Перекресток миров. Начало

Глава 4

Шейелена Теорн аэп’Шееллайт, тифлинг, Дея,

42 день первого сезона,

1218 смена от Основания (по сменоисчислению Оэсси)

— А при девушках ругаться невежливо, между прочим, и у меня нет никакой «див-ви-и-из-зи-ию-ю», я не знаю, что это такое, и мне очень интересно, что ты хотел с ней сделать. — Я показала человеку язык, внутренне ликуя от того, что наконец-то меня поняли. Недаром я больше половины стражи напрягала мозги и выламывала язык. И тут же тревога вновь кольнула в сердце, убив веселье: — Где все остальные из моего каравана? Отведите меня к ним, пожалуйста.

Люди ничего не ответили, начали переглядываться между собой. Нехорошие предчувствия усилились, неожиданный спазм сжал горло.

— Где они? — повторила я. — Что с ними?

— Мертвы, — сказал наконец человек со шрамом.

— Все? — спросила невпопад, а в голове крутилась только одна мысль: «Я не заплачу, я не буду плакать, я сильная. Я не заплачу».

А ведь знала, с того момента, как очнулась, знала. Просто приказывала себе об этом не думать. Убеждала себя, что они где-то рядом, тоже раненые, просто без сознания, и я их не вижу. Что сейчас я наконец заставлю этих увальней себя понять и меня отведут к соплеменникам и моему папе. Папа, папочка… Ой, кажется, я все-таки заплакала…

Ведь когда очнулась, начиналось-то все не так уж плохо. Правда, долго не могла сообразить, где я лежу и почему лежак такой неровный. И на фига я разделась… Я же в дороге только куртку и сапоги обычно на ночь снимала, и то не всегда… Иногда так уставала, что падала на лежанку в чем была. Ой, голова кружится… Неужели опять эти идиоты мне «горючего»[18] в сидр налили, гады, последние две бочки остались, и те выпить со вкусом не дадут. И почему у меня правая рука в локте согнута и к телу привязана?

Я попыталась пошевелиться, и тут же кольнула боль, пробудив воспоминания. Нападение т’сареш, бой, укус в ногу… Непонятные люди…

Людей было уже пятеро. Двое сидели около костра, разведенного прямо на обочине, против всех правил вежества, уставясь в огонь, в обнимку со своими жезлами, бородатый жрец задумчиво расхаживал вдоль кромки леса, еще один, похоже, спал, завернувшись с головой в какую-то тряпку грязного цвета. О том, что это человек, а не куча вывороченной земли, свидетельствовали только подошвы сапог огромного размера, торчащие наружу. Их главный, тот, что со шрамом через щеку, сидел рядом со мной, опершись спиной о колесо повозки, запрокинув голову и прикрыв глаза. Вся его фигура говорила об усталости. Чего-то рано он, судя по Тарре, только-только вторая дневная стража закончилась. Никого из наших я поблизости не заметила.

— А где папа? — спросила, пытаясь встать и стараясь не потревожить прокушенную ногу. Боль уже не кольнула, а обрушилась водопадом. Странно, болели правые плечо и рука, сейчас туго перебинтованные. А мне казалось, что серьезно прилетело только в ногу. Плечо так, ушиб сильный. Причем к предплечью был примотан какой-то твердый предмет, холодивший кожу через повязку. А сама рука — согнута в локте и в свою очередь примотана к телу. Да еще куском какой-то тряпки прихвачена к шее, узел на затылке, кстати, шею натирает…

Главный открыл глаза, что-то спросил. Но я никак не прореагировала, пыталась отдышаться. Человек, как давеча, приподнял мне голову и начал пихать в рот фляжку, которую я у него и отняла. Ну не настолько же я беспомощна. М-ням, интересно, из чего они этот напиток делают, вкусно… Кислый, жажду хорошо утоляет. Кстати, не знаю, сколько я без сознания провалялась, стражу или целые сутки, но регенерация уже пошла. Чесалось под повязками зверски. И есть очень хотелось.

