-то каше, в этой фантасмагории бедные, практически несчастные, корабли Тумана, как последние придурки, пытаются изолировать континенты. То есть — встать на пути неудержимого стального потока патриотоамериканцев, стремящихся вернуться домой.

Не смешно, блин.

В общем, живо придумали способ нейтрализации защиты туманников — торпеду вибрационную в газовом пузыре кавитации. Да и ядерными зарядами покидались вдоволь: и с кораблей, и с самолетов. Довольно скоро некий гениальный хакер изобрел и вирус, способный подчинить ядро туманника. Туманный флот раздербанили по государствам, которые принялись изучать и использовать корабли Тумана в меру сил и умения.

А почему все засекретили наглухо — тоже понятно. У туманника почти непробиваемое защитное «поле Клейна» — у наших EVA с Ангелами тоже АТ-поле. У туманника ядро как средоточие корабля — у наших EVA с Ангелами тоже ядро. Ангелов и противоангелов можно с гарантией уничтожить ядерным оружием — ну так и корабли Тумана тоже хорошо берутся спецбоеприпасом. Вот сколько сходств!

Отличий — три, все важные.

Первое. Что суть Ангелы, науке до сих пор неизвестно. Что суть корабль Тумана, наука уже разобралась. Корабль Тумана — композиция нанороботов, управляемая этим самым ядром. Практически, корабль Тумана и есть ядро. При наличии «серебрянной пыли» — нанороботов определенного химического состава — ядро выращивает вокруг себя хоть шлюпку, хоть авианосец.

Второе. С Ангелами контакт пока что наладить не получается. Даже непонятно, есть ли у них сигнальные системы типа мимики, речи, телепатии. С кораблями Тумана контакт установлен. Мне было не до подробностей, запомнил только, что как-то договорились. Потому что корабли Тумана создают из нанопыли кроме собственно корабля еще человекоподобную проекцию, аватару. С которой вполне можно просто беседовать. Асакура — наш неугомонный связист с общественностью — рассказывала, помнится, что про историю установления контакта сняли шестисерийную драму. Как-то там называлось… «Несломленная»? Нет, это про другое. «Непокоренная»? «Строптивая?» Эх, где мой гугл с поиском?

В прошлой жизни, Виктор. Ведь бесплатно только птички поют…

Третье отличие — поле Туманников пробивается вибрационной торпедой производства Вятского завода «Молот» или там Дейтройтского федерального арсенала, а вот АТ-поле EVA…

И тут мне стало жарко. Поле EVA — и Ангелов, от которых наши биомеханоиды клонированы — вполне себе пробивается. Копьем Лонгиния так называемым. И, насколько мне известно, именно сию минуту, пока мы тут меряем вдоль Берингово море, в тайных лабораториях тайного же общества ЗИЕЛЕ куется меч Зигфрида. То есть — девять серийных EVA с девятью копьями Лонгиния.

Как-то больно уж много совпадений. Получается, корабли Тумана — первая, облегченная и упрощенная версия Ангелов. И получается, не зря их секретили? Благо, забыть про отгремевшую войну Тумана оказалось несложно — тут и без нее такое творилось, что святых выносить не успевали.

Впрочем, Виктор, есть же и другие варианты. К примеру: та же самая сила, что перенесла сюда тебя, перенесла и корабли Тумана. А память бережно подправила. Вот появилась же Габриэлла Ферраро, к примеру.

Ну, это непроверяемо. Так можно додуматься, что все вокруг — просто цветные глюки, а на самом деле меня везут в больницу с места ДТП, и добрые санитары по самые брови обкололи меня обезболивающим соответствующего состава. Или что Рицко ради шутки заменила в Аскиной капсуле жидкость LCL на жидкость ЛСД. Или…

— Икари! Хватит уже придуриваться! — их высочество Аска Сорью Ленгли изволят быть недовольны. В самом деле, не совершить ли нам открытие века? А потом и второго века?

Оопс… Закрываем веки обратно. Открываем снова.

Все понятно.

То есть — ехидство Мисато и огорчение Аски.

Мы плывем на линейном корабле Тумана. У этого корабля — как у каждого туманника большего, чем эсминец — есть аватара. Которая выглядит… Выглядит… Елки-палки, да она выглядит так, что Аска завтра же удавится от зависти, а Кацураги охрипнет меня подкалывать на предмет женитьбы!

Словесный портрет здесь мало поможет. Ну да — блондинка с твердыми чертами лица и острым взглядом алых глаз, точно как у сестренки Рей. Ну да — насквозь неуставная прическа, знаменитые на весь мир хвостики. Ну да — платье вместо флотской формы. Она у себя дома. На откидном стуле корабельного лазарета сидит, как в кресле — спина ровная, нога за ногу…

А посмотришь — документы в карманах вибрировать начинают. Не говоря уж об иных органах.

Вот про нее-то и снимали тот шестисерийник. Мы в гостях не у самого сильного и не самого грозного корабля — но у самого легендарного.

— А почему вы в русском флоте? — выпалил я, прежде чем осознал бестактность, — В кино все было про американцев.

— Ты бы хоть поздоровался, Икари! — зашипела Ленгли. Она покраснела вовсю, вдобавок к рыжим волосам и по-прежнему куталась в одеяло. Хотя на спинках кроватей — что ее, что моей — уже вроде как висела одежда. От вида сердитой Аски меня понесло еще сильнее:

— Извините, ох… Охрен… Офона… Ошеломлен. Здравствуйте, Конго-сан. Так почему Вы в русском флоте?

— По межправительственному договору, — а улыбка змеиная. Холодная, только губами. — Прикомандирована к Северному Флоту на время перехода. Так же, как и русская… Русский корабль.

— С позывным «Стена», я полагаю?

Вежливая улыбка. Точь-в-точь как у бати. Берегитесь, доктор Акаги! Эта змея подходит Икари Гендо как отражение в зеркале.

Впрочем, на эту тему даже Мисато вряд ли осмелится шутить. Вот и сейчас майор Кацураги убирает смешинки, обращаясь к нам вполне деловым тоном:

— Аска, Синдзи. Вижу, вы уже освоились. Есть один вопрос. Сможете вы работать вместе с кораблем Тумана?

— Конкретно с этим?

— Пока что — вообще.

— Работать сейчас?

— Нет. Когда у НЕРВ появятся свои такие корабли.

Аска пожимает плечами:

— Не вижу разницы. С EVA же работаем.

Я разницу вижу. И потому все же уточняю:

— Кацураги-сан… Ну рельсотрон мы отобрали у ФАУСТА… А эти корабли у нас возьмутся откуда?

— Откуда? Что-о-о? Сестрица, да ты… Да как?!! Да там же все по ночам сияет! Что? Не наша забота? Так, а нырять кто будет? Опять мы? Да, здесь. Позвать к трубке?… Подойди! Это…

— Уже понял, кто. Да, слушаю. Да, рад, не поверишь. Рад, что ты так высоко нас ценишь. А теперь честно: почему именно мы?

— Думаю, нет нужды объяснять, почему они.

— Разумеется. Никакое государство не можем там светиться официально. Это зона С.А.С.Ш., и они не потерпят чужих на собственном полигоне. А там и так все уже светится. Между прочим, я видел съемки — и это в самом деле красиво. Мягкое излучение Черенкова, округлые темные силуэты…

— Козо, ближе к делу.

— Собственно, дело состоит в том, что некие искатели металлолома запустят вроде как робота-чистильщика по градиенту активности. Он там просеет дно лагуны в поисках невыгоревших кусков заряда, а попутно…

— Козо, но ведь нас не интересуют радиоактивные… Скажем так, блоки.

— Они никого не интересуют. Смысл, как ты понимаешь, присутствовать на месте в нужный момент.

— И все же мне эти люди совсем не по душе.

— Да, в Осаке они наворотили дел три года назад. Якудза до сих пор икают.

— «Зимние зарницы» — их рук дело? Теперь понимаю, как ты их нашел… Они наверняка сливают информацию в город, который у них на вывеске.

— Гендо, они умеют работать. Не тупо шмалять куда попало, а организовать операцию на приличном удалении от своей базы и вернуться домой с грузом.

— Учитывая, откуда они взялись…

— Не будем повторять очевидного.

— А что им заплатят?

— Ничего.

— Значит, у них тоже появятся… Да?

— Гендо, я лично заплатил им тем, что не знаю ответа на этот вопрос.

— Вопросы?

— Насколько точна схема расстановки?

— Она всегда неизменна, что обеспечивает сравнимые результаты измерений по всей серии. Работы ведутся уже лет семь, так что все изучено, сфотографировано, нанесено на карту и в базы флотских топопривязчиков.

— Может, в самом деле проще купить? Вот эти… Колумбийцы… Они же свои нарколодки покупают. Находят концы, находят людей.

