Переполох с чертополохом

Я переступила через порог и заперла за собой дверь. Не стоило подбрасывать Королеве пищу для сплетен.

- Язвительность тебя не красит, мама.

Мама отпрянула, словно наступила на аспида. - Как ты себя ведешь, Абби! Я бы никогда не посмела разговаривать так со своей матерью.

- Твоя мать, надеюсь, не потчевала чаем джеков-потрошителей.

- Джеков... - Мама нервно затеребила ниточку жемчуга на шее. - Да, пожалуй, мне не стоит ехать с миссией в Африку. Я должна остаться здесь и ухаживать за тобой до твоего полного выздоровления.

- Моего выздоровления? - тупо переспросила я.

Мама с самым сумрачным видом закивала. - У тебя, похоже, нервное расстройство, золотце.

- Не выдумывай, мама! Никакого нервного расстройства у меня нет и в помине... - Голос мой сорвался, и я с жалобным воем метнулась на огромную софу, обтянутой полосатой материей.

Мама со сдержанным видом уселась в пухлое кресло у противоположной стены гостиной. Несмотря на то, что она возилась в саду, на ней было платье, и кринолины растопырились, как абажур у торшера. Белые туфельки не доставали до пола на добрых полфута.

- Ничего страшного, Абби. Такое сплошь и рядом случается.

- Мама! - взвизгнула я. - Нет у меня нервного расстройства!

- Есть, - убежденно сказала мама. - С моей кузиной Бетти - она, кажется умерла еще до твоего рождения - как-то раз такое стряслось. Симптомы я до сих пор помню. Сначала она...

- Мама, расскажи мне про свою гостью!

- Какую гостью?

- Которая только что уехала.

- Ах, ты имеешь в виду Марину? Я бы не называла ее гостьей, золотце. Она просто составила мне компанию за чаем. Я ведь сама ее пригласила.

- Хорошо, мама, будь по-твоему. Но почему ты не задержала ее до моего приезда? Я ведь так тебя просила!

- По-моему, золотце, ты стала слишком требовательна к матери, - с упреком промолвила она.

Я вздохнула. - Расскажи мне про Марину.

Мама забралась поглубже в кресло, и ее кринолины взбились еще выше. Она - само очарование. Необыкновенно тактичная. Большинство моих знакомых готово трещать без умолку, а вот Марина не только позволяла мне время от времени словцо вставить, но и вообще больше меня слушала.

- Не сомневаюсь. Какой метод сработал - пентатол натрия или бамбуковые щепки под ногти?

- Ну, а кто теперь язвит, золотце? Между прочим, она даже тобой интересовалась.

- Вот как? - насторожилась я. - И что же ее интересовало?

- Обычные дела.

- Что ты имеешь в виду?

Мама пожала плечами. - Ну, чем ты занимаешься, и все такое. Была ли замужем. Есть ли дети.

- Мама, надеюсь, ты не рассказала ей, где я живу?

- Нет, конечно, - оскорбленно ответила мама. - Не настолько же я глупа.

- Но про мою лавку ты проболталась? - настаивала я. - Держу пари, что это так.

- Марина увлекается антиквариатом, золотце. Она это подчеркнула.

- Еще бы. Итак, мама, из какой части Орегона она родом? Из Портленда? Юджина?

Мама снова пожала плечами. - Я не спрашивала.

- А чем она зарабатывает на жизнь?

- Абби я не допрашивала эту бедную женщину.

- Но на ее расспросы обо мне ты отвечала!

- Не на все, золотце. Она спросила про твою личную жизнь, и я сказала, что ты встречаешься с Грегом.

- Я вовсе с ним...

- Знаю, знаю, золотце, одно время ты была увлечена этим коронером из Джорджтауна, но...

- Мы с Грегом помирились.

Мама просияла. - Боже, как ты меня порадовала, золотце. Ты ведь знаешь, как я люблю Грега.

- Спасибо, мамочка. Как ты любишь Грега, я точно знаю. Но я очень надеялась, что ты и доктора моего полюбишь.

- Как, Грег решил получить медицинское образование? - мамины глаза плотоядно заблестели.

- Нет, мама, Бастер - уже давно доктор.

Мама нахохлилась. - Почему ты мне раньше не говорила?

- Это была моя козырная карта, которую я берегла про запас, - со вздохом пояснила я. - Но теперь надобность в ней отпала. Я снова с Грегом, а Бастеру вскружила голову Буфер. Так что, как видишь, я разменяла доктора на детектива. Мама, твоя мечта сбылась.

Мама напомнила мне девочку из Майами, которой только что на Рождество подарили зимние санки. - Так ты уверена насчет Грега?

- Абсолютно уверена. Впрочем, в жизни всякое случается, сама знаешь. Вдруг Бастер покажется Буфер чересчур умным, и она снова вцепится в Грега. Хотя это, конечно, маловероятно, ведь помимо мозгов у Бастера и деньги неплохие водятся. Весьма неплохие. Он унаследовал огромное состояние.

- Но это нечестно, - прохныкала мама. - Ты скрыла от меня самое главное.

- Не беспокойся, мамочка - я загоню картину, и сама стану богачкой. Пару поколений спустя - если детки все не растранжирят - мои внуки тоже унаследуют кучу денег.

Мама в волнении заломила руки. Они с папой были учителями, уважаемая профессия в свое время, и оба происходили от практичных пионеров, но она всегда мечтала о том, чтобы в ее жилах текла аристократическая кровь.

- Кстати, о твоих детках, золотце. Тебе известно, что они затевают?

- Конечно. Чарли с приятелем улетел в Европу. У них бесплатный проезд по всем железным дорогам. Расписание их тура у меня на холодильнике лежит. Если не ошибаюсь, сегодня они должны быть в Бельгии - нет, там они были в четверг. Значит, сегодня они в Дании. Впрочем, ты же сама знаешь детей. Может, им наскучила Северная Европа, и они в Испанию укатили. Я очень рада, что гонять по улицам быков в этом году уже не будут.

- Вообще-то меня больше интересует твоя дочь, Сьюзен.

- С ней все просто. Сьюзен снимает на двоих квартиру здесь, в Рок-Хилле, и посещает летнюю школу в Уинтропе, а с сентября пойдет в аспирантуру. Да, она еще подрабатывает на раздаче блюд в кафетерии Джексона.

- Это прекрасно, на известно ли тебе, как она проводит свободное время?

- На пляж ходит? - Сьюзен твердо решила еще до тридцатилетнего возраста стать мулаткой.

- Да, но с кем?

- Сейчас подумаю. Наверно, с Джинной, своей соседкой по квартире.

- Я имею в виду ее мальчиков.

Моя дочь Сьюзен прехорошенькая, хотя материнская оценка, быть может, не вполне объективна, а по части притягательности даст сто очков вперед даже Биллу Клинтону. Я рада была бы сказать, что в очереди за ее благосклонным взглядом выстраиваются целые стаи кавалеров с изысканными манерами, но это не так. Сьюзен всегда отдавала предпочтение мальчикам - а теперь мужчинам - диковатым и необузданным. Иначе говоря, к аристократии и сливкам общества моя дочь симпатий не питает.

- Видишь ли, мамочка, в отличие от некоторых знакомых мне мамаш, я стараюсь лишний раз к дочери не приставать.

- Ах, так!

- За исключением самых экстренных случаев, конечно. Надеюсь, ты согласна, что я даже сейчас суюсь в дела собственных детей куда меньше, чем ты в мои, хотя мне уже скоро полтинник стукнет.

- Спорить не стану, но, согласись, что Сьюзен могла бы подобрать себе более пристойную компанию.

- Ты намекаешь на юного Томпсона?

- Нет, Абби. Я имею в виду того, который гоняет на мотоцикле. Видишь ли, золотце, возможно езда без шлема и не противоречит законам Северной Каролины, но, на мой взгляд, это глупо. Сын Эдвины Ранкин, угодив в аварию, раскроил себе череп. Говорят, он уже никогда не сможет ходить, да и речь стала настолько неразборчивой, что даже Эдвина его не понимает.

- Ты хочешь сказать, что Сьюзен ездит на мотоцикле без шлема?

Мама торжествующе кивнула. Сама она себя ябедой не считала, а зря. И детки мои знали эту ее слабость. Они любили бабушку, но всякий раз безмерно огорчались, когда она закладывала их за курение, питье и прочее.

- Ну что ж, значит придется мне с ней поболтать, - со вздохом сказала я. - Да, я отдавала себе отчет, что разговор с дочерью будет носить характер скорее непринужденной болтовни, нежели нравоучительной беседы. Сьюзен исполнился двадцать один год, и она уже не только оперилась, но и самостоятельно зарабатывала себе на жизнь.

- Осторожней, Абби, рокеры - народ опасный, - заботливо предупредила мама. - Особенно, когда в банды собираются.

- Что ты имеешь в виду?

- Утверждать, что ее ухажер - рокер, я не стану, хотя вид у него вполне соответствующий.

Я натянуто улыбнулась. - Не помнишь, кто всегда поучал меня не судить по внешности?

- Да, Абби, но этот парень мог бы играть свою роль без грима.

- Какую роль? - недоуменно переспросила я.

- Отпетого бандюги на мотоцикле, - ответила мама, раздражаясь из-за моей тупости. - На его куртке больше металла, чем в Мертл-Биче после завершения Гражданской войны.

Я ахнула. - Ты хочешь сказать, что он был в такой же куртке, как и тот малый, которого мы вчера вечером видели в церкви?

Мама скрестила на груди руки и улыбнулась. - Тогда я, конечно, этого не знала, потому что впервые увидела их вдвоем только сегодня днем. Да, дружок Сьюзен - тот самый парень.

Глава 16

Ошибалась Магдалена Йодер. Предчувствия меня переполняли, но вот фактов было раз, два и обчелся. Хотя бы один фактик, пусть даже от мужчины, мне сейчас очень не помешал бы. Не могла же я убедить маму забаррикадироваться дома лишь на том основании, что на горизонте то и дело всплывали некая темнокожая красотка с дикарскими косичками и расфуфыренный рокер. Но я печенкой чуяла: дело тут не чисто и имеет самое непосредственное отношение к моему сказочному приобретению.

Увы, не перевелись еще в Рок-Хилле личности, упорно не запирающие входную дверь, и моя мамочка - одна из них. Под предлогом налить стаканчик воды, я заскочила на кухню и заперла на засов дверь черного хода, после чего мне почти удалось, покидая маму, запереть за собой парадную дверь. К несчастью, зрению моей мамы могут позавидовать плешивые стервятники, гнездящиеся на берегах Катавба-ривер.

- Я ведь не ребенок, - заявила мама, поворачивая дверную ручку таким образом, чтобы дверь можно было открыть простым нажатием на ручку.

- Я знаю, что ты не ребенок, мама, но Рок-Хилл уже не тот, что тридцать лет назад. Или даже двадцать.

- Не говори глупости, Абби. Никто не узнает, что дверь моя не на запоре, не нажав на ручку. А любой, кто способен без приглашения нажать на ручку, не остановится перед тем, чтобы взломать дверь или проникнуть через окно. Дом у меня большой, да и кондиционер так жужжит, что я все равно ничего не услышу.

- И все же я, на твоем месте, не стала бы потакать воришкам.

- Дело в принципе, золотце. Я не хочу жить в постоянном страхе. В Африке, куда я скоро отправляюсь, и двери-то не у всех

есть, не говоря уж о замках и запорах.

- Это только потому, что красть у них нечего! - выпалила я. - Кроме вяленого навоза.

- Совершенно верно. В последнее время я много на этот счет думала. Вещи. Пожитки и накопления - хуже оков. Вещи, как кандалы, привязывают нас к определенному месту.

- Ты собираешься прочесть мне лекцию, мама? - Между прочим, мой бизнес заключался в торговле вещами.

- Нет, что ты, золотце. К тебе это не имеет ровным счетом никакого отношения. Речь только обо мне идет. - Она махнула рукой в сторону гостиной. - Я решила избавиться от всего этого хлама. Кто знает, быть может, вернувшись из Африки, я захочу записаться в Корпус мира. Или устроюсь юнгой на грузовой пароход и уйду в Тихий океан. Хотя я могла бы и в камбузе работать. Кокером. То есть, коком. Ты ведь всегда говорила, что я замечательно готовлю.

- Это чистая правда. Надеюсь, ты не всерьез говоришь о том, что собираешься от всего избавиться?

- Очень даже всерьез. Зачем тратить время, пытаясь распродать старое барахло? Я могла бы выставить перед домом плакат с призывом "Заходите и берите все, что захотите". Тогда я вообще могла бы спать с раскрытой дверью.

- А как насчет личной безопасности?

- Это вообще чепуха. Все равно ведь умирать, рано или поздно.

- Желательно - поздно. Не говоря уж о том, что порой случается и такое, что хуже смерти. Хотя в целом я тебя понимаю. Коль скоро я здесь, давай я твой жемчуг прихвачу. В Африке тебе драгоценности все равно не понадобятся.

Руки мамы взлетели к горлу. - Абби, как ты можешь? Ведь это подарок твоего папы. Наши фамильные драгоценности.

- Разве не лучше, что они достались мне, а не какому-то незнакомцу?

- Это ожерелье никому не достанется. Я без него, как голая.

- А как насчет этих серебряных подсвечников на камине? В Африке они тебе точно ни к чему.

- Их подарили родители на нашу свадьбу.

- Хорошо, тогда я заберу эти каминные часы. Они, правда, не ходят, но зато купила ты их сама. И еще я не прочь прихватить твое трюмо.

- Все говорят, что часы - настоящее украшение моей гостиной, возразила мама, заметно подрастерявшись. - А трюмо... Господи, да как же я утром встану с постели? Мне и поглядеться-то некуда будет.

- Тогда запри дверь, мамочка. На два оборота. А после моего ухода еще и про задвижку не забудь.

Мама кивнула. В глазах ее блестели слезы. Я даже испугалась, не перестаралась ли.

- Я люблю тебя, мамочка.

- И я тебя люблю, золотце. Йайа бимпе.

- Что?

- На тсонга это означает "до свидания".

- Йайа бимпе, - сказала я.

- Вообще-то тебе полагается отвечать "шалла бимпе", что в дословном переводе означает "всего доброго".

Я порывисто обняла маму. Куда бы она ни устроилась - с миссией в Африку, в корпус мира или в Тихий океан, - я уже заранее знала, что мне ее будет не хватать. Однако сейчас моя дочь более нуждалась во мне, чем моя мама.

- Не забудь про задвижку, - бросила я напоследок и потрусила по дорожке к своей машине.

* * *

Кафетерий Джексона в этот час был уже закрыт, и Сьюзен, господи, благослови ее загорелую шкурку, оказалась дома. К величайшей моей радости, мой нежданный приход ее нисколько не огорчил и не испугал. Судя по всему, при моем появлении ей не пришлось лихорадочно распихивать по углам сигареты с марихуаной, рассовывать по ящикам презервативы или прятать в шкафу любовника.

- Заходи, ма, - пригласила она. - Мы с Джинной "Элли Макбил" смотрим.

- Как, "Элли" теперь и по четвергам крутят?

- Нет, мы на прошлую серию на видак записали. Что у тебя, ма? Колись.