От костра донеслись глухой удар и скрежет. Я на них не обратила бы внимания, но вдруг вкусно запахло жареным мясом. У-у-у, даже со специями… Я принюхалась, есть захотелось еще сильнее.

Главный заметил, усмехнулся краешком рта и что-то крикнул. От костра подошел один из людей и поставил около меня на землю странную цилиндрическую кружку, из которой все сильнее тянуло мясом. Я не глядя сунула фляжку обратно и схватилась за емкость. О-о-ой-е-е-ей, да она железная и горячая, Хаос… Рефлекторно схватилась обожженной рукой за ухо. И ведь знаю, что не поможет, но вот привязалось… Перехватила банку хвостом, аккуратно, кончиками пальцев, выудила кусочек сверху, бросила в рот и довольно зачавкала. Вкусно, мясо жирное, в меру приправленное. Интересно, как они его приготовить умудрились, я над костром никакой посуды или вертела не заметила.

Человек вдруг воткнул мне в еду что-то металлическое. Вытянула, осмотрела… да это же ложка, железная, ну надо же. Даже гномы, прям-таки ненавидящие дерево, якобы за его непрочность и недолговечность, не додумались до железных ложек. Неудобно же… Ржавеют, жгутся… Да и по цене ненамного дешевле золотых получаются. Материал твердый, обрабатывать тяжеловато. Гномы себе обычно ложки из кости или из камня режут. А мы как-то к деревянным привыкли. Если грамотную деревяшку подобрать, да обработать потом как следует, то такая ложка ой как долго прослужить может.

Но с этим инструментом дело у меня пошло быстрее. Я быстренько перекидала в себя содержимое этого странного сосуда, немного утолила первоначальный голод, вернула кружку человеку и задумалась, что делать дальше. А чего тут думать, как говорит наш мастер оружия — прыгать надо. Правда, говорит он это, когда попадает по ноге учебным деревянным мечом. Ну что, начнем прыгать.

— Где мои соплеменники? Отведите меня к ним! Понимаете меня? — Я начала со своего родного северного диалекта. И тут же повторила эти же вопросы на общечеловеческом. Точнее, он официально называется «язык городов», но люди обзывают его общим. Не увидев понимания, еще раз повторила то же самое на т’сареш, на их официальном имперском. Вообще у кровососов куча диалектов, чуть ли не в каждой семье свое наречие, но их имперский и задуман был так, чтобы все вампиры могли понимать друг друга, если говоришь на одном из их наречий, то понимаешь имперский, и наоборот. Там, скорее, в идиомах и жаргонизмах разница. Ничего…

Попробовала эльфийский, староэльфийский. Уже скорее от отчаяния собрала фразу на секретном языке убийц, который по большому счету тот же староэльфийский, только изуродованный и упрощенный. Бесполезно, люди не понимали. Уже и жрец подошел к командиру, стояли около меня с непонимающими рожами. Тоже пытались чего-то говорить… Ну не на оркском же с ними общаться. Тем более что я его не знаю. Ну, считается, что почти не знаю… Там ругательства в основном, на туалетную тематику. Я много выражений запомнила, вот только наши, от которых я их и нахваталась, переводить отказывались категорически.

Может, наречие Хаоса попробовать? Но его никто на Дее, кроме нас, тифлингов, не знает. И никто не может знать, у обитающих здесь разумных просто не хватит органов чувств, чтобы уловить все оттенки интонаций. Там же не только звуки используются, но и жесты, и переливы окраски чешуи, и даже запахи… Его даже эльфийские «понималки» не берут, даже те, которые специально для расшифровки этого наречия зачаровать пытались…

Демоны-предки, ну я и дура. В злости хлопнула себя по лбу и щелкнула хвостом. У меня же в фургоне дюжина универсальных «понималок», самых лучших из производимых партиями. Все происшедшее можно списать на форс-мажор, заказчики перетопчутся, ни один просто не посмеет упрекнуть отца в срыве поставок.