— Глупость говоришь. Уровень несопоставимый. Посуди сам: все корабли Тумана давным-давно расписаны по флотам. Скрыть отсутствие хотя бы одного невозможно, это тебе не ржавая дизельная самотопина «от Бориски-царя». Официально — понятно, глухо. У всех давно нарезаны зоны ответственности, принадлежность. Никто никому ничего не продаст — кто же меняет преимущество на деньги? И самое важное. Деньги такие нам никто не даст и понюхать. А в нашем варианте есть возможность оставить кое-что себе. Соображаешь, Датч?

— Ладно. Я пока ничего не обещаю. Мы подумаем… Рок, тебе что еще надо?

— Карты. Новые карты, после затопления. Хороший компьютер и… Бенни, как называется та хрень?

— Геоинформационная система, GIS. Лучше сразу ломаная, с креком возиться некогда. С теми картами, что просит Рок, мы сможем нормально построить маршрут.

— Двурукая?

— Акваланг нормальный, а не как в прошлый раз. И еще, сестрица, раз ты нас втравила в такой невъе… Рок, нехрен пихаться! Эпический блудняк, отжалей из своих zakromov rodiny какое-нибудь нормальное подводное стреляло. Рок говорил, у русских что-то такое придумали.

— Николай, запиши на них три АПС. Патронов цинк… Не переживай, сестрица. Мы вас поддержим, ты же в курсе.

— Да тут уже каждая селедка в курсе!

— И что? Туда все ходят за песком для ТВЭЛ-сборок, что Чанг паяет на Тайване. А «russky-kitayski» братья навек, сам же говорил.

— Ну да, залегендировали вас нормально. На отходе до Филиппин будет воздушное прикрытие, а в Южно-Китайском Чанг проводит. Вроде как вы ему товар привезете.

— Последний вопрос. Срок?

— Мы должны быть готовы через месяц.

— Мы должны быть готовы через месяц. Дуболомы из Оаху требуют…

— Ну, профессор, они всегда требуют. У нас все готово. Что и для кого в этот раз?

— Будет «нырок». Три серии по три точки, чтобы установить наивыгоднейшую глубину срабатывания… Кларк, вы работаете со мной вот уже семь лет. Вы единственный из первого состава не уволились. Скажите честно, почему? Звание, деньги, научные результаты?

— Я отвечу, профессор, если вы честно скажете, с чего бы вдруг задавать такой вопрос.

— Понимаете, тут вчера в баре я встретил знакомого. Он когда-то работал у нас в охране. Был такой тощий мальчишка-ирландец… Его никто не звал по фамилии, так что я даже сразу не смог вспомнить. Ларри да Ларри… А вырос в коня, плечи толще, чем у меня ноги. Ну так, выпили за встречу. Я спрашиваю, как там на новой службе? Ларри пожимает плечами: да нормально. Я спрашиваю, не жалеешь, что ушел? А он, сучий вызвездыш, спрашивает: а вы, проф, не жалеете, что остались? Я, говорит, понимаю, что там «за стеклом» — нелюди. А сами-то мы люди? После того, что мы с ними проделываем?

— Понятно… Ну, на его вопрос ответить легко. «За стеклом» невиновных нет. Все эти говорящие утюги в крови по шею. Моя бы воля, я бы их руками душил. Потом оживлял и опять душил. Я до сих пор просыпаюсь от крика… Мы были на Золотых Воротах, когда Фриско обстреляли. Я выплыл, а остальные, кто был в минивэне — нет.

— Но и Джон Рико потерял мать в Буэнос-Айресе, и Виктор с Азумой — семьи в Токио… Представляете, Кларк, что заявил мне этот ирландец? Он сказал, что теперь понимает, почему во время Вьетнамской войны у Белого Дома стоял пикет из одного-единственного человека. Раньше, говорит, я не понимал, нахрена там стоять, если в одиночку ты ничего не изменишь.

— «Я стою, чтобы ничто не изменило меня», так?

— Ну вот, говорит Ларри, я поэтому и ушел.

— Ничего, проф, те, кого я набираю, вряд ли уйдут в обозримом будущем.

— Это потому, что вы набираете людей, имеющих личный счет?

— Ну разумеется. А еще имеется хороший инструмент проверки. Знаете про эксперимент Милгрема семьдесят четвертого?

— Удар электрошоком якобы для запоминания учеником важной информации? Ученик — актер, и током его на самом деле не бьют, но испытуемый об этом не знает, для него все выглядит всерьез. Испытуемый должен повышать вольтаж, несмотря на вопли ученика?

— Да. Я беру тех, кто доходит до пятисот вольт.

— Поэтому «Команда 500»?

— Именно. Нет, профессор, эти сладколицые твари у меня никуда не денутся. Выпьют все, что господь отмерил им. Мои мальчики не станут даже валять их по углам. Человек не смешивается с не-человеком!

— Кларк. Все же запросите усиление охраны полигона. Какие-нибудь зеленые, гилозоисты, анималисты, манихеи или еще какие там дети капитана Ахурамазды могут что-нибудь и выкинуть. Сколько раз говорил, нечего продавать билеты, это не театр.

— А это и не театр, это цирк! Это Колизей! Люди смотрят, как на крестах умирают звери! И будь я проклят, это прекрасно, профессор! И кстати, ваш ирландский щенок мог бы посмотреть, у нас каждый раз трибуны полным-полны. Этими самыми людьми, которые «стоят, чтобы ничто не изменило меня». Они платят за билеты, они едут на Перекресток!

— Что ж, Кларк. Спасибо, я вполне понял вас. Давайте-ка займемся делом. Сначала по списку.

— Вот эти — списаны из третьего, эти вот из седьмого. Ставим их вот сюда и вот потом так…

— А это?

— А это, проф, вы не поверите, доброволец!

— Добровольцы, шаг вперед! Добровольцев не нашлось?

Еще бы — уборка в квартире Мисато. Всегда мечтал! А мы заняты, очень заняты, мы пишем отчет про «мелару-вурфспис», а потом технично вырулим на рапорт, а потом…

— Ну, Мисато, я могу сделать…

Вот она битва при Наганасино, вот он полк засадный! Аска, солнышко светлое, полусветлое, полусухое, ух, крепкое! Что ж ты делаешь… личинка язвы желудка! Ты ж не понимаешь, на что подписываешься!

— … Синдзи ведь поможет? Как офицер и джентльмен?

Пришлось встать из-за компьютера и высунуться в прихожую:

— Мисато, а давай завтра утром? Мы же сегодня с корабля. Аска, наверное, устала с дороги. Я вот рапорт пишу. И кстати хотел у тебя уточнить кое-что. По ситуации.

— Синдзи, я как твой командир, категорически запрещаю брать работу на дом. А то в следующий раз ты недорезанного Ангела принесешь. Удары тренировать.

— Кацураги-сан, да он в лифт не пролезет!

— Ничего, по наружной стене втащишь, я в тебя верю.

Аска с обалделым видом вертит головой туда-сюда. И говорит:

— Э… В общем, наверное, Синдзи прав. Уборку сделаем завтра. Я умею!

Синдзи в моем лице содрогается. Как же, как же, слышали — знаем. В смысле, видели — помним. Уборка в исполнении Сорью Ленгли превращается в геноцид, поголовную стерилизацию, акты массовых сожжений мирного подплинтусного населения… И все это с применением запрещенного химоружия и технических средств массового уничтожения тишины и покоя.

В общем, хорошо, что Ленгли согласна подождать. Глядишь, утром какие-нибудь срочные дела нарисуются.

— …А сейчас просто покажите мне мою комнату.

Мисато виновато улыбается:

— Так я же и говорю. Там немного неубрано.

— Командир, а давай мы Аску пока на диване в зале положим? Кровати же в той комнате все равно нет, а ей, наверное, непривычно.

— Непривычно кровати в комнате? Синдзи, что ты голову морочишь? Не хочешь уборку делать?

— Вот можно подумать, ты хочешь! — поднимаю руки в защитном жесте. — Лучше пошли ужинать, да я все-таки спрошу кое-что.

Мисато пожимает плечами:

— Аска?

— Все нормально, — отвечает Ленгли, — Про то, что японцы спят на полу, Кадзи предупреждал. Сегодня так сойдет, а завтра разберемся. Наверное, меня отправят к опекуну. Кстати, Мисато-сан, вы не скажете…

— Скажу. Твой опекун — я.

До этой минуты я наивно полагал, что у Аски большие глаза. Синие озера, погибель парней. Оказывается, это демо-версия была!

— Но… Мисато-сан… Но я же не должна жить под одной крышей с Синдзи… То есть с мальчиком!

Командир откровенно устало зевает:

— Давай и правда завтра! Синдзи, что ты там приготовил?