Я кинула красноречивый взгляд на Джинну, подружку, на двоих с которой Сьюзен снимала квартиру. Джинна, господи, благослови ее бледные щечки, прочла мои мысли.

- Если хотите, можете здесь поговорить, - сказала она. - А я пока из спальни позвоню. Я все равно уже видела эту сцену. Элли сейчас протащит сперму заключенного в прозрачном пищевом контейнере. Совершенно потрясно.

Сьюзен зарделась. - Джинна!

- А чего я такого сказала? Ну, ладно, извините. - И Джинна серной скакнула в спальню.

Сьюзен выключила видеомагнитофон, а я, выбрав сравнительно свободный от девичьих тряпок кусочек софы, примостилась на него. Подруги снимают квартиру в Гарденвей апартментс, буквально на расстоянии верблюжьего плевка от Пьедмонтского медицинского центра, в котором Джинна проходит стажировку в качестве медсестры. Квартирка, конечно, не из шикарных, но кажется настоящим чертогом по сравнению с некоторыми берложками, в которых перебывала Сьюзен сразу после того, как выпорхнула из родительского гнезда.

- Что тебя привело, ма?

Я решила сразу взять быка за рога. - Ты, конечно, знаешь, зайчик, что у меня нет привычки вмешиваться в твои дела?

Сьюзен улыбнулась. Благодаря тому, что Бьюфорд не жалел денег на ортодонтов, зубки у нее потрясающие.

- Мамочка, ты гонишь туфту, но я тебя все равно люблю, - сказала она. - Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

- Но ведь я и правда не вмешиваюсь в твои дела, - жалобно возопила я. - В отличие от твоей бабушки.

- Это верно, - согласилась Сьюзен. - Бабушка по этой части мастерица непревзойденная. Однако есть злые языки, которые - тут она задорно мне подморгнула - утверждают, что ты - ее лучшая ученица.

- Что? - Я едва не поперхнулась от возмущения.

- Шучу, мамочка. Итак, в чем я на сей раз провинилась?

Я прекрасно понимала, что Сьюзен вовсе не шутит, и это уязвляло до глубины души. Можете поверить мне на слово: если я когда и читала своей повзрослевшей дочери нотации, то исключительно из лучших побуждений. Как ни крути, но жизненного опыта у меня больше, да и лиха хлебнуть мне на своем веку пришлось куда больше, нежели ей. А какой во всем этом смысл, если нельзя поделиться выстраданной мудростью с единственной дочерью?

- Я слышала, у тебя новый дружок завелся, - сказала я, без тени осуждения в голосе.

- Ничего подобного.

- Парень с мотоциклом.

Сьюзен нахохлилась. - У меня много знакомых ребят с мотоциклами, но ни с одним из них у меня ничего серьезного нет.

- А бабушка сказала, что...

Сьюзен расхохоталась. - Наверно, бабушка меня с Фредди видела. Он меня днем на работу подбросил.

- Это что за Фредди? - Хорошо хоть, имя выведала. Теперь, по крайней мере, у меня зацепка есть.

- Фамилию его я не спросила. - Сьюзен с вызовом посмотрела мне в глаза. - И нечего буравить меня взглядом. Я познакомилась с ним сегодня утром на стоянке.

- Как, и согласилась с ним поехать? Да еще без шлема? - Оказывается, я и впрямь быстро забывала, что моя дочь уже взрослая женщина.

- Да, представь себе, без шлема, - со вздохом ответила Сьюзен. Мамочка, ты по-прежнему считаешь, что я еще ребенок, но это не так, поверь мне. Да, верно, мне случалось лажануться, и не раз, но, по крайней мере, у меня хватило ума отказаться от свидания с Утко.

- С Утко? - тупо переспросила я.

- Да, с этим хрычом, который в мой кафетерий заходит. Он все время со мной заигрывать пытается. А ведь меня за это в два счета вышибить могут.

- Утко - это его настоящее имя, или кличка?

Сьюзен пожала плечами. - Представления не имею. Но в физиономии его утиного мало. Огромные оттопыренные уши, зубы длиной в полмили. Скорее, он на крысу похож. Чтоб я с ним на свиданку пошла? Бр-рр!

Мозг мой лихорадочно заработал. Огромные оттопыренные уши, длинные зубы... Уж не тот ли это лопоухий тип, которого я видела в Пайн-Мэноре? Если это он, то за мной или за моими близкими охотились уже трое неизвестных. Жизнь моя все больше походила на один из фильмов в стиле Мартина Скорсезе.

- Скажи, этот... Утко не в зеленом комбинезоне ходит?

Настал черед Сьюзен удивляться. - Ты его знаешь?

Лишний раз запугивать дочь без надобности мне не хотелось. С другой стороны, я не могла умолчать о возможной опасности, пусть даже и призрачной.

- Видишь ли, Сьюзен, вчера вечером, на церковном аукционе я приобрела одну картину, - начала я. - И отчего-то тут же сделалась необычайно популярной. Так вот, к сожалению, похоже, что моя популярность распространилась и на вас с бабушкой.

- Неужели Утко вхромосомился в бабушку?

- Вхромосо... - Я уже давно не поспевала за современным молодежным жаргоном. - Слава богу, нет.

- Ясно. - Мне показалось, что Сьюзен разочарована.

- Однако к бабушке приезжала домой женщина, которая тоже была на аукционе, - добавила я. - И Фредди твой на аукционе присутствовал. Насчет Утко точно не знаю, однако сегодня я его встретила в доме для престарелых, где живет бывшая владелица картины.

Сьюзен нахмурилась. - Что-то я не въезжаю. И какая между ними связь?

Я вздохнула. - Сама не пойму. Но только положение усугубляется. Гилберт Суини, который пожертвовал эту картину для аукциона, сегодня утром покончил самоубийством.

- В доме для престарелых?

- Нет, там проживает его мать. Это долгая история.

- Выкладывай, - потребовала Сьюзен. - Мне все равно делать нечего.

Я ушам своим не поверила. Дочь добровольно предлагает мне задержаться. От волнения у меня в горле пересохло. - У тебя есть что-нибудь холодненькое?

- Естественно. Чем тебя угостить - соком, колой, пивом?

Меня так и подмывало попросить пива. Сам факт, что Сьюзен предложила мне спиртное, говорил о том, что она видит во мне скорее взрослую подругу, нежели сварливую родительницу.

- Сок, - выбрала я. Умной и понимающей матери ничего не стоит найти общий язык с дочерью без помощи алкоголя.

- Только он с зельем.

Я похолодела. - С чем?

- Ну, с мякотью. - В голосе Сьюзен послышались нетерпеливые нотки.

От моего вздоха облегчения заколыхались занавески. - Это замечательно.

Пока Сьюзен ходила за соком, я осмотрелась по сторонам. Что ж, обстановка, определенно, была взрослая. Ни дурацких плакатов с рок-идолами, ни прочей подростковой мишуры. Первой в квартире поселилась Джинна, поэтому ее вещей было больше, однако и Сьюзен привнесла кое-что свое. Обрамленный офорт Роберта Бута "Закат над Пальметто" (*Пальметто - шутливое название штата Южная Каролина), с автографом, который я подарила дочке на прошлое Рождество, красовался на стене за моей спиной. На телевизоре стоял фотоснимок, сделанный на 70-летие моей мамы, на котором были изображены мы с ней вдвоем. Рядом разместилась фотография Чарли, брата Сьюзен. Зато бросалось в глаза отсутствие каких-либо предметов, связанных с Бьюфордом, ее папашей.

- Излагай, ма, я ловлю ухом, - провозгласила Сьюзен, вручая мне пластиковый стакан, наполненный до краев.

- Но только с одним условием, - сказала я и отхлебнула холодного сока. - Это должно остаться между нами. Лады?

- Могила, - серьезно ответила Сьюзен. Отодвинув в сторону колченогий журнальный столик, она уселась на пол, поджав под себя ноги.

- Эта картина, возможно, стоит целую кучу денег.

Глаза Сьюзен загорелись. - Сколько?

Я была польщена ее пылом. - Много. О такой сумме я никогда и мечтать не могла.

- Десять тысяч?

- А десять миллионов не хочешь?

Глаза Сьюзен полезли на лоб. - Что ты гонишь, ма?

Вместо ответа я выпила еще глоток сока.

- Извини за язык, ма, но мне послышалось, что ты сказала "десять миллионов".

- Совершенно верно.

- Ни хрена себе! Полный отпад! Так ты богата?

- Пока еще нет. Сначала эксперты должны оценить картину, а потом нужно выставить ее на подходящий аукцион.

- И когда ты это сделаешь?

- Вот тут-то и вся закавыка. Дело в том, что у меня нет нужных связей. У Роберта Гольдберга они есть, но, к несчастью, мы с ним повздорили. Вполне возможно, что мне придется самой везти картину в Нью-Йорк.

- Когда?

- Не знаю. А что, тебе не терпится, наложить лапу на часть этих денег? - Выпалив это, я тут же была готова лягнуть себя за глупость. Дорого бы я отдала, чтобы взять сказанное обратно, но, увы, слово - не воробей...

Глаза Сьюзен затуманились. - На какой лях мне твои деньги?

- Я имела в виду не все, а...

- Мама, я у тебя ни цента не возьму!

- Ты это серьезно?

- Видишь ли, ма, я хочу самостоятельно стоять на своих двоих. Да, за мою учебу в колледже заплатил па, но когда-нибудь я верну ему все, вплоть до последнего цента.

- Ну, это не обязательно, - сказала я. - У твоего отца денег куры не клюют, он от этого не обеднеет.

- Дело не в этом, ма, - терпеливо пояснила Сьюзен. - Мне приятнее считать, что я сама добилась того, чего хотела.

Я с изумлением уставилась на свою дочь. И куда только подевалась эта распущенная, бесшабашная и безответственная девчонка? Какие инопланетяне ее подменили, и когда?

- Черт побери, Сьюзен, ты меня восхищаешь! - срывающимся голосом проговорила я.

Сьюзен зарделась. - Ма, ты такая сентиментальная, - пробасила она. Только смотри, не расплачься, а то вся акварель по щекам растечется.

Я встала. Нужно было срочно уносить ноги, ибо в противном случае, расчувствовавшись, я могла все испортить.

- Только обещай, что будешь осторожна, хорошо? - не удержалась я. Ведь мы не знаем, что на уме у этих людей.

- А ты с Грегом поделилась?

- Я позвоню ему, как только вернусь домой. Да, кстати, мы ведь с ним помирились.

- Зашибись! - Сьюзен вскочила и порывисто обняла меня.

На прощание я чмокнула ее в щеку и, хотя Сьюзен нарочито долго утиралась, я понимала, что в глубине души она не возражает. Конечно, с моей стороны было бы вежливо, да и правильно, попрощаться с Джинной. К сожалению, я и думать о ней забыла.

Глава 17

Возвратившись домой, я тут же позвонила Грегу, но не застала его, и продиктовала автоответчику сбивчивое послание. После чего напрочь отрубилась.

Будильник я, должно быть, отключила еще во сне, потому что продрала глаза в двадцать минут одиннадцатого. Наглый Мотька, который обожает засыпать на моей груди, гнусно дрых, засунув мохнатую лапу в мой раскрытый рот.

Отплевавшись, я напустилась на кота:

- Мотька, зануда, почему ты меня не разбудил?

В ответ мой здоровенный золотистый ленивец, способный спать круглые сутки, лишь сладко зевнул. В нос мой шибанул препротивный рыбный запах.

- Фу! - поморщилась я. - А ну, брысь отсюда, чучело рыжее!

Останься Матвей на моей груди, я бы восприняла это как знамение, и провалялась в постели еще бог знает сколько.

Однако в небесной канцелярии, похоже, на меня строили иные планы, ибо в это мгновение зазвонил телефон, и Мотька, пружинисто оттолкнувшись от меня, как от трамплина, задними лапами с преострыми когтищами, соскочил на пол. К тому времени, как я раскопала телефонный аппарат, заваленный со вчерашнего дня моими тряпками, материться я уже перестала.

- Алло!

- Абби? Это я, Айрин Ченг.

- О господи! Откуда вы звоните? - Я начисто позабыла о своей новой помощнице.

- Из вашей лавки.

- Как? Она ведь заперта.

- Роб отдал мне свой ключ.

- Что?

- Запасной ключ, который он хранит у себя, по вашей просьбе. Я сказала, что поступила к вам на службу, и он согласился меня впустить.

- Неужели?

- Ну вот, докладываю. Я вытерла повсюду пыль и подмела полы. Кстати, вам нужно купить новое чистящее средство для ванной комнаты.

- Да? То есть, конечно... Послушайте, что это за шум? Надеюсь, вы не впустили в лавку покупателей?

- Впустила, конечно. Нам ведь торговать нужно.

- Нам? - Будь это в моих силах, я бы ужом просочилась по телефонному кабелю и раздавила ее тощую лебяжью шею.

- Вы только не сердитесь, Абби. Поверьте, я очень дорожу этой работой. Тем более что вчера вечером уволили моего мужа.

- Да что вы? Каким образом?

- Я ведь говорила вам, что его уволили по сокращению штатов после того, как он девятнадцать лет проработал инженером на одном и том же предприятии?

- Да.

- Так вот, он целый год тщетно искал работу по специальности, но в конце концов плюнул и устроился шеф-поваром.

- А, так он умеет готовить?

- Он просто гений - его родители держали китайский ресторан в Сан-Франциско. В общем, он устроился шеф-поваром в какую-то идиотскую забегаловку в Пайнвилле под названием...

- "Китайский гурман"?

- Вы там бывали?

- Слышала, - неуклюже соврала я.

- Обходите его за милю, - предупредила Айрин. - Китайская кухня там просто курам на смех. Ну да ладно, дело не в том. Все шло замечательно, Майк сумел отыскать рецепты настоящих китайских блюд, но какая-то идиотка заявила, что хочет есть только ту отраву, которой ее там потчевали раньше. И вот, вы не поверите, но моего Майка после этого выставили пинком под зад.

- Какой ужас! - Понимая, что в долгу перед ней по самые уши, я залебезила. - Послушайте, Айрин, если кому-то захочется что-нибудь приобрести, постарайтесь потянуть время. Я уже бегу.

- О, можете не торопиться. Я полностью владею ситуацией.

- В каком смысле?

- Послушайте, Абби, я продала этот дубовый шифоньер по каталожной стоимости, но...

- Как, вы уже торгуете моим товаром? - завизжала я. - Но как вам это удалось? Даже у Роба нет ключа от моего кассового аппарата.

- По моей просьбе, покупатель расплатился наличными. Здесь ведь банк есть, всего в двух шагах. Деньги у меня в кармане. Да, еще одна клиентка интересуется этими двумя софами в федеральном стиле* (*главенствующий в США стиль в период 1790-1830 гг, схож с колониальным), несмотря на чудовищную обивку...

- Избавьтесь от них любой ценой, - перебила я. - Сделайте ей тридцатипроцентную скидку. - Эти уродины уже несколько месяцев торчали в моем торговом зале, и я несколько раз порывалась поменять на них обшивку, но руки все не доходили.

- Я их уже продала, - заявила Айрин. - Причем за полную стоимость. Покупательница только хочет знать, где можно приобрести такую же ткань, чтобы изготовить шторы.