Так, теперь достать их оттуда. Дернулась и тут же поняла, что не доползу. А если и доползу, то взобраться в фургон точно не получится. Эти люди меня за помешанную примут… Ну да, представляю себе картину, голая полудохлая тифлингесса, перемотанная тряпьем, виляя голой задницей, ползет к фургону. Ну уж нет… Ой, у людей же какие-то дурацкие традиции, как раз на тему голых задниц. Вроде как голышом перед другими разумными расхаживать неприлично. Нет уж, воздержусь, наверное. Попробуем так…

Я дернула главного за рукав и ткнула пальцем в повозку. Блин, ну тупые, не понимает. Дернула и ткнула еще раз. Вот зараза, даже не двинулся. Только медленно и отчетливо произнес какое-то слово. Наверное, название повозки на его языке. Неплохо, но немного не то. Я уже потянула его к повозке. Он опять повторил то же слово, еще медленнее, буквально по отдельным звукам. Медленно и отчетливо, медленно и отчетливо…

Мне захотелось взвыть от досады на свой идиотизм и несколько раз стукнуться головой о борт повозки. Церемониальный… Те неправильные т’сареш говорили на церемониальном. Вспоминай, голова, вспоминай. Так, повозка, нечто на четырех колесах, для перевозки… Вспомнила.

— Vectabulum… — сказала я и тут же поправилась — там есть приставка, обозначающая внутреннюю часть. — Subvectabulum…

Лицо главного приняло такое выражение, будто он что-то пытался вспомнить. А откуда-то сверху раздался голос. Ох, их шестеро, еще один сидит на верхушке повозки. На страже, что ли? А сейчас свесился вниз и переговаривается со своим начальником.

Неужели знают этот язык?

— Te dicere in Latina? Tu intelligere me? — вдруг достаточно бегло спросил бородатый. Главный на него заинтересованно посмотрел. Я же пыталась разобрать фразу. «Ты» и «говоришь» я поняла. А вот дальше… Intelligere, intelligere… Знакомое что-то. И тут перед глазами встало ожившее воспоминание. Человек — учитель, сутулый, весь какой-то ссохшийся, с длинной седой бородой, хлопает ладонью по столу и раздраженно бросает:

— Tu intelligere me? Quam multa te converte? Tuum caudam et scribere…[19]

А мне не хочется учить скучные спряжения, мне хочется убежать к отцу и помогать ему сортировать трофеи…

Ну вот, разобралась. Спрашивает, говорю ли я и понимаю ли его. На всякий случай кивнула и уточнила, что недостаточно. Фраза «говорить помедленнее» вспомнилась моментально. Я ее чуть ли не первой выучила, иначе разобрать, что бормочет себе под нос мой учитель, было невозможно. А говорить на других языках, кроме церемониального, наедине со мной он отказывался. Кстати, бородатый жрец говорил гораздо более бегло, чем мой учитель. И вместе с тем гораздо более четко, старательно выговаривая все окончания, из-за чего звучало все очень непривычно.

Однако надо продолжать. Опять сказала про внутренности фургона и с трудом вспомнила название емкости для переноски вещей. Мгновение подумав, добавила, что емкость кожаная.

Немного поразмыслив, жрец разразился целой фразой, но теперь говорил медленнее и еще отчетливее проговаривал окончания. Все равно я поняла только «кожаную сумку». А, нет, еще одно слово было знакомо — «принести». Кивнула, опять повторила про кожаную сумку и попыталась показать рукой размеры. Ну когда же до них дойдет. Сумка валялась под моим лежаком в фургоне, я кошели с амулетами туда кинула вместе с одеждой, которую у вампиров покупала, но как им объяснить про лежак… Заставить бы поискать в фургоне. Продолжила твердить про кожаную коричневую сумку. Внезапно мне на глаза попался рукав от моей курточки, торчал откуда-то из-под моей головы. Вроде сумка была примерно из такой же кожи, как и она. Ткнула пальцем и попыталась сказать, что сумка такая же, как и куртка. Ну, я надеюсь, что сказала именно это.