Переходим на кухню. Мисато с голодным урчанием вгрызается в подогретые макароны по-флотски. Вместо макарон гречневая лапша, найденная в шкафу, а вместо тушенки — непонятно чье мясо из недр холодильника. Вроде как мясо покупал я, но когда — убей, не помню. Не Пен-пен же в магазин ходил, в самом-то деле. Он умный, воспитанный — пьет вдесятеро меньше майора, а матом так и совсем не ругается. Один только недостаток — пингвин.

Так, в сторону пингвинов. Надо узнать кое-что. Сейчас Мисато поест, Аска по… Поклюет? Понюхает? Это еда, ее не надо нюхать, ее надо кушать!

А, диета же, наверное, сбережение фигуры, до первой звезды нельзя…

Или это немецко-японское недоразумение недовольно моей готовкой?!

— Синдзи, ты это сам готовил?

— Ну да. Не нравится?

— Непривычно. Гречневая лапша… Ты что, просто заменил макароны? Вот так просто взял и вместо твердого пшеничного теста сварил гречневую лапшу? И даже съедобно!

Ха, Ленгли, ты еще мое коронное блюдо как-нибудь попробуешь. То, с чего началось мое знакомство с квартирой Мисато. А уже потом я тебе скажу, из чего варил. И может быть, даже успею убежать.

Кстати, Кацураги уже наелась. Пока она не начала припахивать Аску к домашним работам, надо, наконец-то, выяснить.

— Мисато, несколько вопросов по нашей командировке.

— Ну?

— Мы, подлетая, видели весь конвой. Линкоры были — «Империя» и «Советский Союз», это проданные штатами «Айовы». Которые русские модернизировали. Туманников я не видел. Это — первый вопрос.

— Туманники были в дальнем охранении конвоя.

— А почему ты мне не сказала?

— Я тебе и подводные лодки охраны конвоя тоже не перечисляла. Не было необходимости.

— Почему Туманники не привлекали раньше?

— Потому что наши EVA — это силы ООН. А Туманники все поголовно разобраны по флотам государств. И постоянно участвуют в локальных войнах. За оловяные рудники на Палавене, за литиевое озеро в Китае, за железо в Австралии… Синдзи, я не собираюсь пересказывать тебе все политическое обозрение, но корабли Тумана всегда заняты.

Гостья наша тоже наелась и подала голос:

— Синдзи, спасибо. На удивление вкусно.

— Ага, хватай его, Аска! Парень, умеющий готовить! Будь я на десять лет помоложе…

— Я бы тебе уже все косички выдернул. И еще портфелем по башке приложил. Не отвлекайся, Мисато.

— Синдзи, ты мог бы ударить женщину?

— Женщину?

— А кто я, по-твоему?

— И где я, по-вашему? — добавила Ленгли. — А то меня не покидает ощущение, что рукава рубашки связаны за спиной.

Я постучал ложечкой по чашке, чувствуя себя как минимум генсеком ООН на заседании времен Вьетнамской войны. А что, две ядре… ядерные державы налицо.

— Командир, ты все же объясни. Когда для Рамиила затребовали артиллерию, так нашли даже немецкие раритеты — уж не знаю, из каких музеев-коллекций доставали антикварные шестисотмиллиметровые мортиры. И я о них тоже ничего совершенно не слышал, пока не увидел. Что у нас еще имеется такого-этакого?

— Господи, Синдзи, мне-то откуда знать? Планета, знаешь ли, большая.

— А ты начальник оперативного отдела организации, вроде как защищающей планету.

— Клещ! Да мы просто не успели запросить еще и корабли Особых эскадр. Вспомни, какой бардак тут был два месяца назад. А вот сейчас их запросили, включили в конвой. И даже успели проверить в бою. Чем ты недоволен?

— А почему я не узнал «Конго» и второй корабль? У меня же все стены завешаны фотографиями Императорского Флота!

— Синдзи, кто тут у нас увлекается оружием, неужели я? Корабли были модернизированы в соответствии с новой морской доктриной ООН. Найдешь в поисковиках.

Блин!!! Уела!! Унасекомила!

Нет, командир у меня — все-таки чудо. И зарплата вполне. И сотрудники один другого приятней, вот хоть на Аску посмотри. Только, как Ангел в город, так хоть беги увольняйся…

— Слушай, Мисато, а подразделение штурмовых ведьм в структуре Оперативного Отдела пока не планируется? А то вдруг кто с воздуха, а у нас ни «Зеро», ни «Рейдена» какого завалящего?

— Ты все спросил? Я спать хочу.

— Командир, а мы вроде как договаривались не врать…

— Клещ! Нет, штурмовых ведьм нам не дадут.

— А корабли Тумана у нас будут, верно?

Аска очевидно заинтересовалась и уходить с кухни явно передумала:

— Но ведь вы же объяснили Синдзи, что кораблей нам не дадут просто так? Поменяют на EVA? Свою не отдам! Пусть Икари меняется, я видела, как он таращился на блондинку в лазарете!

Мисато вздохнула. Махнула рукой:

— А, ладно. Все равно это уже не секрет. Мы их вырастим. Из ядер. Откуда мы возьмем ядра, мне знать не положено, но догадаться несложно. Опять же, пронести ядро в Геофронт проще, чем корабль втащить. Разведем в озере кораблики. А там — как скажет Командующий.

— Э, к нам потом не придут… Безутешные родственники или там прежние владельцы?

— Синдзи, не ной. Ты же мужчина! Если крадешь невесту, к таким ситуациям надо быть готовым.

— Ну мы же корабли крадем, а не… Стоп.

— Дошло? Они сначала отрастят проекции, им просто не дадут сырья на корабль. Чтобы нормально встроиться в общество, проекции будут учиться в школе…

Тут я вышел в астрал. Тело присутствовало за кухонным столом, лупало глазами на Мисато, руки механически убирали посуду. Аска теребила меня за левый рукав, сердилась; наконец, фыркнула и ушла.

Мисато тоже замолчала и с интересом разглядывала меня. Несколько раз провела рукой перед лицом:

— Эй-эй! Земля вызывает Синдзи!

Никакой реакции не дождалась. Ушла куда-то. Наверное, спать — мне было абсолютно все равно. Мыл тарелки я на чистом автопилоте.

Они вообще существуют в природе?

Вот тебе 2 «А» класс — все потенциальные пилоты EVA. Вот тебе 1 «Б» класс — все проекции кораблей Тумана. А тут у нас 3 «Е», но там все немного заняты. Сашка Литвяк на патрулировании, Гертруда в госпитале у сестры, Линетта расколотила очередную чашку, получила нагоняй от аккуратистки Уты, наплакала красные глаза и стесняется показываться гостям… Ладно, зайдем дальше, в 1 «А»… Мипорин, да сколько можно перерисовывать эту несчастную вывеску? Написано — Оарай, чем тебе не нравится название? Что значит: «Против правды»?

Школа как школа, что тут необычного?

Обычная школа, обычные, япона их мать, японские школьники!

Школьники бегут на занятия. Люди в машинах торопятся на работу. Утро в городе. Пробки. Перекрытые улицы. Объезды. Сигналы.

И над всем этим сине-белое небо. Облака плывут. Они и тогда шли точно так же; они и через годы будут плыть все так же неспешно…

Курсант Мусаши Ли Стратсберг опускает глаза на пульт. Впереди махнул флагом командир — пошли, пошли, для нас очистили целую полосу.

Шесть невысоких двуногих роботов — точь-в-точь ставшие на задние ноги черепахи — колонной топают мимо застывших легковушек; мимо расплющенных любопытных лиц в окнах автобусов; мимо застывших на перекрестках зевак-пешеходов.

Добегают до неприметного поворота направо, вниз — маленькая пристань на канале. По сходням на баржу; пыхом травит пар пароход-малец — уголь дешевле нефти, к тому же уголь на Островах есть свой, а нефть вся привозная. Большой буксир в каналах не повернется, оттого все маленькое, как игрушечное. Даже шесть роботов как уменьшенные копии больших братьев-EVA. Шутник Окита из первой двойки однажды заметил, что если выдать всем болгарки соответствующих размеров, да укомплектовать роты наконец-то по штату, то Ангела они разберут на запчасти прежде, чем тот успеет выстрелить…

Маленький буксир толкает баржу в сторону океана. На барже шесть кремово-серых угловатых черепашек: Очень Большие Человекоподобные Роботы. Только маленького роста. Даже название вполовину меньше: вместо ОБЧР называются просто БР.

Все отважные герои очень маленького роста отправляются на важное задание. В район бывшего атолла Бикини. После Второго Удара от атолла осталась только надпись на картах: «The crossroad experiment area. Don't sail.»

В смысле — за буйки не заплывать.

Ну так роботы первой роты направляются туда совсем не плавать.

Плавать Ларри понравилось. Океан теплый? Не скажешь. Но и какой-то… Не пугающий. Спокойный.

