Перекресток

Сквозь болтающуюся завесу из шлангов он видел плексовый пузырь, в котором притаилось нечто вроде кушетки, созданной для человека. Этот пузырь стоял перед овальной пастью мрака, похожей на крысиную нору или пещеру; по бокам она была покрыта коркой из засохшей смолы и еще чего-то коричневого, похожего на пятна крови. Пузырь был покрыт еще большим количеством сгустков смолы.

Во мраке что-то влажно шевелилось, виднелся чешуйчатый блеск движущихся щупалец, движущейся плоти. Затем это появилось, с таким движением, словно оно раскрутилось: яггхорт "Саваши", безглазый, паутинообразный, мерцающий во мраке, как огромный кальмар, выбравшийся из своего логова, привлеченный шепотом пищи.

Глава 17.

-Мистер Сулу, вы можете оценить, сколько времени пройдет, прежде чем проблема с транспортатором будет разрешена?

Когда Кирк спрашивал об этом раньше, на заднем фоне Сулу слышал злое потрескивание фазерного огня, намеки на движение, на закрытие крышек. Теперь единственное, что он услышал, это смутный гул машин и изредка что-то вроде змеиного шипения. Капитан говорил тихо. Больше не раздавалось ни звука.

Почему-то это было хуже, чем шум сражения.

-От десяти до пятнадцати минут, капитан. - Сулу тоже говорил негромко. Со своего места в коридоре за резервным мостиком он мог видеть запасной компьютерный отсек и носовую перегородку корабля, где из служебного люка виднелись ноги Миллера. Мейнут стоял рядом на коленях, нагнувшись над починенным терминалом. Как раз перед вызовом Кирка очкастый физик подал ему знак, что на складах осталось только тридцать процентов мощности фазеров.

В коридоре впереди, за пределами слышимости, ДеСолл обменялся несколькими словами с одним из своих сотрудников. Доктор Маккой что-то буркнул в ответ. ДеСолл пошел к двери компьютерного отдела и подал знак группе офицеров около аварийной двери резервного мостика быть готовыми взломать ее, как только уровень мощности упадет ниже критического - или к тому, что могло случиться нечто, что, возможно, убедит человека внутри, что игра закончена.

Сулу знал их по занятиям военным делом: Органа, Баттерфильд, Инчивиглия. Самые быстрые и умелые у ДеСолла, лучшие стрелки, если придется силой выбивать Лао от пульта управления оружием.

Из коммуникатора раздался чуть напряженный голос Кирка: -Мистер Спок просит напомнить вам, что "Саваши" подвергается переналадке всех систем, что ликвидирует нашу блокировку их транспортатора, и степень вероятности этого все время увеличивается. - Он все еще не повышал голос, как будто боялся, что его услышат. Возможно, подумал Сулу, так и есть.

На заднем плане опять что-то зашипело.

-Я все это делаю ради Квикса.

После долгого молчания Лао поднял голову. Хотя он долго стоял, склонившись над пультом центрального компьютера, просматривая экран за экраном, зеленые и оранжевые огоньки которых бежали по его лицу, он не был настолько этим поглощен или настолько устал, чтобы потерять представление о том, что творится вокруг. Как только Чейпл, чьи плечи болели от напряжения, пошевелилась, чтобы сменить позу, он развернулся к ней с фазером наизготовку и глазами как у загнанной в угол пантеры.

Забрать у него фазер, подумала она, нет никакой возможности.

-Квикс...он из тех пяти сотых процента, понимаешь? - продолжил он далеким голосом, как будто считывая слова из разума или откуда-то еще. - Большинству вроде него - с ними что-то можно сделать еще до рождения. Инъекции ферментов. Стимулирующая терапия в детстве. Имплантация мозговых запоминающих устройств. Но с этими пятью сотыми процента до сих пор ничего нельзя сделать.

-Пока что, - мягко сказала Чейпл, и Лао горько рассмеялся.

-Пока что, - эхом повторил он. - Пока. Он как-то спросил маму, почему я умнее, если он старше. Почему я могу идти в космос, а он вынужден учить, как пользоваться стиральной машиной. Он сказал, что хочет отправиться в космос со мной. - Он покачал головой, пытаясь сбежать от воспоминаний. Сбежать от чувства вины за то, что он - четырнадцатилетний гений, на которого взвалили заботу о двадцатидвухлетнем мужчине, чей разум навсегда останется разумом ребенка семи лет.

Его тяжелый вздох показался Чейпл жутким усилием ослабить не только грудную клетку, но и какие-то оковы на сердце.

-Их нужно остановить, Крис. - Его лицо исказила какая-то боль. - Если бы я знал, что это займет так много времени, я бы просто соединил провода сам.

-Процент полного восстановления приближается к семидесяти двум, - мягко сообщил Спок.

В красноватом мраке впереди яггхорт "Саваши" качнул бесформенной головой, его хрупкие чувствительные крылья шевелились, словно от течения воды. Кирк, расплющенный на изогнутом боку резервуара, за который остальные оттащили раненых, переложил в руку добытый фазер - настроив на максимальный уровень.

-А в этих отсеках есть сенсоры? - прошептал он Ариосу. - Если их отсечь, это сможет помешать им найти нас?

Ариос покачал головой. - Да, сенсоры тут есть, но они найдут нас и без них. Пока мы тут, никто не собирается нападать.

Интересно, подумал он, есть ли на корабле более глубокое место, куда пойти. Есть ли еще куда бежать, кроме этого места.

Тьма внутри пасти пещеры снова задвигалась, как будто там распутывался клубок змей. Первой мыслью Кирка, когда сердце застряло в горле от ужаса, было что яггхорт "Саваши" размножился. Теперь их там было два.

Ариос прошептал: - Немо...

Почти вся кровь, что пятнала шкуру более крупного яггхорта, пропала, но ее запах остался, густой и отвратительный в спертом воздухе комнаты. Немо, похожий на неопрятную змею, шевельнул своей головой со щупальцами, слегка ударяя яггхорта "Саваши" одним из усыпанных когтями ртов. Другой яггхорт нервно дернулся в сторону и куснул его в ответ ртом, похожим на горсть бритвенных лезвий. Кирк глотнул, борясь с тошнотой, но Спок рядом с ним прошептал: - Любопытно. На "Наутилусе" я наблюдал, как Немо занимался такой же игрой-кусанием с Адайей.

Кирк вспомнил загнутые ногти Каресы и шрамы на руках и ладонях Шарнаса.

Сверху, с металлической лестницы доносилось мягкое бряцание, смутные разговоры. Яггхорт "Саваши" нагнул голову, зашипел, снова повернулся в сторону группы с "Энтерпрайза" и Кирк заметил горячие брызги фазерного огня по ту сторону двери.

-Последовательность для транспортировки, - тихо сказал он в коммуникатор. - Ариос, Купер, йонка Айриен, Шимада...- Он бросил взгляд на затененное пространство, и в глазах Цимруса Дартаниана странно отразились крошечные зеленые огоньки, когда тот подошел к Споку, наблюдая, как цифры на починенном экране трикодера меняли цвет с зеленого на янтарный.

-Дедушка? - мягко сказала Айриен, и ее мех и одежды пришли в движение, когда она сжала две из его рук. - Ты не пойдешь с нами?

Старый йон приложил руку к ее лицу. - В целом, дитя мое, я думаю, что я и мои друзья - нанесем намного больше ущерба, если останемся здесь.

-Я позабочусь о ней, - мягко сказал Ариос, и Дартаниан подавил улыбку.

-По-моему, скорее она позаботится о тебе, сынок, - сказал он, и за словами транслятора был слышен мягкий свист его голоса, похожий на плач птицы. Только, если можешь, удержи ее от самоубийства, пока не пройдет ее ярость. Через триста лет, когда вы найдете потомков нашей расы на Бригадуне и будете с ними говорить, она будет свидетелем того, что ты скажешь.

Айриен открыла рот, ее желтые глаза наполнились внезапной виной, и ее дедушка криво улыбнулся. - И в самом деле, дитя мое, - сказал он - ей одной, но транслятор все равно уловил это, - ты и в самом деле можешь представить, как я прыгаю с пистолетами в трех руках и зажженным факелом в четвертой? А теперь мне нужно уйти и подготовиться к собственной роли на этом маленьком маскараде.

Ариос вздрогнул и приложил руку к виску. Тотчас же Кирк ощутил волну головокружения, которая прошла над ним и отступила - но не полностью. В огромном помещении с густыми тенями и липкой от смолы техникой и так было жарко, а теперь казалось, что жар сконденсировался вокруг него, высушивая воздух в легких, а позади него задохнулся от боли один из краснорубашечников.

-Спок, - мягко сказал Кирк. - Вы в первой партии телепортирующихся. Что бы ни случилось, корабль должен быть между "Саваши" и "Наутилусом"...