— Nunc, — буркнул жрец и, развернувшись к главному, стал, видимо, переводить. Ой, он же не понимал, он не тупил, он просто ждал, пока ему переведут. Однако выдержка. Я помню, как мой дядюшка третировал толмача на переговорах.

Главный выслушал перевод и, что-то приказав жрецу, пошел к задней части повозки. А бородатый выдал новую фразу на церемониальном. Поняла только два слова: «опасность» и «сумка». Спросил, не опасна ли сумка? Нет, конечно. Я начала на разные лады склонять слово «понять». В конце концов, именно это «понималки» и делают, позволяют понять разумных. Вот она, высшая магия… Все эти взрывы, разрушения, штормы и торнадо — ерунда по сравнению с этим.

Жрец продолжал спрашивать еще чего-то, но я уже не прислушивалась. У меня как будто плотину в памяти прорвало, я вспоминала все больше и больше слов. Попыталась объяснить, что в сумке ничего опасного, обыкновенные магические амулеты. Лицо у этого бородатого, в отличие от начальника, очень живое, такое впечатление, что он просто не считает нужным скрывать свои мысли. У главного же, как, впрочем, и у того первого из этой компании, которого я увидела… Ну как у наших старейшин, будто маску на лицо натянули. Кажется, будто они эмоции лицом выражают, просто потому что так надо, а что думают на самом деле, сказать невозможно.

А вот и главный вернулся, и принес… Ой-ер-ра-а, получилось. Принес оба кошеля с амулетами. Ну, черный я сразу отложила, там «лечилки» всевозможные, пара «морозильников», «вес пера», еще что-то. А в коричневом сложено все, что на ментальную магию завязано. «Понималки» те же, пара «допросников» в отдельном чехле, много чего, в общем. Демон, и кто сказал, что цепочки чарованных амулетов, в отличие от простых подвесок, не спутываются. Как же… Уф-ф-ф, вытащила наконец парочку «понималок». Одну сразу себе на шею повесила и активировала, а вторую главному протянула.

Тот хоть за всеми моими манипуляциями наблюдал крайне внимательно, но что с «понималкой» делать, явно не понял. Покрутил в пальцах, поднял на меня глаза и спросил:

— Ну и что мне с этим делать? На шею, что ли, надеть?

Ойе-ра, получилось, я его поняла. Захотелось завизжать от радости и запрыгать на одной ножке. Полдела сделано. Остались мелочи. Я еще раз продемонстрировала процесс активации амулета. Демон побери, и откуда они такие взялись, на самих мощнейшая ментальная защита стоит, явно наведенная, а не врожденная, а как простейший ментальный амулет активировать — не знают…

… — Все? — невпопад спросила я.

— Мы нашли двадцать три тела.

Последняя надежда исчезла. Все правильно, я двадцать четвертая…

— Они далеко? Я бы хотела посмотреть, если можно… — попросила, подавив рвущиеся из груди рыдания. В горле… В горле камень застрял, кристалл с острыми гранями.

— Да не вопрос, — пожал плечами человек и очень аккуратно, не потревожив раны, поднял меня на руки вместе с одеялами. Длинные куски ткани моментально свесились до земли, сделав перенесение меня весьма непростым делом. Жрец тут же подскочил к нам и подобрал свисающие концы одеял, подоткнул их там и сям.

— Может, все-таки не стоит? — спросил главный. — Ты много крови потеряла, тебе бы поспать надо…

— Нет, я должна увидеть, — продолжила настаивать я. Слезы сдержать уже не получилось, и они потекли по щекам. Я завозилась, пытаясь устроиться поудобнее, зараза, он мне хвост рукой под коленями зажал.

Человек снова пожал плечами и зашагал к последней в караване повозке. Он явно о чем-то задумался и прекратил изображать эмоции. Лицо окончательно замерло каменной маской. Моего веса он как будто не чувствовал, шагал легко, без напряжения. А вот мне лежать на его руках было не очень удобно. Мало того, что хвост придавил, так еще и все сумки и чехлы, развешенные у него на груди, неприятно врезались мне в бок. Свободной рукой попыталась передвинуть пару сумок, но они, как оказалось, были закреплены прочно.