Вот Магеллан его когда-то и назвал — Тихим. Ларри подумал: наверняка дело было не в трех-четырех неделях спокойной погоды. Скорее, несгибаемый идальго ощутил при первой встрече с океаном — его суть. Очень может быть, что с небес взирали на ревностного католика и подсказывали правильные слова.

Впрочем, с тем же успехом могло быть и наоборот. Конкистадор мог просто монетку подкинуть, или вытащить имя океана жребием из грубокованного шлема-мориона, без малейшего почтения к величию момента. Ведь это, кажется, испанская поговорка: «Будь Господь солдатом, он бы тоже грабил и ругался». Или поговорка французская? Или вообще немецкие ландскнехты… Тоже мужики были резкие.

Девчонка, встреченная Ларри вчера у кромки пляжа, знала все эти языки, и невесть сколько еще. За ночь, кроме прочего, незнакомка успела научить его признаваться в любви пятью способами — и материться на еще большем числе наречий. Хотя, казалось бы, морскому пехотинцу — куда уж больше!

Короче — ночь удалась.

А утро Ларри не так огорчило, как озадачило. Без всякого смущения девчонка попросила монетку — любую, лишь бы металлическую. «Ведь бесплатно только птички поют». Получив серебрянные полдоллара, размахнулась — и с неженской силой зашвырнула кругляшок в океан.

На вопросительный взгляд ответила: «Деньги мне на**й не сдались. Но в блоке меня все равно е**т каждый день за просто так. Чувствовать я ничего не чувствую, и от этого какая-то пустота.»

Ларри так и сел на колючий белый песок. Он вырос в местах совсем не буколических. Видел результаты разборок местных банд; несколько из его друзей попадали под каток. Молодость Ларри прошла бурно, жаль, что ни разу не весело. Но девчонка не походила на запуганную должницу мафии.

«В каком… Блоке?» — только и спросил О'Брайан. Незнакомка, опять без капли смущения, указала рукой прямо на объект охраны. На серый куб федеральной тюрмы «Соленый Берег», для охраны которой Ларри перевели в Калифорнию только вчера.

«Так ты…»

«Мы тут… Несем искупление, как говорит этот» — проекция туманника помахала узкой ладошкой — «Провозвестник… Проповедник… Да ты не перекашивайся. Мы ведь в самом деле ничего не чувствуем. Кроме кнута, но тот как-то вживлен… Я пока не разобралась. Вот сейчас его включат на малую. Если через пять минут мы не явимся на поверку, включат на полную. Так что я побежала!»

Ларри тоже побежал — прямиком к лейтенанту. Офицер пожал плечами. Видно было, что О'Брайан не первый и даже не десятый с таким вопросом. Так что командир внешнего кольца охраны только плечами пожал: «Неужели ты, рядовой первого класса, не помнишь, сколько погибло людей в ходе войны Тумана? Неужели не справедливо, если пленные туманники возместят хотя бы часть ущерба? Что? Охранники насилуют пленных? А ты, храбрый драконоборец, кого всю ночь драл во славу святого Георгия? Ты не знал, она сама тебя сняла? Да-да, вот военной полиции так и скажешь. Факты таковы, что ты охранник, а она эта самая пленница…» Лейтенант подошел под визжащий и хлюпающий кондиционер, оторвал от катушки бумажный платок, вытер шею и бросил в мусорное ведро поверх кучи таких же. Прожег О'Брайана серо-стальными глазами:

«Ларри. Мы люди взрослые. Политика не делается в белых перчатках. Смотри на вещи реально. Кого парням трахать на этом соленом полуострове? Куклам хотя бы безразлично. Ученые им вообще то руку отрежут, то голову в реактор засунут. И ничего, живут. Не беспокойся о них. Они же вообще не люди!»

Ларри сделал безукоризненный оборот через левое плечо и вышел из штабного модуля в жаркий день. Офицер поглядел вслед, сплюнул. Вернулся за стол, вытащил бланки рапортов, отлистал форму шесть-альфа — «Прошение о переводе», и форму пять-пять-зеро — «Характеристка с места службы». Кипу бланков засунул обратно в ящик. «Прошение» и «Характеристику» положил перед собой. Вытащил черную гелевую ручку — если к уходящему солдату офицер относился хорошо, то заполнял клеточки синим стержнем, а для данного случая годился, пожалуй, черный. Офицер засопел, вписал в первые графы имя, звание… Когда вечером узнавший кучу грязных подробностей о новой службе О'Брайан пришел с накорябанным на четвертинке листа рапортом, лейтенант молча вытянул из ящика заполненные документы и ткнул пальцем: «Подписывай здесь. И здесь. Черт побери, разве ты, гребконем, не ирландец, или не из Техаса? Ларри, они натурально не люди, зуб даю!»

Рядовой молча подписал бумаги, аккуратно переложил их в папку с личным делом. Откозырял.

«Сэр, а мы после этого люди, сэр?»

Лейтенант оскалился:

«И когда пойду долиной смертной тени — не убоюсь я зла! Ибо я самая злое***чая тварь в этой гребаной долине! Любые враги должны при одном упоминании о нас разбегаться и срать дальше, чем видят! Может, тогда они побоятся разрушать наши города, убивать наших отцов и калечить наших братьев.»

О'Брайан развернулся к выходу; тогда офицер бросил вслед:

«Повзрослеешь, мальчик, поглядишь, какими средствами приходится поддерживать порядок. Поглядишь, как оно бывает без порядка. И ты вернешься, Ларри. Зуб даю, гребконем!»

Тут уже по уставу отвечать не требовалось. Ларри пошел на пристань — и внезапно понял виденного под Белым Домом волосатого чувырлу с плакатом. Помнится, Ларри спросил у деда: на что надеется этот патлатый, ведь в одиночку никто не может ничего изменить!

Дедушка раскрыл семейную Библию, приплывшую еще из Дублина, перекинул несколько ломких листов и прочел: «Отойди от зла — сотворишь благо».

Самый старший О'Брайан говорил, что коричневые пятна на страницах — кровь Пасхального Восстания, но Ларри до того дня даже и не пытался поверить. А тут поглядел на сведенные скулы деда — и не ухмыльнулся, как всегда делал в ответ на богословские нотации старика.

И вспомнил почему-то именно на горячем песке, в скулеже кислого ветра с мангровых проливов, когда шел к пристани на вечерний катер. Сжимал в ладони жетон той девчонки — ночью в особенно заковыристой позе грабли морпеха оборвали тоненькую цепь — и думал, что из-за потери жетона ей вряд ли станет хуже, чем есть.

— … Есть, получается в мире, вещи, которыми я точно не буду хвастаться по пьянке тому же Синдзи. Хоть я и его инструктор, — сержант О'Брайан закончил повесть и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего офисного тонконогого стула. Начальник всей науки НЕРВ — доктор Акаги Рицко — понимающе наклонила голову:

— Аске и Рей эти вещи тоже знать не стоит.

— Синдзи? Кто тут говорил о Синдзи? — Мисато влетела в дверь отсека, хлопнула полотном за собой, пробежала до стола совещаний, в который и вцепилась:

— Риц, поздравь меня! Риц, мне удалось загнать Синдзи в ступор! Он целый вечер ни на что не реагировал! Даже на меня! Даже на Аску! — Кацураги хлопнулась на второй стул, скрипнувший в унисон с первым.

Доктор Акаги переглянулась с Ларри О'Брайаном:

— А чем таким ты его удивила?

— Ну как же, ведь мы планируем выращивать собственные корабли прямо из ядра. Ну чтобы никто нам не предъявлял претензий за отлов чужих туманоидов посреди зоны чьих-нибудь исключительных экономических интересов.

— Знают цвайн — знает швайн… — буркнул сержант.

— А когда Синдзи услышал, что проекции мы поместим в школу для социализации… У него ведь есть опыт «разморозки» Рей Аянами! Ой, наверное, Синдзи представил, что мы всю эту лоли-орду повесим на него! Ой, Риц, какое у него было лицо-о-о!

— Мисато.

— А?

— У тебя с ним точно ничего нет?

— Рицко! Да как ты могла так подумать! Да…

— Просто ты кричишь, будто вы сто лет женаты. Успокойся уже. Насколько я знаю Синдзи, он вполне мог забеспокоиться и о более серьезных вещах.

— Например?

— Например… Мисато, можно тебя попросить действительно никому ничего рассказывать из того, что ты услышишь сейчас? Я же знаю, что ты можешь, если надо.

— А надо?

— Очень.

Кацураги помолчала. Потерла виски — Рицко поразилась, как мгновенно подруга постарела лет на десять. Но затем начальница оперативного отдела с силой провела по лицу ладонями — как сняла с себя корку печали — и вновь засияла улыбкой первой красавицы всея НЕРВ:

— Риц, я знаю, ты любишь пообъяснять. Так ты, пожалуйста, в этот раз попроще, покороче. Для тупых майоров из первой горнопехотной, хорошо?