-Ясно, капитан, - ответил Спок. - С другой стороны, поскольку их компьютер к данному моменту восстановил восемьдесят процентов функций, я считаю своим долгом указать, что весьма высока вероятность того, что телепортироваться не сможет вообще никто.

-Спок, - сказал Ариос, чье дыхание было затруднено от усилий прервать псионный резонанс, который почти осязаемо сгущался в комнате, - а вы и в самом деле зануда, вы это знаете?

Яггхорт "Саваши" нагнул голову, направив все сенсоры в сторону двери и пристально вслушался в какой-то голос за дверью.

Резкий хлопок короткого замыкания трудно было с чем-то спутать, даже через стены; яростное шипение и приглушенный вскрик человека. Лао дернулся, как будто ток прошел через его собственное тело. - Что это? - крикнул он, а потом бросился к монитору подсистем, ударом включая изображение.

Первой, ослепляющей мыслью Чейпл было Это он, это транспортатор..., даже когда за плечом юноши она увидела экран внутренней связи, изображение энсина Миллера, который выбирался из сервисного люка в путанице кабелей и разрядов, заработавший экран монитора.

В следующую секунду она подумала Он отошел от панели вооружения. Еще не докончив эту мысль, она уже была на ногах и тигрицей бросилась к нему, отключившись от всего, кроме этой широкой золотой спины мужчины, который разворачивался к ней с фазером в руке...

-Вперед! - выкрикнул Сулу.

Чейпл даже не слышала, как открылся дверной проем, но Лао услышал и повернул голову в ту сторону как раз когда Чейпл натолкнулась на его руку с оружием. Он уже нажал на курок, ее охватил ореол выстрела и ледяная пустота в груди и коленях растаяла. Где-то она слышала крики и жужжание фазеров, установленных на оглушение, но все это было таким бессмысленным по сравнению с этим ужасающим давлением, которое она ощущала, с этим ужасающим светом...

С легким скрипящим хныканьем двери машинного отделения открылись, выбросив лоскут золотого света. Яггхорт "Саваши" тяжело, по-змеиному зашипел, повернул голову, и движением, которое казалось каком-то жутким эхом, ромуланка Кареса юркнула сквозь раскаленную металлическую дверь и остановилась в начале лестницы, качая головой из стороны в сторону. Ее темные глаза были абсолютно пусты.

Чуть погодя она тоже открыла рот и зашипела.

Кирк прижался к баку, держа фазер наготове. Позади покачивающейся ромуланки на лестнице появилась гибкая тень Джермин Маккеннон, капитан Вароса с холодным, как камень, лицом и неторопливый, внимательный ряд охранников, которые спрыгнули с платформы через ограду и чуть слышно разошлись в обоих направлениях.

-Что бы ты ни делал, - тихо сказал Ариос, - не стреляй в эмпата. Мы не можем...

Его слова были оборваны легким электронным жужжанием и у лица Кирк ощутил внезапный свист и движение воздуха от мгновенного вакуума. Он услышал, как один из работников службы безопасности сказал: - Удачи, ребята! - а мистер Скотт добавил: - Слава Богу!

Кирк отошел в тень, готовясь к транспортации, и отметил, что когда он это сделал, Немо тоже пропал - по-видимому, вернулся на "Наутилус", как только понял, что его птенцы вне опасности. Маккеннон как будто вздрогнула, а затем сказала: - Взять их.

Кирк нырнул за бак, когда металл загудел от выстрела фазера, выстрелил в ответ, задаваясь вопросом, ощутила ли ромуланка Кареса, что яггхорт против них, когда Немо сбежал из-под власти Маккеннон. Задаваясь вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем Кайл введет координаты заново. Давай же, думал он, когда головная боль и удушье, которые нарастали в груди с тех пор, как Ариос пропал, усилились невыносимо. Давай же, Спок сказал, что программы починены на восемьдесят процентов, время уходит...

Скотт и двое краснорубашечников сгрудились рядом, стараясь поддерживать заграждающий огонь, когда к ним приближались охранники. Душная темнота между баками была похожа на резонирующие колонны проходов "Энтерпрайза", на вентиляционные шахты, где Ариосу удалось установить защиту из психических помех. Кирк щелчком открыл коммуникатор и в отчаянии сказал: - Мистер Кайл? Что за...

-Защита их транспортатора вновь поднята, капитан, - с ужасом в голосе сказал начальник отдела транспортации. - Мы не можем пробиться.

-Телепортируйте Ариоса и его экипаж на "Наутилус" и велите им выбираться отсюда, - сказал Кирк. - Мистер Спок...

-Да, капитан. - Разумеется, Спок еще оставался в транспортаторном отсеке.

Кирк чуть вздрогнул, когда что-то пробормотал от боли мистер Скотт и, повернув голову, увидел, что главный инженер без сознания сполз на пол.

-Пусть "Энтерпрайз" находится на линии огня между "Наутилусом" и "Саваши", пока "Наутилус" не уйдет в туманность Перекресток и в здешнюю аномалию. И если...

Он обернулся, когда один из краснорубашечников выругался. Мужчина вцепился в онемевшую руку, хватая воздух от боли, а в красном зареве машинного отсека Кирк увидел, как сжимается кольцо охранников: одинаковых, безукоризненных, с мертвыми глазами.

И подчиняющихся воле Макеннон. Думающих только о том, о чем она позволяла им думать.

-Когда мы вернемся на борт, Спок, я хочу, чтобы вы были готовы к слиянию разумов со мной и, возможно, со всеми, кто еще остался здесь, даже вопреки моему прямому приказу. Если сочтете необходимым, настоящим я поручаю вам отстранить меня от командования и поместить в одиночную камеру на гауптвахте до конца миссии. Ясно?

-Ясно, капитан, - мягко сказал Спок.

-Мы удержим их, сколько сможем. Конец связи.

Он щелчком закрыл коммуникатор, и боль в голове вдруг просто ослепила его. Неудивительно, что Скотт не смог удержаться тут, в этой идеальной мышеловке, если в черепе у него так стучало и было ощущение, что вот-вот задохнешься. Он, шатаясь, пошел к узкой щели между баками, нащупывая фазер руками, которыми сейчас едва мог пошевелить.

Красный свет в комнате словно сгустился до кровавого, а перед глазами все посерело. Он знал, что тут есть яггхорт, который неподвижно припал к земле между опутанным смолой отверстием своей пещеры и пузырем, где во время псионного прыжка спала Кареса. Знал, что тут и сама Кареса, такая же притихшая, и что на лице ее застыло выражение, лишь отдаленно напоминающее человеческое.

На ступенях рядом с ней стояла Маккеннон, в заостренных, детских чертах лица которой появилось выражение самодовольного триумфа, а рядом с ней капитан Варос - всего лишь тень в дверном проеме, со смуглым лицом, словно сделанным из обожженной кожи, а в глазах - алый огонек утраты, вины и горькой ненависти.

Нужны были усилия, чтобы втянуть достаточно воздуха, чтобы остаться в сознании, остаться стоять...

Когда охранники бросились вперед, как волки на умирающего оленя, он обнаружил, что может только наблюдать за ними со странным, пустым равнодушием сквозь пелену и покровы боли. Рука не отвечала на команду - фазер выскользнул из пальцев, когда у него подогнулись колени.

Он подумал: А теперь, похоже, я выясню, сколько смогу продержаться против нее...

Головная боль прекратилась. Он снова ощутил кислород в крови, в мозгу, когда охранники вздернули его на ноги. Это было похоже на внезапную тишину после шума, который он даже не вполне замечал.

Большинство из них вытаскивали из-за баков остальных краснорубашечников, выволакивали из укрытия вялое тело Скотти. Даже в бессознательном состоянии тот сохранял слабое, отчаянное выражение боли.

Маккеннон медленно сошла со ступеней, и длинное, идеально сидящее одеяние, которое было на ней, взвилось вокруг подобно черному шелковому цветку. Если бы его не поддерживали охранники, подумал Кирк, он бы свалился в обморок, но отчаянно боролся, чтобы не потерять сознания, поскольку ему нужно было пробиться к шлюзовой палубе и он знал, что не должен сдаваться. Зеленые глаза встретились с его взглядом и словно заглянув в колодец с холодной водой, настолько прозрачной, что можно увидеть его до самого дна, он понял - все, что рассказал ему об этой женщине Ариос - правда.

Из темноты среди баков охранники вытащили Цимруса Дартаниана, чьи руки были связаны самодельной уздой из провода. Старый йон жалобно всхлипывал, пока его развязывали: - Моя внучка! Моя любимая Айриен! Они забрали ее на маленький кораблик, увезли далеко отсюда!

Маккеннон вышла вперед и мягко положила руку на склоненную шелковистую голову. Ее губы напряглись, ноздри побелели, а глаза сузились от бешеной ярости.