Вот показались наши. Тела были аккуратно выложены в ряд вдоль дороги, головами к лесу — ногами к обочине. Да, все здесь, Гарвари, Тинити, Авард, Грай, Ричард… Папа, папочка…

Слезы хлынули ручьем, и сил сдерживать рыдания не осталось.

— Папа, папочка, — заскулила я. — Как же так… я еще маленькая, я не могу… Папа, вставай…

Спазм окончательно перекрыл мне горло. Из последних сил я здоровой левой рукой вцепилась в жесткий воротник человека и спрятала лицо у него на груди, между чехлов. Все потонуло в рыданиях. Папа, как же ты мог, ты такой сильный, никто в клане не мог победить тебя, даже на тренировочном поле… Ты не все рассказал и показал мне, что собирался. Как… Как дальше…

Кто-то начал гладить меня по голове. Я приоткрыла глаза. Человек опустился на колени, прямо на землю, балансируя в крайне неудобной для него позе, и, устроив меня у себя на бедрах, продолжая правой рукой поддерживать за спину, левой осторожно гладил меня между рогов, одновременно убирая с лица пряди из растрепавшейся прически. Каменная маска на его лице явно дала трещину, казалось, он хотел как-то меня утешить, но не мог подобрать слов.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил человек, не переставая поглаживать мои волосы. Как ни странно, его действия успокаивали, мне стало уютно сидеть у него на руках, хоть хвост по-прежнему был придавлен, а чехлы продолжали врезаться в ребра.

— Шелли, — всхлипнула я.

— Здесь твой отец?

— Да, вот. — Я ткнула пальцем в сторону папы, все еще какой-то частичкой сознания надеясь, что вот сейчас папа встанет, подойдет ко мне, шлепнет меня повыше хвоста и скажет свое коронное: «Ну что, Инферна, опять что-то натворила и готовишься к порке?» — а я, зная, что после того как он назвал меня прозвищем, наказывать не будет, радостно рассмеюсь и повисну у него на шее. Конечно же такого не произошло… И не произойдет больше никогда… И я разрыдалась уже в голос, не сдерживаясь.

— Я видел, как он сражался, — продолжил человек, — прости, мы не успели совсем немного…

Я взвыла еще громче. Немного не успели… Почему этот человек в нелепой одежде, не владеющий магией, понимающий все со второго раза, не только уцелел, но и убил всех проклятых т’сареш, а мой папа… Мой отец, почти половина крови которого была кровью высшего демона-разрушителя Шееллайта, что значит Покоритель… Почему мой папа стал кормом для поганых упырей, а этот человек, чьи соплеменники служат для т’сареш бессловесным скотом, не только уцелел, но и смог убить их. А папа не смог…

Я снова уткнулась человеку в грудь и стала колотить левой рукой куда придется. Он даже не пытался защититься, терпел молча.

— Она понимает, что мы говорим? — спросил кто-то, тихо подойдя к нам. И, видимо дождавшись бессловесного подтверждения, продолжил: — Кто у нее здесь, брат или жених?

— Отец, — ответил державший меня человек. Кстати, несмотря на то что я почти изо всех сил продолжала колотить по нему кулаком, гладить по голове он меня не перестал.

— Плохо, — вздохнул подошедший. Я узнала голос их жреца. Ну все, сейчас начнет агитировать за своего бога. И почему люди уверены, что если подвалить к разумному в трудный момент, то можно заполучить его доверие? Особенно жрецы, ну когда они поймут, что проповедовать догматы любой религии среди тифлингов по меньшей мере глупо. Или они не знают об особенностях нашей крови? Хотя могут и не знать, мы никогда не распространялись о своей связи с предками. А видевших тифлингов во второй ипостаси и оставшихся после этого в живых можно пересчитать по пальцам. Да и полностью перекинуться может хорошо если четверть из наших.