- В Гастонии, возможно, - сказала я, - придя в себя от изумление. - У Мэри Джо. У нее самый большой выбор тканей на всем Юго-Востоке. А то и в мире. Про нее недавно статья была в "Сазерн ливинг". Читали?

- Это замечательно, Абби, но мне сейчас некогда разговаривать. Тут работы по горло.

- Что? - опешила я.

Я услышала, как Айрин с кем-то заговорила. Слова были неразборчивы. Потом она снова вспомнила обо мне.

- Послушайте, Айрин...

- Абби, это капитан Рич Кефферт и его супруга Терри. Они из Бельмонта.

- Я сама знаю, откуда они! - заверещала я. - Это одни из лучших моих клиентов. Только осторожней, не вспугните их!

- О, что вы, как раз наоборот. Их интересует кровать в стиле Людовика XIV. Гарантия на нее есть?

- Вот что, милочка, - уязвленно процедила я. - Уж кому, как не Кеффертам знать, что я торгую исключительно подлинными вещами. Передайте им, что если они выяснят, что это не настоящий Людовик XIV, то я лично возмещу им все расходы.

- Нет, Абби, они не ту гарантию имеют в виду. Их беспокоит, выдержит ли кровать... - Айрин умолкла, затем сбилась на шепот. - Половой акт.

Я от души расхохоталась. - Скажите, что забавы Людовика XIV кровать выдержала. Вдобавок она застрахована.

- Прекрасно. Теперь насчет вашей файловой системы...

- Не вздумайте прикасаться к моему компьютеру!

- Не буду, Абби, не беспокойтесь. Нужды в этом уже нет. Просто я пришла довольно рано и, от нечего дело, рассортировала все файлы.

- Что? - завопила я. - Хотя я и отдавала себе отчет, что говорю с Айрин по телефону и задушить ее мне не удастся, пальцы мои невольно скрючились, наподобие орлиных когтей.

- Я собрала все чеки, которые не были обналичены, и занесла их в новый файл, "Срочные банковские дела".

Я попыталась унять ярость и взять себя в руки. - Что значит "чеки, которые не были обналичены "?

- Ну, скажем, в файле "Z" был чек на 285 долларов...

"Z"! Вот, значит, куда запропастился злополучный чек. Один клиент купил у меня викторианский пуф в тот день, когда я собиралась сходить в кино на новую экранизацию "Зорро". С тех пор я тщетно пыталась найти этот чек. Поразительно!

Я решила сменить гнев на милость. - И сколько всего не обналиченных чеков вы нашли, милочка?

- Пять. Больше, чем на тысячу долларов. Не беспокойтесь, по окончании рабочего дня я сама отнесу их в банк. Ой, Роб пришел! - зашептала Айрин. Затем я услышала, что она заговорила по-китайски, но трубку пока класть не стала.

Вскоре я услышала голос Роба. - Абби?

- Роб! Что происходит?

- Я вот решил заглянуть в твою лавку, чтобы проверить, справляется ли миссис Ченг. Не мешает ли вам языковый барьер и прочее?

- Она просто молодчина, - пропела я. Пусть тайна Айрин останется между нами. А Роб может тешить свое самолюбие, считая, что свободно владеет одним из самых сложных наречий в мире.

- Послушай, Абби...

- Роб, я должна тебе кое-что сказать.

Мысли, порожденные моим миниатюрным мозгом, он читал, как открытую книгу.

- Можешь это не говорить, Абби.

- Нет, я скажу, - уперлась я. - Прости меня, Роб, я вела себя, как последняя мерзавка. Я буду счастлива, если вы с Бобом поможете мне с экспертизой картины, не говоря уж об ее продаже, и я считаю, что десять процентов - вполне разумная плата за такую услугу.

- Да, и я тебя тоже понимаю, Абби. Миллион долларов - колоссальное вознаграждение за посредническую услугу.

- Просто поначалу мне даже страшно представить было такую сумму, призналась я. - Зато теперь я поняла, что и девять миллионов, которые мне достанутся - тоже не так уж мало. Не говоря уж о том, что эта сумма может удвоиться, если мы найдем подходящего покупателя.

- Ты молодец, Абби, - сдержанно похвалил Роб. - Ничего другого я от тебя не ожидал. Только не отказывайся от своих слов после того, как дядюшка Сэм наложит лапу на половину твоих денег.

- Что? - взвизгнула я.

- Ты не забыла о налогах?

- Черт бы их побрал. Может, все-таки договоримся на десять процентов от оставшейся суммы?

Роб расхохотался. - Не мелочись, Абби. Половина от девяти миллионов тоже не мелочь.

- Это верно, - вздохнула я. - Наконец-то я смогу потратиться на лазерную терапию и избавиться от своих кошмарных варикозных вен.

- За такие деньги тебе вообще новые ноги отгрохают, - посулил Роб. Хотя лично мне и твои нравятся.

- Спасибо, - с чувством поблагодарила я. - Правда, мне слабо верится, что ты их когда-нибудь замечал.

- Ну что ж, Абби, коль скоро ты так расщедрилась, то и я готов кое в чем тебе признаться.

- Валяй! - великодушно разрешила я.

- Реджинальд Перри, тот самый мой эксперт из Нью-Йорка, прилетает в Шарлотт.

- Да что ты? И когда?

- В воскресенье.

- Ты все-таки пригласил его?

- Да. На мой взгляд, Абби, он лучший в мире специалист по Ван Гогу. Если он подтвердит, что картина подлинная, ты можешь с преспокойной душой наплевать на "Сотбис" и "Кристи". От покупателей у тебя отбоя не будет, да и на комиссионные устроителям аукционов тратиться не придется.

- Ух ты, но в таком случае...

- Есть, правда, одно "но", Абби.

- Я вся внимание.

- Не забудь, мы еще не доказали, что в твоих руках подлинник, - сказал Роб. - К сожалению, сейчас есть мастера, способные подделать любой шедевр.

Сердце мое оборвалось. Как легко и быстро, оказывается, привыкаешь к богатству, которого еще нет.

- А если твой эксперт скажет, что у меня - не настоящая Маккой?* (*Имеется в виду фильм "Настоящая Карен Маккой", с Ким Бейсингер в главной роли).

- Есть и другие эксперты. Хотя, по правде говоря, нужен настоящий консилиум, чтобы переубедить Реджинальда Перри. Он - живая легенда.

- Как же тогда уговорил его прилететь сюда? Сколько он возьмет за экспертизу?

- Это не должно тебя волновать, Абби.

- Но волнует.

Роб вздохнул. - Я заплачу ему сам, из своей доли. Хотя, едва прослышав о твоем Ван Гоге, он настолько переполошился, что хотел тут же перезвонить тебе. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы его отговорить. Реджи, по-моему, готов был сам заплатить тебе, лишь бы взглянуть на картину.

На мгновение я призадумалась. А что, возможно, в желании Реджи что-то есть. Почему бы ни превратить мою антикварную лавку в частный музей? Наверняка найдутся сотни, а то и тысячи желающих расстаться с деньгами за право взглянуть на мой шедевр. Долларов пятьдесят, по-моему, вполне разумная плата за вход.

- Абби, ты меня слышишь?

- Да, - пробормотала я. - Просто в глаз что-то попало.

- Бывает, - сказал Роб. - Так вот, Абби, Реджи прилетает в семнадцать с четвертью. Как насчет того, чтобы поужинать у нас? Скажем, в семь?

- А когда он посмотрит на картину? - быстро спросила я. - До ужина или после? - Дело в том, что стряпней в необычном семействе Роб-Бобов занимается Боб, вкус у которого довольно экзотический. Мягко говоря. В последний раз, например, он угостил меня жареными потрохами под специями в сочетании с муссом из киви. Я просто не представляла, как смогу лакомиться очередным его угощением, пока Реджи еще не вынес свой вердикт. Нет, мне, определенно, кусок в горло не полезет.

- Он, конечно же, первым делом посмотрит на твоего Ван Гога, - заверил Роб. - Однако окончательное решение вынесет после более тщательного осмотра, который состоится уже по окончании трапезы. Между прочим, Боб собирается угостить вас перепелками под карамельным соусом, а их нужно есть сразу, иначе потом они будут жесткими.

Я содрогнулась. Придется перед ужином опустошить бутылочку какого-нибудь антацида, а к столу незаметно протащить пластиковый пакет, повместительнее. Оставалось лишь надеяться, что антацид нейтрализует всю отраву, которую мне не удастся скинуть в пакет.

- С ума сойти! - восхитилась я. И тут же подумала, что зря послушалась маму и не стала актрисой. А ведь всегда мечтала.

- Тогда будем считать, что договорились, - удовлетворенно произнес Роб. - Извини, Абби, но мне пора. Если с миссис Ченг возникнут какие-либо проблемы, дай мне знать. Кстати, Реджи просил передать тебе привет.

- Спасибо, и ему от меня привет, - сказала я и положила трубку. Итак, Магомет решился прийти к горе! Похоже, денек начинался неплохо.

Между тем, Айрин Ченг в моих советах явно не нуждалась. У нее, похоже, был врожденный талант к торговле, а в свободное от приумножения моих доходов время она мыла, чистила, сортировала и наводила порядок. Она не могла и минуты усидеть спокойно. Я показала ей свою файловую систему существенно уступающую ее собственной, - и обучила обращению с моим кассовым аппаратом, делу, в котором она, по-моему, тоже собаку съела. Проведя в обществе Айрин еще несколько часов, я окончательно убедилась в том, что отныне могу всецело отдаться любимому занятию: посещать всевозможные аукционы с распродажами и покупать, покупать и покупать... Только прежде мне предстояло обделать еще одно дельце.

- Продержитесь немного в одиночестве, пока я отлучусь?

Айрин тактично улыбнулась. - Не волнуйтесь, Абби, я сама запру дверь, и верну Робу его ключ. Для меня уже изготовили дубликат. А завтра утром, если вы не против, я прискочу пораньше. Надо попробовать загнать кому-нибудь вашу вазу эпохи Мин. Она слишком много места занимает.

- Избавьтесь от нее, милочка, я только счастлива буду, - проворковала я. - Так вы уверены, что справитесь без меня? - С таким же успехом моя мамочка могла спросить Пита Сампраса, перебросит ли он мячик через сетку без ее помощи.

- Справлюсь, - коротко ответила она, уверенно кивая. Возражать я не стала, тем более что в лавку величаво вплыла несметно богатая дамочка из Шарлотта, которую я за глаза окрестила миссис Форт-Нокс.

Итак, я предоставила дойку долларового вымени Айрин, а сама отправилась восвояси. В телефонной книге Шарлотта, которой я воспользовалась как путеводителем, значилась целая дюжина людей по фамилии Носс, но всего у двоих фамилия писалась с одним "с". Я подчеркнула адреса обоих. Первый Нос проживал в западной части города, а вот второй - где-то у черта на куличках. Возле студенческого городка. Я решила положиться на собственное чутье.

Глава 18

До Моурхеда я добралась по Квинс-роуд, без сомнения, самой живописной городской улице во всех Соединенных Штатах. Далее мой путь на запад, к Мурз-чепел, пролегал по Фридом-драйв. Где-то здесь, неподалеку от Христианской академии По-Крик, и находился мой первый адрес. Я без труда отыскала нужный дом - скромное кирпичное строение с полосатым полотняным навесом над входом. Посреди иссушенного солнцем газона одиноко маячила сучковатая груша. К сожалению, гараж был пуст, как предвыборные обещания нашего сенатора.

В дверь я все же позвонила. Конечно, я не сладкоголосая сирена, но до сих пор язык помогал мне выкрутиться из самых сложных ситуаций. Не говоря уж о том, что не всякий взрослый поднимет руку на женщину ростом в четыре фута и девять дюймов. Дети, правда, дело другое.

Мужчина, который подошел к двери, обладал такими же невероятными ушами и зубами, как и его лопоухий соплеменник в комбинезоне, но на этом сходство кончалось. Зубастик, возвышавшийся надо мной, весил, по крайней мере, на сотню фунтов больше. Чем-то он походил на огромную крысу. Увидев меня, он скорчил недовольную гримасу.

- Мне нужен мистер Джонатан Нос, - пролепетала я, немного растерянно.

- Вы из секты Свидетелей Иеговы?

- Нет.

- Баптистка?

- Нет.

- Ну, а то, что вы не из мормонского племени, я и сам вижу, пробурчал он. - Вы одна, и, по всем признакам - женщина.

- Если на то пошло, то я епископалистка, - призналась я. - Но мы ловлей заблудших душ по домам не занимаемся.

Крыс смерил меня взглядом. - Надеюсь, вы не попытаетесь всучить мне какую-нибудь дребедень?

Я с оскорбленным видом замотала головой.

- В таком случае, Джонни Нос это я.

- А меня зовут Абигайль Тимберлейк. Скажите, у вас есть белый фургон?

- Нет, - сдержанно ответил ушастый.

- С номерным знаком, на котором написано "НОС"?

- Вы видите здесь хоть один фургон?

- Нет, но я просто...

- А откуда вы узнали мою фамилию?

- Из телефонной книги. В ней числятся всего двое с такой фамилией. Я пытаюсь отыскать владельца белого фургона.

- А что натворил мой дражайший братец на сей раз?

Капли пота, катившиеся по мясистой физиономии Джонни Носа, собрались в здоровенный вязкий шар под подбородком. При одном его виде меня бросило в жар.

- Пока точно не знаю. Дело довольно запутанное. Скажите, а нельзя мне войти?

Крыс снова смерил меня взглядом, что, учитывая мои не слишком внушительные размеры, заняло у него немногим больше секунды. Решив, что серьезной угрозы я все-таки не представляю, он кивнул.

- Заходите. Но только учтите, что дома я работаю. Вы прервали мой творческий процесс.

Всем своим видом изображая раскаяние, я проследовала за ним в гостиную.

- Присаживайтесь, - предложил Джонни, указывая на кожаный диван, посередине которого красовалась вмятина, размером с Марианскую впадину.

- Спасибо.

Сам мой хозяин погрузился в кожаное же кресло напротив. Вмятина на сиденье кресла была не меньше, чем на диване, однако зад Джонни разместился в ней вполне комфортно. Мы уставились друг на друга, и что-то в моем облике заставило Джонни вспомнить о традиционном южном гостеприимстве.

- Чаю хотите?

- А он душистый?

- А разве бывает другой? - обиженно переспросил он.

- Тогда, с удовольствием.

Пока Джонни изображал из себя рачительного хозяина, я осмотрелась по сторонам. Помимо обтянутой кожей мягкой мебели, в гостиной было еще два-три недурных предмета, но на антиквариат они никак не тянули. Самым любопытным здесь были, пожалуй, развешанные на стене за моей спиной фотографии в рамках. Все они изображали увеличенные книжные обложки, причем на каждой красовалось имя Джонни Носа. За исключением одной. Обложки тошнотворной халтуры "Корсеты и короны", вышедшей из-под пера Хортенс Симмс.

Когда я разглядывала ее, вернулся Джонни с подносом в руках. - Это обложки моих книг, - заявил он.

- Вы писатель?

- Точно.

- А что за писатель?

- Выдающийся. Но, к сожалению, до сих пор не оцененный по достоинству.