-Моя госпожа, - шептал Дартаниан, чей голос трепетал от пафоса, -моя госпожа, они причинили мне боль...

-И они заплатят, - сказала Маккеннон с ядовитой мягкостью в голосе. - Они заплатят.

Но не за то, подумал Кирк, что причинили боль существу, которое Маккеннон считала своим союзником. Ариос платил бы - или она попыталась бы заставить Ариоса заплатить - за то, что перечил Джермин Маккеннон.

За дверью чирикнула линия связи. Маккеннон повернулась и сделала шаг, чтобы дотронуться до квадратной, ярко окрашенной панели, а в это время к Кирку подошли два охранника и завели ему руки за спину, закрепив их чем-то гибким, без швов, похожим на кусок веревки. Кареса спустилась с лестницы и встала рядом с яггхортом, и с чувством болезненного ужаса Кирк увидел, что яггхорт и в самом деле играет в эту игру-кусание, пощипывая и покусывая руки и нос женщины.

А Кареса, откинув назад седеющую гриву волос, пощипывает и покусывает в ответ.

Неужели это случится с Шарнасом? - спросил себя Кирк. Неужели он будет медленно погружаться в разум этого создания, с которым связан и обучался с самого раннего детства, становясь все менее и менее похожим на человека, до тех пор, пока не сможет общаться только с этим странным партнером-эмпатом? До тех пор, пока в его жизни не останется ничего, кроме яггхорта и грез о псионном прыжке?

Или это случается с эмпатами, у которых нет друзей-людей?

Голос по линии связи сказал: - "Наутилус" уходит, Домина. Направляется к туманности Перекресток. Расчетное время до аномалии сорок минут. Шаттла не видно.

-Где "Энтерпрайз"?

-Там же, Домина. В поле зрения.

Кирку показалось, что в темноте дверного проема он увидел, как Варос пошевелился и собрался было что-то сказать, но так и не сделал этого.

-Вниз на пять градусов, - холодно сказала Маккеннон. - Готовьтесь открыть огонь. Самый полный.

-Да, Домина.

Кирк взглянул на бессознательную фигуру мистера Скотта, чьи темные брови были до сих пор сведены от боли, потом на Маккеннон. А теперь небольшая проверка...До него дошло, что в суматохе сражения на складе, скольжения по воздуховоду в эту алую преисподнюю, которая была сердцевиной власти Консилиума, он даже не спросил у Скотти, удалось ли ему и вправду справиться со своей задачей в машинном отделении. И если нет...

И если нет, то что? Для него это вообще не будет иметь последствий, по крайней мере, таких, которые он бы запомнил. Немного проследив, они, вероятно, могли даже обнаружить шаттл йонов: засечь их и забрать назад из аномалии. И все будет так, словно ничего не случилось.

Не считая того, что ему в подкорку навсегда будут впечатаны какие-то приказы, какие-то указания Джермин Маккеннон.

Линия связи зачирикала снова. - Домина? - Навигатор пытался это скрыть, но Кирк знал, что это голос сильно напуганного человека. Это тоже о многом говорило. Сулу мог вопить Если что-то случится с кораблем, капитан меня убьет...Но Сулу никогда не думал Капитан причинит мне боль...

-Руль не отвечает, Домина. К двигателям не поступает энергия...Мистер ...мистер Джермин в лазарете - они нашли его без сознания в машинном отсеке...

Маккеннон произнесла слово, которого Кирк не слышал с подросткового возраста, когда был в тренировочном лагере.

С зелеными глазами, полными холода и ярости, ибо желаниям ее никогда не перечили, она развернулась и ударила его по лицу.

Кирк улыбнулся.

Она хлестнула его снова, уже сильнее, и по выражению лица он понял, что такова ее привычка в тех случаях, когда она не добивается своего.

-Думаешь, одержал свою маленькую победу? - свирепо сказала она. - Потом ты ничего не вспомнишь, так что говорю тебе сейчас: как только я закончу выдирать из твоих мозгов пункт назначения этого шаттла - и поверь мне, это займет намного больше времени, чем нужно - я инсталлирую в мозг такие наборы команд, которые не только заставят тебя работать на благо Консилиума в своем собственном времени, но ты к тому же никогда не сможешь любить снова, никогда не сможешь заниматься с женщиной любовью, никогда не сможешь нормально спать. Это я тебе обещаю.

-Я бы не советовал этого, Госпожа. - Цимрус Дартаниан приподнялся, чтобы вежливо потянуть Маккеннон за руку. - Ничего этого.

Она резко дернула головой, глаза от бешенства стали серо-зеленого оттенка. - И что ты об этом знаешь?

Дартаниан склонил голову, сложил четыре руки, причем выглядел он каким-то образом намного старше и смиреннее, чем когда пробирался по лестнице, чтобы помочь Споку сдержать нападавших охранников. - Я изучаю это, госпожа. Будущие - все возможные будущие - и все варианты прошлого. Этому и обучались ученые Йондри. Если, как я понимаю, этот человек близок к каким-то точкам пересечения времени - к некоему событию или человеку, которые необходимы для вашего существования - любое вмешательство в его разум (в том виде, как он существует), любое, что бы это ни было, даже вопрос ему или легчайшее изменение в процессе принятия решений, может уничтожить все, чего вы стремитесь достигнуть.

-Даже если его просто запрограммировать на...- Она заколебалась.

-Запрограммировать на что, Домина? - спросил ученый. - Мы не знаем - никто не знает - что именно приводит к принятию решения. Отчего события развиваются именно этим путем, а не другим. Отчего мужчина поворачивает направо, а не налево, именно тогда, когда это нужно; отчего женщина говорит да, а не нет; отчего ребенок смеется над чем-то, а не убегает прочь в страхе. Если мы не открыли космические полеты, это не значит, что мы не изучали теорию хаоса. Если вы планируете войти дважды в одну и ту же реку, лучше не делать ничего, что бы могло изменить, даже совсем немного, течение или структуру потока.

Маккеннон уставилась на Кирка взглядом, который мог бы заморозить ртуть.

-Пусть лучше шаттл сейчас уходит, моя госпожа, - мягко сказал Дартаниан. -Мои введенные в заблуждение друзья говорили о звездах, которые являются их целью. С картами я могу найти их и в вашем времени. Но без приборов, без оборудования, без инструментов для обучения и устройств для выживания, даже если они доберутся до цели, я не понимаю, как они выживут.

Она резко развернулась, махнув рукой в сторону мистера Скотта. - Дайте ему инъекцию антикейна, - приказала она одному из охранников. - Я так понимаю, -ядовито добавила она, - вы прикажете ему исправить те повреждения, которые он нанес, хотя бы для того, чтобы мы тоже смогли вернуться через аномалию?

-Хотя бы для этого,- вежливо сказал Кирк.

Он подумал, что Маккеннон ударит его по лицу. Но она только повернулась на пятках и гордо направилась к лестнице; видение белой кожи, черного шелка и волос цвета тлеющих углей. Она явно не заметила молчаливой фигуры капитана Вароса, который все еще тенью застыл в дверном проеме, наблюдая за ней, пока она не скрылась из вида.

Тогда Кирк видел ее в последний раз.

Мистер Скотт проводил время за починкой двигателей "Саваши". - Не хотелось бы сделать эту работенку кое как, глядя, как они собираются возвращаться через эту аномалию. Если верить мастеру...гм, капитану Ариосу...там корабли здорово трясет в энергетических полях.

Он говорил это Кирку, мистеру Паланюку, помощнику инженера и двум охранникам с равнодушными глазами, которые стояли на страже, пока он работал. Не то чтобы они или мистер Паланюк, имели хоть какое-то представление, верно чинятся машины или нет. Вследствие краткости путешествий при помощи псионого прыжка инженер был низведен чуть ли не до положения сторожа, отвечающего за рудиментарные импульсные двигатели и ворп-механизм, которые были нужны только для того, чтобы доставить корабль от одной точки прыжка до другой.

Паланюк уже пытался вникнуть в изящный, со вкусом сделанный хаос, который создал Скотт, и проделал в этом направлении значительную работу. Но корабль все еще не сдвинулся ни на градус. На небольшом экранчике машинного отсека Кирк видел исчезающее желтое зарево ворп-двигателя "Наутилуса", похожее на крошечную звездочку в центре треугольного окна, ограниченного инженерным корпусом и гондолами "Энтерпрайза". Глядя на неспешно введенные данные, наблюдая за работой Скотта, он заметил отцифрованное изображение трех кораблей, которые уверенно направлялись по курсу, который заканчивался как раз в самом центре туманности Перекресток.

Несмотря на мучительное онемение, которым все еще была охвачена его правая нога и правое плечо - в приливе злобы Маккеннон запретила медикам давать ему антикейн - у Кирка было ощущение хорошо сделанной работы.

Мистер Скотт все еще работал над двигателями, когда на небольшую верхнюю палубу вышли Цимрус Дартаниан и капитан Варос.