— Знаешь, девочка, — начал жрец, — не ведаю, как здесь принято, но у нас верят, что никто не умирает насовсем, даже неразумные твари. Они имеют возможность перейти в другое состояние. И там, куда мы попадем после смерти, мы встретимся со своими предками и должны будем убедить их, что они воспитали нас достойно… Что мы правильно продолжили их дело и оправдали их надежды…

— Шестой, я же просил! — резко сказал главный. — Не сейчас…

— Хорошо вам, людям, — зло перебила я его, все еще всхлипывая. — Вы не знаете, что с вами случается после смерти, и постоянно выдумываете разную ерунду. Всякие благословенные острова, девственницы в неограниченных количествах, если живешь так, как угодно богам… Не буду спорить, у некоторых самых тупых божков так и происходит, пролей во имя них море крови, и они организуют для тебя воплощение мечты… Впрочем, тупые боги, как правило, собирают тупых последователей. Но все равно вы не можете знать, только верите, постоянно придумываете себе, во что верить. В отличие от вас, мы, тифлинги, не верим, мы знаем. — Державший меня главный тихо повторял все, что я говорю, надо отдать ему должное, почти дословно — переводил для жреца. — Мы знаем: то, что остается от нас после смерти, уходит обратно в Хаос, породивший наших предков. И снова становится его частицей, как личность каждый из нас перестает существовать. И это не вера, мы это знаем, понимаешь ты это! Наши предки показывали, как это выглядит. И наши предки, высшие демоны, единственные из порождений Хаоса, которые могут по своей воле ходить между мирами, погибают так же… Это все! Это конец!!! Нет его больше!!! И их всех нет, понимаешь?!!! Это не легенды, это подтвержденный факт… У нас существуют легенды, говорящие, что за всю нашу историю только трое величайших воинов народа тифлингов смогли побороть зов Хаоса после смерти и сами стали демонами, нашими предками… Но вот это как раз легенды…

Продолжения проповеди не последовало, сапоги жреца заскрипели по дороге, отдаляясь. Главный, у которого я по-прежнему сидела на коленях, продолжал молча гладить меня по голове. Я потихоньку начала успокаиваться. Хотя надо отдать должное, спор со жрецом немного помог мне сосредоточиться и взять себя в руки. Я расслышала, как к нам подошел кто-то еще и тихо сел рядом.

— Тирли, ты охренел? — прорезались в голосе главного командные и явно недовольные нотки.

— Спокойно, командир, Потапыч проснулся, — ответил тихо подошедший. — Он меня сменил на фишке. Говорит, что стимуляторы его уже отпустили. Комар лег баиньки, сменит его через четыре часа. Потом твоя очередь.

А, точно, обладатель этого голоса сидел на фургоне и узнал церемониальный язык, я запомнила голос.

— Добро. — Державший меня чуть-чуть пошевелился, разминая явно затекшие мышцы. Я подумала, что надо бы с него слезть, наверное. Но прижиматься к нему было так… уютно. Почти как к папе. Слезы опять навернулись мне на глаза.

— Шелли, я понимаю, что мы очень разные, извини, если я скажу что-нибудь не так, — наконец нарушил тишину главный. — Но мне приходилось за свою жизнь очень много убивать, равно как и терять друзей. Но у нас есть поверье… не знаю даже, связано ли оно с Богом или еще… может, просто традиция… Мы верим, что пока мы помним тех, кто ушел, они какой-то частицей своей… личности остаются среди нас, тех, кто их помнит. И чем больше народа вспоминает ушедших, тем большая часть их сущности остается среди нас. И мы считаем, что самое худшее, что только можно сделать по отношению к умершим товарищам, — это перестать их вспоминать.