- Я не то имела в виду, - поправилась я. - В каком жанре вы пишете?

- Ах, так вы читательница! Я сочиняю детективы.

- Понятно. А при чем тут эта книжка про нижнее белье коронованных особ? Я имею в виду бессмертное творение Хортенс Симмс. Оно-то что здесь делает?

- Вы способны держать язык на привязи?

- О да, хоть до гроба, - привычно соврала я.

- Я был у Хортенс литературным негром, - сказал Джонни. - Мало того, что я написал весь текст "Корсетов и корон", так я еще и уйму исследовательской работы проделал. Несколько месяцев в библиотеках корпел. Да, верно, имя на обложке не мое, но я считаю, что сама книга по праву принадлежит мне.

- А название тоже вы придумали?

- А как же. Нравится?

- Оно оригинальное, - соврала я. - И запоминающееся. Как, кстати, и все остальные ваши названия. Хотя, по правде говоря, я никогда ваших книг не читала.

- Ничего удивительного. Ежегодно в Штатах издается более шестисот детективных романов. И, тем не менее, мои книги вы найдете буквально в любой книжной лавке.

- Непременно что-нибудь прочитаю, - пообещала я. - Скажите, а диалогов у вас много?

- Ну, как вам сказать...

- Дело в том, что я не люблю книги, которые состоят из одних диалогов. В таких случаях у меня создается впечатление, что меня обвели вокруг пальца. Я люблю романы с пространными размышлениями, авторскими отступлениями и описаниями, которые смаковать можно.

- Типа "Войны и мира"?

- Ну да. - Я говорила на полном серьезе. - А как насчет юмора? На мой взгляд, когда его слишком много, это мешает воспринимать сюжет.

- Только в том случае, если юмор низкого сорта.

- А у вас какой?

- О, у меня шутки отменные, - без тени юмора ответил писатель. - Но, к сожалению, мои книги никогда мало-мальски престижных премий не удостоятся. Чем книга смешнее, тем меньше у нее шансов что-нибудь завоевать. Наши критики ценят только серьезное и занудное чтиво.

- Извините, мистер Нос, но давайте вернемся к вашему брату. Его, случайно, не Уткой зовут?

- Утко, - скривился Джонни. - Родители наши изгалялись, как только могли.

Я сочувственно закивали. - У меня есть брат, которого мои родители назвали Той. Как тойтерьера. Естественно, в школе его то Фоксом, то Скотчем дразнили.

- Так, значит, Утко опять набедокурил?

- Я же сказала - пока точно не знаю. Разве что дочь мою он на свидание приглашал.

- Она тоже смазливенькая? Как вы?

- Лесть вам не поможет, - кокетливо сказала я. - У меня уже есть приятель.

- Вот жалость, - вздохнул Джонни. - Подфартило мужику.

Я почувствовала, что краснею.

- Либо, - продолжил Джонни, - вы все это выдумали, потому что не выносите жирных мужчин.

- Что за глупости? - возмутилась я. - Среди моих лучших друзей есть настоящие толстяки!

- И ваш приятель - тоже?

- Нет. Но вас, между прочим, это не касается.

Джонни довольно улыбнулся, добившись своего. - Итак, Утко пригласил вашу дочь на свидание. Она несовершеннолетка?

- Ей уже двадцать один.

- Надо же. Редко увидишь, что мать такой взрослой женщины следит за ее дружками.

- Ваш брат дружком ей не приводится. Но он явно что-то замышляет. Сегодня утром я случайно встретилась с ним в доме для престарелых, после чего и глазом моргнуть не успела, как он уже пристал к Сьюзен. - Я шлепнула себя ладонью по губам. Дура безмозглая! Выдала имя собственной дочери брату возможного уголовника.

- Ничего страшного, - успокоил меня Джонни. - Я ничего ему не скажу. Мы с Утко давно не разговариваем.

- Да?

- И вовсе не потому, что я такой толстый. Или - бедный. И даже не из-за того, что я пишу книги. Утко это все по барабану. Но ему не безразлично, что я его осуждаю.

- Вот как? И за что же?

- Как и вы, мисс Тимберлейк, я умею держать язык на привязи. Вдаваться в подробности я не стану. Но, на мой взгляд, мой брат много теряет из-за того, что не знаком со словами "сочувствие" и "сострадание".

- Значит, не в его стиле навещать немощных обитателей домов престарелых?

Джонни вдруг поперхнулся. - Абсолютно.

- Скажите, а чем он на жизнь зарабатывает? Товары, может, развозит?

Джонни пожал плечами, отчего сперва всколыхнулись его мясистые щеки, затем заколыхался шестерной или семерной подбородок, в свою очередь вызвав цепную реакцию колебаний внушительных телес. На мгновение создалось впечатление, будто тело писателя состоит из желе. - Когда мы общались с Утко в последний раз, он поведал мне, что устроился на новую работу. Нечто связанное с импортом-экспортом. Меня это вполне устраивает: коль скоро он не просит одолжить ему денег, я в его дела не лезу. Только время от времени, как и все остальные, узнаю про его похождения из газет.

Я недоуменно заморгала. - Что вы хотите этим сказать?

- Какие-то мелкие нелады с законом. Очередные браки, разводы и тому подобная дребедень. Утко - личность популярная. По-моему, журналисты "Обсервера" балдеют от его имени. Утко Нос, представляете? И я их понимаю. Впрочем, как я уже говорил, сплетни - не мое ремесло. Если хотите выведать подноготную Утко, отправляйтесь в редакцию.

- Так я и сделаю. А как смотрите на то, если я обращусь к самому Утко?

Джонни вытаращился на меня. Во всяком случае, так мне показалось. Глаза на его заплывшей жиром физиономии были едва различимыми щелочками, но сейчас они, похоже, заполыхали огнем.

- На вашем месте, я рисковать не стал бы, - пропыхтел он наконец. Дело в том, что Утко... Одним словом, мой брат провел три года в колонии для малолетних преступников за убийство.

- Вот, значит, во что сегодня оценивается человеческая жизнь, - горько промолвила я. - В три года.

- Он убил негра, - процедил Джонни. - И не выводите меня из себя.

- Послушайте...

Но Джонни уже завелся. - Потому что, убей Утко белого, - прогремел он, - не важно доктора или адвоката, он бы до сих пор сидел за решеткой. Без всяких скидок на несовершеннолетие. Но родители наши так и не смогли пережить этого позора. Они перебрались во Флориду, а нас оставили здесь.

- Извините, - пропищала я.

- За что? За то, что я пузан, в кармане ветер свищет, а мой брат убийца?

- Нет, - замялась я, но в следующий миг нашлась. - За то, что вы страдаете.

- Да, - хмыкнул он. - Что вы понимаете в страданиях, мисс Тимберлейк?

Я попыталась было подняться, но кожаная яма, в которую я провалилась, не позволила мне даже привстать. Однако с третьей попытки, раскачавшись, я все-таки вывалилась на пол. И тут же резво вскочила.

- А легко, по-вашему, когда тебя всю жизнь обзывают пигалицей или фитюлькой? - завопила я. - А то и вообще финтифлюшкой! - Не выводите меня из себя! Потому что отец мой умер, а мать - цирк ходячий! Не говоря уж о том, что мой бывший муж страдал манией величия, и после развода отобрал у меня дом и детей.

- Извините меня, - негромко ответил Джонни.

Мы оба рассмеялись.

- Ну ладно, - сказала я. - Мне пора идти, а вам нужно работать. Так, говорите, ваши книги в любой лавке купить можно?

- Да, почти в любой. Я бы подарил вам парочку, но мой издатель крайне скуп на авторские экземпляры.

- Ерунда. Если я куплю вашу книгу, вы мне ее надпишете?

- С удовольствием. Возьмите для начала "Роковое жало". Про одного маньяка, который подстроил убийство, выведя смертоносных пчел. Пока это мое любимое произведение.

- Можно задать вам очень личный вопрос?

- Валяйте.

- Если вы настолько страдаете, как вам удается сочинять смешные книжки?

- Юмор зачастую бывает порожден страданием.

- Тогда я, наверно, могла бы выступать клоуном в цирке, - заметила я.

- Да, но только на ходулях, - улыбнулся Джонни.

- Очень остроумно. - Я притворно надулась. - Но за чай спасибо.

Джонни сопроводил меня к двери. - На вашем месте, мисс Тимберлейк, я бы держался от Утко подальше. Распространяться не стану, но, поверьте мне на слово: мой братец - прескверная личность.

- Я это запомню, - пообещала я.

Глава 19

Какой смысл обладать ценными связями, если ими не пользоваться? Возвратившись в свое божественно прохладное жилище, я тут же позвонила Грегу. Он куда-то "на секундочку отлучился", но находился в пределах здания полицейского управления. Я накормила Мотьку, выждала десять минут и перезвонила.

- Привет, Абби! - голос Грега звучал жизнерадостно, отлучка пошла ему на пользу.

- Чем ты занят сегодня вечером? - поинтересовалась я.

- Вечером? Мы снова патрулируем на пару с Бауотером. Я как раз домой собирался, соснуть часочек-другой. А что?

- Да так, ничего особенного. Просто я думала...

- Ничего больше не говори. Я думаю то же самое. А как насчет завтрашнего вечера?

Я призналась Грегу, что приглашена с мамой на ужин к Ее Величеству, Королеве Присцилле Хант. Зная, что Грег откажется, я даже взяла на себя смелость и пригласила его пойти с нами. По части светских манер Грег способен состязаться разве что с гиппопотамом, но это его нисколько не беспокоит. Он избалован откровенными взглядами и не в меру распущенными руками зрелых дамочек. А вот более юные создания женского пола - те, которые убиваются по Леонардо ди Каприо и Мэтту Дэмону - совершенно не замечают моего Кэри Гранта.

- Значит, в воскресенье? - уточнил он. Я представила, как обиженно надулись его сладострастные губы.

- Извини, воскресенье меня не устраивает. А вот в понедельник я точно могу.

- Чем же, хотел бы я знать, ты настолько занята в воскресенье?

- Я собираюсь мыть голову.

- Понимаю. А мы с Фонцем собираемся мой револьвер чистить. Скажи честно, Абби, у тебя ведь свидание, да?

- Чисто деловое.

- С кем? Надеюсь, не с Бастером?

- Грегори!

- Извини, Абби. Ну, а с кем, в таком случае?

- Это не твое дело, но раз ты уж так хочешь знать, то - с Роб-Бобами.

- А-аа. Какого же черта ты сразу не сказала?

- Потому что ты способен и к ним меня приревновать.

- Ничего подобного. Они очень славные педики.

- Грег, ты бы меня и к моему отцу ревновал, будь он еще жив. Помнишь, что случилось, когда я тебя с Тоем познакомила? Ты ему чуть руку не оторвал во время рукопожатия.

- Я просто не поверил, что он - твой брат. Волосы светлые и рост под шесть футов.

- Шесть футов и два дюйма, - сухо поправила я. - Сам виноват, должен мне верить.

- Ты, как всегда, права. Ну что, значит, тогда в понедельник?

- Заметано. - Я сглотнула и сменила пластинку. - Послушай, Грег, ты слыхал когда-нибудь о парне, которого зовут Утко Нос?

- Да, знаю я такого. Дай вспомнить, из какого он мультика.

- Что?

- Какие-то там истории про Дональда Дака и дядюшку Скруджа, да?

- Грег, я вовсе не шучу, - пискнула я. - Мне и в самом деле нужны сведения о мужчине по имени Утко Нос. Точнее, зовут его Утко, а фамилия Нос.

- Какого рода сведения? - деловито спросил Грег.

Почувствовав, что Грег насторожился, я решила сбавить обороты. Если он не знал про уголовное прошлое Утко, то выходило, что Джонни соврал. Ибо ни одно преступление в Шарлотте не совершалось без ведома Грега, который либо расследовал его сам, либо следил за расследованием, которое вели его коллеги.

- Любые, - небрежным тоном ответила я. - Где он работает, например, чем занимается и все такое.

- Абби, как по-твоему, похож я на справочное бюро?

- Что ты, зайчик, нет, конечно.

- Знаешь, Абби, на твоем месте я бы поаккуратнее отнесся к тому, чтобы нанимать работника-мужчину. Могут, например, быть неловкие моменты, когда ты захочешь достать что-нибудь с верхней полки, или забраться наверх по стремянке. Не говоря уж о том, что многим мужчинам не по нутру, когда бал правит женщина. Есть и другие мелочи. Мне, например, куда приятнее, когда в магазине меня обслуживает симпатичная женщина.

- Ага, значит, она должна быть еще и симпатичной?

- Ну...

- Так вот, Грег, к твоему сведению, я провела собеседование уже с несколькими кандидатами, и пока из всех на меня наибольшее впечатление произвел Нос. Он настоящий Гаргантюа.

- Кто?

- Ну, амбал.

Воцарилось столь продолжительное молчание, что мы, южане, за это время вполне могли успеть отказаться от жареной пищи, а члены Ку-клукс-клана стать меннонитами. - Ты просто пытаешься вытянуть из меня нужные сведения, - сообразил наконец Грег. - Наверно, он просто какой-то старый пердун, который самостоятельно зад подтереть не может. Так?

- Нет.

- Абби, ты хочешь пробудить во мне ревность? Если да, то это тебе удалось.

Я вздохнула. - Нет, Грег, к Утко Носу ревновать меня ни к чему. Его внешность вполне соответствует его имени.

- Да? Послушай, Абби, это верно, что я сегодня патрулирую с Бауотером, но... Как ты отнесешься к тому, если я на минутку заскочу к тебе?

- Видишь ли...

- Ты можешь заодно Джей-Кат пригласить, чтобы они с моим напарником пообщались. А мы уж постараемся обеспечить непринужденную обстановку.

Я уже ухитрилась напрочь позабыть о том, что обещала свести свою подругу с сержантом Бауотером. И тут меня осенило. - Хорошая мысль. Только чтобы заручиться присутствием Джей-Кат, мне нужно точно знать время встречи. Давай определимся.

- Так, Бауотер заступает на дежурство в восемь вечера. Может быть, в десять?

- Договорились. Только раньше не приезжайте, возможно, мы с ней сначала в кино сходим.

- Ладно. Но только при условии, что ты пойдешь именно с Джей-Кат.

- Пока, Грегори, - сказала я и в восторге поцеловала телефонную трубку.

* * *

Джей-Кат я позвонила в ее магазинчик.

- Ой, Абби, ты прослушала мое послание?

- Какое послание?

- Тут какой-то хмырь заходил, наводил о тебе справки.

- Грег?

- Нет, дурашка, настоящий хмырь. В кожаной куртке с металлическими заклепками. Типичный металлист. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Нелепый вопрос. - Скажи, милочка, он ведь на мотоцикле ездит?

- Откуда ты знаешь? - изумилась Джей-Кат.

Душа моя ушла в пятки. - И что ты ему рассказала?

- Я отослала его к тебе, но тебя, как на грех, на месте не оказалось. А твоя помощница, по его словам, велела ему убираться вон и не совать нос в чужие дела. И он вернулся ко мне. Послушай, Абби, я даже не слыхала, что ты обзавелась помощницей. Почему ты мне не сказала?

