Стася и Тим.

Глава 20 Тим.

— Пап, — голос дочери вытаскивает Тимура из воспоминаний. Он встряхивает головой и заглядывает в салон, тотчас встретившись с янтарными глазами своей маленькой принцессы.

— Привет, Белоснежка, — улыбается, наблюдая, как Юля смешно морщит нос и заправляет за уши выбившиеся из косы угольно-черные прядки.

— Пап, я уже не маленькая, сказок не читаю, — парирует его дочь, перелезая на переднее сидение. Обнимает его за шею и звонко чмокает в щеку.

Тимур крепко прижимает к себе дочь, позволяя ей облепить себя руками и ногами, как маленькой мартышке, зарывается носом в ее мягкие, пахнущие детским шампунем волосы.

— Но это не отменяет тот факт, моя маленькая вредина, что ты похожа на Белоснежку, — встрепывает ее волосы.

Юля тяжко вздыхает.

— Да уж, повезло так повезло. Злобные тролли так и пляшут от радости.

— Злобные тролли? — Тимур удивленно выгибает бровь, смотря в совершенно серьезные медовые глаза, так похожие на глаза той, за кем Тимур вернулся спустя десять лет. — По-моему, там гномы были, разве нет?

— Одна фигня, пап, — фыркает и закатывает глаза, словно он непроходимый тупица.

А Тимур взрывается хохотом. Долго смеется, с удовольствием, как только и может рядом со своей Белоснежкой. И как бы она не кривилась, но невероятно походила на сказочную принцессу: светлая кожа, настолько тонкая, что сквозь нее просвечиваются голубые ниточки сосудов, черные, цвета воронова крыла кудри до пояса и солнце в янтарных глазенках. Девятилетнее чудо. Не похожая ни на мать, ни на отца, но взявшая от них все самое лучшее. Но, не смотря на кукольную внешность, у его маленькой принцессы стальной характер.

— Смотрю, весело тут у вас, — Руслан останавливается у капота и не сводит пристального взгляда с Тимура.

— Привет, а ты кто? — не задерживается с ответом Юля.

Тимур переводит взгляд на друга, губы которого изогнулись в полуулыбке.

— Я Руслан, а ты мартышка, верно?

— Сам ты мартышка, — нисколько не обидевшись, парирует Юля, — а я Белоснежка, — выдает с гордостью, продолжая висеть на Тимуре.

— Неет, — Рус уже лыбится во все свои тридцать два, — Белоснежка в платьишке ходит и с гномами дружит. А ты выглядишь как замухрышка, — окидывает взглядом ее по моде истрепанный джинсовые шорты и жилетку, всем своим видом говоря: «Так себе видок, кроха», — и в друзьях у тебя только этот престарелый тролль, на котором ты висишь, как обезьянка на банановой пальме. Так что мартышка ты, кроха.

— Юля, — встревает Тимур, едва сдерживая смех, — знакомься, это твой родной дядя.

— Ух ты, круто! — взвизгивает дочь, вмиг спрыгнув с рук Тима и оказавшись рядом с нахмурившимся Русланом. — Юлия Крутова, дочка этого тролля, — кивает в сторону Тимура, тот лишь головой качает, уверенный на все сто: эти двое поладят. Юлька же протягивает Руслану свою маленькую ладошку.

Тимур наблюдает за этой картиной едва дыша. Видит, как по лицу Руслана скользит тень растерянности, но он быстро совладает с собой. И если мимикой он владеет в совершенстве, то глаза…в них читается целое цунами эмоций: от тоски до какой-то странной почти болезненной радости.

Медленно, все еще пытаясь совладать с собой, Руслан аккуратно пожимает ладошку своей племянницы, и выдыхает, приседая на корточки перед девочкой.

— Руслан Огнев, родной брат твоей мамы.

— Привет, Руслан.

— Привет, мартышка. Будем дружить?

Но вместо ответа Юлька широко зевает, в финале тихонько хрюкнув и замирает с удивлением в широко распахнутых солнечных глазах. И это так забавно, что у Тимура под ребрами снова растекается эта ванильная нежность при виде своей такой все еще маленькой девочки.

— Да ты не мартышка, — смеясь выдавливает из себя Руслан, — ты маленькая хрюшка, — и дразнит ее тихим похрюкиванием.

Хохочут все.

А спустя сорок минут сидят на кухне в доме Тимура. Юлька только заснула, выслушав перед этим с десяток смешных баек от дяди Руслана. Тим отмечает, что рассказчик из Руса просто обалденный, чего раньше за ним не водилось. Сказочник просто, как старый дядюшка Римус. Прошедшие десять лет сильно изменили друга, но не сумели вытравить из него все человеческое. И это радовало.

— Чай? Кофе? Или что-нибудь покрепче? — предлагает Тимур, когда Руслан появляется на кухне.

— Молока бы, — чешет затылок и выглядит немного растерянным.

Бутылка домашнего молока, которое каждое утро приносит домработница, отыскивается в холодильнике. Тимур ставит ее на стол перед Русланом, рядом – высокий стакан. Руслан благодарно кивает и осушивает бутылку в несколько больших глотков прямо из горлышка.

Тимур отпивает упоительно горький кофе, замирает у окна. И хоть правды в ногах никогда не было, но так легче справляться с напряжением от предстоящего разговора.

— Рассказывай, — отставив пустую бутылку, Руслан седлает стул и ждет, когда Тимур поделиться информацией о человеке, которому Крутов доверял не только свою жизнь, но и жизнь Русалки и который его предал.