— Может, у вас и так, — вздохнула я. — Хорошая традиция. Но мы точно знаем, что происходит с нашей личностью после смерти. Краткая вспышка, полет в междумирье и слияние с Хаосом. Я сама не видела, я еще маленькая, но и папа, и дядя бывали в пограничных мирах. Они рассказывали…

— Но кто может знать, все долетает до вашего Хаоса или какая-то малая частичка может отколоться по дороге, привлеченная воспоминаниями родных и друзей? — хитро усмехнулся человек. — У нас даже сложилось правило, когда мы компанией собираемся за столом, поднимая третий стакан… да, пусть будет стакан, вспоминаем всех тех, кого нет сегодня с нами…

Я промолчала… Странные эти люди, ничего похожего я не слышала. Хотя и не интересовалась особо. С другой стороны, у одного из торговых партнеров отца склеп с его предками находился прямо в саду городского дома. И на раутах он очень любил хвастаться своими предками, как будто выставлял напоказ, мол, смотрите, сколько их у меня… Никогда не могла понять, у нас чем меньше поколений прошло после предка-демона, тем сильнее род. А у людей все наоборот.

— Кто у нее погиб? — спросил сидящий рядом с нами Тирли, вроде главный его так назвал. Ну что, еще одна проповедь?

— Отец. Кстати, она нас сейчас прекрасно понимает.

— Начальника, только ногами не бей, чукча клянется не продавать военную тайну… Только менять. На, лучше дай ей, должно немного помочь. И мы тоже помянем, они достойно сражались…

— Капитан, тебя контузили, что ли? — опять начал порыкивать главный. Кстати, до сих пор не узнала, как его зовут.

— Командир, во-первых, с местного сидра мы пробу уже сняли, по чуть-чуть, — спокойно и как-то рассудительно сказал этот Тирли. Странно, до моря тут не намного ближе, чем до степи, с какого перепугу это капитан? Но человек продолжил: — Не хипешуй. Все равно нам придется раньше или позже есть местную еду. Так что, можно сказать, принесли себя в жертву эксперименту. Так вот, сидр оказался явно крепленым. Так что от чуть-чуть разбодяженного спирта ничего с ней не станется. Во-вторых, алкоголь действует расслабляюще, особенно если сразу после адреналина. Я же видел, как она тебя чуть в полет не отправила. А если на истерику сорвется — не факт, что мы все ее удержим. Ну и в-третьих — мне тоже надо выпить, в конце-то концов. Я все понимаю, что задание, то-се… Но я свою жену все-таки люблю, несмотря на всю ее придурь, а когда вернемся — непонятно, да и черта не каждый день встречаю…

— То, что не повредит вам, не повредит и мне, — буркнула я, сердито вытирая слезы со щек. — Человеческой крови во мне достаточно…

— Ладно, давай, — сказал главный, но в голосе по-прежнему проскальзывали сердитые нотки. — Мне, если честно, тоже сто грамм не помешают. Но я буду все отрицать…

Мне в руку ткнулась небольшая кружка, тоже металлическая, как и вся их посуда. Рядом что-то забулькало.

— Пей залпом, Шелли, во рту не держи, сразу глотай, — сказал Тирли, закончив разливать напиток. — Ну что, помянем…

Я, следуя рекомендации, влила в себя содержимое посудины. О-о-ой-й-й-е-ей-й-й-й, это ж «горючее», судя по вкусу, наполовину разведенное водой. Да эту гадость алхимическую только гномы в такой концентрации пьют. Наши, когда надо мной подшутили, разводили в пропорции бутылка «горючего» на бочонок сидра, а если воины собирались крепко выпить, но не имели времени посидеть, как они говорили, «по-настоящему», они вливали в бочонок две бутылки этой дряни. По пищеводу прокатился огненный комок и растекся в желудке. Да, если эти пьют постоянно «горючее» в такой концентрации, то им никакие т’сареш не страшны. Вампиры от первого же глотка крови забалдеют. Я закашлялась.

— На-ка, закуси. — Мне в руку ткнулось что-то твердое. Я автоматически пихнула это в рот. Оказалось — лепешка с кусочком вяленого мяса. Все жутко черствое, но на вкус очень даже ничего. Я принялась усиленно жевать, попутно с усилием втягивая воздух через зубы и надеясь остудить горящий ком в желудке. Люди синхронно выдохнули, влили в себя свою порцию, резко вдохнули через стиснутые зубы и снова выдохнули. В чистом вечернем воздухе запахло перегаром. Не поняла, они что, неразведенный пили… У меня в горле опять запершило…

— Тирли, скотина, ты как спирт развел? — спросил главный.