- Она только со вчерашнего дня работает. Ну, а что ты ему поведала?

- Я тоже велела ему не совать нос в чужие дела и выставила вон. Тяжелый вздох. - При этом мысленно рвала на себе волосы. Он такой хорошенький.

- Ты просто умница, Джей-Кат. Ничего другого я от тебя и не ожидала. Послушай, зайчик, как насчет того, чтобы закатиться вечерком ко мне? Ответ подруги я знала заранее - Джей-Кат меня обожает.

Но она окатила меня холодным душем. - Нет, Абби, сегодня я не могу.

- Что?

- Извини, Абби, но сегодня я должна сидеть дома и поп-корн нанизывать.

- Зачем?

- Как зачем? Елку украшать, дурашка.

- Но ведь сейчас июль! - взвыла я.

- Я знаю, - простонала Джей-Кат. - Но видела бы ты, как я копаюсь с этими чертовыми зернами. Они твердые, как алмазы, и я без конца иголки ломаю.

- Дубина ты стоеросовая, нанизывают ведь воздушную кукурузу!

Молчание. Затем возмущенный возглас: - Господи, почему ты мне раньше не сказала?

- Ты не спрашивала. Послушай, Джей-Кат, я понимаю, украшать елку за полгода до Рождества - занятие сверхважное, но, помнишь, я тебе про одного сержанта из Шелби рассказывала? Так вот, сегодня вечером, они с Грегом ко мне заскочат...

- Ой, Абби, я бы все отдала, чтобы встретиться со своим суженым, но... Словом, сегодня я никак не могу.

- Если дело только в поп-корне, то я на днях подскочу к тебе и помогу его нанизывать.

- При чем тут поп-корн, Абби? Вся загвоздка в луне.

- В чем?

- Да у меня это совсем из головы вылетело. Сегодня ведь полнолуние!

- Ну и что? Это лучшее время для нанизывания поп-корна?

- Вовсе нет. Просто я подумала, что могла бы заняться чем-нибудь полезным. Полы вымыть, например, в доме прибрать.

- Кончай вешать мне лапшу на уши, Джей-Кат. Ты в жизни полы в своем доме не мыла. Я, может, твое счастье устроила, а ты какую-то околесицу несешь.

- Абби, поверь, я признательна тебе до визга, но рисковать не могу.

- Чем рисковать?

- Обращением, бестолочь. Рожденным в Шелби нельзя покидать свой дом в полнолуние, иначе им грозит обращение.

- Какое еще обращение? В другую веру, что ли?

- В волка-оборотня, - еле слышно прошептала Джей-Кат.

Я не поверила своим ушам. - Надеюсь, ты шутишь! - Я, Уиннелл, Роб-Бобы и даже моя мама - все мы в свое время были всерьез обеспокоены состоянием рассудка Джей-Кат. Однажды нам даже удалось затащить ее к психиатру, доктору Флейшману. К сожалению, этот славный эскулап и сам оказался чокнутым. Правда, есть в заболевании Джей-Кат и позитивная сторона: по сравнению с ней, моя мама кажется вполне нормальным человеком.

- Нет, Абби, я не шучу. С моей бабушкой это всякий раз случалось.

- С бабушкой Ледбеттер?

- С бабушкой Кокс. В полнолуние у бедняжки всегда жуткий зуд начинался. Если она с ног до головы натиралась мазью и оставалась дома, то все было в порядке. Стоило же ей хотя бы нос за порог высунуть, и она тут же обрастала шерстью, как ноги француженок.

- Врешь!

- Да не сойти мне с этого места, Абби!

- И ты это своими глазами видела?

- Нет, но мы жили всего в одном квартале. Вой на всю улицу стоял.

- Послушай, Джей-Кат, а вдруг это какая-нибудь псина выла? предположила я. - С собаками такое случается. И вообще. с какой стати ты решила, что на луну воет твоя бабушка?

- Мне Кайл рассказал. Мой брат.

- Тот самый, который сказал, что детское мыло варят из детей?

- Да, Абби, но тогда он ошибся. Про бабушку же я точно знаю.

- А ты хоть раз покидала в дом в полнолуние?

- Я всегда старалась этого избежать.

- И тем не менее это ведь было? - настаивала я. - И ничего с тобой не случалось.

- Да, но...

- Никаких "но"! - взревела я. - Чтоб сразу по окончании работы была здесь, поняла? Перехватим чего-нибудь в "Саузерн-Молле", а потом отправляемся на охоту.

- Звучит заманчиво, Абби. А на кого мы будем охотиться?

Мне показалось, что Джей-Кат чересчур расхрабрилась. На всякий случай, я решила, что буду внимательно наблюдать за корнями ее волос.

- На самого крупного утконоса в мире.

Глава 20

Есть в торговом центре "Саузерн-Молл" одно мое излюбленное местечко. Кафетерий "Коричный", в котором я буквально объедаюсь сладкими булочками. Если бы вдруг мне предложили до конца моих дней питаться чем-нибудь одним, я бы, наверно, выбрала местные сдобы с корицей. И с глазурью, само собой разумеется. Стоит мне запустить зубы в такую булочку, и я ощущаю себя в раю. А серединка? Слаще полового акта!

Пусть ростом я не вышла, зато аппетит у меня отменный. Пока Джей-Кат уныло грызла сандвич с цыпленком, я успела слопать две здоровенных сдобы с вкуснейшей начинкой. В самом начале трапезы я имела глупость сболтнуть Джей-Кат, что птицы произошли от динозавров. В итоге Джей-Кат заартачилась и отказывалась от еды вплоть до тех пор, пока я не пригрозила наложить на нее заклятье. По счастью, суеверности Джей-Кат позавидовал бы черный кот, осмелившийся плюнуть через правое число в понедельник, тринадцатого. В итоге она соблаговолила отведать мяса потомков динозаврами, лишь бы не навлечь на себя мой гнев.

После ужина мы немного поразглядывали витрины, и лишь потом отправились навестить Утко. Внимательно изучив карту Шарлотта, я определила, что живет он к северо-востоку от студенческого городка, неподалеку от автострады. К тому времени, когда мы туда добрались, уже стемнело, и, сказать по правде, нам было нелегко разыскать нужный дом. Тем более что он стоял в глубине от дороги.

Увидев же дом, мы обе ахнули. Я мгновенно сообразила, что денег у Утко водилось куда больше, чем у его брата, писателя. На кругу перед входом красовалась новехонькая "ламборгини". Легковушка, не мини-вэн. На случай, если я ошиблась адресом, я уговорила Джей-Кат позвонить в дверь, а сама осталась ждать в машине.

Я не видела, кто открыл дверь, но вернулась Джей-Кат буквально в мгновение ока, причем была бледна как смерть.

- Ну что? - нетерпеливо спросила я.

- Это он!

- Утко?

- Какая еще утка, Абби? Это Альберт!

- Какой еще Альберт? - возмутилась я.

- Альберт Вестерман. Мы с ним вместе среднюю школу заканчивали. В Шелби.

- Ты уверена?

- Абсолютно.

Урожденный скептик, я не верила в случайные совпадения. - Скажи, у твоего Альберта огромные оттопыренные уши и неимоверно длинные зубы?

- Как, Абби, ты с ним знакома?

Кровь моя застыла в жилах. - Я знаю его под именем Утко Носа. Хотя, признаться, даже для южанина это имя казалось мне слишком эксцентричным.

Джей-Кат захлопнула дверцу со своей стороны и с силой вдавила запирающий рычажок. - Заводи, Абби! - нервозно потребовала она. - И поддай газку. Нужно уносить ноги.

Я развернулась и неохотно покатила прочь, остановив машину лишь перед самым выездом на автостраду. Хотя зной еще не спал, я заглушила мотор, чтобы огни фар не выдали нашего местонахождения.

- Ну, выкладывай, Джей-Кат, - потребовала я. - В чем дело?

- Одно я знаю наверняка, - сказала она слегка дрогнувшим голосом. Этот человек чертовски опасен. В школе он не раз хвастал, как они с братом пришили своих родителей. Однако то ли потому, что тогда они были еще малолетками, то ли потому, что полиция так и не сумела доказать их вину, но оба остались безнаказанными.

- Это в Шелби случилось?

- Нет, мэм. В Шелби детки своих предков не убивают. В крайнем случае, переезжают в другое место. Например, в Уилмингтон.

Я посмотрела в зеркальце заднего вида. "Ламборгини" стояла на прежнем месте. Окна дома были освещены, как и прежде.

- А знала ты его брата? Он ожирением не страдал?

- А папа римский в бога верит? - Джей-Кат любит изъясняться необычными метафорами.

- Но я не понимаю, - захныкала я. - Неужели это те же самые братья? Один тощий, второй жирный, оба - лопоухие, как слоны. Пожалуйста, Джей-Кат, расскажи мне про них все, что знаешь.

Джей-Кат почесала в затылке и задумчиво уставилась на меня. Глазищи у нее иссиня-серые, но ничего не выражают. Как у какой-нибудь коровы из Скандинавии.

- Что ж, его брат - писатель.

- Писатель? - тупо переспросила я.

- По крайней мере, считался таковым в нашей школе. Джонни Вестерман. Он сочинял потрясающие рассказы. Вечно хвастал, что будет богат и знаменит. Господи, Абби, а вдруг и Альберт решил писателем стать?

- Нет, я просто поверить не могу, - проскулила я.

- Это правда, Абби. Один из рассказов Джонни был настолько трогателен, что наша учительница обрыдалась, когда его читала.

- Этому я как раз верю, - жалобно сказала я. - Но не могу поверить, что вляпалась в такую переделку. Только малолетних убийц мне не хватало. Как будто я Анжела Лансбери* (*Американская актриса, самая известная роль в сериале "Она написала убийство").

- Ну, что ты, Абби, ты гораздо старше.

- Спасибо, зайчик, - с чувством промолвила она, включила зажигание и нажала педаль акселератора.

Наверно, со стороны выглядело глупым, что я звонила из автомата, расположенного напротив бензозаправочной станции. Но в ту минуту это казалось мне куда безопаснее, чем звонить из дома, ведь в наши дни любой может поставить себе телефон с определителем номера. Джей-Кат, которая превосходно создает звуковые эффекты, помогала мне заманить Джонни Носа в ловушку.

- Мистер Вестерман? - прогнусавила я, прикрыв рот носовым платком и старательно изображая английский акцент.

- Извините, мэм, вы не туда попали, - сказал писатель, но трубку вешать не стал.

- Мистер Вестерман, меня зовут Кристи Марпл, и я звоню вам из Лондона.

- Послушайте, я ведь уже сказал вам...

Тем временем Джей-Кат, приложив ладони ко рту, протяжно загудела, подражая отдаленному реву пароходика на Темзе.

- Мистер Вестерман, я представляю адвокатскую контору "Дорфман, Марпл и Дейли", одну из самых уважаемых во всей Великобритании.

- А я тут при чем?

- Похоже, вы унаследовали весьма крупное состояние.

- Неужели?

- Да. Судя по нашим архивам, ваш прапрадедушка был младшим сыном лорда Энгуса Вестермана, знаменитого английского фабриканта. Это так?

- Вполне возможно. У моей мамы в Англии оставались какие-то предки.

- В данном случае речь идет о предках только по отцовской линии.

- О, ну это уж наверняка. Папа был англичанин до мозга костей.

- А его фамилия была Вестерман?

- В черт знает каком поколении.

- А его отец родом из Уилмингтона, Северная Каролина?

- Да, мэм, совершенно верно.

Джей-Кат загудела, подражая клаксону лондонского такси.

- Отлично. Теперь все становится на свои места. Дело в том, что ваш двоюродный дедушка Луис Вестерман - он, к сожалению, лордом стать не успел - скончался, не оставив в Англии ни единого наследника, и...

- А как велико наследство?

- О, миллионы.

- Фунтов или долларов?

Джей-Кат издала резкий, крайне неприятный звук; таким образом, по ее мнению, британские кареты "скорой помощи" расчищают себе дорогу в "часы пик".

- Э-ээ... евродолларов. Но речь все равно идет о миллионах. Однако, мистер Вестерман, судя по нашим сведениям, у вас в Америке есть брат. Это так?

- Нет, мэм.

- Сейчас я вам прочитаю. Вот здесь черным по белому написано: "Альберт Вестерман".

- Ах, да. Но это было давно.

- Скажите, мистер Вестерман, ваш брат также проживает в Шарлотте?

- По правде говоря, мэм, я уже давно не общаюсь со своим братом. Альберт, он вроде перекати-поля. Вечно мотается по всем Штатам. Вполне возможно, что сейчас он живет в Калифорнии. А то и на Аляске.

- Очень жаль, мистер Вестерман. Дело в том, что в соответствии с английским законодательством, мы не можем...

- Ах, да, мэм, я как раз вспомнил...

К сожалению, именно этот миг Джей-Кат выбрала, чтобы изобразить бой башенных часов. И все испортила.

Нет, не зря Джонни Вестерман отрастил такие огромные уши. - Что это за звуки? - подозрительно осведомился он.

- О, это наш Биг-Бен, - нашлась я. - Каждый час отбивает, знаете ли.

- Странно, у нас здесь время не круглое. А у вас - который час?

Я лихорадочно хваталась за все соломинки. - Он ведь и каждые полчаса отбивает.

- Да, но сейчас десять минут десятого. Я только утром точное время выставил.

- Э-ээ... Биг-Бен сегодня отстает.

- Мисс Тимберлейк, это вы, что ли?

Я бросила трубку и напустилась на Джей-Кат. - Ну что ты натворила! Из-за тебя он меня узнал.

Джей-Кат часто заморгала, но на ее хорошенькой мордочке ровным счетом ничего не отразилось. - Я не виновата, что ты не умеешь гласные глотать.

- Я очень тщательно глотала гласные, - возразила я. - Вместе с костями. И зачем ты так некстати со своим дурацким Биг-Беном влезла?

- Послушай, Абби, раз ты себя так ведешь, то отвези-ка меня лучше домой. Я бы за это время хоть лишний дюйм поп-корна нанизала. А то и больше, если ты права, и надо брать воздушную кукурузу.

- Прости, Джей-Кат, - спохватилась я. - Просто я очень испугана. Альберт Вестерман знает, что я напала на его след, а если они с братцем и вправду своих родителей ухлопали, то... Кстати, как они это проделали?

- Молотили их во сне по головам бейсбольными битами. Во сне родителей, я имею в виду.

Я содрогнулась. - Ты уверена?

- Они показали мне такие же бейсбольные биты. И вообще, как я уже говорила, они этим все время хвастались.

Я осмотрелась по сторонам. Тощая блондинка в туфлях на толстенных "платформах" заливала бензин в бак своего автомобиля, а из магазинчика при бензозаправочной станции выходил старичок с газетой подмышкой. Ничего необычного я не заметила.

- Мне кажется, что именно братья Вестерман могли накануне взломать дверцу моей машины, - задумчиво промолвила я.

- Они лупили по ней бейсбольными битами? - поинтересовалась Джей-Кат.

- Нет. Но Утко явно следил за мной. Сначала увязался за мной в дом престарелых, а потом к Сьюзен клеился. Кстати, а мотоциклист? И потом еще негритянка из церкви... Послушай, Джей-Кат, ты никогда не страдала паранойей?