Тимуру понадобилось много лет, чтобы выяснить, кто прячется под маской Кирилла Погодина.

Пятнадцать лет назад, когда Тимур строил бизнес, он был молодым и наглым, считающим себя в своем праве. Тогда Тимуру было плевать на людей. Он знал одно: чтобы выстроить бизнес, нужно исключить человеческий фактор, а значит, выкрутить все разболтавшиеся винтики. Он увольнял всех, кто не подходил под его параметры профессионализма. И он не обращал внимания на должности, опыт работы или связи. Ему было плевать. Главное, чтобы его верфи работали, как часы. Он не видел лиц, не помнил имен. Даже спустя столько лет, изучая досье Погодина – Тимур не вспомнил его отца, потому что ни разу в жизни не встречался с ним.

Виталий Погодин отдал своей работе семнадцать лет жизни, сделав стремительную карьеру от простого механика до начальника цеха. Прежний директор его уважал и ценил. Но когда Тимур выкупил верфь, он в первую очередь сменил директора и приступил к «чистке» персонала, потому что многие сотрудники были преданны прежнему хозяину. В их числе и оказался отец Кирилла. Но самое дрянное, что ему даже не дали защитить себя или доказать свой профессионализм. Позвонили по телефону и пригласили получить расчет. А через два часа после того, как Погодин-старший вышел из бухгалтерии, у него случился инфаркт. Он умер сразу, а вместе с ним погибла беременная жена Кирилла, которую его отец забирал из роддома на своем стареньком «жигуленке». От машины мало что осталось, как и от водителя. Пассажирка прожила еще сорок восемь часов. А спустя год Кирилл помог Тимуру в уличной драке и стал его личным телохранителем, а чуть позже и начальником службы безопасности. Кирилл настолько стал своим, что Тимур доверял ему самое дорогое в своей жизни — Русалку.

— Месть, — подытоживает Руслан, когда Крутов берет паузу. — Он просто мстил тебе все это время. Хотел, чтобы ты прочувствовал всю ту боль, что испытывал он, потеряв близких.

Тимур кивает. Да, всегда было дело в нем, Крутове. Кирилл достал всех, кого Тимур любит. Руслана, Ингу, Игната и даже Русалку.

— Но я не понимаю, причем тут Славка? — Рус потирает лицо.

— Ему нужно было, чтобы я пришел к Удаву с тем, с чем все-таки пришел, — Тимур ставит на стол пустую чашку.

— Шантаж?

— Скорее, страховка. В случае чего, он бы просто слил инфу Гурину и тот убрал бы меня по-тихому, получив, наконец, весомый повод.

— Умный ублюдок, — ухмыляется Рус, кивая.

Чертовски. Он все просчитал: сделку с Удавом, гибель Инги и подставу Игната, похищение Русалки и выкидыш. Даже киллера, уверенный, что тот сдаст Тимура, как заказчика, а сам тем временем доберется до остальных. Но он ошибся: Садовник промахнулся, Игнат оказался настоящим другом, а Тимур сделал вид, что Русалка для него ничего не значит.

Десять лет Крутов был уверен, что у него все получилось. Десять лет его друзья искали Погодина по всему миру, пока Тимур растил дочь и справлялся с иссушающей его болью потери и диким желанием послать все к черту и забрать Русалку себе. Его останавливала Юлька. Он не мог рисковать ее жизнью. Юлька же не давала ему сдохнуть или сорваться во все тяжкие.

Но полгода назад Погодин объявился сам.

— Зачем ты вернулся, Сварог? Если все так, как ты говоришь: Юлька сейчас в опасности.

— Рядом со мной.

Руслан выгибает бровь в немом вопросе.

— Я хочу, чтобы ты забрал Юльку и уехал. Я знаю, ты сможешь ее защитить. Тебе проще. Никто не знает, что ты на свободе. А я пока разберусь с Погодиным.

— Нашли?

Тимур качает головой.

— Сам объявился, — и кладет на стол несколько фотографий, на которых снята Русалка у окна своего дома. Снимкам четыре месяца.

— Не думал, что Настена будет жить там без тебя, — Рус откладывает снимки, ненадолго прикрывает глаза, растирает виски.

— Мне нужна всего неделя, Рус. Ради Славки.

Руслан вздыхает, затылком прислоняется к стене, продолжая растирать виски. Тимур знает, что его мучат сильные головные боли, как и то, что у Руса совсем другие планы, которые ему не резон менять. Месть – манящая штука, ее воплощение в жизнь слаще любого нектара, а уйти от нее практически невозможно.

— Есть у меня одно безопасное место.

Тимур шумно выдыхает, чувствуя, как с его плеч стянули многотонный пресс.

— А что будет с Настеной? — Рус смотрит внимательно, почти не мигая. И от этого прямого и тяжелого взгляда даже у Тимура, побывавшего не в одной передряге, холодок пересчитал позвонки противной дрожью. — Ты сможешь ее защитить?

— Сперва надо с ней поговорить. У нее как раз завтра встреча с моим приятелем частным сыщиком. Похоже, она что-то просекла.

— Сообразительная девочка, — широко улыбается Рус. — Всегда такой была.

И Тимур не без гордости соглашается. Все-таки он не ошибся в ней ни разу. Вот только почему она пришла за помощью не к Игнату? Завтра он все выяснит.

Но утром Русалка приходит сама.