— Нам никак, а ей — градусов до двадцати…

— Я в порядке, — справилась с кашлем и жестом попыталась показать Тирли, что, мол, нормально… Пожар в желудке унялся, зато тепло стало растекаться по жилам. Действительно стало легче, каждый раз, когда я смотрела на тела, мне опять хотелось плакать, но теперь я могла справляться со слезами. И спазмы в горле отпустили…

— Да, кажется, теперь я понимаю, что чувствовал папа, когда мама умерла, — сказала задумчиво. — И почему он надо мной так трясся…

Люди сидели молча. Н-да… Теперь я сирота… Дядюшка, конечно, не оставит, да и клан поможет. Вспомним о клане… Да, надо соблюсти формальности. Папа не понял бы, если бы я поступила иначе…

— Слушай, как тебя звать? — ткнула кулаком в плечо державшего меня человека.

— Ну… Дракон, — ответил он.

Моя челюсть отвисла… Нет, говорили, что драконы мастера маскировки… Но также говорили, что чуть ли не единственные, кто может их расколоть, — это тифлинги. Но это человек, я же вижу, что человек… Неужели прозвище… Нет, ну какой нахал. Последний дракон свалил с Деи смен пятьсот назад. Но до сих пор никто еще не набирался наглости вот так вот… Не буди лихо, пока оно тихо, что называется…

— Это прозвище, — сказал человек, заметив мое изумление. — А что не так?

— Пот… потом расскажу, — закашлялась я от такого невежества. — Назови полное имя, без прозвищ.

— Э-э-э… Ну Воронов Константин Аркадьевич, — человек, назвавший себя Драконом, явно не понимал.

— Хорошо, просто надо соблюсти одну формальность. — Я на секунду прикрыла глаза, припоминая официальные обороты. — Нет, не отпускай, так нормально…

Я чуть-чуть поерзала, устраиваясь поудобнее. Тирли, сидевший рядом и понимавший только половину разговора, как-то насторожился. Я наконец выстроила в уме все обороты официальной клятвы и начала:

— Я, Шейелена Теорн аэп’Шееллайт, принимаю на себя долг жизни и крови для Воронова Константина Аркадьевича, отражениями Хаоса и правом крови клянусь достойно нести его, пока Воронов Константин Аркадьевич не сочтет мой долг исполненным. И пусть вечный Хаос и мои предки, великий Шееллайт и великая Теорних, подтвердят, что я отдам долг достойно. Да будет Хаос свидетелем и поручителем.

И я вытянула руку ладонью вверх. Вообще-то по правилам надо было протягивать правую руку, но она сейчас была примотана к телу. Думаю, Хаос не обидится за такое нарушение. Сейчас на моей ладони должны были сплестись два лепестка — один из света, другой из тьмы — и, переплетясь, породить лепесток огня Хаоса. Если они не появятся — повод для долга признан недостаточным. Но куда уж достаточнее…

Ой, мамочка… У меня на ладони не стали танцевать свет и тьма, сразу полыхнул огонь Хаоса, и не один лепесток, а полноценное пламя, горело само пространство. Огонь нас с человеком не обжигал, но вот Тирли отшатнулся в сторону, трава на земле от безумного жара моментально распалась в пепел. Пламя начало разрастаться и через мгновение заключило нас обоих внутрь пляшущего огненного цветка. Земля под нами начала потрескивать от невыносимого жара, но ни наши тела, ни нашу одежду пламя по-прежнему не трогало. Вот лепестки огня сплелись в бешеном хаотическом танце, на мгновение замерли и… исчезли. Все, клятва принята. И ее подтвердили не отражения, а сам Хаос…

— И что все это значит? — спросил человек, расслабляя сведенные судорогой мышцы.