Джей-Кат закатила свои коровьи глаза. - Нет, конечно. Я просто не прислушиваюсь ко всяким потусторонним голосам.

Я вздохнула. - Спасибо, милочка. Я знала, что могу на тебя положиться.

Джей-Кат расцвела. - Стараюсь. Кстати, Абби, почему бы тебе ни рассказать Грегу обо всей этой чертовщине?

- Да, ты права, - задумчиво ответила я. - Наверное, стоит.

Но я понимала, что так и не решусь рассказать ему все. При всем моем хорошем отношении к Грегу я в глубине души опасалась, что, узнав все подробности о моем Ван Гоге и возне вокруг него, он заставить меня выйти из игры. Грег способен быть осторожным, как курица на перекрестке лисьих троп. Но я не собиралась сидеть, сложа руки, дожидаясь, пока Грег решит все мои проблемы. Мама уверяет, что с самого рождения я была непоседой. Если ей верить, я сбежала едва ли не с родильного стола. Тут она, конечно, слегка преувеличила, но смысл не исказила. Энергия кипела во мне с рождения, а вот суетливость я уже, наверное, с молоком всосала. И сейчас приняла решение, что должна сама во что бы то ни стало разобраться в этой головоломке, пусть даже и не сегодня. А теперь пора было везти Джей-Кат ко мне домой, чтобы свести ее с сержантом Бауотером.

К тому времени как Грег со своим напарником наконец заявились, опоздав на целый час, мы с Джей-Кат успели нанизать футов восемь поп-корна. И сделали бы еще больше, не будь Джей-Кат голодна как волк. Она умяла два сандвича с ветчиной - сперва заставив меня подписать бумагу, что свиньи произошли не от динозавров, - а потом расправилась с тремя здоровенными каролинскими персиками. Миска с поп-корном стала для нее вторым десертом.

- Ух ты, посмотрите-ка, кого наша кошечка принесла, - такими словами приветствовала я Грега. К тому времени я была уже сыта россказнями Джей-Кат по горло. Еще одна байка про Шелби и его обитателей, и я бы изверглась, подобно Везувию, и стерла этот городок с лица земли.

- Извини, Абби. Нам пришлось спешить на выручку двоим другим патрульным. Попытка вооруженного ограбления магазинчика при автозаправке.

- Где, на автостраде близ студенческого городка?

Грег смерил меня странным взглядом. - Нет, это уже вне нашей юрисдикции. Ограбление было в Провиденсе.

- Ты мог хотя бы позвонить.

Сержант Бауотер выступил вперед. - Извините, мэм, но следователь Уошберн... - Внезапно Бауотер осекся. Челюсть его отвалилась, а глаза полезли на лоб. Он только сейчас заметил Джей-Кат.

И Джей-Кат его узрела. - Боже, - взвизгнула она. - Это и есть твой красавец?

Щеки сержанта залились рыжей краской, мириады веснушек слились воедино. Вдобавок у него, похоже, язык отнялся.

- Абби! - Джей-Кат посмотрела на меня сияющими глазищами. - Он даже лучше, чем я ожидала.

- К тому же он из Шелби, - горделиво добавила я.

Джей-Кат застонала. Точь-в-точь моя мама, когда запускала зубы в шоколадный торт.

- Любовь с первого взгляда, - провозгласила я.

Грег фыркнул. - Побойся бога, Абби. Вы не дали ему и слова сказать.

- Классические симптомы, зайчик. Не говоря уж о том, что Джей-Кат все равно не услышала бы его, даже кричи он во весь голос. В ее голове уже свадебный марш играет. В исполнении Венского симфонического оркестра.

- Ну, а нам с тобой что делать?

- Нам? Да ровным счетом ничего. Разве что - не мешать им. - Я сграбастала его за загорелый локоть и увлекла на кухню. - Ты голоден? У нас, возможно, кусок ветчины остался.

- Нет. - Грег покосился в сторону гостиной. - Ты уверена, что мы им не понадобимся?

- Они наслаждаются друг дружкой, поверь. Само небо свело их вместе. Кстати, Грег, тебе приходилось слышать о братьях по фамилии Вестерман?

Грег пожал широченными плечами. - Нет.

- Альберт и Джонни, - подсказала я.

- Это не певческий дуэт?

- Ты имеешь в виду Эдди Альберта, который, кстати, поет один. А я о двоих братьях говорю.

- Так они тоже певцы?

Я вздохнула. - Да. Приезжают в Шарлотт на гастроли. В следующую пятницу дают концерт в "Овенсе". Я хотела тебя пригласить.

Грег расцвел. - С тобой, деточка, хоть на край света. - Он любовно обнял меня. - Обожаю, когда женщина сама приглашает. А еще, когда...

Я ловко выскользнула из его объятий. В гостиной по-прежнему царила гробовая тишина. Поверьте, я вовсе не против тишины, но в данном случае столь затянувшееся молчание начинало меня не на шутку тревожить. Я ведь лишь пару дней назад выстирала все покрывала.

Глава 21

Благодаря Айрин, я позволила себе вдоволь выспаться. Свет, просочившийся сквозь жалюзи, разбудил меня около десяти утра, но я еще совершенно в наглую позволила себе понежиться в постельке. Полное растление. В моем доме постельное белье заведено менять в пятницу, и, прежде чем отойти ко сну, я это проделала. Нет ничего более восхитительного на свете - не считая, разве что, свеженькой сдобы с корицей, - чем возможность всласть поваляться на чистых простынях. Я нежилась, зевала, потягивалась, словом, предавалась немыслимому разгулу. Мотька, который весит фунтов десять, тоже нежился, зевал и потягивался, причем - на моей груди. Удивительно еще, что я дышала.

Когда около одиннадцати зазвонил телефон, я расслабленно протянула руку, сняла трубку и промурлыкала: - Алло?

- Абби? Это Роб. Ты очень занята?

- Я еще валяюсь, зайчик. А ты уже на работе, да? - Я даже не пыталась изгнать из голоса ликования.

- Нет, Абби. Я сейчас в шарлоттском международном аэропорту имени Дугласа.

- И я с ним, - глухо донесся до моего уха голос Боба.

Я спихнула Мотьку с груди и присела. - Как, вы летите в Нью-Йорк? Вы же говорили, что это эксперт сам прилетает сюда завтра.

- У этого эксперта есть имя, Абби. Его зовут Реджинальд Перри, и он является общепризнанным в мире авторитетом по Ван Гогу и его апокрифам.

- Что-что?

- Я имею в виду произведения живописи, которые приписывают кисти Ван Гога, но которые на самом деле таковыми не являются.

- У меня - подлинник! - запальчиво выкрикнула я.

- Не сомневаюсь. Так вот, Абби, дело в том, что Реджинальд никогда еще не был на юге, а потому решил прилететь сюда раньше и пару деньков поваляться на пляжах Мертл-Бич.

- Честно?

- Не сойти мне с этого места. Если у нас все выгорит - то есть, картина окажется подлинной, - то мы с Бобом сами отвезем его в Мертл-Бич. Парочка дней отдыха нам тоже не повредит.

- Господи, я просто поверить не могу, что крупнейший эксперт из Нью-Йорка мечтает о том, чтобы поваляться на пляже курортного городка. Кстати, я вычитала в какой-то газетенке, что свободно туда впускают только уроженцев Каролины. Все остальные должны предъявлять свидетельство о рождении, выданное в штате Огайо.

- Короче, Абби, можем мы сейчас к тебе заехать?

- Сейчас? - Я замялась. - Днем я иду на похороны, да и вечер у меня весь занят.

- Когда начинаются похороны?

- В два, но...

- Пустяки. Я звоню тебе по сотовому телефону, и мы с Бобом уже в пути. Через двадцать минут будем. - В трубке послышались короткие гудки.

- Нет, не надо! - только и успела пискнуть я. Потом в сердцах швырнула трубку. Перезвонить Роб-Бобам было некуда, поскольку номера мобильного телефона Роба я не знала.

Поставленная перед фактом, я решила показать товар лицом. До того, как позвонил Роб, я собиралась разгуливать по дому в шортах и в майке, а переодеться лишь перед самым отъездом на похороны, но теперь стало ясно, что этот номер не пройдет. Я приняла рекордно быстрый душ в истории и едва успела продеть голову в вырез предназначенного для похорон ситцевого платья с цветочками, когда в дверь позвонили.

Заткнув мокрые пряди волос за уши, я рысью метнулась к двери и отважно ее распахнула. Даже не удосужилась заглянуть в недавно врезанный "глазок". В любом случае, я рассчитывала, что Реджинальд Перри предстанет передо мной щегольски одетым, возможно, с усами Мориса Шевалье, и в цилиндре. Но, как оказалось на самом деле, спутник Роб-Бобов был одет в длинные шорты и розовую футболку с надписью "Я люблю Нью-Йорк" на груди. Судя по его животу, он был на девятом месяце беременности, но вместо подобающей ортопедической обуви, на ногах у него были сандалии! До чего же люди докатились? Нет, если моя мама и впрямь хотела помочь человечеству, я бы на ее месте, не в Африку миссионершей отправилась, а вступила в ряды особой полиции по соблюдению правил этикета в одежде.

Пока я возбужденно трясла крупнейшего в мире эксперта за руку, горячую, как свежесваренный грог, и почти столь же мокрую, Роб с гордым видом представил нас друг другу.

- Вы даже представить себе не можете, как я волнуюсь, - сказал Реджинальд. По выговору он совершенно не походил на нью-йоркца. Переехал, должно быть, из какой-нибудь глухомани.

Я незаметно вытерла ладонь о подол юбки и впустила мужчин в гостиную. - Я страшно рада, что вы приехали, мистер Перри.

- Зовите меня Реджи, пожалуйста. Все мои друзья зовут меня так.

Я благодарно улыбнулась. - А вы можете называть меня Абби. Чаю хотите?

Реджинальд неожиданно рассмеялся. - Шутите, да? Только чая мне в такую жарищу и не хватало.

- Она имеет в виду ароматизированный чай, - пояснил Роб. И тут же добавил: - Ледяной.

- Звучит заманчиво, - сказал Реджинальд. - Кстати, а пива у вас нет?

- Сейчас посмотрю, может, где-нибудь и нарою. Вам непременно разливное подавай, или баночное сойдет?

- Абби! - укоризненно промолвил Роб.

Реджи расхохотался. - Баночное меня вполне устроит. Но только сначала я хотел бы воспользоваться туалетом.

Я указала на коридор. - Первая дверь налево.

- Абби, - сурово заговорил Роб, едва Реджи прикрыл за собой дверь ванной. - Ты хоть понимаешь, с кем только что разговаривала?

- Ты имеешь в виду этого пузана, от которого за милю конским потом разит? Мне даже непонятно, как его в самолет впустили? И одет, как огородное пугало. Скоро приличному человеку вообще некуда...

- Реджинальд Перри имеет полное право одеваться, как ему вздумается, жестко оборвал меня Роб. - Он - величина мирового масштаба!

- Вдобавок, - прошептал Боб, - чья бы корова мычала, Абби... Ты взгляни на свои волосы - они грязные.

- Господи! - взвизгнула я. - Кондиционер! Я забыла его смыть!

- Не волнуйся, Абби, - смилостивился Роб. - Реджи - человек великодушный, он не обращает внимания на такие пустяки. - Он вдруг нехорошо хихикнул и добавил: - Тем более что у тебя платье шиворот-навыворот надето.

- Что? - У меня оборвалось сердце. Я быстро потупила взор. Так и есть - чертово платье наизнанку надето. Все швы торчат наружу, а цветочки еле-еле просвечивают изнутри. Конская попона, а не платье!

- Отвернитесь! - рявкнула я.

Роб-Бобы повиновались, и я поспешно переоделась. В результате снаружи платье оказалось испачканным белыми полосками от дезодоранта. Я едва успела стереть их влажной салфеткой, когда вернулся Реджи. Я тут же вручила ему холодное, запотевшее пиво. Может, не заметит влажных следов на моем платье и измочаленную салфетку.

- Я уже готова проводить вас в спальню для гостей и показать вам товар лицом, - сказала я.

Никакого тайного смысла в моих словах не было и в помине, и тем не менее Роб-Бобы дружно ахнули, а Боб предостерегающе поднес палец к губам.

Реджи улыбнулся. - Милая, Абби, этого момента я ждал всю свою жизнь. Если в ваших руках и впрямь окажется "Поле, поросшее чертополохом", то я умру счастливым.

Реджи пялился на картину, разинув рот так широко, что туда без труда забрались бы не только мухи, но и пара охотившихся на них лягушек. Я даже усомнилась, жив ли он еще. Роб-Бобы тоже сидели, затаив дыхание. Либо вообще дышать перестали. Только трех трупов на руках мне и не хватало. Чтобы выбраться из такой переделки, мне и десяти миллионов может не хватить.

- Ну так что? - требовательно вопросила я, когда прошла целая вечность. - Она или не она?

Реджи несколько раз раскрывал и снова закрывал рот, пока наконец не выдавил: - Да.

- Что "да"?

- Оно, как пить дать.

- Оно? - переспросила я. Неужели мировые светила стали относить картины к среднему роду, подобно, скажем, озерам или окнам?

- Оно, "Поле, поросшее чертополохом".

- Значит, это Ван Гог? - вскричала я.

Реджи уязвленно посмотрел на меня. - В этом нет никаких сомнений, сказал он. - Руку этого мастера спутать невозможно. Эти мазки - творение величайшего гения.

Роб шумно выдохнул. - Вы твердо уверены? - спросил он звенящим от напряжения голосом. - В том смысле, что даже не станете брать на анализ кусочек краски и так далее?

Я заслонила картину грудью и растопырила руки. - Тот, кто посмеет отскоблить от этого чуда хоть крупицу краски, падет на месте!

- Не волнуйся, Абби, - сказал Роб. - Реджи в этом собаку съел.

Я обожгла мировое светило свирепым взглядом. Реджи и ухом не повел. Образец краски на анализ я должен взять непременно, - провозгласил он. - Но вы не беспокойтесь, Абби, отскабливать я ничего не буду. Но мельчайшая толика краски со столь почтенного холста останется на кисточке даже после самого легкого прикосновения. В противном случае, я воспользуюсь бритвенным лезвием и отхвачу столь тонкий слой, что невооруженным взглядом вы его даже не увидите. Ну и, конечно, я возьму на анализ крохотный фрагмент самого холста, но - с обратной стороны. Поверьте, даже специалист моего масштаба не заметит, что картина хоть сколько-нибудь пострадала.

- Только аккуратней, пожалуйста, - срывающимся голосом попросила я. Эта картина - гарантия моей безбедной старости.

- Принести ваш чемоданчик из машины? - спросил Боб.

Реджи кивнул. Он не мог оторвать глаз от Ван Гога. Я с гордостью вспомнила, что подобным образом держался со мной Бьюфорд в нашу первую брачную ночь.

Пока Боб отлучился к машине, а Реджи таращился на картину, Роб увлек меня в угол комнаты.

- Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что картина может оказаться фальсификатом? - спросил он.

- Что? - тупо переспросила я. - Но ведь он...