Кирк встал, встревоженный присутствием ромуланского капитана. Он удостоверился, что старшина Чавез, Ватанабе и Вольфман, оставшиеся сотрудники службы безопасности, не пропали из вида, пока они тут в плену. Ватанабе дали немного антикейна, так что его пошатывало и он был несколько неловок, но боли больше не чувствовал. Чавез торчал поблизости, готовый отразить любую попытку разъединить их. Но никто не пытался.

Вперед вышел Дартаниан, он склонил голову и заговорил мягким свистящим голосом, который плавно преобразовывался транслятором в слова, принимающие привычную форму.

-Капитан Кирк, - сказал он. Его небо не могло сформировать твердое "К" и звук был похож на какой-то жужжащий всхлип. - Домина Маккеннон согласилась, что любая попытка даже в малейшей степени повлиять на вопросы, связанные с этой ветвью потока времени, была бы чрезвычайно опрометчива. В то же самое время мы понимаем, что вмешательство уже произошло - значительное вмешательство. Надежда и отчаяние - это такие же движущие силы, как и все остальные; знание - тоже движущая сила.

Домина Маккеннон уже рассказала вам о методах, с помощью которых ваших людей можно заставить забыть о том, что случилось. Нам, йонам, ученым, которые занимались исцелением разума, эти методы тоже известны. И я думаю, что для всех будет лучше, если мы с друзьями пройдем на ваш корабль и удалим это из сознания вашего экипажа - разумеется, удалим все, что произошло с того момента, как на ваших дистанционных сканерах появился "Наутилус". Я так понимаю, что мистер Спок сможет сделать то же самое с вашими компьютерами и бортжурналами.

Кирк какое-то время помолчал, вглядываясь в эти круглые янтарные глаза. Он думал о будущем - о возможностях будущего. О благе, которое принес Консилиум, прежде чем обернулся злом; о мире, который был бы спасен и о той авантюре, в которой участвовал в надежде, что эта неряшливая группка мятежников сможет спасти его опять.

О том, почему мужчина повернул налево, а не направо, почему женщина сказала да, а не нет, почему какой-то один ребенок мог рассмеяться над опасностью, а не сбежать в страхе. Стоит только вмешаться, думал он, и все изменится, и кто знает, к чему это приведет?

-Капитан...

Он быстро поднял глаза, всматриваясь в темные, задумчивые глаза ромуланца Вароса.

-Даю вам слово, - сказал Варос с запинкой, словно с трудом подбирая слова, -что эти йоны, эти ученые будут единственными, кто пройдет на ваш корабль; единственными, кто коснется мыслей вашего экипажа. Обещаю, я прослежу за этим.

Варос протянул руку и Кирк встретился взглядом с ожесточенными черными глазами (ненависть в них, возникшая из боли, обернулась долгим, терпеливым холодом). С самого начала Кирк понимал, что это ненависть была нацелена совсем не на него.

-Прощайте, капитан, - тихо сказал он. - Встреча с вами была ...почетна. И поучительна.

Он вышел, чтобы подготовить телепортацию Кирка и его группы вместе с последним из Мудрейших Тау Лиры, старым йоном, который ковылял за ним вслед.

У Кирка появилось странное ощущение потери оттого, что он не смог узнать этого человека лучше, в иное время и при иных обстоятельствах. А теперь он даже не вспомнит, что вообще знал его.

На обзорном экране желтая звезда корабля Дилана Ариоса пропала в бесконечных просторах вечности, поглощенная заревом Перекрестка.

Глава 18.

-Тебя хочет видеть мистер Спок, Крис.

Чейпл чуть шевельнула головой, чтобы посмотреть на часы, и легонько вздохнула. Было двадцать один тридцать. Было глупо - и невероятно эгоистично чувствовать боль оттого, что он не пришел раньше, потому что она знала - на корабле произошло что-то очень странное, необъяснимое, и она даже не могла четко вспомнить, что с ней случилось, хотя в глубине души понимала, что чуть не умерла.

Но все же ей было больно.

-Спасибо, Диана. Попроси его войти.

Где-то глубоко, похороненное под лекарствами и болью, было смутное ощущение, что она должна поговорить с энсином Лао о чем-то важном, но о чем, ей было не вспомнить. Ухура сказала ей, что Лао тоже в лазарете - страдает от сильного фазерного удара (источник неизвестен) - и, по-видимому, от последствий расстройства сна и стресса.

Она подумала, что, возможно, что-то случилось с фазерами, но не могла представить, почему, когда это произошло, поблизости оказались только она и Лао.

-Сестра Чейпл.

Он стоял в дверном проеме, яркий свет из коридора очерчивал покатые, чуть сутулые плечи, обтянутые голубым, блестел на гладких черных волосах. Руки за спиной, голова чуть склонена набок - характерная поза. Она вспомнила, как увидела его в первый раз, когда он стоял рядом с мистером Кайлом у пульта транспортатора, когда она телепортировалась на борт - вспомнила, как их представил друг другу капитан Кирк. Вспомнила, как в первый раз услышала его голос.

Она была слишком поглощена Роджером - своей охотой за человеком, которого любила - чтобы много думать о нем. Но долго это не продлилось.

-Я рад услышать от доктора Маккоя, что вы поправляетесь.

Чейпл кивнула и шевельнулась, чтобы протянуть ему руку, но она слишком устала, чтобы делать так много жестов. В любом случае, как истинный вулканец, Спок стремился избегать физических контактов.

-Я не...не совсем помню, что случилось. - Ее удивило, как громко прозвучал ее голос. Она подозревала, что выглядит устрашающе - изможденная, бледная, похудевшая, на лице отпечатались следы снов, которые она не могла вспомнить, но если и так, он никак это не прокомментировал. В темных глазах был спокойный интерес, сдержанный, нейтральный и чуть отвлеченный, как будто его мысли были заняты какими-то иными проблемами.

Для офицера по науке это естественно, разумеется.

Перед тем, как ответить, он помолчал. - Как и все на корабле, так что никто не ждал, что вы сможете.

-Все...?

-Это была как будто...весьма любопытная и распространенная повсюду...дезориентация. Был ли это результат взрыва фазеров или же некий неизвестный тип радиации, испускаемой звездой Тау Лира, когда она внезапно взорвалась...

-Тау Лира? - Это название царапнуло ее разум - шок и легкий, холодный укол вины. Ей точно что-то снилось...

Спок пристально разглядывал ее с обострившимся интересом. - Пять дней назад звезда Тау Лира вошла в короткую фазу нестабильности ядра, - сказал он. - Сейчас мы на орбите вокруг третьей планеты, забираем артефакты, которые можем найти, той цивилизации.

Он нахмурился, словно его что-то тревожило, и Чейпл охватило безутешное горе. Не было нужды спрашивать, что случилось с цивилизацией, чье светило "вошло в короткую фазу нестабильности ядра".

-Мне снилось...-начала она. Но сон исчез. Только образ сломанной куклы, похожей на лягушку, проплыл перед глазами, а затем канул во мрак, чтобы никогда не вернуться вновь.

-Отмечались...весьма любопытные эффекты, - продолжил мистер Спок. - Из всех корабельных журналов был удален период в пять стандартных дней, на протяжении которого приблизительно половина экипажа может вспомнить лишь обычные, рутинные занятия. К сожалению, если их сравнить, эти истории не согласуются между собой - например, команды по боулингу из инженерного отдела и отдела безопасности обе четко помнят, что выиграли финальный матч турнира. А доктор Мейнут и несколько техников сообщают о "впечатлении", что один из наших зондов в туманности Перекресток доложил о небольшой планетной системе в ней, но ни данных, ни координат зонда найти не могут.

Он остался еще на пять-десять минут, беседуя, главным образом, о том, что могло случиться во время так называемого перерыва, и о своих усилиях свести воедино теорию о том, что же имело место за эти пропавшие дни. Чейпл высказала несколько предположений насчет исследования химии мозга и магнитного анализа игровых чипов комнаты отдыха, и ее неловкость оттого, что между ними что-то существует, растаяла без следа; когда она втянулась в это, их разговор оказался одним из лучших за все время их неловкой дружбы.

И когда Спок уже собрался уходить, чтобы встретиться в связи с этим же делом с Кирком, Чейпл все же сказала: - Я знаю, мои логические способности не идут ни в какое сравнение с вашими, мистер Спок, но если у меня возникнет хоть что-то, напоминающее идею, я вам сообщу.

Спок удивленно посмотрел на нее. - Соображения, которые вы высказываете, так же хороши, как и те, что предоставлялись на совещаниях научного отдела, сказал он. - Более того, я всегда считал вас великолепной -особенно вашу работу в качестве студентки Роджера Корби, и по крайней мере, та деятельность, с которой я знаком, это подтверждает.