— Разве что для тебя… — согласилась Акаги. — Вот смотри. Мы пока что этим вопросом не интересовались никак, у нас вполне хватало дел по главному профилю. Но вообще-то задача НЕРВ не исчерпывается только Ангелами. И последствия Второго Удара — тоже.

— Ты хочешь сказать, Туман — следствие катастрофы, которую мы называем Второй Удар?

— Я хочу сказать, что Туман — не единственное такое следствие.

— Вот почему Синдзи так упирал на «штурмовых ведьм»… А что еще может затянуть в эту воронку?

— Не знаю, Мисато. Не знаю. Но Туман и Удар связаны, даже гадать не надо. Удар сдвинул земную ось! Это какие же были высвобождены энергии! Что же там происходило в эпицентре! Нам придется привыкать к тому, что множественность миров — унылая скучная реальность. С возможностью не только подхватить из соседнего мира парочку принцесс и повесить над камином тройку-другую драконьих голов — но и дождаться чумных крыс или там отработанного плутония. Тут возникают сразу два вопроса…

— Откуда Синдзи об этом знает? В смысле, вот он уперся в «штурмовых ведьм» — это что, кто и откуда?

— Вы будете смеяться, госпожа майор, — О'Брайан хлопнул о стол увесистой пачкой бумаги, — но это персонажи вашей же японской манги. Кстати — как и крейсера Тумана.

— Ты еще скажи, что мы тоже персонажи манги, — фыркнула Мисато, не зная, смеяться или возмутиться. Рицко засмеялась:

— Про наш бедлам разве что аниме снимать, двадцать шесть серий!

Сержант ответил неожиданно серьезно:

— Мне иногда снится, что вокруг разруха, руины атомной войны… Я сплю в анабиозе, а мое сознание странствует по виртуальному миру… Среди роковых красоток, — Ларри коротко поклонился сразу обеим собеседницам, — Среди мировых проблем, которые простой морпех вроде меня героически решает, стоя за плечом у сильных мира сего… Наконец, среди мерзких врагов — которых, в кои-то веки, разрешено стрелять!

— А потом? — заинтересовалась Акаги.

— А потом я вспоминаю федеральную тюрьму Соленого Берега. И надеюсь изо всех сил, что уж мое-то сознание не настолько гнилое, не настолько извращенное, чтобы придумать то, что делают в тюрьме с захваченными аватарами.

— А с кораблями? — невесело спросила Мисато.

— Про корабли я тебе сейчас расскажу, — Рицко потянулась на кресле. — На кораблях, в основном, испытывают новые виды вооружений.

— Но… Могу понять, что на этику политиканам всегда было насрать… Но это не расточительно?

— Считай сама. Кораблей Тумана — от эсминца и выше, мелкие не считаем — оценочно тысяч десять. Немалая часть их утоплена в ходе войны Тумана. Процентов двадцать захвачено. Еще процента полтора… Ну, даже если три — самых изворотливых — до сих пор не выловлено, хотя их уже боятся не больше, чем обычных пиратов или конкурентов. Захваченные корабли вовсю работают в интересах их государств-хозяев. А вот поводки, пряники, кнуты для управления ими надо же на ком-то в натуре испытывать, не все же виртуальными моделями обходиться.

— Подожди, так это у нас под боком натуральный Бухенвальд образовался?

— Скорее, «Главное управление по водоснабжению и профилактике,» — глаза Рицко Акаги блеснули сумрачно-зеленым.

— И мы не знали?

— Да что тут знать, когда эти уроды продают билеты на каждое испытание! — взревел О'Брайан, и уже этого офисный стул не выдержал. Тонкие ножки со скрипом сложились под восьмипудовым морпехом. Ларри прежалостнейшим образом повалился на бок… Поглядел на собеседниц снизу вверх, облизнулся. Поднялся и уселся прямо на стол:

— Надеюсь, эта мебель крепче… Я вот думаю, если такое место есть у нас, так, наверное, должно быть и у русских. Где-нибудь посреди Siberia.

— Ты удивишься, Ларри, но русские как раз предпочли договариваться с проекциями.

— А… Но у них же кагебэ… гулаг… Энкаведе… — морпех разинул рот. — А это достоверная информация?

— Их флагман, Julia Zatzarennaja, уже вторую неделю ходит по базе. Поговори с ней. Если, конечно, дождешься очереди, хи-хи… — Мисато повертела пальцами.

— Обрати внимание, сержант. Ей выдали документы — паспорт, офицерское удостоверение, звание. Комплект формы. А главное — имя.

— А что в имени такого?

— Вот Ларри, если ребенка подкидывают в детдом или там находят в воронке беспамятного… Ну, время такое, полувоенное — часто случается. Знаешь ведь, как бывает.

— Знаю.

— Какую ему дают фамилию? Какую-нибудь нейтральную. У нас — Джон, Смит, Браун. У русских — Иванов, Петров, Сидоров. Или там Найденов, Находкин, Подарков. А у русского флагмана — фамилия реальной семьи. Для меня наводили справки, я даже собрала фотографии. Дед, два брата, отец, мать. Все мужчины служат в их флоте. И более того. У тройки эсминцев эскорта не только собственные проекции — русские разрешили мелочи тратить дефицитный ресурс на поддержание аватар — но эти три аватары имеют ту же самую фамилию, как у флагмана. Еще раз, Ларри. Эта фамилия — у них в документах. Ты, как мужчина, можешь понять, что значит отметка в паспорте о вступлении в брак.

— У нас в Америке она не обязательна.

— В России наоборот… А теперь, Ларри, вопрос на засыпку: какая фамилия у командира русской Особой Эскадры?

— Е-е-е-е! — Ларри опасливо шевельнулся, чтобы не упасть уже со стола. — Это, значит, пока мы тут считали Туманников говорящими кофемолками, русские наладили полноценный контакт с чуждым разумом. Признали их — людьми. Приняли в семьи. Они там не какие-то особенные. Они могут совершенно свободно поехать в любой город Russia по своим документам. И даже получить визу! И поехать в любую страну мира. И ни одна собака, ни одно кагэбэ не отличит их от людей!

— Так вот, — пожала плечами доктор Акаги, — два вопроса. Первое. Переход между мирами могут открыть и с другой стороны. И с этим совсем ничего нельзя поделать. Второе. У нас нет никакой аппаратуры регистрации подобных переходов. Вполне может быть, что обмен уже вовсю идет, что где-то есть окна, даже целые Врата.

— Ага, — кивает Ларри. — Как в кино. Там, кстати, тоже морпехов кинули вперед. Но ты про корабли расскажи.

Рицко тоже провела по лицу ладонями:

— Неприятная тема, но раз пообещала… Значит, выглядит это так. В размеченную акваторию загоняются корабли. И Туманники, и обычные. На расстоянии десять-пятнадцать километров развертываются плавучие трибуны. С навесами, удобными креслами, огромными панорамными экранами, прохладительными напитками, прочими увеселениями. И кстати, Ларри, билеты туда продают за десятки тысяч гео. Но кроме нашей годовой зарплаты, ты должен еще иметь рекомендацию от какой-либо группы.

— А про эти группы ты справки не наводила?

— А это ты к Гюнтеру или Леониду, или к кому там еще из второго отдела зайди, поинтересуйся. Там на трибунах через одного клиенты наших безопасников. Радетели о чистоте человеческой расы… Ну вот, а потом летит самолет, бросает бомбу — или подлодка пускает торпеду или там ракету с ядерной боеголовкой. Заряд срабатывает над кораблями-целями или в воде на определенной глубине. Туманники пытаются защититься полем Клейна — но защиту ядерный заряд пробивает. После взрыва…

— Стой, Риц. Так на что они все там смотрят? На огромный бабах? И ради этого надо рекомендация от цвета местного нацизма?

— Ты что, не слышала? Они смотрят на агонию. Там для этого экраны и камеры. Это Колизей, Рим во всей красе. Не удивлюсь, если там уже и людей начали привязывать. Всяких там расово неполноценных… После взрыва уцелевшие корабли и ядра оттаскивают, обеззараживают… Ну, как получается. И допрашивают. И проекции все рассказывают. Как проходил взрыв, что пострадало сначала, что потом, что было хуже всего… И так далее. Вирус в ядре срабатывает при любой попытке сопротивления допросу, попытке бегства или просто в любой момент, когда охранник захочет.

— Но как вирус действует, если проекции не чувствуют боли?

Рицко пожимает плечами:

— Если!

Мисато и Ларри переглядываются:

— Наверное, хватит на сегодня.