Роб опустил свою холеную руку на мое плечо. - Я просто не хочу, чтобы ты слишком рано уверовала в победу. Ради твоего собственного блага. На всякий случай.

- Я не собираюсь полагаться на случай, - прошипела я. И, стряхнув руку Роба, подлетела к Реджи и ухватила за розовый рукав. - Вы ведь уверены, что это подлинник, да?

Реджи утер глаза другим рукавом. - Я готов поставить на карту собственную репутацию, - провозгласил он. - Это настоящий переворот в мире искусства, Абби. А для вас - колоссальная удача. - Чуть помолчав, он добавил: - Вы можете не беспокоиться: я решил отменить отдых в Мертл-Биче, и вылечу в Нью-Йорк первым же рейсом, на котором окажется свободное место.

- Правда? - оживилась я.

- Жаль, конечно, - с улыбкой сказал он. - Я ведь не забыл прихватить свое свидетельство о том, что появился на свет в штате Огайо.

- Как, значит, я была права? - изумилась я. Невероятно, ведь байку о необходимости иметь с собой свидетельство о рождении я придумала буквально пару часов назад. С другой стороны, в нашей стране всякое возможно. Сама я уже сто лет не ездила в Мертл-Бич. В мое время казалось, что там отдыхаем только мы, каролинцы. Теперь же, по слухам, едва ли не девять машин из десяти имеют номерные знаки Огайо.

- Он шутит, - с улыбкой сказал Роб. - По дороге я рассказал ему про твою выдумку. Но он и в самом деле из Огайо.

Реджи кивнул. - Да, я из Цинциннати. Закончил факультет искусствоведения Калифорнийского университета, потом три года обучался в Сорбонне. Ну а сейчас, понятно, живу в Большом Яблоке. Как и все остальные.

- За исключением, разве что, Роба, - съехидничала я.

- Ну - почти все, - поправился Реджи.

Вошел Боб, запыхавшийся от спешки. - Вот ваш чемоданчик. Я ничего не пропустил?

Роб ухмыльнулся. - Ты проиграл пари. Абби стоит, как видишь.

Я навострила уши. - Что за пари?

Боб покраснел до корней волос. - Я поспорил на пятьдесят долларов, что, если Реджи признает Ван Гога подлинным, то ты грохнешься в обморок.

- В обморок? - возмутилась я. - В жизни со мной такого не случалось!

- Тс-сс! - Роб щелкнул пальцами. - Не мешайте ему.

Я, наверно, никогда не смогла бы присутствовать на хирургической операции. Да что там присутствовать - я и по телевизору ни малейшего вида крови не выношу. Однажды я легкомысленно наблюдала за совершенно пустяковой пластической операцией, которую проводили на шоу Опры, и в итоге меня вырвало только что съеденным печеньем. Но одно дело, когда тебя тошнит в кресле перед телевизором, и совсем другое - заблевать драгоценного Ван Гога.

Считайте меня малодушной, но я бочком, по-крабьи, выбралась из гостевой спальни и ничком кинулась на софу. Боб, славная душа, хотя и янки, последовал за мной. Между нами, он бы тоже не перенес столь варварской процедуры.

- Ну что, Абби, ты уже придумала, как распорядишься этими бешеными деньгами? - спросил он.

- Если картина окажется подлинной?

- Это точно подлинник, - отмахнулся Боб. - Реджинальд Перри никогда не ошибается. Должно быть, ты мечтаешь о том, чтобы продать свою лавку и уйти на покой?

- Не знаю, - вздохнула я. - Мне толком и подумать-то некогда было. А у тебя какие планы? Как ты потратишь свою долю?

- Ах да, доля. Мы с Робом подумываем о том, чтобы построить дом в фешенебельном районе. С высокими потолками и просторными залами для нашего антиквариата.

- А если бы вам весь куш достался? - полюбопытствовала я. - Вы бы перебрались в какое-нибудь другое место?

Боб без труда прочитал мои мысли. - Ты имеешь в виду что-то вроде Сан-Франциско или Ки-Уэст* (*город на самом юге штата Флорида)?

- Да.

- Навряд ли. Нам с Робом и здесь хорошо.

- Мне тоже, - призналась я. - Но меня сбили с толку журналы по торговле недвижимости. Те, что в любых супермаркетах продают, с заманчивыми глянцевыми обложками, зовущими куда-нибудь в Майами или в Атланту. Так вот, в одном из них я высмотрела объявление о продаже одного из крохотных Багамских островков. Площадью в два с половиной гектара. С особняком и домиком для прислуги. Но за него просят двадцать пять миллионов. - Я вздохнула, внезапно осознав себя нищей, как церковная крыса. - Если я продам картину за десять миллионов, то не посмею и мечтать об этом острове. Впрочем, наверно я все равно не потяну на такую покупку, даже если выручу все двадцать миллионов. А вдруг я еще в какие-нибудь неприятности с налогами влипну? Не смогу выплатить всю сумму. Даже думать тошно о том, чтобы провести остаток дней в багамской тюрьме. Там, наверно, и кондиционеров в камерах нет. Как ты думаешь?

Боб расхохотался. - Узнаю нашу Абби! Обожаешь навлекать на себя неприятности. Ты, наверно, единственная женщина на свете, которая даже в мечтах кончает банкротством!

Я уже хотела было вступиться за свои недостатки, когда из спальни выпорхнули Роб и Реджи. Оба сияли.

- Оп-ля! - Роб с торжеством показал мне маленький пластиковый пакетик.

Я вскочила. - Ну и?

- Больной - я имею в виду холст - перенес операцию с легкостью.

Я опрометью кинулась в спальню и убедилась, что Роб говорит правду. Я вернулась в гостиную. - Сколько времени уйдет на лабораторный анализ?

Все уставились на Реджи.

- Это займет... - он выждал театральную паузу, явно наслаждаясь нашим смятением. - Одну-две минуты.

- Одну-две минуты, - хором повторили мы.

- Разумеется, обычно это занимает куда больше времени, однако я располагаю образцами краски "Звездной ночи", а также шести других картин Ван Гога. Так что ответ на свой вопрос вы получите уже сегодня вечером. Если, конечно, Роб сумеет изменить дату вылета на моем билете.

- Постараюсь, - сказал Роб.

- Но сегодня вечером я приглашена на ужин! - жалобно вскричала я.

- И не можешь отказаться? - в голосе Боба прозвучало искреннее сочувствие.

- Ужин у самой Королевы, - призналась я. - Явка строго обязательна.

Реджи взглянул на меня с уважением. - Вас приглашает Ее величество, Елизавета Вторая? Мне приходилось брать на экспертизу многие работы из ее коллекции.

- Ее Выпендрючество, Присцилла Первая.

- Подруга ее матери, - пояснил Роб. Затем обратился ко мне: - Не волнуйся, Абби - как только я что-нибудь выясню, то сразу тебе перезвоню. Телефон миссис Хант я знаю.

- Неужели?

- Да, она одна из лучших наших покупательниц, - пробасил Боб. - Не далее как на прошлой неделе, например, приобрела дорогущее кресло.

Меня так и подмывало отчихвостить их за торговлю с моей врагиней, но в нашем бизнесе, как в любви и войне, все средства хороши. - Где же пока останется картина? - спросила я.

Реджи нахмурился. - А где вы держали ее до сих пор?

- В первую ночь - у Роба в сейфе, - простодушно ответила я. - А вторую - там, где и сейчас.

Роб-Бобы побелели, как праздничная скатерть моей мамы. - О, Абби! простонали они в один голос.

- Но ведь я спала в соседней комнате! - вскричала я. Понятно, я не собиралась признаваться, что целый день моталась черт знает где.

- Вообще-то, - начал Реджи, - кровать - не самое худшее место для хранения холста. Особенно, если его вынуть из рамы.

Роб-Бобы оживились. - Что вы говорите?

- Конечно, спрятать холст следует под простыни. Один мой приятель, когда вечно был не в ладах с законом... Впрочем, это к делу не относится. Одним словом, положите холст на матрас, а сверху прикройте простыней и одеялом. Так его обнаружить даже труднее, чем в сейфе. Как бы тщательно не был припрятан сейф, классный вор всегда его найдет.

- Даже в биде? - спросила я, и тут же звонко шлепнула себя по губам.

Роб-Бобы нахмурились, а Реджи заулыбался. - Даже там. Одной из моих клиенток вообще смастерили сейф в виде кошачьего отхожего места. Знаете, ящичек такой с наполнителем?

- Еще бы! - вскричала я. -Лучшие годы моей жизни ушли у меня на мытье и чистку этой дряни.

- Так вот, один ушлый жулик обнаружил этот сейф за пять минут. А вскрытие заняло у него еще пару минут. Умыкнул бриллиантовое колье стоимостью больше миллиона долларов. А все это время моя клиентка беззаботно плескалась под душем буквально в двух шагах от него.

- Бриллианты, - промолвила я, глядя на Боба. - Об этом я не подумала.

- Абби, только не вздумай сесть на кровать после того, как спрячешь картину, - заботливо предупредил Роб.

- И Матвея гони в шею, - посоветовал Боб.

Мы нервно рассмеялись. Да, повод для беспокойства у нас был. К заходу солнца, если все пройдет благополучно, я стану мультимиллионершей, Роб - по меньшей мере, миллионером, а репутация Реджи взлетит до небес.

Если все пройдет благополучно.

Глава 22

Время истекало с пугающей стремительностью. Мне предстояло погладить еще одно платье - увы, не черное, - выполоскать из волос остатки кондиционера, ну и, конечно, перекусить. После сдоб с корицей у меня маковой росинки во рту не было.

Некоторые убеждены, что пигалицам вроде меня есть вообще не обязательно. Я же предпочитаю считать себя существом вроде колибри. С крохотным животиком, но способностью невероятно быстро сжигать энергию. Традиционное питание по схеме "завтрак, обед и ужин" это не для меня - я должна перекусывать семь-восемь раз на дню. Вот почему по пути в Рок-Хилл я просто не могла не остановиться перед знакомой забегаловкой в Пайнвилле. Вскоре, проглотив омлет из двух яиц, бекон и пару оладий, я почувствовала себя человеком. Правда, на похоронную церемонию, к сожалению, опоздала.

- Мне за тебя стыдно, Абби, - прошептала мама, когда я пристроилась рядом с ней на церковной скамье. - Последний гимн уже поют. Видишь, идет подготовка к выносу гроба.

Мама была права. Как и заведено в епископальных церквях, гроб был накрыт тяжелой тканью, так называемым покровом. Двое мужчин, наверное, из похоронного бюро, взявшись за края, уже успели стянуть покров, и теперь складывали его. Минуту спустя они выкатят гроб в центральный проход, где его подхватят носильщики и воздвигнут на катафалк, после чего погребальная процессия направится к кладбищу.

- Ты на кладбище-то хоть пойдешь? - осведомилась мама, которая сидела и тихонько подпевала церковному хору.

- Признаться, на это я не рассчитывала.

- Ты должна, Абби. Очень некрасиво получится, если ты сразу,

не успев прийти, улизнешь.

- Хорошо, мама, - угрюмо промолвила я. - Пойду.

Я огляделась по сторонам. Благодаря связям семейства Суини - в основном, конечно, Хортенс Симмс, - народу в церкви было столько, что яблоку упасть негде. Моего отсутствия на кладбище никто не заметит, и уж меньше всех - рассеянная Адель Суини.

- Я думала, ты свое черное платье наденешь, - пропела мама. Как всегда, сфальшивила. Хотя мама давно поет в церковном хоре, музыкального слуха у нее от этого не прибавилось.

- Я тут в одну переделку угодила, - ляпнула я в свое оправдание.

- А теперь на меня посмотри. Ничего не замечаешь?

Я взглянула на маму, впервые толком ее рассмотрев. Слава богу, что мы допевали последний куплет, ибо я так вздрогнула, что песенник свалился на пол.

- Как, ты пришла в черном!

- Ну, разумеется. Гилберт Суини приходился Хортенс Симмс сводным братом, и я...

- А Хортенс Симмс - злейшая соперница Королевы! - перебила я. Худшего времени для своей ядовитой реплики я выбрать не могла - гимн завершился, и все, мною сказанное, кроме союза "а" прозвучало посреди внезапно наступившей тишины, как гром среди ясного неба.

Головы всех присутствующих, словно по команде, повернулись в мою сторону.

- Абби! - мама в ужасе всплеснула руками.

Черт, как же выбраться из этой задницы? Я поспешно преклонила колени и принялась истово молиться.

- Можешь встать, - сухо сказала мама несколько минут спустя. - Почти все ушли. Если не поторопимся, то не догоним процессию.

Я огляделась по сторонам. Да, в церкви осталось лишь

несколько человек; несомненно, для того, чтобы перемыть мне косточки. Мы с мамой понеслись на стоянку. В Рок-Хилле лишь недавно отказались от полицейского сопровождения погребальных кортежей, но, несмотря на это, уважение к проводам в последний путь не уменьшилось. Автомобилисты, как правило, почтительно притормаживают и терпеливо пропускают всю процессию.

Мы забрались в мамин автомобиль, поскольку он был оставлен куда ближе от выхода, чем мой. За руль уселась я сама, ибо мама признает лишь крайние варианты: либо гнать во весь опор, либо стоять. Поотстать от остальных мы не слишком опасались, потому что прекрасно знали, где находится кладбище. В трех кварталах от церкви я притормозила на красный свет.

- Могла бы хоть чуть-чуть подкраситься, - проворчала мама, меряя меня критическим взором.

- Тьфу ты, дьявол! - выругалась я, изо всех сил ударяя ладонью по рулевому колесу. К счастью, по клаксону не попала.

- Господи, Абби, да что с тобой творится? Если ты в ответ на самое невинное замечание так взрываешься, то пора психиатру показаться. А твоя внешность - твое личное дело. Хочешь выглядеть пугалом, ну и ладно.

- Извини, мама, дело вовсе не в твоих словах. Просто за нами эта женщина...

- Надеюсь, она не болтает по мобильнику? Терпеть не могу, когда женщина, сидя за рулем, беседует по сотовому телефону. Это очень...

- Мама! Она не беседует по сотовому телефону. Это опять Марина.

- Кто, золотце?

- Та самая особа, с которой вы вчера чаевничали. Так называемая туристка.

Мама попыталась обернуться, но ей помешал ремень

безопасности. - Господи, золотце, ерунда какая. Марина была в нашем городе проездом. Если бы она хотела переночевать, я бы предложила ей свою гостевую спальню. Да и почему ты считаешь, что это она? Ты ведь ее в глаза не видела.

Я прикусила язык, не зная, стоит ли рассказывать маме все, что мне известно. - Я знаю, мама - это она. Я ее однажды видела.

- Тогда опиши ее, золотце.

- Чернокожая женщина в темно-синем автомобиле.

- И все?

- Ну...

- Ты меня просто поражаешь, Абигайль, Луиз Уиггинс Тимберлейк. - Голос мамы дрогнул от справедливого негодования.