-Вы читали мои работы с...с Роджером? - Интересно, подумала она, почему ей никогда не приходило в голову, что он мог это сделать.

-Разумеется. - Спок чуть склонил голову. - На мой взгляд, - добавил он медленно, словно вспомнив, что Роджер Корби все еще может быть болезненной для нее темой, - через несколько лет вы бы превзошли его, если бы продолжили свои исследования, а не отказались от них, чтобы найти его.

Она начала говорить Мне было нужно...но не смогла закончить. Я любила его.

Но когда наконец она нашла его (или того андроида, которого он создал как вместилище своего разума и личности), оказалось, что он создал для себя андроида-гейшу, изящную, покорную, эффектную, и, по словам Ухуры, тупую, как деревяшка. И это показывает, устало подумала она, что именно он ищет в женщинах.

Она закрыла глаза и погрузилась в сон.

К некоторому удивлению, она обнаружила, что находится в обзорном холле на десятой палубе. Она была в гражданской одежде, а это значило, что была уже глубокая ночь - она часто ее надевала, чтобы поработать, когда не спалось.

За последние годы было много ночей, когда сон к ней не приходил.

Должно быть, уже поздно, подумала она. Освещение корабля было приглушено, как ночью, мягкий полумрак, подходящий для глубокой ночи и соответствующий циркадианным ритмам мужчин и женщин, которые вынуждены месяцами жить в искусственной окружающей среде. И когда свет был так приглушен, звездные поля по ту сторону кристалплексовых стен холла как будто заполняли всю комнату, заполняли всю вечность: пылающие алмазы, тонущие в пропастях моря, бархата и огня.

Почему-то она была с юношей-вулканцем.

В обособленном мире своего сна - ибо она знала, что спит - она спросила себя, не Спок ли это в юности, но даже когда она задавалась этим вопросом, она знала, что это просто не Спок.

Он был укутан в серую простыню (сделанную в Звездном Флоте), уродливую, длиной по колено, и носил ее как королевскую мантию, как королевское одеяние. Черные волосы были завязаны в хвост толщиной с ее руку и почти такой же длины, они спускались по середине спины. Он прохаживался, сцепив руки перед собой, держась одной рукой за запястье другой, в такой же отстраненной манере, как и Спок, но в данном случае его сдержанность была не пугающей, она скорей походила на сострадание. Руки были покрыты шрамами и порезами, словно он повздорил с огромным котом.

-Глупо говорить, что я его потерял, - говорил вулканец. Он подошел к окну; Кристина направилась за ним и увидела в окне, как в океанических глубинах ночи по левому борту, чуть ниже их корабля в самом темном мраке зависло нечто огромное, не отражающее свет. - Мы в ментальном контакте, но это не одно и то же. - Его губ коснулась кривая улыбка. - И несомненно, с моей стороны нелогично беспокоиться о Немо так, как он беспокоится обо мне. Но в таком случае нелогичность - основа эмпатии.

-Правда? - спросила Кристина. Она чувствовала, что должна знать, кто такой Немо; чувствовала, более того, его слова должны были ее шокировать, привести в замешательство. Интересно, что в этом Немо такого? Кто-то ей говорил в свое время, кто это, и тогда она ужаснулась.

-Конечно. - Вулканец глянул на нее через плечо. - По крайней мере, эмпатии с кем-то, кроме другого вулканца. Нас учат ясно мыслить и ставить голос разума превыше болтовни сердца. Эмпатия это допуск в мир партнера, это погружение в его душу и грезы, чем бы они ни были. Для вулканцев это нелегко. В итоге узнаешь больше, чем хотелось бы. Часто чувствуешь себя...опозоренным.

Он на мгновение отвел глаза, поглаживая листья одного из многочисленных растений, что росли в горшках среди обитых серой тканью диванов и кресел холла. Его кожа была нездоровой и бледной, как будто после долгой болезни, а в уголках темных глаз виднелись морщины боли. Интересно, подумала она, кто он и почему ей снится. Откуда у нее такое чувство, что она его знает, в каком-то смысле намного лучше, чем когда-либо знала Спока?

Кристина нахмурилась, пытаясь понять. - Но вулканцы могут дружить, -сказала она.-Это...-Она заколебалась, не зная точно, что хочет сказать и хочет ли продолжать. - Мистер Спок...- Это имя она произнесла с трудом.-...он друг капитана, как бы он ни избегал признавать это.

Он может любить, думала она. Может.

-Дружба это не то же самое, - сказал вулканец, спокойно встречая ее взгляд. - Мы говорим не о дружбе. И ты это знаешь.

Она это знала. Он прочел ее чувства к Споку, когда она накрыла его руку своей, пытаясь утишить кошмар его снов. Интересно, подумала она теперь, как глубоко он заглянул в ее сны.

-Дружба мистера Спока и капитана осталась бы - и останется - все той же, будь они даже назначены на разные суда на десять-двадцать лет. Когда я вернусь в мое время, то хотя я никогда не увижу тебя снова, мы останемся друзяьми.

-Да, - мягко сказала Чейпл, зная и понимая это. - Останемся.

-Любовь это иное. В дружбе - том роде дружбы, которую питает к капитану мистер Спок - нет стремления к душевному единению. - На этих словах он заколебался. - Нет ощущения покоя от присутствия человека, которое исчезает с его отсутствием. Нет такой потребности. - Он оглянулся и посмотрел на звезды, на едва видимый темный силуэт, который смутно вырисовывался в бледном зареве пылевых потоков туч Перекрестка.

-Я не знаю, Консилиуму ли пришлось привить мне это, или же процесс единения просто высвобождает то, что большинство вулканцев настолько глубоко в себе похоронили, что даже забыли о его существовании, забыли его истинное наименование.

Звездный свет выделил внезапные морщины грусти на лбу, в уголках слишком юного рта.

-Я знаю только, что с теми узами, которыми я связан - заботясь вне всякой логики, как я это делаю - я не истинный вулканец. И очень немногие вулканцы-эмпаты возвращаются в свой родной мир, а те, кто делают это, лгут насчет того, что чувствуют.

Потом эта картина ускользнула, и она уже бродила по темным коридорам шестой палубы, а во мраке над ее головой слабо тлели пластины люминесцентных панелей. Она слышала и мельком видела людей, которые двигались в темноте на ощупь. Кто-то впереди вышел из двери, обернулся через плечо, перед тем как пропасть, и она увидела, что это Роджер. Как она узнала его в темноте, она сказать не могла, но очертания широких плеч, обтянутых голубовато-зеленым полотном, седеющие светлые волосы, широко расставленные умные голубые глаза это явно был он.

Она выкрикнула его имя, бросилась за ним, задев плечом за угол, наткнулась на невидимое препятствие, отчего у нее заныла голень. Двери, которые закрылись за ним, отказывались открываться перед ней; ей пришлось обойти кругом, спуститься и подняться по слепым коридорам, причем со всех сторон из темноты раздавалось бормотание остальных, приглушенное шарканье ног. Они в ловушке, думала она. Мы все ослепли и попали в ловушку.

Мимо нее прошла еще одна смутно видимая фигура. И снова (она не могла сказать,как) она узнала черные волосы, голубую рубашку, блеск золотой эмблемы Флота. Она везде узнала бы, как он движется, как держит спину, даже через пятьдесят лет. Она выкрикнула Спок, но из ее горла не вырвалось ни единого звука. В страхе и отчаянии она бросилась за ним, громыхая подошвами по палубе, и ее сердце колотилось от страха, что она потеряет его след, навсегда потеряет его самого. Как и Роджер, он двигался впереди, а она оставалась позади, во мраке столь же непроницаемом, как и бездны космоса. Она шла за ним, как когда-то шла за Роджером, желая всего лишь знать, что с ним она в безопасности. Что она может быть в безопасности хоть где-то.

Потом перед ней во мраке возникла мерцающая фигура. Она поспешно бросилась к ней, выкрикивая мужское имя, и на этот раз вместо того, чтобы удалиться, эта фигура подошла, стремясь к ней, когда она вытянула руки.

И только когда она потянулась к ней, до Кристины дошло, что это зеркало. Туманным образом, который приветственно протягивал руки, была она сама.

-Естественно, было необходимо имплантировать в память отдельных, ключевых членов экипажа ложные воспоминания. - Грузный, бледно-желтый ученый шире распахнул огромные глаза на Маккеннон, словно удивленный, что она сама так не считает. - Как бы еще мы замяли потерю пяти дней?

-Почему мне не сказали? - раздраженно спросила она, отбрасывая прочь крохотный экранчик и сообщение, которое в нем было. - Ты говорил, что менять ничего нельзя, а теперь я узнаю, что ты что-то изменил...

