Перестань мне сниться

Глава 17

Тишина в салоне машины удручает. За окном мерцают деревья и кусты, мы объезжаем город по окружности. Не знаю, это Адам так захотел, возможно ли прямо в центре сейчас пробки. Мне хочется заговорить, но я не знаю, что сказать. Адам появился в квартире беженцев как раз после того, как я вызвала такси и настоял увести меня домой. Я не противилась, денег при мне нет, а занимать я не люблю.

В голове крутится много вопросов, они рвутся на волю, но когда я смотрю на угрюмое и усталое лицо моего попутчика, становится как-то не по себе. Вряд ли он хоть чуть-чуть спал этой ночью. Тихая музыка, звучащая из проигрывателя, ненавязчиво разбавляет атмосферу, и я стараюсь насладиться мелодией, заставляю себя не обращать внимание на густые столбы дыма, вырывающиеся в центре города.

— Как ты себя чувствуешь? — вопрос неожиданный и я резко перевожу на него взгляд.

Забота в его голосе удивляет. Всматриваюсь в лицо, но он не поворачивается в мою сторону, его внимание все на дороге.

— Нормально, — отвечаю как-то неуверенно. — Я выпила обезболивающее. Так что почти ничего не чувствую. Откуда ты знаешь этих людей?

Мне стыдно, что я до сих пор не знаю, как зовут врача, сшившего мою рану. Возможно, Адам что-то прояснит.

— Мы с одного города. Ричард с семьей жил на соседней улице. Когда меня увезли сюда, они остались там. Но потом его жена умерла и он сбежал с дочерями в вашу страну. Боялся, что с Софией и Тарой тоже что-нибудь случится. Мы связи не теряли, поэтому здесь снова встретились.

— Девочка мне понравилась. Вы наверняка крепко общаетесь, — при упоминании Софии улыбаюсь.

— Я помогал им пока Ричард был без работы. Таким, как мы тяжело вжиться в здешнюю среду. Я и сейчас стараюсь поддерживать их, ведь на чужую страну не стоит сильно рассчитывать, — хмыкает мужчина.

— Ты так говоришь, будто вам здесь ужасно живется, — не могу скрыть скептицизма в голосе. — Мне кажется в мире жить лучше, чем в войне.

Холодный, пронзительный взгляд Адама заставляет меня вжаться в спинку кресла. Понимаю, что сказала что-то не то, но исправить ничего не могу.

— Откуда тебе знать послушной и хорошей девочке мирной страны, что такое война? Ты никогда не голодала, не замерзала от холода, не испытывала животного страха каждый миг, когда где-то поблизости гремит выстрел или взрыв, — каждое слово Адам произносит четко, едва сдерживая эмоции. — Нас забрали из ада и пообещали рай. Но этого не произошло. Здесь мы тоже оказались никому не нужны. Бедные сироты оставлены на произвол судьбы. И не пожалуешься никому. Ведь в глазах мирных жителей мы разбойники и преступники, не заслуживающие ни чего хорошего. Часть моих знакомых вернулась в родную страну, потому что не могли жить под презрительными взглядами. Да что я тебе рассказываю? Ты сама нас такими считаешь.

Мне становится стыдно и я чувствую, как мои щеки краснеют. Знаю ведь, что он сказал правду.

— Извини, — выдавливаю из себя, мой взгляд бродит по машине, чтобы не смотреть на Адама. — Я действительно плохо о вас думала. Но все изменилось. И я хочу, чтобы ты знал, что я хорошо к тебе отношусь. Ты ничего плохого мне не сделал, только помогаешь. Разве что если не считать этот случай в школе.

Адам громко вздыхает. Я нерешительно смотрю на его лицо и вижу там обреченность и уныние.

— Жалко, что так все получилось. Но мы недоедали и Бард не мог больше этого терпеть… А тут вы нарисовались, как подарок.

— Вам что не давали есть? — я поражена его словами.

— Мы попали в приемную семью, где было двенадцать детей, кривится он от своих неприятных воспоминаний. — На нас экономили, как могли. А государственные выплаты тратили на свои нужды.

Невозможно представить, что такое происходит в нашем городе. Но потом где-то далеко в памяти вытекает фраза брошенная Бардом девушкам «Да потом не смотрите мне в рот». Эти слова запечатлелись в моей голове, потому что тогда я не понимала их сути. Теперь все объясняется. Я смущаюсь от такого знания. Хочется провалиться через землю.

— Адам, я даже представить не могла… — пытаюсь оправдаться.

— Хватит, — он перебивает меня резким голосом и я умолкаю. — Об этом я говорить не собираюсь. Так сказал лишнего.