Зажегся зеленый свет, я нажала на акселератор, свернула направо на Мейн-стрит, почти сразу вырулила налево, на Хэмптон, и тут же повернула на Вест-Блэк. Затем, не снижая скорости, въехала в общественный гараж, напротив полицейского участка. Подождав минут пять и, убедившись, что темно-синий автомобиль отстал, я продолжила путь к кладбищу. Все это время мама читала мне лекцию о вреде расовых предрассудков и о том, что если каждый из нас мог бы при рождении выбирать себе внешность, то Земля была бы населена шестью миллиардами Мелов Гибсонов. Я уважительно внимала маминым тирадам, лишь несколько раз позволив себе выразительно закатить глаза. Поверьте, если бы по Земле топтались шесть миллиардов Мелов Гибсонов, в то время как а я еще на свет не появилась, то я выбрала бы совершенно иной облик, например - миссис Мел Гибсон.

- Мама, я вовсе не расистка, - сказала я, когда мы подъехали к кладбищу. - Просто точнее описать ее внешность я не могу. В конце концов, на похоронах в нашем городе не так часто встречаешь негритянок.

Мама хмыкнула и потрепала свои жемчуга. - Лично я никогда не обращаю внимания на цвет кожи.

- Мамочка, я и сама его не замечаю. Но я имела в виду, что эта женщина меня пасет.

- Пасет? - недоуменно переспросила мама.

- Ну - следит за мной, - поправилась я.

Мама вздохнула и сокрушенно покачала головой. - Главное, Абби, чтобы психиатр был хороший. Посредственность может таких дров наломать...

- Господи, мамочка, ну что ты несешь? Я точно знаю - эта та же самая женщина, которую я видела в среду вечером на аукционе. И машину ее я тоже узнала.

- Все машины похожи друг на друга, - провозгласила мама. - А синих вообще хоть пруд пруди. Взять, например, твою.

Между тем, мы въехали на территорию кладбища. Было уже ясно, что мы опоздали. Поставить автомобиль мне пришлось у самых ворот, тогда как погребение состоялось на холме в противоположном конце кладбища.

- Ступай туда, мама, - сказала я, кивая в ту сторону.

- А ты, золотце? Ты на меня рассердилась?

- Разве что самую малость. Но дело не в том.

- А, понимаю. Ты хочешь остаться здесь и высматривать тайных агентов.

Когда убеждение не действует, проще уступить.

- Ты, как всегда, угадала, мамочка. - Я похлопала свою сумочку. Слава богу, не забыла прихватить кинжал, яд и блокнотик с шифрами. Торопись, мама - церемония уже началась.

Мама, ворча себе под нос, засеменила прочь. Я, оставшись одна, слегка наклонилась, чтобы меня не было видно. Крохотный рост дает мне, как минимум, одно преимущество: чтобы затаиться в машине, мне вовсе ни к чему корчиться в три погибели.

Не прошло и двух минут, как мои чуткие уши уловили шум мотора подкатившего автомобиля. Почти сразу громко хлопнула дверца. Чуть приподнявшись над спинкой сиденья, я увидела Марину, которая со всех ног неслась к месту захоронения.

Я бегом припустила за ней. Не большая радость, учитывая чудовищную жару и дикую влажность.

- Мисс! - срывающимся голосом выкрикнула я. - Эй, мисс!

Марина остановилась и обернулась. Она уже успела преодолеть половину расстояния. Крупных памятников на кладбище Эвергрин - раз, два и обчелся, да и кустов - кот наплакал. Спрятаться ей было негде. И она стала со спокойным видом дожидаться моего приближения. Когда я подошла к ней, пот катил с меня градом, как с жертвы допроса, чинимого Кеннетом Старром* (*независимый прокурор, прославившийся возбуждением скандального дела против Билла Клинтона).

- Я хочу с вами поговорить, - запыхавшись, пробормотала я.

Марина кивнула. - Я и сама догадалась.

Я сморгнула с глаз капли жгучего пота. Марина мне не понравилась: безукоризненная шоколадная кожа, идеально симметричное лицо. Не говоря уж о том, что ноги у нее были длиной с Гринвичский меридиан.

- Может, в тень переберемся? - предложила Марина, указывая на одиноко маячившее неподалеку дерево. Она была одета в шелковый жемчужно-серый костюм и, казалось, чувствовала себя в этом адском пекле, как рыба в воде.

Мы перебрались под сень магнолии. Под ногами шуршала прошлогодняя листва.

Я решила сразу взять быка за рога. - Итак, вы за мной следите!

- Вы правы, - неожиданно согласилась Марина.

- Почему?

- Чтобы больше о вас узнать.

Я гневно скрестила на груди руки, но тут же об этом пожалела ощущение было таким, словно к груди прижали пылающие уголья. - Но зачем?

Марина улыбнулась. Судя по белизне ее зубов, ее мама не перекармливала дочку вредными сладостями.

- Вы ведь мисс Тимберлейк, верно?

- Как будто вы не знаете! - возмутилась я.

- А меня зовут Марина Вайс.

- Ха. И вы, конечно, туристка из Орегона.

- Вот именно. Но в первую очередь, я - следователь, специализирующийся по произведениям искусства.

- Что-что?

- Я расследую происхождение тех или иных произведений искусства. Иногда ищу похищенные.

- Что же, интересно, привело вас в Рок-Хилл? Попытка отыскать спиленные соски статуй Цивитас? Боюсь, что это вам не по зубам, мисс Вайс. Фундаменталисты давно их уничтожили.

Марина не смогла удержаться от улыбки. - Скажите, мисс Тимберлейк, вам не приходилось слышать о картине Ван Гога, которая называется "Поле, поросшее чертополохом"?

Ноги мои подкосились, и, чтобы не упасть, мне пришлось прислониться спиной к стволу магнолии. - Мне некогда ходить по музеям, - угрюмо пробурчала я.

- О, в музее вы это полотно не найдете. Оно было украдено фашистами во время Второй Мировой войны, и с тех пор числится пропавшим.

Я провела языком по внезапно пересохшим губам, но ничего не сказала.

- Украли картину не из музея, - добавила Марина. - А из частной коллекции. Она принадлежала одной еврейской семье. Моей семье, между прочим.

- Вашей? - оторопело переспросила я, лихорадочно пытаясь вспомнить, были ли негры среди представителей пятидесяти колен Израилевых.

- Я понимаю ваше удивление, мисс Тимберлейк. Однако позвольте напомнить, что иудаизм - это вероисповедание, а вовсе не национальность. Да, я вышла замуж за молодого человека из еврейской семьи. Дедушку и бабушку моего мужа зовут Харри и Сельма Вайс. Они - с Лонг-Айленда. "Поле, поросшее чертополохом" принадлежит им.

- Все это очень интересно, миссис Вайс, но при чем тут я?

Марина небрежно разгладила морщинку на жемчужно-серой юбке. - У нас есть основания подозревать, что эта картина в настоящее время находится у вас.

Душа моя ушла в пятки. - Что за чепуха? - выдавила я. - Торговлей крадеными картинами я отродясь не занималась.

- Возможно, злостного умысла вы и не питали. Однако на аукционе, который состоялся в среду вечером, картину приобрели именно вы...

- Но я приобрела лишь жалкую копию! Если это "Звездная ночь", то я папа римский!

- Ну, разумеется, это подделка, мисс Тимберлейк. Однако я подозреваю, что написана она поверх "Поля, поросшего чертополохом". Возможно, для этого использовалась легко смываемая краска на водной основе.

Тут я уже почувствовала себя гораздо увереннее. Даже нашла в себе силы отлепиться от магнолии.

- Заверяю вас, мисс Вайс, что вы заблуждаетесь. Так называемая "Звездная ночь" - единственная картина на холсте. Краски просвечивают с обратной стороны. Более того, с обратной стороны картина смотрится даже лучше.

Марина улыбнулась. - Могу я взглянуть на нее?

- Боюсь, что это невозможно.

В первый раз мне показалось, что Марина лишилась толики самоуверенности. - Неужели вы ее продали?

- В некотором роде, да.

Красивое лицо Марины утратило сочный шоколадный цвет и приобрело болезненный пепельно-сероватый оттенок. - Так быстро? Кому?

- Я продала ее в тот же вечер. Другому следователю. Профессионалу из полиции.

- И - за какую сумму? - В голосе Марины явственно звучало недоверие. Честные полицейские, мисс Тимберлейк, столько не зарабатывают.

- Этот зарабатывает. Картина досталась ему за десять долларов. По-моему, такая сумма Грегу вполне по карману.

- За десять долларов? - глаза Марины полезли на лоб.

- Да, но без рамки. Вот такую рамку Грег точно позволить себе не может. Ему вечно не хватает денег, чтобы ездить на рыбалку, а...

- Мисс Тимберлейк. - Марина шагнула вперед, а я, наоборот, попятилась. - Мисс Тимберлейк, вы хотите уверить меня, что продали один из величайших шедевров всех времен - гениальную картину, принадлежащую семье моего мужа - всего за десять долларов?

- Ой, да, я забыла взять с него налог с продаж. - Я уже развеселилась. - Надеюсь, вы заодно на налоговое ведомство не работаете?

- Мисс Тимберлейк...

Я решила унять свой раж. Ведь я совсем не знала эту Марину Вайс. А вдруг она и в самом деле работала на налоговое ведомство? Или, наоборот, была опытной аферисткой и пыталась сама наложить лапу на моего Ван Гога.

- Мисс Вайс, а вы можете удостоверить свою личность?

спросила я. - Документы у вас есть?

- Есть. - Марина раскрыла жемчужно-серую сумочку и извлекла изящную золотую визитницу. Когда она вручала мне свою визитную карточку, я краешком глаза заметила, что еще одна карточка вывалилась из визитницы и упала на землю.

На визитке значилось "Марина К. Вайс, следователь-искусствовед".

- Очень красивая карточка, - восхитилась я. - Даже с тиснением. Но в наши дни изготовить такую - раз плюнуть.

Марина поморщилась, но я не сразу поняла, что виной тому была не моя язвительная реплика. Погребальная церемония закончилась, и толпа двинулась в нашу сторону.

- Абби! - послышался возбужденный голос моей мамы. - Марина! Это вы, Марина?

- Я остановилась в гостинице "Хэмптон Инн", - скороговоркой выпалила Марина. - Позвоните мне.

И кинулась к машине.

- Что ж, Абби, ты была права, - ворчливо сказала мама. - Это и правда та же самая женщина. Надеюсь, она не тайный агент?

- Нет.

- Вот видишь, я же тебе говорила, - восторжествовала мама. - Ну что, Абби, как тебе эти выкрутасы Хортенс перед разрытой могилой?

- Не знаю, мамочка, я так туда и не добралась.

Мама пошатнулась, пальцы ее крепко стиснули спасительный жемчуг. Я посторонилась, чтобы мама смогла театрально привалиться к магнолии. В конце концов, хорошая дочь должна хоть время от времени потакать материнским капризам.

- О, Абби, почему ты такая бессовестная? Сначала отпевание пропустила, а теперь еще и это!

Я виновато понурилась и принялась рыхлить землю носком туфли. - Мне нечем оправдаться, мамочка. Тебе не повезло. Твоя дочь - бессердечная тварь.

- Не смейся надо мной, Абби. Я поняла, у вас с Мариной что-то серьезное, да? Я сразу догадалась по твоему лицу.

- Мама, о чем ты говоришь? - негодующе вскричала я.

- Не бойся, золотце, ты можешь мне довериться. Твоя мама - мировая женщина. Я смотрю все эти новомодные ток-шоу. Я в курсе современных нравов.

Я просто ушам своим не верила. - Что ты плетешь?

Но маму уже понесло. - Вот, значит, зачем она ко мне нагрянула. Проверяла, да? Хотела убедиться, что ты родом из хорошей семьи. Послушай, золотце, скажи ей...

- Мама!

- Я уже смирилась с Роб-Бобами; я и к ней привыкну. Слава Богу, что ты уже успела обзавестись детьми. Господи, золотце, надеюсь, ты не собираешься за нее замуж? Или - она за тебя? О, боже, совсем запуталась...

- Мама, перестань нести околесицу!

Я наклонилась и подобрала визитную карточку, которую обронила Марина. - Вот, полюбуйся. Сама прочитай, кто такая Марина.

Мама скользнула взглядом по визитке и вернула ее мне. - Все эта треклятая жара, золотце. Ты просто перегрелась. Ты и в детстве жару плохо переносила. Ничего, сейчас вернемся домой, я тебя холодным чайком отпою. Время еще есть, до ужина отлежишься. Все обойдется, поверь моему опыту.

- Мама, я тебя не понимаю.

- Не понимаешь? - Мама казалась не на шутку удивленной. - Разве не ты только что пыталась убедить меня, что это визитка Марины?

Я взглянула на карточку. Перечитала. Потом истошно завизжала.

Глава 23

Скорее даже завопила, однако следует воздать должное славным жителям Рок-Хилла. Ни один из них даже не повернулся в мою сторону. Привыкли, должно быть, к потусторонним воплям на кладбище. Либо - к выходкам женщин из клана Уиггинсов.

- Но ведь это карточка Винсента Дохерти!

- Я очень рада, золотце, что в тебе проснулся здравый смысл. Марине было бы не просто изображать Винсента. Она на добрых два дюйма выше ростом.

- И чуть-чуть смуглее, - не удержалась я. И тут же спохватилась. - Но, постой, каким образом у нее оказалась визитка Винсента? Не иначе как они в сговоре!

Мама уцепила меня за локоть. - Чай, золотце. Он уже готов. Я его мигом разолью.

Я одним резким движением высвободилась из ее захвата. И без того жарко, а тут еще тебя держат...

- Чай это замечательно, мама, - твердо сказала я, удостоверившись, что она сидит рядом со мной в машине. - Но сначала мы должны кое-кого навестить.

- О, Абби, надеюсь, ты не наделаешь глупостей!

- Мы всего на минутку заскочим, - заверила я. - А ты пока можешь мне помочь.

- Каким образом?

- Расскажи все, что тебе известно про Винсента Дохерти.

- Мне? Он ведь был одним из твоих дружков, золотце. Как и Гилберт.

- Не был он моим дружком! - вскипела я. - А спрашиваю я

тебя лишь потому, что ты не только живешь в одном городе с Винсентом, но и по-прежнему якшаешься с его прихвостнями.

- Ничего подобного!

- Как, разве его мамаша не член вашего клуба?

- Я состою во многих клубах, Абби, - высокопарно изрекла мама. - И я вовсе не обязана знать детей всех своих знакомых.

- Да, но ведь в этот клуб ты вступила лишь в прошлом году. И так о нем мечтала, что у тебя просто слюнки текли. Как он называется - "Апчхи"?

- Не "Апчхи", а "Апатия", - сурово поправила меня мама. - И ты это прекрасно знаешь.

- И Юдора Дохерти состоит в этом клубе?

Мама вздохнула. - Только пообещай, что никому ни слова не скажешь.

Правой рукой я продолжала рулить, а левой истово перекрестилась. Честное скаутское.

- Как правило, мы встречаемся в загородном клубе Рок-Хилла, но иногда, по особым случаям, встречи протекают в доме какого-либо члена клуба. В прошлом апреле... или в мае мы все собрались в доме Юдоры на берегу реки. Когда все разошлись, я задержалась, чтобы помочь ей прибрать, и мы разговорились.

- О чем?

- В основном о своих детях. Как нужно уметь прикрывать глаза на все огорчения и обиды, которые мы от них терпим, стараясь замечать только хорошее.