-Ничего, что имело бы значение. Правда. - Цимрус Дартаниан сложил на груди руки, чуть пригнувшись, чтобы казаться еще более ничтожным и смиренным, чем на самом деле. Маккеннон приказала, чтобы одежду для него сделали в цветах Консилиума, сером и белом - его собственное, свободное и ярко окрашенное одеяние из выжженой громады Тау Лиры III уже пообтрепалась, а с такими короткими миссиями, как тут, прачечных на кораблях было очень мало.

-Большей частью это технические процедуры, такие как починка поврежденных видеоизображении, дублирующих те, что уже есть. Большинство экипажа будет уверено, что прошедшие пять дней они занимались обычными делами. Любой, кто хоть когда-то работал в правительственном учреждении, - криво улыбаясь, добавил он, - знает, как сложно отличить один день от другого в подобных обстоятельствах. А что до остальных, то они будут строить догадки... - Он вытянул нижнюю пару рук. - Но чем это кончится? Что такое, в конце концов, сны?

-Их догадки не повлияют на решение Кристины Чейпл уйти из Звездного Флота и поступить в Институт Ксенобиологии. Это не повлияет на ее исследования в нанохирургии центральной нервной системы и возможные открытия в области искусственного приращения псионных рецепторов. Это не повлияет на основание ею корпорации "Звездные поля" и исследование, которое в итоге спасет Федерацию от воздействия чумы.

Он помнил ее, хотя только мельком видел эту женщину, чье исследование спасет цивилизацию по всей галактике...и чьи преемники объединят неожиданные результаты технологического достижения и невероятного богатства, чтобы создать разумы, которые уничтожат его мир и оружие, которое откроет по нему огонь. Он помнил, как она - жилистая и неуклюжая (ему казалось, что все люди таковы) лежала, ослабев, на высокой кровати в странно пахнущем помещении для исцеления, окруженная друзьями. Он слишком мало знал об этой временной линии, чтобы вспомнить, узнает ли она когда-нибудь о том, что с ее работой сделали другие.

Где-то когда-то кто-то скажет ей нечто, что заставит ее свернуть с пути, ведущего к нынешней смертоносной цели, на новую дорогу, к иной жизни. Но никто не мог сказать, когда или где или кто.

Он мог лишь коснуться ее воспоминаний и пожелать ей блага.

Домина опустилась на мягкую спинку кожаного кресла, снова и снова вертя в руках ручку, серебристо постукивая ею по твердой обсидиановой поверхности стола. За обзорным экраном - который передавал картинку с мостика и имел сходство с огромным, черным окно - на фоне мрака пастелью светились газовые гиганты Солнечной системы - оранжевые или зелено-белые, опоясанные лунами или окруженные ослепительно сверкающими кольцами льда.

Иногда по ночам Цимрус Дартаниан плакал от полнейшего опустошения, разрываясь между виной перед своей семьей, своим народом, миром, где он рос в течение девяносто семи лет, и изумлением и восторгом от этой ослепительной и необычной вселенной, в которую его забросило.

Очень трудно было осознать, что Йондри - Тау Лиры - его дом - уже двести пятьдесят лет как обратились в выжженные руины по мановению адского внутреннего ока яггхорта.

Айриен где-то там, думал он. Все они где-то там, потомки и наследники друзей и пленников, которых он в последний раз видел несшимися в шаттл "Саваши", когда закрывалась огромная стальная дверь отсека. Те, кто воссоздают его цивилизацию заново. Новые ученые Йона.

Вскоре с ними свяжется Дилан Ариос, ища помощи против Консилиума.

Излишне говорить, что мир, на который он, Дартаниан, указал этой женщине, что находилась сейчас перед ним, был очень далеко от туманности Перекресток. А раз ни следа колонии не найдено, что ж, значит, ей уже триста лет

Единственными, кто знал Йондри, были его братья-ученые на этом корабле и Айриен. Он молился ночами, надеясь, что тяжесть ее гнева угасла, как молился, чтобы исчез его собственный. Иногда в глубинах его разума оживал шепот, и он слышал ее удаленное пение.

Когда придет время, они встретятся.

-Ты уверен? - голос Маккеннон был голосом избалованного и порочного ребенка.

Цимрус Дартаниан кивнул. -Доверьтесь будущему, Домина, -мягко сказал он. События происходят потому, что в их природе случаться именно так. Сдублируйте условия, и они должны произойти и произойдут так снова.

Он знал, что это полнейшая ложь - и совершеннейшая нелепость для любого, кто хоть что-то знал о строении Времени. В коротком разговоре с Диланом Ариосом он почувствовал, что мастер-предатель это тоже знает. Прошлое было прошлым, но будущих было бесконечное множество. Узел, завязавшийся в Перекрестке, был одним из основных, и ответвления от него вели во всех направлениях. Он знал, что в некоторых будущих он сам и остальные ученые не избежали катаклизма на Йондри; в других шаттл с выжившими не выбрался из корпуса "Саваши". В иных именно Дилан Ариос выстрелил теми торпедами в солнце; Дилан Ариос, каким он стал или мог бы стать, изменял иные события, и на этом пути отделялись другие группы ветвей прошлых или будущих.

В одном или двух это был Джеймс Кирк.

-Есть сотни тысяч вариантов будущего, - мягко сказал он женщине, которая сидела за столом на фоне полыхающего задника из чужих звезд, женщине, которая была слишком молода, чтобы получить такую власть, и которая удерживала эту власть, не имея той мудрости, которую обретали ученые. -Но каждый из нас обладает ключом только к одному. - Он низко поклонился, собираясь уходить. Ваш слуга, Домина.

Еще одна полнейшая ложь, подумал он, развеселившись, когда покинул ее. Но она этого не узнает, пока не станет слишком, слишком поздно.

-...меня все это достало, я пошел и купил самый старый, самый негодный и мерзкий планетолет, который только смог откопать. - Большие руки Эда Дейла, мозолистые, сильные, но изящные, как у женщины, бурно жестикулировали, а усмешка на лице была похожа на проблеск солнца. - В смысле, эта штука, должно быть, лет пятьдесят служила сеялкой для какого-нибудь городского парка. И тебе бы понадобилось рогатка величиной со здание Галактического Суда, чтобы выбраться из атмосферы.

Он облокотился на стол Вароса, локтем на последние распечатки отчета о миссии на Перекрестке. Позади него тлел ало-янтарный Юпитер - яростный глаз Полифема во тьме. За плечом Дейла алмазным ожерельем блистала завеса астероидов, вокруг головы мерцали тучи межзвездной пыли. Беззаботный бог войны, бродяга-викинг, радующийся, что остался жив. После пары кружек эля он говорил чуть нечетко - как и у большинства землян, устойчивость к алкоголю у него была невелика.

-Ну и наработался я с ним, пока заводил двигатели, поднимал его и добирался до этого их "эксклюзивного загородного клуба", этого "личного Элизиума"...

Варос протянул руку и выключил голограмму, когда сенсоры в коридоре показали, что кто-то приближается. Он вытащил из плейера небольшой кубик и положил в коробку в нижнем ящике стола.

Это была единственная голограмма, которая у него осталась от друга - тот рассказывал эту нелепую историю о мальчишеских проказах и юношеских выходках. Варос знал, ему должно быть стыдно, что он до сих пор копается в этой кровоточащей ране.

Но друзья не забывают друзей.

Маккеннон позволила ему умереть.

Консилиум позволил ему умереть.

Маккеннон заставила его, Вароса - верного друга Дейла, его кровного брата, человека, чью жизнь он спас в мерзких болотах Денеба - отвернуться от Дейла, когда тот лежал и умирал, раскромсанный на клочки, но не безнадежный. Его еще можно было спасти, если быстро положить в морозильную камеру.

Но ей нужен был Дилан Ариос, нужен был Джеймс Кирк. А начальников службы безопасности во Флоте много.

Ненависть - это горькое пламя из самых глубин ромуланской натуры отдавалось железом в его желудке, серой и солью в рваных ранах его сердца.

Консилиум заплатит. У них есть над ним власть удовольствия и боли, но он знал, что есть способ это преодолеть. Его воля была его собственной.

Ярость - это самая суть воли, сказал как-то его дед. Друзья не забывают друзей. Варос всегда думал о себе в первую очередь как о капитане Флота, а потом уже как о ромуланце. Теперь он понимал, что это не так.

Шаги в коридоре принадлежали Каресе, и он дотронулся до выключателя, как только неровные шаги остановились. Многие в экипаже, особенно подчиненные, последнее время все больше и больше ее боялись. Дейл никогда этого не делал. Входите, - сказал Варос приветливым голосом.

Она начала было шипеть приветствие, потом поправилась. Вскинула голову и глаза снова стали глазами женщины. Старой, усталой и озабоченной женщины; она куталась в мягкое черное одеяние, которое носила вне службы, черные волосы были заплетены в косу, как перед сном. Она присела в кресло, которое обычно занимал Дейл, и села - прямо, а не сгорбившись, как делала иногда, забывшись.