На последних словах он смягчается и мне кажется, что он корит себя за то, что открыл мне часть своей жизни.

В машине повисает удручающая тишина. Каждый погружен в свои мысли. Я пытаюсь справиться со своими эмоциями, хотя выходит это не очень. Нужно изменить тему, иначе есть риск, что мы не перекинемся ни словом.

Я смотрю в окно. Частные дома сменяют друг друга очень быстро. Мы почти приехали, а я так и ничего не узнала, чего хотела.

Провожу взглядом по салону. Машина достаточно новая, в хорошем состоянии. Над зеркалом заднего вида замечаю фотографию. На ней изображена молодая симпатичная девушка. Кто это? Его любимая? Странное неприятное чувство зарождается глубоко в середине. Ловлю себя на том, что мне не хочется смотреть на фото этой незнакомки.

— Нравится? — ловит мой взгляд Адам и искривляет губы в улыбке. — Красивая, правда?

— Мне безразлично, — пытаюсь говорить нейтрально, но голос подводит и срывается.

Чувствую на себе пронзительный и изучающий взгляд, от него сковывает все тело. Какая мне разница к его девушки?

— Это невеста моего коллеги, — этими словами Адам прорывает удручающую тишину.

— Зачем тебе ее фотография? — удивленно спрашиваю, чувствуя при этом облегчение.

— Это не моя машина, — признается и стреляет в меня довольным взглядом. — Он мне одолжил, — потом делает паузу и хмурится. — Моя сгорела возле пожарной части.

— Жалко, что так получилось. Ты знаешь, что произошло вчера? — рискую спросить.

— Я не уверен, — качает он головой.

— Но версии у тебя есть, — я утверждаю и Адам смотрит на меня быстрым взглядом.

— Давай, ты спросишь у своего парня. Думаю он знает гораздо больше, чем я, — более холодно отвечает и снова все его внимание на дороге.

Мне кажется, или он действительно при упоминании Дэнни разозлился? Может, они вчера поспорили?

— И спрошу, — злюсь на его реакцию. — Вот найду свой телефон и сразу ему позвоню. Поверни здесь на право.

Машина резко сворачивает на узкую улицу. Я жадно рассматриваю дома, отыскивая хоть какие-нибудь повреждения.

К счастью, наша улица цела.

— Вот тут останови.

Адам жмет на тормоза и выключает мотор. Мой дом на месте. Только сейчас я полностью успокаиваюсь.

— Спасибо, что подвез, — поворачиваюсь я в сторону Адама и чуть не врезаюсь в его голову.

Он склонился между сиденьями и я этого не заметила. Резко отстраняюсь и стараюсь не замечать, как его одеколон обволок мое лицо. Адам исправляется и протягивает мою сумку, которую он достал из заднего сиденья.

— Вот, забрал сегодня. Надеюсь, все на месте.

Я беру сумку и чувствую, как мои губы расплываются в улыбке. Адам каждый раз удивляет меня больше. Где же делась моя неприязнь и страх? Не знаю. Но сейчас я чувствую к нему теплоту и благодарность. За последние сутки он сделал для меня больше, чем нужно.

— Спасибо.

— Не за что. Прощай, возможно когда-нибудь еще встретимся, — слова звучат легко и обыденно.

— Я надеюсь на это.

Выходя из машины я все думаю о том, зачем я сказала, что надеюсь на встречу. Неужели я этого хочу?

Дверь дома заперта и мне приходится несколько минут искать в сумке ключи. Но когда я захожу внутрь, вихрь в виде моей мамы накидывается на меня.

— Дженифер. Наконец-то ты дома.

Она обнимает меня и нечаянно затрагивает повязку. От резкой боли я отстраняюсь и шиплю недовольно.

Мама осматривает мою голову и ахает от ужаса.

— И это ты называешь царапина? Как это случилось? — жалуется она.

— Когда подорвалась пожарная часть, меня зацепило взрывной волной, — неохотно признаюсь.

— Боже, ты же могла погибнуть, — охает мама и крепко меня обнимает, словно я куда-то могу деться.

— Но ведь я жива, — оставляю за собой оптимистическую ноту. — А где отец и Патрик?

— Отец в гараже, вырезает новые фигурки. Так он словно снимает стресс, — с долей сомнения говорит мама, отпуская меня из стальной хватки. — А Патрик спит. Вчера он так испугался, что всю ночь не мог уснуть. Грохот стоял по всему городу.

Еще немного поговорив с матерью, я иду в свою комнату прилечь. Травма дала о себе знать, я устала и глаза закрываются сами собой. Так что я даже не понимаю, когда засыпаю.