— Мы только подошли к главному, Ми-тян, — улыбается доктор Акаги. — В основном, набирают поле мишеней из непокорных и калечных кораблей. Но используют их по году и больше. Пока те окончательно не превратятся в активный шлак…

А теперь первое: Мы получим ядра кораблей, которые уже несколько лет буквально пытают. Придется как-то объяснить им, что не все двуногие — источники боли. А потом как-то удержать от мести «мясным мешкам». То есть, нам. И как нам после этого можно доверять этим… Ядрам… Оружие? Охрану НЕРВ? Наши жизни, в конце концов!

— А еще, — вступил сержант, — придется удержать множество людей от мести туманникам. Правда, тут все же полегче, за семь лет много что сглаживается.

— Ну вот. На этом фоне гусарство русских с удочерением эскадры миноносцев — восхитительная молодецкая удаль, ничего не меняющая в общем гадостном раскладе. Ну, как они в старых фильмах бокалы об пол бьют. И как нам обосновать свое право на корабли Тумана — настолько легкая, приятная задача, и Асакура настолько милая девочка, что…

Мисато поднялась, плотно завернулась в короткую красную куртку:

— Ну теперь с меня точно хватит… И подумать только, я всего-то хотела похвастаться, как озадачила нашего всезнайку-Синдзи!

— Синдзи! Разрешите вас отвлечь?

Голос незнакомый, и после устроенной Мисато ловушки оборачиваться как-то боязно. А куда денешься, ты назначен быть героем…

Отдаю смотрителю тира дочищенный «Глок»:

— Тесокабе-сан, посмотрите за ним.

Разворачиваюсь. Девушка в белом кителе и такой же белой прямой юбке, низких туфельках; из воротника кителя видны белая рубашка и форменный галстук, перекушенный под самым узлом золотым штрихом заколки. Глаза светло-серые, чуть в прозелень. Волосы светло-русые, острижены чуть ниже плеч. Кожа чистая, белая. Вот уже третий раз на ум приходит слово «светлая».

На лацкане кителя табличка с именем и названием корабля. Юлия Зацаренная — вот, должно быть, скрипят зубами японцы, пытаясь это выговорить. Корабль — «Новороссийск». Тот, второй линкор. С позывным «Стена».

— Здравствуйте, Ю… Юрия.

— Вы можете называть меня Ю-сан. Я знаю, что мое имя выговорить сложно.

— А можно вопрос про имя? То есть, про позывной, он ведь тоже как имя.

Девушка поднимает брови, думает. Соглашается кивком.

— Так почему Ваш позывной — «Стена»? Не какой-нибудь грозный или звучный.

Юлия улыбается:

— Отойдем немного в сторону, тут все ходят… Синдзи, ты понимаешь мой японский? Приемлемо? Нам проще учить языки, память-то железная… Тогда слушай. Я вообще-то родом со Средиземки, это такое море правее Атлантики. Знаешь, Син-тян, тут в океане к югу от вас — на том, что осталось от атоллов — живут весьма… Скажем так, своеобразные люди. Они говорят: «Наша земля — это море». Это после Второго Удара очень верно. Они считают географию по морям. «У всех морей один берег» — это тоже они. Очень позитивная культура, даже сейчас руки не опустили. А какие у них мифы о будущем! Даже в стране Russia, откуда мой командир, и то не смогли развернуть настолько позитивную картину! — девушка немного театрально всплеснула руками. Я отметил, что глаза не улыбаются и у нее.

— …Одно плохо. Никак не понятно, что конкретно делать, чтобы перейти от их текущего состояния постоянной задницы к этому светлому без натяжек будущему… Так вот, по счету этих ребят, на восточном берегу Средиземного моря, есть город — Хайфа. Он частью тоже нырнул, но там этим никого не удивишь. В Хайфе на базе я и слышала песню — с иврита так переводится: «Для слабого и усталого мы здесь защитная стена». Мне так понравилось, что я взяла себе позывной.

Видимо, я удивился сильно, потому что собеседница улыбнулась сочувственно:

— А ты, похоже, думал, это чтобы Конго «убивать ап стену»? Синдзи, наша бла-андинка может навешать «Мусаши» или «Ямато». Чтобы клеиться к ней, четырех Ангелов маловато.

— Вы, оказывается, язва не хуже Мисато.

— Лучше, Синдзи, лучше. Я не старею, — рассмеялась гостья. — Так что ты поду-умай, Син-тя-я-ян…

— Где вы научились так подшучивать? — я в ужасе увидел, что на это раз девушка улыбается полностью, даже и глазами. Шутка ли это вообще?

— Ой, Синдзи, шоб вы таки знали, у нас в Севастополе стоит шестая гвардейская краснознаменная бригада. Три тысячи молодых черноморско-пехотных организмов. А офицеры напротив, матерые, с боевым опытом. Здорово напоминают ландскнехтов, про которых у тебя песня в плеере. Как это… Косатке брат, акуле дядя. И все ну так уж стараются впечатлить моих девочек. А потом вся эта мелочь прибегает ко мне жаловаться за житте ихнее мотузяное… Не научишься переводить в шутку — от натуги процессор лопнет.

— Ю-сан… А зачем вам вообще это вот все?

— Девочки? Ну я же флагман Особой Эскадры. Мне только ближнего охранения три лидера полагается. И как флагман, я не могу отказать в помощи своим.

— Нет, «Защитная стена» — это зачем? Я понимаю — люди для себя ищут смысл жизни, а вы-то?

— Ну да, мы не люди. С нами еще проще. При отсутствии четко заданной цели вычисления не производятся. Ядро впадает в стазис, а корабль осыпается горкой «серебрянной пыли». Для нас мера времени — события. Чем больше новой информации, тем наша жизнь больше похожа на… на жизнь!

— Так вы с эскортом шли? Я что-то их не видел.

— У нас ордер сильно растянут. Вот как раньше было звено истребителей — крыло в крыло. А сегодня — реактивные самолеты по фронту несколько километров, в глубину до десяти километров. Так и мы. Связь хорошая, скорость у меня полста узлов, а у лидеров почти вдвое больше. Мы в дальнем охранении конвоя шли, поэтому ты нас и не видал.

— Можно еще вопрос? Вы сказали, что не стареете. А растете? Ну, там изменяется что-то с опытом, с возрастом?

— В теории должны. На практике мы пока столько еще не прожили. Мы — как это? — в самом расцвете сил, вот! Ладно, Синдзи, спасибо, что уделил мне минуту. Я всего-то и хотела посмотреть на тебя поближе. Приезжай к нам после войны. И насчет возраста — ты поду-у-умай, Син-тя-а-а-ан!

Красотка повернулась на каблуках, и покинула тир, напевая:

Я посмотрел на Тесокабе, тот на меня. Оба пожали плечами: ну вот что это было?

И тут я услышал… Самые натуральные всхлипывания откуда-то из ряда кабинок. Осторожно прошел за дверками — в четвертой стрелковой совершенно недвусмысленно рыдала Ленгли! За три недели, прошедшие от нашего совместного боя с Гагиилом, я ни разу не видел Аску не то, что плачущей — а хотя бы просто хмурой. В школу Аска пошла без пререканий, и мигом завертела вокруг себя всех сколько-нибудь видных парней. С Мисато не ругалась… Ну как — если не считать воскресенья, когда Ленгли пришло в голову начать уборку раньше восьми утра. Кацураги отбирала пылесос с подобающей случаю фурией, так что Аска тоже не отмалчивалась. Зеркало в прихожей я спас, а вот шланг пылесоса разорвало точно по муфте, и я половину выходного искал новый…

Но чтобы плакать?

Видно, упавшая челюсть грохнула об пол. Аска свирепо развернулась. Засопела. Сжала кулаки. Выдохнула:

— Икари! Какого!!!

Я попятился.

— Стой!

Аска повернулась лицом к полю, вытащила платок и убрала слезы.

— Расскажешь кому — пристрелю нахрен. Без шуток, Ика… Синдзи. Я вспомнила, как меня учил стрелять Кадзи. А он теперь на меня не смотрит. И не будет, хоть я на уши встань! Ты думаешь, мне нужны все эти парни в средней школе?

— Думаю…

— Не похоже! Хрен с тобой! Подойди!

Оттолкнув в угол полки «черную злую винтовку», Ленгли быстро, решительно повернулась ко мне, притянула за лацканы и ткнулась лицом в мундир!

Да у меня в глазах потемнело! Это по сценарию тремя Ангелами и шестью килотоннами нервов позже!

— Все эти балбесы строем сбежали, — всхлипнула Ленгли. «Совсем как человек,» — подумал я, Аска же продолжила:

— На берег сошли эти шмакодявки, эсминцы Тумана. И все мои домашние олени в один миг сбежали к ним. Типа, вечно молодые, и залететь не могут — чего еще надо, гурии в чистом виде!