Она сказала: - Я скорблю с тобой, капитан, - он кивнул и протянул руку. Ее ногти были похожи на длинные крючковатые когти. Она и Кези - так называли в их мире самых маленьких песчаных ящерок - играли в свои царапающие игры, и ей не нравилось всегда ему уступать.

-Ты поздно поднялась наверх.

Она вздохнула и пробежалась когтями по волосам. - Я немного поспала после прыжка, - сказала она. Пальцы ее были перепачканы шоколадом, а на одежде виднелись следы кофе. Много лет назад она была опрятнее. - Во время прыжка - и потом - Кези...был со мной из-за того, что узнал от яггхорта мятежников.

-Яггхорта мятежников? - Варос выпрямился, переводя странное, иносказательное выражение, которым она обычно описывала свое проникновение в мыслительный процесс своего лишенного чувств партнера.

Только оглушить, сказала Маккеннон, как будто большее причинило бы ему боль.

Кареса кивнула. -Я не знала, что Кези по-своему скучает по своей сущности, - мягко сказала она. - Он...Кези... - Она нахмурилась, как всегда не в силах выразить, что яггхорт сказал или подумал. За эти годы Варос выяснил, что большинство эмпатов вырабатывают собственный язык, собственные термины для связи со своими двойниками, и слово быть часто заменяет говорить или думать. Он пришел к выводу, что им трудно размышлять в каких-то вразумительных терминах, кроме изменения цветов и запахов звезд.

Она шевельнула рукой, слабым эхом движения когтей вытянула пальцы. - В любом случае он это не только он сам, - сказала она. -Как и я. В его разуме есть...ромуланская часть, как и во мне уже приличное количество от яггхорта. Да, я это понимаю, - сказала она, и ее улыбка была грустной улыбкой женщины.

-Ему было...приятно...столкнуться с Немо, яггхортом мятежников. Мысли переходили прямо из разума в разум. Кези...-Она заколебалась, заставляя себя сказать то, ради чего пришла.

-Кези присоединится к мятежникам. - Она произнесла это очень тихо, словно надеялась, что Варос просто не расслышит. Потом она вздрогнула, словно ожидая удара, а то и хуже. Она знает, подумал Варос, что сказать подобное любому капитану Флота значит подписать Кези смертный приговор - Кези, чья жизнь значила для нее намного больше, чем ее собственная.

Он знал также, что будучи капитаном Флота, он должен бы тут же стукнуть по кнопке вызова, пока яггхорт не исчез, как пропал из красноватой тьмы склада "Саваши" яггхорт "Наутилуса".

Он молчал, слушая и наблюдая.

-Кези...хотел, чтобы я сказала тебе, - мягко сказала она. - Я не знаю, зачем ему нужно, чтобы ты знал.

Да, подумал Варос, откидываясь в кресле. Под его спокойствием неслась горячая, обжигающая река ярости. Но Кези понял. Кези, чье сердце было сердцем "Саваши" и чье небрежное сознание проходило сквозь ткань корабля подобно паутине болотного паука, которая в своей обманчивой хрупкости могла покрыть сорок квадратных километров.

Он уже не в первый раз задумался, что же на самом деле знает Кези.

-А ты? - мягко спросил он. - Чего хочешь ты? - Они разговаривали на внутреннем ромуланском диалекте, которым владели оба. После многих лет по стандартам Федерации это все еще был язык их сердец.

-Конечно, я иду туда, куда идет Кези, - сказала Кареса. - Если он выберет мятежников, мятежницей стану и я.

-Он знает, как их найти?

-Не знаю. Думаю, он может снова пойти к Немо.

-А, - мягко сказал Варос и взял ее за руку. - Ну что ж, мой старый друг, как только мы доберемся до Земли и этот экипаж сойдет на берег, мы вместе станем мятежниками, я, ты и Кези. А тогда, - добавил он, понизив голос почти до шепота, - Консилиум пожалеет даже о том, что просто приказал "Саваши" войти в Перекресток или связаться с капитанами и кораблями из прошлого. Сейчас они все забыли - Кирк и его экипаж, которые подчиняются не мастерам, а долгу, как они его понимают, велению справедливости и своих сердец. Так и должно быть. Но я не забыл. И не забуду, пока жив.

Нам было бы нелогично протестовать против собственных натур, как-то сказал ей Спок. Тогда она подумала, что он ссылается на проблему, которую они тогда обсуждали - ужасающее влияние вулканской физиологии, заставляющей его возвращаться домой, на родную планету ко времени, назначенному вулканскими звездами и вулканскими генами.

Лежа на сумрачной границе сна и бодрствования, Чейпл осознала, что тогда он говорил о взаимоотношениях между ними.

А это именно взаимоотношения, поняла она. Просто не те, к которым она стремилась.

И такими они никогда не будут.

За прошедшие четыре года она иногда думала, что если бы ей только удалось заглянуть за эту неприступную стену, она бы увидела настоящего Спока. Но сейчас она знала, что обойдя эту стену, она увидит лишь ее обратную сторону.

Когда она заснула, ей привиделся этот исчезающий сон, странный сон о прогулке в холле десятой палубы с юношей-вулкунцем, юношей с длинными черными волосами и небольшими шрамами на руках; юношей с лицом, как у юного принца.

В этом нет стремления к душевному единению, сказал он ей о дружбе вулканцев. А еще Я не истинный вулканец.

Истинный вулканец или нет - а она не могла даже вспомнить, почему он так сказал - но она наконец поняла всю глубину различий между собой и вулканцами.

Когда я вернусь в свое время, сестра Чейпл, я все равно останусь вашим другом, хотя мы никогда не встретимся снова. А еще Любовь это нечто иное.

Ее взаимоотношения со Споком были далеки от завершения. Но они были такими, какими были, и продолжаться будут, поняла она, именно на вулканский лад - дружба, становящаяся временами более сдержанной, когда они физически удаляются друг от друга, но длящаяся всю жизнь.

Она уже от слишком много отказалась, поняла она, гоняясь за призраками в мрачных пространствах меж звезд. Девять лет преследовала одного мужчину, потом другого, такого же, и только для того, чтобы добравшись до них, обнаружить, что мечтает не об этом.

Наверное, в каком-то смысле ей хотелось, чтобы Спок был Роджером...и только богу известно, чего она хотела от Роджера. Но Роджер был только Роджером...и Спок был только Споком.

Пришло время вернуться к собственной работе. Маккой ей поможет - да и помог уже. Господи! Весь практический опыт, который она приобрела в ксенобиологии...! Спок бы с порадовался от души, получи она степень доктора медицины и диплом по специализации, и сейчас - или уже давно? - она поняла, что Роджер бы никогда так не сделал. Спок остался бы ее другом, поддержкой, где бы он ни был.

Не совсем то утешение, которого она в глубине души искала - но тем не менее утешение.

После ужина, почувствовав себя сильнее, Кристина попросила ридер и пробежалась по бланку "окончание миссии", который откладывала день за днем.

Возвращение к гражданскому статусу?

Да Нет

Цель после увольнения?

Сан-Франциско - Земля

Альфа Мемори

Вулкан -Центральный порт

Другое

Она набрала Научный Институт Федерации и выбрала форму заявления для этого университета. Она подсчитала, что если повезет, утвердительный ответ придет как раз к тому времени, как "Энтерпрайз" через три месяца вернется на Землю, выполнив задание.

Эпилог.

Это случилось вскоре после начала вечерней вахты.

Чем бы "это" ни было.

Кирк помнил, как боксировал с Лао в спортзале, помнил - смутно помнил, словно в каком-то туманном сне - как кто-то позвал его к линии связи, когда пришло сообщение с мостика.

А следующее, что он помнил четко - как проснулся в четыре утра в холодном поту от жуткого сна. В этом сне нечто темное, смутно мерцающее, покрытое хитином, безглазое, со щупальцами и крыльями, с привычной легкостью разрывало людей на куски.... Это был сон о яггхорте, которого можно было хорошо разглядеть при ярком свете и который был непохож на смутное, мигающее изображение предупреждающих записей.

Но никто из экипажа не пропал и не получил повреждений, за исключением Лао и Чейпл, которые находились в лазарете с тяжелым фазерным шоком.

А дальше этого его воспоминания не шли. Сидя в одиночестве в своей каюте, Кирк изучал сводку сообщений.

Спок провел героическую работу. Как только были выявлены отдельные несоответствия - вскоре после восьми утра, когда он сам пришел на мостик Кирк приказал каждому на борту, от Спока до имеющего сомнительную репутацию работника прачечной Бруновски, описать все, что они помнят о последних пяти днях. Большинство четко помнили, что занимались обычными делами, но к несчастью, когда всю эту информацию сопоставили, рассказы не сошлись. Большую часть дня Спок трудолюбиво извлекал из них все данные, которые мог, пытаясь уравнять с косвенными свидетельствами и прийти к логичным выводам насчет того, что же здесь произошло на самом деле.

И продвинулся в этом совсем немного.

В лазарете были найдены листы флимсипласта, на которых от руки были записаны краткие данные о Кристине и Лао - там перечислялись фазерный шок у обоих, в случае с Лао осложненный еще и расстройством сна и нервным истощением; звездная дата приходилась как раз на конец пятидневного "Перерыва". Записки были сделаны рукой Маккоя. Маккой не помнил ничего.

Ровно 189 человек - почти половина экипажа - помнили, как проснулись в четыре утра или около того, и более ста из них сообщили о беспокойных снах и о чувстве, что все идет совершенно неправильно.

Фазерные склады разрядились на сорок процентов, хотя не пропало ни одной торпеды и оружие было совершенно не повреждено.

Выяснилось, что тридцать процентов магнитных замков на люках ручного управления дверей и в аварийных комплектах были размагничены и беспомощно болтались на петлях. А один - на двери инженерного отсека по левому борту был явно открыт сделанным вручную нейтрализатором, который соорудили из панелей управления электоронными полями - видимо, судя по отпечаткам пальцев, лично мистером Скоттом, но для какой цели, даже он сейчас не мог определить.

Мистер Брайант, офицер связи третьей смены, по слухам, осторожно расспрашивал женскую часть экипажа о некоторых предметах одежды, которые нашел в своей каюте.

Старшина Зинк из исторического отдела сообщила, что она помнит ощущение, будто ее отделили от тела и вспоминала поразительные открытия насчет своих прошлых жизней. Лейтенант Бергдал из гео-антропологической лаборатории предоставил длинный и подробный рассказ о том, как он побывал на инопланетном корабле с маленькими, светящимися существами неизвестного происхождения, которые силой заставили его пройти медицинские процедуры. Адамс, его помощница, сообщила, что Бергдал возложил на нее разбор экспериментов, о которых нет никаких записей, и артефактов из таких регионов галактики, которые они никак не могли посетить за последние пять дней.

Старшина Вольфман, Ватанабе и Чавез сообщили, что всем им снятся сны о яггхорте, хотя никто из них не знал, как это существо называется и не видел имеющегося видео.

-Не понимаю, Спок, - сказал он, когда сразу после чириканья дверного звонка вулканец вошел в комнату. - Все это что-то значит...

Когда он развернулся в кресле, заболела его правая нога, как будто у него свело мускулы...или, понял он вдруг, как будто он и сам получил сильный удар фазера.

Мистер Спок протянул ему желтый инфо-диск. - Мои окончательные выводы, капитан, - сказал он. Глаз Кирка уловил розоватый цвет ладоней - искусственная кожа, которая выделялась на фоне чуть зеленоватого цвета кожи офицера по науке. Даже глубокий гипноз не смог раскопать воспоминаний об этой травме. Маккой сообщил, что искусственной кожи пропало больше, чем требовалось рукам Спока, а также исчезло огромное количество редкого, но безвредного соединения Д 7.

-Есть какие-то выводы?

Спок немного помолчал, вертя в двухцветных руках диск.

Что-то случилось. Что-то случилось вскоре после окончания первой вахты, в звездный день 6251.1, и это что-то коснулось в какой-то степени каждого на борту...

Даже листья на небольших растеньицах, сидящих в горшках на его палубе которые его личный старшина, неуклюжий юноша по имени аль-Джазир, имел привычку подрезать каждый день - и то были подрезаны. Судя по виду, вчера. Что такого пагубного произошло за время Перерыва?

-Я не нашел ничего, -сказал Спок. - Только некоторые весьма необычные размышления.

Он уже некоторое время стоял, задумчиво склонив голову, с видом человека, пытающегося мысленно систематизировать некую странную информацию.

-Район туманности Перекресток уже давно считается зловещим, склонным к необъяснимым событиям, - продолжал вулканец. - Как вы знаете, стандартные предупреждения об опасности содержат в себе условие - перепроверять все данные, имеющие отношение к биохимическим или биологическим экспериментам, которые выполнены в этой части квадранта.

-Отлично, -сказал Кирк, скривив рот. - Мне всегда хотелось войти в исторические головидео; вот только внесение примечаний в стандартные предупреждения - не совсем то, о чем я думал.

-Возможно, не нужны будут даже примечания, - спокойно сказал Спок. Общаясь с экипажем, я в целом охарактеризовал Перерыв как долгосрочное воздействие взрыва Тау Лиры, но все свидетельства указывают на своего рода аккуратное и тщательное удаление следов происшествия. Возможно, лучше будет закрыть это дело.

Кирк удивленно взглянул на вулканца. - Закрыть это дело? - Он видел, как Спок подходил к самому краю смерти ради того, чтобы восстановить мельчайшие детали информации или незначительные артефакты просто из неискоренимого вулканского любопытства. - Не выяснив, что же произошло на самом деле?

-Не уверен, капитан, что мы можем выяснить, что произошло. - Спок вздохнул. - И я не совсем уверен, что должны. Помимо удаления - или изменения - воспоминаний всех на борту, кто-то или что-то стерло также все корабельные журналы за время Перерыва.

Кирк кивнул. Его собственный кончался на 6251.1, упоминанием об отправке в туманность Перекресток этим утром нескольких приборов, и комментарием насчет стандартного предупреждения.

-И не только официальные журналы, но и все резервные и внутренние журналы систем, даже личные дневники экипажа. Я только что закончил изучать микрокомпоненты следов, сохранившихся от тех дневников и от вашего личного журнала. Во всех случаях отпечатки голоса и сетчатки тех, кто уничтожил информацию, принадлежали их владельцам. Все свидетельства, которые я могу найти, показывают, что я единственный, кто занимался стиранием всего подряд даже рутинных передач и данных об энергии - из резервных копий и бортжурналов корабля, а корабельный и личный бортжурнал капитана уничтожили вы сами.

Он положил диск на стол Кирка, на вершину стопки твердых книг в бумажном переплете, которые были страстью Кирка.

-Возможно, это было сделано под воздействием насилия, - сказал он. - Но возможно также, что в то время мы полностью понимали, что делаем; лучше, чем понимаем это сейчас. И по-моему, это стоит учесть.

После того, как Спок ушел, Кирк какое-то время сидел, крутя в руке диск.

Искать новые формы жизни, новые цивилизации.

Смело идти туда, где не ступала нога человека.

И только в последнее время ему начало приходить в голову, что возможно, существуют места, куда идти не стоит.

Он вздохнул и покачал головой, отогнав эти мысли прочь. Что бы там ни случилось, это подействовало на многих: когда Маккой в первый раз после Перерыва пришел на мостик, он выглядел старше лет на десять - следы сильнейшего утомления, мучительной бессонницы только сейчас начали исчезать с его лица. Первые двадцать часов после того, как пришел в себя энсин Лао, он молчал, сражаясь с воспоминаниями о снах, которые не мог описать; какое-то время Кирк опасался даже - не за его жизнь, а за тот бурлящий энтузиазм, который словно бы совсем погас.

И только сегодня вечером, когда Кирк прошел в лазарет, чтобы поболтать с Лао и Крис Чейпл, молодой энсин стал больше походить на себя. Он уже разразился полудюжиной теорий насчет Перерыва и болтал о том, как соединить световые волны и визуальные передачи - это было совершенно невозможно нигде, кроме чистой теории -чтобы на самом деле выяснить, что же случилось. Даже вулканское слияние разумов, которое Спок произвел и с Кирком, и с Лао, не принесло дальнейшей информации.

Кирк усмехнулся про себя юношескому энтузиазму мальчика, и встал. Через несколько месяцев "Энтерпрайз" закончит эту миссию. Через несколько месяцев ему будет сорок, и что? Что это была за проклятая миссия.

А на подходе иные, подумал он.

Он подобрал книгу, которую читал - Ксенофонт "Воспитание Кира" - и направился к кровати. И тут из страниц выскользнул сложенный кусок флимсипласта, медленно, подобно огромному, бледно-зеленому листу опускаясь на пол.

Там было написано три строки.

Было так необычно, что кто-то написал это от руки по пластику, что Кирк развернул его и прочел раньше даже, чем поинтересовался, кто же и когда был в его каюте. Там говорилось:

Вы мое прошлое, но я не обязательно ваше будущее. Существуют тысячи возможных будущих, и если переменить траекторию всего лишь на градус, звездолет может изменить курс на тысячи парсеков и уничтожить мир или спасти его. Мы можем только попытаться.

Тысячи возможных будущих. И в одном из них можно отправиться в пятилетнюю миссию в тридцать четыре года и вернуться в тридцать девять, интересуясь, что же принесет будущее.

Чем бы это будущее в действительности ни было.

Мы можем только попытаться.

Кирк не узнал почерк. В конце концов он сличил его с почерком всех на корабле по компьютеру. Так не писал никто из четырехсот тридцати человек.