«А тут еще Ю-сан меня клеить взялась внаглую. Аска же к таким подначкам не привыкла, мало ей Мисато по вечерам…» — и я совершенно нелогично ляпнул:

— Рай на земле построили, или на небо живьем влезли?

— Чего?

— А почему: «домашние олени»?

Аска всхлипнула снова:

— Козлы — банально. А так скажешь «Бемби», он такой милый… Олень! Синдзи…

— Чего?

— Ты говорил и с этой… Блондинкой. И с той, второй, сегодня. Они в самом деле такие уж идеальные?

— Идеальные куклы… — доктор снял очки, пошарил по тумбочке пухлой ладонью с вымытыми белыми пальцами, — Дайте салфетку! Спасибо… — протер очки, усадил их на переносицу. Поднялся со стула, задернул простыню на лежащей девушке. Та не отреагировала — веки не дрогнули, ритм дыхания не изменился.

— Пройдемте… — доктор вышел из боковушки, задевая тучным боком в мутно-сером халате облезшие косяки.

В основной комнате медик поставил саквояж на круглый вишневого цвета стол посреди практически пустой комнаты — полки с парой бутылок да несколько стульев; заброшенный бар во всей красе. За спиной врача рослый мужчина в серой пиджачной тройке и джангл-бутсах на толстой подошве закрыл дверь боковушки. С тщательно отрепетированной небрежностью навесил нарочито старый замок. Доктор глянул направо: там в кресле ожидала результатов осмотра блондинка с обожженым лицом, поправляла отвороты темно-алого пиджака… Доктор опустил было взгляд на край такого же цвета юбки, на округлые колени в темных чулках… Отвел глаза и выпрямился. Черта ли тут смущаться — в борделе-то!

Русская мафия купила или украла новую девку, а его позвали осмотреть покупку. В этом городе доктор делал все, не спрашивая — где и кто наносил порезы, которые ему приходилось шить; кто и за что поломал пациенту ребра или сунул шило за ухо — теперь уже трупу. Европа с адвокатами, полицией, судом осталась в прошлой жизни, а тут закон был простой: пищи, но беги.

Так что медик только потер ладони, переходя к отчету:

— Госпожа Балалайка… Девушка, видимо, обрабатывалась у кого-то из азиатов. Она как неживая. Не просто делает все, что скажешь. Но не проявляет совершенно никаких чувств. Ее готовили в куклы. Хорошее здоровье, рефлексы, кожа, обмен веществ… Мышцы… да. Но запугана до смерти и свыше смерти… Вы знаете, как они это делают.

— Хорошо. Вы можете быть свободны. Николай!

Мужчина, все это время неслышно стоявший за спиной доктора, одним движением оказался впереди, у выхода:

— Прошу… — в руке боевика из ниоткуда возникла пачка золотистых бумажек. Подошедший доктор принял стопку гео, перелистал больше для порядка. «Отель Москва» — большая и богатая банда, по мелочи крысятничать не станут… Врач тщательно упаковал гонорар в двойное дно медицинского саквояжа, сухо наклонил голову — вышел.

Николай убедился, что гость не задержался в доме, вернулся в комнату, где уже собрались бухгалтер мафии — толстячок Семен; в противовес ему тощий, как шнурок начальник безопасности Игорь с неприятной шакальей улыбочкой.

Капитан так и сидела у стола, дожидаясь пока Николай закроет дверь. Сам боевик остался снаружи.

— Итак?

Бухгалтер помялся. Потер пальцы.

— А она… Точно из этих? Доктор даже ничего не понял.

Игорь скривился еще больше:

— Капитан, ее позволили купить. Нам ее подставили.

Балалайка согласно наклонила голову:

— Большие дяди ведут ее к кому-то крупному в джунглях. Или, может быть, в «опиумном треугольнике». Наверняка в ней прошит маячок на этой их супер-квантовой связи. Он действует на другой стороне земли. Не исключено, что и на другой стороне Луны. Никаким сканером его не найдешь, это же не какой-то инородный прибор… И предать она под кнутом не может.

— А ее корабль?

— Перестаньте воспринимать их как корабль и человек. Воспринимайте их как ядро и аватару. Корабль — совершенно необязательная навеска. Ей просто не давали достаточно «серебрянной пыли», чтобы вырастить корабль.

Бухгалтер простецки пожал плечами:

— Ну… «пыль» дорогая, да и спроса нет. Она нужна только тем, у кого есть кораблики. Не попалят нас на этой малявке? Или мы ее просто передадим старым знакомым… За долю малую, сиротскую?

Игорь фыркнул:

— Сема, не глупи! Мы вообще к ней не притронемся. Ее же не просто так выпустили. Неважно, кто кому ее перепродаст. Рано или поздно к нужному человеку она попадет.

— Кожа да кости! — не согласился Семен, — что там покупать!

Балалайка покачала головой:

— Ты слышал, что сказал доктор? Она — идеальная кукла. Те, кто покупает кукол, хотят не бабу. Власть они покупают, власть! Им не кайфа хочется, а ломать, подчинять, принуждать… Думаю, Игорь прав. Идеальная наживка и крючок разом. Не сбежит, не предаст, умолчать не может… Ну-ка, сделайте умное лицо. На кого ее могли нацелить? Где тебе ее впарили, Семен?

— Сулавеси… Старый Сулавеси, ну что не затонул. Хобот и Жуй.

— Индусские индусы? — Балалайка даже улыбнулась. — Требовали большую скидку, обещали потом огромную партию?

— Точно! — дернулся Игорь. — В большой партии она бы канула как в воду… Как вы вообще ее отличили?

— Есть способы… Потом обсудим. Сейчас — что с ней делаем?

— Пусть идет своим путем. Кто ее забирает? Крыс?

— Таган и Нос.

— Вот и пусть катятся с ней подальше от нас… Когда леди выходят ис аутомобилю, нагрузка на двигатель трохи тю-тю, — осклабился Семен.

— Есть еще одна вещь, — Балалайка медленно чертила пальцем по вишневой полированной столешнице. — Кто заметил?

Мужчины переглянулись. Промолчали.

— Пожалуй, я не зря подставляю сестрицу под пули… — все так же медленно проговорила Балалайка. — Доктор сказал — у покупки все рефлексы в норме. В норме!

— Значит, брешут, что куклы не чувствуют боли! — подскочил Игорь. — А как же тогда…

— Не знаю… — Балалайка встала, оправила костюм. — Николай!

Боевик вошел и поглядел вопросительно.

— Мы идем на базу. Когда придем, возьмешь у меня — ты знаешь где — синий конверт, который пришел из Токио. Отнесешь Реви в Лагуну. На словах передай, пусть поберегутся. На этом испытании охрана будет усилена; пока не знаю точно, кто и как. Остальное на твое усмотрение. Не найдешь в «Лагуне», иди в церковь. Наверняка они там с Эдой… Так… Сегодня среда… День доставка, два-три часа обработка. Да, Николай, именно сегодня, и чтобы тебя обязательно услышала Эда.

Эда и правда сидела в церкви — где же иначе быть монахине? Скучала так, что начала пить остывший чай из красивого блюдечка голубоватого, довоенного фарфора. Прошли те времена, когда из ризницы можно было попятить бутылочку сладкого. Виноградники остались за морем, да и не за одним…

Кроме того, имелась еще одна причина пить именно чай.

Причина эта сидела рядом за столиком в одежде типичнейшего японского сараримена — то бишь, офисного самурая. Черный костюм; выглаженная рубашечка; начищенные туфельки; галстук, мать его, в роанапурской парилке и галстук! Причина тоже пила чай, тихонько торгуясь с матерью аббатисой. Звалась причина Окадзуми Рокабуро, и оказалась в Роанапуре с приключением… Как, впрочем, и все остальные. Даже и найдись дурак, что своей волей пришел бы в город Будды-Утопленника — так для него на сухопутном въезде нарочно петлю подвесили. Чтобы сразу понимал, что его ждет.

Рок же явился с моря на катере «Лагуны» — отмороженных по уши перевозчиков. Компания «Лагуна» разве что собак не выгуливала — кушали местные азиаты собак, за милую душу жрали, некого было выгуливать — а так бралась совершенно за все… Эда не одобряла дружбы перевозчиков с русской мафией — хоть по должности ей бы радоваться, что есть осведомитель в самом логове врага. Да, скромная монашка Роанапурской церкви занимала пусть невысокую, но все же штатную должность в Фирме — работала на ЦРУ. Точно так же, как «Отель Москва», состоявший на девять десятых из беглых от Перестройки русских, по старой памяти наверняка подрабатывал на КГБ. Или как оно там теперь зовется? ФСБ, МГБ, opritchinyki… Такой вот в Роанапуре слоеный пирог. Каждый второй выращивает опиумную соломку, каждый третий химичит из нее тяжелую синтетику, а каждый первый следит, чтобы никто не обидел этих садоводов-алхимиков.

Итак, приплыл на катере Окадзуми Рокабуро, и пару раз Эда видела его в городе с боевиком «Лагуны», Реви Двурукой. То есть, прочее население Роанапура тоже не родилось усеченным на конечность. Но стрелять с двух рук если кто и брался, то лучше, чем у Ребекки, у него все равно не получалось. Пара получилась та еще: девка стреляет как богиня; парень упорно не берет пистолета в руки. Поначалу Эда заключила несколько пари: продержится новичок до новолуния? Или его пришьют уже послезавтра?

Только услыхав, как технично и вежливо Окадзуми-сан договорился с аббатисой Иолантой — а построил беседу именно вот с качества чая! — Эда поняла, что лопухнулась. Новичок оказался более, чем непрост. И то, что Ребекка запала на тихого японца, монахиню совершенно не удивило.

Но Двурукая есть Двурукая, хрен бы она кому призналась в слабости. И уж тем более — что влюбилась. Настолько это выпадало из образа суперамазонки, что вот уже полгода Рок и Реви бегали друг вокруг друга. То синяки ставили, то одной сигаретой затягивались. Все полгода Эда напропалую флиртовала с Роком, вгоняя его в краску от смущения — а Реви в ярость. Хоть какое-то развлечение в проклятой парилке Роанапура.

Как это монашка и флиртует с кем попало?

Так это ж Роанапур. Тут и церковь не протестанская, не католическая, не православная. Мать Иоланта — аббатиса Церкви Насилия. И сейчас, за чинным разговором о достоинствах улуна с дарджилингом, Рок рисовал на салфетке цены — мать аббатиса рисовала свои, выбивая преимущество. Предмет покупки уже погрузили в пикапчик «Лагуны» и почти укутали брезентом. Но запасной ствол к тяжелому «Браунингу» пятидесятого калибра нахально торчал из-под борта, как ухарь посреди стола на деревенской свадьбе. Дескать, жрите, гости дорогие, не обляпайтесь. За вкус не ручаемся, а горячо будет.

Рок пил чай — потому Эда тоже пила чай. Ловила взгляд японца, подмигивала призывно. Скрещивала взгляды с Двурукой — та тоже маялась от скуки — подмигивала нахально. Рано или поздно Реви бы вскипела — скорее, рано, характер такой. Но тут в ворота Церкви тихо и быстро скользнул порученец главной русской мафиози. В левой руке Николай держал узкий бело-голубой конверт авиапочты, а правую заложил за борт серого с искрой пиджака. Пиджак — и весь костюм — сшит был отменно, но сидел на боевике немного мешковато, как будто собирался русский впопыхах. Непонятно, почему это насторожило всех присутствовавших. Посланец спокойно шел к алтарю и столику, где Рок беседовал с матушкой Иолантой, а Реви уже положила руки на свои легендарные пистолеты. Эда чуть повернулась, чтобы ствол в скрытой кобуре смотрел на вход. Рок плавно перевернул салфетку цифрами вниз. Матушка Иоланта без ложной скромности вытащила позолоченный слонобой сорок пятого калибра и помахала им перед гостем:

— С чем пожаловал, мальчик?

Николай попробовал улыбнуться:

— Реви, вам от капитана почта. Ей переслали из Токио, не знаю, от кого. Вот!

Русский положил конверт на стол между переговорщиками.

— На словах так. Будьте осторожны, там усиление охраны. Кого, куда, сколько — выясняем… И еще… — порученец вздохнул, — Говорить это мне не разрешали, но и запрета нет. Они… Ну эти… Они все чувствуют. Доктор смотрел, сказал: рефлексы в норме.

Реви длинно выругалась и едва не сплюнула на пол, да спохватилась, что посреди церкви. Хрен бы с распятым, он-то с креста не слезет, а вот мать Иоланта с Эдой за плевок точно не похвалят.

— А куда везли… Упаковку, что вы взяли?

— Не знаем. Догадки, предположения. Пустые слова.

— Так и получается, — Двурукая медленно поднялась, потянулась. Из одежды брюнетка признавала только топ и укороченные в никуда шорты, а вот обувь носила такую же, как и на русском посланце: мощные ботинки с толстой рубчатой подошвой. Форс форсом, а бегать и стрелять может приспичить в любой миг; если обувь надежная и крепкая, то плевать, что не в стиле костюма.

Совпадение обуви до некоторой степени примирило собравшихся в церкви; даже цветные лучи от витражных стекол, казалось, сделались мягче.

— Что получается? — спросил озадаченный Николай.

— Мы опять пешки! — выдохнула Реви, — Вот эти… Как вы их обтекаемо назвали… Упаковки. Куклы Тумана. Это ж идеальные жены! У них есть кнопка «заткнись», о которой вы все, мужики, мечтаете до мокрых штанов. И залететь они не могут, и молодые они — вечно… Не, не интересует! Обязательно надо изуродовать, опустить, задавить. И вот нас тут собирают, чтобы выкрасть из чужой коробочки с шахматами пачку суперских пешек.

Мать Иоланта глянула из-под черного капюшона:

— Реви… А знаешь ли, в чем различие между Великими и Малыми учениями?

Двурукая от удивления окаменела. Эда, напротив, подскочила на лавке, от чего ее монашеское черное облачение пошло волнами-крыльями.

— Чи-и-и-и-во-о-о??? — синхронно протянули женщины; порученец же смотрел на сморщенное лицо аббатисы внимательно и молча. Один Рок спрятал глаза — знал или понял уже что-то, и боялся выдать.

— Ну, почему некоторые религии разрослись и прославились, а некоторые так и остались местными божками?

Тут уже головами повертели все четверо. Мать Иоланта допила чашку: не пропадать же, остывший чай — ослиная моча. Покрутила головой, выдохнула:

— В малых учениях Бог и Дьявол сидят по разные стороны доски.

Мужчины синхронно выдохнули. Реви прищурилась:

— А у Великих, типа… Ха! Эда, а я поняла, чего ты так любишь говорить, что Бога нет. Что уехал в Вегас!

— И чего? — младшая монахиня забыла даже про флирт, — Я вообще-то у Иоланты подхватила. Чисто по-приколу, круто же звучит.

Все посмотрели на мать аббатису. Мать аббатиса посмотрела на свою опустевшую чашку. Рок тотчас аккуратно наполнил ее из чайничка. Иоланта благодарно кивнула:

— Против одного Дьявола играть все-таки проще.

— Может, против Бога проще? Тот хотя бы правила соблюдает? — Офисный самурай поправил галстук. Мать Иоланта засмеялась:

— Молодежь! Против Дьявола можно мухлевать! Он сам жульничает, и если прихватит на горячем, то поймет и простит… Ну так, относительно, но все же! А вот боженька заловит — прощай, ребра! — и закинула чай в рот, как опытные пропойцы водку, не касаясь губами посуды.

— Чай же горячий! — изумился русский.

— Сделано профессионалами, — подмигнула очухавшаяся Эда. — Не пытайтесь повторить в домашних условиях.

— Да! — посерьезневшая аббатиса толкнула к Року связку ключей, — там в приделе, в ящике… Ну ты понял, где. Возьмите еще ПТРД. Усиление… Наверное, это их видели Хобот и Жуй, когда шли сюда с Миномотори.

И, перевернув салфетку, обвела последние цифры.

— Все! Не торгуемся! Там не мышкин хер, а шесть черепашек!

Черепашек расставили по уцелевшим верхушкам атолла имени купальника. Плавали шагоходы заметно быстрее утюгов. Жаль, что только вниз. И потому в любой операции нуждались прежде всего в твердой опоре под ступнями.

Все остальное рота привезла с собой. Запасы солярки для наспинных дизелей. Снаряды к основному оружию — танковой пушке, бывшему стандарту NATO. Патроны к роторным четырехствольным пулеметам. Запасные аккумуляторы, полтонны масла, шесть ремонтных комплектов, один тестовый стенд. А еще на барже поместились три контейнерных дома — каждый на шесть человек — кубик штабного модуля, антенна связи и при ней будочка связиста; две будочки более прозаического назначения; шесть овальных резиновых тузиков с компрессорами; штатный суперзащищенный ротный ноутбук и двухсотваттная солнечная панель; нештатная и любимая ротная микроволновка; огромный брезент, который механики сразу захватили под раскладывание деталей; призовой красный стол с зонтиком за прошлогодний биатлон; к нему полторы пластиковые лавки (при разгрузке Кейта Асари роботом наступил). Помятую половину затолкали глубоко в трюм, а остаток лавки подрезали, чуть ошкурили шлифмашинкой, и так оставили. Иначе обедать пришлось бы в три смены; а на двадцать человек роты это уже чересчур.